Могила дарьи салтыковой. Салтычиха и ее могила. С жалобой к Екатерине II

Могила Дарьи Николаевны Салтыковой в Донском монастыре .

Полное имя: Дарья Николаевна, урождённая Иванова, вдова гвардии ротмистра Глеба Салтыкова. Из столбовых дворян. В Вологодской, Костромской и Московской губерниях за Салтыковой числилось более 600 душ. Имела от мужа двух сыновей - Фёдора (умер в 1801 г.) и Николая (умер в 1750 г.).

В продолжении 10 или 11 лет Дарья Николаевна Салтыкова погубила более ста своих крепостных. Большая часть погубленных были женщинами, в том числе были девочки лет 11-12.

Гнев Салтыковой вызывала только одна причина - нечистое платье или грязное мытьё полов. Часто побои Салтыкова наносила лично, используя для этого скалку, вальки, палки или поленья. Иногда по её приказанию конюхи или гайдуки наказывали несчастных розгами, батогами, кнутом или плетьми. Побои были настолько жестокими, что обычно заканчивались смертью жертвы сразу же или вскоре после экзекуции.

Иногда Салтыкова прибегала к особо изощрённым жестокостям.

Так, у одной женщины Сатлыкова опалила на голове все волосы. Другую жертву били головой о стену, поливала на голову из чайника кипяток, щипала уши раскалёнными «припекательными щипцами». Одну «девку» приказала в октябре загнать кнутом в воду по горло, где та пробыла четверть часа. Другую самолично скинула с крыльца. Все эти люди вскоре после истязаний умерли.

Описанные убийства происходили в подмосковном её селе Троицком (Подольского уезда) или в доме Салтыковой в Москве - на углу Кузнецкого моста и Лубянки, где позднее помещалась ВЧК, что при должной фантазии может наводить на мысль о переселении духа Салтычихи в некоторых сотрудников этого славного учреждения.

Помимо личных людей Салтыковой, выполнявших экзекуции, т.е. фактически являвшихся палачами, её преступную деятельность покрывали некоторые священники, погребая заведомо убитых людей. Впрочем бывали случаи, когда священники отказывались это делать. В таких случаях Салтыкова приказывала хоронить тела ночью в лесу. А её управляющий подавал на её имя фальшивое явочное прошение о том, что люди якобы бежали.

Нельзя сказать, что никто не пытался привлечь внимание властей к преступной деятельности Салтыковой. Но до коронации Екатерины Второй все такие «доносы» о жестокостях решались полицейскими врачами в пользу помещицы. Причём своё подтверждение давали даже врачи. Доносчики же наказывались кнутом за «ложный донос», ссылались в Сибирь, а иногда и выдавались Салтыковой обратно по её личной просьбе. Нечего и говорить, что ожидало тех, кто осмелился писать такие «доносы».

Салтыкова была ещё совсем не старой женщиной и сердце её, что называется, было открыто для любви. Правда и любовь её принимала извращённые формы. Так, она имела связь с инженером Тютчевым. Однако затем Тютчев оставил сумасшедшую помещицу и сделал предложение некой Панютиной. В отместку Салтыкова решила сжечь дом Тютчева. Для чего выдала своим людям состав их пороха, серы и пакли. Но её люди не решились на поджог. Однако Салтыкова не успокоилась. Когда Тютчев женился на Панютиной и поехал в своё орловское имение мимо владений Салтыковой, последняя приказала своим крепостным убить молодожёнов. Но Тютчева предупредили и он подал на Салтыкову донос. Однако следствие опять закончилось ничем.

Только в 1762 году, по вступлении на престол Екатерины II, наконец за Салтыкову взялись серьёзно. Буквально через две недели после коронации началось следствие, которое закончилось только в 1768 году. Салтыкова всё отрицала, объясняя все наветы злобностью своих крепостных. Для того, чтобы заставить Салтыкову раскаяться, к ней привели духовника. После длительной беседы духовник вынужден был признать, что не видит в Салтыковой ни сознания содеянного, ни раскаяния. После этого чиновники, проводившие следствие, просили Екатерину II разрешить им подвергнуть Салтыкову пытке. Однако Салтыкова по своему родству и связям покойного мужа принадлежала к самым знатным людям того времени. И Екатерина II не разрешила подвергнуть её пытке, но приказала передать, что пытки не миновать, если та не признается добровольно. Салтыкову подвергли только психологической пытке - ей показали пытку над другим преступником. Однако вряд ли то, что она увидела, было страшнее чем то, что она сама проделывала над своими людьми. Не исключено даже что Салтыкова получила удовольствие от вида пытки. И душегубица осталась при своих показаниях - крепостные всё врут, убийств не было, а были побеги крепостных.

Тем не менее следствие собирало свидетельства. Возможно это было одно из первых уголовных дел, проводившихся в привычной нам манере - путём сбора свидетельских показаний, улик, обысков и т.п. 2 октября 1768 года Императрица вынесла решение по делу Салтыковой. 10 декабря был опубликован специальный сенатский указ. В указе было сказано следующее:

«

Указ ея императорского величества самодержицы всероссийской. Из правительствующего сената объявляется во всенародное известие.

Вдова Дарья Николаевна, которая по следствию в юстиц-коллегии оказалась, что немалое число людей своих мужского и женского полу, бесчеловечно, мучительски убивала до смерти, за что по силе всех законов приговорено казнить её смертью, о чём от сената ея императорскому величеству поднесен был доклад. Но ея императорское высочество, взирая с крайним прискорбием на учинённые ею бесчеловечные смертные убийства, и что она по законам смертной казни подлежала, от той приговоренной смерти её Дарью освободит, а вместо смерти повелеть соизволила:

1-е. Лишить её дворянского названия, и запретить во всей Российской империи, чтобы она ни от кого, никогда, ни в каких судебных местах и ни по каким делам впредь именова не была названием рода ни отца своего, ни мужа.

2-е. Приказать в Москве в нарочно к тому назначенный и во всем городе обнародованный день вывести её на первую площадь, и поставя на эшафот прочесть перед всем народом заключённую над нею в юстиц-коллегии сентенцию, с исключением из оной, как выше сказано, название родов ея мужа и отца, с присовокуплением к тому того ея императорского величества указа, а потом приковать её стоящую на том же эшафоте к столбу, и прицепить на шею лист с надписью большими словами: «мучительница и дущегубица».

3-е. Когда она выстоит целый час на том поносительном зрелище, то чтобы лишить злую ея душу в сей жизни всякого человеческого сообщества, а от крови человеческой смердящее ея тело предать собственному промыслу Творца всех тварей, приказать, заключа в железы, отвести оттуда её в один из женских монастырей, находящихся в Белом или Земляном городе, и там под которой ни есть церькви посадить в нарочно сделанную подземельную тюрьму, в которой по смерть ея содержать таким образом, чтобы она ни откуда в ней свету не имела. Пищу ей обыкновенную старческую подавать туда со свечею, которую опять у ней гасить, как скоро она наестся. А из того заключения выводить её во время каждого церьковнаго служения в такое место, откуда бы она могла оное слышать, не входя в церковь…

…Сообщники же ея, дворовые люди, которые в смертных убийствах с нею участие имели, и поп, который оныя тела заведомо погребал, по снятии с него священнического сана, наказаны кнутом с вырезанием ноздрей и поставлением знаков сосланы в Нерчинск в вечную работу.

И о том во исполнение предписанного ея императорского величества высочайшего указа правительствующий сенат приказали: во всём государстве публиковать печатными указами, что через сие и публикуется

»

Салтыкова просидела в подземной тюрьме в московском Ивановском женском монастыре с 1768 по 1779 год. После этого ей сделали послабление и перевели в застенок, пристроенный к стене храма, где она находилась вплоть до своей смерти 21 ноября 1800 года.

В 1862 году в «Русских достопамятностях», выпуск пятый (судя по всему что-то вроде жёлтой прессы того времени) была напечатана заметка, в которой Салтыкова называлась «извергом женского пола и человечества». В заметке про её заключение говорилось, что «насущную скудную пищу подавал ей солдат сперва в окно, потом в дверь. Там она, по сказаниям старожилов родила от своего караульного… Молва народная даже обвиняла её в людоедстве, будто бы Салтычиха употребляла себе на жаркое вместо сладкого мяса, женские груди». Застенок, в котором до смерти содержалась Салтыкова, разобран в 1860 году.

