Историография первобытной истории. Первобытное общество. Введение Источники и историография по истории первобытного общества

Представления о первобытности в древно­сти и в средние века. История первобытного общества - сравнительно молодая отрасль исторической науки: она возникла лишь во второй половине прошлого века. Это, однако, не означает, что и раньше люди не пытались составить себе представление о начальной поре истории человечества. Интерес к своему прошлому возник у людей на самых ранних этапах их развития. Во всяком случае у самых отсталых народов, изучавшихся этнографами, обнаружены устные предания об их далеком прошлом, о деяниях и подвигах предков, о происхождении родов и племен (так назы­ваемые генеалогические и этногонические легенды). К глубокой древности относятся и наблюдения за образом жизни соседей, по­пытки разобраться в том, откуда они появи­лись, заглянуть в их прошлое.

С появлением классового общества перво­бытные легенды о древнейшем состоянии лю­дей превратились в мифы о «полузверином прошлом» или, напротив, о «золотом веке», когда люди жили без труда и забот, не знали вражды и войн и т. д. Зародыши научной истории первобытности, не оторвавшейся, правда, окончательно от мифологии, намети­лись у античных греков и римлян, у которых мы вообще впервые встречаем систематичес­кое изложение исторических фактов. Цивили­зованный мир для античных историков был ограничен Средиземноморьем, а за его пре­делами лежали огромные пространства, на­селенные народами, которых они имено­вали варварами. У многих из этих народов сохранялся первобытный строй общества.

Варварский мир был плохо известен антич­ным авторам, путешественники редко туда проникали, и их кратковременные и поверх­ностные наблюдения содержали немало пре­увеличений и фантастики. И все же именно в античное время появились первые описания первобытных народов, были сделаны ценные наблюдения, сыгравшие впоследствии нема­лую роль в создании системы представлений о первобытности. Таковы, например, описа­ния скифов, пигмеев и множества других пле­мен и народов у Геродота (484-425 гг. до н. э.), народов Малой Азии у Ксенофонта (430-350 гг. до н. э.), народов Европы и Азии у Страбона (ок. 63 г. до н. э. - 20 г. н. э.), германцев у Цезаря (100-44 гг. до н. э.) и Тацита (ок. 55-120 гг. н. э.) и т. д. Геродот и Страбон заметили, что у некоторых варварских народов существует коллективная собственность. Геродот писал о том, что ликийцы ведут родословную по материнской линии, что женщины у них сами выбирают се­бе мужей, что сарматские женщины воинственны и выходят замуж только после того, как убьют врага.

Описания этих обычаев, совокупность ко­торых позже получила название матриарха­та (От греч. mater - мать и arche - начало, власть), и других фактов, позволяющих судить о первобытности, не привели, однако, антич­ных историков к выводу о возможности с помощью сведений о примитивных народах выяснить доисторическое прошлое самих гре­ков и римлян. Долгое время эти наблюдения оставались лишь регистрацией курьезов.

Все же античные философы пытались пред­ставить себе общую картину первобытности и, хотя их гипотезы носили отвлеченный ха­рактер, порой высказывали блестящие догад­ки. Так, великий материалист древности Де­мокрит (470-380 гг. до н. э.) считал, что пер­вые люди на земле «вели жизнь грубую и Звериную, выходя на пастбище и кочуя, они питались обильнейшими естественными кор­мами земли и случайными плодами деревь­ев». Он подчеркивал, что необходимость до­бывать себе пищу, укрываться от непогоды и диких зверей заставляла людей искать спосо­бы борьбы с природой: «Борьба за сущест­вование научила людей всему». Последова­тель Демокрита древнеримский философ и поэт Лукреций Кар (ок. 99-55 гг. до н. э.) в поэме «О природе вещей» нарисовал картину развития древнейшего человечества от дикого состояния к изобретению огня, одежды, жи­лищ и т. д. Он высмеял распространенные тогда легенды о сотворении людей богами, о «золотом веке», с которого будто бы на­чинается жизнь людей на земле, и утверждал, что люди делали важнейшие изобретения, подгоняемые нуждой. Он предложил деление истории на три эпохи (века) по материалу, из которого изготовлялись орудия труда: ка­менный, медный (бронзовый) и железный:

Прежде служили оружием руки могучие, когти.

Зубы, каменья, обломки ветвей от деревьев и пламя,

После того была найдена медь и порода железа.

Все-таки в употребленье вошла прежде медь, чем железо.

Так как была она мягче, притом изобильней гораздо.

Этой догадкой он на девятнадцать столе­тий предвосхитил важнейшие положения сов­ременной археологии. Древнекитайские фи­лософы также различали каменный, бронзо­вый и железный века.

В средние века церковь и схоластика по­давляли науку. В это время еще больше, чем в древности, распространились самые неве­роятные вымыслы о прошлом людей и о на­родах неведомых стран. Средневековые геог­рафы и хронисты всерьез принимали легенды о собакоголовых людях (киноцефалах) или о фанезийцах, закутывающихся в свои гро­мадные уши, как в одеяла. Что же касается проблемы возникновения человечества и его первоначальной истории, то считалось, что об этом все уже сказано в библейской легенде. И все же даже в этих трудных условиях рас­ширялись знания о земле и населяющих ее народах. Эти знания и послужили позже ис­точником изучения первобытной истории. Арабские географы составили описания народов Восточной Европы и Азии. Замеча­тельные данные о народах Средней Азии в XIII в. сохранились в описании путешествия китайского географа Чан-Чуня. Путешествен­ники, отправлявшиеся на Восток для установ­ления торговых связей (Плано Карпини, Виль­гельм Рубрук, Марко Поло и др.), расшири­ли знакомство европейцев с восточными на­родами. Среди этих сочинений следует отме­тить «Хождение за три моря» тверского куп­ца Афанасия Никитина, совершившего про­должительное путешествие по странам Восто­ка (1466-1472), прожившего 3 года в Индии и описавшего быт ее народов.

Накопление этнографических знаний. Нас­тоящий переворот в накоплении этнографиче­ских знаний в Европе начинается с конца XV в., со времени великих географических открытий. В 1492 г. Христофор Колумб пред­принял первое плавание к берегам Америки. В 1497 г. Васко да Гама отыскал морской путь из Европы в Индию. В 1519-1521 гг. Магеллан совершил кругосветное путешествие. Вслед за ними в заморские страны дви­нулся поток завоевателей, купцов и миссио­неров, приносивших в Европу массу разнооб­разных сведений о многих отсталых народах. Для европейцев мир сразу стал почти в десять раз больше. В новооткрытых замор­ских странах жили народы, сильно отличав­шиеся друг от друга, а еще больше отличав­шиеся от жителей Европы своим физическим обликом, одеждой (чаще же отсутствием ее), языком, религией, обычаями. Описывавшие новооткрытые страны европейцы обращали внимание на особенности общественного уст­ройства «дикарей», на отсутствие у некоторых из них организованной власти, представлений о частной собственности. Сам Колумб, на­пример, сообщал, что островитяне Кубы жи­вут родовыми группами. Много ценных этно­графических наблюдений было сделано хрис­тианскими миссионерами.

До конца XVIII в. продолжались открытия новых земель, все более и более расширяв­шие знакомство с первобытными народами. Некоторые путешественники (Лаперуз, Мо-геертюи, Бугенвиль и др.) оставили замеча­тельные описания своих открытий. Знамени­тые путешествия Джеймса Кука (последнее относится к 1776-1779 гг.) открыли для евро­пейцев обитателей Океании. Этнографические наблюдения самого Кука и записи его спут­ников отличаются большой достоверностью и содержат описание быта и культуры острови­тян Таити, маори Новой Зеландии, абориге­нов Австралии и др. Продвигалось этногра­фическое изучение Азии, особенно Индии.

С началом XVIII в. в орбиту этнографии входит обширная область Восточноевропей­ского и Азиатского Севера, в изучении кото­рого важнейшую роль сыграли русские уче­ные. В 1715 г. был создан первый в России научный этнографический труд «Краткое опи­сание о народе остяцком» Григория Новиц­кого. Это сочинение было опубликовано только в 1884 г., но уже в XVHI в. материалы Новицкого вошли в научный оборот без име­ни автора. В. Н. Татищев (1686-1750) в своих географических и исторических трудах ис­пользовал этнографические материалы, писал о верованиях и обрядах разных народов, ставил вопросы происхождения народов, их этнической истории. В частности, он считал, что об исторических связях и происхождении народов можно судить прежде всего по язы­ковым данным, по взаимному родству язы­ков. Ценнейший этнографический материал собрала снаряженная Российской Академией наук так называемая Великая Северная, или Первая Академическая, экспедиция (1733- 1743). Участники этой экспедиции историк Г. Ф. Миллер (1705-1783) и натуралист И. Г. Гмелин (1709-1755) сообщили множест­во новых сведений о населении Сибири. Осо­бый интерес представляет труд участника одного из отрядов этой экспедиции, обследовав­шего Камчатку, С. П. Крашенинникова (1713- 1755) «Описание земли Камчатки», в котором содержатся материалы об ительменах (камча­далах), в XVIII в. еще почти не знавших металла и живших родовым строем. Много интересных наблюдений содержит труд дру­гого участника того же отряда - Г. В. Стел­лера (1709-1746).

Вторая Академическая, или Физическая, экспедиция (1768-1774) собрала ряд ценных сведений о народах Сибири. Ее участники П. С. Паллас (1741-1811), В. Ф. Зуев (1754-1794) и другие дали подробные описа­ния быта эвенков (тунгусов), хантов, ненцев и других народов, отметили у них некоторые стороны родовых отношений, собрали сведе­ния по обычаям, религии, фольклору. И. И. Лепехин (1740-1802) собрал материалы по этнографии народов Поволжья, Урала и Севера европейской части России. И. Г. Ге­орги (1729-1802), участник Физической экс­педиции Академии наук, стал автором пер­вой сводной этнографической работы, содер­жавшей обозрение народов России, описа­ние их хозяйства, образа жизни, обычного права, верований. Его четырехтомное «Описа­ние всех в Российском государстве обитаю­щих народов» появилось в 1776-1780 гг.

Русские путешественники и исследователи внесли значительный вклад в изучение от­сталых народов Нового и Новейшего Света. Участники русских кругосветных путешест­вий, предпринятых в 1803-1849 гг. для уста­новления регулярных связей с русскими колониями в Америке (И. Ф. Крузенштерн и Ю. ф. Лисянский, О. Е. Коцебу, ф. П. Литке, А. П. Лазарев и др), описали многие народы Океании и Западного побережья Северной Америки. Служащий Российско-Американ­ской компании Л. Я. Загоскин, посетивший племена Юкона - эскимосов и индейцев-атапасков, посвятил их обычаям книгу «Пе­шеходная опись части русских владений в Америке» (1847) и собрал ценные коллекции предметов материальной культуры. Миссио­нер И. Е. Вениаминов (1797-1879) в своих «Записках об островах Уналашкинского отде­ла» (1840) и в других сочинениях детально описал обычаи алеутов и тлинкитов. Замеча­тельный ученый-гуманист Н. Н. Миклухо-Мак­лай (1846-1В88) долгое время прожил среди папуасов Новой Гвинеи и собрал материалы огромной научной ценности.

Возникновение науки первобытной истории. Быстрое накопление в эпоху великих гео­графических открытий и в последующие ве­ка этнографического материала, естественно, повлекло за собой возникновение различных теорий первобытного общества и его разви­тия.

Описание народов Нового Света открыло яркую картину первобытной жизни, которая наводила на мысль о первобытном прошлом всего человечества. Одним из первых попы­тался доказать это, основываясь на сведениях по этнографии индейцев Америки, француз­ский миссионер-иезуит Жозеф-Франсуа Лафито (1670-1740), длительное время непосред­ственно наблюдавший быт ирокезов и гуронов. Его книга «Обычаи американских дикарей в сравнении с обычаями первобытных времен» (1724) имела большое значение не только по­тому, что в ней много ценных данных о жиз­ни индейцев, но и потому, что в ней приме­нен новый, сравнительно-исторический метод изучения, сыгравший впоследствии большую роль в науке о первобытном обществе. Лафито высказал мнение, что общественный строй ирокезов и гуронов должен быть похож на общественное устройство древних народов и что обычаи дикарей дают возможность легче понять и объяснить многое содержащееся у античных авторов. Лафито, однако, ошибочно полагал, что установление им этих сходств свидетельствует не об общих законах разви­тия народов, а об их историческом родстве, что сходство нравов американских индейцев с нравами древних греков дает возможность заключить, «что они происходят от одного ствола».

Более продуманно применил сравнительно-исторический метод Георг Форстер (1754- 1794). Например, в описании своего путешест­вия с капитаном Куком он указывает на сход­ство между носителями общественной вла­сти - вождями на о. Таити и героями гоме­ровской Греции. Из этого он делает вывод, что «люди при сходном уровне культуры мо­гут быть похожи друг на друга даже в самых удаленных одна от другой частях света».

С момента зарождения сравнительно-исто­рического метода в нем содержалась идея о сопоставимости обычаев разных народов и об исторической правомерности их появления и развития. Следующим шагом в поступатель­ном движении научной мысли была попытка создать общую схему всемирно-историческо­го развития человечества, рассматривая «ди­кие народы» как представителей ранней сту­пени этого развития. Здесь значительную роль сыграли великие мыслители XVIII в. Руссо, Дидро, Монтескье, Вольтер, Кондорсе и дру­гие. Руссо и Дидро идеализировали первобыт­ность, рисовали ее как золотой век, как сча­стливое детство человечества, создавали об­раз «добродетельного дикаря», обычаи кото­рого основаны на естественных законах при­роды, развитие же цивилизации представля­лось им как искажение этих законов. Несколь­ко иначе смотрели на прошлое человечества другие философы-просветители, видевшие в истории непрерывный прогресс культуры и разума. Наиболее отчетливо эта концепция представлена в трудах Жана Антуана Кон­дорсе (1743-1794), в особенности в его «Эс­кизе исторической картины прогресса челове­ческого разума» (1794). Он считал, что про­гресс происходил в виде последовательных ступеней развития хозяйства: от охоты и ры­боловства к одомашнению животных, а от него к земледелию. Каждой из этих хозяйст­венных эпох соответствовало определенное устройство общества. Так, во «второй эпохе», когда появились «пастушеские народы», плен­ных стали обращать в рабов, выделились знат­ные семьи вождей, сложилось законодатель­ство, укрепилось право собственности и т. д. По мнению Кондорсе, главными двигателями прогресса были человеческий разум и про­свещение.

Гораздо более последовательно историче­ской была попытка создать общую концепцию развития человеческой культуры, в известной мере построенную на этнографическом мате­риале, предпринятая шотландским философом Адамом Фергюсоном (1723-1816). В своем «Опыте истории гражданского общества» (1768) он писал, что современные народы хра­нят в себе следы первобытного состояния. В теперешнем состоянии отсталых племен, знакомых нам по описаниям путешественни­ков, «мы видим, как в зеркале, черты наших собственных предков» и можем поэтому су­дить об условиях их жизни. Фергюсон разде­лил историю на три периода: дикость, варвар­ство и цивилизацию. Гранью между «ди­костью» и «варварством» он считал переход от охоты и рыбной ловли к земледелию и скотоводству как преобладающим способам добывания пищи и введение частной собствен­ности. Цивилизация характеризуется прежде всего окончательным установлением и зако­нодательным закреплением частной собствен­ности. Таким образом, Фергюсон не только признавал единство истории развития челове­чества, но и в основу общей ее периодиза­ции положил материалистические признаки: формы хозяйственной деятельности и разви­тие форм собственности.

Сходные взгляды развивали немецкие уче­ные Иоганн Форстер (1729-1798) и названный выше его сын Георг, выдвинувший положение, согласно которому человечество прошло три ступени: детство, или дикое состояние, юно­шество, или варварское состояние, и зрелость, или культурное, благонравное состояние. Форстеры разместили все изученные ими пле­мена и народы по ступеням намеченной ими схемы и тем самым включили отсталые пле­мена и народы в общую цепь исторического развития.

Многие другие философы и историки XVIII в. пытались сформулировать свои выводы о пер­вобытном обществе. Итогом развития науки в этой области к концу века было признание единообразного и прогрессивного развития человеческой культуры, о прошлом которой можно судить по народам, пребывающим в состоянии дикости или варварства. Отсталые народы не знают ни государства, ни частной собственности, следовательно, эти учреждения не являются исконными, вечными в истории человечества. Такие выводы были чрезвычай­но важны для дальнейшего развития науки о первобытности.

Однако в первой половине XIX в. интерес к ней резко снизился. Это отчасти объясня­ется тем, что после Французской революции буржуазия стремилась к стабилизации буржу­азных отношений; экономисты и историки ста­рались обосновать извечность и незыблемость частной собственности, семьи, государства, а это вело к отказу от прежнего понимания первобытности и упадку интереса к этому от­даленному прошлому. И в самом деле, было сравнительно легко аргументировать исключе­ние туманных сведений о первобытности из круга «подлинной» истории. Ведь в распоря­жении науки не было серьезных доказа­тельств того, что уровень культуры, на кото­ром этнография застала отставшие народы, был характерен для предков остального чело­вечества. Это было только более или менее вероятное предположение. Применение срав­нительно-исторического метода не давало возможности установить конкретные факты и этапы первобытной истории.

Реальные факты древнейшего прошлого че­ловечества дало развитие первобытной архе­ологии. К XIX в. в музеях Европы были собра­ны большие коллекции найденных в раскоп­ках орудий труда и предметов утвари перво­бытных людей. Для того чтобы они стали объектом исторического исследования, их нужно было классифицировать. Одним из пер­вых это попытался сделать датский археолог К. Ю. Томсен (1778-1865). Он распределил собрание первобытных памятников по мате­риалу, из которого они сделаны, на три груп­пы: каменного века, бронзового и железного. На основании обширного археологического материала Томсен научно доказал правиль­ность существовавшей еще со времени Лук­реция Кара теории трех веков. Он не уста­навливал никаких хронологических дат, а по­казал только последовательную смену раз­личных стадий развития в производстве орудий. Значительно дальше Томсена пошел другой датский археолог - И. Я. Ворсо (1821-1885). Он обратил внимание на то, что погребения бронзового века отличаются друг от друга по обряду, причем вещи, положен­ные с покойниками, соответственно различны. Таким образом, он открыл новый способ ис­следования, позволяющий по обряду погре­бения определять относительную хронологию найденных в погребениях вещей. Ворсо под­твердил и расширил схему Томсена. Открытия датских ученых имели большое значение для археологии. Создание системы классификации дало возможность построения исторических концепций, и вскоре такая концепция появи­лась. Шведский ученый Свен Нильсон в 1838-1843 гг., отправляясь от технологической системы трех веков Томсена и Ворсо, поль­зуясь сравнительно-историческим методом и сопоставляя археологические и этнографиче­ские данные, предложил свою культурно-исто­рическую периодизацию. Нильсон различал четыре стадии развития человечества: дико­сти, номадизма (кочевого скотоводства), зем­леделия и цивилизации.

