Э.Г. Карху Карельский и ингерманландский фольклор.
Спб «Наука» 1994

Древность истоков устной традиции побуждала исследователей с вниманием относиться к первым историческим сведениям о соответствующих этносах.

Самое раннее упоминание о предках прибалтийско-финских народностей встречается в сочинении древнеримского историка Корнелия Тацита „Германия" (конец I в. н.э.). Тацит писал о том, что на восточном побережье Свебского (Балтийского) моря обитали варварские племена „эстиев" и „феннов". Как считают комментаторы Тацита, „эстии" были либо германским, либо литво-латышским племенем, от которого затем предки эстонцев заимствовали свое этническое самоназвание. Под „феннами" же подразумевались предки саамов, лопарей, лапландцев - европейская традиция еще долго после Тацита, вплоть до XVIII в., будет называть саамов „финнами", племенем колдунов и волшебников (Такая слава подчас ассоциировалась и с собственно финнами. Напомним, что в поэме Пушкина Руслан и Людмила волшебник Финн представлен природным Фином, а имя его гордой подруги Наины происходит от фин. namen (женщина)) В средневековых скандинавских источниках саамы именовались „рогатыми финнами", а в русской летописи упоминается о „лешей", или „дикой, лопи", - как известно, на территории Карелии, входившей в состав Новгородской феодальной республики, были Лопские погосты. Предки саамов (протосаамы) жили в древности значительно южнее, чем живут современные саамы: протосаамская топонимика обнаруживается даже в районе реки Невы и в южной Финляндии; с продвижением прибалтийско-финских племен на север предки саамов либо ассимилировались с ними, либо отступали к Заполярью.

Что же поведал Тацит о „феннах"? По традиции античных историков, описывавших варварские племена, подчеркивание их первобытной дикости сочеталось у Тацита с идеализацией некоторых сторон их родового быта. „У феннов, - писал он, - поразительная дикость, жалкое убожество; у них нет ни оборонительного оружия, ни лошадей, ни постоянного крова над головой; их пища - трава, одежда - шкуры, ложе - земля; все свои упования они возлагают на стрелы, на которые, из-за недостатка в железе, насаживают костяной наконечник. Та же охота доставляет пропитание как мужчинам, так и женщинам; ведь они повсюду сопровождают своих мужей и притязают на свою долю добычи <...>. Но они (фенны. - Э.К.) считают это более счастливым уделом, чем изнурять себя работою в поле и трудиться над постройкой домов и неустанно думать, переходя от надежды к отчаянию, о своем и чужом имуществе;беспечные по отношению к людям, беспечные по отношению к божествам, они достигли самого трудного - не испытывать нужды даже в желаниях".2

Древнерусские летописи сообщают о финно-угорских племенах уже в гораздо более позднюю эпоху - примерно тысячелетие спустя после Тацита. Согласно древнерусским летописям, скандинавским сагам и другим источникам, на рубеже I и II тысячелетий н.э., финно-угорские племена были разбросаны на обширных пространствах Восточной Европы вперемежку со славянами и другими племенами. По средневековой традиции, об изначальном состоянии мира рассказывалось в духе библейской мифологии. В „Повести временных лет" мир был разделен между сыновьями библейского Ноя - Симом, Хамом и Яфетом, а далее уже сообщались более близкие к исторической реальности сведения: „В странах же Иафета сидят русские, чудь и всякие народы: меря, мурома, весь, мордва, заволочская чудь, пермь, печера, емь, угра, литва, зимигола, корсь, летгола, либь (ливы. - Э.К.) "; „А на Белоозере сидит весь, а на Ростовском озере меря, а на Клещине озере также меря. А на реке Оке - там, где она впадает в Волгу, - мурома, говорящая на своем языке, и черемисы, говорящие на своем языке, и мордва, говорящая на своем языке".3 Финно-угорские племена упоминались и среди тех летописных племен, которые из-за междоусобиц призвали княжить варягов (летописную „русь"): „Сказали руси чудь, славяне, кривичи и весь: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами»".4

Позднее на летописи опирались историки, не всегда, впрочем, считая сведения, которые в них сообщались, несомненно достоверными. Тем не менее, Н.И. Костомаров обобщенно писал: „С давних времен восточная половина нынешней Европейской России была населена народами племени чудского и тюркского, а в западной половине, кроме народов литовского и чудского племени, примыкавших своими поселениями к балтийскому побережью, жили славяне под разными местными названиями, держась берегов рек". 5

Современная лингвистическая наука включает финно-угорские языки в уральскую языковую семью на основании их родства с самодийскими языками (ненецким, селькупским и др.). На проблему происхождения и эволюции уральских языков существуют разные взгляды. Наиболее традиционной является генеалогическая „праязыковая" теория-схема, исходящая из следующих постулатов: 1) у уральских языков была общая прародина - территория по обе стороны Уральского хребта;

2) уральский праязык был изначально более или менее единым;

3) последующее „языковое древо" образовалось путем поэтапного отпочковывания от изначального праязыка новых языковых ответвлений, новых праязыков, что сочеталось с миграционными процессами.

Предполагается, что сначала из прауральского языка выделился прафинно-угорский язык; не позднее III тысячелетия до н. э. от него отпочковались угорский праязык (от которого потом образовались венгерский, мансийский и хантыйский языки) и финно-пермский праязык, который разделился в дальнейшем на собственно пермскую группу (коми и удмуртский языки) и волжскую группу (марийский и мордовский языки). От волжской общности в I тысячелетии до н. э. отделились прибалтийско-финская и протосаамская языковые ветви. Прибалтийско-финская языковая группа включает финский, эстонский, карельский, вепсский, ижорский, водский и ливский языки. Считается, что формирование этих отдельных языков из общего прибалтийско-финского праязыка началось в первые века н. э. Подобного взгляда на „родословную" финно-угорских языков продолжают придерживаться и некоторые современные лингвисты (например, известный венгерский финно-угровед П. Хайду и его последователи).

Однако в последние десятилетия указанная схема стала все чаще вызывать сомнения со стороны ряда лингвистов (работы эстонца П. Аристе, финнов М. Корхонена, Т. Итконена, К. Хяккинен, шведа Л.Г. Ларссона, англичанина М. Бранча). Расхождения намечаются по следующим пунктам:6

1) в хронологическом отношении процессы происхождения уральских и финно-угорских языков отодвигаются в более отдаленные исторические времена, чем в прежних теориях (этому способствуют новые исследования археологов, в том числе российских);

2) утверждается новый взгляд на древнюю „прародину": если прежде считалось, что ею являлся узколокализованный ареал северного Приуралья или среднего Поволжья, то теперь (в качестве одной из возможных гипотез) все настойчивее выдвигается мысль о том, что уже на протяжении 7000-10 000 лет финно-угорские племена, занимавшиеся преимущественно охотой, населяли огромную территорию от Урала до Балтики; далее, на основе данных археологии, предполагается, что и на территории проживания нынешних прибалтийско-финских народностей еще в эпоху гребенчатой керамики (II-III тысячелетие до н. э.) было финно-угорское население, с которым в дальнейшем сохранялась культурная преемственность (т. е. не было культурных „разрывов" и „провалов", как считалось прежде);

3) наблюдается более осторожное отношение к таким традиционным лингвистическим понятиям, как „праязык" и „языковое древо"; подчеркивается, что эти понятия - лишь теоретические модели-абстракции, упрощенные схемы, не охватывающие всей сложности и многообразия длительных языковых процессов, так как на протяжении веков и тысячелетий происходило не только последовательное деление „праязыков" на дочерние языки, но и взаимное сближение разных языков и диалектов; общность языков может быть объяснена в ряде случаев не столько их генетическим родством, сколько длительным их контактированием, - даже если это были разнородные по происхождению языки;

4) понятию „ языковое древо" противопоставляется понятие „языковой куст"- языковые процессы в этом случае уподобляются не многократному и замедленно-последовательному отпочковыванию все новых языковых ответвлений от основного ствола (в том числе от промежуточных „праязыков"), а скоротечному взрыву с относительно единовременным и интенсивным образованием множества языковых ростков. В подобных гипотезах проявляется тенденция к ослаблению прежнего линейно-генеалогического акцента в таких понятиях, как „праязык" и „прародина", „языковое древо" и „языковая семья". Впрочем, новые гипотезы принимаются не всеми лингвистами, продолжаются дискуссии на страницах специальных изданий.