Стоит отметить, что конечно же историю про Салтычиху активно использовала вся т.н. «прогрессивная общественность», чтобы показать, какие зверские порядки творились в России до революции. Однако же даже беглое изучение этой истории говорит, что случай с Салтыковой был эксцессом, который взволновал даже привыкшую к смерти общественность конца XVIII века. Что неоспоримо, крепостная система ввергла крестьян в ужасные условия, если их хозяином становился психопат и садист вроде Салтыковой. Правда история других похожих случаев не сохранила. Более того, следствие над Салтыковой вызывало в образованном обществе дискуссию о крепостном праве. В тое время Вольное Экономическое Общество, одним из деятелей которого был приближённый к Екатерине II граф Г.Г.Орлов, предложило на общественное обсуждение вопрос о крепостном праве в России. Идея освобождения крестьяне от крепостной зависимости неоднократно посещали Екатерину II. Есть свидетельства, что существовал начертанный собственной рукой императрицы проект закона, по которому все дети крепостных, рождённые после 1785 года, должны были считаться свободными.

Эта дата была выбрана не случайно. 21 апреля 1785 была дарована вольная грамота дворянству (с этого момента дворяне освобождались от обязательной государственной службы). В связи с чем логичным выглядело бы и параллельное освобождение от крепостной зависимости крестьян, поскольку крепостная зависимость крестьян от дворянства была справедлива только в той мере, в какой и сами дворяне были как бы крепостными государства. Однако проект об освобождении крестьянских детей с 1785 года так и остался проектом. А отмена крепостного права произошла только спустя 76 лет, когда было уже слишком поздно.

По материалами журнала «Русский архивъ», выпуск 2 за 1865 год.

Ну и добавлю толику мистически-фантастического, но при этом реального. Как-то поздним ноябрём прошедшего года был я недалеко от Донского монастыря. Решил зайти на могилы Ивана Ильина и Владимира Каппеля. Время было ещё не очень поздно, но уже сумеречно. Обычно среди могил ходят любопытнее, смотрят, читают. Но тут и время уже сумеречное, и мокрый снег пошёл. В общем никого нет. Только возле какой-то стариной могилы тётка в стареньком балоневом пальто крутится, словно ждёт что-то. Ну я мимо прошёл, дошёл до Ильина, Каппеля, Деникина. Постоял минуты две. Темно уже почти, мокрый снег усилился. В общем не то время, чтобы там долго задерживаться. Пошёл обратно.

Вдруг эта давешняя тётка, когда я мимо шёл, ко мне неожиданно подходит и просит милостыню. Словно только меня и ждала. Чего она в такое время в таком месте за милостыней стоит, ведь нет тут никого? Но решил дать мелочи. Вытащил мелочи сколько было в карманах, и сую ей в протянутую руку. Потом глянул ей в лицо и прямо как в кино - страх меня взял, хотя вообще-то заставить меня волноваться не так уж просто. Вроде ничего особенного в лице. Но какое-то эдакое - тянет сказать «мертвецкое», но не такое. А просто страшное. Но не старое, а лет 30-40. Зубы кривые. И глаза какие-то нехорошие. Ну реально страх меня пробил, такой знаете, как в детстве ночью в лесу, когда кто-то скажет «смотри, приведение!» Ну я быстрым шагом пошёл в Большой собор монастыря. Почему-то решил, что надо непременно а собор зайти. Зашёл.

Встал к ларьку за свечами, а сам на двери входные смотрю. Тут дверь открывается слегка и эта тётка втекает. И начинает недалеко от свечного ларька тереться и на меня поглядывать. Ну прямо «Вий» какой-то. Я свечи купил и быстрее к алтарю. Свечи ставлю, а сам чего-то нервничаю и на главный вход гляжу. А там уже эта тётка. Тоже глазами чего-то ищет. Меня увидела и стоит на меня глядит. Неприятно как-то. Страха правда уже особого нет, но всё равно знаете как-то не того. Темно за окном, храм полусумрачный, службы нет, людей мало. И эта странная тётка за мной следит. А я всё в голове прикидываю - правильно я ей милостыню дал, или не надо было, или мало дал. В общем нервы совсем что-то того, шалят. В общем поставил свечи и через боковой притвор утёк. Потом на улицу и скорее из монастыря. Перепужался, однако. Правда тётка за мной уже не последовала.

А к чему я это? Ах да, забыл сказать. Могила, возле которой тётка крутилась, когда я мимо проходил, это была могила Салтыковой Дарьи Николаевны.

Вот, собственно, и всё.

PS : Прежде чем оставить комментарий, прочтите

В 1768 году рядом с Лобным местом у позорного столба стояла помещица Дарья Салтыкова — знаменитая Салтычиха, насмерть замучившая как минимум 138 своих крепостных. Для женщины не являющейся правительницей, это своего рода рекорд, самое большое число жертв в истории…

Пока дьяк зачитывал с листа совершенные ею преступления, Салтычиха стояла с непокрытой головой, а на ее груди висела дощечка с надписью «Мучительница и душегубица». После этого ее отправили на вечное заточение в Ивановский монастырь.

Живописное, тихое, окружённое хвойным лесом поместье Салтыковых в подмосковном Троицком вскоре после скоропостижной кончины хозяина превратилось в какое-то проклятое место. «Как будто чума поселилась в тех краях», – шептались соседи. Но сами жители «заколдованного поместья» опускали глаза и делали вид, что всё как всегда и ничего особенного не происходит.

А между тем число крепостных крестьян неуклонно сокращалось, а на сельском кладбище чуть ли не еженедельно появлялся новый могильный холмик. Причиной необъяснимого мора среди салтыковских крепостных была не массовая эпидемия, а молодая вдова, мать двоих сыновей – Дарья Николаевна Салтыкова.

С жалобой к Екатерине II

Весной 1762 года крепостные Савелий Мартынов и Ермолай Ильин совершили побег, задавшись целью добраться до Петербурга и передать жалобу на свою хозяйку самой императрице. Не страшили мужиков ни полицейские облавы, ни возможный поход по этапу в Сибирь. Савелию так и вовсе терять было нечего. После того, как Салтыкова хладнокровно убила трех его жен подряд, крестьянин потерял надежду на спокойную и счастливую семейную жизнь.

Может, произошло чудо расчудесное или небеса услышали молитву доведенных до крайней степени отчаяния крепостных, но только «письменное рукоприкладство» – так именовалось письмо к Екатерине II – все-таки попало в руки императрицы. Государыню не смутил ни дворянский титул обвиняемой, ни ее многочисленные покровители, и уже через несколько дней после прочтения жалобы было возбуждено уголовное дело против Салтыковой Дарьи Николаевны, которую обвиняли в многочисленных убийствах и жестоком обращении со своими крепостными.

Следствие по делу Салтычихи длилось шесть лет, были исписаны десятки томов и опрошены сотни свидетелей, и все они рассказывали, что после смерти мужа новая хозяйка поместья словно с цепи сорвалась. Никто не мог и подумать, что некогда робкая и набожная 26-летняя женщина станет самым жестоким образом не только издеваться над своими крепостными, но и зверски расправляться с каждым, кто совершит хоть малейшую ошибку в ведении домашнего хозяйства.

За семь лет Салтыкова убила как минимум 138 своих подданных. Поводом для казни могло послужить недовольство барыни качеством стирки или уборки. Как позже рассказывали свидетели, проходившие по делу Салтыковой, помещица приходила в неистовство оттого, что какая-нибудь дворовая девка не справлялась со своими обязанностями по дому. Она хватала что под руку попалось и начинала избивать несчастную крестьянку. Потом могла обварить ее кипятком, выдрать не один клок волос из головы или просто их поджечь.

А если после многочасовых экзекуций помещица уставала, а жертва еще подавала признаки жизни, то ее обычно приковывали на ночь к столбу. Утром изуверская казнь продолжалась, если в приговоренной еще таилась хоть одна капля жизни.

Лишь единицы замученных Дарьей Салтыковой были отпеты в церкви и похоронены на сельском кладбище, как того требуют христианские обычаи.

Тела же остальных пропали бесследно. А в хозяйственных книгах было указано, что «один сбежал, трое отправлены в наши вологодские и костромские поместья, а еще около десятка проданы по 10 рублей за душу». Впрочем, в ходе расследования не удалось отыскать ни одного человека из этого списка.

