Саввы День Саввы 18 декабря (5 декабря по старому календарю) отмечали весело. На это время все работы закончены и ничто не мешало собраться на забавы. На Савву определяли погоду: если нагонит Савва темных туч – будет лето громовое, дождевое; ясно на Саввы – лето будет

May 29th, 2013

Восточный фасад.

Об этом удивительном доме чем больше узнаёшь, тем яснее понимаешь, что не узнал даже малой части. Жаль, что здесь не проводят экскурсий, но уж так сложились обстоятельства: находящийся в ведении Министерства иностранных дел особняк используется для встреч на высшем уровне, и поэтому простым смертным остаётся лишь разглядывать дом сквозь чудесные кованые решётки ограды.

И всё же экскурсанты на Спиридоновке появляются часто. Например, вишнёво-красный автобус, стилизованный под транспорт 30-х годов, привозит тех, кому интересно увидеть булгаковскую Москву - а ведь когда возникает вопрос о доме Маргариты, из возможных вариантов чаще всего называют именно этот. Чтобы проверить обоснованность данной версии, обратимся к тексту романа.

«Маргарита Николаевна со своим мужем вдвоем занимали весь верх прекрасного особняка в саду в одном из переулков близ Арбата» . Действительно, особняк прекрасен и безусловно достоин светлой королевы Марго, и до Арбата отсюда недалеко.
«Ей нужен был он, мастер, а вовсе не готический особняк, и не отдельный сад, и не деньги» - да, и сад имеется, и по стилю это неоготика.
«Липы и акации разрисовали землю в саду сложным узором пятен. Трехстворчатое окно в фонаре, открытое, но задернутое шторой, светилось бешеным электрическим светом». В конце 1930-х годов деревья здесь уже разрослись, и если не акации, то липы среди них есть. Ризалит в левой части фасада - это не совсем фонарь, но окно в нём действительно трёхстворчатое.
«Стукнула калитка, и на плитках дорожки послышались шаги». Называть эти роскошные ворота калиткой было бы излишней скромностью, равно как и Спиридоновку именовать переулком, - но это мелкие придирки, не заслуживающие внимания.

Однако если взять описание полёта Маргариты из её окна к дому Драмлита, то окажется, что отсюда такой маршрут проложить невозможно.
Приходится признать, что с описанием Булгакова морозовский особняк совпадает лишь частично; а если так, то домом Маргариты вполне может оказаться и какой-либо другой объект, более точно соответствующий тексту романа, вопрос лишь в том, удастся ли нам найти такой…
Ну, а пока, раз уж нет достаточных оснований считать этот чудесный маленький дворец домом Маргариты Николаевны, давайте поговорим о доме Зинаиды Григорьевны.

Особняк Зинаиды Морозовой, фото 1900-х годов

Заказывая свадебный подарок для любимой жены, Савва Тимофеевич желал, чтобы создано было нечто прекрасное, уникальное, сказочное… При этом как человек деловой и прагматичный, Морозов жилище для своей семьи представлял себе комфортным и оснащённым всеми благами цивилизации.

Франц Шехтель блестяще справился с задачей. Легко играя элементами средневековой архитектуры вроде контрфорсов, зубцов, колонок и башен, украсив фасады химерами и каменными масками, он создал изящный образ готического замка. Но за башнеподобными объёмами и стрельчатыми окнами морозовского «палаццо» вместо гулких залов со сквозняками и фамильными привидениями архитектор расположил помещения, необходимые для жизни богатой, но обычной семьи: столовую и несколько гостиных, кабинет хозяина и будуар хозяйки, спальню и детскую, комнаты гувернеров, гимнастический зал и бильярдную. Комнаты управляющего и прислуги, а также множество подсобных помещений (электростанция, котельная, прачечная, гладильная, погреба, ледник, конюшни) размещались в отдельном флигеле, соединённым с главным домом подземным переходом.

Казалось бы, совместить уют современного дома с романтической, слегка таинственной атмосферой замка - невозможно. Однако архитектор и заказчик очень удачно выбрали стиль. Неоготика в каком-то смысле подобна маскараду, увлекательной игре в давно минувшую эпоху. Чтобы маскарад по-настоящему удался, недостаточно маски и костюма, нужно ещё и вести себя в манере выбранного персонажа. Поэтому интерьеры дома - по крайней мере, парадной его части - Шехтель тоже стилизовал под готику, чем многократно усилил впечатление, которое дом производил на каждого, кому доводилось в него попасть.

За мощным порталом с тремя стрельчатыми арками перед гостем открывалась дубовая дверь, приглашая в холл, облицованный резными деревянными панелями. Над головой сияла цветными стёклами люстра ручной работы, а за широким проёмом лестницы виднелся аванзал. Золотые эмблемы на голубом фоне стен чем-то напоминали геральдические лилии кованой ограды, но чтобы разглядеть их поближе, требовалось подняться по лестнице, перила которой оплетали змеи и охраняли чудовища.

Фото из книги «Архитектурное наследие Фёдора Шехтеля в Москве»

Эпоха модерна ещё не наступила, но Шехтель интуитивно двигался в этом направлении. Стремясь создать цельное художественное пространство, он стирал грань между архитектурой, скульптурой и живописью. Полноправным его соавтором стал Михаил Врубель, создавший три панно для малой гостиной и украсивший аванзал скульптурой и прекрасным витражом.
Врубель тогда пребывал в расцвете своего таланта, но отнюдь не в зените славы. Однако его фамилия наверняка была известна Шехтелю ещё со времён учёбы в Саратовской мужской гимназии, где будущий зодчий слышал от учителя чистописания и рисования, «милейшего, добрейшего старичка Андрея Сергеевича Година», о безумно талантливом Мише Врубеле, учившемся там пятью годами ранее. Очевидно, где-то в Москве пути однокашников пересеклись и, увидав работы художника, архитектор понял, что именно Врубель с его сумрачным даром сумеет внести в оформление готического дворца единственно верную романтическую ноту.