И все же в свете новых идей археологов и лингвистов меняется во многом общий взгляд на древнее прошлое прибалтийско-финских народностей, в том числе предков карел. Например, X. Киркинен, видный специалист по истории Карелии, считает, что на ее территории еще до II тысячелетия до н. э. было финно-угорское население, что его ядро являлось в некотором смысле „исконным", хотя оно и пополнялось в последующем миграционными потоками.

При всей приблизительности и „округленности" предлагаемых исследователями хронологических выкладок в них есть свой смысл, они помогают науке, в том числе фольклористике. Подобно тому как лингвисты находят в финно-угорских (уральских) языках общие пласты древней лексики, фольклористы обнаруживают следы общности в устной поэзии и мифологии упомянутых народов, включая народы палеоазиатские. В фольклористике тоже принято говорить о дофинно-угорской (прауральской) эпохе и последующей эпохе финно-угорской общности; аналогично о доприбалтийско-финской (esikantasuomalainen) эпохе и последующей эпохе прибалтийско-финской общности. Имея в виду карело-финскую эпическую традицию в ее длительной эволюции, М. Кууси ввел в научный обиход соответствующие термины: докалевальская, раннекалевальская, среднекалевальская и позднекалевальская эпохи (или стадии эволюции).

Это не „игра в термины", а стремление к историческому пониманию продолжительной жизни фольклорной традиции, охватывающей века и тысячелетия. Хотелось бы в этой связи обратить внимание, в частности, на исторический (отчасти также диалектно-региональный) полисемантизм многих фольклорных образов-символов. Такие образы, как Похъёла, Сампо, Большой Дуб, имена эпических героев - Вяйнямейнен, Ильмаринен, Лемминкяйнен, Каукамойнен, собирательное Kalevanpojat (сыны Калевы), - вмещают в себя многослойное содержание, они исторически многосмысленны, могли иметь в разные эпохи разное значение. При изучении древних фольклорных и этнокультурных явлений важно избегать их невольного осовременивания, модернизации. Необходимо отвлечься от многих сегодняшних представлений и обстоятельств. Совершенно другой была в древности плотность населения, иными были занятия людей и формы общения, природные условия, этнические и затем государственные границы. Археологи утверждают, например, что даже в XIII в. на территории современной Финляндии проживало не более 30 000 человек. А сколько же было обитателей в начале нашей эры? Иными были образ жизни и образ мышления древних людей, их миропонимание, представления о времени, пространстве, космосе. Иными были их язык, в котором многие слова, если они сохранились и сегодня, могли иметь другой смысл. Даже о самых важных событиях и процессах, эволюционных сдвигах поворотного значения мы можем судить хронологически лишь приблизительно. Тем ценнее для нас сохранившиеся конкретные сведения, какими бы неполными они ни были.

В 1541 г. М. Агрикола, основатель финской книжности и основоположник литературного языка, в стихотворном предисловии к переводу „Псалтыря" впервые перечислил ряд имен языческих божеств у карел и финского племени хяме (емь). В перечне называются божество леса и охоты Тапио, божество воды и рыбной ловли Ахти, „сыны Калевы", которые „косили луга", Вяйнямейнен (Ainemoinen), который „ковал песни", Ильмаринен, который ведал погодой и „приводил к месту путников". Все эти имена встречаются в карело-финской эпической поэзии, о бытовании которой в народе Агрикола, видимо, знал, поскольку слитно с нею бытовала и языческая мифология. В качестве церковного деятеля Агрикола осуждал язычество, боролся с ним. После перечисления языческих божеств следовало восклицание: „Не глупый ли это народ, верующий в них и поклоняющийся им! Дьявол и грех довели их до такой веры. На могилы усопших приносили они пищу, причитали и плакали там". Характерно, что формально Агрикола был склонен описывать языческие обычаи в прошедшем времени - пусть как недавнее прошлое, но все же прошлое. „Еще недавно, во времена папизма, - писал он, - люди открыто либо тайно поклонялись вместо Бога природным стихиям - огню, воде, земле, деревьям... Но теперь пусть каждый почитает только Отца, Сына и Святого духа".7 По этой заклинательной интонации можно, однако, судить, что и сам Агрикола, проводник Реформации в Финляндии, не считал язычество уже совершенно преодоленным.

Около 1583 г. Я. Финно, тоже церковный деятель, издал первый на финском языке сборник духовных песен со своим предисловием, которое представляло собой первое в истории финской литературы рассуждение о поэзии. Нас здесь интересует то, что относится к фольклорной поэзии. Автор проводил грань между „божественной" (церковной) и „безбожной" (фольклорно-языческой) поэзией. О бытовании последней в предисловии давались уже более подробные сведения. В народе „постыдные" языческие песни пелись „на праздниках и в поездках, ради времяпровождения и веселья", люди „состязались друг с другом в песнопении". При всем идеологическом неприятии язычества Финно косвенно признавал высокие эстетические достоинства народных песен. По словам автора предисловия, бес был столь лукав, что выковал для певцов самые лучшие слова; они слагали песни быстро и складно, народ запоминал их быстрее и охотнее, чем церковные тексты. 8

XVII в. в истории Финляндии и скандинавских стран был периодом „охоты на ведьм" - подсчитано, что за столетие в Финляндии было осуждено на смерть по обвинению в колдовстве до 50-60 человек, многие были наказаны денежными штрафами, других привязывали к позорному столбу и т. п. Между прочим, в судебных протоколах того времени сохранились самые ранние записи некоторых заговоров, описания языческих обрядов.

Вместе с тем вызревала и другая тенденция, связанная с повышением интереса к национальному историческому прошлому, в том числе к народной старине. Одним из положительных примеров-импульсов здесь опять-таки послужил Тацит, чьи исторические сочинения стали выходить печатными изданиями с конца XVI в. В своей „Германии" Тацит упоминал о том, что варварские германские племена знали о своем прошлом только из древних песнопений, - впрочем, он тут же отмечал, что изустная старина „всегда оставляет простор для всяческих домыслов". 9 Тем не менее историческая мысль и в Швеции стала обращаться к народной памяти, к фольклору, ценность которого впервые осознавалась. К этому следует добавить, что XVII в. был эпохой шведского великодержавия (в частности, Ингерманландия, Карельский перешеек, Приладожская Карелия, Финляндия входили в состав Швеции). Завоевательная политика до поры до времени имела успех, в героическом ореоле хотелось видеть и национальное прошлое. В отличие от Тацита, взиравшего на германские племена как на варваров, шведским официальным властям, напротив, хотелось доказать, что шведы и в прошлом варварами не были. Королевский меморандум Густава II Адольфа 1630 г. предписывал священникам собирать в народе героические песни и предания, даже заговоры. Многих священников, еще недавно преследовавших язычество, это повергло в недоумение; меморандум стал реализовываться не вдруг, и тем не менее его принято считать своего рода „учредительным актом" собирательской работы в области фольклора. В 1666 г. с той же целью в Швеции была создана специальная „ антикварная коллегия", в которую входил, между прочим, и упсальский профессор Ю. Шефферус, исследователь Лапландии, опубликовавший в 1673 г. латиноязычное сочинение под названием „Лаппония". В книгу вошли две саамские народные песни, полученные автором от священника О. Сармы, саама по происхождению.

