Лев Кассиль и его книги. Кассиль лев абрамович Лев кассиль биография для детей

10 июля исполняется 110 лет со дня рождения Льва Абрамовича Кассиля (1905-1970), писателя, журналиста и сценариста.

Произведения Льва Кассиля одинаково любят и дети и взрослые. Его герои - озорные фантазёры, открыватели никому не ведомых, воображаемых стран - близки и дороги каждому читателю, а главное, очень узнаваемы. В них так легко увидеть самого себя, а в их мечтах - свои собственные мечты.

Кассиль Лев Абрамович родился 10 июля 1905 года в Покровской слободе (ныне город Энгельс, Саратовская область). Учился в царской гимназии, а затем в советской Единой трудовой школе, которую окончил в 18 лет (1923 г). Будучи подростком Лев стал работать в Покровской детской библиотеке-читальне, где дети местных железнодорожников, рабочих завода, лесопилок, пристанционных лодочников и грузчиков смогли впервые дорваться до книг. При библиотеке был организован драматический и литературный кружки, издавался рукописный журнал, редактором и художником которого являлся Лев Кассиль.

О литературной деятельности Лев Кассиль тогда ещё и не помышлял. Мечтал, как и многие сверстники, стать сначала извозчиком, потом кораблестроителем, даже мастерил модели волжских пароходов. Об одном из пароходов под названием «Добрыня Никитич», сделанным его руками писали в местной газете.

Уже в подростковом возрасте Льва Абрамовича считали очень разносторонним. В нем находили склонности к музыке, литературе, рисованию, в старших классах он даже занимался в Саратовском художественно-практическом институте.

В 1923 году, окончив школу, за хорошую общественную работу в библиотеке-читальне он получает от обкома партии командировку в высшее учебное заведение в Москву и поступает на физико-математический факультет МГУ по специальности «аэродинамический цикл». Здесь он отучился три года, успев за это время побыть московским корреспондентом газет «Правда Востока» и «Советская Сибирь», сотрудником газеты «Известия» и журнала «Пионер».

Уже в 20 лет к концу второго года обучения он стал понимать, что ему хочется писать.

Писать учился в письмах домой, описывая в них Москву, которую в свободное время исходил пешком вдоль и поперёк, новостройки, театры и стадионы, выставки и музеи. Некоторые письма доходили до 28 страниц.

Чтобы не обременять родителей, ему самому приходилось зарабатывать на жизнь, подрабатывая электромонтёром, художником-плакатистом, старостой в студенческом клубе, редактором университетской газеты «Синяя блуза». Всё свободное время он читал и конспектировал Толстого, Пушкина, Чехова, Лескова, Флобера, которые теперь заново раскрывались перед ним.

Первый свой рассказ «Приёмник мистера Кисмиквика» написал в 20 лет в 1925 году. В 22 года (1927 г.) был написан первый очерк, его признали и пригласили стать московским корреспондентом. В этом же году была задумана книга под названием - «Кондуит». Написав первые страницы, он решил показать их поэту В. В. Маяковскому, который стал его учителем и старшим другом на долгие годы. В журнале Маяковского стали печататься его первые заметки и очерки. Вскоре Кассиль был приглашён сотрудничать с детским журналом «Пионер». Где уже работали замечательные детские писатели М. М. Пришвин, А. П. Гайдар.

Читая письма маленьких читателей, откликнувшихся на его фельетоны, Кассиль понял, что интереснее работы в жизни ему не найти. А встреча с лучшим детским писателем того времени С. Я. Маршаком, окончательно утвердила в правильности выбранного пути - стать детским писателем.

С журналом «Пионер» Лев Абрамович Кассиль сотрудничал много лет. Три года работал ответственным редактором замечательного детского журнала «Мурзилка». Почти десять лет Кассиль проработал в популярнейшей газете того времени «Известие». Начал с небольших репортёрских зарисовок, затем выступал с большими корреспонденциями, очерками, фельетонами.

Он много ездил, летал, плавал, путешествуя по родной земле и за ее пределами. Участвовал в походе советских глиссеров, в испытательных перелётах новых самолётов и дирижаблей, спускался в первые шахты строившегося московского метро. Дни и ночи находился на аэродроме, где готовился старт первого советского аэростата. Гостил в Калуге К. Э. Циолковского - родоначальника космической эры. Вместе со сборной командой ездил на футбольные состязания в Турцию. Много незабываемых часов провёл в гостях у А. М. Горького. Затем это все описывал в очерках, фельетонах и рассказах, в книжках для маленьких читателей.

Льву Абрамовичу очень хотелось рассказать и о своём тяжелом детстве и в 26 лет (1931) выходит книга под названием «Швамбрания». Выдуманная страна, в которой скрывался Кассиль со своим младшим братом, от многих бед и обид. О том, как революция вторглась в биографию докторского сына, переворошила его жизнь, постепенно изменяя взгляды на происходящие события.

Следом за «Швамбранией» Лев Кассиль придумал еще две страны - «Синегорию» и «Джунгахору», которые описал в книгах «Дорогие мои мальчишки» и «Будьте готовы ваше Высочество!», объединенных позднее в сборник «Три страны, которых нет на карте». Кассиль писал: «Я хотел лишь одного: пусть воображение ваше откликнется, заиграет и признает существование этих стран. Пусть дела, судьбы, радости, победы, огорчения и удачи швамбран, синегорцев и джунгахорцев захватят ваши сердца и укрепят доверие ко мне, мечтающему только об одном: чтобы все вы были счастливы, чтобы хорошо вам жилось на свете, чтобы всем вам, как и другим людям на нашей планете, населяющим страны и материки, которые давно вычерчены на картах, были бы доступны любые честные и справедливые радости».

Л. А. Кассиль написал много рассказов, посвященных Великой Отечественной войне, во время которой работал корреспондентом, выступал по радио, в школах, воинских частях, на предприятиях Москвы и Урала. Он обладал огромным опытом военного корреспондента. «Рассказ об отсутствующем», «Линия связи», «Зеленая веточка», «Все вернется», «У классной доски», «Отметки Риммы Лебедевой», «Держись, капитан!» были построены как дружеский разговор с ребенком о насущном и важном. Им были написаны книги о Маяковском, Циолковском, Чкалове и Шмидте.

В 41 год (1946 г.) отправился в плаванье по Европе, в результате чего была написана книжка для детей «Далеко в море».

С 1947 по 1970 жил и работал в Москве. Его деятельность всецело была направлена на интересы юных читателей. Именно с детской литературой связана его работа в Союзе Писателей и в Литературном институте им. А. М. Горького, преподаванию в котором Л. А. Кассиль посвятил многие годы своей жизни.

В 1965 году писателя избрали членом-корреспондентом Академии педагогических наук СССР.

Умер Кассиль в Москве 21 июня 1970 года. В городе его детства Энгельсе есть Дом-музей Льва Кассиля, улица его имени, а на Площади Свободы ему установлен памятник.