Месть за нелюбовь

Эта страшная женщина находилась в тесном родстве с Давыдовыми, Мусиными-Пушкиными, Толстыми, Строгановыми, вращалась в высших кругах общества, имела самые влиятельные связи, но при этом была абсолютно безграмотна и не умела даже писать. Доподлинно известно, что троицкая помещица была очень религиозна. Она несколько раз совершала паломничества к христианским святыням и никогда не жалела средств на пожертвования. Но жестокая Салтычиха была полной противоположностью той Дарье Николаевне, которую с почетом и уважением принимали в лучших домах Москвы и Санкт-Петербурга.

Все московские чиновники опасались браться за столь сомнительное дело, в котором крепостные шли против своей барыни, да еще столь влиятельной и титулованной. В конце концов папка оказалась на столе у следователя Степана Волкова. Он, человек безродный и не светский, отличался беспристрастностью и упорством, и с помощью князя Дмитрия Цицианова смог успешно довести дело до конца.

Сколько препятствий ни чинила Салтыкова следствию, но выйти сухой из воды ей так и не удалось. Каждая новая улика влекла за собой целую цепочку преступлений. Выяснилось, что задолго до того, как крепостные передали жалобу Екатерине II, в архивах московских инстанций спокойно себе пылились более 20 таких же жалоб, написанных ранее. Но ни одной из них власти не дали ход. А повальные обыски в имениях Салтыковой и изъятые счетные книги указывали на то, что чиновники этих ведомств получили от Дарьи Николаевны богатые подарки или некую финансовую помощь.

Может, поэтому сама помещица, на протяжении всего следствия, была не только уверена в благополучном освобождении, но и продолжала всяческими способами запугивать своих крепостных. Тем не менее, Екатерина II была крайне оскорблена поведением своей подданной, которая создала некую модель «государства в государстве», учредила свои законы, единолично решала «кого казнить, а кого миловать», и тем самым возвела саму себя в ранг царственной особы.

В процессе расследования выяснился и еще один факт, который вывел следствие на новый уровень.

Оказалось, что помимо расправ в собственных землях, Салтыкова планировала убийство своего соседа-дворянина Николая Тютчева. Дед известного поэта находился в любовных отношениях с молодой вдовой, но жениться решился на другой. Вполне возможно, именно потому, что ему были известны странные наклонности экзальтированной любовницы. Дарья Николаевна сходила с ума от ревности и обиды. Она решила отомстить неверному возлюбленному и его новой пассии.

По ее поручению доверенные слуги, которые не раз помогали ей в домашних экзекуциях, приобрели несколько килограммов пороху. Этого хватило бы, чтобы разнести до последнего кирпичика весь московский особняк Тютчева, в который он тогда переехал со своей невестой. Но Салтыкова вовремя осознала, что убийство дворянина и крепостного – совсем разные вещи, и отказалась от своих кровавых намерений.

На второй год следствия Салтыкову взяли под караул. Только тогда запуганные крестьяне стали неохотно рассказывать обо всех ужасах, свидетелями которых им приходилось некогда быть. Были полностью доказаны 38 случаев смертей от рук помещицы: жертвами стали 36 женщин, девушек и девочек, и лишь двое молодых мужчин.

Были и двойные убийства, когда помещица избивала беременных женщин, пока у тех не случался выкидыш, а позже расправлялась и с самой матерью. 50 человек умерли от всяческих болезней и переломов, ставших результатами побоев. Конечно, оставались еще десятки бесследно исчезнувших крестьян, чьи тела не были найдены, а следы терялись, но имевшихся доказательств хватило для самого жестокого приговора.

Красная пахра — поместье Салтычихи

«Мучительница и душегубица»

В архивах уцелели четыре черновика-наброска по делу Салтыковой, собственноручно написанные императрицей. Регулярно в течение шести лет она получала отчеты с подробным описанием всех злодейств помещицы. В протоколах же допросов самой Салтыковой следователь Степан Волков вынужден был писать одно и то же: «Вины за собой не знает и оговаривать себя не будет».

Императрица поняла, что шансом на раскаянье помещица не воспользовалась, а за свою непоколебимость поблажек не получит. Надо было продемонстрировать, что зло остается злом, кто бы его ни творил, и закон в государстве для всех один.

Приговор, составлением которого Екатерина II занималась лично, заменив при этом фамилию «Салтыкова» на эпитеты «бесчеловечная вдова», «урод рода человеческого», «душа совершенно богоотступная», вступил в силу 2 октября 1768 года.

Дарья Салтыкова лишалась дворянского титула, материнских прав, а также всех земель и имущества. Приговор обжалованию не подлежал.

Вторая часть приговора предусматривала гражданскую казнь. Накануне мероприятия по городу были расклеены афиши, а титулованным особам разосланы билеты на казнь их бывшей приятельницы. 17 ноября 1768 года, в 11 часов утра Салтычиху вывели на Лобное место Красной площади. Там она была привязана к столбу с табличкой «мучительница и душегубица» на глазах у большой толпы москвичей, которые съехались на площадь задолго до того, как туда привезли осужденную. Но даже часовое «поносительное зрелище» не заставило Салтыкову раскаяться.

Затем ее отправили на вечное заключение в тюрьму Донского монастыря. Первые одиннадцать лет она была буквально заживо похоронена в вырытой в земле «яме покаянной» глубиной в два метра и заложенной сверху решеткой. Свет Дарья видела только дважды в день, когда монахиня приносила ей скудную еду и огарок свечи. В 1779 году Салтычиха была переведена в одиночную камеру, которая располагалась в монастырской пристройке.

Иоанно-Предтеченский женский монастырь, в который заключили Дарью Салтыкову. Фото: Public Domain.

В новых апартаментах было небольшое окно, через которое осужденная могла смотреть на свет. Но чаще приходили смотреть на нее. Говорят, что Салтычиха плевала через решетку на визитеров и пыталась добраться до них палкой.

Посетителям монастыря было дозволено не только смотреть на осужденную, но и разговаривать с ней. Есть слухи, что после 1779 года Салтыкова родила ребенка от солдата-охранника. Бывшая помещица содержалась в каменной пристройке храма до самой своей смерти.

Умерла Салтычиха 27 ноября 1801 года в возрасте 71 года, проведя в заточении 33 года. Там же, в Донском монастыре была похоронена на монастырском кладбище. Могила помещицы-убийцы существует и по сей день, вот только имя злодейки совсем стерлось, а вместо надгробной плиты остался большой каменный кол.

Сегодня нет ни одного свидетельство о том, что Дарья Салтыкова раскаялась в содеянном.

фото: cemetery-ru

Современные криминалисты и историки предполагают, что Салтычиха страдала психическим расстройством - эпилептоидной психопатией. Некоторые и вовсе считают, что она была латентной гомосексуалисткой. Установить сегодня достоверно это не представляется возможным.

Уникальной же история Салтычихи стала потому, что дело о зверствах этой помещицы завершилось наказанием преступницы. Имена некоторых жертв Дарьи Салтыковой нам известны, в отличие от имён миллионов людей, замученных русскими помещиками за время существования крепостного строя в России.

Подмосковное имение Троицкое и деревня Тёплый Стан, в котором совершала злодейства кровожадная помещица, были проданы сначала мужу родной сестры Салтычихи, брянскому дворянину Ивану Никифоровичу Тютчеву, а затем Николаю Тютчеву, который вместе с женой скупал участки земель и крестьян. Спустя несколько лет Тютчевы стали довольно состоятельными людьми, во владении которых числились более двух тысяч крестьянских душ.

Городской дом Салтычихи в Москве находился на углу улиц Большая Лубянка и Кузнецкий Мост, то есть на месте, где позже были построены здания, принадлежавшие ныне ФСБ России. Усадьба, где, как правило, она совершала убийства и истязания находилась на территории поселка Мосрентген (Троицкий парк) рядом с МКАД в районе Теплого стана.

На момент смерти Салтычихе был 71 год, потому вероятной и официальной причиной смерти считается старость. Несмотря на незавидную судьбу и довольно строгое содержание, «кровавая барыня» пережила обоих своих сыновей.

В качестве места захоронения Салтыковой было выбрано кладбище Донского монастыря. Помещица воссоединилась с родственниками только после смерти, так как могила Салтычихи размещена среди захоронений других её родственников, включая сыновей. Впрочем, могила Салтычихи, её надгробие и прочие подробности захоронения овеяны многочисленными мифами и слухами.

