Михаил Державин: «Не упускал случая разыграть друзей
более глубокое изучение жизни и творчества Г.Р.Державина;
развитие творческих и коммуникативных способностей;
формирование устойчивого интереса к литературе.
Оформление :
портреты Г.Р.Державина, Н.А.Львова, Екатерины Второй, Е.Р.Дашковой, А.С.Пушкина, Е.И.Пугачёва;
изображения Петербурга и Казани;
стенгазета "" Державин и Казань"".
Музыкальное сопровождение:
Шопен ""Фантазия-экспромт"";
Бетховен ""К Элизе"".
Оборудование: эпипроектор; аудиомагнитофон.
Действующие лица:
ведущий, историки, Державин Г.Р., Державина Ф.А., Державина Е.Я., Екатерина Вторая, Дашкова Е.Р., Пушкин А.С., вельможа, гость.
Река времён в своём стремленьи
Уносит все дела людей
И топит в пропасти забвенья
Народы, царства и царей.
Эти стихи Державин написал через три дня после того, как отметил свой семидесятитрёхлетний день рождения. Ещё через три дня его не стало.
Державин давно занял почётное место среди классиков. Но посмертная слава может быть не лишена и горького привкуса. Мы плохо знаем биографию ""старика Державина "" , многие равнодушно проходят мимо его поэзии. Между тем личность и творчество Державина несут в себе огромный эстетический и нравственный потенциал. 260 лет со дня рождения – достаточный повод поклониться памяти великого поэта и гражданина, заново прочитать его стихи и прозу.
/ Звучит музыка Шопена "" Фантазия – экспромт "", демонстрируется слайд с изображением Державина /.
Историк. "" Бывший статс-секретарь при императрице Екатерине Второй, сенатор и коммерц-коллегии президент, потом при императоре Павле член верховного совета и государственный казначей, а при императоре Александре министр юстиции, действительный тайный советник и разных орденов кавалер, Гавриил Романович Державин родился в Казани от благородных родителей, в 1743 году июля 3 числа "", – так начал Державин автобиографию, знаменитые ""Записки из известных всем происшествиев и подлинных дел, заключающие в себе жизнь Гаврилы Романовича Державина "". ""Благородные родители"" поэта были бедными дворянами. Убогих средств их не достало на то, чтобы нанять учителей сыновьям Гавриилу и Андрею. От ""церковников"" , то есть дьячков или пономарей, научился Державин читать и писать. В 19 лет, не успев окончить Казанскую гимназию, Державин стал солдатом Преображенского полка. Его влекли науки и искусства, он хорошо рисовал, ""марал"" стихи, которые никому не показывал. Зато шуточные ""прибаски"" об армейских буднях имели успех у однополчан. В 1762 году, когда на престол вступила Екатерина Вторая, он получает первый унтер-офицерский чин. Ещё через десять лет – офицерский чин. Так бы всё и шло: пирушки, полковая жизнь, медленное продвижение по службе. Если бы не события 1773 года.
Ведущий. Итак, зима 1773 года. Казань. Деревянный дом на Проломной улице. Пахнет сухими травами и чуточку воском от натёртого пола. А вот и хозяйка – Фёкла Андреевна Державина, два десятка лет живущая вдовой.
/На экране – изображение обстановки. На фоне этого изображения разыгрывается сценка/.
Стук в дверь.
Ф.А.Державина: Кого это бог послал? /увидела сына, обняла, заплакала/.
Ганюшка!Да как ты здесь оказался?
Г.Р.Державин: Я здесь по делам, принят на службу самим генералом Бибиковым.
Ф.А.Державина: Помог кто, слово замолвил?
Г.Р.Державин: Нет, матушка, сам напросился, как только узнал о воре Емельке.
Ф.А.Державина: Генерал Бибиков лет десять назад был здесь, когда холопы бунтовать вздумали. Не впервой ему бунтовщиков усмирять. Старайся и ты, может, награду получишь.
/На экране – изображения Е.И.Пугачёва, пугачёвского бунта/.
Историк. Крестьянская война, возглавленная Емельяном Ивановичем Пугачёвым, принесла Державину немало потрясений. Имение разгромлено, по службе обойдён. В 1776 году с помощью своего полкового начальника, светлейшего князя Григория Александровича Потёмкина, написал прошение Екатерине Второй.
Державин: ""Всемилостивейшая государыня! Ежели и самая жертва жизни ничто иное есть, как только долг государю и Отечеству, то никогда и не помышлял я, чтоб малейшие мои труды в прошедшее мятежное беспокойство заслуживали какое-либо себе уважение. …я странствовал год целый… был в опасностях… …никаких не сыщется на меня жалоб… Ежели я преступник, да не допустит вины моей или заслуги более долготерпение твоё без воздаяния"".
Историк. Вскоре Державин выходит в отставку в чине коллежского советника. В 33 года он принуждён был вступить на новое для него поприще. Получил маленькую должность в Сенате, возобновил старые и завёл новые связи. На одном из вечеров Гавриил Романович встречает Екатерину Яковлевну Бастидон. Это была любовь с первого взгляда. Вскоре, 18 апреля 1778 года, они женятся. Друзья Державина отмечали в молодой жене доброту, приветливость, ум, образованность. Гаврииле Романовичу было 35 лет, Екатерине Яковлевне – 18 лет. Несмотря на разницу в годах, брак был счастливым.
