Коваль ю сказка об огромных существах читать. Любое воспоминание — немножко сказка, а хорошая сказка — самый верный рассказ про жизнь. Юрий Коваль Полынные сказки
Очень БЫЛЬные сказки. Вот она, какая эта детская жизнь. Вот оно-первое познание мира.
И самое главное - «дойти самому до того, до чего хочешь».
Юрий Коваль подарил этими сказками всем путешествие в детство, в начало.
Да, у каждого своё крылечко. У меня ещё и совпадение с сиренью в третьем окне.
Просто открывалось окно, и комнаты наполнялись вкусным и счастливым возДУХом,- значит скоро день рождения.
Невозможно надышаться книгой. Просторная какая Полыновка.
И почему человек один на один с этой вселенской природой не одинок?! и никакой тоски в этой круговой красоте!
И всего хватает здесь всем. Особенно доброты.
Да, и давненько в небо не смотрели.
Затягивает эта деревенская проза, детская, почти без «борьбы борьбы с борьбою»(конечно, волка Евстифейку упомянул автор,- а как же, время такое было).
Сильный сеятель - Юрий Коваль.
Жаль, что первозданность сказок ещё в 1987 году нарушили.
А в 1990 вышла всё-таки одна- одинёшенька полынная (вычеркнутая из книги, в этом издании её тоже нет)
СКАЗКА О КОЛОКОЛЬНЫХ БРАТЬЯХ.
«И был ещё рядом огромный дом.
Он виден был в третье Лёлино окно, а она очень долго его не видела. Он был слишком большим, чтобы сразу его увидеть, и Лёля смотрела на сирень, которая росла у ограды дома.
Когда можно смотреть на сирень в цвету - тогда и вправду не хочется больше смотреть ни на что другое. Даже на дом, возле которого растет сирень.
А дом и сам будто рос. Так показалось Лёле, когда она всё-таки увидела его однажды ранним утром.
Долго-долго поднимала она голову, а всё не видела, где кончается этот дом. И ей показалось, что он нигде не кончается, так и пропадает в высоких облаках.
Но это было не так. Дом оканчивался, как всегда имеет конец любой дом, построенный на земле. А на самой вершине его, почти в облаках, висели колокола и жили голуби.
И как только ударял старший колокол - стая голубей поднималась в небо, и Лёля знала, что там среди голубей живет и волшебный голубь. Ей никто о нём не рассказывал, она знала о голубе сама.
Когда-нибудь он улетит на небо и принесет ей оттуда счастье. Она еще не понимала, что волшебный голубь счастье ей давно уже принес.
Колокола гулкие были, протяжные, и самый старший из них говорил басом. Его слышно было на много вёрст кругом, а звали его, конечно, Иван.
Он бил густо, мягко, будто выговаривал своё простое имя:
- И-ван! И-ван!
И были у него средние братья - Степан да Мартемьян, и, конечно, маленькие колоколята - Мишки да Гришки, Тришки да Аришки.
И когда звонили все колокола - колокольный звон разворачивал неслыханные крылья над окрестными степями:
-И-ван! И-ван!
-Степан!
-Мартемьян!
-Мишки да Гришки,
-Тришки да Аришки.
- У меня там есть колокольный брат, - сказал однажды Лёле Мишка-солдатик. - Он так и звонит: - Мишка! Ми-шка!
- Как это так - колокольный брат?
- А так - очень просто. Он - это вроде я. Только я как человек живу, а он - как колокольчик.
- А у меня там есть кто-нибудь?
- Не знаю, - сомневался солдатик. - Уж больно ты мала.
И тут как раз зазвонили «во все». Огромные крылья колокольного звона раскинулись над степью.
Лёля стояла и слушала, и ей казалось, что она слышит, как выговаривает ее имя колокольный братишка:
- Лёля-Лелесь! Лёля-Лелесь!
- Да нет, вряд ли, - сомневался солдатик. - Мала ты еще.
Солдатик был, конечно, не прав. Потому что у каждого человека, который живет на земле, есть свой колокольный брат.
Надо только прислушаться - обязательно услышишь, как зовет он тебя.»
***
Как и многие, не представляю свою книжную КЛАДовую без книг Ю.И. Коваля.
Вот жду, когда Суер-Выер переиздадут.
Появилось второе издание Ковалиной книги.Воспоминания о писателе читать не менее интересно, чем его книги.
А книги непременно от ИД Мещерякова В.Ю.
Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)
Юрий Коваль
Полынные сказки
Повесть о давних временах
Это было…
Давно это было.
Это было, когда я ещё любил болеть. Но только не сильно болеть. Не так болеть, чтоб тебя везли в больницу и вкалывали десять уколов, а тихо болеть, по-домашнему, когда ты лежишь в постели, а тебе чай с лимоном несут.
Вечером мама с работы прибегает:
– Боже мой! Что случилось?!
– Да так, ничего… Всё в порядке.
– Чаю надо! Крепкого чаю! – волнуется мама.
– Не надо ничего… оставьте меня.
– Милый мой, милый… – шепчет мама, обнимает меня, целует, а я постанываю. Замечательные были времена.
Потом мама садилась рядом со мной на кровать и начинала мне что-нибудь рассказывать или рисовала на листочке бумаги домик и корову. Это всё, что она умела нарисовать, – домик и корову, но я никогда в жизни не видел, чтоб кто-нибудь так хорошо рисовал домик и корову.
Я лежал и стонал и просил:
– Ещё один домик, ещё одну корову!
И много получалось на листочке домиков и коров.
А потом мама рассказывала мне сказки.
