Степан Бурачок «Герой нашего времени». М. Лермонтов(Разговор в гостиной). Между илем и шебшем Лошадь Казбича — Карагез

– Вы читали, сударыня, «Героя» – как вам кажется?

– Ах, бесподобная вещь! По-русски ничего еще не было подобного… так это все живо, мило, ново… Слог такой легкий! Интерес – так и заманивает.

– А вам, сударыня?

– Я не видала, как прочла; и так жаль было, что скоро кончилось, – зачем только две, а не двадцать частей?

– А вам, сударыня?

– Читается… ну прелесть! Из рук не хочется выпустить. Вот если б все так писали по-русски, мы бы не стали читать ни одного романа французского.

– Ну а вы, Ив‹ан› Ив‹аныч›, что скажете?

– А мне кажется, что появление «Героя нашего времени» и такой прием ему всего разительнее доказывают упадок нашей литературы и вкуса читателей.

Я. Mesdames, messieurs , чем так спорить да шуметь, не лучше ли теперь же развинтить всю книгу, пересмотреть все ее пружины, подставки, винтики, части, обсудить – и тогда…

Они. Пересмотреть, обсудить… Настоящий мужчина! Кто рассуждает, когда надо просто – наслаждаться? «Герой» – истинное наслаждение! Душечка, как мил! ужасть как мил!

Я. Как вам угодно, mesdames; я хоть для себя это сделаю, пока вы наслаждаетесь.

Я, в самой вещи, развинтил «Героя» и вот что нашел: внешнее построение романа хорошо, слог хорош; содержание – романтическое по превосходству, т. е. ложное в основании; гармонии между причинами, средствами, явлениями, следствиями и целью – ни малейшей, т. е. внутреннее построение романа никуда не годится: идея ложная, направление кривое. Оболочка светского человека схвачена довольно хорошо, черты духа и сердца человеческого обезображены до нелепости. – Весь роман – эпиграмма, составленная из беспрерывных софизмов, так что философии, религиозности, русской народности и следов нет. Всего этого слишком достаточно, чтоб угодить вкусу «героев нашего времени», но в то же время для человека здравомыслящего, т. е. для профана в современном героизме, слишком неотрадно: от души жалеешь, зачем Печорин, настоящий автор книги, так во зло употребил прекрасные свои дарования, единственно из-за грошовой подачки – похвалы людей, зевающих от пустоты головной, душевной и сердечной. Жаль, что он умер и на могиле поставил себе памятник «легкого чтения», похожий на гроб повапленный – снаружи красив, блестит мишурой, а внутри гниль и смрад.

– Кто же вскрывает гробы?

– Правда, не следовало бы; но для медико-литературного «следствия» это необходимо.

Вот содержание гроба: «герой нашего времени» – за отличие сослан на Кавказ, в одну из заполошных крепостей. Он является коменданту крепости, штабс-капитану Максиму Максимычу. Максим Максимыч – герой прошлых времен, простой, добросердечный, чуть-чуть грамотный, слуга царю и людям на жизнь и смерть; нынче многие Максимы Максимычи переродились в «героев нашего времени». Кой-где в отставке по хуторам и на Кавказе по крепостям уцелели их отрывки. – Здесь Максим Максимыч весь целиком! – живой; и был бы единственным отрадным лицом во всей книге, если б живописец для большего успеха своего «героя» не вздумал оттенить добряка штабс-капитана отливом d"un bon homme – смешного чудака. Таковы уже законы легкого чтения! – и в самом добре надо находить только забавное, смешное, иначе будет сухо и скучно. Зато как мил и как велик «герой», стоя рядом с Максимом Максимычем, который принял его в свою пустыню как друга, ласкал как брата, ухаживал за ним как отец; а тот?.. Тому все это было смешно, несносно… Только что не наделял он Максима Максимыча, за любовь его, щелчками по носу… Жаль, автор не воспользовался этим для полноты трескучих эффектов.

