Где похоронен шопен и его сердце. Сердца этих людей были похоронены отдельно от их тел. Многие папы римские

Национальный филармонический оркестр. Дирижер: Гордон Лангфорд. - Шопен.Ноктюрн ми бемоль мажор...

Париж 1849 года…. Фредерик Шопен, задыхаясь на смертном одре, прошептал последнюю просьбу, которая стала легендой: «Возьмите мое сердце, когда я умру, и похороните его в Польше». Он хотел, чтобы символ его души отдыхал на родине, по которой он тосковал в добровольном изгнании во Франции.

Эта фотография сделаная 5 ноября 2014, показывает мемориальную доску на столбе, где похоронено сердце композитора.

Шопен умирал молодым гением, и его сердце тосковало по Польше. К этому надо добавить любовь к Жорж Санд, которая дала ему больше огорчения, чем счастья, разрыв с ней подорвал его здоровье.

С тех пор тело композитора покоится на знаменитом кладбище Пер-Лашез в Париже, в то время как его сердце пережило дикое путешествие...

Шопен по пути к Duszniki Здруй 1826. Набросок Элизы Радзивилл

Сердце Шопена положили в банку с ликером или, как теперь полагают, с коньяком. Оно было тайно ввезено в Варшаву, мимо российских пограничников. Не так-то легко было доставить семейную реликвию в поделённую захватчиками страну: его сестра Людвига, в складках своего платья провезла через граничные кордоны сосуд с заспиртованным сердцем брата.

И не так-то легко было превратить сердце Фредерика в национальную реликвию: только лишь 1 марта 1879 года урна с её содержимым была замурована в варшавском костёле Св. Креста — «у первой колонны, налево, со стороны большого нефа»— через тридцать лет после смерти композитора! Но уж, по крайней мере, в день его рождения.

Eglise Saint-Croix или костел Святого Креста в Варшаве, около 1800г. Сердце Фредерика Шопена погребается в столб в храме. Гравюра Aderoy. (Фото Hulton Архив / Getty Images)

Сам костел чудесен - он известен с начала 16 века, когда сначала была построена часовня, вслед за которой появилась деревянная церковь. Современное здание костела появилось в 1696г. по проекту архитектора Йозефа Шимоно Белотто в стиле барокко.

Фигура Христа, которая венчает главный вход в костёл Святого Креста.
Она была повалена в ходе боёв. На заднем плане — немецкий офицер

Во время Второй мировой войны, бедное сердце Шопена на время попадало в лапы нацистов. Его эксгумировали несколько раз….

Единственный известный снимок композитора, сделанный в год его смерти в 1849. Фотография находится в частной коллекции.

Совсем недавно, 5 месяцев назад, в строгой тайне его эксгумировали еще раз - проверить, хорошо ли сохранились ткани. Эксперты хотели провести генетическое тестирование, чтобы установить, умер ли болезненный гений в 39 лет от туберкулеза или какой-то другой болезни. Но они по-прежнему разочарованы. Польская церковь и правительство, хранители сердца, в течение многих лет отказывали на запросы любого инвазивного теста, отчасти из-за противостояния далеких родственников композитора.

Ближе к полуночи 14 апреля, после того, как последние поклонники покинули костел Святого Креста, 13 человек собрались в темном святилище.
С чувством тайны, которым наполнился воздух, они работали в общей сосредоточенности, говорили шепотом, они открыли банку - хранилище сердца и провели проверку - сделав более 1000 фотографий и добавив горячий воск для уплотнения крышки, чтобы предотвратить испарение.

Архиепископ Варшавы читал молитвы над сердцем, и оно было возвращено на свое законное место. К утру посетители церкви не увидел никаких следов эксгумации.

Богдан Здроевским, министр культуры, который принял участие в осмотре, и на этот раз отказал в разрешении инвазивного тестирования сердца.

"Мы в Польше часто говорим, что Шопен умер тоску по родине"- сказал Здроевским, который с тех пор покинул министерство культуры, чтобы быть депутатом в Европарламенте. "Дополнительная информация, которая могла быть получена о его смерти, не может быть достаточным поводом, чтобы нарушить покой и целость сердца Шопена."

Тем не менее, чиновники уже объявили о планах другой инспекции - через 50 лет.

Duszniki-Здруй (Душники-Здруй). Теперь здесь проводится Международный фестиваль Шопена.

Скльптура в усадьбе в Жыхлине, в нём Шопен жил 3 дня (заехал к своей знакомой на свадьбу).

Слово «эксгумация» буквально переводится «из земли» (от лат. exhumatio: ex — из, gumus — почва, земля)...

Эта фотография, сделаная 5 ноября 2014, показывает мемориальную доску на столбе, где похоронено сердце композитора.

Шопен по пути к Duszniki Здруй 1826. Набросок Элизы Радзивилл

"Мы в Польше часто говорим, что Шопен умер от тоски по родине"- сказал Здроевским, который с тех пор покинул министерство культуры, чтобы быть депутатом в Европарламенте. "Дополнительная информация, которая могла быть получена о его смерти, не может быть достаточным поводом, чтобы нарушить покой и целость сердца Шопена."

Выдающийся сын польского народа, известный композитор Фредерик Шопен ворвался в громогласную и грандиозную музыку эпохи Романтизма тихим умеренным звучанием, поразив музыкальный мир глубиной и лиричностью своих творений. Индивидуальный стиль музыки польского композитора контрастировал на фоне властвующих в то время сочинений Листа и Берлиоза , показывая, что музыку можно просто слушать, а можно по-настоящему слышать, чувствовать, внимать… Творчество Шопена часто было окрашено в национальные тона — он был ярым патриотом и перед смертью завещал свое сердце польской земле.

Польский вундеркинд

Дом, где родился Ф. Шопен

Шопен родился 1 марта 1810 года в живописной польской деревушке Желязова-Воля, расположенной недалеко от Варшавы. Его отец Николя Шопен был французом и выходцем из простой рабочей семьи. Он еще в молодом возрасте переселился в Польшу, где отдался военному делу, а позже — стал воспитателем и педагогом. Мать будущего композитора Юстина Кшижановская происходила из древнего знатного рода и именно она повлияла на формирование и становление творческих и музыкальных вкусов сына. По словам ее современников, Юстина отлично владела языками, мастерски музицировала на фортепиано и пела.