Парадная лестница. Фото В. М. Рудченко

Украшающая подножие светильника в лестничном холле скульптурная группа «Роберт и монахини» поражает причудливостью ракурсов, странностью текучих форм. Она подобна застывшему сну, предрассветному мороку - когда уже понимаешь, что всё тебе лишь привиделось, но не можешь стряхнуть с себя наваждение. Опера Джакомо Мейербера «Роберт-Дьявол», навеявшая Врубелю этот замысел, полна мистических образов: там действует Князь Тьмы, принявший облик черного рыцаря Бертрама, и послушные его воле призраки монахинь.

Другим украшением дома стал витраж, выполненный по эскизу Врубеля в традиционной технике пайки - когда свинцовый переплет фиксирует плоскости цветного стекла, на которые живописец затем наносит дополнительные детали: лица, тени и блики, цветы и узоры. Рыцарь и здесь является главной фигурой, однако это совсем другой человек. Он не обуреваем духами Ада, но и к радостям Земли он равнодушен. Гирляндами цветов украшают его копьё обитательницы замка, но рыцарь погружён в свои думы. Романтик и мечтатель, как и художник, его изобразивший (недаром чертами лица он напоминает Врубеля), рыцарь странствует в поисках дамы сердца, а она - как и положено - где-то в дальних краях.

Мотивы готики в отделке дома преобладают, но есть залы в стиле ренессанса, рококо, ампира. Объединяет их авторский почерк Шехтеля, выполнившего эскизы для каждого из помещений, а также то, что все элементы отделки были заказаны лучшим мастерам того времени. Огромную люстру для столовой создали на фабрике Постниковых, камин из радомского песчаника - в мастерской Захарова, а лестницы и дубовые панели вестибюля и аванзала изготовили резчики знаменитой фабрики художественной мебели Павла Шмита, поставщика императорского двора.

Фото из книги «Архитектурное наследие Фёдора Шехтеля в Москве»

Здания, созданные Шехтелем, обычно рассчитаны на круговое восприятие. Особняк Морозовой со стороны Спиридоновки выглядит внушительно и строго; величия и пышности преисполнен западный фасад с химерами над порталом; обращённый к саду с фонтаном южный фасад создаёт настроение уюта и спокойствия, а каменная резьба и горельефы, украсившие террасу с восточной стороны дома, своей очаровательной неофициальностью способны вызвать улыбку.

Фото из книги «Архитектурное наследие Фёдора Шехтеля в Москве»

Может показаться, что особняк являет собой свободный полёт фантазии, но это не так. Всему в основу положен точный расчёт архитектора. Как утверждают специалисты, «вся пропорциональная система здания, вплоть до деталей мебели, определяется размерами длины, ширины и высоты аванзала». Живописность особняка и свобода его композиции на самом деле чётко продуманы. Даже врубелевский витраж установлен не в оконном проёме, а в специальной нише с подсветкой, то есть в любое время суток изображение должно выглядеть так, как задумано автором.
Этой работой Франц Шехтель сразу «сделал себе имя» как в профессиональных кругах, так и у заказчиков, отныне почитавших за честь сотрудничать с 39-летним мастером на его условиях. Одним из заказчиков вскоре станет миллионер Степан Рябушинский, присмотревший для своего дома участок на углу Спиридоновки и Малой Никитской.

А Зинаида Морозова, сделавшись хозяйкой самого красивого и оригинального дома в Москве, оказалась в центре всеобщего внимания. Впрочем, долгое время быть счастливым Судьба мало кому позволяет. Сначала между супругами разладились отношения, потом Савва не смог преодолеть душевный кризис и покончил с собой, и тогда Зинаиде стало невмоготу оставаться в этом доме.
Приобрести у вдовы особняк вознамерился Московский купеческий клуб, но сделка не состоялась. Вряд ли купечество остановила назначенная Зинаидой Григорьевной цена в 700 тысяч рублей - говорят, что в том же клубе один из его членов, Михаил Морозов, однажды проиграл за ночь миллион - скорее всего, планировка дома, идеально подходившая для частной резиденции, показалась не вполне пригодной для размещения клуба, а портить шедевр перестройками руководство клуба не сочло возможным.
В итоге дом приобрёл за 870 тысяч Михаил Рябушинский, пожелавший поселиться по соседству с братом. В отличие от Степана, которого из предметов искусства интересовали в основном иконы «старого письма», Михаил увлекался искусством современным, и не только живописью. Будучи страстным балетоманом, однажды он влюбился в танцовщицу из кордебалета. Впрочем, не совсем так: очаровательная и остроумная Татьяна Фоминична Примакова, дочь капельдинера Большого театра, к тому времени была уже супругой полковника Генерального штаба и светской дамой. Однако это не помешало влюблённым нарушить все приличия и зажить счастливо в этом доме, купленном Михаилом Павловичем у Зинаиды Григорьевны вместе со всей обстановкой.

