Причины обращения булгакова к евангелию. «Мастер и Маргарита» Булгакова – «Евангелие от дьявола» или «Крик-протест советскому атеизму»? Что такое любовь

Афанасьева Вера

Творчество Булгакова тоже в значительной степени основано на осмыслении и переосмыслении евангельских и библейских идей и сюжетов. В первую очередь, это касается романа «Мастер и Маргарита». С точки зрения ортодоксального христианства булгаковские интерпретации евангельских сюжетов являются прямой ересью, ибо целиком меняют сюжет канонических евангелий, характеры героев и мотивы их поступков. Анализ булгаковских текстов позволяет выявить их явные расхождения с текстом Нового Завета, что с литературной точки зрения, безусловно, позволено художнику, а с точки зрения христианского канона не позволено христианину.

Самый известный роман Булгакова «Мастер и Маргарита» посвящен развитию темы борьбы метафизического, вселенского добра и зла. Сам роман представляет собой гипертекст, значительную часть которого составляет текст в тексте – роман Мастера, представляющий собой фантазию на тему жизни и смерти Иисуса Христа. В период написания романа Булгаков изучил не только текст Евангелий, но и многочисленные исторические источники об Иудее начала эры, иврит, неканонические толкования. Булгаков называет одну главу своего великого романа «Евангелие от Сатаны», но, по сути, пишет свое собственное «Евангелие от Булгакова», еретичное с точки зрения следования христианским догматам, зато безупречное по художественной форме. Автор сознательно отступает от евангельского сюжета, лишает Иисуса привычного апостольского окружения, учеников, использует не привычные евангельские, а еврейские имена и названия.

Самый спорный с точки зрения христианства образ романа – это образ Иешуа. Булгаковский Христос – не богочеловек, а человек, временами слабый, даже жалкий, чрезвычайно одинокий, но великий своим духом и всепобеждающей добротой. Он проповедует не все христианские догматы, а лишь идеи добра, значительные для христианства, но не составляющие всего христианского учения. От него нельзя услышать о будущем Царствии Божием, о Спасении грешников, о загробном воздаянии праведным и грешным. Булгаковский Спаситель земной, и ищет добро здесь, на грешной земле. В отличие от евангельского Иисуса, у Иешуа только один ученик, Левий Матвей, поскольку Булгаков полагает, что и одного человека в поколении, воспринявшего некую идею, достаточно, чтобы идея эта жила в веках.

Другой центральный образ романа – Воланд, дьявол, сатана, также очень далек от классического образа «духа тьмы» Священного Писания. Если в христианском толковании сатана – олицетворение зла, то у Булгакова он «часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо». Здесь Булгаков явно следует гётевским оценкам Мефистофеля. Однако более глубокое знакомство с богословием позволяет понять, что эпиграф к роману – не просто литературный образ, а важнейший теологический постулат, заимствованный Булгаковым у иудейских религиозных мыслителей и средневековых каббалистов. Согласно традиции иудаизма, в мире не существует абсолютного зла, все в конечном счете есть добро. Булгаков многократно подчеркивает значимость и очистительную силу зла. «Не будешь ли ты так добр подумать над вопросом: что делало бы твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени?» – спрашивает Воланд Левия Матвея.

Другой важной темой романа является тема предательства, влекущего за собой «ад в душе». Человек сам наказывает себя своими деяниями, и это наказание самое страшное, вечное, перед которым смерть кажется желанной. Булгаков обсуждает два предательства: предательство «глупого и жадного», предательство Иуды, и предательство «трусливого», Понтия Пилата. Грех второго гораздо страшнее, наказание за него неизмеримо тяжелее. Пилат Булгакова является сложным образом, в некотором смысле, восприемником андреевского Иуды. Он мечется, не находит себе покоя и, чтобы хоть как-то искупить предательство, убивает Иуду.