Во второй половине XVII - первой половине XVIII в. в Финляндии оформилось так называемое феннофильское культурное движение, отчасти направленное против шведского великодержавия и культурно-языковой гегемонии. В этот период вышли первые грамматики финского языка, первые словари, первый сборник финских пословиц (1702), подготовленный X. Флоринусом. Феннофилом был и Даниэль Юслениус (1676- 1752), писавший о красотах финского языка и поэтической одаренности финских крестьян в подчеркнуто апологетическом духе. По его мнению, еще до шведского завоевания и введения христианства у финнов была развитая культура и они отнюдь не были варварами. В сочинении 1700 г. он утверждал, что народными „поэтами не становятся - ими рождаются".10 В разных модификациях эта мысль о „естественном рождении" народной поэзии надолго станет весьма распространенной, она встречается, как увидим, и у Э. Лённрота.

Приведенные эпизоды свидетельствуют о том, что уже в XVI-XVII вв. бесспорными представлялись по меньшей мере два положения: 1) народная поэзия - это наследие языческой, дохристианской эпохи и 2) языческие божества-идолы - это существа мифологические, порождение народных суеверий. Правда, уже Агрикола и Финно частичную вину за распространение суеверий возлагали на „папизм", на эпоху католицизма, и все же связь народной традиции с язычеством не подвергалась сомнению. Сомнения и споры по указанным вопросам возникли гораздо позднее - к концу XIX в. При этом соотношение языческих и христианских элементов, а последние несомненно есть в рунах, до сих пор остается серьезной научной проблемой.

2 Тацит Корнелий. Соч.: В 2 т. Л., 1970. Т. 1. С. 373.

3 Повесть временных лет. М.; Л., 1950. Т. 1. С. 206, 209.

4 Там же. С. 214.

5 Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. М., 1990. Кн. 1.С. 1.

6 См., в частности, следующие статьи: Korhonen М. 1) Suomalaisten suomalais-ugrilainen tausta historiallis-vertailevan kielitieteen valossa // Suomen vaeston esihistorialliset juuret. Helsinki, 1984. S. 55-71; 2) Uralin talla ja tuolla puolen // Uralilaiset kansat. Helsinki, 1991. S. 20-48; Hakkinen K. Ware es schon an der Zeit, den Stammbaum zu fallen? // Ural-Altaische Jahrbucher. Neue Folge. Wiesbaden, 1984. Bd 4. S. 1-24; Larsson L-G. Urhemmet, stamtradet och sprakkontakterna // Fran Pohjolasporten till kognitivkontakt. Stockholm, 1990. S. 105-116;Branch M. Mietteita uralilaisten kielten yhteisesta historiasta // Elias. Helsinki, 1991. N 3. S. 3-17.

7 Agricola M, Teokset. Helsinki; Porvoo, 1931. Osa 3. S. 212.

8 Цит по: Suomenkielisia historiallisia asiakirjoja Ruotsin vallan ajalta (vuositta 1548-1809) // JulkaissutK Grotenfelt. Helsinki, 1912. S. 10-16.

9 Тацит Корнелий. Соч.: В 2 т. Т. 1. С. 354.

10 Juslenius D. Vanha ja uusi Turku. Porvoo, 1929. Luku 3, § 33.

Финны

жители государства в Северной Европе, Финляндии. Однако сами они не называют свою страну так. Это чужое для них название германского происхождения. В финском языке нет даже самого звука "ф". Для них их страна - Суоми, а сами они - суома-лайсет (народ Суоми). Правда, и Финляндия, и Суоми означают в сущности одно и то же - "страна болот". Так издавна ее именовали и пришельцы, и коренные обитатели.

Финляндию любят называть страной гранита, озер и болот. Вода - один из важнейших элементов ландшафта. Причем основное место занимают озера. Это в полном смысле страна тысяч озер. Фактически их около 100 тысяч. Как правило, финляндские озера мелководные. Болота распространены гораздо больше, чем озера, и покрывают 30№ территории страны. Но Финляндия - это и огромное количество лесов. Они покрывают и поныне две трети ее территории. Лес - это самый большой дар, которым природа наградила Финляндию.

Как и соседние скандинавские народы, большинство финнов - блондины с волосами соломенного или русого цвета, со светло-синими или серыми глазами. Но по типу лица, по языку и особенно по психическому складу финны значительно отличаются от скандинавов. Финны не столь экспансивны, более сдержанны, методичны, чем их соседи. Отличительная особенность финнов - это прежде всего упорная решимость осуществить во что бы то ни стало начатое дело, как бы трудно оно ни было, "умение делать хлеб из камня", как говорит финская пословица. Без этой черты, возможно, немыслимо было бы и само освоение Финляндии этим народом. Добросовестность, верность данному слову, честность, сильно развитое чувство собственного достоинства и ответственности - вот другие национально своеобразные качества, сформировавшиеся и укоренившиеся в психологии финского народа.

По своему характеру финны являются деловитыми и энергичными людьми, стремящимися довести любое дело до конца, вникнув в самую суть любого вопроса. В борьбе с суровой природой они обжили северные леса, распахали и застроили труднодоступные земли, создали немалые материальные богатства. Работают финны без суеты и не спеша, однако выполняют свою работу только в рамках необходимого. Никогда не перерабатывают, не проявляют самостоятельной инициативы, действуют строго в соответствии с инструкциями. Исполнители при этом не стремятся брать на себя излишней ответственности. Все домашние и другие работы финны стараются выполнить в будние дни, оставляя воскресенье свободным для отдыха.

Другими важнейшими их национально-психологическими особенностями являются: бережливость, экономность, но не жадность; независимость с присущим им индивидуализмом, твердость в исполнении своих обязанностей; слабая степень эмоциональности, сдержанность, замкнутость и осторожность в поведении.

Особо выделяется самостоятельность финнов. Они считают, что мужчина должен самолично справляться с трудностями. Жаловаться - позор. С другой стороны, для них характерен ярко выраженный индивидуализм, стремление самолично решать различные проблемы. Беспокоить соседей избегают до такой степени, что всякое сотрудничество и взаимопомощь практически сведены на нет. Крестьянин может годами копить деньги для приобретения техники, хотя гораздо дешевле было бы ее арендовать. И это не столько стремление к владению частной собственностью и конкуренция, сколько желание быть независимым от других. Финн может помочь соседу, но только чтобы это было не в ущерб ему самому. Индивидуализм проявляется даже в угощениях, когда наливают вино себе, не заботясь о госте.

В Финляндии большое внимание уделяется семье. Крепкая семья здесь - залог успешной деятельности и карьеры. Взаимоотношения в семье строятся на демократических началах: муж и жена являются достаточно независимыми, в первую очередь в экономическом плане, имеют раздельные банковские счета. В семье по крайней мере внешне соблюдаются основные требования морали и приличий: семью стремятся сохранить, но в то же время мужчины свободно идут на установление интимных внебрачных связей. Финны очень любят своих детей, которых в семье бывает не меньше двух, носят с собой фотографии своей семьи.

В денежных вопросах финны уклоняются от любых рискованных предложений, не вкладывают деньги в сомнительные предприятия. Как таковая, страсть к наживе для них не характерна. В то же время практически для всех них свойственно стремление откладывать деньги "на черный день", делать отчисления в банк. В связи с этим они стремятся максимально сокращать расходы, например, связанные с приемом гостей. При ветствуя их у себя в доме, стол финны накрывают скромный, без изобилия блюд, характерных для русского хлебосольства. По этой же причине они дарят и чисто символические подарки, в число которых практически никогда не входят дорогостоящие вещи. Одежда финнов зимой и летом самая разнообразная, непритязательная, но в то же время удобная, легкая, аккуратная и опрятная.

