Об удивительной судьбе Софьи Крамской, дочери художника И.Н. Крамского. Знаменитая Неизвестная: трагическая судьба дочери великого художника Портрет софьи крамской

Автор - Milendia_Solomarina . Это цитата этого сообщения

Неизвестная знаменитая "Незнакомка" - о дочери Крамского
Лето, в Москве жарко и душно, отправились гулять в парк Горького и Музеон, галереи Современного искусства "Гараж" и "Музеон" особо не впечатлили. О Глазунове и других выставках этого лета напишу в следующих постах. А пока о посещении Третьяковки и история девушки с картины.Крамского.

Когда заходит речь о судьбе дочери художника Ивана Ниеолаевича Крамского, чаще всего услышишь: "А у него что, была дочь?" Да, была, и любящий отец оставил множество ее изображений. Cм. статью в Циклопедии http://cyclowiki.org/wiki/%D0%A1%D0%BE%D1%84%D1%8C...%D0%BC%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F

Если имя самого Крамского известно всем, то о его любимой дочери Софье знают лишь единицы..

В Википедии, например, статьи о Софье Ивановне Юнкер-Крамской просто нет, а на страничке, посвященной ее отцу. кроме приведенных данных о двух сыновьях и рано умершем младенце просто названа дочь Софья, без даты рождения и смерти и без каких-либо сведений о ней.

Софья Крамская родилась в семье выдающегося русского художника-передвижника Ивана Николаевича Крамского в имении друга и земляка Крамского М. Б. Тулинова , где Крамские проводили лето 1867 года 21 августа (возможно 1866 г.)

Цикловики разъясняет, что Спектр творчества русской художницы Софьи Крамской очень широк, она работала во многих жанрах как живописец, график, миниатюрист, акварелист, портретист, писала жанровые картины, натюрморты, занималась иллюстрацией

И.Н. Крамской. Жена художника Софья Николаевна и дочь Соня

Софья Крамская, единственная девочка среди своих братьев (и потому, наверное, отцовская любимица), родилась предположительно в 1866 (по другим сведениям в 1867 году). Она училась в обычной гимназии, но благодаря творческой атмосфере, царившей в родном доме, рано почувствовала интерес к живописи. Отец старался развивать художественные навыки дочери и стал ее первым учителем. В детские годы Соня среди знакомых считалась некрасивой, но в юности, как это случается со многими девочками, похорошела.

Однако для отца она всегда была самой любимой моделью. Даже когда девочке из-за болезни обстригли волосы и у нее на голове отрастал неровный ежик (Соня пыталась прикрыть его кружевной косынкой), и тогда на полотнах отца дочь-подросток представала настоящей красавицей с бездонными глазами.
Будучи ровесницей дочерей П.М. Третьякова Веры (в замужестве Зилоти) и Сашеньки (в замужестве Боткиной), Соня с ними очень дружила.

Вера Зилоти позже вспоминала:
«Соня была некрасива, но с умным, энергичным лицом, живая, веселая и необычайно талантливая к живописи…
В 16-17 лет Соня… похорошела, волосы отросли. Фигура у нее стала длинная, тонкая. Она прекрасно танцевала. Ее веселость, остроумие и entrain (притягательность, обаяние) привлекали к ней много поклонников».
Соня действительно была очень изящной - Репин, ученик Крамского, восхищался ее фигурой, Альберт Бенуа всерьез ухаживал за ней, но в свои 30 лет он казался шестнадцатилетней Соне слишком "старым".

У нее появился другой жених - Сергей Сергеевич Боткин, молодой врач, представитель известной медицинской династии. Родственники торжественно отметили помолвку молодых, Крамской на радостях написал великолепные парные портреты жениха и невесты...
Сергей Сергеевич Боткин впоследствии станет профессором медицины и лейб-медиком, но до революции не доживет, внезапно скончавшись в 1910 году, в 50 лет от инсульта. А его брат Евгений Боткин, тоже лейб-медик, будет расстрелян в 1918 году вместе с царской семьей).

Ее «силуэтом» восхищался Репин, за ней ухаживал 30-летний Альберт Николаевич Бенуа, одно время, в начале 1880-х годов, она была помолвлена с Сергеем. Боткиным. По этому случаю Крамской написал два портрета. Когда помолвка расстроилась, портрет Боткина ушел в дом Боткиных, а портрет Софии Ивановны остался висеть в мастерской Крамского на Васильевском острове (ныне - в ГРМ).

Иван Крамской. Портрет доктора Сергея Петровича Боткина 1880

Иван Крамской.Портрет Софьи Ивановны Крамской, ныне хрянящийся в Русском музее, 1882
Современники сравнивали этот портрет с блестящими портретами Ван Дейка. В, казалось бы, «парадном» изображении пятнадцатилетней дочери Крамской выявляет «взрослость», серьезность и глубину личности. В изысканном силуэте фигуры девушки в светлом платье, изображенном на темно-малиновом, сгущающемся в черноту фоне, прочитывается незащищенность а, быть может, и предчувствие судьбы. В другом портрете дочери «Девушка с кошкой» (1882, Киевский музей русского искусства) - дан совершенно иной образ.

Как говорится, человек предполагает, а Бог располагает. Сергей Боткин неожиданно для всех влюбился в подругу своей невесты Александру Третьякову. Помолвка оказалась расторгнутой, и вскоре Саша Третьякова вышла замуж за бывшего жениха подруги. Соня Крамская нашла в себе силы сохранить с ней приятельские отношения. Но происшедшее надолго повергло Соню в тоску. На портрете, написанном отцом после разрыва помолвки дочери, Соня выглядит совсем по-другому...
Ее лицо выражает лишь тоску и душевную опустошенность.
Спасла Софью живопись. Шестнадцатилетняя девушка с головой ушла в работу и стала демонстрировать по-настоящему профессиональные успехи.
«Между Соней и ее отцом была редкостная дружба, переходившая в обоюдное обожание», - писала Зилоти. В 1884 году Крамской, чтобы отвлечь Соню от душевных терзаний, вместе с дочерью отправляется в заграничную поездку (заодно и свое сердце подлечить - он был уже очень болен).

Путешествуя по Франции, Софья пристрастилась к живописным этюдам на плэнере. Спустя год после путешествия Крамской писал: «Дочка моя, известная... ветреница, начинает подавать мне серьезные надежды, что уже есть некоторый живописный талант». Крамской понимал, что умирает, а дочь еще не встала на ноги и не нашла себя. Незадолго до смерти Иван Николаевич, тревожившийся за судьбу Софьи, сказал: «Девочка, а как сильна, как будто уже мастер. Подумаю иногда, да и станет страшно… личная жизнь грозит превратиться в трагедию».

Автопортрет (Крамской пишет портрет дочери Софьи)

Софья действительно долго не могла оправиться от удара, ни в кого не влюблялась и не выходила замуж. Только в зрелом возрасте, в 1901 году. когда отца уже давно не было в живых, она заключила брак с петербургским юристом финского происхождения Георгием Юнкером.
Софья Крамская. Спящая
Крамской, несмотря на простое происхождение (он был сыном писаря из городка Острогожска), был принят при дворе и даже стал там своим человеком, не раз выполняя портреты членов императорского семейства (Александр III был большим демократом и предпочитал общение с обычными людьми, особенно - талантливыми, общению с романовским кланом), давал уроки живописи дочерям императора. Своими при дворе стали и его дети.

И.Н. Крамской. Портрет Александра III

И.Н. Крамской. Императрица Мария Федоровна
Софья Крамская тоже выполнила ряд работ, запечатлев императора, императрицу, их детей, прежде всего цесаревича, и других родственников. Но почти ничего не сохранилось. Что-то было уничтожено либо пропало в годы революции, что-то из собственных работ было передано ею в Острогожский музей, на родину отца, вместе с его картинами, и когда в 1942 году в музее вспыхнул пожар, погибло вместе с большей частью его коллекций.

