Николай полевой. Полевой, николай алексеевич Н а полевой и его исторические идеи

Родился Николай Алексеевич Полевой, известный критик, журналист и писатель, 22.06.1796 г. в городе Иркутск. Корнями он уходил в курское старинное купечество. Его предки на достаточно долгое время оставляли город и занимались торговлей на Дальнем Востоке. Впоследствии Полевой неоднократно вспоминал далекую свою родину, Сибирь, славящуюся дремучими лесами и золотом. Эти воспоминания связывались с первыми юношескими мечтами и любимыми детскими играми. Между тем, стоит заметить, что подобное детство далеко не способствовало развитию у мальчика умственных способностей, позволяющих подготавливать в нем знаменитого журналиста и известного литератора.

Его отец был человеком высокой нравственности и сильного характера, увлекающийся, страстный. В то же время, он являлся достойным начетчиком в отношении беллетристической и исторической литературы, относящейся к 18 веку. Несмотря на свои познания, отец был всецело поглощен коммерческим своим делом и с предубеждением смотрел на занятия литературой, обладая несколько странноватыми понятиями в отношении образования. Мама Полевого женщиной была кроткой и нежной, воспитанной в стенах девичьего монастыря Иркутска, под пронзительным теткиным надзором, матери казначеи, обладающей глубокими религиозными понятиями, соединяющимися страстью к романам. В жизни своей она полностью полагалась на авторитет супруга, а в мечтах частенько останавливала взгляд на персонажах Дюкре-Дюминиля, Жанлис и Ричардсона.

Силу характера унаследовав от отца, а мягкосердечие и религиозность от матери, с самых детских лет Полевой начал проявлять уникальные черты собственной личности, выказывая стремление к авторству и особенную любознательность. Фактически в шесть лет он научился читать, а к своему десятилетию успел уже познакомиться со всеми изданиями, попадающимися под руку. Среди них: «Путешествия Кука и Ансона», «Беседа о всеобщей истории», «Дела Петра Великого», отдельными произведениями Хераскова, Карамзина, Ломоносова, Сумарокова и прочих. Он достаточно рано приступил к написанию стихов и изданию рукописных газет. Грезил мечтой окончить работу Голикова, создал трагедию под названием «Бланка Бурбонская», драму, получившую название «Брак Алексея Михайловича».

Стремление мальчика к обучению удовлетворения не находило. С одной стороны, мешало проживание на далекой периферии, а с другой стороны, жесткое отцовское решение сына приспособить к занятиям торговлей. Всё это служило непреодолимыми препятствиями формирования естественных желаний и наклонностей Полевого младшего. Он не поступил в Коммерческое Училище Петербурга, куда намеревался его устроить отец, водивший знакомство с В. С. Подшиваловым, директором училища. Частенько мальчику доводилось горевать, когда книжки были отняты отцом, который сжигал его журналы и драмы, а также ругал за невнимательность к конторским делам, к которым его принуждали присматриваться с сызмальства. Между тем, стремление к наукам возобладало над страхом перед наказаниями - юный писатель оказался неисправимым и уже через некоторое время приступал к своим бывшим занятиям.

В 1811 году отец с определенными поручениями направил его в Москву, куда впоследствии переехало все семейство Полевых, но до этого фактически год ему пришлось в древней столице прожить одному. В Москве Николай Алексеевич первый раз столкнулся с театральными представлениями, восхищался «Виргинией и Павлом» и игрой Самойловых. Здесь же он приобрел и изучил большой объем всевозможной литературы, а временами «проникал» в Университет, где знакомился с лекциями Мерзлякова. В Москве было испорчено много бумаги, а начало получили много произведений - являвших собой опыт неумелого еще, но отличающегося бойкостью пера - «Ян Ушмовец» - повесть; «Василько Ростиславович» - трагедия, продолжение Елагина. Все произведения вызвали жуткий гнев отца и были беспощадно сожжены. С данного момента и на протяжении 10-11 лет жизнедеятельность и биография Полевого наделяются бродячей окраской. Безуспешные мероприятия, которые предпринимал или бросал отец, вынуждали его путешествовать в Курск, в Иркутск, на Дон, в Москву, и в концовке в Петербург. Чем большее проблем возникало на пути к самообразованию, тем больше появлялось стремления к знаниям.

«Пред ним раскрывался мир обольстительный, а в будущем воображением картины пленительные рисовались». Начиная с 1814 года, Полевой приступил к изучению грамматики Соколова. В то же приблизительно время он принялся за иностранные языки. «Цирюльник пьяный армии Наполеона, итальянец, оставшийся собственную жизнь доживать в цирюльне Курска, продемонстрировал произношение слов французских. Музыкальный учитель, старик, богемец, учивший на фортепиано играть дочек коммерсанта Баушева, у которого приходилось Полевому служить в качестве конторщика, а также почитал посидеть опосля уроков в комнате конторской и трубку покурить, обучил его азбуке немецкой». Далее освоение иностранных языков стало более продуктивным, в чем оказывали посильное содействие проживающий в ссылке поляк Горский и пастор церкви лютеранской Беккер. Естественно, что для подобного образования чуждыми являлись системы, так как обучение проходило урывками, по ночам и вечерам. Довольно часто, погасив свечу на заре, направлялся труженик молодой по делам отцовским или же в контору своего хозяина.

В 1817 году император Александр Первый наведался в Курск, и то радушие, с которым его встретили жители города, зажгло у Полевого воображение. Собственные впечатления и чувства он излагает в статье, которая со значительными корректировками напечатана была С. Н. Глинкой в «Русском Вестнике», в котором несколько позднее была опубликована еще пара статей Полевого, посвященных воспоминаниями, связанными с взятием Парижа, а также графу Барклаю-де-Толли, посещавшему Курск. Естественно, разговор касается первых опубликованных произведений Полевого, которые все же смогли произвести в Курске некоторый резонанс. В частности, юный автор смог завести знакомство с самим губернатором. Несколько позднее, на стихотворение, которое написал Полевой, обратил свое внимание епископ Евгений.

Постепенно Полевой наделяется известностью, приобретая расположение в городе значимых личностей, что предоставило ему более уверенную почву. Несколько приободренный своим успехом, с большим рвением молодой писатель приступил к пополнению пробелов своих знаний.

Николая Алексеевича очень увлекло указание Греча на недостаток разработки русского языка, и он решил все глаголы, выписанные из словаря Гейма переспрягать, что позволило бы сформировать новоявленную систему спряжений русских. Попутно он старался произведения переводить с иностранных языков и создавать незначительные по объему статейки. Все свои труды он направлял в «Вестник Европы», где не отказывали в их размещении.

Полевой в 1820 году, в очередной раз, посещая Москву, лично сумел завести знакомство с М. Т. Каченовским. Именитый создатель школы скептиков, в те времена значился в качестве профессора изящных наук, хотя уже написал к тому времени некоторое число статей исторической направленности, в которых высказывался против Карамзина, готовясь с будущего года «захватить» историческую кафедру. Обладая склонностью признания баснословным весь период древности, и ставя под сомнения указания в летописях, договоров князей и «Русской Правды», - Каченовский имел возможность развить в молодом своем собеседнике интерес к истории отечества и ясно дать понять, что греческий язык для ее доскональной разработки просто необходим. С особенным увлечением взялся Николай Алексеевич изучать языки древности, а в целях самоусовершенствования не прекращал писать статьи в «Вестник Европы». Приблизительно в то же самое время он лично знакомится с С. Н. Глинкой.

По наступлению 1821 года Полевой приезжает в Петербург, где впервые ему довелось увидеться с Булгариным, Гречой, Грибоедовым и Жуковским. Здесь же его весьма радушно встретил П. П. Свиньин, питавший нескрываемую слабость к русским самородкам, который тотчас предложил сотрудничать в «Записках Отечества». Через некоторое время Российской Академией Полевой был награжден серебряной медалью за законченное всё-таки исследование, получившее название «Новоявленный вариант спряжения глаголов русских». В 1824 году, через пару лет после того, как умер отец, Николай Алексеевич стал участвовать в «Мнемозине» и «Северном Архиве». Далее возымело место сближение с князем Одоевским, способным, несмотря на юный возраст зародить в головах собственных собеседников искру почитания Шеллинга. И теперь, несколько увеличив круг литературных своих знакомств, Полевой, не без участия князя Вяземского, принимает решение завершить торговые мероприятия отца, полностью перепрофилироваться в журналиста и приступить к изданию «Московского Телеграфа», просуществовавшего с 1825 года и по 1834.

Относительно русской журналистики, относящейся к первой половине 1820-х годов, можно применить слова, позднее написанные Пушкиным:

Журнал один
Наполнен приторных похвал
И плоской брани; все наводят
Зевоту, скуку или сон...