Открытия и выводы первобытной археоло­гии с трудом и медленно добивались призна­ния. Особенно сильно было сопротивление в тех случаях, когда данные первобытной археологии приходили в противоречие с биб­лейской доктриной. Кроме того, весь камен­ный инвентарь, накопленный археологами к началу XIX в., относился к неолиту. Орудия эпохи палеолита археологам не были извест­ны. Огромный период в истории человечест­ва, исчисляемый сотнями тысячелетий, оста­вался пока без источников. Поэтому особенно важны были открытия, сделанные француз­ским археологом Ж. Буше де Пертом (1788-1868). Он собрал грубо оббитые ка­менные орудия и стал доказывать, что они и есть орудия труда первобытного человека, жившего в одно время с древним носорогом, мамонтом и т. д. Открытие буше де Перта отодвигало происхождение человека в такую глубь тысячелетий, что совершенно опроки­дывалась вся библейская хронология. Не уди­вительно, что клерикально настроенные уче­ные встретили это открытие в штыки. Однако работы нескольких известных археологов и геологов (Дж. Прествич, Д. Эванс, Ч. Лайел, Э. Лартэ и др.) подтвердили открытие Буше де Перта.

К первой половине XIX в. относятся и на­ходки костных остатков человека вместе с остатками вымерших животных. В 1825 г. Мак-Инери сделал такие находки в пещере на юго-западе Англии, в 1833-1834 гг. Шмерлинг - в пещерах Бельгии. Эти откры­тия подтверждали существование ископаемого человека. А это приближало и постановку проблемы происхождения человека - антро­погенеза (От греч. anthropos - человек и genesis - происхождение).

Интерес к проблемам происхождения чело­века возник еще в античное время, но реша­лись они, как и в средние века и в эпоху Возрождения, чисто умозрительно. Правда, в XVII-XVIII вв. появилось несколько сравни­тельно-анатомических работ, посвященных сопоставлению строения внутренних органов человекообразных обезьян и человека, однако работы эти в общем не оказали ощутимого влияния на формирование представлений об антропогенезе. Только в начале XIX в. Ж.-Б. Ламарк (1744-1829) в своих трудах (впервые в «Исследованиях об организации живых тел и, в частности, о ее возникновении, о причинах развития и прогресса в ее стро­ении…» (1802) высказал идею о постепенном развитии организации живых существ от про­стейших до человека в результате усложне­ния их строения. Он был первым ученым, создавшим эволюционную теорию, обосно­вавшим исторический метод в биологии. Однако Ламарк не решился до конца сфор­мулировать взгляды, противоречащие религи­озным представлениям, и поэтому разбор проблемы происхождения человека закончил словами о ином происхождении человека, чем происхождение животных («Философия зоо­логии», 1809).

На твердую фактическую и теоретическую базу решение проблемы происхождения чело­века было поставлено после появления заме­чательных трудов Чарлза Дарвина (1809- 1882) о закономерностях органической эво­люции. В своем основном труде «Происхож­дение видов путем естественного отбора» (1859) Дарвин не рассматривал специально проблем человеческой эволюции, но создан­ная им стройная теория закономерного и прогрессивного развития органического мира в процессе приспособления к меняющимся условиям среды под влиянием естественного отбора не могла не оказать огромного воз­действия на исследования в области антро­пологии, зарождение которой относится так­же к середине XIX в. В 1863 г. один из бли­жайших друзей и последователей Дарвина Томас Гексли (1825-1895) выпустил книгу «Место человека в природе», в которой на основании тщательного рассмотрения сравни­тельно-анатомических фактов под углом зре­ния эволюционной теории провозгласил тезис о происхождении человека от низших форм и о его ближайшем родстве с человекооб­разными обезьянами.

В 1871 г. вышел труд Дарвина «Происхож­дение человека и половой отбор». В нем Дарвин, базируясь на широчайшем использо­вании фактических данных сравнительной анатомии, зоогеографии, истории первобыт­ного общества, во-первых, обосновал живот­ное происхождение человека с гораздо боль­шей обстоятельностью, чем это было сделано Т. Гексли, а во-вторых, показал, что современ­ные человекообразные обезьяны представля­ют собой боковые ветви эволюции и что человек ведет свое происхождение от каких-то вымерших более нейтральных форм. После появления этой книги материалистическое положение о животном происхождении чело­века стало краеугольным камнем теории антропогенеза.

Введя в науку огромный новый материал и мастерски суммировав его для доказатель­ства основного положения своего труда, Дарвин назвал в качестве главной движущей силы человеческой эволюции половой отбор. Но гипотеза полового отбора не могла объяс­нить, почему изменение человека на протя­жении эволюции шло именно в таком направ­лении, почему столь мощные преобразования претерпели, например, мозг и рука человека. Это обстоятельство вызвало появление цело­го ряда критических соображений по поводу гипотезы полового отбора и многих новых гипотез, тем более что трудовая теория ан­тропогенеза, изложенная Фридрихом Энгель­сом в статье «Роль труда в процессе превра­щения обезьяны в человека», оставалось тогда еще неопубликованной.

И в распоряжении Дарвина, и в распоря­жении Энгельса почти не было ископаемых находок, по которым можно было бы судить о физическом облике предков человека. Рез­кое увеличение числа этих находок приходит­ся на последние 70 лет и связано с интенсив­ным развертыванием геологических исследо­ваний и археологических раскопок на разных континентах. В результате этих работ были получены обширные палеоантропологические материалы, подробное изучение которых позволило восстановить этапы человеческой эволюции.

И все же, несмотря на успехи археологии и зарождение палеоантропологии, основным источником представлений о первобытном обществе и его развитии по-прежнему оста­валась этнография. Этнография заимствовала от естественнонаучного эволюционизма идею прогрессивного развития человеческого об­щества вообще и первобытного общества в частности. Развивавшее эту идею в этногра­фии направление получило название «эволю­ционная школа». Ученых, принадлежавших к этой школе, объединяла идея единообразия исторического развития и однолинейности его - от простого к сложному. Многочислен­ные факты свидетельствовали о том, что у народов разных областей земного шара, не связанных ни общностью происхождения, ни дальнейшим общением, самостоятельно во­зникали сходные явления в области матери­альной культуры, обычаев, религии и т. п. Эволюционная школа видела объяснение этих фактов в единстве человеческой психики, ко­торая развивалась по одному пути и вызыва­ла поэтому у разных народов возникновение одинаковых элементов материальной и духов­ной культуры. Наиболее ярко психологическое направление представлено в многочисленных работах немецкого этнографа Адольфа Бастиана (1826-1905), и прежде всего в его трех­томном труде «Человек в истории», изданном в 1860 г. Бастиан считал, что «стихийная», или «элементарная», мысль свойственна всем на­родам на определенном этапе их развития и обусловливает единство культуры всех наро­дов. Но каждый народ «развивает сам из се­бя определенный круг идей», возникающих позднее. Эти «народные идеи» порождают этнические различия народов. Попытка психо­логического объяснения истории была слабой стороной работ Бастиана, но признание един­ства человечества и его культуры в то время сыграло большую роль в развитии науки.

Выдающимся представителем эволюционной школы (его часто даже считают ее основа­телем) был английский этнограф Эдуард Тайлор (1832-1917). Основная идея Тайлора, изложенная в его «Первобытной культуре» (1871) и «Антропологии» (1881), заключается в том, что общество и его культура развива­ются постепенно от низших форм к высшим, подобно тому как развивается органический мир. Ошибочно перенося законы развития природы на человеческое общество, Тайлор предполагал, что вся культура состоит из от­дельных явлений, развивающихся более или менее независимо друг от друга и составля­ющих ряды, в которых более совершенные элементы вытесняют на основе закона борьбы за существование менее совершенные, луч­шие орудия труда вытесняют грубые древние топоры, суеверия уступают место просвеще­нию и т. д. При этом Тайлор и его последова­тели строили каждый эволюционный ряд не­зависимо от другого ряда, не рассматривая их связь и взаимообусловленность. Все же и в таком виде теория Тайлора позволяла видеть в современных отсталых народах преж­ние ступени развития всего человечества, считать, что эти народы еще не достигли уровня культуры передовых народов, а не являются вырождающимися, пришедшими в упадок народами, как полагали в то время многие ученые. Тайлор считал, что ключи к исследованию первоначального состояния человечества находятся в руках первобытной археологии, и его бесспорной заслугой было сближение археологического и этнографиче­ского материала для обобщенных историче­ских построений. Он же показал значение пережитков, сохранившихся в быту и пред­ставлениях современных народов, как важно­го источника изучения истории первобытного общества.

Видными представителями эволюционной школы были также англичанин Джон Леббок (1834-1913), австриец Юлиус Липперт (1839- 1909) и шотландец Джон Фергюсон Мак-Леннан (1827-1881).

Леббоку принадлежит одно из первых ис­следований, основанных на сопоставлении археологических и этнографических фактов («Доисторические времена, или первобытная эпоха человечества, представленная на осно­вании изучения остатков древности и нравов и обычаев современных дикарей», 1865), а также разделение каменного века на две эпохи, названные им палеолитом и неолитом.

Липперт в значительной степени прибли­зился к материалистическому взгляду на исто­рию культуры. Свою книгу «История культу­ры» (1886-1887) он начинает словами: «Исто­рия культуры есть история того труда, кото­рый поднял человечество из низменного и бедственного состояния на занимаемую им теперь высоту». Он считал, что побуждения, влияющие на деятельность человека, очень разнообразны и даже противоречивы, но з конечном итоге все они сводятся к заботе о поддержании жизни.

Заслугой Мак-Леннана является то, что он в своей книге «Первобытный брак» указал на повсеместное распространение в первобыт­ных обществах обычая заключать браки меж­ду членами разных групп и запрещать браки между членами одной группы. Это явление было названо Мак-Леннаном экзогамией (От греч. ехо - вне и gamos - брак), а обратный порядок, при котором браки заклю­чаются внутри групп, - эндогамией (От греч. endo - внутри). Однако он ошибочно полагал, что все племена де­лятся на экзогамные и эндогамные и что при­чиной экзогамии является недостаток женщин, порожденный обычаем умерщвлять новорож­денных девочек. Это был домысел ученого, не опиравшийся ни на какие серьезные факты.

Естественнонаучный эволюционизм оказал большое влияние также на развитие археоло­гии. Убежденным эволюционистом был круп­нейший французский археолог Габриель Мор-тилье (1821-1898). Он привлек к археологи­ческим исследованиям методы геологии, па­леозоологии и антропологии и в итоге изуче­ния обширного материала предложил общую хронологическую классификацию палеолита, сохранившую свое значение и поныне. Разви­тие человеческого общества обусловлено, по Мортилье, развитием технологии. Хронологи­ческие этапы развития человека определялись им по геологическим признакам. При этом Мортилье ошибочно считал, что древнейшая история человечества и, в частности, измене­ние форм предметов материальной культуры развивались по законам биологии. Подобных же взглядов придерживался выдающийся шведский археолог Оскар Монтелиус (1843- 1921), создатель хронологической классифи­кации неолита, бронзового и раннего желез­ного века Европы.

Эволюционизм с его идеей единообразно­го прогрессивного развития человечества по­зволил сделать попытку создать схему основ­ных этапов первобытной истории, реконстру­ировать ее общественные системы, расширить круг исследуемых проблем. Первая такая по­пытка принадлежит швейцарскому историку и юристу Иоганну Якобу Бахофену (1815-1887), положившему начало изучению истории семьи. В своем основном труде «Материнское право» (1861) и в других работах преимущест­венно на античном материале, но с привлече­нием археологических и этнографических данных Бахофен показал, что первобытное чело­вечество развивалось от первоначального бес­порядочного общения полов («гетеризма» (От греч. heteira - подруга; у греков так назывались женщины, ведущие свободный об­раз жизни)) к материнскому («гинекократия» (От греч. gyne- женщина и kratos - сила, власть)), а затем к отцовскому праву («патернитет», или «патри­архат»). Бахофен противопоставил свои идеи господствовавшей тогда патриархальной тео­рии, согласно которой первые люди жили семьями, а главами их были мужчины. Он считал, что общественное главенство женщин в первобытную эпоху не представляет слу­чайности или явления, свойственного истории лишь некоторых народов, а является этапом универсального для всего человечества исто­рического процесса. Однако основу развития семьи Бахофен неправильно видел в эволю­ции религиозных идей.

Важнейшая заслуга в изучении первобытного общества принадлежит уже названному выда­ющемуся американскому ученому Льюису Генри Моргану (1818-1881). Наиболее полное изложение его учения содержится в главном труде Моргана «Древнее общество» (1877); большое значение имели также его книги «Системы родства и свойства» (1870) и «Дома и домашняя жизнь американских туземцев» (1881). Его выводы основаны на множестве фактов, почерпнутых из этнографии, археоло­гии и истории всех частей земного шара, но особое значение имели изучение Морганом общественных отношений у североамерикан­ских индейцев-ирокезов и реконструкция иро­кезского рода.

В основе учения Моргана также лежит принцип единства и прогрессивного развития человечества и его культуры, но в отличие от других эволюционистов Морган, хотя и не всегда последовательно, видел причины этого прогресса в материальных условиях развития общества, что и отразилось в созданной им периодизации первобытной истории. Морган не сумел полностью оторваться от идеализма (он считал, например, что происходит разви­тие не собственности, а «идеи собственности»), но его конечные выводы были стихийно-мате­риалистичны. Морган показал, что основной ячейкой первобытнообщинного строя был род, развивавшийся от архаической материн­ской к позднейшей отцовской форме. Он установил, что экономика первобытного об­щества базировалась на общинной собствен­ности и что этот принцип коллективизма оп­ределял и остальные стороны общественной жизни первобытных народов, в том числе начальные формы их семейно-брачной орга­низации. Вслед за Бахофеном и Мак-Леннаном Морган пытался восстановить историю брака и семьи и наметил ряд этапов их развития от существовавших на заре истории ничем не ограниченных брачных отношений до моно­гамии современного ему общества.

Несмотря на то, что отдельные предположе­ния Моргана, в частности некоторые рекон­струированные им архаические формы семьи, предложенная им периодизация и т. п., с дальнешим развитием науки устарели, его учение в целом не утратило силы и поныне. Создание марксистской концепции перво­бытной истории. Развитие науки подготовило появление историко-материалистической кон­цепции первобытной истории в трудах К. Маркса и Ф. Энгельса. Основоположники марксизма не раз обращались к истории пер­вобытного общества. В 1880 г. было начато Марксом, а после его смерти продолжено и закончено Энгельсом специальное исследова­ние по истории первобытнообщинной форма­ции. Это был вышедший в 1884 г. труд Энгель­са «Происхождение семьи, частной собствен­ности и государства». В основу исследования было положено «Древнее общество» Л. Г. Моргана, однако Энгельс переработал обобщенный Морганом материал, дополнил его новыми фактами и выводами и истолко­вал процесс первобытной истории последо­вательно материалистически.

Еще ранее, в 1873-1876 гг., Энгельсом бы­ла написана другая специальная работа по первобытноисторической тематике - «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека», одна из глав его незаконченного труда «Диалектика природы».

В этих работах Энгельсом были развиты основные методологические положения марксистской концепции первобытной исто­рии как особого этапа человеческой истории с присущими ему начальным и конечным рубежами, спецификой социально-экономиче­ских отношений и определенными закономер­ностями развития.

Согласно этой концепции, гранью, отделяю­щей человека от животных, первым основ­ным условием всей человеческой жизни яв­ляется труд, который начинается с изготов­ления орудий. Возникнув с выделением че­ловечества из животного мира, первобытное общество характеризуется примитивным, обусловленным неразвитостью производи­тельных сил коллективизмом в производстве и потреблении. Производство, писал Эн­гельс, «было по существу коллективным, равным образом и потребление сводилось к прямому распределению продуктов внутри больших или меньших коммунистических об­ществ. Этот коллективный характер производ­ства осуществлялся в самых узких рамках, но он влек за собой господство производи­телей над своим производственным процес­сом и продуктом производства» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 21, с. 174).

Первобытный коллективизм и покоящиеся на его основе первобытнообщинные отноше­ния гибнут только тогда, когда благодаря прогрессу производительных сил развивается общественное разделение труда со всеми его последствиями - обменом, имуществен­ным неравенством, эксплуатацией человека человеком и в конечном счете антагонисти­ческими классами, занимающими различное положение в производстве и распределении. Первобытнообщинный строй «был взорван разделением труда и его последствием - расколом общества на классы» (Там же, с. 169). В разных природных и конкретно-исторических усло­виях этот процесс мог быть представлен раз­личными локальными и временными форма­ми, но его основные тенденции - от доклас­сового общества к классовому - универсаль­ны для всего человечества. Таким образом, Энгельс не только указал на отличительную особенность первобытной истории - прими­тивный коллективизм, но и раскрыл на ее примере идеи исторического единства, про­грессивного развития и закономерной сме­няемости общественных форм.

Тем самым были даны методологические установки и для понимания исторических взаимоотношений между передовыми и от­ставшими в своем развитии народами. Ведь признание того, что развитие человечества всегда определялось общими, едиными исто­рическими закономерностями, несовместимо с противопоставлением «культурных», или «ис­торических», и «природных», или «неистори­ческих», народов, из которых якобы только первые являются активным субъектом истории и, следовательно, призваны руководить вто­рыми.

Такова суть марксистского учения о перво­бытном обществе. Важно отметить, что сами основоположники марксизма четко отграничи­вали ее от разного рода частных решений, в особенности от некоторых тезисов, воспроиз­веденных Энгельсом на основе труда Морга­на «Древнее общество», которые отражали определенный уровень накопления и обобще­ния фактических данных и не могли не из­мениться в ходе развития науки. Уже гово­рилось, что Энгельс предвидел неизбежность последующего пересмотра принятой им пери­одизации Моргана; отметим также, что он указывал на гипотетичность стадии промиску­итета и механизмов возникновения родовой организации, речь о которых будет ниже. Более того, сам Энгельс показал пример творческого марксизма, внеся уже в чет­вертое издание «Происхождения семьи, част­ной собственности и государства» ряд сущест­венных уточнений и дополнений. На необхо­димость разграничения коренных и частных вопросов истории первобытного общества ука­зывал и В. И. Ленин.

Развитие науки первобытной истории в кон­це XIX - XX в. Новое учение о первобытном обществе оказало заметное влияние на разви­тие взглядов многих историков и этнографов того времени, в том числе и таких крупных, как признанный глава английской этнографии Тайлор. Однако в целом марксистское учение о первобытности вызвало враждебное отноше­ние со стороны буржуазной науки. Вступив в борьбу с марксизмом, она отвергла не только историко-материалистическое понимание пер­вобытной истории, но и идеи единства и прог­рессивного развития человечества, выдвину­тые Морганом и крупнейшими представителя­ми эволюционизма. Борьба с эволюционизмом облегчалась упрощенной прямолинейностью, схематизмом присущих ему построений. Поэ­тому противники марксизма всегда предпочи­тали видеть в нем лишь разновидность эво­люционизма и «опровергать» его критикой эволюционистских конструкций, ошибок Мор­гана и т. п.

