Кристина Робертсон (урождённая Сандерс,
шотландская художница-портретистка,
работавшая при дворе Николая I в 1839-1841
и в 1849-1851 годах.

Автопортрет

Кристина Робертсон - племянница лондонского художника Джорджа Сандерса. Вероятно, он и обучил Кристину живописи, и помогал ей найти заказчиков в начале её пути. С 23 мая 1822 года - супруга портретиста Джемса Робертсона, венчание состоялось в церкви Мэрилебон в Лондоне. В браке родила восьмерых детей, но зрелого возраста достигли лишь четверо детей - два сына, Джон и Уильям, и две дочери, Агнесс и Мэри.

Портрет Великой Княгини Ольги Николаевны

Британская художница Кристина Робертсон (урожденная Сандерс, 1796-1854) родилась в небольшом местечке Кингхорн (Файф), недалеко от Эдинбурга. Считается, что художественному мастерству она обучалась у своего дяди, портретиста Джорджа Сандерса, с которым она какое-то время проживала в Лондоне по одному адресу. Сандерс по всей вероятности помогал ей на первых порах с заказчиками, среди которых у еще неопытной молодой художницы рано появились влиятельные клиенты. Ей сопутствовал успех. Всего за десять лет, прошедших с 1823 года, когда она впервые показала свои работы в Королевской Академии в Лондоне, ее репутация портретистки сильно укрепилась, цены на ее работы выросли, она могла позволить себе мастерскую в очень престижном районе Лондона на Харлей-стрит. Теперь к ней обращались большей частью представители британской аристократии, богатые землевладельцы, предприниматели и банкиры. С 1830-х годов ее имя стало известно на континенте, чему способствовали не только ее поездки в Париж, но и распространение иллюстрированных изданий, выходивших в 1830-1840-е годы, «Portrait Gallery of Distinguished Females» Дж.Берка, «Heath’s Book of Beauty», «La Belle Assemble». Они сопровождались гравированными изображениями светских красавиц, некоторые из которых создавались по работам Кристины Робертсон. Эти издания были известны в России. Так, например, в «Heath’s Book of Beauty» за 1840 год даже был воспроизведен портрет одной из первых красавиц Петербурга графини Е.М.Завадовской, исполненный Альфредом Чалоном. Кстати, графиня упомянута в расчетной книге Кристины Робертсон вместе с другими русскими заказчицами: княгиней Витгенштейн и графиней Потоцкой1. Их миниатюрные портреты она исполнила в Париже в 1837 году. Несколько томиков «Heath’s Book of Beauty» сохранилось в библиотеке Эрмитажа. Они принадлежали императрице Александре Федоровне, которая, листая их, конечно могла и не обратить внимания на имя художницы, чьи работы мало чем отличались по своей стилистике от произведений других модных живописцев того времени. Но именно полное соответствие духу эпохи, требованиям моды сделало изящное искусство британской портретистки узнаваемым и воспринятым с энтузиазмом, когда она приехала в Россию в 1839 году.

Portrait of Grand Duchesses Olga Nikolaevna and Alexandra Nikolaevna

Среди ее первых заказчиков в России были Орловы-Давыдовы, Барятинские, Юсуповы, Куракины, Белосельские-Белозерские, Бутурлины - цвет русского аристократического общества. Одним из примеров ее работы в это время - портрет Е.П.Белосельской-Белозерской в Альманахе В.Владиславлева «Утренняя Заря» за 1841, гравированый Г.Робинсоном с портрета К.Робертсон. (Гравер Робинсон, неоднократно издававший свои гравюры в «Heath’s Book of Beauty», много работал для «Утренней Зари»). Особенно ее популярность возросла после того, как она начала получать заказы от царской семьи2. Из документов Министерства Императорского Двора, среди которых сохранились подлинные письма художницы, известно, что весной 1840 года она «писала великую княгиню Марию Николаевну, герцога и младенца в небольшом размере для Ее Величества императрицы» (то есть старшую дочь Николая I с мужем, герцогом Лейхтенбергским и ребенком - Е.Р.), что за портрет наследника Александра Николаевича ей заплатили 1572 рубля серебром, а за портреты императора и императрицы - 4285 рублей с копейками3. Где эти портреты в настоящее время, неизвестно. Удалось найти редкую литографию с одного из портретов Николая I, а их Кристина Робертсон исполнила несколько. Тип лица был использован ею позднее в 1843 году, когда она изобразила Николая, читающего газету, рядом с Александрой Федоровной, занятой вязаньем, в кабинете императрицы в Зимнем дворце. Эту маленькую трогательную картинку, воспроизводящую «семейную идиллию», взяла с собой младшая дочь Николая I, Александра, когда уезжала на родину своего мужа, принца Гессен-Кассельского, там картина находится до сих пор.