Представления о рае и аде в «Мастере и Маргарите» сильно отличается от канонических христианских. В отличие от Достоевского, считавшего возможным существование «рая на земле», рай и ад по Булгакову не достижимы в земной жизни, а даются человеку лишь после смерти. Помимо рая («света») и ада («тьмы»), существуют и другие состояния: вечный покой и небытие — это тоже в духе каббалистических, а не христианских традиций. Иешуа через Левия Матвея просит Воланда, чтобы он наградил Мастера и Маргариту покоем: «Он не заслужил света, он заслужил покой». Воланд говорит мертвому Берлиозу: «Вы всегда были горячим проповедником той теории, что по отрезании головы жизнь в человеке прекращается, он превращается в золу и уходит в небытие. … Впрочем, все теории стоят одна другой. Есть среди них и такая, согласно которой каждому будет дано по его вере. Да сбудется же это! Вы уходите в небытие, а мне будет радостно из чаши, в которую вы превращаетесь, выпить за бытие». Смерть по Булгакову относительна. «Разве для того, чтобы считать себя живым, необходимо сидеть в подвале, иметь на себе рубашку и больничные кальсоны? Это смешно».

Несмотря на это, отступления от православной традиции в романе «Мастер и Маргарита» не просто велики, они принципиальны. С этой точки зрения Булгакова, конечно же, нельзя назвать истинным православным. Человек, осмелившийся не просто на написание своего собственного евангелия, как это сделал Л.Толстой, а на создание «Евангелия от сатаны», с точки зрения православной церкви — великий грешник. Но художнику позволено то, что не позволено религиозному мыслителю – отступить от любых канонов, осмыслить все с точки зрения своего гения.

И есть нечто, что оправдывает Булгакова даже с точки зрения православия и сближает его с Достоевским, — это прямое отрицание неверия, безбожия, атеизма. «Простите мою назойливость, но я так понял, что вы, помимо всего прочего, еще и не верите в бога? … Вы – атеисты?!» – с ужасом спрашивает Воланд Берлиоза и Бездомного. Дальнейшее развитие событий показывает, что даже с точки зрения сатаны безбожие – самый страшный грех, и Бездомный, и Берлиоз за него жестоко наказаны, первый – безумием, второй – небытием. Бездомного от небытия спасает то, что он, по-видимому, с детства воспитан в православии, подсознательно верит в Бога. Об этом свидетельствует и его поэма, где Христос получился живым и существующим, и то факт, что он первым понял, что столкнулся с дьяволом. Даже капли веры позволили ему спастись и очиститься.

Вера в любых богов по Булгакову предпочтительнее атеизма. Рефреном по роману идет восклицание: «О боги, вы боги!», свидетельствующие о множественности человеческих представлений о божественном, которая Булгаковым вовсе не осуждается. Для Булгакова христианство – лишь одна из возможностей духовных исканий человечества. Защищая веру в любой форме и ополчаясь против атеизма, он искажает евангелие, зато использует и идеи иудаизма, и идеи буддизма, и идеи единой вселенской церкви В.Соловьева. Однако писатель отчетливо осознает значимость христианства как прекраснейшей этической доктрины, являющейся воплощением Любви и Всепрощения. Осмеливаясь отойти от евангельского канона в изложении истории Иисуса Христа, Булгаков вовсе не умаляет этого образа, а лишь по-своему читает его, что так свойственно гению.

И, несмотря на явные ревизии евангельского текста, Булгаков традиционен в осознании столь значимых для христианства гармонии мира, любви и милосердии, правящих в мире. Тема христианской любви, христианского всепрощения является для него одной из самых важных. Эпизод с Фридой, когда Маргарита, забыв о себе говорит ей: «Тебя прощают, больше не будут подавать платок», – стала для всего мира символом милосердия.

Итак, роман «Мастер и Маргарита» содержит самые явные и последовательные искажения библейских канонов, проявляющиеся и в изменении канвы произведения, характеров героев, этических оснований поступков. Он обладает такой убедительностью, стал настолько культовым, что в сознании целых поколений россиян практически заменяет истинное евангелие, искажает канонические представления о Спасителе и Спасении. Булгакову удалось сделать то, что не удалось сделать Андрееву и Толстому: дать людям превосходный и популярный суррогат евангелия. С точки зрения христианской доктрины, написание подобного произведения, по-видимому, является грехом, с точки зрения художественного слова – огромной победой.