Странные это были сказки. Я никогда и нигде таких потом не читал.
Прошло много лет, прежде чем я понял, что мама рассказывала мне про свою жизнь. А у меня в голове всё укладывалось как сказки.
Шёл год за годом, пролетали дни.
И вот этим летом я сильно заболел.
Обидно болеть летом.
Я лежал на кровати, глядел на макушки берёз и вспоминал мамины сказки.
Сказка про серые камни
Это было давно… очень давно.
Смеркалось.
По степи мчался всадник.
Глухо били в землю копыта коня, увязали в глубокой пыли. Облако пыли подымалось за спиною всадника.
У дороги горел костёр.
Четыре человека сидели у огня, а в стороне от них лежали в поле какие-то серые камни.
Всадник понял, что это не камни, а стадо овец.
Он подъехал к костру, поздоровался.
Пастухи угрюмо смотрели в огонь. Никто не ответил на приветствие, никто не спросил, куда он держит путь.
Наконец один пастух поднял голову.
– Камни, – сказал он.
Всадник не понял пастуха. Он видел овец, а камней не видел. Хлестнув коня, он помчался дальше.
Он мчался к тому месту, где степь сливалась с землёй, а навстречу ему подымалась вечерняя чёрная туча. По земле стелились под тучей облака пыли.
Дорога подвела к оврагу с глубокими склонами. На склоне – красном и глинистом – лежали серые камни.
«Это уж точно камни», – подумал всадник и влетел в овраг.
Тут же накрыла его вечерняя туча и белая молния воткнулась в землю перед копытами коня.
Конь метнулся в сторону, снова ударила молния – и всадник увидел, как серые камни обратились в зверей с острыми ушами.
Звери скатились по склону, кинулись под ноги коню.
Конь захрапел, подпрыгнул, ударил копытом – и всадник вылетел из седла.
Он упал на землю и ударился головой об камень. Это был настоящий камень.
Конь умчался. За ним стелились по земле вдогонку длинные серые камни. Только один камень остался на земле. Прижавшись к нему головой, лежал человек, который мчался неизвестно куда.
Утром нашли его молчаливые пастухи. Постояли над ним, не сказали ни слова.
Они не знали, что в тот самый момент, когда ударился всадник об камень головой, – на свете появился новый человек.
И всадник мчался, чтоб увидеть этого человека.
За минуту до смерти он думал:
«Кто же родится? Сын или дочь? Хорошо бы дочь».
Родилась девочка. Её назвали Ольга. А попросту все её звали – Лёля.
Сказка об огромных существах
Был жаркий июльский день.
На лугу стояла девочка. Она видела перед собой зелёную траву, по которой рассыпаны большие одуванчики.
– Беги, Лёля, беги! – услышала она. – Беги скорее.
– Боюсь, – хотела сказать Лёля, но сказать не смогла.
– Беги, беги. Ничего не бойся. Никогда ничего не бойся. Беги!
«Там одуванчики», – хотела сказать Лёля, но сказать не смогла.
– Беги прямо по одуванчикам.
«Так ведь они же звенят», – подумала Лёля, но быстро поняла, что сказать такую фразу ей никак не удастся, – и побежала прямо по одуванчикам. Она была уверена, что они зазвенят под ногами.
Но они оказались мягкие и не звенели под ногами. Зато звенела сама земля, звенели стрекозы, звенел серебряный жаворонок в небе.
Лёля бежала долго-долго и вдруг увидела, что перед нею стоит огромное белое существо.
Лёля хотела остановиться, но остановиться не могла.
А существо огромное манило незнакомым пальцем, притягивало нарочно к себе.
Лёля подбежала. И тут огромное существо схватило её и подбросило в воздух. Тихо замерло сердце.
– Не бойся, Лёля, не бойся, – послышался голос. – Не бойся, когда тебя подкидывают в воздух. Ты ведь умеешь летать.
И Лёля вправду попробовала летать, замахала крыльями, но далеко не улетела, снова опустилась на руки. Тут она увидела широкое лицо и маленькие-маленькие глазки. Чёрненькие.
– Это я, – сказало огромное существо – Марфуша. Не узнаёшь? Беги теперь назад.
И Лёля побежала назад. Она снова бежала по одуванчикам. Они были тёплые, щекотались.
Она бежала долго-долго и увидела новое огромное существо. Голубое.
– Мама! – крикнула Лёля, и мама подхватила её на руки и подбросила в небо:
– Не бойся. Ничего не бойся. Ты умеешь летать.
И Лёля полетала уже подольше и, наверное, могла бы летать хоть сколько угодно, но ей самой захотелось опуститься поскорей в мамины руки. И она опустилась с неба, и мама с Лёлей на руках пошла по одуванчикам к дому.
Сказка о какой-то штуке с золотым носом
Это было… давно это было. Это было, когда Лёля научилась летать.
Она летала теперь каждый день и всегда старалась приземляться в мамины руки. Так было надёжней и приятней.
Летала она, когда выходила на улицу, но и дома хотелось иногда полетать.
– Что с тобой поделаешь, – смеялась мама. – Летай.
И Лёля взлетала, но в комнате летать было неинтересно – мешал потолок, взлететь высоко не удавалось.
Но всё-таки она летала и летала. Конечно, если нет возможности летать на улице – надо летать в доме.
– Ну всё, хватит летать, – говорила мама. – Ночь на дворе, спать пора. Летай теперь во сне.
Ничего не поделаешь – Лёля ложилась спать и летала во сне. А куда денешься? Если нет возможности летать на улице или в доме – надо летать во сне.