Л. А. Кассиль был очень активным человеком. Известно, что он проводил новогодние ёлки в Колонном зале Дома Союзов и вёл праздничные репортажи с Красной площади, комментировал футбольные матчи, работал специальным корреспондентом на Олимпийских играх, плавал вокруг Европы, ездил по Италии с лекциями о В. В. Маяковском, возглавлял московское объединение детских и юношеских писателей, преподавал в Литературном институте, чуть ли не ежедневно выступал перед своими читателями в школах, библиотеках, детских домах, пионерлагерях. Лев Кассиль является автором идеи проведения Книжкиных именин, которые со временем трансформировались в Неделю детской книги.

	Лев Кассиль писал в течение сорока с лишним лет. Его творчество пользуется особой любовью у детворы, потому что в его произведениях органично вплетен элемент неожиданности, веселый вымысел, задоринка. Он всегда делился с детворой своими знаниями, жизненным опытом. Он прекрасно понимал интересы детей, их вкусы, язык и манеру общения, благодаря этому и создавал блестящие произведения для юных читателей на совершенно разные темы: книги о спорте («Вратарь Республики», «Ход белой королевы»), о кинематографе («Великое противостояние»), о творчестве («Ранний восход», «Дело вкуса»), о несуществующих мирах (сборник «Три страны, которых нет на карте»).
	В пятитомное собрание сочинений известного советского детского писателя вошло всё лучшее, созданное писателем. В первый том собрания сочинений вошли: "Вслух про себя" - попытка автобиографии, знаменитая повесть "Кондуит и Швамбрания", роман «Вратарь Республики». Во второй том вошли повести "Черемыш, брат героя", "Великое противостояние", "Дорогие мои мальчишки" и рассказы "На краю света". В четвёртый том вошли романы "Ход Белой Королевы", "Чаша гладиатора", рассказы "По морям, по волнам" и повесть "Будьте готовы, Ваше высочество!" В пятый том вошли повесть "Ранний восход", очерки "Маяковский - сам", "Чудо Гайдара", "Шагнувший к звёздам", из записей разных лет: "Пометки и памятки", избранные главы из книги "Про жизнь совсем хорошую".
	83.3(2Рос-Рус)6-8 Инв. номер: 896741(ч) Жизнь и творчество Льва Кассиля : [Сборник / Сост. Л. Розгон; Авт. вступ. ст. С. Михайлов]. - М. : Детская литература, 1979. - 367 с. Воспоминания и статьи о Льве Кассиле, написанные Анатолием Алексиным, Евгенией Таратута, Юрием Гальпериным. Дневниковые записи и воспоминания самого Л. А. Кассиля, представлена библиография. Вступительная статья написана Сергеем Михалковым. Книга будет интересна широкому кругу читателей.

Цитаты из произведений Л. А. Кассиля

Если бы взрослые реже забывали, какие они были маленькими, а дети чаще бы задумывались, какие они будут большими, старость не торопилась бы к людям, а мудрость не опаздывала бы. («Будьте готовы, Ваше высочество!»)

Талант — это дар удивлять правдой. («Будьте готовы, Ваше высочество!»)

Час пик… В конце концов в жизни у каждого настает свой час пик - когда ты оказываешься спертым в заторе или в нерешительности стоишь на перекрестке, а так надо перейти на другую сторону! Когда отношения перепутываются, словно телефонные провода, и ты выясняешь, что соединен совсем не с тем, с кем бы хотел. («Вратарь Республики»)

Не позволяй себе брать от жизни больше того, что ты даешь ей сам. Когда чаша весов, на которую положено то, что ты дал, перетянет чашу, получаемых тобой благ, пойдешь книзу и ты…(«Будьте готовы, Ваше высочество!»)

За все, что происходит в мире людей, отвечаешь и ты. Не отказывайся от ответственности, это и есть совесть… Не забирай все время твое себе, делись щедро с другими… («Из заветов моим детям»)

Интернет-ресурсы

На указанных сайтах можно найти информацию о Л. А. Кассиле.

Материал подготовила Елисеева Ирина Семёновна, ведущий библиотекарь отдела гуманитарных наук.

Это рассказ о подвигах детей, школьников, пионеров в годы Великой Отечественной войны.

Алексей Андреевич. Автор: Л. А. Кассиль

Командир никогда не видел в глаза Алексея Андреевича, но слышал о нём каждый день. Неделю назад бойцы, возвращаясь из разведки, доложили, что в лесочке их встретил босой мальчуган, вывернул из карманов семь белых камешков, пять чёрных, потом вытянул верёвку, завязанную четырьмя узелками, а в конце концов вытряхнул три щепочки. И, глядя на добытое из карманов добро, неизвестный мальчуган сообщил шёпотом, что на том берегу реки замечены семь миномётов немецких, пять танков противника, четыре орудия и три пулемёта. На вопрос: «Откуда он взялся?» — мальчонка ответил, что его прислал сам Алексей Андреевич.

Пришёл он к разведчикам и на другой день, и на третий. И каждый раз долго рылся в карманах, вытаскивая разноцветные камешки, щепочки, считал узлы на бечёвке и говорил, что его прислал Алексей Андреевич. Кто таков Алексей Андреевич, мальчонка не сказал, как его ни расспрашивали. «Время военное — болтать много нечего, — объяснил он, — да и сам Алексей Андреевич не приказывал ничего говорить о нём». И командир, ежедневно получая очень важные сведения в лесу, решил, что Алексей Андреевич — это какой-то храбрый партизан, могучий богатырь с тугими усами и низким голосом. Именно таким почему-то казался командиру Алексей Андреевич.

Однажды вечером, когда с широкой реки потянуло теплом и вода стала совсем гладкой, словно застывшей, командир проверил посты охранения и собрался поужинать. Но тут ему доложили, что к часовым заставы прибыл какой-то парнишка и просится к командиру. Командир разрешил пропустить мальчишку.

Через несколько минут он увидел перед собой невысокого паренька лет тринадцати-четырнадцати. Ничего особенного в нём не было. Мальчонка с виду казался простоватым и даже немного непонятливым. Он шёл слегка разболтанной походкой, и слишком короткие штанины мотались из стороны в сторону над его босыми ступнями. Но командиру показалось, что мальчишка только прикидывается таким простачком. Командир почуял какую-то хитрость. И действительно, как только паренёк увидел командира, он тотчас перестал зевать по сторонам, подобрался весь, сделал четыре твёрдых шага, замер, вытянулся и отчеканил:

— Разрешите доложить, товарищ командир? Алексей Андреевич...

— Ты?! — не поверил командир.

— Я самый. Заведующий переправой.

— Чем? Чем заведующий? — переспросил командир.

— Переправой! — раздалось из-за куста, и сквозь листву просунулся мальчонка лет девяти.

— А ты кто такой? — спросил командир.

Мальчуган вылез из куста, вытянулся и, поглядывая то на командира, то на своего старшего товарища, старательно выговорил:

— Я — для особых поручениев.

