Когда отдыхают ангелы краткое содержание читать. Марина аромштам - когда отдыхают ангелы. О книге «Когда отдыхают ангелы» Марина Аромштам

Часть вторая 7

Дневник Марсём 9

Часть третья 11

Дневник Марсём 14

Дневник Марсём 16

Часть четвертая 16

Дневник Марсём 18

Часть пятая 21

Часть шестая 24

Дневник Марсём 26

Часть седьмая 30

Дневник Марсём 31

Эпилог 34

Дневник Марсём 34

Марина Аромштам
Когда отдыхают ангелы

Средневековые богословы всерьез обсуждали, сколько ангелов может поместиться на кончике иглы, но так и не пришли к единому решению. Про ангелов до сих пор ничего толком не известно.
Говорят, они умеют летать. И у них, наверное, есть крылья. Но есть ли у ангелов ноги? Можно ли сказать: "Ангелы сбились с ног"? Или надо говоришь: "Ангелы сбились с крыльев"?

Часть первая

1

Все могло сложиться по-другому, если бы у меня был папа. Тогда мама могла бы с ним посоветоваться. Посоветовалась и не отдала бы меня учиться к Татьяне Владимировне. Татьяна Владимировна не сказала бы: "Встать! Руки за голову!" Дедушка не пришел бы в ужас и не стал бы настаивать на моем переводе в другую школу. И я не попала бы в класс к Марсём. Это Марсём рассказала нам об ангелах - о том, что они должны отдыхать. С тех пор прошло много лет. Но когда со мной что-нибудь случается - плохое или хорошее, - я об этом вспоминаю.

А если бы у меня был папа, я никогда бы об ангелах не узнала. Поэтому неизвестно, хорошо это или плохо, что его тогда не было.

Конечно, я знала: так не бывает, чтобы папы вообще не существовало. Где-нибудь - во времени или в пространстве - он обязательно есть. Должен быть. Хотя бы на Луне. Мой папа, например, жил в далекой, прекрасной Франции, на родине шампанского, великих революций и гениальных художников. Это немного ближе, чем на Луне. Но, с точки зрения практической жизни, родина художников от Луны ничем не отличается. Поэтому Наташка и пыталась меня убедить, что всякие там папы - просто рудименты и атавизмы.

Слова "рудименты и атавизмы" Наташка произносила громко и отчетливо и не уставала объяснять их значение. Рудименты и атавизмы - это органы. Они требовались человеку, когда он был животным. А потом, в ходе эволюции, человек этими органами пользоваться перестал, и они за ненадобностью стали исчезать. Не сразу, конечно, а постепенно. Сначала ненужные органы становились очень маленькими, а потом и вовсе рассасывались. Чтобы ненужные органы исчезли, должно пройти много времени - иногда миллион лет. Но некоторым органам этого мало. Вот хвост у людей рассосался, и от него осталось две-три косточки - не больше. Это почти незаметно. А аппендикс и гланды не рассосались. Пользы от них никакой, зато неприятностей они доставляют порядочно. Поэтому их вырезают. Не всем, конечно: это же больно. Но жить без аппендикса и гланд можно. Даже очень хорошо без них жить, потому что они - рудименты и атавизмы.

Наташка с жестким удовольствием заносила в этот ряд еще и пап, хотя, на мой взгляд, их нельзя было без оговорок приравнивать к аппендиксу. Но она изо всех сил пыталась донести до моего сознания суть последних научных достижений: дети появляются на свет вовсе не по причине наличия папы, а из-за того, что сперматозоид сливается с яйцеклеткой. Раньше, может быть, папа и был необходим. Но только в те времена, когда люди были совсем дикими. А теперь все изменилось. Не понимают таких простых вещей только хулиганы и какие-нибудь отсталые люди, которые и зубы-то чистят пальцем. Из рассказов Наташки получалось, будто яйцеклетки и сперматозоиды - автономные существа, перемещающиеся в пространстве загадочным образом. Наташка не опускалась до уточнения мелких деталей и в подтверждение своих слов ссылалась на авторитетный источник - детскую энциклопедию под названием "Откуда я появился?". Она открывала ее то на одной, то на другой странице и с видом человека, собаку съевшего в вопросах размножения, тыкала пальцем в рисунки. На одной картинке был нарисован большой ромбик с желтым шариком и белыми мешочками внутри, а вокруг - кружочки с хвостиками, похожие на головастиков. Под картинкой было написано: "Сперматозоиды вокруг яйцеклетки". На другой картинке один головастик прорывал контур ромбика, так что снаружи болтался только его хвостик. А на третьей вместо одного ромбика были нарисованы два, плотно прижатых друг к другу, и стояла подпись: "Клетка начинает делиться".

