Морозов, сергей тимофеевич. «Адмирал культуры» Сергей Морозов Морозов сергей тимофеевич 1860 1944

11 декабря 1944, Париж) - российский предприниматель из московской купеческой династии Морозовых , меценат, организатор московского Музея кустарных изделий.

Биография

Отец - Тимофей Саввич (1832-1889), купец 1-й гильдии, председатель правления Товарищества Никольской мануфактуры «Саввы Морозова сын и К°», председатель Московского Биржевого комитета в - . Мать, Мария Федоровна, урождённая Симонова, (1830-1911) - дочь состоятельного московского купца-старообрядца.

Сергей Морозов, окончив Московскую 4-ю гимназию вместе с братом Саввой в , поступил на университетское отделение Московского лицея в память цесаревича Николая, затем учился на юридическом факультете Московского университета и вышел из него кандидатом прав в .

Потомственный почётный гражданин , коллежский асессор . Директор-распорядитель Товарищества Никольской мануфактуры «Саввы Морозова сын и К°», однако «из-за своей нервной болезни не пожелал заниматься делом, а всецело отдался работе по Кустарному музею, на что тратил большие деньги, чтобы выдвинуть кустарное производство на надлежащую высоту по выработке и изяществу» . Меценат, финансировал журнал «Мир искусства ». Оказывал поддержку И. И. Левитану , сам писал пейзажи. Интересовался музыкой.

Основал в 1885 Музей кустарных изделий (Торгово-промышленный музей кустарных изделий Московского губернского земства), который разместился во флигеле особняка В. Я. Лепешкиной на углу Знаменки и Ваганьковского переулка (не сохранился), а в 1903 был переведен в специально оборудованное здание в Леонтьевском переулке , д. 7 (С. Т. Морозов купил 2-этажное здание у А. И. Мамонтова и значительно расширил его). Музей существовал не только на средства земства, но и на личные средства почетного попечителя музея М., который осуществлял общее руководство, намечал планы перспективного развития музея. После Октябрьской революции - Музей народного искусства им. Сергея Тимофеевича Морозова - НИИ художественной промышленности (ныне Фонд народных художественных промыслов РФ).

В вместе с братом Саввой и другими московскими купцами-меценатами учредил Общедоступный театр (внес 2000 руб.), будущий Московский художественный театр . В 1900 состоял при Художественном музее имени императора Александра II , Стрекаловской школе для портных, Строгановском центральном училище технического рисования, в Комитете по устройству музея изящных искусств, проживал в собственном доме на Поварской . Был членом-учредителем Комитета для устройства Музея изящных искусств при Московском университете (). Известен портрет Сергея Морозова работы

Сергей Тимофеевич Морозов, один из представителей купеческой старообрядческой династии Морозовых, родился в 1860 году в Москве. Был директором-распорядителем Товарищества Никольской мануфактуры «Саввы Морозова сын и Ко». Был художником-любителем, занимался меценатством, создал Кустарный музей, покровительствовал людям искусства. Основал один из крупнейших московских родильных домов, финансировал издание журнала «Мир искусства». Потомственный почетный гражданин, коллежский асессор. В 1925 году эмигрировал во Францию. Скончался в 1944 году в Париже.

«Болезненный купец»

«Товарищество Никольской мануфактуры «Саввы Морозова сын и Ко» было одним из самых преуспевающих предприятий России. Созданно оно было в 1873 году Тимофеем Саввичем Морозовым. Состояло из ряда ткацких производств, сосредоточенных во Владимирской губернии. Руководить этим мощный конгломератом предстояло Сергею Морзову.

Впрочем, делами он практически не занимался. Купец Николай Варенцов вспоминал: «Сергей Тимофеевич из-за своей нервной болезни не пожелал заниматься делом, а всецело отдался работе по кустарному музею, на что тратил большие деньги, чтобы выдвинуть кустарное производство на надлежащую высоту по выработке и изяществу».

Репутация человека не совсем здорового, «ипохондрика», как называли его современники, была на руку Сергею Тимофеевичу, и он ее, как мог, поддерживал.

В частности, Софья Андреевна Толстая, супруга великого писателя, примечала в своем дневнике: «Приезжал Сергей Тимофеевич Морозов, болезненный купец, закончивший курс в университете и желающий жить получше. Он дал для голодных крестьян Льву Николаевичу 1000 рублей».

Делами занялся его родной брат Савва. А Сергей Тимофеевич сосредоточился на Кустарном музее.

Кустарщина

Все началось в 1882 году, когда меценат посетил Всероссийскую промышленно-художественную выставку, проходившую в Москве. Особенно поражал раздел кустарных промыслов. Критик В. Стасов писал: «Из всех русских выставок, какие у нас до сих пор бывали, это самая великолепная выставка».

Сергей Тимофеевич, не долго думая, приобрел весь этот раздел. Он-то и лег в основу Кустарного музея.