В 1901 году София Ивановна вышла замуж за Георгия Федоровича Юнкера (умер в 1916 году). Он был юристом, более 30 лет проработавшим присяжным поверенным в Петербургском Совете. По словам художницы, всю свою жизнь он был занят большим исследованием, посвященным истории декабристов, которое так и не было издано.
Великий князь Константин Константинович в роли Гамлета в любительской постановке, акварельный портрет Софьи Крамской

(Портрет поступил в музей в 1927 году через Государственный музейный фонд из Мраморного дворца, не датирован, имеет подпись: «Софiя Юнкеръ». Возможно, что Юнкер-Крамская присутствовала на единственном представлении «Гамлета» в 1899 году или на репетициях спектакля, так как художница и ее старший брат были близки ко двору. А возможно, что портрет Великого князя был исполнен позже - по известной фотографии, воспроизводимой не раз в литературе (близость фотографии и акварельного портрета очевидна). В биографии Юнкер-Крамской известны случаи исполнения портретов по фотографиям, которые затем художница предлагала моделям приобрести или принять в дар)
Софья была признанной портретисткой, ее просто осыпали заказами. Увы. судьба многих работ, находившихся в частных руках, в домах и усадьбах, разгромленных в период революции, так же осталась неизвестной. Вероятно, заказным был большой подписной парадный портрет актрисы Марии Гавриловны Савиной.
Софья Крамская. Портрет актрисы Савиной (История создания этого портрета прояснена благодаря письму И.Е. Репина, который выступал посредником при его приобретении. Первый вариант портрета актрисе не понравился. Другой вариант, принятый актрисой, с черным веером, остался висеть в ее особняке, который по завещанию перешел в собственность Дома-интерната ветеранов сцены имени М.Г. Савиной. Остается непроясненной история акварельного портрета Великого князя Константина Романова в роли Гамлета (музей ИРЛИ - Пушкинский дом).)
Софья Крамская неоднократно и с большим успехом принимала участие в различных художественных выставках самого высокого уровня - в Академии художеств, в Обществе живописцев-аквалеристов, в художественном отделе Всероссийской ярмарки в Нижнем Новгороде и др. Была она известна и как книжный иллюстратор, оформляя, например, издания к юбилею Пушкина. Замечательными были и ее жанровые картины.
После замужества Софья Юнкер-Крамская много помогала своему мужу, который собирал материалы о декабристах и готовил книгу-исследование об этом периоде истории. Книга так и не была опубликована...
Модница 1910-г
Муж Софьи Ивановны в 1916 году скончался. А вскоре начались и другие беды - революция, Гражданская война, смерть матери в 1919 году... Но Софья Ивановна, которой было уже далеко за пятьдесят, старалась приспособиться к новой жизни.
С 1918 года она работала в художественно-реставрационных мастерских Главнауки. Ей, глубоко верующему человеку, пришлось стать организатором антирелигиозного музея Зимнего дворца и иллюстрировать "Историю религии" в издательстве "Атеист". Ей, дочери Крамского, прославленного мастера религиозной живописи, автора росписей купола Храма Христа Спасителя и великих христианских полотен!

И.Н. Крамской. Христос в пустыне
Свою веру Софья Ивановна особо не скрывала, как и не скрывала христианское желание помочь ближнему. В Ленинграде мучилось много ее знакомых из "прошлой жизни" - смолянок, фрейлин, просто лиц дворянского происхождения. Лишенные всего - жилья, имущества, службы и каких бы то ни было доходов, многие буквально голодали. Дочь художника помогала им устроиться на работу, пусть с самым скромным жалованьем, достать переводы, уроки, перепечатку на машинке, чтобы как-то выжить.
Все это и вменили пожилой женщине в вину - и то, что "была очень религиозной", и то, что помогала друзьям...

Софья Юнкер-Крамская. У окна
Не так давно ГТГ запросила материал о С.И. Юнкер-Крамской из закрытых архивов. В ответ на запрос пришли копии личного дела Юнкер-Крамской из архива ФСБ РФ. Софья Юнкер-Крамская была арестована 25 декабря 1930 года, обвинялась по статье 58-II УК РСФСР в контрреволюционной пропаганде. Ей вменялось в вину создание ни много ни мало «контрреволюционной группировки из бывшей знати, ставившей себе целью проведение своих людей в разные советские учреждения на службу для собирания сведений о настроениях…». Все, проходившие по делу, говорили о религиозности художницы, что усложняло ее положение. Она устраивала на работу «бывших» дворян, «смолянок» и офицеров царской армии, доставала им переводы для заработка.
Кстати, в материалах дела было указано, что София Ивановна Юнкер-Крамская родилась 21 августа 1867. (Дата рождения, указанная на допросе, расходится с той, что была известна ранее - 1866 годом, - из писем отца художницы. Но можно предположить, что отцу это было лучше известно, чем следователю из органов).

предполагаемый автопортрет
Крамская-Юнкер была приговорена как «чуждый элемент» к 3 годам ссылки в Сибирь, но из-за нервного потрясения у нее случился инсульт. С тяжелым параличом она была отправлена в тюремную больницу ДПЗ. Ее кое-как подлечили и через четыре месяца все же послали по этапу в Иркутск.
Полупарализованная женщина добралась до Иркутска, но через три недели ее перевели в Канск, через месяц, с ухудшившимся состоянием - в Красноярск.
15 октября 1931 года Юнкер-Крамская из красноярской больницы написала письмо Екатерине Павловне Пешковой, оказывавшей помощь политзаключенным. Софья Ивановна рассказала о тяжелой болезни, о перенесенных во время ссылки двух операциях. Она пыталась доказать, что приносит пользу, что всегда, несмотря на состояние здоровья, работала: в Иркутске - как иллюстратор учебников и колхозных журналов, в Канске - как фотограф и ретушер в местной газете. В Красноярске с ней случился второй удар, отнялась левая часть тела. Ее просьба состояла в смягчении участи: если нельзя вернуться домой в Ленинград, то пусть ее хотя бы оставят в Красноярске до поправки здоровья и обязательно предоставят работу, ведь правая рука действует, не разбита параличом. «Я пишу и портреты, и плакаты, лозунги, афиши, вывески, иллюстрации, знаю фотографическую ретушь, раскраску фотографий, языки, я работать могу, люблю… О моей рабочей жизни Вам может подтвердить Елена Дмитриевна Стасова, с отцом которой был так дружен мой покойный муж. О музее Крамского Вам тоже могут дать сведения и она, и товарищ Луначарский…»

В конце письма отчаянные строки: «Я могла делать ошибки в своих суждениях, могла что-нибудь не так правильно оценивать, могла криво судить о положении вещей, но преступления я не совершала никакого - и сознательно так горячо любя свою страну, после смерти мужа (он был финляндским подданным) - переменила свои бумаги на русские, подписав тогда уже отказ от каких бы то ни было претензий на имущество. Было даже смешно поступить иначе. <…> Помогите мне! Я написала просьбу о помиловании М.И. Калинину. Я прошу Вашего содействия. Я оправдаю милость, если мне она будет дарована, могу уверить в этом Вас. Я честно проработала 40 лет. Тяжко последний, быть может очень короткий срок - чувствовать себя - так наказанной… Я собрала последние силы, чтобы написать Вам все это…»

При изучении биографии Юнкер-Крамской открылись до сих пор неизвестные факты ее жизни. В каталоге музейного собрания Общества «Мемориал» был опубликован акварельный портрет М.И. Ицыной с характерной подписью художницы.

Женский портрет, выполненный художницей в Красноярске

По словам дочери модели - владелицы портрета, он исполнен в 1930-40-е годы в Красноярске художницей Юнкер, отбывавшей там ссылку. Ничто не оставляло и доли сомнения в авторстве портрета. Однако, до сих пор было известно, что Юнкер-Крамская умерла в 1933 году. О ее пребывании в Красноярске нигде не упоминалось. В Отделе рукописей ГТГ хранится переписка сотрудников Третьяковской галереи с сыновьями И.Н.Крамского, которые в 1930-е годы помогали в подготовке к 100-летию со дня рождения художника юбилейной выставки.
Дети Крамского считались «благополучными», не затронутыми репрессиями. И никогда ни у кого не возникало мысли о постигшей семью Крамского трагедии, которая столько лет тщательно скрывалась. «Моя сестра умерла 4 года назад, она уколола себе палец при очистке селедки, и заболела общим заражением, от которого и умерла», - писал в конце 30-х годов Анатолий Иванович Крамской, любимый брат Софии. А старший из братьев Николай Иванович Крамской добавлял: «…последние три года перед смертью для нее были очень тяжелыми, и смерть от отравления рыбным ядом ужасна».
28 февраля 1932 года было возбуждено ходатайство о пересмотре дела Юнкер-Крамской в связи с неизлечимой болезнью, а также в связи с тем, что ссыльная «не представляет… социальной опасности».
25 марта 1932 года София Ивановна вернулась в Ленинград. 31 июля 1932 года Юнкер-Крамская написала благодарственное письмо Е.П. Пешковой, сообщив, что собирается работать и дальше, насколько позволят силы. В 1933 году художница умерла при странных обстоятельствах. Якобы, она уколола палец, когда чистила селедку, и, по словам брата, "умерла от рыбьего яда (??)".