/Звучит музыка Шопена./
Е.Я.Державина:
Что начать во утешенье
Без возлюбленной моей?
Сердце! Бодрствуй в сокрушенье,
Я увижусь скоро с ней;
Мне любезная предстанет
В прежней нежности своей,
И внимать, как прежде, станет
Нежности она моей…
Жить с толь милою женою
Рай во всякой стороне;
Там веселия сердечны,
Сладки, нежны чувствы там;
Там блаженствы бесконечны,
Лишь приличные богам.
Историк. Во второй половине 70-х годов сложился кружок, в который, кроме Державина, входили поэты Дмитриев и Капнист, композиторы Бортнянский и Фомин, художники Боровиковский и Левицкий. Душой кружка был большой друг Державина - Николай Александрович Львов, архитектор, переводчик, художник, поэт и музыкант /демонстрируется портрет Львова Н.А./. Эстет Львов убедил Державина в значимости его художественного дарования, показал сильные и слабые стороны первых поэтических опытов, помог гармонизировать стих. 1779 год Державин считал началом своего ""особого пути в литературе"". В эти годы были созданы произведения ""Ключ"", ""К первому соседу"", ""На смерть князя Мещерского"". Три года спустя, в 1782 году, Державин написал оду ""Фелица"", которая принесла ему известность и сделала первым поэтом России.
Ведущий. Весна 1783 года. Покои императрицы. Екатерина Вторая читает оду ""Фелица"", которую принесла её давняя подруга Екатерина Романовна Дашкова, ставшая президентом академии. Женщина образованная и начитанная, княгиня Екатерина Романовна поняла и по достоинству оценила сатирическую направленность оды. Здесь же находится один из приближённых вельмож. /На экране - изображение комнаты императрицы/.
Екатерина Вторая: Вы послушайте, каковы стихи:
Слух идет о твоих поступках,
Что ты нимало не горда;
Любезна и в делах и в шутках,
Приятна в дружбе и тверда;
Что ты в напастях равнодушна,
Что отреклась и мудрой слыть.
Ещё же говорят несложно,
Что будто завсегда возможно
Тебе и правду говорить…
Вельможа: Помилуйте! Где это видано, чтобы какой-то неизвестный брался поучать саму государыню!
Е.Р.Дашкова: А мне стихи решительно нравятся. Особенно вот это место:
А я, проспавши до полудни,
Курю табак и кофе пью;
Преобращая в праздник будни,
Кружу в химерах мысль мою…
Екатерина Вторая: Ты, душечка, не очень жалуешь князя Потёмкина.
Е.Р.Дашкова: Вы правы, Ваше Величество, я его всегда недолюбливала. А портрет его, вылитый.
Е.Р.Дашкова: Некий Державин.
Екатерина Вторая: Мне стихи тоже понравились. Я даже прослезилась, когда прочитала:
Прошу великого пророка,
Да праха ног твоих коснусь,
Да слов твоих сладчайша тока
И лицезренья наслаждусь!
Небесные прошу я силы,
Да их простря сафирны крылы,
Невидимо тебя хранят
От всех болезней, зол и скуки;
Да дел твоих в потомстве звуки,
Как в небе звёзды, возблестят.
Историк: Судьба наконец улыбнулась Державину. Его карьера стремительно пошла в гору. Недавний солдат стал правителем Олонецкой, затем Тамбовской губерний, кабинет-секретарём императрицы. Державин, приближённый ко двору, увидел реальную Фелицу, которая совершенно не похожа на идеальный образ государыни, созданный им в оде ""Фелица"". Державин ищет утешение в доме, который славится гостеприимством и хлебосольством. Но семейное счастье было недолгим. Екатерине Яковлевне было всего 33 года, когда она умерла.
Державин:
Приди ко мне, Пленира,
В блистании луны,
В дыхании зефира,
Во мраке тишины.
Историк: Через полгода, в январе 1795 года, ""чтоб от скуки не уклониться в какой разврат"", Державин женится на Дарье Алексеевне Дьяковой. Вторая жена была прекрасной хозяйкой. В 1797 году Державины купили имение на реке Волхов, в Званке Новгородской губернии.
Ведущий. Званка, имение Державиных. В один из тёплых летних вечеров съехавшиеся к Державиным гости расположились на террасе, открытой в сторону Волхова и неоглядных просторов заречных лугов. Тихо катятся воды реки, стрекочут кузнечики. Так хорошо, так покойно, что долго длится молчание. / На экране - изображение природы/.
Один из гостей: Вы задумались, Гаврила Романович? Какие стихи звучат в вашей душе?
Державин: Ну, мой друг, стихотворение ещё не совсем сложилось. Последняя строка не даётся. Сейчас, сейчас, я её заменю.
Гости. Прочтите, Гаврила Романович, доставьте нам удовольствие.
Державин: Я прочитаю конец стихотворения:
О колыбель моих первоначальных дней!
Невинности моей и юности обитель!
Когда я освещусь опять твоей зарей
И твой по-прежнему всегдашний буду житель?
Когда наследственны стада я буду зреть,
Вас, дубы камские, от времени почтенны!
По Волге между сёл на парусах лететь
И гробы обнимать родителей священны?
Звучи, о арфа! Ты всё о Казани мне!
