И н потапенко анализ произведения о детстве. Повести и рассказы из духовного быта. Игнатий Николаевич Потапенко - незаслуженно забытый русский писатель, человек необычной судьбы

Игнатий Николаевич Потапенко

Ох, мученица я, мученица-страстотерпица, да и только! И вот же к другим господь милосерд! У перекопского дьяка прошлым летом двоих в одну неделю прибрал… Да чего ты раздираешься? Ну, чего, скажи, бога ради, чего-о?

Натонька, Натонька, Христос с тобою, что ты говоришь? Грех даже думать такими мыслями, а ты слова говоришь… Ах ты, боже мой!

Натонька лежала, свернувшись в клубок, на коротеньком неуклюжем диванчике, обитом зеленым трипом, с желтыми пятнами в различных местах. В крепко натопленной комнате с низким и слегка покатым потолком, с маленькими окнами, зеленоватые неровные стекла которых придавали пропускаемому ими свету печальный сероватый оттенок, было душно и пахло дымком, но, несмотря на это, Натонька вздрагивала и плотнее прикрывалась старою касторовою рясой отца Антония. В комнате стоял невообразимый гвалт, производимый шестью ребятишками, из коих старшему было семь лет, а самый младший еще только пытался ползать по дырявому ряденцу, разостланному на полу. Вся эта компания играла и шумела, причем старший, Тимошка, изображал священника, подражая в манерах и интонации местному настоятелю, отцу Панкратию, а прочие выполняли обязанности причетников, «тытаря» и прихожан. Но именно «тытарь», роль которого досталась четырехлетней Паше, в чем-то сбился, за что получил от пятилетнего разбойника Васьки тяжеловесную затрещину. За Пашу заступилась шестилетняя Маринка, бледная девочка с серьезным, задумчивым выражением глаз, на Маринку наступал Тимошка, подымался общий рев, и все это тянулось к коротенькому дивану за утешением. Натонька, у которой трещала голова и разламывало кости, должна была каждую минуту вставать и чинить суд и расправу. Понятно, что это ее раздражало и доводило до бешенства. А отец Антоний сидел за небольшим четыреугольным столиком, спиной к Натоньке и к детям, и, широко разложив на столе свои локти в обе стороны и наклонившись всем туловищем вперед, усердно писал метрическую книгу. Со дня на день в село ожидался благочинный, у которого во всякое время может явиться желание проревизовать книги, а отец Антоний, из-за болезни Натоньки, запустил это дело. Между тем для него очень важно, чтобы благочинный нашел все в исправности.

И он ужасно торопился, до такой степени торопился о. Антоний, что предоставил Натоньке жаться от лихорадочной дрожи под его касторовою рясой и не расспрашивал, что у нее болит и как она себя чувствует.

В оконце видна была церковь, площадь около церкви и часть замерзшей реки. На площади, и на церковной крыше, и на низком берегу речки, и на самом льду лежало ровное, гладкое и блещущее на солнце белое покрывало из свежего, выпавшего ночью снега. Мужик в кожухе с заплатами, в сивой шапке и в высоких сапогах, оставлявших на мягком снегу полуаршинные следы, вез по льду свежесжатый камыш. Худая лошаденка ступала по гладкой дороге легко, а деревянные полозья с загнутыми кверху передами, казалось, катились за нею сами собой.

Ты бы пустила, Натонька, ребят на улицу. Пусть бы снежком поиграли. Славно так на улице! - сказал о. Антоний, не переменяя позы и продолжая писать метрическую книгу.

Ах, да пускай бегут! Пускай хоть сквозь землю провалятся! Дай ты мне минуту покоя! - надрывающимся голосом воскликнула Натонька и с шумом повернулась на другой бок, лицом к спинке дивана.

Отец Антоний покачал головой, но ничего не сказал. «Ох ты, господи, господи! Какие слова! - думал он. - Это болезнь в ней говорит, а сама-то она не чувствует так, сама-то добрая Натонька… Ах, бедняжечка!»