Юстина Кшижановска — мама

Единственный сын в семье, среди троих дочерей, Фредерик был окружен любовью и заботой, а когда родители заметили настоящую одержимость музыкой, то поспособствовали развитию его таланта. Кроме того, интеллектуальная и интеллигентная атмосфера в семье способствовала тому, что Шопен рос очень воспитанным, корректным молодым человеком с безупречными манерами.

Николя Шопен — отец

Увлечение музыкой у Фредерика было по-настоящему всепоглощающим — он мог вскакивать ночью с постели, чтобы воспроизвести звуки, пришедшие ему во сне или плакать, слушая какую-либо мелодию. Казалось, мальчик полностью растворялся в музыке, соединяясь с ней в единое существо, проживая каждый аккорд, каждый звук. Будучи учеником начальной школы, Шопен сочинял пьесы, которые поражали. О юном даровании писали газеты, называя музыкальным гением, вундеркиндом, мальчиком, который обладает безупречным музыкальным вкусом и чувством композиции.

О редком таланте Шопена говорило и то, что его учитель, выдающийся пианист Войцех Живный , начав заниматься с 7-летним мальчиком, удивился скорости того, как поляк постигал музыкальную науку, а когда ученику исполнилось 12 лет и вовсе отказался от занятий, так как Фредерик во многом превосходил своего наставника. После завершения обучения в училище великий музыкант начал обучение у композитора Й. Эльснера , который также немало был удивлен столь юным дарованием.

Музыкант, покоривший высший свет

Связи родителей и дружба со многими знатными польскими родами посодействовали тому, что Фредерик крутился в верхах светского общества. Его появление там вдохнуло в жизнь польского бомонда свежий глоток: настолько необычным был юный Шопен. Когда молодой композитор входил в зал публика замирала: настолько величественно он держался, его манеры были безупречными, а поведение галантным. В худобе и утонченности Фредерика читался неподдельный аристократизм и трудно было не поддаться его магнетизму — Шопен всегда был в центре внимания.

В конце 20-х гг. Фредерик активно путешествует по Европе и посещает различные концерты знаменитых музыкантов, что отразилось на совершенствовании его музыкального вкуса. А с 1829 года начинаются гастроли самого Шопена — он выступает в Кракове, Варшаве, Вене и его музыка воспринимается неоднозначно. Многих сражает наповал манера игры композитора, другие же находят ее малоинтересной и скучной. Тем не менее о поляке говорят и он начинает иметь определенную популярность. Когда же в 22 года Шопен дает свой первый полноценный концерт в Париже, то его успех был колоссальным.

Мария Водзиньска — невеста Шопена

В 30-х гг. творческие успехи Шопена преумножаются , как и число его поклонников, он вот-вот должен стать женатым человеком: прекрасная Мария Водзинская помолвлена с музыкантом и ничего не предвещало беды. Но в мгновение ока полька расторгла помолвку, объяснив это тем, что она не уверена, что Фредерик это тот человек, который способен сделать ее счастливой. Опечаленный Шопен не находил себе места и старался как можно чаще бывать в обществе, чтобы хоть как-то утихомирить душевную боль.

Встреча с Жорж Санд

В 1831 году Шопен переехал жить во Францию, захватив с собой кубок, наполненный родной польской землей. В это время в одном из салонов произошла роковая встреча польского композитора Фредерика Шопена и французской писательницы Жорж Санд . Первая встреча будущих любовников вовсе не имела романтической подоплеки — увидев эксцентричную Санд , Шопен спросил у своего друга: «Кто эта мужеподобная женщина и женщина ли она?». Надо заметить, что несмотря на свое безупречное воспитание, музыкант любил острить и шутки его были настолько остроумными, а мимика лица живой, что вся публика покатывалась со смеху от высказываний гениального поляка. У Шопена определенно был актерский талант и он стал бы замечательным комедийным актером. Но судьба сложилась иначе.

Жорж Санд

Хоть первая встреча с Жорж Санд не произвела на Фредерика должного впечатления, Жорж в тот же момент воспылала страстью к молодому гению. Личная жизнь француженки была настолько же скандальна, как и сама ее персона и литературные произведения. Поговаривали, что список любовников, который писательница ни от кого не скрывала, насчитывал более 300 человек! И когда на жизненном пути Жорж Санд возник молодой, талантливый, несказанно красивый поляк, то она решила добиться его расположения чего бы ей это ни стоило.

Чем же не понравилась утонченному Шопену знаменитая Санд ? Абсолютно всем. Как человек творческий, тонко ощущающий красоту мира, он привык к женщинам изысканным и красивым, с деликатными манерами и безупречной репутацией. Аврора Дюпен , а именно так звучит настоящее имя француженки, не обладала ни одной из перечисленных характеристик и была скорее абсолютной противоположностью идеалов Шопена. Современники описывают Санд как женщину плотного телосложения, коренастую, с грубыми чертами лица. Глядя на нее не возникало никаких ассоциаций с женственностью и утонченностью: манеры Авроры были своеобразными, движения резкими, а разговоры настолько пошлыми, что даже мужчины краснели от ее речей.

Начало десятилетнего романа

И тем не менее Жорж Санд нравилась мужчинам, как вскоре пришлась по душе и Фредерику Шопену. Что-то в этой женщине притягивало как магнитом, приковывало внимание и когда первое впечатление от грубоватой внешности и манер проходили, то она сражала наповал своим магнетизмом и специфическим шармом. Аврора Дюпен , как и возжелала, добилась ответных чувств от польского композитора — с этого начались мучительные и непростые отношения, длиной в десятилетие.

Фридерик Шопен

Чем была продиктована страсть Фредерика к Авроре точно неизвестно. Возможно, она покорила его своей необычностью, умом и творческой натурой, а, может, главную роль сыграла забота французской писательницы о великом композиторе. Параллельно со знакомством с Санд у Шопена обострилось хроническое заболевание легких, которое тянулось с детства, предположительно это был туберкулез. Этим объяснялась и чрезвычайная бледность и худоба музыканта, ведь при росте 170 см его вес составлял всего 40 кг!

Тайные отношения композитора и писательницы

Опытная Жорж Санд заботилась о Шопене как о собственном сыне, помогая превозмогать сильные приступы кашля, сопровождающиеся кровохарканьем. С целью поправить здоровье своего возлюбленного Санд часто привозила его в свое поместье на острове Майорка, где благотворный морской воздух позволял Фредерику накопиться сил и окрепнуть.

