https://www.сайт/2017-03-01/municipaly_uvleklis_optimizaciey_uchrezhdeniy_kultury

«Нельзя экономить деньги, теряя души…»

Муниципалы увлеклись оптимизацией учреждений культуры

Депутат Госдумы Елена Ямпольская - редкий гость на Южном Урале, от которого она избрана в парламент. Но сегодня она прилетела специально, чтобы отчитать власти на местах за их отношение к сфере культуры

В министерстве культуры Челябинской области всерьёз встревожены ситуацией с закрытием библиотек и сельских клубов в регионе. По данным главы ведомства Алексея Бетехтина, за прошлый год Южный Урал потерял сразу 16 учреждений культуры. Причем в Красноармейском районе перестали работать 11 библиотек. Эта тенденция наблюдается на протяжении нескольких лет и имеет все шансы продолжиться, потому как, по мнению региональных чиновников, главы некоторых территорий чересчур увлеклись оптимизацией учреждений социальной сферы. Под шумок оптимизации очаги культуры попросту закрывают, не отдавая себе отчёта в том, чем обернётся такое желание сэкономить.

Тревожная статистика прозвучала в среду на коллегии регионального минкульта, где подводили итоги прошлого года и намечали планы на ближайшую перспективу. Сначала министр Бетехтин отчитался о том, что в 2016 году в регионе прошло много интересных и значимых мероприятий, велась активная работа по развитию туризма, о чем накануне в красках успел рассказать на региональном туристическом форуме.

Глава ведомства также сообщил, что в прошлом году на федеральном уровне была принята стратегия государственной культурной политики до 2030 года. Документ призван изменить ситуацию во всех 43 муниципалитетах региона, вывести оказание услуг в этой сфере на новый уровень. Но, посетовал Алексей Бетехтин, реализации стратегии может помешать недальновидность некоторых местных руководителей, которые, невзирая ни на какие федеральные стратегии, продолжают закрывать сельские библиотеки и клубы.

«Решение о сокращении сети должно носить выверенный характер, мы должны чётко ответить на вопросы: что будет, если сократить количество учреждений культуры? Куда пойдут люди? Не уедут ли из населённого пункта? Как будут добираться до учреждений культуры, расположенных в других населённых пунктах? Есть ли транспортная доступность? — поставил вопросы ребром областной министр культуры. — Я надеюсь, что Красноармейский район знает ответы на эти вопросы, потому что в 2016 году там было принято решение о закрытии сразу 11 библиотек. Эта территория вообще „радует“ нас каждый год, они лидеры по закрытию учреждений культуры».

Бетехтин считает, что ни одно учреждение культуры не должно ликвидироваться без решения самих жителей, которое следует оформлять на сходах. Позже глава минкульта пояснил журналисту сайт, что сокращение числа учреждений часто происходит потому, что на местах неверно трактуют задачи оптимизации.

Развитие туризма на Южном Урале мешают ограничения на землях лесного фонда

«Основная масса учреждений культуры в области не закрывается, а преобразуется. Если смотреть с точки зрения статистики, то количество учреждений уменьшилось. На деле же несколько юрлиц-библиотек объединились в одну централизованную библиотечную систему. Количество библиотек, персонала, книг осталось прежним. Но все это теперь обслуживает одна бухгалтерия», — пояснил министр, указав на то, что в некоторых муниципалитетах под шумок стали не сокращать юрлица, а закрывать сами библиотеки и клубы, передавая их здания другим структурам. Поэтому министерство и забило тревогу.

При этом глава областного минкульта назвал несостоятельными сетования местных чиновников на нехватку денег. В качестве плохого примера он привел все тот же Красноармейский район, чье руководство объясняет свои действия плохой материально-технической базой учреждений культуры и отсутствием средств на ремонт.

«Они говорят, что им не хватает денег, но их не хватает всем. При этом библиотеки пользуются спросом. А после закрытия у них упали показатели по количеству выданных книг, числу детей, занимающихся в кружках», — возмущался Бетехтин.

Впрочем, признал он, в ряде территорий, где прошло объединение библиотек и домов культуры, показатели упали тоже. «Значит, что-то не сработало, — рассуждал министр. — У нас ведь не было задачи оптимизировать систему так, чтобы давать денег меньше на культуру. Ставилась задача высвободить средства и направить на развитие, повышение зарплаты сотрудников, а не уволить всех, чтобы некому было платить. Там, где местные власти сработали чётко, система работает».

Одна из территорий, где, напротив, стало лучше, — Коркинский район. Там много лет учреждения культуры были разрозненными и находились в ведении сельских поселений. Законодательство позволяет оставлять полномочия по их содержанию на поселенческом уровне, говорит министр, но его ведомство всегда критиковало такие решения. Сейчас в районе создаётся централизованная клубная система, берущая все очаги культуры в селах под свое управление. В Увельском районе уже лет десять как эти учреждения переданы на районный уровень. Там деньги никогда не «размазывали» между всеми поселениями, а планомерно, каждый год ремонтировали по одному клубу. В итоге большинство из них привели в порядок.

Что интересно, Увельский район все же попал в число территорий, в которых удовлетворённость жителей услугами культуры находится на низком уровне, — наряду с Коркинским, Аргаяшским районами, а также Кыштымом и Златоустом. Региональных чиновников тоже удивил состав антирейтинга, и они пообещали более детально проанализировать причины недовольства населения.

«Может быть, люди просто привыкли к определённому уровню и хотят, чтобы стало только лучше, — предположил в беседе с журналистом сайт Алексей Бетехтин. — Там, где нет совсем ничего, и мужик с баяном — уже культура. А где всё хорошо, кому-то могут не понравиться шторы на сцене. В любом случае будем разбираться».

Удовлетворённость культурной жизнью выше среднего показали Магнитогорск, Озёрск, Снежинск, Верхний Уфалей, Кусинский, Пластовский, Катав-Ивановский, Усть-Катавский, Карталинский и Чебаркульский районы.

Чтобы повлиять на местных глав, Алексей Бетехтин приготовит «тяжелую артиллерию» — в лице депутата Госдумы Елены Ямпольской. Теперь уже бывший главред газеты «Культура» прибыла в Челябинск на так называемую региональную неделю, которая дается депутатам для работы в регионах. Причем прибыла всего на один день, из чего можно сделать вывод, что Ямпольская приехала специально для участия в коллегии близкого ей по духу регионального министерства.

«Я прошу руководителей муниципалитетов не заниматься сокращением бюджетов учреждений культуры, отказаться от такой оптимизации, — сказала Елена Ямпольская. — Я ещё в ходе выборов говорила о необходимости защиты учреждений культуры от чиновничьего произвола, особенно в сёлах и малых городах. Сегодня, когда речь заходит об экономии бюджета, они первыми идут под нож. Но, когда исчезают клубы, библиотеки, происходит деградация, люди уезжают из населённого пункта. Наши чиновники забывают, что есть вещи более ценные, чем деньги. Нельзя экономить средства, теряя души. Вы же не можете просто так взять и закрыть школу. А вот библиотеку — легко».

Депутат пообещала собравшимся добиться принятия закона, защищающего культурные учреждения. Для этого, в частности, нужно пересмотреть законодательство о меценатстве — сегодня бизнесмены, помогающие учреждениям культуры, не получают особых преференций. Но чиновникам на местах не следует сидеть и ждать изменений сверху, считает Ямпольская.

Искусствоведы устанавливают подлинность и авторство старинных картин. Это похоже на детектив

«Челябинская область — мощный промышленный регион, где много предприятий, которые могут помогать культуре. Но у бизнесменов другая психология. На них не действует „христорадничество“. Интересные, амбициозные проекты — вот что может привлечь бизнес», — заметила Елена Ямпольская, призвав тем самым подумать над такими проектами.

У региональных властей между тем тоже есть определённые рычаги воздействия на муниципалов, уделяющих мало внимание культуре, оживился после такой поддержки министр Бетехтин.

«Сегодня мы обсуждали стратегию, она заставляет глав территорий приводить учреждения в соответствие с определёнными требованиями. Если в районе нет книгообеспеченности, главе придётся предпринимать усилия для того, чтобы поднять показатель. Иначе глава будет признан неэффективным: он не выполнил стратегию, принятую для всей страны. А открыть библиотеку намного сложнее, чем закрыть, — предупредил министр, разговаривая по завершении коллегии с корреспондентом сайт. — Почему-то до некоторых это доходит с опозданием».

Новости России

Россия

В Иркутске прекращено уголовное дело о нападении росгвардейца на беременную женщину

Россия

Сын экс-депутата, обозвавшего пенсионеров «тунеядцами», лишен статуса судьи

Россия

В Сибири вынесен приговор сотрудницам детсада, которые «воспитывали» детей булавками

Россия

МИД России пообещал ответить на «враждебные» санкции против премьера Чечни

Россия

Задержанный Москве полковник ФСБ арестован на два месяца

Россия

Дизайнер Артемий Лебедев запустил видеоблог на YouTube

Россия

Нижегородским учителям платят надбавку в 1 рубль. Чиновники считают это нормальным

Танос, персонаж комиксов Marvel

«…Сформировалась «пирамида»: Министерство культуры, администрация института наследия в лице его директора (автор-разработчик системы ползучей оккупации и внедрения псевдонаучных тем) и остающиеся в тени корпоративные группировки. Научные сотрудники (реальные, а не номинальные) здесь попросту лишние, поскольку интересы ученых и участников «пирамиды» кардинально расходятся…» (М.Р. Деметрадзе, Regnum).

ПЛУТОКРАТИЧЕСКАЯ МОДЕЛЬ «ОПТИМИЗАЦИИ» КУЛЬТУРЫ

Судьба Института Наследия им. Д.С. Лихачева и Российского института культурологии

Прошло больше двух месяцев после опубликования научным коллективом Российского института культурного и природного наследия (Института Наследия) им. Д.С.Лихачёва открытого письма «Наука очковтирательства - Кто и как собирается учить нас патриотизму ». Однако ситуация не получила правовой оценки со стороны властных структур. На обращения сотрудников к министру культуры В.Р. Мединскому получены отписки, последняя из которых, за подписью зав. отделом образования и науки А.О. Аракеловой, вместо ответов на вопросы по существу, содержит полное одобрение произведённого в институте погрома (Приложение 1: письмо А.О. Аракеловой) и ложное утверждение о преемственности научных тем в планах реорганизованного учреждения. Может быть, уполномоченный представитель Министерства культуры мог бы указать в структуре института хотя бы крохотный осколок дореформенного Российского института культурологии? Однако оставим обсуждение этого деликатного вопроса для более подходящего случая, здесь нас занимают прежде всего последствия затеянной Министерством культуры оптимизации. Министерство культуры РФ не сочло нужным осуществить проверку указанных в публикации конкретных фактов: некомпетентности директора института; непрозрачности фонда заработной платы; огромной разницы в доходах между сотрудниками, набранными в «пореформенный» период, и учеными «дореформенной» генерации; научной несостоятельности исследований, ведущихся новыми сотрудниками института; нецелевого расходование средств и т.д. Напрасно было бы ожидать, что очередная отписка удовлетворит наши объективно возникшие требования, ведь это огорчает, когда плоды многолетних трудов твоих либо предаются забвению, либо перевираются с патриотически-невежественным пафосом. Все происходящее под прикрытием «оптимизации» с двумя исследовательскими институтами вопиюще безнравственно и безграмотно, но отвечает некоторым закономерностям, которые мы постараемся рассмотреть исключительно с исследовательской точки зрения.