В адрес автора романа «Мастер и Маргарита» со стороны истинно верующих христиан, священнослужителей, теологов звучат многочисленные обвинения в искажении христианского учения, в проповеди идей масонства и даже сатанизма. В самом деле, М. Булгаков при написании этого произведения следовал не только традициям западноевропейской литературы, в частности, В. Гете, но и традиции гностизизма, мистического учения 2 в. н.э., и некоторым идеям эзотерического учения иудаизма, т.н. каббалы, и некоторым положениям масонства. Известно, что, готовясь к написанию романа, он штудировал произведения мистиков, гностиков и каббалистов, усердно собирал необходимые материалы. Так, например, для гностиков знание исходит не из веры в Бога, как у христиан, а из веры человека в самого себя, в собственный разум, только человеку дано разобраться в том, что есть добро, а что зло, это знание дано ему не изначально, не является божественным, а формируется в процессе постижения истины. В мистическом учении каббалы, вообще отрицается существование зла как отдельной независимой силы, существующей в мире, все в итоге служит добру. Зло есть лишь умаление света, тень, исходящая от божественного источника; зло неотделимо от добра, необходимо; то, что человеку может показаться злом, «с высока», с позиции высшего разума, замыслы которого скрыты от человека, является добром – эти кабалистические постулаты как нельзя лучше отражают идеи романа Булгакова.

Прямые обвинения Булгакова в сатанизме и масонстве основаны на том, что многие сцены романа содержат явные описания ритуальных сцен: кража отрезанной головы Берлиоза, питье крови только что убитого барона Майгеля из чаши-черепа, бал, как две капли воды напоминающий черную мессу. Роман содержит многочисленные описания дьявольских действ, метаморфоз, превращений, героями его являются сам сатана, демоны его свиты, ведьмы, вампиры, оборотни и т.д. Однако обвинения в адрес Булгакова в апологии сатанизма, мирового зла, в последние годы звучащие со страниц религиозных изданий, кажутся нам неверными, не отражающими сути его творчества.

Ведь речь идет не о теологическом трактате, не о каноническом религиозном произведении, которое по закону жанра не должно содержать никаких отступлений от принятых догматов веры, речь идет о художественном, даже философском произведении, призванном будить мысль, дать читателю возможность самостоятельно разобраться в том, что есть зло, и что есть благо. И если кредо религии выражается лозунгом «Верю!», то кредо литературы и философии звучит как «Сомневаюсь!» Именно сомнение является тем стимулом, который будит мысль, направляет человека на поиск истины, а истина в человеческом восприятии множится, она разная для разных людей, народов, эпох, религий. Булгаков выступает в роли синтетического, а не христианского мыслителя, пытающегося обобщить взгляды различных этических учений, и это неотъемлемое право любого творца.

Нельзя относиться к литературному произведению как к катехизису или газетной передовице, оно может и должно содержать непривычные взгляды, парадоксальные идеи, иллюстрировать моральный поиск самого автора и его героев. Но как великий художник, Булгаков неизбежно приходит к осознанию великой силы нравственности, гармонии и справедливости, царящих в мире. Мысли о силе добра, о вторичности и подчиненности ему зла, о совершенстве жизни во всех ее проявлениях не просто звучат, а кричат со страниц булгаковской прозы: «Все будет правильно, на этом построен мир». Можно ли автору подобных строк предъявлять хоть какие-нибудь обвинения? Можно ли обвинять в безбожии человека, осмелившегося в сталинском Советском Союзе написать роман о вреде атеизма, о скудости человека неверящего?

Еще один переосмысленный библейский мотив определил тему других произведений Булгакова. Это тема творения. Человеческая гордыня порой толкает людей сделать то, что положено лишь Богу: взять на себя функции творца, сотворить себе подобных или преобразовать мир животных. Практически отождествить себя с Творцом, встать на одну с ним ступень пытаются и герои произведений Булгакова. Но в этом случае Булгаков использует собственные версии библейского сюжета о творении как последовательный христианин, желая предупредить людей о недопустимости подобного поведения. В «Роковых яйцах» человеческое творение привело к невиданной катастрофе: отвратительные гады наводнили страну, сделав мир апокалиптически ужасающим. В «Собачьем сердце», стремясь избавить человечество от старения и болезней, профессор Преображенский увлекается и, подобно Фаусту, пытается сотворить человека. Итог этого печальный: отвратительный гомункул Шариков становится опасным, мнит себя не только равным человеку, но и превосходящим его. Ужаснувшись содеянному, Преображенский решается практически на убийство, уничтожая эту псевдоличность и терпя духовный крах и страдание. «Роковые яйца» и «Собачье сердце» – пророческие антиутопии, которые могут реализоваться уже в недалеком будущем и которые должны послужить человечеству предостережением.