Внешне финны выдержанные, терпеливые люди, старающиеся не проявлять своих эмоций. При возникновении конфликтных ситуаций решают их в узком кругу, "не вынося сор из избы". Посторонних не посвящают в, возникающие осложнения как в личной, так и в служебной жизни. Уклоняются характеризовать своих знакомых какому-либо третьему лицу. Обиду они держат в себе, хотя злопамятности как таковой нет. Их очень тяжело вывести из себя, и если такое случается, то это напоминает не буйность, а скорее ярость, особенно в случаях, когда финн чувствует свою правоту -"ты виноват, ты и отвечай".

Финны в общении достаточно демократичны. Неза висимо от возраста и занимаемого положения обращаются друг к другу в основном на "ты" и по имени. Демократизм проявляется и в том, что финн считает возможным высказаться о чем угодно, демонстрируя при этом свободу действий и взглядов. В общении они ценят аккуратность и точность. По их мнению, важнейшими достоинствами человека должны быть простота, спокойствие, дружелюбность, сдержанность и чувство юмора.

Финны обладают повышенным чувством национальной гордости, однако по отношению к представителям других этнических общностей для них не характерно внешнее выражение своего национального превосходства, разве что некоторого недоверия к представителям сверхдержав - американцам и русским. Встречается в их среде и иногда настороженное отношение к немцам и шведам, являющееся следствием предшествующего исторического опыта. Вместе с тем они с воодушевлением воспринимают людей, проявляющих искренний интерес к финской культуре, знающих финский язык.

Этнопсихологический словарь. - М.: МПСИ . В.Г. Крысько . 1999 .

Синонимы :

Смотреть что такое "финны" в других словарях:

Финны - Финны … Википедия

финны - чухна Словарь русских синонимов. финны сущ., кол во синонимов: 1 чухна (4) Словарь синонимов ASIS. В.Н. Тришин. 2013 … Словарь синонимов

ФИННЫ - (самоназвание суомалайсет) нация, основное население Финляндии (4,65 млн. человек), общая численность 5,43 млн. человек (1992), в т. ч. в Российской Федерации 47,1 тыс. человек (1989). Язык финский. Верующие протестанты (лютеране) … Большой Энциклопедический словарь

ФИННЫ - ФИННЫ, финнов, ед. финн, финна, муж. 1. Народ угро финской группы, населяющий Карело Финскую ССР и Финляндию. 2. Общее название народностей финской ветви угро финнов. Толковый словарь Ушакова. Д.Н. Ушаков. 1935 1940 … Толковый словарь Ушакова

ФИННЫ - ФИННЫ, ов, ед. финн, а, муж. Народ, составляющий основное население Финляндии. | жен. финка, и. | прил. финский, ая, ое. Толковый словарь Ожегова. С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. 1949 1992 … Толковый словарь Ожегова

ФИННЫ - (самоназвание суомалай сет), народ. В Российской Федерации 47,1 тыс. человек, проживающих в Карелии, Ленинградской области и др. Основное население Финляндии. Язык финский прибал тийско финской ветви финно угорской семьи языков. Верующие… … Русская история

ФИННЫ - Народ, обитающий в северо западном крае Европейск. России и преимущественно в Финляндии. Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка. Чудинов А.Н., 1910 … Словарь иностранных слов русского языка

ФИННЫ - ФИННЫ, см. Цистицеркоз. ФИСТУЛА, см. Свищ … Большая медицинская энциклопедия

финны - ов; мн. Нация, основное население Финляндии; представители этой нации. ◁ Финн, а; м. Финка, и; мн. род. нок, дат. нкам; ж. Финский, ая, ое. Ф. эпос. Ф. язык. Ф. нож (короткий нож с толстым клинком, носимый в ножнах). Ф ие сани, санки (сани,… … Энциклопедический словарь

ФИННЫ - в широком значении ряд урало алтайских народов. Они делились на четыре группы: а) финскую в тесном смысле (Финны, Эсты, Ливы, Корелы, Лопари); б) угорскую (Мадьяры, Остяки, Вогулы); в) волжскую (Мещеря, Меря, Мурома, Мордва, Черемисы, Чуваши) и… … Казачий словарь-справочник

Книги

• Финны на службе в войсках СС в годы Второй мировой войны , В. Н. Барышников. В монографии на основе российских, финских и германских источников рассматриваются ключевые события, касающиеся отношений Финляндии с Германией в 1920-1930-е гг., а также периода т. н.…

Откуда появились финны

Откуда появились финны? Ниже приводятся сведения взятые из финского школьного учебника по истории.
Финны принадлежат к фино-угорской группе народностей, которая составляет сейчас около 1 процента жителей земли. Сейчас народности финно-угорской группы расселены по большой территории: в центральной, восточной и западной Европе, а также на севере Азии.

К финно-угорской языковой группе относятся венгры, водь, вепсы, ингерманландцы, ижорцы, карелы, коми, коми-пермяки, ливы, марийцы, манси, мордва, саамы, удмурты, финны, ханты, эстонцы. Достоверных данных о предках этих народов нет, но исследователи считают, что примерно 4000 лет назад они проживали между Уральским хребтом и средним течением Волги.

Это был каменный век. Люди жили в шалашах и землянках и одевались в шкуры животных. Они занимались охотой, ловили рыбу и собирали плоды и коренья. Уже тогда в эти места добирались торговцы из Средиземноморья и привозили товары и информацию. Постепенно предки современных народов финно-угорской языковой группы начали перемещаться на новые места проживания. Первыми на юго-запад переселились предки современных венгров. Примерно за 500 лет до Рождества Христова часть племён двинулась на запад. Позднее они поселились на берегах Балтийского моря, в районе Ладожского и Онежского озёр.

Около 2000 лет назад предки современных финнов переправились через Балтийское море в поиске новых мест для охоты. Постоянные поселения начали появляться в регионе современного Хельсинки. Постепенно люди продвигались на север и на восток по рекам и побережью моря. На прежних местах остались предки Эстонцев и Вепсов.

На берегах Ладожского озера, между рекой Вуокса и территорией современного города Сортавала около 1000 лет назад осели Карелы. Карелы расселились по территории Карельского перешейка, на севере и востоке Ладожского озера. Проходящие по этим местам торговые пути приносили определённые выгоды местным жителям. Но в тоже время эта территория оказалась в зоне интересов двух могущественных стран – Швеции и России.

Согласно условиям мирного договора 1323 года Карелы были разделены на две части. Восточные Карелы перешли к Новгороду, западные – к Швеции. (Позднее, в 1940 году им пришлось навсегда покинуть Карельский перешеек.)
Значительную роль для формирования финского народа сыграл Mikael Agrikola. В 1542 году он создал первый финский алфавит. С этого времени на финский язык стали переводиться литературные произведения (в первую очередь религиозные).

Из работ В.О Ключевского.

Финские племена водворялись среди лесов и болот центральной и северной России ещё в то время, когда здесь не заметно никаких следов присутствия славян… Финны при первом своём появлении в европейской историографии были отмечены одной характерной чертой – миролюбием, даже робостью, забитостью.

По мнению историка Ключевского следы присутствия Финнов на территории современной России присутствуют в географических названиях. По его мнению даже исконно русское слово Москва имеет финское происхождение.

Кристиан Карпелан,
лиценциат археологии и научный сотрудник Хельсинского университета.
Из кн. "Finnish Features", изд. Министерства иностранных дел, департамент Печати и Культуры. Оригинал: http://sydaby.eget.net/swe/jp_finns.htm
Перевёл с английского В. К.

Недавно цитогенетики произвели переворот своим "потрясающим" открытием относительно происхождения Финского и Саамского народов. Цитогенетика, однако, отнюдь не является новым инструментом для биоантропологических исследований. Уже в 1960-е и 70-е годы Финские исследователи сделали важное открытие, что лишь одна четверть генофонда Финнов имеет Сибирское происхождение, а три четверти - Европейское. Саамы, однако, имеют иной генофонд: смесь явно западных, а также восточных элементов. Если мы берём генетические связи между народами Европы, Саамы составят отдельную группу, а другие Уральские народы также имеют иной генетический состав.