Тот, кто назвался Алексеем Андреевичем, грозно покосился на него.

— Для поручений, — поправил он малыша, — сто раз сказано! И не лезь, покуда старший говорит. Сызнова вас учить надо?

Командир скрыл улыбку и внимательно оглядел обоих. И старший и маленький стояли перед ним навытяжку.

— Это Валёк, порученец мой, — пояснил первый, — а я заведующий переправой.

У маленького «порученца» от волнения всё время шевелились пальцы босых запылённых ног, аккуратно сдвинутых пятками вместе.

— Заведующий? Переправой? — удивился командир.

— Так точно.

— Где же это твоя переправа?

— В известном месте, — сказал паренёк.

— Да что это за переправа такая? — рассердился командир. — Крутит тут мне голову: переправа, переправа... а ничего толком не объяснит.

— Можно стоять вольно? — спросил паренёк.

— Да стой вольно, стой как хочешь, только скажи толком: что тебе от меня надо?

Ребята стали «вольно». Маленький при этом старательно отставил в сторону ногу и смешно вывернул пятку.

— Обыкновенная переправа, — неторопливо начал старший. — Имеется, значит, плот. Под названием «Гроб фашистам». Сами связали. Нас целых восемь человек, а я заведующий. И мы с того берега, где немцы, трёх раненых наших на эту сторону переправили. Они вон там, в лесу. Мы их там укрыли, маскировку сделали. Только дале-то их тащить тяжело. Вот мы к вам и прибыли. Их надо в посёлок унести, раненых.

— Что же, немцы вас не заметили? Как же вы у них под носом на своём плоту путешествуете?

— А мы всё под бережком, под бережком, а потом, там у нас коряга есть, мы от неё уже на ту сторону переваливаем. Тут у речки изгиб. Вот и не видно нас. Они заметили было, стрелять начали, а мы уже к месту назначения прибыли.

— Ну, если правду говоришь, молодец, Андрей Алексеевич! — сказал командир.

— Алексей Андреевич, — тихо поправил паренёк, скромно глядя в сторону.

Через полчаса Алексей Андреевич и его «порученец» Валёк привели командира и санитаров к раненым, которые были спрятаны в лесу, там, где река

сделала глубокую промоину в береге и толстые корни деревьев переплелись, как шалаш.

— Вот тут! — указал Алексей Андреевич.

Вскоре трое тяжело раненных красноармейцев

были уложены санитарами на носилки. Двое из раненых бойцов были в забытьи и только изредка тихо стонали; третий, схватив ослабевшей рукой командира за локоть, тяжело двигая губами, всё порывался сказать что-то. Но у него выходило только:

— Пионеры-то... ребятишки... очень благодарны... бойцов... пионеры... Пропали бы... А они вот...

Санитары унесли раненых в посёлок, а командир пригласил ребят поужинать к себе. Но Алексей Андреевич заявил, что подходит самое время для работы и он отлучиться не может.

На следующий день Алексей Андреевич принёс командиру бумажку, на которой был нарисован план расположения немцев. Он сам нарисовал его, пробравшись на тот берег.

— А сколько у них пулемётов и орудий, не заметил? — спросил командир.

— Сейчас получите всё в точности, — отвечал Алексей Андреевич и свистнул.

Тотчас из кустов высунулся долговязый парень в очках.

— Это при нашем плоте счетовод Колька, — пояснил Алексей Андреевич.

— Не счетовод, а бухгалтер, — мрачно поправил долговязый.

— Бухгалтер! Сто раз сказано! — сказал Алексей Андреевич.

У «бухгалтера» оказался точный, завязанный узелком на верёвке, собранный из камешков и палочек список всех пулемётов и орудий, которые немцы установили на другом берегу.

— А как насчёт броневиков? Не видали?

— Это уже надо у Серёжки спросить, — отвечал Алексей Андреевич. — Я нарочно рассредоточил по всем, чтобы у каждого понемножку было. А по камешкам да щепочкам немцы не узнают. Это у каждого в кармане бывает. Если кто и попадётся, остальные своё доделают. Эй, Серёжка! — крикнул он, и тотчас из-за кустов вышел наголо стриженный и загорелый увалень; у него был десяток ракушек, обозначающих немецкие броневики и танки. — Может, вам винтовки нужны? — вдруг сурово спросил Алексей Андреевич.

Командир рассмеялся:

— А вы что, не только плоты мастерите, но и винтовки, выходит, производите? Так, что ли?

— Нет, — отвечал, не улыбаясь, Алексей Андреевич. — У нас готовые, немецкого производства. Присылайте вечером за ними к переправе, в ноль часов пятнадцать минут. Только чтоб точно.

Четверть первого, как было условлено, к месту переправы пришёл сам командир. Его сопровождали несколько бойцов. Командир стал спускаться к воде и споткнулся обо что-то железное и тяжёлое. Он нагнулся и нащупал мокрую винтовку.

— Принимайте оружие, — зашептал Алексей Андреевич.

Восемьдесят немецких винтовок передали пионеры-плотогоны в эту ночь красноармейцам. Алексей Андреевич аккуратно пересчитал их, отметил у себя в записной книжечке каждую и велел своему «бухгалтеру» получить расписку с командира...

Командир уложил ребят в своей палатке. Алексей Андреевич хотел оставить дежурных у плота, но командир поставил там своего часового. Настоящий часовой охранял в эту ночь славный пионерский плот, а заведующий переправой и семеро его помощников, укрытые шинелями, сладко посапывали в командирской палатке.

Утром часть уходила на новые позиции. Ребят разбудили, накормили вкусным завтраком. Командир подошёл к Алексею Андреевичу и положил ему руку на плечо.

— Ну, Алексей Андреевич, — сказал он, — спасибо тебе за службу. Пригодилась нам твоя переправа.

Командир не раз вспоминал в тот день маленького заведующего переправой. Очень важные сведения дали командиру ребята. Фашистский батальон с танками и двумя взводами мотоциклистов был разгромлен в этот день. Вечером командир составлял список бойцов, представляемых к награде, и первым поставил имя Алексея, заведующего переправой через реку Н., славного командира плота «Гроб фашистам».

Кассиль Лев Абрамович (1905 - 1970), прозаик.

Родился 27 июня (10 июля) 1905 года в Покровской слободе (ныне г.Энгельс) Саратовской губернии в семье врача и учительницы музыки.

Учился в гимназии, после революции преобразованной в Единую трудовую школу.

Сотрудничал с Покровской детской библиотекой-читальней, при которой организовывались для детей рабочих различные кружки, в том числе издавался и рукописный журнал, редактором и художником которого был Кассиль.

По окончании школы за активную общественную работу Кассиль получил направление в вуз.

В 1923 гщду поступает на математическое отделение физико-математического факультета Московского университета, специализируясь на аэродинамическом цикле. К третьему курсу начал всерьез думать о литературном труде. Через год написал свой первый рассказ, который был напечатан в 1925 г. в газете "Новости радио". Все свободное время отдавал чтению русской классики.

