На балу у Воланда: в Научной библиотеке ТГУ прошел квест по роману «Мастер и Маргарита. Мастер и его великий роман: вечер-размышление Корпоративное мероприятие в стиле мастер и маргарита

Что есть добро и что есть зло.

Во имя справедливости чистое зло может творить добро.

А добро может быть способно на злодеяния, и тоже во имя справедливости.

Может быть, справедливость и есть пресловутый баланс между добром и злом.

А может быть, самое главное в жизни – это Красота

Искусство

Свобода

Свобода мысли, слова, действий, души.

То, к чему стремится каждый из нас.

Но свобода может обернуться несвободой, если куплена ценой предательства.

Свобода есть добро, свобода есть зло.

Это великая благодать и страшное оружие.

Так что же есть добро и что есть зло.

Вопрос, на который нет однозначного ответа.

(Исполнение песни)

Ты открывал ночь -

Все что могли позволить.

Маски срывал прочь,

Душу держал в неволе.

Пусть на щеке кровь

Ты свалишь на помаду,

К черту барьер слов,

Ангелу слов не надо.

А мы не ангелы, парень,

Нет - мы не ангелы,

Мы не ангелы, парень,

Нет - мы не ангелы,

Там на пожаре утратили ранги мы.

Нету к таким ни любви, ни доверия.

Люди глядят на наличие перьев.

Мы не ангелы, парень...

Сотни чужих крыш

Что ты искал там парень

Ты так давно спишь

Слишком давно для твари

Может пора вниз

Там где ты дышишь телом

Брось свой пустой лист

Твари не ходят в белом

А мы не ангелы, парень,

Нет - мы не ангелы,

Темные твари, и сорваны планки нам,

Если нас спросят, чего мы хотели бы,

Мы бы взлетели, мы бы взлетели.

Мы не ангелы, парень,

Нет - мы не ангелы,

Там на пожаре утратили ранги мы

Нету к таким ни любви, ни доверия

Люди глядят на наличие перьев

Мы не ангелы, парень...

– Доктор Стравинский, – представился усевшийся Ивану и поглядел на него дружелюбно.

– Вот, Александр Николаевич, – кто‑то подал главному кругом исписанный Иванов лист.

– Славно! – сказал Стравинский, возвращая кому‑то лист, и обратился к Ивану: – Вы – поэт?

– Поэт, – мрачно ответил Иван. – Вы – профессор?

На это Стравинский предупредительно‑вежливо наклонил голову.

– И вы – здесь главный? – продолжал Иван.

Стравинский и на это поклонился.

– Мне с вами нужно поговорить, – многозначительно сказал Иван Николаевич.

– Я для этого и пришел, – отозвался Стравинский.

– Дело вот в чем, – начал Иван, чувствуя, что настал его час, – меня в сумасшедшие вырядили, никто не желает меня слушать!..

– О нет, мы выслушаем вас очень внимательно, – серьезно и успокоительно сказал Стравинский, – и в сумасшедшие вас рядить ни в коем случае не позволим.

– Так слушайте же: вчера вечером я встретился с таинственною личностью, иностранцем не иностранцем, который заранее знал о смерти Берлиоза и лично видел Понтия Пилата.

– Пилата? Пилат, это – который жил при Иисусе Христе? – щурясь на Ивана, спросил Стравинский.

– Тот самый.

– Ага, – сказал Стравинский, – а этот Берлиоз погиб под трамваем?

– Вот же именно его вчера при мне и зарезало трамваем, причем этот самый загадочный гражданин…

– Знакомый Понтия Пилата? – спросил Стравинский, очевидно, отличавшийся большой понятливостью.

– Именно он, – подтвердил Иван, изучая Стравинского, – так вот он сказал заранее, что Аннушка разлила подсолнечное масло… А он и поскользнулся как раз на этом месте! Как вам это понравится?

– А кто же эта Аннушка?

– Аннушка здесь совершенно не важна, – проговорил он, нервничая, – черт ее знает, кто она такая. Просто дура какая‑то. А важно то, что он заранее, понимаете ли, заранее знал о подсолнечном масле! Вы меня понимаете?

– Продолжаю, – сказал Иван, стараясь попасть в тон Стравинскому и зная уже по горькому опыту, что лишь спокойствие поможет ему, – так вот, этот страшный тип, а он врет, что он консультант, обладает какою‑то необыкновенной силой… А с ним еще парочка, и тоже хороша: какой‑то длинный в битых стеклах и, кроме того, невероятных размеров кот, самостоятельно ездящий в трамвае. Кроме того, он лично был на балконе у Понтия Пилата, в чем нет никакого сомнения. Ведь это что же такое? А? Его надо немедленно арестовать, иначе он натворит неописуемых бед.

– Так вот вы и добиваетесь, чтобы его арестовали? Правильно я вас понял? – спросил Стравинский.

– Совершенно правильно! Я требую, чтобы меня немедленно выпустили.

– Ну что же, славно, славно! – отозвался Стравинский, – вот все и выяснилось. Действительно, какой же смысл задерживать в лечебнице человека здорового? Хорошо‑с. Я вас немедленно же выпишу отсюда, если вы мне скажете, что вы нормальны. Не докажете, а только скажете. Итак, вы нормальны?

– Я – нормален.

– Ну вот и славно, – облегченно воскликнул Стравинский, – а если так, то давайте рассуждать логически. Вы желаете уйти отсюда? Извольте‑с. Но позвольте вас спросить, куда вы направитесь отсюда?

– Конечно, в милицию, – ответил Иван уже не так твердо и немного теряясь под взглядом профессора.

– Непосредственно отсюда?

– А на квартиру к себе не заедете? – быстро спросил Стравинский.

– Да некогда тут заезжать! Пока я по квартирам буду разъезжать, он улизнет!

– Так. А что же вы скажете в милиции в первую очередь?

– Про Понтия Пилата, – ответил Иван Николаевич, и глаза его подернулись сумрачной дымкой.

– Ну, вот и славно! – воскликнул покоренный Стравинский и приказал: – Марья Васильевна, выпишите, пожалуйста, гражданина Бездомного в город. Но эту комнату не занимать, постельное белье можно не менять. Через два часа гражданин Бездомный опять будет здесь.

– На каком основании я опять буду здесь? – тревожно спросил Иван.

Стравинский как будто ждал этого вопроса, немедленно уселся опять и заговорил:

– На том основании, что, как только вы явитесь в кальсонах в милицию и скажете, что виделись с человеком, лично знавшим Понтия Пилата, – как моментально вас привезут сюда, и вы снова окажетесь в этой же самой комнате.

– Так что же делать?

– Ну вот и славно! – отозвался Стравинский, – это резоннейший вопрос. Теперь я скажу вам, что, собственно, с вами произошло. Вчера кто‑то вас сильно напугал и расстроил рассказом про Понтия Пилата и прочими вещами. И вот вы, разнервничавшийся, издерганный человек, пошли по городу, рассказывая про Понтия Пилата. Совершенно естественно, что вас принимают за сумасшедшего. Ваше спасение сейчас только в одном – в полном покое. И вам непременно нужно остаться здесь.

– Но его необходимо поймать! – уже моляще воскликнул Иван.

– Хорошо‑с, но самому‑то зачем же бегать? И помните, что здесь у нас вам всемерно помогут, а без этого у вас ничего не выйдет. Вы меня слышите? – вдруг многозначительно спросил Стравинский и завладел обеими руками Ивана Николаевича. Взяв их в свои, он долго, в упор глядя в глаза Ивану, повторял: – Вам здесь помогут… Вы слышите меня?.. Вам здесь помогут… вам здесь помогут… Вы получите облегчение. Здесь тихо, все спокойно. Вам здесь помогут…

Иван Николаевич неожиданно зевнул, выражение лица его смягчилось.

– Да, да, – тихо сказал он.

– Ну вот и славно! – по своему обыкновению заключил беседу Стравинский и поднялся, – до свиданья! – он пожал руку Ивану и, уже выходя, сказал: – Да, а кислород попробуйте… и ванны.

Итак, неизвестный погрозил Ивану пальцем и прошептал: «Тсс!»

На нем было белье, туфли на босу ногу, на плечи наброшен бурый халат.

Пришедший подмигнул Ивану, спрятал в карман связку ключей, шепотом осведомился: «Можно присесть?» – и, получив утвердительный кивок, поместился в кресле.

– Итак, сидим?

– Сидим, – ответил Иван, вглядываясь в карие и очень беспокойные глаза пришельца.

– Да… – тут гость вдруг встревожился, – но вы, надеюсь, не буйный? А то я, знаете ли, не выношу шума, возни и всяких вещей в этом роде. Успокойте меня, скажите, вы не буйный?

– Вчера в ресторане я одному типу по морде засветил, – мужественно признался преображенный поэт.

– Основание? – строго спросил гость.

– Да, признаться, без основания, – сконфузившись, ответил Иван.

Отчитав таким образом Ивана, гость осведомился:

– Профессия?

– Поэт, – почему‑то неохотно признался Иван.

Пришедший огорчился.

– Ох, как мне не везет! – воскликнул он, но тут же спохватился, извинился и спросил: – А как ваша фамилия?

– Бездомный.

– Эх, эх… – сказал гость, морщась.

– А вам, что же, мои стихи не нравятся? – с любопытством спросил Иван.

– Ужасно не нравятся.

– А вы какие читали?

– Никаких я ваших стихов не читал! – нервно воскликнул посетитель.

– А как же вы говорите?

– Ну, что ж тут такого, – ответил гость, – как будто я других не читал? Впрочем… разве что чудо? Хорошо, я готов принять на веру. Хороши ваши стихи, скажите сами?

– Чудовищны! – вдруг смело и откровенно произнес Иван.

– Не пишите больше! – попросил пришедший умоляюще.

– Обещаю и клянусь! – торжественно произнес Иван.

Клятву скрепили рукопожатием, и тут из коридора донеслись мягкие шаги и голоса.

– Тсс, – шепнул гость и, выскочив на балкон, закрыл за собою решетку.

– Так из‑за чего же вы попали сюда?

– Из‑за Понтия Пилата, – хмуро глянув в пол, ответил Иван.

– Как? – забыв осторожность, крикнул гость и сам себе зажал рот рукой, – потрясающее совпадение! Умоляю, умоляю, расскажите!

Таким образом, к смертной казни, которая должна совершиться сегодня, приговорены трое разбойников: Дисмас, Гестас, Вар‑равван и, кроме того, этот Иешуа Га‑Ноцри. Первые двое, вздумавшие подбивать народ на бунт против кесаря, взяты с боем римской властью, числятся за прокуратором, и, следовательно, о них здесь речь идти не будет. Последние же, Вар-раван и Га-Ноцри, схвачены местной властью и осуждены Синедрионом. Согласно закону, согласно обычаю, одного из этих двух преступников нужно будет отпустить на свободу в честь наступающего сегодня великого праздника пасхи.

Итак, кого из двух преступников намерен освободить Синедрион: Вар‑раввана или Га‑Ноцри?

– Синедрион просит отпустить Вар‑раввана.

– Признаюсь, этот ответ меня удивил, боюсь, нет ли здесь недоразумения. В самом деле: преступления Вар‑раввана и Га‑Ноцри совершенно не сравнимы по тяжести. Если второй, явно сумасшедший человек, повинен в произнесении нелепых речей, смущавших народ в Ершалаиме и других некоторых местах, то первый отягощен гораздо значительнее. Итак?

Синедрион внимательно ознакомился с делом и вторично сообщает, что намерен освободить Вар‑раввана.

– Как? Даже после моего ходатайства? Ходатайства того, в лице которого говорит римская власть? Первосвященник, повтори в третий раз.

– И в третий раз мы сообщаем, что освобождаем Вар‑раввана, – тихо сказал Каифа.

– Хорошо, – сказал Пилат, – да будет так. Тесно мне, тесно мне!

Он холодною влажною рукою рванул пряжку с ворота плаща, и та упала на песок.

– Сегодня душно, где‑то идет гроза, – отозвался Каифа, - О, какой страшный месяц нисан в этом году!

– Что слышу я, прокуратор? – гордо и спокойно ответил Каифа, – ты угрожаешь мне после вынесенного приговора, утвержденного тобою самим? Может ли это быть? Мы привыкли к тому, что римский прокуратор выбирает слова, прежде чем что‑нибудь сказать. Не услышал бы нас кто‑нибудь, игемон?

Пилат мертвыми глазами посмотрел на первосвященника и, оскалившись, изобразил улыбку.

– Что ты, первосвященник! Кто же может услышать нас сейчас здесь? Разве я похож на юного бродячего юродивого, которого сегодня казнят? Мальчик ли я, Каифа? Знаю, что говорю и где говорю. Оцеплен сад, оцеплен дворец, так что и мышь не проникнет ни в какую щель! Так знай же, что не будет тебе, первосвященник, отныне покоя! Ни тебе, ни народу твоему, – и Пилат указал вдаль направо, туда, где в высоте пылал храм, – это я тебе говорю – Пилат Понтийский, всадник Золотое Копье!

– Знаю, знаю! – бесстрашно ответил чернобородый Каифа, и глаза его сверкнули. Он вознес руку к небу и продолжал: – Знает народ иудейский, что ты ненавидишь его лютой ненавистью и много мучений ты ему причинишь, но вовсе ты его не погубишь! Защитит его бог! Услышит нас, услышит всемогущий кесарь, укроет нас от губителя Пилата!

– О нет! – воскликнул Пилат. – Слишком много ты жаловался кесарю на меня, и настал теперь мой час, Каифа! Теперь полетит весть от меня, да не наместнику в Антиохию и не в Рим, а прямо на Капрею, самому императору, весть о том, как вы заведомых мятежников в Ершалаиме прячете от смерти. Вспомни мое слово, первосвященник. Увидишь ты не одну когорту в Ершалаиме, нет! Придет под стены города полностью легион Фульмината, подойдет арабская конница, тогда услышишь ты горький плач и стенания. Вспомнишь ты тогда спасенного Варраввана и пожалеешь, что послал на смерть философа с его мирною проповедью!

