Фридрих гельдерлин гиперион. Роман Ф. Гёльдерлина "Гиперион" как эпистолярный роман. Фридрих Гёльдерлин - Гиперион, Или Отшельник В Греции

Всадник без головы

Действие происходит в 1850-х гг.. По техасской прерии едут фургоны - это переезжает из Луизианы в Техас разорившийся плантатор Вудли Пойндекстер. С ним едут сын Генри, дочь Луиза и племянник, отставной капитан Кассий Колхаун. Внезапно они теряют колею - перед ними выжженная прерия. Путь каравану указывает молодой всадник в мексиканском костюме. Караван продолжает движение, но вскоре всадник появляется снова, на этот раз чтобы спасти переселенцев от урагана. Он говорит, что его зовут Морис Джеральд, или Морис-мустангер, поскольку он охотник за дикими лошадьми. Луиза с первого взгляда влюбляется в него.

Вскоре в Каса-дель-Корво, где поселились Пойндекстеры, должен состояться званый обед по случаю новоселья. В самый разгар торжества появляется Морис-мустангер с табуном лошадей, которых поймал по заказу Пойндекстера. Среди них выделяется мустанг редкой крапчатой окраски. Пойндекстер предлагает за него крупную сумму, но мустангер отказывается от денег и преподносит мустанга в дар Луизе.

Через некоторое время комендант расположенного неподалеку от Каса-дель-Корво форта Индж устраивает ответный прием - пикник в прерии, во время которого предполагается охота на мустангов. Проводником выступает Морис. Едва участники пикника располагаются на привале, как появляется табун диких кобыл, и крапчатая кобыла, поскакав за ними, уносит Луизу в прерию. Морис опасается, как бы крапчатая, догнав свой табун, не попыталась избавиться от наездницы, и бросается в погоню. Вскоре он нагоняет девушку, но им грозит новая опасность - на них скачет табун диких жеребцов, крайне агрессивных в это время года. Морису с Луизой приходится спасаться бегством, но окончательно от преследования они избавляются лишь тогда, когда мустангер метким выстрелом убивает вожака.

Герои остаются наедине, и Морис приглашает Луизу к себе в хижину. Девушка приятно удивлена, увидев там книги и другие мелочи, свидетельствующие об образованности хозяина.

Тем временем сгорающий от ревности Кассий Колхаун идет по следам Мориса и Луизы и в конце концов встречает их. Они медленно едут рядом, и ревность разгорается в нем с новой силой.

Вечером того же дня мужчины пьют в баре единственной в поселке гостиницы "На привале", которую держит немец Франц Обердофер. Колхаун предлагает тост, оскорбительный для ирландца Мориса Джеральда, и при этом толкает его. В ответ тот выплескивает Колхауну в лицо стакан виски. Всем ясно, что ссора закончится перестрелкой.

Действительно, тут же, в баре, происходит дуэль. Оба участника ранены, но мустангеру все же удается приставить к виску Колхауна пистолет. Тот вынужден извиниться.

Из-за ран Колхаун и Морис-мустангер должны соблюдать постельный режим, но Колхаун окружен заботой, а мустангер томится в убогой гостинице. Но вскоре к нему начинают поступать корзины с провизией - это дары Исидоры Коварубио де Лос-Льянос, спасенной им когда-то из рук пьяных индейцев и влюбленной в него. Об этом становится известно Луизе, и, мучимая ревностью, она подстраивает встречу с мустангером. Во время встречи между ними происходит объяснение в любви.

Когда Луиза в очередной раз собирается на конную прогулку, отец запрещает ей выезжать под предлогом того, что команчи вышли на тропу войны. Девушка удивительно легко соглашается и начинает увлекаться стрельбой из лука - с помощью стрел она обменивается письмами с Морисом-мустангером.

За обменом письмами следуют тайные ночные встречи во дворе усадьбы. Свидетелем одной из таких встреч становится Кассий Колхаун, который хочет использовать это как предлог разделаться с мустангером руками Генри Пойндекстера. Между Генри и Морисом происходит ссора, но Луиза уговаривает брата догнать мустангера и извиниться перед ним.

Взбешенный Колхаун пытается натравить на Мориса некоего Мигуэля Диаса, у которого свои счеты с ирландцем из-за Исидоры, но тот оказывается мертвецки пьян. Тогда Колхаун сам едет вслед за Морисом и Генри.

На следующий день выясняется, что Генри пропал. Неожиданно у ворот усадьбы появляется его конь со следами запекшейся крови. Подозревают, что на юношу напали команчи. Офицеры форта и плантаторы собираются на поиски.

Неожиданно появляется хозяин гостиницы. Он рассказывает, что накануне ночью мустангер уплатил по счету и съехал. Вскоре у гостиницы появился Генри Пойндекстер. Выяснив, в каком направлении уехал мустангер, он поскакал за ним.

Поисковый отряд едет по лесной просеке, как вдруг на фоне заходящего солнца взорам собравшихся предстает всадник без головы. Отряд пытается пройти по его следам, но следы теряются в "меловой прерии". Поиски решено отложить до утра, и майор, комендант форта, сообщает о найденных следопытом Спенглером уликах, исключающих причастность индейцев. Подозрение в убийстве падает на Мориса Джеральда, и все решают утром ехать к его хижине.

В это время в Каса-дель-Корво приходит охотник Зебулон (Зеб) Стумп, друг Мориса. Луиза пересказывает ему слухи о смерти брата и причастности к ней Мориса Джеральда. По её просьбе охотник отправляется к мустангеру, чтобы спасти его от линчевания.

Когда охотник оказывается в хижине, прибегает собака Тара с привязанной к ошейнику визитной карточкой Мориса, Там кровью написано, где его можно найти. Зеб Стумп появляется как раз вовремя, чтобы спасти раненого друга от ягуара. Тем временем Луиза с крыши усадьбы видит всадника, похожего на Мориса. Поскакав за ним, она находит в лесу записку Исидоры к Морису. В девушке вспыхивает ревность, и она решает вопреки приличиям ехать к возлюбленному, чтобы проверить свои подозрения. В хижине мустангера она встречает Исидору. При виде соперницы та покидает хижину.