Библиографический указатель

Вулис А.З. Роман Булгакова «Мастер и Маргарита». М., 1991.

Новый Завет.

Кулько С.С. Эзотерические коды романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита». Тарту, 1998.

Соколов Б.В. Булгаков: энциклопедия. М., 2003.

В. Соловьев. Каббала / Энциклопедический словарь Ф.Брокгауза и И. Ефрона. Т. 26. СПб, 1891. С 782.

Творчество М. Булгакова. Исследования и материалы. СПб, 1994.

Афанасьева Вера, Искаженные библейские сюжеты в русской литературе

«…Что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени?»

Сколько споров ведется вокруг романа «Мастер и Маргарита» величайшего из писателей XX века Михаила Булгакова и о религиозной принадлежности самого автора. Многие служители церкви называют его не просто богохульником и атеистом, но богоотступником и слугой сатаны. Произведение всей его жизни стало всемирно известным, но трактовка основной цели романа так и не нашла своего единственного пути.

Духовное наследие Булгакова

Булгаков родился в семье потомственных служителей церкви. Его дед был священником, а отец доцентом Духовной Академии, богословом и историком церкви, автором многих сочинений духовной направленности. Отсюда и вся осведомленность автора различными течениями вероучений. Своих детей отец Булгакова воспитывал в духе веры, опираясь не только на каноны христианства, но и на историческую «эволюцию» религии.

О чём же этот роман в романе? О князе Тьмы или о центральной фигуре Христианства?

Если, трактуя «Мастера и Маргариту», отталкиваться от видения духовного мира того времени, в котором жил писатель, идея о том, что в своём труде Булгаков завуалировал в сатиристическом жанре мысль, о существовании Бога (Добра) в противовес Злу, не кажется такой уж нелепой. Обеление Сатаны, оправдание его деяний, как возмездие за грехи, не спроста появляются в романе.

«… большинство нашего населения сознательно и давно перестало верить сказкам о боге». (Берлиоз)

Атеистическая пропаганда в годы жизни Булгакова в советской России достигала своего исторического апогея. Атеизм в то время обрел черты образа бытия, заменив привычный взгляд духовного мира, и стал трактовкой новой «правильной» жизни, установкой жизненного кредо людей, где нет Бога, а есть только Закон.

« - А дьявола тоже нет? (Воланд)
- Нету никакого дьявола! (Берлиоз)
- Ну, уж это положительно интересно… что же это у вас, чего не хватишься, ничего нет!»

И высмеивает Булгаков из романа подменное величие Закона, указывая на то, что Москва стала сборищем блюдолизов, подхалимов, сребролюбцев и чревоугодников. Куда катится мир? – прямо в руки сатаны.

«- …но вот какой вопрос меня беспокоит: ежели бога нет, то, спрашивается, кто же управляет жизнью человеческой и всем вообще распорядком на земле? (Воланд)
- Сам человек и управляет. (Берлиоз)

«Нет документа, нет и человека».

Так Фагот, он же Коровьев, смеется над установившимся отношением к человеческой сущности. Бога нет, дьявола – тоже нет, да и самой души нет – есть только паспорт.

«- Как же, как же, - отозвался Воланд, - я имел удовольствие встретиться с этим молодым человеком на Патриарших прудах. Он едва самого меня не свел с ума, доказывая мне, что меня нету!»

Автор показывает всю нелепость ситуации, в которую себя поставило общество. В заключительной части романа на примере Москвы он представляет, что ждёт человечество, отвергшее Бога, – массовые беспорядки, поклонение злу и деньгам, наушничество, скупость человеческой души.

