Поклонение волхвов в снегопаде: Питер Брейгель. Питер артсен и питер брейгель Поклонение волхвов в зимнем пейзаже

Ни дата и место рождения, ни социальное происхождение Питера Брейгеля, великого нидерландского художника XVI века, в точности не известны. За умение рисовать крестьянские типы его называли Брейгелем «Мужицким», и, видимо, так и возникло предположение, что сам он тоже происходил из крестьян, хотя доказательств этому не существует. Он родился между 1525 и 1530 годами, жил главным образом в Антверпене, умер в Брюсселе в 1569 году. За исключением мелких подробностей, вот и все. что мы о нем знаем. Поэтому любой рассказ о жизни Брейгеля неизбежно сводится к более или менее убедительным догадкам. В истории искусства Брейгель остается таинственной фигурой, и точно такой же таинственной, непростой для понимания, порождающей разноречивые толкования остается его живопись.

Впрочем, мы знаем, что какое-то время Брейгель учился у довольно известного в середине ХVI века антверпенского живописца Питера Кука, старательного подражателя итальянским мастерам. Может быть, не без его влияния или просто следуя обыкновению художников своего времени, Брейгель в 1552 — 1553 годах совершил путешествие в Италию. Однако ни уроки Кука, ни собственные впечатления от живописи итальянского Возрождения не оставили на первых картинах Брейгеля никаких следов. Вероятно, еще раньше, чем он успел стать национальным художником, он уже чувствовал себя таковым и не считал нужным разбрасываться, учиться у мастеров другой школы и другой культуры. Из итальянского путешествия Брейгель привез великолепные рисунки альпийских гор: недосягаемые снеговые вершины, уходящие в поднебесье,- образ одиночества и образ свободы. Альпы навсегда остались в памяти Брейгеля, диктуя высокую — как бы с высоты птичьего полета — точку обзора многих его картин и питая любовь к зиме, к снегу — образу чистоты и образу правды, холодной, окончательной и беспристрастной.

Брейгель был великим художником- правдоискателем своей эпохи, то есть кануна нидерландской революции и Реформации, небывалого испанского гнета и засилия католической церкви в Нидерландах; эпохи, когда старые ценности были уже полностью обесценены, а новые еще не оформились и призрак порядка дотягивал свои последние дни только за счет режима военно-религиозной диктатуры; эпохи, когда время, пользуясь метафорой Шекспира, было вывихнуто во всех своих суставах.

Можно сказать, что учителя в подлинном смысле слова у Брейгеля не было, он самостоятельно выработал художника в себе. Зато у него, несомненно, был предшественник, предтеча, почти двойник, художник, с которым он считался, о котором всегда помнил, с которым спорил и которого, наконец, безусловно превзошел. Этот художник Иеронимус Босх (около 1450 — 1516), создатель лукавых, двусмысленных и жутких картин, напоминавших фантасмагории, художник-фантаст и художник-мистик, смеявшийся надо всем, чему, казалось бы, верил, и едва ли веривший хоть чему-нибудь. По словам австрийского искусствоведа Г. Зедльмайера, картины Босха «имели свою хаотическую логику и были населены не просто уродливыми людьми и падшими ангелами, но большей частью неслыханными, изощренно-въедливыми чудовищами и зловещими аппаратами в окружении одичалых пространств и развалин, освещенных не солнцем и луной, а пожарами и странными заревами».

Описание Зедльмайера подходит и к нескольким картинам самого Брейгеля, таким, например, как «Триумф смерти» или «Безумная Грета», в которых его изобретательность по части кошмарных деталей не уступала босховской. Однако Брейгель был шире Босха, его сознание было яснее, а психика — крепче. Очень вероятно, что он сам видел свою задачу в том, чтобы преодолеть «логику хаоса» картин Босха, не перечеркнуть ее, не отвергнуть, а именно преодолеть. Поэтому молодой Брейгель скурпулезно штудировал работы Босха — известна его гравюра по рисунку последнего «Большие рыбы пожирают малых». Поэтому он усвоил многие приемы живописной манеры Босха. Но все дальше и дальше Брейгель уходил от босховского пристрастия к произволу, вычурам и капризам необузданной фантазии. Брейгель нуждался в твердых опорах и стремился к высшей объективности.