Благодаря Исидоре поисковый отряд легко находит жилище мустангера, в котором Вудли Пойндекстер обнаруживает свою дочь. Он отправляет её домой. И вовремя, поскольку собравшиеся готовы уже линчевать предполагаемого убийцу, в основном благодаря ложным показаниям Колхауна. Ей удается на время отсрочить казнь, но страсти вспыхивают с новой силой, и находящегося в бессознательном состоянии мустангера снова готовы вздернуть на сук. На этот раз его спасает Зеб Стумп, требующий справедливого суда. Мориса Джеральда доставляют на гауптвахту в форт Индж.

Зеб Стумп идет по следам участников драмы. Во время поисков ему удается с близкого расстояния увидеть всадника без головы, и он убеждается, что это Генри Пойндекстер.

В ожидании суда Колхаун просит у дяди руки Ауизы - тот является его должником и вряд ли сможет отказать. Но Луиза не хочет и слышать об этом. Тогда на суде Колхаун рассказывает о её тайном свидании с мустангером и о ссоре последнего с Генри. Луиза вынуждена признать, что это так.

Из рассказа Мориса на суде становится известно, что после ссоры они встретились с Генри в лесу, помирились и в знак дружбы обменялись накидками и шляпами. Генри уехал, а Морис решил заночевать в лесу. Неожиданно его разбудил выстрел, но он не придал ему значения и снова уснул, а утром обнаружил труп Генри с отрезанной головой. Чтобы доставить его родным, труп пришлось посадить в седло принадлежавшего Морису мустанга, так как конь Генри не желал везти эту мрачную ношу. Сам мустангер сел на коня Генри, но не взял в руки поводья, поэтому не смог управлять им, когда тот понес. В результате бешеной скачки мустангер ударился головой о сук и слетел с коня.

В этот момент появляется Зеб Стумп, который ведет с собой Колхауна и всадника без головы. Он видел, как Колхаун пытался поймать всадника, чтобы избавиться от улик, и дает понять на суде, что Колхаун и есть убийца. Доказательством служит извлеченная из трупа пуля с инициалами Колхауна и адресованное ему письмо, которое он использовал в качества пыжа. Уличенный Колхаун пытается бежать, но Морис-мустангер ловит его.

Колхаун признается в убийстве, которое совершил по ошибке: он целился в мустангера, не зная, что тот поменялся одеждой с его двоюродным братом. Но прежде чем выслушать приговор, Колхаун стреляет в мустангера, которого спасает от смерти подаренный Луизой медальон. В отчаянии Колхаун пускает себе пулю в лоб.

Тут же выясняется, что Морис Джеральд - обладатель большого состояния. Он женится на Луизе и выкупает у наследника Колхауна (оказывается, у того был сын) Каса-дель-Корво. При них счастливо живут слуга Фелим О"Нил и Зеб Стумп, поставляющий дичь к столу. Через десять лет у Мориса с Луизой уже шестеро детей.

Вскоре после свадьбы Мориса и Луизы Мигуэль Диас из ревности убивает Исидору, за что его вешают на первом же суку.

Действие происходит в 1850-х гг. По техасской прерии едут фургоны – это переезжает из Луизианы в Техас разорившийся плантатор Вудли Пойндекстер. С ним едут сын Генри, дочь Луиза и племянник, отставной капитан Кассий Колхаун. Внезапно они теряют колею – перед ними выжженная прерия. Путь каравану указывает молодой всадник в мексиканском костюме. Караван продолжает движение, но вскоре всадник появляется снова, на этот раз чтобы спасти переселенцев от урагана. Он говорит, что его зовут Морис Джеральд, или Морис-мустангер, поскольку он охотник за дикими лошадьми. Луиза с первого взгляда влюбляется в него.

Через некоторое время комендант расположенного неподалеку от Каса-дель-Корво форта Индж устраивает ответный прием – пикник в прерии, во время которого предполагается охота на мустангов. Проводником выступает Морис. Едва участники пикника располагаются на привале, как появляется табун диких кобыл, и крапчатая кобыла, поскакав за ними, уносит Луизу в прерию. Морис опасается, как бы крапчатая, догнав свой табун, не попыталась избавиться от наездницы, и бросается в погоню. Вскоре он нагоняет девушку, но им грозит новая опасность – на них скачет табун диких жеребцов, крайне агрессивных в это время года. Морису с Луизой приходится спасаться бегством, но окончательно от преследования они избавляются лишь тогда, когда мустангер метким выстрелом убивает вожака.

Вечером того же дня мужчины пьют в баре единственной в поселке гостиницы “На привале”, которую держит немец Франц Обердофер. Колхаун предлагает тост, оскорбительный для ирландца Мориса Джеральда, и при этом толкает его. В ответ тот выплескивает Колхауну в лицо стакан виски. Всем ясно, что ссора закончится перестрелкой.

Из-за ран Колхаун и Морис-мустангер должны соблюдать постельный режим, но Колхаун окружен заботой, а мустангер томится в убогой гостинице. Но вскоре к нему начинают поступать корзины с провизией – это дары Исидоры Коварубио де Лос-Льянос, спасенной им когда-то из рук пьяных индейцев и влюбленной в него. Об этом становится известно Луизе, и, мучимая ревностью, она подстраивает встречу с мустангером. Во время встречи между ними происходит объяснение в любви.

Когда Луиза в очередной раз собирается на конную прогулку, отец запрещает ей выезжать под предлогом того, что команчи вышли на тропу войны. Девушка удивительно легко соглашается и начинает увлекаться стрельбой из лука – с помощью стрел она обменивается письмами с Морисом-мустангером.

Поисковый отряд едет по лесной просеке, как вдруг на фоне заходящего солнца взорам собравшихся предстает всадник без головы. Отряд пытается пройти по его следам, но следы теряются в “меловой прерии”. Поиски решено отложить до утра, и майор, комендант форта, сообщает о найденных следопытом Спенглером уликах, исключающих причастность индейцев. Подозрение в убийстве падает на Мориса Джеральда, и все решают утром ехать к его хижине.

В это время в Каса-дель-Корво приходит охотник Зебулон (Зеб) Стумп, друг Мориса. Луиза пересказывает ему слухи о смерти брата и причастности к ней Мориса Джеральда. По ее просьбе охотник отправляется к мустангеру, чтобы спасти его от линчевания.