Итак, основной тезис: институты превращены в площадку для извлечения коммерческой прибыли в интересах корпоративных группировок, вот почему реформирование института со всем основанием можно определить как плутократическую модель «оптимизации». Для её внедрения использованы пресловутые технологии «мягкой силы», а вернее, ползучей оккупации, когда опытные исследователи поэтапно изгоняются или выдавливаются из институтов, а их место занимают новые неизвестные в данной области деятельности люди, среди которых персоны, откровенно симулирующие научную деятельность. Сформировалась «пирамида»: Министерство культуры, администрация института в лице его директора (автор-разработчик системы ползучей оккупации и внедрения псевдонаучных тем) и остающиеся в тени корпоративные группировки. Научные сотрудники (реальные, а не номинальные) здесь попросту лишние, поскольку интересы ученых и участников «пирамиды» кардинально расходятся.

Прежде чем перейти к рассмотрению специфики работы «пирамиды» несколько слов об источнике всех зол - некогда принятом решении об оптимизации. Она началась в Российском институте культурологии (РИК) в 2013 г. по благословению министра культуры РФ В.Р. Мединского и преподносилась как комплекс мер с целью поддержки фундаментальных и прикладных научных исследований в области культуры. «Оптимизаторы» декларировали повышение профессионального уровня кадров, внедрение эффективного контракта (в частности, рост зарплаты в зависимости от основных количественных и качественных показателей научных сотрудников) и многое другое (Приложение 2: План мероприятий «дорожная карта»). Неоднократные обращения сотрудников к министру культуры РФ с просьбой объяснить, как производимые перемены и структурные изменения соотносятся с понятием оптимизации, ознакомить коллектив с концепцией оптимизации до сих пор остаются без ответа по существу. Однако государственные органы не могут заниматься бессмысленностью и в своих действиях противоречить ими самими обозначенным задачам, если только в этот процесс не включаются неучтённые мотивации исполнителей поставленных задач.

По прошествии более трех лет можно дать оценку результатов «оптимизации» Российского института культурологии и Института наследия им. Д.С. Лихачева, выявить ее реальные цели и задачи. «Оптимизация» изменила судьбу двух уникальных исследовательских институтов и переписала, надеемся не навсегда, их новейшую историю. Особенности этой «оптимизации» стали лакмусовой бумажкой для выявления действительных интересов руководства Министерства культуры РФ, и мы будем добиваться адекватной оценки произошедшего.

Плутократическая модель «оптимизации» научного института - способ отмывания денег корпоративными группировками (симулякрами науки). Плутократическая модель «оптимизации» - это «серая» схема коммерциализации исследовательских институтов для создания под прикрытием оптимизации площадки для извлечения материальной выгоды в интересах чиновников и коммерческих группировок. «Оптимизация» ведется методами ползучей оккупации научных институтов, а именно:

а) назначение министерством на должность директора своих ставленников, готовых выполнять любые задания в материальных интересах теневых корпоративных игроков, именно поэтому от директора не требуется обладать опытом ученого или опыта руководства коллективом ученых, но только умение применять технологии административного произвола и имитации научной деятельности;

б) захват материальной базы, в первую очередь помещений институтов путем административного террора, принуждения к увольнению ученых дореформенного периода (чаще всего под предлогом омолаживания научных кадров) и их замены случайными персонами;

в) захват научного тематического пространства путем вытеснения реальной исследовательской деятельности и ее замещения всяческой демагогией с «раздуванием» популистских тем (без этого не удалось бы установить полный контроль над институтом);

г) выбивание бюджетного финансирования под тематический «винегрет», где доминируют проекты и темы ничего общего не имеющие с наукой;

д) распределение бюджетных средств между «своими».

Рассмотрим некоторые из этих позиций более детально, оставив пока за рамками обсуждения личности директоров.

Захват и зачистка институтских помещений. Здесь начало плутократической модели «оптимизации» - для ведения реальной коммерции нужны здания, уютные кабинеты и т.д. Зачем арендовать или покупать особняки, привлекая к себе внимание налоговых органов, и вообще, нести бремя расходов, если в стране есть прекрасные здания, в которых всю жизнь трудятся за гроши очень наивные люди, жертвующие многим ради какой-то там научной идеи, какой-то там истины… Наивных энтузиастов следует выгнать или выдавить, вдогонку обесценив их труд в профессиональном отношении.

Именно в России по несчастному стечению обстоятельств сложились для этого все условия. Для искателей наживы ученые стали легкой добычей, ведь ученые - одна из незащищенных страт в государстве, а сама наука - один из самых слабых институтов, который легко подчинить, трансформировать и использовать в корыстных интересах. Суметь выдать профанацию науки за подлинную науку - вот и все, что нужно, для захвата научного учреждения. А для гарантированного результата столь паскудного деяния необходима также поддержка (прикрытие) сверху.

Приведем конкретный факт. В здании бывшего РИК на Берсеневской набережной, дом 20, сегодня не работает никто из бывших более чем 200 сотрудников этого института, он оккупирован неизвестными лицами, непонятно чем занимающимися, но, видимо, чем-то важным, раз под предлогом улучшения условий исследовательской деятельности в здании проведен дорогостоящий ремонт. Аналогичная ситуация наблюдается и в здании Института Наследия на ул. Космонавтов, где процесс захвата еще набирает обороты. Здесь изгнан основной состав и продолжают изгоняться основные сотрудники, если кто-то осмеливается хотя бы интересоваться, что происходит, его тут же стимулируют к увольнению, а особо упрямых увольняют «за прогул».

Итак, захват институтов путем разгона ученых дореформенного состава является стержнем и стартовой позицией стратегии ползучей оккупации плутократической модели «оптимизации».

Захват научного тематического пространства . Для успешного функционирования плутократической модели «оптимизации» научной организации необходима имитация научной деятельности. Одной зачистки кадрового состава института недостаточно для захвата, необходима также оккупация научного тематического пространства. Стратегия ползучей оккупации включает уничтожение реальных научных тем, фундаментальных исследований и направлений; прерывание преемственности позитивной исследовательской практики, игнорирование ранее разработанных концепций институтов и отделов; пренебрежение научными методами; присвоение чужих тем, дискриминацию профессионалов, имитацию разработки тем; изменение Устава института (в нашем случае это было сделано в кулуарах Министерства культуры); произвольное изменение структуры института; назначение беспринципного и некомпетентного в целом Ученого совета.

В своей совокупности это является глумлением над реальной исследовательской деятельностью и вопиющим пренебрежением законодательства о научной деятельности. Таким образом, теневым корпоративным игрокам на «законной» основе развязываются руки для захвата научного пространства путем внедрения лженаучных проектов. Данная тактика захвата требует применения ухищренческих методов. Оккупантам важно создавать и поддерживать видимость полезности, привлекательности определенных мифологизированных тем и «никчемность» реальной науки. В нашем случае безотказной опорой ухищренчества стали мифологически окрашенные термины: ценности, христианство, мораль, русскость, имперство, жертвенность, память прошлого, патриотизм и т.п. Они наполнили «содержанием» псевдонаучную деятельность, которой была заменена научная деятельность как таковая, стали ядром «методологии», которой были обесценены методы науки.

Мифологемы, образовавшие границы псевдонаучного пространства на основании этических императивов, важных для общественного сознания в определённые исторические эпохи, создают комфортные условия для лжеученых, поскольку мифологизированные темы не требуют квалификации, специальной подготовки, знания современных исследовательских методов, опыта исследований и даже ученой степени. Вспомним времена лысенковщины, находящейся ныне в состоянии явной реинкарнации. Отметим, что ни патриотизм, ни христианство, ни прочие упоминаемые категории сами по себе здесь ни при чем, они проводников новой «науки» не интересуют, но служат прикрытием профессиональной некомпетентности, с одной стороны, и присвоения средств государственного бюджета - с другой. Есть и третье - наносится тяжелый ущерб науке, она обесценивается, становится ширпотребом. И происходит постепенное обесценивание тех самых этических императивов, с помощью которых громоздится вся эта вавилонская ложь.

Наглядным примером идеологизации и мифологизации «правильной» культурологии стали утвержденные Министерством культуры РФ основные направления деятельности реформированного института. Процитируем эту благозвучную словесную комбинацию: социальная регуляция и социальные нормы в наследовании ценностей; ценности, нормы и образы русской культуры как основа русской (российской) цивилизации и идентичности; ценностно-нормативный цивилизационный подход в культурной политике; экономика культуры в контексте ценностно-нормативного цивилизационного подхода; региональная культурная политика в контексте ценностно-нормативного цивилизационного подхода; актуализация культурно-исторического наследия в целях духовно-нравственного, патриотического воспитания; и т.п. Как видим, все направления подгоняются под «ценности», и мы увидим далее, под какие именно - исключительно религиозно-христианские. Говорить здесь об академической свободе и фундаментальных исследованиях не приходится. Они полностью вытеснены с горизонта исследований в ходе ползучей оккупации научного пространства симулякрами.

Технологии извлечения средств государственного бюджета. Характерной чертой плутократической модели «оптимизации» института является способ заключение сделок между институтом и Министерством культуры РФ. Такие сделки образуют стержень плутократического управления, они-то и ставят управление институтом на службу корпоративной группировке. Схема сделки такова.

Выбор мифологизированных тем как наиболее значимых для института, мол, здесь, в наших стенах, ведется разработка и создание высших патриотических ценностей русского народа. Вот почему в качестве основных направлений Министерством культуры утверждены именно ценности и при этом устранены все фундаментальные и целый ряд прикладных исследований, причем, разумеется, без какого-либо научного обоснования.

Мифологизированные темы, а это, как правило, синтез религиозных ценностей и мифологем приватизированного патриотизма, образуют прочную и взаимовыгодную связь между захватившими научное пространство корпоративными группировками, с одной стороны, и Министерством культуры - с другой. Теперь что бы то ни было, даже исследование Арктики или Антарктиды, должно быть увязано с мифологизированными ценностями.

Темы либо государственные проекты выполняют роль ширмы и имитации неустанных трудов во имя решения архиважной для общества задачи. И чем выше ставки, тем грубее ширма и беспомощнее имитация, например игра в оппозицию патриотизма всему современному (западному), а также и игра в идеологический реванш христианства, мол, мы видим, что западные ценности развращают русский народ, поэтому необходимо заменить их христианскими, что на поверку оказывается чистым проявлением обскурантизма.

Индикаторами «проходимости» тем (лженаучных тем) на уровне Министерства культуры служат патриотически и религиозно окрашенные термины. Другие темы, прежде всего относящиеся к фундаментальным исследованиям, утверждению не подлежат, поскольку противоречат имитационно-плутократической модели, создающей видимость неуемной работы на благо России. В частности, этим объясняется упразднение единственного отдела социокультурной стратегии модернизационной политики, в котором еще велись фундаментальные исследования после уничтожения РИК. Корпоративные группировки строго фильтруют и изгоняют потенциальных отщепенцев, исключений из этого правила не бывает. Таким образом, составление плана научной деятельности института и его утверждение Министерством является междусобойным и чисто формальным действом с целью реализации плутократической модели «оптимизации» в интересах групп теневых игроков. Ничто иное невозможно, поскольку попросту не получит финансирования да еще будет заклеймено как ненужный хлам, идущий вразрез с интересами государства. Так администрация института и некоторые чиновники Министерства культуры становятся сообщниками в рамках организованной пирамидальной системы корпоративных группировок, системы, основанной на финансовой сделке, контроле и распределении средств государственного бюджета.