В 1927 году был привлечен В.В.Маяковским к работе в журнале «Новый ЛЕФ» (здесь были напечатаны отрывки из первой книги "Кондуит"), в конце 1920–1930-х годов сотрудничал с журналом «Пионер», выступал в газете «Известия» с очерками (Ледовый комиссар – о «челюскинской» эпопее О.Ю.Шмидта, Поднят потолок мира – о полете стратостата «СССР», Искусство удивляться – об успехах советской авиации, и т.п.). Тогда же выходят в свет первые книги Кассиля для детей: научно-популярные очерки Вкусная фабрика (1930), Планетарий (1931), Лодка-вездеход (1933) и принесшие ему быструю и долговременную читательскую любовь и славу одного из классиков детской отечественной литературы XX века автобиографические повести Кондуит (1930) и Швамбрания (1933; в 1935 объединены в одну книгу). Изображая здесь события Первой мировой войны и Февральской и Октябрьской революций 1917 года через призму восприятия детей из семьи среднего интеллигентного (и, в духе времени, не чуждого симпатиям к антимонархическому радикализму) круга, Кассиль с неиссякаемым остроумием показывает жизнь двух маленьких еврейских мальчиков-братьев в семье и вне дома, ломку старой гимназии и первые годы становления советской «единой трудовой» школы.

Цементирующим же началом этого повествования, ведущегося от первого лица, является не столько сюжетная канва, сколько процесс прорыва детского сознания из будней повседневности, скучно-«правильного» царства взрослых в романтический мир выдуманного «Великого Государства Швамбранского», в описании которого сказалась и свойственная возрасту страсть к путешествиям и приключениям, и жажда справедливости, и определенный социальный опыт, в т.ч. негативный.

Глубокое знание интересов, увлечений, вкусов, нравов, языка и манер, всей системы ценностей современной ему молодежи, тяготения к реальному бытописанию, а в нем – к изображению людей «экстремальных» профессий (спортсменов, летчиков, художников, актеров и т.п.), определили тематику (и стиль) произведений Кассиля, написанных для детей и юношества: романы Вратарь Республики (1938), отразивший, в числе прочего, не охладевающую у писателя на протяжении всей жизни страсть футбольного болельщика; Ход белой королевы (1956), посвященный лыжному спорту; Чаша гладиатора (1960) – о жизни циркового борца и судьбах русских людей, оказавшихся после 1917 года в эмиграции; повести Черемыш, брат героя (1938), Великое противостояние (ч. 1–2, 1941–1947), передающей процесс духовного взросления «незаметной» девочки Симы Крупицыной, благодаря мудрому человеку и выдающемуся режиссеру неожиданно открывшей в себе талант не только и не столько актрисы, сколько незаурядной и сильной личности; Дорогие мои мальчишки (1944) – о детях, в годы войны заменивших в тылу отцов; Улица младшего сына (1949, совместно с М. Поляновским; Государственная премия, 1951), рассказавшая о жизни и смерти юного партизана Володи Дубинина; Ранний восход (1952) – также документальное повествование, посвященное светлой и короткой жизни начинающего художника Коли Дмитриева, трагически погибшего в возрасте 15 лет; Будьте готовы, Ваше высочество! (1964), посвященная жизни в интернациональном и равноправном для всех советских пионерском лагере; Так было (1970, совместно с М. Поляновским).

Кассиль оставил также рассказы, многие из которых посвящены будням Великой Отечественной войны, хорошо знакомым Кассилю по собственному опыту военного корреспондента, и детям на фронте и в тылу (в т.ч. Рассказ об отсутствующем, Линия связи, Зеленая веточка, Все вернется, У классной доски, Отметки Риммы Лебедевой, Держись, капитан!), публицистические книги, построенные как дружеский разговор с ребенком о насущном и важном (Твои защитники, 1942, – об армии и борьбе с фашизмом; Про жизнь совсем хорошую, 1959, – о строительстве прекрасного коммунистического «завтра» в советской стране), книги о творчестве (Дело вкуса, 1958), о близких ему писателях (Маяковский – сам, 1940; Сергей Михалков, 1954) и др. выдающихся современниках (К.Э. Циолковском, В.П. Чкалове, О.Ю. Шмидте – в книгах Люди нового века, Человек, шагнувший к звездам, обе 1958), литературно-критические очерки об А. Гайдаре, М. Ильине, А. Алтаеве и др., автобиографические заметки (Вслух про себя). Совместно с С.В.Михалковым издал не лишенную послевоенной политической эйфории книгу путевых очерков Европа – слева! По маякам пятнадцати стран (1947).

В 1965 Кассиль был избран членом-корреспондентом Академии педагогических наук СССР. Многие годы преподавал в Литературном институте им. М.Горького.

Использованы материалы кн.: Русские писатели и поэты. Краткий биографический словарь. Москва, 2000.

Кассиль Л.А.

1905 год... Неудачи в войне с Японией, Кровавое воскресенье. В России одно крупное потрясение сменяет другое. Вести о событиях, будоражащих страну, доходят и до Покровской слободы, раскинувшейся на левом берегу Волги напротив Саратова.

В доме на Кобзаревой улице у доктора Абрама Григорьевича Кассиля собралась местная революционно настроенная интеллигенция. Разгорелся спор о будущем России. По улице медленно прогуливался городовой, искоса поглядывая на окна подозрительной квартиры. Хозяин, Абрам Григорьевич Кассиль, заметив это, усиленно пытается изобразить, что гости отмечают годовщину Полтавского боя. Он периодически высовывается в окно и декламирует стихи А.С. Пушкина.

Страсти тем временем распалялись. Эсеры начали ссориться с эсдеками. Жена доктора, Анна Иосифовна, принимавшая активное участие в споре, разволновалась и почувствовала себя плохо. Гости стали поспешно расходиться. К вечеру в семье Кассилей родился первенец. Назвали его громко - Лев, а дома звали просто Леля или Левушка.

Шло время. Леля рос, становился все более подвижным и любопытным.

Через три года на свет появился его брат Иосиф, которого задиристый Леля окрестил Оськой. Братья жили дружно. Вместе играли в игрушечные поезда, автомобили и пароходы. Изучали языки, музыку, рисование. Занимались в гимнастической комнате. Ими "было оборудовано классическое "золотое детство" - с идеалами, вычитанными из книжек "Золотой библиотеки". Они действительно были очень начитанны: знали наизусть сказки братьев Гримм, греческие мифы, русские былины.

И, конечно же, как и все дети, мальчики мечтали. Леля, например, как и многие его "пешие сверстники", мечтал стать извозчиком, так как "автомобили и самолеты в то время обретали еще пределы мечты". Хотел он быть также кораблестроителем, так как все детство братьев "доставали гудки волжских пароходов". "Они тянулись из далекой глубины ночи, будто нити: одни тонюсенькие и дрожащие, как волосок в электролампочке, другие толстые и тугие, словно басовая струна в рояле" . Леля даже мастерил модели судов. А об одном из самодельных пароходов, типа "Самолет", названном им "Добрыня Никитич", написали в местной газете.