«Герой» – настоящий герой! В дождик, в холод целый день на охоте; все иззябнут, устанут, а ему ничего. А в другой раз, в комнате – ветер пахнет: уверяет, что простудился; ставнем стукнет – он вздрогнет и побледнеет; а на кабана ходил один на один. Близ крепости жил мирный князь-черкес, у него прекрасная дочка Бэла и сын-повеса Азамат. Позвали героя и Максимыча туда на праздник. Дочь, разумеется красавица, тут же танцевавшая, подходит к герою, поет ему песенку, а в песенке изъясняется в любви к нему. – Герой влюбляется; соперник, черкес Казбич, видит это и ревнует. У него чудесный конь. Конь ужасно нравится брату героини Азамату. Черкесы перепились, стали резаться на шашках, наш герой с штабс-капитаном за добра ума ускакали в крепость. Герой обдумывает план похищения Бэлы. Является брат ее Азамат. – «Тебе нравится конь Казбича?» – говорит герой. «Ужасно нравится, да ни за что не хочет продать!

О таких слагают песни. Это история храброго шапсуга из рода Шеретлоко. Это рассказ о том, кого Джеймс Белл и вся общественность Европы 19 века называли "The Lion of Circassia " - "Лев Черкесии"...
alsharkasi.livejournal.com/124003.html
...В.А. Потто описывает Казбека в своем пятитомнике "Кавказская война" следующим образом:
"Но между черкесскими вождями был один человек, который во все это время не сообразовался с действиями других, не ездил в Анапу и на свой риск и страх, с отборной партией в пятьсот наездников, грозил русским пределам. Это был шапсугский уорк Казбич (собственно — Кзильбеч) из знаменитой фамилии Шеретлуковых.
Даже среди черкесских головорезов и удальцов Казбич был личностью необыкновенной, исключительной. С самых юных лет он отличался поражающей неустрашимостью, соединенной с характером суровым, упрямым и грубым. Самая наружность его, огромный рост, громкий голос, дерзкие и грубые ухватки, казалось, созданы были для того, чтобы иметь неотразимое влияние на народ, для которого война была ремеслом. Бурная, беспечная, удалая жизнь среди битв и набегов отвечала его наружности. И там, где другие предводители должны были употреблять усилия, чтобы собрать несколько сот всадников, Казбич, который, однако, не славился ни особенным умом, ни красноречием и общительностью, мог во всякое время располагать целыми тысячами. Счастливые стечения обстоятельств, видимо, покровительствовали этому герою разбоев: предпринимал он набег — и набег удавался, хотел с ним соперничать другой — и терпел поражение. В конце концов в народе сложилось суеверное представление, что Казбич своим присутствием приносит счастье в набеге.
Как нарочно, калаусское поражение шапсугов должно было необыкновенно поднять тогда уже немолодого Казбича в мнении соплеменников и облечь его какой-то мистической загадочностью: он, только и живший боевыми тревогами, на этот раз не только сам отказался идти в набег, но по какому-то темному предчувствию горячо отговаривал и других. И теперь бесполезная гибель, и гибель позорная, тысячи двухсот человек, как бы на поругание брошенных в болото, в мутную воду, грудами, и лишенных покрова родной земли,— представлялась как бы следствием того, что не послушались Казбича.
Чтобы докончить характеристику знаменитого шапсуга, необходимо сказать, что и впоследствии ни гибель сыновей, ни множество ран, ни старость не отучили Казбича от любимого ремесла — войны и набегов. Под старость он сходил в Мекку, но и священный титул хаджи не усмирил в нем строптивое сердце сурового наездника; всю свою жизнь он остался грубым шапсугом старого покроя. И умер он, хотя в глубокой старости, но от раны, полученной в набеге в 1839 году, оставя по себе долгую память. Еще при жизни его была сложена у шапсугов песня, в которой подробно передавались его дела и подвиги,— явление необыкновенное при известной скромности черкесов, и величайшим наслаждением Казбича в дни старости и бездействия было слушать эту песню, в которой постоянно говорится об обнаженной шашке героя. Суровая личность Казбича так поразила воображение соплеменников, что в жарких сражениях с русскими он, долго спустя после смерти, не раз чудился черкесам на белом коне и в белой одежде; об этом существует, по крайней мере, множество рассказов..."...
_________________
Портрет работы Джеймса Белла ("Император Николай I за большую сумму пытался приобрести у Кизбеча его портрет. Но «лев черкесов» относился с презрением ко всем предложениям русских."

