Я всегда мечтал побывать на Капри, потому что много лет занимаюсь жизнью и творчеством Горького. На земле есть четыре места, самых важных для него, - это Нижний Новгород, где он родился; Казань, где он "духовно родился"; Петроград, где провел самые тяжелые для себя годы - с 1917 по 1921-й; Капри и Сорренто. Здесь прошли две его эмиграции - до революции (7 лет) и после (9 лет).

Этим летом мечта сбылась: я приехал (приплыл из Неаполя) на остров Капри и остался на 7 дней. Не 7 лет, но все-таки. И... Горького я там не нашел.

Горький - в Сорренто. Особняк с парком. 27 октября в Сорренто еще и установят ему памятник Александра Рукавишникова. А на Капри нет Горького. Из трех вилл, на которых он жил, сохранилась только одна. Стоит в центре поселка Капри. Красного цвета, кубической формы, не слишком привлекательная. Под табличкой, где на итальянском языке написано, что, мол, здесь жил Максим Горький, что сюда к нему в 1910 году приезжал Ленин, который потом совершил революцию, которая перевернула всю мировую историю, находится... стеклянная витрина с детскими игрушками. На резных воротах написано по-итальянски "Резиденция". Ворота закрыты.

Как я ни напрягал воображение, представить себе, что в этом красном кубе жил и писал "Вассу Железнову" и "По Руси" Максим Горький, не смог. Постоял, постоял и ушел...

Но Капри есть Капри, и не Горьким единым живет этот остров. Он стал летней резиденцией еще первого императора Рима Августа, так ему понравилось это место. Но и от Августа тут не сохранилось почти ничего. Благодарные каприйцы (Августа они любят) разбили в центре поселка Капри Сады Августа - веселенькое место для туристов как бы в "барочном" стиле. Деревца, кустики, цветочки, нимфы и фавны... Меня эти сады нисколько не тронули, и я ушел оттуда так же быстро, как и от виллы якобы Горького.

Здесь не пахнет историей, это место для "вздохов на скамейках".

Капри есть Капри, не Горьким единым живет этот остров

Август любил Капри, сделал его своего рода дальней дачей. От Рима далеко, но Римская империя была не маленькой. Как пишут историки, дача Августа была небольшой, он бывал тут только наездами. А вот его преемник-пасынок Тиберий!

Историки до сих пор спорят о Тиберии - что это был за человек. Если вы будете смотреть ужасный фильм Тинто Брасса "Калигула", прошу - не верьте глазам своим. Калигула был преемником Тиберия и воспитывался как раз на Капри.

В начале фильма Тиберий изображен омерзительным похотливым стариком с трупными пятнами на безобразном лице. Он купается в роскошных термах, потом не глядя штампует приказы, которые подсовывает ему Макрон, его верный телохранитель. Потом Макрон его, само собой, задушит, чтобы угодить Калигуле. Потом Калигула убьет Макрона. Страшно, аж жуть!

Легенда о том, что Тиберий, проживший на Капри последние десять лет своей жизни, вел здесь какой-то чудовищный образ жизни, что он занимался содомией, насиловал честных матрон и всех убивал, была создана прежде всего римским историком Светонием. Свою руку к той легенде приложил и Тацит.

Любопытно, что Пушкин, читая Тацита, из всех императоров обратил внимание только на одного Тиберия. И не случайно. Ведь он не мог не заметить одно противоречие.

Один из самых мудрых или, говоря нынешним языком, "успешных" императоров в первую половину правления расширял пределы Рима, лучше всех решал финансовые вопросы, был блестящим дипломатом и великим полководцем, щадившим жизни своих солдат, во вторую половину - превратился в чудовище. Но, оставаясь чудовищем, продолжал быть мудрым правителем, прекрасно решать финансовые вопросы, вести грамотную дипломатию.

Своих врагов он, да, убивал или ссылал в места от Рима отдаленные. Но уже подсчитано, что казнено при нем было меньше, чем при том же милом Августе. И развратником Август был известным, девушек поставляла ему сама жена Ливия, которую он, кстати, отнял у ее законного мужа, отца Тиберия. Это было в порядках Рима.

Стал ли Тиберий на Капри развратником, строго говоря, неизвестно. Светоний был, конечно, ученым-архивистом, но питался он на сей счет только слухами и донесениями с острова. Мало ли что там доносили... Куда интереснее, что Тиберий выбрал именно Капри местом своего последнего пребывания и построил там 12 (!) вилл. Одна из них - а это, видимо, был роскошный дворец - сохранилась в руинах. Место от центра очень отдаленное и потому мрачное, несмотря на прекрасный вид на море. О чем он думал здесь? Как управлял отсюда гигантской Римской империей? Загадка!

А вот третьим человеком, после Тиберия и Горького, который был "ужален" Капри и решил поселиться здесь, был шведский врач Аксель Мунте.

О нем есть единственная полноценная биография, написанная Бенгтом Янгфельдтом (стати, славистом и исследователем Маяковского).

Восьмое чудо света - вилла Сан-Микеле, полная туристами

Жаль, что ее до сих пор не издали в России на русском, хотя собирались. Но пока ее можно прочитать по-английски.

Мунте был великий врач и еще более великий фантазер. Он спасал людей в Неаполе во время великой эпидемии чумы, а в детстве еще и беседовал с гномами. Мунте был умелым ветеринаром и защитником птиц и животных. На Капри он приехал нищим студентом и встретил здесь Мефистофеля, который обещал ему, что он построит на острове свой "парадиз", но жестоко за это поплатится. "Парадиз" он построил и ослеп. Это знаменитая вилла-музей Сан-Микеле, полная туристами. Она на другом конце острова, в Анакапри.

Описать это восьмое чудо света невозможно, это нужно просто видеть!

Вот такой он, Капри! Правда, я не рассказал о сотой части его чудес. Жаль только, что Горького я так и не нашел.

Древние римляне называли остров Капри раем.«Волшебный», «Сказочный», «Божественный» — так с древнейших времен именовали остров Капри.

