Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Антонио Вивальди (1678-1741 гг.)

Учился игре на скрипке у своего отца Джованни Баттисты Вивальди, скрипача собора св. Марка; возможно, композиции -- у Джованни Легренци, возможно, также обучался у Арканджело Корелли в Риме.

18 сентября 1693 пострижение Вивальди в монахи. 18 сентября 1700 возведен в сан дьякона. 23 марта 1703 Вивальди рукоположен в сан священника. На следующий день отслужил первую самостоятельную мессу в церкви Сан-Джованни ин Олео. За непривычный для венецианцев цвет волос его прозвали рыжим священником. 1 сентября 1703 г. принят в приют Пьета как маэстро по классу скрипки. Заказ от графини Лукреции Тревизан отслужить 90 обетных заутреней в церкви Сан-Джованни ин Олео. 17 августа 1704 получает дополнительное вознаграждение за преподавание игры на viola d"amore. Отслужив половину обетных заутреней, Вивальди отказывается по состоянию здоровья от заказа Лукреции Тревизан. 1706 первое публичное выступление во дворце французского посольства. Издание «Путеводителя по Венеции», подготовленного картографом Коронелли, в котором упоминаются как скрипачи-виртуозы отец и сын Вивальди. Переезд с площади Брагора в новый более просторный дом в соседнем приходе Сан-Проволо.

В 1723 первая поездка в Рим. 1724 -- вторая поездка в Рим на премьеру оперы «Джустино». Аудиенция у папы Бенедикта XIII. 1725 в Амстердаме издан op. VIII "Il Cimento dell"Armonia e dell"Invenzione. В этот цикл «Искус гармонии и инвенции», который уже тогда произвел неизгладимое впечатление на слушателей своей неистовой страстностью и новаторством, вошли ныне четыре всемирно известных концерта «Времена года». Работавший в то время во французском посольстве в Венеции Жан Жак Руссо высоко ценил музыку Вивальди и любил сам исполнять кое-что из этого цикла на любимой им флейте. Также широко известны концерты Вивальди - "La notte" (ночь), "Il cardellino" (щегленок), для флейты с оркестром, концерт для двух мандолин RV532, отличающиеся художественной изобразительностью и гармонической щедростью, свойственной его произведениям, а также духовные сочинения: "Gloria", "Magnificat", "Stabat Mater", "Dixit Dominus".

В 1703--25 -- педагог, затем дирижёр оркестра и руководитель концертов, а также с 1713 -- руководитель оркестра и хора в «делла Пьета» в Венеции, доме призрения сирот, который славился как одна из лучших музыкальных школ для девочек. В 1735 вновь недолго был капельмейстером.

Вивальди -- крупнейший представитель итальянского скрипичного искусства XVIII века, утвердивший новую драматизированную, так называемую «ломбардскую» манеру исполнения. Создал жанр сольного инструментального концерта, оказал влияние на развитие виртуозной скрипичной техники. Мастер ансамблево-оркестрового концерта -- кончерто гроссо (concerto grosso). Вивальди установил для concerto grosso 3-частную циклическую форму, выделил виртуозную партию солиста.

Еще при жизни стал известен как композитор, способный за пять дней создать трёхактную оперу и сочинить множество вариаций на одну тему. Прославился на всю Европу в качестве скрипача-виртуоза. Хотя обласканный Вивальди Гольдони, после смерти рыжего священника высказался о нем в мемуарах как о довольно посредственном композиторе. Долгое время о Вивальди помнили только потому, что И. С. Бах сделал ряд транскрипций сочинений своего предшественника, и только в XX веке было предпринято издание полного собрания инструментальных опусов Вивальди. Инструментальные концерты Вивальди являлись этапом на пути формирования классической симфонии. В Сиене создан Итальянский институт имени Вивальди (возглавлял Ф. Малипьеро).

В середине мая 1740 музыкант окончательно оставляет Венецию. Он прибыл в Вену в неудачное время, только что скончался император Карл VI и началась война за австрийское наследство. Вене было не до Вивальди. Всеми забытый, больной и без средств к существованию скончался в Вене 28 июля 1741 года. Квартальный врач зафиксировал смерть «преподобного дона Антонио Вивальди от внутреннего воспаления». Похоронен на кладбище для бедняков за скромную плату 19 флоринов 45 крейцеров. Месяц спустя сестры Маргарита и Дзанетта получили извещение о кончине Антонио. 26 августа судебный пристав описал его имущество в счет погашения долгов.

Современники нередко критиковали его за чрезмерное увлечение оперной сценой и проявленные при этом поспешность и неразборчивость. Любопытно, что после постановки его оперы "Неистовый Роланд", друзья звали Вивальди, не иначе как Дирус (лат. Неистовый). Оперное наследие композитора (примерно 90 опер) в настоящее время еще не стало достоянием мировой оперной сцены. Лишь в 1990-е годы в Сан-Франциско успешно поставлен «Неистовый Роланд».

Творчество Вивальди оказало огромное влияние не только на современных ему итальянских композиторов, но и на музыкантов других национальностей, прежде всего немецких. Здесь особенно интересно проследить влияние музыки Вивальди на И. С. Баха, величайшего немецкого композитора 1-й половины XVIII века. В первой биографии Баха, опубликованной в 1802 году, ее автор, Иоганн Николаус Форкель, выделил имя Вивальди среди мастеров, ставших предметом изучения для молодого Иоганна Себастьяна. Усиление инструментально-виртуозного характера тематизма Баха в кётенский период его творчества (1717-1723) непосредственно связано с изучением музыки Вивальди. Но его воздействие проявилось не только в усвоении и переработке отдельных выразительных приемов, - оно было значительно шире и глубже. Бах настолько органично воспринял стиль Вивальди, что он стал его собственным музыкальным языком. Внутренняя близость с музыкой Вивальди ощутима в самых различных произведениях Баха вплоть до его знаменитой "Высокой" мессы си минор. Влияние, оказанное музыкой Вивальди на немецкого композитора, несомненно, было огромным. По словам А. Казеллы, "Бах - его величайший почитатель и вероятно единственный, кто в то время смог понять все величие гения этого музыканта".

Сочинения:

Более 40 опер, в том числе «Роланд -- мнимый безумный» (Orlando fiato pozzo, 1714, театр «Сант-Анджело», Венеция), «Нерон, ставший Цезарем» (Nerone fatto Cesare, 1715, там же), «Коронация Дария» (L"incoronazione di Daria, 1716, там же), «Обман, торжествующий в любви» (L"inganno trionfante in amore, 1725, там же), «Фарначе» (1727, там же, позднее также под названием «Фарначе, правитель Понта»), «Кунегонда» (1727, там же), «Олимпиада» (1734, там же), «Гризельда» (1735, театр «Сан-Самуэле», Венеция), «Аристид» (1735, там же), «Оракул в Мессении» (1738, театр «Сант-Анджело», Венеция), «Ферасп» (1739, там же); оратории -- «Моисей, бог фараона» (Moyses Deus Pharaonis, 1714), «Торжествующая Юдифь» (Juditha Triumphans devicta Holo-fernis barbarie, 1716), «Поклонение волхвов» (L"Adorazione delli tre Re Magi, 1722) и др.;

Более 500 концертов, в том числе:

44 концерта для струнного оркестра и бассо континуо,

49 кончерти гросси

352 концертов для одного инструмента с сопровождением струнного оркестра и/или бассо континуо (253 для скрипки, 26 для виолончели, 6 для виоль д"амур, 13 для поперечной, 3 для продольной флейт, 12 для гобоя, 38 для фагота, 1 для мандолины)

38 концертов для 2 инструментов с сопровождением струнного оркестра и/или бассо континуо (25 для скрипки, 2 для виолончели, 3 для скрипки и виолончели, 2 для валторн, 1 для мандолин),

32 концерта для 3 и более инструментов с сопровождением струнного оркестра и/или бассо континуо;

Более 100 сонат для различных инструментов с сопровождением бассо континуо.

Светские кантаты, серенады, симфонии,

Stabat Mater и другие церковные произведения;

Одно из самых известных произведений -- цикл из 4 скрипичных концертов «Времена года» -- ранний образец программной симфонической музыки. Существенен вклад Вивальди в развитие инструментовки (он первым применил гобои, валторны, фаготы и другие инструменты как самостоятельные, а не дублирующие).

В Италии, в муниципалитете Генуи хранится скрипка гениального Паганини, которую он завещал своему родному городу. На ней раз в год, по установленной традиции, играют самые известные скрипачи мира. Паганини называл скрипку "моя пушка" - так музыкант выражал свое участие в национально-освободительном движении Италии, развернувшемся в первой трети XIX в. Неистовое, бунтарское искусство скрипача поднимало патриотические настроения итальянцев, призывало их к борьбе против социального бесправия. За сочувствие движению карбонариев и антиклерикальные высказывания Паганини был прозван "генуэзским якобинцем" и преследовался католическим духовенством. Его концерты нередко запрещались полицией, под надзором которой он находился.

Паганини родился в семье мелкого торговца. С четырех лет мандолина, скрипка и гитара стали спутниками жизни музыканта. Учителями будущего композитора сначала был отец - большой любитель музыки, а затем Дж. Коста - скрипач собора Сан-Лоренцо. Первый концерт Паганини состоялся, когда ему было 11 лет. Среди исполняемых сочинений в нем прозвучали и собственные вариации юного музыканта на тему французской революционной песни "Карманьола".

Очень скоро имя приобрело широкую известность. Он концертировал по Северной Италии, с 1801 по 1804 г. жил в Тоскане. Именно к этому периоду относится создание знаменитых каприсов для скрипки solo. В расцвете своей исполнительской славы Паганини на несколько лет сменил концертную деятельность на придворную службу в Лукке (1805-08), после которой вновь и окончательно вернулся к концертированию. Постепенно слава о Паганини вышла за пределы Италии. Многие европейские скрипачи приезжали померяться с ним силами, но никто из них не мог стать его достойным конкурентом.

Виртуозность Паганини была фантастической, воздействие ее на слушателей невероятно и необъяснимо. Для современников он казался загадкой, феноменом. Одни считали его гением, другие - шарлатаном; имя его еще при жизни начало обрастать различными фантастическими легендами. Тому, впрочем, немало способствовало своеобразие его "демонической" внешности и романтические, связанные с именами многих знатных женщин, эпизоды биографии.

В возрасте 46 лет, на вершине славы, Паганини впервые выезжает за пределы Италии. Его концерты в Европе вызвали восторженную оценку передовых деятелей искусства. Ф. Шуберт и Г. Гейне, И В. Гете и О. Бальзак, Э. Делакруа и T. A. Гофман, Р. Шуман, Ф. Шопен, Г. Берлиоз, Дж. Россини, Дж. Мейербер и многие другие находились под гипнотическим влиянием скрипки Паганини. Ее звуки возвестили о новой эре в исполнительском искусстве. Феномен Паганини оказал сильнейшее воздействие на творчество Ф. Листа, называвшего игру итальянского маэстро "сверхъестественным чудом".

Европейское турне Паганини продолжалось 10 лет. На родину он вернулся уже тяжело больным человеком. После смерти Паганини папская курия долго не давала разрешения на его погребение в Италии. Лишь много лет спустя прах музыканта был перевезен в Парму и захоронен там.

Ярчайший представитель романтизма в музыке Паганини был в то же время глубоко национальным художником. Его творчество во многом исходит из художественных традиций итальянского народного и профессионального музыкального искусства.

Произведения композитора и сегодня широко звучат на концертной эстраде, продолжая пленять слушателей нескончаемой кантиленой, виртуозной стихией, страстностью, беспредельной фантазией в раскрытии инструментальных возможностей скрипки. К наиболее часто исполняемым сочинениям Паганини относятся "Кампанелла" ("Колокольчик") - рондо из Второго скрипичного концерта и Первый скрипичный концерт.