В 1888 г. вышла в свет книга датчанина Конрада Старке «Первобытная семья, ее воз­никновение и развитие». Автор поставил своей задачей опровергнуть взгляды эволюционистов на историю брака, семьи и родовой органи­зации. Он утверждал, что основой социального устройства первобытного общества был не род, а моногамная семья, основанная на общ­ности хозяйства и имущества. В первобытной семье счет родства и наследования велся по отцу, матриархат же - более позднее явление. Единомышленником Старке был финн Эдуард Вестермарк (1862-1939), издавший в 1891 г. на английском языке свою книгу «История человеческого брака». Он утверждал, что древнейшей формой брака была патриархаль­ная семья. «Не было такой стадии в развитии человека, - утверждал Вестермарк, - когда бы не существовало брака, и отец всегда был, как правило, защитником и покровите­лем семьи. Таким образом, человеческий брак есть, видимо, наследие от нашего обе­зьяноподобного предка».

Немецкий социолог Эрнст Гроссе (1862- 1924) механически сопоставил типы семьи с формами хозяйства и пришел к выводу, что материнский род связан лишь с хозяйст­вом «низших земледельцев», одной из пяти форм хозяйства, установленных классифика­цией Гроссе. Но при всех пяти формах хо­зяйства господствовала одна и та же форма семьи: обособленная патриархальная семья.

Попытки выйти за пределы эволюционист­ских схем сказались на особом интересе, проявленном некоторыми учеными к истории хозяйства и экономических отношений. В этой связи обращают на себя внимание труды не­мецкого географа и зоолога Эдуарда Хана (1856-1928), подвергшего критике традици­онную «трехступенную» схему хозяйственного развития человечества: «охота - скотоводст­во - земледелие». Хан утверждал, что древ­нейшей стадией человеческого хозяйства бы­ли не охота и рыболовство, а собирательство. Из собирательства развилось примитивное «мотыжное» земледелие, которое было изоб­ретением женщин и в котором применялся преимущественно женский труд. Одновре­менно мужчины занялись охотой и рыболов­ством. Позднее произошло одомашнение ско­та, причем Хан ошибочно связывал его не с хозяйственными потребностями, а с религиоз­ными мотивами. Гораздо менее научной, хотя и ставшей очень известной, была книга не­мецкого экономиста Карла Бюхера «Возник­новение народного хозяйства» (1893). Он счи­тал, что развитие хозяйственной жизни чело­вечества проходило три стадии: замкнутого домашнего хозяйства, городского хозяйства и народного хозяйства, К стадии домашнего хо­зяйства Бюхер относил народы, живущие ро­довым строем, народы античного мира и ран­него средневековья. Большую же часть перво­бытной истории он называл «дохозяйственной стадией», или эпохой «индивидуального ра­зыскивания пищи». Совершенно необоснован­ная концепция «дикаря-одиночки» противоре­чила всем данным науки о первобытности, накопленным этнографией к концу XIX в.

В конце XIX и особенно в первой полови­не XX в. за рубежом возникли целые этно­графические направления, или школы, соз­давшие ряд антиисторических построений в изучении первобытного общества. Правда, многие из них не занимались собственно ис­торией первобытного общества, но, изучая так называемые примитивные народы и призна­вая, что у этих народов сохранились пережи­точные черты их древнего быта, они тем са­мым фактически распространяли свои этнографические концепции на область пер­вобытной истории. Надо учесть и то, что при общей антиисторической направленности этих школ многие их крупные представители внес­ли заметный позитивный вклад в разработку этнографических и первобытноисторических проблем.

На первых порах едва ли не самым влия­тельным антиэволюционистским направлением в буржуазной науке стал диффузионизм (От лат. diffusio - распространение), противопоставивший понятию эволюции, ис­торического прогресса понятие культурной диффузии, т. е. пространственного переме­щения культурных явлений.

Появлению диффузионизма предшествова­ло созданное немецким географом и этно­графом Фридрихом Ратцепем (1844-1904) так называемое антропогеографическое уче­ние. В то время как эволюционисты рассмат­ривали каждое явление культуры лишь как звено в цепи эволюции, отвлеченно от кон­кретных условий его бытования, новым и важ­ным в работах Ратцеля было стремление изучить явления культуры в связи с конкрет­ными, прежде всего географическими усло­виями, в которых эти явления наблюдаются. В своих трудах «Антропогеография» (1882- 1891), «Народоведение» (1885-1888), «Земля и жизнь» (1901-1902) он исследовал вызван­ные природными условиями различия между культурами народов и формами взаимодейст­вия между народами, такими, как переселе­ния, завоевания, обмен, торговля и т. д. Если эволюционисты представляли себе куль­турные явления в некоем саморазвитии, в от­рыве от создавшего их народа, то для Ратце­ля было ясно, что культура создается наро­дом и распространение ее связано с истори­ей народов. Но вместе с тем в антропогеографии Ратцеля были утверждения, вскоре использованные реакционными учеными для выступлений против эволюционизма. Из на­блюдений Ратцеля они делали вывод, что развитие общества определяется главным образом географической средой, что из-за разнообразия природных условий человечест­во не могло развиваться по единым законам и что сходство отдельных явлений культуры у разных народов - результат не сходного уровня развития, а всегда только заимствования их одними народами у других. Таким образом, эволюционистской теории о единст­ве путей развития человечества был противо­поставлен тезис о множественности и даже случайности вариантов исторического разви­тия.

Одной из диффузионистских школ была школа «культурных кругов» в Германии, непосредственным предтечей которой явился крупнейший немецкий этнограф-африканист Лео Фробениус (1873-1923). Картографируя явления культуры, он пришел к выводу, что сочетание целого ряда признаков (главным образом из области материальной культуры) в определенном географическом районе поз­воляет выделить отдельные культурные про­винции («круги»). Однако это само по себе важное и плодотворное для этнографии и ар­хеологии открытие получило в трудах Фробениуса совершенно неправильное толкова­ние. Он представлял себе «культуры» как осо­бые организмы, развивающиеся самостоятель­но, независимо от людей, подобно живым существам. Культура, считал он, не создается народом, а порождается природными усло­виями. Она может быть перенесена в иные природные условия, и тогда ее развитие пой­дет по другому пути и из взаимодействия ста­рых культур могут возникнуть новые. Эти идеи, так же как и антропогеографическое учение Ратцеля, были подхвачены основателем школы «культурных кругов» Фрицем Гребнером (1877-1934). По Гребнеру, каждый эле­мент культуры (предметы материального бы­та, обычаи, религиозные представления и т. п.) происходит из одного какого-то цент­ра, появился лишь раз в истории, в каком-то одном месте, принадлежит к одному «куль­турному кругу» и вместе с ним распростра­няется по разным странам. Такой «культур­ный круг», представляющий искусственно соз­данное по произвольно отобранным элемен­там понятие, не развивается во времени, а лишь взаимодействует с другими «кругами» в географическом пространстве. Элементы од­ного «круга» могут распространяться путем диффузии и накладываться на элементы дру­гого «круга». Вся история культуры - это история перемещений по земному шару нескольких «культурных кругов» и их механиче­ских соединений друг с другом («напластова­ний»). Теория «культурных кругов» резко ан­тиисторична: в последовательных ступенях развития Гребнер видел лишь явления, от­носящиеся к различным «кругам». Он считал, что никакой повторяемости, а следовательно, и никакой закономерности в истории челове­чества и его культуры нет.

Теория Гребнера получила дальнейшее раз­витие в работах этнографов так называемой венской культурно-исторической школы. Ее создателем и многолетней главой был Виль­гельм Шмидт (1868-1954), католический па­тер, откровенно задавшийся целью доказать изначальность религиозного мировоззрения, частной собственности и патриархальной власти. Шмидт несколько видоизменил гребнеровский метод, внеся в него элементы мни­мого историзма, направленного против марк­систской концепции исторического процесса. Расположив «культурные круги» по опреде­ленной, якобы исторической схеме - от «при­митивных пракультур» до «высших культур» народов Старого Света, - он попытался, с од­ной стороны, сконструировать две параллель­ные независимые друг от друга линии разви­тия - патриархальную и матриархальную, а с другой стороны, найти у «патриархальных на­родов» изначальное существование названных выше институтов и идей классового общества.

Теория «культурных кругов» оказала влия­ние и на археологию. Австрийский археолог и этнограф Освальд Менгин в своей «Всемир­ной истории каменного века» (1930) пытался на археологическом материале доказать, что история первобытного общества - всего лишь результат переселения (миграции) отдельных племен, принадлежавших трем разным «куль­турным кругам». Позднее Менгин, взгляды которого содержали элементы расизма, при­шел к сотрудничеству с фашизмом. С подоб­ными же идеями реакционного толка высту­пил немецкий археолог Г. Коссина (1858- 1931), который занимался разработкой мето­дики этнического определения археологиче­ских культур, но видел в них лишь выражение изначальных свойств рас и народов, а в исто­рическом процессе - лишь распространение этих свойств путем завоеваний, миграций и заимствований. Крайний националист, пытав­шийся в своих исследованиях представить культурное развитие Европы как результат германских завоеваний, Коссина был предте­чей археологии фашистской Германии.

Диффузионизм оказал влияние на этногра­фию и археологию в Англии, хотя английские ученые-диффузионисты были менее последо­вательны в своих взглядах, чем германские. Видный представитель этого направления в английской этнографии Уильям Риверс (1864- 1922) в изданной им в 1914 г. двухтомной «Истории меланезийского общества» пытался совместить эволюционистскую и диффузио­нистскую точки зрения. Признавая прогрес­сивное развитие человечества, Риверс в то же время считал важнейшим его стимулом контакты народов и слияние культур. Идеи диффузионизма были доведены до абсурда Г. Эллиотом-Смитом и Уильямом Джеймсом Перри, которые признавали только один ми­ровой центр цивилизации, откуда будто бы она распространилась по всему земному ша­ру: Египет. Выдающийся английский археолог Гордон Вир Чайлд (1892-1957) пытался сов­местить диффузионистские взгляды с марк­сизмом. Он признавал основные положения марксистского учения о первобытном общест­ве и в то же время преувеличивал значение переселения народов и влияние одних куль­тур на другие.

В целом для диффузионизма как особого течения в этнографии и археологии характер­ны некоторые общие черты. Диффузионисты считали, что все сходное в культурах разных народов является результатом заимствова­ний, миграций или просто диффузии элемен­тов культуры или целых культур. Все важные открытия и изобретения, по их мнению, быпи сделаны только однажды и распространялись из единых центров. Преувеличивая роль за­имствований и переселений в истории куль­туры, диффузионисты отрицали значение внутреннего развития культуры отдельных на­родов, что позволяло строить националисти­ческие и расистские теории, приписывающие важнейшую историческую роль одним наро­дам и отрицающие такую роль других народов. Было бы, однако, ошибочным приписы­вать всем диффузионистам расистские взгляды, которые вовсе не являются прямым и обязательным выводом из диффузионизма.

В конце XIX в. почти одновременно с диффузионистским направлением появилось так называемое социологическое течение в этно­графии, представленное главным образом з трудах французских ученых.

Социолог Эмиль Дюркгейм (1858-1917) считал главным содержанием исторического процесса развитие общественного сознания. Предметом социологии, по его мнению, яв­ляются «социальные факты» - общественные учреждения, установления и т. д. Истоки всех общественных институтов Дюркгейм видел в «коллективных представлениях», которые он трактовал как формы общественного созна­ния, превращенные социальным опытом в принудительно действующие нормы общест­венного поведения. «Коллективные представ­ления» не заимствуются человеком из его непосредственного опыта, а как бы навязы­ваются человеку общественной средой. В сво­ей книге «Элементарные формы религиозной жизни (Тотемическая система в Австралии)», изданной в 1912 г., Дюркгейм пытался дока­зать, что единственным источником зарожде­ния религиозных представлений является об­щественная среда. Бог есть выражение соци­альных сил, которым человек вынужден под­чиняться, не понимая их происхождения. В этой книге Дюркгейм высказал правильный взгляд на тотемизм как на религию родового общества. Вместе с тем он преувеличивал значение религии в истории человечества и приписывал ей положительную роль. В целом социология Дюркгейма была одной из попы­ток опровергнуть марксизм.

Близок к «социологической» школе Дюрк­гейма французский философ и психолог Люсьен Леви-Брюль (1857-1939). В книге «Мыслительные функции в низших обществах» (1910) (в русском переводе «Первобытное мышление». М., 1930) и в других Леви-Брюль выступил с теорией дологического мышления, якобы характерного для первобытных людей и современных отставших в своем развитии обществ. Он утверждал, что в «низших обществах» преобладают «коллективные пред­ставления», не зависящие от опыта и не чув­ствительные к логическим противоречиям. В первобытном мышлении господствует «закон сопричастия». Это значит, что предмет может быть самим собой и одновременно и чем-то другим («сопричаствовать» в чем-то другом), быть здесь и в то же время в другом месте и т. д. Леви-Брюль называл первобытное мышление «мистическим», так как оно про­никнуто верой в таинственные силы и в об­щение с ними.

Вскоре после первой мировой войны в Англии возникла функциональная школа в эт­нографии, основателем которой был Бронис­лав Малиновский (1884-1942). В отличие от культурно-исторической, эта школа рассмат­ривала культуру не как механическое соеди­нение различных элементов, а как единое це­лое, в котором каждый элемент культуры несет свою социальную функцию. Однако этот правильный тезис получил у функционалистов ложное толкование. Малиновский призывал отказаться от исторического подхода к объяснению явлений культуры, так как ее начало и конец якобы непознаваемы, функ­ционалисты утверждали, что нужно изучать, как действуют общественные институты, а не как они произошли.

Несколько отличаются от взглядов Мали­новского идеи другого видного представите­ля функционализма Алфреда Реджиналда Рэдклифф-Брауна (1881-1955). Он делил эт­нографию на две области, каждую со своим специфическим методом: «этнологию», изу­чающую конкретные факты, касающиеся прошлого и настоящего отдельных народов, действующую «историческим» методом, и «социальную антропологию», исследующую общие законы развития человечества и его культуры. «Социальная антропология» пользу­ется индуктивным методом, аналогичным ме­тоду естественных наук. Сущность его - генерализация, изучение «социальных сис­тем», или «социальных структур». Познание общих законов развития человеческого обще­ства должно опираться прежде всего на изу­чение ныне наблюдаемого состояния совре­менных отсталых народов, а не на гипотетически реконструируемую историю.

В США сложилась так называемая амери­канская школа исторической этнологии, осно­ванная антропологом, этнографов и лингвис­том Францем Боасом (1858-1942). Боас кри­тиковал многие ошибочные взгляды совре­менной науки, в частности диффузионизм, был активным борцом против расизма, часто в анализе конкретных общественных явлений стоял на позициях материализма. Конечной целью науки о человеке он считал реконст­рукцию истории человечества. Но для этого, писал Боас, надо сначала изучить историю каждого отдельного народа, его языка, куль­туры, антропологического типа, а также куль­турного взаимодействия народов внутри картографированных географических ареалов. Основное понятие школы Боаса - «культур­ный ареал» - характеризуется сплошным рас­пространением не отдельных элементов куль­туры, а целых серий их; вводятся также поня­тия «культурного центра» - области наиболь­шей густоты признаков и «окраинных ареа­лов», где сочетаются черты соседних районов, Боас признавал существование общих законов развития человечества и его культуры, но, учитывая трудность познания этих законов, призывал к величайшей осторожности при попытках их вывести. Эта справедливая в принципе точка зрения Боаса повела к увле­чению краеведческим методом и к отрицанию значения теоретических обобщений, что осо­бенно проявилось в работах его учеников. Боас призывал не переносить наших критери­ев моральной оценки на народы иного куль­турного типа. Эта идея Боаса впоследствии легла в основу целого направления в амери­канской этнографии - так называемого реля­тивизма, т. е. учения об относительности всех морально-оценочных критериев и несравни­мости культурных ценностей разных народов. Теоретические взгляды Боаса и его скепти­цизм в отношении научных теорий его пред­шественников, высказанные в очень осторож­ной форме, в работах его последователей приобрели гипертрофированный характер и в конечном итоге вели к отрицанию единства человеческой истории. Наиболее крайняя ан­тиисторическая точка зрения выражена в работах Александра Гольденвейзера (1880- 1940), пытавшегося доказать, что общих за­конов и общего направления развития чело­вечества не существует, да и само развитие, сам прогресс в его работах ставится под сомнение. Другой ученик Боаса - Роберт Лоуи (1883-1957) в своем большом труде «Примитивное общество» (1921) стремился опровергнуть важнейшие положения учения Моргана. В частности, он утверждал, что са­мым древним элементом общественной жиз­ни была парная семья, что же касается по­следовательности других общественных форм (материнский и отцовский род, локальная и племенная организация и т. п.), то о них нель­зя сказать ничего определенного и попытки установить их стадиальную последователь­ность безнадежны. Принципиальные установ­ки «исторической» школы Боаса ярко прояви­лись в трудах Пола Радина (1883-1959), до­ведшего до педантизма тщательность иссле­дования отдельных культур и проявившего крайнее недоверие к общеисторическим по­строениям.

После второй мировой войны появились новые социолого-этнографические теории. Та­ково «этнопсихологическое направление» в американской этнографии, сторонники кото­рого утверждали, что каждому народу свой­ственна особая «модель культуры», опреде­ляемая «структурой характера» данного на­рода. Эта структура якобы передается от поколения к поколению и остается неизмен­ной, пока на нее не воздействует народ бо­лее высокого психического типа. Базисом для исследования структурализации в обществе служит понятие «основной личности», т. е. некоего среднего психологического типа, преобладающего в каждом данном обществе. По мнению этнопсихологов, вполне законно переносить данные психологического изуче­ния личности на общества в целом: какова «основная личность», такова и культура. В ми­ре существует великое множество «моделей культуры», остающихся неизменными на всем протяжении истории - от первобытности до сегодняшнего дня, но отличающихся от дру­гих своей «социальной ценностью». Например, глава этнопсихологической школы А. Кардинер утверждал, что судя по постоянству от­ношения к богу, прослеживаемому на про­тяжении 5 тыс. лет, структура основной личности западного человека не изменилась. Антиисторизм и колониалистская направлен­ность этнопсихологической школы вызвали резко отрицательную реакцию в среде уче­ных всего мира.