Звучи, как Павел в ней явился благодатен!
Мила нам добра весть о нашей стороне:
Отечества и дым нам сладок и приятен.
Историк. Как государственный деятель Державин относится к числу тех чиновников, которые служили не лицам, а России. На всех постах он оставался честным, болеющим за благо государства чиновником. Не случайно служебная карьера Державина – цепь непрерывных столкновений с начальством и царями. Он был, по собственному определению,""горяч и в правде чёрт"", дерзал "" говорить Екатерине, что она за всякую слезу и каплю крови народа ея пролитыя Всевышнему ответствовать должна; Павлу – что правда лишь над вселенной царь; Александру – чтоб был на троне человек"". Вполне естественно, что, отдавая должное честности и служебному опыту Державина, каждый из царей в конечном итоге удалял строптивого поэта-чиновника подальше с глаз своих / иногда даже с повышением /.Державин был уволен в отставку в 1803 году "" за слишком ревностную службу"". В отставке он пишет стихи, обращается к драматургии, работает над автобиографическими "" Записками "", ""Примечаниями на сочинения Державина"".
Ведущий. 8 января 1815 года Гавриил Романович присутствовал на экзаменах в Царскосельском лицее. Пушкин с большим воодушевлением вспоминает о присутствии старого вельможи на экзамене. / На экране – портрет юного Пушкина, репродукция с картины И.Репина "" А.С.Пушкин на акте в лицее 2 января 1815 года""/.
Пушкин А.С. : "" Державина видел я только однажды, но никогда того не забуду… Державин был очень стар… Экзамен наш его утомил… Он дремал до тех пор, пока не начался экзамен в русской словесности. Тут он оживился, глаза заблистали; он преобразился весь. Наконец вызвали меня. Я прочёл мои ""Воспоминания в Царском Селе"", стоя в двух шагах от Державина. Я не в силах описать состояние души моей: когда дошёл я до стиха, где упоминаю имя Державина, голос мой отроческий зазвенел, а сердце забилось с упоительным восторгом... Не помню, как я кончил своё чтение, не помню, куда убежал. Державин был в восхищении; он меня требовал, хотел меня обнять... Меня искали, но не нашли"".
Ведущий. Державин скончался 8 июля 1816 года в Новгородском имении Званка и был погребён в любимом им Хутынском монастыре.
О праотцев моих и родших прах священный!
Я не принёс на гроб вам злата и сребра
И не размножил ваш собою род почтенный;
Винюсь: я жил, сколь мог, для общего добра.
Г авриил Державин вошел в историю не только как писатель, он прошел путь от гвардии рядового до министра юстиции Российской империи. Был губернатором двух областей и личным помощником Екатерины II. Он написал первый неофициальный гимн России, участвовал в одном из первых литературных кружков XVIII века, а потом создал свой - «Беседу любителей русского слова».
Гавриил Державин родился в 1743 году под Казанью. Отец его рано погиб, и матери было трудно дать сыновьям хорошее образование. Семья часто переезжала. Сначала Державин учился в оренбургской школе, потом - в казанской гимназии. Здесь он познакомился с поэзией Михаила Ломоносова , Александра Сумарокова, Василия Тредиаковского и сам попробовал сочинять стихи. Владислав Ходасевич писал о его первых произведениях: «Выходило коряво и неуклюже; ни стих, ни слог не давались, а показать было некому, спросить совета и руководства - не у кого» .
С 1762 года Гавриил Державин служил рядовым гвардейцем в Преображенском полку. Это время поэт вспоминал как самый безрадостный период своей жизни. Он нес тяжелую солдатскую службу, а в редкие свободные минуты писал стихи. В части Державин пристрастился к картам, он писал в автобиографии: «Научился заговорам и всяким игрецким мошенничествам. Но, благодарение Богу, что совесть или, лучше сказать, молитвы матери никогда до того не допускали, чтоб предался в наглое воровство или в коварное предательство» . Из-за пагубного увлечения Державина однажды чуть не разжаловали в солдаты: он настолько увлекся игрой, что вовремя не вернулся из увольнения.
Иван Смирновский. Портрет Гавриила Романовича Державина. 1790
Решив покончить с разгульной жизнью, Державин переехал в Петербург. В это время в России свирепствовала чума, и на карантинной заставе - при въезде в столицу - поэта заставили сжечь все его бумаги: «Все, что во всю молодость свою чрез 20 почти лет намарал, как то: переводы с немецкого языка и свои собственные сочинения в прозе и стихах. Хороши ли они или дурны были, того теперь сказать не можно; но из близких его приятелей кто читал… весьма хвалили» . Многие из утраченных стихов Гавриил Державин потом воспроизвел по памяти.
В годы Крестьянской войны (1773–1775) Гавриил Державин служил на Волге, работал в комиссии по расследованию дел сообщников Емельяна Пугачева. Он написал «увещание к калмыкам», в котором призывал их раскаяться и не поддерживать крестьянские волнения. Главнокомандующий войсками Александр Бибиков отправил это послание вместе с рапортом Екатерине II. Материальное положение Державина было тяжелым, и вскоре он написал императрице письмо с перечислением своих заслуг. Поэта назначили коллежским советником и пожаловали ему 300 душ. А спустя четыре года вышла книга с одами Державина.