И стал он думать о том, как бы выгнать из Натонькм эту болезнь, которая бог знает с чего привязалась к ней. Фельдшер смотрел ее и сказал, что лихорадка. И два года уже тянется эта лихорадка. Походит Натонька, походит денька три, а там и сляжет да неделю и валяется. А то и на ногах ходя перемогается, жмется и охает. И на грудь жалуется, и кости ей ломит; бог ее знает, что за болезнь. Советовался о. Антоний с одним знакомым доктором в городе. Доктору-то приехать в село нельзя, времени нет, а город далеко, сорок верст, - где тут зимой тащить больную? Да и сама Натонька не хочет, никак не уговоришь ее. Это, говорит, так, легкая простуда, - весна придет, солнышко пригреет, и сама пройдет. Фельдшер порошки хинные давал, но от них только пуще в голове шумит, а помощи никакой. Одна тут баба есть, Метеличиха, коренья какие-то давала, настой велела делать и по понедельникам да по пятницам натощак пить, - тоже ничего не помогает. Может, оно и в самом деле, как весна придет, солнышко вылечит. Ребятишки вот очень раздражают ее. Ей бы полежать да соснуть хорошенько, а они тормошат ее. Вот она и из себя выходит, и слова говорит такие, которых в сердце у ней вовсе нет. А заменить ее некому. Сестра его, о. Антония, изредка наезжает. Живет у братьев по очереди. Не выписать ли ее теперь из Тягинки? Что-то на этот раз Натонька крепко залегла. А все от бедности. Приход небогатый, а у него еще дьячковская вакансия, потому что дьякона в приходе совсем по штату не полагается. Получает двадцать копеек с рубля. Вот и живи, как хочешь. Шутка ли, за восемь лет супружества шестерых ребят наплодили! А ему-то всех 28, да Натоньке 26, сколько это еще у них детишек может быть и чем их кормить, да одевать, да обувать? Вот ежели бы архиерей смилостивился да во священника рукоположил, другая бы жизнь пошла. Натонька себе в помощь какую-нибудь женщину взяла бы и поправилась бы, детей бы воспитать можно, в люди вывести; а то ведь, пожалуй, придется без науки оставить, а уж это, по нынешним временам, такая беда, что хуже не надо. Да, если бы владыка смилостивился, хорошо было бы!

Перед самыми оконцами прокатили городские аккуратные нарядные сани, запряженные парой, и проехали мимо. Отец Антоний сейчас узнал их и того, кто в них сидел.

Гм… А вот и благочинный приехал. Сейчас к отцу Панкратию прокатил, - вслух сказал он. - Эх, а метрические-то книги не готовы. Но авось не потребует. Пойти спросить - не было ли чего по моей части…

И он встал из-за стола, аккуратно посыпал свое писанье песочком, высыпал песок обратно в стеклянную баночку и, бережно закрыв книгу, отложил ее к стене,

Ну, детвора, одевайся! Сейчас на улицу выпущу. Ну, ну, Тимошка, одевай Пелагею, Васька - Аксютку, а Маринка Сашу в саночках повезет. Живей!

Ох, боюсь, как бы они Сашу не уронили! - больным голосом промолвила Натонька.

«Ишь ты, ишь ты, - подумал о. Антоний, - слова-то какие страшные говорит, а сама боится за детей, самой жалко. То-то!»

Нет, ничего, Маринка у меня умница! Ты, Натонька, не тово… не тревожься. Уж я сам все устрою. Ты поспи, поспи… Оно к вечеру и здоровехонька будешь.

Биография

Игнатий Николаевич Потапенко - незаслуженно забытый русский писатель, человек необычной судьбы

Он послужил прототипом Тригорина в чеховской "Чайке". Однако в отличие от своего драматургического двойника Потапенко действительно обладал литературным талантом. Наиболее яркие его произведения посвящены жизни приходского духовенства, - жизни, знакомой писателю не понаслышке. Его герои - незаметные отцы-подвижники, с сердцами, пламенно горящими любовью к Богу, и задавленные нуждой сельские батюшки на отдаленных приходах, лукавые карьеристы и уморительные простаки. гг. .

С детства писал стихи. В 1881 г. выпустил сборник стихов "Думы и песни Игнатия Бездольного", подражания Некрасову и Шевченко. Позже к поэзии не обращался. Дебютировал в 1873 г. рассказом из студенческой жизни "Два дня" (вошел в книгу "Записки старого студента" -- Спб., 1899). В 80 гг. выступал с очерками и рассказами о быте и нравах украинского села и сельского духовенства, сотрудничал в журналах "Дело", "Вестник Европы", "Новь". В 1886 -- 1890 гг. жил в Одессе, публиковал в местных изданиях очерки, фельетоны, критические статьи (зачастую совместно с П. А. Сергеенко, общий псевдоним Аркадий Фиалкин).