Население острова — приблизительно 13 тысяч жителей. Правда, летом население увеличивается вдвое за счет приезжающих туристов.

Действительно, теплое и чистое море, экзотическая природа, живописные пейзажи — все это притягивает на остров людей со всего мира.

Веками Капри привлекал людей своей потрясающей красоты природой. Прекрасное чистое море, экзотическая южная растительность, живописные пейзажи. Уже со времен Римской Республики остров был популярным курортом.

Остров Капри расположен в 10 километрах от Соррентийского полуострова в южной части Неаполитанского залива . На самом острове находится два важных города: Капри и Анакапри. Первый является столицей и имеет два крупных порта, второй подходит для тех, кто ценит медитацию и расслабление.

Голубой грот (Фото из инт.)

Пожалуй, главным символом острова является Голубой Грот, открытие которого принадлежит немецкому поэту Августу Копишу. Впервые все туристы смогли увидеть его в 1920-х годах.

Вход в голубой грот.

Голубой Грот — цепочка пещер в известняковых скалах. Один из мифов гласит, что он является храмом для нимф. Попасть в грот можно только на лодках и то, пригнувшись. При волнующейся воде посещение грота запрещено, так как это может быть очень опасным занятием.

Фаральони – одно из самых популярных, загадочных мест острова Капри, кроме того, являющегося его символом. Эти скалы иногда называют «Три сына Капри».

Из морской глубины выступают три светло-охровых рифа из известняка. Самый высокий 111 метров Фаральони ди Терра, два других Фаральони ди Фуори (Скополо) и Фаральони ди Меццо (Стела) чуть ниже: Скополо высотой 104 метра, а Стела – 81 метр.

ГОРЬКИЙ НА КАПРИ:

Дом,где жил Горький на Капри.

Всего писатель прожил на острове шесть лет с 1906 по 1913 гг. На острове есть две виллы, где жил писатель - "Блезиус" (с 1906 по 1909 гг) и "Серфина" (ныне "Пьерина"). Все виллы помечены памятными досками.

Вилла Нобелевского лауреата Эмиля Беринга (бордовая), где жил Горький в 1906-1913 гг.

Дважды, в 1908 и 1910 гг., на Капри приезжал В. И. Ленин, где встречался с Горьким. В то время здесь действовала партийная школа РСДРП, где учились рабочие из России. Организовали школу А. Луначарский и А. Богданов. И Ленин приезжал на Капри не просто в гости к Горькому, но и для борьбы с "каприйской ересью", поскольку в партийной школе занятия велись не совсем "по Ильичу".

Совсем недавно одну из улиц назвали именем Горького.

Природа Капри вдохновила писателя на создание его самых знаменитых произведений – повести «Детство», романа «Мать», который был завершен именно на вилле «Беринг» и первых «Сказок об Италии», опубликованных в пролетарском журнале «Звезда».

Одной из достопримечательностей острова является вилла Малапарт.

Виллу Малапарт прозвали «Каза Коме Ми» (итал. «дом как я сам»). Многие называют ее одним из важных архитектурных памятников прошлого столетия. Вилла с красными стенами находится на скале Пунта Массулло.

Ее воплотил в жизнь римский архитектор Адальберто Либера для Курцио Малапарте. Однако известно, что сам проект виллы хозяину не нравился, но он был вынужден построить дом по приказу Муссолини. Вилла может похвастаться участием в фильме: в 1963 году появилась картина «Презрение» с Бриджит Бардо, где Малапарте использовалась в качестве декораций.

На мысу Пунта-Карена — самой южной точке Капри, разделяющей южное и западное побережья острова, установлен маяк (XIX), действующий по сей день. Мыс имел важное стратегическое значение, и его фортификационные сооружения разных эпох возвышаются над расположенной к западу пляжной зоной, называемой Купальней у Маяка.

Много можно рассказывать об этом экзотическом острове,но лучше посмотрите фото.

ОСТРОВ С МОРЯ.

Очень много гротов с кристально-чистой голубой водой.

Частные виллы знаменитостей.Софи Лорен,Валентино и др.

На острове насчитывают более 900 различных видов растений и деревьев. Широко распространены оливковые и виноградные плантации.

Наверху Вилла Муссолини.

Самый дорогой отель на острове.Но чь-5тыс.евро.

Скульптура одинокого юноши.Только чайка составляет ему компанию.

Как шутил наш капитан катера.Он единственный на Капри не платит налоги.

САМ ГОРОД,

Кладбище.

ПОБЫВАВ ОДНАЖДЫ НА КАПРИ,ВАМ ЗАХОЧЕТСЯ ТУДА ВЕРНУТЬСЯ.

Не зря же список знаменитостей,которые жили на острове такой длинный.

• Жак д"Адельсверд-Ферзен
• Леонид Андреев
• В. А. Базаров
• Эмиль Беринг
• Лючия Бозе
• Рената Боргатти
• Ромейн Брукс
• Иван Бунин
• Максим Горький
• Грэм Грин
• Норман Дуглас
• Андре Жид
• Якоб фон Икскюль
• Жан Кокто
• Август Копиш
• Михаил Коцюбинский
• Ле Корбюзье
• В. И. Ленин
• Жак Липшиц
• Алексей Лозина-Лозинский
• Анатолий Луначарский
• Комптон Маккензи
• Курцио Малапарте
• Генрих Манн
• Томас Манн
• Амедео Модильяни
• Альберто Моравиа
• Эльза Моранте
• Сомерсет Моэм
• Аксель Мунте
• Пабло Неруда
• Новиков-Прибой, Алексей Силыч
• император Октавиан Август
• Константин Паустовский
• Вильгельм Плюшов
• Райнер Мария Рильке
• Франческо Сантоликвидо
• Джон Сарджент
• Константин Станиславский
• император Тиберий
• Иван Тургенев
• Оскар Уайльд
• Грейси Филдс
• Файт Харлан
• Пауль Хёккер
• Пётр Ильич Чайковский
• Александр Чеглок
• Эдвин Черио
• Уинстон Черчилль
• Д. Д. Эйзенхауэр
• Франц Элленс
• Маргерит Юрсенар

Безбедно жили наши знаменитости.