«…тот, кто еще недавно полагал, что он чем-то управляет, оказывается вдруг лежащим неподвижно в деревянном ящике, и окружающие, понимая, что толку от лежащего нет более никакого, сжигают его в печи».

Глубинный смысл сюжета

Конец романа поражает своей неожиданностью. Мастер и Маргарита даже после своей «связи» с нечистой силой заслужили того, что сам Матфей пришёл с посланием от своего Учителя к Воланду, и просил подарить им обоим вечный покой. Таким образом, Булгаков раскрывает существование Бога через бесконечный контакт Тьмы и Света.

В дополнение к этому жесту добра со стороны Сына Божьего, он показывает действительно великую силу любви Иешуа ко всем людям.

«Злых людей нет на свете, есть только люди несчастливые». (Иешуа)

Отправляясь в дорогу к вечности, Мастер и Маргарита, сопровождаемые Воландом, попали в Ершалаим, где тот, кто отправил Иешуа на крест, уже двенадцать тысяч лун страдал мигренью в полнолуние, а в остальные дни видел лунную дорогу к Нему, и не мог найти спасения.

Маргарита, как прообраз Любви, жалеет и его, как пожалела Фриду, убившую собственного ребенка.

«– Двенадцать тысяч лун за одну луну когда-то, не слишком ли это много?»

Она просит Воланда избавить Пилата от страданий. Но он говорит, что всё предрешено, что прокуратора уже простили, и позволяет Мастеру закончить свой роман.

«– Свободен! Свободен! Он ждет тебя!» (Мастер)

И только проследив цепочку цитат из романа, лишь осознав их истинный смысл, можно говорить о великой цели Булгакова. Он не стал открыто высмеивать безбожников, и откровенно восхвалять учение церкви. Он сделал большее – указав на безрассудство первых, и неправдоподобие вторых. Отсюда и все хитросплетения, побуждающие людей уже восьмой десяток лет спорить о том, на какой стороне этой вечной борьбы находился автор.

Взгляд верующих на роман М.А. Булгакова "Мастер и Маргарита"

У романа «Мастер и Маргарита» есть одно несомненное достоинство, точка, в которой сойдутся все самым разным образом трактующие этот роман читатели: Булгаков распрямляет расплющенный атеизмом мир, и в нём открывается новое измерение. Появляется «вертикаль», только вертикаль вверх или вниз? Само это распрямление увлекает и радует. Главы о появлении иностранца на Патриарших прудах, странные его спутники, погоня Ивана Бездомного великолепны. Даже зловещие предзнаменования нам отрадны, если они отваливают камень оголтелого победившего атеизма. А дальше всё уже не так просто.
Евангелие от сатаны

Для меня убедительно исследование романа отцом Андреем Кураевым, который утверждает, что Михаил Афанасьевич Булгаков спорит с атеизмом советской поры, доводя до логического конца позицию своих оппонентов. Работая над романом между 1928 и 1938 годами, он изобразил, кто приходит на освобождённое от Бога место в Москву. Главный герой романа — сатана Воланд.

Но начнём с того, что обходит отец Андрей Кураев. Поскольку его читательская аудитория — люди, знающие Евангелия, он не занимается очевидным и кощунственным несовпадением «древних глав» «Мастера и Маргариты» с Новым Заветом.

Михаил Афанасьевич Булгаков, сын преподавателя духовной академии, разумеется, писал свой роман, имея в виду такое же несомненное знание читателем истинных Евангелий, какое было у него самого. Но роман Булгакова включён в программу, и примерно девяносто восемь из ста школьников, по моим наблюдениям, принимают «древние главы» как подлинную историю Христа. Лучший рецепт от подобной ошибки — читать Евангелия, но вот информация на первый случай.

Вы обратили внимание на то, что «древние главы» появляются в романе сначала как рассказ Воланда, то есть рассказ сатаны? Далее эта история продолжается как сон Ивана Бездомного в психиатрической клинике.

