Сладкая соль босфора читать. Эльчин сафарли сладкая соль босфора. Не все выигрывают в лотерею

Я решилась прочитать эту книгу, после того как в интернете прочла такой комментарий: « Что же читать, тем, кто интересуется Востоком, любителям восточных мужчин и восточной кухни, у кого небольшой запас прилагательных в личном словаре. Не следует читать тем, у кого не хватит воображения, обездоленным и голодным». Я не скажу, что из-за восточных мужчин я решила прочитать книгу, а скорее из-за фразы о фантазии. Оказывается, все уже успели пройти тест на наличие воображения, а я все пропустила. Сейчас сяду, прочитаю романчик, и сразу станет понятно насколько глубокий у меня внутренний мир.К сожалению, я тест не прошла. Главный герой любит поболтать с Богом, ветром, умершими, котами и голубями. Что интересно, они все ему с радостью отвечают. Я сразу вспомнила фразу, что когда ты разговариваешь с Богом, то это называют верой, а если Бог говорит с тобой, то это называют шизофренией.Становится понятным, почему издательство не выделило на книгу своего редактора. Ведь нервные клетки не восстанавливаются, а толкового редактора найти трудно. Но зачем они сэкономили и не предоставили корректора, понять трудно. Можно же было потом корректора отправить в незапланированный отпуск, после пережитого стресса. Но мы хоть в тексте не читали бы о странной «загорело-волосатой руке».Честно признаться, мне кажется, я в жизни еще не читала такого безграмотного и бессмысленного текста. Конечно, Эльчин Сафарли в жизни может оказаться нормальным мужчиной, я не в курсе. Знаю, что он ведет кулинарную колонку, вроде получается чуть лучше, чем романы писать. Только вот понять не могу, зачем писать в книге о мыслях, которые соединяются «в единый венок гармонии», по небу летят «шоколадные тучи», а с ветром, вообще, поговорить «карамельно-приятно»? Школьник выпускное сочинение и то лучше напишет, я в этом просто уверена. Про пунктуацию говорить вообще не хочется, лучше промолчать. Знаков препинания, особенно двоеточий и троеточий, больше чем самого текста. Возникает желание, подойти к автору и вырвать у него из клавиатуры соответствующую кнопку. Еще можно придумать для точки очень длинную и сложную комбинацию клавиш. Может, тогда бы Сафарли поленился ставить столько точек и начал бы писать текст?У меня от прочтения, появился лишь один результат – я поменяла свое отношение к восточным мужчинам. Я относилась к восточным мужчинам, как ко всем остальным, но теперь придется относиться к ним с особой осторожностью. А вдруг у них у всех, как у Сафарли, в душе сплошные лабиринты, порхают бабочки, распускаются бутоны, а у меня изба горит и кони скачут. Вдруг попорчу парню ауру души. Одним словом, в книге, у восточных мужчин (внутри) везде летают эльфы и феи, жить даже становиться страшно.Так под конец нужно и о прекрасном сказать, а тоя о плохом и о плохом. Раньше я думала, что ничего хуже быть не может, чем фраза из романа «Французский палач» Криса Хамфриса «Оргии и топоры». Но теперь я запуталась, и даже не знаю что хуже? К примеру «мандариновый сироп восторга», он льется, и пузыриться на улицах Стамбула. Но есть же еще «ультрафиолет любимой согревает». Как сказано сильно, чувствуете? А вот автор описывает «орхидеи радости», которые распускаются в его душе. «Небо посыпает землю ванильным сахаром», «…души связаны ванильно-шоколадными нитями, укрытыми сладкой корочкой». Обвивает голосовые связки «лоза уныния, прорастающая из сердца хрупкой девушки огромного города». Вот тоже крутая метафора! «Пыльца с цветка ее губ попадает ко мне через дыхание, помогая мне становиться счастливее счастливого». От таких метафор и образов, даже голова пошла кругом. Оргии и топоры даже сравниться не могут с цветком улыбки, пыльца которого коварно проникает (во ужас!) в дыхательные пути. Прям, вижу перед собой картину написанную маслом «Ощути себя аллергиком». После этого романа я поняла, что могу дочитывать книги не только из интереса. «Сладкую соль Босфора» я осилила от культурного шока и изумления. Уверенна, что учитель даже пятикласснику за такое сочинение не смог бы натянуть трояк. Даже отзывы и рецензии на это произведение написаны более слаженно и грамотно. Раньше мне «Сумерки» не очень нравились, но теперь я поняла, что это смотря с чем их сравнивать.