Использована информация из Википедии и различных сайтов.

В январе 1905 года писатель Максим Горький был арестован, около месяца он провел в Петропавловской крепости. Под давлением общественного мнения властям пришлось освободить писателя. Однако к концу 1905 года революционно настроенный Горький вновь оказался под угрозой ареста. Решено было покинуть Россию. Писатель направился в Соединенные Штаты собирать средства для социал-демократической партии, но вынужден был уехать из Америки из-за разразившегося скандала по поводу того, что в поездке его сопровождала гражданская жена, актриса Московского художественного театра Мария Андреева.

13 октября 1906 года Горький с Андреевой покинули Нью-Йорк, направляясь в Неаполь. В Италии писателя хорошо знали. Его произведениями увлекалась молодежь, его творчество изучали в Римском университете. И потому, когда пароход «Принцесса Ирэн» с Горьким на борту 26 октября подошел к причалу Неаполитанского порта, на борт его ринулись журналисты. Корреспондент местной газеты Томмазо Вентура по-русски произнес приветствие от имени неаполитанцев великому писателю Максиму Горькому. На следующий день все итальянские газеты сообщали о прибытии Горького в Италию. Газета «Avanti» писала: «Мы также хотим публично, от всего сердца приветствовать нашего Горького. Он — символ революции, он является ее интеллектуальным началом, он представляет собой все величие верности идее, и к нему в этот час устремляются братские души пролетарской и социалистической Италии. Да здравствует Максим Горький! Да здравствует русская революция!» На узких неаполитанских улочках его везде поджидали восторженные толпы.

Пять дней спустя Горький снова сел на корабль и направился на Капри. Это пристанище стало ему домом на целых семь лет (с 1906 по 1913 гг.). Сначала Горький с Андреевой поселились в престижной гостинице Quisisana. Затем они жили на виллах «Блезиус» (с 1906 по 1909), «Спинола» (с 1909 по 1911) и «Серфина».

Мария Андреева подробно описала виллу «Спинола» на виа Лонгано и распорядок писателя на Капри. Дом находился на полугоре, высоко над берегом. Вилла состояла из трех комнат: на нижнем этаже супружеская спальня и комната Андреевой, весь второй этаж занимал большой зал с панорамными окнами из цельного стекла длиной три метра и высотой полтора метра, одно из окон с видом на море. Там находился кабинет Горького. Мария Федоровна, занимавшаяся (помимо домашнего хозяйства) переводами сицилийских народных сказок, находилась в нижней комнате, откуда вела наверх лестница, чтобы не мешать Горькому, но при первом же зове помочь ему в чем-либо. Для писателя был специально построен камин, хотя обычно дома на Капри отапливались жаровнями. Возле окна, выходящего на море, стоял покрытый зеленым сукном большой письменный стол на весьма длинных ножках — чтобы Горькому с его высоким ростом было удобно и не приходилось слишком нагибаться. Повсеместно в кабинете, на столах и всех полках располагались книги. Писатель выписывал газеты из России — как большие столичные, так и губернские, а также иностранные издания. Просыпался Горький не позднее 8 часов утра, спустя час подавался утренний кофе, к которому поспевали выполненные Андреевой переводы статей, которые интересовали Горького. Ежедневно в 10 часов писатель садился за письменный стол и работал до половины второго. В два часа — обед, в ходе приема пищи Горький знакомился с прессой. После обеда до 4 часов пополудни Горький отдыхал. В 4 часа Горький и Андреева выходили на часовую прогулку к морю. В 5 часов подавался чай, с половины шестого Горький снова поднимался к себе в кабинет, где работал над рукописями или читал. В семь часов — ужин, за которым Горький принимал товарищей, прибывших из России или живших на Капри в эмиграции — тогда случались оживленные беседы. В 11 часов вечера Горький опять поднимался в кабинет, чтобы что-то еще написать или почитать.

Летом на виллу повидаться с Горьким приезжало много россиян и иностранцев, наслышанных о его славе. Среди них были родные (например, жена Горького Екатерина Пешкова и сын Максим, приемный сын Зиновий, дети Андреевой Юрий и Екатерина), друзья — Леонид Андреев со старшим сыном Вадимом, Иван Бунин, Федор Шаляпин, Александр Тихонов (Серебров), Генрих Лопатин (переводчик «Капитала» Маркса), знакомые. Дважды на Капри к Горькому приезжал Владимир Ленин (в 1908 и в 1910 годах). Приезжали и совершенно незнакомые люди. Как Толстой в Ясной Поляне, Горький на своем острове был окружен двором, в котором попрошайки соседствовали с почитателями, праздные путешественники с искателями правды. Из каждой встречи оторванный от России Горький пытался извлечь хотя бы крупицу новых житейских знаний или опыта с родины для своих произведений. Осенью все обычно разъезжались, и Горький снова погружался в работу на целые дни. Изредка, в солнечную погоду, писатель совершал более дальние прогулки. Время от времени Горький вырывался со своего острова, чтобы съездить в Неаполь, во Флоренцию, в Рим, в Геную. Но всегда возвращался на Капри.

Мария Андреева играла при Горьком роли и хозяйки дома, и секретаря. Она перепечатывала его рукописи, разбирала почту, переводила по его требованию статьи из французских, английских, немецких и итальянских газет и работала переводчиком, когда он принимал иностранных гостей. Жил он на авторские гонорары, которые регулярно получал на Капри, — жил, едва сводя концы с концами, поскольку его щедрые пожертвования в партийную кассу и оказание помощи компатриотам в беде разоряли семейный бюджет. Когда Марии Андреевой советовали сократить расходы так, чтобы тратиться только на себя двоих — например, принимать поменьше гостей, она отвечала: нет, нет, это невозможно — Алексей Максимович заметит. Он оторван от родины, но благодаря товарищам, которые приходят к нему, по-прежнему с русским народом. Это ему так же необходимо, как воздух, которым он дышит.