Финансирование тем, согласованных с Министерством, достаточно внушительно и зависит от «веса» корпоративной группировки в организованной «пирамиде». За одним «ученым» подчас закрепляется сразу несколько тем (доходит до десяти!), другие, изгоняемые, с трудом выбивают право на одну единственную тему. На разработку одной темы выделяется 1,5−2 млн. руб. в год. При этом требования к квалификации исполнителя и качеству конечного продукта не принимаются во внимание. Главное, что-то сдавать и как-то формально отчитываться. Работает принцип всех нечистоплотных корпоративных группировок: свои люди - сочтемся. Итак, в публичной сфере институт дает как бы продукцию архиважной государственной значимости, а в непубличной - осваивает немалые бюджетные средства.

Бывают и исключения, когда для выполнения т.н. заказов нанимаются персоны со стороны. Но это только в том случае, если подворачивается возможность выбить хороший бюджетный транш для нового проекта, и нет исполнителей среди своих либо они слишком «загружены» трудами. Чужих обычно берут на три месяца, платят хорошо, избавляются от них быстро.

Вне игры остаются научные кадры дореформенного состава. В хорошо финансируемых проектах они не участвуют (они все равно что «чужие»), им платят мизерную зарплату, и это при том что они выполняют качественную работу в бо льших объемах. Все это говорит об открытой дискриминации и протекционизме, а где протекционизм, там и коррупция.

Что же вышло в итоге? Парадоксальным образом оптимизация научной деятельности обернулась ее деградацией в форме имитации и шарлатанства, и это фирменный почерк симулякров науки. И если бы речь шла только о доходах корпоративных группировок! Плутократическая модель «научно» поставленной симуляции научной работы опасна, прежде всего, тем, что в ее основу положен мифологизированный патриотизм. Сам по себе он не имеет ничего общего ни со страной, ни с будущим ее населяющих народов. Однако в ловких руках шарлатанов, оседлавших некий запрос, мифологизированный патриотизм становится взрывоопасной идеологемой, использование которой угрожает целостности страны и подрывает ее конституционные основы, к чему граждане страны не должны оставаться равнодушными.

Лжепатриотизм, псевдохристианство и «госзаказ». Рассмотрим несколько одобренных Министерством культуры РФ примеров имитационной деятельности симулякров науки в Институте наследия за 2015 год, относящихся к культурной политике. Априори известно, что для ученого неприемлемо опираться в исследовании на какие-либо вненаучные утверждения. Наукообразные шарлатанские игры позорят отечественную науку и ученых, но это далеко не всем очевидно, хотя и является настоящей катастрофой. Труды шарлатанов не прячутся под спудом в кулуарах института, напротив, становятся достоянием гласности как прорывные достижения отечественной науки, их публикуют рецензируемые журналы, и уже как признанное экспертное знание они овладевает умами представителей власти как содержательная платформа культурной политики многонациональной страны.

Красноречивым подтверждением является фрагмент вышеупомянутого письма А.О. Аракеловой: «С 2014 по 2016 год в кадровом составе учреждения происходили изменения, направленные, в том числе, на усиление научного потенциала НИИ, что позволило сконцентрироваться над выполнением стратегических задач в сфере культуры /…/ Сложившаяся к текущему моменту структура Института (представлена на сайте учреждения) охватывает все направления научно-исследовательской деятельности, включая тематику ранее существовавших отделов и центров. В план научно-исследовательских работ Института наследия включены научно-исследовательские работы, направленные на реализацию задач Основ государственной культурной политики и Стратегии государственной культурной политики на период до 2030 года » (см.: Приложение 1).

Какими же отчетами, какими стратегическими темами культурной политики предлагает ныне гордиться ученым Министерство культуры РФ, какие профессионалы занимаются соответствующими разработками величайшей государственной важности? Обратимся к официальным источникам, в первую очередь (дата обращения 11.10.2016), а также откорректированному в ноябре месяце 2015 г. (???) плану работ института на 2015 г. (Приложение 3). Обратим внимание, что из 59 утверждённых плановых тем были удостоены размещения рефератов только 26 (44%). Из них назовём лишь несколько, но они исчерпывающе репрезентативны.

НИР 1.3. «Социокультурная специфика русского патриотизма в контексте современных ценностных приоритетов» . Исполнитель: д.ф.н. Беспалова Т.В. В этом исследовании объектом названо «национально-патриотическое измерение современной российской идентичности», а предметом - «патриотизм как форма социокультурной идентификации»; целью является «анализ русского патриотизма как социокультурной ценности в условиях российской модернизационной стратегии», методами выступают «принципы», «подходы», «методы … глобализации» и т.д.; прикладное значение состоит в том, что «результаты позволяют идентифицировать русский патриотизм как интеграционную и консолидирующую ценность в контексте модернизации российского общества», а также в разработке рекомендаций для Государственной программы патриотического воспитания граждан.

НИР 2.6. «Определение и разработка целей, задач, основных направлений, мер и механизмов реализации культурной политики в сфере исполнительских искусств для проекта «Стратегии государственной культурной политики» в соответствии с п.1 пп. «а» перечня поручений Президента Российской Федерации по итогам совместного заседания Государственного совета Российской Федерации и Совета при Президенте Российской Федерации по культуре и искусству 24 декабря 2014 г.». Исполнитель: д.ф.н. Беспалова Т.В. В этом исследовании обращает на себя внимание прикладное значение: «Исследование и разработанный проект могут быть реализованы при подготовке «Стратегии государственной культурной политики» - т. е. повторение названия темы. Текст реферата представляет собой исключительное умение, заняв место, не сказать ни о чём.

НИР 2.9 «Роль историко-культурного наследия в религиозной и национально-культурной политике государственной власти в Российской империи» . Руководитель: Горлова И.И., директор Южного филиала Института Наследия, д-р филос. наук, профессор. В ряду ключевых понятий значатся «религиозная политика» и «государственная политика памяти», однако не дано пояснений, что это за научные феномены. В числе результатов: «определена роль историко-культурного наследия как одного из каналов продвижения идей имперскости». Что задумала уважаемая профессор? Уж не построение ли современной культурной политики на основах идеи имперскости, религиозной политики и политики памяти? И как это соотносится с принципами федерализма и правами человека в современной России?

НИР 7.3. «Социокультурные механизмы воспроизводства нематериального наследия на примере русской песни» Исполнитель: д.ф.н. Беспалова Т.В. «Цель работы: философско-культурологический анализ русской песни как формы национального самосознания и духовности», «практическая значимость исследования состоит в философском обосновании модельного варианта воспроизводства и наследования русского нематериального культурного наследия». Утверждается, что «социокультурные механизмы наследования русской культуры», которые обозначены как предмет исследования, но в реферате так и не названы, «способствуют не только формированию гармоничного человека - главная цель современной государственной культурной политики России, но и утверждают в его образе жизни нравственные и духовные доминанты». Особенно замечателен вывод: «Представляется необходимым взять шоу-бизнес под государственный контроль, позволяющий вернуть на эстраду настоящее национальное песенное искусство за пределами программ «Фабрики звёзд», «Народного артиста», «Точь-в-точь» и т.д., опошляющих русскую песню и препятствующих освоению русского культурного наследия».

НИР «Фактор социальной регуляции в разработке целей, задач, основных направлений, мер и механизмов реализации государственной культурной политики». Исполнитель: Беспалова Т.В., д.ф.н. «Предмет исследования - ценностно-нормативное измерение государственной культурной политики», «Цель работы - подготовка материалов для разработки проекта «Стратегии государственной культурной политики». Однако, больше ничего содержательного из реферата узнать нельзя. Очень огорчает.

Множество вопросов и сомнений в адекватности ответственных за госзаказ персон возникает при ознакомлении только с несколькими темами, и только из числа представленных на сайте, и только относящихся к культурной политике. Могут ли новые «эксперты» быть допущены к разработке стратегии государственной культурной политики, не различая форм культуры (массовая, элитарная, народная), не будучи осведомлёнными о ст.48 Конституции РФ «Культурные права человека и гражданина», не обладая должными знаниями о наследии, христианстве и патриотизме, которыми они так неловко манипулируют? Не является ли их демагогия (целевым или интуитивным образом) дорогой к раздроблению культурной целостности государства, выделяющегося исключительным культурным разнообразием?

Цель этой беглой подборки - показать, в чьих руках находится судьба отечественной культурной политики, какие «специалисты» ее разрабатывают, к чему ведет плутократия в науке! Мы утверждаем, что реальная фундаментальная наука и конкретные исследования были заменены публицистическими и мифологизированными темами. Заявление госпожи А.О. Аракеловой, что институт занимается важными стратегическими проектами, не соответствует истине.

Деление коллектива на «своих» и «чужих» также является обязательным элементом плутократической модели «оптимизации». Достигается это достаточно просто: преследование и дискриминация; шантаж вплоть до организации проверок в поликлиниках и запугивания главных врачей медицинских учреждений города с целью невыдачи больничных листов и медсправок для выдавливания неугодных сотрудников; внедрение казарменного режима для ученых; прием на работу новых сотрудников из группы «своих» без конкурса, пусть даже кандидат вообще не имел отношения к науке; присвоение научных тем опытных ученых квазиучеными; замораживание зарплаты (фактически на дореформенном уровне) для «дореформенных» же сотрудников; передел фонда зарплаты в интересах администрации и ближнего круга избранных; бесконтрольность финансовых поступлений; формирование марионеточного ученого совета; распространение интриг, шантажа, склок. Сюда же относятся запрет на участие в конференциях и иных научных мероприятиях, на посещение других научных организаций, на выезд в научные командировки и пр. без заблаговременного подробного письменного обоснования и особого «благословения» зам. директора по хозяйственной части, а впоследствии - подробного описания своих занятий за пределами институтских стен (во избежание унижений и волокиты гонимые исследователи предпочитают оформлять своё отсутствие за счёт очередного отпуска или за свой счёт).

Все это, пожалуй, создает общую картину трехлетнего периода плутократической «оптимизации», которая войдет в историю науки и государственной политики в сфере науки как процесс беспощадного и сознательного её уничтожения, цинизма, лжи и издевательства над учеными.

Не желая мириться с происходящим, мы предлагаем другого рода оптимизацию, а именно избавление от симулякров в научной деятельности и проведение комплекса мер по оздоровлению условий исследовательской работы.

1. Срочное устранения всех условий существования «пирамиды», построенной в рамках плутократической модели «оптимизации», а также власти теневых корпоративных группировок в научно-исследовательском Институте Наследия им. Д.С. Лихачёва.

2. Освобождение научного пространства и самого учреждения от последствий ползучей оккупации, захвата института симулякрами.

3. Незамедлительное прекращение циничного эксперимента над научными сотрудниками под прикрытием оптимизации. Возвращение возможности в полном объеме исследователю заниматься научными исследованиями, отнятой чиновниками и теневыми корпоративными группировками.

4. Привлечение к ответственности организаторов и непосредственных проводников плутократической модели «оптимизации» в Российском институте культурологии и Институте Наследия, в частности - министра культуры РФ В.Р.Мединского за главный итог «оптимизации»: разрушение научной среды в двух исследовательских институтах страны.