Александра Фёдоровна, 1841 год

Б. Н. Юсупов, 1850 год

«Дети с попугаем», 1850 год

Наиболее широкое распространение из многочисленных изображений императрицы получил портрет в рост в белом платье с розой в руке. Он был гравирован, повторялся самой художницей, копировался русскими мастерами. В 1841 году «Портрет Александры Федоровны» демонстрировался на выставке в Академии художеств вместе с портретами ее дочерей, Марии, Ольги и Александры, также исполненными К.Робертсон в натуральный рост. За эти работы художница получила звание почетного члена Императорской Академии художеств. По окончании выставки портрет императрицы поместили во вновь отстроенном после пожара Зимнем дворце, в Ротонде. Портреты дочерей украсили так называемую Романовскую галерею, где Николай I собрал изображения представителей императорского дома. Александра Федоровна запечатлена в тяжелый для нее период. Она глубоко переживала неизбежное расставание со своими выросшими детьми, грозившее нарушить уютную атмосферу семейного круга, центром которого она себя чувствовала. Она считала, что лучшая, счастливейшая часть ее жизни ушла в прошлое вместе с обратившимся в пепел старым дворцом и пошатнувшимся здоровьем5. Тем не менее на портрете из Ротонды она кажется юной и цветущей. Ее меланхоличное настроение ощущается лишь в грустном наклоне головы и в жесте руки с осыпающейся розой. Граф М.Д.Бутурлин вспоминал в своих «Записках»: «Модная Британская артистка написала, поочередно всю царскую семью во весь рост и получила за то около ста тысяч рублей серебром. Из императрицы Александры Федоровны, которая тогда конечно считала себе все 40 лет сполна, льстивая кисть Британки сделал двадцатилетнюю красавицу; но ей трудно было польстить великим княжнам…: тут сама натура могла спорить с идеалом искусства. Но по коловратности всего житейского, не прошло и шести лет, как все эти знаменитые произведения перешли из дворцовых зал в полутемные коридоры, и о г-же Робертсон едва ли кто ныне помнит»6. Бутурлин оказался прав в том, что имя британской художницы было основательно забыто, хотя она дважды довольно подолгу жила в России (1839-1841 и 1847-1854), здесь умерла и похоронена на Волковом кладбище в Петербурге. Он ошибался в другом: ее произведения оставались в интерьерах петербургских дворцов до начала ХХ века. Их можно было видеть в Юсуповском дворце на Мойке, в Шуваловском и в Шереметевском дворцах. При жизни Александра II акварельные портреты матери и жены работы Кристины Робертсон всегда находились на его письменном столе в Зимнем дворце и в Царском Селе. «Портрет императрицы Александры Федоровны», оставался в Ротонде Зимнего дворца до Октябрьского переворота, во время которой пострадал от штыков.

Alexandra Feodorovna

После Октябрьской революции портреты работы Робертсон, хранившиеся в частных собраниях, были рассеяны по провинциальным музеям. В Государственном Эрмитаже хранятся тринадцать работ Робертсон, из которых двенадцать атрибутированы точно, а одна - предположительно. Это семь портретов семьи Романовых, четыре портрета представителей семьи Юсуповых из собрания Юсуповского дворца, портрет Ю. Ф. Куракиной и, по мнению Е. П. Ренне, одна из лучших работ Робертсон - «Дети с попугаем». Кто именно изображён на этом двойном портрете 1850 года - так и не известно. Вероятно, что лицо Марии Александровны на эрмитажном портрете было переписано в манере Франца Винтерхальтера уже после смерти Робертсон. Три портрета, вызвавшие в 1850 году недовольство Николая I, хранятся в музеях Петергофа.

Александра Fyodorovna

Alexandra Feodorovna (Charlotte of Prussia)

Maria Nicolaevna, Duchess of Leuchtenberg

Мария Александровна

кн.Юлия Фёдоровна Куракина, ур.Голицына.1841г

Grand Princess Maria Nikolaievna

Empress Alexandria Fedorovna

Портрет великой княгини Марии Александровны

Ольга Ивановна Орлова-Давыдова дочь князя Ивана Ивановича Барятинского

Елена Павловна Бибикова (1812-1888) - падчерица А.Х.Бенкендорфа

Zinaida Yusupova (Naryshkina)

Olga Ivanovna Orlova-Davydova

Portrait of Grand Duchess Maria Nikolaevna

Граф Шувалов Павел Петрович

Great Duchess Elena Pavlovna

Мария Бутурлина

Tatiana Vasilievna Yusupova

Графиня Анна Сергеевна Шереметева

Maria Alexandrovna

Этого человека часто можно было видеть в свите царя. Гладко выбритый, в кафтане черного сукна, шитом золотом камзоле, с кортиком у пояса, он походил на офицера. Отличие состояло в том, что офицер этот постоянно что-то зарисовывал. То стоя, то отходя и присаживаясь. Иногда это были зарисовки новой верфи, иногда наброски любопытных типов и пейзажи новой столицы, но чаще всего - лик самого Петра. Царь часто подходил к художнику, как и всегда, стремительный, хвалил, хлопал по плечу, иногда обнимал и целовал:

Молодец! Вот и у нас есть свои добрые мастеры! - кричал запальчиво иностранцам.

Рождение первого гофмалера

русского двора

Иван Никитин был одним из птенцов гнезда Петрова - умных и толковых людей, преданных помощников сурового реформатора России. Несмотря на усиленное приглашение ко Двору иностранных художников, надеждой отечественного искусства были молодые живописцы, которые по указу Петра, отправлялись для обучения за границу.

Иван Никитин происходил из среды московского духовенства, близкого Петру и его окружению. Один из его родственников, Пётр Васильев, был духовником царя. Отец - священник Никита Никитин, долгое время служил в дворцовой церкви села Измайлова, принадлежащего царице Прасковье Фёдоровне, вдове старшего брата Петра, царя Ивана Алексеевича. В царском селе Измайлове, живописном уголке Подмосковья, с его теремом, фруктовыми садами, огородами, прудами, рощами, наполненными различными диковинами, росли братья Никитины, Ваня и Роман. Оба рано начали рисовать, пели в церковном хоре. В Измайлово часто наезжал Пётр со своей шумной компанией, и тогда покорная невестка царица Прасковья спешно прятала от него следы старомосковской Руси, шутов и шутих, убогих, юродивых и любимца своего, пророка Тимофея Архиповича, а он в шутку и беззлобно называл её хоромы "госпиталем для уродов". Вместе с Петром, или его сестрой царевной Натальей, в Измайлово приезжали иностранные гости и среди них бывали художники. Знаменитый голландский путешественник и живописец Корнелий ле Брюин, писал портреты царицы Прасковьи и её дочерей, измайловских царевен, свет-Катюшки, Пашеньки и Анны. Можно предполагать, что юный Ваня Никитин наблюдал за работой ле Брюина, учился у него. Сам царь также был знаком с мальчиком и следил за его успехами.