Впрочем, это культурное учреждение было гораздо больше, чем музей. Дело не ограничивалось созданием коллекции и экспозиционной работой. Сергей Тимофеевич замахнулся на большее – поставить народные промыслы на принципиально иные, гораздо более эффективные рельсы. Мастера со всей России (преимущественно из Московской губернии) знакомились здесь с образцами, получали рисунки, обменивались опытом. Кроме того, морозовский музей выступал в качестве посредника между кустарем и покупателем. Особенно эффективны в этом плане были международные выставки.

Здание Кустарного музея в Москве, 1902-1911 гг. Фото с сайта vmdpni.ru

В «Положении о Кустарном музее Московского губернского земства в Москве» было четко прописано: «Кустарный музей берет на себя всю торговлю и развитие ее заграницей, ввиду того, что отдельным кустарям и даже организациям совершенно невозможно вести заграничную торговлю вследствие незнания языков, сложности дела и отсутствия капитала».

Случались и великолепные триумфы, но бывали также неудачи. В частности, газета «Южная копейка» сообщала: «В 1913 году через кустарный музей московского губернского земства было вывезено за границу кустарных изделий на сумму 60,709 руб. 61 к. По сравнению с предыдущим годом, увеличился вывоз изделий во Францию, Англию и Австрию. Зато, в связи с балканской войной, сильно упал вывоз кустарных изделий в Турцию.

В 1913 году впервые был произведен опыт вывоза русских кустарных изделий в Китай. Опыт окончился неудачей. Оказалось, что рассчитывать на сколько-нибудь значительный сбыт русских кустарных изделий среди китайцев нельзя, так как они не могут выдержать конкуренции с дешевыми изделиями китайских кустарей.

В Германии, Франции, Англии и других европейских государствах особенно большим спросом пользуются русские портсигары из карельской березы».

А путеводитель по Москве братьев Сабашниковых 1917 года писал: «В настоящее время дело Московского кустарного музея поставлено столь широко, что заслуживает большого внимания и является любопытной страницей в истории русской культуры.

В достижение основных своих целей – доставления дешевого кредита кустарям и наиболее выгодного сбыта их продуктов – музей раскинул по уездам губернии целую сеть своих учреждений. Им сорганизован из кустарей ряд артелей (игрушечников, сусальщиков, кружевниц и т. д.), открыты склады (корзин, сельскохозяйственных орудий), мастерские (щеточная, кружевная) и, наконец, художественно-столярная и резная мастерская-школа в Сергиевом Посаде, исконном и единственном на Руси месте кустарного производства игрушек.

Устраивая мастерские, земство, конечно, не выпускает из виду и целей образовательных: оно стремится развить вкус кустаря на художественных образцах тех или иных изделий и вместе с тем ознакомить его с усовершенствованными приемами работы и наилучшими материалами. Но конечная цель земства – выработать из кустарей мастеров, способных самостоятельно и правильно вести дальше свое дело».

Зал игрушки Кустарного музея, 1913 год. Фото с сайта artyx.ru

В жизни музея участвовали не только безвестные мастера из провинции. Пользуясь своими связями, Морозов привлекал к нему художников первейшего разбора. В частности, «Русское слово» писало в 1909 году: «Известные коллекционеры русской старины г-жи Щабельские дали на выставку 9 фигур, одетых по указаниям покойного И.Е.Забелина.

Политехнический музей экспонирует коллекцию игрушек, собранную г. Покровским, петербургский кустарный музей прислал до 300 вещей.

Немало интересных экспонатов прислали художники М.Добужинский, А.Бенуа, И. Билибин, М.Ф.Якунчикова и др.

Не обошлось без курьеза: писатель Алексей Ремезов прислал своего вдохновителя – «чортрушку», с просьбой экспонировать его не иначе, как с ярлычком «Дормидошка» –.Так я его зову и знаю – рекомендовал своего «чортушку» г. Ремезов».

А в 1911 году «Новое время» с радостью рапортовало: «Московский кустарный музей устроил выставку этюдов и рисунков художника-самоучки, самоеда Ильи Вылки, уроженца Новой Земли. Выставка небольшая, но чрезвычайно оригинальная и интересная».

Изделия народных промыслов из экспозиции Кустарного музея, кон. 19 века. Фото с сайта vmdpni.ru

Жизнь бурлила нешуточно.И, разумеется, среди задач, поставленных перед музеем, была благотворительность в привычном понимании этого слова.

Вот, например, лишь одна из подобных газетных заметок: «Попечителем кустарного музея московского земства Сер. Т. Морозовым пожертвованы двадцати беднейшим школам елочные украшения. Школы должны заявить о желании получить подарки до 30-го декабря».

Разумеется, игрушки были сделаны все теми же ремесленниками, и уж они-то за свою работу получили от Морозова сполна.