Вскоре Гавриил Державин женился на Екатерине Бастидон - дочери бывшего камердинера Петра III и кормилицы Павла I. Державин звал жену Пленирой - от слова «пленять» - и посвящал ей множество стихотворений. Именно в эти годы он обрел свой собственный литературный стиль. Он писал философскую лирику - оды «На смерть князя Мещерского» (1799), «Бог» (1784), стихотворение «Осень во время осады Очакова» (1788).
«Фелица» и первый гимн России
Державин публиковался, однако в литературных кругах он был не слишком известен. Все изменилось в 1783 году, когда поэт написал оду «Фелица» с посвящением Екатерине II. Название поэт взял из педагогического сочинения императрицы - «Сказки о царевиче Хлоре». В его стихотворении «царевна киргиз-кайсацкия орды» превратилась в идеал просвещенной правительницы, матери народа. За оду Державин был награжден усыпанной бриллиантами золотой табакеркой, в которой лежало 500 червонцев. А после громкого поэтического выступления поэту стали жаловать высокие должности. Однако принципиальный характер мешал Державину ладить с чиновниками, и его часто переводили с места на место.
«Чуть только коснется до его слуха какая несправедливость и оказанное кому притеснение или, напротив, какой-нибудь подвиг человеколюбия и доброе дело - тотчас колпак набекрень, оживится, глаза засверкают, и поэт превращается в оратора, поборника правды».
Степан Жихарев
Сальватор Тончи. Портрет Гавриила Романовича Державина. 1801
В 1784 году его назначили олонецким губернатором в Петрозаводске, а в 1785 году перевели в Тамбов. Эта область тогда была одной из самых отсталых в стране. Державин построил в Тамбове училище, больницу, приют, открыл городской театр и первую в городе типографию.
Спустя шесть лет поэт перешел на службу лично к императрице: стал ее кабинет-секретарем. Но поскольку честный Державин докладывал больше «все роду неприятного, т. е. прошения на неправосудие, награды за заслуги и милости по бедности» , Екатерина II старалась обращаться к своему помощнику как можно реже, а вскоре его вовсе перевели на службу в Сенат .
В 1791 году Державин создал первый гимн России, хоть и неофициальный. Шла война с Турцией, русские войска под предводительством Александра Суворова взяли крепость Измаил. Вдохновленный этой победой, Державин написал стихотворение «Гром победы, раздавайся!». Стихотворение положил на музыку композитор Осип Козловский. Только через 15 лет «Гром победы» сменился официальным гимном «Боже, Царя храни!».
После смерти первой жены поэт женился во второй раз - на Дарье Дьяковой. Детей у Державина не было ни в одном браке. Cупруги взяли на попечение детей погибшего друга семьи - Петра Лазарева. Один из его сыновей, Михаил Лазарев, стал адмиралом, открывателем Антарктиды, губернатором Севастополя. Также в семье воспитывались племянницы Дарьи Дьяковой.
При Павле I Державин служил в Верховном совете, был президентом Коммерц-коллегии и государственным казначеем. При императоре Александре I - министром юстиции Российской империи. Все это время поэт продолжал писать. Он создал оды «Бог», «Вельможа», «Водопад». В 1803 году Гавриил Державин окончательно ушел с государственной службы.
Не умел я притворяться,
На святого походить,
Важным саном надуваться,
И философа брать вид……Падал я, вставал в мой век.
Брось, мудрец! на гроб мой камень,
Если ты не человек.Гавриил Державин
«Беседа любителей русского слова»
После отставки Гавриил Державин полностью посвятил себя литературе. Он писал трагедии, комедии и оперы для театра, создавал поэтические переводы Расина. Также поэт сочинял басни («Жмурки», «Выбор министра»), работал над трактатом «Рассуждение о лирической поэзии или об оде». «Заметки», как называл их автор, содержали теорию стихосложения и примеры - поэзию разных периодов, начиная с древнегреческой. В 1812 году поэт написал сказку «Царь-девица».
Гавриил Державин организовал литературный кружок «Беседа любителей русского слова». В него вошли писатели Дмитрий Хвостов, Александр Шишков, Александр Шаховской, Иван Дмитриев.
«Голова его была хранилищем запаса сравнений, уподоблений, сентенций и картин для будущих его поэтических произведений. Говорил отрывисто и не красно. Но тот же самый человек говорил долго, резко и с жаром, когда пересказывал о каком-либо споре по важному делу в Сенате или о дворских интригах, и просиживал до полуночи за бумагой, когда писал голос, заключение или проект какого-нибудь государственного постановления».
Иван Дмитриев
«Беседчики» придерживались консервативных взглядов на литературное творчество, выступали против реформ русского языка - их отстаивали сторонники Николая Карамзина . «Карамзинисты» были главными оппонентами «Беседы», позже они сформировали общество «Арзамас».
Последним произведением Гавриила Державина стало неоконченное стихотворение «Река времен в своем стремленьи…». В 1816 году поэт скончался в своем новгородском имении Званка.