Все ясно с первого взгляда…С книгой все понятно сразу, обложка выглядит печально: старый советский ковер, а над ним повисла часка с блюдцем, и все это ужасно отфошоплено. Но я рискнула, потому, как на обложке гордо пестрила надпись «Орхан Памук достойно оценил возможности своего юного коллеги». Но, когда прочла книгу, не смогла понять, что мог оценить Памук, ведь писательского таланта у автора точно нет. Даже по названию ясно, что с фантазией у Сафарли проблемы, примитив полный: «сладкая соль», о какой романтичный мужчина! Может, Памук перепутал и похвалил кулинарный талант Сафарли, как известно автор как кулинар весьма приличный.Сделаю маленькое отступление. Я как-то набрела на кулинарною колонку Сафарли, так стиль рецептов ничем не отличается от стиля написания книги. Все что написано вокруг неплохих рецептов, приторно сладкое, слюнявое и везде жуткие эпитеты. Хотя сам автор утверждает, что он журналист. Получается полный комплект, Сафарли писатель, журналист и кулинарный блогер, но по факту ничего путного.Внутри книги все же был один сюрприз. У романа только авторская редакция. Почему книгу оставили именно в авторской редакции? Наверное, никто из нормальных людей не захотел вычитывать это дермицо, зачем тогда издавали? Ну ладно оставили «авторскую редакцию», но зачем было оставлять «авторскую коррекцию»? Ведь слово «плачь» можно было и исправить, как имя существительное. Это наверняка не опечатка, в тексте можно встретить несколько раз. Еще есть такие шедевры, как «полюбил в свободолюбивого» и «доставался, попадая», ну можно же было обратится к редактору?Авторская редакция, не считая стиля, от которого мутит с первых страниц романа, впечатляет жутким количеством двоеточий, прям кажется, что по страницам пробежало стадо мышей и по пути крепко наваляло. Только на первых 22-х страницах я насчитала 77 двоеточий, дальше я не стала считать, попросту устала. На следующих страницах двоеточия никуда не делись, это означает, что на 285-ти страницах книги их больше тысячи. Сафарли наверное решил весь турецкий запас двоеточий использовать, причем на лет так десять вперед!Конечно, хочется поговорить о сюжете, но его в романе я не обнаружила. Книга-сплошной фарш из разных, не связанных между собой, мыслей. Автор гуляет по Стамбулу, вспоминает о своей жизни, о бывших женщинах, о людях которые ему встречаются на пути, описывает турецкие обычаи. Все это плохо сочетается друг с другом и звучит как обрывки, каких-то совершенно разных историй. Стамбул описан странно, какими-то сложными, заумными предложениями, да еще и явный перебор с метафорами. Дальше я выложу пример, сами в этом убедитесь. Звучит в итоге так: пока Сафарли бродит по Стамбулу, ему навстречу летят чайки с пряно румяной, затаившейся болью, в измученных глазах.Сафарли, правду говоря, все-таки сумел неплохо сочетать свою жизнь, ностальгию и историю Турции. Он, конечно, явно переборщил с нудно сладким стилем, но может ему самому по вкусу такое изложение мыслей. Хорошо было бы добавить переход от воспоминай о старом Стамбуле к современным проблемам Турции, рассказать о проблемах интеграции, о трансвеститах, о разрушении традиций, проститутках бродящих ночным городом. Но Сафарли не делает никакого перехода, просто рассказывает абсолютно разные истории, не связывает их между собой, что оставляет впечатление, какой-то путаницы. Интересно как автор смог работать журналистом с такими не слаженными мыслями. А части о его женщинах самые неадекватные. Они какие-то все недоговоренные, никуда не ведут, абсолютно не романтичные, слюнявые, проще сказать бессмысленные. Как будто девочка подросток описывает свои отношения со своими возлюбленными. Интересно описать не получается, но ребенок подросток всегда чувствует себя особенным и в итоге получается циничное, бунтарное и сопливое описание отношений, одновременно. Много рубленных предложений, от них бы даже Паланик завыл и застрелился, много тупых повторов и закрученных метафор, когда тропы вдруг становятся трупами, и ничего нам не говорят. Вот вам стало бы интересно читать о мужчине и женщине, которые битый час пьют кофе между поцелуями и никакого развития событий, пьют себе и пьют, кажется что они так неделю просидели. Такой тусклый сюжет преподнести смог бы только Кортасар, он бы уж наверняка перевернул бы все верх дном и все бы круто замутил. Но Сафарли просто мастер описывать тоску.Сафарли, кстати, упоминает, что у него прекрасный вкус, и он читает Кортсара, Цвейга, Мураками. Но «Игры в классики» он так по-детски трактует, что я даже не удивилась. Хвастать перед читателями о том, что читаешь, это, наверное, само по себе тоже по-детски. И у кого же из них Сафарли перенял манеру брендирования? Если он что-то пьет, то точно укажет марку, если на нем кроссовки то только Найк, обязательно указаны все песни, фильмы, сериалы. Ну это же нудно, хочется сказать просто фу.Еще и гороскопы Сафарли упомянул, у каждого своего героя он наверное переспросил и узнал, так как тут и Скорпионы, Овны, Стрельцы – куда же без этого?! Ну и пусть автор кажется слишком ванильным, наверное, ему просто захотелось себя почувствовать девочкой подростком. А вот ощущение, что Сафарли сам от себя тащится, никак не проходит, слишком уж много у него многоточий в конце каждого предложение, он наверное представлял в этот момент многозначительное молчание читателей. В общем автор получается просто супергероем, этаким Романтикмэном. Я решила набросать некоторые из его способностей: Все сравнивать с едой, и замечать только еду; Жить в королевстве торта (как это сама не понимаю); Видеть оттенки воспоминаний; Становиться человеком-капустой, надев лишь куртку; Ванильно-сладенько дружить; Распространять аромат моря; Шоколадно – приятно говорить с ветром, и еще с чайками, голубями, котами и даже Богом (видать автор очень любить поболтать).Даже тело у Сафарли не как у всех, какое-то кулинарное получилось. Послушайте сами, в нем озера слез в глазах, несколько слоев одиночества, кармельно–малиновый соус воспоминаний, вместо крови у Сафарли гранатовый сок, и это все посыпано обломками боли. Кстати, мне оказалось не совсем ясно, отчего автор без голубя, как без рук, метафоры у него ну прям слишком метафоры.Стиль Сафарли я могу назвать только пошлым. Не в смысле, что он непристойный, а просто банальный, с большим количеством клише, сладкий до вульгарности, да еще и с неуместным випендрежем. Ниже я вам выделю цитаты из романа. Почитайте, но когда почувствуйте, как вас затягивает в это сладкое озеро щербета и слез, выбирайтесь и покидайте этот отзыв. Так я всех уже предупредила и все сказала."Озера слёз в моих грустных глазах так же дрожали. Сейчас сорвутся с моих век и потекут ручейками по щекам". Немного страшно становиться, когда из век озерки льются."Боготворю весну Стамбула, потому что вслед за ней идет лето. А после лета приходит любимая осень". Прям Стамбул стал уникальным городом, и нигде в мире больше нет порядка, везде времена года путаются и идут совсем по-другому."Пророчество вертелось в мыслях, заполняя нутро сильной тревогой". Нутро и мысли вообще находятся географически в одном месте."С глаз, заполненных темно-золотой водой мудрости, теку слезы. Счастливые слезы. Весь длинный путь от Африки они мечтали достичь Стамбула". Интересно как слезы появились в Африке, и чем они мечтают?"За бывшие месяцы часто приобретал билет до Турции, потом возвратившись домой… жег его в камине". О Боже, сколько драматизма в многоточии! Наверное, автор рассчитывал, что читатель взорвется от накала страстей, но остается лишь впечатление, что мужик просто транжирил бабки. Но не стоит за него переживать, как-то в середине романа, он жаловался, что «до следующей зарплаты в наличии всего несчастная тысяча долларов, даже не представляю, смогу лия дотянуть», видно для него это копейки, так что у него нет проблем с деньгами."После того когда шоколадные тучи развеются, покажется мандариновое солнце". У этого мужичка точно какое-то пищевое расстройство, или он просто зациклен на еде, сам то он пухленький дядька. Ну у него все ассоциируется со жратвой. Интересно если солнце у нег мандарин, каким овощем он окрестит луну? Часто в мультфильмах можно увидеть, что голодному герою чудиться, вместо людей и предметов еда (вместо собаки видят хот дог), походу у Сафарли такое."Луна в Стамбуле умиротворённая. На ее поверхностях не бурлят вулканы страха". В какой-то момент даже стало интересно, в каком уголке планеты кипят эти вулканы?"Щеки покраснели, буд-то под кожей лица пролился бурачный сок". Ну это просто взрыв мозга – бурачный! Наверное, Сафарли на самом деле не из Турции, а из глухой русской деревни. Прям вижу, как он утречком бурачный сочок пьет, а потом пробует кисель переделать в смузи."По этой дороге ходят лишь те, кто т привязал свое сердце к сердцу Стамбула. Завязать красно-бордовыми венами, невидимыми капилярами. Они наполнены сладким нектаром желания. Желания понять себя…". Ну я же говорила, что стиль у автора пошлый? Остался хоть кто-то, кто не согласен?"Его звали Хасан. Называли – Эсмеральдой". Всем привет, меня зову Андрей, но можно просто Катя."Приобретаем зелёный оттенок в виде подмигивания". И способом перебирания рук, печатаем текс."Современный, безоблачный комок счастья, большущие глаза, носик с аккуратной горбинкой". Вы подумали, что это абстракция, но так автор описывает обычную девушку. Интересно, в каком месте у нее находиться этот комок?"Пыльца с цветка ее губ попадает ко мне через дыхание, помогая мне становиться счастливее счастливого". Лучше бы автор вообще помолчал."…мяукают, чвакают, высунув кончик языка". Не пугайтесь, это котики всего лишь едят."День рождение не в Стамбуле утопал в горестном соусе пересоленных разочарований, горелых желаний, засахарившегося порыва жить по-другому"… Ну как тут мозг не вскипит от таких метафор?"На загорело-волосатой кисте руки большие часы". Если тут стоит дефис, я полагаю, что загар сразу с волосами приобретается. Девушкам в Турции загорать не советуем."Зейнеп нравится готовить. Более сложные, блюда из мяса не ее фишка". Возникает вопрос более сложные, чем какие?"…облака с ванильно-карамельным ароматом". Опять жрачка!"Ностальгия – не редкий гость моего настоящего. У нее густые волнистые волосы баклажанного оттенка, красивые вишневые глаза с малиновыми ресницами". Я бы сказала, что это похоже не на ностальгию, а на витаминный салат."Мое загорелое тело на фоне ее молочного напоминало кусочек пирога «Зебра» с молочно- кофейным запахом". Спасибо, что хоть не борщ с грибами."Наши души связаны ванильно-шоколадными нитями, укрытыми сладкой корочкой. Наши с тобой поцелуи напоминают освежающий вкус тмина, делая ощущения знойными. Наши касания чуткие, будто темно-красные волокна шафрана". От такого микса и может даже стошнить."Следующим утром обеспокоенная родительница вынуждала садиться на унитаз. Что бы найти глисты, кал обязательно должен быть свежим, еще теплым…" Какое загадочное многоточие, будто из автора вместо кала мед выльется."время от времени пощекочет меня, хихикая над нулевой реакцией возлюбленного". Это что-то вроде нулевого пациента?"Кругом была решетка. У ног стояла лужа предрассудков. На ресничках слезы замороженных надежд. Отсутствие порывов свободы садится на дно души горечью разочарований. Появляется искренние желание сделать что-то рискованное, но эссенция из страхов, предрассудков, ответственности и гордости растворяет порыв… <…> Протестуя комплексам внутренней краткости". Тому, кто догадался, о чем это, я аплодирую стоя."Дворняжки вылечиваются от болячек, зарабатывая удары по мясной вырезке". Изысканное лечение, бьют дворняг в мягкие мета."Увидев такое, посылаю Богу респект через эсэмэску". И тебе респект, братан!"Включаю аромалампу с оптимистичным апельсиновым маслом". Да я вижу ты оптимист!"Верим нюху любимицы, называемой нами «таможенником нитратов». Ну тут вообще нет канцелярита." Цитрусовый сироп пролился по центральным улочкам Стамбула". Наверное в Стамбуле канализацию оптимизма прорвало. Все это завершает цитата из любовной сцены. «Отправляемся на другую планету. Эта планета без рамок, разочарований, недомолвок. Там цветы, звезды, кошечки…» Наверное, именно это нужно для «хорошего» романа.