Домашнее

Музей располагался в Леонтьевском переулке, но гораздо больше с личностью Сергея Тимофеевича связан другой московский адрес – Большой Трехсвятительский переулок, дом 1 — 3. Это здание с огромным – по меркам московского центра – садом вошло в историю как особняк Марии Морозовой, жены, а впоследствии вдовы Тимофея Саввича Морозова – родителей Сергея Тимофеевича. Здесь же находилось и правление «Товарищества С. Морозова», которое возглавлял Тимофей Саввич.

Особняк Марии Морозовой в Трёхсвятительском переулке, кон. 19 века. Фото с сайта mosday.ru

Уже упоминавшийся Николай Варенцов вспоминал о том доме: «Недалеко от Ивановского монастыря, по Трехсвятительскому переулку и примыкающим к нему другим путаным переулкам, находилось большое владение Т. С. Морозова, огороженное каменной стеной с железной решеткой, с тянущимся по косогору садом, над куполами деревьев виднелся красивый особняк, в котором жили хозяева дома.

Слава о богатстве Морозова шла давно по Москве, и в простонародье составилось представление, что Морозов так богат, что даже хотел на доме своем сделать позолоченную крышу наподобие как это делалось на куполах церквей, да правительство этого ему не разрешило. Конечно, это была только болтовня, сам бы Морозов не стал делать такой глупости».

Здесь же проживал и Сергей Тимофеевич, а также Исаак Левитан – художник, которого Сергей Морозов всячески опекал. Левитан имел здесь и жилье (маленький, но отдельный флигель), и мастерскую. Она располагалась рядом с мастерской Сергея Тимофеевича, который тоже не был чужд изобразительных искусств, однако же писал на уровне любителя и прекрасно отдавал себе в этом отчет. По другим сведениям, мастерская была одна на двоих, но этот момент не принципиален. В любом случае, меценат и художник довольно много времени проводили за холстами вместе – Левитан давал Морозову уроки.

Мария Федоровна Морозова до самозабвения обожала своего сына Сергея, а вот Левитана, наоборот, недолюбливала. Ее правнук писал: «Особой материнской лаской был отмечен младший сын Марии Федоровны Сергей Тимофеевич, хоть и не одобряла она его увлечения и образа жизни. Засиделся молодой человек в холостяках, содержал венгерку-плясунью, посещая ее аккуратно два раза в неделю – по системе доктора Фореля, обязательно в сопровождении своего домашнего доктора. Это бы еще куда ни шло – мужчина в соку, о здоровье своем думать обязан. Но вовсе уж блажь – деньги давать на какие-то кустарные промыслы, музей строить в Леонтьевском переулке, поселить в своей мастерской живописца какого-то по имени Исаак Левитан…».

Да, Сергей Морозов вправду был тихоней – особенно в сравнении со своей лихой и волевой мамашей. Дама своенравная, она следила за общественной жизнью, непостижимым образом сочетая дружбу со славянофилами и штудирование современных европейских журналов. Прогресс принимала, но выборочно – электричеством не пользовалась, ванну не принимала, предпочитая всевозможные душистые гигиенические притирания.

И.И.Левитан в московской мастерской за работой над картиной «Осень. Вблизи дремучего бора», вт.пол 1890-х гг. Фото с сайта tg-m.ru

Гостил Левитан и в морозовском имении Успенское – вместе с многими другими творческими людьми того времени. В частности, с Антоном Павловичем Чеховым, которому впоследствии писал:

«Очень рад, что Морозов тебе понравился, он хороший, только слишком богат, вот что худо, для него в особенности».

Правда, сам Антон Павлович был более резок: «На днях был в имении миллионера Морозова. Дом – как Ватикан, лакеи в пикейных жилетах с золотыми петлями на животах, мебель безвкусная, вина – от Леве, у хозяина никакого выражения на лице, – и я сбежал».

«Левитановский Морозов» – так называл Антон Павлович Сергея Тимофеевича.

Бездельник, баловень судьбы, богач и коренной москвич вызывал у таганрогского провинциала, вынужденного трудом, упорством и бессонными ночами пробивать себе дорогу к успеху, вполне объяснимое раздражение.

Именно здесь, в доме в Трехсвятительском, Левитан и скончался. Константин Коровин случайно повстречал его незадолго до смерти. «Я встретил на Тверской Исаака Ильича. Щеки его ввалились, и глаза потухли. Он был одет щегольски, опирался на палку с золотым набалдашником. Сгорбленный, с тонкой перевязанной шелковым цветным шарфом шеей, он не понравился мне.

– Ты болен? — спросил я. — Ты очень изменился…

– Да, сердце, знаешь… Болит сердце…

– Плохо с Левитаном, — сказал мне и Антон Павлович, – плохо с сердцем…

А вскоре доктор и Беляев говорили у Мамонтова, что Левитан болен серьезно. Это было летом.