В 1906—1913 годах на Капри Горький сочинил 27 небольших рассказов, составивших цикл «Сказки об Италии». Эпиграфом ко всему циклу писатель поставил слова Андерсена: «Нет сказок лучше тех, которые создает сама жизнь». Первые семь сказок были опубликованы в большевистской газете «Звезда», часть — в «Правде», оставшиеся напечатаны в других большевистских газетах и журналах.

2 Сорренто

В 1921 году Максим Горький снова покинул родину. Несколько лет он прожил в Германии. 5 апреля 1924 года Горький с сыном, невесткой и другом семьи И. Н. Ракицким уехал из Мариенбада в Италию. Поселившись в неаполитанском отеле «Континенталь», он начал искать место постоянного проживания. 20 апреля он писал Андреевой: «На Капри — не был и не собираюсь. Там, говорят, стало очень шумно, модно и дорого. В Портнои, Позилипо, Поццуоли, в Байи — ничего не нашли для себя. Я очень тороплюсь работать и сяду за стол тотчас же, как только переберемся в Сорренто, а молодежь займется поисками жилища».

С 23 апреля 1924 года Горький жил в Сорренто, вначале в отеле «Капуччини», потом на вилле «Масса» и с 16 ноября 1924 года на вилле «Иль Сорито», расположенной на скалистом соррентийском мысе Капо ди Сорренто. Вдали от шумного центра курортного городка, в густой зелени сада находился снятый им дом обедневшего потомка герцогов Серра Каприола. Здесь прошли несколько лет жизни писателя, наполненные интенсивным творческим трудом. Здесь была создана повесть «Дело Артамоновых», три тома монументальной эпопеи «Жизнь Клима Самгина», «Заметки из дневника», пьесы, очерки и воспоминания, написано огромное количество публицистических статей.

С просторных балконов виллы «Иль Сорито» открывался необыкновенной красоты вид на Неаполитанский залив с панорамой Везувия и раскинувшимся у его подножья селением, и вид на Кастелламаре. Дверь кабинета Горького, расположенного на втором этаже дома, всегда была открыта, поэтому в комнате стоял запах окружающих виллу лимонных и апельсиновых рощ. Рядом с виллой был небольшой уютный пляж Реджина Джованни, но писатель большую часть дня проводил за письменным столом. Распорядок дня был такой: с девяти часов утра до двух — работа в кабинете, после обеда — прогулка к морю, с четырех часов до ужина — опять работа, а после ужина — чтение книг и ответы на письма.

Жизнь на вилле «Иль Сорито» текла шумно и весело. Горький получил домашнее прозвище Дука (герцог). Надежда Пешкова звалась Тимоша, И. Н. Ракицкий — Соловей, Валентина Ходасевич — Купчиха. Хозяйство вела Мария Будберг, именуемая Чобунька. 17 августа 1925 года произошло событие: родилась внучка Марфа. Вторая внучка Горького Дарья тоже появилась в Сорренто 12 октября 1927 года. В доме постоянно было много гостей, которые вместе с горьковской семьей разыгрывали шуточные сценки и шарады, импровизировали и веселились. В «Иль Сорито» издавался даже домашний журнал «Соррентийская правда», который иллюстрировал Максим Пешков, — с юмористическими рассказами и стихами, забавными карикатурами.

Вилла «Иль Сорито» была родным домом Горького вплоть до окончательного отъезда на родину в 1933 году. Это был судьбоносный период его жизни: решалось будущее его и семьи, начался новый период духовного развития писателя и новый этап становления художественного мастерства. На Капри жил «буревестник революции», которого горячо приветствовали итальянские социалисты. В Сорренто приехал всемирно известный писатель, признанный и услышанный во всех странах. Поэтому его стремились повидать не только близкие люди и друзья. В Сорренто приезжали многочисленные визитеры, чтобы узнать мнение Горького по самым злободневным вопросам. А писателя волновало все: рост фашизма в Италии и Германии, противостояние Востока и Запада, национально-освободительная борьба в мире, новые явления в литературе и искусстве, а, главное, процессы, происходящие в СССР.

Горькому все чаще задавали вопрос, вернется ли он на родину. После смерти Ленина и падения Зиновьева Горький все больше склонялся к мысли о необходимости вернуться. Начиная с 1925 года, в Сорренто все чаще приезжали официальные советские лица: полпред в Италии К. К. Юреньев, полпред в Англии Л. Б. Красин, посол Советского союза в Италии П. М. Керженцев, руководитель Наркомата внешней торговли Я. С. Ганецкий, глава правительства Украинской ССР В. Чубарь и др. В начале июля 1927 года Горького посетил полномочный посол СССР в Италии Л. Б. Каменев с женой Т. И. Глебовой-Каменевой.

К этому времени писатель и сам начал думать, что в СССР его ждут широкие народные массы, а власть заинтересована в его возвращении. Ведь он ежедневно получал оттуда по 40- 50 писем, в которых его звали домой члены правительства, писатели и ученые, рабкоры и селькоры, домашние хозяйки и дети. К концу 1927 года у него сложилось мнение, что на родине его примут с радостью. В сентябре-октябре 1927 года в СССР отметили 35-летие литературной деятельности писателя, а в связи с подготовкой 60-летнего юбилея Горького (март 1928 г.) по распоряжению правительства образовали комитет, в который вошли Н. И. Бухарин, А. В. Луначарский, И. И. Скворцов-Степанов, Я. С. Ганецкий. М. Н. Покровский, А. Б. Халатов и др.