"Деревенские" очерки П. были основаны на личных наблюдениях автора, в том числе на воспоминаниях детства; "хронику южнороссийского села" (частый подзаголовок) составляли разрозненные случаи -- забавные и драматические, типичные и экстраординарные. Рецензент первого сборника П. "В деревне. Очерки и рассказы" (Одесса, 1887) назвал их "милыми, фельетонными вещицами, которые стоило напечатать, но едва ли стоило перепечатывать" (Северный вестник.-- 1888.-- No 2); однако бытописательную ценность ранние рассказы П. сохранили надолго.

П. рано нашел позицию своего повествователя, добродушного наблюдателя, улыбчивого "постороннего", чуждого как "неволе душных городов", так и преклонению перед тяготами крестьянского труда. Саркастическая усмешка пронизывает, напр., "городскую" повесть П. "Святое искусство" (1885), где с фельетонной остротой изображены разнообразные "служители литературы" (особенно удачен образ Данчева, автора претенциозных "поэм из жизни скифов").

Всероссийскую славу принесли П. произведения начала 90 гг., показавшие варианты приспособления "среднего интеллигента" к неприглядной реальности. Всеобщий восторг вызвал священник Кирилл Обновленский (повесть "На действительной службе", 1890), отказавшийся от выгодной карьеры и ставший настоятелем захудалого прихода. Всеобщему осуждению подвергся герой романа "Здравые понятия" (1890) юрист Андрей Николаевич, уговоривший любимую девушку выйти замуж за отвратительного старика и после его смерти женившийся на богатой вдове. Образ бесплодно-честного чиновника с юмором представлен в повести "Секретарь его превосходительства" (1890); проблемы женской эмансипации затронуты в повести "Генеральская дочь" (1891), вызвавшей восхищенный отзыв Н. С. Лескова ("тут есть настоящий поэтический тип и глубокое поэтическое положение". -- Лесков Н. С. Собр. соч.-- М., 1958.-- Т. IX.-- С. 490). В романе "Не герой" (1891) П. сформулировал кредо необычного для русской литературы "здравомыслящего" персонажа: "Я -- средний человек...-- утверждает разночинец Рачеев, живущий в деревне и занятый мелкой филантропией.-- <...> Я люблю свою жену и ребенка, люблю себя, люблю жизнь и комфорт и ничего себя не лишаю. Но у меня здоровая натура, которая требует во всем гармонии. Этой гармонии не было бы, если бы я жил только для своего удовольствия. Отсюда и вытекает вся моя деятельность".

Одновременная публикация ряда крупных произведений П. подтверждает догадку Н. К. Михайловского о более раннем их написании, однако именно в 90 гг. обрели повышенную актуальность идея здравого смысла и представление об общественной деятельности как о своего рода физиологической потребности. Бодрость, оптимизм, добродушие, приверженность к "теории малых дел", характерные для прозы П., получили столь широкое признание, что автору в 1891 г. была присуждена поощрительная (половинная) Пушкинская премия.

В 90 гг. выступает в большинстве крупных журналов с романами, повестями, рассказами, очерками, зарисовками. Критики отмечали, что живые и цельные "маленькие вещицы" лучше крупных произведений писателя, поскольку "сильным и преобладающим качеством [таланта П.] является юмор, комизм; в драматических же положениях он слаб, бледен и слишком оптимистичен" (Скабичевский А. М. Не понимающий себя талант // Северный вестник.-- 1891.-- No 1); через много лет это мнение повторила Е. Колтоновская (Вестник и библиотека самообразования,-- 1904.-- No 3). Но П. сохранял верность роману, как будто специально исполняя заказ публики, от которого вовремя отказался А. П. Чехов: "писать роман, иначе и писателем нельзя называться", и энергично эксплуатировал открытый им тип "героя на час" (Ф. Д. Батюшков).