Венцом виртуозного мастерства скрипачей до сих пор считаются знаменитые "24 каприччи" для скрипки solo. Остаются в репертуаре исполнителей и некоторые вариации Паганини - на темы опер "Золушка", "Танкред", "Моисей" Дж. Россини, на тему балета "Свадьба Беневенто" Ф. Зюсмайера (композитор назвал это сочинение "Ведьмы"), а также виртуозные сочинения "Венецианский карнавал" и "Вечное движение".

Паганини превосходно владел не только скрипкой, но и гитарой. Многие его сочинения, написанные для скрипки и гитары, до сих пор входят в репертуар исполнителей.

Музыка Паганини вдохновляла многих композиторов. Некоторые его произведения обработаны для фортепиано Листом, Шуманом, К. Римановским. Мелодии же "Кампанеллы" и Двадцать четвертого каприса легли в основу обработок и вариаций композиторов различных поколений и школ: Листа, Шопена, И. Брамса, С. Рахманинова, В. Лютославского. Сам же романтический образ музыканта запечатлен Г. Гейне в его повести "Флорентийские ночи".

Известный польский критик М. Мохнацкий писал, что оценивать Паганини только как инструменталиста - это не охватывать необыкновенное явление в целом: "Скрипка в руках Паганини - орудие психики, инструмент души". Это - его индивидуальность, его своеобразие, открытие нового пути в инструментальном искусстве.

В небогатом квартале Генуи, в узком переулочке с символическим названием Черная кошка, 27 октября 1782 года у Антонио Паганини и его жены Терезы Боччардо появился на свет сын Никколо. Он был вторым ребёнком в семье. Мальчик родился тщедушным, болезненным. Хрупкость и чувствительность унаследовал от матери - экзальтированной и сентиментальной. Настойчивость, темперамент, бурную энергию - от отца, предприимчивого и практичного торгового агента.

Как-то во сне мать увидела ангела, который предрёк её любимому сыну карьеру великого музыканта. Отец также уверовал в это. Разочарованный тем, что его первый сын, Карло, не радовал успехами на скрипке, он заставлял заниматься второго. Поэтому у Никколо почти не было детства, оно прошло в истощающих занятиях на скрипке. Природа наделила Никколо необыкновенным даром - тончайшим, до предела чувствительным слухом. Даже удары колокола в соседнем соборе били по нервам.

Мальчик открывал для себя этот особый, звенящий необыкновенным богатством красок мир. Он пытался воспроизвести, воссоздать эти краски. На мандолине, гитаре, на своей маленькой скрипочке - любимой игрушке и мучительнице, которой суждено было стать частью его души.

Зоркие, цепкие глаза отца рано подметили одарённость Никколо. С радостью он всё больше убеждался: у Никколо редкий дар. Антонио уверился в мысли, что сон жены вещий, сын сможет завоевать славу, а значит - и заработать деньги, много денег. Но для этого надо нанять учителей. Никколо следует заниматься упорно, не щадя себя. И маленького скрипача запирали для занятий в тёмный чулан, а отец бдительно следил, чтобы тот играл непрерывно. Карой за непослушание было лишение еды.

Усиленные занятия на инструменте, как признавал сам Паганини, во многом подорвали его и без того хрупкое здоровье. На протяжении всей жизни он часто и тяжело болел.

Первым более или менее серьезным педагогом Паганини стал генуэзский поэт, скрипач и композитор Франческо Ньекко. Паганини рано стал сочинять - уже в восьмилетнем возрасте написал скрипичную сонату и ряд трудных вариаций.

Постепенно слава о юном виртуозе распространилась по всему городу, и на Паганини обратил внимание первый скрипач капеллы собора Сан-Лоренцо Джакомо Коста. Уроки проходили раз в неделю, более полугода Коста, наблюдая за развитием Паганини, передавал ему профессиональные навыки.

После занятий с Костой Паганини смог, наконец, впервые выйти на эстраду. В 1794 году началась его концертная деятельность. Он познакомился с людьми, во многом определившими дальнейшую его судьбу и характер творчества. Польский виртуоз Август Дурановский, концертировавший тогда в Генуе, потряс Паганини своим искусством. Маркиз Джанкарло ди Негро, богатый генуэзский аристократ и меломан, стал не только его другом, но и взял на себя заботу о будущем Никколо.

С его помощью Никколо смог продолжить образование. Новый учитель Паганини - виолончелист, прекрасный полифонист Гаспаро Гиретти - привил юноше отличную композиторскую технику. Он заставлял его сочинять без инструмента, развивая способность слышать внутренним слухом. За несколько месяцев Никколо сочинил 24 фуги для фортепиано в четыре руки. Им были также написаны два скрипичных концерта и различные пьесы, которые до нашего времени не дошли.

Два выступления Паганини в Парме прошли с огромным успехом, и молодого виртуоза пожелали послушать при дворе герцога Фердинанда Бурбонского. Отец Никколо понял, что настала пора эксплуатировать талант сына. Взяв на себя роль импресарио, он предпринял турне по Северной Италии. Юный музыкант выступал во Флоренции, а также в Пизе, Ливорно, Болонье и наиболее крупном центре Северной Италии - Милане. И всюду был огромный успех. Никколо жадно впитывал новые впечатления и под жёсткой опекой отца продолжал много заниматься, совершенствуя свое искусство.

В этот период родились многие из его прославленных каприсов, в которых легко прослеживается творческое преломление принципов и технических приёмов, впервые введённых Локателли. Однако если у Локателли это были скорее технические упражнения, у Паганини - оригинальные, блестящие миниатюры. Рука гения коснулась сухих формул, и они преобразились, возникли причудливые картины, засверкали характерные, гротесковые образы и везде - предельная насыщенность и динамичность, ошеломляющая виртуозность. Ничего подобного не создавала художественная фантазия до Паганини, не смогла создать и после. 24 каприса остаются уникальным явлением музыкального искусства.

Уже Первый каприс покоряет импровизационной свободой, красочным использованием возможностей скрипки. Мелодия Четвёртого отмечена суровой красотой и величием. В Девятом блистательно воссоздана картина охоты - здесь и имитация охотничьих рогов, и скачки лошадей, выстрелов охотников, порхание взлетающих птиц, здесь и азарт погони, гулкое пространство леса. Тринадцатый каприс воплощает различные оттенки человеческого смеха - кокетливого женского, безудержные раскаты мужского. Завершает цикл знаменитый Двадцать четвёртый каприс - ля-минор - цикл миниатюрных вариаций на тему, близкую стремительной тарантелле, в которой явственно проступают народные интонации.

Каприсы Паганини совершили переворот в скрипичном языке, скрипичной выразительности. Он добился предельной концентрации выразительности в сжатых построениях, спрессовывая художественный смысл в тугую пружину, что стало характерным для всего его творчества, в том числе и исполнительского стиля. Контрасты тембров, регистров, звучаний, образных сопоставлений, ошеломляющее разнообразие эффектов свидетельствовали о нахождении Паганини своего собственного языка.

Окрепший характер, бурный итальянский темперамент Никколо приводили к конфликтам в семье. Зависимость от отца становилась всё более трудной. Никколо жаждал свободы. И воспользовался первым же предлогом, чтобы уйти от жестокой родительской опеки.

Когда Паганини было предложено занять место первого скрипача в Лукке, он его с радостью принял. С энтузиазмом Паганини отдался работе. Ему было поручено руководство городским оркестром и разрешено концертировать. С небывалым успехом он выступает в Пизе, Милане, Ливорно. Восторг слушателей кружит голову, пьянит ощущение свободы. Увлечениям иного порядка он отдается так же пылко и страстно.

Приходит и первая любовь, и почти на три года имя Паганини исчезает с концертных афиш. Об этом периоде он позднее не говорил. В "Автобиографии" сообщил лишь, что в ту пору занимался "сельским хозяйством" и "с удовольствием щипал струны гитары". Возможно, некоторый свет на тайну проливают надписи, сделанные Паганини на рукописях гитарных сочинений, многие из которых посвящены некой "синьоре Диде".

В эти годы были созданы многие гитарные сочинения Паганини, в том числе двенадцать сонат для скрипки и гитары.

В конце 1804 года скрипач возвращается на родину, в Геную, и несколько месяцев занимается лишь сочинением. А затем снова едет в Лукку - в герцогство, которым правил Феличе Бачокки, женатый на сестре Наполеона Элизе. Три года служил Паганини в Лукке камерным пианистом и дирижёром оркестра.

Отношения с княгиней Элизой постепенно приобрели не только официальный характер. Паганини создаёт и посвящает ей "Любовную сцену", специально написанную для двух струн ("Ми" и "Ля"). Другие струны во время игры со скрипки снимались. Сочинение произвело фурор. Затем княгиня потребовала произведение только для одной струны. "Я принял вызов, - рассказывал Паганини, - и спустя несколько недель написал военную сонату "Наполеон" для струны "Соль", которую исполнил на придворном концерте 25 августа". Успех превзошёл самые смелые ожидания.

В это время Паганини завершает и свой "Большой скрипичный концерт" ми-минор, рукописную копию которого обнаружили в Лондоне лишь в 1972 году. Хотя в этом сочинении ещё улавливаются традиции французского скрипичного концерта, однако здесь уже ясно ощущается мощный творческий импульс нового романтического мышления.

Прошло почти три года службы, и Паганини начали тяготить отношения с Элизой, двором, ему вновь захотелось артистической и личной свободы. Воспользовавшись разрешением уезжать на концерты, он не спешил вернуться в Лукку. Однако Элиза не выпускала Паганини из поля своего зрения. В 1808 году она получила во владение Тосканское герцогство со столицей Флоренцией. Праздник следовал за праздником. Снова нужен был Паганини. И он был вынужден вернуться. Во Флоренции прошло ещё четыре года его придворной службы.

Поражение Наполеона в России резко осложнило обстановку во Флоренции, сделало пребывание там Паганини уже невыносимым. Он вновь жаждал освободиться от зависимости. Нужен был повод. И он его нашёл, явившись в мундире капитана на придворный концерт. Элиза приказала ему немедленно переодеться. Паганини демонстративно отказался. Ему пришлось бежать с бала и ночью уехать из Флоренции во избежание ареста.

Покинув Флоренцию, Паганини переезжает в Милан, славящийся знаменитым на весь мир оперным театром "Ла Скала". Именно здесь Паганини летом 1813 года увидел первый балет Ф. Зюсмайера "Свадьба Беневенто". Воображение Паганини было особенно захвачено эффектным танцем ведьм. В один вечер он написал на тему этого танца Вариации для скрипки с оркестром и 29 октября сыграл их в том же театре "Ла Скала". Сочинение имело ошеломляющий успех благодаря применённым композитором совершенно новым выразительным скрипичным средствам.

В конце 1814 года Паганини приезжает с концертами в родной город. Пять его выступлений проходят с триумфом. Газеты называют его гением "независимо от того, ангел он или демон". Здесь он встретил девушку Анджелину Каванну, дочь портного, безмерно увлекся ею, взял её с собой на концерты в Парму. Вскоре оказалось, что у неё будет ребёнок, и тогда Паганини отправил её тайком к знакомым, жившим недалеко от Генуи.

В мае отец Анджелины нашел дочь, забрал её к себе и подал на Паганини в суд за похищение дочери и насилие над ней. Начался двухлетний судебный процесс. У Анджелины родился ребёнок, который вскоре умер. Общество было настроено против Паганини, и суд вынес постановление о выплате им потерпевшей трех тысяч лир и покрытии всех издержек процесса.

Судебное дело помешало Никколо уехать в Европу. Для этого путешествия у Паганини был готов новый концерт Ре-мажор (изданный позднее как Первый концерт) - одно из самых впечатляющих его сочинений. Достаточно скромные концертно-инструментальные интонации и художественные образы здесь развернуты в драматически масштабное полотно большого романтического накала. Музыка насыщена пафосом. Эпический размах и широта дыхания, героическое начало органически соединяются с романтически-приподнятой лирикой. В конце 1816 года Паганини уехал на концерты в Венецию. Во время выступления в театре он познакомился с певицей хора Антонией Бьянки и взялся обучать её пению. Паганини, несмотря на горький опыт, увозит её с собой в концертные поездки по стране и всё более привязывается к ней.

