Пропп исторические корни волшебной сказки по главам. Владимир пропп - исторические корни волшебной сказки. Функции волшебной сказки

В то же время между двумя подходами имеется и существенное различие: Мелетинский основой мотива предлагает считать действие; Пропп отталкивается от свойств изучаемого существа или объекта. Иными словами, Мелетинский рассматривает мотивы как предикаты действия, а Пропп в "Исторических корнях..." изучает предикаты состояния. Можно отметить, что представление Проппа соответствует современным идеям, легшим в основу объектного программирования (ОП). В ОП основным элементом программы является не действие, а некоторый объект, который может совершать заданные действия и обладает определенными свойствами.

Все работы В. Я. Проппа, что отмечают многие исследователи, написаны очень ясно, логично и убедительно, чему в немалой степени способствует и то, что ученый постоянно разъясняет методы, которыми он пользуется. Например, В. И. Еремина пишет:

В пестроте материала, в разнообразии задач, связанных с его изучением, В. Я. Пропп всегда стремился вскрыть единство, понять систему, найти направление, в котором может быть осуществлено структурное, генетическое или историческое разыскание. Метод анализа фольклорных произведений вырисовывается из его работ со всей очевидностью, и тем не менее В. Я. Пропп считал своим долгом еще и еще раз разъяснять читателю те принципы, на которых строятся его исследования. Не случайно почти любая его книга или статья начинается с вопроса о методе** .

Можно соглашаться или спорить с конкретными результатами, полученными Проппом. Согласно его собственным словам, "всякая разрешенная проблема немедленно выдвигает новые проблемы"***. Решения же этих новых проблем, встающих перед гуманитарным знанием, во многом опираются и будут опираться в дальнейшем на идеи и методы В. Я. Проппа, предложенные, в частности, в его трудах "Морфология сказки" и "Исторические корни волшебной сказки".

* Мелетинский Е. М. Палеоазиатский мифологический эпос: Цикл Ворона. М" 1979. С. 146. См. также перечисление архетипических сказочных мотивов в монографии: Мелетинский Е. М. О литературных архетипах. М., 1994.

** Еремина В. И. Книга В. Я. Проппа "Исторические.корни волшебной сказки" и ее значение для современного исследования сказки // Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. Л., 1986. С. 6.

*** Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. Л., 1986. С. 361.

Научное переиздание книги - непростая задача. Тем более, переиздание произведений автора с мировой известностью, тем более в собрании ТРУДОВ, что само по себе подразумевает определенную академическую точность. Вот только как определить стапень и качество этой точности... Казалось бы, если работа уже два или три раза издана, то стоит взять последнее издание, где, по логике вещей, должен присутствовать многократно выверенный корпус текстов, исправлены все ошибки, опечатки и т. п. В действительности же, как научил нас опыт работы с переизданиями отечественной гуманитарной классики, всякое последующее издание не только улучшает, но и ухудшает текст. Редакторы исправляют псевдоопечатки и псевдоошибки, совершенствуют стиль автора, вносят конъюнктурную (т.е. обусловленную общеполитическими соображениями, а иногда и частнонаучным пониманием предмета) правку, не говоря уже о дополнительных собственных опечатках. Поэтому требуется кропотливая текстологическая сверка всех имеющихся изданий. Чтобы хоть как-то избежать субъективизма, мы обычно приводим практически все расходящиеся места текста в специальном постраничном комментарии.

Применительно к данному тому текстологическая проблема усугублялась еще тем обстоятельством, что издание двух самых знаменитых трудов В. Я. Проппа в одном переплете осуществляется впервые: будучи повторным в своих частях, в своем целом произведение оказывается новым. Тут мы прямо следуем за столь же прямо выраженной волей автора: ""Морфология" и "Исторические корни" представляют собой как бы две части или два тома одного большого труда. Второй прямо вытекает из первого, первый есть предпосылка второго" (Пропп 1998, 214). Кстати, в только что процитированной работе имеется и обоснование уточненного названия первой части дилогии: "...другое нарушение авторской воли было допущено не переводчиком, а русским издательством, выпустившим книгу; было изменено заглавие ее. Она называлась "Морфология волшебной сказки"" (212) Уточненное название тоже косвенно подчеркивает дилогичность всего произведения.

Но части дилогии имели разную издательскую судьбу. "Морфология" дважды издавалась при жизни автора. Вроде бы вопросов о последней воле автора быть не может, но всякий знакомый с советской издательской системой отчетливо представляет, что ни о какой абсолютной авторской воле и речи быть не может (впрочем ее не может быть при любой издательской системе, но советская -- особый случай: брежневская эпоха есть эпоха редактуры). Поэтому нет абсолютно никакой уверенности, что текст 1969 в полной мере отражает волю автора. Кроме того, книга, видимо, специально приспособлена к изолированному от "Исторических корней" прочтению. Кое-какая правка говорит об этом. Сверка с 1 изданием (1928 год в известном смысле был более либеральным к издающимся произведениям) оказалась необходимой.

Что касается "Исторических корней", то единственное прижизненное издание вышло в суровом 1946, чем обусловлены неполнота справочного аппараты и возможные конъюнктурные вставки. Эти недостатки попытались устранить во втором издании книги (ответственные редакторы В. И. Еремина и М. Н. Герасимова):

"Настоящая книга представляет собой 2-е издание исследования В. Я. Проппа "Исторические корни волшебной сказки", вышедшего в 1946 г. Автор, завершавший работу в военные годы, не имел возможности лишний раз обратиться к первоисточникам для проверки цитат и уточнения библиографического аппарата, он вынужден был использовать сделанные ранее выписки или указывать источниковедческие данные по памяти. Сложная и кропотливая работа по восстановлению справочного аппарата книги была проделана М. Я. Мельц, за что редакторы приносят ей глубокую искреннюю благодарность.

В настоящем издании уточнены цитаты, проверены и дополнены сноски. Оформлены они в соответствии с новыми издательскими нормами. Так, вновь выверены многочисленные отсылки к различным сказочным сборникам, исправлены ошибки в цитировании текстов сказок и нумерации сказочных вариантов. <...> Отсылки к исследованию Д. Фрэзера "Золотая ветвь" приведены также по последнему изданию (М., 1983), кроме тех случаев, когда в последнем переводе нет соответствующей цитаты. Проверено написание иностранных слов и названий, их перевод дан в тексте. Расширены и уточнены сокращения. Указаны позднейшие издания приводимой В. Я. Проппом литературы. <...>

Редакторы стремились как можно более бережно отнестись к тексту первого издания: единичные и незначительные сокращения касаются только таких мест книги, которые были данью тому времени, когда исследование вышло в свет. Они ни в коей мере не затрагивают содержания исследования. В отдельных случаях в тексте встречаются устаревшие этнографические термины и географические названия, которые приводятся по первому изданию" (В. Я. Пропп. Исторические корни волшебной сказки. А., 1986, с. 4).