5. Увольнение с должности директора института А.С. Миронова за использование служебного положения для поддержки псевдонаучных тематических направлений; активное соучастие в политике удушения отечественной культурологической науки; игнорирование актуальных задач выявления, изучения, сохранения наследия; превращение научного института в площадку политической пропаганды.

6. Назначение на должность директора уважаемого в научном сообществе ученого, сведущего в вопросах культуры и защиты природного и культурного наследия. Принесение извинений уволенным специалистам с предоставлением им возможности вернуться к своей актуальной для страны научной деятельности в стенах института.

Деметрадзе М.Р., доктор полит. наук,

С ПОДДЕРЖКОЙ ОСНОВНЫХ ПОЗИЦИЙ И ОЦЕНОК:

Кулешова М.Е., к.г.н., разработчик тематики культурных ландшафтов в Институте Наследия им. Д.С.Лихачёва с 1992 по 2016 гг.

Васильев А.Г., к.и.н., зам. директора Учебно-научного института «Русская антропологическая школа» РГГУ, экстраординарный профессор Института Центральной и Восточной Европы (Люблин, Польша), в 2008-2013 гг. зам. директора по научной работе в Российском институте культурологии.

Монгуш М.В., д.и.н., разработчик тематики этничности и идентичности в бывшем Российском институте культурологии, в.н.с. Института Наследия им. Д.С.Лихачёва с 2013 по 2016 гг.

Замятин Д.Н., доктор культурологии, главный научный сотрудник Высшей школы урбанистики НИУ ВШЭ, до 2015 г. руководитель Центра геокультурной и региональной политики Института Наследия им. Д.С.Лихачёва

Люсый А. П., к. культурологии, с.н.с. Центра фундаментальных исследований в сфере культуры Института наследия им. Д.С. Лихачёва, доцент Российского нового университета (РосНОУ), член Комиссии по социальным и культурным проблемам глобализации Научного совета «История мировой культуры» при Президиуме РАН

Сеславинская М.В., канд. филос. н., руководитель научного центра бывшего Российского института культурологии; с 2011 г. Член Европейской академической цыгановедческой сети при ЕС и Совете Европы

Грузинов В. С., к.т.н., доцент МИИГАиК, старший научный сотрудник МАКЭ Института Наследия им. Д.С.Лихачёва в 2005-2013 гг.

Пчелкин С. А., ведущий научный сотрудник Института Наследия им. Д.С.Лихачёва 1998−2016 гг.

Черкаева О. Е, канд. культурологии, с.н.с. сектора музейной энциклопеции Российского института культурологии с 2001 по 2013 гг.

Завьялова Надежда Иосифовна, к.арх., член Федерального научно-методического совета Министерства культуры РФ, c.н.с. Института Наследия им. Д.С. Лихачёва в 1994-2014 гг.

Гусев Сергей Валентинович, к.и.н., рук. Центра археологического наследия Института Наследия им. Д.С. Лихачёва

Чувилова И.В., к. и. н., в 1994-2014 гг. старший научный сотрудник, зав. сектором в Российском институте культурологии, член Научного совета по музеям СО РАН, член ИКОМ

Кулинская С.В., старший научный сотрудник Института Наследия им. Д.С.Лихачёва в 1992-2015 гг.

Губенко С.К., старший научный сотрудник Института Наследия им. Д.С.Лихачева

Рябиков В.В., зам. Руководителя Центра «Морская арктическая комплексная экспедиция и морское наследие России» Института Наследия им. Д.С. Лихачёва в 2011-2015 гг.

Максаковский Н.В., кандидат географических наук, руководитель Центра всемирного наследия Института Наследия им. Д.С. Лихачёва (2013−2015 гг.)

Кудря Д.П., культуролог, бывший сотрудник РИК и Института Наследия,

Шестаков В.П., доктор философских наук, профессор, заслуженный работник культуры РФ, бывший зав. теории искусства РИК

Шеманов А.Ю., доктор философских наук, вед. научн. сотр., ФГБОУ ВО «Московский государственный психолого-педагогический университет», быв. сотрудник РИК и Института Наследия

Шахматова Е.В., быв. сотрудник РИК, доцент кафедры философии Государственного университета управления, кандидат искусствоведения,

Борейша-Покорская Е.Я., кандидат искусствоведения. бывший старший научный сотрудник сектора современной художественной культуры РИК.

Андреева Е.В., к.г.н., доцент Московской международной академии, в 1992-2013 гг. с.н.с. сектора краеведения Института Наследия им. Д.С. Лихачёва

Чернов Сергей Заремович, д.и.н. В 1998 - .2013 гг - зав. сектором «Обеспечния деятельности ФНМС Минкультуры РФ» (с 2009 г. - «Комплексных исследований и проектирования исторических территорий Центрального региона России») Института наследия им. Д.С. Лихачёва

Муниципальные учреждения культуры переведут на областной баланс. Первым об это заявил губернатор во время выступления перед ЗСО нового созыва. По мнению Сергея Морозова «передача учреждений культуры на муниципальный уровень практически распыляет ответственность и контроль со стороны государства». В целях управленческой и финансовой эффективности их переведут на баланс области. Бюджетные средства, направляемые на содержание учреждений, таким образом, будут расходоваться более рационально. Однако эксперты уже усмотрели в этом шаге правительства региона прямую зависимость от указа президента, предусматривающего существенное повышения заработных плат работников культуры.

Согласно последнему, с 1 сентября зарплаты работников сферы культуры Ульяновской области должны вырасти на 8%, а с 1 октября – еще на 5.5%. Пусть для самих бюджетников прибавки эти не столь существенны, но в сумме они нанесут серьезный удар по бюджету области. Дело в том, что в регионе примерно 7,5 тысяч человек заняты в сфере культуры, из них 5 тысяч – это сельские жители. Если верить Министерству труда и соцразвития, средняя заработная плата бюджетников сферы культуры в области составляет 12,4 тысяч рублей. Соответственно чтобы увеличить на 13.5% заработные платы только работникам культуры муниципальных учреждений необходимо ежемесячно выделять порядка 83 миллионов рублей. С этими расходами область должна справляться своими силами — участие федеральных денег в повышение зарплат не предусмотрено.

По опасениям экспертов, «оптимизировать» учреждения культуры региона сейчас выгодно как никогда: найти деньги на повышение зарплат будет сложно. Неудивительно, что один из пунктов «дорожной карты» по изменению оплаты труда работников культуры подразумевает использование для повышения не менее трети средств, получаемых за счет «реорганизации неэффективных учреждений культуры». Ситуация с передачей последних с муниципального баланса на областной до боли напоминает недавнюю «оптимизацию» системы образования. Тогда ряд сельских школ попросту закрыли, сократив тем самым работавших в них учителей.

Теоретически для того, чтобы безболезненно повысить зарплату работникам сферы культуры необходимо «оптимизировать» порядка 23% их коллег. Существуют опасения, что реорганизация учреждений будет подразумевать ничто другое, как запуск процесса их постепенного сокращения. Тогда их передача на баланс области абсолютно логична: ни один здравомыслящий муниципал не примет решение о приостановлении работы местного ДК и сокращении его работников. Много проще решить вопрос о сокращениях разом на региональном уровне. Кроме того сельский Дом Культуры — это всегда обуза для районов с весьма скромными бюджетами, потому сопротивляться передаче прав на учреждения культуры области муниципалы не будут.

Однако министр искусства и культурной политики Ульяновской области, Татьяна Ившина, заявила, что никто не собирается сокращать работников сферы культуры. Напротив, передача учреждений культуры на баланс области подразумевает повышения контроля, эффективности систем социальной поддержки. На данный момент министерство не сорвало ни одного этапа повышения заработной платы, предусмотренного «дорожной картой», вне зависимости от проблем с отсутствием достаточного количества бюджетных средств.

480 руб. | 150 грн. | 7,5 долл. ", MOUSEOFF, FGCOLOR, "#FFFFCC",BGCOLOR, "#393939");" onMouseOut="return nd();"> Диссертация - 480 руб., доставка 10 минут , круглосуточно, без выходных и праздников

Фролова Анна Сергеевна. ИНТЕГРАЦИЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ УЧРЕЖДЕНИЙ КУЛЬТУРЫ СЕЛА КАК ФАКТОР ОПТИМИЗАЦИИ ДОСУГА НАСЕЛЕНИЯ: диссертация... кандидата Педагогических наук: 13.00.05 / Фролова Анна Сергеевна;[Место защиты: ФГБОУ ВО Челябинский государственный институт культуры], 2017.- 249 с.

Введение

Глава I. Теоретико-методологические основы интеграции деятельности муниципальных учреждений культуры как фактора оптимизации досуга сельского населения 22

1.1. Социально-культурные условия, исторический опыт и сущность интеграции деятельности сельских учреждений культуры в контексте оптимизации досуга населения 22

1.2. Теория и опыт оптимизации досуга населения в условиях интеграции профильной деятельности учреждений культуры села 48

1.3. Педагогический потенциал работы сельских клубов, музеев, библиотек как основание интеграции их деятельности 65

Глава II. Разработка и экспериментальная апробация модели интеграции деятельности сельских учреждений культуры по оптимизации досуга населения 91

2.1. Модель и критерии интеграционного взаимодействия сельских муниципальных учреждений культуры по оптимизации досуга населения 91

2.2. Анализ практики интеграции деятельности сельских учреждений культуры в российских регионах 106

2.3. Опытно-экспериментальное исследование интеграции деятельности сельских учреждений культуры в Алтайском крае 128

Заключение 153

Список принятых сокращений 165

Списки литературы 166

Введение к работе

Актуальность исследования . Проблема оптимизации досуга сельского населения и пути её решения в современной социально-культурной ситуации обусловлены рядом факторов, среди которых: реализация реформы местного самоуправления на основании федерального закона 131-ФЗ «» (2003 г.). Одним из негативных последствий реформы явилось сокращение численности учреждений культуры муниципального уровня, действующих в т. ч. в сельской местности (М. Б. Абрамова, И. М. Ветлицина, Е. Л. Игнатьева и др.). Другим фактором, оказавшим значительное влияние на процессы организации современного организованного досуга на селе и его качественные характеристики, является переориентация досуговых интересов и запросов молодых жителей отечественных сельских территорий в направлении широко пропагандируемых средствами массовой информации и Интернет инокультурных образцов и моделей досугового поведения преимущественно «западного» формата (С. Н. Горушкина, Л. В. Дукачёва, И. В. Кирия и др.). Третьим фактором стало отмечаемое отечественными социологами и специалистами в области теории социально-культурной деятельности (Г. Г. Волощенко и др.) массовое «одомашнивание» досуга сельских жителей. Типичный современный сельчанин отдаёт предпочтение домашним досуговым занятиям, не проявляя устойчивого интереса к досуговой деятельности, предлагаемой местными учреждениями культуры. Естественным следствием становится отток посетителей из учреждений культуры, действующих в сельской местности, что часто оказывает негативное влияние на формирование развивающего досугового поведения сельчан.

В этой связи серьёзное значение приобретают вопросы поиска путей повышения эффективности деятельности учреждений культуры, среди которых наиболее типичными для сельской местности ввиду своей количественной распространённости являются исторически сложившиеся типы отечественных оргструктур культурного назначения: учреждения клубного типа, библиотеки и музеи, входящие в территориальный комплекс культурного обслуживания сельского населения современной России.