– Веришь ли ты, прокуратор, сам тому, что сейчас говоришь? Нет, не веришь! Не мир, не мир принес нам обольститель народа в Ершалаим, и ты, всадник, это прекрасно понимаешь. Ты хотел его выпустить затем, чтобы он смутил народ, над верою надругался и подвел народ под римские мечи! Но я, первосвященник иудейский, покуда жив, не дам на поругание веру и защищу народ!

– Ты слышишь, Пилат?

– Прислушайся, прокуратор! – тихо повторил первосвященник, – неужели ты скажешь мне, что все это, – тут первосвященник поднял обе руки, и темный капюшон свалился с головы Каифы, – вызвал жалкий разбойник Вар‑равван?

Прокуратор тыльной стороной кисти руки вытер мокрый, холодный лоб, поглядел на землю, потом, прищурившись, в небо, увидел, что раскаленный шар почти над самой его головою, а тень Каифы совсем съежилась у львиного хвоста, и сказал тихо и равнодушно:

– Дело идет к полудню. Мы увлеклись беседою, а между тем надо продолжать.

– Именем кесаря императора!

– Четверо преступников, арестованных в Ершалаиме за убийства, подстрекательства к мятежу и оскорбление законов и веры, приговорены к позорной казни – повешению на столбах! Имена преступников – Дисмас, Гестас, Вар‑равван и Га‑Ноцри. Вот они перед вами!

– Но казнены из них будут только трое, ибо, согласно закону и обычаю, в честь праздника пасхи одному из осужденных, по выбору Малого Синедриона и по утверждению римской власти, великодушный кесарь император возвращает его презренную жизнь!

– Имя того, кого сейчас при вас отпустят на свободу… Вар‑равван!

– О, как я угадал! О, как я все угадал!

Гость сочувственно положил руку на плечо бедного поэта и сказал так:

– Несчастный поэт! Но вы сами во всем виноваты. Нельзя было держать себя с ним столь развязно и даже нагловато. Вот вы и поплатились.

– Да кто же он, наконец, такой? – в возбуждении потрясая кулаками, спросил Иван.

Гость вгляделся в Ивана и ответил вопросом:

– А вы не впадете в беспокойство? Мы все здесь люди ненадежные… Вызова врача, уколов и прочей возни не будет?

– Нет, нет! – воскликнул Иван, – скажите, кто он такой?

– Ну хорошо, – ответил гость и веско и раздельно сказал: – Вчера вы встретились с сатаной.

– Не может этого быть! Его не существует.

– Помилуйте! Уж кому‑кому, но не вам это говорить. Вы были одним, по‑видимому, из первых, кто от него пострадал. Сидите, как сами понимаете, в психиатрической лечебнице, а все толкуете о том, что его нет. Право, это странно!

– Его нельзя не узнать, мой друг! Впрочем, вы… вы меня опять‑таки извините, ведь, я не ошибаюсь, вы человек невежественный?

– Бесспорно, – согласился неузнаваемый Иван.

– Простите, может быть, впрочем, вы даже оперы «Фауст» не слыхали? Ну вот… неудивительно!

– Так он, стало быть, действительно мог быть у Понтия Пилата? Ведь он уж тогда родился? А меня сумасшедшим называют! – прибавил Иван, в возмущении указывая на дверь.

Горькая складка обозначилась у губ гостя.

– Будем глядеть правде в глаза, – и гость повернул свое лицо в сторону бегущего сквозь облако ночного светила. – Ваш собеседник был и у Пилата, и на завтраке у Канта, а теперь он навестил наш город. Но до чего мне досадно, что встретились с ним вы, а не я!

– А зачем он вам понадобился?

– Видите ли, какая странная история, я здесь сижу из‑за того же, что и вы, именно из‑за Понтия Пилата, – тут гость пугливо оглянулся и сказал: – Дело в том, что год тому назад я написал о Пилате роман.

– Вы – писатель? – с интересом спросил поэт.

– Я – мастер.

– А как ваша фамилия?

– У меня нет больше фамилии, – с мрачным презрением ответил странный гость, – я отказался от нее, как и вообще от всего в жизни. Забудем о ней.

– Так вы хоть про роман скажите, – деликатно попросил Иван.

– Ах, это был золотой век, – блестя глазами, шептал рассказчик, – совершенно отдельная квартирка, маленькие оконца, под забором сирень, липа и клен. Необыкновенно пахнет сирень! И голова моя становилась легкой от утомления, и Пилат летел к концу.

– Белая мантия, красный подбой! Понимаю! – восклицал Иван.

– Именно так! Пилат летел к концу, к концу, и я уже знал, что последними словами романа будут: «…пятый прокуратор Иудеи, всадник Понтий Пилат». Ну, натурально, я выходил гулять. На Арбате был чудесный ресторан, не знаю, существует ли он теперь.

Тут глаза гостя широко открылись, и он продолжал шептать, глядя на луну:

– Она несла в руках отвратительные, тревожные желтые цветы. Эти цветы отчетливо выделялись на её черном пальто. Она повернула в переулок и тут обернулась. Шли тысячи людей, но я вам ручаюсь, что увидела она меня одного и поглядела не то что тревожно, а даже как будто болезненно. И меня поразила не столько ее красота, сколько необыкновенное, никем не виданное одиночество в глазах!

Так поражает молния, так поражает финский нож!

Она приходила ко мне каждый день, а ждать ее я начинал с утра.

Она входила в калитку один раз, а биений сердца до этого я испытывал не менее десяти.

Роман был дописан в августе месяце, был отдан какой‑то безвестной машинистке, и та перепечатала его в пяти экземплярах. И, наконец, настал час, когда пришлось покинуть тайный приют и выйти в жизнь.

– И я вышел в жизнь, держа его в руках, и тогда моя жизнь кончилась.

– Кресло мне. Скажи мне, любезный Фагот, как, по‑твоему, ведь местное народонаселение значительно изменилось?

– Точно так, мессир, – негромко ответил Фагот‑Коровьев.

– Ты прав. Горожане сильно изменились, внешне, я говорю, как и сам город, впрочем. О костюмах нечего уж и говорить, но появились эти… как их… трамваи, автомобили…

– Автобусы, – почтительно подсказал Фагот.

– Но меня, конечно, не столько интересуют автобусы, телефоны и прочая…

– Аппаратура! – подсказал клетчатый.

– Совершенно верно, благодарю, – медленно говорил маг тяжелым басом, – сколько гораздо более важный вопрос: изменились ли эти горожане внутренне?

– Да, это важнейший вопрос, сударь.

– Однако мы заговорились, дорогой Фагот, а публика начинает скучать. Покажи для начала что‑нибудь простенькое.

– Три, четыре

Фагот тыкнул пальцем в партер и объявил:

– Колода эта таперича, уважаемые граждане, находится в третьем ряду. – Пусть она останется у вас на память!

– Стара штука, – послышалось с галерки, – она из той же компании.

– Вы полагаете? – заорал Фагот, прищуриваясь на галерею, – в таком случае, и вы в одной шайке с нами, потому что она у вас в кармане!

На галерке произошло движение, и послышался радостный голос:

– Верно! Ой! Да это деньги!

– Ей богу, настоящие!

– Сыграйте и со мной в такую колоду.

– Авек плезир! – отозвался Фагот, – но почему же только с вами? Все примут горячее участие! – и скомандовал: –Раз! – в руке у него показался пистолет, он крикнул: – Два! – Пистолет вздернулся кверху. Он крикнул: – Три! – сверкнуло, бухнуло, и тотчас же из‑под купола, ныряя между трапециями, начали падать в зал белые бумажки.

– Ну что же, – задумчиво отозвался тот, – они – люди как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было… Человечество любит деньги, из чего бы те ни были сделаны, из кожи ли, из бумаги ли, из бронзы или из золота. Ну, легкомысленны… ну, что ж… обыкновенные люди… в общем, напоминают прежних…

– Таперича давайте откроем дамский магазин!

– Фирма совершенно бесплатно производит обмен старых дамских платьев и обуви на парижские модели и парижскую же обувь.

– Обмениваем старые сумочки, духи и прочее.

– Герлэн, шанель номер пять, мицуко, нарсис нуар, вечерние платья, платья коктейль…

(Дефиле) Бегемот – ведущий!

Соблазны, соблазны! Как от них трудно отказаться… И не надо отказываться! Зачем лишать себя радостей жизни?

Интересно, что правит миром? Любовь? Добро? Нет, деньги. По крайней мере, многие так считают. И пусть считают – это наши люди!

Люди, не скрывайте своих истинных чувств! От природы вам свойственна агрессия – так не прячьте её под маской толерантности!

Самая модная в новом сезоне – маска бездумности! А зачем загружать себя мировыми проблемами? Меньше думаешь – крепче спишь!

А теперь моё любимое! Люди, люди, нет у вас врагов, кроме вас самих! Если что-то уничтожит вашу цивилизацию, так это вы сами! Всё сгорит в огне войны – туда вам и дорога!

Кот выскочил к рампе и вдруг рявкнул на весь театр человеческим голосом:

– Сеанс окончен! Всем спасибо! Все свободны!

«…Тьма, пришедшая со средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город… Пропал Ершалаим, как будто не существовал на свете…»

– Зачем я тогда ночью ушла от него? Зачем? Ведь это же безумие! Я вернулась на другой день, честно, как обещала, но было уже поздно, слишком поздно!

Какие странные похороны… И какая тоска! Ах, право, дьяволу бы заложила душу, чтобы только узнать, жив он или нет! Интересно знать, кого это хоронят с такими удивительными лицами?

– Берлиоза Михаила Александровича, – послышался рядом несколько носовой мужской голос, – председателя МАССОЛИТа. – Да, – продолжал неизвестный гражданин, – удивительное у них настроение. Везут покойника, а думают только о том, куда девалась его голова!

– Какая голова?

– Да, изволите ли видеть, – объяснил рыжий, – сегодня утром в Грибоедовском зале голову у покойника стащили из гроба.

– Как же это может быть?

– Черт его знает как! – развязно ответил рыжий, – я, впрочем, полагаю, что об этом Бегемота не худо бы спросить. До ужаса ловко сперли. Такой скандалище!

– Позвольте! – вдруг воскликнула она, – какого Берлиоза? Это, что в газетах сегодня…

– Как же, как же, Маргарита Николаевна!

Маргарита удивилась:

– Вы меня знаете?

Вместо ответа рыжий снял котелок и взял его на отлет.

– Я вас не знаю, – сухо сказала Маргарита.

– Откуда ж вам меня знать! А между тем я к вам послан по делу.

– С этого прямо и нужно было начинать, – заговорила она, – а не молоть черт знает что про отрезанную голову! Вы меня хотите арестовать?

– Ничего подобного, – воскликнул рыжий, – что это такое: раз уж заговорил, так уж непременно арестовать! Просто есть к вам дело.

– Ничего не понимаю, какое дело?

Рыжий оглянулся и сказал таинственно:

– Меня прислали, чтобы вас сегодня вечером пригласить в гости.

– Что вы бредите, какие гости?

– К одному очень знатному иностранцу, – значительно сказал рыжий, прищурив глаз.

Маргарита очень разгневалась.

– Новая порода появилась: уличный сводник, – поднимаясь, чтобы уходить, сказала она.

– Вот спасибо за такие поручения! – обидевшись, воскликнул рыжий и проворчал в спину уходящей Маргарите: – Дура!

– Мерзавец! – отозвалась та, оборачиваясь, и тут же услышала за собой голос рыжего:

– Тьма, пришедшая со средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город. Пропал Ершалаим, как будто не существовал на свете… Так пропадите же вы пропадом с вашей обгоревшей тетрадкой и сушеной розой! Сидите здесь на скамейке одна и умоляйте его, чтобы он отпустил вас на свободу, дал дышать воздухом, ушел бы из памяти!

Побелев лицом, Маргарита вернулась к скамейке. Рыжий глядел на нее, прищурившись.

– Я ничего не понимаю, – тихо заговорила Маргарита Николаевна, – про листки еще можно узнать… проникнуть, подсмотреть… Но как вы могли узнать мои мысли? – она страдальчески сморщилась и добавила: – Скажите мне, кто вы такой? Из какого вы учреждения?

– Вот скука, – проворчал рыжий и заговорил громче: – Простите, ведь я сказал вам, что ни из какого я не из учреждения! Сядьте, пожалуйста.

Маргарита беспрекословно повиновалась, но все‑таки, садясь, спросила еще раз:

– Кто вы такой?

– Ну хорошо, зовут меня Азазелло, но ведь все равно вам это ничего не говорит.

– А вы мне не скажете, откуда вы узнали про листки и про мои мысли?

– Не скажу, – сухо ответил Азазелло.

– Но вы что‑нибудь знаете о нем? – моляще шепнула Маргарита.

– Ну, скажем, знаю.

– Молю: скажите только одно, он жив? Не мучьте.

– Ну, жив, жив, – неохотно отозвался Азазелло.

– Пожалуйста, без волнений и вскрикиваний, – нахмурясь, сказал Азазелло. – Я приглашаю вас к иностранцу совершенно безопасному. И ни одна душа не будет знать об этом посещении.

– Что за иностранец такой?! – и какой мне интерес идти к нему?

Азазелло наклонился к ней и шепнул многозначительно:

– Ну, интерес‑то очень большой… Вы воспользуетесь случаем…

– Что? – воскликнула Маргарита, и глаза ее округлились, – если я вас правильно понимаю, вы намекаете на то, что я там могу узнать о нем?