Вскоре Паганини обретает ещё одного друга - Джоаккино Россини. Увлечённый музыкой Россини, он сочиняет на темы его опер свои замечательные произведения: Интродукцию и вариации на молитву из оперы "Моисей" для четвёртой струны, Интродукцию и вариации на арию "Сердечный трепет" из оперы "Танкред", Интродукцию и вариации на тему "У очага уж не грущу я боле" из оперы "Золушка".

В конце 1818 года скрипач впервые приезжает в древнюю "столицу мира" - Рим. Он посещает музеи, театры, сочиняет. Для концертов в Неаполе он создает уникальное сочинение для скрипки соло - Интродукцию и вариации на тему арии "Как сердце замирает" из популярной оперы Дж. Паизиелло "Прекрасная мельничиха".

Возможно, на жанр этих вариаций повлияло то, что Паганини только что собрал и записал по памяти для издания свои 24 каприса. Во всяком случае, Интродукция обозначена как "каприччо". Написанная с огромным динамическим размахом, она поражает контрастами, демонической устремлённостью, полнозвучным, поистине симфоническим изложением. Тема играется смычком, в то время как левая рука пиццикато исполняет аккомпанемент, причем Паганини здесь впервые применяет труднейший, на грани технических возможностей человека, приём - стремительный пассаж вверх и трель пиццикато левой рукой!

11 октября 1821 года состоялось его последнее выступление в Неаполе, и на два с половиной года Паганини оставляет концертную деятельность. Состояние его здоровья так плохо, что он вызывает к себе мать, перебирается в Павию к известному врачу Сиро Борда. Туберкулез, лихорадка, кишечные боли, кашель, ревматизм и другие заболевания терзают Паганини. Тают силы. Он испытывает отчаяние. Мучительные втирания ртутной мази, строгая диета, кровопускания не помогают. Разносятся даже слухи, что Паганини скончался.

Но даже выйдя из кризиса, Паганини почти не брал скрипку - боялся своих слабых рук, неконцентрированных мыслей. В эти трудные для скрипача годы единственной отдушиной были занятия с маленьким Камилло Сивори, сыном генуэзского купца.

Для своего юного ученика Паганини создает много произведений: шесть кантабиле, вальс, менуэты, концертино - "самые сложные и самые полезные и поучительные как с точки зрения овладения инструментом, так и для формирования души", - сообщает он Джерми.

В апреле 1824 года Паганини неожиданно появляется в Милане и объявляет о концерте. Окрепнув, он даёт концерты в Павии, где лечился, затем в родной Генуе. Он почти здоров; остался - теперь уже на всю жизнь - "невыносимый кашель".

Неожиданно он вновь сближается с Антонией Бьянки. Они вместе выступают. Бьянки стала прекрасной певицей, имела успех в "Ла Скала". Их связь приносит Паганини сына - Ахилла.

Преодолевая болезненное состояние и мучительный кашель, Паганини интенсивно сочиняет для своих будущих выступлений новые произведения - "Военную сонату" для скрипки с оркестром, исполняемую на струне "Соль" на тему из оперы Моцарта "Свадьба Фигаро", - в расчете на венскую публику, "Польские вариации" для исполнения в Варшаве и три скрипичных концерта, из которых наибольшую известность приобрёл Второй концерт со знаменитой "Кампанеллой", ставшей своеобразным музыкальным символом артиста.

Второй концерт - си-минор - во многом отличен от Первого. Здесь нет той открытой театрализованности героического пафоса, романтической "демоничности". В музыке господствуют углубленно-лирические и радостно-ликующие чувства. Пожалуй, это одно из наиболее светлых и праздничных сочинений артиста, отражающее его настроение того периода. Во многом это новаторское произведение. Не случайно Берлиоз говорил о Втором концерте, что "пришлось бы написать целую книгу, если бы я захотел рассказать обо всех тех новых эффектах, остроумных приёмах, о благородной и величественной структуре и оркестровых комбинациях, о которых и не подозревали до Паганини".

Пожалуй, это кульминация и творчества Паганини. После он не создал ничего равного по удивительной легкости воплощения захватывающих, радостных образов. Блеск, огненная динамика, полнозвучность, многоцветность выражения сближают её с каприсом № 24, но "Кампанелла" превосходит его и красочностью, и цельностью образа, и симфоническим размахом мышления. Два других концерта менее самобытны, во многом повторяют находки Первого и Второго.

В начале марта 1828 года Паганини с Бьянки и Ахиллом отправляются в далекий путь в Вену. Почти на семь лет покидает Паганини Италию. Начинается последний период его концертной деятельности.

В Вене Паганини много сочиняет. Здесь рождается сложнейшее произведение - "Вариации на австрийский гимн" и задумывается знаменитый "Венецианский карнавал" - венец его виртуозного искусства.

С августа 1829 года, когда Паганини приехал во Франкфурт, по начало февраля 1831 года продолжалось турне по Германии. За 18 месяцев скрипач играл в более чем 30 городах, выступил в концертах,при различных дворах и в салонах почти 100 раз. Это была небывалая по тем временам активность исполнителя. Паганини чувствовал себя на взлёте, выступления проходили с огромным успехом, он почти не болел.

Весной 1830 года Паганини концертировал в городах Вестфалии. И здесь наконец исполняется его давнее желание - Вестфальский двор жалует ему титул барона, разумеется, за деньги. Титул передаётся по наследству, а именно это и надо было Паганини: он думает о будущем Ахилла. Во Франкфурте он затем полгода отдыхает и сочиняет, заканчивает отделку Четвёртого концерта и в основном завершает Пятый, "который будет моим любимым", как он пишет Джерми. Здесь же написана и "Любовная галантная соната" для скрипки с оркестром в четырёх частях.

В январе 1831 года Паганини даёт последний концерт в Германии - в Карлсруэ, и в феврале он уже во Франции. Два концерта в Страсбурге вызвали такой восторг, который напомнил итальянский и венский приёмы.

Паганини продолжает сочинять. Своему другу Джерми посвящает шестьдесят вариаций на тему генуэзской народной песни "Барукаба" для скрипки и гитары, которые содержат три части по 20 вариаций. Дочери своего покровителя ди Негро он посвящает сонату для скрипки и гитары, а сестре Доменике - серенаду для скрипки, виолончели и гитары. Гитара в последний период жизни Паганини играет вновь особую роль, он часто выступает в ансамбле с гитаристами.

В конце декабря 1836 года Паганини выступает в Ницце с тремя концертами. Он уже не в слишком хорошей форме.

В октябре 1839 года Паганини последний раз навещает родной город Геную. Он в чрезвычайно нервном состоянии, еле держится на ногах.

Последние пять месяцев Паганини не мог выходить из помещения, у него опухли ноги, и он оказался настолько истощён, что не мог взять в руку смычок, скрипка лежала рядом, и он перебирал её струны пальцами.

скрипичный вивальди паганини спиваков

Давид Ойстрах

Давид Ойстрах родился в Одессе 17 (30) сентября 1908 в семье купца второй гильдии Фишеля Давидовича Ойстраха и его жены Бейлы.

С пяти лет обучался игре на скрипке и альте у Петра Столярского, сначала частным образом, а с 1923 года -- в Одесском музыкально-драматическом институте (консерватории), который окончил в 1926 году. В консерватории Д. Ойстрах изучал специальную гармонию и полифонию под руководством композитора Н. Н. Вилинского. Ещё будучи студентом, Ойстрах выступал с Одесским симфоническим оркестром как солист и как дирижёр. В 1927 году исполнил в Киеве Концерт для скрипки с оркестром Александра Глазунова под управлением автора.

В 1928 году состоялся дебют Ойстраха в Ленинграде, год спустя он впервые выступил в Москве и вскоре перебрался туда на постоянное место жительства. В 1935 году скрипач побеждает на первом Всесоюзном конкурсе музыкантов-исполнителей и в том же году получает вторую премию на Международном конкурсе имени Венявского (победительницей стала Жинетт Невё). Два года спустя Ойстрах выигрывает Конкурс имени Эжена Изаи в Брюсселе и получает мировую известность.

В годы войны музыкант активно участвовал в военно-шефской работе, выступал как солист на мобилизационных пунктах, в госпиталях, в блокадном Ленинграде, перед моряками Северного флота. С 1943 года играл в ансамбле с пианистом Львом Обориным и виолончелистом Святославом Кнушевицким. Этот ансамбль просуществовал до кончины Кнушевицкого в 1963 году.

После войны Ойстрах начал активную концертную деятельность. В 1945 году большой интерес публики вызвало его исполнение в Москве двойного концерта Баха совместно с Иегуди Менухиным (первым зарубежным исполнителем, приехавшим в СССР после войны). В 1946--1947 годах Ойстрах организовал цикл «Развитие скрипичного концерта», в котором исполнил концерты Сибелиуса, Элгара, Уолтона и написанный специально для него концерт Арама Хачатуряна. Ойстраху же посвящён Первый концерт для скрипки с оркестром Дмитрия Шостаковича, исполненный на его первых гастролях в Нью-Йорке в 1955 году.

С 1934 года Ойстрах преподавал в Московской консерватории (с 1939 -- профессор), где среди его учеников были его сын Игорь, победитель Первого конкурса имени Чайковского Валерий Климов, Виктор Пикайзен, Семён Снитковский, Олег Каган, Михаил Готсдинер, Леонарда Бруштейн и другие выдающиеся скрипачи. Ойстрах был бессменным председателем жюри в номинации «скрипка» на первых пяти (с 1958 по 1974 годы) конкурсах имени П. И. Чайковского.

Ойстрах -- один из наиболее выдающихся представителей отечественной скрипичной школы. Его исполнение отличало виртуозное владение инструментом, техническое мастерство, яркое и тёплое звучание инструмента. Неоднократно Ойстрах выступал в качестве дирижёра. В его репертуар входили классические и романтические сочинения (исполнение Ойстрахом скрипичных сонат Бетховена совместно со Львом Обориным до сих пор считается одной из лучших интерпретаций этого цикла), но он также с большим энтузиазмом играл и произведения современных авторов, например, редко исполняемый Скрипичный концерт Хиндемита. Ойстраху посвящён ряд сочинений Прокофьева, Шостаковича, Мясковского, Вайнберга. Многочисленные записи музыканта доступны на компакт-дисках.

Музыкант умер от сердечного приступа 24 октября 1974 в Амстердаме через несколько часов после очередного концерта. Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.

В эстонском городе Пярну регулярно проводятся музыкальные фестивали памяти Ойстраха.

Спиваков Владимир Теодорович

Владимир Спиваков родился в еврейской семье в городе Черниковск Башкирской АССР (ныне в черте города Уфа), где его родители находились в эвакуации в годы войны.

Отец -- Теодор Владимирович Спиваков (1919--1977) -- инженер-технолог, был призван перед войной из Одессы, демобилизован после тяжёлого ранения и работал старшим мастером на Уфимском авиационном заводе.

Мать -- выпускница Ленинградской консерватории, пианистка Екатерина Осиповна Вайнтрауб (1913--2002) -- родилась в Кишинёве, выросла в Одессе, пережила блокаду Ленинграда, откуда и эвакуировалась в Башкирию; работала концертмейстером уфимского клуба «Ударник». Многие оставшиеся в Одессе родственники (в том числе бабушка и дедушка музыканта) погибли в гетто во время оккупации города.

После окончания войны семья Спиваковых вернулась в Ленинград: мать преподавала в музыкальной школе, отец работал врачом-диетологом.

В 1955 году Владимир Спиваков был зачислен в специальную музыкальную школу при Ленинградской консерватории, где занимался у Л. М. Сигал и В. И. Шера.В детстве я занимался боксом, а толчком к этому послужило желание постоять за себя: когда мы учились в ленинградской школе-десятилетке, нас, еврейских мальчишек, постоянно лупила компания хулиганов, собиравшаяся обычно на углу возле школы. Скрипки разбивались в щепки. Естественно, в один прекрасный день мне это надоело -- так я попал в секцию бокса. Через три месяца, когда мы снова лицом к лицу столкнулись с вражеской компанией, я аккуратно положил свою скрипочку на землю и первый раз в жизни ответил, наконец, так, как следовало. Это умение в дальнейшем не раз мне помогло.