Первоначальное образование Иван Никитин получил в типографской школе при Оружейной палате у голландского гравера Адриана Шхонебека. Вполне возможно, навыки парсунного, то есть, портретного письма, он приобрёл у неизвестного русского художника, но влияние ле Брюина и другого знаменитого иноземца, Таннауэра, на ранние произведения Никитина очевидно. Видимо, его юношеские работы представляли вполне сложившегося художника, и Пётр им гордился. Чем дальше, тем больше росло мастерство живописца Ивана. Недаром, Пётр Алексеевич поручает ему написать портреты своих дочерей, Анны и Елизаветы. Младшей царевне Лизете всего три года. Будущая весёлая царица отчего-то слишком серьёзна на портрете Никитина. Малое дитя с круглыми щечками и пухлыми губками разряжено по-взрослому. в серебристый роброн с алой мантией. Белокурые волосики зачесаны и взбиты высоко. Так она выглядела на свадьбе родителей 19 февраля 1712 года. Рождённые до брака, обе царевны были привенчаны и ходили вместе с родителями вокруг аналоя. Царевна Лизета всегда была очень подвижной. Ух, наверно, и надоело ей позировать, а вскочить с места и пошалить нельзя. Мать грозит пальчиком. Вот и притихла, и личико погрустнело. Лёгкими прикосновениями кисти художник лепит её круглое лицо с выпуклым детским лбом, пухлыми румяными щеками, курносым носиком, мягким подбородком.

Портрет семилетней царевны Анны выполнен несколько лет спустя. Девочка также наряжена, как взрослая знатная дама, обвита алой мантией в горностаях, высоко взбиты черные волосы, смотрит исподлобья, чуть надув верхнюю губу, но никуда не деть детское простодушие, шаловливость и лукавство улыбки. Пройдёт ещё несколько лет, и Анну Петровну станут называть ученой, девушкой-философом. Она будет мечтать о троне, но судьба забросит её в далёкую Голштинию с мужем Карлом Фридрихом, человеком грубым и далёким от её интересов.

В правдивости и реализме автору детских портретов дочерей Петра I не откажешь. Он был не только рассудительным ценителем тех, или иных качеств модели. Жила в нем большая доброта к жизни и тем, кто в этой жизни был абсолютно естествен. Никакого кокетства, жеманных манер, ангелоподобности. Художник видит безыскусственность детства, втиснутую во взрослые рамки. Маленьким девочкам неуютно в пышных взрослых нарядах. Образы дочерей Петра, созданные кистью молодого Ивана Никитина - первые, подлинно детские портреты в русской живописи. Вероятно, маленькие царевны обожали художника и не могли дождаться, когда Ваня, наконец-то, отложит кисть и пошалит с ними.
Благожелательно и мечтательно смотрит двадцатилетняя царевна Прасковья Ивановна, племянница Петра. Она слыла больной и непригодной к браку с иноземным принцем, однако лицом была красива и неглупа. Приветливо её удлиненное лицо с лёгкой улыбкой, затаившейся в уголках губ. Красная мантия в ломких складках. Глубоко декольтированное платье из переливчатой парчи. Богатый наряд придает девушке особенную значительность, умеряющую свойственную ей застенчивость.

И. Никитин. Портрет царевны Прасковьи Иоанновны

Задумчиво глядят тёмные глаза младшей и любимой сестры Петра - Натальи Алексеевны, женщины рассудительной и творческой. Она организовала театр, занималась режиссурой, сама сочиняла пьесы. Воспитывала, хотя и не достигла успеха, племянника и наследника престола Алексея Петровича. Наталья была красива, но нездоровая полнота выдаёт физическое недомогание. Никитин создаёт два её портрета. Оба написаны, вероятно, в 1716 году, незадолго до смерти царевны.

Правдивость, точность передачи черт лица, сочетаются с глубокой симпатией художника к моделям. В них почти отсутствует идеализация. Никитин подчеркивает не знатность и высокое происхождение, не светскую любезность, а своеобразие и индивидуальность людей, хорошо ему знакомых. Художник уловил и запечатлел не только особенность повадки, манеры каждой из портретируемых, но и то, как различно они носят наряды. Прасковья Иоанновна - с лёгким изяществом, Наталья Алексеевна - с тяжеловесной грацией. Девочки-царевны немножко неловко, неуклюже. Фигура Натальи Алексеевны крупная, занимает всё пространство холста и выглядит внушительно, монументально. Маленькие фигурки Анны и Лизеты кажутся хрупкими. Колорит портретов - яркий, сочный. Но живописный язык полотен пока несколько скован, близок к парсуне 17 века. Голова пишется объемно, но фигура - несколько уплощенно. Однако уже в ранних произведениях Никитина проявились человечность и гуманизм, которые в дальнейшем будут главными отличительными чертами его творчества.

Уже будучи мастером, Иван Никитин по воле царя Петра был отправлен для усовершенствования образования за границу вместе с братом Романом и двумя другими художниками. Сопровождал их посол Беклемишев. Поездка была увлекательной, несмотря на материальные трудности и неурядицы с выплатой пенсиона. В этом же 1716 году Пётр с супругой и свитой тоже совершал заграничный вояж. Вот что он пишет Екатерине, отставшей от него: "Катеринушка, друг мой, здравствуй, попались мне встречу Беклемишев и живописец Иван, а как они приедут к вам, то попроси короля, чтобы велел свою персону ему списать, так же и прочих, кого захочешь... дабы знали, что есть и из нашего народа добрые мастеры". Пенсионеры Петра едут в Италию, копируют картины в Ватикане, посещают занятия в Академии художеств Венеции и Флоренции. Иван совершенствует мастерство под руководством профессора Флорентийской Академии Томазо Реди. "Иван Никитин послан был в Италию учиться и в Италии был славным мастером. По приезде велел государь по сту рублей брать за каждый их величества поясные портреты и всем знатным неотменно повелел иметь государевы портреты" - сообщает первый историограф русской живописи Якоб фон Штелин в своих записках.