У Лели было много увлечений. Он собирал гербарий, коллекцию бабочек и жуков, которая ночью "бежала вместе с булавками" . Кроме того, "музыканты утверждали", что у него "отличный слух и мягкое туше". Оська рано выучился читать, поэтому в голове у него возникла путаница. Он путал "помидоры" с "пирамидами", вместо "летописцы" говорил "пистолетцы" и недоуменно спрашивал покровского священника: "Тетя! А зачем на вас борода?"

С детства мальчики были окружены заботой и вниманием. Добрейшим человеком была их няня, - Мария Петровна Сычева. С двенадцати лет пошла она в услужение к Кассилям. Нянчила детей и помогала Анне Иосифовне на кухне. Взяли ее для маленького Лели, уже при ней родился и вырос Ося. Леля рано умел читать и учил грамоте няню. "Бывало, заставит что-нибудь выучить, а мне некогда" , - с нежностью вспоминает Мария Петровна. Леля ей говорит: "А тогда, нянюшка, иди становись в угол" . А Абрам Григорьевич - ему: "Раз Машенька наказана, то тебе, Леля, посуду мыть" .

В семье Кассилей к прислуге относились уважительно. Ко всякому празднику обязательно преподносили Машеньке подарок. Однажды, на Рождество, приготовили всем подарки под елкой. Няню не забыли тоже. Леля, узнав об этом, доложил Машеньке: "Нянюшка, и тебе Дед Мороз что-то принес". А Ося, услышав это, пробежал к чуланчику, где стояло блюдо с пирожными, выбрал несколько самых красивых и подарил няне.

С кухаркой Аннушкой, которая позднее будет описана Львом Кассилем в повестях "Кондуит" и "Швамбрания", братья дружили. Разница в возрасте была небольшая: Леле - девять, Аннушке - шестнадцать лет. Они вместе ходили на каток. Леля учил Аннушку кататься на коньках. Когда родители уходили из дома, дети вместе с Аннушкой лезли в погреб "снимать сливки" с варенья.

Отца Лели и Оси, доктора А.Г. Кассиля, знала вся Покровская слобода. Свадебные кортежи останавливались у "докторского дома", чтобы засвидетельствовать свое почтение. В народе его называли просто - "бабий бог". Однако, когда он отстаивал койку для общественной больницы, сход богатых "сыто бубнил": "Нэ трэба" . Нелегко молодому доктору было бороться с отсталостью покровчан. Мать, Анна Иосифовна, происходила из семьи саратовского купца 2-й гильдии И.М. Перельмана. Она получила блестящее образование, знала французский язык и давала уроки музыки на дому. Все детство мальчиков "было положено на музыку".

"У мамы тонкие длинные пальцы , - вспоминал Лев Кассиль. - Изнеженной барышней она храбро покинула большой город и уехала с папой в "земство", в деревню, к далекой и глухой Вятке. Там ей суждено было просидеть много бессонных ночей у черного разузоренного стужей окна в ожидании отца, который ездил в далекое село к больному" .

Покровская слобода, куда в 1904 году переехала чета Кассилей, мало чем отличалась от Вятки. Зимами здесь тоже "ходит пурга". "Степь снегами и вихрями вторгается в слободу. Всю ночь тогда покровские церкви мерно звонят. Колокол указывает дорогу заблудившемуся в степи" .

До 1914 года город Покровск был слободой. "Слобода Покровская. Слобода была богатая. На всю Россию торговала хлебом... Жили в слободе Покровской украинцы-хлеборобы, богатые хуторяне, немцы-колонисты, лодочники, грузчики, рабочие лесопилок, костемольного завода и немного русских крестьян" , - пишет Лев Кассиль в "Кондуите и Швамбрании".

Быт покровчан, по воспоминаниям писателя, был незатейлив и весел: "Летом калились до синевы под степным солнцем, гоняли верблюдов. Ездили на займище, дрались на берегу. Гонялись на лодках с саратовцами. Зимой пили. Справляли свадьбы, танцуя по Брешке. Лузгали подсолнухи. Зажиточные хуторяне собирались в волостном правлении на сходку. И, если подымался вопрос о постройке новой школы, о замощении улиц и так далее, горланили обычную резолюцию: "Нэ трэба!"
Болота и грязь затопляли слободские улицы. Так жили в слободе Покровской, в семи верстах от Саратова" .

В 1913 году в газете "Саратовская копейка" появилось объявление, в котором сообщалось о том, что "врач А.Г. Кассиль переехал на Базарную площадь, дом Ухиных". Кассили заняли первый этаж дома. Кабинет Абрама Григорьевича, где он принимал больных, в представлении ребят был "капитанским мостиком", - вход посторонним туда был запрещен. Гостиная - "рубка первого класса", в столовой - "кают-компания", комната Аннушки и кухня - "третий класс, трюм, машинное отделение". А дом в целом представлялся большим пароходом, "бросившим якорь в тихой гавани Покровской слободы".

Из окон своей комнаты мальчики любили смотреть на Покровскую (в народе - Базарную) площадь. Зрелище было впечатляющим: "В открытые окна рвалась визгливая булга торговок. Пряная ветошь базара громоздилась на площади... Возы молитвенно простирали к небу оглобли. Снедь, рухлядь, бакалея, зелень, галантерея, рукоделие, обжорка".

За углом, на пересечении улицы Кобзаревой и Хорольского переулка (ныне ул. Коммунистической и Театральной) находился "синематографический электротеатр "Эльдорадо", куда Левушка Кассиль ходил вместе с мамой, папой и няней смотреть приключенческие киноленты. От "Эльдорадо" по мощеной части Базарной площади до дома Ухиных проходил неширокий бульвар, который покровчане называли "Брешка" и "Брехаловка" - от слова "брехать", то есть разговаривать. Это было место встречи и гуляния всех жителей слободы. Кассиль писал позднее: "Вся Брешка - два квартала. Гуляющие часами толкались туда и назад, от угла до угла, как волночки в ванне от борта до борта... Сплошной треск разгрызаемых каленых семечек стелился над толпой. Вся Брешка была черна от шелухи подсолнухов. Семечки назывались у нас "покровский разговор" .

Мальчики не любили Брешку. Однажды им в голову "пришла ослепительная идея". Они решили открыть свою "страну обетованную", "где все по справедливости ", " кино каждый день" и "все дети от родителей свободные". Это случилось 8 февраля 1914 года, когда братья отбывали очередное наказание в углу, в темной "аптечке". Так называлась полутемная проходная комната, где находились пузырьки, бутылки с микстурами, коробочки с лекарственными порошками. Дело в том, что папа считал наказание "стоя" негигиеничным, а поэтому не ставил в угол, а сажал. "На 12-й минуте братишку, как младшего, помиловали, но он отказался покинуть меня, пока мой срок не истечет, и остался в углу. Несколько минут затем мы вдумчиво исследовали недра своих носов, когда носы были исчерпаны, мы открыли Швамбранию" , - вспоминает Лев Кассиль. Швамбрания, "страна вулканического происхождения", была названа в честь писателя Шваба, написавшего любимую книгу ребят "Легенды и мифы Древней Греции".