Шопен за пианино

Хоть возлюбленные и проводили большую часть времени вместе, но публично свои отношения длительное время скрывали. Они жили раздельно, на публике держались как едва знакомые люди и никто даже предположить не мог, что утонченный композитор имеет что-то общее с эксцентричной и мужеподобной Санд , которая расхаживала в мужских костюмах и курила сигары.

Период отношений стал для обоих временем расцвета в творческой сфере. Шопен за это десятилетие написал лучшие свои произведения, а окрыляющая для Санд любовь помогла наполнить произведения новым, более глубоким смыслом. Позже Фредерику наскучит жить по соседству с возлюбленной и они заведут свое общее любовное гнездышко на одной из тихих улочек Парижа. И тем не менее открыто заявить об отношениях поляк и француженка не спешили: когда в их доме собиралась компания гостей, они все так же продолжали играть в конспираторов, не выказывая близких отношений и демонстрируя холодность. Хозяйкой подобных вечеров была Санд , а Шопен старался и вовсе быть незаметным, играя второстепенную роль, как и в отношениях.

Роковой разрыв любовников

С 1839 года отношения Авроры Дюпен и Фредерика Шопена усложнились. Она все больше начинает играть роль заботливой мамочки, которая печется о здоровье своего сына, а не спутницы жизни. Читая постоянные нотации о том, что следует беречь свое здоровье, Санд отказывает Шопену в интимной близости, объясняя это тем, что не стоит тратить силы на что-либо, кроме лечения. Отношение между партнерами охлаждаются и переходят в разряд платонических, а вскоре и вовсе писательница начинает относиться к композитору как к старому другу.

Такое положение вещей вызывает у влюбленного Шопена бурю эмоций, он не приемлет дружбы на пепелище былой любви и между бывшими любовниками разгораются постоянные ссоры. Дров в огонь подбрасывали и дети Жорж Санд , которые жили вместе с ними и были против любовной связи своей матери. Ревность и злоба толкнули дочь писательницы Соланж оклеветать свою мать перед Фредериком для того, чтобы разрушить и так подходящие к завершению отношения. Узнав из слов Соланж об многочисленных изменах Жорж Санд , композитор разрывает отношения и уезжает.

Ухудшение здоровья и смерть Шопена

Композитор при смерти

Возненавидев свою любовницу, он избегает встреч с ней, не отвечает на письма. Когда же состоялась их случайная встреча в 1848 году Шопен, услышав приветствие Санд , просто развернулся и ушел прочь. Это была их последняя встреча. Неудачное завершение длительного романа серьезно подорвало и так слабое здоровье Фредерика Шопена, а его переезд в Лондон серьезно обострил легочный недуг. Сырой климат, постоянные денежные затруднения, разрыв с Санд все это привело к тому, что состояние Шопена становилось все хуже. Приступы кашля учащались и усиливались и один из них стал последним.

Сердце Шопена

Фредерик Шопен скончался в 1849 году, рядом с ложем умирающего находились его друзья и личный врач, который констатировал смерть от туберкулеза. По завещанию усопшего было произведено вскрытие тела и вынуто сердце, которое сестра выдающегося поляка привезла на родину в хрустальном сосуде. Тело композитора было похоронено на кладбище Пер-Лашез в Париже, под аккомпанемент произведений Моцарта (любимого композитора Шопена) и его собственных произведений. Проститься с великим музыкантом собралось бесчисленное количество его поклонников, друзей и знакомых, которые искренне скорбели о грандиозной потере мирового масштаба.

Причина смерти великого композитора

Через несколько лет после смерти композитора среди его биографов и медиков появилось множество версий того, почему же на самом деле умер Шопен. Эти споры не утихают и сегодня. Так, польский ученный Войцех Циши отрицает версию того, что великий музыкант болел туберкулезом. По его версии настоящей причиной смерти и болезнью всей жизни Шопена был муковисцидоз — генетическое заболевание, которое и в наше время считается неизлечимым.

Догадки ученного подтверждает то, что несмотря на активную половую жизнь Шопен не имел детей, его вес никогда не превышал 40 кг и поляк страдал постоянными проблемами с кишечником. Эти симптомы указывают на то, что заболевание Шопена больше похоже на муковисцидоз , чем на туберкулез. Циши также отмечает, что хоть протокол вскрытия исчез в одном из пожаров, существуют записи врачей того времени, которые говорят, что при вскрытии тела Шопена туберкулез не устанавливался как причина смерти.

Сейчас ученный пытается добиться проведения анализов сердца Фредерика Шопена, которое находится в колоне одного из польских храмов. Против этого выступают потомки композитора, которые не хотят беспокоить прах своего предка, который и так в 1949 году был извлечен для осмотра и показал, что останки Шопена отлично сохранились, будучи законсервированы в коньяке.

Значение творчества Фредерика Шопена

Так или иначе, несмотря на тяжелое заболевание и короткий жизненный путь, Шопен успел совершить настоящую революцию в музыке, показав что она необязательно должна быть громоподобной чтобы ее услышали. Его нежные, лирические композиции — это сама жизнь, любовь, надежда. Эта музыка не утратила своей актуальности и до наших дней, звуча современно и необычно, наполняя душу восторгом от услышанного, позволяя прикоснуться к прекрасному.

Несмотря на то что Фредерик Шопен большую часть своей жизни провел за границей, его душа всегда была рядом с польским народом: он горячо сопереживал полякам и даже отправился поддержать свой народ когда началась революция, а ее подавление нанесло сильный моральный урон композитору, повергло его в депрессию, что отразилось в его творчестве. Любовь к Польше Шопен выразил и в своем завещании, желая оставить свое сердце почивать там, где ему и место — на своей родине, к которой тянуло всю жизнь и которая всегда была в сердце.

Эта статью польский музыковед Кшиштоф Билица подготовил специально для читателей «Солнечного ветра». При её написании были использованы фрагменты эссе «Облетают с дерева листья, или Прощание с Шопеном в Воле» из его книги «Вокруг Шопена и Польши» (Wydawnictwo Polskie w Wołominie, Wołomin, 2005), а также его , опубликованная в августе 2008 года в журнале «Ruch Muzyczny», № 17/18. Перевод с польского и оформление — Валентин Антонов (ВлВ).