Левитан умирал.

– Закройте же окна! — просил он.

– Солнце светит, – отвечали ему, – зачем закрывать окна?!

– Закройте! И солнце – обман!.. Это были его последние слова».

Дом-мастерская И.И.Левитана в Большом Трёхсвятительском переулке, 1890-е гг. Фото с сайта wikipedia.org

Фитнес и дружба

Еще одно «дело Сергея Морозова» – Русское гимнастическое общество, деятельность которого он финансировал. Для общества сняли зал на Страстном бульваре, в доме доктора Редлиха, и в этом том зале без устали тренировались атлеты. Именно здесь Чехов познакомился со своим будущим сердечным другом, Владимиром Гиляровским. Антон Павлович писал: «Посреди огромного зала две здоровенные фигуры в железных масках, нагрудниках и огромных перчатках изо всех сил лупят друг друга по голове и по бокам железными полосами, так что искры летят – смотреть страшно. Любуюсь на них и думаю, что живу триста лет назад. Кругом на скамьях несколько человек зрителей. Сели и мы. Селецкий сказал, что один из бойцов – Тарасов, первый боец на эспадронах во всей России, преподаватель общества, а другой, в высоких сапогах, его постоянный партнер – поэт Гиляровский. …Селецкий меня представил вам обоим, а ты и не поглядел на меня, но зато так руку мне сжал, что я чуть не заплакал».

Николай же Телешов писал об «играх» Гиляровского в том зале на Страстном: «Прыгал там через «кобылку», показывая пример молодежи, дрался на эспадронах, поднимал над головой на железной кочерге двоих приятелей, повисших по обе стороны этой кочерги, и вообще показывал чудеса ловкости и силы. А сила у него была редкостная, исключительная».

Чехов же, наоборот, больше сидел на лавочке. Говорил Гиляровскому: «Ну какой же я гимнаст? Я – человек слабый, современный, а вы с Тарасовым точно из глубины веков выплыли. Тамплиеры! Витязи! Как тогда хлестались вы мечами! Никогда не забуду. А ты и меня в гладиаторы!.. Нет уж, куда мне!»

А. Долженко (родственник Чеховых), В. А. Гиляровский, И. П. Чехов (стоят); А. П. Чехов, М. П. Чехов (сидят). Мелихово, 5 апреля 1892 года. Фото с сайта manwb.ru

Характеристика, данная Чехову руководителями общества, была весьма красноречива: «Первый год занятий в обществе, в 1883 г., талантливый писатель частенько посещал классы, был он худощав, цвет лица имел нездоровый. Занимался неаккуратно, часто бросал тот или другой аппарат, но любил смотреть, как делали гимнастику другие лица, скорее был молчалив, а если начинал говорить, увлекался и вел долгую, оживленную беседу».

Тем не менее, Чехов и Гиляровский сошлись очень быстро. Оба приехали в Москву из провинции, у обоих в то время не было ни гроша за пазухой, зато были молодость, талант и море амбиций, в первую очередь литературных. Сергей Морозов был для них, ясное дело, человеком совершенно из другого мира. Да он особо и не горевал на этот счет.

В отличии от многих меценатов, желавших во что бы то ни стало «дружить» с теми, кого они «облагодетельствовали», Сергей Тимофеевич прекрасно понимал, что эта «дружба» невозможна в принципе, за редким-редким исключением.

Да и в тех исключениях все было наоборот – сначала дружба, а затем финансовые отношения, как, например, у Николая Тарасова и Никиты Балиева, основателей легендарного кабаре «Летучая мышь». А Сергей Морозов просто жил в свое собственное удовольствие, и ни от чьих добрых чувств не зависило его личное счастье.

Общество же в скором времени закрыли. Полицейский, явившийся в дом на Страстном с предписанием, недовольно бурчал: «Школа гимнастов… Мы знаем, что знаем. В Риме тоже была школа Спартака… Нет, у нас это не пройдет».

Что поделать – пришлось подчиниться.

«Только сейчас я могу быть уверен, что моей избраннице нужен именно я, а не мои капиталы»

После революции дом в Трехсвятительском, естественно, конфисковали. Затем его захватили под свой штаб восставшие левые эсеры. Вскоре здесь арестовали самого Дзержинского. Он явился для переговоров, а его, не долго думая, обезоружили и заперли в одной из комнат. Там его пытались дезориентировать и распропагандировать – уверяли, в частности, что все большевики перешли на сторону левых эсеров, предлагали сдаться. Но, как уверял П. Д. Мальков, кремлевский комендант, из этой авантюры ничего не вышло – Феликс Эдмундович был непреклонен и вел себя нагло.

Феликс Эдмундович Дзержинский, 1918 год. Фото с сайта wikipedia.org

Сам Сергей Тимофеевич в это время скитался по родственникам. Работал в музее, уже как обычный сотрудник. Впрочем, отношение к кустарному промыслу постепенно менялось и не в лучшую сторону. Кустарей собирали в артели, формат их деятельности полностью менялся.