Они наблюдали, как за окном медленно "плыла Брешка", а на подоконнике "воздвигались невидимые дворцы", воздушные замки, распускались пальмы. На подоконнике была Швамбрания!..

Пришло время Леле идти учиться. И вот "в первый день, торжественный и страшный, серьезный августовский день, я в новых ботинках (левый чуть жал) поднялся к дверям гимназии" , - читаем мы в повести Льва Кассиля "Кондуит и Швамбрания". Покровская гимназия располагалась в большом казенном здании (ныне Технологический институт). И порядки здесь тоже были насквозь "казенные". Над всеми гимназистами довлел и безраздельно господствовал "Кондуит". Так назывался штрафной дисциплинарный журнал, в котором записывались все провинности гимназистов. В переводе с французского это слово обозначало "поведение". В гимназии "все дороги вели в "Кондуит". Гимназистам нельзя было гулять по Брешке, Базарной площади, надевать рубашку с вышитым воротником, шинель внакидку, иначе можешь попасть в "Кондуит" и остаться без обеда.

"Сизяки" - так звали гимназистов за их шинели сизого цвета, тоже в долгу не оставались. Они "воровали на базаре, дрались на всех улицах с парнями. Били городовых. Учителям, которых невзлюбили, наливали всякой гадости в чернила. На уроках тихонько играли на расщепленном пере, воткнутом в парту" . Чтобы отомстить директору гимназии, городской думе и родительскому комитету за то, что те запрещают учащимся гимназии гулять по Народному саду, "сизяки" устроили широкую "звонко-резную кампанию".

Раньше в городе Покровске не было электрических звонков, поэтому покровчане гордились своим "электрическим звоном". "Моду" на звонки завел "новый доктор", приехавший в Покровск, "когда еще тот был слободой". Фамилия "любителя науки и техники" осталась неизвестной. Но он прославился тем, что провел у себя в квартире звонок с электрическими батарейками. Пациентам, приходившим к нему на прием, очень нравилось нажимать на кнопку и слушать, как звенит звонок. Благодаря своему нововведению доктор приобрел огромную практику. Жители города Покровска решили также обзавестись звонками.

"Через пять лет , - пишет Кассиль в "Кондуите и Швамбрании", - не осталось ни одного домика с крылечком, на котором не было бы кнопочек. Звонки звенели на разные голоса. Одни трещали, другие переливались, третьи шипели, четвертые просто звонили. Около некоторых кнопок висели вразумляющие объявления:
"Прозба не дербанить в парадное, а сувать пальцем в пупку для звонка".

"Покровчане гордились своим культурным звоном. О звонках говорили с нежностью и увлечением. При встрече справлялись о здоровье звонка:
- Петру Степановичу! Мое вам... Ну, як ваш, новенький? Справил мастер?
- Спасибо, справил. О це ж гарний звоночек. Милости просим послушать. Чистый канарей.

Свахи, расхваливая невесту, хвастали:
- Дом за ей дают флигерем, на парадном звонок электрический".

Гимназисты организовали "Комитет борьбы и мести" и, решив, что против них весь город, бросили призывный клич: "Режь звонки!" Список "Кондуита" после этого заметно пополнился.

После революции 1917 года гимназию упразднили. Леля перешел учиться в Единую трудовую школу, которая образовалась после слияния женской и мужской покровских гимназий. Он стал заниматься в библиотеке-читальне. Выпускал там рукописный литературный журнал "Смелая мысль", где был и редактором, и художником, руководил драмкружком. Со Швамбранией было покончено.

Много перемен произошло и в семье Кассилей. Уважаемого доктора Кассиля переселили в дом 42, на Аткарской улице. Из этого дома в 1923 году по окончании трудовой школы Лев Кассиль уехал учиться в Москву. Там он становится известным детским писателем. В своей первой повести "Кондуит" (1930) он описывает Покровскую гимназию, а в "Швамбрании" (1933) страну, которую они с Оськой придумали. Позднее эти две разные книги будут объединены в одну под общим названием "Кондуит и Швамбрания" (1935). Первая публикация, очерк "Изустный период в городе Покровске", появившаяся в журнале "Новый Леф" (№ 1, 1928), посвящена родному Покровску. Отголоски впечатлений детства есть и в романе "Вратарь республики" (1938), где он описывает свое раннее увлечение - футбол.

Любовь к Покровску проходит через все творчество Льва Кассиля. В повести "Дорогие мои мальчишки" (1944) есть такие слова: "По-моему, кто не любит свой город, где сам родился и вырос, так города, где другие родились, он совсем уж не полюбит. Что же тогда, спрашивается, он любит на земле?"

Брат Лели Иосиф закончил Саратовский университет и к середине тридцатых годов стал известным в Саратове литератором. Иосиф Кассиль возглавлял саратовскую писательскую организацию, участвовал в организации альманаха "Литературный Саратов", в котором и была опубликована его повесть "Крутая ступень", вышедшая в роковом для Иосифа 1937 году. Автора обвинили в антисоветизме, в желании "опорочить партийные органы", "оклеветать советских студентов и коммунистов" и "замазать вредительскую деятельность врагов". Иосиф Кассиль был оклеветан, изгнан из партии, осужден, уничтожен. Его поглотили бесконечные недра ГУЛАГа.

Лев Кассиль пытался спасти брата, "подавая прошение" во всевозможные инстанции. Все было бесполезно. Единственное, что смог сделать Кассиль, - это спасти свою "столько раз от осанны к анафеме низвергаемую", "опальную" "Швамбранию", в которой был описан Оська и которая постоянно претерпевала нападки цензуры. Когда книга вышла в издательстве "Золотая библиотека", Лев Кассиль писал в своем дневнике: "Вот и пойдет мой Оська в школы и библиотеки".

В городе детства писателя 9 ноября 1995 года открыт музей, посвященный его жизни и творчеству. Он находится в доме по улице Льва Кассиля - бывшая Аткарская, 42. Это последний адрес семьи Кассиля в городе Покровске, который в 1931 году был переименован в город Энгельс. В доме оставались жить родители. Дети разлетелись из гнезда, сохранив в душе память о Покровске, родном городе детства, улицами которого они "входили в жизнь".

Использованные материалы: - Бесчетнова Е. Путешествие в "Швамбранию". - Памятники Отечества: Вольная губерния. - М.: Памятники Отечества, 1998.

Писатель и сценарист
Лауреат Государственной премии СССР (1951)




Лев Кассиль родился 10 июля 1905 года рядом с рекой Волгой в Покровской слободе, после революции переименованной в город Энгельс.