Когда мне было лет 11-13, мы с одноклассниками вели дневник-анкету, это было очень модно. Там писали ряд интересных (временами каверзных) вопросов, одноклассники отвечали на них, заполняя страницы. Скорей всего, у Сафарли тоже имелся такой дневничек, ведь мы с ним где-то одного возраста. Хотя, такие дневники вели только девченки, их часто давали заполнять мальчишкам. Но видимо автор до этих пор любит заполнят такие анкеты, и в итоге у него получается вот такая вот книга! Каждая глава романа описывает отдельного персонажа и автор усердно записывает все его данные: Имя, Происхождение Возраст Чем занимается Обязательно знак зодиака Как относится к религии Какую роль в жизни сыграл Стамбул Обязательно указать все несчастья, которые были за всю жизнь (детально) Информация о личной жизни Кулинарные предпочтения Восхищение авторомГлавы так и написаны, таким скудным и примитивным слогом, у школьников лексикон и то шире, словарный запас больше и предложения многосложные, не то, что у Сафарли.Честь заполнить анкету Сафарли припадала далеко не всем. У автора для персонажей существует строгий отбор. Для того что бы попасть в книгу Сафарли, нужно быть (желательно всем и сразу): Слепым, глухим, вообще то любым инвалидом Проституткой Трансвеститом Сиротинушкой Одинокой мамочкой Беженцем Несправедливо уволенным Брошенным Нелегалом Любовницей (на худой конец родственницей) автора Человеком обиженным Аллахом Изгоем общества Уродом А главным пунктом, наверное, считается иметь вредную привычку – нужно курить. Обязательно! И не кальян! Читая роман, представляешь клубы дыма по всему Стамбулу, как пишет автор, город тонет в сигаретном дыму. В Стамбуле не курят лишь коты, и то Сафарли не уверен в этом.Вышла, в итоге, слюнявая тягомотина, короче литературная попса. Два притопа-три прихлопа, пусть меня узнает вся Европа. Стамбул изображается таким магическим и восточным, от имени восточного мальчика, но чувствуется, что автор пишет для европейского читателя, ну или для русского, но точно не для родных мусульман.Сафарли старается припрятать свой банальный слог (в начале не так обращаешь внимание, а потом начинает ужасно бесить) под слоем ароматно – съедобных эпитетов:– озерки слез– вулканы страха– нектар желаний– мандариновое солнце– дикие чувства ярко-желтого щербета – пересоленные обиды– подгоревшие желания, засахарившиеся порывы жить иначеЕсли четно, то вначале книга кажется в некоторой степени вально-ароматной, но потом от этой ванили уже просто тошнит. Прочитав две главы, я решила выписать несколько ярких фраз, так как сам Сафарли стал часто повторяться. Вот не удержалась, делюсь:«Я точно знаю, что значит жить в королевстве торта, где крыша фруктово-кремовая, стены шоколадно-бисквитные, а пол под ногами хрустит, как превосходное безе…» Еще Сафарли очень любит использовать олицетворение. Но, как стало ясно, он любит все доводить до примитива, и тут не исключение. Сафарли начал олицетворят все подряд, да еще и вести с этим беседы. Например: с кошками, с голубями, с мертвыми, с ветром, со Стамбулом, с дождем, морем, солнцем. Ну в общем, автор болтливый попался, но больше всего меня зацепил разговор с кошкой. Чем дальше я читала эту убогую и приторно-сладкую книгу, тем больше раздражалась и бесилась. Меня бесили скучные герои, обязательно несчастные и беспомощные. Ну и конечно, на фоне всех этих жалких людей, сам Сафарли выглядит таким правильным и идеальным со своей занудной жизненной философией. А предметы, которые постоянно разговаривают, ну разве они не могу не взбесить? Я очень люблю пожевать что-то, особенно сладенькое, но в романе даже еда меня раздражает. В книге есть даже несколько кулинарных рецептов, но пока я к ним дошла, стала дико ненавидеть всю еду!Но в общем, Жизнь в Стамбуле может быть легкой, если научиться писать всякую бяку и выпускать по несколько таких книг в год, рассчитанных на глупых девочек подростков.Книгу одобрил Орхан Памук, чем конкретно опустился в моих глазах.

Моей маме Сарие посвящаю

С благодарностью Маше Свешниковой и Нурлане Кязимовой

Часть I
Дух города души

Глава 1

(…Мечтать интереснее о чем-либо недосягаемом…)

За два года до описываемых событий…

…Желание отыскать счастье в магически-молчаливых переулках Стамбула многие называют «легкой мечтой». «Уж больно реальна. Мечтать интереснее о чем-либо недосягаемом». Отмалчиваюсь. Не объясняю, что свое стамбульское счастье я не называю мечтой. Мой Стамбул – реальность. Дотянуться до нее осталось совсем чуть-чуть… Когда в городе души моросит дождь, чайки, вальсирующие над синеющим Босфором, громче кричат. В их глазах появляется смятение. Нет, они не боятся, что их привычную умиротворенность омрачат капли небесной воды. Все дело в преданности. Не хотят отлетать от Босфора, на время затаиться в соломенных убежищах. Чайки Стамбула сопровождают тебя на протяжении всей дороги жизни. Сопровождают, независимо от того, гладкая дорога или ухабистая… В стамбульское будущее мало заберу из настоящего. Большинство назовут эгоистом. Уверен. Наплевать. Я построю замок собственного счастья. С каких пор это запрещено?…

…Он и Она отказываются помочь в поиске педагога по турецкому. «Боимся потерять тебя». Твержу им, что без того владею языком – надо лишь подкрепить. Твержу им, что все равно уеду, увезу нашу медово-яблочную дружбу с собою… Ем батлыджан эзмеси – холодный турецкий салат из баклажанов, приготовленных на углях. В каждом нарубленном нежно-зеленом кусочке просматриваются чарующие стамбульские картинки. Аромат углей смешался с бризом Босфора. Его волшебная песня доносится до моих уст, хотя сейчас я не ТАМ. Изменяю Босфору. Изменяю с Каспием… Купил декоративное лимонное деревце. Посажено в симпатичном глиняном горшочке. На его шершавой поверхности два рисунка – мечеть Святой Софии в Стамбуле и Девичья башня в Баку. Баку и Стамбул – две частички судьбы, объединенные одним словом – Восток…

Глава 2

(…Босфор любит осень. Хоть она и приходит раз в году…)

…Седовласая пожилая толстушка Нилюфер с нетерпением ждет моего приезда.

Ежегодно. С наступлением первых дней сентября прислушивается к звукам из окна. Надеется услышать шум мотора подъехавшего к зданию желтого такси. В нем должен быть я – одухотворенный, с мокрыми от счастья глазами, немного уставший… Люблю эту двухкомнатную квартирку в районе Ортакёй. Маленькая, с бело-желтыми стенами, по-матерински уютная, с многочисленными ночниками в комнатах. На Нилюфер-ханым,2
Уважительное обращение к женщине на Востоке.