Каждая из больших картин Брейгеля неисчерпаема по смысловому богатству, обилию мотивов, тончайшей вязи их взаимопереплетений. Их можно и нужно разглядывать подолгу, на хорошей репродукции — с помощью лупы. Нельзя рассказать о них вкратце. Поэтому мы остановимся только на нескольких из них, созданных в середине и второй половин 1560-х годов, на тех, где ясность замысла и печальная просветленность чувства — почти умиротворенность — особенно заметны и определяют собой целое.

Это прежде всего гениальная картина «Охотники на снегу» (1565), изображающая ландшафт нидерландской зимы с гораздо большей деталировкой и отчетливостью, чем доступно охватить обычному взгляду. Разглядывая «Охотников на снегу», замечает автор книжки о Брейгеле О. Сугробова, мы «обнаруживаем, что прозрачность и ясность пейзажа создаются в значительной степени тем, что отчетливость изображения по мере движения в глубину не убывает». И действительно, фигуры охотников на первом плане выписаны не более и не менее подробно, чем фигуры конькобежцев на замерзшем пруду далеко внизу; пространство не размывает контуры, не скрадыва ет детали; взгляд художника подчиняет себе пространство, и это производит потрясающий эффект. Островерхие горы в снегу почти на горизонте, деревья, до ма, птицы, цепенеющие в морозном воздухе, существуют на этой картине как равноправные части одного целого; мир под взглядом Брейгеля целостен и един, а значит, оправдан в каждой своей детали. Оправдание и приятие мира — таков философский и нравственный смысл этой и других поздних картин Брейгеля.

В 1566 — 1567 годах Брейгель создал несколько картин на евангельские сюжеты: «Перепись в Вифлееме», «Избиение младенцев» и ту, что на нашей репродукции,- «Поклонение волхвов в снегопаде» (ныне она находится в частном собрании). На каждой из них Брейгель представил евангельский Вифлеем в виде обычной нидерландской деревни, показав и характерную кладку домов, и особенности пейзажа, и облик и занятия крестьян с самым дотошным реализмом. Это, разумеется, было сделано неспроста. Как было тогда принято, Брейгель подчеркивал таким образом универсальный смысл евангельских событий: каждый христианин верил, что земная история Христа, от рождения до смерти на Голгофе, длится и повторяется вновь и вновь. И если Иосиф с Марией, бегущие в Египет, чтобы спасти от умерщвления младенца Христа, были написаны в «Переписи в Вифлееме» в обличии простых крестьян, почти таких же, как и все прочие, то в «Избиении младенцев» предводитель римских легионеров в латах и с пиками — высокий старик, одетый в черное,- был очень похож на свирепого испанца герцога Альбу, от кровавых расправ которого стоном стонали нидерландские города и веси.

И все это — на фоне девственно- чистой снежной пелены, на которой чернеют люди и всадники. Под легким снежком, крутящимся в воздухе, Брейгель написал «Поклонение волхвов в снегопаде», то есть восточных кудесников, принесших дары младенцу Иисусу. Чудесное событие, собравшее эту толпу людей, почти незаметно в разгаре повседневных забот: вот какие-то люди черпают из проруби воду и несут ее; катается ребенок по льду на салазках, вернее — на ледянке; скорчились от холода прохожие и солдаты с алебардами; купцы гонят лошадей с тяжелой поклажей, будто не случилось ничего, способного изменить течение повседневности. Еще и еще раз мы вглядываемся в картину, пытаясь проникнуть в замысел автора, пытаясь понять рождение стройности и красоты композиции, звучание высокой, величавой музыки. В чем секрет соединения высокого и низкого, поэзии и будней? Все новые и новые поколения любителей живописи будет притягивать к полотну Брейгеля желание решить эту загадку.

В. АЛЕКСЕЕВ
Журнал «Семья и школа»

Подготовила Надежда Бирюкова

Одно из самых известных стихотворений Бориса Пастернака «Рождественская звезда» было написано в 1947 году и вошло в живаговский цикл. Николай Заболоцкий говорил, что «Рождественскую звезду» следует повесить на стену и каждый день снимать перед этим стихотворением шляпу.

Объяснение этой фразы Заболоцкого и подсказка, как именно следует читать текст «Рождественской звезды», появляются в прозаической части романа: по пути на елку к Свентицким Юрий Живаго думает о том, что «надо написать русское поклонение волхвов, как у голландцев, с морозом, волками и темным еловым лесом». Много лет спустя, когда Живаго будет в Варыкине, эта идея воплотится в «Рождественской звезде».