Многочисленные повести и романы П. о "средне-хорошем человеке" (Ф. Д. Батюшков), о своего рода рассудительном гедонисте фальсифицировали память о "разумных эгоистах" 60 гг.; П. последовательно утверждал житейские мотивы социального поведения, доказывая достижимость душевного комфорта, чем фактически оправдывал идейное ренегатство. Традиционные проблемы: "интеллигенция и народ", "власть земли", "отцы и дети", "что делать?" -- представали поверхностными и легко разрешимыми, безвыходных положений для П. не существовало. При этом победа доброго начала всегда обусловлена счастливым стечением обстоятельств, его героям, как отмечали критики, "бабушка ворожила", "значительная часть его (героя) торжества основана на случайностях, совсем от него не зависящих" (Н. К. Михайловский). Но к концу 90 гг. данный идейно-психологический комплекс потерял остроту и П. был вынужден подогревать читательский интерес, выстраивая романы как "математические задачи" с "марионетками" в качестве действующих лиц. Так, героиня романа "Светлый луч" (1898) врач Надежда Мальвинская, создавшая из обитателей трущоб и ночлежек артель сельскохозяйственных рабочих, уже нуждается в лидере, в источнике "высоких движений души" -- в этой роли выступает параноик Барвинский, провозглашающий "благородные порывы к героизму" лишь в приступах безумия.

В 900 гг. популярность П. еще сохраняется: писатель обращается к теме "отцов и детей" ("Мать и дочь", "Два поколения", 1903), вновь описывает "духовных пастырей" -- сельских священников ("Примирение", 1900) и учителей ("На покой", 1903; "Муж чести", 1905), изображает "обыкновенное честное существование" в романах "Обойденные типы" (1904), "Ужас счастья" (1908), в повести "Оправдание жизни" (1916). Но читатель уже ничего не ждет: "Писать о П. как-то даже неловко, до такой степени он неизменен, ясен и ровен и всегда один и тот же. "Среди долины ровныя" его многолетнего писания -- ни одного холма, зато и ни одной выбоины... Его повозка нетряска, и путник чувствует себя в ней, как в колыбели: слегка укачивает" (Обозреватель. Спокойный талант // Журнал журналов.-- 1916.-- No 50). В то же время критики постоянно указывали на "разность" деклараций П. и его повествования, на правдивое изображение "живой жизни", которой писатель всегда поклонялся и которую регулярно "замусоривал" (М. О. Меньшиков) невнятно-многословными банальностями. "Если бы П. только доказывал, то его рассказ ("На покой") был бы ужасно зауряден, но он, кроме того, рассказывает, и рассказывает очень удачно",-- писал А. В. Луначарский (Образование.-- 1904.-- No 2).

После революции П. изредка публиковал свои прежние рассказы (Рассказы для детей.-- М.; Пг., 1923; Человек из проруби.-- М.; Пг., 1924; Ради хозяйства.-- Л., 1926; Честная компания-- М.; Л., 1926), а также беллетризованные мемуары: о жизни студентов 70 гг. (История одной "коммуны".-- Л., 1928), о попытке наладить "народное просвещение" в провинции (Сурчанский "университет".-- Л., 1927).

Драматургия П. дублирует проблематику его прозы (драмы "Жизнь", 1893, совместно с П. А. Сергеенко; "Чужие", 1895; "Лишенный прав", 1901; "Искупление", 1903, и др.; комедии "Выдержанный стиль", 1895; "Волшебная сказка", 1897; "Жить можно...", 1898, и др.). По поводу пьесы "Жизнь" А. П. Чехов писал, что в ней "есть кое-что, но это кое-что загромождено всякими нелепостями... и изречениями в шекспировском вкусе"; самыми удачными Чехов считает сцены, где "житейской пошлости удается пробиться на свет сквозь изречения и великие истины" (Чехов А. П. Письма.-- Т. 5.-- С. 252).

Во 2-й половине 90 гг. П. выступал в "Новом времени" (под псевдонимом Фингал) с публицистическими и литературно-критическими статьями, в том числе о творчестве А. П. Чехова ("Чайка", "Мужики") и И. А. Бунина.

Долгая популярность П. объясняется прежде всего постоянной потребностью среднего читателя в бодром утешении. "Автор показал нам грезу,-- писал критик о драме "Лишенный прав".-- В жизни мы не встречаем... таких светлых и чистых личностей. Но почему бы им и не быть? <...> За одну такую грезу, будящую в душе лучшие инстинкты, можно охотно простить кажущуюся нереальность драмы" (Мир божий.-- 1902.-- No 1). Собственно, П. всегда "сказывал сказки", время от времени обставляя их натуралистическими подробностями, но одновременно он изобразил "пестроту типов и проблем русской жизни" (С. В. Букчин), подробно описал тип талантливого обывателя, не сумевшего реализовать свои недюжинные способности. П. убедительно показал безысходность самодовольного "частного" существования. Наиболее интересными в его творческом наследии остались "мелкие вещицы", в которых воплотились сильные стороны дарования: острая наблюдательность, вкус к единичной ситуации и отдельному характеру, фотографичность изображения, свободное, хотя и несколько торопливое и небрежное повествование.