Залы особняка украсились шедеврами импрессионистов, китайскими и японскими акварелями, а также картинами Васнецова, Серова, Репина, Врубеля, Малявина, Богаевского. По заказу нового хозяина дома в 1912 году Константин Богаевский для Большой гостиной создал три панно. Они назывались «Даль», «Солнце» и «Скала» и в каком-то смысле являлись продолжением цикла, выполненного Врубелем для Малой гостиной - «Утро», «Полдень» и «Вечер».
А хозяйка дома в 1916 году родила дочь. В честь матери девочку назвали Татьяной, и ей тоже предстояло стать балериной - но это случилось уже в Париже, куда Рябушинские были вынуждены уехать летом 1918 года.

Особняк опустел, но ненадолго. Советская власть открыла здесь детский дом для сирот Бухарской республики. Как ни странно, бывшие беспризорники не разнесли дом по кирпичику, - напротив, они к своему жилищу отнеслись настолько внимательно, что даже обнаружили комнатку, о существовании которой знали разве что в Париже.

Будучи весьма умным человеком, Михаил Павлович вывезти свою коллекцию из страны победившего пролетариата даже не надеялся - тут хоть бы самим успеть уехать по добру, по здорову - поэтому основную часть собрания передал на хранение Третьяковской галерее. Однако часть коллекции и некоторые фамильные ценности Рябушинский спрятал в подвале, а на крышку люка приказал поставить тяжёлый дубовый шкаф - очевидно, в надежде на скорое возвращение домой. Но прежние времена так и не вернулись, а новые обитатели особняка быстро в нём обжились и даже затеяли перестановку, и 26 мая 1924 года произошло неизбежное: передвинули шкаф, обнаружился люк… Вызванные воспитателями сотрудники ОГПУ извлекли из тайника несколько старинных манускриптов, мраморный бюст Виктора Гюго работы Огюста Родена, более 40 живописных работ Брюллова, Тропинина, Репина, Бакста, Врубеля, Серова, Кустодиева и 80 акварелей русских и европейских мастеров ХIХ - начала ХХ века…

Наркомату по иностранным делам здание было передано в 1929 году, и к тому времени в особняке от дореволюционной обстановки почти ничего не осталось. Но бывший детский дом превратить в дом приёмов оказалось не так уж трудно: из музейных запасников выписали мебель, стены покрасили, а потолки - если где-то осыпалась позолота - просто побелили. Да и странно было бы в период индустриализации и коллективизации затевать научную реставрацию в национализированном особняке, олицетворении «пошлой буржуазной роскоши», тем более что гораздо более важные задачи приходилось решать советским дипломатам и в предвоенные годы, и во время второй мировой, и в период «холодной» войны…

Но время неизменно расставляет всё по своим местам, и шехтелевский шедевр всё же дождался своего часа, когда министр иностранных дел СССР Андрей Андреевич Громыко распорядился привести Дом приёмов МИД в такое состояние, чтобы он ни в чём не уступал ни одному из дворцов, используемых западными странами для встреч на высшем уровне.

Фото В. М. Рудченко

По проекту, разработанному лучшими специалистами страны на основании собственноручных чертежей и эскизов Шехтеля и множества других документов, реставраторы вернули особняку первозданную красоту. Более десяти лет потребовалось на выполнение этой кропотливой работы - и пока она шла, назначенный директором Дома приёмов Евгений Константинович Байков регулярно обходил комиссионные магазины в поисках антикварной мебели и произведений живописи, достойных украсить собой этот чудесный дом.

Большая гостиная после реставрации. Фото В. М. Рудченко

В 1990 году, по окончании реставрации, гордые своим успехом сотрудники МИДа подготовили и выпустили альбом, отсняв для него множество цветных слайдов. Никто и вообразить не мог, как скоро эти слайды пригодятся, и по какому печальному случаю!
Поздно вечером 4 августа 1995 года в доме случился пожар. По странной иронии судьбы очаг возгорания оказался там же, где Франц Шехтель расположил центр своей композиции - в аванзале. Просушившееся за 100 лет дерево облицовки полыхало так, что погасить пламя пожарным удалось только через два с половиной часа.
Когда стало возможным войти внутрь, у сотрудников Дома приёмов комок в горле стоял не от копоти, а от невыносимого зрелища: лопнувшие оконные стёкла, оплавленные перила лестницы, осколки витража, застывшие в свинцовой луже… Даже немецкая бомба, во время войны упавшая недалеко от дома, пощадила его - тогда лишь обвалился потолок в Белом зале. Сейчас всё обстояло гораздо хуже.
Вестибюль, аванзал и холл с парадной лестницей выгорели практически полностью - обугленные остатки паркета рабочие сгребали совковыми лопатами, - а из соседних залов в не залитые водой помещения сотрудники Дома приёмов бережно переносили подмокшие книги, пропахшие гарью ковры, потемневшую бронзу и уцелевший фарфор.

Вестибюль особняка Морозовой после пожара. Фото В. М. Рудченко

Однако в Музее архитектуры по-прежнему хранился полный комплект выполненных Шехтелем чертежей, а ещё остались слайды и другие материалы по реставрации, и к тому же стали дружно предлагать свою помощь лучшие реставраторы из разных стран, узнавшие о случившемся от аккредитованных в Москве дипломатов. И хотя от пожара пострадало 70 % внутренней отделки особняка, руководство МИДа сочло для себя делом чести всё утраченное восстановить, причём в кратчайшие сроки.
Ещё не зная о принятом решении, приехал на Спиридоновку директор института «Спецпроектреставрация» Юрий Петрович Калиниченко - он из выпуска новостей узнал о пожаре в особняке, над восстановлением которого работал более 10 лет. Реставратора на режимный объект пропустили беспрепятственно, словно врача на место катастрофы, и уже вскоре он вместе с вызванными на подмогу сотрудниками перебирал вручную груды мокрых чёрных головешек, вылавливая кусочки, не утратившие своей формы: теперь буквально всё, что можно было замерить и скопировать, приобретало особую ценность.