Горький наотрез отказался от чествования, написав об этом Скворцову-Степанову. Тем не менее, юбилей Горького широко отмечался советской общественностью. В «Правде» 30 марта 1928 года было опубликовано поздравление Совета Народных Комиссаров, в котором говорилось об огромных заслугах «Алексея Максимовича Пешкова перед рабочим классом, пролетарской революцией и перед Союзом Советских Социалистических Республик». 28 мая 1928 года после шести с половиной лет отсутствия писатель приехал в Москву. Но с Сорренто он не расставался вплоть до 9 мая 1933 года: каждую осень в 1928, 1929, 1931, 1932 годах он возвращался на виллу «Иль Сорито», а в 1930 году вообще не был в СССР. Уезжая из Сорренто навсегда, Горький взял с собой две картины: написанный П. Д. Кориным пейзаж «Панорама Сорренто» и морской пейзаж «Пляж Реджина Джованни» работы Н. А. Бенуа.

Несмотря на то, что с момента пребывания А.М. Горького на Капри прошло сто лет, память о русском писателе до сих пор живет среди обитателей этого маленького острова неподалеку от Неаполя.

Впервые Горький прибыл на Капри в конце 1906 года. Он был политическим ссыльным, арестованным во время Первой русской революции, но затем освобожденным под влиянием общественного мнения. Покинув Россию, писатель направился в Соединенные Штаты собирать средства для социал-демократической партии, но вынужден был уехать из Америки из-за разразившегося скандала по поводу того, что в поездке его сопровождала гражданская жена, знаменитая актриса Московского художественного театра Мария Андреева.

Таким образом, после череды испытаний, разочарований и потрясений Горький нашел приют и желанное уединение на Капри, где радушие и гостеприимство местных жителей создали ему идеальные условия для литературной работы.

В то время имя «Массимо» Горький уже было широко известно и очень любимо в Италии. На Капри писатель становится, пожалуй, самой большой иностранной знаменитостью, и его личность привлекает в это тихое место многих художников, литераторов, философов, политических деятелей, которые постепенно образуют самую большую русскую колонию в Италии, просуществовавшую вплоть до начала Первой мировой войны.

За время «каприйской ссылки» (1906-1913 годы) в гостях у Горького побывали писатели Л. Андреев и И. Бунин (последний провел на острове несколько зим, успешно работая). На Капри оказалось немало молодых литераторов, которые начали печататься благодаря поддержке Горького.

Популярный юморист и сатирик Саша Черный писал Горькому, что вспоминает о Капри «как о большом Вашем имении с маленькой мариной, скалами, рыбной ловлей...» Особая артистическая атмосфера в доме писателя привлекала сюда и великого певца Федора Шаляпина, который часто, особенно в весенние и летние месяцы, гостил у своего знаменитого друга.

В начале 1910-х годов на острове появились молодые художники, которые благодаря возобновленным академическим стипендиям смогли позволить себе длительное пребывание в Италии с целью совершенствования своего мастерства. Среди них были гравер и офортист В.Д. Фалилеев, живописец И.И. Бродский, портретист и художник В.И. Шугаев, которых на Капри интересовали не только захватывающие дух виды, но и возможность сделать портреты Горького и его известных друзей.

На Капри Горький пользовался безоговорочным уважением и любовью, почти обожанием местных жителей, и интерес к его личности не угас до сих пор.

В 2006 году, к столетию приезда писателя на Капри, в местном издательстве «Oebalus» вышла книга ««Горький» писатель в «сладкой» стране», в которую вошли статьи исследователей «итальянских» связей писателя, а также воспоминания о встречах с Горьким на Капри и в Сорренто художников И. Бродского, Н. Бенуа, Ф. Богородского, Б. Григорьева, П. Корина, поэта В. Иванова, писателей К. Чуковского, Н. Берберовой, скульптора С. Коненкова и других.

Совсем недавно компания «B&BFilm» выпустила документальный фильм «Другая революция» молодых режиссеров Раффаэле Брунетти и Пьерджорджио Курци, посвященный созданию на Капри Высшей социал-демократической школы для подготовки рабочих-пропагандистов и последовавшему за этим идеологическому конфликту ее создателей с Лениным.

В 1994 году сбоник статей под таким же названием вышел в каприйском издательстве «LaConchiglia». Его составитель и один из авторов, известный писатель, исследователь российско-итальянских отношений Витторио Страда в течение нескольких лет возглавлял Институт итальянской культуры в Москве. Он же - один из участников фильма, который погружает нас в атмосферу духовных исканий Горького, увлекшегося тогда идеями философа А.А. Богданова и разрабатывавшего теорию «богостроительства», с которыми вел жесткую полемику Ленин, дважды приезжавший на Капри. В воспоминание об этом визите на острове установлена стела, автором которой является выдающийся итальянский скульптор Джакомо Манцу.

Создать фильм о далеких страницах нашей истории его авторов не в последнюю очередь побудили личные мотивы.

Дед Рафаэля Брунетти владел одним из домов, где жил Горький, и детские воспоминания о туристах из Советского Союза, которые тайком забредали к ним в сад, чтобы увидеть места, связанные с писателем, глубоко запечатлелись в сознании режиссера. В фильме показаны каприйские пристанища Горького - отель «Квисисана», вилла Блэзус, вилла Эрколано, прозванная «красным домом». Немало документальных материалов - сделанные на Капри фото (в том числе знаменитая фотография, на которой в присутствии Горького Ленин играет с Богдановым в шахматы) и редкие любительские съемки. На одной из них можно видеть Горького вместе с Шаляпиным, на другой - писатель выходит из дома на одну из улочек Капри. Кадры местной кинохроники дают представление о патриархальной атмосфере острова, который в то время населяли в основном рыбаки и который только после Второй мировой войны сделался центром притяжения богатых туристов.

Фильм «Другая революция», показанный на Капри и в Риме, будет представлен во многих европейских странах и войдет в программу Московского кинофестиваля.

На днях на Капри произошло еще одно событие, связанное с именем русского писателя - вручение литературной премии имени Горького, учрежденной в 2008 году под эгидой Российского посольства в Италии и Министерства культуры РФ с целью укрепления культурных связей между двумя странами в области литературы и литературного перевода.