– Хватит летать, – сказала однажды мама. – Научись как следует ходить. Иди.
И Лёля пошла. А куда пошла – она не знала.
– Иди смело. Не бойся ничего.
И она пошла. И только отошла, как над головой у неё что-то глухо зазвенело:
– Дон! Дон!
Лёля испугалась, но тут же не испугалась.
Она подняла голову и увидела: высоко на стене висит какая-то штука с золотым носом. Она качала этим носом, а лицо у ней было круглое, белое, как у Марфуши, только уж очень много глаз.
«Это что за штука с золотым носом?» – хотела спросить Лёля, но спросить не удалось. Язык как-то пока не поворачивался. А поговорить хотелось.
Лёля набралась духу и спросила у этой штуки:
– Летаешь?
– Так, – ответила штука и махнула носом. Страшновато махнула.
Лёля снова напугалась, но тут же снова и не напугалась.
«А не летаешь – ну и ладно», – хотела сказать Лёля, но сказать ей это опять не удалось. Она просто махнула на штуку рукой, а та в ответ – носом. Лёля снова рукой, а та – носом.
Так они и махали некоторое время – кто носом, а кто рукой.
– Ну ладно, хватит, – сказала Лёля. – Я пошла.
Она пошла дальше, и вокруг неё стало темно. Она шагнула в темноту, прошла два шага и раздумала идти дальше. Всё-таки неловко было перед этой штукой, которая не летает, а только качает золотым носом. Может, она всё-таки летает?
Лёля вернулась назад, постояла, посмотрела: нет, никак не летает. Качает носом – и всё.
И тут Лёле самой захотелось взлететь к этой штуке и схватить её за нос, чтоб зря не болтался.
И она взлетела и схватила за нос.
И нос золотой перестал качаться, а Лёля опустилась вниз, к маме на руки.
– Это – часы, Лелесь, их трогать нельзя.
«А чего они всё время носом болтают?» – хотела спросить Лёля, но язык снова не повернулся. А поговорить о часах хотелось.
– Летают? – спросила она.
– Нет, они не летают, – засмеялась мама. – Они ходят или стоят.
Сказка о крыльце и завалинке
А уж это было, когда Лёля перестала стенные часы за нос дёргать.
Она решила теперь ходить и стоять. Как часы.
И она всё время ходила и стояла, ходила и стояла. Дойдёт до часов, постоит.
– Хожу и стою, – говорила она. – Хожу и стою.
Часы тикали в ответ, помахивали золотым носом, который назывался маятник. Но Лёля забыла про маятник, она теперь думала, что это не только нос, а ещё и такая нога золотая. Этакая нос-нога. Вот часы и ходят этим носом-ногой. А дёргать за нос-ногу нельзя – часы станут. А дёрнуть хочется. Ну ладно, пошли дальше.
«А вот меня можно», – подумала Лёля и дёрнула сама себя за нос, а потом села на пол и дёрнула за ногу.
Часы на все эти штучки не обратили никакого внимания.
И Лёля снова пошла вперёд, в темноту. И увидела в темноте светлую щель, из которой шёл свет. И так получилось, что Лёля сунула в неё свой нос. И конечно, щель могла каждую секунду прищемить ей нос, потому что была дверная. Но не прищемила.
«Не прищемляет, – подумала Лёля. – Повезло».
И она толкнула дверь и вышла на крыльцо.
Свет, зелёный и золотой, ослепил её, а за светом – зелёным и золотым – она увидела луг и одуванчики и очень обрадовалась. Так обрадовалась, как будто раньше их не видала. Но раньше-то её приносили сюда на руках, а теперь она сама дошла. Это важно – дойти самому до того, до чего хочешь.
Лёля села на крыльцо и стала глядеть на то, до чего дошла сама.
«Дошла до одуванчиков, – думала она. – Добралась. А трудновато было. Коридор такой тёмный, да ещё эта щель дверная. Зря я совала в неё нос. Больше никогда не буду».
Так сидела она и так примерно думала и любовалась тем, на что глядела.
«А на чём это я сижу?» – подумала вдруг она. И перевела взгляд на крыльцо. Уютное это было крыльцо, тесовое, с резными колонками, с навесом, чтоб не капал дождик на того, кто сидит на крыльце.
Она постучала по резной колонке, и тихо-тихо ответило ей крыльцо.
«Крыльцо, – думала Лёля. – Крыльцо. Хоть и не крыло, а, наверно, летает. Пускай летит, а я буду на нём сидеть и глядеть на луг и одуванчики».
Но крыльцо никуда не летело.
«Ну и ладно, – подумала Лёля. – Зато на нём сидеть хорошо. Буду всегда на нём сидеть».
Теперь каждый день она подходила к часам, шла потом по коридору и садилась на ступеньку крыльца.
Она очень полюбила своё крыльцо и называла его – крылечко.
Рядом с нею часто сиживал котёнок Васька, подходил поросёнок Федя.
– Почеши-ка мне пузо, – говорил вроде бы поросёнок и тёрся об её ногу.
И Лёля чесала ему пузо.
Почему-то, кстати сказать, она сразу поняла, что поросёнок Федя не летает. И дело тут не в крыльях. Крылья можно приделать и к поросёнку. А просто те, кто чешет пузо, летать никак не могут. Или летай, или пузо чеши.
Так сидела Лёля на крылечке, размышляя о пузе, о поросёнке и о полётах.
«Конечно, Федя не летает, – думала она. – Но, пожалуй, на нём можно сидеть. Как на крылечке».
Лёля сошла с крылечка, подошла к поросёнку и только хотела усесться на него – а Федя убежал.