Которая сдает мне свое жилье, некогда родные стены теперь навеивают грусть. После смерти мужа Махсуна. Его забрал к себе Аллах ночью с четверга на пятницу. «Значит, Махсун в раю. Я спокойна…» – причитает толстушка со слезами на небесно-голубых глазах. У нее родинка над верхней губой. Как у мамы… Меня стены этой квартиры успокаивают, вдохновляют. Как не может быть вдохновения, когда из окна спальни виден Босфор? Могучий, сентиментальный, сказочный. Именно его приветствую первым долгом, направляясь из аэропорта в Ортакёй. Усатый таксист с толстыми черными бровями удивленно оглядывается, когда здороваюсь с Другом. «Ты снова рядом…» – произношу я, смотря на бегущую живописную полосу за окном такси. Босфор в ответ кивает. В качестве приветствия сонное утреннее море посылает в ответ волну – пенистую, шипучую. Улыбаюсь, плачу, закрывая глаза под легкими порывами ветра. Таксист смущается. Сопереживает. «Кечмиш олсун».3
Турки произносят это с целью успокоить горюющего человека.

Затем включает радио. Поёт Сезен Аксу…4
Знаменитая турецкая певица.

Каждый год возвращаюсь в ортакёйскую квартиру переполненный надеждами, с осколками обиды в душе. С белоснежной кожей. Через пару месяцев станет бронзовой… Я возвращаюсь, а Нилюфер-ханым уезжает. К сестре, за пределы Стамбула. Там, на природе, ей спокойнее. Уезжает не одна. С двумя своими кошками – Гюльшен, Эбру. Подобрала их у подъезда дома. Из жалких худышек превратила в толстопузых богинь… Нилюфер-ханым покидает Стамбул на следующий день после дневного намаза, оставляя массу вкусностей в холодильнике. Долма из виноградных листьев, салджалы кёфте… Научился готовить турецкие блюда. Кулинарные «курсы» тетушки Нилюфер лучшие. Она 12 лет проработала поваром у президента Сулеймана Демиреля.5
Девятый президент Турции.

Поэтому в рестораны Стамбула хожу редко – чаще стряпаю сам. Готовлю салджалы кёфте. Любимое блюдо. Маленькие пирожки с рубленой телятиной поджариваются на масле, после чего тушатся в томатном соусе. Гарнир – рис со специями. Для желудка столь тяжелая еда – стресс. Спасает айран со щепоткой соли и сушеной мятой…

За время пребывания в Стамбуле больше сплю. Отсыпаюсь. Гуляю по древним улицам. В руках томик Памука с автографом. Подкрепляю прочитанное увиденным. С переездом в город души до книг руки реже доходят. Ведь красота Босфора прекраснее любой книги, любого слога… Чистой воды волшебство.

* * *

…Стамбульская осень особенная. В ней меньше оранжево-желтых оттенков. Бежево-серых – больше. Она не багряная, как в Праге. Она не дождливо-плачущая, как в Москве. Стамбульская осенняя меланхолия другая. Мятно-свежая, нежно-прохладная, без шальных ветров, с засохшими бледно-коричневыми листьями на отсыревшей земле. Она похожа на пышногрудую брюнетку, влюбленную в свободолюбивого моряка, которого преданно ждет. Ждет, вопреки окружающим соблазнам. Ее сердце греется в его грубых, теплых руках с потрескавшейся кожей. Кожей, обветренной зимним Босфором. Любила целовать эти руки…

Осень Стамбула не жестокая – привыкла считаться с мнением улыбчивых жителей. При этом она за справедливость. Когда обижают – молчит. Терпит. Выжидает. Как только обидчики забывают о сказанных словах, она, снимая маску безразличия, нападает. Как правило, нападает шквальным ветром. Может и снегом, в редких случаях.

Осень Стамбула заодно с Босфором. Он – верный, чувственный, постоянный – всегда готов прийти на помощь. Только позови. Если осень обижают, Босфор рвет и мечет. Разъяренные волны топят корабли, подводные течения разгоняют рыбешку. Он знает – осень виноватой быть не может. У нее характер мягкий, покладистый. Поэтому нанесенные ей обиды Босфор не прощает. Он любит осень. Хоть она и приходит раз в году…

Осень Стамбула пропитана ароматом фисташек. Еще в воздушных потоках можно уловить запах свежезаваренного турецкого кофе, крепких сигарет, вкуснейшего гёзлеме с душистой мясной начинкой. Запах этого кулинарного чуда приносит ветром из небольшого переулка в районе мечети Ортакёй…

Однако при всех отличиях стамбульская осень остается осенью. Лишь внешне может быть отлична от других видов осени. Внутри – все схоже. Грустная радость, комок в горле от переполняющей тебя любви, мурашки по белой коже. Так не только в Стамбуле. Такая осень во всех странах мира…

Глава 3

(…В снежную метель боишься потерять веру в вечное спасение…)

…Ноябрьский Стамбул меня пугает. Как маленького мальчика с наивными глазами, который, испугавшись ночных бликов, прячется под одеяло. В месяц Скорпиона город души становится таким же устрашающе-непредсказуемым, как этот знак зодиака. Привычно теплая оболочка Стамбула покрывается кристальным инеем. Переменчивый ветер бросается им в замерзшее лицо. Приезжих такой Стамбул пугает. Наводит панику, безмолвно угрожает, гонит подальше от себя. Видя ошарашенные лица гостей города, коренные стамбульцы не могут сдержать улыбок. «Их пугает всего лишь маска…» – говорят они, грея руки кружкой яблочного чая. Для них зимний Стамбул – человек настроения с хронической депрессией. Сегодня – настроение отличное, через час – беспричинно отвратительное. Вместо легкой улыбки горько-соленые слезы, дрожащие руки…Зимний Стамбул совсем не похож на летний. Это как два брата-близнеца – внешность одинаковая, характеры разные… Зимой Стамбул становится недовольным, ворчливым, осерчавшим. Когда он зол, но при этом молчит – погода спокойно-холодная. Когда он зол, но при этом выражает злость – погода агрессивно-штормовая. Выпадает снег, меркнут яркие краски, продрогшие чайки над Босфором растерянно кричат. Поэтому жители Стамбула, зная о «зимнем кризисе», принимают город таким, какой он есть. Не стараются поменять что-либо. Лишь улицы подметают, дороги от снега расчищают и шорпу6
Суп (турец.).

Чечевичную варят…

Тетушка Нилюфер не раз рассказывала о характере Стамбула. Летом на денек приезжала в Ортакёй. За готовкой пахлавы делилась историями о восточном городе. Голос с хрипотцой поглощал целиком. Я выпадал из реальности, попадая в Стамбул 40 – 50-х гг. Она рассказывала о тяжелом детстве в интернате, о первом свидании с Махсуном, о дружбе с Решадом Нури Гюнтекином, подарившим миру «Королька – птичку певчую»…

Я узнавал Стамбул в настоящих, порой жестоких оттенках. Так что сейчас для меня его зимний настрой был знаком. Да и не раз приходилось бывать зимой в Стамбуле. Нельзя сказать, что он наводил на меня такой же страх, как на многочисленных приезжих. Просто-напросто было непривычно находиться в измерении холодного Константинополя. Я люблю этот город, когда он облачен в лимонно-солнечные ткани лета, в бледно-коричневые шелка осени. В эти сезоны волшебство Стамбула обостряется – он пахнет фруктовыми цукатами, ванильным бисквитом, рыбным шашлыком… Нет, моя любовь не корыстно-эгоистична. Воспринимаю Стамбул в любом одеянии. Просто так же, как в детстве, в снежную метель боишься потерять веру в вечное спасение…

* * *

…Беседовать с ветром карамельно-приятно. Вопреки природной непостоянности он умеет слушать – нащупывает невидимыми руками эмоции, вникает в слова, внимательно отслеживает интонацию. И еще. Ветер умеет молчать. Когда необходимо, становится неслышным – кружит рядом, давая понять, мол, я здесь, рядышком. Если нужно – позови. В отличие от московских ветров, стамбульские порывы воздуха более учтиво-нежные. С долей игривости в прозрачной начинке. Со стамбульским ветром говорить не только приятно, но и сладко. Вне зависимости от сезона он наполнен ароматом рахат-лукума. А внешняя оболочка посыпана сахарной пудрой, особенно заметной в зимнюю пору. Пору, когда с Босфора на Стамбул несется пойраз – сильный северо-восточный ветер. Пойраз боевой – во времена существования Османской империи полководцы на него молились. Он наполнял силой, замораживал эмоции. Ведь эмоции в бою – большая вероятность поражения… Несмотря на внешнюю агрессивность, внутри пойраз нежно-заботливый. С ним интересно говорить – он щедро делится харизмой. Пойраз – как умный, успешный мужчина с нерасполагающей внешностью, но с тонкой душой. Найдешь подход – значит, отыщешь путь к сердцу.