Биоантрополгия: в поисках наших генетических корней

Люди наследуют генетический материал, содержащийся в митохондрии цитоплазмы яйцеклетки (митохондриальная ДНК), от матери, т. к. молекулы ДНК в сперме разрушаются после оплодотворения. Начиная с 1980-х годов, исследования митохондриальной ДНК позволили ученым установить биологические связи и происхождение человеческих популяций, прослеживая их материнское происхождение. Исследования ДНК подтверждают, что Homo sapiens появился в Африке около 150000 лет назад. Оттуда современный человек распространился дальше и осваивал новые территории, в конечном счете населив почти все континенты.

Другой факт, подтвержденный исследованиями ДНК, состоит в том, что между народами Европы, включая Финнов, имеется лишь незначительное генетическое различие. Исследования митохондриальной ДНК показали наличие "западного" компонента в генетическом облике Финнов. Тем временем, исследования ядра яйцеклетки показывают, что Финские гены отличаются до некоторой степени от других Европейцев. Это очевидное противоречие происходит от того факта, что генетические вариации, демонстрируемые митохондриальной ДНК, имеют намного более древнее происхождение - на десятки тысяч лет старше - чем у ядра яйцеклетки, чей генетический возраст составляет только несколько тысяч лет.

Саамская загадка

Исследования ДНК показывают, что генетические облики Саамов и Самодийцев (Samoyeds) существенно отличаются как друг от друга, так и от других Европейцев. В случае Самодийцев это не удивительно, так как они мигрировали в северо-восточную Европу из Сибири только в начале средневековья. Интересно, однако, что митохондриальная ДНК Саамов так сильно отличается от других Европейских народов. "Саамский мотив", обнаруженный исследователями - комбинация трех определенных генетических мутаций - имеется более чем у трети обследованных Саамов и только у шести других образцов, одного Финского и пяти Карельских. Это ставит вопрос, не жили ли предки современных Саамов в генетической изоляции на некоторой стадии своей эволюции.

Исследователи ДНК классифицируют Финнов как индоевропейцев, или носителей западного генофонда. Но поскольку "индоевропеец" - термин лингвистический, это вводит в заблуждение в более широком контексте биоантропологии. Исследователи ДНК работают в диапазоне времени в десятки тысяч лет, тогда как развитие индоевропейских языков, как и всех Европейских групп языков, ограничено гораздо более кратким промежутком времени. Исследователи ДНК, однако, утверждают, что Финно-Угорское население поглощало приток мигрирующих индоевропейских земледельческих общин ("индоевропейских" - и генетически, и по на языку). Пришельцы изменили первоначальный генетический облик Финно-Угорского населения, но приняли их язык. Только этим исследователи ДНК и объясняют происхождение Финнов. Саамы, однако, являются намного более древним населением, по мнению исследователей ДНК, и их происхождение ещё предстоит установить окончательно.

Филология: в поисках наших лингвистических корней

Язык - одна из определяющих характеристик этнической группы. В значительной степени, этническая идентичность Финнов и Саамов может быть определена на основе языков, на которых они говорят. Финны говорят на языке Уральского семейства, также, как и Саамы, Эстонцы, Марийцы, Остяки (Ostyaks), Самодийцы (Samoyeds) и различные другие этнические группы. За исключением Венгров, на языках Уральского семейства говорят исключительно народы, обитающие в лесной и тундровой полосе, простирающейся от Скандинавии до западной Сибирь. Все Уральские языки происходят от общего праязыка, но на протяжении столетий они образовали различные ответвления. Точное происхождение и географическая область Уральского праязыка, однако, остаются пунктом академических споров.

Первоначально считалось, что Уральский, или Финно-Угорский праязык возник в узкой области на востоке России. Лингвистическая дифференциация, как полагали, происходила по мере миграции прауральских народов различными путями. Согласно этой теории, наши давние Финские предки пришли на Финскую землю, постепенно мигрируя в западном направлении.

Когда истинность этой теории была поставлена под сомнение, возникли другие. Одна такая теория утверждает, что родина Уральского праязыка находится в континентальной Европе. Согласно этой теории, лингвистическая эволюция, давшая начало Саамскому языку, произошла тогда, когда Европейские поселения распространились до Фенноскандии. Наши давние Финские предки стали "индоевропеизированными Саамами" под влиянием - демографическим, культурным и лингвистическим - Прибалтийских и Германских народов.

"Теория контакта" предполагает, что праязыки сегодняшних языковых семейств образовались в результате конвергенции, вызванной близким контактами между носителями изначально различных языков: представление об общей лингвистической родине, таким образом, противоречит ей. Согласно недавнему варианту теории контакта, Уральский праязык образовался этим путём у народов, обитающих у краёв континентального ледника, простиравшегося от Атлантики до Урала, тогда как Индоевропейский сложился соответственно дальше к югу. Индоевропейские народы затем освоили искусство земледелия и постепенно начали распространяться по всей Европе. При этом индоевропейские языки начали не только вытеснять Уральские, но и существенно влиять на развитие еще не вытесненных.

Однако, многие лингвисты считают, что Уральские языки имеют так много общего в их основных структурах - грамматике и словаре - что эти подобия не могут быть убедительно объяснены взаимодействием несвязанных групп языков в такой широкой географической области. Напротив, мы должны предположить, что они имеют общее место происхождения, откуда они получили свои характерные особенности и откуда начали распространяться географически: поскольку область расширялась, носители других языков, оказавшиеся в её пределах, возможно, утратили свой первоначальный язык в пользу прауральского. То же самое относится и к индоевропейскому семейству языков.

Археология открывает возраст древних поселений

Данные археологии показывают, что Homo sapiens впервые обосновался в Европе между 40000 и 35000 гг. до н. э. Эти ранние поселенцы, возможно, имели общий генофонд. Генетические мутации типа "Саамского мотива" имели место в течение столетий, но не повторялись. Конечно, предки современных Саамов должны были жить в достаточной генетической изоляции, чтобы эта случайная мутация сохранилась.

Homo sapiens впервые попал в Европу во время относительного потепления в Ледниковом периоде. Между 20000 и 16000 гг. до н. э. резкое похолодание вынудило поселенцев отступить на юг. Центральная Европа обезлюдела, как и область рек Ока и Кама. После этого пика холода климат стал более умеренным, но со случайными резкими похолоданиями. Постепенно люди начали возвращаться в области, которые покинули несколько тысяч лет назад. Тем временем, ледяная шапка стремительно отступала к северу, открывая новую территорию для заселения. Ледниковый период подошёл к концу одновременно с резким изменением климата около 9500 г. до н. э. По оценкам, средняя годовая температура повысилась на целых семь градусов в течение нескольких десятилетий. То, что осталось от континентального ледника, исчезло за следующую тысячу лет.

За потеплением климата последовали радикальные изменения в окружающей среде. Тундра, прежде покрытая ледником, теперь стала лесом, и вместо дикого оленя, прежде бродившего по окраинам ледника, появился лось. Переход от Палеолита к Мезолиту около 8000 г. до н. э. был стадией, отмеченной усилиями человека приспособиться к изменениям в окружающей среде. Это был период, когда Уральские народы расселились в областях северной Европы, где мы находим их сегодня.

Скандинавия заселяется континентальными Европейцами

В течение Ледникового периода существенная доля мирового запаса воды была связана в континентальных ледниках. Поскольку уровень моря был намного ниже, чем сегодня, обширные участки земной поверхности, которые теперь находятся под водой, были когда-то населёнными прибрежными участками. Пример - район Северного моря между Англией и Данией: подводные находки показывают, что эта область была местом человеческих поселений в конце Ледникового периода.