Могила Дарьи «Салтычихи» Салтыковой

Так в книге Бориса Акунина «Кладбищенские истории» содержится информация о предполагаемой могиле Салтыковой:

«Что же до Салтычихи, то на ее надгробии время не сохранило ни единого слова и ни единой буквы. Она существовала на самом деле, московская помещица Дарья Николаевна Салтыкова, замучившая до смерти сто крепостных, – вот единственное, что подтверждала могила. Но чудовища не поддаются дефиниции, устройство их души темно и загадочно, и самый уместный памятник монстру – фигура умолчания в виде голого серого обелиска, напоминающего силуэтом загнанный в землю осиновый кол».

На самом же деле могила душегубицы расположена в другом месте. Даже надгробие сохранилось, но по причине отсутствия ухода за местами захоронения,прочитать надпись не представляется возможным - завалилось надгробие за соседние плиты.

С подачи писателя приметная могила стала почти «достопримечательностью», к которой даже иногда приносят цветы и лампадки. К слову, могила Салтычихи - место не простое да и гости тут особые. Приходят сюда родственники граждан отбывающих заключение. То ли помощи простят, то ли отмщения.

Настоящая могила Салтычихи расположена на том же кладбище и найти её можно так: от входа с большой колокольней к правой стене монастыря; главный ориентир - скульптура девушки с вазоном и белый крест. (Ссылка на фото-экскурсию к могиле Салтычихи)

Могила Дарьи «Салтычихи» Салтыковой на нижнем фото, слева. Рядом могила старшего сына.

Живу в Москве, а в некрополе Донского монастыря оказалась впервые. Конечно пришла туда не только на это посмотреть, хотела увидеть некрополь в целом.

Прочла когда-то Акунина "Кладбищенские истории", одна глава посвящена Донскому кладбищу. Отложилось, что надо бы зайти при случае. Внезапно случай наконец свершился. Мне бы заранее подробнее пошарить в нэте на предмет надгробия Салтычихи (Салтыкова Дарья Николаевна), а так.. Помнила фото в его книге, к тому "каменному колу" и пришла, а зря, хотя и помнила, что это лишь художественное предположение. Прошарила инфу после, выбрала то, что мне показалось более близко к...
Утверждается, и не в одном источнике, что ее могила нижняя, в центре , что там даже видна надпись, с той стороны вроде, что закрыл не так давно завалившийся рядом саркофаг. В ролике под постом, монах рассказал, что это надгробие ее старшего сына, умершего в тот же год.
Если бы заранее нашла, залезла бы посмотреть, или попытаться прощупать надпись)
Цитаты из разных источников:
"Я и ранее встречал снимки именно этой могилы, но тогда ещё памятник не был упавшим и надпись была видна."
"К могиле Салтычихи приходят те, чьи родственники в тюрьме или под следствием. Считается (кем-то), что Салтычиха является защитницей заключенных."

Цитата в т.ч. - искусствоведа М. Ю. Коробко, российский историк, писатель, архивист, москвовед, топонимист, публицист, журналист. На фото ниже ссылка на его ЖЖ.
"Однако у Салтычихи есть и народное надгробие, то, под которым она похоронена согласно тайному народному знанию, передающему из поколения в поколение! Умиляют трогательные цветочки и надпись, сделанная фломастером, в ней Салтычиха ошибочно названа Екатериной."

Ориентир отсюда - настоящее надгробие Салтычихи с завалившимся рядом надгробием, на территории монастыря (вход с большой колокольней) - от входа - к правой стене монастыря. На фото - на заднем плане в районе башни, чуть дальше белого креста, там еще скульптура девушки с вазоном. Хотя.. я сама надпись все же не смотрела.

Надписи на камне спереди и справа, забыла.. слева вроде тоже было.. или нет.. не помню..
А в списке похороненных в некрополе Донского монастыря - Баскаковы:
Баскаков Василий Васильевич (1765-1794) - секунд-майор
Баскаков Иван Егорович (1753-1798) - надворный советник, дед поэта Н. П. Огарева
Баскакова (ур. Хитрово) Вера Петровна (1743-1827) - его жена
Баскаков Петр Васильевич (ск. 1794) - поручик
Баскаков Алексей (p. 1761)
Баскакова Анна Филипповна (1817-1889) - девица

______

Дарья Николаевна Салтыкова 1730 - 1801.
**********

О потретах. Чаще всего ее путают с Дарьей Петровной Салтыковой , да и я вначале..

На портрете совсем другая представительница разветвленного семейства Салтыковых. Более того, урожденная Чернышева, Дарья Петровна , родная сестра пушкинской "Пиковой Дамы" Натальи Петровны Голицыной. Дарья Петровна была замужем за фельдмаршалом Иваном Петровичем Салтыковым, сыном героя Семилетней войны Петра Семеновича Салтыкова. Так что она Салтыкова не по рождению, а через мужа. К "той самой" Салтычихе эти близкие ко двору Салтыковы имели очень далекое отношение, седьмая вода на киселе. А портрет этот - миниатюра работы А.Х.Ритта, 1790-х годов, из Эрмитажа. Есть парный портрет ее супруга. А вот изображения Салтычихи до сих пор неизвестны, увы. Так что ее злодейский облик мы можем только фантазировать. Дарья Петровна в молодости. В Париже ее портрет писал Франсуа Друэ, он в ГМИИ Пушкина в Москве. Так что эта Салтыкова была хорошая и не безобразничала. На всякий случай, мне можно верить, уж я по этим Чернышевым книгу написал.
(цитата от av4)

**********************************

Итак, портретов Дарьи Николаевны Салтыковой не сохранилось , а публикаций огромное количество...
"..Дарья Салтыкова сжила со свету десятки своих крестьян. Почти все они были молодыми женщинами - среди жертв оказалось только двое мужчин и пять девочек 11-15 лет..."
"...служанка Прасковья Ларионова - сначала садистка избивала ее сама, а потом отдала гайдукам, крича при этом: «Бейте до смерти! Я сама в ответе и никого не боюсь!» Забитую до смерти Прасковью повезли в Троицкое, бросив в сани ее грудного ребенка, который замерз по дороге. Той же дорогой везли Катерину Иванову, у которой конюх Давыд «видел от бою ноги опухлые и из седалища текла кровь»..."
и т.д.

Например одна из публикаций:

__
Помещица Дарья Николаевна Салтыкова. Женщина-душегуб
В 1768 году рядом с Лобным местом у позорного столба стояла помещица Дарья Салтыкова - знаменитая Салтычиха, насмерть замучившая как минимум 138 своих крепостных. Пока дьяк зачитывал с листа совершенные ею преступления, Салтычиха стояла с непокрытой головой, а на ее груди висела дощечка с надписью "Мучительница и душегубица". После этого ее отправили на вечное заточение в Ивановский монастырь…

Дарья Николаевна Салтыкова (в девичестве Иванова), дочь приближённого к Петру I думного дьяка, состоявшего в родстве с Давыдовыми, Мусиными-Пушкиными, Строгановыми и Толстыми. Родилась в 1730 году в подмосковном селе Троицкое (ныне – посёлок завода Мосрентген, примыкающий к Москве в районе Тёплого Стана). Её дед, Автоном Иванов, был крупным деятелем времён царевны Софьи и Петра I. Вышла замуж за ротмистра лейб-гвардии Конного полка Глеба Алексеевича Салтыкова (ум. около 1755), дядю Николая Ивановича Салтыкова, будущего светлейшего князя. У них родилось два сына, Фёдор (1750-1801) и Николай (ум. 1775), которые были записаны на службу в гвардейские полки.

Овдовев в возрасте двадцати шести лет, получила в своё полное владение около шестисот крестьян в поместьях, расположенных в Московской, Вологодской и Костромской губерниях. Следователь по делу вдовы Салтыковой, надворный советник Волков, основываясь на данных домовых книг самой подозреваемой, составил список из 138 фамилий крепостных, судьбу которых предстояло выяснить. Согласно официальным записям 50 человек считались «умершими от болезней», 72 человека - «безвестно отсутствовали», 16 считались «выехавшими к мужу» или «ушедшими в бега». По показаниям крепостных крестьян, полученным во время «повальных обысков» в имении и деревнях помещицы, Салтыковой было убито 75 человек, в основном женщин и девушек.


издание о-ва "Друзья Детей"..