Сердцем поляк

Единственная фотография Шопена

Когда как раз в День поминовения (по-польски это произносится, как «Задушки», то есть «за души умерших») — 2 ноября 1830 года — Фредерик Шопен уезжал за границу, то, наверное, никому и в голову не приходило, что он покидает и Варшаву, и страну навсегда. Никому — кроме его самого. Ведь написал же он другу: «Я думаю, что еду за своей смертью, — и как же обидно, должно быть, умирать не там, где ты жил, а где-то ещё» . Прощаясь с ним на городской заставе в предместье Варшавы, Воле, его друзья спели кантату, специально для этого написанную Юзефом Элснером, — на слова Людвика Адама Дмушевского, которым со временем предстояло утратить свой метафорический смысл: «Хоть покидаешь ты наши края, но сердце твоё среди нас остаётся » …

После нескольких лет, проведённых на чужбине, Шопен умирал в своей парижской квартире («и как же обидно, должно быть, умирать не там, где ты жил, а где-то ещё» ). За день до смерти он выразил своё последнее желание: он попросил сестру Людвику, которая ухаживала за ним, чтобы та забрала его сердце в Варшаву. Смерть наступила 17 октября 1849 года. Циприан Камиль Норвид поместил в некрологе знаменитую фразу: «Родом варшавянин, сердцем поляк, талантом — гражданин мира» .

В костёле Святого Креста

Не так-то легко было доставить семейную реликвию в поделённую захватчиками страну: в складках своего платья провезла Людвика через граничные кордоны сосуд с заспиртованным сердцем брата. И не так-то легко было превратить сердце Фредерика в национальную реликвию: только лишь 1 марта 1879 года урна с её сердечным содержимым была замурована в варшавском костёле Св. Креста — «у первой колонны, налево, со стороны большого нефа» — через тридцать лет после смерти композитора! Но уж, по крайней мере, в день его рождения.

Старинный вид на улицу Краковское предместье в Варшаве.
С правой стороны, в глубине, — костёл Святого Креста

Антоний Желислав Енджеевич, племянник композитора, рассказывал:

С сердцем тем дело обстояло так. Когда моя мать приехала […] в Париж, куда её вызвал дядя Фредерик […], он не раз говорил моей матери: «Я знаю, что Паскевич не позволит перевезти меня в Варшаву, поэтому заберите, по крайней мере, моё сердце» […]; и когда он умер, то сразу же сделали вскрытие, вынули сердце (при этом оказалось, что умер он из-за сердечной аневризмы) […]; некоторое время сердце оставалось в доме моих родителей, так как захоронение его в подземелье костёла Святого Креста тотчас встретилось с определёнными трудностями. К счастью, тогдашний епископ, Декерт, который был давним пансионером моего деда (Николая Шопена) и находился с нашей семьёй в приятельских отношениях, выправил [разрешение], чтобы сердце Шопена можно быть захоронить в подземелье костёла Святого Креста. Банку со спиртом, в которой оно было привезено, поместили в красивый ларец из чёрного дерева, на котором белело серебряное сердце с соответствующей надписью… Этот ларец, герметически закрытый, положили в дубовую шкатулку большего размера, которую только лишь опечатали. Таким образом упакованное, сердце, наконец, поместили в подземелье костёла Святого Креста […].

Мне казалось, однако, что сердце Шопена должно найти упокоение не в подземелье, а в самом костёле Святого Креста. И вот я начал хлопотать об этом, хлопотал долгое время безрезультатно, встречаясь всякий раз с тем аргументом со стороны духовенства, что-де только святых можно в костёле хоронить над полом, а Шопен, хотя и большой гений, святым всё же не был. По счастью, отыскался аргумент на аргумент: вот ведь и пани Гофман не была святой, но её сердце, однако, находится в том же костёле, вмурованное над полом . Аргумент этот, а также добрая воля со стороны священника Соткевича, приходского ксёндза костёла Святого Креста, привели к тому, что согласились и сердце Шопена признать достойным тех же самых вершин, что и сердце пани Гофман. Требовалось лишь, чтобы всё обошлось тихо, без шума, ибо о каком-то торжественном перенесении пока что не могло быть и речи… И вот произошло это вечером, потихоньку, в присутствии лишь нескольких человек. Был я с женой, был ксёндз каноник Якубовский, был Станислав Орновский […] .

Один из организаторов и участников той тихой церемонии, Владислав Желеньский, вспоминает:

В памяти осталась та минута, когда вмуровывали это сердце, так много перенёсшее в жизни… Случилось это вечером. Огромный костёл был слабо освещён… кучка людей, погружённых в свои мысли и в молитву… чувствовала духовную связь с любимым мастером, которому каждый в отдельности был обязан столькими чистыми и возвышенными ощущениями .

Владислав Желеньский был инициатором и организатором концерта, доходы от которого предназначались для частичного покрытия затрат, связанных с изготовлением бюста Шопена (работы Леонарда Маркони) и с установкой его в костёле. «Концерт произвёл впечатление торжественное, необыкновенно праздничное [...]. Я думаю , — писал он пророчески, — что на этом Варшава не остановится, что она захочет предоставить ещё более зримый довод своих чувств преклонения перед гениальным мастером и благодарности ему. Может быть, появится тут когда-нибудь прекрасное здание Консерватории имени Фредерика Шопена с его портретом» .

Желязова Воля — rediviva

В 1891 году, специально ради Шопена, приехал в Варшаву русский композитор Милий Балакирев, идейный предводитель «Могучей кучки». «[…] Я направился в костёл Святого Креста , — сообщал он в письме. — Поскольку день был будний, то костёл оказался почти пустым. Войдя, я сразу заметил прекрасный бюст Шопена, подобный известному его портрету, но несравненно более живой. Черты лица тонкие, нежные, полные очарования, такие правдоподобные, какие, должно быть, были у него в жизни. Под бюстом, на мраморной табличке, я прочитал надпись: «Здесь покоится сердце Фредерика Шопена». Меня охватило глубокое волнение. Долго я стоял, не в силах оторваться от этих драгоценных реликвий. С того дня ежедневно […] я захожу в костёл» .

Желязова Воля на стыке XIX и XX столетий

Главной целью путешествия Балакирева было, однако, побывать на том месте, где родился наш композитор. «Завтра , — писал он чуть далее, — я с одним очень милым поляком уезжаю венским поездом в Желязову Волю» … Посещение гнезда Шопена оказалось весьма плодотворным по своим результатам. Несколько лет спустя, в 1897 году, Балакирев рассказал об этом визите французскому композитору Луи-Альберу Бурго-Дюкудре:

Моё преклонение перед Шопеном, о чём мне приятно сказать, стало невольной причиной того, что в Польше ему поставили памятник, и случилось это так. Осенью 1891 г., утомлённый служебными обязанностями (во время царствования Александра III, вплоть до его смерти, я занимал должность директора придворной капеллы), попросил я отпуск и, получив его, отправился в Польшу, чтобы отыскать место рождения Шопена. По приезде в Варшаву я обратился к людям, имеющим к музыке значительное отношение, разузнал, где находится Желязова Воля (место рождения Шопена), куда сразу же и выехал.