Бесславный конец этнопсихологического на­правления ускорил поворот известной части этнографов-теоретиков США к историзму. С 1950-х и особенно с 60-х годов в их среде наметилось новое направление, получившее название «неоэволюционизм». Неоэволюцио­низм в свою очередь представлен нескольки­ми теоретическими течениями. Одно из них близко к моргановскому пониманию эволю­ции первобытной истории. Его признанный глава Л. Уайт (1900-1975) и его ученики Э. Р. Сэрвис и М. Д. Салинз стремятся выя­вить в первую очередь общие черты в исто­рическом развитии человечества (ученики, впрочем, менее последовательно, чем учи­тель). В этом отношении наиболее содержа­тельны книги Сэрвиса «Первобытная соци­альная организация» (1962), «Культурный эво­люционизм: теория в практике» (1971), «Происхождение государства и цивилизации» (1975) и Салинза «Соплеменник» (1968), «Эко­номика каменного века» (1972) и др. К этому же направлению примыкают М. X. Фрид («Эво­люция политического общества», 1967, и др.) и ряд других этнографов США. Сторонники другого течения, получившего наименование многолинейного эволюционизма, или плюра­лизма (От лат, pluralis - множественный), также стремятся исследовать развитие первобытного общества, но с преувеличен­ным вниманием к специфическим, не подчи­ненным общим закономерностям вариантам, обусловленным особенностями природной среды. Взгляды основоположника и главы этого течения Дж. Стюарда (1902-1972) пользуются наиболее широким признанием в этнографии США и других западных стран. Делаются попытки сочетать концепции общей и многолинейной эволюции в так называемом дифференцированном эволюционизме, учитывающем как расхождения, так и сближения линий культурного развития (Р. Карнейро). Другая часть этнографов США отмежевыва­ется даже от неоэволюционизма и пытается подменить закономерности поступательного развития исторических эпох проблемами их структурной характеристики. В этом отноше­нии одно из наиболее видных мест принад­лежит Дж. П. Мэрдоку, попытавшемуся пока­зать в своей основной работе «Социальная структура» (1949), что структура общества не обязательно обусловлена ступенью историче­ского развития. Мэрдок и его последователи пользуются количественными методами для сравнительного («кросс-культурного») изуче­ния народов и их культур, однако материалом для сопоставлений служат не однотипные, а такие разнотипные народы, как, например, папуасы и белорусы.

Неоэволюционизм оказал свое влияние также на развитие первобытной археологии, главным образом в США и в Англии, где в 1960-х годах возникла школа так называемой новой археологии. Ее представители (Л. Бинфорд, К. Флэннери, К. Ренфру и другие) де­лают упор не на исследовании конкретной истории культуры, а на выявлении законо­мерностей культурно-исторического процесса (отсюда их другое обозначение - «процессуа­листы»).

В то же время в исследованиях этногра­фов и археологов США, Франции и других западных стран все заметнее становится ин­терес к историко-материалистической трак­товке первобытной истории. Проявляется он, правда, по-разному. В то время как одни ученые добросовестно стремятся осмыслить древнейшее прошлое человечества с марк­систских позиций, другие пытаются ревизовать и «улучшить» наследие классиков научного коммунизма. Во всем этом сказываются осо­бенности научного климата на современном Западе: теоретический кризис буржуазного обществоведения, рост влияния марксистско-ленинского мировоззрения, неблагоприятная идейно-политическая обстановка, в которой приходится работать прогрессивным ученым. В значительной мере отличными от запад­ных путями развивалась этнографическая, а тем самым и первобытноисторическая наука в России. Русская этнография в большей мере, чем западная, испытала влияние марк­сизма. Так, известный русский ученый Н. И. Зибер (1844-1888) в «Очерках перво­бытной экономической культуры» (1883) опи­рался на выводы Маркса и Энгельса и много сделал для популяризации их взглядов в России. В названной книге Зибер впервые пос­тавил вопрос о характере производственных отношений, форм собственности в первобыт­ном обществе и на огромном материале по­казал, что древнейшими формами ведения хозяйства были общинные, коллективные фор­мы. Испытал на себе влияние марксизма крупный русский историк и этнограф М. М. Ковалевский (1В51-1916). В своих рабо­тах о семье, роде и общине в первобытном обществе Ковалевский широко использовал славянский и кавказский материал. Он разра­батывал вопросы развития форм родового строя и доказал универсальное распростра­нение семейной общины, что было высоко оценено Энгельсом.

Другой особенностью развития русской эт­нографии было то, что в нее почти не про­никли описанные выше антиисторические по­строения, распространившиеся с начала XX в. на Западе. Большинство русских ученых (Многие из названных в этом разделе эт­нографов продолжали жить и работать в со­ветское время. Мы упоминаем их в данном месте, так как все они в той или иной степе­ни примыкали к эволюционистской школе) про­должали придерживаться эволюционистских взглядов, в то же время многие из них стре­мились усовершенствовать эволюционизм, преодолеть ограниченность его схем, развить концепции эволюции брака и семьи, проис­хождения религии, бывшие главными темами трудов этнографов-эволюционистов, и вклю­чить в круг научных интересов новые проб­лемы, такие, как история хозяйства, культур­ные связи между народами и т. д.

Эволюционистским методом пользовался в своих трудах Д. Н. Анучин (1843-1923), вы­дающийся ученый, очень плодотворно рабо­тавший одновременно в области географии, археологии, антропологии и этнографии и стремившийся к объединению трех последних родственных наук. Большое значение для раз­вития науки имели труды В. Г. Богораза (Та­на) (1865-1936) и В. И. Иохельсона (1855- 1943), отбывавших царскую политическую ссылку в Колымском крае и там начавших изучение народов Северо-Восточной Азии и их культурно-исторических связей с народа­ми Северо-Западной Америки.

Видными представителями эволюционизма в России была семья этнографов Харузиных. Наиболее известны работы Н. Н. Харузина (186S-1900) «Очерк истории развития жили­ща у финнов» (1895) и «История развития жи­лища у кочевых и полукочевых тюркских и монгольских народностей России» (1896), в которых эволюционистский метод был прило­жен к трактовке явлений материальной куль­туры. Примером комплексного использования данных этнографии и смежных наук является монография «Русские лопари. Очерк прош­лого и современного быта» (1В90). Оставаясь эволюционистом, Н. Н. Харузин в этой книге вместе с тем стремился преодолеть односто­ронность эволюционистского метода, учесть различные культурные взаимовлияния.

С рядом интересных исследований, посвя­щенных вопросам религиозных верований и духовной культуры (культ огня, фетишизм, семейная обрядность), выступила В. Н. Хару­зина (1866-1931).

Очень заметный след в историографии первобытной истории оставил выдающийся русский этнограф Л. Я. Штернберг (1861 - 1927). Он изучал семейные и родовые отно­шения, обычное право, верования коренного населения Сахалина и Приамурья. У одной из народностей - нивхов (гиляков) Штернберг обнаружил родовой строй, пережитки группо­вого брака, классификаторскую систему род­ства. Эти открытия были отмечены Ф. Энгель­сом. Много нового содержат работы Штерн­берга по эволюции верований и его обоб­щающая работа «Первобытная религия» (1936). Для исследований Штернберга харак­терно комплексное изучение данных языка и культуры.

Показательна критика односторонности эво­люционизма со стороны крупного этнографа A. Н. Максимова (1872-1941). В ряде работ он доказывал, что некоторые смелые обоб­щения Бахофена, Мак-Леннана и других уче­ных, считавшихся в его время уже классиками науки, не всегда были достаточно обоснова­ны, и новый фактический материал требует новых обобщений. Главным предметом науч­ных исследований Максимова были вопросы истории семьи и родовых отношений.

Развитие в СССР марксистской науки о пер­вобытном обществе. Ведущую роль в разви­тии марксистской концепции первобытной ис­тории сыграли ученые СССР. Ими был изучен большой 4 этнографический, антропологический и, что особенно показательно, почти отсутст­вовавший во времена Энгельса археологиче­ский материал, давший новую аргументацию в пользу материалистического понимания ис­тории первобытного общества.

Работы антропологов В. В. Бунака, Г. А. Бонч-Осмоловского, Г. Ф. Дебеца, М. М. Герасимова, М. Г. Левина, М. Ф. Нестурха, Я. Я. Рогинского, М. И. Урысона, B. П. Якимова способствовали складыванию представлений об этапах становления челове­ка, а вместе с тем и путях возникновения че­ловеческого общества. Труды археологов П. И. Борисковского, А. Я. Брюсова, П. П. Ефименко, С. Н. Замятнина, В. М. Массо-на, А. П. Окладникова, Б. Б. Пиотровского, B. И. Равдоникаса, С. А. Семенова, П. Н. Тре­тьякова, А. А. Формозова и других содержат важнейшие вещественные данные для рекон­струкции первобытной экономики и культуры. Исследования этнографов А. М. Золотарева, Е. Ю. Кричевского, М. О. Косвена, В. К. Ни­кольского, Д. А. Ольдерогге, С. А. Токарева, C. П. Толстова и других помогли пониманию процессов развития рода, семьи и других ин­ститутов первобытности.Советским истори­кам удалось во многом уточнить и система­тизировать наши знания о развитии произво­дительных сил первобытного общества (С. А. Семенов и др.), о праобщине, или первобытном человеческом стаде (П. И. Борисковский, Ю. И. Семенов), о развитии форм родовой организации (М. О. Косвен, Л. А. Файнберг), о путях разложения перво­бытного общества и формирования раннеклассовых отношений (Ю. П. Аверкиева, Л. Е. Куббель, В. М. Массой, И. И. Потехин, С. А. Токарев, С. П. Толстое и др.). В самое последнее время сделаны первые шаги в изу­чении этнического процесса первобытности (В. Ф. Генинг, Ю. В. Бромлей, С. А. Арутю­нов, Н. Н. Чебоксаров). Большую роль в ис­следовании духовной культуры первобытно­го человека сыграли работы А. П. Окладни­кова, А. Д. Столяра, С. А. Токарева, А. А. Формозова, Б. А. Фролова.

Советские ученые уделили большое внима­ние борьбе с концепциями диффузионизма, функционализма, релятивизма, неоэволюцио­низма и т. п. В этом отношении важную роль сыграло изучение и научное истолкование тех новых данных этнографии, которые, по мнению противников марксизма, якобы про­тиворечили основным положениям Моргана, развитым Энгельсом. Так, изучая родовую организацию и ее начальную форму - мате­ринский род, советские этнографы показали наличие материнско-родовых пережитков у многих народов Сибири, рассматривавшихся последователями культурно-исторической школы Шмидта и Копперса в качестве типич­ных представителей патриархальной пастушес­кой «пракультуры», Обнаружение остатков материнского рода у индоевропейских наро­дов показало беспочвенность утверждений об исконно патриархальном строе «арийских» народов (теория «неарийского матриархата»). Все это явилось подтверждением положения об универсальности родовой организации.

Заметное, хотя и во многом противоречи­вое влияние на развитие советской науки о первобытном обществе оказали взгляды вы­дающегося языковеда и археолога Н. Я. Мар­ра (1864-1934). Исходя из созданного им «нового учения о языке», в основе которого лежали утверждение о единстве процесса развития всех языков мира и их стадиальная классификация, Марр утверждал, что смена культур на одной и той же территории всегда отражает стадии местного (автохтонного) развития. Его последователи пошли дальше и отрицали какое-либо историческое значе­ние переселений и заимствований. Они оши­бочно полагали, что признание марксистского принципа единства исторического процесса должно вести к отказу от исследования мест­ных этнических особенностей и что социаль­ные изменения могут завершиться полным исчезновением старых черт культуры. Одна­ко, несмотря на указанные ошибки в его разработке, само учение Н. Я. Марра содер­жало правильные идеи о единстве развития человеческой культуры, о том, что все сов­ременные народы являются наследниками исчезнувших племен и народов и что возник­ли они как результат сложных скрещений на длительном историческом пути.

Многочисленных последователей Марра привлекала в его идеях их антирасистская и антинационалистическая направленность. Ра­боты Марра и его последователей сыграли положительную роль в критике устаревших концепций, в поисках новых методов иссле­дования, но некоторые их положения, а глав­ное - попытки монополизировать науку на­несли вред ее развитию.

В то же время в прошлом в ряде случаев имели место догматический подход к насле­дию Моргана и канонизация отдельных выска­зываний Энгельса по частным вопросам, по­требовавшим дополнительной разработки в свете вновь накопленных научных фактов. Это не могло не повредить марксистской нау­ке первобытной истории, замедлило ее раз­витие в нашей стране.

Следует отметить и то обстоятельство, что до недавнего времени советские этнографы, изучая развитие семейно-брачных и общинно-родовых отношений, не уделяли достаточного внимания первобытной экономике. Этот про­бел стал отчасти восполняться только в последние годы (В. М. Вахта, Н. А. Бутинов, В. Р. Кабо, Ю. И. Семенов), что активизиро­вало изучение как специфики первобытной экономики, так и социально-экономической истории первобытности в целом и привело к плодотворному обсуждению таких вопро­сов, как историческое и функциональное соотношение рода, общины и семьи.

После второй мировой войны к марксист­ской разработке истории первобытного об­щества присоединились ученые других социа­листических стран. Особенно серьезная работа в этой области ведется в ГДР, где активно обсуждаются и исследуются проблемы антропо- и социогенеза, периодизации первобыт­ной истории, этнографической и археологиче­ской методики первобытноисторических реконструкций, путей и механизмов становления классов, государства и права (Г. Геберер, Г. Ульрих, И. Зельнов, В. Зельнов, Г, Грюнерт, Г. Гур и др.). В Венгрии выделяются фунда­ментальные исследования по вопросам палеодемографии (Я. Нимешкери). Палеоантроп оло-гическая и археологическая работа ведется в Болгарии (П. Боев), Венгрии (Л. Габори, П. Липтак), Румынии (О. Некрасова), Чехосло­вакии (Э. Влчек, Я. Елинек), в Югославии (М. Малеш, Д. Хрейович). Во многих стра­нах Восточной Европы ведется работа по изу­чению отставших в своем развитии внеевро­пейских народов, в которой ориенталистика смыкается с историей первобытного и ранне­классового обществ.

Как уже отмечалось, марксистское понима­ние истории первобытного общества распро­страняется и среди ученых капиталистических стран. Одни из них открыто признают себя марксистами, другие еще только приближа­ются к материалистическому пониманию пер­вобытной истории, некоторые отвергают марксизм, но, объективно истолковывая фак­ты, невольно приходят в своих работах к историко-материалистическим выводам.

Семинар 1.

1. Представления о первобытности в древнем мире и средневековье.

2. Эпоха Великих географических открытий. Первые схемы общественного развития.

3. Развитие первобытной археологии. Первые открытия в области антропогенеза.

История первобытного общества как самостоятельная научная дисциплина существует около полутора сотен лет. Накопление исторических знаний в этой области начинается еще в первобытные времена (появление генеалогических и этногонических легенд). В античном мире складываются два взгляда на древнейшую историю: миф о «золотом веке» (Гесиод) и легенды о «полузверином прошлом» человека (Демокрит, Тит Лукреций Кар). В ходе семинара следует обратить внимание на первые историко-географические описания первобытных народов (Геродот, Страбон, Тацит, Сыма Цянь), отметить опыт сравнения цивилизованных народов и первобытных племен, первые представления об эволюционном развитии общества (Фукидид).

Говоря о средневековье, следует упомянуть труды византийских авторов (Прокопий Кесарийский, Иордан), а также путевые заметки арабских (Ибн Фадлан, Аль-Масуди, Бируни) и европейских (Плано Карпини, Виллем Рубрук, Марко Поло, Афанасий Никитин) путешественников к отсталым народам.

Расширение знаний о первобытных народах связано с эпохой Великих географических открытий. Европейцы познакомились с рассказами об индейцах, туземцах Австралии и Океании. Большую роль здесь сыграли мореплаватели XVIII века: Л. Бугенвилъ, Ж Лаперуз, Д. Кук. Ряд исследователей, в частности Ж. Лафито, опираясь на сравнительный анализ, выдвинули идею о первобытном прошлом всего человечества. Следует обратить внимание и на вклад в изучение восточноевропейского и азиатского Севера российских исследователей XVIII века (Г. Новицкий, С. Крашенинников).

Студентам следует обратить внимание на концепцию «благородного дикаря» (Ж.Ж Руссо, Д. Дидро); проанализировать первые периодизации истории первобытного общества (А. Фергюссон, И. и Г. Форcтеры, Ж. Кондорсе).

Последний вопрос посвящен накоплению фактических данных по первобытной археологии. Появляются первые археологические музеи, начинают складываться первые археологические классификации (система трех веков Томсена-Ворсо), формулируется культурно-историческая периодизация С. Нильссона. Следует обратить внимание на первые профессиональные раскопки памятников каменного века в Англии, Франции, IIIвейцарии, особенно на работы Буше де Перта. Необходимо проанализировать роль эволюционной теории Ч. Дарвина в развитии первобытной археологии, отметить проблему интерпретации находок неандертальца и питекантропа.

Семинар 2.

1. Эволюционистская школа

2. К. Маркс и Ф. Энгельс о перво6ытности

3. Диффузионизм

4. Французская социологическая школа

Несмотря на успехи археологии и зарождение палеоантропологии, основным источником представлений о первобытном обществе по-прежнему оставалась этнография. Эта наука заимствовала от естественнонаучного метода идею прогрессивного развития человечества. Развивающее эту идею направление в этнографии получило название - эволюционистская (эволюционная) школа. Студентам необходимо ознакомиться с основными концепциями эволюционистов и их критикой, знать наиболее выдающихся представителей школы, в частности Э.Б. Тайлора, Л.Г. Моргана и др. Следует обратить внимание на периодизации Г.де Мортилье, Д. Леббока и О. Монтелиуса, познакомиться с реконструкциями общественных систем первобытного общества И. Баховена и Д. Мак­Леннана.

Несомненно, интересовались эпохой первобытности К. Маркс и Ф. Энгельс. Большое влияние на их взгляды оказали труды Л.Г.Моргана. Как известно, именно они заложили основы формационной теории. Главными вопросами, которые рассматривались в рамках марксизма, были происхождение человека (именно Ф.Энгельс был автором «трудовой теории» антропогенеза) и эпоха разложения первобытного общества, в частности проблемы становления частной собственности и государства. Студентам следует проанализировать роль трудов Маркса и Энгельса на развитие истории первобытного общества в России ХХ века.

Последнее десятилетие ХХ – начало XXI веков ознаменовалось огромным приростом фактического материала, и, в итоге, появлением новых концепций, идущих вразрез с эволюционизмом. Отправным пунктом диффузионизма стало антропогеографическое учение Ф. Ратцеля. Следует ознакомится с общими положениями данной школы и их критикой, отметить особенности отдельных направлений, таких как школа культурной морфологии Л. Фробениуса, школа «культурных кругов» («Кельнская школа») Ф. Гребнера, культурно-историческая («Венская») школа В. Шмидта; познакомится с английским диффузионизмом (Г. Эллиот-Смит). Необходимо обратить внимание и на реакционные течения в рамках диффузионизма. (Г. Коссинна).