До смерти мужа за Салтычихой не замечалось особой склонности к насилию. Но примерно через полгода после овдовения она начала регулярное избиение прислуги. Основными поводами для наказания были недобросовестность в мытье полов или стирке. Истязания начиналось с того, что она наносила провинившейся крестьянке удары попавшимся под руку предметом (чаще всего это было полено). Провинившуюся затем пороли конюхи и гайдуки, порой до смерти. Салтычиха могла облить жертву кипятком или опалить ей волосы на голове. Также Салтычиха использовала для истязаний горячие щипцы для завивки волос, которыми хватала жертву за уши. Она часто таскала людей за волосы и при этом била их головой о стену длительное время. Многие убитые ею, по словам свидетелей, не имели волос на голове, Салтычиха рвала волосы пальцами, что свидетельствует о её немалой физической силе. Жертв морили голодом и привязывали голыми на морозе. Салтычиха не любила и разбивала влюблённые пары, которые вот вот собирались пожениться.
В одном эпизоде досталось от Салтычихи и дворянину Николаю Тютчеву - деду поэта Фёдора Тютчева. Молодой капитан, занимавшийся в 1760 г. сверкой границ подмосковных владений Салтыковой с записями в земельном кадастре, сделался любовником молодой вдовушки. Все было поначалу хорошо, но в январе 1762 г. Тютчев собрался жениться на девице Панютиной.

(Салтыковой было тогда 32, ему 42, а где-то упоминается - якобы он моложе ее)

Салтыкова решила уничтожить неверного возлюбленного, причем сделать это в самом что ни на есть буквальном смысле. Конюх Савельев в два приема приобрел 2 кг. пороха, который после добавления серы и трута был завернут в легковоспламеняющуюся пеньку. Получилась мощная бомба.
По приказу Салтыковой были предприняты две попытки заложить эту бомбу под московский дом, в котором проживали капитан Тютчев и его невеста. Обе попытки сорвались из-за страха посланных крепостных перед расплатой сорвались. Робкие конюхи - Иванов и Савельев - были жестоко выпороты, но неудачные попытки подрыва дома заставили Салтыкову пересмотреть план. Она решила организовать засаду на пути проезда капитана в Тамбов, куда ему надлежало отправиться по делам службы в апреле 1762 г. В засаде должны были участвовать 10-12 мужиков из подмосковных имений Салтыковой. Дело выходило нешуточное: нападение на дворянина при выполнении им государственного задания тянуло уже не на грабеж, а на заговор! Сие грозило мужикам даже не каторгой, а отсечением головы. Крепостные Салтыковой подкинули капитану "подметное письмо" (анонимку), в котором предупредили его о готовящемся на него покушении. Тютчев официально уведомил власти о возможном нападении и получил в качестве охраны на время проезда в Тамбов 12 солдат. Салтыкова, узнав об охране капитана, в последний момент отменила нападение.

Жалоба императрице
Жалоб на жестокую помещицу всегда шло много и при Елизавете Петровне, и при Петре III, но все дела о жестокостях оказывались решенными в ее пользу. Доносчиков наказывали кнутом, ссылали в Сибирь. Она не скупилась на подарки властям, а, с другой стороны, фамилия-то была уважаемая.

Вместе с тем Салтычиха вела внешне набожный образ жизни. Она делала пожертвования церкви и ежегодно совершала паломничества к православным святыням, таким как Киево-Печерская лавра.
Первоначальные жалобы крестьян привели лишь к наказаниям жалобщиков, поскольку у Салтычихи было много влиятельных родственников, и ей удавалось подкупать должностных лиц. Но двум крестьянам, Савелию Мартынову и Ермолаю Ильину, жён которых она убила, в 1762 году всё же удалось передать жалобу только что вступившей на престол Екатерине II.

Следствие
Хотя Салтычиха принадлежала к знатному роду, Екатерина II использовала её дело в качестве показательного процесса, который ознаменовал бы новую эпоху законности.
Московской юстиц-коллегией было произведено следствие, продолжавшееся шесть лет. Следствием занимался безродный чиновник Степан Волков и его помощник надворный советник князь Дмитрий Цицианов. Они проанализировали счётные книги Салтычихи, что позволило установить круг подкупленных чиновников. Следователи также изучили записи о движении крепостных душ, в которых было отмечено, какие крестьяне были проданы, кто был отправлен на заработки и кто умер.

Было выявлено много подозрительных записей о смертях. Так, например, двадцатилетняя девушка могла поступить на работу в качестве прислуги и через несколько недель умереть. Согласно записям, у Ермолая Ильина (одного из жалобщиков, который служил конюхом) умерло подряд три жены. Некоторых крестьянок будто бы отпускали в родные деревни, после чего они тут же умирали или пропадали без вести.
Изучение архивов канцелярии московского гражданского губернатора, московского полицеймейстера и Сыскного приказа выявило 21 жалобу, поданную на Салтычиху её крепостными. Все жалобщики были возвращены помещице, которая произвела над ними собственный суд.

Салтычиху взяли под стражу. При допросах применялась угроза пытки (разрешение на пытку получено не было), но она ни в чем не созналась. Малоэффективной оказалась и пытка известного разбойника в присутствии Салтычихи с извещением, что она будет следующая. Возможно, что она была осведомлена о том, что пытки к ней применены не будут. Не сработали и уговоры раскаяться священника московской церкви Николая Чудотворца Дмитрия Васильева.
Затем был произведён повальный обыск в московском доме Салтычихи и в Троицком, сопровождавшийся опросом сотен свидетелей. Были обнаружены бухгалтерские книги, содержавшие информацию о взятках чиновникам московской администрации, а опрошенные рассказали об убийствах, сообщили даты и имена жертв.
Взятки получили начальник полицеймейстерской канцелярии Молчанов, прокурор Сыскного приказа Хвощинский, присутствующие Сыскного приказа Вельяминов-Зернов и Михайловский, секретарь Тайной конторы Яров, актуариус Сыскного приказа Пафнутьев.

Черно-белая иллюстрация. Изображение расправы помещицы Подольского уезда Д.Н.Салтыковой над крестьянами. (Великая Реформа. Т. 1 - М., 1911) (автор П.В.Курдюмов)

Весной 1765 года следствие в московской Юстиц-коллегии было формально окончено и направлено для дальнейшего рассмотрения в 6-й Департамент Правительствующего сената.
По итогам следствия Волков пришёл к заключению, что Дарья Салтыкова «несомненно повинна» в смерти 38 человек и «оставлена в подозрении» относительно виновности в смерти ещё 26 человек.

Суд и приговор
Судебное разбирательство длилось более трех лет. В конце-концов, судьи признали обвиняемую «виновной без снисхождения» в тридцати восьми доказанных убийствах и пытках дворовых людей. Однако сенаторы не стали выносить конкретного приговора, переложив бремя принятия решения на царствующего монарха - Екатерину II.
В течение сентября 1768 года Екатерина II несколько раз переписывала приговор. Сохранилось четыре собственноручных наброска приговора императрицы.
2 октября 1768 года Екатерина II направила в Сенат указ, в котором очень подробно описала как наложенное на Салтыкову наказание, так и порядок его отправления. На полях этого указа рукою Екатерины возле слова она поставлено он . Императрица хотела сказать, что Салтыкова недостойна называться женщиной.

Салтыкова Дарья Николаевна была осуждена:
1. к лишению дворянского звания;
2. пожизненному запрету именоваться родом отца или мужа (запрещалось указывать свое дворянское происхождение и родственные связи с иными дворянскими фамилиями);
3. отбыванию в течение часа особого «поносительного зрелища», в ходе которого осужденной надлежало простоять на эшафоте прикованной к столбу с надписью над головой «мучительница и душегубица»;
4. к пожизненному заключению в подземной тюрьме без света и человеческого общения (свет дозволялся только во время приёма пищи, а разговор - только с начальником караула и женщиной-монахиней).

Помимо этого, императрица своим указом от 2 октября 1768 года постановила вернуть двум сыновьям всё имущество матери, до той поры находившееся в опекунском управлении. Также указывалось предать наказанию ссылкой на каторжные работы сообщников Дарьи Салтыковой (священника села Троицкого Степана Петрова, одного из «гайдуков» и конюха помещицы).