Норвежские археологи полагают, что первыми поселенцами, покинувшие этот "Континент Северного моря", были общины морских рыболовов, которые быстро продвинулись по Норвежскому побережью к области Finnmark и полуострову Рыбачий не позднее 9000 г. до н. э. Многие археологи прежде полагали, что самые ранние поселенцы побережья Finnmark, представлявшие Komsa культуру, мигрировали туда из Финляндии, восточной Европы или Сибири. Однако, последние данные археологии не подтверждают эту теорию.

Пионеры, обосновавшиеся на побережьи Норвегии, постепенно продвинулись вглубь, к северной Швеции и, возможно, также достигли северных районов Финской Лапландии. Около 6000 г. до н. э. вторая волна мигрантов из Германии и Дании двинулась к северу через Швецию и, в конечном счете, также, достигла северной Лапландии. Норвежское побережье осталось населенным первоначальными поселенцами, но первоначальное население севера Скандинавия было смешением ("плавильным котлом", melting pot) двух различных народов. Означает ли тот факт, что "Саамский мотив" ограничивается специфической областью северной Скандинавии, что мутация произошла не до, а после того, как северная Скандинавия стала населенной?

Находки захоронений показали, что позднепалеолитические поселенцы центральной Европы и их мезолитические потомки на Скандинавском полуострове были Европеоидами, имевшими довольно крупные зубы - возможно, смешная деталь, но важный фактор для идентификации этих популяций. Хотя язык этих поселенцев едва ли будет когда-либо выяснен, я не вижу никаких оснований для теории, что какая-либо из этих групп говорила на Уральском праязыке.

Восточная Европа: "плавильный котёл"

Если мы теперь обратимся к ранним поселениям северо-восточной Европы, их история более сложна, чем у Скандинавии, ибо народы, обосновавшиеся там, по-видимому, пришли с нескольких различных направлений.

Палеолитические народы южной России первоначально населяли степи, но когда Ледниковый период подошёл к концу, восточные степи стали засушливыми и бесплодными. Центральная Россия тем временем обильно поросла лесами, давая более благоприятную среду для жизни, чем выжженные степи. Палеолитические поселения реки Дон, очевидно, опустели, когда их общины переселились в область рек Оки и Камы. Археологические находки в поздних палеолитических поселениях центральной России, однако, дают скорее косвенное, чем твердое доказательство этой теории.

В конце Ледникового периода восточные части южной России были малонаселенной пустошью, но на западе, в области реки Днепр, палеолитическая культура процветала. Оттуда жители мигрировали в лесной пояс центральной России. Когда поздние палеолитические народы Польши, Литвы и западной Белоруссии приспособились к лесной жизни, они также начали перемещение в центральную Россию. В начале Мезолита три народа различного происхождения конкурировали за средства к существованию в пределах одной и той же области центральной России.

Когда северные хвойные леса (или таёжный пояс) распространились к северу, эта смесь поселенцев пошла следом, в конечном счете достигнув широты 65 около 7000 г. до н. э. После этого они начали населять северные окраины Европы. На Северной Шапке Фенноскандии "граница" проходила между народами, мигрировавшими на север через Скандинавию и теми, кто мигрировал через Финляндию и Карелию. Российские археологи, в свою очередь, также не видят никакого свидетельства палеолитической или мезолитической миграции на запад из Сибири.

Два различных типа черепа, Европеоидный и Монголоидный, были обнаружены при раскопках мезолитических захоронений в северо-восточной Европе. Два типа черепа рассматривались как подтверждение теории, что ранняя группа поселенцев мигрировала в Европу из Сибири. "Сибирский" элемент, обнаруженный в Финских генах, как полагают, даёт дальнейшее обоснование этому утверждению, но эта теория представляется сомнительной из-за недостатка археологических подтверждений.

Согласно более современным теориям, два типа черепа, найденные в мезолитических захоронениях, не предполагают присутствия двух различных популяций, как считалось прежде, а скорее, указывает на высокую степень генетической изменчивости у одного и того же населения. В целом, народы северо-востока очень отличались от народов запада. Решающее различие находится в зубах.

Восточные Европейцы имеют мелкие зубы по сравнению с относительно крупными зубами Скандинавов, особенность, происходящая от старого генетического различия. Древние черепа сообщают нам, что ранние поселенцы восточной Европы были главным образом потомками древнего восточноевропейского населения, которое жило в длительной изоляции от Скандинавов. Возможно "Сибирский" элемент в Финских генах, на самом деле, восточноевропейский в происхождении?

Саамы также имеют сравнительно мелкие зубы, что считается свидетельством того, что они являются потомками мелкозубого мезолитического населения восточной Европы. Археологические и генетические данные, однако, не могут подтвердить эту теорию. Являются ли мелкие зубы Саамов результатом изоляции, или это - позднейшая генетическая черта? Если мы выберем последнюю альтернативу, мы должны, по-видимому, рассмотреть способствующую роль тех поселенцев, которые мигрировали в саамскую область из северных частей Финляндии и востока Карелии. Имеются археологические подтверждения такого северного перемещения в Бронзовом и раннем Железном веках.

Уральский праязык происходит из Восточной Европы?

Как тогда мы должны объяснить тот факт, что Финский язык принадлежит к Уральской группе языков? Я полагаю, что развитие современных языков Европы началось в палеолите на стадии адаптации к социально-экономическим изменениям, возникшим в конце Ледникового периода. Моя теория состоит в том, что Уральский праязык имеет корни в Восточной Европе, где после периода экспансии, последовавшей за Ледниковым периодом, он стал общим языком части восточноевропейского населения, в конечном счете вытесняя все другие языки, появлявшиеся в этой области.

Когда расселение пошло всерьез, между Балтийским морем и Уральскими горами возникли мезолитические культуры, в которых Уральский праязык начал распадаться на различные ответвления. По моему мнению, археологические свидетельства позднейших движений и волн влияния указывают на то, что лингвистическое развитие Уральских языков не следовало классической модели "генеалогического древа": термин "генеалогический куст", предложенный лингвистами, был бы более подходящей метафорой.

Ранние поселения севера Финляндии были основаны первоначальным населением из восточных Европейцев, мигрировавших на север вплоть до Полярного Круга. Ранний финский праязык - "дедушка" балтийско-финских и саамских языков - относится к периоду распространения культуры "Гребенчатой Керамики " по всей области около 4000 г. до н. э. Прасаамский и прафинский языки разошлись, когда культура "Боевого Топора" или "Шнуровой Керамики" проникла на юго-запад Финляндии около 3000 г. до н. э. Эта лингвистическая дифференциация длилась в течение Бронзового Века около 1500 г. до н. э., когда Скандинавы начали оказывать заметное влияние на область и её язык, что объясняет, в частности, появление прабалтийских и прагерманских заимствований.

Отсюда начал развитие прафинский язык и, далее, дифференциация балтийско-финских языков. Лингвистическая эволюция, приведшая к появлению прасаамского языка, происходила в восточных, северных и внутренних областях Финляндии, где Прибалтийское и Германское влияние было слабым, а восточноевропейское - сравнительно сильным. Как общепринятый разговорный язык и язык торговли, прасаамский язык распространился от Кольского полуострова до Jдmtland с началом миграций позднего Железного и Бронзового века.

Я считаю, таким образом, что народы, населяющие Norrland и полярную область, сменили свой первоначальный язык - какой бы он ни был - на прасаамский в Бронзовом веке. Современные Саамы, таким образом, происходят от иного генофонда и существенно иной культурной среды, чем первоначальные "прасаамы", которые позднее слились с остальной частью Финской народности. Наши давние Финские предки не меняли свой язык, но они изменили свою идентичность, поскольку они развились из охотников в земледельцев в период культуры "Шнуровой Керамики" и под влиянием Скандинавского Бронзового Века.

X. ФИНСКИЙ СЕВЕР И НОВГОРОД ВЕЛИКИЙ

(начало)

Северная природа. – Финское племя и его подразделение. – Его быт, характер и религия. – Калевала.