Требовалось, чтобы в Доме приёмов «всё стало так, как было», чтобы никто из бывавших здесь тысяч зарубежных дипломатов и государственных деятелей, посетив этот дом в будущем, не заметил бы никаких потерь. На ремонт и реставрацию Министерство иностранных дел давало ровно год, и ни днём больше. В ГлавУпДК (Управлении по обслуживанию дипломатического корпуса, в чьём ведении находилась все вопросы, связанные с содержанием недвижимости) для решения поставленной задачи создали специальный штаб. Пока в выгоревших помещениях восстанавливали перекрытия и заменяли инженерные коммуникации, руководство штаба на основе тендера определило список фирм и организаций, способных из пепла возродить шедевр, и вместе с реставраторами составило по каждому залу программу и график работ. Тут требовалось продумать и согласовать всё очень тщательно, ведь реставрация - одновременно и искусство, и множество технологий, из которых некоторые между собой несовместимы: к примеру, невозможно наносить позолоту на потолок, когда в соседнем зале шлифуют паркет - золото не терпит пыли.

Основную часть работ выполняли российские мастера. Врубелевские панно, пострадавшие от температуры и копоти, реставрировали специалисты из Третьяковской галереи под руководством заслуженного деятеля искусств России А. П. Ковалева. Почти полностью обуглившиеся полотна Богаевского воссоздал художник-реставратор высшей квалификации А. С. Кузнецов со своими помощниками. Рояль «Бехштейн» восстановили мастера из клавишной мастерской Московской консерватории.

Часть работ досталась зарубежным специалистам. Например, витраж «Рыцарь» изготовила старейшая английская фирма «Goddard & Gibbs» по эскизу, выполненному в натуральную величину доцентом Строгановского института Мухитдином Разановым. Реставраторам польской компании «PKZ» предстояло восстанавливать бронзу, а также дубовую облицовку вестибюля и аванзала, парадную лестницу. Они отбыли к себе в Варшаву, произведя точные замеры выгоревших помещений и получив копии шехтелевских чертежей и прочих материалов, и вскоре вернулись для согласования рабочих чертежей для станков с ЧПУ - переплетённая в массивные альбомы документация весила, согласно таможенным документам, более 60 килограммов. Проект утвердили, но с оговоркой: станки можете использовать любые, однако финишная доводка - только вручную, как делалось в XIX веке.

Мебель заказывалась в Италии, Венгрии, Индии. Отделочные материалы поступали из Германии, Китая, Австрии, Финляндии.
Соблюдение всех графиков штаб контролировал постоянно. Если возникали сложности, с которыми справиться реставраторам было не по силам, подключались к решению сами. Допустим, многие материалы в 1995 году достать было трудно, а сусальное золото - практически невозможно; при этом для одного лишь потолка «зала Богаевского» требовалось более 3 килограммов. Мастера уже приуныли, задумавшись о штрафных санкциях, но тут из штаба звонят: «Мы договорились в Гохране, езжайте получать».
Впрочем, в иных ситуациях, когда сроки оказывались под угрозой, дипломаты лишь кивали сочувственно, а в глазах отчётливо читалось: «pacta sunt servanda, договоры должны соблюдаться».
И к намеченному дню всё было готово. Первыми, кто увидел завершённую работу, был не министр и его замы, а рядовые сотрудники Дома приёмов - те самые люди, что годом раньше помогали пожарным выносить из горящего особняка мебель, картины и другие предметы убранства. Одна из женщин, за 12 месяцев ни разу не нашедшая в себе сил войти на выгоревшую половину здания, в этот день пришла вместе с коллегами. Боясь поверить своим глазам, она ходила по залам молча, и только через несколько минут смогла выговорить сквозь слёзы: «Надо же… Как будто ничего и не было…»

Аванзал после реставрации. Фото В. М. Рудченко

МИД рассчитался со своими подрядчиками в срок и полностью, и сделал ещё кое-что, договорами не предусмотренное: для исполнителей работ организовали банкет, подобный приёму на высшем уровне. В тех самых залах, которым художники, резчики, позолотчики и другие специалисты по реставрации вернули прежний блеск, были накрыты столы, чтобы угостить виновников торжества кушаньями, подаваемыми обычно главам зарубежных делегаций.

Автор благодарит руководство института «Спецпроектреставрация» за возможность использования фотографий, сделанных Виталием Михайловичем Рудченко для представления авторского коллектива реставраторов на Государственную премию Российской Федерации.

Построенная богатым промышленником и меценатом Саввой Морозовым для своей жены Зинаиды. Сам по себе Савва Морозов был довольно аскетичен, но она вела светский образ жизни: принято считать, что к строительству подобного дворца его подтолкнули именно устремления Зинаиды, на которую впоследствии и был записан дом. Наряду с , который приходился Савве Морозову двоюродным племянником, особняк Зинаиды Морозовой считается одной из наиболее необычных городских усадеб Москвы.

Дом был построен в 1893-1898 годах по проекту архитектора Фёдора Шехтеля; проект эклектичен и стилизован в духе английской неоготики. При разработке проекта архитектор представил Морозову 3 варианта дома: в стиле французского ренессанса, английской неоготики и рококо; Морозов, будучи в определённой степени англоманом, отучившийся в Кембридже и изучавший текстильное дело в Манчестере, нашёл проект в стиле английской неоготики наиболее привлекательным.