Мы продолжили сверку и уточнение библиографического аппарата, но практически везде, если дело не касалось цитат, восстановили авторский текст Проппа по первому изданию (где принята правка второго издания, это специально оговаривается в постраничных комментариях). Так например, в некоторых случаях, когда редакторы второго издания стыковали текст Проппа с новым переводом Фрэзера, часть текста Проппа опускалась. Мы последовательно восстанавливаем в таких местах и старые переводы, и диалог с ними Проппа по 1 изд.

Теперь о библиографических примечаниях. В обоих книгах Пропп пользовался двумя способами: 1) в скобках давал сокращения библиографического описания с числом, указывающим номер тома, части и т.п. и с числом, указывающим на страницу (если необходимость имелась), или 2) выносил библиографическую (редко иную) сноску вниз страницы. Мы оставляем первый способ только для библиографических сносок, вместе с сокращениями, применяемыми Проппом, используя фамилию автора упоминаемой работы, и, если в списке цитированной литературы оказывалось больше одного наименования работ данного автора, год издания, а, если и год у разных работ совпадал, маленькую букву русского алфавита, его порядком показывающую место работы в списке. В идущей в тексте подряд ссылке на только что указанную работу давались только номера страниц. Второй способ оставлен для небиблиографических или не исключительно библиографических сносок.

Пунктуацию мы везде сохраняем по последним прижизненным изда-

ниям, снимая лишь запятые перед "как" в значении "в качестве". Унифицирован русский вариант написания фамилии "Леви-Строс" (пишут также с двумя "с" на конце) и в текстах Проппа, и в комментариях.

Шрифты различают наш комментарий и текст книги разных изводов, полужирным для наглядности кое-где различены варианты первого (1 изд.) и второго издания (2 изд.).

С. 5: 1 изд. начинается так: Слово "морфология" означает учение о формах. В ботанике под морфологией понимается учение о составных частях растения, об их отношении друг к другу и к целому, иными словами -- учение о строении растения.

Но "морфология сказки" -- о возможности такого понятия вряд ли кто-нибудь думал.

И тем не менее рассмотрение форм сказки возможно с такой же точностью, как возможна морфология органических образований.

Если этого нельзя утверждать о сказке в целом, во всем ее объеме, то во всяком случае это можно утверждать о так называемых волшебных сказках, о сказках "в собственном смысле слова". Им только и посвящена настоящая работа.

Исторические корни волшебной сказки

Введение

Под волшебными сказками Пропп В.Я. понимает те сказки, строй которых изучен им в «Морфологии волшебной сказки».

Здесь будет изучаться тот жанр сказки, который начинается с нанесения какого-либо ущерба или вреда, или с желания иметь что-то и развивается через отправку горя из дома, встречу с дарителем, дарит ему волшебное ср-во. Часто уже возвращ-ся домой, братья сбрасывают его в пропасть. В дальнейшем он вновь прибывает, подвергается испытанию через трудные задачи и воцаряется, и женится в своем царстве. Это краткое схематическое изложение композиции.

Среди сказок имеются особая категория – волшебные. Они составляют часть фольклора. Изучение структуры волшебных сказок показывает тесное родство этих сказок между собой. Волшебные сказки для нас есть нечто целое, все сюжеты ее взаимно связаны и обусловлены.

Сказка и образ

Сказка имеет связь с областью культов и религии. Фантастические образы первоначально отражались только в таинственных силах природы, приобретая теперь и общественные атрибуты и становясь теперь представителями исторических сил.

Сказка сохранила следы очень многих обрядов и обычаев. Например, в сказке рассказывается, что девушка закапывает кости коровы в саду и поливает их водой. Самый простой случай – это полное совпадение обряда т обычая со сказкой.

Сказка и миф

Миф и сказка отличаются не по форме, а по своей социальной функции.

Сказка и миф (особенно МИД доклассовых народов) иногда настолько полно могут совпадать между собой, что в этнографии и фольклористике такие мифы часто называются сказками. Завязка

С первых же слов сказки – «В некотором царстве, в некотором государстве»… слушатель сразу охвачен особым настроением, настроением эпического спокойствия.

Изоляция царских детей в сказке

Царские дети содержатся в полной темноте («"Испостроили ей темничу"»). Запрет света здесь совершенно ясен. В грузинских и мегрельских сказках царевна именуется mzeфunaqav. Этот термин может носить два значения: "солнцем не виденная" и "солнца не видевшая". С этим запретом света тесно связан запрет видеть кого бы то не было.

Заключение девушки:

· Запрет стричь волосы

· Вслед за заключением девушки обычно следует ее брак

· Мотив заключения девушек и женщин широко использовали в новеллистической литературе

Беда и противодействие

Из беды и противодействия создается сюжет. Какая-либо беда – основная форма заявки. Ход действия требует, чтобы герой как-нибудь узнал об этой беде.

Пространство в сказке играет двойственную роль. С одной стороны, оно есть в сказке. С другой стороны его как бы совсем нет. Все развитие идет по остановкам и они очень детально разработаны.

Типы Яги

Яга очень трудный для анализа персонаж. Ее образ слагается из ряда деталей. Эти детали, сложенные вместе из разных сказок, иногда не соответствуют друг другу, не совмещаются, не сливаются в единый образ. В основном сказка знает 3 разных формы Яги.

Весь ход развития сказки и в особенности начало, показывает, что Яга имеет какую-то связь с царством мертвых.

пропп сказка волшебный культ

Лес постоянный аксессуар Яги. Мало того, даже в тех сказках, где нет Яги («Косоручка»), герой или героиня непременно попадают в лес.

Лес дремучий, темный, таинственный, несколько условный, не вполне правдоподобный. Связь обряда посвящения с лесом настолько прочна и постоянна, что она верна и в обратном порядке.

Лес в сказках вообще играет роль задерживающей преграды. Лес, в который попадает герой, непроницаем. Это своего рода есть, улавливающая пришельцев. Такая функция сказочного леса ясна в другом мотиве – в бросании гребешка, который превращается в лес и задерживает преследователя. Здесь же лес задерживает не преследователя, а пришельца, чужака. Сквозь лес не пройти. Мы видим, что герой получает от Яги коня, на котором он перелетает через лес.