Валерий и Александр Харченко, Алексей Кистерев

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ:: ИЗ ГЛУБИНЫ ВЕКОВ
4. Пулями и шашками

Начало XIX века на Кубани совпало с началом организованной борьбы между горцами и казаками. Черкесы, собираясь в отряды, совершали набеги на русские укрепления и населенные места, и в ответ такие же вылазки в Закубанье делали казаки. Так началась русско-черкесская война, длившаяся 65 лет. Она разорвала дружественные отношения между русскими и горцами, сложившиеся к началу века, приостановила торговлю, вызвала взаимную неприязнь.

В марте 1800 года войсковой атаман Бурсак доложил царю, что черкесы, часто собираясь в большие отряды, переправляются по льду через Кубань и нападают на кордон Славянский и другие.

Царское правительство не заставило себя долго ждать. Вскоре пришло разрешение на боевые действия против горцев.

В конце 1804 года, как сообщает Ф. А. Щербина (см. главу вторую), «... отряд под командою Бурсака... переправился через Кубань. Предположено было наказать шапсугов (за постоянные набеги в Черноморию), и войска тремя колоннами были направлены по рекам Шебш и Афипс в горы. Разбившись затем на четыре части, четвертого декабря на рассвете русские войска с четырех сторон начали громить шапсужские владения... Бой продолжался до пяти часов вечера. Шапсуги были окончательно разбиты и рассеяны по горам и трущобам, потеряв более 250 человек убитыми и массу ранеными. Войска разорили попавшиеся им по пути аулы... Разлив горных речек приостановил дальнейшие действия экспедиции, и отряд двинулся обратно в Черноморию».

После таких походов горцы присмирели. «Перемирие» длилось до 1806 года, когда началась русско-турецкая война (1806―1812 гг.). Она оказалась на руку черкесам. Архивные документы 1807 года были переполнены донесениями о нападении адыгов, особенно шапсугов, на пикеты, посты, хутора и поселения. Начались ответные военные операции, в том числе разорение аулов по реке Иль.

Подобные стычки между казаками и черкесами происходили до 1820 года военные действия то прекращались, то возобновлялись вновь.

С 1820 года военная активность горцев, подстрекаемых Турцией, резко возросла. Теперь уже крупные отряды черкесов делают вылазки за Кубань, осаждают кордоны и военные укрепления казаков. Особенно часто совершали набеги отряды шапсугов под начальством Казбича.

В январе 1825 года казаки, возглавляемые генералом Власовым, перешли Кубань и двинулись по реке Иль. В 15 верстах от Кубани «...черкесскими секретами было открыто движение нашего отряда, ― пишет Ф. А. Щербина. ― Весть об это с быстротою молнии охватила весь Ильский район. От аула к аулу неслись ружейные выстрелы, предупреждавшие об опасности соседей. К удивлению казаков, где-то в горах прогремели раскаты пушечных выстрелов. Черкесы приготовились к встрече с врагом. Когда Власов, выделив из отряда партию в 459 человек, послал ее... сжечь сено, то черкесы напали на казаков в таком громадном количестве, что казаки, спасаясь от неприятеля, вынуждены были в карьер мчаться обратно к отряду... Предприятие Власова не удалось, и он вынужден был направиться обратно в Черноморию.

Но в феврале Власов снова двинулся в горы».

Через три года, в апреле 1828, грянула новая война с Турцией, но пока военные действия велись возле Анапы, по Черноморской кордонной линии крупных столкновений между горцами и казаками не происходило, но случались отдельные набеги адыгов на казачьи поселения. В ответ на реку Иль снарядили экспедицию, в которую вошло 330 конных и 560 пеших казаков с двумя взводами артиллерии.