Благодаря Исидоре поисковый отряд легко находит жилище мустангера, в котором Вудли Пойндекстер обнаруживает свою дочь. Он отправляет ее домой. И вовремя, поскольку собравшиеся готовы уже линчевать предполагаемого убийцу, в основном благодаря ложным показаниям Колхауна. Ей удается на время отсрочить казнь, но страсти вспыхивают с новой силой, и находящегося в бессознательном состоянии мустангера снова готовы вздернуть на сук. На этот раз его спасает Зеб Стумп, требующий справедливого суда. Мориса Джеральда доставляют на гауптвахту в форт Индж.

В ожидании суда Колхаун просит у дяди руки Луизы – тот является его должником и вряд ли сможет отказать. Но Луиза не хочет и слышать об этом. Тогда на суде Колхаун рассказывает о ее тайном свидании с мустангером и о ссоре последнего с Генри. Луиза вынуждена признать, что это так.

Тут же выясняется, что Морис Джеральд – обладатель большого состояния. Он женится на Луизе и выкупает у наследника Колхауна (оказывается, у того был сын) Каса-дель-Корво. При них счастливо живут слуга Фелим О’Нил и Зеб Стумп, поставляющий дичь к столу. Через десять лет у Мориса с Луизой уже шестеро детей.

(No Ratings Yet)

Краткое содержание романа Рида “Всадник без головы”

Другие сочинения по теме:

Действие происходит в 1850-х гг. в Соединенных Штатах Америки, когда на Юге страны господствовало рабовладение. Повествование ведется от первого лица....
В Новый Орлеан прибывает ирландский дворянин Флоранс Керней. Молодой человек намеревается далее отправиться в Мексику, чтобы изучить эту страну, но...
Действие происходит в Мексике в конце XVIII – начале XIX в. Роман открывается описанием праздника в честь дня Св. Иоанна...
Действие происходит во Флориде в начале 1830-х гг., перед началом и во время так называемой второй семинольской войны. Главный герой...
Великий Александр Бюссар д’Эпарвье, вице-президент государственного совета при Июльском правительстве, оставил своим наследникам трехэтажный особняк и богатейшую библиотеку. Ренэ д’Эпарвье,...
Действие происходит в 1942 г. в Западной Африке, в безымянной британской колонии. Главный герой – заместитель начальника полиции столичного города...
1915-1918 гг. Итало-австрийский фронт. Американец Фредерик Генри – лейтенант санитарных войск итальянской армии (итальянской – потому что США еще не...
В предисловии к “Истории севарамбов” автор замечает, что книга эта – не плод богатой фантазии, а правдивые записки капитана Силена....
Рыжий голубоглазый Ареле – Аарон Грейдингер, сын высокоученого раввина, вместе с семьей живет на улице Крохмальной, в еврейском квартале Варшавы....

Романтическая утопия осознавала свое значение под именем “Царство Божие” . Его воплощение – главная задача романтизма, и, как утверждает в 1798 году Фридрих Шлегель, то, что в современной культуре на решение этой задачи не направлено, лишено интереса. Это – “вещи второстепенные” . “Царство Божие” было и на устах молодых Гельдерлина и Гегеля , когда они прощались друг с другом после пяти лет, проведенных в Тюбингенском институте. “Дорогой брат, – пишет Гельдерлин 10 июля 1794 года, – уверен, что ты иногда все же вспоминал обо мне с той поры, как мы расстались – расстались с нашим паролем на устах. Царство Божие – по этому паролю мы кажется всегда узнаем друга друга ” .

Юношеская дружба, связавшая Гельдерлина, Гегеля и Шеллинга, питалась, как известно, верой в идеалы Французской революции , и “Царство Божие” мыслилось ими как ее следствие и духовная сублимация. Революция социально-политическая должна была стать, по их мнению, религиозной и эстетической “революцией духа” – иначе она теряла смысл и оправдание, превращалась, если не в разбой, то в пошлость. Общая мечта йенских романтиков и авторов “Старейшей программы немецкого идеализма” (1796) – новая вселенская церковь, не институт власти, а живой организм, духовное братство всех верующих .

Если для романтиков прообразом и предсказанием будущей Европы являлось Средневековье, то для Гельдерлина таким воспоминанием о будущем была античная Греция . Так же, как Средневековье йенцев не было лишь царством духа, так и античность Гельдерлина не была лишь царством плоти . В том и другом случае перед нами мечта о “Третьем царстве”, вера в способность всего земного стать хлебом и вином вечной жизни (элегия “Хлеб и вино”, 1800–1801).

Статью Новалиса “Христианство или Европа” (1799) называли консервативной утопией. Между тем, Новалис проповедует не возврат к католицизму, а религию богочеловечества, которой предстоит родиться в новой, познавшей и преодолевшей свой индивидуализм душе современной секуляризованной личности . В статье “О Новалисе” (1913) Вячеслав Иванов сравнил его с Наполеоном: Наполеон поставил себе целью осуществить неслыханный синтез – синтез всемирной революции и всемирной монархии. Новалис замыслил то же самое в сфере духа – впрячь новый индивидуализм в колесницу христианской соборности, которая заново объединит всю Европу .

Именно такова и функция античности у Гельдерлина . Античная Греция , оживающая в его стихах и прозе, – не отдаленный объект знания, а главное действующее лицо в современной драме идей. Память о ней призвана оправдать историю европейской культуры, завершить проект духов- ной эмансипации, образующий содержание эпохи Модерна.

В творчестве Гельдерлина идея “Третьего царства” отчетливее всего выражена в эпистолярном романе “Гиперион, или Греческий отшельник” (Hyperion oder der Eremit in Griechenland) . Его замысел и первые фрагменты относятся к эпохе якобинского террора, его последняя редакция была опубликована в 1797–1799 годах. Гиперион – герой историософского романа воспитания, и цель воспитания заключена уже в его имени . Так звали одного из мифологических титанов, детей
Урана и Геи, бога небес и богини земли. “Твой великий тезка небесный Гиперион воплотился в тебе ”, – говорит Гипериону его воз- любленная Диотима , и сам он говорит о себе: “Я предчувствую новое царство, новое божество ” . В нем и через него два царства, небесное и земное, должны соединиться, земля стать небесной, небо – земным. Весь мир должен стать таким, каким видит его Гиперион, когда, просветленный святой любовью к Диотиме, он бродит с нею по горам Калабрии, родины Иоахима Флорского: “Мы называли землю цветком неба, а небо бескрайним садом жизни ” .