«Как я угадал!» — восклицает Мастер, слушая рассказ Ивана, и безошибочно утверждает, что Иван на Патриарших встретился с сатаной. Получается, что именно роман о Пилате его с сатаной познакомил, и он узнал теперь источник своего вдохновения. «А ваш знакомый с Патриарших сделал бы это лучше меня», — отвечает Мастер на просьбу Ивана рассказать, что было дальше.

«Я вспомнить не могу без дрожи свой роман», — говорит он тому же Ивану, и не стоит поспешно соотносить это чувство только с травлей Мастера. Его вдохновение заканчивается психической болезнью, страшной опустошённостью. «У меня больше нет никаких мечтаний, и вдохновения тоже нет. Меня сломали, мне скучно», — говорит извлечённый из лечебницы Воландом Мастер. Это состояние похоже на расплату за добровольную одержимость.

Нельзя не согласиться с отцом Андреем Кураевым, утверждающим, что главное действующее лицо романа — Воланд, а Мастер и Маргарита появляются на страницах по мере необходимости их для Воланда. Но зачем сатане Мастер? Бесы лишены творческого дара, присутствующего в людях по образу Божию. Воланд может внушить, но не может без человека написать.

Мастера гнало вдохновение. Булгаков подарил своему герою собственный ошеломляющий литературный дар, и мне не удивительно, что я знаю многих людей, способных цитировать наизусть целыми абзацами этот блистательный текст.

А сейчас ненадолго оторвёмся от романа Булгакова и странным, на первый взгляд, образом заговорим о том, за что был предан анафеме Лев Николаевич Толстой. Гениальный писатель к концу жизни решил выйти за рамки литературы и создать новую отредактированную им религию, в которой Иисус Христос превращался из Богочеловека в обычного человека, проповедника и моралиста.

Отрицание чудес и Божественной природы Христа были такой чудовищной, губительной и унылой ложью, что Церковь вынуждена была объявить: то, что проповедует граф Толстой, к Церкви и Новому Завету отношения не имеет.

И вот на страницах романа «Мастер и Маргарита» мы читаем евангелие от сатаны — историю наивного добрячка, кого-то вроде экстрасенса, временно снимающего головную боль, «стучащего» на Левия Матфея, который «ходит за ним с козлиным пергаментом и всё неправильно за ним записывает» и создаёт путаницу, которая, как он опасается, «будет продолжаться очень долго». Этой «путаницей» оказываются истинные Евангелия, по мнению Иешуа Га-Ноцри — уточним: по мнению персонажа, подменяющего собой Христа в интерпретации сатаны.

Иисус Христос, о чём свидетельствуют истинные Евангелия, молчал в ответ на вопрос Пилата: «Что есть истина?» — поскольку как сердцеведец знал, что для Пилата это вопрос риторический, а прежде ученикам Своим Господь говорил: Я есмь путь и истина и жизнь (Ин. 14, 6).

Булгаковский же Иешуа говорит Пилату: «Истина в том, что у тебя болит голова», — отрицая абсолютную истину и погружая нас в релятивизм: сейчас истина в том, что у тебя болит голова, затем истина будет в том, что идёт дождь и так далее, и ничего, кроме текучих мгновений.

В православной иконописи нет натуралистичности страдания на Кресте не потому, что страданий не было, а потому, что на Кресте умирал Богочеловек, обнимая с Креста всё человечество. Если искать удачные литературные тексты на эту мало подвластную литературе тему, то самые лучшие строки у Пастернака:

Перестроятся ряды конвоя,
И начнётся всадников разъезд.
Словно в бурю смерч, над головою
Будет к небу рваться этот крест.
Для кого на свете столько шири,
Столько муки и такая мощь?
Есть ли столько душ и жизней в мире,
Столько поколений, рек и рощ?

Закопанный глубоко в землю Иешуа «древних глав» опровергает Воскресение Христово, а опознавательное кольцо с насечкой, о котором позаботился Афраний, — отрицание чуда обретения Креста Господня. Когда уже в 325 году пытались узнать, какой из трёх крестов, брошенных на Голгофе, Христов, Крестом Господним воскресили покойника.