Избушка на курьих ножках

Некоторыми особенностями обладает избушка в женских сказках. Девушка, прежде чем идти к Яге, заходит к своей тетушке, та предупреждает ее о том, что она увидит в избушке и как себя держать.

В американских охотничьих мифах можно видеть, что для того, чтобы попасть в избушку, надо знать имена ее частей. Там же избушка сохранила более ясные следы зооморфности, а иногда вместо избушки фигурирует животное.

Чтобы попасть в избушку, герой должен знать слово. Есть материалы, которые показывают, что он должен знать имя («Али-баба и 40 разбойников»).

Лес – первоначальное непременное условие обряда, также в последствии переход в иной мир. Сказка – последнее звено этого развития.

«Напоила-накормила»

Постоянная, типичная черта Яги: «она кормит, угощает героя». Герой отказывается говорить, пока не будет накормлен. Еда имеет здесь особое значение.

«Хозяйка леса»

Особенность образа Яги – это ее резкая женская физиологичность. Она всегда безмужняя старуха.

«Задачи Яги»

Наряду с проверкой магической силы умершего, стали появляться представления о проверке его добродетели. Проверка магической силы умершего и передача ему помощника для дальнейшего следования по царству мертвых, превратилось в испытание и награждения добродетели. Так возникла функция задавания задач.

«Изгнание и заведенные в лес дети»

Кода наступал решительный момент, дети, так или иначе отправлялись в лес к страшному для них и таинственному существу. Для фольклориста известны 3 формы: увод детей родителями, инсценировка похищения детей в лес и самостоятельная отправка мальчика в лес без участия родителей.

Если детей уводили, то это всегда делал отец или брат. Мать не могла, т.к. то самое место, где производится обряд, было запрещено женщинам.

В сказках увод детей в лес всегда есть акт враждебный, хотя в дальнейшем для изгнанника или уведенного дела оборачиваются весьма благополучно.

«Похищенные дети»

Существом, похищавшим детей, была Ламия. Существа, являвшиеся из леса, были замаскированы под животных или птиц, изображали их и подражали им. В лесу раздавался шум трещоток, все в ужасе разбегались.

«Отрубленный палец»

Это вид членовредительства. В сказке герой, часто в избушке, теряет свой палец, а именно – мизинец левой руки. Потеря пальца часто встречается в следующих ситуациях:

· У Яги и подобных ей существ. Палец отрубается, чтобы узнать, достаточно ли откормлен мальчик.

· У лиха одноглазого. Здесь бегущий герой прилипает пальцем к какому-либо предмету.

· В доме разбойников. Палец отрубается жертве из-за кольца.

«Знаки смерти»

Это бросает свет на мотив героя или героини, отправляемой в лес на смерть, причем требуется показать знаки совершившейся смерти – окровавленную одежду, вырезанный глаз, печень, сердце, окровавленное оружие.

«Печь Яги»

Сжигание, обжаривание, варка посвящаемых прослеживаются уже на наиболее ранних известных нам ступенях обряда посвящения. Сжигание, обжигание, обжаривание во всех этих случаях ведет к величайшему благу, т.е. к тем способностям, которые нужны полноправному члену родового общества.

«Волшебный дар»

При помощи дара достигается цель. Этот дар – какой-нибудь предмет (Кольцо, шарик) или животное (конь). Мы видим, как тесно образ Яги связан с обрядами посвящения. Помощник-хранитель был связан с тотемом времени.

«Травестизм»

Лицо, совершавшее обряд, представляло собой женщину. Яга и лесной учитель в сказке представляют собой взаимный эквивалент. Оба сжигают или варят детей в котле. Но когда это делает или неудачно хочет сделать яга, то это вызывает отчаянную борьбу. Если это делает лесной учитель - ученик приобретает всеведение. Но и яга - существо благодетельное. В некоторых случаях мы видим, что здесь играли роль мужчины, переодетые в женщин. По другим свидетельствам, все члены союзов имели общую мать-старуху. В женской природе можно видеть отражение матриархальных отношений.

При существовании обряда инициации этот процесс должен был уже закончиться: обряд- условие приема в мужской союз. Руководителя обряда переодевали в женщину. Отсюда связь с переодетыми в женщин богами и героями (Геракл, Ахилл), к гермофродизации богов и героев.

Уход детей в лес был уходом на смерть. Вот почему лес фигурирует и как жилище Ягы, и как вход в ад. С появлением земледельческой религии вся «лесная» религия превращается в сплошную нечисть: великий маг – в злого колдуна. Тот уклад, который уничтожил обряд и его создателей и носителей: ведьма, сжигающая детей, сама сжигается сказочником, носителем эпической сказочной традиции.

При укладе, пришедшем ему на смену и превратившем святое и страшное в полугероический, полукомический гротеск.

Большой дом и малая избушка

В сказке имеется непосредственное возвращение из лесной избушки домой. Обычно дети или девушки. Не всегда герой встречает на своем пути «большой дом», но часто он сам выстраивается (или встречает) избушку и надолго остается жить в ней.

Братья от 2 до 12, но бывает и 25, и 30.

Накрытый стол

Герой видит здесь другую подачу еды, чем ту, к которой привык.

Разбойники

Это братья. Разбой – прерогатива новопосвященного, а именно молодого героя.

Распределение обязанностей.

Это братство имеет свою очень примитивную организацию. Оно имеет старшего, который выбирается.

Сестрица

Динамическое начало с появлением в этом братстве девушки. В мужских домах всегда находятся девушки, служившие братьям. Она живет в особом помещении при доме. Обращение с ней рыцарское. Групповой брак имел тенденцию заключиться индивидуальным браком. Стремился брак стать индивидуальным и главную роль в этом стремлении играли дети.

Рождение ребенка

· Отношение к детям неодинаково

Красавица в гробу

Все, что делалось в мужском доме, для женщин было тайной. Временная смерть – характерный признак обряда посвящения.

Неумойка

Герой часто бывает грязен, вымазан сажей. Он заключает союз с чертом и ему запрещается мыться. За это черт дает ему несметное богатство, после чего герой женится.

Запретный чулан

Мотив - запретный чулан восходит к комплексу «большие дома». Имелось запретное помещение, в котором находилось вырезанное из дерева животное. Чулан может находиться в «большом доме», в доме разбойников, в родительском доме, на том свете.