Образ Диотимы, возлюбленной и подруги Гипериона, восходит к “Пиру” Платона, где она – жрица эроса; эрос же трактуется как влюбленность в жизнь, жажда ее полноты и полноценности, воля к рождению нового человека, которому предстоит “родиться в красоте”. Диотима объясняет Гипериону его задачу, его миссию художника-теурга . Он призван восстановить распавшуюся связь времен, возродить золотой век античности в образе грядущего богочеловечества . Гиперион – поэт, он сочиняет стихи, поет “Песню судьбы”. Но поэзия в понимании ее Гельдерлином – акт перформативный, магический, поэт – это зодчий нового бытия, его творчество – богочеловеческий процесс воплощения логоса, в котором слово становится плотью, метафизическая реальность обретает физическое существование. Встреча Гипериона и Диотимы происходит, говоря словами поэта, “на пире Платона во время чумы” (Пастернак).

Действие романа развертывается в современной Гельдерлину Греции, утратившей былое величие, страдающей от политического унижения и духовного вырождения. Историческим фоном служит т.н. Пелопонесское восстание греков против Османской империи, поднятое в 1770 году графом Орловым в интересах России. Но если русские выиграли, то греки проиграли. Несмотря на победу русского флота при Чесме, греческое восстание терпит поражение. Гиперион, предводитель восставших, переживает трагедию Карла Моора. Он сражается за новую Элладу, за новое идеальное человечество и не может примириться с тем, что его соратники превращаются в банду разбойников и пиратов . Так он становится отшельником . Содержание романа составляют письма, которые он пишет другу Беллармину . Они восстанавливают прошлое, историю его надежд и разочарований, предшествовавших его отречению.

Роман открывается темой отчаяния Гипериона. Он мучительно переживает “боль и бесприютность смертного”, изгнанного из “рая святой природы” , из всеединства божественного бытия: “Природа больше не раскрывает мне свои объятия, и я стою перед нею как чужой, не понимая ее” . Гипериону представляется, что мир завершен и завершен трагически неудачно; в нем окончательно победил принцип дуализма. Плоть и дух, субъект и объект, чувство и разум разведены навеки, как разведены позорное настоящее и великое прошлое его родины. Действительность, в особенности современная, – зловонное болото или гроб, заваленный тяжелым камнем, обитатели реального мира – живые мертвецы, рабы и варвары . Античная красота навсегда переселилась в область призрачной мечты, бесплотной и невоплотимой. В лирической прозе Гельдерлина явственно звучит лейтмотив философской поэзии Шиллера 1890-х годов, и жалобы Гипериона предвосхищают поэтическую сентенцию, которую Шиллер формулирует вскоре в стихотворении “Начало нового века” (1801) – “Красота цветет лишь в песнопенье, а свобода в области мечты” . Гиперион теряет веру в знание, в его способность обеспечить прорыв к реальности жизни.

Просветительский культ разума представляется ему такой же иллюзией, как и безграничная власть трансцендентального субъекта. Он скорбит о том, что человек противопоставил себя природе и истории и не в силах проникнуть в их тайну, потому что насильственному вторжению они не поддаются – ни велению разума, на который уповал его первый учитель Адамас, ни насилию политической воли, на которую делает ставку его друг Алабанда. По терминологии Гегеля, Гиперион – носитель “несчастного сознания” . Апофеоз “несчастного сознания“ дан в т.н. письме о нигилизме : “Цель нашего рождения – Ничто; мы любим Ничто, верим в Ничто, трудимся не щадя сил чтобы обратиться постепенно в Ничто <…>. Вокруг нас – бесконечная пустота ” .

В предисловии к роману Гельдерлин называет своего героя “элегическим характером” . Античное героическое начало соседствует в нем с современной сентиментальной меланхолией , какой описал ее Шиллер (“О наивной и сентиментальной поэзии”, 1795–1796) . Сомнения в осуществимости идеала посещают его уже в юности, задолго до финального разочарования. Но тогда в его жизнь как спасительница входит Диотима . Она убеждает его в том, что “наша бренность нам только мнится” , ибо судьба мира еще не предрешена, акт творения еще не завершен и завершить его предстоит именно Гипериону, человеку-художнику, сохранившему в себе память о великом прошлом . Современное человечество, учит Диотима, это осколок разбитой античной статуи божества, и миссия художника в том, чтобы дополнить обезглавленный торс силой своего воображения .

В ХХ веке эту метафору подхватывает Рильке . В стихотворении “Архаический торс Аполлона” (1907) созерцание обломка древней статуи представлено как акт творческого воображения. Воображать (einbilden) означает воплощать в себе образ совершенства, и вместе с тем, воплощать себя и свой образ в мире, пересоздавать себя и пересоздавать мир. Воображаемая красота – не предмет безвольного созерцания, а событие душевной жизни, фактор ее преображения. Последняя строка стихотворения Рильке, которому Петер Слотердейк посвятил в 2009 году целую книгу , обращена к созерцателю: “Ты должен изменить свою жизнь” (Du musst dein Leben ändern) .

Слушая Диотиму, Гиперион воодушевляется : “Святая природа! Ты во мне и вне меня одна и та же. Значит не так уж трудно слить воедино и существующее вне меня, и то божественное, что есть во мне. Так пусть же все, все сверху донизу, станет новым!” . Утопия Гельдерлина предполагает реализацию христианской идеи спасения в посюстороннем мире исторической действительности, в форме “свободного государства” , которое завоюет себе место на земле. Имя этого государства, а точнее, братства свободных людей – “священная теократия красоты” , противопоставленная всем типам современного исторического государства – и феодальной Германии, и буржуазной Англии, и якобинской диктатуре. Средством его создания является , по Гельдерлину, не политическое насилие, а, как у Шиллера, эстетическое воспитание, его гражданами будут люди как художники своей жизни, человечество как субъект жизнетворчества, в результате которого красота вся станет жизнью, и вся жизнь – красотой.