Наказание осуждённой Дарьи Николаевой было исполнено 17 октября 1768 года на Красной площади в Москве. В московском Ивановском женском монастыре, куда прибыла осуждённая после наказания на Красной площади, для неё была приготовлена особая камера, названная «покаянной». Высота отрытого в грунте помещения не превышала трёх аршин (то есть 2,1 метра), оно полностью находилось ниже поверхности земли, что исключало всякую возможность попадания внутрь дневного света. Узница содержалась в полной темноте, лишь на время приёма пищи ей передавался свечной огарок. Салтычихе не дозволялись прогулки, ей было запрещено получать и передавать корреспонденцию.
По крупным церковным праздникам её выводили из её тюрьмы и отводили к небольшому окошку в стене храма, через которое она могла прослушать литургию. Жёсткий режим содержания продлился 11 лет, после чего был ослаблен: осуждённая была переведена в каменную пристройку к храму с окном. Посетителям храма было дозволено смотреть в окно и даже разговаривать с узницей. По словам историка, «Салтыкова, когда бывало соберутся любопытные у окошечка за железною решеткой ее застенка, ругалась, плевала и совала палку сквозь открытое в летнюю пору окошечко».

Соборная церковь в бывшем Ивановском Монастыре.
В левой пристройке держали в заключении "Салтычиху".

После смерти заключённой её камера была приспособлена под ризницу. Провела в тюрьме тридцать три года и умерла 27 ноября 1801 года.
Похоронена на кладбище Донского монастыря, где погребалась вся ее родня.
_________________
Интересные факты

* Начиная с 1764 года в Москве, а затем и по всей империи был распространён слух о том, что Салтыкова не только убивала крестьян, но употребляла в пищу их мясо. Следствию удалось достоверно установить абсурдность подобных обвинений.
* По некоторым данным, в 1779 году (в возрасте почти 50-ти лет) Дарья Салтыкова родила в тюрьме ребёнка от караульного солдата.
* Городской дом Салтычихи в Москве находился на углу улиц Большая Лубянка и Кузнецкий Мост, то есть на месте, где позже были построены здания, принадлежавшие ныне ФСБ России. Усадьба, где, как правило, она совершала убийства и истязания находилась на территории поселка Мосрентген (Троицкий парк) рядом с МКАД в районе Теплого стана.
* Салтыкову прозвали русский Маркиз-де-Сад. Или просто Салтычиха.
__________________________________
В России «Салтычих» было много

«Второй Салтычихой» в народе называли жену помещика Кошкарова, жившую в 40 годах XIX века в Тамбовской губернии. Она находила особое наслаждение в тиранстве над беззащитными крестьянами. У Кошкаровой была определена норма для истязаний, от пределов которой она выходила только в крайних случаях. Мужчинам полагалось давать по 100 ударов кнутом, женщинам – по 80. Все эти экзекуции производились помещицей лично.

Предлогами к истязаниям чаще всего служили разные упущения по хозяйству, иногда очень незначительные. Так, повара Карпа Орлова Кошкарова исхлестала кнутом за то, что в супе оказалось мало луку.

Еще одна «Салтычиха» обнаружилась в Чувашии. В сентябре 1842 года помещица Вера Соколова забила до смерти дворовую девку Настасью, отец которой рассказал, что госпожа часто наказывала своих крепостных «драньем за волосы, а иногда заставляла сечь розгами и плетью». А другая служанка пожаловалась, что ей «барыня кулаком перешибла нос, а от наказаний плетью на бедре остался шрам, а зимой ее в одной рубашке заперли в отхожее место, из-за чего она отморозила себе ноги»…
«текст отсюда»
_________________

Хотя история столбовой дворянки Салтыковой стала известна, но сколько загубленных душ осталось сокрыто. Счет не на людей - владельцы душ, как у дьявола.

«Репринты старинных книг»

_____________
Салтычиха - не уникальное явление в мировой истории. Мы знаем имена не менее страшных преступников. Например, Жиль де Ре - «Синяя борода» - убил в XV веке более 600 детей, а венгерская графиня Эржебет Батори уже в XVII столетии замучила почти 300 человек. В последнем случае совпадение почти буквальное - графиня тоже взялась за зверства после смерти мужа, и ее жертвами тоже были в основном женщины и девушки. Правда, она, по слухам, купалась в их крови, желая сохранить красоту, и вдобавок приносила жертвы дьяволу. С Салтычихой все было иначе - каждое воскресенье она ходила в церковь и ревностно замаливала грехи.

Почтовая открытка «Москва. Большая Лубянка» из серии московских видов, отпечатанных в 1910 году методом фототипии известным фотографом Павлом Георгиевичем Фон-Гиргенсоном по заказу Гамбургского фотоателье «Knackstedt & Näther». На лицевой стороне открытки хорошо виден угол построенного в 1897-1900 годах здания одного из крупнейших в Российской империи Страхового общества «Россiя». Значительный доход этому страховому обществу приносила недвижимость, в том числе и доходные дома, которых лишь на одной Лубянке у «Россiи» было четыре. После революции общество было расформировано, а комплекс зданий на Лубянке постепенно перешёл в ведение печальной известной ВЧК. Позже, после первоначальной надстройки на несколько этажей и последующей полной переделки с изменением фасада под руководством архитектора Алексея Викторовича Щусева, здесь располагались ОГПУ, МГБ, КГБ и ФСБ. В результате родилась расхожая шутка: раньше на Лубянке был Госстрах, а теперь Госужас.

Чуть левее здания на Лубянке, почти по центру, видны выглядывающие из-за крыш домов купола Церкви Введения Пресвятой Богородицы, ныне не сохранившейся, стоявшей на углу Кузнецкого моста (бывшей Введенской) и Большой Лубянской улицы. Место это у многих москвичей ассоциируется со зверствами ЧК-ГПУ-МГБ, на протяжении почти 30 лет (с 1918 по конец 1940-х годов) проводивших в подвалах жилых домов №№7 и 8, расположенных на соседнем Варсонофьевском переулке и в гаражах ЧК (они сохранились по сей день) массовые расстрелы. Однако намного раньше революции, ещё в середине XVIII века, в этом месте проводились пусть и не такие массовые, но не менее изощренные пытки и убийства, некоторые жертвы которых были тайно захоронены во дворе близлежащих церквей, в частности Церкви Введения Пресвятой Богородицы.

Если ехать по внешней стороне МКАД от Ленинского проспекта в сторону Калужского шоссе, то на 41-м километре кольцевой автодороги, справа, аккурат напротив расположенного за внешним радиусом МКАД посёлка , можно увидеть крупный строительный рынок, вот уже не первый год пытающийся превратиться в респектабельный торговый комплекс в виде дворцов в стиле петербургского барокко, включающий в себя собственно рынок, а также офисы, рестораны, автосервисы и прочие остро необходимые для современной Москвы заведения.

Стройка раскинулась широко, потеснив зелёные рощи и луга, которые теперь виднеются лишь на заднем плане. Со спутникового снимка Google эти дубравы хорошо видны, как и расположенные за ними три продолговатых пруда, вдоль которых проходит Проектируемый проезд 139.

Снимок с карты Google: хорошо видна МКАД, строительный рынок (нижний правый угол) и три пруда с остатками парка бывшей усадьбы Д.Салтыковой

Это и есть созданный в 1944 году посёлок Мосрентген, некогда закрытый и очень секретный (в нём располагался военный городок и завод по изготовлению рентгеновской аппаратуры). В наши дни посёлок Мосрентген открыт всему миру — правда, заезжают сюда немногие. Те же, кто всё-таки съезжают с МКАД на Проектируемый проезд, рано или поздно упираются в постамент с надписью «Мосрентген», расположенный на границе двух прудов, напротив которого сияет свежей краской Храм Живоначальной Троицы — единственная архитектурная достопримечательность посёлка.

Несмотря на то, что в результате более поздних перестроек внешне храм выглядит едва ли не классическим, возведён он был в самом конце XVII века и своим появлением дал новое имя располагавшейся здесь деревеньке Говорово. Получив храм, деревенька стала селом, а имя взяла от храма и нареклась Троицким.

Село Троицкое на карте первой половины XIX века (слева внизу). Хорошо видны четыре пруда, три из которых существуют и сегодня. Рядом село Тёплыя Станы — оно перешло к Салтыковой после смерти её отца.