Азазелло молча кивнул головой.

– Еду! – с силой воскликнула Маргарита и ухватила Азазелло за руку, – еду, куда угодно!

Азазелло, облегченно отдуваясь, откинулся на спинку скамейки, и заговорил иронически:

– Трудный народ эти женщины! – он засунул руки в карманы и далеко вперед вытянул ноги, – зачем, например, меня послали по этому делу? Пусть бы ездил Бегемот, он обаятельный…

– Но к делу, к делу, Маргарита Николаевна. Вы женщина весьма умная и, конечно, уже догадались о том, кто наш хозяин.

Сердце Маргариты стукнуло, и она кивнула головой.

– Ну, вот‑с, вот‑с, – говорил Коровьев, – мы враги всяких недомолвок и таинственностей. Ежегодно мессир дает один бал. Он называется весенним балом полнолуния, или балом ста королей. Так вот‑с: мессир холост, как вы, конечно, сами понимаете. Но нужна хозяйка, – Коровьев развел руками, – согласитесь сами, без хозяйки…

– Короче! – вскричал Коровьев, – совсем коротко: вы не откажетесь принять на себя эту обязанность?

– Не откажусь, – твердо ответила Маргарита.

Смена декораций (Бегемот и Коровьев)

Бал (танец)

– Ну что, вас очень измучили? – спросил Воланд.

– О нет, мессир, – ответила Маргарита, но чуть слышно.

– Ноблесс оближ, – заметил кот и налил Маргарите какой‑то прозрачной жидкости в лафитный стакан.

– Это водка? – слабо спросила Маргарита.

Кот подпрыгнул на стуле от обиды.

– Помилуйте, королева, – прохрипел он, – разве я позволил бы себе налить даме водки? Это чистый спирт!

Маргарита улыбнулась и сделала попытку отодвинуть от себя стакан.

– Смело пейте, – сказал Воланд, и Маргарита тотчас взяла стакан в руки. – Ночь полнолуния – праздничная ночь, и я ужинаю в тесной компании приближенных и слуг. Итак, как чувствуете вы себя? Как прошел этот утомительный бал?

– Потрясающе!

– Все очарованы!

– Влюблены!

– Раздавлены!

– Сколько такта, сколько умения, обаяния и шарма!

– Ах, как приятно ужинать вот этак, при камельке, запросто, – дребезжал Коровьев, – в тесном кругу…

– Нет, Фагот, – возражал кот, – бал имеет свою прелесть и размах.

– Никакой прелести в нем нет и размаха тоже, а эти дурацкие медведи, а также и тигры в баре своим ревом едва не довели меня до мигрени, – сказал Воланд.

– Слушаю, мессир, – сказал кот, – если вы находите, что нет размаха, и я немедленно начну придерживаться того же мнения.

– Ты смотри! – ответил на это Воланд.

– Я пошутил, – со смирением сказал кот, – а что касается тигров, то я велю их зажарить.

– Тигров нельзя есть, – сказала Маргарита.

– Вы полагаете? Тогда прошу послушать. Однажды я скитался в течение девятнадцати дней в пустыне и единственно, чем питался, это мясом убитого мной тигра.

– Вранье!

– И интереснее всего в этом вранье то, – сказал Воланд, – что оно – вранье от первого до последнего слова.

– Ах так? Вранье? – воскликнул кот, и все подумали, что он начнет протестовать, но он только тихо сказал: – История рассудит нас.

Воспользовавшись паузой, Маргарита обратилась к Воланду и робко сказала:

– Пожалуй, мне пора… Поздно.

– Куда же вы спешите? – спросил Воланд вежливо, но суховато. Остальные промолчали, делая вид, что увлечены сигарными дымными кольцами.

– Да, пора, Благодарю вас, мессир, – чуть слышно сказала Маргарита и вопросительно поглядела на Воланда. Тот в ответ улыбнулся ей вежливо и равнодушно.

– Сядьте‑ка, – вдруг повелительно сказал Воланд. Маргарита изменилась в лице и села. – Может быть, что‑нибудь хотите сказать на прощанье?

– Нет, ничего, мессир, – с гордостью ответила Маргарита, – кроме того, что если я еще нужна вам, то я готова охотно исполнить все, что вам будет угодно. Я ничуть не устала и очень веселилась на балу.

– Верно! Вы совершенно правы! – гулко и страшно прокричал Воланд, – так и надо!

– Так и надо! – как эхо, повторила свита Воланда.

– Мы вас испытывали, – продолжал Воланд, – никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут! Садитесь, гордая женщина! – Итак, Марго, – продолжал Воланд, смягчая свой голос, – чего вы хотите за то, что сегодня вы были у меня хозяйкой? Говорите! И теперь уж говорите без стеснения: ибо предложил я.

Наступило молчание, и прервал его Коровьев, который зашептал в ухо Маргарите:

– Алмазная донна, на сей раз советую вам быть поблагоразумнее! А то ведь фортуна может и ускользнуть!

– Я хочу, чтобы мне сейчас же, сию секунду, вернули моего любовника, мастера!

Маргарита сразу узнала его, простонала, всплеснула руками и подбежала к нему. Она произносила только одно слово, бессмысленно повторяя его:

– Ты… ты, ты…

Мастер отстранил ее от себя и глухо сказал:

– Не плачь, Марго, не терзай меня. Я тяжко болен. Мне страшно, Марго! У меня опять начались галлюцинации.

Рыдания душили Маргариту, она шептала, давясь словами:

– Нет, нет, нет, не бойся ничего! Я с тобою! Я с тобою!

Коровьев ловко и незаметно подпихнул к мастеру стул, и тот опустился на него, опустил голову и стал смотреть в землю угрюмыми больными глазами.

– Да, – заговорил после молчания Воланд, – его хорошо отделали. – Он приказал Коровьеву: – Дай‑ка, рыцарь, этому человеку чего‑нибудь выпить.

– Выпей, выпей. Ты боишься? Нет, нет, верь мне, что тебе помогут.

– Но это ты, Марго? – спросил лунный гость.

– Не сомневайся, это я, – ответила Маргарита.

– Еще! – приказал Воланд.

После того, как мастер осушил второй стакан, его глаза стали живыми и осмысленными.

– Ну вот, это другое дело, – сказал Воланд, прищуриваясь, – теперь поговорим. Кто вы такой?

– Я теперь никто, – ответил мастер, и улыбка искривила его рот.

– Откуда вы сейчас?

– Из дома скорби. Я – душевнобольной, – ответил пришелец.

– Ужасные слова! Ужасные слова! Он мастер, мессир, я вас предупреждаю об этом. Вылечите его, он стоит этого.

– Вы знаете, с кем вы сейчас говорите, – спросил у пришедшего Воланд, – у кого вы находитесь?

– Знаю, – ответил мастер, – моим соседом в сумасшедшем доме был Иван Бездомный. Он рассказал мне о вас.

– Как же, как же, – отозвался Воланд, – я имел удовольствие встретиться с этим молодым человеком. Он едва самого меня не свел с ума, доказывая мне, что меня нет! Но вы‑то верите, что это действительно я?

– Приходится верить, – сказал пришелец, – но, конечно, гораздо спокойнее было бы считать вас плодом галлюцинации. Извините меня, – спохватившись, прибавил мастер.

– Ну, что же, если спокойнее, то и считайте, – вежливо ответил Воланд.

– Нет, нет, – испуганно говорила Маргарита и трясла мастера за плечо, – опомнись! Перед тобою действительно он!

Кот ввязался и тут:

– А я действительно похож на галлюцинацию. Обратите внимание на мой профиль в лунном свете. – Хорошо, хорошо, готов молчать. Я буду молчаливой галлюцинацией.

– А скажите, почему Маргарита вас называет мастером? – спросил Воланд.

Тот усмехнулся и сказал:

– Это простительная слабость. Она слишком высокого мнения о том романе, который я написал.

– О чем роман?

– Роман о Понтии Пилате.

Воланд рассмеялся громовым образом, но никого не испугал и смехом этим никого не удивил. Бегемот почему‑то зааплодировал.

– О чем, о чем? О ком? – заговорил Воланд, перестав смеяться. – Вот теперь? Это потрясающе! И вы не могли найти другой темы? Дайте‑ка посмотреть, – Воланд протянул руку ладонью кверху.

– Я, к сожалению, не могу этого сделать, – ответил мастер, – потому что я сжег его в печке.

– Простите, не поверю, – ответил Воланд, – этого быть не может. Рукописи не горят. – Он повернулся к Бегемоту и сказал: – Ну‑ка, Бегемот, дай сюда роман.

Маргарита задрожала и закричала, волнуясь вновь до слез:

– Вот она, рукопись! Вот она!

(Пилат и Афраний)

– Прокуратору здравствовать и радоваться.

– Я слушаю приказания прокуратора.

– Но ничего не услышите, пока не выпьете вина, – любезно ответил Пилат.

– Превосходная лоза, прокуратор, но это – не «Фалерно»?

– «Цекуба», тридцатилетнее, – любезно отозвался прокуратор.

– За нас, за тебя, кесарь, отец римлян, самый дорогой и лучший из людей!

– А теперь прошу сообщить мне о казни, – сказал прокуратор.

– Что именно интересует прокуратора?

– Не было ли со стороны толпы попыток выражения возмущения? Это главное, конечно.

– Никаких, – ответил гость.

– Очень хорошо. Вы сами установили, что смерть пришла?

– Прокуратор может быть уверен в этом.

– А скажите… напиток им давали перед повешением на столбы?

– Да. Но он, – тут гость закрыл глаза, – отказался его выпить.

– Кто именно? – спросил Пилат.

– Простите, игемон! – воскликнул гость, – я не назвал? Га‑Ноцри.

– Безумец! Умирать от ожогов солнца! Зачем же отказываться от того, что предлагается по закону? В каких выражениях он отказался?

– Он сказал, – ответил гость, – что благодарит и не винит за то, что у него отняли жизнь.

– Кого? – глухо спросил Пилат.

– Этого он, игемон, не сказал.

– Не пытался ли он проповедовать что‑либо в присутствии солдат?

– Нет, игемон, он не был многословен на этот раз. Единственное, что он сказал, это, что в числе человеческих пороков одним из самых главных он считает трусость.

– К чему это было сказано? – услышал гость внезапно треснувший голос.

– Этого нельзя было понять. Он вообще вел себя странно, как, впрочем, и всегда.

– В чем странность?

– Он все время пытался заглянуть в глаза то одному, то другому из окружающих и все время улыбался какой‑то растерянной улыбкой.

– Больше ничего.

Прокуратор стукнул чашей, наливая себе вина. Осушив ее до самого дна, он заговорил:

– Есть еще один вопрос. Касается этого, как его… Иуды из Кириафа. Так вот в чем дело – я получил сегодня сведения о том, что его зарежут сегодня ночью.

– Вы, прокуратор, слишком лестно отзывались обо мне. По‑моему, я не заслуживаю вашего доклада. У меня этих сведений нет.

– Вы достойны наивысшей награды, – ответил прокуратор, – но сведения такие имеются.

– Осмелюсь спросить, от кого же эти сведения?

– Позвольте мне пока этого не говорить. Возможно, что кто‑то из тайных друзей Га‑Ноцри, возмущенный чудовищным предательством этого менялы, сговаривается со своими сообщниками убить его сегодня ночью, а деньги, полученные за предательство, подбросить первосвященнику с запиской: «Возвращаю проклятые деньги!»

– Вообразите, приятно ли будет первосвященнику в праздничную ночь получить подобный подарок?

– Не только не приятно, – улыбнувшись, ответил гость, – но я полагаю, прокуратор, что это вызовет очень большой скандал.

– И я сам того же мнения. Вот поэтому я прошу вас заняться этим делом, то есть принять все меры к охране Иуды из Кириафа.

– Приказание игемона будет исполнено, – заговорил Афраний, – но я должен успокоить игемона: замысел злодеев чрезвычайно трудно выполним. Ведь подумать только, – гость, говоря, обернулся и продолжал: – выследить человека, зарезать, да еще узнать, сколько получил, да ухитриться вернуть деньги Каифе, и все это в одну ночь? Сегодня?

– И тем не менее его зарежут сегодня, – упрямо повторил Пилат, – у меня предчувствие, говорю я вам! Не было случая, чтобы оно меня обмануло, – тут судорога прошла по лицу прокуратора, и он коротко потер руки.

– Слушаю, – покорно отозвался гость, поднялся и вдруг спросил сурово: – Так зарежут, игемон?

– Да, – ответил Пилат, – и вся надежда только на вашу изумляющую всех исполнительность.

Гость поправил тяжелый пояс под плащом и сказал:

– Имею честь, желаю здравствовать и радоваться.

(фильм Иешуа)

Прежде чем начать говорить, Афраний, по своему обыкновению, огляделся и ушел в тень и, убедившись, что, кроме Банги, лишних на балконе нет, тихо сказал:

– Прошу отдать меня под суд, прокуратор. Вы оказались правы. Я не сумел уберечь Иуду из Кириафа, его зарезали. Прошу суд и отставку.

Афраний вынул из‑под хламиды заскорузлый от крови кошель, запечатанный двумя печатями.

– Вот этот мешок с деньгами подбросили убийцы в дом первосвященника. Кровь на этом мешке – кровь Иуды из Кириафа.

– Сколько там, интересно? – спросил Пилат, наклоняясь к мешку.

– Тридцать тетрадрахм.

Прокуратор усмехнулся и сказал:

Афраний молчал.

– Но вы точно знаете, что он убит?

На это прокуратор получил сухой ответ:

– Я, прокуратор, пятнадцать лет на работе в Иудее. Мне не обязательно видеть труп для того, чтобы сказать, что человек убит, и вот я вам докладываю, что тот, кого именовали Иуда из города Кириафа, несколько часов тому назад зарезан.