Благодарные животные

Комбинированные персонажи (помощники). Сказка не знает сострадания. Если герой отпускает животное, то он делает это не из сострадания, а на договоре.

Волшебные дары

Помощник

Помощник – выражение силы и способности. Все помощники представляют собой одну группу персонажей.

Превращенный герой

Превращенный герой в сказке помощник может рассматриваться как персонифицированная способность героя.

Переносит героя в иное царство. Мотив кормления орла создается на основе имеющегося события. Между орлом и шаманом имеется тесная связь.

Крылатый конь

Лошадь появилась не на смену лесным животным, а в совершенно новых хозяйственных функциях. Конь облачается в птичий образ. Конь и орел – единственные помощники героя.

Когти, волосы, шкурки, зубы.

Многие волшебные предметы представляли собой части тела животного: шкурки, волоски, зубы. При посвящении юнош получали власть над животными.

Предметы, вызывающие духов.

Представление силы невидимым существом – дальнейший шаг на пути к созданию понятия силы. Так создается концепция колец и других предметов, из которых можно вызвать духа.

Живая и мертвая вода

«Живая и мертвая» то же самое, что и сильная и слабая. Ворон, улетающий с двумя пузырьками, приносит именно эту воду. Мертвец, пытающийся попасть в иной мир, пользуется одной водой. Живой, желающий попасть туда, пользуется тоже всего одной водой. Человек, ступивший на путь смерти и желающий вернуться к жизни, пользуется обоими видами.

Переправа

Подчеркнутый, выпуклый, яркий момент пространственного передвижения героя.

Переправа в образе героя.

В сказке герой, чтобы переправиться в иное царство или обратно, иногда превращаясь в животное.

· Птица вязана с морем

· Это образ свободы, покоя, гордости

В Риме при смерти императоров отпускали орла, чтобы он уносил душу властителя к небу. В христианстве, в образе крылатых ангелов, уносящих душу, мы имеем последние остатки этой веры.

С отмиранием тотемизма формы меняются. Все способы переправы имеют одно новое происхождение. Они отражают представление о странствии умершего в загробный мир. Даже такие формы как лестница, дерево и ремень, обнаруживают при сопоставлениях свою первоначальную животную форму.

Облик змея

· Мотив змееборства

· Он иногда ассимилируется с обликом героя и представлен всадником. Под змеем конь спотыкается.

Связь с горами

Змей живет в горах. Такое местопребывание не мешает ему в то же время быть морским чудовищем. Иногда он живет на горах, но когда герой к нему приближается, он выходит из воды.

Змей-похититель

Он молниеносно и неожиданно похищает женщин.

Обрядовое поглощение и выхаркивание

Бой => погоня => попытка проглотить героя

· Герой находит в желудке или голове змея алмазы,

· Девушку в сказке кладут в стеклянный гроб.

· Хруст горы, в которой обитает змей.

· Царевна сидит на стеклянной вышке.

Центр тяжести героизма переносится от поглощения к убиению. С появлением скотоводства, земледелия этот процесс заканчивается.

Мифы

В греческом мифе нет похищения девушки драконом. Это представление могло жить в народе не засвидетельствованным в греческой литературе, через которую мы знаем миф.

Функционально он близок к змею нашей сказки. У него 3 собачьи головы, из пасти капает ядовитая смола, у него змеиный хвост, которым он жалит

Сказка отражает все этапы развития, начиная от более древних, как приобрести через змея знание птичьего языка, так и переходных, как унесение в желудке рыбы в чужие края.

За тридевять земель.

Все, что связано с тридевятым государством может принимать золотую окраску (золотой дворец). Свинка - золотая щетинка, утка - золотые перышки, золоторогий олень, золотохвостый олень, золотогривый и золотохвостый конь и др.

3 царства

Сказка о том, как герой на своем пути попадает в медное, серебряное и золотое царства. Медное и серебряное – проходные этапы, золотое – этап прибытия.

Никакого единообразия нет. Есть многообразие.

Живут во дворце, напоминают нам животнообразных обитателей в «большом доме». На том свете люди – змеи, львы, медведи, мыши. Т.е. звери в тотемическом понимании.

Иногда царевна изображена богатыркой, воительницей, она искусна в стрельбе и беге, ездит на коне, и вражда к жениху может принять формы открытого состязания с героем.

2 типа невесты:

· Одна освобождена героем от змея, он - ее спаситель. Это - тип кроткой невесты.

· Другая взята насильно. Она похищена или взята против ее воли хитрецом, который разрешил ее задачи и загадки.

· Герой показан, что он должен искать, отправляться туда и вернуться или погибнуть.

· Достать золотую ветку

Дворец, сад, мост. Сама по себе задача построить дворец непостижима. Мотив золотого дворца, из тридесятого царства и золотой – это один и тот же дворец. Сад – загадочный, красивый. Мост – преграда, препятствие.

Испытание баней

Задача – просидеть в горячей бане. Это испытание может быть связано с испытанием едой.

Состязания

· Обычно перед свадьбой

· На силу и ловкость героя

· Бег, стрельба

Брачная ночь

Часто на этом сказка заканчивается. Иногда все жители деревни в первую ночь таинственным образом умирают. Страх перед брачной ночью – страх перед еще не сложившейся властью царь-девицы.

Сказка как целое

Развитие идет путем наслоений, замен, переосмыслений, с другой стороны – путем новообразования.

Сказка как жанр

Сюжет и композиция волшебной сказки обусловлены родовым строем на той ступени его развития. Сказка перешла от более ранних эпох

Фольклор, и в частности сказка, не только единообразен, но при своем единообразии чрезвычайно богат и разнообразен.

Оставлен admin птн, 17/04/2015 - 02:11

Книга: Пропп, В.Я. Исторические корни волшебной сказки / В.Я. Пропп. - изд. 4-е. - М: Лабиринт, 2000. - 336 с.

Аннотация: Владимир Яковлевич Пропп является классиком гуманитарной науки ХХ в., фольклористом, одним из основателей семиотики и структурализма. Изучая волшебные сказки, В.Я. Пропп обратил внимание, что их сюжеты строятся по одной схеме. Герой сказки покидает дом, затем встречает помощника, который даёт ему чудесный дар, затем герою наносят вред, он получает трудное задание и т.д. Пропп проследил генетические корни, основу этой схемы, связав её с этнографическими материалами и первобытной мифологией. Эту основу он увидел в обрядах инициации. Он связал с ними не отдельные сюжеты, мотивы или персонажей, а весь жанр волшебной сказки в целом. По мнению В.Я. Проппа, сюжетная схема волшебной сказки восходит к объяснительному мифу инициации, а его «бытование» - к инсценировке мифов при обучении новичков.