Особняк построен с отступом от красной линии и имеет асимметричную композицию, угловая часть здания стилизована под средневековую башню. Главный вход расположен в правой части здания: входная группа выполнена в виде выступающего крыльца с тремя арками-порталами. Украшением фасадов стали горельефы, изображающие едко ухмыляющиеся, словно подглядывающие, человеческие лица и мифических существ, цветочный орнамент и различные декоративные элементы. Для скульптурного оформления особняка использованы фигуры химер. Помимо готического стиля, в особняке Морозовой прослеживаются мотивы мавританской архитектуры и модерна.

Для оформления интерьеров Шехтель, выполнивший около 600 чертежей и наброски внутреннего убранства, пригласил художника Михаила Врубеля. Врубель создал для особняка панно "Утро", "Полдень", "Вечер", витраж "Встреча рыцаря-победителя", скульптурную группу "Роберт и монахини" по мотивам оперы Джакомо Мейербера, а также ряд элементов декора. В основном интерьеры особняка оформлены в стиле рыцарского средневековья, но некоторые залы выполнены в стиле ренессанса, ампира и рококо. Украшением столовой стал роскошный большой камин с фигурами рыцарей и деревянный потолок.

К сожалению, в 1905 году Савва Морозов совершил самоубийство (возможно, был убит), и Зинаида Григорьевна продала особняк предпринимателю Михаилу Рябушинскому.

Рябушинский разместил в доме свою коллекцию живописи: полотна импрессионистов, китайские и японские акварели, а также картины Виктора Васнецова, Валентина Серова, Ильи Репина, Константина Богаевского и других известных мастеров. По заказу нового хозяина Константин Богаевский создал для гостиной три панно: "Даль", "Солнце" и "Скала", которые в каком-то смысле продолжили цикл Врубеля "Утро", "Полдень" и "Вечер".

В советские годы в здании сначала располагался приют для детей Бухарской республики, затем оно было передано Наркомату иностранных дел. За годы использования многие интерьеры были утрачены, а стены покрыты слоями штукатурки; в начале 1980-х здание стали реставрировать и восстанавливать, и к 1990 году дом был восстановлен. К сожалению, в 1995 году особняк сильно пострадал в пожаре, и его пришлось восстанавливать ещё раз.

На сегодняшний день в особняке находится Дом приёмов Министерства иностранных дел РФ.

Дом Маргариты

Считается, что особняк Зинаиды Морозовой на Спиридоновке послужил прообразом дома Маргариты из романа Михаила Булгакова "Мастер и Маргарита".

Насколько это достоверно - судить сложно, но исследователи и булгаковеды полагают, что здание больше прочих "претендентов" похоже на описанное в романе за исключением одного момента: дом Маргариты, где она жила со своим мужем-инженером, располагался "в одном из переулков близ Арбата", а Спиридоновка едва ли может быть так названа - как минимум, ввиду удалённости от Арбата.

Вероятнее всего, прообразами дома Маргариты стали несколько разных зданий, из которых "скомбинирован" итоговый образ, "размещённый" автором вблизи Арбата.

Особняк Зинаиды Морозовой находится на улице Спиридоновка, 17. Добраться до него можно пешком от станций метро "Баррикадная" и "Пушкинская" Таганско-Краснопресненской линии, а также станции "Маяковская" Замоскворецкой.

Недалеко от шумного Садового кольца, а если быть конкретным по улице Спиридоновке д. 17 стр. 1, в тихом центре находится удивительный по красоте особняк, который москвичи окрестили домом Морозова по фамилии его первого владельца-мецената. Кому-то дом номер 17 по Спиридоновке напоминает сказочный дворец, кто-то видит в нем образец неоготики, модного в конце 19 в. архитектурного направления. Считается, что именно этот особняк послужил прообразом дома Маргариты из великого романа Булгакова.

История строительства Особняка Морозова на Спиридоновке

В 1893 г. Савва Морозов задумал возвести в центре Москвы усадьбу, похожей на которую не было в то время не только в Москве, но и во всей России. Обычный дом не соответствовал размаху предпринимателя и мецената. Особняк был спроектирован Федором Шехтелем, молодым архитектором, который уже строил для Морозова дачу и знал о вкусах и предпочтениях фабриканта. Именно ему было доверено воплотить в проекте дома замысел хозяина, увлеченного английской средневековой романтикой. И архитектор не подвел. Он собственноручно выполнил несколько сотен чертежей особняка, пока не получил то, что было нужно: романтику модерна с налетом таинственной готики.

Творение Шехтеля стало своего рода экспериментом. Он отказался от принятого в то время симметричного расположения внутренних помещений, отдав дань живописному планированию. Интерьер особняка был оформлен Шехтелем при участии знаменитого живописца Врубеля.

Ходили слухи, что построить особняк Савву Морозова уговорила его жена Зинаида, мечтавшая о роскошном доме, который бы не мог сравниться ни с одной усадьбой столицы. Так это или нет, точно неизвестно. Но после завершения всех работ в 1898 г. здание стало достопримечательностью Москвы. Жители столицы окрестили его «палаццо» и приходили полюбоваться на стрельчатые арки, зубцы, контрфорсы, а также на фантастических существ, расположившихся по воле архитектора на башенках на фасаде здания.

Благодаря тому, что молодая супруга Морозова вела светский образ жизни, многие известные и богатые москвичи смогли посетить особняк и полюбоваться его необыкновенным внутренним убранством.

