В каком городе жил чуковский. Юбилей со дня рождения корнея ивановича чуковского. Детские стихи и сказки

Биография и эпизоды жизни Корнея Чуковского. Когда родился и умер Корней Чуковский, памятные места и даты важных событий его жизни. Цитаты литературоведа, писателя, публициста, фото и видео.

Годы жизни Корнея Чуковского:

родился 19 марта 1882, умер 28 октября 1969

Эпитафия

Был путь твой ярок, безупречен, светел,
Он жизни наши на столетья озарил,
Ты память о себе увековечил
Тем, как талантливо и искренне творил.

Биография

Его исключили из гимназии еще в пятом классе - из-за низкого происхождения. Что не помешало ему выучить самостоятельно английский и французский языки, стать журналистом, переводчиком, литературоведом и, наконец, великим детским писателем. Биография Корнея Чуковского - история жизни удивительного человека, невероятно талантливого, доброго и искреннего. Такими были и книги Чуковского, которые до сих пор любят дети любого возраста.

Чуковский родился в Одессе - он был незаконнорожденным ребенком, его и сестру Чуковского, Марию, полтавская крестьянка родила от сына семейства, в котором она служила горничной. Вскоре отец Чуковского оставил семью и женился на женщине своего круга. Так как отчества у Чуковского не было, то когда он начал писать книги, взял себе псевдоним, назвавшись вместо Николая Корнейчука - Корнеем Ивановичем Чуковским. После революции это имя попало и в официальные документы автора. Будущий детский писатель очень переживал отсутствие у него отца. Возможно, именно поэтому он сам смог стать таким чутким и любящим папой. И благодаря этому написал такие замечательные и добрые произведения.

Но начинал свою литературную деятельность Чуковский вовсе не как автор детских сказок. Он долго работал журналистом, по долгу службы много путешествовал по Европе, занимался переводами английских поэтов и писателей, написал множество литературоведческих работ, например, об Александре Блоке, Владимире Маяковском, Антоне Чехове, Федоре Достоевском. Писать же для детей он начал тогда, когда уже был достаточно известен в литературоведческих кругах. Какое-то время Чуковскому приходилось сталкиваться с осуждением его работ для детей, мол, за красивыми рифмами скрывается какая-то бессмыслица и муть, появился даже уничижительный термин «чуковщина». На несколько лет Чуковский простился с сочинительством для детей, тяжело переживая подобное отношение, а также собственные, личные трагедии - смерть дочери Мурочки и сына Бориса, расстрел мужа его второй дочери, Лидии.

Настоящее признание и всенародная любовь пришли к Чуковскому уже в последние годы его жизни. Он в то время жил на даче в Переделкино, устраивая посиделки для окрестных детей и встречаясь с различными знаменитостями, пожелавшими приехать и пообщаться с великим писателем. Смерть Чуковского наступила 28 октября 1969 года, причиной смерти Чуковского стал вирусный гепатит. Литературовед Юлиан Оксман, присутствовавший на похоронах Чуковского, свои воспоминания о том дне начинает со слов: «Умер последний человек, которого еще сколько-нибудь стеснялись». Корней Чуковский был похоронен на Переделкинском кладбище, где также находится могила Бориса Пастернака. На даче, на которой последние годы жил писатель, сегодня работает дом-музей Чуковского.

Линия жизни

19 марта 1882 г . Дата рождения Корнея Ивановича Чуковского (настоящее имя Николай Васильевич Корнейчуков).
1901 г. Первые публикации в газете «Одесские новости».
26 мая 1903 г. Брак с Марией Гольдфельд, поездка в Лондон в качестве корреспондента «Одесских новостей».
1904 г. Рождение сына Николая.
1906 г. Переезд в финское местечко Куоккала (ныне поселок Репино).
1907 г. Рождение дочери Лидии, публикация переводов Уолта Уитмена.
1910 г. Рождение сына Бориса.
1916 г. Составление Чуковским сборника «Елка», написание «Крокодила».
1920 г. Рождение дочери Марии (Мурочки).
1923 г. Выход сказок Чуковского «Мойдодыр» и «Тараканище».
1931 г. Смерть дочери Чуковского, Марии.
1933 г. Выход книги о детском словесном творчестве «От двух до пяти».
1942 г. Гибель сына Чуковского, Бориса.
1955 г. Смерть жены Чуковского.
28 октября 1969 г. Дата смерти Чуковского.
31 октября 1969 г. Похороны Чуковского.

Памятные места

1. Дом Чуковского в детстве в Одессе.
2. Дом Чуковского с 1887 г. в Одессе.
3. Дом Чуковского с 1904 г. в Одессе.
4. Дом Чуковского в 1905-1906 гг. в Санкт-Петербурге.
5. Дом Чуковского в 1917-1919 гг. в Санкт-Петербурге.
6. Дом Чуковского в Москве, на котором сегодня установлена мемориальная доска памяти Чуковского.
7. Дом-музей Чуковского в Переделкино.
8. Детская библиотека им. К. И. Чуковского в Киеве, открытая на даче, где писатель отдыхал в 1938-1969 гг.
9. Переделкинское кладбище, где похоронен Чуковский.

Эпизоды жизни

Корней Чуковский, в широких кругах больше известный как детский писатель, очень переживал из-за такой славы. Однажды он в сердцах признался, что всю его работу настолько заслоняют «Мойдодыр» и «Муха-Цокотуха», что складывается ощущение, что он вообще ничего больше не писал.

Однажды на дачу Чуковского приехал Гагарин. Писатель протянул космонавту руку при встрече, но тот, вместо того, чтобы пожать ее, поцеловал. К тому моменту Гагарин уже облетел земной шар, во всем мире не было человека более знаменитого, чем наш космонавт, но Чуковский все равно оставался для него его любимым детским поэтом, пред которым он преклонялся.

Чуковский очень нежно относился к жене. Когда ее не стало, он продолжал разговаривать с Марией, рассказывать ей все новости. Через несколько месяцев после смерти жены Чуковский писал Оксману: «Это горе совсем раздавило меня. Ничего не пишу (первый раз в жизни!), слоняюсь неприкаянный». В своем дневнике он писал, что торопится к жене на могилу, словно на любовное свидание. «И еще одно: когда умирает жена, с которой прожил нераздельно полвека, вдруг забываются последние годы и она возникает перед тобою во всем цвету молодости, женственности — невестой, молодой матерью — забываются седые волосы, и видишь, какая чепуха — время, какая это бессильная чушь», — признавался Чуковский.

Завет

«Детский писатель должен быть счастлив».

Документальный фильм о Корнее Чуковском

Соболезнования

«Корней Иванович был ярчайшим, достойнейшим представителем русской интеллигенции в ее самых великих, самых глубоких традициях».
Варлам Шаламов, русский прозаик, поэт

«Всей своей деятельностью Чуковский показывал, что, в отличие от угрюмого самодовольного, хвастливого невежества, культура всегда весела, открыта для новых впечатлений, благожелательна и скромна. Культура - это непрерывный праздник обогащения, узнавания, радость духовной жизни. Но культура - это и память. Невежество стремится забыть, культура не забывает, и в этом она сродни совести».
Юрий Лотман, литературовед, культуролог

Лариса Никишина

Юбилей Корнея Чуковского

31 марта 2012 года исполнится 130 лет со дня рождения замечательного детского писателя Корнея Ивановича Чуковского, автора множества сказок, которые мы помним наизусть.

К юбилею надо готовиться заранее. Выставки, занятия, газеты - на все это надо время, и оно у нас есть. До 31 марта еще 30 дней. Ведь мы обязательно поговорим с нашими детьми о творчестве всеми любимого дедушки Корнея .