– Простите меня, Афраний, – ответил Пилат, – я еще не проснулся как следует, отчего и сказал это. Я сплю плохо, – прокуратор усмехнулся, – и все время вижу во сне лунный луч. Так смешно, вообразите. Будто бы я гуляю по этому лучу. Итак, я хотел бы знать ваши предположения по этому делу.

Афраний поклонился, пододвинул кресло и сел, брякнув мечом.

– Я не медля начну искать убийц, которые выследили Иуду за городом, а сам тем временем, как я уж докладывал вам, пойду под суд.

– За что?

– Моя охрана упустила его вечером на базаре после того, как он покинул дворец Каифы.

– Так. Объявляю вам, что я не считаю нужным отдавать вас под суд. Да, забыл вас спросить, – прокуратор потер лоб, – как же они ухитрились подбросить деньги Каифе?

– Видите ли, прокуратор… Это не особенно сложно. Они перебросили пакет через забор.

– С запиской?

– Да, точно так, как вы и предполагали, прокуратор.

– А я желал бы видеть, как они убивали его.

– Убит он с чрезвычайным искусством, прокуратор, – ответил Афраний, с некоторой иронией поглядывая на прокуратора. – Благоволите обратить внимание на мешок, прокуратор, – ответил Афраний, – я вам ручаюсь за то, что кровь Иуды хлынула волной. Мне приходилось видеть убитых, прокуратор, на своем веку!

– Так что он, конечно, не встанет?

– Нет, прокуратор, он встанет, – ответил, улыбаясь философски, Афраний, – когда труба мессии, которого здесь ожидают, прозвучит над ним. Но ранее он не встанет!

– Довольно, Афраний. Этот вопрос ясен. Перейдем к погребению. Как было?

– Тела Дисмаса и Гестаса с выклеванными хищными птицами глазами подняли и тотчас же бросились на поиски третьего тела. Его обнаружили в очень скором времени. Некий человек…

– Левий Матвей, – не вопросительно, а скорее утвердительно сказал Пилат.

– Да, прокуратор…

– Ах, если б я мог предвидеть!

Пилат, широко расширив глаза, глядел некоторое время на Афрания, а потом сказал так:

– Благодарю вас за все, что сделано по этому делу. – Тут прокуратор вынул из кармана пояса, лежавшего на столе, перстень и подал его начальнику тайной службы, – прошу принять это на память.

Афраний поклонился, молвив:

– Большая честь, прокуратор.

Воланд заговорил:

– Какой интересный город, не правда ли?

Азазелло шевельнулся и ответил почтительно:

– Мессир, мне больше нравится Рим!

– Да, это дело вкуса, – ответил Воланд.

Через некоторое время опять раздался его голос:

– А отчего этот дым там, на бульваре?

– Это горит Грибоедов, – ответил Азазелло.

– Надо полагать, что это неразлучная парочка, Коровьев и Бегемот, побывала там?

– В этом нет никакого сомнения, мессир.

– Ба! – воскликнул Воланд, с насмешкой глядя на вошедшего, – менее всего можно было ожидать тебя здесь! Ты с чем пожаловал, незваный, но предвиденный гость?

– Я к тебе, дух зла и повелитель теней, – ответил вошедший, исподлобья недружелюбно глядя на Воланда.

– Если ты ко мне, то почему же ты не поздоровался со мной, бывший сборщик податей? – заговорил Воланд сурово.

– Потому что я не хочу, чтобы ты здравствовал, – ответил дерзко вошедший.

– Но тебе придется примириться с этим, – возразил Воланд, и усмешка искривила его рот. Не будешь ли ты так добр подумать над вопросом: что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени? Вот тень от моей шпаги. Но бывают тени от деревьев и от живых существ. Не хочешь ли ты ободрать весь земной шар, снеся с него прочь все деревья и все живое из‑за твоей фантазии наслаждаться голым светом? Ты глуп.

– Я не буду с тобой спорить, старый софист, – ответил Левий Матвей.

– Ты и не можешь со мной спорить, по той причине, о которой я уже упомянул, – ты глуп, – ответил Воланд и спросил: – Ну, говори кратко, не утомляя меня, зачем появился?

– Он прислал меня.

– Что же он велел передать тебе, раб?

– Я не раб, – все более озлобляясь, ответил Левий Матвей, – я его ученик.

– Мы говорим с тобой на разных языках, как всегда, – отозвался Воланд, – но вещи, о которых мы говорим, от этого не меняются. Итак…

– Он прочитал сочинение мастера, – заговорил Левий Матвей, – и просит тебя, чтобы ты взял с собою мастера и наградил его покоем. Неужели это трудно тебе сделать, дух зла?

– Он не заслужил света, он заслужил покой, – печальным голосом проговорил Левий.

– Передай, что будет сделано, – ответил Воланд и прибавил, причем глаз его вспыхнул: – И покинь меня немедленно.

– Он просит, чтобы ту, которая любила и страдала из‑за него, вы взяли бы тоже, – в первый раз моляще обратился Левий к Воланду.

– Без тебя бы мы никак не догадались об этом. Уходи.

Левий Матвей после этого исчез, а Воланд подозвал к себе Азазелло и приказал ему:

– Лети к ним и все устрой.

Азазелло покинул террасу, и Воланд остался один. Но одиночество его не было продолжительным.

– Салют, мессир, – прокричала неугомонная парочка, и Бегемот замахал семгой.

– Очень хороши, – сказал Воланд.

– Мессир, вообразите, – закричал возбужденно и радостно Бегемот, – меня за мародера приняли!

– Судя по принесенным тобою предметам, – ответил Воланд, поглядывая на ландшафтик, – ты и есть мародер.

– Нет, не верю, – коротко ответил Воланд.

– Мессир, клянусь, я делал героические попытки спасти все, что было можно, и вот все, что удалось отстоять.

– Ты лучше скажи, отчего Грибоедов загорелся? – спросил Воланд.

Оба, и Коровьев и Бегемот, развели руками, подняли глаза к небу, а Бегемот вскричал:

– Не постигаю! Сидели мирно, совершенно тихо, закусывали…

– И вдруг – подхватил Коровьев, – выстрелы! Обезумев от страха, мы с Бегемотом кинулись бежать на бульвар, преследователи за нами, мы кинулись к Тимирязеву!

– Но чувство долга, – вступил Бегемот, – побороло наш постыдный страх, и мы вернулись!

– Ах, вы вернулись? – сказал Воланд, – ну, конечно, тогда здание сгорело дотла.

– Дотла! – горестно подтвердил Коровьев, – то есть буквально, мессир, дотла, как вы изволили метко выразиться. Одни головешки!

– Я устремился, – рассказывал Бегемот, – в зал заседаний, – это который с колоннами, мессир, – рассчитывая вытащить что‑нибудь ценное. Ах, мессир, моя жена, если б только она у меня была, двадцать раз рисковала остаться вдовой! Но, к счастью, мессир, я не женат, и скажу вам прямо – счастлив, что не женат. Ах, мессир, можно ли променять холостую свободу на тягостное ярмо!

– Опять началась какая‑то чушь, – заметил Воланд.

– Слушаю и продолжаю, – ответил кот, – да‑с, вот ландшафтик. Более ничего невозможно было унести из зала, пламя ударило мне в лицо. Я побежал в кладовку, спас семгу. Я побежал в кухню, спас халат. Я считаю, мессир, что я сделал все, что мог, и не понимаю, чем объясняется скептическое выражение на вашем лице.

– А что делал Коровьев в то время, когда ты мародерствовал? – спросил Воланд.

– Я помогал пожарным, мессир, – ответил Коровьев, указывая на разорванные брюки.

– Ах, если так, то, конечно, придется строить новое здание.

– Оно будет построено, мессир, – отозвался Коровьев, – смею уверить вас в этом.

– Ну, что ж, остается пожелать, чтобы оно было лучше прежнего, – заметил Воланд.

– Так и будет, мессир, – сказал Коровьев.

– Во всяком случае, мы явились, мессир, – докладывал Коровьев, – и ждем ваших распоряжений.

Воланд поднялся с своего табурета, подошел к балюстраде и долго, молча, один, повернувшись спиной к своей свите, глядел вдаль. Потом он отошел от края, опять опустился на свой табурет и сказал:

– Распоряжений никаких не будет – вы исполнили все, что могли, и более в ваших услугах я пока не нуждаюсь. Можете отдыхать. Сейчас придет гроза, последняя гроза, она довершит все, что нужно довершить, и мы тронемся в путь.

– Очень хорошо, мессир, – ответили оба гаера и скрылись где‑то за круглой центральной башней, расположенной в середине террасы.

– «…Так встретил рассвет пятнадцатого нисана пятый прокуратор Иудеи Понтий Пилат».

– Ты знаешь, – говорила Маргарита, – как раз когда ты заснул вчера ночью, я читала про тьму, которая пришла со Средиземного моря… И эти золотые идолы… Они почему‑то мне все время не дают покоя. Мне кажется, что сейчас будет дождь. Ты чувствуешь, как свежеет?

– Все это хорошо и мило, – отвечал мастер, – и эти идолы, бог с ними, но что дальше получится, уж решительно непонятно! Ведь это, подумать только, – он сжал голову руками, – нет, послушай, ты же умный человек и сумасшедшей не была. Ты серьезно уверена в том, что мы вчера были у сатаны?

– Совершенно серьезно, – ответила Маргарита.

– Конечно, конечно, – иронически заметил мастер, – теперь, стало быть, налицо вместо одного сумасшедшего двое! Нет, это черт знает что такое!

Маргарита стала серьезной.

– Ты сейчас невольно сказал правду, – заговорила она, – черт знает, что такое, и черт, поверь мне, все устроит!

– А ты действительно стала похожей на ведьму.

– А я этого и не отрицаю, – ответила Маргарита.

– Ну, хорошо, – ответил мастер, – ведьма так ведьма. Но скажи ты мне ради всего святого, чем и как мы будем жить? Говоря это, я забочусь о тебе, поверь мне.

– Мой единственный, мой милый, не думай ни о чем. Тебе слишком много пришлось думать, и теперь буду думать я за тебя! И я ручаюсь тебе, ручаюсь, что все будет ослепительно хорошо.

– Я ничего и не боюсь, Марго, – вдруг ответил ей мастер и поднял голову и показался ей таким, каким был, когда сочинял то, чего никогда не видел, но о чем наверно знал, что оно было. – И не боюсь потому, что я все уже испытал. Меня слишком пугали и ничем более напугать не могут. Но мне жалко тебя, Марго, вот в чем фокус, вот почему я твержу об одном и том же. Опомнись! Зачем тебе ломать свою жизнь с больным и нищим? Вернись к себе! Жалею тебя, потому это и говорю.

– Ах,ты, ты, – качая головой, шептала Маргарита, – маловерный, несчастный человек. Я из‑за тебя потеряла свою природу и заменила ее новой, несколько месяцев я сидела в темной каморке и думала только про одно – про грозу над Ершалаимом, я выплакала все глаза, а теперь, когда обрушилось счастье, ты меня гонишь? Ну что ж, я уйду, я уйду, но знай, что ты жестокий человек! Они опустошили тебе душу!

– Довольно! Ты меня пристыдила. Я никогда больше не допущу малодушия и не вернусь к этому вопросу, будь покойна. Я знаю, что мы оба жертвы своей душевной болезни, которую, быть может, я передал тебе… Ну что же, вместе и понесем ее.

Маргарита приблизила губы к уху мастера и прошептала:

– Клянусь тебе своею жизнью, клянусь угаданным тобою сыном звездочета, все будет хорошо.

– Мир вам. А уютный подвальчик, черт меня возьми! Один только вопрос возникает, чего в нем делать, в этом подвальчике?

– Про то же самое я и говорю, – засмеявшись, ответил мастер.

– Да! Чуть не забыл, мессир передавал вам привет, а также велел сказать, что приглашает вас сделать с ним небольшую прогулку, если, конечно, вы пожелаете. Так что же вы на это скажете?

– С большим удовольствием, – ответил мастер, изучая Азазелло, а тот продолжал:

– Мы надеемся, что и Маргарита Николаевна не откажется от этого?

– Я‑то уж наверное не откажусь.

– Чудеснейшая вещь! – воскликнул Азазелло, – вот это я люблю. Раз‑два и готово! И опять‑таки забыл, – прокричал Азазелло, хлопнув себя по лбу, – совсем замотался. Ведь мессир прислал вам подарок, – тут он отнесся именно к мастеру, – бутылку вина. Прошу заметить, что это то самое вино, которое пил прокуратор Иудеи. Фалернское вино.

– Здоровье Воланда! – воскликнула Маргарита, поднимая свой стакан.

Все трое приложились к стаканам и сделали по большому глотку.

– Что же означает это новое?

– Оно означает, – ответил Азазелло, – что вам пора. Уже гремит гроза, вы слышите? Темнеет. Кони роют землю, содрогается маленький сад. Прощайтесь с подвалом, прощайтесь скорее.

– А, понимаю, – сказал мастер, озираясь, – вы нас убили, мы мертвы. Теперь я понял все.

– Ах, помилуйте, – ответил Азазелло, – вас ли я слышу? Ведь ваша подруга называет вас мастером, ведь вы мыслите, как же вы можете быть мертвы? Это смешно!

– Я понял все, что вы говорили, – вскричал мастер, – не продолжайте! Вы тысячу раз правы.

– Но только роман возьми с собою, куда бы ты ни летел.

– Не надо, – ответил мастер, – я помню его наизусть.

– Но ты ни слова… ни слова из него не забудешь?

– Не беспокойся! Я теперь ничего и никогда не забуду, – ответил тот.