Почти в тот же период складывается французская социологическая школа, которая в отличие от диффузионизма, исследовала не культуру, а общество, уделяя основное внимание развитию сознания. Студенты должны ознакомиться с основными концепциями школы и их критикой. Следует обратить особое внимание на труды Э. Дюркгейма (концепция «сегментного общества», «элементарные формы» религиозной жизни) и Л. Леви-Брюля (коллективные представления и паралогическое мышление).

Семинар 3.

1. Функциональная школа в этнографии

2. Психологическая и этнопсихологическая школы

3. Структурализм

4. Неоэволюционизм

5. Креационизм

В 1920-е годы в этнографии складывается функциональная школа, основоположником которой был Б. Малиновский. Следует ознакомиться с основными положениями его концепции, выявить отличия от ранее существовавших научных школ. Особое внимание нужно обратить на его понимание культуры, как «биологического» явления и отношение к возможности реконструкции истории первобытного общества, опираясь на пережитки, сохранившиеся в современной жизни.

Под термином «психологическая школа в этнографии» обычно понимается целый ряд течений, которые довольно сильно отличаются одно от другого. Основоположником ее являлся З. Фрейд, первым попытавшимся исследовать первобытные народы с точки зрения психоанализа. Следующий этап связан с деятельностью К. Юнга, который вводит такое понятие, как коллективное бессознательное (архетип). При рассмотрении данного вопроса не следует рассматривать концепции данных исследователей в целом, в центре внимания должны быть лишь вопросы, касающиеся истории первобытности. Идеи З.Фрейда и К.Юнга повлияли на становление американской этнопсихологической школы, большое внимание уделявшей институту детства. Студентам необходимо ознакомится с основными концепциями данного направления в этнографии и их критикой, знать теории наиболее известных представителей (Р. Бенедикт, А. Кардинер).

Одним из значимых направлений в современной этнологии и антропологии является структурализм. Большую роль в его становлении сыграл К. Леви-Строс. Следует обратить внимание на его основные концепции, касающиеся сравнительного изучения мифологии, языка, фольклора, а также тотемизма и систем родства в первобытном обществе. Можно попытаться сравнить теории Л. Леви-Брюля и К. Леви-Строса о специфике первобытного мышления. Одним из основоположников английского направления структурализма (структурного функционализма) был А.Р. Радклифф-Браун. Необходимо познакомится с его идеями, а также теориями Э. Эванса-Притчада.

Концепция неоэволюционизма возникла в середине XX века благодаря трудам американского этнолога Л. Уайта и антрополога Д. Стюарда, хотя основоположником данного течения нередко считают еще В.Г. Чайлда. При изучении данного вопроса следует в первую очередь обратить внимание на теорию многолинейной эволюции и концепцию эволюции культуры.

Последний вопрос следует рассматривать как отдельную тему, т.к. он посвящен не научной школе, а мировоззренческой концепции сотворения мира. Креационизм может варьироваться от чисто религиозных концепций, до претендующих на некоторую научность. В ходе семинарского занятия следует рассмотреть историю возникновения креационизма и его основные концепции, такие как младоземельный (буквалистский), староземельный (метафорический), эволюционный (теистический эволюционизм), ведический и др.; обратить внимание на отношение основных конфессий к креационизму. Отдельно следует рассмотреть теорию разумного замысла, и ее особенности. Необходимо проанализировать критику креационных концепций и отношение к нему в обществе.

Семинар 4.

1. Развитие этногpафии и археологии первобытности в России во второй половине XVIII – XIX вв.

2. Развитие науки о первобытности в первые десятилетия Советской власти (1920-40-ее годы)

3. Исследование истории первобытности в 1950-90-х гг. Современная ситуация в науке.

Развитие этногpафии и археологии первобытности в России активизируется во второй половине XVIII вв. Появляются инструкции по сбору сведений об археологических памятниках (В.Н. Татищев, М.В. Ломоносов, Г.Ф. Миллер), проводятся первые более или менее научные раскопки (И.И. Лепехин, А.П. Мельгунов).

В середине XIX века основываются научные общества, изучающие жизнь и быт народов Российской империи (Русское географическое общество) и археологические древности (Русское археологическое общество, Императорская археологическая комиссия и Московское археологическое общество); формируются научные школы. Следует обратить особое внимание на вклад в развитие археологии А.С. Уварова (раскопки, публикации, археологические съезды, создание Исторического музея). Необходимо отметить первые публикации по истории и археологии первобытного общества (К.М. Бэр, Д.Н. Анучин) и полевые исследования первобытных памятников (И.С. Поляков, К.С. Мережковский, А.А. Иностранцев).

Русскими путешественниками и этнографами были описаны архаичные народы Азии (П.П. Семенов-Тян-Шаньский, Н.М. Пржевальский), Америки (Л.А. Загоскин, И.Е. Вениаминов), Африки (В.В. Юнкер), Австралии и Океании (Н.Н. Миклухо-Маклай). Необходимо ознакомиться с маршрутами их путешествий и изученными народами.

В конце XIX – начале XX веков среди российских этнографов и археологов господствовал эволюционизм, хотя было и влияние диффузионизма. В частности, в русле эволюционизма работали такие этнографы, как Л.Я. Штенберг, В.Г. Богораза (Тан), Н.Н. Харузин, С.В. Максимова. Следует рассмотреть основные концепции данных исследователей. Влияние диффузионизма отразилось на выработке понятия «археологическая культура» (В.В. Хвойко, А.А. Спицын, В.А. Городцов).

Отвечая на этот вопрос, студенты должны познакомиться, в том числе, и с ситуацией на территории Ярославского края. Необходимо знать имена известных археологов, проводивших здесь исследования, и наиболее значимых памятников, относящихся к первобытным временам. Следует обратить внимание на участие ярославских краеведов в Антропологической выставке в Москве, в общероссийских и областных археологических съездах, особенно проходящих в Ярославле.

В первые годы Советской власти первобытная история становится одной из центральных в кругу гуманитарных наук (как наука о первобытном коммунизме, особо отмеченная классиками марксизма). Оживляются краеведческие объединения, создается Российская (с 1926 года Государственная) Академия Истории материальной культуры (ГАИМК) в Петроrpаде. В научных центрах формируется «палеоэтнологическое» направление в археологии (С.Н Руденко, С.А Теплоухов, Б. С. Жуков, Б.А Куфтин). Следует обратить внимание на создание Российской ассоциации научно-исследовательских институтов общественных наук (РАНИОН) и специфику ее деятельности (А.Я. Брюсов, А.В. Арциховский, А.П. Смирнов, С.В. Киселев). ­Продолжается разработка первобытно-исторической проблематики этнографами. Организуются важные в том числе и для истории первобытности биологические экспедиции (Н.И. Вавилов).

С 1929 года начинаются репрессии среди археологов и этнографов. Краеведы были объявлены «историками второго сорта», начинаются аресты и увольнения. Студентам следует обратить внимание на критику археологии, как устаревшей буржуазной науки, изменении отношения к ученым старой школы (А.А. Спицын, В.А. Городцов). Именно с этими событиями связано начало деятельности В.И. Равдоникаса.

Большое, хотя во многом и противоречивое влияние на развитие науки о первобытном обществе в СССР в 1930-40 годы оказал Н.Я. Марр. Необходимо проанализировать его взгляды на развитие языка («яфетическая теория»), выяснить, каким образом они повлияли на развитие теории стадиальности в исторической науке. Следует заострить внимание на причинах краха марризма (работа И.В. Сталина «Марксизм и вопросы языкознания»).

В 1930-е годы положение в исторической науке меняется. Вновь открываются исторические факультеты в вузах, начинается профессиональная подготовка археологов, П.П. Ефименко разрабатывает новую периодизацию истории первобытного общества, выходит первый том учебника «История первобытного общества В.И. Равдоникаса. Правда, репрессии не прекращаются.

В годы Великой Отечественной войны происходит реорганизация ИИМК: центр переносится в Москву, а в Ленинграде остается Ленинградское отделение ИИМК. Следует обратить внимание на ход и причины второй волны репрессий в 1940-х годы.

Исследование истории первобытности продолжаются в 1950-90-х годы. Ведутся разработки в области aнтpопогенеза и социогенеза: теория «двух скачков» Я.Я. Рогинского, деятельность Г.Ф. Дебеца и М.М. Герасимова в области реконструкции внешнего облика по костным останкам, работы В.П. Алексеева («гоминидная триада» и т.д.). В Ленинграде С.А. Семенов создает лабораторию, где экспериментально изучаются методы древнейших производств.

Необходимо рассмотреть основные темы, разрабатываемые советскими учеными: проблемы происхождения земледелия и скотоводства (В.А. Шнирельман, С.А. Семенов), социально-общественные отношения первобытной эпохи (В.Р. Кабо, А.М. Золотарев), происхождения искусства (А.Д. Столяр, А.А. Формозов), брачно-семейные отношения (С.П. Толстов, Ю.И. Семенов, М.О. Косвен), возникновения классов и государства (А.Н. Першиц), первобытное мировоззрение и религиозные верования (С.А Токарев, В.В. Бунак, Е.М. Мелетинский). Можно попытаться сравнить периодизации первобытного общества в трудах таких исследователей, как С.П. Толстов, М.О. Косвен, А.И. Першиц, Ю.И. Семенов и др.

Завершая разговор о развитии истории первобытного общества в России, следует обратить внимание на те изменения, которые произошли в данной области в последнее десятилетие: перевод и публикация работ зарубежных исследователей, как современных, так и прошлых веков, появление большого количества трудов по проблемам антропогенеза и т.д. Следует проанализировать роль Интернета в развитии и распространении знаний о первобытных временах.

Литература:

1. Белик А. Культурология. Антропологические теории культур. М., 1999

2. Воеводина Л. Мифология и культура. М., 2002.

3. Дарвинизм: история и современность. Л.. 1988.

4. Клейн Л.Б. История археологической мысли. Спб., 2010

5. Крюков В. М. Французская социологическая школа // Свод этнографических понятий и терминов (Этнография и смежные дисциплины. Этнографические школы и направления). М., 1988.

6. Лурье С.В. Историческая этнология. М., 1997.

7. Лынша В. А. Гордон Чайлд и американский неоэволюционизм // Этнографическое обозрение. № 5. 2001.

8. Любутин К.Н., Просекова М.Н. Англо-американская антропология: проблемы метода // Философия и общество. М., 1997. № 5.

9. Марков Г.Е. Немецкая этнология на рубеже веков: поиски новых путей. Фридрих Ратцель // ЭО. М., 1997. № 3.

10. Никишенков А.А. Научные школы в период становления современной британской социальной антропологии (20-40-е гг. XX в.) // СЭ. М., 1982. № 4.

11. Никишенков А.А. Прикладные исследования в западной социальной и культурной антропологии // ЭО. М., 2000. № 5.

12. Никишенков А.А. Эдуард Эванс-Причард и противоречия этнографического познания // ЭО. М., 1997. № 3.

13. Орлова Э.А. Введение в социальную и культурную антропологию. М., 1994.

14. Свод этнографических понятий и терминов, школ и направлений. М., 1988.

15. Сонгинайте Н. С. Социальная антропология Бронислава Малиновского // Журнал социологии и социальной антропологии. 1998. Т.1. № 2.

16. Токарев С.А. История зарубежной историографии. М., 1978.

17. Токарев С.А. История русской этнографии: Дооктябрьский период. М., 2012

18. Формозов А.А. Русские археологи до и после революции М.,1995.

19. Формозов А.А. Русские археологи в период тоталитаризма. Историографические очерки. М., 2004.

20. Эванс-Причард Э. История антропологической мысли. М., 2003.

Источники:

1. Бенедикт Р. Хризантема и меч: Модели японской культуры. М., 2004.

2. Дюркгейм Э. Элементарные формы религиозной жизни. Тотемическая система в Австралии // Социология религии: классические подходы. Хрестоматия. М.,1994.

3. Дюркгейм Э., Мосс М. О некоторых первобытных формах классификации: К исследованию коллективных представлений // Мосс М. Общества. Обмен. Личность. М., 1996

4. Кремо М., Томпсон Р. Неизвестная история человечества. М., 2001

5. Кремо М. Деволюция человека. Ведическая альтернатива теории Дарвина. М., 2008

6. Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М., 1994.

7. Леви-Брюль Л. Первобытный менталитет. СПб., 2002

8. Леви-Строс К. Структурная антропология. М., 1985.

9. Леви-Строс К. Первобытное мышление. М., 1994.

10. Леви-Строс К. Печальные тропики. М., 1994.

11. Малиновский Б. Магия, наука и религия. М., 1998.

12. Малиновский Б. Избранное: Аргонавты западной части Тихого океана. М., 2004.

13. Малиновский Б. Научная теория культуры. М., 2005.

14. Малиновский Б. Избранное: Динамика культуры. М., 2004.

15. Морган Л.Г. Древнее общество. Л., 1934.

16. Морган Л.Г. Лига ходеносуани, или ирокезов. М., 1983.

17. Моррис Г. Библейские основания современной науки. СПб,. 1995

18. Рэдклифф-Браун А.Р. Структура и функция в примитивном обществе. М., 2001.

19. Тайлор Э. Первобытная культура. М., 1989

20. Уайт Л. Избранное: Эволюция культуры. М., 2004

21. Фробениус Л. Детство человечества. Первобытная культура аборигенов Африки и Америки. М., 2012

22. Чайлд Г. Арийцы. Основатели европейской цивилизации / Пер. с англ. И. А. Емец. М., 2009.

23. Эванс-Причард Э.Э. Нуэры. М., 1985.

24. Эванс-Причард Э.Э. Колдовство, оракулы и магия у азанде // Магический кристалл. М., 1992.

25. Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные произведения. В 3-х т. Т.
3. М., 1986.

26. Энгельс Ф. Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные произведения. В 3-х т. Т.
3. М., 1986.

Вопросы для самоконтроля:

1. Определите специфику первобытного периода в истории человечества.

2. Перечислите основные типы источников по истории первобытности.

3. Археологическая периодизация первобытного общества.

4. Геологическая периодизация первобытного общества.

5. Антропологическая периодизация первобытного общества.

6. Общая (историческая) периодизация археологического общества.

7. Периодизация истории первобытного общества по Л. Моргану.

8. Перечислите в хронологическом порядке: плейстоцен, палеоцен, миоцен, голоцен, плиоцен, эоцен.

9. Перечислите в хронологическом порядке: неолит, ашель, мезолит, энеолит, олдувай, бронзовый век, мустье.

10. Назовите признаки человека (гоминидная триада).

11. Назовите признаки, входящие в комплекс гоминизации.

12. Определите место человека в биологической классификации.

13. Назовите предпосылки появления ранних гоминид.

14. Проблема прародины человечества (назвать основные гипотезы).

15. Проблема происхождения homo sapiens (назвать основные гипотезы).

16. Дайте характеристику Austraiopithecus afarensis (история открытия, время и место обитания, объем мозга, рост, передвижение, трудовая деятельность, наиболее известные находки).

17. Дайте характеристику Homo habilis (история открытия, время и место обитания, объем мозга, рост, археологическая культура).

18. Дайте характеристику Homo erectus (история открытия, время и место обитания, объем мозга, рост, археологическая культура, наиболее известные находки).

19. Дайте характеристику Homo neanderthalensis (история открытия, время и место обитания, объем мозга, рост, археологическая культура, наиболее известные находки).

20. Перечислите потомков Homo heidelbergensis

21. Назовите отличия грацильных и массивных австралопитеков.

22. Перечислите потомков Homo erectus.

23. Назовите представителей семейства гоминид, обитавших на территории Европы.

24. Назовите представителей семейства гоминид, обитавших на территории Азии.

25. Расположите в хронологическом порядке: Austraiopithecus anamensis, Homo sapiens sapiens, Homo neanderthalensis, Homo erectus, Orrorin tugenensis, Homo habilis, Homo heidelbergensis.

26. Соотнесите изобретение и изобретателей:

лук и стрелы Homo habilis

чоппер Homo ergaster

огонь Homo sapiens sapiens

остеодонтокератическая Homo neanderthalensis

культура

остроконечник Austraiopithecus

27. Соотнесите время существования и представителя гоминоидов:

6 млн.лет Homo sapiens sapiens

3 млн.лет Homo erectus

130 тыс. лет Sahelanthropus chadensis

40 тыс.лет Homo neanderthalensis

1,5 млн. лет Austraiopithecus africanus

28. Соотнесите средний размер мозга с видами гоминид:

530 куб. см Austraiopithecus africanus

1400 куб. см Homo erectus

400 куб. см Homo neanderthalensis

700 куб. см Paranthropus boisei

1000 куб. см Homo habilis

29. Соотнести исследователя и открытого им представителя семейства гоминид:

Р. Дарт Kenyanthropus platyops

Л. Лики Homo erectus

Э. Дюбуа Austraiopithecus afarensis

М. Лики Austraiopithecus africanus

Д. Джохансон Homo habilis

30. Назовите основные признаки рода (по Л. Моргану).

31. Назовите отличия кросскузенного и ортокузенного браков

32. Назовите пережитки группового брака

33. Назовите отличия парного брака и моногамного.

34. Инициация (дайте определение и назовите основные этапы).

35. Перечислите основные гипотезы причин появления экзогамии.

36. Перечислите основные структурные единицы позднеродовоой общины.

37. Назовите отличия импринтинга и насильственного приручения.

38. Перечислите положительные и отрицательные последствия перехода к производящему хозяйству.

39. Назовите основные этапы развития металлургии.

40. Назовите основные виды первобытного земледелия.

41. Назовите основные очаги происхождения земледелия и скотоводства.

42. Расположите в хронологическом порядке (по времени доместикации): кошка, верблюд, свинья, овца, собака, лошадь, як, буйвол, утка, лама.

43. Расположите в хронологическом порядке (по времени культивации): огурцы, пшеница, тыква, кукуруза, ячмень, картофель, капуста, рис, лен, гречиха.

44. Перечислите основные экономические предпосылки разложения родового строя.

45. Назовите основные виды первобытной эксплуатации.

46. Перечислите основные формы политогенеза.

47. Определите различия родовой и соседской общин.

48. Назовите этапы взаимодействия первобытной периферии и классовых обществ.

49. Назовите основные типы первобытной периферии.

50. Перечислите пережитки первобытности в классовых обществах.

51. Дайте функциональную классификацию магии (по С.А. Токареву)

52. Дайте «технологическую» классификацию магии (по Д. Фрэзеру).

53. Анимизм: дайте определение и приведите конкретные примеры.

54. Назовите отличия анимизма и аниматизма.

55. Тотемизм (дайте определение и назовите основные виды).

56. Назовите отличия тотемизма от зоолатрии.

57. Перечислите основные категории мифов.

58. Назовите этапы появления письменности.

59. Определите различия наскальной живописи верхнего палеолита и неолита.

60. Перечислите основные формы монументальной архитектуры неолита и бронзового века.