В 1962--1967 годах учился в Московской консерватории в классе Юрия Янкелевича. Лауреат международных конкурсов: имени Лонг и Тибо (1965), имени Паганини (1967), конкурса в Монреале (1969, первая премия) и Конкурса имени Чайковского (1970, вторая премия).

В книге «Соло на ундервуде» Сергея Довлатова этот период жизни Спивакова описывается так:

Спивакова долго ущемляли в качестве еврея. Красивая фамилия не спасала его от антисемитизма. Ему не давали звания. С трудом выпускали на гастроли. Доставляли ему всяческие неприятности.

Наконец Спиваков добился гастрольной поездки в Америку. Прилетел в Нью-Йорк. Приехал в Карнеги-Холл.

У входа стояли ребята из Лиги защиты евреев. Над их головами висел транспарант:

„Агент КГБ -- убирайся вон!“

„Все на борьбу за права советских евреев!“

Начался концерт. В музыканта полетели банки с краской. Его сорочка была в алых пятнах.

Спиваков мужественно играл до конца. Ночью он позвонил Соломону Волкову. Волков говорит:

Может после всего этого тебе дадут „Заслуженного артиста“?

Спиваков ответил:

Пусть дадут хотя бы „Заслуженного мастера спорта“.

В 1979 году основал камерный оркестр Виртуозы Москвы, которым руководит по сей день. Дебютировал как симфонический дирижёр в 1979 году с Чикагским симфоническим оркестром. В 1984 году получил знаменательный подарок от Леонарда Бернстайна -- его дирижёрскую палочку.

В 1999--2003 возглавлял Российский национальный оркестр. В настоящее время руководит Национальным филармоническим оркестром России. Народный артист СССР (1991).

Основатель (1989) и художественный руководитель Музыкального фестиваля в Кольмаре; за музыкальную деятельность во Франции удостоен Ордена Почётного легиона (2000). Основатель (2004) и художественный руководитель Московского международного Дома музыки.

В 1994 году учредил Международный благотворительный фонд Владимира Спивакова, стипендиатами которого стали многие одарённые юные музыканты.

С 1989 года проживает, в основном, в Испании и Франции. Вторым браком женат на выпускнице ГИТИСа, телеведущей Сати Спиваковой.

Говорит английском, французском, испанском, немецком языках.

Репин Вадим Викторович

Начал играть на скрипке в пятилетнем возрасте у Натальи Гатиатулиной. Вскоре по её инициативе перешел учиться к профессору новосибирской консерватории Захару Брону. В 1982 году З.Брон ввел в репертуар Вадима концерт для скрипки с оркестром Тихона Хренникова, с помощью которого Вадим вскоре выиграл юношеский конкурс Венявского (Люблин).

В 1989 году В.Репин выиграл самый престижный скрипичный турнир в мире - Конкурс имени королевы Елизаветы (Брюссель). В третьем, финальном туре этого конкурса В.Репин играл концерт для скрипки с оркестром П.И.Чайковского и 3-ю сонату И.Брамса. Об уровне исполнения свидетельствует овация, которой разразился зал в паузе между 1-й и 2-й частями концерта Чайковского.

В том же 1989 году Вадим Репин вместе с семьей Захара Брона и другими его учениками -- Николаем Мадоевым, Максимом Венгеровым и Натальей Прищепенко переехал в Любек (Германия).

В настоящее время живет в Швейцарии и Италии.

Размещено на Allbest.ru

Подобные документы

Годы детства и юности выдающегося итальянского музыканта Никколо Паганини, необыкновенная острота слуха Никколо, органные концерты в церкви. Артистическое становление. Годы концертов в Италии и Европе, выступления в Париже. Секрет мастерства Паганини.

реферат , добавлен 24.01.2012


Итальянская скрипичная школа и развитие жанров инструментальной и скрипичной музыки. Творческий вклад А. Вивальди в развитие инструментального концерта. Анализ наиболее известных произведений композитора: "Времена года" и скрипичный концерт "A-moll".

курсовая работа , добавлен 12.06.2012


Ознакомление с особенностями музыки барокко, правилами ее переходов и контрастов. Рассмотрение музыкального наследия Клаудио Монтеверди, Антонио Вивальди, Вольфганга Амадея Моцарта, Георга Фридриха Генделя. Украшательство, пестрота русского барокко.

презентация , добавлен 18.10.2015


Обобщение стилевых особенностей эволюции жанра инструментального концерта в историческом, культурологическом контекстах. Характерные особенности западноевропейского музыкального барокко. Композиционные особенности концерта для скрипки а-moll А. Вивальди.

курсовая работа , добавлен 13.01.2014


Творчество Д.Ф. Ойстраха в скрипичном искусстве. Педагогическая система подхода Ойстраха к вопросам обучения скрипача, формирования его профессиональных качеств: развитие индивидуальности ученика, владение инструментом, воспитания художника в музыканте.

реферат , добавлен 27.01.2008


Композиционные уровни интертекстуальных взаимодействий в работе "Рапсодии на тему Паганини" Сергея Рахманинова: жанр вариаций на заимствованные темы, семантика ведущих тематических и стилистических комплексов. Особенности позднего стиля композитора.

курсовая работа , добавлен 19.04.2011


Русская композиторская школа. "Копировка" с Вивальди у Бортнянского. Основоположник русской профессиональной музыки Михаил Глинка. Обращение к языческим праистокам Игоря Стравинского. Воздействие музыки Дмитрия Шостаковича. Творчество Фредерика Шопена.

реферат , добавлен 07.11.2009


Место фортепиано в истории музыкального искусства. Двойная репетиция по Себастьяну Эрару. Муцио Клементи как создатель лондонской школы. "Школа" Адама и "Руководство" Гуммеля. Главные особенности формирования европейского фортепианного искусства.

доклад , добавлен 20.03.2014


Биография немецкого композитора и теоретика искусства Рихарда Вагнера. Вагнеровская оперная реформа и ее влияние на европейскую музыкальную культуру. Философско-эстетическая основа его творческой деятельности. Анализ публикаций о творчестве композитора.

реферат , добавлен 09.11.2013


Определение концерта как публичного исполнения музыки, рассмотрение его истории. Изучение роли в искусстве концертного зала с его особой обстановкой, акустикой, специальной сценой и встроенным инструментом – органом. Описание самых знаменитых залов мира.

Любая антология, поэзии или прозы, любой сборник эссе о великих музыкантах, композиторах или актёрах, всегда несёт в себе печать вкуса автора или составителя данной антологии. В советское время некоторые литературные антологии претерпевали (как и их авторы и составители) огромные и порой опасные трудности. Достаточно вспомнить историю только двух литературных сборников: «Литературная Москва», вышел всего два раза и подвергся вместе с опубликованными там авторами разгромной критике, и другой литературный сборник – «Тарусские страницы», если помнится правильно, вышел всего один раз!

Книги, посвящённые музыке и музыкантам тоже несли на себе печать жёсткой цензуры и непременной «политкорректности» тех лет. Часто авторы, уже подготовившие свои книги для печати, не могли осуществить публикации своих работ, так как люди, о которых были написаны эти работы, не имели «ценности» в глазах властей и были, как тогда выражались, «нецелесообразны» для публикации широкими тиражами. Всё это теперь хорошо известно.

Менее известно, что и зарубежные составители антологий очень часто следовали тоже «логике государственной целесообразности». Даже скрипичное искусство было так же строго цензурировано. Помню книгу, изданную в Германии в 1943 году по истории скрипичного исполнительства, где ни словом не упоминались такие исторические фигуры как Йозеф Иоахим, Фердинанд Лауб, Фриц Крейслер. Из «неарийцев» с трудом как бы «проскочил» француз Жак Тибо! Самым главным светилом всех времён и народов был в той книге немецкий скрипач Вилли Бурмейстер! Кто сегодня знает и помнит это имя, кроме педагогов детских музыкальных школ, где дети играют некоторые обработки старинных композиторов этого забытого сегодня скрипача?

Недавно я получил книгу известного австрийского музыковеда Курта Блаукопфа «Великие виртуозы», изданную на немецком языке в середине 1950 годов. Даже он, живя в стране относительной свободы слова, не мог устоять от искушения воздействия «политкорректности тех лет» в своём отборе «великих виртуозов», посвятив довольно много места популярному тогда советскому скрипачу Игорю Безродному, полностью обойдя имена таких молодых виртуозов, как Юлиан Ситковецкий, Игорь Ойстрах, Эдуард Грач, Рафаил Соболевский, Нелли Школьникова и даже Леонида Когана! и некоторых других. Возможно, дело было в том, что до лета 1955 года Австрия ещё находилась под оккупацией трёх стран-союзников по коалиции во 2-й мировой Войне. Но это только предположение. Естественно, любой автор-составитель руководствуется собственным вкусом и пристрастиями, а также отчасти и модой времени. Так, Курт Блаукопф посвятил много места известному с конца 1940-х годов советскому скрипачу Игорю Безродному, действительно исключительно талантливому артисту и одному из самых «продвигаемых» среди его соучеников и коллег, учившихся в то же время в классе А.И. Ямпольского.

В 1951-м году студент 3-го курса МГК Безродный получил Сталинскую премию за «выдающиеся успехи в концертно-исполнительской деятельности», что вызвало большое недоумение среди старейших профессоров Консерватории. Выбор австрийского музыковеда тем более кажется странным сегодня. Безродный был ярким артистом, очень талантливым музыкантом, но никогда не был «великим виртуозом» – он никогда не исполнял публично сочинений Анри Вьётана, Никколо Паганини, Пабло де Сарасате . Лишь раз он сделал на московском радио запись Вариаций на тему оперы Россини «Отелло» Г. Эрнста. Автор не включил в свой сборник такого всемирно известного виртуоза, как Леонид Коган! Игорь Безродный отлично исполнял в лучшие свои годы Концерты Брамса, Сен-Санса, Сюиту Танеева, «Поэму» Шоссона, «Цыганку» Равеля. Тогда музыкальные власти хотели его видеть заменой Давида Ойстраха. «Заменой» он, понятно, не стал и не мог стать.

Так что примем за данное, что все антологии составляются в соответствии с духом времени и вкусом автора, что, конечно, делает отбор пристрастным и порой необъективным. Следует заранее оговориться, что автор руководствовался принципом опубликовать материалы о прославленных скрипачах прошлого XX века – давно ушедших не только со сцены, но и из жизни. История молодых виртуозов XXI века (например, российских: Сергея Стадлера, Вадима Репина, Алёны Баевой, Никиты Борисоглебского, Максима Венгерова и Эр.), надо полагать, будет написана исследователями нового поколения.

1. Фриц Крейслер – величайший скрипач XX века («Концерт виртуоза»)

Несколько лет назад один из знакомых прислал мне короткий рассказ Германа Гессе «Концерт виртуоза». Если ничего не знать о Германе Гессе (Herman Hesse), то читателю может показаться, что написал этот небольшой рассказ иммигрант из «первой российской послереволюционной волны» – таким несчастливым, каким-то неприкаянным и уж, конечно, стесненным в средствах ощущался автор (быть может, после признания, что билет на концерт ему подарили?). Чувство это укреплялось и тем, что автор испытывал явную неприязнь к богатству вообще и к состоятельной публике, собиравшейся на концерт знаменитого виртуоза, в частности.

Прислал мне рассказ мой знакомый для того, чтобы я ответил на вопрос – кто же этот знаменитый виртуоз, концерту которого посвящён рассказ Гессе. Для меня не составляло труда сразу же определить имя этого артиста, оказавшего влияние на всех без исключения скрипачей мира – самых знаменитых и неизвестных – всех скрипачей XX века. Но не только скрипачей, а даже и на такого великого артиста, как композитор-пианист С. В. Рахманинов. Всё это я рассказал своему знакомому, приславшему мне этот текст. Позднее возникло искушение дать прочитать этот рассказ моим друзьям и знакомым – музыкантам и не музыкантам – с той же целью, с которой рассказ был прислан мне. В какой-то степени ответ на этот вопрос был индикатором знаний об исполнительском искусстве и его вершинах в прошедшем столетии. Но сначала немного познакомимся с этим, не таким уж широко известным рассказом, опубликованным в 1928 году. Вот главные выдержки из него.