Когда в Стамбул прилетает пойраз, облачаюсь в коричневую дутую куртку, наматываю на больное горло черешневый шарф. Надеваю черную шерстяную шапку со значком «Nike» и покидаю Ортакёй. Направляюсь к берегу Босфора. Располагаюсь в укромном местечке, где еще летом шумело кафе с пестрой вывеской. Закрываю глаза. Придаюсь беседе с долгожданным пойразом. Сначала он шипит, угрожает нависающими волнами, присматривается. Что поделаешь, недоверчив по природе… Но как только пойраз узнает в тепло одетом человеке-«капусте» родного гостя, он успокаивается. Протягивает руку, крепко обнимает, вдыхает твой запах, как любопытный щенок-лабрадорчик. С моих глаз текут слезы счастья. «Я соскучился… В Баку и в Москве сейчас дожди. А здесь, в Стамбуле, только ты, шумный пойраз…» – шепчу ему в уху воспаленным голосом. После собственноручно приготовленного прохладного айрана, выпитого по глупости накануне перед сном, мое горло воспалилось. Пойраз улыбается, говорит, что теплых слов не слышал давно. «Люди думают, я злой… Поэтому отвечают мне злобно… Все, кроме тебя». Пытаюсь разубедить его. Он делает вид, что верит…

Пойраз слушает меня. Я слушаю его. С ним я другой. Совсем не такой, как с лодозом – теплым южным ветром. У лодоза свои преимущества – сравнивать его бессмысленно с пойразом. Да и последний не обижается, когда сравнивают. «Я холодный – он теплый… Как нас можно сравнивать?» – ухмыляется пойраз. Люблю их одинаково. Каждого по-своему. Люблю их ощущать, прогуливаясь по набережной, где ветры разгульны, свободны, отважны. Когда дует теплый лодоз, в Босфор заплывают дельфины. Жизнерадостные, игривые, немного настороженные. Настороженные из-за того, что зона пролива для них опасна. Нет, они не в обиде на Босфор. Они в обиде на людей, загрязняющих Босфор. Поэтому редко посещают пролив…

…Когда в Стамбул приходит мельтем – сухой летний ветер, я покидаю город души. Признаюсь, из-за боязни перед мельтемом. Он жесток, беспощаден. Во всяком случае, для меня. Мельтем любит прошлое. Не зря в переводе с турецкого он «регулярно возвращающийся»… Я боюсь прошлого… Соответственно и мельтема тоже.

Глава 4

(…Искренность чаще встречаешь у животных, чем в среде людей…)

…Есть города, поглощающие тебя целиком. На их территории чувствуешь себя собранным – тоска по родине рассеивается, тупая боль в мышцах исчезает, грусть кремового цвета сменяется оранжевой верой в будущее. Верой, которой переполняешься, когда снимаешь с головы теплую шапку, развязываешь шарф, подставляя лицо под порывы морского ветра… Стамбул именно такой город. Привык доминировать – нейтральная позиция не для него. Если решил переехать в Стамбул, то надолго. Если Стамбул принял тебя в свои объятия, то навсегда. К нему быстро привязываешься. У него глубокие синие очи с живописным дном, где живут манерные медузы, рыбки с блуждающими серо-зелеными глазами. У него бархатистый голос – приторно-свежий, как морозный бриз зимнего Босфора, мужественно-крепкий, как турецкое кофе, манящий, как свежеиспеченная пахлава в медовом сиропе. Одним словом, Стамбул не отпускает тебя, ты не отпускаешь Стамбул. Может, просто люди быстро привыкают к хорошему?…

Часто ранним утром прогуливаюсь по набережной. Встаю в пять утра, направляюсь к очагу умиротворенности. Там каждый день меня встречают призыв к сабах-намазу,7
Утренний намаз.

Доносящийся со стороны царственной Айя-Софии,8
Древняя мечеть (музей) у берега Босфора.

Шум прибоя и игривая дворняга с длинными ушами. Назвал ее Айдынлыг.9
Ясность (турец.).

Назвал за чистый взгляд – глаза ясно-прозрачные, как вода ручейка у подножия гор на юге Турции… Она подбегает ко мне, виляет хвостом. Трется мордочкой об мои шершавые вельветовые брюки. Грустно. Грустно оттого, что такую искренность сегодня чаще встречаешь у животных, чем в среде людей…

Вытаскиваю из кармана куртки коричневый бумажный пакет с собачьим печеньем. С начинкой из телячьей печенки. Нет, это не остатки еды моего пса. Его у меня нет. Собираюсь завести. А пока специально для Айдынлыг покупаю сие лакомство… Длинноухая богиня уплетает печенье, а я все больше осознаю масштабы собственного одиночества. Бросаю бледно-голубые камни в Босфор, тем самым избавляясь от осколков душевной боли. Боли, которую привез с собою в Турцию. Боли, от которой исцелит Босфор. Он обещал. «Эй, Босфор, ты сдерживаешь обещания?…» В компании Босфора одиночество не гнетуще-разъедающее. Оно теряет темные очертания, становится сизым, как весеннее облако. Со временем природная магия великого пролива творит чудеса – волны смывают слой одиночества. В этом меня убеждала тетушка Нилюфер. «Аллах привел меня к Босфору, чтобы он излечил меня от тоски по Махсуну… Со временем боль утраты исчезла. Теперь моя тоска легкая, наполненная желанием жить. Поверь мне, оглум10
Сынок (турец.).

», – говорит седовласая турчанка, поднимая руки к небу…

…Сегодня 34-й день моих утренних встреч с Босфором. Сегодня 34-й день моих встреч с Айдынлыг. И после того как Босфор излечит меня, снова буду приходить к нему в гости. Буду приходить вместе с Айдынлыг. «А зачем покупать собаку, если она у меня уже есть?» А что? Великолепная идея!

…Беру на руки растолстевшую за последний месяц Айдынлыг, прижимаю к себе теплое, мохнатое тело, возвращаюсь домой. Она рада. Облизывает мое ухо, счастливо скулит. Еще никто не носил Айдынлыг на руках… Лишь спустя четыре дня осознал, что полностью излечился от одиночества. Босфор послал ко мне Айдынлыг. Она оказалась моим лекарем…

…С тех пор по-прежнему прихожу к заветному берегу. Заодно госпожу Ясность выгулять, да и с Босфором повстречаться. И еще. Я решил. Окончательно переезжаю в Стамбул. На днях еду в Баку. Соберу вещи и обратно сюда. К Босфору, к Айдынлыг. К своему счастью…

* * *

…Говорят, в Стамбуле все слаженно, гармонично, как в природе. Хаотичный ритм в душе меланхоличного мегаполиса, убаюкивающий гул Босфора, забавная болтовня любопытных чаек над Золотым Рогом… Одним словом, атмосфера сказочная – без доли мистики. Однако это только на первый взгляд. Мистика Стамбула существует, открываясь лишь избранным. Мистика Стамбула напоминает колоритную кубинку с длинными рубиновыми сережками на растянутых мочках ушей. С крепкой сигарой в темно-фиолетовых губах. Одаренная ясновидением кубинка грешит гаданием на потрепанных картах. Однако в своей пропахшей табаком комнатушке гадает только «людям с чертиками в глазах». «Гадаю тем, кто верит. Баловством не занимаюсь», – категорично заявляет она хриплым басом… Так и Стамбул. Его магический флер огненно-оранжевого оттенка обволакивает только тех, кто верит, чувствует, осязает. Таковых не много. Один из них я…

Моя прабабушка Пярзад, дивная азербайджанка турецких корней с насурьмленными бровями, гадала часто. Тогда мне, девятилетнему мальчишке, такие «процедуры» казались очередной игрой. Впрочем, волшебство этой игры пленило, захватывало. Пярзад-нене11
Почтительное обращение к бабушкам в Азербайджане.