В Государственном архиве РФ сохранилось ее письмо:
«Высокоуважаемая Екатерина Павловна,
Вы разрешите мне послать Вам эти несколько строк. Меня освободили! Если бы Вы только знали, каким чувством глубокой благодарности полны мои мысли и душа. Я не знаю, простите, право не знаю, полагается ли мне писать вообще о моем чувстве признательности, но я следую своей внутренней потребности это сделать… Вы не посетуйте на то, что я делаю это, если это не полагается, я не знаю, но не последовать душе этой потребности было невозможно! Я снова здесь, в Ленинграде, где прошла моя длительная рабочая жизнь — и теперь я снова, быть может, буду в состоянии начать работать хоть немного, насколько позволят мне мои силы, которые восстановятся во мне с сознанием возможности снова работать! Я не знаю даже, кому мне говорить о том, что я чувствую, и как я признательна. Но, думая, что сделалось все это через Высокое учреждение, которого являетесь Представительницей, — я пишу Вам. Ну, это даже ни Вам, никому не будет нужно, пусть это не принято, пусть это не полагается — я все же повторяю: я беспредельно благодарна, что поверили и моему искреннему раскаянию, и моей порядочности старого общественного работника, и моему горячему желанию загладить работой мои какие бы то ни было оплошности и несознательные заблуждения. И хотя я, конечно, очень больна еще и слаба, но, сколько мне позволят воспрянувшие силы — то оставшееся мне время до неизбежного конца я смогу употребить на реабилитацию моего рабочего имени, как самой по себе, так и как дочери Крамского.
Еще раз прошу простить меня, если я делаю что-либо, выходящее из рамок допускаемого.

С глубоким уважением,
Художница С. И. Юнкер-Крамская».

28 февраля 1932 года было возбуждено ходатайство о пересмотре дела Юнкер-Крамской в связи с неизлечимой болезнью, а также в связи с тем, что ссыльная «не представляет… социальной опасности».

С.И. Юнкер-Крамская. Портрет девочки. 1886

25 марта 1932 года София Ивановна вернулась в Ленинград. 31 июля 1932 года Юнкер-Крамская написала благодарственное письмо Е.П. Пешковой, сообщив, что собирается работать и дальше, насколько позволят силы (24). В 1933 году художница умерла. 28 сентября 1989 года Софья Юнкер-Крамская была реабилитирована.

Отсюда http://cyclowiki.org/wiki/Софья_Ивановна_Юнкер-Крамская , http://gallart.by/Kramskoy.html и http://eho-2013.livejournal.com/56444.html

Оригинал записи и комментарии на

Портрет этой девушки известен каждому ещё со школьной скамьи - из школьных учебников. Эту Незнакомку зовут Софья Крамская, она дочь художника И.Н. Крамского. И мало кто знает об удивительной и трагической судьбе Незнакомки.

Софья Крамская, единственная девочка среди своих братьев (и потому, наверное, отцовская любимица), родилась предположительно в 1866 году (по другим сведениям, в 1867-м). Она училась в обычной гимназии, но благодаря творческой атмосфере, царившей в родном доме, рано почувствовала интерес к живописи. Отец старался развивать художественные навыки дочери и стал ее первым учителем. В детские годы Соня среди знакомых считалась некрасивой, но в юности, как это случается со многими девочками, похорошела. Однако для отца она всегда была самой любимой моделью. Даже когда девочке из-за болезни обстригли волосы и у нее на голове отрастал неровный ежик (Соня пыталась прикрыть его кружевной косынкой), и тогда на полотнах отца дочь-подросток представала настоящей красавицей с бездонными глазами.

Будучи ровесницей дочерей П.М. Третьякова Веры (в замужестве Зилоти) и Сашеньки (в замужестве Боткиной), Соня с ними очень дружила. Вера Зилоти позже вспоминала:
«Соня была некрасива, но с умным, энергичным лицом, живая, веселая и необычайно талантливая к живописи… В 16–17 лет Соня… похорошела, волосы отросли. Фигура у нее стала длинная, тонкая. Она прекрасно танцевала. Ее веселость, остроумие и entrain (притягательность, обаяние) привлекали к ней много поклонников». Соня действительно была очень изящной - Репин, ученик Крамского, восхищался ее фигурой, Альберт Бенуа всерьез ухаживал за ней, но в свои 30 лет он казался шестнадцатилетней Соне слишком «старым». У нее появился другой жених - Сергей Сергеевич Боткин, молодой врач, представитель известной медицинской династии. Родственники торжественно отметили помолвку молодых, Крамской на радостях написал великолепные парные портреты жениха и невесты…

Как говорится, человек предполагает, а Бог располагает. Сергей Боткин неожиданно для всех влюбился в подругу своей невесты Александру Третьякову. Помолвка оказалась расторгнутой, и вскоре Саша Третьякова вышла замуж за бывшего жениха подруги. Соня Крамская нашла в себе силы сохранить с ней приятельские отношения. Но происшедшее надолго повергло Соню в тоску. Спасла Софью живопись. Шестнадцатилетняя девушка с головой ушла в работу и стала демонстрировать по-настоящему профессиональные успехи.
«Между Соней и ее отцом была редкостная дружба, переходившая в обоюдное обожание», - писала Зилоти. В 1884 году Крамской, чтобы отвлечь Соню от душевных терзаний, вместе с дочерью отправляется в заграничную поездку (заодно и свое сердце подлечить - он был уже очень болен). Путешествуя по Франции, Софья пристрастилась к живописным этюдам на плэнере. Спустя год после путешествия Крамской писал: «Дочка моя, известная… ветреница, начинает подавать мне серьезные надежды, что уже есть некоторый живописный талант». Крамской понимал, что умирает, а дочь еще не встала на ноги и не нашла себя. Незадолго до смерти Иван Николаевич, тревожившийся за судьбу Софьи, сказал: «Девочка, а как сильна, как будто уже мастер. Подумаю иногда, да и станет страшно… личная жизнь грозит превратиться в трагедию». Софья действительно долго не могла оправиться от удара, ни в кого не влюблялась и не выходила замуж. Только в зрелом возрасте, в 1901 году, когда отца уже давно не было в живых, она заключила брак с петербургским юристом финского происхождения Георгием Юнкером.

Муж Софьи Ивановны в 1916 году скончался. А вскоре начались и другие беды - революция, гражданская война, смерть матери в 1919 году… Но Софья Ивановна, которой было уже далеко за пятьдесят, старалась приспособиться к новой жизни. С 1918 года она работала в художественно-реставрационных мастерских Главнауки. Ей, глубоко верующему человеку, пришлось стать организатором антирелигиозного музея Зимнего дворца и иллюстрировать «Историю религии» в издательстве «Атеист». Ей, дочери Крамского, прославленного мастера религиозной живописи, автора росписей купола храма Христа Спасителя и великих христианских полотен! Свою веру Софья Ивановна особо не скрывала, как и не скрывала христианское желание помочь ближнему. В Ленинграде мучилось много ее знакомых из «прошлой жизни» - смолянок, фрейлин, просто лиц дворянского происхождения. Лишенные всего - жилья, имущества, службы и каких бы то ни было доходов, многие буквально голодали. Дочь художника помогала им устроиться на работу, пусть с самым скромным жалованьем, достать переводы, уроки, перепечатку на машинке, чтобы как-то выжить. Все это и вменили пожилой женщине в вину - и то, что «была очень религиозной», и то, что помогала друзьям…
Софья Юнкер-Крамская была арестована 25 декабря 1930 года, обвинялась по статье 58-II УК РСФСР в контрреволюционной пропаганде. Ей вменялось в вину создание ни много ни мало «контрреволюционной группировки из бывшей знати, ставившей себе целью проведение своих людей в разные советские учреждения на службу для собирания сведений о настроениях…». Все проходившие по делу говорили о религиозности художницы, что усложняло ее положение. Кстати, в материалах дела было указано, что София Ивановна Юнкер-Крамская родилась 21 августа 1867 года. (Дата рождения, указанная на допросе, расходится с той, что была известна ранее - 1866 годом, - из писем отца художницы. Но можно предположить, что отцу это было лучше известно, чем следователю из органов.)
Юнкер-Крамская была приговорена как «чуждый элемент» к трем годам ссылки в Сибирь, но из-за нервного потрясения у нее случился инсульт. С тяжелым параличом она была отправлена в тюремную больницу ДПЗ. Ее кое-как подлечили и через четыре месяца все же послали по этапу в Иркутск. Полупарализованная женщина добралась до Иркутска, но через три недели ее перевели в Канск, через месяц, с ухудшившимся состоянием - в Красноярск.