«Вчера вечером я был на концерте, существенно отличавшемся от концертов, которые я привык слушать вообще. Это был концерт всемирно знаменитого светского скрипача-виртуоза, предприятие, стало быть, не только музыкальное, но и спортивное, а прежде всего – общественное…» «Программа, впрочем, обещала большей частью настоящую музыку… В ней были прекрасные вещи: Крейцерова Соната, Чакона Баха, Соната Тартини… Эти прекрасные сочинения наполнили две трети концерта. Затем, однако, к концу программа менялась. Тут шли музыкальные пьесы с красивыми, многообещающими названиями, лунные фантазии и венецианские ночи неизвестных авторов, чьи имена указывали на народы, до сих пор не выдвинувшиеся в музыке… Словом, третья часть концерта сильно напоминала программы, вывешиваемые в музыкальных павильонах фешенебельных курортов. А концовку составляли несколько пьес, которые великий виртуоз сочинил сам. С любопытством я отправился на этот вечер. В юности я слышал, как играли на скрипке Сарасате и Иоахим… и был восхищён их игрой…»

«Уже задолго до того, как я дошёл до концертного зала, мне по многим признакам стало ясно, что сегодня речь идёт не о том, что я и мои друзья называем музыкой, не о некоем тихом и фантастическом явлении в нереальном, безымянном царстве, а о деле донельзя реальном. События этого вечера… мощно приводили в движение моторы, лошадей, кошельки, парикмахеров и всё остальную действительность. То, что происходило здесь… очень походило на другие могучие проявления жизни – стадион, биржу, фестивали». «Трудно было в соседних с концертным залом улицах пробиться сквозь потоки спешащих зрителей, сквозь вереницы автомобилей…» «И уже по пути… среди сотен автомобилей, устремлённых, все, как один, к концертному залу, я получил сведения о великом человеке, его слава набросилась на меня, проникла в моё одиночество, и сделала меня, который никуда не ходит и не читает газет удивлённым знатоком интересных подробностей. «Завтра вечером, – услыхал я, – он уже будет играть в Гамбурге». Кто-то усомнился: «В Гамбурге? Как же он к завтрашнему вечеру доберётся до Гамбурга?» «Чепуха! Он, конечно, полетит на аэроплане. Может быть, у него даже собственный аэроплан». «А в гардеробе… я узнал из оживлённых разговоров моих соратников, что за этот вечер великий музыкант запросил и получил четырнадцать тысяч франков. Все называли эту сумму с благоговением. Некоторые правда полагали, что искусство существует не только для богатых, но такой запрос одобряли, и оказалось, что большинство были бы рады получить билеты по нормальной цене, но что всё-таки они все гордились тем, что заплатили так дорого. Разобраться в психологии этого противоречия я не сумел, потому что мой билет был мне подарен».

2.07.2019 в 16:16 · VeraSchegoleva · 890

10 самых известных скрипачей мира

Скрипка в чистом виде – музыка не для всех. Этот инструмент приобрел свой нынешний вид в XVI веке, быстро став популярным. В последние годы эта популярность теряется, зато звучание скрипки научились органично вплетать в самые неподходящие на первый взгляд жанры.

Тем не менее талантливые скрипачи востребованы и сейчас, хотя их имена знает довольно узкий круг слушателей. Мы решили исправить эту несправедливость и рассказать о 10 самых известных скрипачах мира прошлого и настоящего.

10. Янин Янсен

Нидерландская скрипачка Янин Янсен родилась в 1978 году, а музыкальный инструмент впервые взяла в руки в 6 лет. Учителям сразу стало ясно, что перед ними настоящий талант, так как девочка невероятно быстро освоила азы и начала играть сложные партии.

Участвуя в конкурсах, где она регулярно занимала призовые места, Янин постепенно выросла и ее пригласили на большую сцену.

В 2001 году состоялся ее дебют: вместе с Шотландским Национальным оркестром она исполнила Скрипичный концерт Брамса.

Ее талант был неоднократно отмечен престижными наградами: премия от министерства культуры Нидерландов, премия Эдисона, «Эхо-Классик» и т.д.. Также радио Би-Би-Си дважды (в 2002 и 2004 годах) признавало ее «Артистом нового поколения».

9. Ицхак Перлман

Во второй половине XX века трудно отыскать имена скрипачей, которые могли бы сравниться с Ицхаком Перлманом .

Инструмент заинтересовал его в 4 года, когда он по местному израильскому радио услышал концерт классической музыки. Когда ему исполнилось 10, на радио крутили уже его выступления.

Всемирная известность пришла к нему в 1958 году, после визита на шоу Эда Салливана, которое было одним из самых популярных на американском телевидении.

В 1963 году, когда Перлману было всего 18 лет, он впервые выступил в «Карнеги Холл», на сцену которого удается попасть не каждому взрослому музыканту.

Помимо игры на скрипке он также является дирижером и педагогом, воспитавшим не один десяток талантливых исполнителей.

Его коллекция наград внушает уважение: чего стоят только 5 статуэток «Грэмми» и Президентская медаль Свободы.

8. Хилари Хан

Как и Перлман, Хилари Хан начала играть в 4 года и в 10 выступила с первым сольным концертом.

На данный момент в активе 40-летней скрипачки две премии «Грэмми», но со временем их наверняка станет больше.

За свою карьеру она успела дать свыше 800 концертов, большая часть которых прошла в сопровождении оркестра.

Она посетила с выступлениями почти три десятка стран, 200 городов и работала со 150 дирижерами.

Отдельного внимания заслуживает ее «рабочий инструмент»: Хилари играет на скрипке 1864 года, которую сделал известный мастер Жан Батист Вийом (смычок также изготовлен в XIX веке).

7. Сара Чанг

Американка с корейскими корнями Сара Чанг родилась в семье музыкантов: отец был скрипачом, а мать – композитором. Неудивительно, что скрипку в руки она взяла уже в 4 года, а в 10 выпустила свой первый альбом, назвав его «Дебют».

Ее наставницей была Дороти ДеЛэй, которая в свою очередь училась у лучших: Ицхака Перлмана, Шломо Минца и других.

Сейчас Сара, которой всего 38 лет, продолжает активно гастролировать по всему миру, давая в среднем по 150 концертов в год.

В ее репертуаре можно встретить как произведения Вивальди, так и «европейских романтиков»: Чайковского, Мендельсона, Шостаковича, Брамса и т. д.

6. Виктория Муллова

Виктория Муллова родилась в Московской области в 1959 году, а уже в 80-х начала выигрывать крупные конкурсы: сначала имени Сибелиуса в Финляндии, а после – имени в Москве. К тому времени она закончила консерваторию, но концертов не было.

Не имея нужных связей, чтобы пробиться в реалиях СССР, она в 1983-м попросту сбежала, когда находилась в Финляндии. Став беженкой, она получила визу в США, где ее поселили в Вашингтоне, а карьера стремительно пошла вверх.

Она стала одной из лучших в мире, чего никогда бы не добилась оставаясь в Союзе (по ее собственному мнению).

Интересный факт: до своего побега она играла на скрипке Страдивари, принадлежавшей Госфонду. Не желая прослыть воровкой и заиметь проблемы, она оставила ее в гостинице перед отъездом, чтобы ее нашли и передали чиновникам.

5. Фриц Крейслер

Один из самых известных скрипачей рубежа XIX-XX веков начал оттачивать свое мастерство в 4 года, а уже в 7 поступил в Венскую консерваторию, став самым молодым студентом в истории.

На принимали ребят с 14 лет, но видя талант Фрица Крейсера приемная комиссия решила сделать исключение и не прогадала.

Интересный факт: в личной коллекции музыканта в разное время находились инструменты таких мастеров, как Страдивари, братья Гварнери, Карло Бергонци и других. Одной из его любимых была скрипка «Дель-Джезу» работы Гварнери, но ему пришлось с ней расстаться из-за проблем с налоговой службой США. Чтобы урегулировать вопрос, он презентовал инструмент Библиотеке Конгресса, где она хранится до сих пор.

4. Никколо Паганини

Великий скрипач и Никколо Паганини начал играть на скрипке в 6 лет с подачи отца, заметившего у сына музыкальные способности.

Паганини-старший довольно жестоко обходился с маленьким Николо, наказывая его за лень и недостаточное прилежание. В дальнейшем ребенку действительно начала нравиться музыка, поэтому лениться он перестал.

Еще будучи ребенком он сочинил несколько произведений (до наших дней они не сохранились), которые мог исполнить не каждый взрослый из-за их сложности, хотя сам Николо играл их без труда.

Его фигура оказала большое влияние на классическую музыку и культуру, а первый фильм был снят в 1923 году. Вариации на музыку Паганини записывали такие мэтры, как Брамс, Рахманинов, Шопен и другие.

3. Леонидас Кавакос

Леонидас Кавакос окончил Афинскую и Греческую консерватории, продолжив обучение в университете Индианы под руководством Джозефа Гингольда.

В 1985 году, когда Леонидасу было 18 лет, он выиграл свой первый международный конкурс, которых впоследствии было еще много.

Особое место в творчестве Кавакоса занимает концерт Сибелиуса, принесший ему популярность, а также музыка Чайковского, Паганини, Шуберта, Дебюсси и других.

2. Арканджело Корелли

Итальянский скрипач Арканджело Корелли родился 17 февраля 1653 года и о первой половине его жизни практически не сохранилось информации.

Доподлинно известно, что с 1681 года и до самой смерти в 1713-м он жил у кардинала Оттобони на полном обеспечении. Кардинал, будучи известным меценатом своего времени, полностью обеспечивал Корелли, чтобы тот мог заниматься исключительно музыкой.

Произведения Арканджело считаются отличным руководством для обучения игры на скрипке, в особенности его сонаты. В этом плане он достиг если не совершенства, то высочайшего мастерства.

Вершина его творчества – собрание из 23-х скрипичных сонат «Фолия» на тему испано-португальского народного танца.

1. Антонио Вивальди

Закончим список еще одним знаменитым , имя которого известно всем – Антонио Вивальди . Скрипач-виртуоз, композитор, дирижер и даже католический священник, он за свою жизнь успел создать богатое наследие. Четыре скрипичных концерта «Времена года» считаются величайшим произведением в жанре в XVIII веке.

Он оказал огромное влияние на многие области: виртуозную игру, сольный инструментальный концерт, и даже создал собственную манеру исполнения, прозванную «ломбардской».

Что ещё посмотреть:

Один из самых выдающихся скрипачей всех времен и народов. Родился он в Генуе. Его отец заметив, что сын обладает музыкальными способностями, решил сделать из него музыканта. В возрасте шести лет его отдали в ученики к Джакомо Косте. Уже в восемь лет Паганини сочинил первую сонату, а в девять учувствовал в концерте в Генуе. В тринадцать лет отец вывозил его в концертное путешествие по городам Северной Италии, где тот приобретал много поклонников. Достигнув шестнадцатилетнего возраста, Никколо уезжает в Пизу, где его ожидает огромный успех. Его имя при жизни было овеяно легендами. Поражали в нем и наружность,и манеры, и примеры игры. Но все меркло перед электризующим воздействием звуков его скрипки на аудиторию. Его игра потрясала и околдовывала слушателей. Но бурная концертная деятельность при неистовой самоотдаче на эстраде окончательно разрушила его организм. Он теряет голос, тяжело болеет. В 1834 г. В Турине состоялись его последние концерты. Он умер в Ницце. Свой инструмент артист завещал Генуе. С 1954г. там проводятся конкурсы скрипачей, и победитель получает право сыграть на скрипке Паганини. Этой чести удостаивались многие российские исполнители.

Скрипачи - виртуозы

Антонио Вивальди (1678-1741)

Выдающийся композитор, скрипач, дирижер и педагог.