"Ну что? Видишь?" - торжествовала Наташка. По ее словам получалось, что главное - вовремя отловить этих головастиков и поместить в надежное место, в пробирку. А потом можно распоряжаться ими по своему усмотрению. И не нужно никаких пап. Никаких дурацких свадеб, которые пожирают огромные деньги, никакой стирки вонючих носков, всех этих ужасных и унизительных усилий, которые все равно кончаются разводом. А что такое развод для ребенка? Это как рана. Будто тебе вдруг взяли да что-нибудь отрезали. Пусть даже и какой-нибудь рудимент.

Тут я ничего не могла возразить. Наташке было виднее: ее родители в это время разводились. В результате она совсем перестала делать уроки и испытывала терпение Марсём, сочиняя истории про кота, писающего на тетрадки, про свое активное участие в дорожных происшествиях и про страшную занятость по выходным в связи с поездками к таинственной тете - источнику знаний про рудименты и атавизмы. На самом деле она часами сидела на диване, разглядывала энциклопедию и строила планы по поводу выведения собственных детей в пробирках с помощью последних достижений научного прогресса. Она хотела двух девочек и одного мальчика.

Желая обрести во мне единомышленника, Наташка прибегала еще к Одному аргументу: клеточный подход к проблеме избавлял от риска влюбиться без взаимности. Благодаря автономному существованию сперматозоидов и яйцеклеток, отсутствие взаимности никак не отражалось на возможности завести детей и жить счастливой семейной жизнью. Не то чтобы подобная перспектива очень меня радовала, но я тогда была влюблена в Егора и нуждалась в каком-нибудь утешении.

Правда, утешение это было слабым. Другое дело, если бы у меня был папа (пусть даже это и рудимент!), с которым я могла бы ходить за руку - туда, где делаются настоящие мужские дела. И там мы бы случайно встретили Егора с его папой, и наши папы подружились бы. Они бы по-мужски жали друг другу руки и что-нибудь делали вместе. А мы бы с Егором им помогали. И тоже сильно подружились. Стали бы как брат и сестра. И тогда Егор часто приходил бы ко мне в гости, и танцевал бы со мной на уроках хореографии. Он был бы всегда рядом. Почти всегда. А случись что-нибудь, он бы меня защитил. Или спас. Ведь он такой умный, такой сильный и хороший! И все девчонки умерли бы от зависти. А я бы не загордилась, нет. Ну, да! Вот я, а вот Егор. И мы всегда вместе. Что в этом такого особенного?

Но у меня не было папы, который мог обеспечить мне такую счастливую жизнь. Он жил на родине шампанского, во Франции. А это почти как на Луне. Иногда, мечтая о дружбе с Егором, я представляла, как папа в выходной день сидит в ресторане на самом высоком этаже Эйфелевой башни, с бокалом этого самого шампанского, а перед ним, как на ладони, весь город. И он Думает: "Как там моя девочка, моя дочь? Надо бы пригласить ее в гости, вместе с другом Егором, - показать им Париж с высоты птичьего полета".