Премию вручают попеременно в России и в Италии русским и итальянским писателям и переводчикам.Лауреатами нынешней премии Горького стали известный итальянский писатель Николо Амманити за роман «Я не боюсь» и переводчица на итальянский язык «Вишеры. Антироман» Варлама Шаламова Клаудиа Зонгетти. Специальной премией награждена известная итальянская певица Чечилия Бартоли за общий вклад в культуру.

В обрамлении восхитительных пейзажей Капри состоялся круглый стол «Русская история XX века в итальянской литературе», организованный Андреа Кортеллесса, с участием российских и итальянских исследователей, а также выставка фотографий «Очарованный островом», посвященная годам пребывания Горького на Капри, на которой были представлены материалы из архива Дома-музея М. Горького в Москве.

На Капри появилась улица, носящая имя писателя. Она украшена мозаикой с его портретом работы Рустама Хамдамова и еще раз напоминает всем приезжающим на этот далекий остров о том, что имя русского писателя, создавшего здесь многие свои рассказы, повесть «Исповедь» и окончание романа «Мать», в Италии не забыто.

Воспоминания и впечатления Луначарский Анатолий Васильевич

Горький на Капри*

Горький на Капри *

Несколько воспоминаний

Когда мы, тогдашние впередовцы, затеяли по инициативе замечательного нашего товарища Вилонова, о котором недавно так хорошо написал Горький 1 , устроить партийную рабочую школу на острове Капри, то это могло показаться не то романтической выдумкой, не то странной комбинацией случая. И действительно, когда рабочие из разных мест тогдашней Российской империи явились на остров, они были до крайности изумлены, и все окружавшее казалось им сказкой. Один из них - сормовский рабочий - с изумлением разглядывал синее, как синька в корыте, море, скалы, раскаленные от солнца, огромные желтые пятна молочая, растопыренные пальцы колючих кактусов, веера пальм и, наконец, произнес: «Везли, везли нас тысячи верст, и вот привезли на какой-то камушек».

«Камушек» выбран был для партийной школы потому, что на этом «камушке» сидел в то время огромный русский человек, член нашей партии и по тому времени впередовец, изгнанник-писатель Максим Горький 2 .

Несмотря на то что Горький изумительно русский человек, даже какой-то азиатско-русский, тем не менее живописный «камушек» подле Неаполя давал ему необыкновенно подходящую рамку.

Горький чувствовал себя на Капри превосходно. Несколько олеографическая, чересчур, пожалуй, сладкая красота этой сверхкрымской Италии его нисколько не утомляла, как не утомляет его сейчас соседнее Сорренто. Солнце смеется в море, голубовато-серые утесы обрамлены серебряным кружевом прибоя, покачиваются тропические сады над красивыми виллами, и по залитым солнцем улицам и тропинам и по Оперной площади проходит Горький, отбрасывая от своей в белое одетой фигуры угольно-черную тень.

Горькому нравится южная природа, хотя он великолепно умеет отыскать поэзию в самых осенне-осиновых русских пейзажных мотивах. Ему нравилось также на Капри то, что он был здесь в достаточной степени одинок. На самом Капри русских жило не много, и они были достаточно дисциплинированны, чтобы не мешать той огромной работе, которую проделывал в то время Алексей Максимович. Ведь он, во-первых, вечный и усидчивейший читатель, а во-вторых, в то время он как раз отделывал два замечательных своих произведения: «Исповедь» и «Лето» 3 . Посторонние люди заехать на Капри могли только с некоторым трудом. Надо преодолеть расстояние до Неаполя и пролив, отделяющий от него Капри.

С другой же стороны, Горький не чувствовал себя здесь слишком одиноким. Было несколько друзей на самом Капри, и, преодолевая вышеуказанное пространство, подъезжали все время интересные люди, русские и нерусские, первым достоинством которых было уже то, что они проехали столько-то сотен, а иногда и тысяч верст именно для того, чтобы повидаться с Горьким. Островок, конечно, маленький, «камушек» - это верно, но тем не менее для прогулок Достаточный простор, великолепное купание, хотя для этого нужно сойти полкилометра вниз и взобраться потом на километр вверх. Замечательное катание на лодках: лазуревый грот, зеленый грот, рыбная ловля, во время которой на длинный канат, в добрый километр, ловятся опасные акулы в два человеческих роста, морские змеи, причудливые чудовища, рыба святого Петра и всякая другая морская забавная и курьезная дичь.

Все это доставляло неизмеримое количество удовольствий этому человеку, который так умеет наблюдать и так умеет наслаждаться.

У Горького замечательный глаз, глаз внимательный, радостный, в нем самом таится достаточно света, чтобы все, что попадает в этот глаз, озарялось; зато уже если попадает в орбиту этого глаза нечто скорбное или оскорбительное, то глаз сигнализирует сердцу писателя огромные и болезненные вести.