От Валдайского плоскогорья почва постепенно понижается на север и северо-запад к берегам Финского залива; а далее снова возвышается и переходит в гранитные скалы Финляндии с их отрогами, идущими к Белому морю. Вся эта полоса представляет великую озерную область; она когда-то была покрыта глубоким ледяным слоем; вода, в течение тысячелетий накопившаяся от таяния льда, наполнила все впадины этой полосы и образовала ее бесчисленные озера. Из них Ладожское и Онежское по своей обширности и глубине могут быть названы скорее внутренними морями, нежели озерами. Они соединяются между собой, а также с Ильменем и Балтикой такими многоводными протоками, как Свирь, Волхов и Нева. Река Онега, озера Лаче, Воже, Белое и Кубенское могут считаться приблизительно восточной гранью этой великой озерной области. Далее к востоку от нее до самого Уральского хребта идет полоса низких, широких хребтов, или "увалов", которую прорезывают три величественные реки, Северная Двина, Печора и Кама, с их многочисленными и иногда весьма большими притоками. Увалы составляют водораздел между левыми притоками Волги и реками Северного океана.

Неизмеримые сосновые и еловые леса, покрывающие обе этих полосы (озерную и увалов), чем далее на север, тем более сменяются мелким кустарником и наконец переходят в дикие бесприютные тундры, т.е. низменные болотистые пространства, подернутые мохом и проходимые только в зимнее время, когда они скованы морозами, Все в этой северной природе носит на себе печать утомительного однообразия, дикости и необъятности: болота, леса, мхи – все бесконечно и неизмеримо. Русские обитатели ее издавна сообщили меткие прозвания всем главным явлениям своей природы: темные леса "дремучие", ветры "буйные", озера "бурные", реки "свирепые", болота "стоячие" и т.п. Даже и в южной половине северного пространства скудная песчано-глинистая почва при суровом климате и полном раздолье для ветров, дующих с Ледовитого океана, не могла способствовать развитию земледельческого населения и прокормить своих обитателей. Однако предприимчивый, деятельный характер Новгородской Руси сумел подчинить себе эту скупую суровую природу, внести в нее жизнь и движение. Но, прежде нежели Новгородская Русь распространила здесь свои колонии и свою промышленность, вся северо-восточная полоса России была уже заселена народами обширной Финской семьи.

Когда начинается наша история, мы находим финские племена на тех же самых местах, на которых они живут и доселе, т.е. главным образом от Балтийского моря до Оби и Енисея. Северной границей служил им Ледовитый океан, а южные пределы их приблизительно можно обозначить линией от Рижского залива к средней Волге и верхнему Уралу. По своему географическому положению, а также по некоторым наружным отличиям своего типа финское семейство издавна распадалось на две главные ветви: западную и восточную. Первая занимает ту великую озерную область, о которой мы говорили выше, т.е. страну между морями Балтийским, Белым и верхней Волгой. А страна восточных финнов обнимает еще более обширную полосу увалов, средней Волги и Зауралья.

Древняя Русь имела для финнов другое общее имя; она называла их Чудью. Различая ее по отдельным племенам, некоторым она присвоила название Чуди по преимуществу, а именно тем, которые обитали по западную сторону Чудского озера, или Пейпуса (эсты), и по восточную (водь). Кроме того, была еще так наз. Чудь Заволоцкая, обитавшая около озер Ладожского и Онежского и простиравшаяся, по-видимому, до реки Онеги и Северной Двины. К этой Заволоцкой Чуди примыкала и Весь, которая, по словам летописи, жила около Белоозера, но, без сомнения, распространялась на юг по течению Шексны и Мологи (Весь Егонская) и на юго-запад до верхнего Поволжья. Судя по ее языку, эта Весь и соседняя с ней часть Заволоцкой Чуди относилась к той именно ветви Финского семейства, которая известна под именем Емь и жилища которой тянулись до берегов Ботнического залива. Северо-западную часть Заволоцкой Чуди составляла другая близкая Еми ветвь, известная под именем Карелы. Один карельский народец, живший на левой стороне реки Невы, носил название Ингров или Ижоры; а другой, продвинувшийся также к самому Ботническому заливу, называется Квены. Карелы оттеснили далее на север в тундры и скалы соплеменный себе, но более дикий народ бродячих Лопарей; часть последних, впрочем, осталась на прежних местах и смешалась с Карелами. Для этой западной Финской ветви существует общее туземное название Суоми.

Трудно определить, в чем заключались отличительные черты финнов западных от восточных, а также где кончались первые и начинались вторые. Можем только сказать вообще, что первые имеют более светлый цвет волос, кожи и глаз; уже Древняя Русь в своих песнях отметила западную ветвь прозванием "Чудь Белоглазая". Средину между ними, по своему географическому положению, занимало когда-то значительное (теперь обрусевшее) племя Мери, жившее по обеим сторонам Волги, в особенности между Волгой и Вязьмой. Часть этого племени, обитавшая на нижней Оке, называлась Мурома. А далее к востоку, между Окой и Волгой, находилось многочисленное племя Мордовское (Буртасы арабских писателей), с его подразделением на Эрзу и Мокшу. Там, где Волга делает крутой поворот на юг, по ту и по другую ее сторону жили Черемисы. Все это Финны собственно Поволжские. На север от них широко расселилось племя Пермское (Зыряне и Вотяки), которое охватило речные области Камы с Вяткой и верхней Двины с Вычегдой. Углубляясь далее на северо-восток, встречаем Югру, т.е. Угорскую ветвь восточных Финнов. Часть ее, жившая между Камой и Печорой, русская летопись называет именем последней реки, т.е. Печоры; а собственная Югра обитала по обе стороны Уральского хребта; потом она стала известна более под именами Вогулов и Остяков. К этой Угорской ветви можно отнести и Башкирское племя (впоследствии почти отатарившееся), кочевавшее в Южном Приуралье. Из башкирских степей, по всей вероятности, вышли предки той Угорской, или Мадьярской, орды, которая турецкими кочевниками была вытеснена из своей родины, долго скиталась в степях Южной России и потом с помощью немцев покорила себе славянские земли на Среднем Дунае. Народ Самоедский, который в этнографическом отношении занимает средину между семействами финским и монгольским, в древности жил южнее, чем в наше время; но другими племенами он постепенно оттеснен на Крайний Север в бесприютные тундры, простирающиеся вдоль прибрежьев Ледовитого океана.

Древние судьбы обширного финского семейства почти недоступны наблюдениям истории. Несколько отрывочных и неясных известий у писателей классических, в средневековых летописях, византийских, латинских и русских, у арабских географов и в скандинавских сагах – вот все, что мы имеем о народах финского Севера, вступивших в состав Древней Руси и с давних времен подвергшихся постепенному обрусению. Наша история застает их на низких бытовых ступенях, впрочем, далеко неодинаковых по разным племенам. Более северные народцы живут в грязных шалашах, в землянках или пещерах, питаются травой, тухлой рыбой и всякой падалью или скитаются за стадами оленей, которые их кормят и одевают. Между тем другие их соплеменники, поволжские и эстонские, уже имеют некоторые признаки довольства, занимаются звериным промыслом, скотоводством, пчеловодством и отчасти земледелием, живут большими селами в бревенчатых избах, добывают себе разные предметы утвари и украшений от торговцев, которые посещали их земли. Эти торговцы приходили отчасти из Камской Болгарии, но главным образом из Руси, Новгородской и Суздальской, и меняли свои и иноземные товары у жителей преимущественно на шкуры пушных животных. Вот почему в могильных чудских курганах нередко находим не только изделия туземные, русские и болгарские, но даже монеты и вещи, привезенные из таких далеких стран, как мусульманская Азия, Византия, Германия и Англия. При всей грубости и дикости финские народы издревле были известны своим кузнечным ремеслом, т. е. обработкой металлов. Скандинавские саги прославляют финские мечи, которым приписывают волшебную силу, так как сковавшие их кузнецы вместе с тем слыли за людей искусных в колдовстве. Впрочем, язык финнов и памятники, находимые в их стране, показывают, что слава их ковачей должна быть отнесена к "медному веку", т.е. к искусству обрабатывать медь, а не ковать железо. Последнее искусство принесено на Север народами более одаренными.