Морщинистыми руками выжимала в потрескавшуюся, древнюю пиалу сок позднего ноябрьского граната, а потом, поджигая кусочки ваты, бросала их в темно-красную жидкость. «Сейчас увижу картинку… Ты не смотри, балам12
Малыш (азерб.).

… Все равно не увидишь…» – щебетала она, вглядываясь в пиалу. Я, облаченный в оранжевые шортики, завороженно сидел на бамбуковом стуле, наблюдая за бабулей. А она тем временем начинала предсказывать. Предсказывать мою болезнь, впоследствии оказавшуюся свинкой, мой отъезд с мамой «в соседние края», то бишь в Турцию, мое поступление там в Анкаринский университет… С тех пор искренне верю в магию. Особенно в магию Стамбула. Она пахнет душистой рутой.13
Многолетнее травянистое растение.

Многие мусульмане, высушив эту траву под лимонными лучами солнца, именуют ее «узярликом». Поджигают в металлическом горшочке. Исходящим вонючим дымом обдают младенцев, молодых, взрослых. Как объясняют, «от сглаза – лучшее средство»…

…Магия Стамбула обволокла меня в один из дождливых дней осени. Город души буквально утопал в небесной воде – дождевые ручьи потоком неслись по каменистым дорогам, стекая в царство Босфора. Несмотря на то что моя симпатия к дождю огромна, в такую погоду предпочитаю затаиться в квартире, наблюдая с окна за промокшим Стамбулом. Однако в тот день все же пришлось покинуть теплый уют, хоть и совсем ненадолго. Дело в том, что к свежезаваренному кофе до боли в желудке захотелось турецкой пахлавы. К тому времени сладкие «запасы» тетушки Нилюфер иссякли. Поэтому пришлось одеваться, доставать из шкафа синий зонт и двигаться в направлении кондитерской «Gamsiz Hayat»,14
«Жизнь без грусти» (турец.).

Находящейся в соседнем переулке. Такси отыскать не удалось, поэтому потопал пешком. Пустая улица серого цвета, горбатый старичок по имени Давуд, закрывающий фруктовую лавку, мокрые здания потемневших оттенков… До «Gamsiz Hayat» недолго, осталось завернуть за угол… Она появилась передо мной неожиданно, как стена. Покрытая черной косынкой голова, коричневый плащ из непонятного резинового материала, в белых руках серый зонт. На ногах… красные туфли на каблуках. Их почему-то сразу заметил – на фоне общей серости туфли походили на красный свет светофора. Я замер. Оцепенел. Рука машинально уронила зонт. В ушах возник непонятный гул. На ресницах замерли толстые капли дождя. В мокасины проникла холодная вода. Она молчит. И я молчу. Слышен лишь дождь. Издалека доносятся недовольное пыхтение Босфора. Он ненавидит осадки, так как в такую погоду люди его не посещают. Ведь, по сути, Босфор одинок с тех пор, как дельфины покинули пролив, появляясь лишь с приходом южного ветра. Чайки же – создания ветреные. На них не понадеешься…

«Ты долго искал свой путь. Наконец нашел его. Приведет тебя к счастью… Скоро встретишь это счастье в одном большом магазине, после ахшам-намазы15
Вечерний намаз (турец.).

… Запомни». Тихо, почти шепотом, будто заклинание, женщина в красных туфлях произносит странные слова. Запомнил движение ее тонких, розовых губ. Как только они замерли, услышал громкий шум. В миг женщина рассеялась в воздухе, гул в ушах исчез, оцепенение прошло. Взглянул в сторону проезжей дороги. Старичок Давуд собирал с земли оранжевые апельсины. Рядом валялся перевернутый ящик из светлой древесины. Значит, тот грохот – от упавшего ящика с фруктами? Куда же делась женщина в красных туфлях? Опустил голову, посмотрел на то место, где пару секунд назад стояла странная дама. На этом месте валялись ее красные лодочки с широкими каблуками. И все. Больше ничего. Тем временем предсказание женщины крутились в мыслях, наполняя нутро тревогой… Подобрал зонт, побежал домой… Спустя несколько месяцев предсказание сбылось. Об этом чуть позже…

* * *

По словам тетушки Нилюфер женщина в красных туфлях появляется в Ортакёе приблизительно с 1952 года. В дождливую погоду. Она предсказывает судьбу избранным, оставляя напоследок пару красных туфель… «Поговаривают, женщину звали Арзу. Была супругой знаменитого сапожника Ибрагима Гюллюоглу. Когда он в возрасте 42-х лет погиб в автокатастрофе, Арзу от тоски по мужу убила себя. Аллах покарал ее за грешный поступок. С того времени душа Арзу блуждает на земле, не познав рая. Быть покойному не на небе – значит быть в аду». Такую историю поведала Нилюфер. Историю об Арзу, предсказывающей счастье избранным…

Эльчин Сафарли

Сладкая соль Босфора

Моей маме Сарае посвящаю

С благодарностью Маше Свешниковой и Нурлане Кязимовой

ДУХ ГОРОДА ДУШИ

… Лаванда, амбра, запах пудры…

Чадра, и феска, и чалма…

Страна, где подданные мудры,

Где сводят женщины с ума…

За два года до описываемых событий…

…Желание отыскать счастье в магически-молчаливых переулках Стамбула многие называют «легкой мечтой». «Уж больно реальна. Мечтать интереснее о чем-либо недосягаемом». Отмалчиваюсь. Не объясняю, что свое стамбульское счастье я не называю мечтой. Мой Стамбул - реальность. Дотянуться до нее осталось совсем чуть-чуть… Когда в городе души моросит дождь, чайки, вальсирующие над синеющим Босфором, громче кричат. В их глазах появляется смятение. Нет, они не боятся, что их привычную умиротворенность омрачат капли небесной воды. Все дело в преданности. Не хотят отлетать от Босфора, на время затаиться в соломенных убежищах. Чайки Стамбула сопровождают тебя на протяжении всей дороги жизни. Сопровождают, независимо от того, гладкая дорога или ухабистая… В стамбульское будущее мало заберу из настоящего. Большинство назовут эгоистом. Уверен. Наплевать. Я построю замок собственного счастья. С каких пор это запрещено?..

…Он и Она отказываются помочь в поиске педагога по турецкому. «Боимся потерять тебя». Твержу им, что без того владею языком - надо лишь подкрепить. Твержу им, что все равно уеду, увезу нашу медово-яблочную дружбу с собою… Ем батлыджан эзмеси - холодный турецкий салат из баклажанов, приготовленных на углях. В каждом нарубленном нежно-зеленом кусочке просматриваются чарующие стамбульские картинки. Аромат углей смешался с бризом Босфора. Его волшебная песня доносится до моих уст, хотя сейчас я не ТАМ. Изменяю Босфору. Изменяю с Каспием… Купил декоративное лимонное деревце. Посажено в симпатичном глиняном горшочке. На его шершавой поверхности два рисунка - мечеть Святой Софии в Стамбуле и Девичья башня в Баку. Баку и Стамбул - две частички судьбы, объединенные одним словом - Восток…