Очертания этой утопии вырисовываются в ходе отношений Гипериона с его другом Алабандой, который увлечен идеей сильного государства, якобы, способного обеспечить счастье своих подданных. Рациональной норме закона, основанного на власти и подчинении, Гиперион противопоставляет infusio amoris, внушение любви и призыв благодати, обладающий силой проникать в глубину сокровенного богоподобного Я и оттуда “обоживать” все существо человека, его плоть и его дух . Тоталитарное общество, в котором связь между людьми обеспечивается нормативной идеологией, представляется Гипериону таким же варварством, как и общество разъединенных индивидов, связанных между собой лишь холодным расчетом. “Государство , – утверждает Гиперион, – каменная стена, ограждающая сад человечества. Но зачем ограждать сад, в котором высохла почва? Здесь поможет только одно – дождь с неба. О дождь с неба, животворящий! Ты возвратишь народам весну! ” . В споре с Алабандой Гиперион утверждает идеал религиозной общественности, явственно предвосхищающий ту утопию духовного коллективизма , которая занимала столь значительное место в истории русской общественной мысли XIX–XX веков.

Один из ее поздних адептов и аналитиков С.Л. Франк в 1926 году писал: «Западное мировоззрение берет Я за отправную точку мышления, идеализму соответствует индивидуалистический персонализм. Возможна, однако, совершенно иная точка зрения, согласно которой не Я, а МЫ образует последнюю основу духовной жизни. Мы мыслится в этом случае не как внешний, лишь позднее образовавшийся синтез многих Я, а как их первичное, неразложимое единство, из лона которого произрастает каждое отдельное Я и благодаря которому оно только и формируется, утверждая свою свободу и неповторимое своеобразие. Если воспользоваться сравнением, идущим от Плотина, Я подобно листу на дереве, которое не соприкасается с другими листьями или сопри- касается с ними лишь случайно, но внутренне через соединение ветвей и сучьев с общим корнем связан со всеми остальными листьями и ведет с ними общую жизнь. Здесь отрицается не свобода и своеобразие личных Я, а лишь их разъединенность, самодостаточность и замкнутость. Это, так сказать, “мы-философия” в противоположность “я-философии” Запада » .

Следует, однако, подчеркнуть, что образ дерева, то высохшего, то цветущего, представляет собой устойчивую метафору общественного организма и в романе Гельдерлина, причем в том самом значении органической взаимообусловленности частей и целого, которое Франк оценивает, хотя и со ссылкой на Плотина, как признак мировоззрения русского, а не западного.

Политический аспект утопии Гельдерлина неразрывно связан с аспектом метафизическим . Подобно йенским романтикам, Гельдерлин многим обязан Фихте, но в “Гиперионе” он находится на пути от Фихте к Спинозе и Платону . В философии Фихте Я – индивидуальное сознание есть, как известно, единственный и последний фундамент всего мироздания. У Гельдерлина суверенный субъект сознания страдает от метафизического одиночества, от неспособности “слиться воедино со всем живущим ” . Идеалистическому антропоцентризму противопоставляется реализм мистического чувства, чувство укорененности сознательного Я во всеединстве космической жизни. Не человек стоит на вершине бытия, не он есть основа всеединства , а, как пишет Гельдерлин в письме брату, “бог, живущий среди нас” . Личное Я мыслится Гельдерлином как органическая часть сверхличного целого, res inter rebus, как формулировал Спиноза, или, как сказано в романе, “одно из обличий бога” , соотнесенное с мирозданием как микрокосм с макрокосмом .

Постигая свою связь с целым, свою включенность в космическое всеединство мира, человек становится художником. Он воплощает в себе образ божественного совершенства и утверждает свою человечность как божественность в акте жизнетворчества. Эту концепцию – религию красоты – Гельдерлин развивает в т.н. афинском письме: Гиперион, Диотима и их друзья предаются созерцанию руин древнего города , и Гиперион размышляет: “Первое достижение человеческой, божественной красоты есть искусство. В нем обновляет и воссоздает себя божественный человек. Он хочет понять себя и потому воплощает свою красоту в искусстве. Так создал человек своих богов. Ибо вначале человек и его боги были одно целое – когда существовала еще не познавшая себя вечная красота. Я приобщаю вас к мистериям, но в них истина ” [ 2, II, S. 181]. В чем заключается эта истина, высказано в последних словах афинского письма: “И красота еще будет: человечество и природа сольются в единое всеобъемлющее божество” .

Идейный сюжет романа намечен Гельдерлином в предисловии, которое не вошло в последнюю редакцию, но было опубликовано Шиллером в его журнале “Новая Талия” в 1793 году. Человек и человечество проходят предназначенный путь – от первоначальной простоты, когда гармония всех сил и отношений дается ему без его участия, самой природой, до сложно организованного единства множества, которое он может создать лишь ценой собственных творческих усилий . В позднейшем тексте романа та же циклическая модель развернута в словах Гипериона: “Сначала люди изведали счастье растительной жизни ; из него они выросли и росли, пока не достигли зрелости. С тех пор они находятся в постоянном брожении , и род человеческий, дойдя до беспредельного распада, представляет собою хаос, от которого у всех, кто способен еще видеть и понимать, голова идет кругом. Но красота бежит от обыденной жизни ввысь, в царство духа; то, что было природой, становится идеалом, и в нем познают себя немногие избранные . Они едины, ибо в них живет единое, и это они положат начало новому веку ” . Идея цикла , образующая мифологический подтекст “Гипериона”, предполагает неполное тождество бессознательной истины в начале и истины осознанной, “отрефлектированной” в конце, первоначальной неразделенности Бога и мира в “Золотом веке” и их окончательной нераздельности в “Царстве Божьем”.

Тезисом представляется Гельдерлину античная Греция, синтезом – Германия будущего как носительница идеи Европы . В “Гиперионе” Германия и немцы изображены с горьким сарказмом , но в параллельно с романом написанных стихотворениях, таких, например, как “Гейдельберг” (1800) или “Германия” (1801), образ Германии несет в себе предчувствие возвращения античных богов.

Экспериментальный герой Гельдерлина обостренно переживает все диссонансы, присущие переходному состоянию мира в стадии антитезы, испытывает разочарование в идеалах любви и свободы, срывается на грань нигилизма и метафизического отчаяния. Но стадия антитезы, эпоха “зияния богов” – это ситуация кризиса накануне грядущего разрешения всех противоречий в concordantia oppositorum . К концу романа тема кризиса нарастает, но не одерживает верх. Идеал свободы рушится перед лицом человеческого несовершенства, Диотима умирает, не дождавшись победы, Гиперион, отвергнутый отцом и непонятый соотечественниками, становится отшельником . Но он знает, что смерть и жизнь, победа и поражение – части всеединства, которое зашифровано в диссонансах, и диссонансами не отменяется : “Все диссонансы мира – только ссора влюбленных. Раздор таит в себе примирение, и все разъединенное встретится вновь ” . Так и смерть Диотимы – это всего лишь разлука; помещая влюбленных в различные планы бытия, она служит целям вселенского сочетания этих планов . Финальные слова романа звучат как обещание: “Так мне думалось. Остальное потом” .