Он родился в Венеции в семье скрипача капеллы собора Святого Марка - Джованни-Батиста Вивальди. Его первым наставником в игре на скрипке был отец, затем он поступил в ученики к музыканту Легренци.

Скоро он прославился как виртуоз, в связи с чем его в 1703 году пригласили преподавателем женской консерватории «Пиета». Некоторое время спустя он стал дирижером оркестра, а с 1713 года и ее директором.
В 1718 - 1722 годах Вивальди служил при мантуанском дворе, а затем совершил большое концертное путешествие по различным странам Европы, везде удивляя слушателей своей виртуозной игрой. Последние годы жизни он провел в Вене, где и умер в 1741 году.

Знаменитого при жизни музыканта быстро забыли. О его музыке вспомнили лишь в XX веке, когда она получила новое и очень широкое признание. Характерными чертами его музыки являются яркость музыкальных тем, лиричность, разнообразие скрипичной техники.

Замечательные произведения его имеют огромную, всесветную известность.

Давид Фёдорович Ойстрах(1908-1974)

Русский скрипач и педагог. Родился в Одессе 17 сентября 1908, с пяти лет обучался на скрипке у известного педагога П.С.Столярского и окончил по его классу Одесский музыкально-драматический институт. С 1928 жил в Москве. Скрипичная интонация Ойстраха отличалась исключительной чистотой, а его трактовки - классической ясностью и законченностью. Репертуар музыканта включал, наряду с музыкой композиторов-классиков и романтиков, достаточно много современных произведений, в особенности отечественных авторов: Ойстрах являлся первым исполнителем посвященных ему скрипичных концертов Н.Я.Мясковского, А.И.Хачатуряна, Первой сонаты для скрипки и фортепиано С.С.Прокофьева; долгие годы дружбы связывали его с Д.Д.Шостаковичем (первый исполнитель Первого скрипичного концерта и Первой скрипичной сонаты композитора).

Леонид Борисович Коган (1924-1982)

Леонид Коган родился в Днепропетровске 14 ноября 1924 года. Ему не было еще тринадцати лет, когда о нем заговорила Москва. В шестнадцать лет 16 марта 1941 года он блестяще сыграл скрипичный Концерт Брамса. В 1943 году Коган поступил в Московскую консерваторию, по окончании ее был оставлен в аспирантуре. И тут же поразил музыкантов виртуознейшим исполнением труднейших произведений Паганини, который на долгие годы стал любимым автором Когана. Даже тяготы военных лет не смогли помешать упорной до одержимости работе скрипача, блестящему расцвету его дарования.

В 1947 году Коган участвовал в пражском международном конкурсе и завоевал там первую премию. Начинается его регулярная концертная деятельность. Блистательная победа на международном конкурсе скрипачей имени королевы Елизаветы в Брюсселе стала ярким свидетельством того, что для Когана наступает период творческой зрелости.

11—15 декабря прошли последние концерты скрипача в Вене, где он исполнил Концерт Бетховена.

Вторая половина XIX века оказалась временем блестящего расцвета русской скрипичной исполнительской культуры. Скрипичное исполнительство в этот период достигает высокого профессионального уровня; появляются замечательные Петербургская и Московская скрипичные школы. Отличительной чертой их является акцент на серьезную классическую музыку. В отношении исполнительского стиля прослеживается умение раскрыть идею произведения, искусство «художественного перевоплощения», как результат утверждения в русской музыкальной культуре реалистической эстетики.

Арканджело Корелли - итальянский скрипач и композитор музыки в стиле барокко. Достиг совершенства как исполнитель и написал множество произведений. Его творчество вдохновляло таких мастеров как Антонио Вивальди и Джузеппе Тартини.

Джузеппе Тартини - скрипач и композитор эпохи барокко родившийся и творивший в Италии. Кроме сочинительства и исполнения произведений для скрипки увлекался теорией музыки и внес ряд усовершенствований в контрукцию скрипки и смычка.

Иван Евстафьевич Хандошкин - российский скрипач и композитор. Ученик знаменитого Джузеппе Тартини вряд ли в чем то уступал в мастерстве исполнения своему учителю. Был первым учителем в российской Академии Художеств по классу скрипки.

Джованни Баттиста Виотти - итальянский скрипач и композитор, ученик Гаэтано Пуньяни. Его произведения для скрипки, которых до нас дошло около 30, оличаются трогательной и лиричной мелодичностью.

Леопольд Семёнович Ауэр - российский скрипач, дирижёр, педаго и композитор. Родился в Венгрии, работал и творил в России, умер в Германии, похоронен в США. Ученик Йозефа Иоахима и учитель Яши Хейфеца. Один из основателей "русской скрипичной школы".

Виртуозы современности

Владимир Спиваков

Владимир Спиваков - известный скрипач и дирижёр.

В 1979 году В. Спиваков с группой музыкантов-единомышленников создал камерный оркестр «Виртуозы Москвы» и стал его главным дирижёром и солистом. Оркестр «Виртуозы Москвы» побывал с гастролями почти во всех крупных городах России, в Европе, США и Японии, принимал участие в самых известных международных музыкальных фестивалях.

Девид Гарретт

Дэвид Гаррет - легендарный, всемирно известный современный американский скрипач германского происхождения. Дэвида называют одним из наиболее успешных артистов классического направления музыки.

В 2008 году его имя было занесено в книгу рекордов Гиннеса. Он смог сыграть «Полет шмеля» (комп. Римский-Корсаков) за 66,5 сек, а через два месяца побил свой же рекорд, сыграв «Шмеля» ровно за 65 сек.

Дмитрий Коган

От составителя

Любая антология, поэзии или прозы, любой сборник эссе о великих музыкантах, композиторах или актёрах, всегда несёт в себе печать вкуса автора или составителя данной антологии. В советское время некоторые литературные антологии претерпевали (как и их авторы и составители) огромные и порой опасные трудности. Достаточно вспомнить историю только двух литературных сборников: «Литературная Москва», вышел всего два раза и подвергся вместе с опубликованными там авторами разгромной критике, и другой литературный сборник – «Тарусские страницы», если помнится правильно, вышел всего один раз!

Книги, посвящённые музыке и музыкантам тоже несли на себе печать жёсткой цензуры и непременной «политкорректности» тех лет. Часто авторы, уже подготовившие свои книги для печати, не могли осуществить публикации своих работ, так как люди, о которых были написаны эти работы, не имели «ценности» в глазах властей и были, как тогда выражались, «нецелесообразны» для публикации широкими тиражами. Всё это теперь хорошо известно.

Менее известно, что и зарубежные составители антологий очень часто следовали тоже «логике государственной целесообразности». Даже скрипичное искусство было так же строго цензурировано. Помню книгу, изданную в Германии в 1943 году по истории скрипичного исполнительства, где ни словом не упоминались такие исторические фигуры как Йозеф Иоахим, Фердинанд Лауб, Фриц Крейслер. Из «неарийцев» с трудом как бы «проскочил» француз Жак Тибо! Самым главным светилом всех времён и народов был в той книге немецкий скрипач Вилли Бурмейстер! Кто сегодня знает и помнит это имя, кроме педагогов детских музыкальных школ, где дети играют некоторые обработки старинных композиторов этого забытого сегодня скрипача?

Недавно я получил книгу известного австрийского музыковеда Курта Блаукопфа «Великие виртуозы», изданную на немецком языке в середине 1950 годов. Даже он, живя в стране относительной свободы слова, не мог устоять от искушения воздействия «политкорректности тех лет» в своём отборе «великих виртуозов», посвятив довольно много места популярному тогда советскому скрипачу Игорю Безродному, полностью обойдя имена таких молодых виртуозов, как Юлиан Ситковецкий, Игорь Ойстрах, Эдуард Грач, Рафаил Соболевский, Нелли Школьникова и даже Леонида Когана! и некоторых других. Возможно, дело было в том, что до лета 1955 года Австрия ещё находилась под оккупацией трёх стран-союзников по коалиции во 2-й мировой Войне. Но это только предположение. Естественно, любой автор-составитель руководствуется собственным вкусом и пристрастиями, а также отчасти и модой времени. Так, Курт Блаукопф посвятил много места известному с конца 1940-х годов советскому скрипачу Игорю Безродному, действительно исключительно талантливому артисту и одному из самых «продвигаемых» среди его соучеников и коллег, учившихся в то же время в классе А.И. Ямпольского.

В 1951-м году студент 3-го курса МГК Безродный получил Сталинскую премию за «выдающиеся успехи в концертно-исполнительской деятельности», что вызвало большое недоумение среди старейших профессоров Консерватории. Выбор австрийского музыковеда тем более кажется странным сегодня. Безродный был ярким артистом, очень талантливым музыкантом, но никогда не был «великим виртуозом» – он никогда не исполнял публично сочинений Анри Вьётана, Никколо Паганини, Пабло де Сарасате . Лишь раз он сделал на московском радио запись Вариаций на тему оперы Россини «Отелло» Г. Эрнста. Автор не включил в свой сборник такого всемирно известного виртуоза, как Леонид Коган! Игорь Безродный отлично исполнял в лучшие свои годы Концерты Брамса, Сен-Санса, Сюиту Танеева, «Поэму» Шоссона, «Цыганку» Равеля. Тогда музыкальные власти хотели его видеть заменой Давида Ойстраха. «Заменой» он, понятно, не стал и не мог стать.

Так что примем за данное, что все антологии составляются в соответствии с духом времени и вкусом автора, что, конечно, делает отбор пристрастным и порой необъективным. Следует заранее оговориться, что автор руководствовался принципом опубликовать материалы о прославленных скрипачах прошлого XX века – давно ушедших не только со сцены, но и из жизни. История молодых виртуозов XXI века (например, российских: Сергея Стадлера, Вадима Репина, Алёны Баевой, Никиты Борисоглебского, Максима Венгерова и Эр.), надо полагать, будет написана исследователями нового поколения.

1. Фриц Крейслер – величайший скрипач XX века («Концерт виртуоза»)

Несколько лет назад один из знакомых прислал мне короткий рассказ Германа Гессе «Концерт виртуоза». Если ничего не знать о Германе Гессе (Herman Hesse), то читателю может показаться, что написал этот небольшой рассказ иммигрант из «первой российской послереволюционной волны» – таким несчастливым, каким-то неприкаянным и уж, конечно, стесненным в средствах ощущался автор (быть может, после признания, что билет на концерт ему подарили?). Чувство это укреплялось и тем, что автор испытывал явную неприязнь к богатству вообще и к состоятельной публике, собиравшейся на концерт знаменитого виртуоза, в частности.

Прислал мне рассказ мой знакомый для того, чтобы я ответил на вопрос – кто же этот знаменитый виртуоз, концерту которого посвящён рассказ Гессе. Для меня не составляло труда сразу же определить имя этого артиста, оказавшего влияние на всех без исключения скрипачей мира – самых знаменитых и неизвестных – всех скрипачей XX века. Но не только скрипачей, а даже и на такого великого артиста, как композитор-пианист С. В. Рахманинов. Всё это я рассказал своему знакомому, приславшему мне этот текст. Позднее возникло искушение дать прочитать этот рассказ моим друзьям и знакомым – музыкантам и не музыкантам – с той же целью, с которой рассказ был прислан мне. В какой-то степени ответ на этот вопрос был индикатором знаний об исполнительском искусстве и его вершинах в прошедшем столетии. Но сначала немного познакомимся с этим, не таким уж широко известным рассказом, опубликованным в 1928 году. Вот главные выдержки из него.