Никитин вернулся в Петербург в 1720 году с аттестатом Флорентийской Академии художеств, персонных дел мастера, мечтая стать русским Тицианом. Привезённые им работы понравились Петру. Царь возвёл его в ранг "гофмалера", что, согласно Табели о рангах, равнялось полковничьему званию и подарил участок для постройки дома недалеко от своего дворца. Придворные бросились заваливать Никитина заказами, и он охотно и много писал, легко и почти без усилий. Художник был молод и полон сил. Перед ним расстилался чистый горизонт, ветер Фортуны весело надувал паруса. Впереди ожидали почет и счастье.

Продолжение следует

Публикации раздела Музеи

Русские вельможи глазами иностранных художников

Д опетровская Русь и ее бородатые бояре в длинных шубах и высоких шапках казались Европе удивительным, экзотическим зрелищем. Софья Багдасарова выбрала самые любопытные изображения русских вельмож за авторством иностранных художников.

Обычно мы представляем жителей Московского государства - дьяков, бояр, царей - по примерам застывшего и каноничного древнерусского искусства: фрескам, рукописям или иконам. Реалистическая живопись появилась в России лишь в XVIII веке во многом благодаря реформам Петра Великого . Однако запечатлеть для потомков быт и костюмы русского царства художники Нового времени, конечно, уже не могли - этими же петровскими преобразованиями старый мир был уничтожен. Есть только одна возможность взглянуть на московитов с помощью привычного нам иллюзионистического искусства. Это произведения художников тех европейских стран, где бывали русские послы, либо же зарисовки иноземцев, прибывавших в Россию в качестве дипломатов или купцов.

Ганс Бургкмайр. Посольство дьяка Племянникова. 1518

Сигизмунд фон Герберштейн. План из книги «Записки о московитских делах» (фрагмент). 1556

Адам Олеарий. Описание путешествия Голштинского посольства в Московию и Персию. 1656

Одна из первых таких работ - гравюра немецкого художника Ганса Бургмайра (современника Альбрехта Дюрера). На ней изображено посольство 1518 года от великого князя московского Василия III в Инсбрук к императору Священной Римской империи Максимилиану I. В левой части картины - дьяк Владимир Семенович Племянников и толмач (переводчик) Истома Малый. В правой части - император, узнаваемый и по короне и по фамильному габсбургскому носу. Они стоят на полу, вымощенном плитами с двуглавыми орлами - но это не русский герб, а имперский.

Это был ответный визит. Ранее, в 1517 году, Россию посетил австрийский посол Сигизмунд фон Герберштейн, составивший «Записки о Московии». Именно с этого путешествия Герберштейна начались русско-австрийские отношения, и в честь 500-летнего юбилея 2017 год был объявлен перекрестным Годом туризма России и Австрии.

Автором других известных записок о России был посол шлезвиг-голштинского герцога Фридриха III Адам Олеарий. Он посещал двор царя Михаила Федоровича дважды, в 1634 и 1636 году, а в 1647 году издал подробное «Описание путешествия Голштинского посольства в Московию и Персию». Книга содержала множество гравюр, иллюстрирующих жизнь русских, а на обложке бояре в собольих шапках соседствовали с персами в тюрбанах: оба народа казались немцу одинаково диковинными.

Эрик Пальмквист. Прием царем Алексеем Михайловичем шведского посольства. 1674

В 1673 году ко двору Алексея Михайловича прибыло шведское посольство, в составе которого был инженер Эрик Пальмквист. Его альбом «Заметки о России» был полон зарисовок городов и их военных укреплений (таково было задание шведского короля). Но, помимо этого, книга иллюстрировала многие сцены русского быта.

Русское посольство к императору Священной Римской империи Максимилиану II в Регенсбурге. 1576. Центральная библиотека Цюриха, Швейцария

Русское посольство к императору Священной Римской империи Максимилиану II в Регенсбурге. 1576. Центральная библиотека Цюриха, Швейцария

Изредка подобные гравюры раскрашивались, как, например, карта из записок Герберштейна, но в основном они оставались черно-белыми. Исключение - знаменитая гравюра «Русское посольство к императору Священной Римской империи Максимилиану II в Регенсбурге» 1576 года. На ней изображены посланники Ивана Грозного , князь Захарий Сугорский, дьяк Андрей Арцыбашев и члены их свиты, которые держат в руках дары императору - собольи шкурки, связанные «сороками» (по сорок штук). Наряды московитов красочны и разнообразны, прорисованы до мельчайших деталей. Кстати, именно эту гравюру использовал художник Борис Кустодиев при работе над костюмами оперы «Борис Годунов» 1908 года.

Сохранилось и несколько портретов маслом, которые иностранцы писали с русских гостей. Один из них изображает Григория Микулина, в 1600–1601 годах возглавлявшего посольство от Бориса Годунова к Елизавете Тюдор. Неизвестный художник не стал писать Микулина в полный рост и сосредоточился на лице посла, умном и серьезном. Странно, но Микулин изображен на картине без бороды, что противоречило и обычаю, и воспоминаниям о нем англичан.