Формат: Djvu.

Размер: 10,6 MB.

Все материалы библиотеки получены из общедоступных источников. Сайт сайт не содержит файлов книг, а предлагает ссылки на них. Ссылки на книги по истории предоставляются исключительно в ознакомительных целях. Если ссылка не работает, пожалуйста, сообщите об этом в комментариях либо через .

Оглавление
ПРЕДИСЛОВИЕ
Глава I. ПРЕДПОСЫЛКИ
1. Основной вопрос
2. Значение предпосылок
3. Выделение волшебных сказок
4. Сказка как явление надстроечного характера
5. Сказка и социальные институты прошлого
6. Сказка и обряд
7. Прямое соответствие между сказкой и обрядом
8. Переосмысление обряда сказкой
9. Обращение обряда
10. Сказка и миф
11. Сказка и первобытное мышление
12. Генетика и история
13. Метод и материал
14. Сказка и послесказочные образования
15. Перспективы
Глава II. ЗАВЯЗКА
І. Дети в темнице
1. Отлучка
2. Запреты, связанные с отлучкой
3. Фрэзер об изоляции царей
4. Изоляция царских детей в сказке
5. Заключение девушки
6. Мотивировка заключения
7. Итоги
ІІ. Беда и противодействие
8. Беда
9. Снаряжение героя в путь
Глава III. ТАИНСТВЕННЫЙ ЛЕС
1. Дальнейшая композиция сказки. Получение волшебного средства
2. Типы яги
3. Обряд посвящения
4. Лес
5. Избушка на курьих ножках
6. Фу, фу, фу
7. Напоила-накормила
8. Костяная нога
9. Слепота яги
10. Хозяйка леса
11. Задачи яги
12. Испытание сном
13. Изгнанные и заведённые в лес дети
14. Похищенные дети
15. Запропажа
16. Била-била
17. Безумие
18. Отрубленный палец
19. Знаки смерти
20. Временная смерть
21. Разрубленные и оживлённые
22. Печь яги
23. Хитрая наука
24. Волшебный дар
25. Яга - тёща
26. Травестизм
27. Заключение
Глава IV. БОЛЬШОЙ ДОМ
І. Лесное братство
1. Дом в лесу
2. Большой дом и малая избушка.
3. Накрытый стол
4. Братья
5. Охотники
6. Разбойники
7. Распределение обязанностей
8. «Сестрица»
9. Рождение ребенка
10. Красавица в гробу
11. Амур и Психея
12. Жена на свадьбе мужа
13. Неумойка
14. Незнайка
15. Плешивые и покрытые чехлом
16. Муж на свадьбе жены
17. Запрет похвальбы
18. 3апретный чулан
19. 3аключение
II. Загробные дарители
20. Умерший отец
21. Умершая мать
22. Благодарный мертвец
23. Мертвая голова
24. Заключение
ІІІ. Дарители-помощники
25. Благодарные животные
26. Медный Лоб
27. Выкупленные пленники, должники и пр.
Глава V. ВОЛШЕБНЫЕ ДАРЫ
І. Волшебный помощник
1. Помощники
2. Превращённый герой
3. Орёл
4. Крылатый конь
5. Выкармливание коня
6. Замогильный конь
7. Отвергнутый и обмененный конь
8. Конь в подвале
9. Масть коня
10. Огненная природа коня
11. Конь и звёзды
12. Конь и вода
13. Некоторые другие помощники
14. Развитие представлений о помощнике
ІІ. Волшебный предмет
15. Предмет и помощник
16. Когти, волосы, шкурки, зубы
17. Предметы-орудия
18. Предметы, вызывающие духов
19. Огниво
20. Палочка
21. Предметы, дающие вечное изобилие
22. Живая и мертвая, слабая и сильная вода
23. Куколки
24. Заключение
Глава VI. ПЕРЕПРАВА
1. Переправа как композиционный элемент
2. Переправа в образе животного
3. Зашивание в шкуру
4. Птица
5. На коне
6. На корабле
7. По дереву
8. По лестнице или ремням
9. При помощи вожатого
10. 3аключение
Глава VII. У ОГНЕННОЙ РЕКИ
І. Змей в сказке
1. Облик змея
2. Связь с водой в сказке
3. Связь с горами
4. 3мей-похититель
5. Поборы змея
6. Змей-охранитель границ
7. Змей-поглотитель
8. Опасность сна
9. Изначальный противник
10. Бой
11. Литература о змее
12. Распространённость змееборства
ІІ. Змей-поглотитель
13. Обрядовое поглощение и выхаркивание
14. Смысл и основа этого обряда
15. Птичий язык
16. Алмазы
17. Поглотитель-переносчик
18. Борьба с рыбой как первая ступень змееборства
19. Следы поглощения в поздних случаях змееборства
20. 3аключение
ІІІ. Герой в бочке
21. Ладья-переносчик
IV. Змей-похититель
22. Облик змея
23. Смерть-похититель
24. Внесение эротического момента
25. Похищение в мифах
V. Водяной змей
26. Водяная природа змея
27. Поборы змея
28. Мифы
VI. Змей и царство мёртвых
29. Змей-страж
30. Кербер
31. Перенесение змея на небо
32. Сторожевая роль небесного змея; якуты
33. Змей в Египте
34. Психостасия
35. Связь змея с рождением
36. Гибель змея от змея
37. Заключение
Глава VIII. ЗА ТРИДЕВЯТЬ ЗЕМЕЛЬ
І. Тридесятое царство в сказке
1. Локальность
2. Связь с солнцем
3. Золото
4. Три царства
5. Териоморфизм тридесятого царства
II. Тот свет
6. Ранние формы потустороннего мира
7. Пасть и толкучие горы
8. Хрусталь
9. Страна обилия
10. Солнечное царство
11. Античность
Глава IX. НЕВЕСТА
I. Печать царевны
1. Два типа царевны
2. Клеймение героя
II. Трудные задачи
3. Трудные задачи
4. Всенародный клич
5. Задачи в ответ на сватовство
6. Задачи бежавшей и вновь найденной царевны
7. Задачи царевны, похищенной ложными героями
8. Задачи Водяного
9. 3адачи учителя-колдуна
10. Враждебный тесть
11. Задачи, задаваемые старому царю
12. Задачи на поиски
13. Дворец, сад, мост
14. Испытание баней
15. Испытание едой
16. Состязания
17. Прятки
18. Узнать искомого
19. Брачная ночь
20. Предварительные выводы
ІІІ. Воцарение героя
21. Фрэзер о смене царей
22. Престолонаследие в сказке
23. Старость
24. Оракулы
25. Умерщвление царя в сказке
26. Ложный герой
27. Верёвочный мост
28. Кипящее молоко
29. Заключение
IV. Магическое бегство
30. Бегство в сказке
31. Бегство с бросанием гребешка и пр.
32. Бегство с превращениями
33. Превращение змеи в колодцы, яблони и т.д.
34. Бегство и погоня с последовательными превращениями
35. Решающее препятствие
Глава X. СКАЗКА КАК ЦЕЛОЕ
1. Единство волшебной сказки
2. Сказка как жанр