«Стой, Фёдор!» – хотела сказать Лёля, но сказать не успела и плюхнулась в траву. Она не огорчилась, что поросёнок убежал, – она обрадовалась, что можно на траве сидеть.
Лёля оглянулась и увидела, что неподалёку от неё сидит мама. И сидит она не на крыльце, не на траве и, конечно, не на поросёнке Феде, а на чём-то совсем другом.
– Иди сюда, иди. Садись рядом со мной на завалинку. Она не летает.
Но Лёля уже сама поняла, что завалинка не летает, ясное дело – она ведь заваливает, дом снизу заваливает, чтоб ветер под дом не пробрался, а с ветром – мороз и снег.
Хорошая была завалинка, обшитая серыми досками. И на ней можно было сидеть, и не только сидеть, а даже бегать по завалинке вокруг дома. И Лёля бегала по завалинке, стучала босыми пятками по серым доскам, а потом сидела и глядела на луг и одуванчики.
«Сидеть можно и на стуле, – думала Лёля. – Сидеть и глядеть в стену. Но разве сравнится стул – с крыльцом и завалинкой, а стена – с лугом и одуванчиками? Да никогда в жизни».
И тут Лёля поняла, что главное – это не то, что на крыльце можно сидеть, главное, что у неё есть это крыльцо и завалинка, и луг, и одуванчики.
А сидеть можно на чём угодно.
Да хоть на стуле, да хоть на поросёнке Феде, если вовремя сказать ему:
– Стой, Фёдор!
Сказка о Соседней комнате
Наконец-то Лёля поняла, что она живёт в доме. А дом стоит на большой поляне. А за поляной видны другие дома. И в них живут люди.
А тот дом, в котором живёт сама Лёля, называется – школа.
– А вон те дома тоже школы? – спрашивала она, когда научилась толком спрашивать.
– Да нет, там просто – дома.
– А это наш дом?
– Он – дом?
– А где же школа?
– Да вот она. Наш дом и есть школа. Здесь дети учатся.
Так Лёля поняла, что живёт не в простом доме, а в школе.
Школа начиналась с крыльца, и, поднявшись по ступенькам, надо было пробежать через коридор, в котором всегда было темновато, – тут и попадёшь в сторожку, в которой жил школьный сторож дед Игнат.
Из сторожки в глубину школы вели две двери. Одна – налево, другая – направо.
И налево была комната Лёли, а в ней было три окна.
В одно окно было видно, как бегают ребята на школьном лугу, в другое – крыши домов, тех простых домов, не школ. У них были соломенные крыши, а пыльная дорога вилась между домами. По дороге ходили кони, ездили на телегах люди.
А в третье окно видна была сирень, и большей красоты, чем эта сирень, на свете не было.
Когда цвела сирень, всё вокруг было полно сирени – и окна, и небо в окнах.
Была в Лёлиной комнате кровать с яркими серебряными шарами, а на ней лежало сразу три подушки. А внутри-то у подушек был пух! Утиный, гусиный и куриный пух! Вот это да! Этого Лёля никак не ожидала, что у подушек внутри пух.
Но пух, в конце концов, ерунда. Пух в подушках, стол да стулья есть в каждом доме, а вот такой огромной жёлтой и высокой штуки, что стояла у стены, не было нигде.
Штука называлась – кафедра.
На кафедру можно было взобраться и речь говорить.
И Лёля забиралась на кафедру и говорила речь.
– А в подушках – пух! – говорила она. – Утиный, гусиный и куриный! Вот как!
И стенные часы слушали Лёлю, удивляясь насчёт подушек.
Кафедра была покрашена жёлтой масляной краской. Не какой-нибудь простой краской, а – масляной.
– У нас кафедра покрашена масляной краской! – толковала Лёля с кафедры стенным часам. – Вот как!
А в кафедре в специальном ящичке кое-что лежало.
Там лежали тетради, ручки и перья!
И было ещё кое-что! Чернила!
Вот это уж да! Чернила! Вот так вот!
А рядом с Лёлиной комнатой была – Соседняя. И рядом с Соседней комнатой нельзя было плакать.
Когда Лёля была ещё совсем маленькая и лежала ещё в колыбели, ей хотелось поплакать.
Но как только она начинала это дело, тут же к ней подходил кто-нибудь и говорил:
– Тише… тише… не плачь… нельзя… там – Соседняя комната.
«Что за ерунда? – думала Лёля. – Всюду можно плакать, а тут нельзя! Загадка какая-то!»
И тогда она решила раз и навсегда перестать плакать, раз уж рядом была Соседняя комната. И перестала, и во всей своей будущей жизни не плакала. И плакала только тогда, когда удержаться было невозможно.
Так жила Лёля рядом с Соседней комнатой и не плакала, а только приглядывалась, что в этой комнате происходит.
И вот что она заметила.
Она заметила, что какие-то маленькие люди ходят в эту комнату. Туда-сюда. Придут – уйдут. Опять придут.
А в комнате за стенкой всё время что-то творилось. То была тишина, то вдруг начинался шум, гвалт и крики. Такие крики, что, если б Лёля заплакала, в Соседней комнате никто бы и не услыхал. И вот когда в Соседней комнате слышались крики – Лёля немного плакала, чтоб отвести душу; стихали крики – смолкала и она.
Когда Лёля научилась ходить, она, конечно, сразу пошла в Соседнюю комнату.
И только она открыла дверь, только заглянула, как сразу поняла – Комната Волшебная!
Она увидела такие вещи, такие странные вещи, которым названия подобрать было невозможно!
Потом-то оказалось, что названия у всех этих вещей есть.