Неизвестный художник. Портрет Григория Микулина. 1600. Государственный исторический музей

Юстус Сустерманс. Портрет Ивана Чемоданова. Ок. 1657. Палаццо Питти, Флоренция, Италия

Подробнее рассмотреть костюм русского вельможи, украшенный богатой вышивкой, можно на картине, написанной в 1656–1657 годах придворным живописцем герцогов Медичи Юстусом Сустермансом. Это портрет посла Ивана Чемоданова, отправленного царем Алексеем Михайловичем в Венецию, чтобы попросить у республики финансовую поддержку в войне с Польшей и Швецией (безуспешно).

Еще интересней рассматривать групповой портрет 1662 года неизвестного автора, на котором запечатлены участники русского посольства в Англию - князь Петр Прозоровский, Иван Желябужский, дьяк Иван Давыдов и толмач Андрей Форот. Они отправились к Карлу II по приказу Алексея Михайловича, чтобы поздравить монарха со вступлением на престол. Одежды и позы мужчин выдают, кто был главой посольства, а кто - его подчиненными.

Неизвестный художник. Групповой портрет участников русского посольства 1662 году в Англию. 1662. Государственный исторический музей

Хуан Карреньо де Миранда. Портрет Петра Потемкина. 1681-1682. Национальный музей Прадо, Мадрид, Испания

В 1681–1682 годах Хуан Карреньо де Миранда, преемник Диего Веласкеса на посту придворного художника испанского короля, написал портрет Петра Потемкина, посла царя Федора II Алексеевича ко двору Карлоса II. Живописец был явно впечатлен красочным нарядом и гордой осанкой Потемкина. Картина считается одним из лучших испанских портретов этого периода и выставляется в мадридском Национальном музее Прадо, куда попала из королевской коллекции.

Годфри Неллер. Портрет Петра Потемкина. 1682. Государственный Эрмитаж

Густав Шмидт. Портрет Петра Потемкина. Muscarelle Museum of Art, Уильямсберг, штат Вирджиния, США

Петра Потемкина писал и придворный английский художник Годфри Неллер, когда посол прибыл в Англию ко двору Карла II. Этот портрет стал причиной исторического курьеза. Сначала мастер Роберт Уайт выполнил с него гравюру, обрезав фигуру посла и заключив ее в рамку с херувимами и львами. А позже некий художник (возможно, Густав Шмидт) написал по образцу гравюры портрет маслом. В начале ХХ века он попал в Капитолий штата Вирджиния (США), где портрет посчитали изображением возлюбленного Покахонтас - капитана Джона Смита, будто бы носившего восточные одежды в турецком плену, - и повесили картину в кабинете губернатора.

Сибранд ван Беест. Приезд посольства царя Московии на заседание представителей Штатов в Гааге, 4 ноября 1631 года. Рейксмюсеум, Амстердам, Нидерланды

Посольские процессии тоже писали маслом, но намного реже. В амстердамском Рейксмузеуме хранится полотно Сибранда ван Бееста «Приезд посольства царя Московии на заседание представителей Штатов в Гааге, 4 ноября 1631». Именно во время того визита России было позволено держать в Нидерландах постоянного представителя. Эта картина ошибочно публиковалась некоторыми историками как изображение Великого посольства Петра I 1697–1698 годов.

Михиль ван Мюссер. Портрет Александра Меншикова. 1698. Частная коллекция

Михиль ван Мюссер. Портрет Франца Лефорта. 1698. Женевский музей искусства и истории, Швейцария

От путешествия самого молодого царя осталось много и подлинных свидетельств - европейцы с большим любопытством следили за посольством восточных «варваров». Из них наиболее интересны два портрета приближенных Петра - Александра Меншикова и Франца Лефорта, написанные нидерландским художником Михилем ван Мюссером. Портреты отражают грядущие перемены в российском обществе. Например, Лефорт на картине причудливо сочетает напудренный парик с богатой шубой в русском стиле. Сам же Петр во время Великого посольства предпочитал позировать уже в европейском костюме - который в скором времени надели вельможи всей страны.

Придворный художник , придворный живописец, устар. гофмалер, «придворный первый живописного дела мастер» - мастер, который рисует членов королевской или аристократической семьи, подчас за фиксированное жалование и на эксклюзивной основе (он не должен был работать на других). Как правило, такие художники имели официальную должность при дворе, в особенности в позднее Средневековье (например, Valet de chambre). Для художника подобное назначение давало возможность подняться над ограничениями гильдии.

В переносном смысле в XX веке употребляется для именования художника, создающего официальное ангажированное искусства, а также многочисленные (и обычно однотипные) портреты глав государства (например, «Герасимов, Александр Михайлович - один из самых именитых „придворных“ художников сталинской эпохи, любимейший художник Кремля» ).

Обязанности

Обязанности придворного художника обычно не ограничивались одной живописью. Так, «Иоганн Христоф Гроот был не только гофмалером Вюртембергского двора, но и исполнял обязанности „гофмузикера“ и хранителя картинной галереи. Он трудился над эскизами новых ливрей, маскарадных одежд, фейерверков, оформлял кареты и экипажи, золотил решетки, декорировал мебель и даже „проектировал“ фигурные торты. В придворной иерархии гофмалер занимал примерно такое же положение, что и лейб-медик, повар или прачка. В определенном смысле он был среди избранных слуг, допущенных „к телу“ императора» .

Россия

Должность придворного художника появилась в России в петровскую эпоху: на смену «царскому изографу» (Симон Ушаков , Карп Золотарев , Иван Рефусицкий) пришел «гофмалер». Официально оформился его статус, определились права и обязанности . «Согласно „Табели о рангах“, должность придворного живописца не присваивала какого-либо класса. При зачислении на русскую службу с придворным живописцем, как правило, иностранцем, заключался контракт, который информировал о профессиональных возможностях и квалификации претендента и заявлял о совместных намерениях двора и художника. В России жалованье гофмалера выплачивалось обычно из Кабинета Его Императорского Величества по третям года (январская, майская и сентябрьская). Необходимые материалы (краски, кисти, холсты), квартира (мастерская), дрова и свечи также оплачивались казной» .