Владельцем земли здесь был думный дьяк Автоном Иванов, возглавлявший при Петре I Поместный приказ. Это было одно из самых влиятельных учреждений того времени, ведавшее списками всех поместий и вотчин, равно как и перечнем (столбцами) их владельцев — дворян — отсюда и пошло выражение «столбовой дворянин». Видимо, в соответствии со своим статусом решил Иванов и изменить принадлежащую себе вотчину, построив храм и превратив деревню в село. А его сын Николай Автономович Иванов основал здесь настоящую барскую усадьбу с прудами. Судя по парадному входу Троицкого храма, обращенному на север, можно предположить, что барская усадьба располагалась сразу же на другой стороне каскада прудов, разделенных широкой аллеей — вполне пригодной для чинного шествия господ-помещиков с дворней к храму. Об этом же говорят и старинные карты.

Село Троицкое на карте 1812 года. Хорошо видны постоялые дворы по обе стороны дороги в районе села Тёплые станы (здесь согревались и останавливались на постой извозчики — перевозчики грузов), а также церковь (красный квадратик ниже прудов) и — по другую сторону пруда — само село Троицкое (ошибочно названо на карте Троцкое) с барской усадьбой.

Если сравнить предыдущую карту с увеличенным изображением современного спутникового снимка от Google, можно увидеть, что барская усадьба Салтычихи была расположена примерно на месте нынешнего спортивного клуба, по злой иронии судьбы названного «Будь здоров!»

Храм Живоначальной Троицы и в наши окружён небольшой рощицей с примыкающими к ней пустырями, незастроенными и заросшими травой. Словно какая-то неведомая сила вот уже два с лишним века не даёт подступиться к нему новостройкам. Основную версию того, почему пустуют вроде бы привлекательные земли вокруг храма, дают местные старожилы: дело в том, что под этими вековыми деревьями и по сей день покоятся останки почти полутора сотен человек, замученных до смерти местной помещицей Дарьей Николаевной Салтыковой — печально известной «Салтычихой», на надгробии которой в Донском монастыре и по сей день появляется надпись «Убийца». Но ещё страшнее то, что пособником чудовищных преступлений озверевшей помещицы был не кто иной как тогдашний настоятель Троицкого храма…

Пустыри и небольшие дубравы окружают Троицкий храм и по сей день. Местные жители слишком хорошо знают, чьи останки покоятся в этой земле.

Одна из самых жестоких убийц России, которую Екатерина Великая приказала даже запретить называть женщиной и впредь именовать «сие чудовище мущиною», родилась в 1730 году в семье сына Автонома Иванова — Николая и его соседки по усадьбе Троицкое — Анны Ивановны Давыдовой. Фамилию Салтыкова она обрела после того, как девятнадцати лет от роду очень удачно вышла замуж за ротмистра лейб-гвардии конного полка Глеба Салтыкова — представителя знатного рода московских генерал-губернаторов и главнокомандующих. Брак дал Дарье не только знатную фамилию, заставлявшую дрожать всю московскую чиновничью братию, но и получить обширные новые владения в Вологодской и Костромской губерниях, сотни душ крестьян и ко всему этому — большую городскую усадьбу в престижном месте — на пересечении Введенской улицы (ныне Кузнецкий мост) и улицы Сретенки (ныне Большая Лубянка).

Когда-то этот участок принадлежал князьям Голицыным, построившим здесь двухэтажные каменные палаты и деревянные строения вокруг. Эти постройки и перешли к Салтыковым, позже перестроившим их в более современном классическом стиле. Место это было не только престижное, но и набожное — вокруг усадьбы было с десяток церквей, ближайшей из которых была Церковь Введения Пресвятой Богородицы (располагалась на месте нынешней парковки на углу Кузнецкого моста и Большой Лубянки, неподалеку от памятника Воровскому), Церковь Софии Премудрости Божией (она существует и по сей день напротив Детского мира на Пушечной улице).

Церковь Софии премудрости Божией на нынешней Пушечной улице (бывш.Софийке).

Вскоре после замужества Дарья родила двух сыновей, а ещё через 6 лет её сиятельный муж простудился по дороге из Москвы в Петербург и умер. А после того, как умер и её отец Николай Иванов, Дарья Салтыкова стала наследницей огромного состояния, включавшего поместья Троицкое и Тёплые станы (когда-то там находились постоялые дворы (станы), где ямщики согревались чаем или чем-нибудь покрепче). В обоих селениях жило очень много крестьян - в основном женщины и дети, поскольку половину мужиков забрали на неравно начавшуюся войну с Пруссией.
Именно в период пребывания в Троицком и стали проявляться зверские наклонности ещё молодой помещицы. Безграмотная (она даже не умела писать) и вздорная, властная и вечно недовольная, Дарья Салтыкова всегда была тяжела на руку и регулярно избивала свою дворню и прислугу, и даже будто бы однажды набросилась с ножом на собственного сына Николая. Впрочем, избиение челяди помещиками в те времена было делом обычным. Необычным было лишь то, что наказания и избиения Салтычихой своих крепостных становились всё более жестокими, и вскоре стали приводить к их смерти. Заметили также, что свою злобу помещица вымещала преимущественно на девушках и женщинах, особенно если те собирались выходить замуж. Позже в списке замученных ею появились и мужчины, и даже дети.

Зверства, которым подвергала несчастных обезумевшая помещица, сегодня хорошо известны: она била их палками и поленьями, секла кнутом и порола батогами, жгла уши раскаленными щипцами, выдирала и даже выжигала огнём волосы, била головой об углы мебели и дома, обваривала с ног до головы кипятком, часами держала голыми на морозе. Поводом для экзекуции чаще всего случалось «плохое мытьё полов», но часто повода не было вовсе или он был надуман. Так, свою самую старую служанку она «за плохой пригляд» велела бить плетьми, переломать ей руки и ноги в четырех местах (!) и, калекой, сослала с глаз вон. Другого несчастного своего слугу — молодого человека по имени Хрисанф Андреев — Салтычиха убивала целый день: сначала секла кнутом, затем оставила голым на ночь на морозе, затем, почти бездыханного, обваривала кипятком и снова била — в том числе ногами, покуда несчастный не скончался. Причём происходило всё это не в деревенской глуши Троицкого, а прямо в городской усадьбе на Сретенке. Неизвестно, о чём думали соседи, слушая целый день и ночь крики и стоны несчастного. С Хрисанфом у Салтычихи, впрочем, случилась проблема: когда после бесчисленных ударов в живот обмороженный, избитый и обваренный кипятком юноша перестал подавать признаки жизни, Салтычиха приказала своему сподручному Богомолову (он выполнял у нее роль палача) отвезти бездыханное, но еще живое тело в Троицкое — из города с глаз долой. По дороге несчастный умер, и Богомолов попытался договориться со старостой Троицкого о захоронении покойника. Тот, однако, отказался хоронить без церковного благословения. Тогда Богомолов отвёз труп на кухню барского дома и в сердцах (убитый приходился ему родным племянником) отправился в сыскной приказ, где и доложил обо всём. Увы, ничего из этого не вышло: Богомолова взяли в кандалы и отдали на растерзание Салтычихе, а чиновники придумали версию, будто Андреев не умер от пыток, а сам замёрз в лесу после побега.

По утрам этой дорогой тянулись крестьяне на утреннюю молитву. Сама Салтычиха тоже была набожной и щедро одаряла нищих на паперти. А по ночам этой же дорогой на телегах везли на церковный погост трупы замученных…

После этой истории Салтычиха лишь укрепилась в сознании своей безнаказанности. Но меры тем не менее предприняла: стала систематически раздавать взятки чиновникам Сыскного приказа, врачам (они освидетельствовали тела убитых) и другим «нужным» людям. Во время следствия у неё обнаружили целых гроссбух таких взяток с именами и суммами. Салтыкова также застращала настоятеля Храма Живоначальной Троицы в своём имении Троицкое — священника Степана Петрова, превратив его в своего подручного. Теперь он беспрекословно принимал на погребение истерзанные ею тела, в том числе детей и младенцев.
Уладив проблему, Салтыкова продолжила истязания и убийства, в том числе в своём городском доме на Лубянке, откуда изувеченные трупы неизменно доставлялись в Троицкий храм.

А.К.Саврасов. «Сельское кладбище в лунную ночь».