Биография его описана в различных источниках и им самим в автобиографической повести «Серебряный герб» . В ней значится, что имя Корнея Ивановича Чуковского при рождении – Николай Васильевич Корнейчуков . Его отцом был Эммануил Соломонович Левенсон, в семье которого жила прислугой мать Корнея Чуковского – полтавская крестьянка Екатерина Осиповна Корнейчук . Отец оставил их, и мать переехала в Одессу. Писатель долгие годы страдал от того, что был «незаконнорожденным» . В пятом классе его отчислили из гимназии из-за низкого происхождения.

Что же заставило писателя на этапе определенных жизненных достижений и успехов обратиться к детскому творчеству?

Из биографии : дало толчок предложение от М. Горького в 1917 г. стать руководителем детского отдела издательства «Парус» . Тогда же он стал обращать внимание на речь и обороты маленьких детей и записывать их, изучать детскую психологию. Однажды Чуковскому надо было составить альманах «Жар-птица» . Это была обыкновенная редакторская работа, но именно она явилась причиной рождения детского писателя. Написав к альманаху свои первые детские сказки «Цыпленок» , «Доктор» и «Собачье царство» , Чуковский выступил в совершенно новом свете. Его работы не остались незамеченными. А. М. Горький решил выпустить сборники детских произведений и попросил Чуковского написать поэму для детей к первому сборнику. Чуковский вначале очень переживал, что он не сможет написать, поскольку никогда ранее этого не делал. Но помог случай. Возвращаясь в поезде в Петербург с заболевшим сыном, он под стук колес рассказывал ему сказку про крокодила. Ребенок очень внимательно слушал. Прошло несколько дней, Корней Иванович уже забыл о том эпизоде, а сын запомнил все, сказанное тогда отцом, наизусть. Так родилась сказка «Крокодил» , опубликованная в 1917 году. С тех пор Чуковский стал любимым детским писателем.

Чуковский – отец четырёх детей : Николая, Лидии, Бориса и умершей в детстве Марии (Мурочки, которой посвящены многие его детские стихи.

В основе его произведений лежит беззаветная любовь к детям. Он хорошо знал и понимал их. Писатель сумел сохранить в себе ту детскую непосредственность, которая позволила ему на языке, понятном детям, и в близких им образах рисовать замечательные словесные картинки : родные и запоминающиеся, ведущие в увлекательный большой мир без скучных нравоучений и нудных нотаций. В моей семье эти стихи прошли через четыре поколения и занимают на книжных полках видное место в ожидании следующих.

В чем секрет популярности и «живучести» его детских произведений?

Кто лучше «Мойдодыра» без утомительных нотаций может рассказать детям про важность личной гигиены? Замечательно закрепляет материал урока чистоты «Федорино горе» .

А «Айболит» ? Как часто не хватает нам сегодня образа доброго волшебника в лице доктора.

«Слава, слава Айболиту!

Слава добрым докторам!»

«Телефон» – современно и актуально, даже, благодаря сотовым телефонам, современней и актуальней, чем во времена Чуковского.

«И такая дребедень

Целый день :

Динь-ди-лень,

Динь-ди-лень,

Динь-ди-лень!

То тюлень позвонит, то олень.»

Знакомая ситуация, верно?

«Тараканище» – легко и просто помогает справиться с детскими страхами, показывает, как можно на ровном месте создать объект для страха, превратить маленького таракана в огромного великана, рассеять ужас и панику. Решает проблему маленький воробей, который вмиг съел «проблему» . Оказывается все просто и совсем не страшно.

«Краденое солнце» – проблема посерьезней, но тоже решаемая. Главное не сидеть на месте и не скулить, а искать пути решения и действовать. И взрослым не помешает перечитать и вникнуть в суть.

Можно долго говорить о «детском» творчестве писателя. Оно несет в себе вечные понятия добра и справедливости, оно – искренне, правдиво и непосредственно, как само детство.

Давайте ещё раз перечитаем замечательные произведения писателя, возьмем из них все самое лучшее и передадим нашим детям :

«Да здравствует мыло душистое,

И полотенце пушистое…»

Да здравствует великий детский писатель и психолог Корней Иванович Чуковский !

Эсфирь Хорольская

http://shkolazhizni.ru/archive/0/n-44992/

Я просматривала много материала, оставляю ссылочки, может быть заинтересует :

http://www.odinklik.ru/site.aspx?site=korney_chukovsky

http://www.rp-net.ru/book/vystavki/korney.php

http://chukovskiy.startpad.ru/#

31 марта исполняется 130 лет со дня рождения русского писателя и переводчика Корнея Чуковского.

Русский и советский поэт, писатель, критик, литературовед, переводчик Корней Иванович Чуковский (настоящее имя Николай Иванович Корнейчуков) родился 31 (19 по старому стилю) марта 1882 года в Санкт-Петербурге. Отец Чуковского, петербургский студент Эммануил Левенсон, в семье которого была прислугой мать Чуковского - крестьянка Екатерина Корнейчукова, через три года после рождения сына оставил ее. Вместе с сыном и старшей дочерью она вынуждена была уехать в Одессу.

Николай учился в одесской гимназии, но в 1898 году он был исключен из пятого класса, когда по специальному указу (указ о кухаркиных детях) учебные заведения освобождались от детей низкого происхождения.

С юношеских лет Чуковский вел трудовую жизнь, много читал, самостоятельно изучил английский и французский языки.

В 1901 году Чуковский начал печататься в газете "Одесские новости" , куда его привел старший друг по гимназии, впоследствии политический деятель, идеолог сионистского движения Владимир Жаботинский.

В 1903-1904 годы в качестве корреспондента "Одесских новостей" Чуковский был направлен в Лондон. Почти ежедневно он посещал бесплатный читальный зал библиотеки Британского музея, где читал английских писателей, историков, философов, публицистов. Это помогло писателю впоследствии выработать собственный стиль, который потом называли парадоксальным и остроумным.

С августа 1905 года Чуковский жил в Петербурге, сотрудничал со многими петербургскими журналами, организовал (на субсидию певца Леонида Собинова) еженедельный журнал политической сатиры "Сигнал". В журнале печатались Федор Сологуб, Тэффи, Александр Куприн. За смелые карикатуры и антиправительственные стихи в четырех вышедших номерах Чуковский был арестован и был приговорен к шестимесячному заключению.

В 1906 году он стал постоянным сотрудником журнала Валерия Брюсова "Весы" . С этого года Чуковский также сотрудничал с журналом "Нива", газетой "Речь", где печатал критические очерки о современных писателях, позднее собранные в книгах "От Чехова до наших дней" (1908), "Критические рассказы" (1911), "Лица и маски" (1914), "Футуристы" (1922).

С осени 1906 года Чуковский поселился в Куоккале (ныне поселок Репино), где сблизился с художником Ильей Репиным и юристом Анатолием Кони, познакомился с Владимиром Короленко, Александром Куприным, Федором Шаляпиным, Владимиром Маяковским, Леонидом Андреевым, Алексеем Толстым. Позднее Чуковский рассказал о многих деятелях культуры в своих мемуарах - "Репин. Горький. Маяковский. Брюсов. Воспоминания" (1940), "Из воспоминаний" (1959), "Современники" (1962).

В Куоккале поэт переводил "Листья травы" американского поэта Уолта Уитмена (опубликовал в 1922 году), писал статьи о детской литературе ("Спасите детей" и "Бог и дитя", 1909) и первые сказки (альманах "Жар-птица", 1911). Здесь же был собран альманах автографов и рисунков, отразивший творческую жизнь нескольких поколений деятелей искусства - "Чукоккала", название которого придумал Репин.