В июле 1830 года, когда уже возводилось Георгие-Афипское укрепление, генералу Бескровному поручено было занять удобное место на реке Шебш для строительства еще одного военного укрепления. Был составлен отряд из 694 казаков и 391 егеря. Горцы не замедлили ответить тем же и бросили на русских около 2500 всадников и до 1500 человек пехоты под предводительством Казбича. С большим трудом Бескровному удалось овладеть высотами у реки Шебш, там, где она впадает в Афипс, известными у черкесов под названием «Сатрук».

С этого времени горцы не переставали тревожить русский отряд, занимавшийся строительством укрепления.

***

Но кто такой Казбич? Его имя встречается уже дважды в нашей книге. И, вероятно, читатель уже припомнил, что в «Герое нашего времени» Лермонтова тоже упоминается некий Казбич, убивший Бэлу, когда попытка похить ее из крепости не удалась. Тот ли это Казбич?

― А не слыхали ли вы, что сделалось с Казбичем? ― спросил я.

― С Казбичем? А, право не знаю... Слышал я, что на правом фланге У шапсугов есть какой-то Казбич, удалец, который в красном башмете разъезжает шажком под нашими выстрелами и приветливо раскланивается, когда пуля прожужжит близко: да вряд ли это тот самый!..»

Разумеется, лермонтовского Казбича нельзя отождествлять с реальным историческим лицом, возглавлявшим боевые отряды шапсугов. Но Лермонтов был прогрессивным человеком своего времени, он не мог не видеть бесполезность, вредность борьбы горцев против русских, которая только истощала черкесов, тормозила их экономическое и культурное развитие, несла горе и страдания. Чтобы еще раз подчеркнуть это, писатель вполне мог использовать имя Казбича, изобразив его маленьким, эгоистичным человеком, для которого весь смысл жизни сводился к краже лошадей и овец за русскими кордонами.

***

Но вернемся на реку Шебш в урочище Сатрук, где возводилось русское укрепление. Его назвали Ивано-Шебским в честь графа Ивана Паскевича, командовавшего отдельным корпусом войск на Кавказе и ходившего в декабре 1830 года с 16-тысячным отрядом в земли шапсугов.

Укрепление оказалось почти на общей границе трех племен: абадзехов, шапсугов и натухайцев. Вокруг него располагались места, удобные для хлебопашества, с обширными естественными сенокосами, и черкесы были заинтересованы в том, чтобы помешать казакам укрепиться на Сатруке. Из архивных документов (рапортов, донесений) -известно, что четвертого июля 1830 года около 700 черкесов атаковали казаков. Бой длился с шести часов утра до 11 ночи. Через три дня русские вступили в бой уже с 2000 горцев, 24 июля ― с 4000 черкесской конницы и с 2000 пехоты с пушками.

Несмотря на постоянные нападения горцев, укрепление в урочище Сатрук все же было возведено, на реке Афипс было построено Георгие-Афипское укрепление (о нем мы расскажем в следующей главе).

Несмотря на постоянные нападения горцев, укрепление в урочище Сатрук все же было возведено, и в нем оставлен гарнизон. Тогда же, в 1830 году, на реке Афипс было построено Георгие-Афипское укрепление (о нем мы расскажем в следующей главе).

С февраля, следующего, 1831 года, нападения на Ивано-Шебское укрепление возобновились. Особенно ожесточенная схватка произошла 20 мая. Начальник укрепления полковник Плоткин так описывал события тех дней: «...ко мне тайно прибыл абадзехский старшина князь Шангирей Едиге, который объявил, что известный Казбич собрал в большом числе шапсугов..., для чего расположил около 300 пеших по кустарникам около реки Шебш близ дороги, а конных в большом числе в оврагах».