«В рождественском стихотворении у Пастернака вообще много всего — и итальянская живопись, и Брейгель, какие-то собаки бегут и так далее и так далее. Там уже и замоскворецкий пейзаж».

Иосиф Бродский

О значении самых разных визуальных цитат и различных художественных концепций для понимания этого текста говорят и многие исследователи. Так за зимним пейзажем Переделкина открывается общекультурное прочтение евангельского рассказа.

Рождество Христово. Репродукция иконы, школа Андрея Рублева. Происходит из Рождественской церкви Рождественской слободы в Звенигороде. Первая четверть XV века Павел Балабанов / РИА «Новости»

По мнению исследователя русской иконописи Валерия Лепахина, для понимания композиции пастернаковского текста следует вспомнить икону «Рождество Христово»:

«Взгляд поэта словно совершает круг по этой композиционной схеме — от смыслового центра, каковым является Младенец, вправо к пастухам, далее вверх влево — к звезде, затем еще левее — к волхвам».

Пастернак обращается к иконописному изображению, чтобы передать явление Рождества с точки зрения вечности — события не следуют одно за другим, они существуют параллельно друг другу:

Поклонение волхвов в зимнем пейзаже. Картина Питера Брейгеля Старшего. 1567 год Museum Oskar Reinhart

Норвежская исследовательница Лиллиан Юрунн Хелле видит в стихотворении черты, схожие с картиной Питера Брейгеля Старшего «Поклонение волхвов в зимнем пейзаже». Вслед за Брейгелем Пастернак совмещает сакральное и повседневное и показывает, как для простых людей рождественская тайна становится личным переживанием:

Доху отряхнув от постельной трухи
И зернышек проса,
Смотрели с утеса
Спросонья в полночную даль пастухи.

Поклонение волхвов. Триптих Иеронима Босха. Ориентировочно 1495 год Museo Nacional del Prado

Элементы повседневной жизни становятся частью рождественского чуда, что, по мнению Валерия Лепахина, заставляет вспомнить «Поклонение волхвов» Босха:

Средь серой, как пепел, предутренней мглы
Топтались погонщики и овцеводы,
Ругались со всадниками пешеходы,
У выдолбленной водопойной колоды
Ревели верблюды, лягались ослы.

Зимний пейзаж. Картина Алексея Саврасова. Ориентировочно 1880 год wikiart.org

Норвежский славист Пер Кристиан Эндерле Норхейм считает, что описания «Рождественской звезды» сочетают в себе черты не только фламандского, но и русского зимнего пейзажа. Писатель Яков Хелемский также отмечает, что русское поклонение волхвов Пастернак запечатлел «на родном, переделкинском фоне». Бродский еще более категоричен: «Саврасов проглядывает».

Вдали было поле в снегу и погост,
Ограды, надгробья,
Оглобля в сугробе,
И небо над кладбищем, полное звезд.

Поклонение волхвов. Фрагмент триптиха Андреа Мантеньи. Ориентировочно 1463 год © Wikimedia Foundation / Google Cultural Institute

Поклонение волхвов. Картина мастерской Джованни Беллини. Ориентировочно 1475–1480 годы © The National Gallery, London

По мнению Бродского, в стихотворении проглядывают и итальянские художники — он называет два имени: Андреа Мантенья и Джованни Беллини. Итальянский славист Стефано Гардзонио уточняет это наблюдение и обращает внимание на общность композиционной структуры и отдельных образов между пастернаковским текстом и «Поклонением волхвов» Мантеньи, в частности, в следующих строках:

За ними везли на верблюдах дары.
И ослики в сбруе, один малорослей
Другого, шажками спускались с горы.

И странным виденьем грядущей поры
Вставало вдали все пришедшее после.

И только волхвов из несметного сброда
Впустила Мария в отверстье скалы.

Ноктюрн в синем и серебряном: лагуна, Венеция. Картина Джеймса Эббота МакНила Уистлера. 1879-1880 годы Emily L. Ainsley Fund / Museum of Fine Arts, Boston

«Когда я вышел из вокзального зданья с провинциальным навесом в каком-то акцизно-таможенном стиле, что-то плавное тихо скользнуло мне под ноги. Что-то злокачественно-темное, как помои, и тронутое двумя-тремя блестками звезд. Оно почти неразличимо опускалось и подымалось и было похоже на почерневшую от времени живопись в качающейся раме. Я не сразу понял, что это изображенье Венеции и есть Венеция. Что я — в ней, что это не снится мне.
<…>
Есть особый елочный восток, восток прерафаэлитов. Есть представленье о звездной ночи по легенде о поклоненьи волхвов. Есть извечный рождественский рельеф: забрызганная синим парафином поверхность золоченого грецкого ореха. Есть слова: халва и Халдея, маги и магний, Индия и индиго. К ним надо отнести и колорит ночной Венеции и ее водных отражений». 