Этот юмористический рукописный альманах, где оставили творческие автографы Александр Блок, Зинаида Гиппиус, Николай Гумилев, Осип Мандельштам, Илья Репин, а также писатели Артур Конан Дойл и Герберт Уэллс, впервые был опубликован в 1979 году в урезанном варианте.

В феврале-марте 1916 года Чуковский предпринял вторую поездку в Англию в составе делегации русских журналистов по приглашению британского правительства. В том же году Максим Горький пригласил его руководить детским отделом издательства "Парус". Результатом совместной работы стал альманах "Елка", изданный в 1918 году.

Осенью 1917 года Корней Чуковский возвратился в Петроград (ныне Санкт-Петербург), где жил до 1938 года.

В 1918-1924 годах он входил в руководство издательством "Всемирная литература".

В 1919 году участвовал в создании "Дома искусств" и руководил его литературным отделом.

В 1921 году Чуковский организовал в Холомках (Псковская губерния), где он "спасал свою семью и себя от голода", для петроградских писателей и художников дачу-колонию, принимал участие в создании детского отдела издательства "Эпоха" (1924).

В 1924-1925 годах работал в журнале "Русский современник", где вышли его книги "Александр Блок как человек и поэт", "Две души Максима Горького".

В Ленинграде Чуковский издал книги для детей "Крокодил" (опубликована в 1917 году под названием "Ваня и крокодил"), "Мойдодыр" (1923), "Тараканище" (1923), "Муха-цокотуха" (1924, под названием "Мухина свадьба"), "Бармалей" (1925), "Айболит" (1929, под названием "Приключения Айболита") и книгу "От двух до пяти", которая впервые была опубликована в 1928 году под названием "Маленькие дети".

Детские сказки стали причиной начатой в 1930-е годы травли Чуковского, так называемой борьбы с "чуковщиной", инициированной Надеждой Крупской, женой Владимира Ленина. 1 февраля 1928 года была опубликована ее статья "О "Крокодиле" К.Чуковского" в газете "Правда". 14 марта в защиту Чуковского на страницах "Правды" выступил Максим Горький своим "Письмом в редакцию". В декабре 1929 года в "Литературной газете" Корней Чуковский публично отрекся от своих сказок и обещал создать сборник "Веселая колхозия". Он был подавлен пережитым событием и после этого долго не мог писать. По собственному признанию, с того времени он из автора превратился в редактора. Кампания травли Чуковского из-за сказок возобновлялась в 1944 и 1946 годах - были напечатаны критические статьи в адрес "Одолеем Бармалея" (1943) и "Бибигона" (1945).

С 1938 года до конца жизни Корней Чуковский жил в Москве и на даче в подмосковном Переделкине. Он покинул столицу лишь во время Великой Отечественной войны, с октября 1941 года по 1943 год эвакуировавшись в Ташкент.

В Москве Чуковский опубликовал детские сказки "Краденое солнце" (1945), "Бибигон" (1945), "Спасибо Айболиту" (1955), "Муха в бане" (1969). Для детей младшего школьного возраста Чуковский пересказал древнегреческий миф о Персее, переводил английские народные песенки ("Барабек", "Дженни", "Котауси и Мауси" и другие). В пересказе Чуковского дети познакомились с "Приключениями барона Мюнхгаузена" Эриха Распе, "Робинзона Крузо" Даниэля Дефо, "Маленьким оборвышем" Джеймса Гринвуда. Чуковский переводил сказки Киплинга, произведения Марка Твена ("Том Сойер" и "Геккельбери Финн"), Гилберта Честертона, О. Генри ("Короли и капуста", рассказы).

Уделяя много времени литературному переводу, Чуковский написал исследовательский труд "Искусство перевода" (1936), позднее переработанный в "Высокое искусство" (1941), расширенные издания которого вышли в 1964 и 1968 годах.

Увлеченный англоязычной литературой, Чуковский исследовал жанр детектива, набиравший обороты в первой половине XX века. Он прочел много детективов, выписывал особенно удачные места из них, "коллекционировал" способы убийств. Он первый в России заговорил о зарождающемся феномене массовой культуры, приводя в пример детективный жанр в литературе и кинематограф в статье "Нат Пинкертон и современная литература" (1908).

Корней Чуковский являлся историком и исследователем творчества поэта Николая Некрасова. Ему принадлежат книги "Рассказы о Некрасове" (1930) и "Мастерство Некрасова" (1952), опубликованы десятки статей о русском поэте, разысканы сотни некрасовских строк, запрещенных цензурой. Эпохе Некрасова посвящены статьи о Василии Слепцове, Николае Успенском, Авдотье Панаевой, Александре Дружинине.

Относившийся к языку как к живому существу, Чуковский в 1962 году написал книгу "Живой как жизнь" о русском языке, в которой описал несколько проблем современной речи, главной болезнью которой он назвал "канцелярит" - придуманное Чуковским слово, обозначающее загрязнение языка бюрократическими штампами.

Известный и признанный писатель Корней Чуковский как человек мыслящий многое не принимал в советском обществе. В 1958 году Чуковский оказался единственным советским писателем, поздравившим Бориса Пастернака с присуждением Нобелевской премии. Он был одним из первых, кто открыл Солженицына, первым в мире написал восхищенный отзыв об "Одном дне Ивана Денисовича", дал писателю кров, когда тот оказался в опале. В 1964 году Чуковский хлопотал в защиту поэта Иосифа Бродского, отданного под суд за "тунеядство".

В 1957 году Корнею Чуковскому была присвоена ученая степень доктора филологических наук, в 1962 году - почетное звание доктора литературы Оксфордского университета.

Чуковский был награжден орденом Ленина, тремя орденами Трудового Красного Знамени и медалями. В 1962 году ему была присуждена Ленинская премия за книгу "Мастерство Некрасова".

Умер Корней Чуковский в Москве 28 октября 1969 года. Писатель похоронен на Переделкинском кладбище.

25 мая 1903 года Чуковский венчался с Марией Борисовной Гольдфельд (1880-1955). У четы Чуковских родились четверо детей - Николай, Лидия, Борис и Мария. Одиннадцатилетняя Мария умерла в 1931 году от туберкулеза, Борис погиб в 1942 году под Москвой во время Великой Отечественной войны.

Старший сын Чуковского Николай (1904-1965) также был писателем. Он автор биографических повестей о Джеймсе Куке, Жане Лаперузе, Иване Крузенштерне, романа "Балтийское небо" о защитниках осажденного Ленинграда, психологических повестей и рассказов, переводов.

Дочь Лидия (1907-1996) - писательница и правозащитница, автор повести "Софья Петровна" (1939-1940, опубликована в 1988 году), представляющей собой свидетельство современницы о трагических событиях 1937 года, работ о русских писателях, воспоминаний об Анне Ахматовой, а также трудов по теории и практике редакторского искусства.

Материал подготовлен на основе информации открытых источников.

Сценарий праздника, посвященного дню рождения Корнея Чуковского.

Арчвадзе Юлия Дмитриевна, учитель начальных классов.
Место работы: МБОУ «Будановская средняя общеобразовательная школа имени Героя Советского Союза М. В. Грешилова», д. Будановка, Золотухинского района, Курской области.
Описание материала: Праздник посвящён 135-летию со дня рождения К. И. Чуковского. Материал может быть полезен учителям начальных классов, воспитателям детских садов, детям и их родителям. В публикации использованы авторские стихотворения Арчвадзе Ю. Д.
Цель: формирование у детей дошкольного и младшего школьного возраста интереса и потребности в чтении (восприятии) книг.
Задачи:
- познакомить с произведениями детского писателя К.И. Чуковского,
- прививать любовь к литературе и поэзии;
- развивать творческие способности, умение использовать изобразительно-выразительные средства языка; - воспитывать личностные качества: дружелюбие, отзывчивость, уважительное отношение к старшим, любовь к животным.
Оборудование:
портрет К. И. Чуковского; выставка книг К.И. Чуковского; детские иллюстрации к сказкам К. И. Чуковского, костюмы сказочных героев.