Великолепие интерьера поражало гостей ничуть не меньше, чем необычный внешний вид здания. Обилие грифонов, химер и других сказочных существ, фигуры рыцарей, резные своды, высокие потолки – все это создавало атмосферу средневекового замка.

После самоубийства мужа в 1905 г. его вдова продала особняк М.П. Рябушинскому. По слухам, женщина боялась оставаться в доме одна. Ей казалось, что она слышит по ночам шаги и кашель умершего мужа, а предметы в его кабинете будто бы стали перемещаться сами по себе.

После Октябрьской революции семья нового владельца переехала за границу, и особняк какое-то время пустовал. В 20-е годы здесь разместили интернат для детей-сирот, а в 30-е гг. передали здание Наркоминделу. В 1938 г. здесь был размещен Дом приемов Министерства иностранных дел, который находится в здании по сей день.

К сожалению, послереволюционный хаос отразился на состоянии здания. В 70-х гг. 20 в. бывший дом Морозова напоминал сарай, по выражению его директора Е.К. Байкова. Удивительной красоты роспись стен и потолков, резьба, позолота – все это было скрыто под толстым слоем побелки. Реставрационные работы были завершены лишь в 1987 г., и особняк приобрел прежний вид.

Однако на этом испытания для усадьбы не закончились. В августе 1995 г. в здании внезапно начался пожар, охвативший разом все комнаты. В результате уникальный интерьер был полностью разрушен. Но благодаря усилиям реставраторов практически из пепла было восстановлено убранство дома, в том числе, три панно кисти Багаевского, заказанные семьей Рябушинских. Также были воссозданы витражи и вся остальная обстановка. Для проведения реставрационных работ были использованы старинные чертежи Федора Шехтеля. Работы заняли более полугода.

Особняк Морозова на Спиридоновке в настоящее время

Сейчас бывший особняк Морозова, а ныне Дом приемов МИД, полностью восстановлен. На первом этаже с помощью стилистической имитации воссоздан интерьер, в котором жил знаменитый фабрикант. Правда, в соответствии с современными задачами здесь присутствует и офисная мебель для сотрудников, работающих в здании.

Но потрясающей красоты лестница с фигурными перилами, украшенная скульптурами Врубеля, необыкновенные витражи, камины, роспись и лепнина до сих пор удивляют и завораживают высоких гостей, посещающих дом приемов. Удивительно, что все старинные предметы, сохранившиеся в особняке, до сих пор выполняют свои функции. Любой камин при желании можно разжечь, а все часы показывают точное время.

Попасть в особняк на экскурсию не так уж и просто. Сюда допускаются организованные группы числом не более 10 человек, причем записаться необходимо за 1,5 месяца. Поэтому для большинства москвичей и гостей столицы особняк Морозова остается загадочным и прекрасным замком, будто сошедшим со страниц волшебных сказок.

Всегда не знаешь поначалу, что следует раскрывать в теме подобного объемного материала (как в этом примере, об особняке Саввы Морозова) в первую очередь и на чем делать акценты - рассказать о хозяине особняка, о том, кто финансировал проект, его жизни, судьбе, об архитекторе особняка или историях и легендах Старой Москвы, связанных с ним. От этого впоследствии и будет зависеть впечатления моего читателя и, именно с таким оттенком будут рассматриваться фотографии этого особняка. Сам герой нашего исследования не просто «один из», - он выделяется и отличается от множества особняков Старой Москвы своим масштабным готическим архитектурным образом, им владел один из богатейших предпринимателей дореволюционной России - Савва Морозов, а архитектором особняка выступил один из моих самых любимых зодчих - Федор Шехтель. Ну и, кроме того, и наконец, «особняк Зинаиды Морозовой» рассматривается как один из наиболее главных претендентов на роль готического особняка Маргариты из романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита». Напомню, что появившееся желание написать об особняке Маргариты всколыхнуло не только мои давние впечатления о бессмертном романе Мастера, но и неуемное стремление отразить образы претендентов на эту роль в визуальном фото ряде для образного их представления... Поразмышляв несколько дней и помучившись насчет этих самых акцентов, я решил просто начать писать об особняке Саввы Морозова, доверившись внутреннему чутью, творческому порыву и исходной документальной информации. Что из этого получилось - будет виднее читателю. Таким образом, я просто буду излагать тему, а вы будете просто читать!) На том мы и остановимся… перед тем как вы решите открыть кат…)

Как всегда, всё начинается и заканчивается там, где пребывает Любовь и исчезает вдруг (...или понемногу) без остатка!)

Савва Морозов - известнейший русский предприниматель, имевший звание мануфактур-советника, являлся потомственным почетным гражданином. Родившись в семье богатых промышленников-старообрядцев, будучи воспитан в строгости, он зачастую по отношению к себе бывал очень экономен. Биографы даже отмечают, что Савва Тимофеевич мог ходить в стоптанной обуви с заплатами, а из украшений в его кабинете был только бюст Ивана Грозного работы Антакольского…

В то же время по отношению к другим Савва Морозов мог быть очень щедрым. Так, его жена Зинаида Григорьевна, по имени которой и был назван этот особняк, а несколько лет спустя и любовница Мария Федоровна Андреева не знали ни в чем нужды, упивались роскошью и имели прямой доступ к капиталам Морозова для удовлетворения своих прихотей.
02.

Благотворительная деятельность считалась правилом для купцов и промышленников XIX в. Дед Морозова, бывший крепостной, не умевший читать, а также его отец, грамотный, но не имевший высшего образования, при этом очень умный и деятельный человек, вкладывали довольно большие средства в книгоиздание и меценатство. Будучи преемником своего успешного отца в деловой сфере, Савва повторил и превзошел его в деле накопления своего промышленного капитала.