– Тогда огонь! – вскричал Азазелло, – огонь, с которого все началось и которым мы все заканчиваем.

– Огонь! – страшно прокричала Маргарита.

– Гори, гори, прежняя жизнь!

– Гори, страдание! – кричала Маргарита.

– Пришлось мне вас побеспокоить, Маргарита Николаевна и мастер, – заговорил Воланд после некоторого молчания, – но вы не будьте на меня в претензии. Не думаю, чтоб вы об этом пожалели. Ну, что же, – обратился он к одному мастеру, – попрощайтесь с городом. Нам пора.

– Навсегда! Это надо осмыслить, – прошептал мастер.

Прервал молчание соскучившийся Бегемот.

– Разрешите мне, мэтр, – заговорил он, – свистнуть перед скачкой на прощание.

– Ты можешь испугать даму, – ответил Воланд, – и, кроме того, не забудь, что все твои сегодняшние безобразия уже закончились.

– Ах нет, нет, мессир, – отозвалась Маргарита, – разрешите ему, пусть посмешит он нас, а то я боюсь, что это кончится слезами, и все будет испорчено перед дорогой!

– Ну что же, – обратился к нему Воланд с высоты своего коня, – все счета оплачены? Прощание совершилось?

– Да, совершилось, – ответил мастер и, успокоившись, поглядел в лицо Воланду прямо и смело.

И тогда над горами прокатился, как трубный голос, страшный голос Воланда:

– Пора!! – и резкий свист и хохот Бегемота.

– Ваш роман прочитали, – заговорил Воланд, поворачиваясь к мастеру, – и сказали только одно, что он, к сожалению, не окончен. Так вот, мне хотелось показать вам вашего героя. Около двух тысяч лет сидит он на этой площадке и спит, но когда приходит полная луна, как видите, его терзает бессонница.

– Двенадцать тысяч лун за одну луну когда‑то, не слишком ли это много? – спросила Маргарита. – Отпустите его.

– Вам не надо просить за него, Маргарита, потому что за него уже попросил тот, с кем он так стремится разговаривать, – тут Воланд опять повернулся к мастеру и сказал: – Ну что же, теперь ваш роман вы можете закончить одною фразой!

Мастер как будто бы этого ждал уже, пока стоял неподвижно и смотрел на сидящего прокуратора. Он сложил руки рупором и крикнул так, что эхо запрыгало по безлюдным и безлесым горам:

– Свободен! Свободен! Он ждет тебя!

– Мне туда, за ним? – спросил беспокойно мастер, тронув поводья.

– Нет, – ответил Воланд, – зачем же гнаться по следам того, что уже окончено?

– Так, значит, туда? – спросил мастер, повернулся и указал назад, туда, где соткался в тылу недавно покинутый город с монастырскими пряничными башнями, с разбитым вдребезги солнцем в стекле.

– Тоже нет, – ответил Воланд. – О, трижды романтический мастер, там ждет уже вас дом и старый слуга, свечи уже горят, а скоро они потухнут, потому что вы немедленно встретите рассвет. По этой дороге, мастер, по этой. Прощайте! Мне пора.

– Прощайте! – одним криком ответили Воланду Маргарита и мастер.

– Слушай беззвучие, – говорила Маргарита мастеру, – слушай и наслаждайся тем, чего тебе не давали в жизни, – тишиной. Смотри, вон впереди твой вечный дом, который тебе дали в награду. Я знаю, что вечером к тебе придут те, кого ты любишь и кто тебя не встревожит. Они будут тебе играть, они будут петь тебе, ты увидишь, какой свет в комнате, когда горят свечи. Ты будешь засыпать с улыбкой на губах. А прогнать меня ты уже не сумеешь. Беречь твой сон буду я.

Мастер и его великий роман: вечер-размышление / МАУК «ЦБС»: Центральная городская библиотека; [сост. Тихонова Л.С.]. – Ангарск, 2011. – 9с.

Мастер и его великий роман

(вечер-размышление для юношества)

Тихонова Лариса Станиславовна
ведущий библиотекарь Центральной городской библиотеки
МАУК «ЦБС» г. Ангарск

«...Этот странный кот подошёл к подножке моторного вагона «А», стоящего на остановке, нагло отсадил взвизгнувшую женщину, уцепился за поручень и даже сделал попытку всучить кондукторше гривенник через открытое по случаю духоты окно... Та, лишь только увидела кота, лезущего в трамвай, со злобой, от которой даже тряслась, закричала: - котам нельзя! С котами нельзя! Брысь! Слезай, а то милицию позову!

Ни кондукторшу, ни пассажиров не поразила самая суть дела: не то, что кот лезет в трамвай, в чём было бы ещё полбеды, а то что он собирается платить!».

Странный кот, имеющий, как все порядочные коты, имя – Бегемот, в 1966-1967 гг. поразил и развеселил первых читателей романа. И с тех пор по-прежнему не оставляет равнодушным никого, кто открывает книгу. Каждый может проверить это на себе, начав читать самое знаменитое произведение Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита».

Автор работал над ним 12 лет, не надеясь опубликовать его. 15 мая 2011 года мы отмечаем юбилей Михаилу Афанасьевичу – 120 лет со дня рождения. И в этом же году отмечается 45 лет опубликования романа «Мастер и Маргарита» в печати.

Именно этим событиям сегодня посвящена наша встреча и наша выставка. Выставка одной книги...

Обратите внимание, всего одна книга вызвала столько отзывов разного толка, послужила источником вдохновения для исследовательских работ. Вы видите не только книги, но и публикации из газет, журналов. В чём же секрет такой притягательной силы этого произведения? Почему споры об этой книге до сих пор не утихают, ведь даже церковь не осталась в стороне и высказала своё мнение, внеся лепту в восприятие этого произведения. Об этом мы сегодня порассуждаем.

Специфика этого романа такова, что самостоятельно разобраться во всех тонкостях произведения будет очень трудно. Даже взрослые читатели испытывают при чтении некоторые сложности в понимании текста. Кто-то воспринимает роман как фантастический, как сказку. Женская половина читателей увлекается историей любви Маргариты. И тем не менее есть много людей, которые не могут дочитать роман до конца, воспринимают его как нечто чуждое, отталкивающее. Произведение вызывает противоречивые чувства и отклики. У читателя возникает много вопросов. Даже при внимательном чтении временами появляется ощущение, что ты что-то не понимаешь. Может на нас воздействует заключённая в произведении магия цифр?

Кто из современных Булгакову писателей запечатлён на страницах романа, и как отражены в тексте факты булгаковской биографии? Прототипом каких героев романа послужили Ленин, Сталин, Бухарин?

Ответы на эти и другие вопросы вы найдёте в книгах известного исследователя творчества Михаила Булгакова, доктора филологических наук Бориса Соколова.

«Михаил Булгаков, загадки судьбы», «Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита »», «Тайны «Мастера и Маргариты », «Булгаков и Маргарита».

Разобраться с характерами, расставить смысловые акценты, не пройти мимо важных деталей Вам помогут работы следующих авторов: В.М.Акимов «Свет художника, или Михаил Булгаков против Дьяволиады», Виктор Петелин «Жизнь Булгакова». Ещё обратите внимание, что издание ПС посвятило выпуск газеты « Литература» творчеству Михаила Булгакова.

Наша выставка ответит на многие вопросы, поможет понять суть вещей, позаботьтесь заранее о том, чтобы после прочтения романа у вас был помощник для постижения тайн «Мастера и Маргариты ».

А теперь мы обратимся непосредственно к истории создания этого романа.

Михаил Афанасьевич трудился день и ночь. Булгаков считал, что русской прозе не хватает занимательности, остросюжетности, что в ней господствует унылый тон. Он поставил своей задачей писать увлекательно, так, чтобы было не только интересно читать, но и тянуло перечитывать. До этого из-под пера Михаила Афанасьевича вышли рассказы «Китайская история», «Налёт», повесть «Роковые Яйца», роман «Белая гвардия», пьеса «Дни Турбиных» и другие произведения.

Роман «Мастер и Маргарита » стал для Булгакова самым важным.

Существовали варианты названия романа такие, как «Чёрный маг», «Сатана», «Чёрный богослов», «Князь тьмы».

В 1930 г. автор, подобно своему любимому писателю Гоголю, сжёг ещё не законченный роман. Два года спустя стал писать его заново – и тогда появились новые главные герои: Мастер и Маргарита. Мастер писал роман о Пилате и Иешуа. Главы о современной Москве чередовались с главами из этого романа, повествующими об Иерусалиме первого века, и совпавшими буквально с тем, что лично увидел в Иерусалиме другой герой романа, Воланд. «Мастер и Маргарита» - это окончательный вариант названия романа.

Человечество на протяжении всей своей истории пыталось объяснить природу вещей и событий. В этих попытках люди всегда выделяли две противоборствующие силы: добро и зло. Соотношение этих сил в душе человека или в окружающем мире определяло развитие событий. А сами силы люди воплощали в образах, близких им. Так появились мировые религии, заключающие в себе великое противоборство. В противопоставление светлым силам добра появлялись образы сатаны, дьявола, других тёмных сил. Они нашли отражение в религии, мифологии и, конечно, литературе.

В 19 веке появилось гениальное произведение Гёте «Фауст». В нём отразилось христианское представление о тёмных силах бытия. А в 20 веке родился другой шедевр. Михаил Афанасьевич Булгаков написал роман « Мастер и Маргарита ». Тёмные силы в романе олицетворял Воланд и его свита. Однако эти образы нельзя трактовать однозначно. Они впитали в себя различные представления о тёмных силах, сложившиеся в обществе в разные времена, и мысли самого Булгакова по этому поводу.

Подобный синтез породил нечто качественно новое. Образ Воланда и его свиты, с одной стороны, является сатирическим элементом романа. Их приключения в Москве 30х гг. являются частью концепции описания исторической действительности. С другой стороны, они выполняют некую миссию, ради которой и посетили Москву. Важнейшей отличительной особенностью является то, что они вовсе не творят зла. Воланд лишь пробуждает внимание к проблемам, снимает завесу тайны и обнажает реальную действительность.

Отрывок (диалог писателей с Воландом с. 7-8-9-17).

Весной 1939 г. Булгаков прочитал «Мастера и Маргариту » узкому кругу друзей. Роман потряс слушателей – и историей распятия Иисуса Христа, и саркастическим смехом над всей советской действительностью (в том числе и над государственным атеизмом), и фигурой обладающего властью над жизнями людей Воланда.

Сегодняшний Берлиоз сказал бы нынешнему Воланду: большинство нашего населения внезапно и сознательно уверовало. Впрочем, вера этих уверовавших мало отличается от такого же поголовного показного атеизма советских времён. Выяснилось, что и в идеологии от перемены мест слагаемых сумма не изменяется. На выходе всё те же Иваны Бездомные и Берлиозы.

Вот выдержка из письма друга и биографа Булгакова П. С. Попова к жене писателя Елене Сергеевне Булгаковой от 27 декабря 1940г. «... Я всё под впечатлением романа. Прочёл первую часть... Я даже не ждал такого блеска и разнообразия; всё живёт, всё сплелось, всё в движении... За всем следишь, за подлинной реальностью, хотя основные элементы – фантастика. Один из самых реальных персонажей – кот. Что ни скажет, как ни поведёт лапой – как рублём подарит...

Вторая часть – для меня – очарование... Ведь Маргарита Николаевна – это ВЫ, и самого себя Миша ввёл...

Но вот, если хотите, - грустная сторона. Конечно, о печатании не может быть и речи. Идеология романа грустная, и её не скроешь. Слишком велико мастерство, сквозь него всё ещё ярче проступает. А мрак он ещё сгустил, кое-где не только не завуалировал, а поставил точки над «и». В этом отношении я бы сравнил с «Бесами» Достоевского... Меня «Бесы» тоже пленяют своими художественными красотами, но из песни слова не выкинешь – идеология крайняя. И у Миши также резко...

В этом отношении, чем меньше будут знать о романе, тем лучше. Гениальное мастерство всегда останется гениальным мастерством, но сейчас роман не приемлем. Должно будет пройти лет 50 – 100».

После прокатившихся по стране нескольких волн массового истребления «врагов народа» такая беспредельная власть не могла не заставить задуматься о последствиях опубликования романа.

И всё же...

Роман был напечатан через четверть века после смерти Булгакова в 1966 году. Все эти годы его вдова, Елена Сергеевна, берегла рукопись – единственный экземпляр! – с поправками, сделанными от руки, и вставками, которые диктовал до последних дней ослепший, умиравший на 49 году жизни писатель.

Отрывок с. 240 (Ч. 2 гл.1, Маргарита)

Если бы не красота Елены Сергеевны, пленившая писателей А.Фадеева и К. Симонова, рукопись так и пролежала бы ненапечатанной до начала 90х. Но чары Маргариты заставили Симонова так лихо отредактировать «Мастера», что журнал «Москва» напечатал первую часть романа в 11ом номере за 1966 год, а продолжение обещали в №1 следующего года. Это чтобы люди успели оформить подписку на журнал.

Что творилось, когда журнальный вариант романа вышел в свет! Его передавали из рук в руки, перепечатывали на машинке... (ксероксов в 60х годах ХХ века не было, даже в библиотеках).

Номера журналов сразу стали библиографической редкостью. Их бережно переплетали вручную. Вклеивая ходившие по рукам машинописные копии выброшенных глав – Сон Никанора Ивановича, сцену в Торгсине.

Впрочем. Симонову следует отдать должное – всё самое главное сохранилось. Музыкальная фамилия главного психиатра Стравинского – намёк на знаменитого психиатра Корсакова. А сцены в сумасшедшем доме и ласковая обработка Ивана Бездомного до полного подавления его воли предвосхищают грядущую возню советской психиатрии с диссидентами. Для них даже диагноз был принят неслыханный – «вяло текущая шизофрения». Кто может не любить советскую власть? Только вяло текущий шизофреник.