Ход праздника

Учитель:
Здравствуйте ребята и уважаемые взрослые! Сегодня мы собрались на праздник, посвящённый 135 - летию со дня рождения детского поэта Корнея Ивановича Чуковского.

В деревне Переделкино (это под Москвой)
Жил большой человек с доброй душой.
Он был волшебник, чародей
Со странным именем Корней.

Щёточка усов, смеющийся взгляд
Рядом с ним всегда было много ребят.
Поэта ласково Чукошей называли
И наизусть все его сказки знали. (Арчвадзе Ю. Д.)

Учитель:
Без книг К.И. Чуковского невозможно представить наше детство. Ваши мамы и папы, и даже бабушки и дедушки знакомы с его стихами и сказками.

Дети читают стихотворение "Дедушке Корнею"
1-й ученик:
Тара-ра! Тара-ра!
Праздник с раннего утра.
135 лет со дня рожденья чародея
Сказочника доброго Корнея.
2-й ученик:
Для девчонок и мальчишек
Написал он много книжек.
И поэтому с утра
Веселится детвора.
3-й ученик:
Веселится вместе с детворой
И сказочный народ
Радуется, в пляс идёт,
Громко песенки поёт.
4-й ученик:
Воробей и Таракан
Бьют в огромный барабан.
Пляшет Муха с Комаром,
С Цинцинелой Бибигон.
5-й ученик:
С Мойдодыром Айболит,
С Каракулой синий кит.
Ни лаптей, ни сапог не жалея,
Пляшет бабушка Федора с Бармалеем.
6 ученик:
Мурочка и Крокодил,
Тот, что солнце проглотил.
А с Топтыгиным и Лиса.
Вот такие чудеса!
7-й ученик:
На поляне стол накрыт,
Самовар уже кипит.
Будет, будет детвора
Веселиться до утра.
Нынче сказочник
Чуковский именинник!(Арчвадзе Ю. Д.)

Учитель:
Книжки Корнея Ивановича Чуковского уже много-много лет дарят нам радость. В них происходят необыкновенные чудеса. Его весёлые, забавные стихи можно распевать, а сказки читать и перечитывать в любом возрасте.
Давайте ещё раз окунёмся в удивительный сказочный мир Корнея Чуковского.

Викторина "Угадай название сказки" Автор Арчвадзе Ю.Д.
Он показал мальчишке целый мир
Мочалок, пасты, гребешков и мыла.
Кого герой потом благодарил?
Великого чистюлю … («Мойдодыр»)

Он по Африке гулял,
Детей малых похищал.
Ужасно страшным был злодей.
Его звали … («Бармалей»)

В этой сказке всё наоборот:
В мышеловку попал кот,
На суку кукушка лает,
Рядом воробей коровою мычит,
Только крохотный зайчонок не шалит. («Путаница»)

В этой сказке герою слава, почёт.
Его уважает звериный народ.
Он спас их от злодея великана
Рыжего усатого …
А потом зверушки эти,
Веселились, словно дети. («Тараканище»)

Бабочки, букашки, мошки
Мчались в гости по дорожке.
Там пили чай, варенье ели,
Пели, веселились,
Ну, а как пришла беда,
По щелям забились. («Муха Цокотуха»)

В этой сказке от грязнули
Сбежали тарелки,
Умчались кастрюли.
Их вёл Самовар через лес, через поле.
А называется сказка … («Федорино горе»)

Мама, папа, даже дети
С него срывали на рассвете
Лапти, туфли, босоножки,
Калоши, валенки, сапожки.
У ворот оно росло
Чудо расчудесное. («Чудо-дерево»)

Этот доктор всех добрей,
Лечит он больных зверей.
И на помощь скорее спешит,
Лишь услышит их плач … («Айболит»)

В этой сказке крокодил злое дело сотворил.
Но медведь в темноте его отыскал,
Тумаков и пинков хорошенько дал.
Будет помнить злодей, будет знать -
Что очень плохо воровать! («Краденое солнце»)

С утра до вечера в квартире слышен звон,
Уже от звона дом весь ходуном.
Но слышно снова: Динь-ди-лень!
Когда же прекратится эта дребедень? («Телефон»)

Горевал и плакал Мишка,
Что родился без хвоста.
А Лиса свои советы
Ему давала неспроста.
Хвост павлиний нацепил,
Об опасности забыл.
Красотой по лесу щеголял
Лёгкой добычей охотников стал. («Топтыгин и лиса»)

Светом медовым манила Луна
Косолапого Мишку к себе.
И потому оказался медведь
На самой высокой сосне.
И хоть крылья ему дали,
До Луны долетит он едва ли. («Топтыгин и Луна»)

Отважным мальчуганом побеждён был враг-
Злой, кровожадный индюк Брундуляк.
Каждый из нас с мальчуганом знаком.
Храбрец носит имя … («Приключения Бибигона»)

Инсценировка сказки "Муха-цокотуха"

Ученик:
Мы сказки Чуковского любим и знаем.
С удовольствием сказки эти читаем.
Чтоб жить вам было веселей,
Придумал их все дедушка …
Дети хором: КОРНЕЙ!
Учитель:
Добро побеждает зло - девиз сказок Корнея Ивановича Чуковского. Они учат нас радоваться, сопереживать, сострадать. Без этих качеств человек - не человек. Ираклий Андроников писал, что "талант у Чуковского неиссякаемый, умный, блистательный, праздничный. С таким писателем не расставайтесь всю жизнь"
Дети исполняют песню (на мотив песни «Маленькая страна»)
Есть за горами, за лесами
Маленькая страна
С детства мы с нею все знакомы
Сказок она полна.
Мы к сказкам в гости постучимся
Встретим чудес много в них
Гуляют по сказкам небылицы
И волшебства много в них.
Припев:

С детства вас знаем, обожаем
Вы наши любимые.
Сказки Чуковского добрые, милые
С детства вас знаем, обожаем
Вы наши любимые.

Здесь чудо-дерево большое
А под ним океан
Здесь есть акула Каракула
И Таракан великан.
Здесь Бармалей живёт и Муха,
Здесь Мойдодыр живёт
Здесь Бибигон отважный ходит
И Айболит вас ждёт.
Припев:
Как хорошо, что жил на свете
Сказочник мудрый Корней
Умных и добрых книжек много
Он написал для детей.
В гости дружок, приходи скорее,
Сказки его читай.
Будешь послушнее, мудрее,
Ты это твёрдо знай.

Я вот тут давеча про календари в очередной раз наставничал) что, мол, никак людя не сообразят, что, да куды там, да как переставлять:)

А ведь куда сложнее пришлось в этом смысле тем, по чьей собственной жизни прошлись календарные реформы.. Вот справлял человек сызмальства свой день рождения в один день, а тут вдруг бац! и говорят ему - все, мил человек, справляй-ка ты его теперь в день другой! Т.е. астрономически-то он будет, мож, и тем же самым, но называться будет уже по-другому!
А названия для человека мож и посущественнее сути-то будут! Привязан человек к названию! а уж какая там суть, да дело - и разбираться ему не охота.., это пусть ученые разбираются, если им заняться больше нечем!:)

Да.., а уж если угораздило родиться кого в веке предшествующем реформаторскому, то и вообще - задачка для академиков! Поди сообрази, отчего это все даты кругом меняются на одно число, а родимый твой день рождения - на циферку менее!

Многие бедолаги такие потому часто путали новую дату своего рождения..