Савва Тимофеевич Морозов зарекомендовал себя как филантроп. Он, в отличие от родителя, с большой заботой относился к рабочим своей мануфактуры, а те платили ему доверием. Он отменил наказания и штрафы, введенные отцом, обеспечил качественное медицинское обслуживание, первый из промышленников ввел пособия для беременных женщин, работавших на фабрике. Морозов жертвовал на строительство больниц, родильного приюта. Давал деньги на издание книг. Но в то же время не давал ни копейки на то, что считал лжеискусством. Огромную поддержку в период формирования, к примеру, он оказал МХАТу. В общей сложности на нужды театра он издержал около полумиллиона рублей - огромные по тем временам деньги.
03.

В личной жизни Морозов был человеком столь же страстным и руководствовался своим сердцем. Каким бы делом он ни занимался, - всегда вкладывал в него душу. Биографы упоминают о двух романах мануфактур-советника, первый из которых нашел продолжение в браке. Он влюбился в бывшую жену своего далекого родственника, Зинаиду Григорьевну (в девичестве Зимину) и, несмотря на неодобрение родителей и скандал, женился на ней. Была она из купеческого рода.
04.

Портрет Зинаиды Григорьевны Морозовой - первый год замужества. Париж. Свадебное путешествие. 1888 год.

По свидетельству современников, женщина очень умная, но своенравная, Зинаида Григорьевна любила роскошь и богатство. Савва ей ни в чем не отказывал и неоднократно получал замечания от окружения по поводу того, что у его супруги то шлейф длиннее, чем у царственных особ, то букет богаче...
05.

Зинаида Григорьевна Морозова (Зимина)

Салон госпожи Морозовой пользовался большой популярностью в столице, однако допускались туда лишь избранные. Супруг в подобных собраниях появлялся крайне редко. Именно для Зинаиды, из любви к ней, в 1893-1898 годах, Савва и предложил Шехтелю построить ему на Спиридоновке настоящий рыцарский замок - особняк “в готическом стиле” по образцу тех, что миллионер видел в Манчестере, где в юности учился текстильному делу. Шехтель взялся за дело с энтузиазмом - он сделал для проекта около шестисот чертежей. Его можно было понять - не всякому архитектору в тридцать четыре года попадается клиент, который поощряет самые безумные фантазии и не считает денег на их осуществление.
06.

Федор Шехтель
07.


Рисунок Шехтеля
08.


Фасад Дома С.Т. Морозова
09.


Дом С.Т. Морозова на Спиридоновке

В декоре особняка Шехтель получил разрешение заказчика на всё, что он сочтет необходимым. Здесь было все, что может только прийти в голову при словах “рыцарский замок”. Готические арки, башенки, резные деревянные панели, витраж, панно и скульптура работы Михаила Врубеля, мраморные полы, сделанные на заказ ткани со средневековыми орнаментами и старинные гобелены - эти роскошества будоражили воображение москвичей задолго до окончания стройки - о том, что еще “учудил” в своем новом доме Савва Морозов, сплетничал весь город. В Москве еще такого явления никто не видел - для Шехтеля эта постройка стала поворотным моментом в его творческой карьере.
10.

Интерьеры Дома С.Т. Морозова на Спиридоновке
11.


Скульптура Михаила Врубеля.
Фото В.М. Рудченко из книги В. Сутормина "По обе стороны Арбата или Три дома Маргариты"

Наконец в 1898 году чета Морозовых переехала в отстроенный особняк, и общество смогло воочию увидеть, как оно всё получилось. Карьера Шехтеля сложилась в одночасье - новые заказы посыпались один за другим, потому что помимо исключительной красоты декора дом отличался очень удобной планировкой - все помещения организованы вокруг своеобразного «ядра» - парадной лестницы. Шехтель расположил их, следуя логике жизненного цикла хозяев, а не привычному по старым усадьбам принципу симметрии. В конце XIX века это сочли смелым и удивительным новшеством.
12.


В проекте особняка Шехтель отошёл от распространённой в то время фронтально-фасадной композиции городских построек, поставив здание посреди участка с отступом от красной линии улицы. Архитектор придал одинаковую художественную выразительность не только главному, но и всем другим фасадам здания.
13.

При проектировании особняка архитектор впервые применил характерный для его последующего творчества приём намеренного укрупнения отдельных декоративных деталей и увеличению высоты помещений, чем достигалась монументальность постройки. Шехтель первым из архитекторов привлёк к оформлению интерьеров начинающего художника М.А. Врубеля, который оформил малую готическую гостиную особняка тремя панно «Утро», «Полдень» и «Вечер», выполнил скульптуру «Роберт и Бертрам» для парадной лестницы и сделал рисунок витража с изображением рыцаря на коне.
14.

Новаторские приёмы, применённые зодчим при проектировании особняка Морозовой, позволяют некоторым искусствоведам и исследователям архитектуры прямо называть эту постройку Шехтеля шедевром и одним из лучших образцов городских усадеб.
15.


16.


17.


18.


19.

Правда, жизнь Морозовых в новом особняке протекала не слишком счастливо. В конечном итоге страсть Саввы к жене стала угасать, но светские приличия соблюдались, в том числе и ради четверых детей. К тому же, Савва был человеком нервным, с тяжелым характером… В этом доме Морозов какое-то время укрывал скрывавшегося революционера Баумана, которого тогда искала московская полиция...
20.