61. Определите особенности представлений об истории первобытности в античном мире (идеи Гесиода, Демокрита, Эвгемера).

63. Сравните первые периодизации первобытного общества.

64. Сравните первые археологические периодизации с современными.

65. Перечислить основные западные школы в этнографии второй половины XIX-XX веков.

66. Сравните взгляды на историю первобытности представителей эволюционистской и функциональной школ.

67. Назовите основные течения в диффузионизме.

68. Дайте характеристику этнопсихологической школы.

69. Сравните взгляды на особенности первобытного мышления Л. Леви-Брюля и К. Леви-Строса.

70. Сравните взгляды эволюционистской и неоэволюционистской школ.

71. Назовите имена первых российских археологов.

72. Определите новые тенденции в развитии истории первобытности в 1920-30 годы.

73. Назовите основные идеи теории Н.Я. Марра.

74. Определите основные направления изучения истории первобытности в 1950-90 годы.

75. Назовите основные дискуссионные вопросы в проблеме антропогенеза.

ПРИЛОЖЕНИЕ

Геологическая периодизация (в млн. лет):

Кайнозойская эра

(65,5–55,8) (55,8-33,9) (33,9-23) (23-5,3) (5.3-2,5)

Археологическая периодизация:

I. Каменный век

1. Палеолит (2,6 млн. – 10 тыс. до н.э.)

1) древний палеолит

Олдувай (2,6 млн. - 800 тыс. лет назад)

Ашель (800-120 тыс. лет назад)

Мустье (120-40 тыс. лет назад)

2) верхний палеолит (40-10 тыс. до н.э.)

2. Мезолит (10 – 6 тыс. до н.э.)

3. Неолит (7 - 3 тыс. до н.э.)

II. Энеолит (6-4 тыс. до н.э.)

III. Бронзовый век (3-2 тыс. до н.э.)

IV. Ранний железный век (середина 1 тыс. до н.э. - середина 1 тыс. н.э.)

В ходе археологических раскопок были открыты погребения не только неандертальского человека, но и верхнепалеолитических люд ей. Естественно, их костные остатки привлекли внимание палеоантропологов, опубликовавших большое число работ с описанием отдельных форм, а также ряд сравнительно-морфологических исследований. В итоге чисто фактическая информация возросла примерно в 3-4 раза по сравнению с концом 19 в. Но не менее важны, чем рост факти­ческих знаний, были кардинальные события, перестраивавшие саму науку об ископаемом человеке, расширявшие ее границы и открывав­шие перед ней новые горизонты в первой трети 20 в. К числу таких событий следует отнести открытие первых остатков австралопитеков в Южной Африке в 1924 г., открытие костных остатков синантропов в Китае в 1927 г., морфологическую дефиницию человека неандерталь­ского вида в первом десятилетии века и обоснование неандертальской фазы в эволюции современного человека в 1927 г. Первым хроноло­гически из этих событий было обоснование морфологически четких отличий неандертальского человека от современного и выделение неандертальского вида в составе древних людей. Оно связано в первую очередь с серией исследований немецкого анатома и морфолога Густава Швальбе, который провел тщательное сравнение вариаций неандер­тальского черепа из Неандерталя близ Дюссельдорфа, найденного в 1856 г. и упомянутого выше, с аналогичными вариациями черепа современного человека, показал их типологический характер и пред­ложил в 1907 г. в качестве видового наименования называть неандер­тальского человека человеком примитивным. Сначала оба эти видовые наименования фигурировали в литературе как более или менее равно­правные, но затем первое из них победило и теперь может считаться общепринятым. Во вторую очередь обоснование морфологической специфики неандертальского вида обязано своим утверждением фран­цузскому палеонтологу и антропологу Марселену Булю, опубликовав­шему в 1912 г. тщательное описание наиболее полно сохранившегося скелета из пещеры Буффия близ местечка Шапелль-о-Сен во Франции. Таким образом, после этих работ морфологическое своеобразие неан­дертальского человека не только стало полностью доказанным научным фактом, но и получило таксономическое обозначение, неандерталец с полным правом вошел в число других палеонтологических видов вымерших млекопитающих.

Историческая судьба и генетические формы неандертальского че­ловека оставались тем не менее предметом дискуссии. Морфологиче­ские отличия его от современного человека были несомненно значительны, и на этом основании складывалось впечатление, что неандерталец не мог быть предковым видом по отношению к совре­менному человеку, неандертальские популяции составляли основное население Европы в эпоху среднего палеолита - в эпоху мустьерской культуры, а современный человек появился в Европе позже, в эпоху верхнего палеолита, откуда-то с востока, из Азии, и преемственно не связан с неандертальцем. Подобная концепция прошла через многие работы и оставалась живучей до конца 30-х годов, хотя в 1927 г. американский антрополог Алеш Хрдличка сформулировал иной под­ход, более точно отражающий реальное состояние дел. Этот подход им самим был назван гипотезой неандертальской фазы в эволюции совре­менного человека и опирался на хронологические, географические и морфологические соображения. Хронологически все неандертальские находки древнее современных, распространены они очень широко (кстати сказать, последующие открытия распространили их по всем материкам Старого Света), морфологически между неандертальцем и современным человеком есть ряд переходных форм. Таким образом, Хрдличка утверждал непрерывную преемственность в эволюции совре­менного человека, и его взгляды объективно смыкались с представле­ниями о непрерывном и прогрессивном развитии человеческой культуры. Однако нужно сказать, что и противоположные взгляды, хотя и в модифицированной форме, оказались живучи и продолжают защищаться до сих пор в виде гипотезы пресапиенса*, в соответствии с которой современный человек ведет свое начало в самой Европе от каких-то синхронных с неандертальцами форм, морфологически более прогрессивных.

Упомянутые выше находки также сыграли принципиальную роль в истории изучения ископаемого человека, так как одна из них раздвинула хронологические границы антропогенеза, а другая показала широкое распространение морфологически более примитивных, чем неандертальцы, форм по ойкумене. Детский череп, найденный в Тонгсе в Южной Африке в 1924 г. и описанный англичанином Раймондом Дартом, показал, что до питекантропа существовали еще более при­митивные переходные формы, уже более продвинутые в эволюционном отношении, чем человекообразные обезьяны, но еще не достигшие уровня развития питекантропов. В 30-е годы открытие костных остат­ков представителей этой группы было продолжено, они получили наименование австралопитеков и заняли место первой морфологиче­ской ступени в процессе перестройки морфологии обезьяньих предков человека в морфологию современных людей. Остатки синантропов, описанные сначала английским палеонтологом Давидсоном Блэком, а затем более полно немецким анатомом Францем Вайденрайхом, в силу своей многочисленности дали возможность гораздо более полно пред­ставить морфологию ископаемых людей стадии питекантропов (мор­фологически они несколько более прогрессивны, чем питекантропы Явы) и ставить многие вопросы эволюции древнейших людей: о продолжительности жизни, болезнях, нашедших отражение в измене­ниях скелета, соотношении полов, детской смертности и т. д.

Развитие археологического и палеоантропологического знаний не могло не вызвать к жизни стремления к их обобщению и формулировке каких-то общих гипотез, которые охватывали бы динамику человека и его культуры в целом в рамках первобытности. На разных языках вышли книги, в задачи которых входило систематическое изложение инфор­мации об ископаемых людях, археологии палеолита, о неолитических памятниках и памятниках эпохи бронзы в Европе (сколько-нибудь систематическое описание этих памятников на других материках и сейчас не может считаться достаточным). Но практически ни одна из них не могла претендовать на полный охват разнообразного материала и освещение всех узловых проблем истории первобытного общества на базе археологических и палеоантропологических данных. Исключе­ние составляла вышедшая в 1938 г. книга Петра Петровича Ефименко «Первобытное общество» (к сожалению, не переведенная на европей­ские языки и оставшаяся поэтому неизвестной зарубежному читателю), имевшая и достаточно внушительную фактическую оснащенность, и теоретическую направленность на реконструкцию основных этапов развития первобытных человеческих коллективов. Ефименко довольно широко, хотя и выборочно, привлек этнологический материал, исполь­зуя его под вполне определенным углом зрения-сопоставления этнологически описанных обществ с теми или иными этапами или стадиями в развитии первобытного общества.

Если говорить о концептуальной стороне дела, то в его книге нашла последовательное воплощение широко распространенная в те годы в советской литературе теория стадиального развития первобытного общества, в соответствии с которой оно прошло ряд стадий, на каждой из которых происходило последовательное усложнение социальной организации, имели место технологический прогресс и эволюция физического типа, в пределах каждой стадии совпадали этапы развития орудий труда и физической эволюции самого человека. Разумеется, в подобном подходе много было от традиционного эволюционизма, и особенно он отражался в жесткой привязке друг к другу культурных и биологических изменений в истории человечества. Стадии питекант­ропов соответствовала нижнепалеолитическая индустрия, шелль и ашель, стадии неандертальцев - среднепалеолитическая, поздний ашель и мустье, вместе с появлением человека современного типа появилась верхнепалеолитическая индустрия, возник родовой строй сначала в материнской, а затем в отцовской форме, возникло искусство. С переходом к неолиту возникло земледелие и скотоводство (собака, похоже, была приручена раньше, в конце верхнепалеолитического времени), была изобретена керамика. При этом не только молчаливо допускалось, но и специально подчеркивалось, что эта линия развития была единственной и всеобщей, через все эти этапы прошло без каких-либо исключений население разных районов земного шара.

Интересным теоретическим достижением тех лет была попытка философского осмысления процесса становления человеческого об­щества, в процессе которой было предложено рассматривать выделение человека из животного мира как скачок, перерыв постепенности, как образование нового качества на базе предшествующих количественных изменений. Другой скачок в соответствии с этой концепцией имел место при окончании процесса становления человека и общества, т. е. при появлении человека современного вида. Второй скачок был таким же перерывом постепенности в философском смысле слова, по своему масштабу значительно меньшим, чем предыдущий. Иными словами, в первом случае речь шла о становлении человеческой сущности в целом, в широком смысле слова, во втором - о становлении уже сложившей­ся человеческой сущности. Концепция эта была доведена до уровня конкретизации антропологом Яковом Яковлевичем Рогинским, кото­рый неоднократно возвращался к ней, оттачивал формулировки и расширял базу ее фактической аргументации.

Общим для схемы Ефименко и ряда других стадиальных схем, предложенных и аргументированных преимущественно в советской литературе, было игнорирование исключительного локального много­образия исторического процесса, что имело право на существование еще даже и в первой трети нашего столетия из-за скудости фактических данных и неясности критериев, с помощью которых можно было отделить случайные вариации от локально-типологических. Но архео­логический материал постоянно накапливался, в орбиту внимания европейской науки входили памятники на Азиатском и Африканском материках, в процессе ознакомления с новыми данными все более становилось ясным, что локальное своеобразие в развитии человече­ской культуры проявляло себя чуть ли не с самых ранних шагов ее становления. В качестве первой реакции на это, а также на первона­чальные монотонные схемы стадиального развития можно назвать книгу американского археолога Халлама Мовиуса «Ранний человек и плейстоценовая стратиграфия в Южной и Восточной Азии», вышед­шую в 1944 г. Он пытался показать различия в каменном инвентаре нижнепалеолитического времени на западе и на востоке Старого Света и полагал, что контакт этих двух относительно независимых ареалов имел место в Индии. Попытка Мовиуса не осталась без возражений, но вне зависимости от направленных против нее критических замечаний она на долгие годы предопределила направление научных поисков, так как именно после появления книги Мовиуса специалисты стали обращать внимание больше на различия, чем на сходство. Встал вопрос о времени появления и характере локальных различий в материальной культуре, в разработку которого большой вклад внесли русские архе­ологи Сергей Николаевич Замятнин и Александр Александрович Фор­мозов. Первый в 1951 г. выступил с критикой концепции Мовиуса, указав на ее слабые места и на ее фактическую бездоказательность, хотя позже она и получила дополнительную фактическую поддержку. По мнению Замятнина, локальные различия в материальной культуре появляются лишь в верхнепалеолитическое время, и в это время можно выделить три громадные области в пределах первобытной ойкумены - приледниковую европейскую, средиземноморско-африканскую и сибирско-китайскую; эта схема также не встретила полной поддержки, но была несомненным шагом вперед в разработке проблемы. Формозов также аргументировал гипотезу, в соответствии с которой четкие локальные различия проявились лишь в эпоху верхнего палеолита, и разработал локальную типологию для территории европейской части бывшего СССР.

С проблемой времени и характера локальных различий в матери­альной культуре древнего человечества тесно связана проблема архео­логической культуры, которая стала осознаваться в 50-е годы и до сих пор разрабатывается особенно интенсивно в отечественной литературе. Ее разработка не связана с определенными именами, ее разрабатывал и продолжает разрабатывать большой круг исследователей, каждый из которых использует в подавляющей своей части собственные ориги­нальные материалы, но не раз делались попытки подведения итогов, которые пока оставляли неудовлетворенность и не привели к опреде­ленным результатам. Все же эти исследования подвинули вперед истолкование того феномена, который и лег в основу понятия архео­логической культуры, - феномена локального сочетания тех или иных вариаций в технологии обработки орудий, форме глиняной и деревян­ной посуды, мотивах орнамента и т. д. Само понятие таких локальных вариантов культуры возникло еще в 20-е годы в западноевропейской, особенно немецкой, литературе, но тогда эти варианты выделялись по одному какому-нибудь ведущему признаку, скажем, характеру орна­мента на керамике или полировке камня в эпоху неолита, и выделение их поэтому не могло быть достаточно эффективным. Гораздо более операционным стало понятие сочетания культурных признаков, при­уроченных территориально, что и является основным в выделении археологических культур. Их рассматривали под самыми разнообраз­ными углами зрения - социально-экономическим; культурно-исто­рическим, подразумевая под этим реализацию традиций пред­шествующего развития; приспособительно-экологическим, имея в виду культурную адаптацию к определенным условиям географической среды; наконец, этническим, приписывая локальному сочетанию ку­льтурных особенностей принадлежность к какой-то родоплеменной или племенной группе, иногда даже союзу племен или зарождающейся народности. Все это теснейшим образом увязывает археологическое исследование с широким кругом смежных дисциплин, наталкивает на разработку многих теоретических и эмпирических проблем культурогенеза в целом и остается очень перспективным направлением иссле­довательской работы.

Рубеж 50--60-х годов обозначил начало того процесса, который во многом изменил наши представления о происхождении человека, а значит, и о начале становления первобытного общества. Речь идет о выдающихся открытиях ранних предков человека сначала в Африке, а затем и на других материках (особенно в Восточной Азии, в Китае), хронологически отстоящих от современности на значительно больший отрезок времени, чем ранние австралопитеки, и обозначающих гораздо более ранние фазы человеческой эволюции. Наибольшее число новых находок, которые продолжают входить в науку до сих пор, происходит из Восточной Африки - Танзании, Кении, Эфиопии, где параллельно с обнаружением и описанием находок проводится колоссальная работа по изучению поздней геологии Африканского материка, условий, геологических и палеогеографических, разных местонахождений, ди­намики климата и других природных факторов. Вместе с обнаружением костных остатков новых форм, чему мы обязаны в основном англича­нам Луису и Мэри Лики и их сыну Ричарду Лики, были найдены и древнейшие следы человеческой деятельности - остатки конструк­ций, которые интерпретируются сейчас многими археологами как первичные жилища, и, что еще более важно, каменная индустрия, получившая по месту основного местонахождения наименование олдувейской и представляющая собою наиболее примитивный и первый этап обработки камня. Все эти новейшие достижения не только значительно удревнили историю эволюции самого человека, но и удревнили историю его производственной деятельности, показав, что становление человеческого общества уходит во много более глубокую древность, чем предполагалось до тех пор. А все это в целом, по мнению ученых, раздвинуло хронологические границы человеческой истории, на один-два миллиона лет. В то же время изучение морфологии древнейших ископаемых предков человека показало, как шла эволюция на самой ранней стадии человеческой истории, и конкретизировало самый ранний этап перехода от обезьяньих предков человека к первым людям.

Примерно в то же время началось интенсивное археологическое обследование древнейших человеческих поселений в Передней Азии и долине Нила, которое пролило новый свет на проблему возникно­вения производящего хозяйства. Скотоводство традиционно рассматривалось как более ранняя стадия, чем земледелие, раскопки показали, что эта традиционная точка зрения не соответствует действительности и что на первых порах переход к производящей экономике осуществ­ляется в форме перехода к земледелию со стойловым содержанием небольшого числа прирученных животных. Но еще более разительным оказался возраст производящей экономики: древнейшие находки оку­льтуренных растений и одомашненных животных относятся к 9-10 тысячелетиям до н. э., т. е. практически к самому концу верхнепалео­литического времени и началу мезолита. Очаги возникновения произ­водящего хозяйства в Средиземноморье и Средней Азии развились, как это также выяснилось в процессе конкретных раскопок, под влиянием переднеазиатских импульсов, но в бассейне рек Хуанхэ и Янцзы, а также в Юго-Восточной Азии складывались самостоятельные центры перехода к производящей экономике. Исследование сортового богатства современных культурных растений и многообразия пород домашних животных, осуществленное во многих странах, а у нас производившееся Николаем Ивановичем Вавиловым и коллективом его сотрудников и последователей, позволило вскрыть генетические корни культурной флоры и фауны и реконструировать, в пределах каких конкретно территорий те или иные растения и животные были введены в культуру. А это, в свою очередь, привело к возможности восстановить, какой набор видов использовался в хозяйстве тех или иных коллективов, как и в какой последовательности осуществлялись севообороты, т. е. каковы были системы земледелия и землепользова­ния, в какой мере использовалось искусственное орошение и каковы были его формы, наконец, как осуществлялся выпас скота. На основе этих данных все большее место в современной археологической лите­ратуре занимают разнообразные расчеты освоенных хозяйственных площадей, урожаев, доступных древним коллективам объемов пищевых продуктов, вообще моделирование хозяйственной деятельности. Не­которые археологи называют это направление исследований палеоэко-номикой, но вне зависимости от названия речь, действительно, идет об очень глубоком проникновении в формы хозяйственной деятель­ности, чего мы были лишены еще два-три десятилетия тому назад.

В современной археологии в разных странах возникли различные научные течения -аналитическая археология, этноархеология и т. д., но они имеют малое отношение к реконструкции истории первобыт­ного общества. Гораздо более важно сейчас упомянуть о тех конкретных исследованиях, которые помогают нам понять многообразие форм технического прогресса до образования классов и появления государ­ства. В Передней Азии были открыты заведомо неолитические памят­ники, но без керамики, т. е. бескерамический неолит. Его примерная датировка - 8-7 тысячелетия до н. э. В то же время на Японских островах керамика происходит из слоев, относящихся к 10 тысячелетию до н. э. Геологами-четвертичниками и палеогеографами было много сделано для восстановления очертаний материков и существовавших между ними сухопутных мостов, наличие которых во многом помогает восстановить картину расселения древнейшего человечества из Старого Света. Так были восстановлены основные события заселения Америки из Азии через древнюю Берингию, заселения Австралии, Новой Гвинеи и Тасмании из Юго-Восточной Азии по системе мостов, связывавших Большие Зондские острова. Наконец, громадной важности событием стало применение в 50-е годы геофизических методов в археологии, что в последующем дало возможность получить абсолютные даты для всех отрезков первобытной истории.