Вот и с Чуковским так же приключилось.. Родился Корней Иванович (а вернее, Николай Васильевич, а точнее, Эммануилович, и вообще - Левинсон) 19 марта 1882 года..
Во всяком случае, цифири именно такие на календарях, да в газетах в тот день по всей Российской империи (ну, окромя земель польских, да прибалтийских) были пропечатаны..

Но тут, как известно, "от Солнца откололся кусок, грохнулся об Землю, и произошел переворот"! И "первое февраля" 1918 года стало не первым, а четырнадцатым ("как почти у всех культурных народов"):

И вообще ко всем кругом привычным датам надо было прибавлять теперь 13 дней.. И естествено, когда подошло очередное 19 марта (по-старому) Чуковский добросовестно увеличил его на 13 и получил.. 1 апреля!! и так и стал в этот веселый день впредь Свой день справлять.. И невдомек ему было, что передвигать-то надо было не текущую вовсе дату своего рождения, а первоначальную! ту самую единственную, в 1882 году случившуюся! Т.е. в 19-м еще веке, когда юлианский календарь отставал от григорианского еще на 12 только дней, и когда "почти у всех культурных народов" было 31 марта (в том числе и в столь почитаемой им Англии)..

Короче говоря, 31 марта (по нашему по григорианскому!) был у Чуковского День рождения!! В связи с чем решил я собрать вместе все его дневниковые записи, сделанные за этот именно день, и вот что из этого получилось!

19-е марта 1901. Именинник. 19 лет... Кругом 19. 1901 г. ...Впрочем, я к мистицизму не склонен и лотерейных билетов под 19 номером покупать не стану.
Лежу в постели. Свалился позавчера с чердака. Разбил спинной хребет, и черт его знает, когда встану. А делать нужно так много. Нужно познакомиться с каким-нб. гимназистом 8-го класса и попросить его, чтобы достал разрешение из гимназии. Полцены. Хоть до Ялты или Феодосии. Потом нужно узнать у знакомых, нет ли у них кого-нб. в Севастополе, в Ялте, в Феодосии, в Керчи, в Новороссийске, в Батуме...

1919. 1 апреля, т. е. 19 марта , т. е. мое рождение. Почти совсем не спал и сейчас чувствую, какое у меня истрепанное и зеленое лицо...
Вчера я случайно пошел в нижнюю квартиру и увидел там готовимые мне в подарок М. Б.— книжные полки. Теперь сижу и волнуюсь: что подарят мне дети. Я думал, что страшно быть 37-летним мужчиной,— а это ничего. Вот пришла Аннушка и принесла дров: будет топить...
— В эту минуту входят Боба и Лида — блаженно веселые.— Закрой глаза. Сморщи нос. Положи указательный палец левой руки на указ. палец правой руки — вот! — Часы! У меня наконец-то часы. Они счастливы — убегают. Приходит М. Б., дарит мне сургуч, бумагу, четыре пера, карандаши — предметы ныне недосягаемые. От Слонимского баночка патоки с трогательнейшей надписью.

1 апреля 1920 г. Вот мне и 38 лет! Уже два часа. Составляю каталог Детских Книг для Гржебина — и жду подарков. Вечер. Днем спал под чтение Бобы (Боба читал Сэттона Томсона), и мое старое, старое, старое сердце болело не так сильно. Отдохнуло. Потом пили чай с дивным пирогом: изюм, корица, миндалин. Вычисляли: изюм — из Студии, корица — из Горохра, патока — из Балтфлота и т. д. Словом, для того, чтобы испечь раз в год пирог, нужно служить в пяти учреждениях...

1 апреля 1923. Вот мне и 41 год. Как мало. С какой завистью я буду перечитывать эту страницу, когда мне будет 50. Итак, надо быть довольным! Когда мне наступило 19 лет — всего 22 года назад — я написал: «Неужели мне уже 19 лет?..» Теперь же напишу:
— Неужели мне еще 42-й год?
Игра сыграна, плохая игра — и нужно делать хорошее лицо...

1 апреля 1925 г. Спасибо, что прожил еще год. Прежде говорилось: «Неужели мне уже 18 лет!» А теперь говорится спасибо, что теперь мне 43, а не 80, и спасибо, что я вообще дожил до такого древнего возраста. Вчера принял ванну с экстрактом и спал бы как убитый, но разбудила ночью громко плачущая собака, котор., словно по заказу, отчаянно плакала и выла у меня под окнами. Плач продолжался часа полтора. И еще дурной знак: натягивая на себя одеяло, я разорвал простыню сверху донизу...
Вчера кончил вчерне «Федорино Горе». Сегодня берусь за отделку.
Этот год — год новых вещей. Я новую ручку макаю в новую чернильницу. Предо мною тикают новые часики. В шкафу у меня новый костюм, а на вешалке новое пальто, а в углу комнаты новый диван: омоложение чрез посредство вещей. Не так заметно старику умирание. Наденешь новую рубаху, и кажется, что сам обновился.
От Репина письмо: любовное. Мне почему-то неловко читать. Я так взволновался, что не дочитал, оставил на сегодня. С концом «Федорина Горя» не выходит.

1927. 1 апреля. День моего рождения. Наконец-то я могу написать хоть открытку Лиде. Был занят сумасшедше и все пустяками — корректура Панаевой-Головачевой и корректура «Некрасова» сразу. Корректуры я держать не умею, должен сто раз проверять себя, а никому доверить не могу, потому что Т. А. Богданович еще вчера в «Провинциальном подьячем» вместо «тонула» оставила слово «покуда»...
А мне хочется писать детскую сказку, и даже звенят какие-то рифмы. А условия, при которых проходит эта работа. Бьют палками, топчут ногами — в Госиздате. А в «Academia» вежливо и весело не платят...