Отшельничество и одиночество Гипериона перед лицом лживой действительности, как и мучительная немота самого Гельдерлина перед лицом лживого языка, – цена, которую поэт должен заплатить за грядущее обновление . Но когда цена эта будет заплачена, путь отречения будет пройден, ему откроется истинная реальность мировой жизни, и он воплотит ее в небывалых образах, которые станут плотью нового совершенного мира . Тогда – конец дуализму, определившему трагедию Нового времени: душа и тело, дух и плоть, субъект и объект, явление и сущность, жизнь и смерть, мужское и женское, мир имманентный и мир трансцендентный, человек и Бог, Град земной и Град Божий – все воссоединится в постисторическом пространстве грядущего царства .

История хилиастической мифологемы “Третьего царства” начинается не с Гельдерлина и не им заканчивается. Накануне революции 1848 года последний романтик Гейне пишет поэму “Германия. Зимняя сказка” и цикл стихотворений “Новая весна”, в которых мифологема “Третьего царства” реактуализируется под влиянием Сен-Симона, и антитеза спиритуализма и сенсуализма, “назарейства” и “эллинства” разрешается в образе “Третьего царства”. “Я новую песнь, я лучшую песнь / Спою вам за дружеской чашей: / Мы царство небесное создадим / Здесь на земле, на нашей ” . В конце века – наследник романтизма Ницше проповедует, как уже Гельдерлин в своих гимнах, синтез Христа и Диониса . Отсылая в 1889 году другу только что законченный цикл стихотворений “Дионисийские дифирамбы”, Ницше пишет: “Вот мои новые песни: Бог теперь на земле, мир просветлен и небеса возрадовались ” .

Примечательно, что когда в начале ХХ века центр мировой революции перемещается в Россию, так же думает Мережковский, главный идеолог русского апокалиптического неохристианства, «реаранжирующего основные мотивы хилиастской концепции “Трех Заветов”» (13, c. 251). Смысл революции и для него, как и для большинства революционеров тех лет, заключа- ется в создании “религиозной общественности” . Вся история русской интеллигенции от Чаадаева до декадентов стилизуется Мережковским под чаяние новой церкви как Царства Божьего на земле. “Россия, – пишет Мережковский, – должна не бежать от Европы и не подражать Европе, а принять ее в себя и преодолеть до конца ” , т.е. преодолеть дуалистическое мировоззрение в том чувственно-сверхчувственном синтезе, который будет означать воплощение духа и одухотворение плоти. Гельдерлин, ненавидя современную Германию, мечтал о том, что именно она станет духовным средоточием обновленной Европы – новой Элладой . Русские мыслители эпохи религиозно-философского возрождения переводят эту мечту на язык родной культуры и дают ей имя “русской идеи” . В своей публицистической книге 1908 года “Не мир, но меч. К будущей критике христианства” Мережковский обращается к Западу: “Для того, чтобы понять смысл русской революции, ее следует рассматривать как последнее действие всемирной трагедии освобождения, тогда как первое ее действие – Великая французская революция <…> Русская революция не только политика, но и религия, вот что труднее всего понять Европе, для которой и сама религия давно уже политика . Вы судите по себе: вам кажется, что мы переживаем естественную болезнь политического роста, которую переживали в свое время все европейские народы; пусть же перебесимся – все равно, выше головы не прыгнем, кончим тем же, чем вы, остепенимся, протянем ножки по одежке, взнуздаемся парламентским намордником и удо- вольствуемся вместо Града Божьего, буржуазно-демократическою серединкою на половинке – так было везде, так будет и у нас. Пожалуй, и действительно, было бы так, если бы мы были не вы наизнанку, если бы не наша трансцендентность, заставляющая нас разбивать голову об стену, лететь “пятами вверх” » <… > .

В России начала ХХ века повторяется та коллизия между политикой и религией, которую пережили немецкие романтики, отвернувшиеся от якобинской диктатуры именно потому, что она предала религиозную идею “революции духа” . Примечательно, что в 1914 году Жирмунский заканчивает свою книгу “Немецкий романтизм и современная мистика” словами “Да приидет Царствие Твое” . По мысли автора книги, перерыв традиции между “первыми романтиками” и символистами “конца века” кажущийся, революция духа перманентна.

Мечта о “Третьем царстве” представляет собой влиятельный метанарратив эпохи Модерна. Понятие метанарратива ввел, как известно, Жан- Франсуа Лиотар в книге “Состояние постмодерна: доклад о знании” (1979). Метанарратив – это не художественное повествование, а целостная и всеобъемлющая система мировоззрения, которая призвана объяснять все факты истории, все явления бытия, выстраивая их в стройной, линейной последовательности, как некий развивающийся сюжет, который ведет к закономерному финалу, к воплощению сверхцели или сверхидеи. К таким метанарративам, господствующим в западной культуре , Лиотар относит христианство, Просвещение, марксизм . Очевидно, что и мифологический концепт “Третьего царства” также может рассматриваться как метанарратив . По Лиотару, новая эпоха постмодерна, наступившая на Западе в 1970-е годы, подрывает до- верие к любым метарассказам и признает вместо этого множественность дискурсов, которые могут друг другу противоречить. Между тем господство противоречий и диссонансов отнюдь не исключает актуальность метанарратива в качестве навсегда отложенного, отсроченного смысла . Абсурдный мир предполагает его как свое “другое”, как знак своей принципиальной незавершенности и открытости . Последние слова в романе Гельдерлина – “Остальное потом” – согласуются с определением романтической поэзии в 116 фрагменте Фр. Шлегеля: “Романтическая поэзия – это прогрессивная универсальная поэзия <…>. Она находится еще в становлении, более того, самая ее сущность за- ключается в том, что она вечно будет становиться и никогда не может быть завершена ” . Это означает, что “потом” Гельдерлина никогда не наступит.