Доска – так называлась длинная и чёрная штука на ножках. На доске можно было писать мелом, а потом тряпочкой мел стирать.
Парты – так назывались те удивительные вещи, которые стояли в три ряда посреди комнаты. На этих партах и сидели маленькие люди – ученики. И много ещё было удивительных вещей – и глобус, и шкафы с книгами, и карты, и указки, и счёты. И вся эта комната со всеми вещами называлась – класс, а Лёлина мама была учительница.
Она, оказывается, учила учеников.
И Лёля долго думала, чему же мама их учит?! А потом сообразила, что мама учит летать!
Когда в классе тишина – это мама их учит, а когда начинается шум – это значит они все разом полетели.
И Лёля представляла себе, как маленькие ученики дружно летают над партами – кто кувыркается в воздухе, кто смеётся, кто кричит и просто так машет руками.
А выше всех и лучше всех летает над доской её мама!
Сказка о Главном Человеке
И, конечно же, мама её была Главным Человеком в мире.
Это было ясней ясного.
Когда мама гуляла с Лёлей по лужайке около школы, им часто встречались люди – большие и маленькие.
Маленькие крутились вокруг мамы. Забегут спереди и кричат:
– Татьяна Дмитриевна, здравствуй!
А после обегут вокруг и снова:
– Здравствуй, Татьяна Дмитриевна!
И так бесконечно: здравствуй да здравствуй!
Много их бегало и здоровалось.
А большие люди не бегали и не кричали, а только кланялись и снимали шапки. И Лёлина мама кланялась в ответ.
Однажды на дороге им попался уж очень большой и широкий человек. Тёмная материя окутывала его с ног до головы, а на голове стояла высочайшая чёрная труба.
Но только из трубы дома дым подымается кверху, а тут клубился внизу. И Лёля догадалась, что это не дым, а курчавейшая борода.
Мама остановилась. Остановился и человек с трубой на голове.
И мама поклонилась первая. А человек с трубой не поклонился, он помахал рукой в воздухе и протянул к маме эту руку.
Он тянул и тянул руку, и Лёля не понимала зачем.
Лёлина мама, кажется, должна была что-то сделать, а не сделала ничего. Она взяла Лёлю на руки и прошла мимо человека с трубой на голове.
– Кто это? – шепнула Лёля, когда они прошли мимо.
– Это – батюшка поп.
«Ого! – подумала Лёля. – Батюшка поп! А чего он руку-то тянул?»
– Чтоб я её поцеловала.
«А что ж ты её не поцеловала-то?» – хотела спросить Лёля, но не спросила, а только подумала.
И мама ответила:
– Да так, не хочется что-то.
И Лёля поняла, что батюшка поп хоть и главный человек, а мама, как ни крути, всё-таки главнее.
Сказка про деда Игната
А это было уже после того, как Лёля поняла, кто на свете главный человек.
Она узнала, что на свете много-много людей и множество вещей, а у её мамы немало учеников – и Марфуша, и Максим, и другие ребята. И мама их вовсе не учит летать, она учит их читать и писать.
И жил ещё в школе дед Игнат.
Большой и сильный дед. Он рубил дрова.
Размахнётся топором и так крякнет, что чурка пополам разлетается.
Потом дед собирал дрова в охапку и тащил в школу, и Лёля тащила за ним одно полено.
Дед Игнат бросал дрова на пол, и они грохались с грохотом, и дед говорил:
– Ну вот и приехали…
И Лёля бросала своё полено. И грохоту было поменьше. Но всё-таки был.
Дед Игнат топил печки. А их в школе было две – русская и голландская. И русская была больше голландской и дров съедала больше.
Затопив печку, дед Игнат глядел на стенные часы, доставал колокольчик и громко звонил.
И тут открывались двери класса – и все ученики разом выбегали в сторожку. А самая старшая и самая добрая ученица Марфуша подхватывала Лёлю на руки. И все ребята, и Марфуша с Лёлей на руках бежали на улицу, рассыпаясь по поляне, но дед Игнат скоро снова звонил в колокольчик, и все возвращались в школу. И как только ребята вваливались гурьбой в сторожку, дед говорил:
– Ну вот и приехали!
Это была его любимая фраза.
Пойдёт на улице дождик – дед говорит:
– Ну вот и приехали.
Вскипит самовар:
– Ну вот и приехали.
Приедут гости:
– Ну вот и приехали.
Однажды Лёля сказала деду, что крыльцо и завалинка всё-таки летают. Только глубокой ночью, когда все спят. Дед Игнат не поверил, чесал в затылке, удивлялся.
А Лёля в этот день легла спать нарочно пораньше. И заснула. Спать-то она спала, а всё равно всё видела и слышала.
– Эй, завалинка, – сказало крыльцо. – Ты спишь?
– Не, – ответила завалинка, – подрёмываю.
– Давай полетаем.
И они сорвались с места и полетели летать над деревней.
А дед Игнат как раз возвращался домой.
Увидел он, как летают над деревней крыльцо и завалинка, – сильно удивился. А когда появилась в небе школьная кафедра, покрашенная масляной краской, дед сел в траву и сказал:
– Ну вот и приехали.
Сказка об огромных существах
Был жаркий июльский день.
На лугу стояла девочка. Она видела перед собой зелёную траву, по которой рассыпаны большие одуванчики.
– Беги, Лёля, беги! – услышала она. – Беги скорее.
– Боюсь, – хотела сказать Лёля, но сказать не смогла.
– Беги, беги. Ничего не бойся. Никогда ничего не бойся. Беги!