Текст «Основ государственной культурной политики » (декабрь 2014 г.) фиксирует потребность современного российского общества в «сохранении сложившейся сети организаций культуры, создании условий для их развития, освоения ими новых технологий культурной деятельности»; отмечает важность «усиления роли таких организаций культуры, как музей, библиотека… Дом культуры в деле исторического и культурного просвещения и воспитания». Документ декларирует общественную потребность в «развитии инфраструктуры культурной деятельности, создании благоприятной культурной среды в… сельских поселениях», необходимость «создания законодательных, организационных и финансовых механизмов для развития… межмуниципального культурного сотрудничества и взаимодействия».

На федеральном и региональном уровнях эта потребность общества и государства относительно развития сферы культуры и досуга на современном этапе отражена в текстах федеральных целевых программ «» (2002 г.) и «» (2013 г.), а также в тексте государственной региональной программы «Устойчивое развитие сельских территорий Алтайского края на 2012–2020 гг.» (2011 г.).

Анализ практики уставной деятельности сельских учреждений культуры позволяет обнаружить, что в условиях малочисленности штата работников и ограниченности материально-технических ресурсов учреждения культуры – за счёт регулярных партнёрских контактов, постепенно принимающих вид интегрирования деятельности – успешно решают проблему совершенствования организованного досуга сельских жителей, обеспечивают наполнение досуга ценным педагогическим развивающе-рекреативным содержанием. Эта тенденция составляет достойную альтернативу деструктивным досуговым практикам сельчан, сводимым, например, к избыточному потреблению алкоголя (особенно в праздничные дни), совершению противоправных действий, систематическому пассивному отдыху за просмотром телепередач, бездумному подражанию образцам «шаблонного», модного досуга.

В связи с вышеизложенным тема диссертационного исследования представляется актуальной. Её значимость обоснована потребностью поиска педагогических путей и современных способов её решения в теории, методике и организации социально-культурной деятельности. Организационно-педагогические возможности интеграции деятельности сельских учреждений культуры могут быть рассмотрены в качестве фактора, т. е. причины и движущей силы оптимизации досуга населения села, определяющих характер этой оптимизации, однако в теории и практике социально-культурной деятельности эта проблема к настоящему времени не может быть отнесена к числу глубоко осмысленных и обстоятельно проработанных.

Степень научной разработанности проблемы . Анализ состояния разработанности проблемы позволяет констатировать наличие определённого количества научных трудов отечественных исследователей, в разных аспектах раскрывающих вопросы реформирования системы управления российскими сельскими территориями и вопросы администрирования деятельности сельских учреждений культуры в пореформенных условиях (Т. В. Абанкина, М. Б. Абрамова, Р. Бабун, А. А. Васильев, М. Р. Зазулина, Е. Л. Игнатьева, Н. Максимова, Е. В. Максимова, С. В. Шварцева, Е. Л. Шекова и др.). В своём исследовании мы опирались на теоретические положения и выводы, изложенные в работах отечественных социологов, посвящённых проблемам качества жизни населения (в т. ч. сельского), динамики развития социальной сферы регионов, сельских муниципалитетов (В. Н. Бобков, Е. В. Бочарова, И. Н. Буздалов, А. В. Воронцов, С. И. Григорьев, П. С. Масловский-Мстиславский, В. А. Па-циорковский, В. И. Староверов, А. Я. Троцковский, А. А. Хагуров и др.).

Существенное значение для разработки отдельных аспектов темы исследования имели труды учёных, в которых затрагиваются вопросы сохранения и развития инфраструктуры социально-культурной сферы (Т. В. Абанкина, М. Б. Аврамова, Е. С. Гринфельд, Ю. А. Шубин и др.); научные работы, в которых предпринимаются попытки поиска и фиксации границ профильной деятельности современных клуба, библиотеки и музея (В. Викулова, Т. В. Галкина, А. Ю. Гиль, М. Я. Дворкина, И. Н. Донина, Т.А. Жданова, Т. А. Ловкова, З. В. Руссак и др.); а также исследования, касающиеся современных форм взаимодействия сельских учреждений культуры (Т. Ф. Берестова, А. Д. Жарков, Л. С. Жаркова, Л. В. Сокольская, З. В. Рус-сак, М. Н. Тищенко, М. Г. Хугаева и мн. др.). В этой связи нас интересовали как современные подходы руководителей-практиков к организации процессов межучрежденческого взаимодействия (Т. Абрамова, В. Аветисян, Н. О. Андросова, Е. Л. Бабий, Т. Кузнецова, Т. Кяпянова и др.), так и работы теоретического характера, раскрывающие вопросы формирования культурной среды развития личности (Т. А. Жданова, А. С. Кондыков, Л. В. Секре-това, С. Б. Синецкий и др.), организации культурного обслуживания сельского населения, созидания культурного пространства сельских поселений (И. М. Ветлицина, Л. А. Клавен, Я. И. Мозелова, И. Е. Честнодумов и др.). Кроме того, для нашего исследования важен исторический аспект интеграции деятельности учреждений культуры, а именно: распространение сельских культурно-спортивных комплексов в нашей стране (В. И. Рыбалка и др.) и, в частности, на Алтае в 1980-е гг. (А. Прохожев, Г. Рыжкова, С. Г. Сизов, Т. Солянова и др.).

Исследуя процесс оптимизации досуга сельского населения и его связь с интеграцией деятельности сельских учреждений культуры, мы опирались на данные разномасштабных социологических исследований, полученных учёными, специализирующимися на изучении культурных интересов и запросов жителей современной российской деревни (Г. Г. Волощенко, М. К. Горшков, С. Н. Горушкина, Л. В. Дукачёва, И. В. Кирия, Н. Е. Лихачёв и др.). Значимыми также представляются работы специалистов в области теории социально-культурной деятельности, касающиеся природы, функций, типологии досуга (Г. А. Аванесова, Ю. А. Стрельцов и др.), педагогики досуга (А.Ф. Воловик, В. А. Воловик, В. Д. Пономарёв и др.), особенностей досуговой деятельности и досугового поведения различных категорий населения (А. В. Соколов, В. В. Медведенко, Г. В. Оленина и др.), комплекса социально-культурных технологий (Ю. Д. Красильников, Е. И. Григорьева и др.) как современного инструмента формирования и развития организованного досуга населения.

Проблема партнёрства, комплексных форм взаимодействия учреждений культуры сельских территорий изложена в трудах Т. В. Безугловой, Л. К. Блюдовой, В. Викуловой, Л. Бойцовой, С. Н. Горушкиной, Ю. А. Демченко, Л. А. Дмитриевой, Т. Б. Ловковой, Е. В. Мирошниченко, Я. И. Мозеловой, О. Ю. Мурашко, М. Н. Осиповой и мн. др. В нашей научной работе важное значение имели материалы диссертационных исследований по вопросам интеграции деятельности учреждений культуры, принадлежащие учёным, специализирующимся в области теории, методики и организации социально-культурной деятельности: в частности, работы В. И. Солодухина, Л. В. Секретовой; важной стала также диссертационная работа Д. В. Шамсутдиновой, в которой изложена концепция досуговой деятельности как фактора социально-культурной интеграции личности.

В исследованиях зарубежных специалистов современная проблематика сотрудничества клубов, библиотек и музеев отражена в публикациях Б. Остби (Birger 0stby), М. Чьют (Mary L. Chute), А. Ярроу (Alexandra Yarrow) и др.

Анализ степени научной разработанности проблемы позволил выявить следующие противоречия , касающиеся процесса оптимизации досуга сельского населения на основе интеграции деятельности разнопрофильных учреждений культуры, находящихся в подчинении органов муниципальной власти районного или поселкового уровней:

возросшая потребность в развитии инфраструктуры культурно-досуговой деятельности, в создании комфортных условий для усиления роли таких организаций культуры, как клуб, библиотека и музей, где адекватным способом удовлетворения этой потребности может выступать налаживание интеграционных взаимоотношений между ними, и слабая разработка теоретических основ процесса интеграции деятельности этих типов сельских учреждений культуры, а также отсутствие практических рекомендаций внедрения результатов интеграции в работу сельских учреждений культуры.

осознание педагогически неудовлетворительных результатов, а также низкого качества и недостаточного количества культурно-досуговых программ, организуемых в условиях практики разобщённого функционирования - т.е. исключительно самостоятельными силами - сельскими клубом, библиотекой и музеем и недостаточная разработанность организационно-педагогических способов и механизмов интеграции деятельности этих учреждений, способствующих оптимизации организованного досуга жителей сельских территорий;

потребность муниципального сектора сферы культуры и досуга в оптимальных формах культурно-досуговой деятельности, разнообразных типах досуга, особенно в развиваю-ще-рекреативной разновидности досугового поведения сельского населения и недостаточная разработанность новых, адекватных педагогических подходов к решению этой проблемы, связанных, в частности, с интеграцией деятельности сельских учреждений культуры, в теории и практике социально-культурной деятельности.

Указанные противоречия позволили сформулировать проблему исследования , которая заключается в необходимости обоснования, разработки и внедрения в организованно протекающий в сельских учреждениях культуры педагогический процесс новых путей и способов оптимизации досуга населения, связанных с интеграцией их деятельности.

Проблема определила следующую формулировку темы исследования : «Интеграция деятельности учреждений культуры села как фактор оптимизации досуга населения».

Цель исследования : теоретически обосновать и экспериментально доказать эффективность интеграции деятельности сельских учреждений культуры как фактора оптимизации досуга населения.

Объектом исследования выступает оптимизация организованного досуга сельского населения в учреждениях культуры.

Предметом исследования является организационно-педагогический процесс интеграции деятельности сельских учреждений культуры как фактор (т. е. движущая сила и причина) оптимизации организованного досуга населения села.

В процессе исследования выдвинута следующая гипотеза : оптимизация досуга сельских жителей, организованного при условии интеграции деятельности учреждений культуры, будет эффективной в случае реализации следующих позиций:

рассмотрения процесса оптимизации досуга сельчан и процесса интеграции деятельности сельских учреждений культуры как двух взаимосвязанных процессов, где один процесс – интеграция, является движущей силой и причиной другого процесса – оптимизации досуга населения села;

осмысления современных сельских учреждений социально-культурной сферы (клубного, библиотечного и музейного профилей), являющихся институционализированными субъектами организации досуга сельского населения, как нуждающихся в развитии интеграционных взаимоотношений;

исследования теоретико-методологических основ, моделирования и экспериментальной апробации модели интеграции деятельности сельских учреждений, действующих в муниципальном секторе сферы культуры, что повлечёт за собой оптимизацию организованного досуга сельчан, т. е. улучшит его количественные и качественные характеристики по определённым критериям.

Цель и гипотеза исследования определили его задачи :

исследовать социально-культурные условия, исторический опыт и определить сущность интеграции деятельности сельских учреждений культуры в контексте потребности в оптимизации досуга сельчан;

проанализировать теорию и практику оптимизации досуга населения сельских муниципальных образований в условиях интеграции деятельности разнопрофильных учреждений культуры, функционирующих в сельской местности;

выявить общность педагогических потенциалов работы сельских клубных, библиотечных и музейных учреждений в качестве основания для интеграции их деятельности;

разработать модель и критерии интеграционного взаимодействия учреждений культуры по оптимизации досуга сельского сообщества;

Междисциплинарный характер исследования определяет опору на достижения различных областей социально-гуманитарного знания, ввиду чего теоретическую и методологическую основу исследования составляют:

на философском уровне: философский и философско-педагогический смысл понятия «фактор» как «проявления причинно-следственных связей и движущей силы в развитии какого-либо процесса, определяющих его характер или отдельные черты» (Р. В. Рывкина, И. Б. Лебедева); философия процесса (П. П. Гайденко); структура человеческой деятельности в рамках системного подхода (М. С. Каган); философская идея о фазах или уровнях досуга (Е. В. Добринская, Э. В. Соколов) как основание для разработки типологии и классификации видов досуга и досуговой деятельности человека.