Текстологический комментарий
Цитированная литература
Сокращения
Указатель персонажей

5795 просмотров

- 35.38 Кб

зачетная работа по культурологии

Анализ книги В.Я.Проппа «Исторические корни волшебной сказки»(главы 1-2)

Выполнила:

Проверил:

Москва, 2010

Биография

ПРОПП, ВЛАДИМИР ЯКОВЛЕВИЧ (1895–1970), русский фольклорист, один из основоположников современной теории текста. Родился 17 (29) апреля 1895 в Санкт-Петербурге. В 1914–1918 изучал русскую и германскую филологию в Петроградском университете, впоследствии преподавал немецкий язык в вузах Ленинграда. С 1932 – преподаватель, с 1938 профессор ЛГУ, последовательно на кафедрах романо-германской филологии, фольклора и, вплоть до 1969, русской литературы. Умер Пропп в Ленинграде 22 августа 1970.

Одной из первых публикаций Проппа (после нескольких статей) стала вышедшая в 1928 в Лениграде небольшая книга Морфология сказки, встреченная сочувственно, но в последующие три десятилетия известная лишь узкому кругу специалистов. В дальнейшем Пропп продолжал свои исследования в стенах ЛГУ; благодаря книгам Исторические корни волшебной сказки (1946) и Русский героический эпос (1955, 2-е изд. 1958) завоевал репутацию маститого фольклориста. В 1958 в США вышел английский перевод Морфологии сказки, за которым последовали американские переиздания и переводы на многие другие языки. Ранняя работа Проппа стала митровым научным бестселлером, а в СССР в 1969, спустя сорок с лишним лет после первой публикации и перед самой смертью ученого, появилось второе русское издание Морфологиии сказки, почти сразу ставшее почти такой же библиографической редкостью, как и первое (вплоть до переизданий 1990-х годов).

Исключительный резонанс, вызванный публикациями Морфологии сказки на Западе, и ее последующее огромное влияние были обусловлены тем новым контекстом, в котором оказалась эта книга на рубеже 1950–1960-х годов: широкое распространение структурно-семиотических (см. СТРУКТУРАЛИЗМ) методов и появление ранней версии порождающей грамматики. Пропп в конце 1920-х годов предложил относительно небольшой набор глубинных функций, задающих на первый взгляд бесконечное разнообразие повествовательных структур волшебных сказок, а также формальный аппарат для порождения этих поверхностных структур. Через три с лишним десятилетия все это, с одной стороны, оказалось созвучным идеям ранней порождающей грамматики, а с другой – продемонстрировало применимость такого рода методов к структурам более высокого уровня, нежели предложение. Неудивительно, что работа Проппа стала одной из важнейших исходных точек для формирования в 1960-е годы теории текста и нарративного анализа и привлекла внимание не только специалистов по фольклору, семиотике и литературоведению, таких как К.Леви-Строс, А.Греймас (1917–1992) или С.Бремон, но и широкого круга лингвистов, а несколько позднее, в 1970-х годах, также и специалистов по теории дискурса, искусственному интеллекту и когнитивной науке – Д.Румелхарта и др. (см. ДИСКУРС). Ссылки на Проппа (иногда в рамках полемики с ними) стали обязательными в их работах, и в 1970-е годы многие отечественные лингвисты впервые узнавали об ученом, читая зарубежные публикации.

Мировая известность Морфологии сказки заставила по-другому взглянуть и на более поздние и далекие от структурализм труды Проппа, творческое наследие которого, включая статьи, рассматривается ныне как единое целое и издается с учетом этого.

Библиография

Пропп В. Я. «Исторические корни волшебной сказки» - Л. Изд-во ЛГУ, 1986 - 364 с.
Пропп В. Я. «Фольклор и действительность» - М.: Наука,1989. - 233с.

Исторические корни волшебной сказки

Главная проблема в поставленной работе

Книга представляет собой одно целое, и одна тема плавно перетекает в другую.И каждая поставленная тема полностью раскрывается автором. Также имеются подробные предпосылки Главная проблема, поставленная в этой работе, является расширить рамки изучения и найти историческую базу, вызвавшую к жизни волшебную сказку и выяснить источники волшебной сказки в исторической действительности.

В сказках нет точного напоминания о какой-либо определенной стадии культуры: здесь смешиваются и сталкиваются друг с другом различные исторические циклы и культурные стили. Здесь сохранились только образцы поведения, которые могли существовать во многих культурных циклах и в разные исторические моменты.

Сказка настолько богата и разнообразна, что изучать все явление сказки целиком во всем его объеме и у всех народов невозможно. Поэтому материал должен быть ограничен, и ограничим его волшебными сказками.

Терминология

Глава 1

«Волшебные сказки» - это особые сказки, которые можно назвать волшебными.

«Морфологии сказки»- в этой книге жанр волшебной сказки Пропп выделил достаточно точно, автор разделяет сказки на вид и сложность сюжета

Генезис -(греч.) происхождение, возникновение, (за)рождение.

«Историческое прошлое»- исследование сводится к тому, чтобы определить, при каком социальном строе создались, отдельные мотивы и вся сказка.

«Строй»- понятие очень общее. Исследование сводится к тому, чтобы определить, при каком социальном строе создались, отдельные мотивы и вся сказка. Сказки можно сравнивать не с родовым строем, а с институтом родового строя.