…Седовласая пожилая толстушка Нилюфер с нетерпением ждет моего приезда. Ежегодно. С наступлением первых дней сентября прислушивается к звукам из окна. Надеется услышать шум мотора подъехавшего к зданию желтого такси. В нем должен быть я - одухотворенный, с мокрыми от счастья глазами, немного уставший… Люблю эту двухкомнатную квартирку в районе Ортакёй. Маленькая, с бело-желтыми стенами, по-матерински уютная, с многочисленными ночниками в комнатах. На Нилюфер-ханым, которая сдает мне свое жилье, некогда родные стены теперь навеивают грусть. После смерти мужа Махсуна. Его забрал к себе Аллах ночью с четверга на пятницу. «Значит, Махсун в раю. Я спокойна…» - причитает толстушка со слезами на небесно-голубых глазах. У нее родинка над верхней губой. Как у мамы… Меня стены этой квартиры успокаивают, вдохновляют. Как не может быть вдохновения, когда из окна спальни виден Босфор? Могучий, сентиментальный, сказочный. Именно его приветствую первым долгом, направляясь из аэропорта в Ортакёй. Усатый таксист с толстыми черными бровями удивленно оглядывается, когда здороваюсь с Другом. «Ты снова рядом…» - произношу я, смотря на бегущую живописную полосу за окном такси. Босфор в ответ кивает. В качестве приветствия сонное утреннее море посылает в ответ волну - пенистую, шипучую. Улыбаюсь, плачу, закрывая глаза под легкими порывами ветра. Таксист смущается. Сопереживает. «Кечмиш олсун». Затем включает радио. Поёт Сезен Аксу…

Каждый год возвращаюсь в ортакёйскую квартиру переполненный надеждами, с осколками обиды в душе. С белоснежной кожей. Через пару месяцев станет бронзовой… Я возвращаюсь, а Нилюфер-ханым уезжает. К сестре, за пределы Стамбула. Там, на природе, ей спокойнее. Уезжает не одна. С двумя своими кошками - Гюлыпен, Эбру. Подобрала их у подъезда дома. Из жалких худышек превратила в толстопузых богинь… Нилюфер-ханым покидает Стамбул на следующий день после дневного намаза, оставляя массу вкусностей в холодильнике. Долма из виноградных листьев, салджалы кёфте… Научился готовить турецкие блюда. Кулинарные «курсы» тетушки Нилюфер лучшие. Она 12 лет проработала поваром у президента Сулеймана Демиреля. Поэтому в рестораны Стамбула хожу редко - чаще стряпаю сам. Готовлю салджалы кёфте. Любимое блюдо. Маленькие пирожки с рубленой телятиной поджариваются на масле, после чего тушатся в томатном соусе. Гарнир - рис со специями. Для желудка столь тяжелая еда - стресс. Спасает айран со щепоткой соли и сушеной мятой…

За время пребывания в Стамбуле больше сплю. Отсыпаюсь. Гуляю по древним улицам. В руках томик Памука с автографом. Подкрепляю прочитанное увиденным. С переездом в город души до книг руки реже доходят. Ведь красота Босфора прекраснее любой книги, любого слога… Чистой воды волшебство.

…Стамбульская осень особенная. В ней меньше оранжево-желтых оттенков. Бежево-серых - больше. Она не багряная, как в Праге. Она не дождливо-плачущая, как в Москве. Стамбульская осенняя меланхолия другая. Мятно-свежая, нежно-прохладная, без шальных ветров, с засохшими бледно-коричневыми листьями на отсыревшей земле. Она похожа на пышногрудую брюнетку, влюбленную в свободолюбивого моряка, которого преданно ждет. Ждет, вопреки окружающим соблазнам. Ее сердце греется в его грубых, теплых руках с потрескавшейся кожей. Кожей, обветренной зимним Босфором. Любила целовать эти руки…

Когда обижают - молчит. Терпит. Выжидает. Как только обидчики забывают о сказанных словах, она, снимая маску безразличия, нападает. Как правило, нападает шквальным ветром. Может и снегом, в редких случаях.

Осень Стамбула заодно с Босфором. Он - верный, чувственный, постоянный - всегда готов прийти на помощь. Только позови. Если осень обижают, Босфор рвет и мечет. Разъяренные волны топят корабли, подводные течения разгоняют рыбешку. Он знает - осень виноватой быть не может. У нее характер мягкий, покладистый. Поэтому нанесенные ей обиды Босфор не прощает. Он любит осень. Хоть она и приходит раз в году…

Осень Стамбула пропитана ароматом фисташек. Еще в воздушных потоках можно уловить запах свежезаваренного турецкого кофе, крепких сигарет, вкуснейшего гёзлеме с душистой мясной начинкой. Запах этого кулинарного чуда приносит ветром из небольшого переулка в районе мечети Ортакёй…

Однако при всех отличиях стамбульская осень остается осенью. Лишь внешне может быть отлична от других видов осени. Внутри - все схоже. Грустная радость, комок в горле от переполняющей тебя любви, мурашки по белой коже. Так не только в Стамбуле. Такая осень во всех странах мира…

…Ноябрьский Стамбул меня пугает. Как маленького мальчика с наивными глазами, который, испугавшись ночных бликов, прячется под одеяло. В месяц Скорпиона город души становится таким же устрашающе-непредсказуемым, как этот знак зодиака. Привычно теплая оболочка Стамбула покрывается кристальным инеем. Переменчивый ветер бросается им в замерзшее лицо. Приезжих такой Стамбул пугает. Наводит панику, безмолвно угрожает, гонит подальше от себя. Видя ошарашенные лица гостей города, коренные стамбульцы не могут сдержать улыбок. «Их пугает всего лишь маска…» - говорят они, грея руки кружкой яблочного чая. Для них зимний Стамбул - человек настроения с хронической депрессией. Сегодня - настроение отличное, через час - беспричинно отвратительное. Вместо легкой улыбки горько-соленые слезы, дрожащие руки…

Зимний Стамбул совсем не похож на летний. Это как два брата-близнеца - внешность одинаковая, характеры разные… Зимой Стамбул становится недовольным, ворчливым, осерчавшим. Когда он зол, но при этом молчит - погода спокойно-холодная. Когда он зол, но при этом выражает злость - погода агрессивно-штормовая. Выпадает снег, меркнут яркие краски, продрогшие чайки над Босфором растерянно кричат. Поэтому жители Стамбула, зная о «зимнем кризисе», принимают город таким, какой он есть. Не стараются поменять что-либо. Лишь улицы подметают, дороги от снега расчищают и шорпу чечевичную варят…

Тетушка Нилюфер не раз рассказывала о характере Стамбула. Летом на денек приезжала в Ортакёй. За готовкой пахлавы делилась историями о восточном городе. Голос с хрипотцой поглощал целиком. Я выпадал из реальности, попадая в Стамбул 40 - 50-х гг. Она рассказывала о тяжелом детстве в интернате, о первом свидании с Махсуном, о дружбе с Решадом Нури Гюнтекином, подарившим миру «Королька - птичку певчую»…

Для тех кто фанатеет от Востока, Турции, а именно Стамбула, гурманов, эстетов, творческих людей, для тех кто ищет счастье в мелочах, кто любит готовить интересные блюда, любит уют, уединение, природу, море, кто думает о жизни, о прошлом, о людях.

Подсластит грустное осеннее настроение, подойдет к прочтению когда остался «один дома».

Сафарли Эльчин рассказывает о «городе души» (Стамбуле), о людях, их судьбах, о любви и о дружбе. Главный герой, пытаясь забыть прошлое, хочет сбежать от воспоминаний, от себя, Стамбульский ветер всегда с ним, утешает его. Спокойный ровный сюжет, захватывающий своей красотой и искренностью.

«Сладкая соль Босфора » - моё первое знакомство с творчеством Сафарли. Прочитала взахлёб с карндашом и блокнотом в руках. Это не только наслаждение от процесса чтения, это еще и море полезной информации: названия карсивых мест Стамбула, рецепты турецких (и не только) блюд, имена художников, поэтов, певцов и многое другое. Турция уже давно в списке моих желаний, эта книга еще больше подкрепила мою мотивацию. Я заочно вместе с Сафарли и его героями прошлась по этим улочкам, побывала в мечетях, поднялась на холм Чамлыдж насладиться видом Босфора, почувствовала прикосновение северо-восточного ветра, поболтала по душам с морем, вдохнула его запах с нотками восточных пряностей. Мы слушали нашу любимую Земфиру, пили крепкий турецкий кофе с пахлавой, кричали с чайками...