15 октября 1931 года Юнкер-Крамская из красноярской больницы написала письмо Екатерине Павловне Пешковой, оказывавшей помощь политзаключенным. Софья Ивановна рассказала о тяжелой болезни, о перенесенных во время ссылки двух операциях. Она пыталась доказать, что приносит пользу, что всегда, несмотря на состояние здоровья, работала: в Иркутске - как иллюстратор учебников и колхозных журналов, в Канске - как фотограф и ретушер в местной газете. В Красноярске с ней случился второй удар, отнялась левая часть тела. Ее просьба состояла в смягчении участи: если нельзя вернуться домой в Ленинград, то пусть ее хотя бы оставят в Красноярске до поправки здоровья и обязательно предоставят работу, ведь правая рука действует, не разбита параличом. «Я пишу и портреты, и плакаты, лозунги, афиши, вывески, иллюстрации, знаю фотографическую ретушь, раскраску фотографий, языки, я работать могу, люблю… О моей рабочей жизни Вам может подтвердить Елена Дмитриевна Стасова, с отцом которой был так дружен мой покойный муж. О музее Крамского Вам тоже могут дать сведения и она, и товарищ Луначарский…»
В конце письма отчаянные строки: «Я могла делать ошибки в своих суждениях, могла что-нибудь не так правильно оценивать, могла криво судить о положении вещей, но преступления я не совершала никакого - и сознательно так горячо любя свою страну, после смерти мужа (он был финляндским подданным) - переменила свои бумаги на русские, подписав тогда уже отказ от каких бы то ни было претензий на имущество. Было даже смешно поступить иначе. Помогите мне! Я написала просьбу о помиловании М.И. Калинину. Я прошу Вашего содействия. Я оправдаю милость, если мне она будет дарована, могу уверить в этом Вас. Я честно проработала 40 лет. Тяжко последний, быть может очень короткий срок - чувствовать себя - так наказанной… Я собрала последние силы, чтобы написать Вам все это…»
28 февраля 1932 года было возбуждено ходатайство о пересмотре дела Юнкер-Крамской в связи с неизлечимой болезнью, а также в связи с тем, что ссыльная «не представляет… социальной опасности». 25 марта 1932 года София Ивановна вернулась в Ленинград. 31 июля 1932 года Юнкер-Крамская написала благодарственное письмо Е.П. Пешковой, сообщив, что собирается работать и дальше, насколько позволят силы. В 1933 году художница умерла при странных обстоятельствах. Якобы она уколола палец, когда чистила селедку, и, по словам брата, «умерла от рыбьего яда». Реабилитировали ее за отсутствием состава преступления только в 1989 году.

В Государственном архиве РФ сохранилось ее письмо:
«Высокоуважаемая Екатерина Павловна, Вы разрешите мне послать Вам эти несколько строк. Меня освободили! Если бы Вы только знали, каким чувством глубокой благодарности полны мои мысли и душа. Я не знаю, простите, право не знаю, полагается ли мне писать вообще о моем чувстве признательности, но я следую своей внутренней потребности это сделать… Вы не посетуйте на то, что я делаю это, если это не полагается, я не знаю, но не последовать душе этой потребности было невозможно! Я снова здесь, в Ленинграде, где прошла моя длительная рабочая жизнь - и теперь я снова, быть может, буду в состоянии начать работать хоть немного, насколько позволят мне мои силы, которые восстановятся во мне с сознанием возможности снова работать! Я не знаю даже, кому мне говорить о том, что я чувствую и как я признательна. Но, думая, что сделалось все это через Высокое учреждение, которого являетесь Представительницей, - я пишу Вам. Ну, это даже ни Вам, никому не будет нужно, пусть это не принято, пусть это не полагается - я все же повторяю: я беспредельно благодарна, что поверили и моему искреннему раскаянию, и моей порядочности старого общественного работника, и моему горячему желанию загладить работой мои какие бы то ни было оплошности и несознательные заблуждения. И хотя я, конечно, очень больна еще и слаба, но, сколько мне позволят воспрянувшие силы - то оставшееся мне время до неизбежного конца я смогу употребить на реабилитацию моего рабочего имени, как самой по себе, так и как дочери Крамского. Еще раз прошу простить меня, если я делаю что-либо, выходящее из рамок допускаемого.
С глубоким уважением,
Художница С.И. Юнкер-Крамская».

Скопируйте код и вставьте в свой блог:

izbrannoe.com

Трагическая судьба дочери Ивана Крамского

На вопрос «знаком ли вам художник Крамской?» большинство из нас ответит утвердительно. Его картины, выставленные в Третьяковской галерее, Русском музее и других собраниях более чем известны и многократно растиражированы. Кто не видел знаменитую «Неизвестную», которая постоянно возникает там, где ее вовсе не ждешь? Но если имя самого Крамского известно всем, то о его любимой дочери Софье слышали очень немногие. Удивительно, но эту художницу, в своё время по-настоящему знаменитую, сделали никому не известным человеком! Вот настоящая незнакомка - Софья Юнкер-Крамская, дочь Ивана Крамского.

Степень забвения этой женщины такова, что долгое время даже не было достоверно известно, в каком году она родилась - в 1866-м или 1867-м. Она училась в обычной гимназии, но благодаря творческой атмосфере, царившей в родном доме, рано почувствовала интерес к живописи. Отец старался развивать художественные навыки дочери и стал ее первым учителем. В детские годы Соня среди знакомых считалась некрасивой, но в юности похорошела. Однако для отца она всегда была самой любимой моделью. Даже когда девочке из-за болезни обстригли волосы и у нее на голове отрастал неровный ежик (Соня пыталась прикрыть его кружевной косынкой), - даже тогда на полотнах отца дочь-подросток представала настоящей красавицей с бездонными глазами.

Будучи ровесницей дочерей П.М. Третьякова Веры (в замужестве Зилоти) и Саши (в замужестве Боткиной), Соня с ними очень дружила. Вера Зилоти позже вспоминала:

«Соня была некрасива, но с умным, энергичным лицом, живая, веселая и необычайно талантливая к живописи... В 16–17 лет Соня... похорошела, волосы отросли. Фигура у нее стала длинная, тонкая. Она прекрасно танцевала. Ее веселость, остроумие и entrain (притягательность, обаяние) привлекали к ней много поклонников».

И. Н. Крамской. Жена художника Софья Николаевна и дочь Соня

Соня действительно была очень изящной - Репин, ученик Крамского, восхищался ее фигурой, Альберт Бенуа всерьез ухаживал за ней. Но женихом её стал другой - Сергей Сергеевич Боткин, молодой врач, представитель известной медицинской династии. Родственники торжественно отметили помолвку молодых, Крамской на радостях написал великолепные парные портреты жениха и невесты...

Но Сергей неожиданно для всех влюбился в подругу невесты Александру Третьякову. Помолвка оказалась расторгнутой, и вскоре Саша Третьякова вышла замуж за бывшего жениха подруги. Соня Крамская нашла в себе силы сохранить с ней приятельские отношения. Но происшедшее надолго повергло её в тоску. На портрете, написанном отцом после разрыва помолвки дочери, Соня выглядит совсем по-другому...

Спасла Софью живопись. Шестнадцатилетняя девушка с головой ушла в работу и стала демонстрировать по-настоящему профессиональные успехи.

«Между Соней и ее отцом была редкостная дружба, переходившая в обоюдное обожание», - писала Зилоти. В 1884 году Крамской, чтобы отвлечь Соню от душевных терзаний, вместе с дочерью отправляется в заграничную поездку (заодно и свое сердце подлечить - он был уже очень болен). Путешествуя по Франции, Софья пристрастилась к живописным этюдам на плэнере. Спустя год после путешествия Крамской писал: «Дочка моя, известная... ветреница, начинает подавать мне серьезные надежды, что уже есть некоторый живописный талант». Крамской понимал, что умирает, а дочь еще не встала на ноги и не нашла себя. Незадолго до смерти Иван Николаевич, тревожившийся за судьбу Софьи, сказал:

«Девочка, а как сильна, как будто уже мастер. Подумаю иногда, да и станет страшно... личная жизнь грозит превратиться в трагедию».

Эти слова Крамского оказались пророческими.

Софья Крамская

Софья действительно долго не могла оправиться от удара, ни в кого не влюблялась и не выходила замуж. Только в зрелом возрасте, в 1901 году, когда отца уже давно не было в живых, она заключила брак с петербургским юристом финского происхождения Георгием Юнкером.

Софья тоже выполнила ряд работ, запечатлев императора, императрицу, их детей, прежде всего цесаревича, и других родственников. Но почти ничего не сохранилось. Что-то было уничтожено либо пропало в годы революции, что-то из собственных работ было передано ею в Острогожский музей, на родину отца, вместе с его картинами, и когда в 1942 году в музее вспыхнул пожар, погибло вместе с большей частью его коллекций.