1-е апреля 1928 г. Мне 46 лет. Этим сказано все. Но вместо того, чтоб миндальничать, запишу о моих детских книгах — т. е. о борьбе за них, которая шла в Комиссии ГУСа. Маршак мне покровительствовал. Мы с ним в решительный вторник — то есть пять дней тому назад — с утра пошли к Рудневой, жене Базарова, очень милой, щупленькой старушке, которая приняла во мне большое участие — и посоветовала ехать в Наркомпрос к Эпштейну. Я тотчас после гриппа, зеленый, изъеденный бессонницей, без электричества, отказался, но она сказала, что от Эпштейна зависит моя судьба, и я поехал. Эпштейн, важный сановник, начальник Соцвоса, оказался искренним, простым и либеральным. Он сказал мне: «Не могу я мешать пролетарским детям читать «Крокодила», раз я даю эту книжку моему сыну. Чем пролетарские дети хуже моего сына».
Я дал ему протест писателей, мой ответ Крупской и (заодно) письмо сестры Некрасова. Прочтя протест, он взволновался и пошел к Яковлевой — главе Наркомпроса. Что он говорил, я не знаю, но очевидно разговор подействовал, потому что с той минуты дело повернулось весьма хорошо. Маршак пошел к Менжинской. Она назначила ему придти через час — но предупредила: «Если вы намерены говорить о Чук.— не начинайте разговора, у меня уже составилось мнение». Руднева устроила Маршаку свидание с Крупской. Крупская показалась ему совершенной развалиной, и поэтому он вначале говорил с ней элементарно, применительно к возрасту. Но потом оказалось, что в ней бездна энергии и хорошие острые когти. Разговор был приблизительно такой (по словам Маршака). Он сказал ей, что Комиссия ГУСа не удовлетворяет писателей, что она превратилась в какую-то Всероссийскую редакцию, не обладающую ни знаниями, ни авторитетом, что если человека расстреливают, пусть это делает тот, кто владеет винтовкой. По поводу меня он сказал ей, что она не рассчитала голоса, что она хотела сказать это очень негромко, а вышло на всю Россию. Она возразила, что «Крокодил» есть пародия не на «Мцыри», а на «Несчастных» Некрасова (!), что я копаюсь в грязном белье Некрасова, доказываю, что у него было 9 жен. «Не стал бы Чук. 15 лет возиться с Некрасовым, если бы он его ненавидел...» — сказал Маршак. «Почему же? Ведь вот мы не любим царского режима, а царские архивы изучаем уже 10 лет»,— резонно возразила она. «Параллель не совсем верная,— возразил М.— Нельзя же из ненависти к Бетховену разыгрывать сонаты Бетховена». Переходя к «Крокодилу», М. стал доказывать, что тема этой поэмы — освобождение зверей от ига.
— Знаем мы это освобождение,— сказала Кр.— Нет, насчет Чук. вы меня не убедили,— прибавила она, но несомненно сам Маршак ей понравился. Тотчас после его визита к ней со всех сторон забежали всевозможные прихвостни и, узнав, что она благоволит к Маршаку, стали относиться к нему с подобострастием.
Менжинская, узнав, что М. был у Крупской, переменила свое обращение с ним и целый час говорила обо мне. Таким образом, когда комиссия к шести часам собралась вновь, она была 1) запугана слухами о протесте писателей, о нажиме Федерации и пр. 2) запугана письмом Горького, 3) запугана тем влиянием, которое приобрел у Крупской мой защитник Маршак,— и судьба моих книжек была решена... Я, превозмогая болезнь, написал какую-то бумагу, где защищал свои книги (очень вежливо) — и на мое счастье, сукин сын Венгров, предатель, интриган и подлипала, был в этот вторник в Ленинграде. - «Венгрова не было, воздух был чище!» — выразился Маршак. В этом чистом воздухе и происходил бой. Вначале черносотенные элементы комиссии не пожелали рассматривать мои книжки — но большинство голосов было за. Черносотенцы говорили: нужно разбирать Чук. во всем объеме, но Маршак указал, что и так все это дело тянется несколько месяцев — и надо положить ему конец. Маршак сразу из подсудимого стал в комиссии ее вдохновителем. Когда Менж. позвали к телефону, он замещал ее как председатель. При содействии Фрумкиной прошла «Путаница», прошел «Тараканище». Самый страшный бой был по поводу «Мухи Цокотухи»: буржуазная книга, мещанство, варенье, купеческий быт, свадьба, именины, комарик одет гусаром... Но разрешили и «Муху» — хотя Прушицкая и написала особое мнение. Разрешили и «Мойдодыра». Но как дошли до «Чуда-дерева» — стоп. «Во многих семьях нет сапог,— сказал какой-то Шенкман,— а Чуковский так легкомысленно разрешает столь сложный социальный вопрос».
Но запретили «Чудо-дерево» в сущности потому, что надо же что-нб. запретить. Неловко после огульного запрета выдать огульное разрешение! Закончив «борьбу за Чуковского», Маршак произнес краткую речь:
— Я должен открыто сказать, что я не сочувствую запретительной деятельности вашей комиссии. Рецензии ваши о книгах были шатки и неубедительны. Ваша обязанность стоять на страже у ограды детской литературы и не пускать туда хулиганов и пьяных... Уже решено ввести в комиссию Вересаева, Пастернака, Асеева, Льва Бруни.
Все это я знаю со слов Маршака. Он рассказал мне про это у Алексинских на большом диване, куда вернулся после заседания ГУСа. По поводу разговора с Крупской он вспоминает, что несколько раз назвал Крупскую «милая Надежда Константиновна, а раз, когда ему захотелось курить,— попросил позволения пойти за спичками, оставил старуху одну - и выбежал в коридор спрашивать у всех нет ли у них спичек.
Получил от Мурочки стихи - которые она сочинила сегодня и сегодня же записала - запечатала в синий конверт.

1929. 1 апреля. День моего рождения. Утром от Муры стихи: «Муха бедная была, ничего не принесла». Потом от Лиды палеховская табакерка. Дважды в ГИЗе: возня с «Барабеком»: то хотели дать приложением к «Ежу» 48 страниц, то 32, то, наконец, 40. Приехал я домой, а дома пирог «наполеон», Марина, Тата, Боба, Лида, Коля и я — патриарх. Позвонил Тынянов, поздравил. Я счастлив, пошел уснуть. Боба для этого читал мне «Проселочные дороги»...

1935. 1/IV. Мне пятьдесят три года. Но я по глупости огорчаюсь не тем, что я на пороге дряхлости, а тем, что вчера Кольцов, после трехдневной волокиты, отказался печатать мой фельетон о Венгрове. К нему приходила какая-то Лернерша (сослуживица Венгрова) и уговорила его не печатать фельетона. Мы решили отдать это дело на суд Мехлиса. Я пришел в «Правду». Мехлис внизу смотрит в собственном кино кинофильм «Колыма». Тут же присутствует Начальник Колымы — кажется, латыш. Я оказался между Левиным и Герасимовой. Картина очень длинная. Мехлис не досмотрел ее и ушел. Я сказал Кольцову: идем за ним. Он удержал меня. Когда же картина кончилась, я просидел у Мехлиса в прихожей 2 часа, и он отказался принять меня. Это огорчает меня больше того, что мне 54-й год. С горя я пошел в Дом Печати на демонстрацию «Каштанки» театром Образцова. Играли чудесно — и подарили мне куклу. Но я пересидел свое время и всю ночь не спал.
Вчера утром я был у Юдина. Он — помощник Стецкого. Чистота в ЦК изумительная, все сверкает, все чинно и истово. Тишина. В идиллическом кабинетичке сидит «Поша» Юдин — и хлопочет по всем санаториям о том, чтобы Мариэтте Шагинян дали путевку в санаторию ЦК. Меня принял приветливо, запретил пускать кого-нибудь к себе в кабинет — и слушал очень сочувственно: я показал ему свои детские книги, как гнусно и неряшливо они издаются, указал на недопустимость задержки книги «Хуже собаки», просил двинуть «Тараканище», «Бармалея», «Лимпопо» — вообще излил свою душу. Он обещал все это дело двинуть.

1 апреля 1937 г. Сегодня мне 55 лет. Ишиас. Что-то плохое с желудком. Загруженность работой небывалая. Всю зиму хворал и бессонничал. Но настроение ясное, праздничное. Думаю о Мурочке, о маме, о М. Б. ... Повесть моя застряла. Не могу писать ее из-за того, что надо писать о Некрасове. А не пишу о Н-ве оттого, что надо писать повесть...

1941. 1 апреля. Сегодня мне исполнилось 59 лет. Никогда не думал, что доживу до такого возраста. — Встал в 4 часа утра. Пишу о Семынине. Послезавтра доклад о нем. Только что закончил новый перевод «Робинзона». Дня два назад ушла в набор моя книга (все мои сказки) «Чудо-дерево». — Вчера шел снег. Хорошая зимняя погода.

1942. 1/IV. День рождения. Ровно LX лет. Ташкент. Цветет урюк. Прохладно. Раннее утро. Чирикают птицы. Будет жаркий день.
Подарки у меня ко дню рождения такие. Боба пропал без вести. Последнее письмо от него — от 4 октября прошлого года из-под Вязьмы. Коля — в Ленинграде. С поврежденной ногой, на самом опасном фронте. Коля — стал бездомным: его квартиру разбомбили. У меня, очевидно, сгорела в Переделкине вся моя дача — со всей библиотекой, к-рую я собирал всю жизнь. И с такими картами на руках я должен писать веселую победную сказку.
Живу в комнате, где, кроме двух гео-карт, нет ничего. Сломанный умывальник, расшатанная кровать, на подоконнике книги — рвань случайная — вот и все — и тоска по детям. Окна во двор — во дворе около сотни ребят, с утра до ночи кричащих по-южному...
Был у Толстого. Он пьяный и счастливый вернулся с Конашевичем после дегустации вина, уже надегустировался, и подарил мне (узнав, что мое рождение) ручку Паркера - изумительную. Я сказал ему: "Ведь вам жалко". Он сказал: надо дарить только то, что жалко.