Экзогамия- запрет брачных отношений между членами родственного (род, фратрия) или локального (например, община) коллектива, существовавший как в эпоху первобытнообщинного строя, так и в более позднее время. Многочисленные теории происхождения экзогамии объединяются в основном в 3 основные группы, которые предполагают, что переход к экзогамии обусловлен:

1)необходимостью избежать вредных последствий от браков между кровными родственниками (Л. Г. Морган и др.);

2)стремлением расширить социальные контакты и завязать отношения с другими коллективами (Э. Тайлор, А. М. Золотарёв, К. Леви-Стросс);

3)необходимостью установления социального мира в коллективе, поскольку половые отношения и сопровождающие их конфликты выносились за его пределы (С. П. Толстов, Ю. И. Семёнов).

«Переосмысление »- удобен в том отношении, что он указывает на происшедший процесс изменений, факт переосмысления доказывает, что в жизни народа произошли некоторые изменения, и эти изменения влекут за собой изменение и мотива. Эти изменения во всяком отдельном случае должны быть показаны и объяснены.

«Предпосылки» -необходимо расшифровать понятие исторического прошлого, определить, что именно из этого прошлого необходимо для объяснения сказки.

«Мотивы сказки» -объясняются тем, что они отражают некогда имевшиеся институты, но есть мотивы, которые ни с какими институтами непосредственно не связаны, и так не всё объясняется наличием тех или иных институтов.

«Обряд»- совокупность условных, традиционных действий, лишённых непосредственной практической целесообразности, но служащих символом определённых социальных отношений, формой их наглядного выражения и закрепления. Некоторые религии используют обряды для закрепления в сознании верующих некоторых религиозных представлений и укрепления веры во всемогущие силы.

«Фольклор»- это вид коллективной словесной деятельности, которая осуществляется в устной форме. Основные категории фольклора - это коллективность, традиционность, формульность, вариативность, наличие исполнителя, синкретичность. Фольклор делится на две группы - обрядовый и необрядовый.

«Миф»-(греч.) Под мифом здесь будет пониматься рассказ о божествах или божественных существах, в действительность которых народ верит. Дело здесь в вере не как в психологическом факторе, а историческом.

«Педантизм»- (от итал. pedare, воспитывать) - явление, встречающееся в различных областях жизни, но чаще всего сопровождающее ученость и педагогическую деятельность.

«Семантика» -(фр и греч. обозначающий) в широком смысле слова – анализ отношения между языковыми выражениями и миром, реальным или воображаемым.

«Генетика»- (греч.происходящий от кого-то) изучение происхождения явлений. Генетика предшествует истории, она прокладывает путь для истории.

Глава 2

«Отлучки»- особое настроение, настроение эпического спокойствия, это спокойствие только художественная оболочка, контрастирующая с внутренней страстной и трагической, комически-реалистической динамикой.

«Фрезер» -об изоляции царей (явление ранней государственности, царю или вождю приписывается магическая власть над природой, небом, дождем, людьми, скотом, и от его благополучия зависит благополучие народа).

«Изоляция»- царских детей в сказке (в сказке сохранились все виды запретов, некогда окружавших царскую семью: запрет света, взгляда, пищи, соприкосновения с землей, общения с людьми).

«Заключение девушки» -(это страх приводит к тому, что менструирующих девушек подвергают заключению, чтобы оградить их от опасностей, запрет стричь волосы, которые считались местонахождением души и магической силы, но запрет стричь волосы нигде в сказке не высказан прямо, тем не менее длинные волосы заключенной царевне- часто встречающаяся черта, которая придает особую привлекательность);

«Беда и противодействие»- основная форма завязки, из них создается сюжет, формы, которого разнообразны, они не могут быть рассмотрены вместе.

«Снаряжения героя в путь» (движение никогда не обрисовано подробно, оно всегда упоминается только двумя или тремя словами, но прежде всего мы должны узнать, куда герой попадает на своем пути);

Каждый исследователь исходит из каких-то предпосылок, имеющихся у него раньше, чем он приступает к работе.

История изучения сказки излагалась не раз, и нам нет необходимости перечислять труды. Но если спросить себя, почему до сих пор нет вполне прочных и всеми признанных результатов, то мы увидим, что часто это происходит именно оттого, что авторы исходят из ложных предпосылок.

Для нас же отсюда вытекает следствие, что нужно тщательно проверить свои предпосылки до начала исследования.

«Волшебные сказки»-первая предпосылка Проппа

В сказках Пропп выделяет особую линию сюжетов, которая лежит в основе других сказок. Начинается сказка с ущерба и желания иметь что-то, затем отправка героя из дома навстречу помощнику, который поможет найти предмет поиска. Далее следует поединок, возвращение и погоня, по дороге домой герой снова подвергается испытаниям. Но в дальнейшем герой снова прибывает в царство и женится. Это схема позволяет рассматривать все волшебные сказки с одинаковым сюжетом, разнообразие сказкам придает множество действующих лиц.

Первая предпосылка гласит: среди сказок имеется особая категория сказок, обычно называемых волшебными. Эти сказки могут быть выделены из других и изучаться самостоятельно. Самый факт выделения может вызвать сомнения. Не нарушен ли здесь принцип связи, в которой мы должны изучать явления? Однако в конечном итоге все явления мира связаны между собой, между тем наука всегда выделяет явления, подлежащие ее изучению, из числа других явлений. Все дело в том, где и как здесь проводится граница.

Возникновение сказки связано не с тем производственным базисом, на котором ее стали записывать с начала XIX века. Это приводит нас к следующей предпосылке, которая пока формулируется в очень общей форме: сказку надо сравнивать с исторической действительностью прошлого и в ней искать корней ее. Эта предпосылка содержит понятие» историческое прошлое». Понятие «историческое прошлое» подводит нас к тому, что сказка сохранила следы исчезнувших форм социальной жизни. Например, в сказке содержатся иные формы брака, чем сейчас.

Нам, следовательно, необходимо расшифровать понятие исторического прошлого, определить, что именно из этого прошлого необходимо для объяснения сказки.

Если сказка рассматривается, как продукт, возникший на производственном базисе, то выясняется, какие формы в ней отражены. Но в изучении источников сказки не будет продвигаться со стороны объекта или техники. Исследование сводится к тому, чтобы определить, при каком социальном строе создались, отдельные мотивы и вся сказка. Понятие «строй»- исследование сводится к тому, чтобы определить, при каком социальном строе создались, отдельные мотивы и вся сказка . Предпосылка сказка сохранила следы исчезнувших форм социальной жизни, что эти остатки нужно изучить, и что такое изучение вскроет источники многих мотивов сказки. Многие мотивы сказки, правда, объясняются тем, что они отражают некогда имевшиеся институты, но есть мотивы, которые ни с какими институтами непосредственно не связаны. Следовательно, данной области как материала для сравнения недостаточно. Не все объясняется наличием тех или иных институтов.