Софья была признанной портретисткой, ее просто осыпали заказами. Увы, судьба многих работ, находившихся в частных руках, в домах и усадьбах, разгромленных в период революции, также осталась неизвестной.

Софья Крамская неоднократно и с большим успехом принимала участие в различных художественных выставках самого высокого уровня - в Академии художеств, в Обществе живописцев-акварелистов, в художественном отделе Всероссийской ярмарки в Нижнем Новгороде и др. Была она известна и как книжный иллюстратор, оформляя, например, издания к юбилею Пушкина. Замечательными были и ее жанровые картины.

Муж Софьи Ивановны в 1916 году скончался. А вскоре начались и другие беды - революция, Гражданская война, смерть матери в 1919 году... Софья Ивановна, которой было уже далеко за пятьдесят, старалась приспособиться к новой жизни.

С 1918 года она работала в художественно-реставрационных мастерских Главнауки. Ей, глубоко верующему человеку, пришлось стать организатором антирелигиозного музея Зимнего дворца и иллюстрировать «Историю религии» в издательстве «Атеист».

Свою веру Софья Ивановна особо не скрывала, как и христианское желание помочь ближнему. В Ленинграде мучились многие ее знакомые из «прошлой жизни» - смолянки, фрейлины, просто люди дворянского происхождения. Лишенные всего - жилья, имущества, службы и каких бы то ни было доходов, многие буквально голодали. Дочь художника помогала им устроиться на работу, пусть с самым скромным жалованьем, достать переводы, уроки, перепечатку на машинке, чтобы как-то выжить.

Все это и вменили пожилой женщине в вину - и то, что «была очень религиозной», и то, что помогала друзьям.

Тот факт, что дочь Крамского была арестована и отправлена в ссылку, также долгое время оставался неизвестным. Уже в наши дни по запросу Государственной Третьяковской галереи были получены копии её личного дела из архива ФСБ. Кстати, именно из этого дела наконец стала известна дата её рождения - 21 августа 1867 года.

Софья Юнкер-Крамская была арестована 25 декабря 1930 года, обвинялась по статье 58-II УК РСФСР в контрреволюционной пропаганде. Ей вменялось в вину создание ни много ни мало «контрреволюционной группировки из бывшей знати, ставившей себе целью проведение своих людей в разные советские учреждения на службу для собирания сведений о настроениях...».

Все, проходившие по делу, говорили о религиозности художницы, что усложняло ее положение. Как «чуждый элемент», она была приговорена к 3 годам ссылки в Сибирь, но из-за нервного потрясения у нее случился инсульт. С тяжелым параличом она была отправлена в тюремную больницу. Ее кое-как подлечили и через четыре месяца все же отправили по этапу в Иркутск.

Модница

Полупарализованная женщина добралась до Иркутска, но через три недели ее перевели в Канск, через месяц, с ухудшившимся состоянием - в Красноярск.

В конце письма отчаянные строки:

«Я могла делать ошибки в своих суждениях, могла что-нибудь не так правильно оценивать, могла криво судить о положении вещей, но преступления я не совершала никакого - и сознательно так горячо любя свою страну, после смерти мужа (он был финляндским подданным) - переменила свои бумаги на русские, подписав тогда уже отказ от каких бы то ни было претензий на имущество. Было даже смешно поступить иначе. <...> Помогите мне! Я написала просьбу о помиловании М.И. Калинину. Я прошу Вашего содействия. Я оправдаю милость, если мне она будет дарована, могу уверить в этом Вас. Я честно проработала 40 лет. Тяжко последний, быть может очень короткий срок - чувствовать себя - так наказанной... Я собрала последние силы, чтобы написать Вам все это...»

Женский портрет, выполненный художницей в Красноярске

28 февраля 1932 года было возбуждено ходатайство о пересмотре дела Юнкер-Крамской в связи с неизлечимой болезнью, а также в связи с тем, что ссыльная «не представляет... социальной опасности».

25 марта 1932 года София Ивановна вернулась в Ленинград. 31 июля 1932 года Юнкер-Крамская написала благодарственное письмо Е.П. Пешковой, сообщив, что собирается работать и дальше, насколько позволят силы. В 1933 году художница умерла при странных обстоятельствах. Якобы она уколола палец, когда чистила селедку, и, по словам брата, «умерла от рыбьего яда (??)». Реабилитировали ее за отсутствием состава преступления только в 1989 году.

В Государственном архиве РФ сохранилось ее письмо:

«Высокоуважаемая Екатерина Павловна,

Вы разрешите мне послать Вам эти несколько строк. Меня освободили! Если бы Вы только знали, каким чувством глубокой благодарности полны мои мысли и душа. Я не знаю, простите, право не знаю, полагается ли мне писать вообще о моем чувстве признательности, но я следую своей внутренней потребности это сделать... Вы не посетуйте на то, что я делаю это, если это не полагается, я не знаю, но не последовать душе этой потребности было невозможно! Я снова здесь, в Ленинграде, где прошла моя длительная рабочая жизнь - и теперь я снова, быть может, буду в состоянии начать работать хоть немного, насколько позволят мне мои силы, которые восстановятся во мне с сознанием возможности снова работать! Я не знаю даже, кому мне говорить о том, что я чувствую, и как я признательна. Но, думая, что сделалось все это через Высокое учреждение, которого являетесь Представительницей, - я пишу Вам. Ну, это даже ни Вам, никому не будет нужно, пусть это не принято, пусть это не полагается - я все же повторяю: я беспредельно благодарна, что поверили и моему искреннему раскаянию, и моей порядочности старого общественного работника, и моему горячему желанию загладить работой мои какие бы то ни было оплошности и несознательные заблуждения. И хотя я, конечно, очень больна еще и слаба, но, сколько мне позволят воспрянувшие силы - то оставшееся мне время до неизбежного конца я смогу употребить на реабилитацию моего рабочего имени, как самой по себе, так и как дочери Крамского.

Еще раз прошу простить меня, если я делаю что-либо, выходящее из рамок допускаемого.

С глубоким уважением,

Художница С. И. Юнкер-Крамская».

Искусство и жизнь в кадре

Невероятные снимки Алекс Прагер

Алекс Прагер в буквальном смысле режиссирует свои фотографии, стремясь одним кадром оживить в воображении зрителя целую историю. Каждая её работа - чисто американская гиперреальность, но полюбили и оценили творчество автора по всему миру. Возможно, успех связан с тем, что изображения напоминают фильмы Альфреда Хичкока и Дэвида Линча.

Трагедия весёлого человека

Художник Константин Коровин

Друзья художника Константина Коровина восхищались не только его талантом, но и тем, каким беззаботным, легким человеком он был. Всеобщий любимец и душа общества, он пел, играл на гитаре, рассказывал байки. Его и Константином-то никто не называл - только Костенькой. «Костя, как хамелеон, был изменчив: то он был прилежен, то ленив, то очарователен, то несносен... - вспоминал Михаил Нестеров. - То простодушный, то коварный, Костя легко проникал, так сказать, в душу, и так часто о нем хотелось забыть... В нем была такая смесь хорошего с „так себе“... Все его „качества“ покрывались его особым, дивным талантом живописца». Он никогда не терял ощущения радости жизни - хотя жизнь Константина Коровина не была простой, а значительную ее часть можно назвать даже трагичной.

Леони Нойман и Александр Лабас

Любовь на сломе эпох

В 1931 году фотограф из Германии Леони Нойман, выпускница Баухауса, приехала в Советский Союз, а четыре года спустя познакомилась с художником Александром Лабасом и вскоре стала его женой, оставшись в СССР навсегда. У обоих за плечами было драматическое прошлое, а впереди - неясное и даже опасное будущее. Нойман несколько лет активно работала в СССР как фотограф, однако до сих пор ее работы мало известны даже специалистам. Ее история - это классический сюжет «художник и его муза». С разрешения редакции журнала GARAGE Russia «Артгид» перелистывает сегодня страницы этой истории, начало которой пришлось на самые мрачные для искусства советского периода времена.

Мы ждем перемен

Современное искусство, которое меняет жизнь к лучшему

В наше время искусство - во многом явление социальное: может ли оно положительно влиять не только на среду обитания, но и на жизнь самих обитателей? Во всяком случае, это одна из целей множества проектов. Мы приводим лишь некоторые примеры: итак, что объединяет граффити Бэнкси, лондонских архитекторов и китайских художников?

Имя художницы Софьи Ивановны Юнкер-Крамской, любимой и единственной дочери известного художника И.Н. Крамского, до сих пор было известно немногим даже среди специалистов.