Известны случаи, когда влюбившиеся в роман «с первого взгляда» читатели целиком, от первой до последней страницы, переписывали его от руки: так велико было желание иметь под рукой, дома, чтобы в любой момент взять и прочитать любимые места и даже отдельные, быстро ставшие крылатыми фразы, употребляемые и сегодня в повседневной речи.

Самая знаменитая:

- Рукописи не горят.

- Вино какой страны вы предпочитаете в это время суток?

- Нет документа, нет и человека!

- Не шалю, никого не трогаю, починяю примус.

- Мне ли бриллиантов не знать!

- Покайся, Иваныч! Тебе скидка выйдет.

- Брал, но брал нашими, советскими.

- Что же это у вас, чего не хватишься, ничего нет!

- Денежки я приберу, нечего им тут валяться.

- Квартирный вопрос только испортил их.

- Осетрина второй свежести.

- О боги, боги мои, яду мне, яду!..

«Мастер и Маргарита » со времени опубликования несколько раз менял свой статус среди читателей.

Сперва любимый роман интеллектуальной элиты, знак приобщения к высокой и полузапретной культуре. Затем – культовый роман для массового читателя. Это тогда широко цитировались афоризмы о «второй свежести», и о том, что никогда и ничего не надо просить, а подъезд дома на Садовой стал местом молодёжной тусовки. (Будете в Москве на Большой Садовой, в доме №10, посетите теперь уже квартиру-музей, с её странными звуками; подъезд дома, со стенами, исписанными фанатами обращениями к Воланду и его свите, дескать, пора вернуться и навести порядок в России).

Сейчас «Мастер и Маргарита » - произведение из школьной программы. И как трактовать Булгакова в наше время, время свободы мысли, высказываний, вероисповедания? Когда у учащегося, старшеклассника есть собственное мнение по многим жизненным вопросам, будь то религиозная, философская или бытовая тематика, возможно, роман будет прочитан новым, свежим, «незамыленным» взглядом.

Современная молодёжь, т.е. вы, легко ориентируетесь в разных стилях, жанрах современной литературы, вы мобильна, легкоприспосабливаемы, быстро перенимаете новое. Может это вам поможет в чтении романа.

А появление романа в журнале «Москва» (№11 1966 и №1 1967гг.) даже в урезанном виде, как вы понимаете, произвело ошеломляющее действие на читателей и поставило в тупик критиков. Им предстояло оценить нечто совершенно необычное, не имевшее аналогов в современной советской литературе ни по постановке проблем, ни по характеру их решения, ни по образам персонажей, ни по стилю. «Мастер и Маргарита » не укладывается в традиционные, привычные схемы.

Отрывок (с.278 – 279, о квартире).

Не всё предвидел Булгаков, а вот квартирный вопрос угадал на все времена. Новый Воланд и сейчас может провозгласить со сцены, окинув публику взглядом: «Обыкновенные люди..., в общем, напоминают прежних... квартирный вопрос только испортил их...

Мир булгаковского романа ярок и блестящ, в нём сатана выдаёт себя за профессора Чёрной магии и разгуливает по Москве; громадный, как боров, чёрный, как сажа, кот разъезжает в трамвае и устраивает дебош в Торгсине; почтенный администратор варьете превращается в вампира; обычный берет становится чёрным котёнком, а червонцы – этикетками с бутылок «Абрау - Дюрсо». Писатель смело «карнавализирует мир романа, выводя на подмостки то героев библейской легенды, то «нечистую силу», то романтических любовников, то чинуш и мещан своего времени. Многообразие красок, ситуации, поражающие воображение и подстёгивающие фантазию, - « мистерия-буфф» - вот стихия Булгакова.

Герои романа раскрываются с неожиданной стороны. Шайка Воланда как бы провоцирует людей на поступки, обнажает их сущность.

Время действия событий в романе занимает 4 дня. За этот короткий промежуток времени происходит множество событий и фантастических, и трагических, и комических.

Отрывок (с.279 – 280, Маргарита и Коровьев).

Очень затруднительно определить жанр романа. Можно назвать его и бытовым (воспроизведены картины московского быта 20 – 30 гг.), и фантастическим, и философским, и автобиографическим, и любовно-лирическим, и сатирическим. Роман многожанров и многопланов. Всё тесно переплетено, как в жизни.

Необычна и композиция романа. Это «роман в романе». Судьба самого Булгакова отражается в судьбе Мастера, Судьба Мастера – в судьбе его героя, Иешуа. С точки зрения композиции необычно, что главный герой появляется только в середине романа. Это одна из многих загадок Булгакова.

Отрывок (с. 152-153-154-155-156-158 появление Мастера, знакомство с Маргаритой, отзывы о романе).

Так и герой романа, попав в мир литературы, Мастер, был уничтожен критиками как творец художественного произведения. В порыве отчаяния Мастер сжигает свою рукопись. Лишь последнюю часть романа возлюбленная Мастера, Маргарита, спасает от огня. Только Маргарита верила в гениальное творение своего Мастера и поддерживала его. Ради спасения любимого она готова была на всё, даже вступить в сговор с силами тьмы.

Маргарита получает возможность увидеть Мастера и спасти его. Воспользовавшись чудесной мазью, данной ей Азазелло, она превращается в ведьму и, став невидимой, улетает на бал к Воланду в нехорошую квартиру, которая ко всему прочему имеет способность увеличиваться в размерах. Посетив Великий бал полнолуния, Маргарита при помощи Воланда возвращает Мастера.

Булгаков сознательно, порой демонстративно подчёркивает автобиографичность образа Мастера. Обстановка травли, полное отрешение от литературной и общественной жизни, отсутствие средств к существованию, постоянное ожидание ареста, статьи - доносы, преданность и самоотверженность любимой женщины – всё это пережил и сам Булгаков, и его герой.

«Рукописи не горят» - эта фраза Булгакова обошла весь мир. И в этом убеждает нас судьба самого Михаила Афанасьевича – писателя, пьесы которого при жизни снимали со сцены, а произведения не печатали. (Сожжённая Булгаковым рукопись сохранилась в его памяти, мучила автора своим существованием. Михаил Афанасьевич восстановил её.)

Судьба Мастера – Булгакова закономерна. В стране «победившего социализма» нет места свободе творчества, есть лишь запланированный «социальный заказ». Мастеру нет места в этом мире – ни как писателю, ни как мыслителю, ни как человеку. Булгаков ставит диагноз обществу, где определяют лишь по клочку картона, т.е. по удостоверению, является ли тот или иной человек писателем. Как тут не вспомнить: Нет документа, нет человека? Приходиться только удивляться, как Михаил Булгаков и в самом деле умом не сдвинулся, выдерживая постоянный психологический прессинг Сталина и друзей по литературному цеху, справедливо считавших его недобитым белогвардейцем.

Но вернёмся к роману.

Счастье Мастера и Маргариты на земле оказалось кратковременным. Воланд дарует Мастеру и Маргарите вечный покой и бессмертие.

Отрывок (с. 430-431, вечный дом).

Прощение Пилату приходит от Мастера, это он отпускает его на свободу.

Евангельские главы, действие которых происходит в течение одного дня, переносят нас почти на две тысячи лет назад, в мир, который не ушёл безвозвратно, а существует параллельно с современным. Это трагические события, лежащие в основе отсчёта новой эры, нового времени – Последний день жизни и казнь Иисуса Христа.

Начало евангельской главы напрямую связано с картиной Ге «Что есть истина?», написанной под влиянием Льва Толстого. «В белом плаще с кровавым подбоем» стоит Пилат, а к ногам Христа подползает ослепительный луч солнца.

Отрывок (с. 23-24-25-26-27-28-29-30-31, диалог).

Пилат ничего так не желает, как быть рядом с Иешуа, говорить с ним и слушать его. Жизнь Пилата давно в тупике. Власть и величие не сделали его счастливым. Он мёртв душою. И вот пришёл человек, озаривший жизнь новым смыслом. Пилат решает спасти Иешуа от казни. Но Каифа не преклонен: Синедрион не меняет решения. Иешуа и Воланд, свет и тьма не только противопоставлены в романе, но и неразрывно связаны как две стороны мира: «Что бы делало твоё добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с неё исчезли тени?» Этот вопрос – обращение к читателям. Каждый делает свой свободный выбор, за который он отвечает.

Какое дело нам, людям ХХI века, до трагического духовного поединка Иешуа и Понтия Пилата? Надо знать о пустынной вершине горы, где врыт столб с перекладиной. Надо помнить о голых безрадостных камнях, о леденящем душу одиночестве, о совести, когтистом звере, который не даёт спать по ночам...

Очень интересным, на наш взгляд, представляется восприятие романа верующим человеком, который, скорее всего, посчитает чтение этого произведения грехом, ведь главным героем романа является Сатана.

Подобные отзывы мы можем увидеть в статьях протоирея, историка церкви Льва Лебедева и преподавателя Московской Духовной Академии Михаила Дунаева.

Авторы говорят, что чтение романа может обернуться горем для читателя, что создатель романа пытается убедить нас в том, что «сделаться избранницей дьявола – это величайшее благо и захватывающее наслаждение», «союз с дьяволом гораздо привлекательнее, чем союз с богом».

Читатель может воспринять эпизод путешествия Маргариты к Сатане (гл. 21 «Полёт») как сказочный, безобидный, но «... по средневековым воззрениям, для участия в шабаше надо отречься от Бога, попрать Крест, возвести немыслимую хулу на Христа и Богоматерь и прочее; а для полёта на шабаш ведьме надлежит натереться мазью, приготовленной из печени убитых некрещёных младенцев...»

Православные никогда не поминают дьявола в речи, заменяя его имя на такие слова, как «лукавый», «Враг», «шут», «немытый». В романе «Мастер и Маргарита » слово «чёрт» употребляется около 60 раз.

По необъяснимой прихоти первая по близости к Богу сотворённая им личность, высший ангел Денница, или Люцифер (носитель света), захотел иметь всё для себя, ничего никому не отдавая. По словам святых отцов, он залюбовался собою и стал как бы самозамкнутым сосудом. Этот первогрех называется то гордостью, то себялюбием, а теперь эгоизмом. Суть его в своекорыстном повороте внимания на самого себя или такой исключительный интерес к самому себе, что собственное «я» ставится в центр мироздания.

В романе подробно и образно описано окружение сатаны, присутствует дьявольская атрибутика (оборотни (его свита), ведьма, боров как верховное животное ведьмы, разлагающиеся трупы, гробы, чёрная месса, в которой искажается, перевёртывается Божественная литургия). Нечистый лишает людей голов, разума. Церковь считает, что в романе нет героев, способных подняться на духовную борьбу против него. Всесилие дьявола признаётся всеми, в том числе Мастером и Маргаритой. Поэтому любовь Маргариты, которая так восхищает многих читателей, всё-таки уродлива (с этим можно, конечно, поспорить). Так как героиня готова погубить душу в обмен на свободную любовь. Мастер отрекается от собственного имени, что означает отречение от Ангела Хранителя, а, по сути, от Бога. Таково мнение церкви.

Следует, конечно, учитывать, что отношение к вере в разные годы жизни Булгакова, вероятно, было различным. Его дед был священником, отец был профессором Духовной семинарии, специалистом по западным вероучениям и масонству, активным членом Религиозно-философского общества имени Вл. Соловьёва.

Ещё в ранней молодости Булгаков склонялся к безверию. После смерти отца, атмосфера в доме в семье стала совершенно светской. Но в то же время Булгаков не принимает полного богоотрицания, свойственного атеистической пропаганде тех лет. Хотя в некоторых случаях крайне неуважительно относится к церкви, священникам, религиозным обрядам. Однако, в общем, выражение его отношения к религии было достаточно сдержанным. И только в романе «М и М» автор раскрыл своё воображение полностью.

Эпиграфом романа Булгаков сделал отрывок из «Фауста» Гёте: «... так кто ж ты, наконец? Я – часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо...».

Не только культурная, религиозная традиция, семейная атмосфера сказались на мировосприятии Булгакова, но и его индивидуально-психологические особенности. Вам предстоит изучить биографию писателя, при этом невозможно упустить тот факт, что писатель некоторое время страдал морфинизмом. И хотя спустя какое-то время смог отказаться от наркотика, психическое здоровье было подорвано навсегда.

Конечно, творчество писателя нельзя рассматривать, учитывая только его нездоровье. Творческий путь писателя разнообразнее и богат. Но роман «Мастер и Маргарита » можно рассматривать и (только) как отражение психического состояния писателя. Таково мнение официальной церкви.

Булгаков хотел быть преуспевающим писателем, популярным драматургом. И не хотел быть подвижником, учеником, героем, мучеником. «Категорически заявляю, что я не герой. У меня нет этого в натуре» - эти слова его прозы звучат в определённой степени искренне. Но из-за одного маленького препятствия – никак не желал приспосабливать свои сочинения к требованиям советской власти и искажать правду, какою она ему виделась, - ему пришлось стать и героем, и мучеником.

В 1929-1930гг. не было поставлено ни одной пьесы Булгакова, в печати не появилось ни единой его строки. Тогда он обратился с письмом к Сталину с просьбой либо разрешить ему выехать из страны, либо дать возможность зарабатывать на жизнь. Но он не получил ничего, кроме зарплаты служащего в театре.

А у Булгакова тем временем в шкафу лежали не только «Мастер и Маргарита », но и повесть «Собачье сердце» (увидевшая свет в 1987г.), роман «Жизнь господина де Мольера», так и не увиденная автором, пьесы «Бег», «Александр Пушкин», «Иван Васильевич».