И в действительности, в свое время популярный «Вестник Европы» несколько устарел и собственной негативной критикой пушкинских произведений демонстрировал свою неспособность усваивать новоявленные понятия в отношении искусства. В статьях под названием «Сыны Отечества» невозможно было отыскать глубоких и широких взглядов, оказывающих влияние на читателей. «Благонамеренный», написанный Измайловым, издавался небрежно и неаккуратно. По мнению публики, стал падать «Русский Вестник», так как «вызовы Пожарского, Минина и прочих старожилов ваших летописей стали утомлять слух», тогда как веяние времени требовало обновлений...

Данное обновление сразу стало чувствоваться после появления начальной книги «Телеграфа Москвы». Сформированный на основании одного из наилучших периодических изданий Франции - «Revue Encyclopedique», издание Полевого находило тесную взаимосвязь с заграничной прессой. Все более выделяющиеся явления науки Западной Европы, литературы, жизни общества, стали находить свой отголосок в издании «Телеграфа». На его страницах впервые нашли для себя место самые наилучшие критические работы сотрудников «Le Catholique», «Revue Francaise», «Le Globe», английского «Reviews», Августа Шлегеля, большое число беллетристических произведений де Виньи, А, П. Мериме, Бенжамина Констана, Бальзака, Е. Сю, Вальтера Скотта, Байрона, Гете, Шиллера, Гофмана, Жан-Поля и Тика.

Кроме того, проявились выдержки сочинений исторического характера Геерена, Кине, Баранта, Мишле и прочих. На этом основании, определивши себе цель читателю передать не только русское, но целиком все, что является изящным, полезным и приятным, найдется и в русской, а также во всех новоявленных и древних литературах. Полевой посредством популяризации уникальных и живых западных идей оказывал благотворное влияние на формирование общественного ума и чувства.

Проявляя интерес к иностранным произведениям, Полевой в сторону не отбрасывал и отечественные. Фактически все члены сформировавшегося около него некоего кружка, оказывающие поддержку смелым его начинаниям, являлись сотрудниками его издания. Стоит отметить, что членов этих было предостаточно. Среди них: князь Одоевский, князь Вяземский, И. И. Козлов, В. К. Кюхельбекер, М. А. Максимович, Кс. А. Полевой, В. А. Ушаков, а позднее присоединился А. Ф. Вельтман, И. А. Крылов, В. И. Даль, А. А. Марлинский, И. П. Сахаров, Бичурин (отец Иакинф) и прочие. Все вышеперечисленные лица вносили посильный вклад в «Московский телеграф». Кроме того, Вяземский, являющийся после самого Полевого основным вдохновителем редакции, старался привлекать новоявленных сотрудников - собственных товарищей из кружка Пушкина, который держался несколько отрешено.

На основании его посредничества, Полевому Пушкин присылал собственные пьесы лирического содержания и эпиграммы. Жуковский снабжал «Отрывками писем из Саксонии» и определенными стихотворениями. Боратынский «поставлял» сатирические работы и лирику. Полубольной уже Батюшков прислал небольшую часть «Мессинской невесты». От Языкова получены были оды и послания. «Письма из Дрездена» были получены от А. И. Тургенева. Подобное содействие наилучших талантов литературной сферы укрепило за «Телеграфом Москвы» титул выдающегося печатного органа 1820-1830 годов.

Тот период, когда издавался «Телеграф», можно уверенно обозначить, как счастливый период для полноценного развития всесторонних одаренностей Полевого, выступавшего на поприще литературы, как историк, беллетристик, критик и журналист. Стоит заметить, что внимание его привлекал и такой аспект знаний, который особенно его заинтересовал, но в отношении которого не имел он возможности сформировать что-нибудь уникальное. Этим аспектом являлась философия. Полевой, наделенный живым и пытливым умом рожден был в качестве философа. Между тем, его чуткое отношение к различным новоявленным веяниям, а также общение со ставшим впоследствии популярным статистом В. П. Андросовым, профессором Университета Дерпта М. П. Розбергом, а также Ив. В. Киреевским, разносторонне содействовали его изучению получившей в 20-е годы распространение системы Шеллинга.

Между тем, усвоение идей философии на основании имеющихся источников, Полевому было не по вкусу. Ощущая некоторую слабость к науке и литературе Франции, он немецким теориям предпочел эклектизм Кузена, который в собственном учении развивал множество положений Гегеля и Шеллинга. Для Полевого воззрении Кузена не оказались бесполезными, а нашли свое отражение в рецензии на произведение «Опыт науки всего изящного» А. И. Галича, а также в публикации «О романах Виктора Гюго и о новых романах», где повествуется относительно проявления в жизнедеятельности человека и природы трех основополагающих идей красоты, истины и блага, о носителях определенных идей, и о народе. Главным же образом, они Полевому предоставили неоспоримую возможность осуществить выбор наиболее точных критических приемов для оценивания произведений литературы и выставления в новом видении многих явлений истории русской.

Те приемы, с помощью которых Полевой приближался к рассмотрению различных вопросов литературы, являлись для его эпохи еще неведомыми. Критика, относящаяся к началу XIX века, находилась в столь же плачевном состоянии, как и журналистика, современная ей. Полевой писал, что дико она поет с голоса чужого, и вероятнее всего, был прав. Имела место критика мелочей и слов, которая к анализу всего произведения походила с законами и правилами, характерными для конкретного предмета, в чем не могло не ощущаться значимое влияние Лагарпа. И здесь разговор велся не только относительно критических очерков малозначимых писателей, но и тех лиц, которые по своему таланту и образованию считаются выдающимися, к коим относится Жуковский и Мерзляков, подчинившиеся рассматриваемому направлению. В качестве единственной заслуги данных очерков можно рассматривать метод сравнения, который заключался в соотношении западноевропейских и русских произведений.

Конечно, в ряде статей, типа работ Карамазова о Вяземском и Богдановиче - о Дмитрове и Озерове, имеется возможность разглядеть опыты биографическо-критического этюда, но и в данном случае сама критика остается неизменной приему Мерзлякова соотношения без аналитики условий истории, которые побудили к созданию определенного поэтического произведения. Рассмотрение исторического ключа является заслугой Полевого, который приметил различия глубокой, светлой критики авторов журнала «Revue Franciase» или же газеты «Le Globe», а также устаревших рассуждений Лагарпа, Мармантеля.

Занимаясь изучением сочинений Вильмена, госпожи Сталь, Маколея, С. Бева, Полевой смог осознать, что в литературе отражается общественное выражение, а за произведением стоит угадывать автора, являющегося уроженцем определенной местности и современника конкретной эпохи. Также ему стало понятно, что стоит рассматривать не только внутреннее развитие государства, но и внешние на него влияния; что всяческие теории вида a priori невозможно представить и выводить их необходимо посредством апостериорного пути.

Проникнувшись данными идеями, Полевой впервые старался сформировать критический этюд, идентичный английскому essays. Отчасти в очерках о Ломоносове и Кантемире, а также в статьях о Державине, где находила свое проявление толковая и умная оценка трудов упомянутых писателей. Несомненно, этюд о Державине предоставляет наилучшее описание поэзии и жизни «Певца Фелицы», нежели ему предшествовавшие очерки Плетнева, Вяземского, Мерзлякова, которые посвящались этому же предмету. При этом он снабжен был и определенными примечаниями библиографической направленности, которые принесли пользу Я. К. Гроту в период начала его монументальной деятельности.

В тех статьях, в которых повествуется о Жуковском, дается неплохая характеристика его творчеству - замечается недостаток оригинальности, меланхолия, подбор немецких пьес, которые полностью соответствуют внутреннему настрою переводчика, отсутствие народности и космополитизм. В статьях Кукольника «Торквато Тассо» и Пушкина о «Борисе Годунове» имеется задача выявления основополагающих характеристик романтической драмы. При формировании теории драматизма, Полевой желал применить полюбившуюся идею, на основании которой, принимая в расчет наблюдения за определенными художественными произведениями, появляется возможность сделать важнейшие обобщенные выводы.

Преклоняясь перед великим Шекспиром и руководствуясь взглядами рецензентов театра «Revue Francaise», «Le Globe» и других критиков во главе с Виктором Гюго и Ав. Шлегелем, Полевой старался определить нужные условия для формирования новоявленной, в своей основе исторической драмы, при сопоставлении нескольких пьес различных авторов, которыми описывалась одна тематика. Подбор приемлемого сюжета, уразумение в персонаже поэзии истины, жизни его, современниках, эпохе, сохранение единого действа, характерная выдержанность, и, несмотря на все вышеуказанное, соблюдение точности исторической хронологии, наиболее проявляющейся в проникновении эпохальных идей, нежели в обеспечении сохранности деталей. Именно такие требования к драматургу предъявлялись Полевым, который изначально и сам не смог подкрепить собственную теорию надлежащими примерами.