Между делом Морозов женился – будучи, фактически, стариком. Супругой его стала Ольга Васильевна Кривошеина, сестра бывшего царского министра, который, в свою очередь, был женат на племяннице Сергея Тимофеевича. Молодая была не на много моложе Морозова – всего на шесть лет. На вопрос друзей, зачем он вдруг решил так кардинально изменить свою жизнь, отвечал: «Как вы не понимаете! Только сейчас я могу быть уверен, что моей избраннице нужен именно я, а не мои капиталы». Деньги действительно сильно мешали ему.

Ольга Васильевна Морозова, урожд. Кривошеина с братом Александром. Фото с сайта basilekrivocheine.org

Он вместе с супругой покинул страну лишь после смерти Ленина, в 1925 году. Как и многие относительно обеспеченные эмигранты первой волны, Морозовы обосновались в Париже. Сергей Тимофеевич и там старался вести более-менее привычный образ жизни. В частности, много писал маслом.

Умер он в 1944 году счастливым, в общем, человеком. И, что немаловажно, сделавшим счастливыми множество своих современников. Похоронен на легендарном кладбище Сен-Женевьев-де-Буа.

Сергей Тимофеевич Морозов (27 июля (8 августа) 1860, Москва - 11 декабря 1944, Париж) - русский предприниматель из московской купеческой династии Морозовых, меценат, организатор московского Музея кустарных изделий. Потомственный почётный гражданин, коллежский асессор. Директор-распорядитель Товарищества Никольской мануфактуры «Саввы Морозова сын и К°», однако «из-за своей нервной болезни не пожелал заниматься делом, а всецело отдался работе по Кустарному музею, на что тратил большие деньги, чтобы выдвинуть кустарное производство на надлежащую высоту по выработке и изяществу».

Семья

Отец - Тимофей Саввич (1823-1889), купец первой гильдии, председатель правления Товарищества Никольской мануфактуры «Саввы Морозова сын и К°», председатель Московского Биржевого комитета в 1868-1878 годах. Мать, Мария Фёдоровна, урождённая Симонова, - дочь состоятельного московского купца-старообрядца.

Женился Сергей Морозов уже пожилым человеком на Ольге Васильевне Кривошеиной (1866-1953), младшей сестре государственного деятеля Александра Кривошеина. Детей у них не было, а заботились и любили они единственного племянника (внука) Никиту Кривошеина.

Учёба

Сергей Морозов, окончил в 1881 Московскую 4-ю гимназию вместе с братом Саввой, поступил на университетское отделение Московского лицея в память цесаревича Николая, затем учился на юридическом факультете Московского университета и в 1887 году вышел из него кандидатом права.

Кустарный музей

Музей кустарных изделий (Торгово-промышленный музей кустарных изделий Московского губернского земства) был основан в 1885 году Московским губернским земством. Первоначально здание музея разместилось во флигеле особняка В. Я. Лепешкиной на углу Знаменки и Ваганьковского переулка (не сохранился). В 1890 году С. Т. Морозов принимает должность заведующего Кустарным музеем и в 1903 году переводит музей в специально оборудованное здание в Леонтьевском переулке, д. 7 (С. Т. Морозов купил 2-этажное здание у А. И. Мамонтова и значительно расширил его). Музей существовал не только на средства земства, но и на личные средства почетного попечителя музея Сергея Тимофеевича Морозова.

В 1910 году предложил радикальную программу переустройства кустарного дела Московского земства, важной составляющей которой являлась реорганизация Кустарного музея, в котором создавались три самостоятельных подразделения: бюро по содействию промыслам, торговое отделение и «Музей образцов». Во главе «Музея образцов» - своеобразной художественно-экспериментальной лабораторией, стоял художник Н. Д. Бартрам. В задачи этого отдела входила собирательная работа, популяризация промыслов, контакты с мастерами, организация выставок и разработка образцов изделий для промыслов. Важнейшим направлением в работе Кустарного музея являлся поиск новых форм развития для кустарных промыслов. Наиболее яркие в художественном отношении центры промыслов становятся теперь объектами творческой поддержки Кустарного музея.

Одной из главных целей Кустарного музея С. Т. Морозов считал улучшение снабжения кустарей образцами и рисунками, с помощью которых совершенствовались изделия промыслов. В связи с этим он начинает пополнять коллекцию музея на свои средства, собирая памятники русской старины - декоративно-прикладное искусство ХVII-ХIХ вв. Собранные образцы, концентрирующие в себе общеэстетические свойства русской традиционной культуры, являлись образцами для художников, разрабатывающих на их основе эскизы новых изделий. Сергей Морозов ставил целью, наряду с экономическим укреплением промыслов, сохранить особенности кустарных изделий - их национальный характер, традиции древней культуры. Н. Д. Бартрам и работавшие с ним художники целенаправленно занимались поисками новой функции и нового культурного содержания традиционных промысловых вещей в сочетании с совершенствованием их потребительских свойств.