Историко-этнологическая реконструкция первобытного прошлого в 20 в. Этнологическая наука развивалась в 20 в. не менее интенсивно, чем первобытная археология и палеоантропология. В дополнение к тому, что уже знала наука 19 в., был собран и частично интерпрети­рован громадный запас новых фактов об обществах, которые в силу своей изолированности не подвергались ранее изучению. В процессе сбора этих фактов значительному усовершенствованию подверглась методика полевого этнологического исследования: была осознана роль наблюдателя и его влияние на информатора, с помощью разработки адекватных вопросников сделана успешная попытка преодоления этого влияния, собираемые данные стали много точнее, что позволило отказаться от многих скороспелых суждений предшествующей эпохи: подобные суждения отражали часто недопонимание исследователей и информаторов, проистекавшее, в частности, и за счет незнания або­ригенных языков. В то же время в 20 в. знание местных языков было осознано как необходимый элемент любой научной полевой этноло­гической работы. Таким образом, реконструкция даже тех явлений, которые были описаны раньше, базировалась на гораздо более полном фактическом фундаменте и поэтому была более точна и объективна.

Преодолевая эволюционизм этнологов 19 и начала 20 столетия, этнологическая наука создала значительное число новых подходов и теоретических концепций, сторонники которых группировались в так называемые школы, которых было несколько в истории этнологии: диффузионистская (англичане Уильям Риверс и Графтон Эллиот-Смит, немец Фридрих Ратцель), школа культурных кругов (Фриц Гребнер, Вильгельм Шмидт), функциональная (англичанин Альфред Радклифф-Браун, работавший в Англии поляк Бронислав Малинов­ский), культурно-историческая (работавший в США немецкий ученый Франц Боас и его многочисленные ученики), социологическая (фран­цузские ученые Эмиль Дюркгейм, Марсель Мосс, Люсьен Леви-Брюль) и ряд других. Нет нужды здесь на них останавливаться, так как они принадлежат истории этнологии, а не истории первобытного общества, хотя в трудах представителей этих школ разбросаны ценные соображения и замечания, касающиеся динамики и происхождения многих общественных институтов. Гораздо интереснее рассмотреть те дости­жения этнологической науки, которых она добилась при изучении отдельных конкретных проблем истории первобытного общества.

Первой из таких проблем являлась проблема начальных форм половых отношений, установленных еще исследователями XIX в. На основании истолкования одной из систем родства можно было пред­положить, что ими были беспорядочные половые общения, получив­шие наименование промискуитета*. Бахофен постулировал эту форму половых общений, даже не касаясь вопроса о системах родства, а исходя из общих соображений, и назвал ее гетеризмом* -термином, кото­рый, однако, не привился в литературе в противовес промискуитету. Этнологическая литература при реконструкции самых ранних ступеней развития брачных отношений на протяжении многих десятилетий исходила из гипотезы промискуитета. Обстоятельной критике этой гипотезы с доказательным разбором всех случаев ее несоответствия конкретным этнологическим данным мы обязаны Александру Михай­ловичу Золотареву, выступившему в 30-е годы. Как полевой этнолог он работал среди народов Амура, но параллельно с полевой работой много занимался теоретическими проблемами, привлекая этнологиче­ские данные о самых разнообразных народах. Именно это широкое сопоставление систем родства у разных народов и позволило ему обосновать негативный вывод в отношении существования промиску­итета как отправной точки в развитии семейно-брачных отношений. В связи с этологическим изучением приматов, особенно высших, начавшимся с применением новой техники и новых методических подходов в 60-е годы, этот вывод получил подтверждение с неожидан­ной стороны. Речь идет о достаточно четко выраженном у обезьян избегании половых связей между ближайшими кровными родственни­ками. Если отсутствие или редкие случаи полового общения между сыном и матерью можно объяснить их принадлежностью к разным поколениям, то аналогично редкие связи разных братьев и сестер не поддаются подобному объяснению, нужно думать в данном случае о каком-то другом поведенческом механизме. Так или иначе эти прима­тологические наблюдения укрепляют нас в правоте отрицания суще­ствования промискуитета на заре человеческой истории.

Несомненной демонстрацией интерпретационной эффективности этнологического и сравнительно-культурологического подхода стало объяснение археологически установленного феномена, характерного для верхнего палеолита. Сначала в европейских, а затем в азиатских верхнепалеолитических памятниках были обнаружены реалистически выполненные женские статуэтки из камня и кости, отличающиеся одна от другой многими особенностями, но имеющие в большинстве своем одну общую черту - гипертрофированное выражение вторичных половых признаков. Для объяснения этого интересного, но странного явления были предложены разные гипотезы, вплоть до предположения о том, что верхнепалеолитические люди фиксировали в этих статуэтках изредка встречавшиеся конституциональные отклонения, обязанные своим происхождением эндокринным нарушениям. Подобному объ­яснению противоречит, однако, то обстоятельство, что в скульптуре представлены поголовно женские изображения, тогда как эндокрин­ные нарушения, во всяком случае подавляющая их часть, встречаются с более или менее одинаковой частотой у мужчин и женщин. Гораздо более рационально опирающееся на этнологические аналогии предст­авление, согласно которому в статуэтках воплощены образы матерей - прародительниц и хранительниц очага, что имело первостепенное значение для родовой общины и в какой-то мере цементировало ее вокруг мифологических символов, а может быть, даже и вокруг каких-то божеств конкретного пантеона. Разработка этой концепции связана с именами археологов-упоминавшегося выше Ефименко и Павла Иосифовича Борисковского, этнолога Сергея Александровича Токаре­ва, она пользуется широким распространением у нас и разделяется также многими зарубежными специалистами.

Пожалуй, в своих идейных истоках в какой-то мере совпадает с этой концепцией теория производственного происхождения экзогамии и дуальной организации, разработанная Сергеем Павловичем Толсто-вым: появление статуэток объяснялось конкретными социально-обще­ственными мотивами, ТОЛСТОв исходил из производственных отношений, производственной необходимости исключения внутри-групповых половых связей из жизни первобытных коллективов, так как они мешали производственным процессам. До сих пор не вполне ясно, в каком хронологическом соотношении находятся друг с другом экзогамия и дуальная организация -предшествовало ли возникнове­ние экзогамии образованию дуальной организации, но Золотарев продемонстрировал широчайшее распространение дуальной организа­ции в разных обществах и на разных этапах истории первобытного общества. Книга Золотарева «Родовой строй и первобытная мифоло­гия» была написана в конце 30-х годов, хотя появилась в свет лишь в 1964 г., поэтому его можно считать не только крупной фигурой в монографическом изучении дуально-родовых отношений, в которых он выявил сложные структуры, например подразделение дуальных половин в свою очередь на дуальные части, но и пионером исследо­вания бинарных оппозиций в знаковых системах первобытности, описание и интерпретация которых занимает столь значительное место в современной литературе о первобытном обществе.Немалый отзвук в первобытной истории имели этнологические разработки, связанные с материальным субстратом современных этни­ческих коллективов и его типологизацией, т. е. с типологией тех общностей, которые могут быть выделены по этнологическим данным. Ученик Боаса Кларк Уисслер в начале 20-х годов аргументировал представление о культурных ареалах, внутри которых концентрирова­лись, по его мнению, комбинации культурных особенностей, сравни­мые по своему внутреннему смыслу с теми культурными комплексами, на основании которых позже выделялись археологические культуры. Сравнивая культурные ареалы в древности с современными, Уисслер показал их несовпадение и впервые поставил этим вопрос о границах этнической интерпретации древних культурных ареалов, а также их динамики во времени. Следующим этапом было выделение культурных ареалов двух типов - соответствующих так называемым хозяйствен­но-культурным типам и историко-этнологическим областям. Это вы­деление было произведено русскими антропологами и этнологами Максимом Григорьевичем Левиным и Николаем Николаевичем Чебоксаровым в 1946 г., хотя в выделении хозяйственно-культурных типов они шли по стопам Толстова, предложившего это понятие на 17 лет раньше. Под понятием хозяйственно-культурного типа было предло­жено подразумевать такое сходство явлений материальной и частично духовной культуры в пределах культурного ареала, которое обязано своим происхождением влиянию сходных географических условий и имеет общее происхождение, историко-этнологические области - это области, внутри которых сходство является результатом общности исторической судьбы. Несмотря на малую доказательность влияния природных условий на формирование даже материальной культуры, не говоря уже о духовной, и неопределенность понятия общности исто­рической судьбы, деление на хозяйственно-культурные типы и исто­рико-этнологические области привилось в отечественной этноло­гической литературе, обросло дополнительными разработками, в ко­торых немалое место заняли ретроспективные исследования о дина­мике хозяйственно-культурных типов во времени. Именно это направление исследовательской работы в наибольшей мере повлияло на первобытную историю, так как оно было связано с изучением ранних форм хозяйственно-культурных типов, например, охотников-собира­телей и рыболовов или мотыжных земледельцев.

Этнология в своем развитии выделила три субдисциплины - экономическую, потестарно-политическую и юридическую этноло­гию, в Западной Европе и США называемые экономической антропо­логией, политической антропологией и этнологией права. Началом экономической антропологии считается традиционно 1925 год, когда появился «Этюд о даре» Мосса, в котором сделана попытка рассмотреть экономические отношения в первобытном обществе в рамках обмена, например, обычая потлача у северо-западных индейцев Канады и частично США. Позже реконструкция экономических отношений привлекла многих исследователей, в том числе и отечественных (Юрий Иванович Семенов), но здесь еще остается много неясного и требую­щего дальнейшей работы. Рождение политической антропологии мно­гие историографы связывают с деятельностью Редклифф-Брауна, но это вряд ли справедливо: и он, и Малиновский уделяли большое внимание изучению политических структур и отношений власти, но для них все же оно не было основным. Описание политической системы и отношений власти составляет основное содержание книги англича­нина Эдуарда Эванс-Притчарда о нуэрах, вышедшей в 1940 г. Собст­венно с этой книги и началась серия исследований об институтах власти, в том числе и политической, опубликованных на протяжении последних десятилетий. В них показано многообразие этих институтов и выявлено отношение к ним возрастных классов. Монография Льва Евгеньевича Куббеля «Очерки потестарно-политической этнографии» обобщает накопленную в этой области информацию и выдвигает ряд новых точек зрения. Работа в области этнологии права с конца 19 в. за рубежом ведется почти непрерывно. У нас она также имеет глубокие корни, в особенности в книгах Максима Максимовича Ковалевского и его учеников. В 1920-х годах, после работ Марка Осиповича Косвена, она почти прервалась и возобновилась только в последнее десятилетие усилиями Абрама Исаковича Першица, Анатолия Борисовича Венге-рова, Юрия Ивановича Семенова и др. Выдвинутое Першицем понятие «первобытной мононормы» как индискретного соединения права, морали и других поведенческих норм получило широкое при­знание в правоведении нашей страны.

Источники истории первобытного общества очень разнообразны. Все, что может свидетельствовать о прошлом человечества, все, что создал человек, все, на что он воздействовал, и все, что воздействовало на человеческую деятельность, - таков круг источников для первобытноисторической науки.

Первобытная история является почти «бесписьменным периодом»; важнейшие для исторической науки письменные источники играют для первобытной истории, за исключением ее последнего периода, несравнимо меньшую роль, чем другие виды источников.

Данные археологии . Большое значение имеют вещественные источники, сохранившиеся с древних времен, или, как их иначе называют, археологические памятники. Вещественные источники, т. е. орудия труда, остатки древних построек, украшения, посуда и т. п., - это остатки материальной культуры создавшего ее общества. Вещи - ценнейший исторический источник, так как все они являются продуктами своей эпохи, свойственны данной эпохе и отражают условия жизни того времени, когда они были произведены.

Советские историки первобытного общества, исходя из марксистского тезиса об определенных закономерностях развития производительных сил и производственных отношений, считают, что между материальной культурой и социально-экономической жизнью общества на любой ступени его развития существует определенная закономерная связь. Поэтому, зная условия существования общества, можно представить себе, какая материальная культура соответствовала этому обществу, и наоборот, по материальной культуре можно восстановить основные черты социально-экономического строя, а иногда и историю создавшего эту материальную культуру общества. Из всех вещей для изучения прошлого наибольшее значение имеют орудия труда. «Такую же важность, какую строение останков костей имеет для изучения организации исчезнувших животных видов, останки средств труда имеют для изучения исчезнувших общественно-экономических формаций. Экономические эпохи различаются не тем, что производится, а тем, как производится, какими средствами труда. Средства труда не только мерило развития человеческой рабочей силы, но и показатель тех общественных отношений, при которых совершается труд».

Археологическими источниками являются не только вещи, но и остатки поселений и жилищ, погребений, мастерские, горные выработки и святилища, пещеры, древние системы орошения, каналы, плотины, дороги и т. д. Изучение эволюции жилища или поселения позволяет судить в какой-то мере об эволюции семьи и общественной жизни - коллективные жилища сменяются обособленными семейными жилищами, неукрепленные поселения - укрепленными и т. д. Большей частью археологические памятники обнаруживаются и изучаются в процессе раскопок.

К концу XIX в. в археологической науке сложилось понятие об археологической культуре, имеющее очень большое значение для изучения первобытной истории. «Археологической культурой» называют общность археологических памятников, относящихся к одному времени, отличающихся местными особенностями и сосредоточенных на определенной ограниченной территории. Чаще всего археологическая культура отражает обособленное существование древних племен и народностей. Представление об археологической культуре и изучение ее возникновения, распространения и исчезновения позволяют реконструировать историю племен и народностей в эпохи, предшествующие возникновению письменных источников.

Данные этнографии . Однако археологические источники в целом ряде случаев остались бы немыми и не могли бы дать ответа на многие вопросы, если бы историк первобытного общества не прибегал к сравнительно-историческому методу и не использовал бы для реконструкции прошлого наблюдения над жизнью племен и народностей, сохранивших в той или иной степени черты первобытнообщинного строя.

Одна из отраслей исторической науки - этнография, изучающая особенности культуры и быта народов земного шара, занимается исследованием этих племен и народностей, а также тех первобытных пережитков, которые сохранились в быту более развитых народов. Благодаря этнографическим источникам удалось получить более полное представление о различных ступенях общественного развития в прошлом.

Племена и народности, сохранившие в той или иной степени черты первобытнообщинного строя, и поныне живут или недавно еще жили в разных местах земного шара. Они находятся на разных ступенях и представляют различные этапы развития. Некоторые из них
еще почти не знают металлов и живут в каменном веке, другие подверглись сильному влиянию классовых обществ, но все же сохранили элементы древнего уклада жизни. Можно утверждать, что основные черты хозяйства, общественного строя, материальной и духовной культуры, сравнительно недавно наблюдавшиеся у отставших в своем развитии племен, в отдаленном прошлом были свойственны всему человечеству.

Для реконструкции этого отдаленного прошлого, как уже сказано, имеет большое значение изучение пережитков, т. е. следов и остатков прошлого, сохранившихся в позднейших обществах. Такие пережитки наблюдаются особенно ярко в обрядах (свадебных, праздничных, похоронных), в одежде, украшениях, в устройстве жилища и т. п. Первобытные культы и другие проявления первобытной жизни отразились в фольклоре - в сказках, песнях, былинах, загадках, заговорах и т. д.

Особый, очень важный этнографический (и в то же время фольклористический) источник реконструкции прошлого - устные традиции аборигенов. Генеалогические и этногонические предания, являющиеся как бы устной историографией, до некоторой степени заменяют писаную историю.

Данные лингвистики . Важным источником представлений о прошлом народа могут служить лингвистические данные. Все современные языки складывались по мере развития общества и сохранили в себе следы нередко очень далекого прошлого. Например, слово «стрелять» происходит от слова «стрела» т. е. восходит еще к той эпохе, когда стреляли из лука стрелами. По мере общественного развития менялись значение, смысл (семантика) слов. Во многих индоевропейских языках, в том числе и в русском, слово «скот» употреблялось в значении «имущество», «казна», «деньги», потому что в древности скот действительно заменял деньги и служил средством обмена. Древняя организация семьи отразилась, например, в том, что в древнеиндийском (санскритском) языке слово «племянник» означает также и «соперник». Изучение взаимоотношений и степени родства современных языков ведет к установлению фактов исторических связей между народами, так как языковые семьи - это группы языков, а следовательно, как правило, и народов, связанных общностью происхождения.

Среди других лингвистических данных большое значение имеют данные ономастики, т. е. науки о наименованиях. Все ее три составные части - антропонимика (наука о именах людей), этнонимика (наука о названиях народов) и топонимика (наука о географических наименованиях)- одинаково важны для воссоздания прошлого. Они позволяют судить о характере древней природной среды, хозяйственных занятиях, племенном составе и межплеменных отношениях, религиозных верованиях и т. п.

Данные письменных источников . Как уже говорилось, первобытная история - история в основном бесписьменная: само возникновение упорядоченной письменности рассматривалось Морганом, а многими рассматривается и сейчас как один из признаков перехода от первобытного общества к классовому. Но в силу неравномерности исторического развития в различных обществах цивилизация и письменность возникли в разное время. Народы, уже обладавшие письменностью, оставили многочисленные свидетельства о своих еще бесписьменных, первобытных соседях. Это упоминавшиеся выше сообщения античных авторов о варварах, средневековых путешественников - о виденных ими «экзотических» народах, европейских администраторов, миссионеров, колонистов - о племенах Америки, Африки, Австралии и т. д. Как и другие письменные источники, они делятся на нарративные (повествовательные) и актовые (официальные документы). И те и другие, как правило, представляют большую ценность для исторической реконструкции жизни первобытных обществ, позволяя их как бы историзировать (т. е. изучать с помощью собственно исторических данных) извне. В США, где соответствующая область этнографии выделена в особую науку - этноисторию, даже существует специальное общество этноисториков и издается журнал «Этноистория».