Державин, оправданный сенатом, отличаемый вниманием самых влиятельных вельмож и озаренный блеском литературной славы как первый русский поэт своего времени, не мог не внушать особенного уважения тогдашним молодым писателям. Вскоре после его переселения в Петербург с ним сблизились двое литераторов, только что начинавших поприще, на котором вскоре и они должны были приобрести громкую известность. Мы видели, что Дмитриев уже в «Читалагайских одах» и первых стихотворениях Державина, появившихся без подписи в «С.-Петербургском вестнике», узнал ex ungoie leonem и с тех пор высоко ценил талантливого лирика. В своих записках он сам рассказывает нам ход своего знакомства с Державиным. «Кроме «Фелицы», - говорит он, - долго я не знал об имени «штора упомянутых стихотворений. Хотя сам писал и худо, но по какому-то чутью находил в них более силы, живописи, более, так сказать, свежести, самобытности, нежели в стихах известных мне современных наших поэтов. К удивлению, должно заметить, что ни в обществе, ни даже в журналах того времени не говорено было ничего об этих прекрасных стихотворениях. Малое только число словесников - друзей Державина - чувствовали всю их цену. Известность его началась не прежде, как после первой оды к Фелице. Наконец я узнал об имени прельстившего меня поэта; узнал и самого его лично, но только глядывал на него издали во дворце с чувством удовольствия и глубокого уважения. Вскоре потом посчастливилось мне вступить с ним и в знакомство». Затем Дмитриев объясняет и повод к этому знакомству, и хотя в точности не определяет времени рассказываемых им обстоятельств, но из его слов можно заключить, что это было в первые месяцы 1790 года. Во вторую шведскую кампанию (следовательно, летом 1789) Дмитриев ездил на границу Финляндии, т. е. в окрестности Фридрисхгама или Нейшлота, для свидания со старшим братом своим, Александром Ивановичем, который служил в армейской пехоте. «В продолжение дороги, - говорит он, - я вел поденную записку; описывая в ней, между прочим, красивое местоположение, употребил я обращение в стихах к Державину и назвал его единственным у нас живописцем природы. По возвращении моем знакомец мой, Павел Юрьевич Львов, переписал эти стихи для себя и показал их поэту. Он захотел узнать меня, несколько раз говорил о том Львову, но я совестился представиться знаменитому певцу в лице мелкого и еще никем не признанного стихотворца, долго не мог решиться и все откладывал. Наконец, одним утром знакомец мой прислал собственноручную к нему записку Державина. Он еще напоминал Львову о желании его сойтись со мною. Эта записка победила мою застенчивость. Итак, в сопровождении Львова отправился я к поэту, с которым желал и робел познакомиться. Мы застали хозяина и хозяйку в авторском кабинете: в колпаке и в атласном голубом халате, он что-то писал на высоком налое; а она, в утреннем белом платье, сидела в креслах посреди комнаты, и парикмахер завивал ей волосы. Добросердечный вид и приветливость обоих с первых слов ободрили меня. Поговорив несколько минут о словесности, о войне и пр., я хотел, соблюдая приличие, откланяться, но оба они стали унимать меня к обеду. После кофия я опять поднялся, и еще упрошен был до чая. Таким образом, с первого посещения я просидел у них весь день, а чрез две недели уже сделался коротким знакомцем в доме. И с того времени редко проходил день, чтоб я не виделся с этой любезной и незабвенной четой».
Державину было в то время 47 лет, а Дмитриеву только 29, и последний всегда сознавал важность этого знакомства для своего литературного развития. «Со входом в дом Державина, - говорит он, - как будто мне открылся путь и к Парнасу. Дотоле будучи знаком только с двумя стихотворцами, Е.И. Костровым и Д.И. Хвостовым, я увидел в обществе Державина вдруг несколько поэтов и прозаистов: Ип. Ф. Богдановича, И.С. Захарова, Н. А. и Ф.П. Львовых, А.Н. Оленина». В его же доме Дмитриев встретился и с Фонвизиным, в первый и последний раз, за несколько часов до его смерти. Львовы, Оленин и Вельяминов, по словам Дмитриева, составляли почти ежедневное общество Державина. «У него же, - продолжает Дмитриев, - познакомился я с В.В. Капнистом. Он по нескольку месяцев проживал в Петербурге, приезжая из Малороссии, и веселым остроумием, вопреки меланхолическому тону стихов своих, оживлял нашу беседу. Но я еще более находил удовольствия быть одному с хозяином и хозяйкою». Затем Дмитриев с большою любовью передает черты из жизни обоих супругов (мы в предыдущих рассказах уже воспользовались некоторыми из его воспоминаний) и в заключение восклицает: «Почитатели Державина! я не в силах был говорить вам об его гении: по крайней мере в двух или трех чертах показал его сердце».