После Октябрьской революции кустарный музей был переименован в Музей народного искусства им. Сергея Тимофеевича Морозова - НИИ художественной промышленности (ныне Фонд народных художественных промыслов РФ).

Понятие «кустарная промышленность» во второй половине Х I Х–начале ХХ вв. было для современников знакомым и привычным, поскольку определяло весьма значительную область общественного производства, экономики и национальной культуры. Поэтому столь употребительны были такие определения как «кустарный специалист», «деятель по кустарной промышленности». Сергей Тимофеевич Морозов (1860–1944 гг.) был именно деятелем по кустарной промышленности, одним из самых авторитетных в этой области людей в России. Трудно сказать, что привлекло в эту сферу молодого человека, выпускника юридического факультета, недавно вышедшего из стен Московского университета, что побудило его большую часть жизни посвятить помощи кустарям. Безусловно, немалую роль в этом сыграли традиции семьи. В одной из публикаций о Морозове в «Вестнике кустарной промышленности» было отмечено: «С.Т. Морозов привнес в кустарное дело традиции известной мануфактурной фирмы «Савва Морозов». Первая ее фабрика в Орехово-Зуеве не прерывала и до сих пор не прерывает сношений с кустарями. Число последних... превышает 100 тыс. человек и превосходит более чем вдвое число фабричных рабочих» . Помимо традиций предпринимательства в семье Морозовых были сильны и традиции благотворительности, меценатства, шире – поддержки духовных и культурных начинаний. Восприняв это, Сергей Морозов в конце 1880-х годов обращается к кустарному делу – но не с филантропическими целями, а с намерением переустроить трудовую деятельность кустарей в соответствии с меняющимися общественными и экономическими условиями.

По-видимому, немалое значение в становлении интересов Морозова имело общение и сотрудничество с профессорами Московского университета экономистами А.И. Чупровым и Н.А. Ка­­­ры­шевым – как и Сергей Тимофеевич, они были избраны в 1888 г. в состав комиссии Московского губернского земства по разработке плана систематической деятельности по содействию кустарным промыслам. Работая в этой комиссии, Морозов предпочел привычным разговорам о судьбах кустарной промышленности реальное дело, воплотившееся в Кустарном музее.

Кустарные музеи стали в России конца Х I Х века особой формой, своеобразным вариантом европейского художественно-промышленного музея. Объектом деятельности этих музеев явились крестьянские промыслы, по отношению к которым музеи выполняли не только собирательские функции, но призваны были играть активную роль в развитии и совершенствовании кустарного производства. Возникновение кустарных музеев было связано с реформами 1860–70-х годов, направленными на подъем уровня жизни крестьянского населения, в том числе и с помощью подсобных промыслов. Идея создания такого музейного учреждения в России возникла в Петербурге в 1870-х годах, но Москва опередила столичною инициативу. Московское губернское земство 1885 г. открыло Торгово-промышленный музей кустарных изделий. Его организация завершила определенный этап в исследовании промыслов Московской губернии, предпринятом в связи с подготовкой к Всероссийской художественно-промышлен­ной выставке 1882 года в Москве. На этой выставке кустари российских губерний впервые выступили как самостоятельные промышленники, а их изделия широко представили специфическую область традиционной художественной культуры.

Коллекции кустарных изделий Московской губернии по окончании выставки были переданы для создания земского музея, задачи которого формулировались следующим образом: ознакомление публики с кустарными промыслами, содействие сбыту, улучшение техники промыслов и совершенствование образцов изделий. Первоначально музей расположился на Знаменке в доме Лепешкиной (ныне библиотека наук АН). Почти одновременно с открытием при музее был создан склад, который принимал изделия от кустарей с целью комиссионной продажи.

Спустя несколько лет, в 1888 г. земство, рассматривая вопрос о деятельности музея, установило, что его работа в основном свелась к торговым операциям, а другие задачи оказались в забвении. Было решено создать упоминавшуюся выше кустарную комиссию при земской управе, в которую и вошел С.Т. Морозов. Он сразу включился в проблемы музея, разработал основы преобразования его деятельности. Согласно его проекту, изменялся сам характер музейного учреждения – оно становилось учебным. Обучение кустарей предполагалось осуществлять через систему мастерских – филиалов музея, которые вначале планировались передвижными, а в конечном итоге создавались как стационарные земские учебные пункты в местах наиболее развитых промыслов. Морозов предлагает ряд мер по развитию технической помощи кустарям, по расширению сбыта на основе приема заказов, в том числе из других губерний, утверждает необходимость кредитования кустарей и снабжения их через музей сырьем, материалами.