Поклонение волхвов

Самым крупным нидерландским художником середины XVI века был Питер Брейгель Старший (Р-1569), прозванный Мужицким за свое крестьянское происхождение.

Надо сказать, что исследователи весьма расходятся, называя дату рождения Брейгеля: для одних это 1520-1521 годы, для других - 1528-1530. Однако все при этом согласны в одном: местом рождения художника была деревушка Бреда в Северном Брабанте. Где и у кого учился художник, "неизвестно. Мы знаем только, что в 1551 году он приехал в Антверпен, где вступил в гильдию Святого Луки. Затем он предпринял большое путешествие по Италии, побывал в Неаполе, на Сицилии, а в 1553 году и в Риме, о чем остались документальные записи. Все, что художник видел в Италии, он заносил в альбом, до нас дошли отдельные листы графического дневника.

После женитьбы в 1563 году на Мейкен Кук, дочери Питера Кука ван Альста, Брейгель переехал в Брюссель. Но уже в 1564 году художник оказался в водовороте борьбы, которую Нидерланды вели за свою независимость от власти Испании. Испанцы огнем и мечом пытались сломить сопротивление. Именно в это время, в 1564 году, Питер Брейгель подписал и датировал свою картину Поклонение волхвов.

Найти художественные средства для изображения того, что происходило на его родине, помогли художнику фантастические полотна Иеронима Босха. В Поклонении волхвов художник в иносказательной форме показал, что рождение ребенка не вызывает радости, если в мире царят война и смерть композиционным центром картины, полностью заполненной людьми, служит печальная фигура Девы Марии с Младенцем на коленях. Она закутана в голубой плащ, и ее лица почти не видно. Ее фигура, написанная в холодных тонах, контрастирует с окружением, решенным в теплых тонах, и потому невольно притягивает к себе внимание зрителя. За ее спиной светлым силуэтом возвышается фигура Иосифа, внимательно слушающего нашептывание случайного прохожего.

Перед Марией - трое волхвов. Двое, коленопреклоненные, протягивают Младенцу-Христу свои дары. Выражения их старческих лиц похожи на гримасы. По левую сторону от Мадонны Валтасар. Его темное негритянское лицо резко контрастирует с белыми одеждами. У входа, внутри и вокруг хлева, где Мария произвела на свет Младенца-Христа, толпятся насмехающиеся над событием люди, выражения их лиц крайне жестоко. Среди них много солдат с пиками, острия которых устремлены к небу. Тем самым художник как бы переносит Рождение Христа в современные ему, объятые войной Нидерланды.

Художественные образы Брейгеля перегружены смысловым содержанием: намеки на злободневность, библейское иносказание, игра воображения самого художника - все это включается в тесные рамки одного произведения. Творения Брейгеля требуют от зрителя напряженного внимания, тревожат своей неоднозначностью, будят воображение. Все это придает и его хранящейся в Лондонской Национальной галерее картине Поклонение волхвов глубочайший смысл

"Волхвы не боятся могучих владык,
А княжеский дар им не нужен;
Правдив и свободен их вещий язык
И с волей небесною дружен".

Упоминание о волхвах заставляет нас обратиться к истории рождения Иисуса Христа. Однако, в Библии об этих странниках сказано немного. Рождество описывали два евангелиста Лука и Матфей. Но Лука, вообще, не упоминает о волхвах ни слова. А Матфей посвящает им лишь 12 строф, в которых сведения о путешественниках весьма скупы: автор не указывает их числа, и даже не называет имён.

Однако, мы узнаём, что волхвы прибыли в Иерусалим с Востока, ведомые Новой звездой (знак рождения царя). Желая получить помощь, странники отправляются ко дворцу Ирода (правитель Иудеи 37-34г. до н. э) Ирод, видя в новом царе соперника, решает погубить Его, для этого приказывает волхвам доставить найденного Младенца во дворец, якобы для того, чтобы сам Ирод смог отдать будущему царю почести. И странники, получив приказ правителя Иудеи, отправились в дальнейший путь.