Горький отдавался не только звучным, мажорным краскам и образам юга, радуясь, как ребенок, что вдруг кашалот подплыл настолько, что его было видно в бинокль, или что расцвел странный, какой-нибудь редкий, чудовищный кактус; он наполнял также и свой слух, такой же гостеприимный и радостный, множеством звуков. Нравилась ему самая живость итальянской речи, подчеркнутая еще артистической жестикуляцией этих изумительных мимов, нравились ему бесконечные их песни, их гитарно-мандолинные ансамбли. Особенное наслаждение получал он от каприйской тарантеллы, совершенно особенно сохранившейся в этом уголке во всей свежести своих бездонных, каких-то ритуально-эротических корней. Там, в Сорренто и в Неаполе, эта тарантелла выродилась в довольно тривиальный танец нескольких пар под кастаньеты, но совсем не та тарантелла на Капри, от которой, может быть, теперь уже не осталось и следа. Когда приезжал какой-нибудь приятный Горькому гость, например Шаляпин или Бунин (увы, оба эти хорошие художники Сейчас уже не друзья нам) 4 , то Горький в виде особенно высокого угощения водил их смотреть тарантеллу. Для этого нужно было идти очень далеко, поскольку могут быть далекие расстояния на «камушке», все вверх за город, между кактусами и молочаем, между серыми скалами и виноградниками и фруктовыми садами, туда, где когда-то грозный император Тиверий построил свой дворец. От этого дворца сейчас почти ничего не осталось: несколько камней типичной римской кладки. Остались еще следы громадного подземного хода, который, планомерно опускаясь, соединял дворец Тиверия с морем. Это было достойное Рима сооружение - подземный коридор с высокими сводами, обложенными камнями. Около жалких руин некогда знаменитого дворца Тиверия, далеко на горе ютится домик, где живет учитель с женой и сестрой. Вот они-то и являются великими жрецами древней тарантеллы. Танец, наверное, еще финикийский, несомненно, брачный, он весь построен на соблазне женщиной мужчины, на страстной погоне мужчины за женщиной и, наконец, на символическом соединении их. Музыка у этой тарантеллы не совсем итальянская. Это глухой стук скорее африканского бубна, это какая-то монотонная мелодия, которую густым контральто пела пожилая жена учителя, ни дать ни взять похожая на Парку, на старую богиню судьбы, неумолимую, мудрую и равнодушную. Тарантеллу танцевала пара, брат и сестра. Что касается самого учителя, то он до тонкости изучил тарантеллу и исполнял ее с достаточной грацией, хотя на первом плане при этом был все-таки школьный учитель, то есть замечательная добросовестность почти археологического порядка. Сестра его была некрасивая женщина часто встречающегося на юге Италии типа: большое лицо, большие руки, большие ноги, всё темно-коричневого цвета, жесткие черные волосы, огромные иссиня-черные глаза с непомерными ресницами и с густыми арками пушистых бровей. Когда она просто ходила, то казалась неуклюжей, но когда она танцевала, в нее как будто вселялась душа древней финикиянки, так как именно этому народу скорее всего можно приписать первое изобретение тарантеллы.

Подобного преображения я не видел никогда ни до, ни после. Она становилась легкой и гибкой. Эта тяжелая женщина с большими ногами казалась реющей в воздухе. Лицо ее выражало томление, почти муку, и столько было победоносного лукавства во взорах, которые она бросала своему партнеру, столько страха бегущего зверя в ее ускользающих па, что зритель начинал постепенно втягиваться в зрелище, как в какую-то развертывающуюся перед ним драму, в которой все человеческое превратилось в вихрь разнообразных и грациозных движений. И все время гудит при этом барабан, и все время текут густые, как мед, монотонные восточные завывания женщины-судьбы.

Горький при этом зрелище неизменно плакал - плакал он, конечно, не от огорчения, а от радости. Я вообще заметил, что Горький весьма редко волновался до слез от чего-нибудь неприятного, но красота очень легко заставляла его проливать слезы.

Отведены были туда и ученики каприйской школы. Я здесь не имею намерения писать о них, я вспоминаю то, что ближе относится к Горькому. Горький очень полюбил собравшихся со всех сторон ребят и охотно проводил с ними время. В их компании можно было наблюдать также изумительные свойства Горького, которыми он очаровывал и своих близких друзей, имевших счастье проводить с ними время. Горький любил читать свои произведения, в большинстве случаев, конечно, законченные, как драматические, так и повести. И те и другие он читает очень своеобразно, без какого-нибудь актерского нажима, с большой простотой, но все же с необыкновенными очертаниями. Мне даже всегда казалось, что его вещи лучше всего проникают в сознание, когда их прослушаешь в его исполнении. Его небольшой басок на «о», как будто очень немного модулирующий, но на самом деле необыкновенно тепло и рельефно выделяет множество тонкостей, множество ароматных нюансов, которых вы сами, пожалуй, не заметили бы.

Но если Горький хороший чтец, то уже рассказчик он совершенно бесподобный. Правда, и слушает он замечательно.

Когда на Капри приезжал Шаляпин, Горький замолкал. Он отдавал первенство своему артистическому приятелю. Шаляпин действительно настоящий фейерверк в деле беседы и рассказа, хотя нельзя не отметить и некоторых недостатков шаляпинской манеры, того, что французы называют causerie.

Во-первых, Шаляпин ужасно любит уснащать свой разговор, особенно не при дамах, всякими пикантностями, чтобы не сказать хуже, которые вряд ли являются действительно положительной чертой человеческого остроумия, а во-вторых, когда я позднее познакомился с самым большим магом и волшебником живого рассказа, с известным художником Коровиным, я понял, как безбожно обирает его Федор Иванович. Не только множество образов, оборотов, но даже самые интойации, изумительно оригинальные, неповторимые, чисто коровинские, припомнил я потом в блестящих беседах Шаляпина.

Горький совсем другой, и на самом деле всегда было бы, пожалуй, приятнее услышать его, чем любоваться на блестящие узоры и фиоритуры шаляпинского словесного фокусничества. Я помню некоторые вечера, когда на террасе при лампе, на которую со всех сторон слеталось бесконечное количество мотыльков, Горький, или сидя в кресле, или расхаживая на своих длинных ногах, с лицом суровым и как будто сердитым и с глазами, утонувшими в себя, повествовал о прошлом, о каких-нибудь путешествиях своих среди молдаван, о том, как его смертным боем били мужики, о том, как он до глубины души потрясен был райской природой кавказско-черноморского побережья, о своих учителях - от букваря до ленинской мудрости.