Описание работы

Предлагаемая работа снабжена вводной главой, и потому в предисловии можно ограничиться некоторыми замечаниями технического характера.

В книге часто встречаются ссылки на сказки или выдержки из них. Эти выдержки надо рассматривать как иллюстрации, а не как доказательства. За примером кроется более или менее распространенное явление. Разбирая явление, следовало бы приводить не одну-две иллюстрации, а все имеющиеся случаи. Однако это свело бы книгу к указателю, который размерами превзошел бы всю работу. Эту трудность можно было бы обойти ссылками на существующие указатели сюжетов или мотивов. Однако, с одной стороны, распределение сказок по сюжетам и сюжетов по мотивам, принятое в этих указателях, часто весьма условно, с другой же стороны - ссылки на сказки встречаются в книге несколько сот раз, и пришлось бы несколько сот раз давать ссылки на указатели. Все это заставило меня отказаться от традиции приводить при всяком сюжете номер типа. Читатель поймет, что приводимые материалы представляют собой образцы.

То же касается примеров из области обычаев, обрядов, культов и т. д. Все приводимые факты - не более как примеры, число которых можно было бы произвольно увеличить или уменьшить, приводимые примеры могли бы быть заменены другими. Таким образом, в книге не сообщается никаких новых фактов, нова только устанавливаемая между ними связь, и в ней центр тяжести всей книги.

Необходимо сделать еще оговорку относительно способа изложения. Мотивы сказки так тесно связаны между собою, что, как правило, ни один мотив не может быть понят изолированно. Излагать же приходится по частям. Поэтому в начале книги часто встречаются ссылки на то, что еще будет развито, а со второй половины - на то, что уже изложено выше.

Книга представляет собой одно целое, и ее нельзя читать из середины для справок по отдельным мотивам.

В данной книге читатель не найдет анализа многих мотивов, которые он вправе искать в такой работе. Многое не уместилось в ней. Упор сделан на анализ основных, главнейших сказочных образов и мотивов, остальное же частью уже опубликовано раньше и здесь не повторяется, частью, возможно, появится в виде отдельных очерков в будущем.

Работа вышла из стен Ленинградского ордена Ленина государственного университета. Многие из моих товарищей по работе поддерживали меня, охотно делясь своими знаниями и опытом. Особенно многим я обязан члену-корреспонденту Академии Наук проф. Ивану Ивановичу Толстому, который дал мне ценные указания как по части использованного мной античного материала, так и по общим вопросам работы. Приношу ему свою глубочайшую и искреннюю благодарность.

Глава I. Предпосылки

1. Основной вопрос

Что значит конкретно исследовать сказку, с чего начать? Если мы ограничимся сопоставлением сказок друг с другом, мы останемся в рамках компаративизма. Мы хотим расширить рамки изучения и найти историческую базу, вызвавшую к жизни волшебную сказку. Такова задача исследования исторических корней волшебной сказки, сформулированная пока в самых общих чертах.

На первых порах кажется, что в постановке этой задачи нет ничего нового. Попытки изучать фольклор исторически были и раньше. Русская фольклористика знала целую историческую школу во главе со Всеволодом Миллером. Так, Сперанский говорит в своем курсе русской устной словесности: "Мы, изучая былину, стараемся угадать тот исторический факт, который лежит в ее основе, и, отправляясь от этого предположения, доказываем тождество сюжета былины с каким-нибудь известным нам событием или их кругом" (Сперанский 222). Ни угадывать исторических фактов, ни доказывать их тождества с фольклором мы не будем. Для нас вопрос стоит принципиально иначе. Мы хотим исследовать, каким явлениям (а не событиям) исторического прошлого соответствует русская сказка и в какой степени оно ее действительно обусловливает и вызывает. Другими словами, наша цель - выяснить источники волшебной сказки в исторической действительности. Изучение генезиса явления еще не есть изучение истории этого явления. Изучение истории не может быть произведено сразу - это дело долгих лет, дело не одного лица, это дело поколений, дело зарождающейся у нас марксистской фольклористики. Изучение генезиса есть первый шаг в этом направлении. Таков основной вопрос, поставленный в этой работе.

2. Значение предпосылок

Каждый исследователь исходит из каких-то предпосылок, имеющихся у него раньше, чем он приступает к работе. Веселовский еще в 1873 году указывал на необходимость прежде всего уяснить себе свои позиции, критически отнестись к своему методу (Веселовский 1938, 83-128). На примере книги Губернатиса "Зоологическая мифология" ("Zoological Mythology"), Веселовский показал, как отсутствие самопроверки ведет к ложным заключениям, несмотря на всю эрудицию и комбинаторские способности автора работы.

Здесь следовало бы дать критический очерк истории изучения сказки. Мы этого делать не будем. История изучения сказки излагалась не раз, и нам нет необходимости перечислять труды. Но если спросить себя, почему до сих пор нет вполне прочных и всеми признанных результатов, то мы увидим, что часто это происходит именно оттого, что авторы исходят из ложных предпосылок.

Так называемая мифологическая школа исходила из предпосылки, что внешнее сходство двух явлений, внешняя аналогия их свидетельствует об их исторической связи. Так, если герой растет не по дням, а по часам, то быстрый рост героя якобы отряжает быстрый рост солнца, взошедшего на горизонте (Frobenius 1898, 242). Во-первых, однако, солнце для глаз не увеличивается, а уменьшается, во-вторых же, аналогия не то же самое, что историческая связь.

Одной из предпосылок так называемой финской школы было предположение, что формы, встречающиеся чаще других, вместе с тем присущи исконной форме сюжета. Не говоря уже о том, что теория архетипов сюжета сама требует доказательств, мы будем иметь случай неоднократно убеждаться, что самые архаические формы встречаются как раз очень редко, и что они часто вытеснены новыми, получившими всеобщее распространение (Никифоров 1926).

Таких примеров можно указать очень много, причем выяснить ошибочность предпосылок в большинстве случаев совсем не трудно. Спрашивается, отчего же сами авторы не видели своих столь ясных для нас ошибок? Мы не будем их в этих ошибках винить - их делали величайшие ученые; дело в том, что они часто не могли мыслить иначе, что их мысли обусловлены эпохой, в которую они жили, и классом, к которому они принадлежали. Вопрос о предпосылках в большинстве случаев даже не ставился, и голос гениального Веселовского, который сам неоднократно пересматривал свои предпосылки и переучивался, остался гласом вопиющего в пустыне.