Выяснилось, что нынешний владелец деревушки не только не знал о том, что в его имении родился Шопен, но он даже не знал, кто такой был Шопен . Домик, в котором предположительно проживали Шопены и где, вероятно, родился гениальный Фредерик, я застал в ужасном состоянии заброшенности. После моего возвращения в Варшаву явились ко мне корреспонденты польских газет, которым я сообщил о состоянии домика, где родился Шопен. Видимо, удивленные и возмущённые тем, что услышали, они в серии статей осудили отношение общественности и, в частности, отношение Музыкального общества к памяти о Шопене. Результатом этого явилось учреждение памятника в Желязовой Воле, которое состоялось 14 октября 1894 г. На церемонию открытия, в качестве невольного виновника, был приглашен и я. К сожалению, из-за враждебных отношений между братскими народами, сложившихся в неумолимой истории, никто из русских музыкантов или вообще русских (кроме меня) не присутствовал на этой церемонии, а поскольку необходимые для этой цели средства поляки собрали между собой, то русские почитатели Шопена не имели возможности пожертвовать что-нибудь в доказательство своего преклонения перед гениальным музыкантом.

Прежде чем вернуться в Петербург, Балакирев наверняка зашёл ещё раз в костёл Святого Креста, чтобы поразмышлять «у первой колонны, налево» над «неумолимой историей» . И, быть может, именно тогда уже в его музыкальном воображении возник замысел Сюиты ре-минор , состоящей из произведений Шопена?

Военные мытарства

Ещё более полувека сердце Шопена покоилось в тиши костёла Святого Креста, прерываемой лишь звуками органа, религиозных песен и молитв. Даже Первая мировая война не нарушила этого покоя. Но наступил трагический сентябрь 1939 года: бомбёжки столицы и всей страны, поражение и оккупация. Оккупанты запретили исполнять музыку композитора, а памятник ему в варшавских Лазенках (по проекту Вацлава Шимановского) был в мае 1940 года взорван. И вот 1 августа 1944 года в Варшаве вспыхнуло восстание.

С начала восстания в руках немцев находились: сам костёл Святого Креста, приходские сооружения и соседнее здание под номером 1 по улице Краковское предместье, где размещалась Главная комендатура полиции (так называемой тёмно-синей ). Только лишь 23 августа повстанцам удалось отбить весь это важный комплекс зданий. Штурм был проведён лихо, о чём свидетельствуют сохранившиеся кадры киносъёмки, сделанной повстанцами во время атаки. Они не смогли, однако, удержать костёл в своих руках, и вскоре немцы вновь овладели им. Бои там шли ожесточённые — как, впрочем, и всюду. В «Дневнике Варшавского восстания» Мирон Бялошевский вспоминал «о знаменитых сражениях в «Западне» и в костёле Святого Креста, где, кажется, немцы были на костёле, а поляки находились на хорах с органами и даже вырывали органные трубы, чтобы их кидать» .

Между тем, бюллетень повстанцев через радиостанцию «Молния» сообщил печальное известие: «Во время акции немцы подожгли костёл […]; фронтон и колокольни полностью уничтожены. Для Варшавы это болезненная потеря — в костёле хранилось сердце Шопена» . Спустя несколько дней в «Информационном бюллетене» № 66 появилась, однако, ободряющая поправка: сообщалось, что урна с сердцем Шопена не сгорела, а находится под опекой Бюро информации и пропаганды Главной комендатуры Армии Крайовой, возглавляемого подпоручиком Казимежем Мочарским — «Рафалем» .

Правда же заключалась в том, что урна с сердцем Шопена находилась уже в руках немцев… Знало ли об этом Бюро информации и пропаганды? Было ли его успокаивающее сообщение сделано для ободрения сердец, пусть даже оно и противоречило фактам во имя высших целей, или же Бюро искренне заблуждалось, полагая, что в его распоряжении находится настоящая урна?

В пользу второго, по-видимому, свидетельствует фрагмент записок Казимежа Мочарского, сделанных им после восстания, то есть уже не имеющих пропагандистского значения. Глава Бюро записал: «В «Кафе Бодо» [на ул. Фоксал, в начале сентября 1944 года] снова попытка нормальной работы. Помимо «каэфов», мы располагаем трофейной немецкой коротковолновкой… Мы храним сердце Шопена, вынесенное из костёла Святого Креста…» . А может быть, то, чем обладало Бюро информации и пропаганды, вовсе и не было урной с сердцем Шопена? Ибо урна к тому времени уже находилась в руках немцев.

Свидетельство священника

В конце 90-х годов ксёндз профессор Кароль Мровец помог мне встретиться с ксёндзем Алоизом Недзелей, который, как и он, был миссионером. Ксёндз Недзеля — ныне уже покойный — с декабря 1943 года и вплоть до 1960 года служил в качестве священника в костёле Святого Креста и присутствовал при его отбитии повстанцами в августе 1944 года. Он рассказал мне, что незадолго до предполагаемого штурма в приходе Святого Креста появился немецкий священник по фамилии Шульце (Schultze или Schulze — как правильно?). Тот не скрывал от наших священников, что бои в этом районе будут ожесточенными и могут закончиться полным разрушением святыни. Он заявил о том, что ему известно о находящемся в костёле сердце Шопена и что он отдаёт себе отчёт в его значении для поляков. И он предложил, чтобы священники передали ему сердце на временное хранение, пообещав вернуть его по окончании сражений. Не видя иного способа спасти национальную реликвию, священники-миссионеры согласились с предложением немецкого священнослужителя и передали ему урну с сердцем Шопена, которая при помощи нескольких немецких солдат была вынута из разбитой колонны.

Я не был первым, кто услышал от ксёндза Алоиза Недзели эту историю: примерно то же самое, что и мне, он ещё раньше рассказал перед кинокамерой. Его сообщение зафиксировал Пётр Шальша, автор сценария и режиссер австрийского документального фильма 1995 года под названием «Сердце Шопена». На веб-странице Национального института Фредерика Шопена, посвящённой шопеновской фильмографии, приводится краткое описание фильма, в котором, однако, нет ни слова о сообщении ксёндза Недзели, но зато имеется следующий пассаж: «7 сентября 1944 года немцы разграбили святыню и выкрали сердце» .