И. Н. Крамской. Крамской, пишущий портрет своей дочери, Софьи Ивановны Крамской, в замужестве Юнкер. 1884

С детства вращаясь в художественных кругах, София Ивановна оставила о себе теплые воспоминания людей, близко ее знавших. Будучи почти ровесницей старшим дочерям П.М. Третьякова – Вере Павловне (в замужестве Зилоти) и Александре Павловне (в замужестве Боткиной), она находилась с ними в дружеских отношениях.

И. Н. Крамской. Портрет Софьи Николаевны и Софьи Ивановны Крамских, жены и дочери художника. 1875

В.П. Зилоти посвятила Соне Крамской несколько страниц воспоминаний. Пожалуй, самые яркие – о детстве и юности: «Соня была некрасива, но с умным, энергичным лицом, живая, веселая и необычайно талантливая к живописи… В 16–17 лет Соня… похорошела, волосы отросли. Фигура у нее стала длинная, тонкая. Она прекрасно танцевала. Ее веселость, остроумие и entrain (притягательность, обаяние) привлекали к ней много поклонников».

И. Н. Крамской. Портрет Сони Крамской, дочери художника. Начало 1870-х

Ее «силуэтом» восхищался Репин, за ней ухаживал 30-летний Альберт Николаевич Бенуа, одно время, в начале 1880-х годов, она была помолвлена с Сергеем. Боткиным. По этому случаю Крамской написал два портрета. Когда помолвка расстроилась, портрет Боткина ушел в дом Боткиных, а портрет Софии Ивановны остался висеть в мастерской Крамского на Васильевском острове (ныне – в ГРМ).

Работа, находящаяся в Русском музее, является лучшим живописным портретом Софьи Ивановны Крамской (1882).

Современники сравнивали его с блестящими портретами Ван Дейка. В, казалось бы, «парадном» изображении пятнадцатилетней дочери Крамской выявляет «взрослость», серьезность и глубину личности. В изысканном силуэте фигуры девушки в светлом платье, изображенном на темно-малиновом, сгущающемся в черноту фоне, прочитывается незащищенность а, быть может, и предчувствие судьбы. В другом портрете дочери «Девушка с кошкой» (1882, Киевский музей русского искусства) – дан совершенно иной образ.

София изображена в резком ракурсе, прилегшей на диван. Уютно расположившаяся кошечка подчеркивает изломанность и напряженность позы Софии. В почти остановленном взгляде девушки – душевная усталость.
Тонкий и проницательный портретист, знаток человеческих душ и в первую очередь, любящий и внимательный отец, Иван Николаевич с интересом наблюдал за взрослением дочери-подростка, становлением индивидуальности, что нашло отражение в работах художника. «Между Соней и ее отцом была редкостная дружба, переходившая в обоюдное обожание», – писала Зилоти. В 1884 году Крамской вместе с дочерью отправляется в последнюю заграничную поездку для лечения своей сердечной болезни. Путешествуя по югу Франции, София пристрастилась к живописным этюдам. Спустя год после путешествия Крамской писал: «Дочка моя, известная Вам ветреница, начинает подавать мне серьезные надежды, что уже есть некоторый живописный талант». Незадолго до смерти Иван Николаевич высказал тревогу за дальнейшую судьбу Софии: «Девочка, а как сильна, как будто уже мастер. Подумаю иногда, да и станет страшно… личная жизнь грозит превратиться в трагедию». Крамской оказался прозорлив. Жизнь Софии Ивановны действительно была трагична, и причина трагедии таилась в роковых поворотах исторических судеб страны.
София Ивановна окончила частную женскую гимназию. В течение двух лет обучалась живописи у своего отца, после его смерти занималась рисованием под руководством А.Д. Литовченко, брала уроки акварельной живописи у А.П. Соколова, пользовалась советами А.И. Куинджи. В начале 1890-х годов посещала частную живописную школу в Париже, где ее опекал старый друг И.Н. Крамского скульптор М.М. Антокольский. Живописный портрет И.Н.Крамского, исполненный в год его смерти, стал одним из самых ранних ее произведений и принес художнице известность. В.В.Стасов включил этот портрет, точнее офорт, выполненный с него В.В. Мате, в свою большую статью о Крамском. Так уж повелось с легкой руки Стасова: имя Юнкер-Крамской чаще возникает в связи с именем ее отца.
С 1888 года художница участвовала во многих выставках как в России, так и заграницей. Она пробовала свои силы в разных видах и жанрах искусства: в портрете (часто писала по фотографиям), в бытовом жанре (отдавала предпочтение сюжетам мелодраматического свойства), в натюрморте. С 1910-х годов Юнкер-Крамская увлеклась миниатюрой. Выступала в качестве иллюстратора, участвовала в юбилейном издании, посвященном 100-летию А.С. Пушкина. С конца 1880-х годов работы Юнкер-Крамской стали известны. К этому периоду относится одна из лучших ее живописных работ – «Спящая» (ГТГ, конец 1880-х – начало 1890-х годов).

В облике изображенной на портрете есть что-то напоминающее облик самой художницы.
В этот период жизни художница получала довольно много заказов. Вероятно, заказным был большой подписной парадный портрет актрисы Марии Гавриловны Савиной .

История создания этого портрета прояснена благодаря письму И.Е. Репина, который выступал посредником при его приобретении. Первый вариант портрета актрисе не понравился. Другой вариант, принятый актрисой, с черным веером, остался висеть в ее особняке, который по завещанию перешел в собственность Дома-интерната ветеранов сцены имени М.Г. Савиной. Остается непроясненной история акварельного портрета Великого князя Константина Романова в роли Гамлета (музей ИРЛИ – Пушкинский дом).

Портрет поступил в музей в 1927 году через Государственный музейный фонд из Мраморного дворца, не датирован, имеет подпись: «Софiя Юнкеръ». Возможно, что Юнкер-Крамская присутствовала на единственном представлении «Гамлета» в 1899 году или на репетициях спектакля, так как художница и ее старший брат были близки ко двору. А возможно, что портрет Великого князя был исполнен позже – по известной фотографии, воспроизводимой не раз в литературе (близость фотографии и акварельного портрета очевидна). В биографии Юнкер-Крамской известны случаи исполнения портретов по фотографиям, которые затем художница предлагала моделям приобрести или принять в дар.

Судя по каталогам выставок, София Крамская выполнила серию портретов великосветской знати. Среди них выделяются акварельные портреты императора, императрицы, цесаревича и великих княжон (до 1942 года находились в Острогожской картинной галерее им. И.Н.Крамского). Связь Юнкер-Крамской с императорским домом не была случайным эпизодом. Сам Крамской не раз писал представителей царской семьи. С 1883 по 1885 год он работал над альбомом, посвященным коронации Александра III, в 1885 участвовал в разработке проекта памятника Александру II. В 1860 – 80-е годы давал уроки живописи и рисунка цесаревнам. Кстати сказать, старший сын Крамского Николай служил архитектором при Министерстве императорского двора.
Юнкер-Крамская вместе с братьями на протяжении многих лет заботилась об Острогожской художественной галерее. Она вступала в переговоры с Академией художеств, с частными лицами, хлопотала по вопросам финансирования строительства музейного здания, по формированию коллекции. Ближайшие друзья художника откликнулись на просьбу родственников пополнить музей. Свои работы прислали Репин, Куинджи, Бем, Кошелев, Менк, Ярошенко, Корзухин и др. Здание музея проектировал старший брат Софии Николай Крамской, а строителем выступал сын художника П.А. Брюллова – В.П.Брюллов. Строительство было завершено в 1910 году. Вплоть до середины 1920-х годов Юнкер-Крамская состояла в переписке с директором музея Г.Н.Яковлевым. В годы советской власти она продолжала дарить свои работы. В 1942-м в музее случился пожар, большая часть коллекции погибла…
В 1901 году София Ивановна вышла замуж за Георгия Федоровича Юнкера (умер в 1916 году). Он был юристом, более 30 лет проработавшим присяжным поверенным в Петербургском Совете. По словам художницы, всю свою жизнь он был занят большим исследованием, посвященным истории декабристов, которое так и не было издано.
При изучении биографии Юнкер-Крамской открылись до сих пор неизвестные факты ее жизни. В каталоге музейного собрания Общества «Мемориал» был опубликован акварельный портрет М.И. Ицыной с характерной подписью художницы.