на общенаучном уровне: исследование феномена партнёрства, интеграции различных типов учреждений культуры, взаимопроникновения форм деятельности клуба и музея, музея и библиотеки, библиотеки и клуба (Е. М. Акулич, С. Н. Горушкина, З. В. Руссак, М. Я. Дворки-на, Ю. А. Демченко, Т. Б. Ловкова, Е. В. Мирошниченко, О. Ю. Мурашко, Л. В. Сокольская и др.); трансформация сферы культуры в связи с реформой местного самоуправления (М. Б. Абрамова, Г. Н. Бутырин, А. А. Васильев, И. М. Ветлицина, С. И. Григорьев, Е. С. Гринфельд, Е. М. Зезека, Н. Е. Лихачёв и др.); историко-культурологический и социологический анализ досуга (Г. Г. Волощенко, М. К. Горшков и др.); проблемы современной музейной, библиотечной и клубной педагогики (Т. В. Галкина, А. Ф. Воловик, В. А. Воловик, Е. П. Мандебура, Б. А. Столяров, И. И. Тихомирова, Л. Н. Шеховская и др.); квалиметрический подход в педагогике, позволяющий разработать репрезентативные методики замера результатов педагогического эксперимента (И. К. Шалаев).

На конкретно-научном уровне: институциональный подход к классификации учреждений и институтов социально-культурной сферы (М. А. Ариарский, А. В. Соколов): определение функционально-целевого назначения различных типов учреждений культуры в пореформенных социально-экономических условиях (А. Д. Жарков, Л. С. Жаркова, В. М. Чижиков); идея парадоксальности досуговой деятельности современного человека (Ю. А. Стрельцов), определяющая педагогические подходы к организации развивающего досуга, противостоящего стихийному личностно-разрушающему досуговому поведению (А. В. Соколов); социально-культурный подход к интеграции личности в системе досуговой деятельности (Д. В. Шамсут-динова), развитие интеграционных процессов в социально-культурной сфере (В. И. Солоду-хин); идея о развивающей сущности технологий, форм, программ, проектов культурно-досуговой и социально-культурной деятельности различных категорий населения (Е. И. Григорьева, Т. Г. Киселёва, Ю. Д. Красильников, Г. В. Оленина и др.); трактовка эффективности социально-культурной деятельности (В. М. Рябков).

В диссертационном исследовании использован следующий комплекс методов теоретического характера: теоретический анализ и обобщение научной литературы философского, социологического содержания, материалов научной и профессиональной печати, посвящён-ных различным вопросам из областей теории социально-культурной деятельности, библиотековедения и музееведения отечественных и зарубежных авторов.

Из числа методов эмпирического уровня к диссертационному исследованию привлечены: анализ опубликованных и неопубликованных документов учреждений культуры села, экспертный опрос (с элементами глубинного интервью), фокус-групповая дискуссия, метод кар-тограммирования проблем микросоциума, моделирование, педагогический эксперимент.

Информационную базу исследования составили: федеральная целевая программа «Социальное развитие села до 2013 года » (2002 г.) , федеральная целевая программа «Устойчивое развитие сельских территорий на 2014–2017 годы и на период до 2020 года » (2013 г.) , Основы государственной культурной политики (2014 г.), План мероприятий («дорожная карта») «Изменения в отраслях социальной сферы, направленные на повышение эффективности сферы культуры » (2012 г.) , федеральные законы 131-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации » (2003 г.) , 83-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием правового положения государственных (муниципальных) учреждений » (2010 г.) , отраслевые законы 54-ФЗ «О Музейном фонде Российской Федерации и музеях Российской Федерации » (1996 г.) , 78-ФЗ «О библиотечном деле » (1994 г.) и др.

Основной опытной базой констатирующего этапа исследования выступили 206 отечественных сельских учреждений культуры (в т. ч. из Приволжского, Северо-Западного, Сибирского, Центрального и Уральского федеральных округов России). Опытной базой формирующего этапа научно-исследовательской работы стали девять учреждений культуры, клубы, библиотеки и музеи, вошедшие в экспериментальную группу, действующие в трёх сельских муниципальных районах Алтайского края: Павловском, Смоленском и Косихинском, а также шесть учреждений культуры (клубы, музеи и библиотеки) Зонального и Бийского районов Алтайского края, вошедшие в контрольную группу. Всего в эксперименте приняло участие 229 руководителей и сотрудников сельских учреждений культуры, 90 жителей сёл.

Исследование осуществлялось в несколько этапов (с 2010 по 2016 гг.).

На первом этапе (2010–2011 гг.) на основе изучения научной, профессиональной литературы из различных областей социально-гуманитарного знания – теории социально-культурной и культурно-досуговой деятельности, библиотековедения и музееведения – было предпринято теоретическое осмысление сущности интеграционных процессов в системе деятельности учреждений социально-культурной сферы, действующих в границах современного сельского поселения, с позиций нескольких научных подходов (феноменологического, институционального, педагогического и др.).

На втором этапе (2012–2015 гг.) состоялся подбор исследовательского инструментария (подготовка, экспертиза, «пилотирование» и корректировка всех единиц комплекса докумен-7

тального обеспечения полевого исследования: анкеты, плана интервью и фокус-групповой дискуссии, регистрационных карточек, дневника наблюдения, протоколов и проч.); предпринята серия научных экспедиций в сельские районы Алтайского края (Бийский, Зональный, Смоленский, Павловский и др.).

Третий этап (2015–2016 гг.) стал завершающим: проведена обработка данных, полученных в ходе экспертного опроса, глубинных интервью, фокус-групповых дискуссий, педагогического эксперимента, осмысление и обобщение результатов научно-исследовательской работы, формулировка выводов и оформление теста диссертации.

Научная новизна исследования состоит в следующем:

определены социально-культурные условия и сущность интеграции деятельности сельских учреждений культуры в связи с проблемой оптимизации досуга сельского населения; установлено, что решение данной проблемы требует интеграции деятельности разнопрофильных учреждений культуры, заключающейся в систематическом сотрудничестве этих оргструктур по созданию совместных культурно-досуговых программ, привлекательных для сельчан, повышающих развивающе-рекреативный потенциал организованного досуга, что способствует устойчивому развитию сельских учреждений культуры как субъектов организованного досуга жителей современного села;

дана краткая характеристика природы, характера, функционально-целевого содержания и типологии досуга, представлен анализ предпочтений сельским населением отдельных типов досуга; установлено, что самое значительное место в библиотечной и музейной работе отведено формам просветительного и образовательного типа досуга, в то время как для клубной работы характерна организация форм зрелищно-развлекательного и художественно-творческого типов досуга;

выявлена корреляция сущностных функций, принципов и целей профильной деятельности клубных, библиотечных и музейных учреждений как педагогических систем, их ориентация в практической работе на главные цели педагогически организованного досуга (развитие, рекреацию, развлечение) своих аудиторий; это позволяет клубу, библиотеке и музею успешно практиковать совместно организованные программы без нарушения специфических, «отраслевых» функций профильной деятельности каждого из типов этих учреждений;

разработана педагогическая модель организации интеграционного взаимодействия сельских учреждений культуры, наиболее типичными из которых являются клуб, библиотека и музей, показывающая процесс оптимизации досуга сельского населения; модель включает причины, внешнюю и внутреннюю цели, механизмы, принципы, кадровый ресурс целедости-жения, координационный орган как внутренний субъект управления процессом интеграции, оценку эффективности этого процесса на основе определённых критериев;

определены и проверены уровни и критерии оценки эффективности интеграционного взаимодействия сельских учреждений культуры – клубов, библиотек и музеев; содержанием критериев являются показатели количественных и качественных признаков оптимизации организованного досуга жителей села в соответствии с критериями интеграционного взаимодействия учреждений культуры (источник инициативы интеграционного взаимодействия, частота, систематичность, совпадение целей интеграционных контактов).

Теоретическая значимость диссертационного исследования заключается в следующем: 1) дополнена теория социально-культурной деятельности за счёт разработанного в исследовании определения понятия «интеграция деятельности сельских учреждений культуры», под которым понимается имеющий историческую традицию способ осуществления их партнёрского взаимодействия, характеризующийся добровольным, систематическим объединением ресурсов и профессиональных усилий персоналов разнопрофильных учреждений (клуба, библиотеки, музея) по созданию совместных современных культурно-досуговых программ, привлекательных для сельского населения и решающих педагогические задачи в сфере досуга; интеграция способствует совершенствованию качества и увеличению количества таких программ, а также содействует стабилизации процессов реализации уставной деятельности сельских учреждений культуры;

разработана педагогическая модель организации интеграционного взаимодействия наиболее типичных для сельской местности учреждений культуры (клуба, библиотеки и музея) с целью оптимизации досуга сельских жителей; модель представляет собой авторский вариант концептуально-теоретического решения данной проблемы на основании использования системного и процессного подходов, методологии целеполагания, принципа субъектности для определения источника инициативы развития интеграционных процессов;

предложены анализ и оценка педагогического эксперимента, которые позволяют утверждать, что педагогическая модель и критерии её реализации адекватны решаемой проблеме и являются теоретическими методами доказательства эффективности интеграции деятельности сельских учреждений культуры как фактора оптимизации досуга населения села.

Практическая значимость диссертационного исследования заключается в том, что сформулированные в нём выводы нашли и могут найти в перспективе своё практическое применение в работе сельских учреждений культуры, а также структурных подразделений органов поселковых и районных администраций, осуществляющих руководство деятельностью этих учреждений. Знакомство с материалами исследования будет полезным для специалистов, оказывающих аналитическую, методическую, образовательную, информационную и пр. поддержку деятельности муниципальных сельских учреждений культуры, а также для специалистов, чья деятельность связана с процессами разработки и продвижения социально-культурных проектов, с преподаванием основ технологии социально-культурного проектирования на курсах повышения квалификации работников учреждений культуры. Результаты диссертационного исследования важны для педагогов вузов и ссузов, осуществляющих руководство процессом подготовки кадров для учреждений культурно-досугового, библиотечного и музейного профилей, и могут быть включены в содержание преподаваемых в высшей школе учебных дисциплин (например, «Основы культурной политики», «Инновационно-методическая деятельность библиотек», «Менеджмент социально-культурной деятельности», «Управление библиотечно-информационной деятельностью», «Менеджмент музейного дела», «Региональное библиотечное (музейное) дело», «Социальная работа в различных сферах жизнедеятельности» и др.).

Достоверность и обоснованность полученных в ходе исследования результатов обеспечены корректностью исходных теоретико-методологических позиций; корпусом методов, адекватных цели, задачам и гипотезе исследования; опытной проверкой гипотезы и её подтверждением; достоверностью использованных статистических данных, использованием математических методов обработки экспериментальных данных.