***

Полумесяц луны плывет над дубовыми рощами. Листва перешептывается с ветерком, гуляющим по оврагам и балкам, стонет сова, да воют шакалы, выбравшись из трущоб на пологий берег Шебша. Неожиданно они замолкают, настороженно втягивают мокрыми носами ночной воздух и, оглядываясь, один за одним скрываются между деревьев. И вот уже по реке, по заросшему травой берегу ползут косматые тени, отбрасываемые лунным светом от многочисленных воинов. Шагов их почти не слышно, лишь иногда тишину нарушают фырканье лошадей да слабое позвякивание оружия.

Впереди на возвышенности ощетинилась дымящими факелами русская крепость. В их свете видны черные жерла орудий на земляных валах за бревенчатым частоколом, часовой на вышке, раскуривающий самокрутку, пологие крыши казармы.

Все казалось, было спокойно и ничего не предвещало опасности. Вооруженные люди осторожно продолжали приближаться к укреплению.

Якши, ― говорит пожилой черкес, указывая ружьем в сторону крепости.

― Гяуры спят, Казбич!

Статный воин, одетый, по-видимому, в красный бешмет, долго всматривается вперед стараясь разглядеть хоть малейшее движение казаков за бревенчатым частоколом. Но тихо там.

Якши! ― кивает он головой, и ночные тени снова ползут вдоль леса,

Растекаются по балкам и ложбинам, и тут одинокий выстрел, как удар молнии, гремит где-то в стороне.

Шангирей, предатель! ― кричит в темноту Казбич и плеткой пришпоривает своего коня.

Округа оглашается криками. Сотни горцев, выхватив сабли и вскинув ружья, скачут и бегут к укреплению на Сатруке. Еще немного и их ловкие, проворные тела переметнутся через частокол, еще несколько десятков метров, но.., казалось, до этого беззаботно спавшая крепость, вдруг огрызается дружным ружейным огнем, две пушки ухают, и картечь градом сыплется на головы атакующих, третья пушка надрывно посылает одну за другой гранаты, с веселым треском лопающиеся в самой гуще черкесов.

Через полчаса, подобрав убитых, они откатываются к лесу под свист и торжествующее улюлюканье русских.

― Проклятые гяуры, ― шепчет Казбич и подает какой-то знак своим воинам.

Через минуту вспыхивает трава. Языки пламени, гонимые ветром, ползут в сторону крепости, озаряя лес, речку и суровые лица горцев.

«На рассвете, ― сообщил дальше Плоткин, ― показались на опушке леса пешие, около 200 человек... После удачных выстрелов картечью побежали в лес обратно. До десяти часов утра было тихо. Потом из противоположного леса по афипской дороге выехала конница и рассыпалась по оврагам... Я приказал направить на дальних гранаты, на ближних ― картечь.. Через полчаса снова показалась толпа конных черкесов. Спешились, зажгли траву и бурьян около дороги, стараясь беспрестанно усилить огонь, что при сильном ветре удавалось...».

Блокированный гарнизон страдал от лихорадки, недоедания, недостатка воды и фуража, но мужественно защищался, пока горцы не сняли осаду.

В феврале 1832 года вследствие непрерывных нападений черкесов и значительных потерь, а также из-за того, что крепость не играла, как опорный.пункт, важного значения, Ивано-Шебское укрепление было уничтожено.

Но этим, разумеется, военные действия между русскими и черкесами не прекратились. Уже в 1831 году, когда горцам становится известно, что Турция отказала им в покровительстве, и когда большинство из адыгейских племен отказались от присоединения к России, черкесы возобновили свои набеги на правый Кубани. Только к 1837―38 годам казаки перешли от оборонительных операций к небольшим военным экспедициям в Закубанье. Несколько стычек с горцами произошло на реках Афипс и Убин.

Такая обстановка сохранялась здесь до 1859 года.

"Слышал я, что на правом фланге у шапсугов есть какой-то Казбич, удалец, который в красном бешмете разъезжает шажком под нашими выстрелами и превежливо раскланивается, когда пуля прожужжит близко; да вряд ли это тот самый!.." Одной фразой хитрец Лермонтов и опровергает связь своего персонажа с реальным героем Кавказской войны, и намекает на нее. Литературоведы спорят, но одно несомненно: настоящий, живой предводитель шапсугов сыграл огромную роль в войне и произвел глубокое впечатление на современников.