«Там одуванчики», – хотела сказать Лёля, но сказать не смогла.
– Беги прямо по одуванчикам.
«Так ведь они же звенят», – подумала Лёля, но быстро поняла, что сказать такую фразу ей никак не удастся, – и побежала прямо по одуванчикам. Она была уверена, что они зазвенят под ногами.
Но они оказались мягкие и не звенели под ногами. Зато звенела сама земля, звенели стрекозы, звенел серебряный жаворонок в небе.
Лёля бежала долго-долго и вдруг увидела, что перед нею стоит огромное белое существо.
Лёля хотела остановиться, но остановиться не могла.
А существо огромное манило незнакомым пальцем, притягивало нарочно к себе.
Лёля подбежала. И тут огромное существо схватило её и подбросило в воздух. Тихо замерло сердце.
– Не бойся, Лёля, не бойся, – послышался голос. – Не бойся, когда тебя подкидывают в воздух. Ты ведь умеешь летать.
И Лёля вправду попробовала летать, замахала крыльями, но далеко не улетела, снова опустилась на руки. Тут она увидела широкое лицо и маленькие-маленькие глазки. Чёрненькие.
– Это я, – сказало огромное существо – Марфуша. Не узнаёшь? Беги теперь назад.
И Лёля побежала назад. Она снова бежала по одуванчикам. Они были тёплые, щекотались.
Она бежала долго-долго и увидела новое огромное существо. Голубое.
– Мама! – крикнула Лёля, и мама подхватила её на руки и подбросила в небо:
– Не бойся. Ничего не бойся. Ты умеешь летать.
И Лёля полетала уже подольше и, наверное, могла бы летать хоть сколько угодно, но ей самой захотелось опуститься поскорей в мамины руки. И она опустилась с неба, и мама с Лёлей на руках пошла по одуванчикам к дому.
Художник - Николай Александрович Устинов.
Полынные сказки - светлые и добрые, и даже немного волшебные истории о детстве маленькой девочки Лёли, о её маме и друзьях, о людях, живущих в небольшой деревушке с красивым названием Полыновка. Это даже не совсем сказки - это сказки-воспоминания, словно притчи о старой забытой жизни - удивительной, тихой и прекрасной! Книгу хорошо читать не только детям, но и взрослым: начав читать, трудно остановиться... Одна из лучших книг, которую удалось прочитать за последнее время.
Издательство: ИД Мещерякова, 2013 год - новая книга, очень красиво и качественно издана, а вот тираж очень маленький - всего 3000 экземпляров.
84x108/16 (205х290 мм - А4), 136 страниц, твёрдый переплёт.
Истории в книге - ни на что не похожие, написанные певучим народным языком, плавные. Это даже не сказки, а рассказы из жизни обычных людей Полыновцев. Степная деревня в Марий Эл, где русская учительница, мама Лёли, учит местных ребятишек, которые по-русски говорить не умеют. Все события описаны от лица маленькой девочки Лёли, это её воспоминание о детстве. Став взрослой, она рассказывает их своему сыну, как сказки. "Странные это были сказки. Я никогда и нигде таких потом не читал."
Эта книга, по многим отзывам (к которым мы полностью присоединяемся!) - лучшая из всех детских книг, которую доводилось читать за последнее время. И не только детских - она интересна и взрослым - всем, кому близка народная жизнь.
А какие же здесь иллюстрации!! Книги с иллюстрациями Устинова - это всегда шедевры, а здесь Устинов и Коваль ещё и друзьями были - поэтому книга такая цельная и настоящая получилась...
ГДЕ КУПИТЬ. Книга есть в продаже в лабиринте , в озоне , в майшоп, .
Сказка про серые камни
Сказка об огромных существах
Сказка о какой-то штуке с золотым носом
Сказка о крыльце и завалинке
Сказка о Соседней комнате.
Сказка о Главном Человеке
Сказка про деда Игната
Сказка о Полыновке
Марфушина сказка в три блина длиной
Сказка о полынном языке
Сказка о солдатике
Сказка о том. как Мишка уходил на войну
Сказка об игре в яйца
Марфушина сказка про степного брата
Сказка о том, как пришла осень
Сказка о том, как в школе начались занятия
Сказка о фамилии
Сказка об уроке русского языка
Сказка о сосновой лампе
Сказка деда Игната про волка Евстифсйку
Сказка о праздничных стихах
Сказка о снежных часах
Сказка о метельном празднике
Сказка о волках и глупой корове
Сказка о волчках
Сказка о волчках (продолжение)
Сказка о трёх рублях
Сказка деда Игната про другие три рубля
Сказка о сестрах
Сказка о жареном гусаке
Сказка о ледянке
Сказка про серебряного сокола, которую рассказала Натакай
Сказка о сломанных дрожках
Сказка о приходе весны
Сказка о гусиных буквах
Сказка о строгом празднике
Сказка о Сеятеле
Сказка о том, как не зацветала сирень
Лунина сказка про рябину
Сказка о чёрте с рогами и с бородой
Сказка деда Игната про козла Козьму Микитича
Сказка про Катьку
Сказка о счастливой сирени
Полынные сказки совершенно завораживают читателя необычностью, непохожестью на другие, певучестью и поэтичностью языка и сюжета. Погружаешься в атмосферу степи, цветущих трав, недаром сказки-то - полынные
... Это сказки, которые рассказывала автору его мама, когда он был маленьким, это воспоминания мамы о детстве.
Главная героиня книги - маленькая девочка, которая живёт со своей мамой (сельской учительницей) в деревушке где-то в широкой русской степи. Время, которое описывает книга - начало 20-го века. Автор рассказывает о житье земской учительницы, которая учит неграмотных детишек. Много фольклора - мудрых и добрых селян ("Марфушины сказки").