Соч.: Повести и рассказы: В 12 т.-- Спб., 1891 -- 1899; Соч.: В 6 т.-- Спб., 1905--1906; Пьесы.-- Спб., 1902; А. П. Чехов в воспоминаниях современников.-- М., 1960; Писатели чеховской поры. Избр. произв. писателей 80--90-х годов / Сост. С. В. Букчин.-- М., 1982.-- Т. 1 ("Шестеро", "Секретарь его превосходительства"); Автобиография // Фидлер Ф. Ф. Первые литературные шаги. Автобиографии современных русских писателей.-- М., 1911.-- С. 67--68.

Лит.: Страхов И. Н. Повести и рассказы И. Н. Потапенко // Седьмое присуждение Пушкинских премий.-- Спб., 1891; Батюшков Ф. Д. Критические очерки и заметки.-- Спб., 1900 ("Герой на час"); Михайловский Н. К. Полн. собр. соч.--Спб., 1909.-- Т. 6. ("О г. Потапенко"): Бессонов Б. Л., Долгополов Л. К. Романисты 1880--1890 гг. // История русского романа.-- М.; Л., 1964.-- Т. 2; Громов А. П. Чехов и "артель" восьмидесятников // А. П. Чехов. Сб. ст. и материалов.-- Ростов-на-Д., 1959; Гроссман Л. Роман Нины Заречной // Прометей.-- М., 1967.-- Вып. 2; Поддубная Е. Я. К вопросу о проблематике и поэтике творчества И. Н. Потапенко // Русская литература 1870--1890-х гг.--Свердловск, 1977.-- Вып. 10; Поддубная Е. Я. Эстетические взгляды И. Н. Потапенко // Проблемы художественного метода и жанра.-- Л., 1978; Букчин С. В. Чехов и Потапенко // Чеховские чтения в Ялте; Чехов и русская литература.-- М., 1978; Литературный процесс и русская журналистика конца XIX -- начала XX века. 1890--1904.-- М., 1981; Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т.-- М., 1974--1983.

В заключении предлагаю прочесть книгу И.Н.Потапенко "Живая жизнь".Книга большая нигде в интернете не публиковалась.Постепенно ее обрабатываю в формат FB2 удобный для чтения.Выкладывать буду по мере обработки.Так что сейчас выкладываю начало.