Земство соглашается с новым направлением в работе музея и в 1890 году С.Т. Морозов принимает должность заведующего Кустарным музеем. В том же году он переводит музей в более удобное положение на Б. Никитской (ныне здание кинотеатра повторного фильма), а в 1903 г. строит на свои средства новое здание по проекту архитектора С.У. Соловьева в Леонтьевском переулке, 7. В 1911 г. к трехэтажному зданию пристраивается зал для размещения магазина. В должности заведующего Морозов остается до 1897-го года. После этого он был избран почетным попечителем музея и продолжал руководить им и методически совершенствовать его деятельность.

Московский Кустарный музей – учреждение интереснейшее. В его судьбе отразились такие различные тенденции рубежа Х I Х–ХХ вв., что очень сложно разграничить позитивные и негативные результаты деятельности музея. Здесь европейская структура художественно-промышленного музея соединилась с благотворительностью, предпри­нимательство – с искренней любовью к стране, к русской истории, художественные проекты «русского стиля» с новациями модерна. В этом сложном, переломном потоке жизни своеобразным эталоном многих начинаний стала интеллигентная русская семья, дворянская или купеческая, на которую было ориентировано сохранение национального культурного пространства.

В 1880–1890 гг. формируется и крепнет новая позиция в отношении к народному искусству, нашедшая выражение в творческих воззрениях и деятельности художников, принадлежащих к Абрамцевскому художественному кружку, а также группировавшихся вокруг Московского училища живописи, ваяния и зодчества. С.Т. Морозов был близок к ним, он привлек многих из художников к работе в Кустарном музее – это были В.М. и А.М. Васнецовы, С.С. Глаголь, Н.Я. Давыдова, М.В. Якунчикова, А.Я. Головин, В.Д. По­ле­нов. Для оформления нового здания музея Морозов приглашает К.А. Коровина, многократно оформлявшего кустарные павильоны на художественно-промышлен­ных выставках. Финансовая поддержка Морозова много значила для художника В.И. Соколова, талантливого ученика Поленова, обучавшегося в Московском училище живописи, а впоследствии по рекомендации Морозова работавшего в земской мастерской Сергиева Посада.

Взгляды С.Т. Морозова на кустарные промыслы и его система содействия им складывались на протяжении 25 лет, претерпевая определенные изменения. Морозов воспринял убежденность художников Абрамцевского кружка о большом средовом значении народного искусства в современном мире. Самобытные формы и образы народного искусства представлялись художникам той эпохи идеальным воплощением национальных основ в художественной культуре. На изучении и использовании этих форм, по их представлениям, должна была созидаться новая предметная среда, – и одновременно подразумевалось возрождение художественных традиций самого народного искусства. Морозов во многом следует этой программе – именно в связи с нею, а также со старообрядческими традициями семьи возникает его интерес к искусству древней Руси. Вместе с тем Морозов пошел гораздо дальше в осмыслении заинтересовавшего его явления, сумев ох ватить его в целом как насущную проблему русской жизни. Он переходит от общественного интереса и частных мероприятий в отношении кустарных промыслов к системе содействия их развитию. С.Т. Морозов пытался выявить закономерности развития промыслов и направить содействие именно в узловые точки, однако так, чтобы более эффективно действовал сам промысел.

Помощь кустарным промыслам осуществлялась не c только на весьма ограниченные средства земского бюджета, сколько на частные пожертвования, и первым среди жертвователей был сам С.Т. Морозов. В обороте музея числился также капитал, пожертвованный В.А. Морозовой. Начиная с первых шагов своих в музее, Сергей Тимофеевич постоянно вкладывал свои деньги туда, где это требовалось для реализации его планов. Так были устроены на его личные средства первые земские учебные мастерские – корзиночная близ станции Голицино в 1891 г., игрушечная в Сергиевом Посаде в 1892 г. Для этих и других мастерских Морозов строил здания, за свой счет командировал за границу специалиста для изучения техники лозоплетения. При этом он был принципиально против благотворительности в этом деле: просто его планы были обширными, и он видел, что система помощи промыслам не реализуется без его личного участия.

В 1900-х годах Кустарный музей вступил в новый этап своей истории. С.Т. Морозов на II съезде деятелей по кустарной промышленности в 1910 году предложил радикальную программу переустройства кустарного дела Московского земства . Прежде всего предусматривалась реорганизация Кустарного музея, в нем создавались три самостоятельных подразделения: бюро по содействию промыслам, торговое отделение и «Музей образцов». Каждое из подразделений исполняло свою часть общей программы поддержки промыслов. Особые надежды и планы Моро зова были связаны с «Музеем образцов» – особой художествен но-экспериментальной лабораторией, во главе которой стал художник Н.Д. Бартрам. В круг функций этого отдела входила собирательная работа, популяризация промыслов, контакты с мастерами, устройство выставок и, главное, – разработка образцов изделий для промыслов. Принципиально важным направлением в работе Кустарного музея Морозов и Бартрам считали поиск новых форм развития для кустарных промыслов как одной из ветвей отечественной художественной промышленности. Наиболее яркие в художественном отношении центры промыслов становятся теперь объектами творческой поддержки Кустарного музея.