Отец Льва Кассиля, Абрам Григорьевич, был врачом. Мама, Анна Исааковна, — музыкантом. Лев Кассиль начал учиться в гимназии до революции, а заканчивал обучение при советской власти в Единой трудовой школе (ЕТШ).

Его детские мечты были вполне мальчишечьи: он хотел быть извозчиком, потом кораблестроителем пароходов типа «самолёт», и натуралистом. В 1923 году, окончив ЕТШ, за хорошую общественную работу в библиотеке-читальне Кассиль получил от обкома партии командировку в высшее учебное заведение, и поступил в Москве на физико-математический факультет Московского государственного университета по специальности «аэродинамический цикл», но примерно к третьему курсу фактически стал профессиональным литератором — московским корреспондентом газет «Правда Востока» и «Советская Сибирь», сотрудником газеты «Известия» и журнала «Пионер».

В 1927 году Кассиль был привлечен Владимиром Маяковским к работе в журнале «Новый ЛЕФ», в конце 1920-1930-х годов сотрудничал с журналом «Пионер», выступал в газете «Известия» с очерками, среди которых были очерки о «челюскинской» эпопее О.Ю.Шмидта, о полете стратостата «СССР», об успехах советской авиации, и многие другие. Тогда же вышли в свет первые книги Кассиля для детей: научно-популярные очерки «Вкусная фабрика» в 1930 году, «Планетарий» в 1931 году, «Лодка-вездеход» в 1933 году и принесшие ему быструю и долговременную читательскую любовь и славу одного из классиков детской отечественной литературы 20 века автобиографические повести «Кондуит» в 1930 году и «Швамбрания» в 1933 году. В 1935 году оба эти произведения были объединены в одну книгу.



Изображая в них события Первой мировой войны и Февральской и Октябрьской революций 1917 года, Кассиль с большим остроумием показал жизнь двух маленьких мальчиков-братьев в семье и вне дома, ломку старой гимназии и первые годы становления советской «единой трудовой» школы. Повествование велось от первого лица, детское сознание главных героев прорывалось из повседневности и скучного царства взрослых в романтический мир выдуманного «Великого Государства Швамбранского», в котором автор наделял персонажей страстью к путешествиям и приключениям, и жаждой справедливости.

«Здравствуйте, — говорили Кассилю дети на улице, — мы вас знаем. Вы этот… Лев Швамбраныч Кондуит».

При этом, став писателем, Кассиль не стал кабинетным человеком.



Он вёл новогодние ёлки в Колонном зале Дома Союзов и праздничные радиорепортажи с Красной площади, комментировал футбольные матчи, работал специальным корреспондентом на олимпийских играх, плавал вокруг Европы, ездил по Италии с лекциями о Маяковском, возглавлял объединение московских детских и юношеских писателей, преподавал в Литературном институте, неизменно открывал Неделю детской книги и чуть ли не ежедневно выступал перед своими читателями в школах, библиотеках, детских домах, санаториях, пионерлагерях — по всей стране. При таком уплотнённом распорядке дней он написал своё собрание сочинений, и каждые год-два у него выходила новая книга.



Глубокое знание интересов, увлечений, вкусов, нравов, языка и манер, всей системы ценностей молодежи его времени определили тематику и стиль его произведений. Кассиль тяготел к реальному бытописанию, а в нем - к изображению людей «экстремальных» профессий: спортсменов, летчиков, художников и актеров.



Роман «Вратарь Республики», написанный в 1938 году, отразил страсть писателя к футболу. «Ход белой королевы» был посвящен лыжному спорту, «Чаша гладиатора» - жизни циркового борца и судьбам русских людей, оказавшихся после 1917 года в эмиграции. В книге «Черемыш, брат героя» шел рассказ о мальчике - однофамильце героя-летчика. В «Великом противостоянии» главная героиня Сима сталкивалась с режиссером Расщепеем, проходила пробы и попадала в мир кино. На фоне съемок фильма Сима взрослела, знакомилась с замечательными людьми. «Ранний восход» - документальное повествование, посвященное светлой и короткой жизни начинающего художника Коли Дмитриева.



Следом за «Швамбранией» Лев Кассиль придумал еще две страны - «Синегорию» и «Джунгахору», которые описал в книгах «Дорогие мои мальчишки» и «Будьте готовы ваше Высочество!», объединенных позднее в сборник «Три страны, которых нет на карте».

Кассиль написал много рассказов, посвященных Великой Отечественной войне. Он обладал огромным опытом военного корреспондента. «Рассказ об отсутствующем», «Линия связи», «Зеленая веточка», «Все вернется», «У классной доски», «Отметки Риммы Лебедевой», «Держись, капитан!» были построены как дружеский разговор с ребенком о насущном и важном. Им были написаны книги о Маяковском, Циолковском, Чкалове и Шмидте.



Как-то один читатель среднего школьного возраста спросил его: «А это значит, про чего мы сейчас обсуждали, вы всё сами написали? Здорово. Сейчас, как домой приедете, ещё про что-нибудь напишете? Да?».

В 1965 году Кассиль был избран членом-корреспондентом Академии педагогических наук СССР.

Брат Льва Кассиля - Иосиф заведовал литературным отделом газеты «Коммунист», был доцентом института механизации сельского хозяйства и секретарем саратовского областного отделения Союза писателей СССР. После опубликования в альманахе «Литературный Саратов» повести Иосифа Кассиля «Крутая ступень» предварительным судебным следствием установлено, что: «Иосиф Кассиль с 1933 года является активным участником антисоветской террористической диверсионно-вредительской организации правых, действовавших в Саратовской области, и входил в группу, созданную Касперским, по заданию последнего проводил вредительскую работу на литературном фронте путем протаскивания в литературу антисоветских троцкистских установок и клеветнических измышлений в отношении руководителей ВКП(б) и советского правительства...» (Владимир Владимирович Касперский - бывший редактор газеты «Коммунист», арестованный на два с небольшим месяца ранее Кассиля).

Приговором была высшая мера уголовного наказания с конфискацией всего принадлежащего Иосифу Кассилю имущества. Он был окончательным, обжалованию не подлежал и на основании постановления ЦИК СССР от 12 января 1934 года должен быть приведен в исполнение немедленно. Его супруге, Зинаиде Петровне, студентке последнего курса института механизации сельского хозяйства, предложили отречься от мужа - «предателя народа, шпиона» и т.д. Она отказалась, заявив (из письма дочери Иосифа Абрамовича), что «ее муж - честнейший коммунист, и в клевету на него она не поверит никогда». После этого ей дали возможность «защитить диплом» в местах не столь отдаленных, куда направили на 8 лет. И она отсидела их от «звонка до звонка».

21 июня 1970 года Лев Кассиль отметил в дневнике: «Приглашают поехать почётным гостем в Ленинград на IV Всесоюзный слёт пионеров. Вряд ли смогу… Сил нет. Записал по радио обращение к участникам слёта». Через несколько часов Кассиль умер.