Но мой папа, скорее всего, ничего такого не думал. Как объясняла мама, он вообще ни о чем не мог думать, кроме своих задач. Он был математиком. К слову "математик" прибавлялось еще определение - "сумасшедший". Или "гениальный". Выбор определения зависел от маминого настроения. У моего папы была не очень понятная работа - решать задачи. В школе на уроках мы решали задачи. Можно было решать задачу минут десять или пятнадцать. Иногда (очень-очень редко) задача совсем не решалась. Это означало: нужно у кого-нибудь спросить, что требуется делать. А потом потренироваться, чтобы в следующий раз справиться. Но решать задачи, которые до тебя никто не решал? Специально для этого приходить на работу?

Мама говорила, некоторые сложные задачи папа решал месяцами. А на одну ушел целый год - тот самый год, когда я должна была родиться. Далекой и прекрасной Франции для решения задачи требовался хороший математик. И мой папа вызвался быть этим математиком. К тому же папе нравилась Франция и все, что с ней связано. Поэтому из роддома нас с мамой забирал дедушка.

Средневековые богословы всерьез обсуждали, сколько ангелов может поместиться на кончике иглы, но так и не пришли к единому решению. Про ангелов до сих пор ничего толком не известно.

Говорят, они умеют летать. И у них, наверное, есть крылья. Но есть ли у ангелов ноги? Можно ли сказать: «Ангелы сбились с ног»? Или надо говорить: «Ангелы сбились с крыльев»?

Часть первая

Все могло сложиться по-другому, если бы у меня был папа. Тогда мама могла бы с ним посоветоваться. Посоветовалась и не отдала бы меня учиться к Татьяне Владимировне. Татьяна Владимировна не сказала бы: «Встать! Руки за голову!» Дедушка не пришел бы в ужас и не стал бы настаивать на моем переводе в другую школу. И я не попала бы в класс к Марсём. Это Марсём рассказала нам об ангелах – о том, что они должны отдыхать. С тех пор прошло много лет. Но когда со мной что-нибудь случается – плохое или хорошее, – я об этом вспоминаю.

Конечно, я знала: так не бывает, чтобы папы вообще не существовало. Где-нибудь – во времени или в пространстве – он обязательно есть. Должен быть. Хотя бы на Луне. Мой папа, например, жил в далекой, прекрасной Франции, на родине шампанского, великих революций и гениальных художников. Это немного ближе, чем на Луне. Но, с точки зрения практической жизни, родина художников от Луны ничем не отличается. Поэтому Наташка и пыталась меня убедить, что всякие там папы – просто рудименты и атавизмы.

Слова «рудименты и атавизмы» Наташка произносила громко и отчетливо и не уставала объяснять их значение. Рудименты и атавизмы – это органы. Они требовались человеку, когда он был животным. А потом, в ходе эволюции, человек этими органами пользоваться перестал, и они за ненадобностью стали исчезать. Не сразу, конечно, а постепенно. Сначала ненужные органы становились очень маленькими, а потом и вовсе рассасывались. Чтобы ненужные органы исчезли, должно пройти много времени – иногда миллион лет. Но некоторым органам этого мало. Вот хвост у людей рассосался, и от него осталось две-три косточки – не больше. Это почти незаметно. А аппендикс и гланды не рассосались. Пользы от них никакой, зато неприятностей они доставляют порядочно. Поэтому их вырезают. Не всем, конечно: это же больно. Но жить без аппендикса и гланд можно. Даже очень хорошо без них жить, потому что они – рудименты и атавизмы.