Игнатий Николаевич Потапенко (18 декабря 1856, Белозёрка Херсонской губернии - 17 мая 1929, Ленинград) - русский прозаик и драматург, один из самых популярных писателей 1890-х годов.
Отец Потапенко - человек с необычной биографией, сменивший три сословия: украинец, поступивший в солдаты, дослужился до уланского поручика и получил дворянство, а в 1860 году, когда Игнатию было 4 года, принял священный сан.
Сам Потапенко получил духовное образование (Херсонское духовное училище и Одесская семинария), затем перевёлся в светские учебные заведения (Новороссийский университет в Одессе, а с 1877 Петербургский университет; в 1878-1881 - Петербургская консерватория по классу вокала, не окончил ни университет, ни консерваторию). В 1885-1890 служил в Одессе, после возвращения в Петербург профессионально занялся писательством (хотя немного печатался уже в 1880-е годы).
В 1889 году Потапенко завязал знакомство в Одессе с А. П. Чеховым, с 1893 у них сложились дружеские отношения, в последующий год Потапенко и Чехов подолгу гостили друг у друга и путешествовали вместе по России. В 1894 году модный писатель, опытный ловелас Потапенко в бытность в Мелихове познакомился с Ликой (Лидией Стахиевной) Мизиновой, безнадёжно влюблённой в Чехова.
Это знакомство, не без поощрения Чехова, переросло в связь, и вскоре Лика уехала в Париж с женатым Потапенко. Там у них родилась дочь, умершая в детстве; Потапенко же вернулся к жене, угрожавшей самоубийством. Узнав о ребёнке, Чехов назвал Потапенко в частном письме «свиньёй», а затем вывел его и Лику в «Чайке» в образах Тригорина и Нины Заречной. В этой пьесе Чехов задел не только личную жизнь Потапенко, но и его писательские амбиции. Несмотря на это, тот не обиделся на Чехова, деятельно способствовал постановке «Чайки» в Александринском театре и поддерживал с ним контакты до самой его смерти, а затем написал воспоминания о Чехове.
Начиная с повести «На действительной службе» и романа «Здравые понятия» (1890) складывается литературная репутация Потапенко. Это традиционный реалист, отзывавшийся на всё новые и новые «злободневные вопросы» современности (теория малых дел, «женский вопрос», положение врачей в деревне и т. п.), носитель «здорового», оптимистичного взгляда на жизнь («Свежий талант» - называлась одна из первых рецензий на его сочинения; его часто противопоставляли «унылому» Чехову). Положительно о ранних его вещах высказывался Н. С. Лесков.
Его произведения регулярно публиковались в нескольких «толстых» журналах и еженедельниках, выходило по объёмному тому Собрания сочинений в год (в издательстве Ф. Ф. Павленкова с 1891), он писал также пьесы (не без успеха шли в Малом театре и провинции).
Критика постоянно сравнивала Потапенко с П. Д. Боборыкиным, которому было свойственно сочетание примерно тех же качеств. Необычайная продуктивность Потапенко во многом была связана с необходимостью содержать две семьи (первая жена его шантажировала), а также с расходами на многочисленные интриги вроде истории с Мизиновой.
В 1890-е годы Потапенко «гремел на всю Россию» и в провинции был популярен больше, чем Лев Толстой. Его романы и рассказы переводились также на иностранные языки. Критика постепенно начинала отмечать слабость и дидактичность интриги в его сочинениях, неестественность «счастливого конца», всегда сопутствовавшего героям - «средне-хорошим людям» (программный роман - «Не герой», 1891). Гораздо выше оценивались критикой его очерки из южнорусской жизни и хорошо ему знакомого быта духовенства и певчих, а также юмористические вещи.
На рубеже веков, с выходом на сцену нового поколения беллетристов - Горького, Куприна, Бунина, Андреева - Потапенко начал терять читателя, хотя писал по-прежнему много вплоть до 1907 года. Попытка издавать журнал (1903-1904) привела к банкротству и судебному делу. В дальнейшем он был старейшиной театрального клуба Петербурга.
События революции и Гражданской войны Потапенко переждал в своём имении под Вологдой, затем жил в Витебской губернии, Таганроге, Житомире, Киеве.
В 1922 году вернулся в Петроград. В последние годы переиздавал дореволюционные сочинения, писал по старому шаблону рассказы и романы из советской жизни, последний роман - «Мёртвое море» - вышел в год кончины Потапенко. Похоронен на Литераторских мостках Волкова кладбища.

На нашем книжном сайте Вы можете скачать книги автора Потапенко Игнатий Николаевич в самых разных форматах (epub, fb2, pdf, txt и многие другие). А так же читать книги онлайн и бесплатно на любом устройстве – iPad, iPhone, планшете под управлением Android, на любой специализированной читалке. Электронная библиотека КнигоГид предлагает литературу Потапенко Игнатий Николаевич в жанрах классическая публицистика, литературная критика.

В 1889 году Потапенко завязал знакомство в Одессе с А. П. Чеховым, с 1893 у них сложились дружеские отношения, в последующий год Потапенко и Чехов подолгу гостили друг у друга и путешествовали вместе по России. В 1894 году модный писатель, опытный ловелас Потапенко в бытность в Мелихове познакомился с Ликой (Лидией Стахиевной) Мизиновой, безнадёжно влюблённой в Чехова.Это знакомство, не без поощрения Чехова, переросло в связь, и вскоре Лика уехала в Париж с женатым Потапенко. Там у них родилась дочь, умершая в детстве; Потапенко же вернулся к жене, угрожавшей самоубийством. Узнав о ребёнке, Чехов назвал Потапенко в частном письме «свиньёй», а затем вывел его и Лику в «Чайке» в образах Тригорина и Нины Заречной. В этой пьесе Чехов задел не только личную жизнь Потапенко, но и его писательские амбиции. Несмотря на это, тот не обиделся на Чехова, деятельно способствовал постановке «Чайки» в Александринском театре и поддерживал с ним контакты до самой его смерти, а затем написал воспоминания о Чехове.