• двор Пётра I:
  • Иоганн Готфрид Таннауер (Саксония) - 1-й придворный живописец в России (с 1710 по 1727)
  • Иван Никитин - 1-й русский придворный живописец. Был введён в придворный штат как гофмалер в 1721 г. (до 1729)
• двор Анны Иоанновны, Анны Леопольдовны и Елизаветы Петровны:
  • Луи Каравак (Гасконь)
  • Георг Христоф Гроот (Швабия), был назначен «галереи директором» (формировал первую коллекцию Эрмитажа) (до 1749)
  • Георг Гаспар Преннер (Австрия) с 1750 до 1755
• двор Екатерины II
  • Стефан Торелли (Италия) с 1768 по 1780
  • Ричард Бромптон (Англия)
• двор Павла I
  • Гебхард Кюгельхен (Германия) 1798 г.
• двор Александра I и Николая I:
  • Василий Шебуев с 1823 г.
  • Григорий Чернецов с 1829 г.
  • Тимофей Нефф с 1832 г.
• двор Александра II
• двор Александра III
  • Лауриц Туксен (Дания)

Напишите отзыв о статье "Придворный художник"

Литература

• Michael Levey, Painting at Court, Weidenfeld and Nicholson, London, 1971

См. также

Примечания

Отрывок, характеризующий Придворный художник

Между тем с фронта другая колонна должна была напасть на французов, но при этой колонне был Кутузов. Он знал хорошо, что ничего, кроме путаницы, не выйдет из этого против его воли начатого сражения, и, насколько то было в его власти, удерживал войска. Он не двигался.
Кутузов молча ехал на своей серенькой лошадке, лениво отвечая на предложения атаковать.
– У вас все на языке атаковать, а не видите, что мы не умеем делать сложных маневров, – сказал он Милорадовичу, просившемуся вперед.
– Не умели утром взять живьем Мюрата и прийти вовремя на место: теперь нечего делать! – отвечал он другому.
Когда Кутузову доложили, что в тылу французов, где, по донесениям казаков, прежде никого не было, теперь было два батальона поляков, он покосился назад на Ермолова (он с ним не говорил еще со вчерашнего дня).
– Вот просят наступления, предлагают разные проекты, а чуть приступишь к делу, ничего не готово, и предупрежденный неприятель берет свои меры.
Ермолов прищурил глаза и слегка улыбнулся, услыхав эти слова. Он понял, что для него гроза прошла и что Кутузов ограничится этим намеком.
– Это он на мой счет забавляется, – тихо сказал Ермолов, толкнув коленкой Раевского, стоявшего подле него.
Вскоре после этого Ермолов выдвинулся вперед к Кутузову и почтительно доложил:
– Время не упущено, ваша светлость, неприятель не ушел. Если прикажете наступать? А то гвардия и дыма не увидит.
Кутузов ничего не сказал, но когда ему донесли, что войска Мюрата отступают, он приказал наступленье; но через каждые сто шагов останавливался на три четверти часа.
Все сраженье состояло только в том, что сделали казаки Орлова Денисова; остальные войска лишь напрасно потеряли несколько сот людей.
Вследствие этого сражения Кутузов получил алмазный знак, Бенигсен тоже алмазы и сто тысяч рублей, другие, по чинам соответственно, получили тоже много приятного, и после этого сражения сделаны еще новые перемещения в штабе.
«Вот как у нас всегда делается, все навыворот!» – говорили после Тарутинского сражения русские офицеры и генералы, – точно так же, как и говорят теперь, давая чувствовать, что кто то там глупый делает так, навыворот, а мы бы не так сделали. Но люди, говорящие так, или не знают дела, про которое говорят, или умышленно обманывают себя. Всякое сражение – Тарутинское, Бородинское, Аустерлицкое – всякое совершается не так, как предполагали его распорядители. Это есть существенное условие.
Бесчисленное количество свободных сил (ибо нигде человек не бывает свободнее, как во время сражения, где дело идет о жизни и смерти) влияет на направление сражения, и это направление никогда не может быть известно вперед и никогда не совпадает с направлением какой нибудь одной силы.
Ежели многие, одновременно и разнообразно направленные силы действуют на какое нибудь тело, то направление движения этого тела не может совпадать ни с одной из сил; а будет всегда среднее, кратчайшее направление, то, что в механике выражается диагональю параллелограмма сил.
Ежели в описаниях историков, в особенности французских, мы находим, что у них войны и сражения исполняются по вперед определенному плану, то единственный вывод, который мы можем сделать из этого, состоит в том, что описания эти не верны.
Тарутинское сражение, очевидно, не достигло той цели, которую имел в виду Толь: по порядку ввести по диспозиции в дело войска, и той, которую мог иметь граф Орлов; взять в плен Мюрата, или цели истребления мгновенно всего корпуса, которую могли иметь Бенигсен и другие лица, или цели офицера, желавшего попасть в дело и отличиться, или казака, который хотел приобрести больше добычи, чем он приобрел, и т. д. Но, если целью было то, что действительно совершилось, и то, что для всех русских людей тогда было общим желанием (изгнание французов из России и истребление их армии), то будет совершенно ясно, что Тарутинское сражение, именно вследствие его несообразностей, было то самое, что было нужно в тот период кампании. Трудно и невозможно придумать какой нибудь исход этого сражения, более целесообразный, чем тот, который оно имело. При самом малом напряжении, при величайшей путанице и при самой ничтожной потере были приобретены самые большие результаты во всю кампанию, был сделан переход от отступления к наступлению, была обличена слабость французов и был дан тот толчок, которого только и ожидало наполеоновское войско для начатия бегства.