Наташка с жестким удовольствием заносила в этот ряд еще и пап, хотя, на мой взгляд, их нельзя было без оговорок приравнивать к аппендиксу. Но она изо всех сил пыталась донести до моего сознания суть последних научных достижений: дети появляются на свет вовсе не по причине наличия папы, а из-за того, что сперматозоид сливается с яйцеклеткой. Раньше, может быть, папа и был необходим. Но только в те времена, когда люди были совсем дикими. А теперь все изменилось. Не понимают таких простых вещей только хулиганы и какие-нибудь отсталые люди, которые и зубы-то чистят пальцем. Из рассказов Наташки получалось, будто яйцеклетки и сперматозоиды – автономные существа, перемещающиеся в пространстве загадочным образом. Наташка не опускалась до уточнения мелких деталей и в подтверждение своих слов ссылалась на авторитетный источник – детскую энциклопедию под названием «Откуда я появился?». Она открывала ее то на одной, то на другой странице и с видом человека, собаку съевшего в вопросах размножения, тыкала пальцем в рисунки. На одной картинке был нарисован большой ромбик с желтым шариком и белыми мешочками внутри, а вокруг – кружочки с хвостиками, похожие на головастиков. Под картинкой было написано: «Сперматозоиды вокруг яйцеклетки». На другой картинке один головастик прорывал контур ромбика, так что снаружи болтался только его хвостик. А на третьей вместо одного ромбика были нарисованы два, плотно прижатых друг к другу, и стояла подпись: «Клетка начинает делиться».

«Ну что? Видишь?» – торжествовала Наташка. По ее словам получалось, что главное – вовремя отловить этих головастиков и поместить в надежное место, в пробирку. А потом можно распоряжаться ими по своему усмотрению. И не нужно никаких пап. Никаких дурацких свадеб, которые пожирают огромные деньги, никакой стирки вонючих носков, всех этих ужасных и унизительных усилий, которые все равно кончаются разводом. А что такое развод для ребенка? Это как рана. Будто тебе вдруг взяли да что-нибудь отрезали. Пусть даже и какой-нибудь рудимент.

Тут я ничего не могла возразить. Наташке было виднее: ее родители в это время разводились. В результате она совсем перестала делать уроки и испытывала терпение Марсём, сочиняя истории про кота, писающего на тетрадки, про свое активное участие в дорожных происшествиях и про страшную занятость по выходным в связи с поездками к таинственной тете – источнику знаний про рудименты и атавизмы. На самом деле она часами сидела на диване, разглядывала энциклопедию и строила планы по поводу выведения собственных детей в пробирках с помощью последних достижений научного прогресса. Она хотела двух девочек и одного мальчика.

Желая обрести во мне единомышленника, Наташка прибегала еще к одному аргументу: клеточный подход к проблеме избавлял от риска влюбиться без взаимности. Благодаря автономному существованию сперматозоидов и яйцеклеток, отсутствие взаимности никак не отражалось на возможности завести детей и жить счастливой семейной жизнью. Не то чтобы подобная перспектива очень меня радовала, но я тогда была влюблена в Егора и нуждалась в каком-нибудь утешении.

Правда, утешение это было слабым. Другое дело, если бы у меня был папа (пусть даже это и рудимент!), с которым я могла бы ходить за руку – туда, где делаются настоящие мужские дела. И там мы бы случайно встретили Егора с его папой, и наши папы подружились бы. Они бы по-мужски жали друг другу руки и что-нибудь делали вместе. А мы бы с Егором им помогали. И тоже сильно подружились. Стали бы как брат и сестра. И тогда Егор часто приходил бы ко мне в гости, и танцевал бы со мной на уроках хореографии. Он был бы всегда рядом. Почти всегда. А случись что-нибудь, он бы меня защитил. Или спас. Ведь он такой умный, такой сильный и хороший! И все девчонки умерли бы от зависти. А я бы не загордилась, нет. Ну, да! Вот я, а вот Егор. И мы всегда вместе. Что в этом такого особенного?

Но у меня не было папы, который мог обеспечить мне такую счастливую жизнь. Он жил на родине шампанского, во Франции. А это почти как на Луне. Иногда, мечтая о дружбе с Егором, я представляла, как папа в выходной день сидит в ресторане на самом высоком этаже Эйфелевой башни, с бокалом этого самого шампанского, а перед ним, как на ладони, весь город. И он думает: «Как там моя девочка, моя дочь? Надо бы пригласить ее в гости, вместе с другом Егором, – показать им Париж с высоты птичьего полета».