Это было...
Замечательные были времена...
Это было...
Давно это было.
Это было, когда я ещё любил болеть. Но только не сильно болеть. Не так болеть, чтоб тебя везли и больницу и вкалывали десять уколов, а тихо болеть, по-домашпему, когда ты лежишь в постели, а тебе чай с лимоном несут.
Вечером мама с работы прибегает:
- Боже мой! Что случилось?!
- Да так, ничего... Всё в порядке.
- Чаю надо! Крепкого чаю! - волнуется мама.
- Не надо ничего... оставьте меня.
- Милый мой, милый... - шепчет мама, обнимает меня, целует, а я постанываю. Замечательные были времена.
Потом мама садилась рядом со мной на кровать и начинала мне что-нибудь рассказывать или рисовала на листочке бумаги домик и корову. Это всё, что она умела нарисовать, - домик и корову, но я никогда в жизни не видел, чтоб кто-нибудь гак хорошо рисовал домик и корову. Я лежал и стонал и просил:
- Ещё один домик, ещё одну корову!
И много получалось на листочке домиков и коров.
А потом мама рассказывала мне сказки.
Странные это были сказки. Я никогда и нигде таких потом не читал.
Прошло много лет. прежде чем я понял, что мама рассказывала мне про свою жизнь. А у меня в голове всё укладывалось как сказки.
Шел год за годом, пролетали дни.
И вот этим летом Я сильно заболел.
Обидно болеть летом.
Я лежал на кровати, глядел на макушки берёз и вспоминал мамины сказки.
Об авторе и художнике этой книги. Коваль и Устинов
Полынные сказки- - это подарок для мамы. Юрий Иосифович Коваль этого не скрывал и говорил откровенно: "Дело в том, что моя мама тогда очень болела, это были ее предсмертные годы. А я ее очень любил, и мне хотелось сделать для неё что-то. А что может сделать писатель - написать".
Подарок для папы тоже есть. Все знатоки «ковалиной» жизни сразу понимают, что развесёлые и распрекрасные Приключения Васи Куролесова никогда не появились бы на свет, если бы мальчик Юра не гордился так сильно своим папой. Дело в том, что Иосиф Коваль был человеком очень отважным и необычным. Во время войны работал в городе Москве, на Петровке, в отделе по борьбе с бандитизмом, потом стал начальником уголовного розыска всей Московской области, был многократно ранен и награждён, однако при всём при этом оставался весёлым, остроумным и даже «смешливым.. Про книги сына он шутил так: «Это, в сущности, всё я Юрке подсказал!»
Мама не подсказывала. Она только часто вспоминала. О своём далёком деревенском детстве и даже записала свои воспоминания - совсем просто, всё как было. Так что про давнюю деревенскую жизнь в Полынных сказках выдумок нет. 
Полынные сказки были самым последним, о чём успели поговорить два друга - Юрий Иосифович Коваль и Николай Александрович Устинов. Когда-то давно, в 1987 году, они вмеете сделали эту книжку. Потом другое издательство решило выпустить её заново, и художник Устинов стал советоваться по телефону, какую бы картинку лучше всего вынести на обложку. Решили: пусть будет волк Евстифейка.
Вскоре книжка с Евстифейкой появилась, но Юрий Коваль её не увидел... И это тоже было давно, почти двадцать лет тому назад. Вот почему нужны книжки. Если открыть Полынные сказки сегодня или даже псолелезавтра, если совсем ничего не знать про писателя Коваля и художники Устинова - неё равно сразу видно, что они друзья...
Повесть о давних временах 1
Сказка про серые камни 1
Сказка об огромных существах 1
Сказка о какой-то штуке с золотым носом 2
Сказка о крыльце и завалинке 2
Сказка о Соседней комнате 2
Сказка о Главном Человеке 3
Сказка про деда Игната 3
Сказка о Полыновке 3
Марфушина сказка в три блина длиной 4
Сказка о полынном языке 4
Сказка о солдатике 4
Сказка о том, как Мишка уходил на войну 5
Сказка об игре в яйца 5
Марфушина сказка про степного брата 5
Сказка о том, как пришла осень 6
Сказка о том, как в школе начались занятия 6
Сказка о фамилии 7
Сказка об уроке русского языка 7
Сказка о сосновой лампе 7
Сказка про деда Игната и волка Евстифейку 8
Сказка о праздничных стихах 8
Сказка о снежных часах 8
Сказка о метельном празднике 9
Сказка о волках и глупой корове 9
Сказка о "Волчках" 10
Сказка о трёх рублях 10
Сказка деда Игната про другие три рубля 11
Сказка о сёстрах 11
Сказка о жареном гусаке 12
Сказка о ледянке 12
Сказка про серебряного сокола, которую рассказала Натакай 12
Сказка о сломанных дрожках 13
Сказка о приходе весны 14
Сказка о гусиных буквах 14
Сказка о строгом празднике 14
Сказка о сеятеле 15
Сказка о том, как не зацветала сирень 15
Дунина сказка про рябину 15
Сказка о чёрте с рогами и бородой 16
Сказка деда Игната про козла Козьму Микитича 16
Сказка про Катьку 17
Сказка о счастливой сирени 17
Юрий Коваль
Полынные сказки
Повесть о давних временах
Это было…
Давно это было.
Это было, когда я ещё любил болеть. Но только не сильно болеть. Не так болеть, чтоб тебя везли в больницу и вкалывали десять уколов, а тихо болеть, по-домашнему, когда ты лежишь в постели, а тебе чай с лимоном несут.