По словам дочери модели – владелицы портрета, он исполнен в 1930–40-е годы в Красноярске художницей Юнкер, отбывавшей там ссылку. Ничто не оставляло и доли сомнения в авторстве портрета. Однако, до сих пор было известно, что Юнкер-Крамская умерла в 1933 году. О ее пребывании в Красноярске нигде не упоминалось. В Отделе рукописей ГТГ хранится переписка сотрудников Третьяковской галереи с сыновьями И.Н.Крамского, которые в 1930-е годы помогали в подготовке к 100-летию со дня рождения художника юбилейной выставки. Дети Крамского считались «благополучными», не затронутыми репрессиями. И никогда ни у кого не возникало мысли о постигшей семью Крамского трагедии, которая столько лет тщательно скрывалась. «Моя сестра умерла 4 года назад, она уколола себе палец при очистке селедки, и заболела общим заражением, от которого и умерла», – писал в конце 30-х годов Анатолий Иванович Крамской, любимый брат Софии. А старший из братьев Николай Иванович Крамской добавлял: «…последние три года перед смертью для нее были очень тяжелыми, и смерть от отравления рыбным ядом ужасна».
Предположения об аресте и ссылке художницы в 1930-е годы, подтвердились после того, как в ГТГ в ответ на запрос пришли копии личного дела Юнкер-Крамской из архива ФСБ РФ. Софья Юнкер-Крамская была арестована 25 декабря 1930 года, обвинялась по статье 58-II УК РСФСР за контрреволюционную пропаганду. Ей вменялось в вину создание «контрреволюционной группировки из бывшей знати, ставившей себе целью проведение своих людей в разные советские учреждения на службу для собирания сведений о настроениях…».
Материалы дела внесли некоторые уточнения в биографию художницы. София Ивановна Юнкер-Крамская родилась 21 августа 1867. (Дата рождения, указанная на допросе – 1867 год – расходится с той, что была известна ранее – с 1866 годом, – из писем отца художницы. Место рождения – деревня Выползово Переяславского уезда Владимирской губернии, – имение друга и земляка Крамского М.Б. Тулинова, где в самом деле Крамские проводили лето 1867 года. Из допросов свидетелей, проходивших по делу Юнкер-Крамской, следует, что она была «человеком очень религиозным», чем могла, помогала людям. Она устраивала на работу «бывших» дворян, «смолянок» и офицеров царской армии, доставала им переводы для заработка.
5 апреля 1931 года дело было направлено для внесудебного разбирательства на тройку при ПП ОГПУ с ходатайством о применении к обвиняемой Юнкер-Крамской высшей меры социальной защиты – расстрела. 11 апреля вышло постановление выездной сессии Коллегии ОГПУ, предписывающее выслать художницу Юнкер-Крамскую в Восточно-Сибирский край сроком на три года. 27 апреля София Ивановна должна была отправиться с этапом в Иркутск, но 28 апреля попала в больницу при изоляторе тюрьмы с диагнозом – «тяжелая форма паралича». В мае 1931 года Юнкер-Крамская все же добралась до Иркутска, через три недели была переведена в Канск, через месяц – в Красноярск.
15 октября 1931 года Юнкер-Крамская из красноярской больницы пишет письмо Екатерине Павловне Пешковой, оказывавшей помощь многим политзаключенным. София Ивановна описывает тяжелое течение болезни, перенесенные во время ссылки две операции. Она подчеркивает, что всегда, несмотря на состояние здоровья, она работала: в Иркутске – как иллюстратор учебников и колхозных журналов, в Канске – как фотограф и ретушер в местной газете. В Красноярске с ней случился второй удар, отнялась левая часть тела. Ее просьба состояла в смягчении участи: если нельзя вернуться домой, то хотя бы оставить ее в Красноярске до поправки здоровья, а затем – обязательно предоставить работу, настаивала больная художница, разбитая параличом. «Я пишу и портреты, и плакаты, лозунги, афиши, вывески, иллюстрации, знаю фотографическую ретушь, раскраску фотографий, языки, я работать могу, люблю… О моей рабочей жизни Вам может подтвердить Елена Дмитриевна Стасова, с отцом которой был так дружен мой покойный муж. О музее Крамского Вам тоже могут дать сведения и она, и товарищ Луначарский…» Кончается письмо пронзительными строками: «Я могла делать ошибки в своих суждениях, могла что-нибудь не так правильно оценивать, могла криво судить о положении вещей, но преступления я не совершала никакого – и сознательно так горячо любя свою страну, после смерти мужа (он был финляндским подданным) – переменила свои бумаги на русские, подписав тогда уже отказ от каких бы то ни было претензий на имущество. Было даже смешно поступить иначе. <…> Помогите мне! Я написала просьбу о помиловании М.И. Калинину. Я прошу Вашего содействия. Я оправдаю милость, если мне она будет дарована, могу уверить в этом Вас. Я честно проработала 40 лет. Тяжко последний, быть может очень короткий срок – чувствовать себя – так наказанной… Я собрала последние силы, чтобы написать Вам все это…» 28 февраля 1932 года было возбуждено ходатайство о пересмотре дела Юнкер-Крамской в связи с неизлечимой болезнью, а также в связи с тем, что ссыльная «не представляет… социальной опасности».
25 марта 1932 года София Ивановна вернулась в Ленинград. 31 июля 1932 года Юнкер-Крамская написала благодарственное письмо Е.П. Пешковой, сообщив, что собирается работать и дальше, насколько позволят силы (24). В 1933 году художница умерла. 28 сентября 1989 года Софья Юнкер-Крамская была реабилитирована.

Об удивительной судьбе Софьи Крамской, дочери художника И.Н. Крамского, позировавшей для картины "Незнакомка". Какая русская судьба.
В школьных учебниках этот портрет есть. Жаль, что никто не рассказывает судьбу этой девушки.

Софья Крамская, единственная девочка среди своих братьев (и потому, наверное, отцовская любимица), родилась предположительно в 1866 (по другим сведениям в 1867 году). Она училась в обычной гимназии, но благодаря творческой атмосфере, царившей в родном доме, рано почувствовала интерес к живописи. Отец старался развивать художественные навыки дочери и стал ее первым учителем. В детские годы Соня среди знакомых считалась некрасивой, но в юности, как это случается со многими девочками, похорошела. Однако для отца она всегда была самой любимой моделью. Даже когда девочке из-за болезни обстригли волосы и у нее на голове отрастал неровный ежик (Соня пыталась прикрыть его кружевной косынкой), и тогда на полотнах отца дочь-подросток представала настоящей красавицей с бездонными глазами.
Будучи ровесницей дочерей П.М. Третьякова Веры (в замужестве Зилоти) и Сашеньки (в замужестве Боткиной), Соня с ними очень дружила. Вера Зилоти позже вспоминала:
«Соня была некрасива, но с умным, энергичным лицом, живая, веселая и необычайно талантливая к живописи…
В 16–17 лет Соня… похорошела, волосы отросли. Фигура у нее стала длинная, тонкая. Она прекрасно танцевала. Ее веселость, остроумие и entrain (притягательность, обаяние) привлекали к ней много поклонников».
Соня действительно была очень изящной - Репин, ученик Крамского, восхищался ее фигурой, Альберт Бенуа всерьез ухаживал за ней, но в свои 30 лет он казался шестнадцатилетней Соне слишком "старым". У нее появился другой жених - Сергей Сергеевич Боткин, молодой врач, представитель известной медицинской династии. Родственники торжественно отметили помолвку молодых, Крамской на радостях написал великолепные парные портреты жениха и невесты...
Как говорится, человек предполагает, а Бог располагает. Сергей Боткин неожиданно для всех влюбился в подругу своей невесты Александру Третьякову. Помолвка оказалась расторгнутой, и вскоре Саша Третьякова вышла замуж за бывшего жениха подруги. Соня Крамская нашла в себе силы сохранить с ней приятельские отношения. Но происшедшее надолго повергло Соню в тоску. Спасла Софью живопись. Шестнадцатилетняя девушка с головой ушла в работу и стала демонстрировать по-настоящему профессиональные успехи.

«Между Соней и ее отцом была редкостная дружба, переходившая в обоюдное обожание», – писала Зилоти. В 1884 году Крамской, чтобы отвлечь Соню от душевных терзаний, вместе с дочерью отправляется в заграничную поездку (заодно и свое сердце подлечить - он был уже очень болен). Путешествуя по Франции, Софья пристрастилась к живописным этюдам на плэнере. Спустя год после путешествия Крамской писал: «Дочка моя, известная... ветреница, начинает подавать мне серьезные надежды, что уже есть некоторый живописный талант». Крамской понимал, что умирает, а дочь еще не встала на ноги и не нашла себя. Незадолго до смерти Иван Николаевич, тревожившийся за судьбу Софьи, сказал: «Девочка, а как сильна, как будто уже мастер. Подумаю иногда, да и станет страшно… личная жизнь грозит превратиться в трагедию».
Софья действительно долго не могла оправиться от удара, ни в кого не влюблялась и не выходила замуж. Только в зрелом возрасте, в 1901 году. когда отца уже давно не было в живых, она заключила брак с петербургским юристом финского происхождения Георгием Юнкером.