Но мой папа, скорее всего, ничего такого не думал. Как объясняла мама, он вообще ни о чем не мог думать, кроме своих задач. Он был математиком. К слову «математик» прибавлялось еще определение – «сумасшедший». Или «гениальный». Выбор определения зависел от маминого настроения. У моего папы была не очень понятная работа – решать задачи. В школе на уроках мы решали задачи. Можно было решать задачу минут десять или пятнадцать. Иногда (очень-очень редко) задача совсем не решалась. Это означало: нужно у кого-нибудь спросить, что требуется делать. А потом потренироваться, чтобы в следующий раз справиться. Но решать задачи, которые до тебя никто не решал? Специально для этого приходить на работу?

Марина Аромштам

Когда отдыхают ангелы

Говорят, они умеют летать. И у них, наверное, есть крылья. Но есть ли у ангелов ноги? Можно ли сказать: «Ангелы сбились с ног»? Или надо говоришь: «Ангелы сбились с крыльев»?

Часть первая

Все могло сложиться по-другому, если бы у меня был папа. Тогда мама могла бы с ним посоветоваться. Посоветовалась и не отдала бы меня учиться к Татьяне Владимировне. Татьяна Владимировна не сказала бы: «Встать! Руки за голову!» Дедушка не пришел бы в ужас и не стал бы настаивать на моем переводе в другую школу. И я не попала бы в класс к Марсём. Это Марсём рассказала нам об ангелах - о том, что они должны отдыхать. С тех пор прошло много лет. Но когда со мной что-нибудь случается - плохое или хорошее, - я об этом вспоминаю.

Слова «рудименты и атавизмы» Наташка произносила громко и отчетливо и не уставала объяснять их значение. Рудименты и атавизмы - это органы. Они требовались человеку, когда он был животным. А потом, в ходе эволюции, человек этими органами пользоваться перестал, и они за ненадобностью стали исчезать. Не сразу, конечно, а постепенно. Сначала ненужные органы становились очень маленькими, а потом и вовсе рассасывались. Чтобы ненужные органы исчезли, должно пройти много времени - иногда миллион лет. Но некоторым органам этого мало. Вот хвост у людей рассосался, и от него осталось две-три косточки - не больше. Это почти незаметно. А аппендикс и гланды не рассосались. Пользы от них никакой, зато неприятностей они доставляют порядочно. Поэтому их вырезают. Не всем, конечно: это же больно. Но жить без аппендикса и гланд можно. Даже очень хорошо без них жить, потому что они - рудименты и атавизмы.

Наташка с жестким удовольствием заносила в этот ряд еще и пап, хотя, на мой взгляд, их нельзя было без оговорок приравнивать к аппендиксу. Но она изо всех сил пыталась донести до моего сознания суть последних научных достижений: дети появляются на свет вовсе не по причине наличия папы, а из-за того, что сперматозоид сливается с яйцеклеткой. Раньше, может быть, папа и был необходим. Но только в те времена, когда люди были совсем дикими. А теперь все изменилось. Не понимают таких простых вещей только хулиганы и какие-нибудь отсталые люди, которые и зубы-то чистят пальцем. Из рассказов Наташки получалось, будто яйцеклетки и сперматозоиды - автономные существа, перемещающиеся в пространстве загадочным образом. Наташка не опускалась до уточнения мелких деталей и в подтверждение своих слов ссылалась на авторитетный источник - детскую энциклопедию под названием «Откуда я появился?». Она открывала ее то на одной, то на другой странице и с видом человека, собаку съевшего в вопросах размножения, тыкала пальцем в рисунки. На одной картинке был нарисован большой ромбик с желтым шариком и белыми мешочками внутри, а вокруг - кружочки с хвостиками, похожие на головастиков. Под картинкой было написано: «Сперматозоиды вокруг яйцеклетки». На другой картинке один головастик прорывал контур ромбика, так что снаружи болтался только его хвостик. А на третьей вместо одного ромбика были нарисованы два, плотно прижатых друг к другу, и стояла подпись: «Клетка начинает делиться».