Он рассказывал всякий эпизод со вкусом, законченно, как-то лелея его, словно вынимая из бездонного мешка памяти пурпурные, лазоревые и золотые, а подчас сумрачные, темные художественные предметы и ставя их перед собой на столе своими большими руками, медленным, лепящим жестом, словно поглаживая их, переворачивал их на свету лампы под трепещущими крылышками гибнувших мотыльков, сам любовался и всех заставлял любоваться. И пока не исчерпает одного сюжета, не перейдет к другому, а к другому перейдет просто и естественно, сказав что-нибудь вроде «а то вот еще», и из одного звена этой изумительной цепи выплывает перед вами другое, и так же точно растет и осыпается на глазах ваших самоцветными камнями сравнений, изречений, кусков жизни и уступает место новому. Что-то вроде «Тысячи и одной ночи», но только из сказок, правдивых сказок жизни. И действительно, можно было бы слушать и слушать, и кажется, на огонек горьковской лампы должны были бы слетаться не только бледнокрылые ночные мотыльки, а жадные человеческие внимания, потому что у меня всегда было ощущение, будто бы речь Горького расцветает, как тайный, но пламенный цветок под огромным куполом крупнозвездного южного неба, под неумолчный шум Средиземного моря, аккомпанировавшего ему из темной глубины.

Мне не хочется сейчас рыться в конкретных воспоминаниях, в наших согласиях и разногласиях, в разных встречах у Горького. Мне хотелось только сейчас, по случаю 35-летия, чуть-чуть воссоздать, просто как карандашом набросать, лик Горького в каприйской рамке.

<1927>

Из книги Страсти по Максиму (Документальный роман о Горьком) автора Басинский Павел Валерьевич

Из книги Белый коридор. Воспоминания. автора Ходасевич Владислав

Из книги Моя жизнь в искусстве автора Станиславский Константин Сергеевич

М. Горький «Мещане»Брожение и нарождающаяся революция принесли на сцену театра ряд пьес, отражавших общественно-политическое настроение, недовольство, протест, мечтания о герое, смело говорящем правду.Цензура и полицейское начальство насторожили уши, красный карандаш

Из книги Страсти по Максиму. Горький: девять дней после смерти автора Басинский Павел Валерьевич

На Капри 28 ноября 1906 года в Берлине после мучительной агонии от родовой горячки скончалась первая жена Андреева Александра Михайловна (урожденная Велигорская), дальняя родственница Тараса Шевченко. Это был удивительной души человек, ставший для Андреева и женой, и

Из книги Искусство невозможного. Дневники, письма автора Бунин Иван Алексеевич

Из книги Как я воспринимаю, представляю и понимаю окружающий мир автора Скороходова Ольга Ивановна

Горький «Записная книжка» - Журн. «Иллюстрированная Россия», Париж, 1930, № 23, 31 мая.…артистке Книппер… - Книппер-Чехова О. Л. (1868–1959) - актриса, народная артистка СССР. Жена А. П. Чехова. Первая исполнительница ролей в пьесах Чехова «Три сестры», «Вишневый сад».Скиталец

Из книги Маска и душа автора Шаляпин Федор Иванович

А. М. Горький жив «…В часы усталости духа, - когда память оживляет тени прошлого и от них на сердце веет холодом, - когда мысль, как бесстрастное солнце осени, освещает грозный хаос настоящего и зловеще кружится над хаосом дня, бессильная подняться выше, лететь вперед, -

Из книги Моя небесная жизнь: Воспоминания летчика-испытателя автора Меницкий Валерий Евгеньевич

IV. Горький 84На протяжении моей книги я много раз говорил об Алексее Максимовиче Пешкове (Горьком), как о близком друге. Дружбой этого замечательного писателя и столь же замечательного человека я всю жизнь гордился. Ныне эта дружба омрачена, и у меня такое чувство, что

Из книги Горький автора Басинский Павел Валерьевич

7. МОЙ ГОРЬКИЙ «МИГ» Я начал эту книгу с аварии МиГ-29, сильнейшим образом повлиявшей на всю мою дальнейшую судьбу. Воспоминания о ней давят на меня до сих пор. Я переживал случившееся очень тяжело. В моей лётной жизни до этого было множество случаев, когда приходилось

Из книги Иван Бунин автора Рощин Михаил Михайлович

На Капри 28 ноября 1906 года в Берлине после мучительной агонии от родовой горячки скончалась первая жена Андреева - Александра Михайловна (урожденная Велигорская), дальняя родственница Тараса Шевченко. Это был удивительной души человек, ставший для Андреева и женой, и

Из книги Чехов в жизни: сюжеты для небольшого романа автора Сухих Игорь Николаевич

ГОРЬКИЙ Вот строки из итальянского дневника Веры Николаевны: «Хотя мы платили в „Погано“ за полный пансион, но редко там питались. Почти каждое утро получали записочку от Горьких, что нас просят к завтраку, а затем придумывалась все новая и новая прогулка. На возвратном

Из книги Современники: Портреты и этюды (с иллюстрациями) автора Чуковский Корней Иванович

ГОРЬКИЙ …Вы самоучка? В своих рассказах вы вполне художник, притом интеллигентный по-настоящему. Вам менее всего присуща именно грубость, Вы умны и чувствуете тонко и изящно. Ваши лучшие вещи «В степи» и «На плотах» - писал ли я Вам об этом? Это превосходные вещи,

Из книги Луначарский автора Борев Юрий Борисович

ГОРЬКИЙ IГорького я впервые увидел в Петрограде зимою девятьсот пятнадцатого года. Спускаясь по лестнице к выходу в одном из громадных домов, я засмотрелся на играющих в вестибюле детей.В это время в парадную с улицы легкой и властной походкой вошел насупленный мужчина в

Из книги Я пытаюсь восстановить черты. О Бабеле – и не только о нем автора Пирожкова Антонина Николаевна

Глава шестая НА КАПРИ И ПОСЛЕ Луначарский оценивал Горького как великого художника революции, и поэтому его появление у писателя на Капри было не случайным. Здесь он участвовал в организации партийных школ и кружков. Кроме Капри эта работа шла также в Болонье и Париже. В

Из книги О пережитом. 1862-1917 гг. Воспоминания автора Нестеров Михаил Васильевич

Горький Бабель часто бывал у А. М. Горького и тогда, когда жил в Молоденове, и когда приходилось ездить к нему из Москвы. Но он каждый раз незаметно исчезал, если в доме собиралось большое общество и приезжали «высокие» гости. Один раз из-за этого он вернулся в Москву очень