Во всю жизнь, несмотря на случавшиеся между ними позднее недоразумения, Дмитриев не переставал питать к нашему лирику глубокое уважение. Так, получив известие о смерти Державина, он писал к А.И. Тургеневу: «Он был гений, благонамеренный гражданин и некогда любил меня». В конце своих записок Дмитриев, вспоминая последнюю встречу с ним, говорит: «Я всегда был искренним почитателем высокого поэтического таланта и душевных качеств его. Уверен, что и он любил меня, особенно в первые годы нашего знакомства. В продолжение же моего министерства (1810-1814), хотя он по временам и досадовал на меня; может быть, считал даже и непризнательным, ибо я не всегда мог исполнять его требования об определении к месту или по тяжебным делам тех или других; но это нимало не ослабляло нашего внимания друг к другу». Рассказывают, что когда Дмитриев был министром юстиции, то Державин просил его за кого-то. Ходатайства этого, по закону, невозможно было удовлетворить. По окончании дела Дмитриев стал объяснять Державину, почему оно решено так, а не иначе, а тот, вспылив, отвечал только: «Ну что говорить, Иван Иванович! покривил душой, покривил душой!» Произошла размолвка, и друзья несколько времени не видались, но вскоре все было забыто. Отношения между обоими писателями были самые короткие. По праву старшинства, Державин некогда говорил своему собрату «ты» и иногда в шутку называл его «косой заяц». Известно, как часто Державин, доверяя вкусу его, поправлял свои стихи по указаниям Дмитриева, который поэтому и говорит, что Гаврила Романович «снисходительно выслушивал советы и замечания и охотно принимался за переделку стиха». Также известно, что в правильности языка и внешней отделке поэтического выражения молодые друзья Державина далеко превосходили его.
Нельзя, однако, умолчать, что Дмитриев в своих отзывах о Державине является гораздо в лучшем свете, нежели последний, который в записках своих вообще равнодушно упоминает о Дмитриеве и однажды, как будет видно ниже, позволяет себе даже неблагоприятный отзыв о деятельности его как министра, именно обвиняет его в небрежном отношении к консультациям. Надо вспомнить, что записки Державина писались именно в то время, когда Дмитриев был министром.
Когда Карамзин, возвращаясь из своего заграничного путешествия, три недели оставался в Петербурге (в сентябре 1790 года), то Дмитриев ввел и его в дом Державина. Поэт пригласил приезжего писателя к обеду. За столом Карамзин сидел возле любезной и прекрасной хозяйки. Между прочим речь зашла о французской революции; Карамзин, недавно бывший свидетелем некоторых явлений ее, отзывался о ней довольно снисходительно. Во время этого разговора Катерина Яковлевна несколько раз толкала ногою своего соседа, который, однако, никак не мог догадаться, что бы это значило. После обеда, отведя его в сторону, она ему объяснила, что хотела предостеречь его, так как тут же сидел П.И. Новосильцев, петербургский вице-губернатор (некогда сослуживец Державина): жена его, рожденная Торсукова, была племянницей М.С. Перекусихиной, и неосторожные речи молодого путешественника могли в тот же день дойти до сведения императрицы.
Карамзин, в это время приближавшийся к 25-тилетнему возрасту, ехал в Москву с обширными планами будущей деятельности на пользу молодой русской литературы. Для него это новое знакомство было чрезвычайно кстати. Возвратясь к себе, он предпринял издание «Московского журнала» и в объявлении, напечатанном в «Московских ведомостях» 6-го ноября 1790 года, между прочим так выразился: «Первый наш поэт - нужно ли именовать его? - обещал украшать листы мои плодами вдохновенной своей Музы. Кто не узнает певца мудрой Фелицы? Я получил от него некоторые новые песни». Через несколько дней, 12-го ноября, Карамзин писал к Державину: «В бытность мою в Петербурге был я столько обязан вашею ласкою, что всегда буду почитать себя должником вашим. Я вас сердечно почитаю и всегда почитать буду вместе со всеми теми, которые вас знают и которые умеют чувствовать достоинства. - Через Ивана Ивановича Дмитриева получил я окончание «Видения мурзы», за которое вас покорнейше благодарю. Могу ли сию в своем роде прекрасную пьесу напечатать в январе или в феврале месяце? Мне очень хочется, чтобы вы отвечали - да. Хотя и не много, однако есть у нас люди со вкусом, - люди, знающие, что такое поэзия, знающие, что мурза есть истинный поэт. Я приступаю к исполнению своего намерения, вам известного, и с января начну издавать журнал, который по крайней мере хотя тем будет примечания достоин, что в нем поместятся сочинения певца Фелицы. При сем прилагаю публикованное мною объявление. Нельзя ли показать его в Петербурге вашим знакомым, любящим литературу? Вы бы потрудились сообщить мне имена охотников с их адресом. За верность пересылки журнала ручаюсь. В первых числах января могу прислать в Петербург первую книжку. Весь год с пересылкою будет стоить семь рублей. Но я боюсь вас обеспокоить. Только прошу вас не позабыть меня и впредь присылать мне, что вдохнет в дух ваш Муза. Когда вы окончаете оду «Коварство», то вспомните, что для нее бережется место в моем журнале. Не оставьте меня в сиротстве. Я бы осмелился спросить вас, навсегда ли вы думаете остаться в Петербурге или нет? Прошу засвидетельствовать мое почтение милостивой государыне Екатерине Яковлевне».