«Ну что? Видишь?» - торжествовала Наташка. По ее словам получалось, что главное - вовремя отловить этих головастиков и поместить в надежное место, в пробирку. А потом можно распоряжаться ими по своему усмотрению. И не нужно никаких пап. Никаких дурацких свадеб, которые пожирают огромные деньги, никакой стирки вонючих носков, всех этих ужасных и унизительных усилий, которые все равно кончаются разводом. А что такое развод для ребенка? Это как рана. Будто тебе вдруг взяли да что-нибудь отрезали. Пусть даже и какой-нибудь рудимент.

Но у меня не было папы, который мог обеспечить мне такую счастливую жизнь. Он жил на родине шампанского, во Франции. А это почти как на Луне. Иногда, мечтая о дружбе с Егором, я представляла, как папа в выходной день сидит в ресторане на самом высоком этаже Эйфелевой башни, с бокалом этого самого шампанского, а перед ним, как на ладони, весь город. И он Думает: «Как там моя девочка, моя дочь? Надо бы пригласить ее в гости, вместе с другом Егором, - показать им Париж с высоты птичьего полета».

Часть первая

Все могло сложиться по-другому, если бы у меня был папа. Тогда мама могла бы с ним посоветоваться. Посоветовалась и не отдала бы меня учиться к Татьяне Владимировне. Татьяна Владимировна не сказала бы: «Встать! Руки за голову!» Дедушка не пришел бы в ужас и не стал бы настаивать на моем переводе в другую школу. И я не попала бы в класс к Марсём. Это Марсём рассказала нам об ангелах — о том, что они должны отдыхать. С тех пор прошло много лет. Но когда со мной что-нибудь случается — плохое или хорошее, — я об этом вспоминаю.

Конечно, я знала: так не бывает, чтобы папы вообще не существовало. Где-нибудь — во времени или в пространстве — он обязательно есть. Должен быть. Хотя бы на Луне. Мой папа, например, жил в далекой, прекрасной Франции, на родине шампанского, великих революций и гениальных художников. Это немного ближе, чем на Луне. Но, с точки зрения практической жизни, родина художников от Луны ничем не отличается. Поэтому Наташка и пыталась меня убедить, что всякие там папы — просто рудименты и атавизмы.

Слова «рудименты и атавизмы» Наташка произносила громко и отчетливо и не уставала объяснять их значение. Рудименты и атавизмы — это органы. Они требовались человеку, когда он был животным. А потом, в ходе эволюции, человек этими органами пользоваться перестал, и они за ненадобностью стали исчезать. Не сразу, конечно, а постепенно. Сначала ненужные органы становились очень маленькими, а потом и вовсе рассасывались. Чтобы ненужные органы исчезли, должно пройти много времени — иногда миллион лет. Но некоторым органам этого мало. Вот хвост у людей рассосался, и от него осталось две-три косточки — не больше. Это почти незаметно. А аппендикс и гланды не рассосались. Пользы от них никакой, зато неприятностей они доставляют порядочно. Поэтому их вырезают. Не всем, конечно: это же больно. Но жить без аппендикса и гланд можно. Даже очень хорошо без них жить, потому что они — рудименты и атавизмы.

Наташка с жестким удовольствием заносила в этот ряд еще и пап, хотя, на мой взгляд, их нельзя было без оговорок приравнивать к аппендиксу. Но она изо всех сил пыталась донести до моего сознания суть последних научных достижений: дети появляются на свет вовсе не по причине наличия папы, а из-за того, что сперматозоид сливается с яйцеклеткой. Раньше, может быть, папа и был необходим. Но только в те времена, когда люди были совсем дикими. А теперь все изменилось. Не понимают таких простых вещей только хулиганы и какие-нибудь отсталые люди, которые и зубы-то чистят пальцем. Из рассказов Наташки получалось, будто яйцеклетки и сперматозоиды — автономные существа, перемещающиеся в пространстве загадочным образом. Наташка не опускалась до уточнения мелких деталей и в подтверждение своих слов ссылалась на авторитетный источник — детскую энциклопедию под названием «Откуда я появился?». Она открывала ее то на одной, то на другой странице и с видом человека, собаку съевшего в вопросах размножения, тыкала пальцем в рисунки. На одной картинке был нарисован большой ромбик с желтым шариком и белыми мешочками внутри, а вокруг — кружочки с хвостиками, похожие на головастиков. Под картинкой было написано: «Сперматозоиды вокруг яйцеклетки».