Начиная с повести «На действительной службе» и романа «Здравые понятия» (1890) складывается литературная репутация Потапенко. Это традиционный реалист, отзывавшийся на всё новые и новые «злободневные вопросы» современности (теория малых дел, «женский вопрос», положение врачей в деревне и т. п.), носитель «здорового», оптимистичного взгляда на жизнь («Свежий талант» - называлась одна из первых рецензий на его сочинения; его часто противопоставляли «унылому» Чехову). Положительно о ранних его вещах высказывался Н. С. Лесков.

Наконец, Потапенко не случайно определён в начале статьи о нём словаря Брокгауза и Ефрона как «один из плодовитейших современных беллетристов» - его произведения регулярно публиковались в нескольких «толстых» журналах и еженедельниках, выходило по объёмному тому Собрания сочинений в год (в издательстве Ф. Ф. Павленкова с 1891), он писал также пьесы (не без успеха шли в Малом театре и провинции).

Критика постоянно сравнивала Потапенко с П. Д. Боборыкиным, которому было свойственно сочетание примерно тех же качеств. Необычайная продуктивность Потапенко (ЭСБЕ - «пишет П. так много, что это не может не отозваться на достоинстве его произведений, часто набросанных эскизно и с большими художественными недочетами») во многом была связана с необходимостью содержать две семьи (первая жена его ещё и шантажировала), а также с расходами на многочисленные интриги вроде истории с Мизиновой.

В 1890-е годы Потапенко «гремел на всю Россию» и в провинции был популярен больше, чем Лев Толстой. Его романы и рассказы переводились также на иностранные языки. Критика постепенно начинала отмечать слабость и дидактичность интриги в его сочинениях, неестественность «счастливого конца», всегда сопутствовавшего героям - «средне-хорошим людям» (программный роман - «Не герой», 1891). Гораздо выше оценивались критикой его очерки из южнорусской жизни и хорошо ему знакомого быта духовенства и певчих, а также юмористические вещи.

На рубеже веков, с выходом на сцену нового поколения беллетристов - Горького, Куприна, Бунина, Андреева - Потапенко начал терять читателя, хотя писал по-прежнему много вплоть до 1907 года. Попытка издавать журнал (1903-1904) привела к банкротству и судебному делу. В дальнейшем он был старейшиной театрального клуба Петербурга.

События революции и Гражданской войны Потапенко переждал в своём имении под Вологдой, затем жил в Витебской губернии, Таганроге, Житомире, Киеве.
В 1922 году вернулся в Петроград. В последние годы переиздавал дореволюционные сочинения, писал по старому шаблону рассказы и романы из советской жизни, последний роман - «Мёртвое море» - вышел в год кончины Потапенко. Похоронен наЛитераторских мостках Волкова кладбища

Игнатий Николаевич Потапенко (18 декабря 1856, Белозёрка Херсонской губернии - 17 мая 1929, Ленинград) - русский прозаик и драматург, один из самых популярных писателей 1890-х годов.

В поисках

Отец Потапенко - человек с необычной биографией, сменивший три сословия: украинец, поступивший в солдаты, дослужился до уланского поручика и получил дворянство, а в 1860 году, когда Игнатию было 4 года, принял священный сан.

Сам Потапенко получил духовное образование (Херсонское духовное училище и Одесская семинария), затем перевёлся в светские учебные заведения (Новороссийский университет в Одессе, а с 1877 Петербургский университет; в 1878-1881 - Петербургская консерватория по классу вокала, не окончил ни университет, ни консерваторию). В 1885-1890 служил в Одессе, после возвращения в Петербург профессионально занялся писательством (хотя немного печатался уже в 1880-е годы).

Потапенко, Чехов и Лика Мизинова

Это знакомство, не без поощрения Чехова, переросло в связь, и вскоре Лика уехала в Париж с женатым Потапенко. Там у них родилась дочь, умершая в детстве; Потапенко же вернулся к жене, угрожавшей самоубийством. Узнав о ребёнке, Чехов назвал Потапенко в частном письме «свиньёй», а затем вывел его и Лику в «Чайке» в образах Тригорина и Нины Заречной. В этой пьесе Чехов задел не только личную жизнь Потапенко, но и его писательские амбиции. Несмотря на это, тот не обиделся на Чехова, деятельно способствовал постановке «Чайки» в Александринском театре и поддерживал с ним контакты до самой его смерти, а затем написал воспоминания о Чехове.

Биография

Игнатий Николаевич Потапенко - незаслуженно забытый русский писатель, человек необычной судьбы

В поисках

Потапенко, Чехов и Лика Мизинова

Беллетристика

Поздние годы