Заканчивая летом 1938г. перепечатку романа, уже получившего название «Мастер и Маргарита », отлучённый от печати и сцены автор писал жене: «Что будет? Ты спрашиваешь? Не знаю. Вероятно, ты уложишь его в бюро или шкаф, где лежат убитые мои пьесы, и иногда будешь вспоминать о нём. Впрочем, мы не знаем нашего будущего. Свой суд над этой вещью я уже совершил,... а буду ли я знать суд читателей, никому не известно».

Всякий художественный текст есть тайна, есть загадка, которую нужно разгадать. Этим он и привлекателен. Его содержание скрыто и требует значительных усилий для своего раскрытия, разгадки.

Роман вызывал и вызывает острую полемику, различные гипотезы, трактовки. До сих пор он приносит сюрпризы и удивляет своей неисчерпаемостью.

«Мастер и Маргарита » - самый загадочный из романов за всю историю отечественной литературы ХХ века. Это роман, который почти официально называют «Евангелием от Сатаны».

Наверняка вам захочется узнать, какие страницы «Мастера и Маргариты » надиктованы силами света? И какие – наоборот – писаны «со слов» Сил Тьмы? Пока что этого не знает никто. Прочитайте книгу «Мастер и Маргарита ». Может вы узнаете это первыми.

Список используемой литературы.

Цитаты по книге.

1. Булгаков М.А. «Мастер и Маргарита». -М: АСТ: Астрель, 2010.- 446с.
2. Безносов Э. Проза Михаила Булгакова на уроках литературы / Эдуард Безносов. -М.: Чистые пруды, 2010. -32 с. - (Библиотечка «Первого сентября», серия «Литература» Вып. 36).
3. Егорова Н.В. Универсальные поурочные разработки по литературе. -М. -2006. -Вако. -383с.
4. Макарова Б.А. «Рукописи не горят...» // Читаем. Учимся. Играем. - №3. -с.24-32.
5. Энциклопедия для детей. Т.9. Русская литература. Ч.2 ХХ век /Глав. Ред. М.Д.Аксёнова. –М.: Аванта плюс. -1999. -688 с.

Сценарий Мастер и Маргарита
Прелюдия
(выходят он и она)
Он: Слушайте и смотрите!
Она: Как вселенная беспредельная
и необъяснима,
Так у каждого стезя судьбы
неповторима.
Он: Кто-то вспыхнет звездой
И осветит полнеба…
Она: А другому подайте
Только зрелищ и хлеба
Он: Песня первой, последней и вечной
Любви.
Она: Мотылька вдохновенья,
Зритель наш, не спугни!
(Уходят)
Муз.Реквием(фон выход маленького греха)
I-часть 1 сцена
Мал.Грех: Я грех, очень маленький грех.
Я слава, триумф, эйфория,успех
Брожу по земле с начала веков
И сколько в свой адрес я слышал слов:
« Гордыню смири, будь скромнее, молчи!»
Стеною завистники –как воры в ночи.
А я просто жизнь эту дерзко люблю.
Грешу по чуть-чуть,
Маюсь, каюсь, молю:
«О Всеблагий Господь,
Я же маленький грех,
Без меня на Земле умрут радость и смех!»
У меня очень много имён…
Слышишь нежный, певучий, серебряный звон?
Это встретились двое влюблённых.
И это судьба. Им покорно служу, как раба.
Моё имя-Любовь.
Я безгрешна, как дети.
Я самый чистый грех
На этой маленькой планете.
Муз. «Реквием»
II-сцена(Выход Волонд и Бегемот)
Воланд: Ну что ж, они люди, как люди.
Любят деньги-так это было всегда.
Легкомысленны, несмотря на года,
И иногда способны на жалкость,
Но милосердны самую малость.
Вы помните казнь Христа?!
Бегемот:
Когда кричал народ: «Распни его, распни!»
И вместо Сына Бога выбрал вора.
Тягчайшего предательства, позора
Не знали никогда земные дни.
Воланд:
Случилось тогда страшная гроза
И небо раскололось над Голгофой,
И эти любопытные глаза…
Ни мысли, что весь мир стал катастрофой.
(Пауза)
И плакать Левий, моля у Бога смерти Иешуа.
Бегемот:
Но эти слёзы - это ведь начало,
Добра и милосердия пора.
О да, куда уж милосерден род людской
Кто превратил цветущий шар земной
В кромешный ад?
Не мы ж, заблудших душ ловцы?!
Муз: «Шторм» (Ванесса Мэй) (выход Маргариты)
III-сцена
Маргарита:
Дни проходят, я не вижу его где мой Мастер, губы его и руки?
Без него – в мире пусто, темно.
Не спасают ни деньги, ни замки, ни слуги.
Всё имею, молода, хороша и богата,
Но настойчиво снится подвальчик,
Где сумрак-отрада.
Не забыть аромата дождя,
Стука капель в подвальном окошке,
На котором так мягко устроилась кошка,
И дымится картошка, и тлеет свеча;
И безлунная ночь колдовски горяча.
Где мой Мастер?
Все-пигмеи по сравнению с ним.
Никогда, никогда я не буду с другим.
(Выход Бигимота)
Бегемот:
Не надо чёрной тоски и терзаний.
Не люблю, когда женщины плачут.
В нашем мире довольно страданий.
Но гордые их от завистников прячут.
Как ты могла, как ты забылась?!
Маргарита:
Унылые дни,как тюремная стража, стоят.
(Вставка выход Мастера)
Муз. «Шторм» (фон лирика, выход мастера)
При встречи подымает кружит, обнимает.
Садится за стол пишет роман
Она наливает из чайника воду в кружку.
Подходит к нему берёт рукопись, читает, прижимает листы к груди, облокотившись на стол.
Марго:
Ты мой мастер,
(ложит голову на плечо.)
Берут бокал вина делают глоток.
Она садится на мягкий диванчик вышивает шапку слово «Мастер»
Мастер садится за стол пишет книгу,
Они изредка поглядывают друг на друга.
Марго:
Я предсказываю слово Мастер, только работай быстрее, я жду эти последние
волшебные слова, пятый прокуратор Иудей,
всадник Понтий Пилат (вздыхает), в этом романе вся моя жизнь…
(Выход Волонд)
Мир многомерен.
Смертным не понять
Его законов, смысла и историков.
Но веру даже мне у смертных не отнять.
Как даже Бог их не избавит от пороков.
Пусть получит по вере каждый
Где моя чаша?
(Волонд Подаёт чашу)
Пей, Маргарита.
(Марго с ужасом отклоняется)
Пей! (Марго пьёт)
Марго:
Это кровь Земли.
Как терпишь всё, страдалица ты наша?
Взрывают и казнят,
И льется кровь потоком.
Ни жалости в них, ни любви.
Когда ж ты, человек,
Вернёшься к истине истокам?
Мастер:
Оставь меня, со мной ты пропадёшь.
Не выжить в этом мире
Нам с тобою, Маргарита,
В бесчестном мире, где обман и ложь.
И истина от глаз людских сокрыта.
Марго:
Любимый мой!
В твоих глазах пустыня.
Больна душа твоя.
Но твой роман о Иешуа-святыня.
И только ты- моя семья.
Мастер:
Я понял всё. Я мёртв и жив.
Весь этот дикий мир-подвал,
Где гибнет, вянет всё живое.
Пусть лучше дьявольский финал,
Чем угасание пустое.
Марго:
Гори страданье!
(зажигает огонь)
Гори, фальшивый мир,
Продажность, суета, бесчестье скука…
О, как я благодарна вам, мессир,
Что с Мастером моим
Мне грозит разлука?
II-часть
(Немая сцена. Все персонажи застыли в характерном для них движении, в это время Бегемот играет на скрипке.)Муз. «Дориме»(выход греха)
Страшный грех:
Я самый страшный грех.
Я - трусость.
Числа четырнадцатого месяца нисана
В Ершалаиме я торжествовал.
В семье пороков, где правит был жесткость,
Где нет дыханья без обмана,
Пою победный я хорал.
Спасителя распяли на столбе, как вора.
Слепцы и подлецы!
Не спрятаться от этого позора.
Я – грех, но корчусь от стыда.
Я ваше порождение, о люди!
Не избежать вам Страшного Суда!
Проклятие на голову тому,
Кто это позабудет!
Муз. «Дориме»
I-cцена
(Понтий Пилат. Вводят Иешуа.)Понтий Пилат:
Предстань передо мною, арестант,
И отвечай, кто позволенье дал народу
Небесную награду обещать?
Какой ты выдумал в себе талант?
Что можешь в оправдание сказать?
И что такое истина, ты знаешь?
Как близок к Богу своему, ты помнишь?
(хватает за голову, стонет)
Ты всех считаешь добрым?
И даже Крысобоя Марка?
А для него нет лучшего подарка
Тебя до смерти исхлестать плетьми.
Ты всех считаешь добрыми людбми?
А что ты в этом понимаешь?
Наивен ты, и многого не знаешь.
Законом ли ты с Иудой, правду говори!
Га-Ноцри:
Я никогда не лгал,
Ведь правду говорить как воду пить,
Прозрачной и хрустальной чистоты.
Понтий Пилат:
Он не в себе, он не в своем уме.
Га-Ноцри:
Хотел он знать, что думаю о власти.
Понтий Пилат:
И что же ты сказал (шепотом).
Молчи, молчи.
Га-Ноцри:
Я просто вслух мечтал, что будет время и исчезнет старость,
И будет царство истины на свете.
Тогда не нужной станет власть.
И будут все невинными, как дети.
Зачем тогда цари?
Понтий Пилат:
Презренный раб, не ври!
Не будет царства истины,
Ты,Богу помолись.
Тебя он не осудит
А я тебя сужу, настал твой смертный час
И ты умрёшь?
С тобой на столб свою ты правду не возьмешь
А там могли Всевышнего за нас.
Понтий Пилат: (страже)
Увести!
Я, видит Бог,
Хотел его спасти.
Га-Ноцри:
Мне жаль тебя, о добрый человек!Ты не меня казнишь – себя обрёк навек!
Что муки на кресте –
В веках я слышу плач о преданном Христе
Вся ваша суета, держащие Закон, холодный зимний сон
Для бесконечности,
Как эхо в мертвых скалах он!
(стража уводит Га-Ноцри)Волонд:
Оказывается, как истина проста.
Варраву выбрали, а не Христа!
И что же будет с тобою, человек?
И с кем пребудешь ты вовек?!
(Муз. «Реквием» Моцарт) (танец)

Оформление и подготовка к празднику:
1. Подготовить и заранее вывесить красочное объявление о дате и месте проведения праздника.
2. В классах обсудить вопрос о костюмах.
3. Каждому классу приготовить тыквы как один из главных атрибутов праздника.
4. В актовом зале - столы от каждого класса, оформленные соответственно празднику. Сцена украшена черными и оранжевыми шарами.

Ход праздника:
1. Утром в фойе школы учеников встречают «страшилки» и требуют «trick or treat» - гостинец или шутку. Фойе украшено паучками, паутиной, привидениями.

2. 6 часов вечера 31 ноября актовый зал. Звучит музыка Бетховена «К Элизе». На экране слайды с изображениями:

Первый ведущий читает:

Белые свечи горят, Книга в начале открыта. Слова на обложке класят: «Мастер и Маргарита».

История вечной любви И ныне никем не забыта; Возвышенны чувством своим Мастер и Маргарита.

Помнят друг друга в разлуке, Обманом сердца не разбиты – Сплетаются снова их рук, Мастера и Маргариты.

Отравлены ядом злословья, И ядом в вине убиты, Связаны в смерти любовью Мастер и Маргарита.

Свечи тлеют уже едва, Книга кем-то уже закрыта. Как и прежде, чернеют слова: «Мастер и Маргарита».

Забудут про них все спустя много лет, Истлевших страниц не ищите, Но будет по-прежнему жить сюжет О Мастере и Маргарите.

На экране отрывок из фильма «Мастер и Маргарита» эпизод вальса на балу у сатаны. В более динамичном темпе второй ведущий:

Вечер умирал, наступала ночь, Необычный бал грянул во всю мощь … Воланд-господин, все темнейший князь, Приказал играть свой безумный вальс, Черной свиты хор подхватить готов Громкую хвалу сумеркам богов. Правит бал мессир – по делам воздаст Всем, кто из могил прилетел на вальс. Бал у Князя Тьмы Полночь без пяти, Пять минут, И душу не спасти … Вальс гремит на бис, вальсу вторит гром Шабашем ночным воздух заражен. И глядит мессир, молчалив и горд, Каждому воздаст по делам его, Слишком много зла здесь на одного! Здесь на одного!

Бал у Князя Тьмы Полночь без пяти, Пять минут, И душу не спасти … Тень … свет… темп убыстряется, Жизнь, смерть… перекликаются, Жар, бред, пытка надеждой и злость. Вот вам казнь и прощенье. Все, все в восхищении! Тень… свет… сердце вдруг оборвалось.

Бал у Князя Тьмы Полночь без пяти, Пять минут, И душу не спасти …

Маргарита: Я бессмертную душу свою во имя любви отдала князю тьмы, я ведьмою стала, чтобы надежду обрести увидеть того, кого больше жизни люблю. И Воланд сделал то, что захотел: мои страдания знаком темных сил он в вечную любовь преобразил.

Мастер: бедная, бедная моя Марго, сколько ты страдала, сколько пережила.

Воланд: Маргарита Николаевна, Мастер, сегодня нет места для печали. Сегодняшняя ночь 31 октября стирает грань между светом и тьмой, между жизнью и смертью. В честь этого события мною объявлен праздник, и я приглашаю вас в качестве почетных гостей вместе с моей свитой занять места судей (будут судить украшение стола, фонарь из тыквы, танцевально-вокальный номер и лучший костюм на дефиле). Коровьев, Гелла, Азазелло, Бегемот! Проводите королеву и Мастера.