Несколько другое отношение у Полевого сформировалось к роману. Относительно него им высказывались теоретические рассуждения и, подтверждая последние, еще на старте 1830 годов, им было написано некоторое количество беллетристических произведений. Сюжетная составляющая большой первой повести Полевого - историческая. Полевой относился к категории писателей (Лажечников, Загоскин, Марлинский), которых охватывал безудержный интерес по отношению к старинным преданиям, а являясь почитателем В. Скотта, с пренебрежением относился к его немецким последователям. Между тем, Полевой давал высокую оценку французской школе историков-романистов, из общего числа которых выделял А. де Виньи, весьма сложного подражателя В. Скотта, сумевшего в качестве ученика превзойти своего учителя.

Резкое влияние «Сен-Марса» проявилось и в методике формирования, и в процессе заимствования деталей, типов, положений «Клятвы при Господнем Гробе» (1832). Стоит обратить внимание, что к повести в предисловии указываются обязательные характеристики романа исторического жанра: наличие определенной произвольности в области освещения фактов и их группировке, воздействие на нравственные ноты читателя, но главное, верность первоисточникам. Не обращая внимания на сентиментальность и искусственность, повесть наделена профессионально схваченными чертами быта народа. В формировании персонажа Гудочника, около которого и происходят все события, прорисовывается попытка изобразить типаж древнерусского начетчика-паломника. Между тем, Полевой сам примыкает к писателям, которые в собственных произведениях касаются вопроса искусства (Гоголь, Кукольник, Одоевский, Пушкин, Жуковский).

В такой повести, как «Аббадонна» (1834) разработанной на основании схемы драмы Шиллера «Любовь и Коварство», с максимальной яркостью отражаются идеи, которые серьезно «трогают» сознание романистов Европы 1820-х годов. Модифицированный взгляд на женщину, интерес к натуре артиста, гуманность по отношению к падшему, противодействие самому обществу, стесняющему развитию самого искусства и являющегося следствием размножения несчастных...

Помимо рассмотренных повестей в «Телеграфе» были напечатаны и прочие беллетристические труды Полевого: «Эмма», «Живописец» и прочие. Несколько позднее свет увидели «Византийские Легенды» (1841) - роман, в котором изображалась жизнедеятельность Византии 10-го столетия.

Несмотря на определенные недостатки, беллетристика Полевого наделена неоспоримым достоинством, так как, обладая тесной взаимосвязью с европейской умственной жизнью, она сумела и русское общество познакомить с этой жизнью.

Полевой занимался не только беллетристикой: с самого детства его увлекала история. На тот момент отечественная историческая наука обогатилась «Историей государства Российского» Карамзина, а во Франции были популярны труды Гизо, Тьерри, Нибура и других историков, которые особенно пристально следили в своих трудах за развитием государственных институтов («учреждений»), и куда меньше внимания уделяли придворной, военной и дипломатической истории. Подход французов оказался для полевого более привлекательным, и в 1829 году он выпустил в свет «Историю Русского Народа» - произведение, которое по сути своей вступало с Карамзиным в полемику и, тем самым, навлекло недовольство многих его поклонников на Полевого.

Время многое изменило в оценке исторического труда Полевого: то, что поначалу казалось посвященным Нибуру «сумбуром», позднее оказалось заметным шагом вперед по сравнению с трудом Карамзина и крайне остроумным ему возражением. Полевой, не занимаясь национальным «самовозвеличением», и поисками морали и уроков добродетели в русской истории, он стремился к философскому истолкованию фактов и решению сугубо исследовательских задач. Он, как и свойственно настоящему историку, искал взаимосвязь между отдельными элементами русской национальной истории и вводил ее в ряд историй других народов мира.

Первая из этих задач была решена наиболее удачно. Полевой считал, что в России до конца XV века существовало не одно государство, а несколько, и таким образом в качестве основной идеи, требующей философского осмысления, полагал идею единовластия. Он намеренно уходил от роли личности и случая в истории. Милюков, историк и член партии кадетов, впоследствии писал, что в труде Полевого история России предстает не как «ряд ошибок», приведший к «ряду бедствий», а как последовательность определенных периодов, прохождение которых было для России неизбежно в силу сложившихся в государстве и обществе факторов.

Полевой высказал новый для того времени взгляд на удельный период в истории России: он не оценивал феодальную раздробленность как время упадка Руси. По его мнению, удельные княжества, обладая определенной автономией, получили возможность развивать свои самобытные черты, и это, в свою очередь, подорвало авторитет великого князя. Самостоятельность, которую приобрели княжества, и личные взаимоотношения князей, в свою очередь, способствовали складыванию таких обстоятельств, в которых междоусобицы между Ярославичами оказались ожидаемым и логичным продолжением политической жизни Руси. В этом Полевой отчасти предвосхитил наблюдение Соловьева о Тмутаракани, где обретались обделенные князья.

Кроме того, Полевой указал, что с изменением порядка наследования великого княжения кандидатура следующего князя решалась «силой и удачей». Монголо-татарское нашествие и правление Золотой Орды было в таких условиях неизбежной страницей русской истории, и в определенном смысле татарское владычество над русскими землями поспособствовало объединению Руси сначала против общего врага, а в долгосрочной перспективе - и в государственно-политическом смысле. Полевой даже оценивает отношение великих князей к Орде как средству урегулирования конфликтов между русскими землями, что имеет под собой основания: укреплению власти Москвы и ослаблению Твери в определенный момент действительно поспособствовали санкционированные Золотой Ордой карательные операции.

В начале II тома своего труда Полевой дает удивительно точную картину быта российского общества того периода, которая, по мнению Бестужева-Рюмина, свидетельствует об умении историка группировать элементы, отбирать факты и проводить аналогии между разными событиями.

Труд Полевого не обошелся, тем не менее, без ошибок: на тот период история общества характеризовалась как история власти, и в процессе приближения к образованию единого государства было заметно сходство со схемой Карамзина. Сказывается недостаток у Полевого специальных знаний и субъективность его взгляда, однако на тот момент само развитие исторической науки вряд ли могло предложить более совершенные средства для изучения исторических процессов. Вместе с тем, Полевой верно угадал идею исторического процесса, и в попытках очертить органический взгляд на историю и жизнь народа приблизился с историко-юридической школой более позднего времени.

Последний том «Истории» увидел свет в конце 1833 года, а в 1834 году вышел последний номер «Московского телеграфа». На этом завершилась пора разнообразной и обширной деятельности Полевого.

Еще в период работы в «Телеграфе» Полевой вызвал неприязненное к себе отношение многих лиц. Журналисты его не жаловали, поскольку успехами нового издания они, начиная с 1825 года, стали терять популярность. Меткие замечания Полевого пришлись не по нраву литераторам, а весь Пушкинский кружок негодовал по поводу критики Полевого труда Карамзиа. Ученые не рады были выходу «Истории», да и Министерство Народного Просвещения вместе с С. С. Уваровым не питало к Полевому теплых чувств. О Полевом писали подметные письма на адрес высокопоставленных лиц, и в этих письмах его изображали как сочувствующего декабристам деятеля.

Полевой считался писателем, который не пользовался доверием правительства и терпел неудачи при представлении своих новых проектов, посвященных журналистскому труду. Когда он опубликовал критическую статью о драме «Рука Всевышнего отечество спасла» Кукольника, «Телеграф» был запрещен, и Полевой как его редактор лишился возможности гласно выступать в печати.

Запрещение журнала ознаменовало конец счастливого периода в жизни Полевого: впереди был долгий период борьбы и упадка. В дальнейшем биография Н. А. Полевого выходит на первый план и затмевает его литературные достижения. Как говорил впоследствии Бестужев-Рюмин, Полевого вряд ли можно судить по сочинениям, созданным в период, когда он «погибал в медленной агонии», не обладая возможностью выступать в печати и мирясь с нуждой и осуждением многих современников.

Полевой, оставшийся без собственного журнала и несущий бремя старых долгов, в 1835 году стал негласным редактором журнала «Живописное Обозрение». Здесь была напечатана статья о памятнике Петра Великого, которая была одобрена Николаем I. Это, а также доброжелательное отношение А. Х. Бенкендорфа, на время придали Полевому сил, и он перестал волноваться о будущем. Полевой решил переселиться в Петербург и принять предложение А. Ф. Смирдина редактировать «Сына Отечества» и «Северную пчелу». Он принялся за завершение московских дел - передал брату «Живописное обозрение», закончил сотрудничество с «Московским Наблюдателем» и «Библиотекой для чтения». Уверенный в будущем, Полевой даже пообещал работу в Петербурге В. Г. Белинскому, с которым незадолго до этого познакомился.