Ответ Державина на эти приветливые строки не сохранился (известно, что Карамзин уничтожал все письма, которые получал), но о содержании его можно судить по следующему, второму письму издателя «Московского журнала» от 16-го декабря: «Некоторые, пишете вы, недовольны тем, что я в своем объявлении превознес похвалами певца Фелицы. Я сих господ не понимаю. Разве певец Фелицы не достоин похвалы? или разве я слишком похвалил его? Правда, можно слишком похвалить и Гомера, и Оссиана, и Шекспира, и Клопштока; но в чем же состояла излишняя похвала моя? Я сказал только: кто не знает певца мудрой Фелицы ? Правда, в сем вопросе есть похвала; я полагаю, что сей певец известен всем, читающим русские стихи; но кому же из сих людей он в самом деле неизвестен? Где тут излишняя похвала? И не так еще можно похвалить мурзу, не сказав никакой неправды. - Мне сделают много чести, если и по выходе первой книжки моего журнала скажут, что вы его издаете. Между тем, конечно, нельзя вам собирать субскрибентов, когда так говорят. - Вы меня чувствительно одолжите, прислав мне оду «Коварство». Можно ли будет ее напечатать или нет, одолжение ваше останется в равной цене. Журнал мой уже печатается. В сей первой книжке помещено «Видение мурзы». Пожалуйте, не оставляйте меня и впредь. М.М. Херасков хочет писать для моего журнала и стихами, и прозою. Я надеюсь на вас - надеюсь на вашу ко мне благосклонность и на вашу любовь к литературе. - Как скоро первая книжка будет отпечатана, тотчас ее к вам доставлю. Я осмелился не взять денег у г. офицера, который отдал мне ваше письмо и хотел заплатить за ваш экземпляр журнала. Позвольте мне иметь удовольствие доставлять его вам без семи рублей. Прошу вас уверить милостивую государыню Екатерину Яковлевну в моем почтении к ее достоинствам».
Из этого письма ясно, что похвалы Державину, высказанные Карамзиным в объявлении о новом журнале, подали повод к неблагоприятным для нашего поэта сплетням. Что значит, стали толковать завистники, что какой-то неизвестный журналист ставит его выше всех русских стихотворцев? Стало быть, настоящим издателем будет Державин: его именем хотят заманить подписчиков!
Начавшиеся таким образом дружеские отношения между обоими писателями никогда уже не изменялись. Державин сделался одним из усерднейших вкладчиков «Московского журнала»: редкая книжка выходила без его стихов. Ода «Коварство», которою так интересовался Карамзин и начало которой он, очевидно, слышал в доме поэта, была окончена только по прекращении «Московского журнала». Причиною заявляемого в переписке сомнения в возможности напечатать ее были высказанные в ней намеки на высокопоставленных врагов Державина и на безвинно испытанные им от них гонения. Но в этом журнале впервые увидели свет многие из наиболее известных произведений его, напр.: «Песнь дому, любящему науки» (гр. Строганову), «На смерть графини Румянцевой», «Величество Божие», «Памятники герою» (кн. Репнину), «Прогулка в Царском Селе» (пьеса, посвященная Карамзину). К некоторым из этих стихотворений мы еще возвратимся. Карамзин навсегда остался почитателем Державина. В похвальном слове Екатерине II (1801 г.) он так охарактеризовал славного лирика: «Державин в русских стихах оживил Горация и представил новые, сильные черты поэтической живописи».
Как дорожил наш будущий историограф приязнью Державиных, видно из его переписки с Дмитриевым, в которой он часто упоминает о них с особенным уважением и благодарностью. В конце 1791 или в начале 1792 года друг его Петров отправился в Петербург советоваться с врачами и, разумеется, был радушно принят в доме поэта.
14-го июня 1792 г. Карамзин писал к Дмитриеву: «Я очень рад, что ты в Державиных, по-видимому, не нашел перемены, и что они по-прежнему любят своих приятелей. Что принадлежит до Петрова, то мне кажется, что они еще не знают его, - кажется, что и ты вместе с ними его не знаешь... Наивного ответа его (на зов Державиных) «я привык дома обедать» не должно принимать за грубость - он напоминает ответы Руссо». Через месяц читаем опять в тех же письмах: «Я нимало не сердился на тебя за то, что ты писал ко мне об Александре Андреевиче (Петрове). Напротив того, еще благодарю тебя, потому что мне очень хотелось знать, как думают об нем Г.Р. и К.Я. (Державины)... Сколь ни люблю А.А., однако соглашусь, что он может показаться странным тому, кто нехорошо знает его - и особливо женщине, даже самой любезной и самой почтенной, например, Катерине Яковлевне. И вперед, мой милый друг, прошу тебя писать ко мне о их расположении к моему любезному нелюдиму».
Карамзин надеялся украсить свой журнал, между прочим, «Водопадом». Ход сочинения этой оды очень занимал обоих друзей-литераторов. В июне Карамзин писал Дмитриеву: «Дай мне идею о «Водопаде» Державина и скажи ему, что я дожидаюсь его с нетерпением - разумеется, если это будет кстати сказать»; потом, 18-го июня, он так рассуждал о некоторых местах оды: «Мысль привести к водопаду зверей кажется мне пиитическою; в рассуждении солдата и П**... не скажу ничего - надобно прочесть стихи. Положение умершего, думаю, хорошо и трогательно описано. Полушек не понимаю. Когда пьеса будет окончена, нельзя ли достать ее для прочтения». Однако ода не была кончена во все время издания «Московского журнала»; она была дописана только в 1794 году, а напечатана не прежде 1798-го, в собрании сочинений поэта, которое издавалось в Москве под наблюдением Карамзина. До тех пор эта знаменитая ода, по свидетельству Болотова в 1795 году, «носилась в народе» рукописною.
Осенью 1795 г. Карамзин, собираясь издать к новому году первый русский альманах (по образцу французского Almanach des Muses), пригласил и Державина, через посредство Дмитриева, принять в нем участие. Действительно, в книжке «Аонид», вышедшей в 1796 году, мы находим четыре пьесы Державина, а в следующих двух частях этого издания еще более стихотворений его.
