Рецензии на книгу юрий коваль. Отзыв о сборнике рассказов Ю.Коваля «Чистый Дор Ю коваль чистый двор читать

Ракула, Шидьеро, Бонема, Пялнобово, Чаронда… Что за слова такие - не заклинания ли? Что-то древнее, таинственное и сильное чудится в них. Но это всего лишь географические названия. Такие вот бывают имена деревень, что только ахнешь и удивишься! Есть, правда, и совсем простые: Горка и Мыс, Ельник и Березник, Чаща и Новостройка. А есть странные, как будто нарочно придуманные; в них чудится какая-то история, мерещится сюжет: Косые Гряды, Большой Пепел или вот - Чистый Дор. Что такое этот «дор» и почему он «чистый»? Невозможно объяснить это словесное явление никакими иными словами, кроме как теми же самыми.

«- А дор - это вот он весь, дор-то. Всё, что вокруг деревни, - это всё и есть дор.

Я глядел и видел поле вокруг деревни, а за полем - лес.

- Какой же это дор? Это поле, а вовсе не дор никакой.

- Это и есть дор. Чистый весь, глянь-ка. Это всё дор…»

Вроде бы слова понятные, по-нашему звучат, по-русски выглядят, - а смысл ускользает, прячется. Хотя, казалось бы, прятаться-то и негде: «дор» - место чистое, пространное, открытое.

Открыто оно было в конце 1960-х годов Юрием Иосифовичем Ковалём, тогда ещё «начинающим» прозаиком. В середине 1960-х у него вышло в соавторстве несколько книжек стихотворений для детей; потом состоялась замечательная творческая удача в прозе - повесть «Алый», в которой автор, по собственному выражению, «определился» , то есть «нашёл себя» как писателя прозы - лишь для того, чтобы мгновенно переменить свой творческий почерк и понять, что отныне его путь и цель - не повторять себя, «с каждой новой вещью менять жанр» .

«Алый» - книга повествовательная, сюжетная, насыщенная событиями и даже приключениями. «Чистый Дор» сложился и построился совсем иначе. Рассказы этого цикла нельзя «кратко изложить» или «пересказать своими словами», потому что в них каждое слово подогнано ровнёхонько на своё место, стоит там и красуется: с виду лёгкое, а с места его не сдвинешь.

«У излучины реки Ялмы в старой баньке жил, между прочим, дядя Зуй…»

Один знаменитый писатель очень рассердился на «между прочим» - говорил, что лишние это слова и никакого юмора в них нет. Но Коваль, хоть и уважал того писателя, от своих «между прочим» слов не отказался. Без них голос скучает, речь звучит неинтересно.

Самое главное в прозе Коваля - речь, интонация, слово. Из них можно построить что угодно - не только сюжет, но и персонажа, даже главного героя. Вот только что шёл по лесу неизвестно какой человек, сам по себе, а прошёл по деревне под бормотание старушки Пантелевны - и сделался своим, знакомым, даже и родственником - «племянник ей» , «топор нашёл».
На словах, на голосовых струнах строится здесь любое событие - пробует ли соседка Мирониха грибной суп («Подснежники»), собирают ли братья Моховы с Нюркой землянику («Берёзовый пирожок») или неисправимо добродушный дядя Зуй делится с соседями ослепительным счастьем - клеёнкой в васильках «поднебесного цвета» («Клеёнка»).

Хотя есть в цикле и сюжетные рассказы - как шестилетний Витька застрелил ястреба («Выстрел») или как тот же дядя Зуй нечаянно привёз из лесу сонного медведя («Стожок»). Но и здесь самое главное, «ударное» происходит на словах - когда Пантелевна восклицает: «Как же он тебя, Зуюшко, не укусил?..»
Кажется, будто писатель Коваль подслушал живую, настоящую чью-то речь и записал её нам на радость. Это значит, что хороший перед нами писатель, если нам думается, что рассказывание у него «само получается», без всякой «писательской техники». И ещё кажется, что всё в «Чистом Доре» говорится и пишется просто, абсолютно прозрачно, - и всё же читатель остаётся с ощущением тайны, чуть-чуть приоткрывшейся где-то рядом, возле слов.