Памятник в Афипсипе

В центре аула Афипсип Тахтамукайского района Адыгеи скоро появится новый памятник. Он будет воздвигнут рядом с мемориалом в честь уроженцев села - участников Великой Отечественной войны, павших в борьбе с фашизмом, и это глубоко символично: родина чтит всех своих героев. А в том, что - герой, не сомневается никто.

Тугужоко Кизбеч - человек-легенда, сам вошедший в народный фольклор. Адыгские предания и песни рассказывают о неустрашимости Кизбеча, о его любви к родной земле, о верности черкесским идеалам и щедрости. Такой памятник просто необходим, уверены адыги.

"Памятник станет олицетворением героического прошлого адыгского народа. Он призван напоминать подрастающему поколению о сложных и трагических моментах истории нашей республики, об объединяющем патриотическом духе и любви к родине", - утверждает известный общественный деятель, экс-министр культуры Адыгеи . Действительно, многим ли знакомо имя Кизбеча Шеретлуко?

«…Казбич был личностью необыкновенной, исключительной»

Полная луна - навершие его шлема,

Его тетива никогда не срывается.

Кизбеч на мечах биться любит,

Пикой могучей врагов повергает,

Войско огромное его устрашить не может.

Казбич – второстепенный персонаж романа М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени». В статье приведена информация о персонаже из произведения, цитатная характеристика.

Полное имя

Не упоминается.

Я стал вглядываться и узнал моего старого знакомца Казбича.

Возраст

Не упоминается.

Отношение к Печорину

Враждебное. Казбич догадался из-за кого была похищена его лошадь:

ведь вот сейчас тут был за речкою Казбич, и мы по нем стреляли; ну, долго ли вам на него наткнуться? Эти горцы народ мстительный: вы думаете, что он не догадывается, что вы (Печорин) частию помогли Азамату?

Внешность Казбича

рожа у него была самая разбойничья: маленький, сухой, широкоплечий… А уж ловок-то, ловок-то был, как бес! Бешмет всегда изорванный, в заплатках, а оружие в серебре.

В этот вечер Казбич был угрюмее, чем когда-нибудь, и я заметил, что у него под бешметом надета кольчуга.

точно Казбич: его смуглая рожа, оборванный, грязный как всегда

Социальный статус

Разбойник

Он, знаете, был не то, чтоб мирной, не то, чтоб немирной. Подозрений на него было много, хоть он ни в какой шалости не был замечен.

Говорили про него, что он любит таскаться на Кубань с абреками, и, правду сказать, рожа у него была самая разбойничья

Уж такая разбойничья лошадь!

Казбич продает в крепости баранов и мед, вероятно краденные:

Бывало, он приводил к нам в крепость баранов и продавал дешево

как Казбич приедет сюда; он обещался пригнать десяток баранов

Вот раз приехал Казбич и спрашивает, не нужно ли баранов и меда

На другой день утром рано приехал Казбич и пригнал десяток баранов на продажу

Дальнейшая судьба

Неизвестна. Вероятно он выжил после попадания Печорина и скрылся в другом месте.

– С Казбичем? А, право, не знаю… Слышал я, что на правом фланге у шапсугов есть какой-то Казбич, удалец, который в красном бешмете разъезжает шажком под нашими выстрелами и превежливо раскланивается, когда пуля прожужжит близко; да вряд ли это тот самый!..

Личность Казбича

Казбич — настоящий джигит, и на словах и на деле. Он знает народные песни, смеется над слезами и презирает слабых. Самый надежный товарищ у него — его лошадь.

Долго, долго молчал Казбич; наконец вместо ответа он затянул старинную песню вполголоса

В ответ на его слезы (Азамата) послышалось что-то вроде смеха.

Поди прочь, безумный мальчишка! Где тебе ездить на моем коне? На первых трех шагах он тебя сбросит, и ты разобьешь себе затылок об камни.