Однако надежды Полевого не оправдались: во многом жизнь в Петербурге была хуже жизни в Москве. Он лишился поддержки просвещенных литераторов, которые не оставляли его до переезда, и был вынужден поддерживать отношения с Булгариным и Гречем, которые не ладились, несмотря на совместную работу в печатных изданиях. Недостаток денежных средств толкал Полевого к работе и общению с людьми, которые не могли стать ему близки, поскольку их мало что роднило. Вместе с тем, Полевой не терял энергии и продолжал активную деятельность. Он вознамерился изменить содержание «Пчелы», приблизить его к «Journal des Debats» и особенно старался вернуть популярность «Сыну Отечества». Усилия его, однако, были напрасны.

В 1838 году Полевой ушел из «Северной пчелы», поскольку отношения с Булгариным не ладились, а впоследствии, в 1840 году, ушел с поста редактора «Сына Отечества» - к тому времени весь журнал фактически зависел от него, и это, в свою очередь, не способствовало налаживанию отношений со Смирдиным и Гречем. Положение Смирдина пошатнулось - он уже не мог выплачивать Полевому в срок необходимые суммы, что привело Полевого к постоянному поиску дополнительных заработков: он составлял компиляции и редактировал чужие тексты. Чувствуя, что это не соответствует его собственным желаниям, а материальное положение становится все хуже, Полевой страдал. Это усугублялось тем, что многие его старые знакомые, не посвященные в тонкости «закулисной» жизни и наблюдающие вынужденное общение Полевого с собственными литературными оппонентами, со временем стали относиться к нему пренебрежительно.

Единственной радостью Полевого был театр. Он продолжать писать пьесы, и некоторые из них шли на сцене с большим успехом (вроде «Параши Сибирячки» и «Дедушки русского флота»). Но бурный успех пьес возбуждал в некоторых уважаемых Полевым литераторов подозрения, и это, а также собственная оценка Полевым его успехом как драматурга (он называл свои пьесы «жалкими бессилиями против великих образцов») отравляло последнюю радость писателя.

Полевой горевал оттого, что перестал расти как автор, исследователь и критик - это подтверждается его критикой Гоголя, в которой отчетливо видно непонимание автором новых литературных тенденций. Непорядок в делах, смерть родных, столкновения с цензурой, с оппонентами в литературном труде и критике подорвали здоровье Полевого. По словам его сына, в дневнике отца за тот период постоянно слышен «непрерывный вопль» человека, вынужденного мириться с отчаянным положением и молящегося богу об избавлении от горестей. Он писал брату, что должен был «замолчать вовремя» - еще в 1834 году.

Попытки Полевого редактировать «Русский Вестник» провалились, журнал не окупил расходов на собственную печать. Срочные платежи не оставляли времени на долгие размышления, и Полевой вновь сошелся с Сенковским и Булгариным, вернулся к работе над «Северной пчелой» и «Библиотекой для чтения». Это все было для Полевого слишком тягостно, и он совершил последний отчаянный шаг - снял «Литературную газету» у А. А. Краевого и обновил ее редакцию. Спустя полтора месяца после перезапуска этого печатного издания, 22 февраля 1846 года, Полевой скончался от болезни.
Семья его получила пенсию в 1000 рублей серебром, а Белинский посвятил Полевому прекрасную статью, в которой перечислял его заслуги как заметного литературного деятеля.

Обращаем Ваше внимание, что в биографии Полевого Николая Алексеевича представлены самые основные моменты из жизни. В данной биографии могут быть упущены некоторые незначительные жизненные события.

Николай Алексеевич Полевой, поразивший современников разносторонностью своего дарования (романист и драматург, переводчик Шекспира, журналист и критик, историк и публицист, казалось, не существовало области литературы, к которой он не был бы причастен), родился в Иркутске, в семье потомственного курского купца. В 1811 году Полевые возвратились в Курск, где, собственно, и сформировался будущий писатель. О том, как в темной купеческой среде приобщался он к литературе, складывались легенды.

"Ему было около 20 лет от роду, когда решил он учиться и образовываться, - писал В.Г. Белинский. - Отец его, человек старого времени, неблагосклонно смотрел на его любовь к книгам, и Полевой занимался ими тайком. Кончив свои дела по торговле, ночью, вместо того, чтобы спать, принимался за учение. Не всегда он мог доставать для этого огарок свечи, потому что отец его запретил ему сидеть по ночам. Не было свечи - он пользовался лунным светом... В таких страшных, разрушительных для здоровья трудах провел он три года. В это время написал он статью о проезде императора Александра через Курск и послал ее в "Московские ведомости". Статья обратила на себя внимание курского губернатора, который захотел познакомиться с молодым автором. Это живо затронуло самолюбие старика-отца, и он позволил своему сыну заниматься".

Доля истины, которая есть в этом рассказе, скрывается за преувеличениями. В семье Полевых к книге всегда относились с уважением. "...Отец постоянно читал все выходившие в ту пору русские газеты и журналы и с увлечением предавался спорам на политические и религиозно-философские темы..." И учился латинскому и французскому языкам будущий критик не у "пьяного дьячка", а у известного книголюба, владельца замечательной библиотеки - А.П. Баушева. Любознательность молодого человека и его страсть к литературе получили поддержку и пищу для своего развития еще в Курске. Н. Полевой "скоро сблизился с князем Мещерским и почти каждый день бывал у него... Князь любил литературу и мог сообщить много нового. Он передавал ему взгляд французской теории искусства..."

Ко времени переезда в Москву (1820 г.) Н.А. Полевой во многом уже был подготовлен к тому, чтобы стать профессиональным литератором: критиком, писателем, переводчиком, издателем.

В 1825 г. Полевой стал издавать первый в России журнал "Московский телеграф", закрытый правительством в 1834 г., увидевшем в нем крамольное издание.

Конечно, большая часть того, что написано Полевым, ныне имеет чисто историческое значение. Но для своего времени его деятельность и как критика, и как писателя была важной и значащей.

Целиком в духе нового тогда художественного направления развивалось творчество Н.А. Полевого. Его произведения, в которых романтически противопоставлялись мечта и действительность, стремления личности и законы общества, в свое время высоко ценились читателями. Молодой Белинский не без восторженности замечал, "что повести и романы Полевого "Симеон Кирдяпа", "Живописец", "Блаженство безумия", "Эмма", "Дурочки", "Аббадона" и пр. - чистейшие стихи без всякой примеси прозы, хоть писаны и прозою".

"Полевой показал первый, что "... литература - не игра в фанты, не детская забава, что искание истины есть ее главный предмет и что истина - не такая безделица, которою можно было бы пожертвовать условным приличиям и приязненным отношениям", - говорил В.Г. Белинский.

В "Рассказах русского солдата", во многом основанных на курском материале, молодой купец, от имени которого ведется повествование, любовно представляет город. "Если вы будете в Курске,- говорит он, - советую вам подойти на берег Тускари к бывшему Троицкому монастырю и полюбоваться оттуда видом на Стрелецкую слободу, окрестности ее и скат под гору к Тускари. Не менее хорош вид и на Ямскую слободу, которая раздвинулась на луговой стороне реки..."

Не случайно В.Г. Белинский говорил, что в "Рассказах русского солдата" ощущается народный дух, есть все то, "что называется народностью, из чего так хлопочут наши авторы, что им менее всего удается и что всего легче для истинного таланта".

(По И. Баскевичу)

Библиография:

• Полевой, Н. А. Автобиография Н. А. Полевого / Н. А. Полевой //Полево Н. А. Мечты и жизнь. - М., 1988. - С. 285-300.
• Полевой, Н. А. Избранная проза. - М.: Правда, 1990. - 752 с.
• Полевой, Н. А. История князя Италийского графа Суворова-Рымникского / Н. А. Полевой. - М. : Издание А. Петровича, 1904. - 346 с.
• Полевой, Н. А. История русского народа: [в 6 т.] / Н. А. Полевой. - Изд. 2-е. - М., 1830-1833.
• Полевой, Н. Очерки русской литературы: [в 2 ч.] / Н. Полевой. - СПб. : тип. Сахарова, 1839
• Запорожская, О. П. Н. А. Полевой - яркое явление в культурной жизни России XIX века / О. П. Запорожская // Из истории культуры Курского края - Курск, 1995. - Ч. 1. - С. 20-25.
• Запорожская, О. П. А. С. Пушкин и Н. А. Полевой / О. П. Запорожская // Культура в истории России: прошлое и современность. - Курск, 2001. - С. 66-67.
• Карпов, А. А. Николай Полевой и его повести / А. А. Карпов // Избранные произведения и письма / Н. Полевой. - Л., 1986. - С. 3-26.
• Кирилов, А. С. Полевой Н. А. / А. С. Кирилов // Русские писатели. - М., 1990. - Т. 2. - С. 153-156
• Полевой Николай Алексеевич // История России в лицах с древности до наших дней. - М., 1997. - С. 266-267.
• Полевой Николай Алексеевич // Литературный энциклопедический словарь. - М., 1987. - С. 678.
• Гетьман, Н. "Имя его - в памяти общества" / Н. Гетьман // Гор. известия. - 2004. - С. 7. - (Культура).
• Прохорова, И. Е. Купцы Полевые - колумбы российского просвещения / И. Е. Прохорова // Мир библиографии. - 2001. - № 4. - С. 83-90.
• Приваленко, М. Живые черты прошедшего / М. Приваленко // Курская правда. - 1990. - 13 янв. - (Знаменитые куряне).