Крамской, несмотря на простое происхождение (он был сыном писаря из городка Острогожска), был принят при дворе и даже стал там своим человеком, не раз выполняя портреты членов императорского семейства (Александр III был большим демократом и предпочитал общение с обычными людьми, особенно - талантливыми, общению с романовским кланом), давал уроки живописи дочерям императора. Своими при дворе стали и его дети.
Софья Крамская тоже выполнила ряд работ, запечатлев императора, императрицу, их детей, прежде всего цесаревича, и других родственников. Но почти ничего не сохранилось. Что-то было уничтожено либо пропало в годы революции, что-то из собственных работ было передано ею в Острогожский музей, на родину отца, вместе с его картинами, и когда в 1942 году в музее вспыхнул пожар, погибло вместе с большей частью его коллекций.
Софья была признанной портретисткой, ее просто осыпали заказами. Увы. судьба многих работ, находившихся в частных руках, в домах и усадьбах, разгромленных в период революции, так же осталась неизвестной.
Софья Крамская неоднократно и с большим успехом принимала участие в различных художественных выставках самого высокого уровня - в Академии художеств, в Обществе живописцев-аквалеристов, в художественном отделе Всероссийской ярмарки в Нижнем Новгороде и др. Была она известна и как книжный иллюстратор, оформляя, например, издания к юбилею Пушкина. Замечательными были и ее жанровые картины.
После замужества Софья Юнкер-Крамская много помогала своему мужу, который собирал материалы о декабристах и готовил книгу-исследование об этом периоде истории. Книга так и не была опубликована...
Муж Софьи Ивановны в 1916 году скончался. А вскоре начались и другие беды - революция, Гражданская война, смерть матери в 1919 году... Но Софья Ивановна, которой было уже далеко за пятьдесят, старалась приспособиться к новой жизни.
С 1918 года она работала в художественно-реставрационных мастерских Главнауки. Ей, глубоко верующему человеку, пришлось стать организатором антирелигиозного музея Зимнего дворца и иллюстрировать "Историю религии" в издательстве "Атеист". Ей, дочери Крамского, прославленного мастера религиозной живописи, автора росписей купола Храма Христа Спасителя и великих христианских полотен!
Свою веру Софья Ивановна особо не скрывала, как и не скрывала христианское желание помочь ближнему. В Ленинграде мучилось много ее знакомых из "прошлой жизни" - смолянок, фрейлин, просто лиц дворянского происхождения. Лишенные всего - жилья, имущества, службы и каких бы то ни было доходов, многие буквально голодали. Дочь художника помогала им устроиться на работу, пусть с самым скромным жалованьем, достать переводы, уроки, перепечатку на машинке, чтобы как-то выжить.
Все это и вменили пожилой женщине в вину - и то, что "была очень религиозной", и то, что помогала друзьям...

Не так давно ГТГ запросила материал о С.И. Юнкер-Крамской из закрытых архивов. В ответ на запрос пришли копии личного дела Юнкер-Крамской из архива ФСБ РФ. Софья Юнкер-Крамская была арестована 25 декабря 1930 года, обвинялась по статье 58-II УК РСФСР в контрреволюционной пропаганде. Ей вменялось в вину создание ни много ни мало «контрреволюционной группировки из бывшей знати, ставившей себе целью проведение своих людей в разные советские учреждения на службу для собирания сведений о настроениях…». Все, проходившие по делу, говорили о религиозности художницы, что усложняло ее положение.
Кстати, в материалах дела было указано, что София Ивановна Юнкер-Крамская родилась 21 августа 1867. (Дата рождения, указанная на допросе, расходится с той, что была известна ранее – 1866 годом, – из писем отца художницы. Но можно предположить, что отцу это было лучше известно, чем следователю из органов).
Крамская-Юнкер была приговорена как «чуждый элемент» к 3 годам ссылки в Сибирь, но из-за нервного потрясения у нее случился инсульт. С тяжелым параличом она была отправлена в тюремную больницу ДПЗ. Ее кое-как подлечили и через четыре месяца все же послали по этапу в Иркутск.
Полупарализованная женщина добралась до Иркутска, но через три недели ее перевели в Канск, через месяц, с ухудшившимся состоянием – в Красноярск.
15 октября 1931 года Юнкер-Крамская из красноярской больницы написала письмо Екатерине Павловне Пешковой, оказывавшей помощь политзаключенным. Софья Ивановна рассказала о тяжелой болезни, о перенесенных во время ссылки двух операциях. Она пыталась доказать, что приносит пользу, что всегда, несмотря на состояние здоровья, работала: в Иркутске – как иллюстратор учебников и колхозных журналов, в Канске – как фотограф и ретушер в местной газете. В Красноярске с ней случился второй удар, отнялась левая часть тела. Ее просьба состояла в смягчении участи: если нельзя вернуться домой в Ленинград, то пусть ее хотя бы оставят в Красноярске до поправки здоровья и обязательно предоставят работу, ведь правая рука действует, не разбита параличом. «Я пишу и портреты, и плакаты, лозунги, афиши, вывески, иллюстрации, знаю фотографическую ретушь, раскраску фотографий, языки, я работать могу, люблю… О моей рабочей жизни Вам может подтвердить Елена Дмитриевна Стасова, с отцом которой был так дружен мой покойный муж. О музее Крамского Вам тоже могут дать сведения и она, и товарищ Луначарский…»
В конце письма отчаянные строки: «Я могла делать ошибки в своих суждениях, могла что-нибудь не так правильно оценивать, могла криво судить о положении вещей, но преступления я не совершала никакого – и сознательно так горячо любя свою страну, после смерти мужа (он был финляндским подданным) – переменила свои бумаги на русские, подписав тогда уже отказ от каких бы то ни было претензий на имущество. Было даже смешно поступить иначе. <…> Помогите мне! Я написала просьбу о помиловании М.И. Калинину. Я прошу Вашего содействия. Я оправдаю милость, если мне она будет дарована, могу уверить в этом Вас. Я честно проработала 40 лет. Тяжко последний, быть может очень короткий срок – чувствовать себя – так наказанной… Я собрала последние силы, чтобы написать Вам все это…»

28 февраля 1932 года было возбуждено ходатайство о пересмотре дела Юнкер-Крамской в связи с неизлечимой болезнью, а также в связи с тем, что ссыльная «не представляет… социальной опасности».
25 марта 1932 года София Ивановна вернулась в Ленинград. 31 июля 1932 года Юнкер-Крамская написала благодарственное письмо Е.П. Пешковой, сообщив, что собирается работать и дальше, насколько позволят силы. В 1933 году художница умерла при странных обстоятельствах. Якобы, она уколола палец, когда чистила селедку, и, по словам брата, "умерла от рыбьего яда (??)". Реабилитировали ее за отсутствием состава преступления только в 1989 году.

В Государственном архиве РФ сохранилось ее письмо:
«Высокоуважаемая Екатерина Павловна,
Вы разрешите мне послать Вам эти несколько строк. Меня освободили! Если бы Вы только знали, каким чувством глубокой благодарности полны мои мысли и душа. Я не знаю, простите, право не знаю, полагается ли мне писать вообще о моем чувстве признательности, но я следую своей внутренней потребности это сделать… Вы не посетуйте на то, что я делаю это, если это не полагается, я не знаю, но не последовать душе этой потребности было невозможно! Я снова здесь, в Ленинграде, где прошла моя длительная рабочая жизнь - и теперь я снова, быть может, буду в состоянии начать работать хоть немного, насколько позволят мне мои силы, которые восстановятся во мне с сознанием возможности снова работать! Я не знаю даже, кому мне говорить о том, что я чувствую, и как я признательна. Но, думая, что сделалось все это через Высокое учреждение, которого являетесь Представительницей, - я пишу Вам. Ну, это даже ни Вам, никому не будет нужно, пусть это не принято, пусть это не полагается - я все же повторяю: я беспредельно благодарна, что поверили и моему искреннему раскаянию, и моей порядочности старого общественного работника, и моему горячему желанию загладить работой мои какие бы то ни было оплошности и несознательные заблуждения. И хотя я, конечно, очень больна еще и слаба, но, сколько мне позволят воспрянувшие силы - то оставшееся мне время до неизбежного конца я смогу употребить на реабилитацию моего рабочего имени, как самой по себе, так и как дочери Крамского.
Еще раз прошу простить меня, если я делаю что-либо, выходящее из рамок допускаемого.
С глубоким уважением,
Художница С. И. Юнкер-Крамская».
ГАРФ. Ф. 8409. Оп. 1. Д. 772. С. 199. Автограф.