Актер, худрук Театра Сатиры, которого связывает многолетняя дружба с Михаилом Михайловичем, Александр Ширвиндт так высказывался в одном из интервью нем: «Он такой весь солнечный… уцепиться за конфликт с ним совершенно невозможно, он всегда вовремя линяет от конфликтов…»
Дом кино, церемония награждения Премии «Ника-1991». Фото: Global Look Press
«Мы летели на гастроли в Лос-Анджелес. Кто спит, кто выпил… а Михаил Михайлович от хвоста до летчиков умудрился со всеми поговорить… а когда мы подлетали к Лос-Анджелесу, совсем уже замученные стюардессы подходят к нему с бумагой и ручкой, он спрашивает (думал, что они просят автограф): «Как вас зовут?» А уставшие девушки ему отвечают: «Заполните декларацию»».
Актриса Вера Васильева , проработавшая с Державиным около 50 лет в Московском театре сатиры: «У него удивительный характер и дарование. Не знаю, мучился ли он над ролями, но создавалась такое впечатление, что ему все легко давалось. А если это только впечатление, то это тоже хорошо, потому что актерское искусство требует работы, но самая большая прелесть, когда работа не чувствуется, когда радость».
На ежегодной Премии «Хрустальная Турандот» в Третьяковской Галерее, 2007 год. Фото: Global Look Press
Актер Александр Панкратов-Черный : «Он удивительно тактичный человек, потрясающей интеллигентности, мягкости, добродушия. В нем жил большой, серьезный драматический артист. Я был свидетелем, когда он попробовал сыграть трагически один эпизод у Анатолия Эйрамджана: он был настолько трогательным и такие у него были грустные глаза… Он наполнен драматизмом, чувствует драму.
Когда рядом такой великолепный партнер, это удивительное ощущение. Например, бывает, что-то в роли не получается, не складывается. А Миша подскажет - тонко и очень деликатно: он будто сказку ребенку рассказывает, объясняя твои ошибки. И ты уши развешиваешь, слушаешь и говоришь ему: «Ой, Михаил Михайлович, точно-то как! Все, пошли в кадр!»»
Фото: Global Look Press
Актриса и подруга Державина Наталия Селезнева : «Если можно о ком-то сказать «необыкновенный человек», то это про Державина. У него вообще-то в жизни было очень много горя: тяжело болела любимая сестра, скоропостижно умерла его мама за полчаса до Нового года (в 2000 году): люди уже сидели за столом, она попросила чашечку кофе, легла на кровать - и ее не стало. И при этом он не позволял себе расслабляться и хандрить даже в самые тяжелые моменты своей жизни».
О союзе Державина с Роксаной Бабаян Селезнева говорит так: «Я хорошо отношусь к предыдущим его двум женам, к дочке Маше. Но настоящая его половинка, небесная половинка - это Роксана Бабаян. Он мне позвонил однажды с гастролей и, волнуясь, сообщил: «Я встретил потрясающую девушку. Она такая красивая, черненькая, с черными глазами. Я женюсь!»»
Про фильм «Моя морячка», ставший визитной карточкой Михаила Михайловича, Наталия Селезнева вспоминает: «Мишино обаяние в этой картине настолько очевидно, что после съемок у него появились просто толпы поклонников. И где бы мы ни были, на какие бы гастроли не приезжали, повсюду просили спеть «И когда на море качка…»».
Актер и племянник Михаила Михайловича Михаил Владимиров вспоминал: «Он со всеми прекрасно общался - вне зависимости от статуса и возраста, всем уделял внимание. Он, конечно, больше человек театра, нежели киноактер. И запомнившиеся его работы, в основном, театральные: на сцене Театра сатиры у него было много ярких, разноплановых ролей».
Фото: Global Look Press
О Роксане Бабаян племянник рассказывает: «Я помню, как появилась в нашей семье Роксана. И не знаю ситуации, чтобы они поругались или даже просто выясняли отношения. Это, конечно, их общая заслуга».
Правила жизни Михаила Державина
Совсем недавно, в 2017 году, вышла книга Михаила Михайловича «Я везучий. Вспоминаю, улыбаюсь, немного грущу». В ней он изложил свои семь правил жизни.
Никому не делать гадости.
Доставлять хорошее настроение. Люди в основном живут подавленные - причем во всем мире. Подавленные друг другом, обществом, государством, и если добавляется еще один подавитель, то становится совсем невыносимо. Поэтому я стараюсь радовать людей.
Приврать в хорошую сторону. Могу придумать что-то или сказать про обидчика: да он дивный парень!
Не унывать, если не видишь свою фамилию в распределении на роли в новом спектакле. Значит, в этот театральный простой можно посниматься или куда-нибудь уехать половить рыбу.
Не ругаться с друзьями… Я мог поругаться с Наташей Селезневой, которая через полчаса позвонит: ты знаешь, ты был прав. Или я ей позвоню: Натали, извини, что пошумел.
Быть довольным, когда появляются деньги, недовольным, когда их нет совсем.
Не врать себе. Этому, конечно, очень сложно следовать. Но надо стараться.
Михаила Михайловича похоронят в Москве на Новодевичьем кладбище.