Глава «Казнь» удушает. Раскалённая солнцем Голгофа — воплощение отчаяния, мира без Бога, без вечности. Левий Матфей, как истый маг или шаман, пытающийся подчинить себе потусторонние силы, горюет, что «поспешил со своими проклятиями и теперь бог не послушает его». После смерти Иешуа ему остаётся только месть Иуде. Нет спасительной сверхъестественной силы, нет Креста, прокладывающего людям возможность воссоединения разорванной грехом связи с Богом, нет победы над адом и смертью — словом, всё, как хотелось бы бесам, сатанинская редакция Евангелия.

И если это предупреждение о том, кто приходит на освобождённое от Бога место, то единственно разумной реакцией на это предупреждение будет чтение хотя бы самого короткого из Евангелий — Евангелия от Марка. Любить Булгакова, не зная того, что знал он, — это любить его себе во вред и иронию Булгакова принимать за чистую монету. Даже Берлиоз сразу же отозвался на повествование Воланда:

«— Ваш рассказ чрезвычайно интересен, профессор, но он не совпадает с евангельскими рассказами».

А далее последовало издевательство сатаны над атеистом:

«— Помилуйте, — снисходительно усмехнувшись, отозвался профессор, — уж кто-кто, а вы-то должны знать, что ровно ничего из того, что написано в Евангелиях, не происходило в самом деле никогда, и если мы начнём ссылаться на Евангелия как на исторический источник... — он ещё раз усмехнулся, и Берлиоз осёкся, потому что буквально то же самое он говорил Бездомному, идя с тем по Бронной к Патриаршим прудам».

Если Берлиоз знал о несоответствии Евангелиям «древних глав», которые и составляют роман Мастера, то, несомненно, знал об этом и сам Мастер. Он рассказывает Ивану Бездомному, что знает пять языков: английский, немецкий, французский, латынь, греческий и немного читает по-итальянски. Совершенно очевидно, что человек, которому в 1928 году «примерно тридцать восемь» и который так глубоко образован, Евангелия знает не хуже Булгакова. И что тогда роман Мастера? Это сознательное богохульство или, как у самого автора, предупреждение распоясавшимся атеистам? Есть ли подсказки у мастера загадок Булгакова?

Мастер, в отличие от Булгакова, слишком наивен, чтобы сознательно бросить вызов победившему атеизму. Советскую действительность он просто не знает и не понимает. Подобное предположение порождает его восхищение умом Алоизия Могарыча: «Если я не понимал смысла какой-нибудь заметки в газете, Алоизий объяснял мне её буквально в одну минуту, причём видно было, что объяснение не стоило ему ровно ничего. То же самое с жизненными явлениями и вопросами».

В этом случае возникает прямая параллель между Мастером и Алоизием — Иешуа и Иудой. Наивен Мастер и не знает жизни, хоть и говорит о своей недоверчивости и подозрительности.

Что же двигало им во время работы? Что говорит об этом он сам? А говорит он почему-то подробно об обстановке своей квартирки, когда пытается рассказать о периоде своего писательства:

«— Ах, это был золотой век, — блестя глазами, шептал рассказчик, — совершенно отдельная квартирка, и ещё передняя и в ней раковина с водой, — почему-то особенно горделиво подчеркнул он, — маленькие оконца над самым тротуарчиком, ведущим от калитки. Напротив, в четырёх шагах, под забором, сирень, липа и клён... Ах, какая у меня была обстановка... Необыкновенно пахнет сирень! И голова моя становилась лёгкой от утомления, и Пилат летел к концу...»

Трудно предположить что-либо другое, кроме того, что Мастером двигало удовольствие от работы, радость вдохновения самого по себе. Мастер, в отличие от Пушкина, не задавался вопросом «Куда ж нам плыть?» Какая разница, откуда вдохновение, какова цель плаванья, когда морской ветерок так приятно треплет волосы?

При всём том, что роман многократно заставляет вспомнить факты жизни самого Булгакова, сейчас мы имеем возможность развести в стороны автора и его героя Мастера. Не наивен Михаил Афанасьевич, а Мастер, вдохновенно и уютно богохульствуя, выполняет заказ своего вдохновителя и расплачивается сумасшедшим домом немедленно по окончании работы.

Ирина Гончаренко