Николай Алексеевич Полевой вошел в историческую на­уку как историк, выдвинувший и утвердивший в ней ряд но­вых понятий и проблем . Он являлся автором 6-томной «Ис­тории русского народа», 4-томной «Истории Петра Великого», «Русской истории для первоначального чтения», «Обозрения русской истории до единодержавия Петра Великого», много­численных статей и рецензий. Полевой был широко известен и как талантливый публицист, литературный критик, редак­тор и издатель ряда журналов.

Полевой происходил из небогатой, но про­свещенной семьи иркутского купца, был человеком одаренным, обладающим энциклопедическими зна­ниями, чрезвычайно трудолюбивым. Его знания являлись результатом самообразования. Он много читал, изучал инос­транные языки, во время нечастых наездов в Москву посе­щал лекции профессора Московского университета А.Ф. Мерзлякова, П.И. Страхова, М.Т. Каченовского. Его внимание привлекли сочинения В.Н. Татищева, М.М. Щербатова, И.Н. Болтина.

Жизненным кредо историка было служение просвещению России, «споспешествование» ее экономическому, культурно­му развитию . Наиболее ярко эти взгляды были выражены в издаваемом им журнале «Московский телеграф» (1825-1834) - первом энциклопедическом журнале России, названным В.Г. Белинским «лучшим журналом России от начала журналистики». На страницах его он последовательно высту­пал защитником и идеологом «третьего сословия», считая его производителем «благосостояния государственного, кормиль­цем и обогатителем миллионов своих собратьев», которое до­стойно проявило себя в прошлом и является залогом буду­щих успехов России.

Его политическая программа сводилась к некоторой демо­кратизации общества в плане расширения прав и влияния «третьего сословия», критики отживших форм крепостничес­кого строя, сословие-классовых привилегий дворянства, ста­рых предрассудков. Реформирование общества, по его мне­нию, должно проводиться правительством с «уважением спокойствия каждого подданного».

Как историк Полевой заявил о себе в 1819 г. статьей об од­ном из древнейших русских памятников - «Слове о полку Игореве». Его исторические работы публиковались в «Отечествен­ных записках», «Северном архиве», «Вестнике Европы». Они заслужили одобрения К.Ф. Калайдовича, М.Т. Каченовского,. П.С. Строева. По их представлению он был принят в члены Московского общества истории и древностей российских.

Мировоззрение Полевого формировалось под влиянием теоретических поисков русской общественной и научной мысли, передовых западноевропейских мыслителей XVIII - начала XIX в., немецкой филосо­фии Ф. Шеллинга, французских историков Ф. Гизо, О. Тьерри. По достоинству оценив труды своих предшественников по изучению русской истории, Полевой сделал попытку пе­реосмыслить прошлое и дать новое направление познанию его основных аспектов.

Впервые свое понимание истории как науки Полевой из­ложил во вступительной речи, прочитанной в Обществе ис­тории и древностей российских в 1825 г.: история - одно «из важнейших понятий человеческих... поверка всех дога­док и предложений ума, философия опыта» . Он отказался от признания истории как поучения, наставления человеку или удовлетворения любопытства. Задача науки - «сообра­жать ход человечества, общественность, нравы, понятия каж­дого века и народа, выводить цепь причин, производивших и производящих события». Такое определение задач истори­ческой науки поднимало ее общественное значение, пред­ставляло ее как науку, позволяющую увидеть «тайну бытия в настоящем, цель будущей судьбы своей». Следование ис­тине, беспристрастие, соблюдение исторической перспекти­вы, отказ от изложения событий из «своего века, своего народа, самого себя» - так определял основные принципы работы историка Полевой.

Полевой высоко ценил труды историков, занимавшихся со­биранием и систематизацией исторических материалов. В этом плане он отмечал «незабвенные» заслуги Н.М. Карамзина, В.Н. Татищева, Г.Ф. Миллера, особенно А.-Л. Шлецера. «Эпо­ху в истории наших древностей», по его мнению, составили труды Н.П. Румянцева, К.Ф. Калайдовича, П.М. Строева и др. Он сам представил опыты анализа источников, сделал попыт­ку классификации их и высказал некоторые интересные на­блюдения над текстами летописей; вмешался в спор о «Рус­ской Правде».

В 1829 г. Полевой опубликовал критическую статью на «Историю государства российского» Н.М. Карамзина, где как бы подвел итог всей предшествующей историографии. Отда­вая должное заслугам ученого, он, однако, сделал вывод о том, что труд Карамзина «в отношении истории, которой требует его время» является произведением «неудовлетворительным». В ней нет «одного общего начала, из которых истекали бы все события русской истории», не показана связь ее с историей человечества, и жизнь России «остается для читателя неизве­стною». Он принципиально разошелся с Карамзиным в пони­мании предмета исследования и критиковал его за отсутствие изображения «духа народного», попытался противопоставить истории государей - историю народа. Отсюда его идея напи­сать «Историю русского народа». Первый том вышел в 1829 г . Однако осуществить свой замысел полностью он не смог, под­готовил и издал шесть томов, где изложение довел до середи­ны царствования Ивана III. В 30-40-х гг. XIX в. в печати по­явились отрывки из истории России в царствование Ивана Грозного, Алексея Михайловича, Анны Иоанновны, несколь­ко работ о Петре.

Основой изучения истории Полевой полагал «философ­ский метод» , т.е. «научное познание»: объективное воспроиз­ведение начала, хода и причин исторических явлений, показ «места тех или иных событий в великой книге судеб». В ос­мыслении прошлого исходным положением для Полевого было представление о единстве исторического процесса. Идея не новая, но получившая у него более глубокое обоснование и конкретное содержание. Все народы и государства являются лишь частями «великого всемирного семейства - человече­ства» . Они живут в непосредственном взаимодействии друг с другом и подчиняются «условиям общей жизни товарищей бытия его». Поэтому, пришел к выводу, что понять ис­тинную историю народов можно только «обнимая весь мир», рассматривая «каждое общество, каждого человека, каждое деяние его в связи с жизнью всего человечества». При этом он признавал многообразие исторического процесса. История каждого народа имеет свои особенности, и каждый народ за­служивает внимания. Исходя из этого Полевой сформулиро­вал свою основную методологическую посылку : «Все, что бы не представлялось нам, мы созерцаем в частном и общем: но в самом деле, ни частное, ни общее отдельно не существует: ча­стное есть общее, одно и то же, двояко познаваемое».

Рассматривая историю народов как проявление одинако­вых явлений, повторение общих для всех народов элементов развития, Полевой подчеркивал, что в основе их лежат «оди­наковые законы», которые проявляются в определенных фор­мах в зависимости от времени и места действия. Разнообраз­ное проявление их составляют частные истории.

Общий закон Полевой видит в единстве цели историчес­кого развития, начертанной Провидением . Она определяет направление исторической жизни. Наличие общих причин, производящих «одинаковые следствия», - другое определе­ние закона. Отсюда следующий его принцип исследования: рассмотрение соотношения явления с его началом и будущим, выяснение, почему «именно такое происшествие случилось именно в такое-то время, такой-то народ поступил так, а не иначе, шел туда, а не сюда».

В конкретном выражении идея единства представлена По­левым в решении одной из важнейших проблем исторической науки XIX в. - соотношение исторической жизни России и стран Западной Европы. Россия и Запад для него части миро­вой истории и, следовательно, подчинены общим законам развития. «Россия прошла школу веков подобно Западу и жизнь ее совершалась в тождественных с западною историей явлени­ях, представляя только исполинские размеры событий в нача­лах, которые потом развиваются в изумительных подробнос­тях последней». По мнению Полевого, история феодализма на Западе и история русских уделов, Новгорода и средневековых городских общин, междоусобия князей и феодальные войны -явления однопорядковые. Россия прошла через общие для всех народов фазы и повторила основные элементы общественной жизни. Но они отличались по форме, времени и месту.