Вечером мама с работы прибегает:
Боже мой! Что случилось?!
Да так, ничего… Всё в порядке.
Чаю надо! Крепкого чаю! - волнуется мама.
Не надо ничего… оставьте меня.
Милый мой, милый… - шепчет мама, обнимает меня, целует, а я постанываю. Замечательные были времена.
Потом мама садилась рядом со мной на кровать и начинала мне что-нибудь рассказывать или рисовала на листочке бумаги домик и корову. Это всё, что она умела нарисовать, - домик и корову, но я никогда в жизни не видел, чтоб кто-нибудь так хорошо рисовал домик и корову.
Я лежал и стонал и просил:
Ещё один домик, ещё одну корову!
И много получалось на листочке домиков и коров.
А потом мама рассказывала мне сказки.
Странные это были сказки. Я никогда и нигде таких потом не читал.
Прошло много лет, прежде чем я понял, что мама рассказывала мне про свою жизнь. А у меня в голове всё укладывалось как сказки.
Шёл год за годом, пролетали дни.
И вот этим летом я сильно заболел.
Обидно болеть летом.
Я лежал на кровати, глядел на макушки берёз и вспоминал мамины сказки.
Сказка про серые камни
Это было давно… очень давно.
Смеркалось.
По степи мчался всадник.
Глухо били в землю копыта коня, увязали в глубокой пыли. Облако пыли подымалось за спиною всадника.
У дороги горел костёр.
Четыре человека сидели у огня, а в стороне от них лежали в поле какие-то серые камни.
Всадник понял, что это не камни, а стадо овец.
Он подъехал к костру, поздоровался.
Пастухи угрюмо смотрели в огонь. Никто не ответил на приветствие, никто не спросил, куда он держит путь.
Наконец один пастух поднял голову.
Камни, - сказал он.
Всадник не понял пастуха. Он видел овец, а камней не видел. Хлестнув коня, он помчался дальше.
Он мчался к тому месту, где степь сливалась с землёй, а навстречу ему подымалась вечерняя чёрная туча. По земле стелились под тучей облака пыли.
Дорога подвела к оврагу с глубокими склонами. На склоне - красном и глинистом - лежали серые камни.
"Это уж точно камни", - подумал всадник и влетел в овраг.
Тут же накрыла его вечерняя туча и белая молния воткнулась в землю перед копытами коня.
Конь метнулся в сторону, снова ударила молния - и всадник увидел, как серые камни обратились в зверей с острыми ушами.
Звери скатились по склону, кинулись под ноги коню.
Конь захрапел, подпрыгнул, ударил копытом - и всадник вылетел из седла.
Он упал на землю и ударился головой об камень. Это был настоящий камень.
Конь умчался. За ним стелились по земле вдогонку длинные серые камни. Только один камень остался на земле. Прижавшись к нему головой, лежал человек, который мчался неизвестно куда.
Утром нашли его молчаливые пастухи. Постояли над ним, не сказали ни слова.
Они не знали, что в тот самый момент, когда ударился всадник об камень головой, - на свете появился новый человек.
И всадник мчался, чтоб увидеть этого человека.
За минуту до смерти он думал:
"Кто же родится? Сын или дочь? Хорошо бы дочь".
Родилась девочка. Её назвали Ольга. А попросту все её звали - Лёля.
Сказка об огромных существах
Был жаркий июльский день.
На лугу стояла девочка. Она видела перед собой зелёную траву, по которой рассыпаны большие одуванчики.
Беги, Лёля, беги! - услышала она. - Беги скорее.
Боюсь, - хотела сказать Лёля, но сказать не смогла.
Беги, беги. Ничего не бойся. Никогда ничего не бойся. Беги!
"Там одуванчики", - хотела сказать Лёля, но сказать не смогла.
Беги прямо по одуванчикам.
"Так ведь они же звенят", - подумала Лёля, но быстро поняла, что сказать такую фразу ей никак не удастся, - и побежала прямо по одуванчикам. Она была уверена, что они зазвенят под ногами.
Но они оказались мягкие и не звенели под ногами. Зато звенела сама земля, звенели стрекозы, звенел серебряный жаворонок в небе.
Лёля бежала долго-долго и вдруг увидела, что перед нею стоит огромное белое существо.
Лёля хотела остановиться, но остановиться не могла.
А существо огромное манило незнакомым пальцем, притягивало нарочно к себе.
Лёля подбежала. И тут огромное существо схватило её и подбросило в воздух. Тихо замерло сердце.
Не бойся, Лёля, не бойся, - послышался голос. - Не бойся, когда тебя подкидывают в воздух. Ты ведь умеешь летать.
И Лёля вправду попробовала летать, замахала крыльями, но далеко не улетела, снова опустилась на руки. Тут она увидела широкое лицо и маленькие-маленькие глазки. Чёрненькие.
Это я, - сказало огромное существо - Марфуша. Не узнаёшь? Беги теперь назад.
И Лёля побежала назад. Она снова бежала по одуванчикам. Они были тёплые, щекотались.
Она бежала долго-долго и увидела новое огромное существо. Голубое.
Мама! - крикнула Лёля, и мама подхватила её на руки и подбросила в небо:
Не бойся. Ничего не бойся. Ты умеешь летать.
И Лёля полетала уже подольше и, наверное, могла бы летать хоть сколько угодно, но ей самой захотелось опуститься поскорей в мамины руки. И она опустилась с неба, и мама с Лёлей на руках пошла по одуванчикам к дому.