Волхвы встретили Христа в месте, над которым остановилась Новая звезда. Они принесли Младенцу дары: золото, ладан и смирну. Получив во сне предостережение, волхвы не стали возвращаться к Ироду.

Вот такую историю доносит до нас Матфей. Однако, как выясняется, это не единственное упоминание в Библии о волхвах. Ещё в «Ветхом Завете» можно найти пророчество о их появлении. Так в Пророчестве Исайи (60:6) говориться «Все они из Савы придут, принесут золото и ладан, и возвестят славу Господа». И псалом (71:10 -11) «Цари Фарсиа и островов принесут Ему дань; цари Аравии и Савы принесут дары; и поклоняться Ему все цари, все народы будут служить Ему». Так образы волхвов получили царские титулы.

Вообще, волхвы были хорошо известны в древнем мире. Они стояли в одном ряду с магами, жрецами, астрологами. Были, скорее всего, членами жреческой касты, предположительно, зороастризма - религии Древней Персии. После завоевания Персией Вавилона (6 в до н. э.) религии их смешались, и преклонение перед волхвами сменилось на недоверие: народ прировнял их к жуликам и шарлатанам. В «Деяниях апостолов» (8:9-24) упоминается волхв Симон, который пытается купить у Святого Петра дар «позволяющий подавать людям Дух Святой, возлагая на них руки», то есть Дар Божий.

В 8 в н.э. три волхва кроме царственного сана приобрели и имена, и земли. Битхисарея (Бальтазар или Вальтасар) стал царём Аравии; Мелихиор (Мельхиор) - Персии; Гатхаспа (Гаспар или Каспар) - Индии.

Христианские историки средневековья рассказывают легенду о встрече волхвов. В Турецком городе Шева, спустя более чем полвека с их первой встречи, собрались волхвы последний раз поклониться Христу, будучи в то время глубочайшими старцами (более 150 лет).

Дальнейшая история повествует лишь о трёх телах, которые были перенесены из Шевы в Милан, а от туда в 12 веке выкрадены Фридрихом Барбароссой, и перенесены а Кёльн. Так волхвы получили имя Кёльнских царей. Их предполагаемые останки так и хранятся в Соборе.

Однако, в записях Марко Поло (1254-1324) также есть описания захоронений библейских волхвов. Так будучи в Савве (город, расположенный к юго-западу от Тегерана) путешественник видел три отдельных украшенных гробницы, тела в которых не были тронуты разложением «совсем целые с волосами и бородами». Во времена Марко Поло в Саве ещё бытовало множество легенд о трёх странниках, одна из которых гласит о том, что каждый из царей, видя Младенца, находил в Иисусе разительное сходство с самим собой.

Вот так сюжет 12 строф Библии разлетелся на множество историй дополняющих или опровергающих друг друга. А тема «Поклонение волхвов» стала мотивом для творчества мастеров Средневековья, Возрождения и последующих эпох.

Интересны три картины.

Питер Брейгель Старший (Мужицкий) к библейскому сюжету поклонения волхвов в своих картинах обращался за свою жизнь дважды: в 1564 году - широко известная картина "Поклонение волхвов", хранящаяся в коллекции Лондонской национальной галереи, и в 1567 году - менее известная картина "Поклонение волхвов в зимнем пейзаже", принадлежащая Фонду Оскара Райнхарда.

Pieter Bruegel. Питер Брейгель Старший (1525-1569)

Поклонение волхвов
1564. Национальная галерея, Лондон.

Искусство Нидерландов 16-го века
Картина «Поклонение волхвов» датируется 1564 годом, в основе создания картины лежит мировой библейский сюжет. В картине «Поклонение волхвов» художник Питер Брейгель в иносказательной форме показал, что рождение ребенка не вызывает радости, если в мире царят война и смерть композиционным центром картины, полностью заполненной людьми, служит печальная фигура Девы Марии с Младенцем на коленях. Она закутана в голубой плащ, и ее лица почти не видно. Ее фигура, написанная в холодных тонах, контрастирует с окружением, решенным в теплых тонах, и потому невольно притягивает к себе внимание зрителя. За ее спиной светлым силуэтом возвышается фигура Иосифа, внимательно слушающего нашептывание случайного прохожего. Перед Марией - трое волхвов. Двое, коленопреклоненные, протягивают Младенцу-Христу свои дары. Выражения их старческих лиц похожи на гримасы. По левую сторону от Мадонны Валтасар. Его темное негритянское лицо резко контрастирует с белыми одеждами. У входа, внутри и вокруг хлева, где Мария произвела на свет Младенца-Христа, толпятся насмехающиеся над событием люди, выражения их лиц крайне жестоко. Среди них много солдат с пиками, острия которых устремлены к небу. Тем самым художник как бы переносит Рождение Христа в современные ему, объятые войной Нидерланды. Художественные образы Брейгеля перегружены смысловым содержанием: намеки на злободневность, библейское иносказание, игра воображения самого художника - все это включается в тесные рамки одного произведения. Творения Брейгеля требуют от зрителя напряженного внимания, тревожат своей неоднозначностью, будят воображение. Все это придает и его хранящейся в Лондонской Национальной галерее картине «Поклонение волхвов» глубочайший смысл.