Наполеон вступает в Москву после блестящей победы de la Moskowa; сомнения в победе не может быть, так как поле сражения остается за французами. Русские отступают и отдают столицу. Москва, наполненная провиантом, оружием, снарядами и несметными богатствами, – в руках Наполеона. Русское войско, вдвое слабейшее французского, в продолжение месяца не делает ни одной попытки нападения. Положение Наполеона самое блестящее. Для того, чтобы двойными силами навалиться на остатки русской армии и истребить ее, для того, чтобы выговорить выгодный мир или, в случае отказа, сделать угрожающее движение на Петербург, для того, чтобы даже, в случае неудачи, вернуться в Смоленск или в Вильну, или остаться в Москве, – для того, одним словом, чтобы удержать то блестящее положение, в котором находилось в то время французское войско, казалось бы, не нужно особенной гениальности. Для этого нужно было сделать самое простое и легкое: не допустить войска до грабежа, заготовить зимние одежды, которых достало бы в Москве на всю армию, и правильно собрать находившийся в Москве более чем на полгода (по показанию французских историков) провиант всему войску. Наполеон, этот гениальнейший из гениев и имевший власть управлять армиею, как утверждают историки, ничего не сделал этого.

Эстонцы очень гордятся творчеством этого художника, устраивая периодически его выставки и называют его немцем балтийского происхождения. Но только вот отчего-то почти забыли о его усадьбе и доме на мызе Мууга, где художник в 1860 - 1870 годах построил свой дом, работал и собирал коллекцию живописи западно-европейских мастеров. Однако большую часть жизни Тимофей Андреевич Нефф провел на территории России, расписывая православные храмы и служа придворным художником императора Николая I.

Нефф Т.А. Портрет Великой княжны Марии Николаевны в виде ангела со свечой и кадило м

Живопись Неффа - яркий образчик академизма в искусстве середины XIX века в России. Это мифологические и религиозные сюжеты, красивая женская обнаженная натура и конечно же портреты. Все они очень яркие и имеют хорошее композиционное решение. Будучи придворным художником, Нефф оставил нам множество портретов женщин из императорской семьи и придворных дам. Также хороши его итальянки и религиозные картины на библейские сюжеты.

Художник Тимофей Андреевич Нефф

Карл Тимолеон фон Нефф (Carl Timoleon von Neff) - таково настоящее имя Тимофея Андреевича Неффа - родился 2 октября 1804 в усадьбе Пюсси Эстляндской губернии (ныне это территория Северной Эстонии). Порывшись в своем архиве ссылок, нашла интересную статью из эстонской газеты "Пярнуский Экспресс" Татьяны Ильиной от 26 декабря 2006 года, посвященную жизни Тимофея Андреевича Неффа. Она более интересна, чем жвачка из Википедии, и я позволю себе привести несколько отрывков из нее, проиллюстрировав их замечательными картинами художника.

Мать Карла, 19-летняя Фелиците Нефф, приехала из Франции, чтобы учить языку детей из состоятельных семей, служить гувернанткой. Как утверждают документы, в феврале 1804 года она отправилась в Россию вместе с мадам Берг. До Эстляндии они добрались только летом и остановились в имении Сангасте, принадлежавшем сыну мадам Берг. К этому времени беременность Фелиците была уже достаточно заметна, и будущая мать решила расстаться с мадам и самостоятельно устраивать свою жизнь. Она нанялась гувернанткой в дом фон Крюденера в имении Пюсси, где 2 октября родила сына. 9 октября мальчика окрестили Чарльзом Тимолеоном, а его крестными, несмотря на то, что мать была обычной учительницей, стали представители известных дворянских родов: майор Пауль фон Крюденер, арендатор усадьбы Пюсси, капитан Антон Врангель из Майдла и майорша фон Эссен из Эрра.

Вскоре Фелиците встретилась с молодым бароном Генрихом Зеге фон Мантейффель. Юноша влюбился всерьез, но отец не позволил ему жениться на учительнице французского языка неизвестного происхождения. И тогда в 1809 году молодые, забрав маленького Карла Тимолеона, вместе уехали в Россию, в городок Вольск, где жил хороший знакомый Генриха, художник Карл Кюгельген. Но случилось непредвиденное: Филиците бежала во Францию, оставив сына на руках барона Мантейффеля. И тому не оставалось ничего другого, как вместе с мальчиком вернуться домой на мызу Кюти. О бегстве матери ходили разные слухи. Говорили, что она увлеклась французским офицером, графом Сегью, возвращавшимся на родину. Однако позже эти слухи были опровергнуты. Согласно документам, Сегью находился в русской тюрьме, откуда был освобожден в 1807 году по Тильзитскому миру, а в 1808 году он уже снова был в армии и служил в Испании. То есть он покинул Россию на два года раньше, чем Фелиците оказалась в Вольске.

С 1 апреля 1815 года Карл Тимолеон пошел учиться в Ракверескую земскую школу. Он был очень способным и прилежным учеником, и каждый год получал от школы благодарности. В феврале 1822 года он прошел конфирмацию в церкви Виру-Яагупи. Во время этой церемонии пастор Фридрих Август Хёршельманн впервые публично назвал Карла приемным сыном Генриха Зеге фон Мантейффеля.