Лев Кассиль был похоронен на Новодевичьем кладбище.

В 2005 году о Льве Кассиле был снят документальный фильм «Швамбранский адмирал. Лев Кассиль».







Текст подготовил Андрей Гончаров

Интервью с сыном писателя Владимиром Кассилем.

- Часто писатели, пишущие веселые книги, в жизни угрюмы, замкнуты, меланхоличны. Каким был Лев Кассиль?

- Он был очень веселым человеком, особенно в молодые годы. Вокруг него все время были люди - они шутили, разыгрывали друг друга, иногда довольно остро, рассказывали друг другу фантастические истории с вытаращенными глазами. Я это все очень хорошо помню. Известна история о том, как то ли в редакции "ЛЕФа", то ли дома у Маяковского шел спор, как назвать рубрику. Маяковский в это время вышел в другую комнату, а Льву Абрамовичу пришла в голову удачная мысль, и он дал название. Все закричали: "Молодец! Молодец!" А Кирсанов сказал: "Одного Кассиля ум одолел консилиум". Лев Абрамович по молодости лет побежал похвастаться Маяковскому, на что тот, ни секунды не думая, произнес: "Мы пахали, мы косили, мы нахалы, мы Кассили", - и снова ушел. Отец, страшно обиженный, вернулся к Кирсанову, а тот ответил: "Не найдя, кого осилить, вы напали на Кассиля". (Смеется.) И это не единственный эпизод, так было постоянно. В нем все время что-то кипело. Если он чем-то увлекался, то с безудержной силой: от коллекционирования авторучек до изучения астрономии.

- В автобиографии он пишет, что по-настоящему начал писать в день похорон Ленина. Это просто риторика или Кассиль был настолько политизированным?

- Лев Абрамович неоднократно рассказывал о том, как в тот день ходил по Москве, замерз, упал, его отогрели возле костра. Он никогда не увлекался политикой чрезмерно, но, как и все молодые люди того времени, он очень верил в то, что происходит, и с огромной надеждой проживал первые революционные годы. Посмотрите, какой всплеск творчества был в 1920-е годы в Советской России. Потом это было все задушено, позже. А назвать его политизированным мне трудно, потому что он никогда не участвовал ни в каких политических кампаниях всерьез, он не был членом партии, в его книгах ни разу не упоминаются такие имена, как Сталин.

- Лев Кассиль пишет, что, когда он попал к Маяковскому в журнал "Новый ЛЕФ", тот сильно на него повлиял. Насколько тесным было общение?

- Достаточно тесным, учитывая разницу в возрасте - Маяковский был сильно старше. А потом, Маяковский был человеком, который не очень к себе подпускал, не допускал ни амикошонства, ни скоропалительной дружбы. Если он дружил, то это было надолго, но и ссорился надолго. Я думаю, сам его характер оказал большое влияние на моего отца, и он часто вспоминал Маяковского и до конца своих дней считал его своим учителем. Это было соприкосновение с абсолютно новым пластом культуры. Если взять журнал "Новый ЛЕФ", то его страшно интересно читать, потому что там публиковались интереснейшие эссе, например спор Шкловского с Львом Толстым по поводу "Войны и мира". В искусство пришло много молодежи. Ведь "левацкий загиб" Маяковского - "Сбросить Пушкина с корабля современности" - во многом носил иронический характер, но он был не зря. И Лев Абрамович попал в эту струю.

- Тогда же он о детской литературе не задумывался - почему в результате решил стать детским писателем?

- Не знаю. Он никогда этого не объяснял, хотя при мне ему задавали это вопрос. Он говорил, что дети сами выбрали его книги. Первая его книга "Кондуит и Швамбрания" сразу попала в руки детям. Она подвергалась серьезной критике и много лет была под полузапретом, не переиздавалась, а дети ее сразу охотно приняли. Она же о детстве, об отношениях ребенок - взрослый, ребенок - власть, и, когда перечитываешь "Швамбранию", многие ее страницы абсолютно актуальны.

- Как он попал в "Известия"?

- Я думаю, что по рекомендации либо Маяковского, либо кого-то из его окружения, может быть, Брика. Но Маяковский действительно очень настойчиво направил Льва Абрамовича в журналистику. Он писал кучу репортажей, статей, фельетонов. Некоторые из известинских фельетонов имели очень широкий резонанс. Они даже были собраны в книжку под названием "Щепотка Луны" 1937 или 1938 года издания. "Щепотка Луны" - потому что во время одного из своих заданий он подружился с Циолковским. Тот называл его "мой литературный рыцарь", он много писал о Циолковском, переписывался с ним, к сожалению, все письма погибли. И романтическая идея, что можно выйти в космос, долететь до Луны, Льва Абрамовича страшно увлекала. Слава богу, он дожил до момента, когда человек высадился на Луну.



- При таком графике как он выбирал время, чтобы писать?

- Он все время жаловался на нехватку времени. Ведь кроме всего прочего у него еще были выступления. Он очень любил контактировать с детьми, выступал в школах, библиотеках, бог весть где. Я помню, как во время войны они с Агнией Львовной Барто, хотя я был совсем маленьким, взяли меня на выступление, которое проходило в нетопленом зале какого-то большого завода. Все сидели в шубах, а они выходили в пиджаках, платьях. Так поступали и Чуковский, и Михалков, и Маршак. Они все любили общаться с детьми.

- А меж собой дружили?

- С Барто была очень большая дружба, хотя они всю жизнь были на вы. Лев Абрамович называл ее "Бартошенька", они очень часто перезванивались, вместе выступали. Очень дружили с Михалковым на протяжении многих лет, хотя Сергей Владимирович моложе. Они вместе много ездили, написали книгу "Европа - слева!" Отец дружил с Маршаком, но Маршак был старше Льва Абрамовича, так же как и Корней Чуковский, и отец относился к ним с большим пиететом. В дневниках Чуковского он неоднократно упоминается с большой симпатией, хотя далеко не все там поминаются добрыми словами.

- Судя по "Вратарю республики", "Пекиным бутсам", ваш отец был заядлым футбольным болельщиком...

- Правда. Он до конца своих дней хранил верность одному футбольному клубу - "Спартаку". Я помню, был период, когда у "Спартака" были большие сложности, они, кажется, даже вылетели из Высшей лиги - это было великое несчастье. Кроме того, он был комментатором: они начинали вдвоем - Кассиль и Синявский. Он часто ходил на футбол, болел невероятно. Вокруг него сразу начиналось какое-то движение, крики, вопли, завязывались споры с незнакомыми людьми. Это было особое дело - смотреть на отца на трибуне стадиона. Он был знаком со многими футболистами. К нему хорошо относились Всеволод Бобров - еще до того, как он стал хоккеистом, - знаменитый вратарь Лев Яшин. Он помогал футболистам из «Динамо» написать книгу об их поездке в Англию. Она называлась "19:9" - забили 19 голов, пропустили 9.





10 июля 1905 года - 21 июня 1970 года