Положения, выносимые на защиту:

1. В современной сложной ситуации, связанной с трансформацией (коммерциализацией,
либерализацией, «вестернизацией») государственного сектора сферы культуры, в результате
реализации реформы местного самоуправления в практике работы сельских учреждений куль
туры возникла интеграция их деятельности, представляющая собой процесс, появившийся в
социально-культурной сфере сельских территорий в ответ, с одной стороны, на деструктивный
характер культурной и экономической ситуации, связанной с пореформенным сокращением
сети учреждений культуры как инфраструктурной базы организованного досуга, с другой сто
роны, с изменениями досуговых предпочтений и «одомашниванием» неорганизованного досу
га сельчан, что снижает педагогический рекреативно-развивающий потенциал досуга, органи
зованного силами учреждений культуры. Учреждениям культуры, решающим проблему опти
мизации досуга сельского населения, необходима интеграция, связанная с систематическим
объединением усилий по созданию современных, привлекательных для населения, педагогиче
ски содержательных культурно-досуговых программ, совместно организованных разнопро
фильными учреждениями культуры (клубом, библиотекой, музеем), что способствует устойчи
вому развитию сельских учреждений культуры, осуществляющих свою деятельность в услови
ях дефицита материально-технических, финансовых и кадровых ресурсов, а также повышению
качества досуга сельчан.

2. Организованный досуг населения современных сельских территорий требует оптими
зации, под которой понимается совершенствование его качественных характеристик на ос-
9

нове определённых критериев. В связи с парадоксальностью феномена досуга, сложностью педагогического воздействия на досуговое поведение личности и социальных общностей, для реализации рекреационно-развивающей направленности организованного досуга сельского населения, с учётом особенностей досуговых предпочтений сельских жителей, их образа жизни, характера физического труда, низкого уровня платёжеспособности, необходима интеграция деятельности сельских учреждений культуры, а именно – клуба, библиотеки и музея, как исторически сложившихся субъектов организованного досуга населения; это поможет обеспечить не только увеличение количества культурно-досуговых программ, но и повысить их качество, сделать организованный досуг сельчан привлекательным и более разнообразным за счёт интеграции форм информационно-просветительного и образовательного типов досуга, традиционно присущих преимущественно библиотекам и музеям, и форм зрелищно-развлекательного и художественно-творческого типов досуга, характерных в значительной степени для работы клуба.

Интеграционное взаимодействие сельских учреждений культуры сущностно не противоречит целям, функциям и принципам профильной деятельности каждого из наиболее распространённых в сельской местности типов учреждений культуры (клуба, библиотеки или музея), поскольку в рамках своих отраслевых теорий, на теоретико-методологическом уровне эти учреждения осмысливаются в статусе полноценных педагогических систем, формирующих и развивающих (каждая в своей степени) информационно-просветительные, творческие, коммуникативные, рекреативные досуговые потребности и интересы своих аудиторий в соответствии с принципами педагогики досуга. На уровне практики интеграционный процесс может рассматриваться как организационно-педагогический механизм объединения педагогических потенциалов разнопрофильных учреждений культуры сельского муниципалитета с целью организации качественного, разнообразного, развивающего досуга населения, художественно-зрелищные, игровые, творческо-самодеятельные формы которого, будучи присущи только клубу, в современной ситуации за счёт интеграции широко проникают в деятельность музея и библиотеки.

Для того, чтобы интеграционный процесс был эффективным, необходима разработка и опытно-экспериментальная апробация педагогической модели, критериев и уровней организации интеграционного взаимодействия сельских учреждений культуры, на основе которых в сибирском регионе удалось установить, что интеграция является: 1) причиной оптимизации организованного этими учреждениями досуга населения, поскольку в тех районах Алтайского края, где не зафиксированы факты интеграции, количественно-качественные характеристики досуга остались неизменно низкими; 2) движущей силой оптимизации досуга, поскольку с помощью критериев и уровней интеграционного процесса была выявлена динамика показателей оптимизации досуга. В результате интеграции изменился характер организованного досуга сельского населения, а именно: значительно улучшились качественно-количественные характеристики и привлекательность для населения педагогически направленных культурно-досуговых программ, разрабатываемых совместными усилиями сельских клубов, библиотек и музеев. В результате теоретической и опытно-экспериментальной работы удалось доказать, что интеграция деятельности сельских учреждений культуры является фактором, т. е. причиной и движущей силой, организованного досуга сельского населения, значительно улучшающей характер досуга, повышая его эффективность.

Апробация результатов научно-исследовательской работы была произведена в процессе их обсуждения на международных научных, научно-методических и научно-практических конференциях (Westwood (Canada), 2015; Москва, 2014; Барнаул, 2012, 2013, 2015, 2016 гг.; Барнаул/Горно-Алтайск, 2014 г.); на конференциях всероссийского уровня (Омск, 2011 г.; Тюмень, 2011 г.; Барнаул/Новосибирск, 2012 г. ; Барнаул, 2012, 2014, 2016 г.) ; на конференциях межрегионального уровня (Барнаул, 2012 г.) и др.; а также на научно-практических конференциях регионального и городского уровней (Барнаул, 2010– 2015 гг.) и др. Результаты диссертационного исследования обсуждены на кафедре соци-

ально-культурной деятельности ФГБОУ ВО «Алтайский государственный институт культуры» (г. Барнаул).

Основные положения, выводы и рекомендации диссертационного исследования изложены в 18 публикациях, три из которых размещены в рецензируемых научных изданиях, включённых в перечень Высшей аттестационной комиссии Министерства образования и науки Российской Федерации. Материалы исследования внедрены в практику работы учреждений культуры административных центров трёх сельских муниципальных районов Алтайского края, составивших экспериментальную группу опытной базы формирующего этапа научно-исследовательской работы: 1) Павловский район: МБУК «Районный Дом культуры «Юность », МБУК «», Ремзаводская поселенческая библиотека-филиал МБУК «Павловская межпоселенческая модельная библиотека им. И. Л. Шумилова », МБУК «Павловский исто-рико-художественный музей им. Г. Ф. Борунова »; 2) Смоленский район: МБУ «Районный Дом культуры Смоленского района Алтайского края », СМУК «Смоленский историко-мемориальный музей им. А. П. Соболева », МКУ «Централизованная библиотечная система Смоленского района Алтайского края»; 3) Косихинский район: ММБУ «Косихинский районный Дом культуры », ММБУ «Косихинская модельная мемориальная районная библиотека имени Р. И. Рождественского » и МБУ «Косихинский районный краеведческий музей ».

Структура диссертации включает введение, две главы, заключение, список принятых сокращений, основной список литературы, включающий 194 названия и дополнительный список литературы, содержащий описание 111 материалов интернет-ресурсов органов местного самоуправления муниципальных районов и сельских поселений Алтайского края, собственных веб-страниц сельских учреждений культуры и краевых научно-методических служб, 8 приложений, авторский графический материал в количестве 3 рисунков, 23 таблиц и 11 диаграмм.

Теория и опыт оптимизации досуга населения в условиях интеграции профильной деятельности учреждений культуры села

Доля сельского населения в общей численности жителей России составляет около 26% (примерно 38 млн чел. по данным Росстата на 1 января 2016 г.) . Учёное сообщество проявляет значительный интерес к вопросам специфики развития отечественного села, включая проблемы организации досуга сельчан в современной социально-культурной ситуации.

Авторы фундаментальной энциклопедии «Социология» (Москва, 2003 г.) предлагают рассматривать «село» (в широком смысле) как «социально-территориальную общность, исторически конкретную поселенческую структуру, одну из первых форм расселения людей, занятых преимущественно сельскохозяйственным трудом, характеризующуюся в отличие от города небольшой концентрацией населения на определённом пространстве» . Социологи, рассматривая село как социальную систему, отмечают, что село «выполняет подчинённую по отношению к городу роль, жизнедеятельность в нём обусловлена природными циклами, отличается сравнительно тяжёлыми условиями труда вследствие его низкой энерговооруженности, меньшей развитостью социальной инфраструктуры, худшими условиями для культурного развития и проведения досуга» .

С одной стороны, к специфическим чертам крестьянской (как подчёркнуто оппозиционной городской) культуры, по мнению ученых, относятся: «внутренняя сплочённость сельской общности; …сохранение традиций, обычаев старины, высокий удельный вес коллективной деятельности в рабочее и свободное время; трудовой образ жизни, …преобладание моральных регуляторов поведения над правовыми, юридическими» и др. . Академическая мысль традиционно предполагает за сельскими территориями высокую степень функциональной нагруженности ультрасложного социокультурного порядка. Один из ведущих современных российских социологов и политологов А. А. Хагуров в числе ключевых функций села указывает: решение селом (наряду с городом) стратегических задач расселения граждан России; обеспечение социального контроля над территориями; сохранение исторически освоенных агроландшафтов; исполнение решающей роли в обеспечении продовольственной безопасности страны; сохранение этнокультурного разнообразия российского общества; обеспечение экологического благополучия страны; участие (в статусе важнейшего звена) в решении вопроса о качестве жизни россиян; создание крестьянской культуры, во многом определившей национальный менталитет и др. .

С другой стороны, исследователями современного состояния отечественной сельской территории (например, П. П. Великим, В. В. Пациорковским, В. И. Староверовым, А. А. Хагуровым, В. Л. Шабановым и др.) высказываются мнения и оценки на предмет крайне негативной по своим качественным последствиям трансформации её традиционалистских социокультурных оснований. Трансформация, спровоцированная актуализацией радикальных государственных либерально-рыночных реформ, обрела «необратимый системно-структурный характер» и представляет собой серьёзное препятствие положительной социокультурной динамике развития отечественной деревни.

Фундаментальный социокультурный разлад в жизни сельского сообщества проявляется как комплекс проблем духовного, культурного и педагогического (социальная педагогика) характера. В отношении отечественного крестьянства на рубеже ХХ–XXI вв. допущены серьёзные «нарушения принципа социальной справедливости» , вызвавшие к жизни блок острейших проблем, среди которых: системная деформация уклада жизни , повлекшая за собой комплексные кризисы и конфликты личностной и групповой аксиологической ориентации; эскалация процессов девальвации социокультурных норм и идеалов .

В разноотраслевых исследованиях, касающихся жизни сельских территорий, специалистами высказываются мнения о том, что «село как социально-территориальная система вступила в стадию системной деградации» . По мнению С. И. Григорьева, «жизненные силы сельского населения страны, его духовно-культурный облик, ресурсы духовно-нравственного и демографического развития оказались сниженными до стратегически опасных пределов» . Между тем, качество жизнедеятельности крестьянства «определяет …и национальную безопасность… государства»1 .

Задача по повышению уровня и качества жизни сельского населения, зафиксированная в тексте «Концепции долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2020 года» , обретает статус ключевой государственной задачи2. Представляется, что решение этой проблемы не в последнюю очередь соотносится с требованием качественного совершенствования досуга современных сельчан.

Отечественная академическая мысль (в лице, например, В. Н. Бобкова, П. С. Масловского-Мстиславского, Е. Р. Пака и др.) определяет научную категорию «качество жизни»3 как «уровень развития и степень удовлетворённости комплекса высокоразвитых потребностей и интересов людей» , циркулирующих, в т. ч., в духовной, культурной и информационной областях их жизнедеятельности.