1945. 1/IV. Мне LXII года. Слава богу, все еще жив.

1950. 1 апреля. Мне 68 лет сегодня.
Ощущение жертвы, которую тянут веревками на виселицу. Сегодня я оделся особенно тщательно, долго умывался, причесывался — туалет перед казнью. 68 лет! Помню тот день, когда Репину исполнилось 68 лет,— каким смертником казался он мне...

1952. Ровно 12 часов ночи на 1-ое апреля. Мне LXX лет. На душе спокойно, как в могиле. Позади каторжная, очень неумелая, неудачливая жизнь, 50-летняя лямка, тысячи провалов, ошибок и промахов. Очень мало стяжал я любви: ни одного друга, ни одного близкого. Лида старается любить меня и даже думает, что любит, но не любит. Коля, поэтичная натура, думает обо мне со щемящею жалостью, но ему со мною скучно на третью же минуту разговора — и он, пожалуй, прав. Люша… но когда же 20-летние девушки особенно любили своих дедов? Только у Диккенса, только в мелодрамах. Дед — это что-то такое непонимающее, подлежащее исчезновению, что-то такое, что бывает лишь в начале твоей жизни, с чем и не для чего заводить отношения надолго. Были у меня друзья? Были. Т. А. Богданович, Ю. Н. Тынянов, еще двое-грое. Но сейчас нет ни одного человека, чье приветствие было бы мне нужно и дорого. Я как на другой планете — и мне даже странно, что я еще живу. Мария Борисовна — единственное близкое мне существо — я рад, что провожу этот день с нею, эти дни она больна, завтра выздоровеет, надеюсь...
Днем все повернулось иначе — и опровергло всю мою предыдущую запись. Явились Люша и Гуля и привезли мне в подарок целый сундук папетри — и огромный ларец сластей — и чудесную картину - Семейный смотр сил Чуковских.
Приехал Викт. Вл. Виноградов и привез мне письмо от Ираклия — и пришла кипа телеграмм — от Шкловского, от саратовских некрасоведов, от Ивича, от Алферовой, от Таточки. Я был рад и спокоен. Глущенко подарил мне бюстик Мичурина, свою брошюру и бутылку вина, Ерусалимский — книгу, второе издание — и я думал, что все кончено, вдруг приезжает Кассиль с письмами от Собиновых, с адресом от Союза Писателей, с огромной коробкой конфет — а потом позвонил Симонов и поздравил меня сердечнейшим образом. Хотя я и понимаю, что это похороны по третьему разряду, но лучших я по совести не заслужил. Перечитываю свои переводы Уолта Уитмэна — и многое снова волнует, как в юности, когда я мальчишкой впервые читал Leaves of Grass...

Ну вот наступил день 1-го апреля 1953 , день моего рождения. Яркий, солнечный, бодрый. Я встал рано, часа три работал над Уитманом, над корректурами некрасовского трехтомника, а потом дряхлый, хилый, но счастливый — предсмертно счастливый — изобильно позавтракал с Марией Борисовной — и пришел неизвестный моряк и поднес мне от неизвестной розы, а потом приехала Аветовна и подарила мне абажур для лампы, расписанный картинками к моим сказкам (египетская работа, исполненная ею с большим трудолюбием), а потом носки и платки и рубаха от внуков с чудесными стихами, очевидно, сочиненными Лидой. Читаю множество книг, которые должны помочь мне в корне переделать «От двух до пяти» — и раньше всего «Основы общей психологии» С. Л. Рубинштейна.

1 апреля 55. Ну вот, Корней, тебе и 73 года!
До сих пор я писал дневник для себя, то есть для того неведомого мне Корнея Чуковского, каким я буду в более поздние годы. Теперь более поздних лет для меня уже нет. Для кого же я пишу это? Для потомства? Если бы я писал его для потомства, я писал бы иначе, наряднее, писал бы о другом, и не ставил бы порою двух слов, вместо 25 или 30,— как поступил бы, если бы не мнил именно себя единственным будущим читателем этих заметок. Выходит, что писать дневник уже незачем, ибо всякий, кто знает, что такое могила, не думает о дневниках для потомства.
Вчера читал «Tramp abroad» — и с прежним восторгом «The Awful German Language». Эта глава кажется мне одним из лучших произведений Твена. Никогда ни одна филологическая статья не вызывала такого хохота. Написать веселую статью о лингвистике — сделать грамматику уморительно смешной — казалось бы, немыслимое дело, и однако через 50 лет я так же весело смеялся — читая его изыскания. И с омерзением думал о Мендельсоне, напечатавшем книжку о нем: этот клоп проглядел его всего — целиком — и заметил только его «оппозиционные» мысли. Вместо портрета дал только одно ухо — или может быть, одну бровь, да и ту раздул до гигантских размеров. То же он сделал и с Уитменом. Читатель не так заинтересован политич. убеждениями юноши Уитмена, как воображает М-сон, и вообще полит. убеждения это бровь Уитмена, а не Уитмен. Подумайте об идиоте, который стал бы характеризовать поэзию Фета политическими его убеждениями...

Хоть этот срок не шутка,
Хоть мил еще мне свет,
Шагнуть мне как-то жутко
За 75 лет.
(из стихотворения А.Жемчужникова)

Юбилей мой удивил меня нежностью и лаской — количеством и качеством приветствий. Поздравляли меня — меня!!! — и Университет, и Институт Горького, и Академия наук — и «Крокодил», и «Знамя», и «Новый мир», и «Пушкинский дом», и сотни детских домов, школ, детских садов,— и я казался себе жуликом, не имеющим права на такую любовь. Конечно, я понимал, что это — похороны, но слишком уж пышные, по 1-му разряду. Все в Союзе писателей думали, что меня будут чествовать по 3-му разряду (как и подобало), но столпилось столько народу (в Доме Литераторов), пришло столько делегаций, выступали такие люди (Федин, Леонов, Образцов, Всеволод Иванов и т. д.) — что вышли похороны 1-го разряда. В качестве честолюбивого покойника, я был очень счастлив и рад.
Второе событие: орден Ленина и его получение в Кремле — вместе с Никитой Хрущевым.
Милый Ворошилов — я представлял его себе совсем не таким. Оказалось, что он светский человек, очень находчивый, остроумный, и по своему блестящий. Хрущев сказал: «наконец-то я вижу злодея, из-за которого я терплю столько мук. Мне приходится так часто читать вас своим внукам». На их приветы я ответил глупой речью, которая сразу показала им, что я идиот.
Третье событие: я был приглашен правительством вместе с писателями, художниками, композиторами — на банкет под открытым небом. Ездил на правительственную дачу — заповедник — слушал речь Хрущева, длившуюся 4½ часа...

1961. 1 апреля. День рождения: 79 лет. Встретил этот предсмертный год без всякого ужаса, что удивляет меня самого...
Очень интересно отношение старика к вещам; они уже не его собственность.
Всех карандашей мне не истратить, туфлей не доносить, носков не истрепать. Все это чужое. Пальто пригодится Гуле, детские англ. книжки Андрею, телевизор (вчера я купил новый телевизор) — гораздо больше Люшин, чем мой. Женя подарил мне вечное перо. Скоро оно вернется к нему. И все это знают. И все делают вид, что я такой же человек, как они...