Источник этой очередной дезинформации следует искать, очевидно, в вольной — потому что предвзятой — интерпретации (и в самом деле, не всегда заслуживающих доверия) сообщений немецких офицеров, которые участвовали в подавлении восстания…

Группенфюрер СС Хайнц Райнефарт (крайний слева, в шапке-кубанке) во время боёв в районе костёла.
В усмирении Варшавы, среди прочих, активно участвовали формирования казаков т.н. Казачьего Стана

С одним из высших немецких командиров, группенфюрером СС и генералом полиции Хайнцем Райнефартом по прозвищу «палач Варшавы» (после войны он жил спокойной жизнью провинциального адвоката на острове Зюльт), в начале 70-х годов минувшего столетия беседовал Кшиштоф Комколевский. И вот что Райнефарт ему поведал :

Я был болен дизентерией и находился в своей квартире. Явился офицер и доложил мне, что его отряд после многочасовых боёв занял костёл [Святого Креста], где была обнаружена какая-то реликвия. И офицер поставил перед кроватью, на которой я лежал, кожаный футляр. На футляре, на небольшой плакетке, была написана фамилия. Я приказал поставить его на шкаф. Архиепископ Варшавы отсутствовал, и фон дем Бах связался с ним, но архиепископ сказал, что святого с таким именем нет. Тогда я открыл футляр: в нём находился сосуд. Выяснилось, что фамилия на футляре принадлежала владельцу фабрики и была рекламой фирмы. Фамилия на том сосуде была «Шопен». Мне моментально вспомнилось — я всегда увлекался музыкой, да и сам я играю — завещание Шопена: «Тело в Париже, сердце в Варшаве». В сердце своём Шопен остался поляком…

Что-то здесь не так! Откуда взялся кожаный футляр? Не запутался ли Райнефарт в деталях, не дал ли он волю фантазии? А может, его подчинённые заново упаковали сосуд с сердцем Шопена — вынули его из тех шкатулок, в которых он находился, и вложили в кожаный футляр? Ведь Антоний Енджеевич совершенно иначе описал урну, как мы для краткости называем здесь сосуд и то, во что он был запакован: [его] «поместили в красивый ларец из чёрного дерева, на котором белело серебряное сердце с соответствующей надписью… Этот ларец, герметически закрытый, положили в дубовую шкатулку большего размера, которую только лишь опечатали» .

Райнефарта не слишком-то интересовало, каким образом урна оказалась в его руках. Он поверил подчинённому, который всю заслугу обнаружения реликвии в занятом «после многочасовых боёв» костёле приписал себе, утаив при этом, что получил её от капеллана Шульце. Поэтому свидетельство генерала СС нельзя признать надёжным. Из всего его рассказа наиболее правдоподобным представляется то, что он был болен дизентерией.

Возвращение

Когда об урне с сердцем Шопена доложили фон дем Баху, тот решил передать урну её законным владельцам, иерархам польской Церкви. Он отдавал себе отчёт в важности такого жеста для целей пропаганды. Епископ Ежи Модзелевский вспоминает :

Я был тогда приходским священником [в Милянувеке]. Если мне не изменяет память, 4 сентября 1944 года в Милянувек приехал архиепископ Антоний Шлаговский. А несколько дней спустя (9 сентября 1944 года) появились немецкие офицеры, просившие о встрече с архиепископом. Принятые в доме священника, они выразили пожелание, чтобы представитель Церкви отправился с ними в штаб-квартиру генерала фон дем Баха, где он получит урну с сердцем Шопена. Архиепископ согласился. Вместе с немцами, на двух автомобилях, из Милянувека отбыли: сам архиепископ, приходский священник и ксёндз Михальский (теперешний епископ Гнезна). Мы приехали в варшавскую Волю, в строения фирмы Элибор, где находилась штаб-квартира генерала фон дем Баха. На площади генерал передал архиепископу урну . Процедура передачи снималась на киноплёнку. В том же самом составе все мы вернулись в Милянувек. Урну с сердцем поставили на пианиано в комнате-часовне для приёма гостей, и она постоянно находилась там вплоть до 17 октября 1945 г. — 96-летия со дня смерти Шопена. В тот день ксёндз [Леопольд] Петшик, приходский священник костёла Святого Креста в Варшаве, прибыл в Милянувек и в присутствии проф. [Болеслава] Войтовича и Бронислава Сыдова получил урну, после чего отвёз её в Желязову Волю, а затем в костёл Святого Креста в Варшаве.

Отчёт епископа Ежи Модзелевского по необходимости краток. Епископ не упомянул о том, что урна отнюдь не простояла в одном и том же месте до самого конца войны и что её — на тот случай, если немцы вдруг передумают — укрывали в домах надёжных прихожан. Не упомянул он и о том, что в Желязову Волю урну отвезли по особому пожеланию Болеслава Берута: тогдашний председатель Крайовой Рады Народовой не мог отказаться от участия в шопеновских торжествах, но вместе с тем он не хотел появляться ни в приходе в Милянувеке, ни в костёле Святого Креста.

Следует ещё развеять всякие подозрения относительно подлинности урны с сердцем Шопена — а таковые могли бы появиться после прочтения путаных показаний Райнефарта. Непосредственно перед возвращением урны в костёл Святого Креста Бронислав Эдвард Сыдов подверг её тщательному осмотру. В своём докладе Обществу им. Фредерика Шопена он констатировал : «Урна состоит из наружной дубовой шкатулки, в которой находится другая — из красного дерева [согласно Енджеевичу — из чёрного]. В крышку вделана серебряная пластинка в форме сердца с высеченной надписью, представляющей собой даты рождения и смерти Фредерика Шопена. Внутри себя эта шкатулка содержит герметически закрытый хрустальный сосуд, в котором в прозрачном спирту находится прекрасно сохранившееся сердце Шопена. Бросаются в глаза размеры сердца: как для человека среднего роста, оно чрезвычайно велико…» .