«Вчера вечером я был на концерте, существенно отличавшемся от концертов, которые я привык слушать вообще. Это был концерт всемирно знаменитого светского скрипача-виртуоза, предприятие, стало быть, не только музыкальное, но и спортивное, а прежде всего – общественное…» «Программа, впрочем, обещала большей частью настоящую музыку… В ней были прекрасные вещи: Крейцерова Соната, Чакона Баха, Соната Тартини… Эти прекрасные сочинения наполнили две трети концерта. Затем, однако, к концу программа менялась. Тут шли музыкальные пьесы с красивыми, многообещающими названиями, лунные фантазии и венецианские ночи неизвестных авторов, чьи имена указывали на народы, до сих пор не выдвинувшиеся в музыке… Словом, третья часть концерта сильно напоминала программы, вывешиваемые в музыкальных павильонах фешенебельных курортов. А концовку составляли несколько пьес, которые великий виртуоз сочинил сам. С любопытством я отправился на этот вечер. В юности я слышал, как играли на скрипке Сарасате и Иоахим… и был восхищён их игрой…»

«Уже задолго до того, как я дошёл до концертного зала, мне по многим признакам стало ясно, что сегодня речь идёт не о том, что я и мои друзья называем музыкой, не о некоем тихом и фантастическом явлении в нереальном, безымянном царстве, а о деле донельзя реальном. События этого вечера… мощно приводили в движение моторы, лошадей, кошельки, парикмахеров и всё остальную действительность. То, что происходило здесь… очень походило на другие могучие проявления жизни – стадион, биржу, фестивали». «Трудно было в соседних с концертным залом улицах пробиться сквозь потоки спешащих зрителей, сквозь вереницы автомобилей…» «И уже по пути… среди сотен автомобилей, устремлённых, все, как один, к концертному залу, я получил сведения о великом человеке, его слава набросилась на меня, проникла в моё одиночество, и сделала меня, который никуда не ходит и не читает газет удивлённым знатоком интересных подробностей. «Завтра вечером, – услыхал я, – он уже будет играть в Гамбурге». Кто-то усомнился: «В Гамбурге? Как же он к завтрашнему вечеру доберётся до Гамбурга?» «Чепуха! Он, конечно, полетит на аэроплане. Может быть, у него даже собственный аэроплан». «А в гардеробе… я узнал из оживлённых разговоров моих соратников, что за этот вечер великий музыкант запросил и получил четырнадцать тысяч франков. Все называли эту сумму с благоговением. Некоторые правда полагали, что искусство существует не только для богатых, но такой запрос одобряли, и оказалось, что большинство были бы рады получить билеты по нормальной цене, но что всё-таки они все гордились тем, что заплатили так дорого. Разобраться в психологии этого противоречия я не сумел, потому что мой билет был мне подарен».

«Наконец мы все вошли в зал… Между рядами, в коридорах, в соседнем зале, на эстраде до самого рояля были дополнительно поставлены стулья, ни одного свободного места не было…» «Дали звонки, стало тихо. И вдруг быстрым шагом вышел великий скрипач, за ним скромно – молодой пианист-аккомпаниатор. Мы все сразу же пришли от него в восторг… это был серьёзный, симпатичный, подвижный и всё же исполненный достоинства человек славной внешности и изысканных манер». «Виртуоз нам всем очень понравился. И когда он начал играть медленную часть Крейцеровой сонаты, сразу же стало ясно, что его мировая слава заслуженна. Этот симпатичный человек умел замечательно обращаться со своей скрипкой, у него была пластичность смычка, чистота приёмов, сила и эластичность звука, мастерство, которому с готовностью и радостью покоряешься. Вторую часть он начал быстровато, слегка форсируя темп, но чудесно. Крейцеровой сонатой была исчерпана первая треть программы, в перерыве человек, сидевший впереди меня, подсчитывал своему соседу, сколько тысяч франков за эти полчаса артист уже заработал. Последовала Чакона Баха, великолепно, но лишь в третьей пьесе, тартиниевской сонате, скрипач показал себя во всём блеске. Эта пьеса в его исполнении была действительно чудом – поразительно трудная, поразительно сыгранная, и притом очень хорошая, солидная музыка. Если Бетховена и Баха широкая публика слушала, может быть только из почтительности и только в угоду скрипачу, то тут она раскачалась и потеплела. Аплодисменты гремели, виртуоз очень корректно раскланивался и присовокупил улыбку при третьем или четвёртом выходе.

А в третьей части концерта пригорюнились мы, истинные меломаны и пуритане хорошей музыки, ибо теперь пошло ублажение широкой публики, и то, что не удалось хорошим музыкантам Бетховену и Баху, а необыкновенному искуснику Тартини удалось только наполовину, – это неведомому экзотическому сочинителю танго удалось как нельзя лучше: тысячи людей воспламенились, они растаяли и прекратили сопротивление, они просветлённо улыбались, обливаясь слезами, они стонали от восторга и после каждой из этих коротких развлекательных пьес разражались бурными аплодисментами». «А мы, несколько недовольных пуритан, внутренне оборонялись, мы вели героически бесполезные бои, мы раздражённо смеялись над ерундой, которая тут игралась, и всё-таки не могли не заметить блеска этого смычка, прелести этих звуков и не ухмыльнуться по поводу какого-нибудь очаровательного, хотя и пошлого, но волшебно сыгранного пассажа. Великое волшебство состоялось. Ведь и нас, недовольных пуритан, захватывала пусть на мгновенья могучая волна, нас тоже пусть на мгновенья, охватывал сладостный прелестный угар…» «Тысячи людей воспламенились. Они не могли допустить, чтобы этот концерт кончился. Они хлопали, кричали, топали ногами. Они заставляли артиста показываться снова и снова, играть сверх программы второй, третий, четвёртый раз. Он делал это изящно и красиво. Кланялся, играл на бис; толпа слушала стоя, затаив дыхание, совершенно очарованная. Они думали, эти тысячи, что теперь они победили, думали, что покорили скрипача, думали, что своим восторгом могут заставить его снова и снова выходить и играть. А он, полагаю, играл на бис в точности то, о чём заранее договорился с пианистом, и, исполнив последнюю, не указанную в программе, но предусмотренную часть своего концерта, он исчез и больше не возвращался. Тут ничто не помогало, надо было разойтись, надо было проснуться. В течение всего этого вечера во мне было два человека… Один был старый любитель музыки с неподкупным вкусом, пуританин хорошей музыки. Он был не только против приложения такого мастерства к музыке среднего качества, не только против этих томных, развлекательных пьесок – он был против всей этой публики, против богатых людей, которых никогда не увидишь на более серьёзном концерте…

А другой человек во мне был мальчик, он внимал победоносному герою скрипки, сливался с ним воедино, взлетал с ним, мечтал… А как много мне пришлось размышлять о самом артисте, об этом корректном волшебнике! Был ли он в душе музыкантом, который рад был бы играть только Баха и Моцарта и лишь после долгой борьбы научился ничего не навязывать публике и давать им то, чего они сами требуют?.. Или, может быть, он по очень глубоким причинам и на основании опыта разуверился в ценности настоящей музыки и возможности её понимания в сегодняшней жизни, и по ту сторону всякой музыки стремился сначала вернуть людей к истокам искусства, к голой чувственной красоте звуков, к голой мощи примитивных чувств? Загадка не разгадал ась! Я всё ещё размышляю об этом».

Вот такая новелла Германа Гессе. Прочитав её, многим из нас покажется, что автор сконцентрировал в одном рассказе размышления о трёх важных вещах в исполнительской культуре XX века: духовной ценности тех или иных композиций современности и прошлого, невысоких вкусах среднего слушателя, составлявшего массу публики, которым в какой-то мере, возможно потакал великий артист и, наконец, месту денег, то есть, вторжению финансового мира в святые сферы настоящего высокого исполнительского искусства. Действительно, размышления на эти темы никогда не устаревают, они столь же характерны и актуальны для сегодняшнего дня, как и для 1928 года – эпохи, отделяемой от нас не только уже почти прошедшим столетием, но и разделённой на периоды чудовищных катастроф и относительного мира в истории существования человечества.

Вернёмся к началу и к главному вопросу – кто же этот волшебник смычка, так поразивший автора в его раздвоенном сознании посетителя столь необыкновенного концерта?

Ради удовольствия я задавал этот вопрос, как уже говорилось, своим знакомым – музыкантам и немузыкантам. Один знакомый немузыкант, прочитав, по-видимому ошибочно, слова «светский скрипач» как «советский скрипач» сказал, что этот волшебник… Гидон Кремер! На мой вопрос, почему именно Кремер, я получил примечательный ответ: «Так ведь он же играет танго, а Кремер играет танго Пьяццоллы!» Конечно, можно было спросить, а какой примерно эпохе принадлежит это повествование, как видно «аэроплан» здесь ещё новое средство передвижения, а сам автор в юности слышал игру Иоахима и Сарасате, ушедших в мир иной в начале XX столетия. Следовательно, автору (или его герою) было в это время порядка сорока лет. Но всё это было не так важно. Мой собеседник знал Пьяццоллу, но не знал дат жизни и творчества величайших скрипачей девятнадцатого века, что вполне простительно для немузыканта.

Итак, эта короткая новелла посвящена концерту Фрица Крейслера, который состоялся, как можно догадаться, где-то в одном из городов Романской Швейцарии в середине 20-х годов XX столетия. К этому времени слава Крейслера была действительно всемирной. Он был первым артистом, посетившим Японию, до него ни один сколько-нибудь крупный классический музыкант не удостаивал гастролями публику Страны восходящего Солнца. В 1973 годуя был очень удивлён, когда в магазине грампластинок города Осака увидел портрет Крейслера. Я спросил тогда продавца, знает ли он, кто этот человек на портрете? Он, не задумываясь, ответил – «Крейслер». Честно говоря, я был поражён таким познаниям с виду совершенно простого человека. Крейслера в Японии чтят и сегодня именно потому, что он поверил в японскую публику и её способность понять и оценить классическую музыку.

Он был также первым артистом с мировой славой, посетившим Китай и Корею. Конечно, в те годы в Китае были города, где проживало значительное количество европейцев, и всё же Китай, Корея и Япония не были Меккой классической музыки. Но Крейслер посетил все эти страны. Не был Крейслер только на Ближнем Востоке – в Палестине, хотя некоторые его коллеги, например, Артур Рубинштейн, играли там неоднократно. На то были свои причины. Но об этом немного позже.

Описание Гессе «концерта виртуоза» представляет большой интерес и сегодня даже для профессиональных музыкантов. Некоторые пьесы из той программы дошли до нас в виде звукозаписи – например «Крейцерова Соната» Бетховена. Замечание Гессе относительно чуть быстроватого темпа второй части Сонаты совершенно справедливо. Это был стиль Крейслера – медленные части всех Сонат (для фортепиано и скрипки) Бетховена, которые именно Крейслер впервые в мире все записал на граммофонные пластинки. Они привлекают нас в медленных частях каким-то непередаваемым «шубертовским» настроением, то есть стилистикой скорее шубертовской песни, чем философского размышления великого мастера. Возможно, это ощущение бетховенской лирики пришло от венского характера самого артиста – его шарма, жизнелюбия, любви именно к венскому «воздуху», заставившей в его исполнении по-новому звучать даже бетховенскую лирику.

«Чакона» Баха в исполнении Крейслера «дошла» до нас только в рассказе Хенрика Шеринга, одного из выдающихся скрипачей XX века, слышавшего Крейслера в Париже где-то в начале 30-х годов. Юный скрипач был тогда совершенно поражён звучанием скрипки – ему казалось, что во многих эпизодах играл не один скрипач, а сразу три! Таково было его ощущение от самого звучания инструмента в руках великого артиста. К сожалению, записи этого сочинения нет, как нет и записи исполнения Сонаты Тартини «Дьявольские трели», о котором рассказал Гессе. Здесь следует добавить, что эту Сонату Гессе слушал в обработке Крейслера с его собственной каденцией. Именно потому это сочинение и производило в его исполнении такое впечатление как на публику, так и на самого Гессе.

Крейслер обладал поразительной трелью – одним из величайших эффектов игры на скрипке. Его невероятно быстрые, отчётливо артикулированные короткие трели придавали всегда его игре особый шарм. Из оставшихся нам от XX века записей Сонаты Тартини другими выдающимися скрипачами можно составить отдалённое представление об исполнении Крейслером этого сочинения. Одна из лучших в мире записей сделана Давидом Ойстрахом вскоре после войны. Она является, наряду с записью Сонаты Идой Гендель, вершиной исполнительского мастерства, проявленного в этом сочинении.