Согласно преданию, на столе в комнате Гельдерлина всегда лежал раскрытый том “Гипериона” – на протяжении всех долгих лет его отшельничества и молчания, проведенных им в состоянии душевного помрачения под присмотром тюбингенского столяра. “Мы больше не верим тому, что истина остается истиной, если снимают с нее покрывало”, – писал Ницше в “Веселой науке” . Опираясь на это высказывание, Жан Бодрийяр развивает мысль об истине как вечном соблазне . “Жить можно только идеей искаженной истины. Это единственный способ жить в стихии истины. Отсутствие Бога. Или отсутствие Революции. Жизнь Революции поддерживается только идеей о том, что ей противостоит все и вся, в особенности же ее пародийный двойник – сталинизм. Сталинизм бессмертен: его присутствие всегда будет необходимым, чтобы скрывать факт отсутствия Революции, истины Революции – тем самым он все снова и снова возрождает надежду на нее ” .

По существу, речь здесь идет о том же, о чем пишет Гельдерлин в конце своего романа. Диссонансы мира – это шифр, которым зашифрована его гармония. “Третье Царство” незримо присутствует в мире диссонансов как любовь в ссорах влюбленных; они ссорятся, потому что любят. Не исключено, что единство европейского самосознания определяется именно этим – незримым присутствием в нем неизгладимых мифологиче-ских конструкций, которые напоминают о себе через своих искаженных двойников.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Athenaeum. Eine Zeitschrift von August Wilhelm Schlegel und Friedrich Schlegel. Berlin, 1798. Nachdruck: Leipzig: Philipp Reclam jun., 1978 – 245 S.

2. Hölderlin, F. Sämtliche Werke und Briefe. Bd. 1–4. Hrsg. vom Günter Mieth. Berlin: Aufbau-Verlag, 1970.

3. Gerhard, J. (Hrsg.). Die Revolution des Geistes. Politisches Denken in Deutschland 1770–1830. Goethe. Kant, Fichte. Hegel. Humboldt. München: List-Verlag, 1968.

4. Иванов Вяч. Собр. соч.: В 4 тт. Bruxelles: Foyer oriental chretien, 1971–1987. T.4. С. 252–278 Bruxelles: Foyer oriental chretien, 1971– 1987].

5. Шиллер Ф. Избранные произведения: В 2-х тт. М.: Художественная литература, 1959. . Moscow: Khudozhestvennaya literatura, 1959].

6. Sloterdijk P. Du musst dein Leben ändern. Über Anthropotechnik. Frankfurt a. M.: Suhrkamp – 692 S.

7. Rilke R.M. Archaischer Torso Apollos. In: Rilke R.M. Sämtliche Werke. Bd. 1–6 / Hrsg. vom Rilke-Archiv in Verbindung mit R. Sieber-Rilke besorgt durch E. Zinn. Frankfurt a. M.: Insel Verlag, 1955–1966. Bd. 1 (1955) – 630 S.

8. Франк С.Л. Духовные основы общества. М.: Республика, 1992. 511 с. . M.: Respublika, 1992. 511 p.].

9. Vietta S. Die literarische Moderne. Eine problemgeschichtliche Darstellung der deutschsprachigen Literatur von Hölderlin bis Thomas Bernhard . Stuttgart: J.B. Metzler, 1992 – 361 s.

10. Хайдеггер М. Петь – для чего? / Перевод с нем., предисл. и коммент. В. Бакусева. М.: Текст, 2003 – 237 с. . Perevod s nem., predisl. I komm. V. Baksueva. M.: Tekst, 2003. 237 p.].

11. Гейне Г. Германия/ Перевод Л. Пеньковского, вступ. ст. Г. Лукача. М.-Л.: Academia, 1934. 214 c. . / Perevod L. Pen’kovskogo, vstup. St. G. Lukacha. M.; L.: Academia, 1934. 214 p.].

12. Nietzsche F. Sämtliche Briefe. Kritische Studienausgabe in 8 Bänden. Hg. von Giorgio Colli u. Mazzino Montinari. München: Deutscher Taschenbuch- Verlag, 1986. Bd. 8 – 670 S.

13. Полонский В.В. Между метафизикой, историей и политикой: религиозная мифология в позднем творчестве Д.С. Мережковского // Полонский В.В. Между традицией и модернизмом. Русская лите- ратура рубежа XIX–XX веков: история, поэтика, контекст. М.: ИМЛИ РАН, 2011. 472 с. С. 251–265. . M.: IMLI RAN , 2011. 472 p. Pp. 251–265].

14. Мережковский Д.С. Полное собрание сочине- ний. СПб. – М.: Издание т-ва М.О. Вольфа, 1911. Т. Х. – 335 с. . SPb.; M.: Izdanie tva M.O. Volfa, 1911. T. X. 335 p.].

15. Жирмунский В.М. Немецкий романтизм и со- временная мистика. СПб.: Тип. Т-ва Суворина “Новое время”, 2014. 207 с. . SPb.: Tip tva Suvorina “Novoye vremya”, 2014. 207 p.].

16. Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна / пере- вод с франц. Н.А. Шматко. СПб.: Адетейя, 1998. 160 с. . / Perevod s frants. N.A. Shmatko. SPb.: Adeteija, 1998. 160 p.]. 17. Ницше Ф. Соч.: В 2-х тт. / Сост., ред., вступ. ст. и прим. К.А. Свасьяна. М.: Мысль, 1990. Т. 1. 832 с. . / Sost., red., vstup. st. I prim. K.A. Svasijana. M.: Mysl’, 1990. T. 1., 832 p.].

18. Бодрийяр Ж. Соблазн / Перевод с франц. А. Га- раджи. М.: Ad Marginem, 2000. 318 c. / Perevod s frants. A. Garadzhi. M.: Ad Marginem, 2000. 318 p.].