В 1905 году Савва Морозов, в сопровождении жены и доктора Селивановского, выехал в Берлин, а затем в Канны. Здесь 13 (26) мая он был найден в гостиничном номере мёртвым, с простреленной грудью. Официальные власти Москвы проявили самое уважительное отношение к этому трагическому событию. А.А. Козлов, тогдашний генерал-губернатор, писал градоначальнику графу П.П. Шувалову: «Ввиду имеющихся у меня документов, прошу Ваше сиятельство распорядиться о выдаче удостоверения об отсутствии со стороны администрации препятствий преданию земле по христианскому обряду тела мануфактур-советника Саввы Тимофеевича Морозова». На похоронах Морозова Козлов, подойдя к Зинаиде Григорьевне, которую он хорошо знал и в доме которой бывал, выразил ей соболезнование и прямо сказал: «Не верю я в разговоры о самоубийстве, слишком значимым и уважаемым человеком был Савва Тимофеевич. Потеря для всех - огромная».

Историк Ю.Г. Фельштинский подозревает в убийстве Морозова Л.Б. Красина (соратника Ленина). Именно эта версия развита в многосерийном художественном фильме «Савва Морозов» (РФ, 2007), в котором роль Красина сыграл Дмитрий Нагиев. Некоторые источники считают причастной к убийству любовницы Саввы Морозова - Марию Федоровну Андрееву, как агента экспроприатора Красина... Между прочим, Савва, зная об отношениях его любимой Марии Андреевой с его другом Горьким, не бросил возлюбленную, когда она попала в больницу - ухаживал за ней только он... После смерти Саввы Андреева судилась со вдовой покойного о наследстве, та проиграла, и деньги через Красина (Андреева так и написала - «отдать деньги Л.Б. Красину») ушли к Ленину...
21.

Мария Андреева

Однако, по воспоминаниям Максима Горького, сам Савва Тимофеевич ещё задолго до своей смерти говорил ему, что в его смерти заинтересованы черносотенцы, которые неоднократно присылали ему письма с угрозами из-за его участия в революции. Горький также указывал: «После смерти Саввы Морозова среди рабочих его фабрики возникла легенда: Савва не помер, вместо него похоронили другого, а он „отказался от богатства и тайно ходит по фабрикам, поучая рабочих уму-разуму“»!

Похоронен Савва Морозов на старообрядческом Рогожском кладбище в Москве.
22.

Впоследствии вдова Саввы Морозова заявила, что не хочет жить в доме с “привидением”. Особняк был выставлен на продажу.
23.

В 1909 году Дом Саввы Морозова на Спиридоновке приобрел другой шехтелевский поклонник - Михаил Рябушинский. Дом был им куплен за 870 тысяч рублей вместе со всей обстановкой, который хотел жить рядом с братом, Степаном Рябушинским. Новый хозяин поселился тут вместе с женой, артисткой балета Большого театра Татьяной Фоминичной Примаковой.
24.


25.

Михаил Павлович Рябушинский

Рябушинский украсил дом шедеврами импрессионистов, китайскими и японскими акварелями, а также картинами Васнецова, Серова, Репина, Врубеля, Малявина, Богаевского. По его заказу в 1912 году Константин Богаевский для Большой гостиной создал три панно. Они назывались «Даль», «Солнце» и «Скала» и в каком-то смысле являлись продолжением цикла, выполненного Врубелем для Малой гостиной - «Утро», «Полдень» и «Вечер». Рябушинский прожил здесь недолго - в 1918 году уехал за границу, спасаясь от революции. При этом увез с собой всю обстановку, что возможно было увезти, вплоть до столового серебра. Перед отъездом хозяин часть картин отдал в Третьяковскую галерею, а часть, по некоторым сведениям, спрятал в подвале, закрыв люк тяжёлым неподъемным деревянным шкафом… А морозовский “замок” поступил в государственную собственность.
26.

Советские власти сначала открыли в доме приют для детей Бухарской республики. В газетных публикациях встречаются утверждения, что во время ремонтных работ в мае 1926 года нашли вышеуказанный люк и, в подвале, был обнаружен оставленный владельцем тайник, откуда извлекли «несколько старинных манускриптов, мраморный бюст Виктора Гюго работы Огюста Родена, более 40 живописных работ Брюллова, Тропинина, Репина, Бакста, Врубеля, Серова, Кустодиева и 80 акварелей русских и европейских мастеров XIX и начала XX веков...».

В 1929 году дом был передан Наркомату иностранных дел, к тому времени многое из обстановки уже исчезло, но новый дом приёмов обустроили выписанной из музейных запасников мебелью, а осыпавшуюся позолоту - заштукатурили. Во времена работы А. А. Громыко на посту министра иностранных дел им было дано распоряжение о восстановлении облика дома, чтобы он не уступал тем дворцам, в которых проводят приёмы западные страны.
27.

Была проведена масштабная реставрация, которая длилась около 10 лет. После её окончания в 1990 году сотрудниками МИДа был подготовлен и выпущен альбом со множеством фотографий. Позднее они очень пригодились для проведения работ по реставрации дома после большого пожара, произошедшего 4 августа 1995 года.

Здесь в 1996 году проходила встреча «Большой восьмёрки». Сейчас это дом приёмов МИД России, и особняк закрыт для посещений, но в последние годы здание участвует в проведении Дня исторического наследия Москвы и Дня музеев, и в эти дни возможно посещение.

Давайте подробней в деталях рассмотрим Дом Саввы Морозова на Спиридоновке...

То самое трехстворчатое окно, из которого могла улететь на бал Маргарита...
64.


65.


66.


67.


68.


69.


70.


71.

72.


73.


74.


75.


76.