Законом исторической жизни Полевой считал непрерыв­ное, поступательно-прогрессивное движение человечества . «Род человеческий, - писал он, - совершает свое бытие спи­ралью, бесконечным винтом, бытие каждого народа образует полное кольцо, из чего составляется цепь всемирной истории, но тождество, каждый раз в новом виде, есть великий закон нашей природы». Каждый винтик - новая ступень развития. Она выше, совершеннее предыдущей, место действия обшир­нее, сущность более «объемлюща». Принимая установившее­ся в исторической науке деление на древнюю, среднюю и но­вую историю, Полевой каждую эпоху представлял как более высокую ступень в развитии основных элементов общества: философии, религии, политики, образования. Доисторический период - время становления первых обществ и возникнове­ния первых наук, знаний, законов, торговли и т.п.

Древняя история - дальнейшее развитие этих элементов. В религии - освобождение духа и познание «истин открове­ния»; в философии - свобода мышления; в политике - борь­ба республики с единовластием. В Средние века - усиление влияния религии; в политике - «недоступная теократия». Новая история отразила в себе все, о чем «мечтали древние и Средние века, что заключалось в идеях самых смелых мысли­телей». Все эпохи смыкаются между собой, образуя неразрыв­ную цепь изменений, одно вытекает из другого, каждая эпоха подготовляется предыдущей. Закон прогрессивного развития имеет всеобщий и обязательный характер для любого народа . Движение остановить невозможно, всякие попытки этого ве­дут к упадку и гибели народа. Примеры этого Полевой видел в истории Швеции, Польши, Турции и др.

Но он отмечал и сложность, противоречивость движения . Оно включает в себя моменты упадка, возврата назад. Такой взгляд на исторический процесс дал возможность Полевому признать правомерность всех эпох в истории человечества, в том числе Средних веков, периода уделов в России, и обо­сновать неизбежность и необходимость перемен в современ­ной ему России.

Общими закономерностями являются для Полевого и ис­точники развития , главным из которых он считал «нескон­чаемую борьбу» противоположных начал, где окончание одной борьбы есть начало новой. Одно из них, по его мне­нию, заключается в «беспрерывном, ненасытном желании удовлетворить свои потребности, в первую очередь в пище, одежде, жилье и т.п., и теми препятствиями, которые встают на этом пути».

Полевой обратил внимание на три фактора , определяющие жизнь человечества: природно-географический, дух мысли и характер народа, события в странах окружающих. Качествен­ное разнообразие их определяет своеобразие исторического процесса каждого народа, проявление общих закономернос­тей, темпов и форм жизни.

Разницей в природных условиях Полевой объяснял разли­чия в развитии Азии и Европы. Азия огромна, могуча физи­ческими силами. Человек в ней подавлен громадностью при­роды. Европа уступала Азии обширностью и разнообразием, она бедна физическими силами. Следствием этого явилось пре­обладание в ней духа. Азия, бывшая в свое время колыбелью «общественного и умственного образования», в силу природ­ных условий «окаменела в своем развитии». В ней сохрани­лась «пастушеская, полудикая, воинская жизнь». Религия -«тяжкое, подавляющее чувство величия сил природы»; фило­софия - религиозный мистицизм; политика - неограниченный деспотизм; искусство - «исполинские истуканы, мрачные под­земные храмы». В Европе - оседлая городская жизнь; рели­гия - «возвышение духа»; философия - смелая, свободная, ведущая к разгадкам тайн природы; политика - развитие свободной воли человека; искусство - произведение изящно­го; человек - сознающий свое достоинство. Таким образом, делал вывод Полевой, Азия олицетворяет вещественность (природу), Европа - духовность (человека). Единство веще­ственности и духовности, т.е. Азия и Европа, составляют жизнь человечества. Определяющим Полевой считал духовность. Отсюда его интерес к Западу и ориентация на него.

Однако Полевой видел и другую сторону этого единства -вечную борьбу стихий вещественности и духовности. История человечества представлялась ему как борьба Азии и Ев­ропы . Борьба заключалась в попеременном вторжении Азии в Европу и затем «вдвижении ее Европой обратно». Этапами движения он определял границы периодов исторического раз­вития. История человечества началась на Востоке. Мир древ­ний был стерт с лица земли бурным потоком, хлынувшим из Азии. Затем Европа двинулась в Азию (крестовые походы). Ответное движение турецких орд в Европу - завоевание Царьграда, конец истории Средних веков. Одним из последних движений Запада на Восток Полевой считал вторжение Наполеона. Это начало новейшего периода в истории челове­чества. Восток устоял, и приходит его очередь двинуться в Европу. Это движение «не будет так воинственно и разруши­тельно, как было в начале Средних веков, не будет так воин­ственно и религиозно, как было в конце их. Оно заключает в себе власть духа и вещества». Это движение «великого наро­да, соединившего в себе Восток и Запад, Азию и Европу... на­рода... родного Европе и родного Азии... Сей народ - Русский народ, сие живительное начало - Россия».

Концепция всемирной истории Полевого - это столкнове­ние Востока и Запада. В основе - различия природно-географические и вытекающая из этого специфика развития того и дру­гого. Разрешение противоречия Полевой видел в достижении Востоком уровня развития Европы, установлении равновесия.

Географическими условиями, положением России между двумя стихиями, объяснял Полевой особенности ее историчес­кого развития. Он обращал внимание на существование разли­чия в природных условиях северной и южной России и отсюда определял специфику направленности их общественной жиз­ни. Географический фактор, по мнению Полевого, не создает и не упраздняет общих закономерностей. Он влияет на темпы, формы, характер развития, на дух и характер народа, который, в свою очередь, является одним из основных факторов разви­тия общества. В частности, характер русского народа, сформи­ровавшийся в условиях местоположения его между Азией и Ев­ропой, определил своеобразие русской истории. Русский народ соединил в себе, писал Полевой, «воображение Востока с умом Запада, с твердостью северного характера», что определило его потенциальные возможности. А вера россиян является залогом силы и единства государства в прошлом и настоящем.

Третий фактор Полевой определял как взаимодействие на­родов друг с другом . Рассматривая Русь 1Х-Х1 вв., он обращал внимание на связи ее с Грецией. Нашествию татар он придавал решающее значение при объяснении условий образования Мос­ковского государства. Определяя роль указанных факторов в истории России Полевой пришел к выводу: «Состояние обще­ственности, дух времени, образ мыслей и понятий, географи­ческие подробности, современные события в странах, окружав­ших Русь, должны были произвести то, что было на Руси».

Общее настроение эпохи, романтизм как составная часть мировоззрения Полевого определили его интерес к проблеме народа , его места в истории и русском государстве. Государ­ство является высшей формой выражения народного духа, счи­тал Полевой. Но прочность и благосостояние его зависят от поддержки народа. Однако последний не подготовлен к само­стоятельной деятельности, он не просвещен. Поэтому «двига­ют грубый материал» правители, самодержцы. Самодержавие «великой династии Романовых» обеспечило могущество рус­ского государства в прошлом, оно является залогом процвета­ния России и в будущем. Оно должно служить образованию и просвещению народа. В конечном итоге история народа в кон­цепции Полевого остается все той же историей государства, историей самодержавия.

Одним из первых в отечественной историографии Поле­вой обратил внимание на обусловленность действия личнос­ти историческими условиями. Человек, писал он, не может действовать по своему произволу, «не может даже ускорить ход судеб и перепрыгнуть через ступеньки лестницы их, ибо он сам только ступенька в сей лестнице».

Великие люди - продукт деятельности человечества, их действия определены условиями и потребностями эпохи. Они являлись тогда, когда «время вызывало их на подвиг». Так появились в России Иван III, Петр Великий и др. Оценить значение личности, полагал Полевой, возможно только при рассмотрении «всех деяний» ее, с учетом предшествующей и последующей истории. Так, рассмотрение событий XVII в. убе­дили Полевого в необходимости реформ Петра. В деятельно­сти Ивана III он так же видел отражение жизни народа и века. Происхождение государства: изучаяРусскую историю, Полевой сосредоточил внимание на проблеме происхожде­ния государства. Он исходил из понимания того, что государство создается постепенно, исторически. Поэтому, полагал он, в словах «русское государство» в отноше­нии к первому периоду русской истории содержится ошибка.

Древняя история России может быть только «историей рус­ского народа», а не историей русского государства . Это по­ложение определило его схему русской истории. Первый пе­риод - время истории русского народа. Второй - история русского царства. Третий - российская империя. Границы этих периодов: вторжение варягов, затем монголов и вступ­ление России в европейскую систему при Петре. Полевой отверг два принципиальных положения предшествующей ис­ториографии - установление государства на Руси с прихо­дом варягов и факт добровольного их призвания. Он кате­горически заявил, что известие «о призвании варягов ока­зывается недостоверно и несообразно». Как и другие народы Европы, славяне были покорены выходцами из германских и скандинавских земель, которые «на мечах» положили на­чало общественным образованиям.