Нефф Т.А. Рисунок-портрет леди Елены, баронессы Крюденер 1857

Нефф Т.А. Поклонница Вакха Этюд

(Нижегородский художественный музей)

Нефф Т.А. В восточном гареме

Летом 1816 года в имение Кюти приехал Карл Кюгельген, который стал для Неффа первым учителем живописи. Несмотря на то, что учитель был пейзажистом, а ученик предпочитал писать портреты, успешному обучению это не мешало. Уже в январе 1824 года Карл Нефф пишет портрет профессора Тартуского университета Моргенштерна, а, закончив его, приступает к работе над портретом его жены Мийны Моргенштерн. В том же году он рисовал развалины замка Пайде, церковь Колга-Яани, развалины цесиского замка, написал портрет пастора Хёршельманна. Это была упорная подготовка к Дрезденскому университету, куда он поступил в сентябре 1824 года. И здесь он проявил необыкновенное усердие и редкостный талант художника, пройдя за восемь месяцев трехгодичный курс обучения. Окончив в феврале 1825 года учебу, Нефф впервые поехал в Рим .

Нефф Т.А. Девушка с кувшином-

Нефф Т.А. Две девушки в гроте

Во второй половине 1827 года Нефф отправился в Петербург, где писал портреты по частным заказам. Дальнейшую его судьбу решил случай. В одних источниках значится, что ему заказали портрет графини Барановой — якобы дочери императора Николая I. В других — что он выполнил групповой портрет детей императора, великих княгинь Марии Николаевны, Ольги Николаевны и Александры Николаевны. Вероятнее второе, поскольку, судя по данным официального сайта дворянских фамилий, ни одна из дочерей Николая I не была замужем за графом Барановым. Но как бы там ни было, за успешно выполненную работу в 1832 году Нефф был приглашен ко двору и назначен придворным художником. Прибалтийский юноша чтил императора Николая. Благодаря отеческому одобрению царя и большому количеству заказов, молодой человек смог полностью проявить свой талант. Как придворному живописцу, Неффу надлежало учить царских детей рисованию. Сохранились воспоминания одной из дочерей императора о том, как в перерывах художник рассказывал им "трогательные и несуразные истории" , играл "во всякие безобидные игры".

Нефф Т.А. Портрет Великих княжон Марии Николаевны и Ольги Николаевны 1838

Нефф Т.А. Юная мать 1843

Первым крупным заказом стали образа для готической капеллы на даче "Александрия" в Петергофе. За эту работу Карл Тимолеон получил пожизненный пенсион и разрешение на поездку в Рим. Будучи в Италии, Нефф копировал произведения старых мастеров XVI века, особенно много занимался изучением творчества Рафаэля.

Неаполитанский пастушок на берегу моря, освещенный восходящим солнцем

В этот же период им была написана и копия картины Тициана "Катарина", а также 22 наброска по мотивам итальянской национальной одежды .

Нефф Т.А. Фрески на религиозные сюжеты из Исакиевского Собора в Санкт-Петербурге

Вернувшись в 1837 году в Петербург, он приступил к восстановлению образов для малой церкви Зимнего дворца, пострадавших во время пожара. Сняв большую квартиру на углу Невского проспекта и Адмиралтейской площади, Нефф превратил ее в ателье. Работа была очень ответственной: сам император следил за ее выполнением, постоянно навещая художника. После этого последовали иконы для Исаакиевского собора в Петербурге — свыше 20 полотен большого формата: это и оформление главного алтаря и иконостаса, иконы в Царских вратах, образы в нишах пилонов. За эту работу он получил звание профессора исторической и портретной живописи и стал преподавать в живописном, натурном, рисовальном и этюдном классах Академии художеств.

Нефф Т.А. Мечтание 1840

Портрет детей Олсуфьевых.

В 1839 году Карл Тимолеон Нефф получил звание академика, а 19 апреля 1844 года ему был пожалован дворянский титул. При этом он уже значился под именем Тимофея Андреевича Неффа. Откуда взялось такое отчество, так и осталось загадкой, но в российских каталогах он пишется именно так. В 50-х годах XIX века по заказу великой княгини Елены Павловны он делал композицию музыкального зала Михайловского дворца. В это же время им написаны известные картины "Русалка" и "Купальщица",

которые император Александр II купил для Эрмитажа. После этого Нефф приступает к созданию галереи портретов семьи Романовых, пишет портрет Петра I как императора, подтвердившего в 1710 году привилегии балтийских дворян, который ему заказало Рижское дворянское собрание.С 1864 года Нефф был смотрителем Эрмитажа, в его обязанности входила реставрация картин, а также оформление стен царских комнат.

Нефф Т.А. Портрет императрицы Александры Фёдоровны (Иркутский областной художественный музей им. В.П.Сукачева)

Нефф Т.А. Портрет Великой кн. Марии Николаевны 1846 (Государственная Третьяковская галерея)

Нефф Т.А. Портрет великой кн. Марии Николаевны (работа с аукциона)

Нефф Т.А. Портрет придворной дамы 1830

Нефф Т.А. Портрет камеристки императрицы Александры Федоровны

Нефф Т.А. Портрет Великой княгини Екатерины Михайловны 1850

Воздвижение креста

20 мая 1838 года в церкви Виру-Яагупи обвенчался с мадемуазель Луизой Августой Доротеей фон Каулбарс из Мыдрику. В 1850 году Нефф купил на имя жены мызу Пийра недалеко от Раквере, где обустроил ателье. Именно там было создано большинство его картин. Через 10 лет семья Неффа у наследников приемного отца приобрела и мызу Мууга. А в 1866 году Нефф приступил к строительству господского дома. Проект дома и парка был составлен самим хозяином. Придворный художник сделал все, чтобы превратить родовое поместье в настоящий художественный музей. Здесь он собрал свои лучшие произведения, копии картин Тициана, Рубенса, Ван Дейка и др., установил копию скульптуры "Венеры Милосской". В вестибюле мызы поставили мраморную лестницу — подарок художнику от императора Александра II. Карл Тимолеон сам начал и расписывать стены и потолки комнат, но не успел закончить, поэтому продолжил за него эту работу его сын Генрих фон Нефф.

Нефф Т.А. Портрет юной дамы 1849