Одной из первостепенных задач музея С.Т. Морозов считал улучшение снабжения кустарей образцами и рисунками, с помощью которых совершенствовались изделия промыслов. В связи с этим коллекция Кустарного музея представляется ему недостаточной с художественной и исторической точек зрения. Он начинает пополнять ее на свои средства, собирая памятники русской старины – декоративно-прикладное искусство Х VII –Х I Х вв. Эти предметы, концентрирующие в себе общеэстетические свойства русской традиционной культуры, служили прежде всего образцами для художников, разрабатывающих на их основе эскизы новых изделий. С.Т. Морозов и сотрудники Кустарного музея стремились, наряду с экономическим укреплением промыслов, сохранить особенности кустарных изделий, столь привлекательные для художников и интеллигенции – их национальный характер, сохраняемые в них традиции древней культуры. Н.Д. Бартрам и работавшие с ним художники не просто «улучшали» кустарные изделия – они целенаправленно занимались поисками новой функции и нового культурного содержания традиционных промысловых вещей в сочетании с совершенствованием их потребительских свойств. Вместе с тем, чрезвычайно важным для них было сохранение ручного труда, ставившего кустарные художественные изделия выше машинных.

Реформированный по проекту С.Т. Морозова Кустарный музей всесторонне охватывал, таким образом, все мероприятия земства в области кустарной промышленности.

Другой важнейший аспект программы Морозова – поддержка кооперации в промыслах и создание производственных артелей кустарей. Морозов организует фонд кредитования кооператив ного движения, передав земству для этой цели 100 тыс. рублей. Фонд получил имя С.Т. Морозова, управление осуществлял особый ко митет, выдававший ссуды согласно утвержденным правилам . В числе первых артелей, созданных при поддержке фонда, были Вяземское общество, объединение кустарей-лозоплетель­щиков, Хотьковская артель резчиков. Объем помощи кустарным артелям из фонда им. С.Т. Морозова был так велик, что к 1913 г. средства были исчерпаны и земство ходатайствовало о ссуде для пополнения фонда.

В течение многих лет С.Т. Морозов фактически возглавлял земскую работу в области кустарной промышленности. Он пользовался репутацией опытного и знающего человека, и практически все его идеи воплощались в решения земского губернского собрания. Деятельность Морозова была предметом для изучения и подражания в других губерниях России – она носила название «московской системы». По примеру Московского Кустарного музея в конце Х I Х–начале ХХ в. устраиваются кустарные музеи и в других богатых промыслами губерниях: Вятской, Костромской, Нижегородской, Вологодской, Пермской. Таким образом, благодаря инициативам и практической деятельности Морозова, в России складывается особый тип музейного учреждения, задачи и принципы деятельности которого были общими для центральных и местных, губернских и уездных музеев. Музеи этого типа находились в постоянном контакте с промыслами, с мастерами, становились для них специализированным посредником на рынке и одновременно центром художественно- ремесленного обучения.

13 декабря 1914 г. Москва праздновала 25-летний юбилей деятельности С.Т. Морозова на поприще содействия кустарной промышленности. Это событие было отмечено публикациями в журналах, которые свидетельствовали о широком признании Морозова, об его авторитете как общественного деятеля.

После 1917 г. работа кустарных музеев по всей России была свернута, лишь Московскому Кустарному музею удалось сохранить свою специфику и структуру. Причиной тому были экспортные интересы молодого советского государства, для которого промыслы были важной статьей торговли. С.Т. Морозов, потерявший состояние и свое дело, сохраняет верность тому, чем занимался многие годы. В 1919 г. он публикует статью «Значение красоты в жизни человека и красота в кустарной промышленности» . Морозов оставался в музее уважаемым человеком, а музей продолжал быть его домом, где за ним сохранялся кабинет. Он участвовал в обсуждении вопросов развития промыслов и деятельности музея, в частности, выступал на заседании секции изобразительных искусств Государственной академии художественных наук в 1924 г. В том же году им было получено предложение занять в музее должность консультанта. В 1925 г. по настоянию родных С.Т. Морозов уезжает во Францию, где и проводит оставшуюся часть жизни. Сергей Тимофеевич Морозов был одним из достойнейших людей своего времени. Его вклад в культуру России чрезвычайно велик. В 1916 г. «Вестник кустарной промышленности» писал, что С.Т. Морозов «за время своей кустарной работы отдал на кустарное дело, вероятно, не один миллион рублей, а сколько отдал он ему души и мысли – это лучше нас в свое время сумеет оценить беспристрастный историк кустарного дела» .