Главный секрет успеха этой пьесы у публики и необыкновенного впечатления Гессе от «трудностей» виртуозного характера кроется в довольно простой вещи – это сочинение, за исключением двух-трёх мест, совсем не столь трудное и «дьявольское», каким оно ощущается слушателями. Кажущиеся трудности есть не что иное, как искусно используемые скрипично-инструментальные эффекты, заложенные в самой природе инструмента. Эти эффекты сродни подобным эффектам в сочинениях Генриха Венявского (1835–1880). Но о них нужно было знать и успешно их выявлять на своём инструменте! Волшебники скрипки – Венявский и Крейслер, а до них Паганини – были их первооткрывателями, искусно использовали изумительные флажолеты, даже двойные и тройные, поразительно звучащие пассажи двойных нот, с головокружительной скоростью обрушивавшихся на слушателя, не подозревающего об их природной естественности и известном «удобстве» для скрипача-виртуоза.

Иными словами, искусство использовать скрипичные эффекты создаёт у слушателя ощущение необыкновенной трудности исполняемого материала, на самом деле очень естественного и даже почти «удобного» для рук скрипача. В этом отношении совершенно на другом полюсе стоят произведения знаменитого виртуоза Генриха Вильгельма Эрнста (1812–1865), бывшего при жизни, по мнению европейской публики, конкурентом самого Никколо Паганини! Его сочинения, транскрипции и фантазии на оперные темы кажутся не слишком трудными, лишены блестящих эффектов, а на деле адски трудны для исполнителей. Некоторым исключением может быть только его известный Этюд «Роза» – вариации на тему некогда популярной песни «Последняя роза лета» для скрипки-соло. Быть может, именно это качество композиций Эрнста сделало большинство из них не только хорошо забытыми, но, скорее всего и заслуженно забытыми.

В этой связи вспоминается московский концерт упоминаемого здесь Гид она Кремера зимой 1977 года в Большом зале московской Консерватории, исполнившего в своей программе «Вариации» Эрнста на оригинальную тему». Вариации длились более 15 минут и утвердили свою репутацию «заслуженно забытого сочинения», несмотря на отличную игру солиста.

«Концерт виртуоза» – не только литературное сочинение, но и ценнейшее свидетельство слушателя вдумчивого и образованного, наделённого отличным и строгим вкусом. И тем не менее даже такой взыскательный и придирчивый слушатель в конце концов, несмотря на отчаянные свои усилия противостоять искусству Фрица Крейслера, был покорён исполнением гениального музыканта.

* * *

Профессор Карл Флеш, один из всемирно известных педагогов-скрипачей XX века, живо описал в своих мемуарах первое посещение Венской Консерватории и встречу с патриархом венской скрипичной школы Йозефом Хельмесбергером-старшим. «Он не любил две категории детей – евреев и близоруких. Я был и тем и другим», – писал Флеш. Хельмесбергер, однако, встретил его и его маму весьма учтиво. Им предлагают для начала пройти в зал, где, как сказал профессор, с оркестром репетирует Фауст-фантазию Сарасате малыш Крейслер. Игра Крейслера произвела на мальчика Флеша неизгладимое впечатление. Но если профессор Хельмесбергер не любил евреев, то это почему-то не распространялось на юного Крейслера.

Фриц Крейслер занимался у сына профессора – Йозефа Хельмесбергера-младшего, по кличке «Пэпэ». Он был, кроме всего, талантливым композитором – автором многочисленных оперетт, работал также концертмейстером оркестра Венской оперы, но был кутилой, гулякой, часто отдавал должное юным балеринам. После короткого романа с одной из балерин и встречи с её отцом, «Пэпэ» стал хромать. Тем не менее, именно в его классе Фриц Крейслер в 10-летнем возрасте блестяще окончил Венскую Консерваторию и уехал вскоре в сопровождении своей матери в Париж. Там, в 1887 году, в возрасте 12-и лет он окончил с Первым призом и Золотой медалью Парижскую Консерваторию у профессора Жозефа Ламбера Массара (в своё время учителя Генриха Венявского и Эжена Изаи). Уже тогда Массар написал короткое письмо отцу Крейслера, в котором говорилось: «Я был учителем Венявского и многих других, но маленький Фриц – великий среди них».

После этого юный Крейслер, хотя и не совсем гладко и не сразу, но стал постепенно концертантом-виртуозом, к восемнадцати годам (по описанию в словаре Римана) «объездившим много стран мира вплоть до России и Греции». Крейслер к началу XX века стал одним из самых известных и популярных скрипачей мира (при живых Иоахиме, Изаи, Сарасате, Яне Кубелике, Оле Булле). Кто-то из критиков написал уже в 20-е годы:

«Хейфец – безусловно самый совершенный скрипач, но Крейслер – самый любимый». О нём, как ни странно, написаны всего лишь три книги: журналиста Луиса Лохнера (многолетнего американского корреспондента в Берлине), близко дружившего с артистом и встречавшегося с ним очень часто, так что его книга «Фриц Крейслер» фактически является авторизованной биографией. Вышла она в 1950 году – на английском, немецком и французском (экземпляр книги на немецком был прислан моему профессору Д.М. Цыганову в 1951-м году. Книга была задержана, хорошо, что не сам адресат, и выдана была лишь в 1955-м году по повестке из спецхрана). Вторая книга о Крейслере была написана по-русски Израилем Ямпольским, по случайному совпадению – моим первым учителем на скрипке. Эта книга – в основном краткий пересказ книги Лохнера с добавлениями автора. Третья книга вышла в 1998 году и принадлежит перу Эмми Бьянколли – дочери известного американского музыкального критика Луиса Бьянколли. Она касается некоторых аспектов жизни великого скрипача-композитора, обойдённых в книге Лохнера. Обойдённых не случайно – жена Крейслера Гарриет строго контролировала работу Лохнера и была категорически против публикации главы «Культура в сапогах», где говорилось о начале нацисткой эры в Германии. Гарриет была поклонницей «нового порядка» и хотела исключить эту главу. Но тут автор – человек интеллигентный и мягкий – твёрдо сказал, что в таком случае книги вообще не будет. Это не входило в планы уже Гарриет Крейслер.

Этот очерк не претендует на ознакомление с полной биографией гениального скрипача, но включает в себя некоторые довольно мало известные детали, как и впервые публикующийся на русском языке отрывок из интервью Крейслера, касающийся исполнительского процесса – связи музыки с реальной жизнью и её высшего предназначения, как вида искусства.

* * *

Фридрих-Макс Крейслер родился 2-го февраля 1875 года в Вене в семье врача Самуэля (Соломона) Крейслера и его жены Анны (урожд. Рехес) в 4-м районе Вены Виеден. В этом районе жили в XVIII веке Христофор Глюк, в XIX – Иоганнес Брамс и Иоганн Штраус-младший. В Виедене родился и проживал будущий венский мэр Карл Люгер, уже в 1897 основавший «Христианскую социалистическую партию» – прообраз будущей партии национал-социалистов. Но, пока подрастали дети доктора Крейслера, о таком соседстве никто ещё не задумывался. В этом районе, в нынешнем понимании заселённом «средним классом», семья доктора Крейслера с трудом дотягивала до этого уровня. Во-первых, в семье было пятеро детей, двое из которых умерли в раннем возрасте. Среди троих оставшихся – Фрица, Хуго и их сестры Эллы – лишь старший Фриц был отмечен долголетием. Во-вторых, доктор Крейслер был непрактичным человеком, гуманистом и альтруистом. Часто он ничего не брал с бедных пациентов, оставляя им свои деньги на лекарства.

Дед и отец Крейслера прибыли в Вену из Кракова, бывшего тогда частью Австро-Венгрии. Дед был уличным торговцем, но сумел в конце концов дать образование сыну, ставшему врачом. Довольно обычная профессия для небогатого венского еврейского семейства. То, что мы знаем о жизни семьи великого музыканта, исходит из его собственных рассказов Луису Лохнеру. Удивительно то, что в них никогда не встречается слов «еврей», «еврейский». Семья была не только ассимилированной, но и полностью дистанцированной от еврейства.

Доктор Крейслер обожал музыку, и в любительском квартете, еженедельно по субботам собиравшемся у него дома, играл партию скрипки. Эти собрания часто создавали напряжённость в весьма скромном бюджете семьи доктора, напоминавшего по своему характеру русских земских врачей тех лет, хорошо знакомых нам по литературе. Анна Крейслер, страдавшая миелитом, должна была приготовить хотя бы лёгкую закуску к пиву, которым заканчивалось каждый раз еженедельное квартетное собрание. И всё же доктор Крейслер не был заурядным скрипачом-любителем и врачом. Его гостями были Зигмунд Фрейд, партнёр по шахматам; звезда европейской хирургии Теодор Билльрот, близкий друг Иоганнеса Брамса и композитор Карл Гольдмарк. Вот воспоминания самого Фрица Крейслера, поведанные им Луису Лохнеру для его книги: «Фрейд прозвёл на меня глубокое впечатление, хотя в основном предмет дискуссий с отцом был выше моего понимания… Он пытался лечить с помощью гипноза мою больную маму, но я не видел её никогда после всего нормально ходящей… Фрейд ещё не был тогда знаменитым, но отец интересовался его теорией психоанализа, особенно для объяснения ряда случаев, когда ему приходилось иногда замещать постоянного врача в полицейском департаменте».

Семья жила в одном из переулков Wiedener Haupt-strasse в многоквартирном доме, занимая всё же 6-комнатную квартиру. В этом районе в таких домах ещё не было горячей воды, и каждую неделю специальная компания привозила ванну и горячую воду для семьи. Сам доктор удовлетворялся общественными банями. Такая практика существовала в те годы не только в Австрии, но и в Германии и Франции.

«Ноты я знал гораздо раньше, чем научился читать», – рассказывал Лохнеру Крейслер. «Мне подарили игрушечную скрипку, но не настолько игрушечную, чтобы из неё нельзя было извлекать звуков. И вот, во время квартетного собрания у нас в доме я начал играть вместе с квартетом Национальный гимн Австрии. Вскоре все участники ансамбля замолкли, и я один доиграл в правильной тональности австрийский Гимн. Все говорили, что я «маленькое чудо», и мой отец купил мне самую маленькую, но уже настоящую скрипку». Как видно отец и начал давать ему первые уроки, но вскоре первым настоящим педагогом «Фрицци» стал приятель отца – концертмейстер оркестра «Ринг-театра» Жак Обер. Маленький скрипач делал настолько невероятно быстрые успехи, что встал вопрос о его поступлении в Венскую Консерваторию. Нормальный возраст для поступления на подготовительное отделение был 10 лет. Крейслеру было ещё только семь (официальная дата рождения великого артиста – 2 февраля 1875 года всё же может вызывать некоторые сомнения. Очень часто в те годы, да и в первые десятилетия XX века вундеркиндам уменьшали возраст на два-три года, чтобы немного продлить карьеру именно «маленького чуда». Очень возможно, что Крейслер родился в 1873 году, так как в его первом туре по Америке в 1888-м году некоторые рецензенты предполагали, что ему было уже 14–15 лет, а не его «официальные» 13

Вступительные экзамены на подготовительное отделение Венской Консерватории в 1882 году были совершенно не похожи на вступительные экзамены, с которыми сталкивались наши поколения в 40-е годы XX века. Правда, в конце 50-х и 60-е уже требовалось играть на инструменте программу из ряда несложных пьес, а также сдавать экзамен по начальной теории музыки. И всё же это не шло в сравнение с высочайшими требованиями Венской Консерватории в 1882 году. Достаточно только сказать, что уже на подготовительном отделении требовалось заниматься по гармонии и… композиции! Педагогом маленького Крейслера был не кто иной, как знаменитый композитор-симфонист Антон Брукнер! Он учил свой класс не только основам гармонии, но и искусству писать фуги – как на заданную тему, так и на свою собственную! Сегодня это кажется невероятным, но таковы были требования в Венской Консерватории тех лет.