Педагогический потенциал работы сельских клубов, музеев, библиотек как основание интеграции их деятельности

Привычные границы строгой специализации профильной деятельности современных учреждений культуры утрачивают свою чёткость и крепость под давлением ряда объективных факторов (вроде смены социально-правовых, социально-культурных, социально-политических, социально-экономических и иных контекстных условий функционирования) и субъективных факторов (например, признания самоценности досуга, индивидуализации содержания и иерархии аксиосистемы личности массового современного россиянина, деуниверсализации моделей его досугового поведения, изменения состава его досуговых интересов и личностных ожиданий в отношении условий и способов их формирования и удовлетворения и проч.). Продуктивность развития межучрежденческих партнёрских контактов среди сельских муниципальных учреждений культуры обеспечена, с нашей точки зрения, «размыканием» этих узкоспециальных границ, которое, является следствием переориентации работы учреждений культуры в направлении организации досуговой деятельности: как и клуб, современные сельские библиотека и музей проявляют столь же сильную озабоченность вопросами качества организации досуга своей аудитории, так же заинтересованы в сообщения досуговой деятельности педагогической направленности, интенсивной разработке его развивающего и рекреационного потенциалов.

Не являются секретом хронические затруднения учреждений культуры, связанные с привлечением аудитории к активному участию в культурной жизни сельской территории, связанные, прежде всего, с проблемой результативности поиска свежих форм, методов и технологий организации досуговой деятельности местного населения. В этом смысле неслучайным – даже закономерным – выглядит регулярное обращение библиотечных и музейных работников к методическому и технологическому арсеналу клубной работы, специализирующейся исключительно на вопросах организации досуговой деятельности. Посредством регулярного заимствования традиционных и инновационных форм социально-культурной деятельности современная библиотечная, музейная практика рассчитывает обрести надёжную защиту от рисков невостребованности сельской аудиторией. На наш взгляд, кооперации работы учреждений, представляющих области культурно-досуговой деятельности, библиотечно-информационного дела и музейной работы, способствует развитие двух взаимосвязанных процессов. Во-первых, сближение учреждений культуры на позициях активных субъектов организации досуговой деятельности муниципального сообщества, в равной степени заинтересованных в совершенствовании качественных характеристик досуга сельчан. Во-вторых, назревание потребности в нейтрализации откровенного крена культурных мероприятий в сторону вульгарной зрелищности, примитивной развлекательности за счёт насыщения их информационно-просветительным, образовательно-воспитательным и историко-культурным содержанием.

Исследователи (Т. Г. Киселева, Ю. Д. Красильников, Ю. А. Стрельцов и др.) отмечают присутствие в практике функционирования современной социально-культурной сферы межучрежденческих контактов, характеризуя их как непрочные, причинами чего называют «отсутствие ясного представления о… формах совместной работы» . Однако специалисты не подвергают сомнению естественное для учреждений культуры «стремление к социальному партнёрству» и отмечают усиление «их совместных, согласованных и скоординированных действий на основе общих, совпадающих функций» как одну из тенденций процесса развития социально-культурной сферы.

Философской категорией «функция» (от лат. function – исполнение, осуществление, совершение) в обществоведении и гуманитарных науках принято обозначать «внешнее проявление свойств какого-либо объекта в данной системе отношений» . Функции учреждений культуры (в вариантах «общественные задачи», «социальная роль» и др.) определяются как «отличительные обязанности по отношению к обществу» (Л. М. Шляхтина).

Обращаясь к процедуре функционального анализа21 компаративным методом выявляем содержательные корреляции элементов функциональной нагрузки учреждений культуры (см. табл. 4). Анализируя данные, приведённые в табл. 4, находим справедливым утверждение о возможности и необходимости развития интеграционных отношений между учреждениями культуры на основе комплекса совпадающих сущностных социальных функций, к которому можно отнести следующие: развивающую, обращённую на всестороннюю поддержку процессов формирования личности, трансформации её качественных свойств в направлении совершенствования; развивающее начало признаётся сущностно имманентным остальным функциям (М. А. Ариарский, Т. Г. Киселёва, Ю. Д. Красильников, О. В. Первушина и др.);

Анализ практики интеграции деятельности сельских учреждений культуры в российских регионах

Разумеется, что результаты интеграционного взаимодействия нуждаются в компетентной оценке, которую не всегда возможно грамотно произвести на основании комплекса индикаторов, традиционно применяемых узкоотраслевым порядком, т. е., «по видам учреждений»: отдельно для организаций клубного типа, отдельно для общедоступных библиотек, отдельно для музеев. Прерогатива формулировки и утверждения перечня показателей оценки эффективности, методики фиксации их величины, определения участвующих в интеграционном процессе субъектов, порядка отчётных периодов и проч. принадлежит учреждениям культуры и органам местного самоуправления.

Процесс разработки системы показателей оценки эффективности интеграционного взаимодействия учреждений сферы культуры включает, на наш взгляд, как минимум, семь этапов (см. прил. 3), каждый из которых характеризуется собственным содержанием: «дискуссионный», «подготовительный», «экспертизационный», «апробационный», «коррекционный» и «эксплуатационный». В числе участников этого процесса называем: сотрудников коллективов учреждений культуры, выступающих в качестве субъектов интеграционного взаимодействия; координационный орган, формируемый из числа инициативных специалистов от коллективов учреждений культуры для исполнения административной, координационной, контрольной и др. функций в отношении хода интеграционного процесса; независимый эксперт, исполняющий роль авторитетного рецензента системы показателей оценки эффективности межучрежденческого сотрудничества; а также представители местных органов власти (комитетов (отделов) по культуре районной или сельской администраций), властные полномочия которых распространяются на утверждение текста муниципального задания на оказание услуг (выполнение работ) в сфере культуры. По окончании каждого этапа коллективными усилиями разрабатывается документ, служащий «отправной точкой» для организации работ на следующем этапе.

Таким образом, процесс интегрирования деятельности структур муниципальной социально-культурной сферы отечественного села (клубов, библиотек и музеев) характеризуется наличием внутренних и внешних целей, напрямую связанных с оптимизацией организованного досуга населения сельского муниципалитета. Интеграционный процесс, реализуемый действием механизмов бюджетной и внебюджетной поддержки, документально-правового регулирования, научно-исследовательской и методической поддержки, подчиняется конкретных принципам развития партнёрских отношений (равноправия субъектов взаимодействия, достижения совместными усилиями общественно значимых целей и проч.). В процессуальном плане интеграционное взаимодействие, состояние которого может быть объективно оценено по ряду специальных критериев, дифференцируется на несколько этапов с собственным содержанием, охватывающим перечень субъектов интеграции и набор соответствующих этапам процедур, операций и действий.

Педагогической данная модель является постольку, поскольку педагогический характер носят, во-первых, внешняя цель интеграции деятельности учреждений культуры и, во-вторых, качественные результаты этой интеграции, связанные с оптимизацией досуга населения сельской территории.

Данную педагогическую модель организации интеграционного взаимодействия сельских учреждений культуры, направленную на оптимизацию досуга населения, и критерии оценки состояния интеграционного взаимодействия сельских учреждений сферы культуры необходимо апробировать в ходе педагогического эксперимента.

Организация эмпирического исследования проблемы, отражённой в формулировке темы диссертационной работы, велась по двум основным этапам: 1) пилотажному, ключевой целью которого стала подготовка, апробация и корректировка оригинального научно-методического инструментария для основных исследовательских мероприятий; 2) полевому, посвящённому проведению главных эмпирических изысканий по заявленной теме.

В ходе пилотажного этапа исследования была проведена серия пробных экспертных опросов и стандартизированных интервью27. Итоги предварительных исследовательских практик полностью совпали с результатами основного полевого исследования проблемы интеграции деятельности учреждений культуры села как фактора оптимизации досуга населения. Его стартовым этапом стал экспертный опрос (с элементами глубинного интервью)28 с участием представителей 206 сельских29 учреждений культуры из нескольких регионов России. Повышение уровня информативности результатов опроса достигнуто благодаря привлечению на финальном этапе констатирующего исследования метода фокус-групповой дискуссии, дополненного купированной версией метода картограммирования проблем микросоциума.

Опытно-экспериментальное исследование интеграции деятельности сельских учреждений культуры в Алтайском крае

Отметим, прежде всего, существенный прогресс количественных значений каждого из упомянутых критериев применительно ко всем участникам экспериментальной группы. Существенно возросла периодичность партнёрских контактов учреждений (особенно, у действующих в административном центре Смоленского района): от ежегодных (и даже более редких) до ежемесячных, а в ряде случаем даже и до еженедельных (Павловский район).

Инициаторами развития отношений межучрежденческого сотрудничества до эксперимента, выступали как структурные подразделения органов местного самоуправления, ответственные за решение вопросов организации культурного обслуживания населения сельских муниципалитетов, так и персоналы учреждений культуры, проявлявшие разную заинтересованность (от слабой до сильной) в налаживании совместной работы. В ходе эксперимента удалось зафиксировать постепенный переход инициативы от властных структур к руководителям учреждений культуры, которые посредством участия в ими же созданных специальных рабочих советах (неофициальных координационных органах) успешно решают вопрос об администрировании интеграционных процессов: формулируют цель и задачи сотрудничества, занимаются определением перечня совместно организуемых мероприятий, оценивают качество, вырабатывают решения по проблемам поддержки отношений межучрежденческого сотрудничества и проч.

Систематичность интеграционных контактов, оценивавшаяся, прежде всего, с точки зрения обладания качествами управляемости и «планируемости», в ходе эксперимента развилась с уровня «низкого» до «выше среднего».

По критерию совпадения целей субъектов интеграционного взаимодействия предэкспериментальная ситуация во всех муниципалитетах-участниках была оценена как неудовлетворительная ввиду слабой готовности работников культуры к поиску путей сближения деятельности учреждений клубного, библиотечного и музейного профилей. На экспериментальном этапе исследования показатель вырос до уровня «выше среднего» благодаря, в частности, налаживанию работы неофициальных координационных советов, одной из стержневых функций которых стало конструктивное согласование целей всех участников интеграционных отношений.

Наконец, по критерию «уровни и критерии оптимизации организованного досуга жителей сельского муниципалитета» также наблюдается существенный прогресс. До начала эксперимента работа всякого учреждения культуры строилась в соответствии с собственным планом: музей и библиотека специализируются на организации образовательно просветительных программ, а клуб – художественно-творческих мероприятий, количество которых невелико, а формы не отличаются разнообразием, поэтому для населения они остаются малопривлекательными. В процессе развития интеграционных процессов совместно организуемые программы организованного досуга, отличающиеся зрелищностью, масштабностью, стабильной периодичностью, разнообразием и новизной форм, обретают популярность у сельского населения, получают финансовую поддержку со стороны муниципальной или государственной власти. Таким образом, самым высоким оказался уровень интеграционного взаимодействия, практикуемого учреждениями культуры районного центра Павловского муниципалитета: при максимальном значении в 50 баллов уровень развития интеграции деятельности местных клуба, библиотеки и музея оценивается в 48 баллов.

Схожая ситуация в Косихинском и Смоленском и районных центрах: уровень развития партнёрских взаимоотношений между учреждениями сферы культуры квалифицируется как «максимальный» (43 и 45 баллов, соответственно).

Общим итогом научного эксперимента следует признать достижение максимального уровня динамики интеграционного взаимодействия сельских муниципальных учреждений культуры в процессе совершенствования количественных и качественных характеристик организованного досуга сельского населения районных центров Алтайского края.

Для упрощения необходимых математических расчётов представим данные двух таблиц (табл. 10 и 11) в одной (см. табл. 12), где укажем количество учреждений культуры (экспериментальной и контрольной групп), фактическое состояние интеграции деятельности которых на момент замера было соотнесено с одним из трёх уровней интеграционного взаимодействия.