И слышно было, как он трепал рукою по гладкой шее своего скакуна, давая ему разные нежные названия.

Прилег я на седло, поручил себе аллаху и в первый раз в жизни оскорбил коня ударом плети

я слышал, как они бросились ловить моего коня. Сердце мое облилось кровью;

– Моя лошадь!.. лошадь!.. – сказал он, весь дрожа.

Завизжал, ударил ружье о камень, разбил его вдребезги, повалился на землю и зарыдал, как ребенок… Вот кругом него собрался народ из крепости – он никого не замечал; постояли, потолковали и пошли назад; я велел возле его положить деньги за баранов – он их не тронул, лежал себе ничком, как мертвый. Поверите ли, он так пролежал до поздней ночи и целую ночь?..

Казбич очень ловок и быстр.

А уж ловок то, ловок то был, как бес!

Казбич уж был верхом и вертелся среди толпы по улице, как бес, отмахиваясь шашкой

заревел он и опрометью бросился вон, как дикий барс. В два прыжка он был уж на дворе

как вдруг Казбич, будто кошка, нырнул из за куста

и начал кружить лошадь свою как бешеный. Что за притча!

Вот Казбич подкрался – цап царап ее, зажал рот и потащил в кусты, а там вскочил на коня, да и тягу!

Лошадь Казбича — Карагез

У Казбича была очень хорошая лошадь, лучшая в округе. Именно из-за кражи этой лошади Казбич начал мстить.

А лошадь его славилась в целой Кабарде, – и точно, лучше этой лошади ничего выдумать невозможно. Недаром ему завидовали все наездники и не раз пытались ее украсть, только не удавалось. Как теперь гляжу на эту лошадь: вороная, как смоль, ноги – струнки, и глаза не хуже, чем у Бэлы; а какая сила! скачи хоть на пятьдесят верст; а уж выезжена – как собака бегает за хозяином, голос даже его знала! Бывало, он ее никогда и не привязывает. Уж такая разбойничья лошадь!..

Славная у тебя лошадь! – говорил Азамат. – Если бы я был хозяин в доме и имел табун в триста кобыл, то отдал бы половину за твоего скакуна

Если б у меня был табун в тысячу кобыл, – сказал Азамат, – то отдал бы тебе его весь за твоего Карагёза

Месть Казбича

За кражу лошади Казбич убивает отца Бэлы и мстит Печорину, похитив Бэлу. В погоне он убивает ее.

как вдруг Казбич, будто кошка, нырнул из-за куста, прыг сзади его на лошадь, ударом кинжала свалил его наземь, схватил поводья – и был таков;

Казбич не являлся снова. Только … недаром приезжал и затевает что-нибудь худое

ведь вот сейчас тут был за речкою Казбич, и мы по нем стреляли; ну, долго ли вам на него наткнуться? Эти горцы народ мстительный: вы думаете, что он не догадывается, что вы частию помогли Азамату?

Такой злодей; хоть бы в сердце ударил – ну, так уж и быть, одним разом все бы кончил, а то в спину… самый разбойничий удар!

Отношения с

Достаточно хорошие. Максим Максимыч регулярно покупает у товары, считает его своим знакомым.

узнал моего старого знакомца Казбича

Вот раз приехал Казбич и спрашивает, не нужно ли баранов и меда; я велел ему привести на другой день.

он вошел ко мне; я попотчевал его чаем, потому что хотя разбойник он, а все таки был моим кунаком

Стали мы болтать о том, о сем: вдруг, смотрю, Казбич вздрогнул, переменился в лице – и к окну;

Отношения с

Бэла нравилась Казбичу. Но именно Казбич ее и убил, похитив у

Только не один Печорин любовался хорошенькой княжной: из угла комнаты на нее смотрели другие два глаза, неподвижные, огненные.

Я знаю, что год тому назад она ему больно нравилась – он мне сам говорил, – и если б надеялся собрать порядочный калым, то, верно, бы посватался…

Да притом она ему давно-таки нравилась