30 марта 1962. Вчера меня «чествовали» в Доме Пионеров и в Доме Детской книги... Отлично сказал Шкловский, что до моих сказок детская литература была в руках у Сида, а мои сказки — сказки Геккльбери Финна...
Все эти заботы, хлопоты, речи, приветы, письма, телеграммы (коих пуды) созданы специально для того, чтобы я не очнулся и ни разу не вспомнил, что жизнь моя прожита, что завтра я в могиле, что мне предстоит очень скоро убедиться в своем полном ничтожестве, в полном бессильи...

2 апреля. Выступал в Политехническом Музее и по телевизору. Меня по-прежнему принимают за кого-то другого. Что делалось в Политехническом! По крайней мере половина публики ушла не достав билетов. Зал переполнен, все проходы забиты людьми. И все сколько есть смотрят на меня влюбленными глазами. Андроников пел мне дифирамбы ровно полчаса. Я чувствовал себя каким-то мазуриком. Ведь, боже мой, сколько дряни я написал в своей жизни, постыдной ерунды, как гадки мои статьи у Ильи Василевского в «Понедельнике». Чтобы загладить их, не хватит и 90 лет работы. Сколько пошлостей — вроде «Англия накануне победы», «Заговорили молчавшие». Ничего этого нельзя оправдать тем, что все это писалось искренне. Мало утешения мне, что я был искренний идиот.

1964. 30 марта. Надвигается день рождения. От маникюрши Эсфири Борисовны я получил 2 куска мыла - заграничного.
От Берты Самойловны Квитко... четыре куска мыла .
Недаром я написал "Мойдодыра".

31/III. Елена Редл прислала мне из США шотландский халат из чистой шерсти !!!
Я устроен так наивно, во мне столько глупой детскости, что я радуюсь этим подаркам, охотно забывая, что пользоваться ими - не долго...
Позвонил мне Рыклин. Он в Доме творчества. Я пошел к нему и получил в подарок иерусалимское мыло - опять мыло .

1965. 1 апреля. День моего рождения. Мне 83 года.
Поздравлений столько, что прочитать все невозможно. Вчера доктор... Велено принимать
8 или 9 лекарств в день
по 3 или 4 раза
и никого не принимать! Если придут поздравители, всех примут внизу — и угостят, а ко мне наверх — никого! ни в каком случае.
Вчера была Леночка Лозовская, вылепила под моим окном бабу, вот и все мое развлечение: глядеть на нее из окна...

1966. 1 апреля. День рождения. 84 года.
Солнце!! Птицы криком кричат за окном. Корректура III тома.
Подлая речь Шолохова — в ответ на наше ходатайство взять на поруки Синявского так взволновала меня, что я, приняв утроенную порцию снотворного, не мог заснуть. И зачем Люша прочитала мне эту речь?. Черная сотня сплотилась и выработала программу избиения и удушения интеллигенции. Я представил себе, что после этой речи жизнь Синявского станет на каторге еще тяжелее.

1967. 31 марта. Бешеный, безостановочный снег. Целые пуды мыла, от Алянского, Пискунова, Компанейца цветы.
А я, как подобает в 85 лет, лежу больной с мозговым кризом, так как вздумал с Симоном Дрейденом заняться своим пятым томом. Телеграмм и поздравлений — кучи, более всего тронула меня из Рязани — от Солженицына. Сима провел со мной здесь наверху весь свой досуг — умный, задушевный, радостный...

1 апреля. Туман, слякоть.
... В каждой телеграмме — за каждым пожеланием долголетия скрывается: «Знаем, что ты скоро помрешь».
Художники малюют фасад Библиотеки, а я лежу в двух шагах от них — и не могу полюбоваться.
Таня, Люша, Клара — вот мои подруги, которыми я счастлив, умирая.
Марина испекла гигантского Наполеона.
Андроников напечатал обо мне очерк «Корней Иванович»— гиперболический, я назвал этот очерк Шиллер Шекспирович Гёте и поместил в папке, на которой Сима написал:
«Быть знаменитым некрасиво».
В «Новом Мире» Колины воспоминания о Блоке. Лида подарила мне свой дневник об Анне Андреевне.

1 апреля 1968 года. День моего рождения. Очень забавна судьба человеческая. Я, здоровый, захотел лечь в больницу в марте, чтобы стать покрепче к 1-му апреля. Ждал этого дня, как праздника. И вот докторша Мария Николаевна заявляет мне сегодня, что у меня "желтушка" . Ждал я милую правнучку Мариночку - в этот день. И оказалось, вчера на Марину налетел детский велосипед - и у нее "сотрясеньице мозга" . Она в больнице. Знайте, смертные, вреднее всего то, что вы считаете наиболее желательным, и враждебно то, что вы считаете дружественным.

1969
Март 6-ое. Вчера попал в больницу Кассирского. Персонал отличный. Врачи первоклассные. Но я очень плох. Весь отравлен лекарствами.

7 марта. Кончаю статью о Туманяне.
Позор и ужас. Обнаружился сосед, который обожает телевизор. Из-за стены слышен несмолкаемый лай. Прекратится он только в 12 часов. Если бы мне хоть намекнули, что возможно соседство с таким дикарем, я предпочел бы умереть у себя на диване.
Была Кларочка. Привезла письма от Кати Андреевой, от Woods и от Simons"a
Мне трудно много разговаривать.

Март. Больница 15. Здесь весь коридор лечится по блату. Есть даже домработница министра. Есть чья-то племянница. Есть тетки. А для Анны Ахматовой были доступны лишь городские больницы.

24 марта. Здесь мне особенно ясно стало, что начальство при помощи радио и теле и газет распространяет среди миллионов разухабистые гнусные песни — дабы население не знало ни Ахматовой, ни Блока, ни Мандельштама. И массажистки, и сестры в разговоре цитируют самые вульгарные песни, и никто не знает Пушкина, Баратынского, Жуковского, Фета — никто.
В этом океане пошлости купается вся полуинтеллигентная Русь, и те, кто знают и любят поэзию, — это крошечный пруд.
Спасибо д-ру Пашкову. Это он приехал ко мне в Переделкиио и снял кардиограмму и убедил меня приехать в эту больницу.
Через пять дней my birthday.

Проф. Ефим Борисович Рабкин, лежащий в соседней палате, рассказывал мне много интересного. О том, как ему пришлось приобщать к сознательной жизни глухую, слепую и немую женщину, которая до 16 лет сидела в сарае отца с петлей на шее — и если близко к ней подходили, кусалась. И другой, слепорожденной, которой он вернул зрение, когда ей было 20 лет, и она не постигала вещей зрением. Ей показывали ключ, она не знала, что это такое, и только когда ей дали ощупать его, сказала: «это же ключ!»

Вот удивительно, но ведь я отлично помню, как меня маленького, только-только ставшего первоклашкой, поразила весть о кончине Чуковского (что-то говорили по телевизору, траурные фотографии в газетах)..
- Как, неужели обладатель этой, внедрившейся в раннейшее мое детство фамилии, автор этих стихов и сказок со всеми их доисторическими (подкрепленными изображениями Конашевича или Ре-ми) кочергами, самоварами, городовыми, ботами.., этот демиург и столп моего (а значит и всехнего! а значит и бывшего всегда и изначально!) мира жил оказывается все это время со мною бок о бок, тут рядышком! Эта мысль поразила меня и врезалась в память, как одно из тех потрясений, которые и направляют наше мышление в столь питательные и необходимые для адекватного восприятия парадоксальные русла..

Даже и в смерти своей Чуковский оказался для меня воистину воспитателен..

Ну и, вот еще, фильм о Чуковском Николая Сванидзе из его "Исторических хроник"