Коровьев: Пройдемте, алмазная донна, пройдемте Мастер.

Бегемот: Сколько гостей! Королева в восхищении! Мы в восхищении!

Воланд: Праздник объявляется открытым!

Пусть все огни погаснут ночью. Для нас же это знак судьбы. Мы веселиться будем точно, Сегодня бал у Князя Тьмы. Звучанье шпор, шуршанье платьев, Но не обычны гости здесь. Тут нет чинов и нету званьев, В наличии только нечисть есть. Вампиры, оборотни, ведьмы. Всю нечисть сразу не назвать. В старинном замке зал есть, где мы Все вместе можем танцевать.

Звучит музыка. Исполняется танец.

Воланд: Сегодняшним вечером, накануне Дня всех Святых, ненадолго открывается граница между двумя мирами: миром Живых и темным миром Мертвых и мы ждем удивительных гостей и событий.

Ведущий: А сейчас главный магистр черной магии из Оксфорда (может быть учитель английского языка) проведет конкурс-аукцион с гостями на знание слов о Хэллоуине на английском языке. (Зрители из зала называют слова. Последний, назвавший слово, связанное с праздником, получает приз.)

Ведущий: Еще этот праздник называют – День всех святых. Хотя, достаточно лишь взглянуть на маскарадные костюмы, становится ясно, что ничего святого в этом нет. Историки могут подтвердить, что кельты, еще задолго до появления христианства, праздновали праздник Самайн, который похож на современный Хэллоуин. Кельты жили на территории современной Англии и Ирландии. Жизнь у них протекала по лунному календарю. Год они делили на темное и светлое полугодие. Темное полугодие начиналось 1 ноября. В честь этого и устраивался Самайн, что в переводе означает «конец лета».

Исполняется кельтский танец.

Ведущий: Кельты считали, что звериные шкуры, рога и чучела способны отпугнуть незваных гостей с того света от посевов и деревень. В связи с этим в те времена обязательным считалось "запугивание" духов страшными костюмами и масками, сооружение высоких костров для жертвоприношений богам-покровителям. Черная кошка всегда была верным спутником злых ведьм. Давайте попробуем изгнать это темное существо из нашего школьного дома.

Проводится конкурс «Изгнание кошки». На столах лежат черные кошки, вырезанные из картона. Рядом со столами – веники. Необходимо девочке с помощью веника и мальчику, дуя на кошку, вымести кошку из зала.

Ведущий: Праздник Хэллоуин отмечается до сих пор по традициям Самхайна. Этой ночью люди надевают различные костюмы. Устраивают маскарады и конкурсы. Главным символом праздника является устрашающего вида тыквенная голова с горящей свечой. Этой ночью дети стучатся в дома и кричат: «Угощай или пожалеешь!» Для того, чтобы защититься от этих маленьких «злых демонов» следует угостить их какими-нибудь сладостями, что является своего рода жертвой. Иначе их настоящие собратья по «легиону нечистых» вполне могут жестоко пошутить над вами.

Песня на английском языке « Halloween » в исполнении 9 класса.

Беседуют два вампира:

Коллега, как вам нравится вон та блондинка?

Мне больше нравится толстяк, что рядом с ней. В нём литра на полтора крови больше.

Воланд: Ежегодно устроители праздника Хэллоуин на престижных курортах и в дорогих отелях тратят огромные суммы на проведение праздника и на вручение призов. Например. Самый большой денежный приз в 25 тысяч долларов все в той же америке дается тому, кто вырежет самый оригинальный Джек-фонарь из тыквы. А знаете ли вы откуда появился Джек-фонарь? Первые Джек-фонари в древности вырезали не из тыквы, а из репы, они были небольших размеров и их выставляли по нескольку штук на каждое окно, а также подвешивали к воротам и крыше. Эта история, как считали наши предки, является истинным источником традиции - вырезать на Хэллоуин фонарь из тыквы. Она сама по себе может стать своеобразной страшилкой.

Ведущий : Жил-был славный парень по имени Джек. Однажды Джек повстречался с самим дьяволом. Джек был не из пугливых и пригласил сатану выпить с ним по кружечке пива. В пабе он уговорил дьявола превратиться в монету, чтобы было чем заплатить за пиво. Сатана, недолго думая, обернулся монетой. А Джек взял да и положил на монету серебряный крест. А крест, как известно, лишает дьявола сверхъестественных сил. И стал дьявол уговаривать Джека освободить его. А Джек и говорит: "Освобожу я тебя, но с одним условием - мою душу ты оставишь в покое, а когда я умру, быть мне не в аду, а в раю". И вот Джек состарился и умер, а в рай его не пускают. Джек пошел к дьяволу, а тот сказал, что условие сделки нарушить не может и в ад его не заберет. А на улице темно, ничего не видно, и куда теперь идти Джеку, он не знает. Выпросил он у сатаны горящий уголек, вырезал из тыквы фонарь, положил в нее уголек и с тех пор ходит по свету, угольком светит.

А сейчас мы предлагаем представить нам ваши тыквы.

В немецком лесу встречаются два вервольфа, один другому:

Как дела, как житуха? - Плохо, совсем фермеры достали. Курицу утащишь, так потом полдня тебя по полям на снегоходах гоняют. - Вот и я про тоже, давай, двигаем в Россию. Там нашего брата – оборотня уважают, в органы работать берут, погоны выдают …

Оборотни показывают «Магические чудеса»:
1. «Жуть» из воды.
Заранее на большом белом листе раствором фенолфталеина пишется слово «жуть», все высыхает. Готовится раствор щелочи. При демонстрации опыта на лист чистой бумаги «маг» брызгает «водой» - щелочью - своей «волшебной» метелкой, и на листе проявляется слово «жуть». Смотрится эффектно!
2. «Кровь» на руке.
Предварительно готовятся растворы родонида калия и хлорида железа (III), ватка и тупой нож. Оборотень просит самого смелого подойти к нему. Берет его руку, «дезинфицирует» ваткой, смоченной в коричневом (FeC13), говоря, что это йод, а затем опускает нож в раствор (NaOH), говоря, что это спирт. Артистичным жестом «режет» руку смельчака - на ней появляются следы «крови». Зрители в восторге! Тянут руки для опыта, который можно повторить еще два раза.
3. «Несгораемый» платок.
Оборотень показывает чудеса с «несгораемым» платком. Платок заранее смочен водой. Перед зрителями его смачивают в чистом спирте. Маг берет его за кончик щипцами и просит «страшилку» поджечь платок. Платок вспыхивает ярким пламенем, а через несколько мгновений пламя исчезает, но платок совершенно не «пострадал». Оборотень демонстрирует целый платок зрителям со всех сторон.

Ведущий: Теперь мы предлагаем вам погадать на яблоках. Хотите узнать свою судьбу? На каждом яблоке написано имя вашего будущего избранника. Попробуйте достать яблочко из воды без помощи рук.

Ведущий: Почему даже в 21- м веке ведьмы по – прежнему используют метлы? Просто пылесосы слишком тяжелы для полета. Исполняется танец ведьм. Вокальная группа исполняет песню на английском языке.
Игра с залом. Ведущий: Придумайте оригинальный ответ.

Почему вампиры периодически обращаются к стоматологам ? Для улучшения прикуса. Почему вампиры не любят скелетов ?. С голодухи тяпнешь такого за шею, потом зубов не соберешь. Почему скелеты ничего не боятся? Им нечего терять кроме своих костей. Почему не все призраки выходят «в люди» на Хэллоуин? Просто некоторым из них нечего надеть. Нет подходящего тела. Как узнать вампира или человека вы видите в темном подземелье заброшенного замка? Выстрелите в него обычной пулей . Если он умрет, значит, это был человек, а если нет, то скоро умрете вы.

Ведущий: Для того, чтобы не стать жертвами духов и привидений, кельты гасили в своих домах огонь и надевали на себя звериные шкуры, чтобы отпугивать незваных пришельцев. На улице возледомов оставляли угощенье для духов, а сам народ собирался у костров, разводимых жрецами друидами, и приносил в жертву животных. Мы тоже нарядились в костюмы к нашему празднику. Давайте посмотрим, чей костюм самый оригинальный. (Парад костюмов под музыку).

Диалог ведущего и Воланда. Воланд: К сожалению, рано или поздно всему приходит конец. Вот и наш праздник приблизился к завершению. Ведущий: Подождите, стойте! Мы же не подвели еще итоги. - Какие итоги? Ты о чем? - А костюмы? А лампы? А все старания наших гостей? - Зачем все это надо? Ну сделали, ну и что? Разойдемся по тихому и всё. -Не вредничай, Воланд. Надо. - Ну ладно. Давай, начинай. Вручение грамот за лучший номер, костюм и лампу гостям вечера свитой Воланда. Воланд: А теперь вся нечисть выходит на улицу на шабаш. За мной, ребята! Вас ждет сюрприз! Все участники вечера выходят под музыку «Охотники за привидениями» во двор школы, где запускается фейерверк. Фото на память авторов сценария и организаторов праздника - учащихся 11 класса и их учителей.

Предварительный просмотр:

«Пятница 13-го»

Сценарий

Действующие лица:

Воланд

Коровьев

Бенгальский

Гела

Бегемот

На заднем плане сцены из фильма Мастер и Маргарита

Фонограмма 1.

(занавес, перед ним выходит Бенгальский)

Бенгальский:

Итак, граждане, сейчас перед вами выступит…

(перебивает сам себя)

Я вижу, что количество публики к третьему отделению еще увеличилось. У нас сегодня половина города! Как-то на днях встречаю я приятеля и говорю ему: "Отчего не заходишь к нам? Вчера у нас была половина города". А он мне отвечает: "А я живу в другой половине!»

(улыбается, но видит, что никто не обращает на него внимания, продолжает)

…Итак, выступает знаменитый иностранный артист мосье Воланд с сеансом черной магии!

Фонограмма 2. Гимн Воланда

(занавес открывается, на сцене Воланд, сидящий в кресле, рядом Бегемот и Короьев)

Воланд:

Драгоценная ночь вступила в свои права, нельзя терять ни минуты. Вот-вот начнут прибывать гости, а бал еще не открыт.

Гелла:

Мессир, приготовления давно закончены. Бокалы наполнены, свечи зажжены. Скоро начнут прибывать гости.

Воланд:

Стар я уже, Гелла, но даже я помню, что для такого великого бала нужна хозяйка.

Коровьев:

(держа в руках блокнотик со списком )

Сто двадцать одну Маргариту обнаружили мы здесь, и, верите ли, ни одна не подходит.

Гелла:

А можно я? Можно мне?

Воланд:

Ни в коем случае. Необходимо соблюдать древние заветы.

Бегемот:

Предлагаю устроить конкурс Маргарит. Пусть каждая из них покажет себя. А мы выберем достойную хозяйку нашего сегодняшнего бала!

Воланд:

Мудрый совет. Фагот, сделай объявление!

(Коровьев выходит вперед со скрученным свитком )

Коровьев:

Ежегодно мессир дает один бал. Он называется весенним балом полнолуния, или балом ста королей. В связи с этим, проходит набор девушек на должность хозяйка бала. Главные критерии: необходимо, чтобы конкурсантка носила имя Маргарита, была местной уроженкой и в ее крови текла царская кровь! Приглашаем всех претенденток пройти кастинг.

Бегемот: Стой, стой Фагот! Уже пришли! Стоят за кулисами, дут соей очереди. Стооолько желающих на роль Маргариты я еще не видел!

(выходят девушки)

Коровьев:

Уважаемая публика и вы, мессир! Приглядитесь повнимательней: какая из претенденток больше всего похожа на будущую королеву ночи?

Бегемот:

(подбегая от одной девушки к другой, каждой представляясь):

Бегемот! (целует ручку) Рад вас приветствовать, алмазная донья! Я в восхищении, темная королева!

Воланд: Бегемот прав! Все девушки достойны. Но по древним законам стать хозяйками моего бала сможет только одна из них. А чтобы выбрать лучшую, предлагаю провести небольшие конкурсы

(Девушки уходят со сцены)

Гелла: Да, мессир, мудрое решение

Коровьев: А чтобы нам было легче решить, предлагаю назначить судей

Бегемот: Меня! Меня! Назначьте меня!

Гелла: Так будет нечестно! Пусть это будут люди. Самые настоящие человеческие люди!

Воланд: Решено! В жюри я выбрал (состав жюри)

Бегемот: Самое время познакомимся с нашими конкурсантками. Итак, на сцену приглашается первая Маргарита!

Смотр визитных карточек

Коровьев: Браво! Браво! Я в восхищении, мы в восхищении!

Воланд: Скоро полночь. А хозяйка все еще не определена. Тяжело выбрать королеву из числа таких обворожительных красавиц?

Бегемот: А можно я проведу конкурс? Мы сразу увидим, кто из девушек обладает ловкостью и скоростью, что немаловажно на балу

(Воланд кивает головой, разрешая)

Конкурс «Собери кости»

Гелла: Позвольте же мессир и мне проверить девушек

Конкурс с метлой

Коровьев: Остался я. Что ж. предлагаю провести конкурс на смекалку.

Конкурс «Собери пазл»

Воланд: Мы проверили всех девушек. Теперь решение за судьями.

Однако мы заговорились, дорогой Фагот, а публика начинает скучать. Поэтому, пока жюри обсуждает результаты, проведи для начала что-нибудь простенькое, какой-нибудь интересный конкурс

Конкурс со зрителями

Коровьев: Прошу всех Маргарит на сцену!

(выходят девушки)

Бегемот: Слово предоставляется нашему жюри.

Воланд: Итоги подведены, хозяйка выбрана, теперь можно начинать наш Великий бал полнолуния. Приглашаем всех гостей!

Фонограмма 2. Штраус, Вальс