Полевой предложил своеобразную концеп­цию феодализма на Руси . Начало ее он свя­зывал с норманнским вторжением, что имело место и в других странах. Завоеватели строили городки-крепо­сти, владетели их назывались князьями и повиновались власти главного князя-варяга, который имел значение «повелителя в действии». Каждый князь имел полную власть в местах своего княжения. Полевой называл такое состояние общества «фео­дализмом норманнским». С XI в. он констатирует изменение характера отношений. Малочисленность варягов, противоречия между ними, распространение гражданских прав между славя­нами способствовали слиянию обоих народов в одно «полити­ческое тело». Установился новый образ правления. На смену норманнской феодальной системе приходит «система уделов, обладаемых членами одного семейства» под властью старшего в роде - «феодализм семейный». Все княжества составляли об­щий союз, глава его - киевский князь. Другие князья были пол­ными властителями в своем уделе. Отношения между князьями определялись степенью родства. Со времени Андрея Боголюбского начинается борьба между ними. Ослабляется власть ве­ликого князя, единство распадается, уделы начинают жить «своим отдельным бытием».

Таким образом, различия двух этапов феодализма Полевой видит в формах междукняжеских отношений. Если в первую эпоху отношения между князьями были обусловлены первен­ством в захвате земель и силой того или иного князя, то во вто­рую - степенью родства. Считая, как и другие историки, феодализм «гибельным и страшным для русских государей и поддан­ных», Полевой вместе с тем отмечал, что он был необходим для развития «жизненных сил по всем землям русским».

Особое место в творчестве Полевого занимала эпоха Петра 1 . Характеристику ее он предварил описанием внутреннего состояния России в XVII в. Петр продолжил начатые в это время реформы. Они касались всех сторон жизни государства. Петр, подчеркивал Полевой, «спаял» окончательно Россию единодержавием, используя опыт Западной Европы, «обогатил» ее торговлей, промыш­ленностью, ввел новые обычаи и нравы. Смысл реформ Поле­вой видел в решительном повороте России к Западу. Главное, что сделал Петр, считал он, - собрал все средства государ­ства и «непостижимою силою воли и нечеловеческими труда­ми, исполнил в краткий век человека дела столетий - догнал Европу, ушедшую далеко вперед». При этом для Полевого было важно, что Петр остался верен русскому духу, русской вере, русскому характеру.

Таким образом, Полевой на основе новых идеи познания и осмысления прошлого, распространенных в 20-40-х гг. XIX в. в отечественной исто­рической науке, сделал попытку сформулировать целостную теоретико-методологическую концепцию исторического раз­вития. Ее основные моменты включали положение о един­стве и многообразии истории человечества, о закономерном, поступательно-прогрессивном характере ее развития, обус­ловленности объективными факторами развития. Он попы­тался на этой основе построить схему всемирной истории и переосмыслить историческое прошлое России. Концепция Полевого открывала возможности для широко сравнитель­но-исторического изучения исторического процесса и осмыс­ления исторического опыта в контексте не только европей­ской, но и восточной истории. Удалось ему далеко не все. Главное, он не смог написать историю русского народа, не пошел дальше общих фраз о «духе народа», ограничившись некоторыми новыми оценками тех или иных событий. Но главная задача, писал К.Н. Бестужев-Рюмин о Полевом, не в перечислении ошибок ученого. Как человек, прокладываю­щий новый путь, он мог ошибаться в своих выводах, мог де­лать неудачные попытки, но главное то, что «им были требо­вания выделены: последующим историкам предстояло их наполнить по мере сил и накопления материалов».

Николай Алексеевич Полевой (1796-1846) - знаменитый беллетрист, критик, теоретик романтизма, прозаик, историк, издатель журнала "Московский телеграф" (1825-1831). Достигнув вначале огромных высот, а потом оказавшись в полосе почти что полного забвения, Полевой стал примером драматической судьбы самоутверждения разночинца в жизни России 1820-1840-х; человека, окончившего свой путь в 50 лет с потрясающим ощущением душевной катастрофы и безнадежности существования.

Николай Полевой происходил из старинного рода курских купцов. Родители Полевого заметно выделялись в купеческой среде - в доме Полевых имелась неплохая библиотека. Отец мальчика хотел чтобы сын продолжил его дело, но Полевого-младшего с ранних лет влекло к занятиям литературой и историей. Увлечение это вызывало резкое недовольство Полевого-старшего, который даже отказался дать сыну денег на получение образования. Но это не остановило мальчика: с самого детства и до конца своих дней он занимался исключительно самообразованием - был самоучкой. Все, чего писателю удалось добиться в жизни, было достигнуто им за счет многосторонних дарований, помноженных на изнурительный труд. Без посторонней помощи он освоил историю, литературу, языки - латынь, греческий, французский, немецкий. С детства начал писать стихи, драмы, издавал домашнюю газету и журнал.

Когда и старость падает так страшно,
Что ж юности осталось? Страшно.
За человека страшно мне!..

Полевой Николай Алексеевич

Литературный дебют Полевого состоялся в 1817 году, в журналах "Русский вестник" и "Вестник Европы". Вскоре за этим следуют и другие публикации. Первые литературные успехи примиряют его с отцом. Переехав в 1820 г. в Москву, Полевой полностью отдается литературной деятельности, знакомится с литераторами, журналистами, писателями. Адаптация в литературных кругах "купца-самоучки" прошла на удивление быстро и успешно. Он занимается критикой и переводом, пишет стихи, исследования - написанное им в 1822 году исследование о русских глаголах принесло ему серебряную медаль Российской Академии и звание члена-сотрудника Общества любителей русской словесности при Московском университете.

Наступает звездный период литературной карьеры Полевого. С 1825 по 1834 год он издает литературно-критический журнал "Московский телеграф" - "лучший журнал в России от начала журналистики" по мнению В. Г. Белинского. Журнал быстро становится самым популярным журналом как в столице, так и в провинции; а романтическая направленность творчества его издателя сразу же превращает его в орган романтизма. В нем печатаются Пушкин, Жуковский, Вяземский, Баратынский, публикуются произведения западноевропейских авторов - Гете, Гофмана, Гюго, Констана, Мериме и др. В своем журнале Полевой придерживался программы, имевшей откровенно буржуазно-демократический характер, и утверждавшей историческую значимость и необходимость средних классов русского общества - купечества и промышленников.

Выступая на страницах своего журнала в качестве критика, публициста, прозаика, историка и поэта, Полевой отстаивал демократический характер русской литературы, критикуя "литературный аристократизм", распространенный в литературе того времени, отказывая ему в самобытности. Подобная про-буржуазная позиция Полевого в конечном счете привела к разрыву с писателями "пушкинского круга", которые, будучи "вдвойне аристократами", открыто не принимали позиций писателя.

В конце 1820-х - начале 1830-х годов Полевой пробует свои силы в создании собственного описания русской истории. С 1829 по 1833 г. он публикует в своем журнале исследование "История русского народа", в которой выступает с критикой исторических взглядов Н. М. Карамзина. Это моментально настраивает против него немногих оставшихся в его журнале (после разрыва с Пушкиным) писателей-аристократов: из редакции уходят Баратынский и Вяземский.

В "телеграфский период" Полевой входит в русскую литературу не только как критик и журналист, но и как прозаик-романтист. Первые повести Полевого, посвященные исторической тематике и тесно связаные с интересовавшими автора периодами российской истории, появляются на волне всеобщего увлечения отечественной древностью и очень тепло принимаются читающей публикой. Его роман "Клятва при гробе Господнем" становится одним из самых популярных исторических романов того времени. В начале 1830-х гг. Полевой начинает писать и на романтические сюжеты. Первое его произведение в этом жанре - повесть "Блаженство безумия" - оказывается самым удачным. "Блаженство безумия" - это своеобразная антология романтических мотивов поэзии и прозы 1820-1830-х годов, посвященная роковой любви и связанным с ней (и идущем с ней рука об руку) безумием. Эта повесть, как и все романтические повести Полевого, завершается трагически - верность идеалам любви, красоты и доброты, несовместимая с счастьем в земной жизни, приводит к смерти героев.

ПОЛЕВОЙ, НИКОЛАЙ АЛЕКСЕЕВИЧ (1796–1846), русский писатель, литературный критик, журналист, историк, переводчик. Родился 22 июня (3 июля) 1796 в Иркутске. Отец служил в Иркутске управляющим Российско-американской компании, владел фаянсовым и водочным заводами, однако незадолго до нашествия Наполеона начал терпеть убытки, в связи с чем семья переехала в Москву, затем в Курск. В 1822 Полевой наследовал дело отца.