Данные антропологии и других естественных наук . Велико также значение антропологических источников - костных остатков первобытных людей. Чем древнее эпоха, к которой относятся эти остатки, тем они фрагментарнее и тем большее искусство требуется для того, чтобы извлечь из них полноценную информацию. Часто представление о физическом типе той или иной ископаемой формы базируется на фрагментах костей скелета, неполностью сохранившихся черепах и челюстях. Только тщательное сравнительно-анатомическое исследование дает возможность реконструировать недостающие отделы и составить представление о целом по его частям. Этому помогает тщательно разработанная в антропологии система измерений скелета. Скелет человека используется не только для непосредственного изучения: по рельефу мест прикрепления мышц, например, можно составить представление о развитии мускулатуры древних людей; слепки внутренней полости черепной коробки, иначе называемые эндокранами, служат для восстановления размеров и наружного строения мозга. Последнее обстоятельство особенно важно по отношению к ранним эпохам развития человечества, когда мозг разрастался и прогрессивно перестраивался в связи с трудовой деятельностью. Черепа и эндокраны позволяют судить о способности древнейшего человека к мышлению и членораздельной речи, а следовательно, и к формированию человеческого общества. В этом же плане важны представляемые антропологией данные палеодемографии. Анализ повреждений на костных остатках дает материал для суждения о частоте конфликтов, каннибализме и т. п.; в то же время такой факт, как открытие в мустьерском слое пещеры Шанидар в Ираке скелета старика, у которого задолго до смерти была ампутирована выше локтя правая рука, может быть истолкован как свидетельство в пользу складывавшихся социальных связей.

Материалы большой важности предоставляет в распоряжение антрополога и историка первобытного общества приматология - область зоологии, специально занимающаяся изучением обезьян. С одной стороны, сравнительно-анатомическое исследование строения тела высших человекообразных обезьян открывает возможность для реконструкции морфологических особенностей непосредственных предков человека, с другой - изучение высшей нервной деятельности антропоидов помогает понять процесс зарождения и формирования мышления, речи, зачатков трудовой деятельности. В последние десятилетия, когда приматологи стали активно изучать сообщества обезьян не в неволе, а в природной среде, возникла и добилась заметных успехов наука о поведении приматов, их этология.

Данные для реконструкции природной среды, в которой протекала жизнь первобытных людей, предоставляют историку такие науки, как геология, палеозоология, палеоботаника. В двух последних случаях мы судим о составе стад приручаемых или уже домашних животных и о формах культивируемых злаков. Это в то же время хотя и косвенные, но очень важные данные для реконструкции жизни самого первобытного общества. Так, недавними раскопками в той же пещере Шанидар было обнаружено погребение палеоантропа с обильными остатками цветочной пыльцы. Исследование установило, что это пыльца не обычных, а различных лекарственных цветов. А это, в свою очередь, позволило выдвинуть гипотезу, что погребенный был знахарем, что в среднем палеолите уже получила развитие народная медицина. Значение данных естественных наук как косвенного источника первобытной истории в последнее время возросло и продолжает расти.

Особенности источниковедения первобытной истории. Ни один из основных видов источников первобытной истории не отражает прошлого всесторонне. Целиком относятся к изучаемой эпохе лишь вещественные - археологические и антропологические - памятники, но возможности, открываемые их анализом для реконструкции истории первобытного общества, остаются ограниченными.

Материалы, которыми располагает антропология применительно к древнейшим эпохам, т. е. как раз там, где дорога каждая крупица информации, пока очень невелики по объему и, стало быть, далеко не всегда дают возможность решить, где правило, а где исключение. Ведь, например, допустимо предположить, что шанидарский инвалид обладал такой исключительной силой и ловкостью, что даже однорукий не уступал своим здоровым собратьям. Значительно более многочисленны и информативны археологические материалы, однако и они далеко не всегда допускают однозначное решение. Бывает, что одни и те же остатки жилищ приводят различных исследователей к диаметрально противоположным выводам относительно форм семьи у населявших их коллективов; археологически установленные факты перемещения сырья и даже некоторых орудий труда одними исследователями трактуются как доказательство наличия обмена, другими - только как результат брачных связей между коллективами. Но и помимо этого, даже при однозначном толковании, вещественные памятники не дают представления об обществе в целом. Здесь, как уже было сказано, необходима помощь этнографии.

Однако использование этнографических материалов для исторических реконструкций не так просто, как это может показаться на первый взгляд. Прежде всего этнографам не удалось изучить ни одного отсталого племени, культура которого целиком соответствовала хотя бы позднепалеолитической. По-видимому, на самом низком уровне развития производительных сил европейцы застали аборигенов Австралии. Еще менее развиты были тасманийцы, но они были истреблены колонизаторами в первой половине XIX в. и их культура осталась мало изученной. Австралийцы ко времени колонизации вели охотничье хозяйство без применения лука и стрел, их техника во многом напоминала позднепалеолитическую, но в то же время имела ряд черт, характерных для мезолита и даже неолита. Однако дело не только в этом. Даже используя этнографические данные о племенах, материальная культура которых в основном сходна с той или иной археологической культурой, историк далеко не во всем может проводить аналогию между этими племенами и первобытными носителями сходных культур. Самые отсталые племена мира прожили тысячелетия, в течение которых их культура медленно развивалась своеобразными путями, вероятно, во многом отличными от путей классической первобытности. Одни из них еще в период, предшествовавший европейской колонизации, в какой-то мере испытали влияние более развитых племен и народностей, другие могли регрессировать, попав в неблагоприятные условия. Сам тот факт, что определенные племена отстали в своем развитии, заставляет задуматься о том, можно ли отождествлять их с первобытными племенами Ближнего Востока и Европы, где развитие совершалось наиболее быстрыми темпами, и, следовательно, не имели существенного значения способствовавшие застою географические и исторические факторы. Поэтому сложный живой организм изучаемых этнографами отсталых племен не является музейной реликвией, точно воспроизводящей прошлое человечества. Нельзя сравнительно-исторический метод рассматривать как право ученого прямо налагать живую культуру на ископаемую и делать свои выводы.

Так как археологические материалы недостаточно информативны, а этнографические - не всегда репрезентативны (представительны), в науке ведется многолетний спор о методах и процедуре реконструкции первобытной истории. Одни ученые отдают предпочтение собственно археологическим методам, другие - собственно этнографическим, большинство же считают наиболее плодотворными возможности междисциплинарного синтеза.

Воссоздание истории первобытного общества одними только археологическими методами - скорее программное требование, чем реализованная возможность некоторых теоретиков западной археологии. По мысли сторонников этого направления (так называемого контекстуализма и близкой к нему «новой археологии»), такое воссоздание возможно на основе системного, или контекстного, анализа взаимосвязанных элементов, составляющих археологические комплексы. При этом теоретически возможно реконструировать и недостающие звенья системы путем сопоставления одних субсистем с другими, проверяя массовые факты статистическими и компьютерными методами. Но на деле ученым все равно приходится обращаться к этнографическим данным как к средству моделирования воссоздаваемых социальных и идеологических структур и для проверки археологических гипотез. Одни археологи (контекетуалисты) делают это неявно и иногда даже бессознательно, другие («новые археологи») - явно и даже акцентируя значение этнографических моделей.

Нередко реконструкция первобытной истории, начиная с верхнего палеолита и появления человека современного вида, ведется одними только или преимущественно этнографическими средствами. Важнейшее из них - сравнительно-исторический метод. Он не специфичен для этнографии, так как является частнонаучным методом многих общественных наук, но применяется в этнографии и этнографических реконструкциях первобытной истории так широко, что этнографы нередко говорят о «сравнительно-этнографическом» методе. С его помощью этнографы устанавливают сходства и различия социальных общностей, а историки первобытности находят этнографические аналоги социальным общностям первобытной эпохи. В последнем случае чаще всего обращаются к той разновидности сравнительно-исторического метода, которую советский филолог В. М. Жирмунский обозначил как историко-типологическое сравнение. Применение историко-типологического сравнения в этнографических реконструкциях первобытной истории основано на понимании общественного и культурного развития как закономерного естественноисторического процесса. «Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще». Значит, сходные способы производства определяют в принципе сходные, в общих чертах повторяющиеся у всего человечества процессы. Это позволяет не только сопоставлять между собой однотипные социально-исторические системы независимо от их пространственно-временного соотношения, но и объяснять повторяемость единством законов исторического развития. И вот здесь-то открывается возможность использования историко-типологических сравнений для синтеза этнографической информации о древнейшем прошлом человечества.

Какова же непосредственная методика такого использования? Общепризнано, что ни одно отдельно взятое общество непредставительно для воссоздания какой-либо определенной стадии развития. Многие его особенности обусловлены не только стадиальной принадлежностью, но и своеобразием природной среды, условиями изоляции или, напротив, последствиями культурных контактов и т. п. Иными словами, в нем соединены как общие, типические черты переживаемой им исторической стадии, так и его особенные и даже единичные конкретно-исторические черты. Необходимо сопоставить между собой ряд обществ и, отделив таким образом типическое от конкретно-исторического, опрокинуть это типическое в первобытную историю. Чем шире ряд сопоставляемых обществ, тем обоснованнее выводы и надежнее реконструкция. И все же у этой методики пока еще есть уязвимые стороны. Как сопоставлять между собой социальные общности - в целом или в их наиболее значимых комплексах взаимосвязанных признаков? Если в целом, то не слишком ли много окажется более или менее существенных несовпадений, а если в комплексах, то какие их составляющие связаны жестко, а какие не жестко? Все это пока остается предметом споров о методике реконструкций, которая еще только разрабатывается.

Другим этнографическим (хотя также применяемым не только в этнографии) методом реконструкции первобытной истории является метод изучения пережитков. Создатель этого метода Э. Тайлор сравнивал пережиток с рудиментом в живом организме и считал его основным признаком несоответствие данному состоянию культуры. Однако уже этнографы-функционалисты справедливо обратили внимание на то, что в обществе не бывает таких остатков прошлого, которые не были бы видоизменены применительно к позднейшим условиям, не наполнились бы новым содержанием, не стали бы функциональным элементом вобравшей их системы. Спасая понятие пережитка, В. Шмидт определил его как явление, старое только по своей форме, а Дж. Мэрдок обратил внимание на то, что разные сферы культуры не всегда жестко связаны и развиваются с разной скоростью. Существование пережиточных, хотя бы только по форме, явлений можно считать установленным. Но как определить их стадиальную глубину? Как выяснить, к какому именно пласту первобытности восходят, например, известные в древней Спарте пережитки тайных союзов или еще недавно существовавшая у многих народов Кавказа обязательная передача детей на воспитание в чужие семьи - аталычество? Это можно сделать только сочетая метод пережитков со сравнительно-историческим методом, да и то без полной уверенности, так как пережиточное явление могло частично видоизмениться или же исчезнуть и возникнуть снова, да и не один раз. Поэтому для первобытноисторических реконструкций наиболее ценны стабильные пережитки (реликты), менее информативны видоизмененные (дериваты) и особенно ненадежны рецидивирующие (реституты). Вот почему первоочередной задачей при использовании метода пережитков является определение самого вида пережитка.

Ограниченные возможности археологии и этнографии, взятых порознь, ведут к тому, что теперь все больше историков первобытного общества стремятся овладеть методом археолого-этнографических аналогий, включая сюда обычные требования повышения вероятности выводов по аналогии. Это означает, что для суждения о первобытном прототипе А важно установить сходство у него с сопоставляемой моделью А1 в значительной совокупности важных признаков, выявляемых в первом случае археологически, а во втором - этнографически. Чем обширнее эта совокупность, тем вероятнее аналогия. Важно иметь в виду и другое основное требование повышения вероятности выводов по аналогии: выявляемый признак должен быть возможно более связан с другими признаками, возможно более детерминирован. При этих условиях аналогия может считаться доказательной, хотя и, как всякая аналогия, не бесспорной. Некоторые зарубежные исследователи, признавая правомерность археолого-этнографических сопоставлений, ограничивают их возможность лишь теми регионами, где может быть прослежена непрерывность культурного развития (так называемый метод контролируемого сравнения).

Означает ли все сказанное, что в нашем » распоряжении нет надежных источников для реконструкции истории первобытного общества? Такой вывод был бы неправилен, но надо учитывать, что источниковедение этой науки обладает особой спецификой, делающей восстановление древнейшего прошлого человечества едва ли не самой сложной областью исторического познания.

Только комплексное изучение всех видов источников позволяет представить себе жизнь первобытного общества. При этом важнейшее значение имеют привлечение всей совокупности данных сравнительной этнографии и археологии, учет общих направлений и общих закономерностей всемирно-исторического процесса. Большое значение имеет упорядочивающая фактический материал марксистская теория. Все это вместе создает значительные возможности для изучения первобытной истории.

Специфика источников первобытной истории такова, что в реконструируемых на их основе исторических фактах отсутствуют не только действующие лица и отдельные события, но и многие детали хозяйственной и общественной жизни. Удается выяснить лишь важнейшие изменения в развитии производительных сил и производственных отношений, основные общественные и идеологические структуры, общую картину межплеменных сношений и связей, причем даже здесь из-за недостаточности и противоречивости фактических данных многое еще остается не до конца ясным и спорным.

Дни смерти

1938 Умер - немецкий египтолог, известный как «человек, открывший Нефертити», исследователь Ахетатона.

Самые ранние сведения о ИПО появляются и фиксируются у первых др.вост. цивил. в виде этнографических наблюдений. Письменная традиция начинается с др египта. В античности центр цивилизации перемещается в Средиземноморье, цивилизованными считаются народы этой области - в первую очередь греки и римляне. Все остальные варварами. Сочинения Геродота, Ксенофонта, Страбона, Цезаря, Тацита. Человеческое общество может развиваться от варварства к цивилизации эта мысль была выражена в сочинении римского автора Лукреция Кара в поэме «О природе вещей» показано постепенное совершенствование орудий труда.

Адам Фергюсон предложил расчленить ИПО человечества на три этапа: дикость, варварство и цивилизация. Он определялся достижениями материальной культуры и развитостью форм собственности. для дикости это было занятие охотой и рыболовством. Для варварства-скотоводство. Для цив-земледелие. В 19 в. началось систематическое накопление арх материала и знаний. Первой попыткой упорядочить найденные орудия труда была классиф датского арх Томсена. Орудия были распределены по материалу - камень, медь или бронза, железо. Это определило новый подход к хронологии ИПО. Большое внимание уделяемое арх находкам, особенно орудий труда, предопределило ввод в ИПО дополнительных периодов, связанных с техникой обработки камня. Англ археологом Джоном Леббоком были выделены два периода кам. в. - палеолит и неолит. А француз Габриель де Мортилье предложил для отдельных периодов в ист каменного производства орудий, дать определённые названия связанные с техникой изготовления орудий труда в первобытный период на территории Зап Европы: шелль, ашель, мустье (ниж палеолит), солютре, мадлен (верх палеолит) - для палеолита; азиль и тарденуаз - для мезолита. На рубеже 19-20 вв. была предложен еще один начальный период для верхнего палеолита - ориньяк. периодизации Фергюсона , раскрытие сути отношений внутри рода, первобытные брачные отношения, системы родства. теория Чарльза Дарвина Главная мысль- происхождение чел связано с теми же естественными закономерностями, в силу которых произошли и все другие живые организмы. В последующее время возрастающее кол-во находок древних остатков человеческого скелета начали подтверждать данную теорию, определяя связь человека с человекообразными приматами, немецким зоологом Эрнстом Геккелем была высказана мысль, что в начале развития человека стояла некая промежуточная и очень примитивная форма. Данное ей название «питекантроп» или обезьяночеловек на долгое время привилось в науке. в конце 19 в. находки на острове Ява практически доказали теоретические построения Геккеля. в раскрытии духовной культуры ПО послужили исследования Эдуарда Тайлора. Начало 20 в. обозначило новую веху в изучении ИПО. Оно характеризуется большой научной глубинной исследований, большим количество новых археологических открытий, привлечением данных естественнонаучных дисциплин.

2. Проблема антропогенеза. Происхождение и виды ископаемых человекообразных обезьян (гоминоидов).

Термин происходит от сочет двух гр.сл: «антропос» – человек и «генезис» – происхождение. Означает процесс возникновения и развития человека. 3 теории происх человека.

1.Люди – порождение высших сверхъестественных сил (теория творения 2.Люди прибыли на землю с других планет (теория панспермии)3.Люди – результат естественного развития земной породы (теория эволюции)Теория эволюции располагает зримыми и реальными процессами, которые привели к появлению человека 1это очевидная биологическая близость людей к прочим обитателям Земли, что свидетельствует о том, что человек является частью природы. 2.многочисленные останки, занимающие среднее между людьми и животными, также доказывают процесс эволюции. Наибольшее сходство с людьми по строению тела, а также по строению скелета, демонстрируют высшие приматы – обезьяны. С точки зрения биологии, место человека в системе живых организмов представлено:

в кайнозойской эре климат Земли становился всё более сухим, особенно в миоцене (23 млн. лет назад). большое влияние стало оказывать скопление ледников, формировавшихся в полярных областях. Обычно насчитывают 4 наступления и отступления ледников и 3 межледниковых эпохи. процесс похолодания был непостоянным, в целом кайнозойская эра отличается от предыдущей эры более холодным климатом. Поскольку холодные периоды огромное количество влаги уходило из атмосферы в ледники, климат Земли становился не только холоднее, но и суше. Вследствие этих процессов на протяжении миоцена и плиоцена, площади, занимаемыя тропическими лесам, постепенно сокращались. Именно в этих лесах обитали гоминиды. Вместо тропических лесов приходят открытые саванны. Уменьшение площади лесов и пищевых ресурсов сопутствовало увеличению конкуренции среди видов обезьян. И специализированные древесные мелкие обезьяны вытесняли гоминидов. Единственным выходом стало освоение новых форм проживания, что привело их на землю. Наиболее резкое иссушение климата произошло в конце миоцены около 6 млн. лет назад, а затем то же самое повторилось 2 млн. лет назад. первые из этих событий совпадает с семейством гоминидов, а второе с появлением рода Homo. Именно в Восточной Африке около 6 млн. лет назад произошло отделение гоминидной (человекообразное) линии эволюции от гоминоидов (обезьян).

На рубеже миоцена и плиоцена происходит разделение вида узконосых обезьян на две ветви: собакоподобных и человекообразных (гоминоиды).разделение вызвано изменением рациона. узконосые обезьяны предпоч питаться листьями, наши предки фруктами. Число найденных человекообразных ограничено 30 видами. вид проконсул. Они существовали около 30-25 млн. лет назад.

Дриопитек – один из видов гоминоидов. Главные особенности его строения связаны со строением челюсти, коренных жевательных зубов. «Узор дриопитека» - коренной зуб с пятью бугорками, разделёнными у-образной бороздкой. у него не было хвоста, было широкое плоское туловище, особое строение плечевого сочленения, что позволяло более свободно вращать верхними конечностями. Дриопитеки жили во время миоцена в Вост Афр и Евразии. Обитали на деревьях, питались ягодами и фруктами, рост около 60 см.отличительная особенностью от приматов величина мозга. У высших приматов мозг не соответствует размеру тела. Он в два раза превышает стандарт для существа такого размера. Это обусловило ту тенденцию, при которой у них появилась склонность к организации больших и весьма сложных сообществ, то есть появление социализации. Такие группы составляли особи разного пола, возраста и соц. статуса.

Критерий выделения человека из животного мира .

Гоминидная триба – теория.

1.Прямохождение 2.Особое строение кисти руки, с противопоставленным остальным большим пальцем 3.Размер и строение мозга.