А. И. Жеребин
Доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой
зарубежной литературы РПГУ им. А.И. Герцена, Россия,
191186 Санкт-Петербург, набережная реки Мойки, д. 48, [email protected]
HÖLDERLIN’S NOVEL HYPERION AND
THE UTOPIA OF THE THIRD KINGDOM IN EUROPEAN CULTURE

A. I. Zherebin
Doctor of Philological Sciences, Professor, Chair of the Department of Foreign Literatures
at The Herzen State Pedagogical University of Russia,
48 Naberezhnaya Reki Moiki 191186 St. Petersburg, Russia, [email protected]
Идейный сюжет романа Гельдерлина “Гиперион” исследуется как одна из манифестаций мифо-
поэтической концепции “Третьего Царства” – влиятельного метанарратива эпохи модерна, сохра-
няющего свою актуальность в качестве отложенного смысла истории европейской культуры.
The ideological plot of Hölderlin’s Novel Hyperion is viewed as a manifestation of the mythopoetic
concept of ‘the Third Kingdom’ – an infl uential metanarrative of the modern era, which still obtains as a
postponed meaning of the history of European culture.
Ключевые слова: антропоцентризм, богочеловечество, метанарратив, мистическое чувство, мо-
дерн, революция, романтизм, утопия, хилиазм
Key words: anthropocentrism, the godly humankind, metanarrative, mystic awareness, the modern era,
revolution, Romanticism, Utopia, Millenarianism

ИЗВЕСТИЯ РАН. СЕРИЯ ЛИТЕРАТУРЫ И ЯЗЫКА, 2015, том 74, № 5, с. 38–44

Лирический роман - крупнейшее произведение писателя - написан в эпистолярной форме. Имя главного героя - Гиперион - отсылает к образу титана, отца бога солнца Гелиоса, чьё мифологическое имя означает Высокоидущий. Создаётся впечатление, что действие романа, представляющего собой своего рода «духовную одиссею» героя, развёртывается вне времени, хотя арена происходящих событий - Греция второй половины XVIII в., находящаяся под турецким игом (на это указывают упоминания о восстании в Морее и Чесменской битве в 1770 г.).

После выпавших на его долю испытаний Гиперион отходит от участия в борьбе за независимость Греции, он утратил надежды на близкое освобождение родины, сознаёт своё бессилие в современной жизни. Отныне он избрал для себя путь отшельничества. Получив возможность снова вернуться в Грецию, Гиперион поселяется на Коринфском перешейке, откуда пишет письма другу Беллармину, живущему в Германии.

Казалось бы, Гиперион достиг желаемого, но созерцательное отшельничество также не приносит удовлетворения, природа больше не раскрывает ему своих объятий, он, всегда жаждущий слияния с ней, вдруг ощущает себя чужим, не понимает ее. Похоже, ему не суждено найти гармонии ни внутри себя, ни вовне.

В ответ на просьбы Беллармина Гиперион пишет ему о своём детстве, проведённом на острове Тинос, мечтах и надеждах той поры. Он раскрывает внутренний мир богато одарённого подростка, необычайно чувствительного к красоте и поэзии.

Огромное влияние на формирование взглядов юноши оказывает его учитель Адамас. Гиперион живёт в дни горького упадка и национального порабощения своей страны. Адамас прививает воспитаннику чувство преклонения перед античной эпохой, посещает с ним величественные руины былой славы, рассказывает о доблести и мудрости великих предков. Гиперион тяжело переживает предстоящее расставание с любимым наставником.

Полный духовных сил и высоких порывов, Гиперион уезжает в Смирну изучать военное дело и мореходство. Он настроен возвышенно, жаждет красоты и справедливости, он постоянно сталкивается с людским двоедушием и приходит в отчаяние. Настоящей удачей становится встреча с Алабандой, в котором он обретает близкого друга. Юноши упиваются молодостью, надеждой на будущее, их объединяет высокая идея освобождения родины, ведь они живут в поруганной стране а не могут смириться с этим. Их взгляды и интересы во многом близки, они не намерены уподобляться рабам, которые привычно предаются сладкой дрёме, их обуревает жажда действовать. Тут-то и обнаруживается расхождение. Алабанда - человек практического действия и героических порывов - постоянно проводит мысль о необходимости «взрывать гнилые пни». Гиперион же твердит о том, что нужно воспитывать людей под знаком «теократии красоты». Алабанда называет подобные рассуждения пустыми фантазиями, друзья ссорятся и расстаются.

Гиперион переживает очередной кризис, он возвращается домой, но мир вокруг обесцвечен, он уезжает в Калаврию, где общение с красотами средиземноморской природы вновь пробуждает его к жизни.

Друг Нотара приводит его в один дом, где он встречает свою любовь. Диомита кажется ему божественно-прекрасной, он видит в ней необычайно гармоническую натуру. Любовь соединяет их души. Девушка убеждена в высоком призвании своего избранника - быть «воспитателем народа» и возглавить борьбу патриотов. И все же Диомита против насилия, пусть даже и для создания свободного государства. А Гиперион наслаждается пришедшим к нему счастьем, обретённым душевным равновесием, но предчувствует трагическую развязку идиллии.

Он получает письмо от Алабанды с сообщением о готовящемся выступлении греческих патриотов. Простившись с возлюбленной, Гиперион спешит встать в ряды борцов за освобождение Греции. Он полон надежд на победу, но терпит поражение. Причина не только в бессилии перед воинской мощью турков, но и в разладе с окружающим, столкновении идеала с повседневной действительностью: Гиперион ощущает невозможность насаждать рай с помощью шайки разбойников - солдаты освободительной армии учиняют грабежи и резню, и ничем их нельзя сдержать.

Решив, что у него с соотечественниками нет больше ничего общего, Гиперион поступает на службу в русский флот. Отныне его ожидает участь изгнанника, даже родной отец проклял его. Разочарованный, морально сокрушённый, он ищет гибели в Чесменском морском сражении, но остаётся жив.

Выйдя в отставку, он намеревается наконец-то спокойно зажить с Диомитой где-нибудь в долине Альп или Пиренеев, но получает весть о ее смерти и остаётся безутешным.

После многих скитаний Гиперион попадает в Германию, где живёт довольно долго. Но царящие там реакция и отсталость кажутся ему удушающими, в письме к другу он язвительно отзывается о фальши мертвящего общественного порядка, отсутствии у немцев гражданских чувств, мелочности желаний, примирённости с действительностью.

Когда-то учитель Адамас предрекал Гипериону, что такие натуры, как он, обречены на одиночество, скитания, на вечное недовольство собой.

И вот Греция повержена. Диомита умерла. Живёт Гиперион в шалаше на острове Саламине, перебирает воспоминания о былом, скорбит о потерях, о неосуществимости идеалов, пытается преодолеть внутренний разлад, испытывает горькое чувство меланхолии. Ему кажется, что он отплатил чёрной неблагодарностью матери-земле, с пренебрежением отнесясь и к своей жизни, и ко всем дарам любви, которую она расточала. Его удел - созерцание и мудрствование, как и прежде он остаётся верен пантеистической идее родства человека и природы.