Сладкая соль Босфора это как красота печали, сладость осенней грусти, сладость соленого моря.... В тяжелом прошлом есть своя прелесть, его не нужно забывать, с ним нужно научиться жить. Соль придает десерту насыщенный вкус, недаром морскую соль добавляют даже в шоколадные трюфели. Так и жизнь - контраст соленого и сладкого, единство противоположностей. Запад и Восток в одном городе, нашедшие гармонию и баланс.

Самое главное достоинство книги - полезное, качественное, приятное времяпровождение наедине с самим собой и своими мыслями, аромотерапия своего рода. Сафарли раскрывает душу Стамбула перед читателем, заряжает позитивом.

О минусах говорить труднее, их практически нет, за исключением немного субъективного мнения автора о религии и однополых браках. Но большой респект за то, что смело затрагивает эти темы. Нет заумных фраз, глубины сюжета, сложных структур построения текста. Но все это и не нужно, так как цель у этой книги другая. Не загрузить читателя, а позволить ему рассалбиться и отдохнуть.

«Сладкая соль Босфора», на мой взгляд, очень актуальна для современного мира, для нашего быстрого темпа жизни. Она напоминает нам о том, чтобы мы остановились, забыли на мгновение о насущных проблемах, заметив красоту только что распустившегося красного тюльпана, оптимизм желтого подсолнуха, вдохнули аромат нашей судьбы и жили на полную катушку, даря счастье себе, близким и миру.

Спасибо Вам, Сафарли! Мы стали друзьями. До скорых встреч с чашечкой кофе, лавандовыми свечами, песнями Земфиры и вашей следующей книгой «Я хочу домой».

1. Эльчин Сафарли Сладкая соль Босфора
2. ЧАСТЬ I ДУХ ГОРОДА ДУШИ
3. Глава 1
4. (…Мечтать интереснее о чем-либо недосягаемом…)
5. Глава 2
6. (…Босфор любит осень. Хоть она и приходит раз в году…)
7. Глава 3
8. (…В снежную метель боишься потерять веру в вечное спасение…)
9. Глава 4
10. (…Искренность чаще встречаешь у животных, чем в среде людей…)
11. Глава 5
12. (…Это ее традиция - провожать близких инжировым вареньем…)
13. Глава 6
14. (…Нас от Бога разделяет лишь бело-голубая небесная прослойка…)
15. Глава 7
16. (…Все равно объяснения - это правдивая ложь. Она рождается не в душе, а в разуме…)
17. Глава 8
18. (…Собачья душа горела от тоски. Моя душа горела еще сильнее…)
19. Глава 9
20. (…Возвращение всегда дарит счастье. Независимо от того, с каким грузом в душе возвращаешься…)
21. Глава 10
22. (…Когда двое смотрят на луну с разных концов земли, они непременно встречаются взглядами…)
23. Глава 11
24. (…Родина прекрасна в картинках болтливого телевизора - всегда можно переключить канал…)
25. Глава 12
26. (…Убегать от самого себя - значит убегать в неизвестном направлении…)
27. ЧАСТЬ II ЛЮДИ ГОРОДА ДУШИ
28. Глава 1
29. (…Женщины - одна, особая нация. Сильная, выносливая в любых обстоятельствах…)
30. Глава 2
31. (…Какая разница, о чем или о ком? Неужели, чтобы выговориться, требуется повод?..)
32. Глава 3
33. (…Пыльца с цветка ее улыбки проникает в меня через дыхательные пути, делая счастливее счастливого…)
34. Глава 4
35. (…Мысли сплетались в единый венок гармонии…)
36. Глава 5
37. (…Аллах выслушивает, разделяет, успокаивает. Он Друг, а не Всевышний…)
38. Глава 6
39. (…Никогда не отпускай надежду. Держи рядышком, верь в ее силу…)
40. Глава 7
41. (…Затаившиеся противоречия - отголоски тяжелого прошлого. Прошлого, когда нельзя было давать слабину…)
42. Глава 8
43. (…Она просто большая. Аккуратно полный человек с сердцем из вишневого желе…)
44. Глава 9
45. (…Время от времени ходит «налево». У него буйный темперамент Овна…)
46. Глава 10
47. (…Предпочитает бросать перчатку вызова в лицо, если задевают…)
48. Глава 11
49. (…Они верят в собственную победу. Они верят, что скоро в Турции зарегистрируют первый однополый брак…)
50. Глава 12
51. (…Надо уметь взглянуть в свое отражение в зеркале, принять себя таким, какой ты есть…)
52. ЧАСТЬ III СЧАСТЬЕ В ГОРОДЕ ДУШИ
53. Глава 1
54. (…Рецепт один: надо верить. Верить, проживая дни без слез над утраченным прошлым…)
55. Глава 2
56. (…Нас разделяет максимум десять шагов, а мне уже нестерпимо хочется бежать к ней…)
57. Глава 3
58. (…Ревность в маленьких дозах укрепляет любовь. В больших - разрушает…)
59. Глава 4
60. (…От прошлого отказаться невозможно, каким бы тяжелым оно ни было. Его следует забрать с собою в будущее…)
61. Глава 5
62. (…Кто нюхает розу, тот терпит боль от ее шипов…)
63. Глава 6
64. (…Если человека тянет к дому, значит, он умеет быть счастливым…)
65. Глава 7
66. (…Складно песню напевает, да негромкая она, только Босфору и слышна…)
67. Глава 8
68. (…Почему все люди не рождаются и не умирают счастливыми? Абсолютно все…)
69. Глава 9
70. (…Живем разными жизнями, которые умудрились пересечься в городе души…)
71. Глава 10
72. (…Щекочущий ноздри аромат долетает до нас, манит к себе…)
73. Глава 11
74. (…То, что другим достается с легкостью, мне достается через трудности. Мама связывает это с моим рождением в понедельник…)
75. Глава 12
76. (…Быть свободным - значит никогда не жалеть. Быть свободным - значит желать, добиваясь желаемого…)
77. Глава 13
78. (…Между нами часы, которые уходят без права на возвращение. Зато их можно компенсировать…)
79. Глава 14
80. (…Строим жизнь по собственному сценарию. Такова действительность. Действительность с годами признавать сложнее сложного…)
81. Глава 15
82. (…Один милосердный поступок смывает два греха…)
83. Глава 16
84. (…Чем прочнее дерево любви, тем чаще оно подвергается порывам ураганов…)
85. Глава 17
86. (…Она была другой. Жар-птицей на зимнем небе…)
87. Глава 18
88. (…Когда завтра станет поздно, впустую разочаровываться…)
89. Глава 19
90. (…Свежий овощ улыбается тебе, а не умоляет купить его…)
91. Глава 20
92. (…Вся жизнь один сплошной танец. Сложный, латиноамериканский…)
93. Глава 21
94. (…Босфор - свидетель нашего окончательного прощания…)
95. Глава 22
96. (…Бардак чувств рождает ностальгия по прошлому…)
97. Глава 23
98. (…Замазывать потрескавшуюся стену отношений цементом доброжелательности…)
99. Глава 24
100. (…Сдомашней едой не сравнятся блюда любого фешенебельного ресторана. Ведь в мамины обеды вложена душа…)
101. Глава 25
102. (…Дружба между дамами может существовать, если они сестры…)
103. Глава 26
104. (…Жизнь - это вечный поиск веры с непременным ее постижением где-то на середине…)
105. Глава 27
106. (.. Лучезарный день счастья. Такие дни в календаре обведены оранжевыми кругами…)
107. Глава 28
108. (…Изменения должны носить глобальный характер. Начиная с социальной области и заканчивая политической…)
109. Глава 29
110. (…Если все же уезжают, то в западные страны. Восток на Восток не меняют…)
111. Глава 30
112. (…Пингвин не сможет стать счастливым в пустыне. Твой случай аналогичный…)
113. Глава 31
114. (…Наша любовь - длинные караваны, груженные самоцветами…)
115. Глава 32
116. (…Сложно что-то сказать. За нас говорит музыка…)
117. Глава 33
118. (…Жизнь как пух из распоротой подушки. Тысяча возможностей поймать. 999 из них - пустые…)
119. Примечания