Если кто-либо знает…

О сердце Шопена писали уже не однажды. Но до сего времени немногое написано о священнике Шульце, который сердце Шопена де-факто спас от неизбежной гибели или, по крайней мере, от осквернения… К сожалению, нам мало что о нём известно. Мы не знаем его имени и, быть может, переиначиваем его фамилию (Schultze? Schulze?). Неизвестно даже, был ли он немцем или же, возможно, австрийцем. По-видимому, в 1945 году он погиб под Варшавой во время наступления советских войск. Ксёндз Недзеля упоминал, что капеллан Шульце особое внимание уделял сёстрам сакраменткам (их костёл св. Казимежа в Новом городе был в ходе восстания полностью разрушен). Сохранилось мнение о нём другого священника из конгрегации отцов миссионеров, Павла Пётра Дембиньского : «В период восстания , — давал он сразу после войны показания в качестве свидетеля, — мне довелось довольно часто беседовать с немецким дивизионным капелланом Шульце, который, будучи человеком порядочным, пытался по незначительным вопросам ходатайствовать в нашу пользу перед Штаелем и его преемником» . Известно ли было ксёндзу Дембиньскому о ключевой роли капеллана Шульце в деле спасения сердца Шопена? И если было известно, то почему он в этом не признался? А если признался, то почему, в таком случае, его показания не были приведены полностью? Новые и новые знаки вопроса. Во всяком случае, упомянутая им фамилия генерал-лейтенанта Райнера Штаеля (начальника варшавского гарнизона на стыке июля и августа 1944 года) является уже хоть каким-то следом.

Моя знакомая, музыковед из Кёльна, по моей просьбе обратилась с запросом о капеллане в германские архивы вермахта. Ей там ответили, что данных для поиска недостаточно, и попросили дать дополнительную информацию. Фамилии «Schultze», «Schulze» достаточно распространены в Германии, и архивы вермахта содержат записи о тысячах людей с этими фамилиями… К сожалению, музыковеды не слишком уверенно чувствуют себя в воинских архивах. Отсюда и мой призыв к историкам Второй мировой войны и, в первую очередь, к историкам Варшавского восстания и к его участникам и свидетелям:

Если кто-либо знает что-нибудь большее о священнике Шульце — откликнитесь!

Друзья Шопена — это наши друзья

Приближаются торжества по случаю двухсотлетней годовщины Фредерика Шопена. По такому случаю хотелось бы показать миру, как много друзей было и есть у нашего композитора, и хотелось бы отдать им дань уважения. Мы упомянули здесь имена польского композитора, педагога и общественного деятеля Владислава Желеньского, незаслуженно отодвинутого в тень, русского композитора Милия Балакирева , под чьим крылом набирал силу Мусоргский, и, наконец, немецкого (австрийского?) священника Шульце (Schultze либо Schulze). Заслуги первых двух перед Шопеном хорошо известны, но и роль последнего в спасении национальной нашей реликвии нельзя обойти молчанием. Шульце достоин столь же благодарной памяти, как и капитан Вильм Хозенфельд, спасший жизнь пианисту и композитору Владиславу Шпильману!

Памятник Шопену в варшавских Лазенках

Не следует ли нам в честь выдающихся друзей Шопена — для начала пусть даже в честь этих троих — установить соответствующие памятные таблички? Можно себе представить некую аллею — возможно, поблизости от монумента в Лазенках или же в окрестностях замка Острогских, — где ежегодно, например, в день его рождения, появлялись бы всё новые и новые таблички с именами его давних и нынешних друзей — ведь у него так много друзей во всех странах мира!

Примечания

5. В. Żeleński, «Pomnik Fryderyka Chopina w kościele Św. Krzyża w Warszawie». «Kraj», № 41/1899 от 8 (20) октября, с. 202.
Владислав Желеньский (Władysław Żeleński, 1837-1921) — композитор, пианист, органист, педагог и организатор музыкальной жизни в Варшаве, а с 1881 г. и в Кракове, где им была основана консерватория, руководителем которой он являлся до самой смерти. Написал оперы («Konrad Wallenrod», «Goplana», «Janek», «Stara baśń»), сочинения для оркестра (увертюра «W Tatrach», две симфонии), камерные произведения, сочинения для фортепьяно, для органа, а также многочисленные песни. Его сын, Тадеуш Бой-Желеньский (Tadeusz Boy-Żeleński), писатель и переводчик, в августе 1941 г. вместе с группой профессоров университета и львовской политехники был расстрелян во Львове солдатами гитлеровского украинского батальона «Нахтигаль» 12. K. Moczarski, «Zapiski». Wstęp, wybór tekstów i oprac. A.K. Kunert, Warszawa, 1990, s. 207.
Казимеж Мочарский (Kazimierz Moczarski, 1907-75) — журналист, юрист, писатель, с августа 1942 г. работал в отделе информации в Бюро информации и пропаганды (БИП) Главной комендатуры Армии Крайовой (АК). Во время Варшавского восстания руководил деятельностью информационной радиостанции, был редактором ежедневника АК «Wiadomości Powstańcze». В апреле 1945 г. встал во главе БИП. В августе был арестован. За принадлежность к АК приговорён к 10 годам тюремного заключения. В марте 1949 г. находился в одной камере с гитлеровским преступником Юргеном Штроопом (Jürgen Stroop). Вышел на свободу в 1956 г., опубликовал затем знаменитые «Беседы с палачом» («Rozmowy z katem», 1977) 15. Cz. Sielużycki, «O sercu Chopina w kościele Św. Krzyża i nie tylko». «Ruch Muzyczny», № 6/2004, s. 24-26.
Согласно Селюжицкому, передача урны «состоялась […] во дворе перед главным зданием существовавшего до войны варшавского кооператива «Społem» по ул. Вольской, 84» , киносъёмку же провели пару дней спустя и в другом месте: «Бах-Зелевский, слишком поздно оценивший пропагандистское значение состоявшейся «церемонии», распорядился её повторить и заснять на киноплёнку. Это произошло 17 сентября 1944 года, на сей раз в Ожарове под Варшавой. На сохранившемся фрагменте немого чёрно-белого фильма (съёмка была прервана из-за аварии электричества) хорошо видна фигура генерала на фоне деревянных сеней, похуже — снятые сзади представители противоположной стороны, среди которых почти наверняка не было архиепископа Шлаговского…»

Хотя сегодня эта процедура может показаться более чем странной, в Средневековье и в другие эпохи прошлого среди европейской аристократии отдельное захоронение сердца было не таким уж редким случаем. Частично эта практика появилась вместе с Крестовыми походами, когда рыцари очень часто гибли в «языческих» местах, где никто не хотел бы быть захоронен. Однако транспортировка всего тела целиком на родину не представлялась возможной, поэтому тела рыцарей вскрывали и снимали с них кожу с мясом, доставая все внутренности. В результате на родину отправлялся скелет, а сердце и другие органы хоронились на месте гибели рыцаря. К 12 веку члены английской и французской аристократии нередко приказывали хоронить их сердца отдельно от их тел. История знает немало таких случаев, однако сейчас стоит обратить внимание на самые известные среди них. Похороны каких известных личностей происходили не совсем так, как вы могли себе представить? Сейчас вы об этом узнаете из данной статьи.