Печатался с 1817: в «Русском вестнике» С.Н.Глинки появилось его описание посещения Курска императором Александром I. В феврале 1820 переехал в Москву, где пристрастился к театру и вольнослушателем посещал в Московском университете лекции А.Ф.Мерзлякова, М.Т.Каченовского и др. Летом 1821 посетил Петербург, в литературных кругах которого был принят как «самородок», «купец-самоучка»; встречался с А.С.Грибоедовым, В.А.Жуковским, познакомился с Ф.В.Булгариным, Н.И.Гречем. П.Свиньин в своих «Отечественных записках» печатал его статьи на литературно-исторические темы, стихи, переводы повестей госпожи Монтолье.

В 1821 за трактат Новый способ спряжения русских глаголов получил серебряную медаль Российской академии. В те же годы сблизился с В.Ф.Одоевским, изучал философию Ф.Шеллинга и труды его толкователей. Публиковался в журналах «Мнемозина», «Сын Отечества», «Северный архив», «Труды Общества российской словесности». В 1825–1834 издавал журнал «литературы, критики и художества» «Московский телеграф», ставший главным делом его жизни и этапом в развитии русской культуры. Первым создал тип русского энциклопедического журнала, по образцу которого позднее издавались «Библиотека для чтения», «Отечественные записки» А.А.Краевского, Н.А.Некрасова, М.Е.Салтыкова-Щедрина и др., «Современник». Стремясь «знакомить со всем интересным» в России и на Западе, Полевой распределил материалы журнала по разделам: наука и искусство, словесность, библиография и критика, известия и смесь. Поддерживая постоянные информационные контакты с парижским литературно-публицистическим журналом «Revue encyclopedique», особое значение придавал отделу критики, заметив впоследствии: «Никто не оспорит у меня чести, что первый я сделал из критики постоянную часть журнала русского, первый собрал критику на все важнейшие современные предметы».

При «Московском телеграфе» выходили сатирические приложения «Новый живописец общества и литературы» (1830–1831), «Камер-обскура книг и людей» (1832). Журнал печатал произведения И.И.Лажечникова, В.И.Даля, А.А.Бестужева-Марлинского (особенно активно в 1830-е годы), А.Ф.Вельтмана, В.А.Ушакова, Д.Н.Бегичева, самого Полевого; из иностранных авторов – В.Скотта, В.Ирвинга, Э.Т.А.Гофмана, П.Мериме, Б.Констана, В.Гюго, О.Бальзака и др. В 1825–1828 в журнале выступали литераторы-«аристократы» (В.Ф.Одоевский, Е.А.Баратынский, А.И.Тургенев, С.А.Соболевский и др.) из кружка А.С.Пушкина–П.А.Вяземского, ведущего журнального критика, разрыв которого с Полевым произошел в 1829 из-за резкой критики последним Истории государства Российского Н.М.Карамзина. С этого времени началась острая полемика «Московского телеграфа» с «литературной аристократией», ведомая преимущественно самим Полевым и его братом Ксенофонтом, ставшим фактически главным редактором журнала (в 1835–1844 редактор журнала «Живописное обозрение», в 1856–1859 издатель журнала «Живописная русская библиотека»; автор литературно-критических работ; автор книг М.В.Ломоносов , 1836; Записки о жизни и сочинениях Н.А.Полевого , 1888).

В 1829–1833 Полевой написал Историю русского народа . Убежденный монархист, как и Карамзин, он упрекает мэтра российской историографии в том, что тот выступает больше летописцем-рассказчиком, нежели аналитиком и исследователем. Вопреки Карамзину утверждал, что государственность в России не существовала в древний (до царствования Ивана III) период, и находил поэтому оправданной антибоярскую политику «централизаторов» Ивана Грозного и Бориса Годунова. Та же антиаристократическая позиция, заявленная в самом названии труда, отразилась в опубликованных Полевым в «Московском телеграфе» статьях, заметках и фельетонах (более 200), в речах, читанных им в Московской практической академии коммерческих наук (О невежественном капитале , 1828; О купеческом звании, и особенно в России , 1832) и в других произведениях Полевого, где выдвигалась идея свободного буржуазного развития, прославлялось принятое во Франции равенство всех перед законом, достигнутое революцией 1789, приветствовалась революция 1830 (Нынешнее состояние драматического искусства во Франции , 1830, и др).

Этетические взгляды Полевого, основанные на философии Шеллинга в интерпретации В.Кузена, а также на воззрениях французских историков Ф.Гизо и О.Тьерри, отклоняли нормативность классицизма и, следуя принципу исторической оценки искусства как воплощения национального самосознания в определенных «условиях веков и обществ», отдавали предпочтение романтизму в качестве народного течения (высокая оценка Гюго, А. де Виньи, Констана в статье О новой школе и поэзии французов , 1831; О романах В.Гюго и вообще о новейших романах , 1832). В работах, посвященных отечественной литературе (О драматической фантазии Н.Кукольника «Торквато Тассо », 1834; статьи о сочинениях Г.Р.Державина, балладах и повестях В.А.Жуковского, о Борисе Годунове Пушкина; рецензии на произведения А.Д.Кантемира, И.И.Хемницера и др., объединенные в Очерках русской литературы , 1839), Полевой, впервые в монографическом исследовании придавая принципиальное значение биографии писателя, во многом предварил объективную историко-литературную концепцию В.Г.Белинского («Рассматривайте каждый предмет не по безотчетному чувству, нравится не нравится, хорошо, худо, – писал Полевой в 1831, – но по соображению историческому века и народа и философическому важнейших истин и души человеческой»). В то же время, ратуя за «истину изображения», Полевой принимал тезис Н.И.Надеждина «Где жизнь – там и поэзия», полагая извечным противостояние искусства и действительности, в принципе «антиэстетичной» (статья Истина ли изображения составляет цель изящного произведения ?, 1832), и признавая возможным соединение этих контрастных сфер только на почве романтизма, впрочем, по его мнению, не в творчестве Пушкина и, особенно, Н.В.Гоголя, чей Ревизор Полевой называл «фарсом», а в Мертвых душах усматривал лишь «уродство» и «бедность» содержания. В 1834 за неодобрительный отзыв Полевого об ура-патриотической драме Кукольника Рука Всевышнего Отечество спасла журнал «Московский телеграф» (направление которого цензурно-полицейские круги давно рассматривали как «якобинское») был закрыт.

С 1837, переехав в Петербург, Полевой взял на себя по договору с издателем А.Ф.Смирдиным негласную редакцию «Сына Отечества» (во главе с Ф.В.Булгариным; ушел из журнала в 1838) и «Северной пчелы» (во главе с Н.И.Гречем; ушел в 1840). В 1841–1842 редактировал организованный противником натуральной школы Гречем «Русский вестник», но успеха не имел. В 1846, жестко критикуемый Белинским за ренегатство, начал (по договору с Краевским), редактировать либеральную «Литературную газету».

Автор романа Аббадонна (1837) и повестей Эмма (1829), Клятва при гробе Господнем , Живописец , Блаженство безумия (обе 1833; объединены под назв. Мечты и жизнь , кн. 1–2, 1934), в романтическом духе рисующих трагическое столкновение идеалиста-мечтателя с прозой жизни. В то же время писатель постоянно ставил вопрос о месте в дворянском обществе русского буржуа – представителя третьего сословия, наделенного лучшими, с точки зрения Полевого, качествами (религиозностью и нравственной твердостью), но стесненного узостью интересов и культурной отсталостью своей среды, противостоящей, при всем том, бездушию и эгоизму аристократии патриархальной простотой, душевной искренностью и патриотизмом (Дедушка русского флота , 1838; верноподданнические драмы для Александринского театра Иголкин, купец новгородский , 1839; Параша-сибирячка , 1870, пользовавшаяся особым сценическим успехом; Ломоносов, или Жизнь и поэзия , 1843). Перевел, в числе прочего (опубликованы в сб. Повести и литературные отрывки , 1829–1830) прозой трагедию Гамлет У.Шекспира (1837; по этому переводу играл прославившийся в главной роли П.С.Мочалов).

Художественные произведения Полевого, имевшие при жизни автора широкий круг почитателей, вскоре (вплоть до конца 20 в.) были забыты. Реалистические тенденции в раннем творчестве писателя (наиболее отчетливо проявившиеся в написанных в 1829 в форме сказа Рассказах русского солдата и повести Мешок с золотом ) одобрялись, в противовес произведениям 1840-х годов, Белинским, обозначившим в брошюре-некрологе Н.А.Полевой (1846) вклад Полевого в развитие русской литературы, эстетики и просвещения прежде всего как издателя «Московского телеграфа». Созвучна этой и оценка деятельности Полевого А.И.Герценом в книге О развитии революционных идей в России (1850): «Полевой начал демократизировать русскую литературу; он заставил ее спуститься с аристократических высот и сделал ее более народной...».

Полевой выпустил также обширное справочно-библиографическое издание Русская Вивлиофика, или Собрание материалов для отечественной истории, географии, статистики и древней русской литературы (1833).