Сгубила Салтычиху не только безудержная жестокость, но и полнейшее отчаяние, в которое она ввергла свою дворню. В частности, верного ей конюха Ермолая Ильина (не раз вынужденного участвовать в экзекуциях в роли палача), всех трёх жён которого Салтычиха собственноручно забила до смерти, причём последняя была убита будучи беременной. Взяв с собой своего товарища Савелия Мартынова, чья жена тоже погибла от рук Салтычихи, оба крестьянина отправились в Санкт-Петербург искать правды у только что занявшей престол императрицы. В Москву жаловаться было себе дороже — всех предыдущих жалобщиков московские власти (а в родстве с Салтычихой состоял сам генерал-губернатор!) отправляли ей обратно на погибель. Но в 1762 году Савелию и Ермолаю каким-то чудом удалось вручить челобитную императрице. Та не могла поверить в написанное и передала дело в правительствующий сенат и юрист-коллегию.
Позже, в ходе устроенного Екатериной Великой следствия, данные челобитной полностью подтвердятся. Мало того, станет известно, что часть трупов Салтычихе удавалось закапывать и неподалёку от своей городской усадьбы, в том числе во дворе Введенской церкви (она располагалась на месте нынешней автопарковки на углу Кузнецкого бульвара и Лубянки), где было захоронено тело младенца, родившегося в результате выкидыша у одной из крестьянок, умершей под пытками в доме садистки на Кузнецком мосту…

Храм Введения Пресвятой Богородицы на углу Кузнецкого моста и Большой Лубянки, 1906 год. Позади храма справа и слева — доходные дома страхового общества «Россiя», сохранившиеся и теперь. Ранее на их месте стояла городская усадьба Салтыковой.

Начавшееся следствие мало смутило Салтычиху, всерьез рассчитывавшую на свои связи и на покровительство со стороны родственника своего покойного мужа — московского Главнокомандующего, героя войны, генерал-фельдмаршала Петра Семёновича Салтыкова. Более того, уже во время начавшегося следствия Салтычиха пыталась организовать двойное убийство — причём не крепостного, а помещика-соседа, своего недавнего любовника капитана Николая Тютчева, деда великого поэта Фёдора Тютчева. Вся вина того заключалась в том, что после романа с Салтычихой он решил связать свою жизнь с другой. Салтычиха послала своих людей сперва сжечь усадьбу Тютчева, а затем отравить его — но люди испугались и дело стало известно следователю. Кстати, вёл её дело самый «незнатный» из московской юрист-коллегии следователь — некто Степан Волков. Все остальные, более знатные московские члены коллегии, побоялись связываться с могущественной родственницей генерал-губернатора. Именно он проявил недюжинное упорство, расследуя злодеяния безумной убийцы вопреки почти организованному сопротивлению полицейского ведомства. Впрочем, действия Волкова получали полную поддержку императрицы Екатерины II, желавшей создать из дела Салтыковой громкий прецедент, способный стать отправной точкой на пути России «из варварства к просвещению». Следствие над Дарьей Салтыковой длилось почти 6 лет. Следователям удалось доказать «несомненную вину» Салтычихи в 38 убийствах, хотя показания свидетелей сходились на цифре в 139 замученных.
В октябре 1768 года (аккурат с началом войны с Турцией за Крым) Екатерина II собственноручно составила приговор, и 17 октября Дарья Салтыкова, простояв час у позорного столба возле Лобного места на Красной площади с надписью «мучительница и душегубица», была лишена дворянского звания, имущества, материнских прав, а также права использовать фамилию Салтыкова и отправлена на пожизненное заточение в специально для этого приготовленную подземную темницу, расположенную в московском Ивановском женском монастыре.

Ивановский монастырь и келья Салтыковой (слева, с маленьким окошком) до пожара 1812 года.

У монастыря этого всегда была дурная слава. Служил он не столько Богу, сколько царям земным, и ещё со времён Ивана Грозного был местом принудительного заточения опальных матрон высокого происхождения. Здесь, в частности, закончили свои дни обе жены сына Ивана IV — царевича Иоанна, насильно постриженные в монахини его властительным отцом. По одной из научных исторических версий, Иван Грозный нанёс смертельный удар своему сыну, когда тот попытался заступиться за свою третью жену, на которую с побоями накинулся его самодержный отец.
Как бы то ни было, в этом самом Ивановском монастыре, в земляной келье и в полной темноте (ей не разрешалось иметь окон, а пользоваться свечой дозволялось лишь во время приёма пищи) и одиночестве Салтычиха провела долгие 11 лет, после чего её, уже полубезумную, перевели в другую камеру — каменную и с выходящим в храм окном, через которое она плевалась и пыталась ударить палкой посетителей.

Но нет худа без добра: в своём длившемся более 30 лет заточении Дарья Салтыкова благополучно пережила эпидемию чумы, выкосившую пол-Москвы в 1770-1771 годах и приведшую к падению московского главнокомандующего генерал-фельдмаршала Салтыкова.
Дарья Салтыкова умерла 27 ноября 1801 года и была захоронена на территории Донского монастыря, где и поныне находятся как желающие припомнить преступнице её злодеяния, так и поклониться этому сомнительному идолу. Правда, за надгробие Салтыковой часто принимают стоящий по соседству остроконечный памятник, форму которого стали даже объяснять образом «забитого в землю кола». К нему несут цветы и иконки — говорят, это делают люди, чьи родственники находятся под следствием за убийства.

Надгробный памятник, ошибочно приписываемый Д.А.Салтыковой. На нем можно увидеть иконки и прочие знаки почитания от странных «поклонников» наследия помещицы.

На самом деле надгробие Салтычихи стоит рядом (на снимке оно слева). Справа к нему прислонилось надгробие её сына Фёдора, умершего в том же 1801 году, что и его мать. Говорят, что при желании на надгробии Салтычихи можно различить 139 выцарапанных крестиков — в память о замученных ею людях.

Однако настоящая могила Дарьи Салтыковой — небольшое каменное надгробие по соседству, безо всяких надписей (как-никак, Екатерина запретила называть преступницу её именем). Рядом с надгробием Салтычихи стоит ещё одно, похожее — то могила одного её сына Фёдора.
Ивановский монастырь, где мучительница провела 30 лет своего заточения, стоит до сих пор на углу ул.Забелина и Малого Ивановского переулка. Монастырь этот полностью выгорел в пожаре 1812 года, каменный храм, в пристройке которого Салтычиха плевалась в прихожан, был разобран в 1860 году. Символично, что в советское время здание монастыря было передано НКВД и МВД — в нём и по сей день располагается Московский университет МВД РФ. Так что единственное, что со времен Салтычихи осталось неизменным — это Церковь Владимира в Старых Садах, оставшаяся такой, какой в своей последней поездке к месту заточения её наверняка видела душегубица.

Бывшее владение Дарьи Салтыковой на Лубянке тоже оставило после себя дурную славу. В начале века на месте усадьбы были построены доходные дома, после революции перешедшие в ведомство ВЧК-ОГПУ-НКВД-МГБ. А на бывшем заднем дворе этого владения — в подвалах домов и до сих пор стоящих гаражей НКВД по Варсонофьевскому переулку (дом 9 стр.6) в 1920-1930-х годах были расстреляны, по разным оценкам, свыше 15 000 человек.

Не миновала печальная аура и село Троицкое с его страшным погостом у церкви. В 1944 году село было переименовано в Мосрентген и стало закрытым посёлком, однако не поменяло своей сомнительной кармы. В 1962 году здесь было создано крупное захоронение радиоактивных отходов — в основном, кобальта-60 и цезия-137. Первоначально для хранения радиоактивных отходов был вырыт бетонный колодец, и среди местных женщин ходило даже поверье, что в случае нежелательной беременности надо просто… посидеть над колодцем на корточках минут 10 — и результат гарантирован.

1970-е годы. Мальчишки купаются в прудах бывшего имения Салтыковой. Захоронения радиоактивных материалов находятся менее чем в полукилометре отсюда… На заднем плане — обезглавленная церковь Живоначальной троицы.

Позже хранилище, по-видимому, расширили и законсервировали, сделав над ним саркофаг. Однако известно, что радиоактивные материалы хранятся глубоко под землёй в воде. Где теперь расположен этот саркофаг и насколько он надёжен — нам, возможно, расскажут наши читатели.

Удивительным образом зверства полоумной Салтычихи не затронули другого её имения, расположенного в село Красное по Калужской дороге (ныне территория поселения Красная Пахра), где и поныне сохранились каменный дворец Салтыковых и Храм Иоанна Богослова. Впрочем, не затронули или не получили столь широкой огласки? По крайней мере, названия некоторых окружающих село Красное деревень и сёл — Страдань, Колотилово, Дерибрюхово — заставляют задуматься… И как знать, не ждут ли нас впереди новые «открытия» о делах самой кровавой помещицы России.