Ричард I

Ричард I, известный также как Ричард Львиное Сердце, был Королем Англии с 1189 по 1199 годы, но большую часть своего правления он провел, сражаясь за границей - именно так он заработал свою военную репутацию. Он погиб от выстрела из арбалета в битве за Шалю во Франции, большая часть его тела была похоронена в Фонтевро, а его сердце захоронено в свинцовой коробке в соборе Нотр-Дам в Руане. Орган был обнаружен в тридцатые годы девятнадцатого века, а в 2012 году ученые изучили его, чтобы узнать больше о причинах смерти Ричарда.

Роберт I, Король Шотландии

Роберт I, Король Шотландии с 1306 по 1329 годы, приказал похоронить его сердце в Иерусалиме. Но оно так туда и не попало - сэр Джеймс Дуглас, рыцарь, которому была доверена задача по транспортировке сердца, был убит в пути. Другие рыцари сняли металлическую коробочку с сердцем с шеи павшего рыцаря и вернули его в аббатство Мелроуз для захоронения. Археологи обнаружили сердце в 1920 году и перезахоронили его в новом контейнере. Оно было обнаружено еще раз в 1996 году, а затем похоронено обратно в 1998 году.

Лоркан Уа Туатейл

Лоркан Уа Туатейл, второй архиепископ Дублина и один из покровителей этого города, умер в 1180 году во Франции. Его сердце было отправлено обратно в Дублин, где оно хранилось в деревянной коробке в виде сердца, заключенной в железной клетке - по крайней мере до 2012 года, когда оно было украдено. Настоятель церкви, где хранилось сердце, предположил, что оно было украдено религиозным фанатиком, так как оно не несет никакой фактической стоимости - при этом гораздо более дорогие золотые и серебряные объекты не были тронуты. До сих пор сердце не было обнаружено.

Князья-епископы Вюрцбурга

Князья-епископы Вюрцбурга практиковали ритуал захоронения, состоявший из трех частей - их тела отсылались в Вюрцбургский собор, их кишечники - в церковь Мариенберга, а сердца, забальзамированные в стеклянных банках, направлялись в аббатство Эбрах. Эта практика была актуальна в пятнадцатом веке, однако существует вероятность того, что такой способ использовался и в двенадцатом веке. Процедура захоронения в Маринберге также познакомила людей с одной из самых неприятных работ - труп князя епископа должен был находиться в сидячем положении на колу, а человеку необходимо было держать его голову все это время прямо.

Анна Болейн

В соответствии с легендой, после обезглавливания Анны Болейн в 1536 году, ее сердце было изъято из ее тела и отправлено в деревенскую церковь в Эрвартоне, Саффолк, где королева провела счастливые дни своей молодости. В 1837 году раскопки на месте церкви обнаружили внутри одной из стен небольшую свинцовую шкатулку в форме сердца. Внутри была только горсть праха, и невозможно сказать, являлась ли она непосредственно сердцем. Как бы то ни было, шкатулка с содержимым была перезахоронена, и теперь табличкой отмечено место, где она находится.

Многие папы римские

Двадцать два сердца различных пап римских, от Сикста V в 1583 году до Льва XIII в 1903 году. Все они хранятся в мраморных урнах на Санти Винченцо Анастасио Треви в Риме. В соответствии с традициями, сердца пап извлекались из их тел для посмертного сохранения и сбережения их в качестве реликвий на тот случай, если папа будет провозглашен святым.

Фредерик Шопен

Всемирно известный композитор Фредерик Шопен умер в Париже в 1849 году, и большая часть его тела захоронена в Пер-Лашез. Однако он завещал, чтобы его сердце было отправлено для захоронения в его родную Польшу. Его сестра отвезла его сердце в родную страну, где оно было сохранено в алкоголе (некоторые утверждают, что это коньяк) в кристаллической урне, замурованной в столбе в церкви Святого Креста в Варшаве. В 2014 году ученые провели ночное исследование сердца, чтобы проверить, не испарился ли из сосуда алкоголь, но они были возмущены тем, что им приходилось действовать скрытно - они все еще надеются, что когда-нибудь смогут детально исследовать само сердце, чтобы обнаружить точную причину смерти великого композитора.

Томас Харди

Английский поэт и писатель Томас Харди хотел быть похороненным в его родном городе Стинсфорде, однако его друзья настояли, что захоронение в Вестминстерском аббатстве было единственным достойным выбором для такого известного деятеля литературного искусства, как Харди. Но как только власти города узнали о том, что тело Харди будет захоронено в аббатстве, они выступили с протестом, и в результате был достигнут компромисс. Большая часть тела Харди была захоронена в Вестминстере, в то время как его сердце было отдельно похоронено в Стинсфорде.

Перси Шелли

Когда поэт Перси Шелли погиб в процессе плавания в 1822 году в Средиземном море, в соответствии с местными карантинными нормами было приказано кремировать его тело прямо на пляже. По легенде, его сердце ни в какую не хотело гореть, и его друг Эдвард Трелони вынул его из пламени собственными руками. После долгих разбирательств среди друзей Шелли касательно того, кто должен оставить сердце у себя, оно досталось его жене Мэри, которая и хранила его, пока не умерла. Ее дети обнаружили его в ящике ее стола в шелковом мешочке, и теперь оно захоронено вместе с ней в семейной усыпальнице в Борнемуте.

Отто фон Габсбург

Известный дом Габсбургов практиковал захоронение сердец на протяжении веков, вместе с другими органами они хранятся в медных урнах в Августинской церкви в Вене. В 2011 году сердце Отто фон Габсбурга, последнего наследника Австро-венгерской империи (которая распалась в 1918 году), было захоронено в Бенедиктинском аббатстве в Паннонхальме, Венгрия. Остальное его тело захоронено в Австрии, в Вене. Былой наследный принц заявил, что он хотел бы, чтобы его сердце было захоронено в Венгии - это был жест его любви к этой стране, которая в свое вермя составляла половину его империи.