(оценок: 1 , среднее: 3,00 из 5)

Название: Когда отдыхают ангелы

О книге «Когда отдыхают ангелы» Марина Аромштам

Несмотря на, казалось бы, сказочное название, книга «Когда отдыхают ангелы» об очень земном и насущном – о мамах и папах, о первых авторитетах дома и в школе, об отношениях между взрослыми и детьми.

Легкая, душевная и одновременно глубокая история написана замечательным педагогом начальных классов и талантливым автором популярных изданий по воспитанию детей. Марина Аромштам пишет о том, что она хорошо знает — школе, учениках, методике преподавания и умении находить общий язык с детьми.

«Когда отдыхают ангелы» — это книга о детях и их первой учительнице. Повествование ведется устами двух героинь. С одной стороны, это воспоминания уже взрослой женщины, а тогда ученицы начальных классов Алины о первых годах учебы в школе. С другой — цитаты из дневника ее учительницы Маргариты Семеновны (Марсем, как зовут ее ученики). Именно она поведала детям о существовании ангелов, вынужденных находиться рядом и исправлять последствия любого плохого поступка ребенка, хотя в этот момент их помощь нужнее в решении глобальных проблем жизни и смерти. Так и Марсем — земной ангел своих учеников. Она учит их размышлять о добре и зле, бороться с препятствиями, не бояться оступиться, а сложные ситуации ухитряется решать так, чтобы дети сами поняли свои ошибки и постарались все исправить.

Марина Аромштам написала очень задушевную, тонкую и искреннюю повесть о начальной школе. Интересно и познавательно читать, как воспринимает реальность ребенок и как ее видят взрослые – родители и учителя. Из нее вы узнаете, как надо заполнять дневник учителю младших классов, а как писать «валентинки», как не угодить в пасть Дракона и выйти победителем в схватке с Черным Дрэгоном, как девочке обрести личного рыцаря, как строить отношения между мальчиками и девочками, пережить развод родителей или отсутствие папы от самого рождения, как правильно просить прощения и еще массу всего полезного.

Читать повесть «Когда отдыхают ангелы» будет приятно многим: любителям школьных историй и раздумий о семейных отношениях, родителям и людям, работающим в школе с детьми и подростками. Да и любому человеку она дает возможность заглянуть глубоко внутрь себя, вспомнить эпизоды детства и моменты выбора, который определил когда-то дальнейшую жизнь.

Повесть удостоена многих литературных премий. Хотя Марина Аромштам озвучила настолько честные признания учительницы Марсем в ее дневнике, что у некоторых читателей они вызвали спорную и далеко не однозначную реакцию. Какие именно – узнайте из страниц книги «Когда отдыхают ангелы»

На нашем сайте о книгах сайт вы можете скачать бесплатно без регистрации или читать онлайн книгу «Когда отдыхают ангелы» Марина Аромштам в форматах epub, fb2, txt, rtf, pdf для iPad, iPhone, Android и Kindle. Книга подарит вам массу приятных моментов и истинное удовольствие от чтения. Купить полную версию вы можете у нашего партнера. Также, у нас вы найдете последние новости из литературного мира, узнаете биографию любимых авторов. Для начинающих писателей имеется отдельный раздел с полезными советами и рекомендациями, интересными статьями, благодаря которым вы сами сможете попробовать свои силы в литературном мастерстве.

Скачать бесплатно книгу «Когда отдыхают ангелы» Марина Аромштам

(Фрагмент)

В формате fb2 : Скачать
В формате rtf : Скачать
В формате epub : Скачать
В формате txt :