Поклонение волхвов в зимнем пейзаже
1567. Собрание Оскара Райнхарда.

Питер Брейгель Старший

Картина Питера Брейгеля «Поклонение волхвов в зимнем пейзаже» создана на известный библейский сюжет, популярный в западноевропейском искусстве. В творчестве Брейгеля зимний пейзаж картины восходит к реалиям нидерландской живописи. У Питера Брейгеля в картине «Поклонение волхвов в зимнем пейзаже» внимание зрителя приковано к зимнему пейзажу и к людям, спасающимся от зимнего холода. Вся площадь картины Питера Брейгеля Старшего заполнена зимним пейзажем со снегом и четкими силуэтами голых деревьев, со множеством фигурок суетящихся людей, и только где-то в нижнем левом углу - волхвы, поклоняющиеся Младенцу. Если не знать названия картины, то увидеть в этом заснеженном нидерландском пейзаже евангельский сюжет довольно трудно. Картина «Перепись в Вифлееме» также подробно рассказывает о мире нидерландских крестьян 16-го века: о детях, играющих на льду, о деревенской архитектуре, а согнувшийся под тяжестью плотницких инструментов Иосиф и Мария, укутанная плотным серым покрывалом, ничем не отличаются от людей, собравшихся на площади, и не сразу заметны.

ПИТЕР БРЕЙГЕЛЬ МЛАДШИЙ (1564- 1638)
Нидерландская школа
Поклонение волхвов
Повторение картины Питера Брейгеля Старшего
Государственный Эрмитаж

Питер Брейгель Младший - сын великого нидерландского художника Питера Брейгеля Старшего (1525-1569), не обладая дарованием отца, часто варьировал его мотивы или же, напротив, с большой тщательностью повторял его картины.

Маленькая площадь маленького северного городка. Зима, пасмурное утро, идет снег. Люди заняты своими будничными делами: обрубают ветки деревьев, таскают воду из проруби, куда-то торопятся. Зрителю на первый взгляд не может прийти в голову, что здесь происходит какое-то важное событие. Только присутствие на площади мулов в драгоценных красных попонах, затканных золотом, заставляет его обратить внимание на толпу, осаждающую здание слева. Так изобразил библейскую сцену поклонения волхвов Питер Брейгель Старший.
В интерпретации Брейгеля волхвы в их роскошных одеждах почти не выделяются из многолюдной толпы, Мария и младенец превращаются в маленькие, еле заметные фигурки. Главное значение в картине приобретает повседневная жизнь: деятельная, суетливая, будничная, но необходимая, ни на минуту не останавливающаяся, связывающая в единое целое отдельного человека, общество и природу. Картины библейских событий Брейгель трактовал как сцены, которые он видел в действительности.

Младшенький Питер Брейгель оставил потомкам копию первой картины своего отца о поклонении волхвов. Эта копия находится в Эрмитаже. Если присмотреться к копии сына и сравнить ее с работой отца, то станут заметны мелкие различия, которые внесены в картину копиистом. Принципиального ничего в них нет, но сравнение любопытно.

Самый известный вариант "Поклонения волхвов" Питера Брейгеля Старшего совсем не похож на вариант в "зимнем пейзаже". Это совсем другая картина: другая композиция, другие краски, другой свет, другой смысловой фон. Это совсем другой, не традиционный Брейгель. Есть мнение, что этой работой Питер признался в любви к своей жене Майкен.

Менее известный вариант - "Поклонение волхвов в зимнем пейзаже", на мой взгляд, более классичен для манеры Брейгеля и может быть поставлена в один ряд с такими его работами как "Избиение младенцев" и "Перепись в Вифлееме". И она мне больше нравится.