Прирожденные Финскому племени черты всегда резко отличали его от славян, Литвы и других арийских соседей. Оно непредприимчиво, необщительно, не любит перемен (консервативно), наклонно к тихому семейному быту и не лишено плодовитого воображения, на которое указывают его богатые содержанием поэтические вымыслы. Эти племенные качества вместе с северной угрюмой природой и отдалением от народов образованных и были причиной того, что финны так долго не могли подняться на более высокие ступени общественного развития и почти нигде не создали самобытной государственной жизни. В последнем отношении известно только одно исключение, именно Угро-Мадьярский народ, получивший примесь некоторых прикавказских племен, попавший на Дунай в соседство латинской и византийской гражданственности и основавший там довольно сильное государство благодаря вражде немцев к славянам. Кроме того, из среды финских народцев выдается Пермское, или Зырянское, племя, более других отличавшееся способностью к промышленным, торговым занятиям. Можно было бы к нему отнести скандинавские легенды о какой-то богатой цветущей стране Биармии, если бы ее приморское положение не указывало скорее на Чудь Заволоцкую.

Языческая религия финнов вполне отражает на себе невеселый их характер, ограниченное миросозерцание и лесную или пустынную природу, их окружавшую. Мы почти не встречаем у них светлого, солнечного божества, игравшего такую видную роль в религиозном сознании, в празднествах и преданиях арийских народов. Грозные, недобрые существа здесь решительно преобладают над добрым началом: они постоянно насылают разные беды на человека и требуют жертв для своего умилостивления. Это религия первобытного идолопоклонства; преобладающее у арийских народов человекообразное представление о богах было мало развито у финнов. Божества являлись их воображению еще в виде или неясных стихийных образов, или неодушевленных предметов и животных; отсюда поклонение камням, медведям и т.п. Впрочем, у финнов уже в древние времена встречаются идолы, имевшие грубое подобие человека. Все более важные события жизни у них опутаны множеством суеверий, откуда почитание шаманов, т.е. колдунов и гадателей, которые находятся в сношениях с воздушными и подземными духами, могут вызывать их дикими звуками и бешеными кривляниями. Эти шаманы представляют род жреческого сословия, находящегося на первых ступенях развития.

Поклонение грозному недоброму божеству наиболее господствовало у восточных Финнов. Оно преимущественно известно под именем Керемети. Этим именем стало называться и самое место жертвоприношений, устроенное в глубине леса, где в честь божества закалывали овец, коров, коней; причем часть жертвенного мяса откладывается богам или сожигается, а остальное служит для пиршества вместе с приготовленным на тот случай одуряющим напитком. Понятия финнов о загробной жизни весьма незатейливы; она представлялась им простым продолжением земного существования; почему с покойником, как и у других народов, зарывалась в могилу часть его оружия и домашней утвари. Несколько менее мрачное религиозное настроение встречаем у западных финнов, которые издавна находились в сношениях с германскими и славянскими племенами и подвергались некоторому их влиянию. У них преобладает почитание верховного стихийного существа Укко, впрочем, более известного под общефинским именем Юмала, т.е. бога. Он олицетворяет видимое небо и повелевает воздушными явлениями, каковы облака и ветер, гром и молния, дождь и снег. Скандинавские саги сообщают любопытный рассказ о святилище Юмалы в легендарной Биармии. В первой половине XI века (1026 г.), следовательно, во времена Ярослава I, норманнские викинги снарядили несколько кораблей и отправились в Биармию, где наменяли у туземцев дорогих мехов. Но этого им показалось мало. Слухи о близ находившемся святилище, наполненном разными богатствами, возбудили в них жажду добычи. У туземцев, как им сказали, был обычай, чтобы часть имущества покойников была отдаваема богам; ее зарывали в священных местах и сверху насыпали курганы. Таких приношений особенно много скрывалось вокруг идола Юмалы. Викинги пробрались к святилищу, которое было огорожено деревянным забором. Один из них, по имени Торер, хорошо знавший финские обычаи, перелез через забор и отворил ворота товарищам. Викинги разрыли курганы и набрали из них много разных сокровищ. Торер захватил чашу с монетами, лежавшую на коленях идола. На шее у него висело золотое ожерелье; чтобы снять это ожерелье, разрубили шею. На происшедший отсюда шум прибежали сторожа и затрубили в рога. Грабители поспешили спастись бегством и успели достигнуть своих кораблей.

Вяйнямейнен обороняет Сампо от ведьмы Лоухи. Эпизод из финского эпоса Калевалы. Картина А. Галлен-Каллелы, 1896

Рассеянная на обширных равнинах Северо-Восточной Европы, Финская семья жила отдельными родами и племенами в глуши первобытных лесов на ступенях патриархального быта, т.е. управлялась своими старшинами, и, по-видимому, только в некоторых местах старшины эти получили такое значение, что могли быть приравнены к славянским и литовским князьям. Несмотря на свой непредприимчивый невоинственный характер, финские народцы, однако, нередко находились во враждебных между собой отношениях и нападали друг на друга, причем более сильные, конечно, старались обогатиться добычей на счет более слабых или отнять у них менее бесплодную полосу земли. Например, летопись наша упоминает о взаимных нападениях Карел, Еми и Чуди. Эти междоусобные драки, а также необходимость защищать себя от соседей иноплеменников порождали своего рода туземных героев, подвиги которых становились предметом песен и сказаний и доходили до позднейших поколений уже в образах весьма фантастичных. При сем вполне обнаруживается народная финская черта. Между тем как у других народов их национальные герои по преимуществу отличаются необыкновенной физической силой, неустрашимостью и ловкостью, причем элемент волшебства хотя и встречается, но не всегда играет главную роль, финские герои совершают свои подвиги преимущественно с помощью колдовства. Замечательны в этом отношении собранные в недавнее время отрывки западно-финского и собственно карельского эпоса, названные Калевала (страна и вместе потомство мифического великана Калева, т.е. Карелия). В песнях или рунах Калевалы сохранились, между прочим, воспоминания о прежней борьбе Карелов с Лопарями. Главное лицо этого эпоса – старый Вейнемейнен – есть великий чародей, в то же время вдохновенный певец и игрок на "кантеле" (род финской бандуры или арфы). Товарищи его тоже обладают даром волшебства, именно искусный купец Ильмаринен и молодой певец Леминкейнен. Но и противники их также сильны в колдовстве, хотя, конечно, не в равной степени; с той и другой стороны постоянно борются вещими словами, заклятиями и другими чарами. Кроме наклонности заниматься колдовством и слагать руны в этом эпосе отразилась еще любимая черта финнов: влечение к кузнечному ремеслу, олицетворением которого является Ильмаринен. Нельзя, однако, не заметить, что подобные вымыслы при всей плодовитости воображения страдают недостатком живости, стройности и ясности, которыми отличаются поэтические произведения арийских народов.

Хотя финны умели иногда упорно оборонять свою независимость от иноплеменных завоевателей, как это мы видели на примере Эстонской Чуди, но большей частью при своем дроблении на мелкие племена и владения, при недостатке военной предприимчивости, а следовательно, и военно-дружинного сословия они постепенно подпадали зависимости более развитых соседних народов. Так, уже в первые века нашей истории мы находим значительную часть западных и северо-восточных финнов или вполне подчиненными, или платящими дань Новгородской Руси; часть поволжских и поокских народцев входит в состав земель Владимиро-Суздальской и Муромо-Рязанской, а еще часть поволжских и покамских туземцев находится в подчинении у Камских Болгар .