Может, и в самом деле по-особенному был настроен слух Коваля, да и зрение, наверное, и осязание, и обоняние. Ведь он чувствовал и понимал то, чего мы бы сами ни за что не уловили, не заметили. Где-то в чаще лесной в землю закопана, спрятана от врагов военная музыка, и только со слов Коваля знаем мы, что в горячий, сонный, сосновый полдень, приложившись ухом к холму, можно услышать, как она глухо играет из-под земли. Другой бы сказал - мы б не поверили, что на весенней поляне, возле пня растут дикие цветы, стебли которых, если их сорвать, «шевелятся, шевелятся в руке» . Не читав Коваля, не распробуешь, что у земляники бывает вкус «лесной, болотный, сумрачный», и вряд ли научишься чувствовать «запах совсем уже близкой зимы - времени, когда вода закрывает глаза» .

Увидеть «Чистый Дор» - открытыми глазами, по-настоящему - помогает нам художница Галина Макавеева. Простые, непритязательные у неё рисунки! Иллюстратор не пытается соригинальничать, продемонстрировать бессовестно-самоуверенное «а я так вижу», самоутвердиться за чужой счёт, но тихими шагами идёт вдоль текста и помогает ему стать шире, глубже.

Пожалуй, главное на картинках Макавеевой - не люди, а природа. Деревья на опушке растут плотно и разнообразно - вот кривая берёза, вот прямая сосна, а зелёные кроны - множеством разнонаправленных зелёных мазков, штрихов и линий - живут своей шелестящей, щебечущей жизнью; и ходит меж дерев «небольшая старушка» в светлом платочке; а вот и рассказчик - с рюкзаком и в кепке - уже почти племянник, топор нашёл. На другой иллюстрации голубые стрекозы трепещут сухими крыльями; вдоль реки причудливо изгибаются стволы прибрежных деревьев, и узкая лодка скользит по тёмной, густой, тревожной воде. А на третьей - вся деревня, с избушками и телеграфными столбами, и зелёный берег, и голубая вода - всё наискосок перечёркнуто внезапными струями дождя, и такой свежестью веет, такой грозовой силой…

В одном интервью (см. журнал «Библиография», № 4 за 1993 г.) Юрий Иосифович сказал о Макавеевой: «Мне бесконечно приятно держать в руках оформленный ею “Чистый Дор”. У Гали есть своё лицо, неповторимое… Впрочем, все мои художники имеют свое лицо - этим и прекрасны» .

…Удивительно и странно, что деревню Чистый Дор можно найти на карте! Правда, не на всякой, а только на очень подробной карте Вологодской области. Но если б и не было такой деревни, Коваль бы её выдумал. Точнее - увидел бы её где-то в полях, за лесами - отдельную, простую и волшебную, как некий остров посреди жизни, - и открыл для нас.

О Юрии Ковале,
о своеобразии его личности и творческой манеры
размышляют писатели

Бек Т. Наиособый опыт особой силы // Литература в школе. - 2001. - № 15.

Етоев А. Коваль // КнигоЕдство. Выбранные места из книжной истории всех времён, планет и народов / Александр Етоев. - Новосибирск, 2007.

Юрий Иосифович Коваль

Чистый Дор

Рассказы

Для старшего дошкольного и младшего школьного возраста.

По лесной дороге

Чистый Дор

Весенний вечер

Фиолетовая птица

Под соснами

Около войны

Берёзовый пирожок

Железяка

Картофельный смысл

Кепка с карасями

Бунькины рога

Вода с закрытыми глазами

По-чёрному

Подснежники

Последний лист

ПО ЛЕСНОЙ ДОРОГЕ

Солнце пекло уже которую неделю.

Лесная дорога высохла и побелела от пыли.

В колеях, где стояли когда-то глубокие лужи, земля лопнула, и трещины покрыли её густой сетью. Там, в колеях, прыгали маленькие, сухие лягушки.

Издалека я увидел: в придорожной канаве в кустах малины мелькает белый платочек. Небольшая старушка искала что-то в траве.

Не иголку ли потеряли? - пошутил я, подойдя.

Топор, батюшка. Вчера попрятала, да забыла, под каким кустом.

Я пошарил в малине. С коричневых мохнатых стеблей и с вялых листьев сыпалась пыль. Топор блеснул в тени под кустами, как глубинная рыба.

Вот он! - обрадовалась старушка. - А я-то думаю: не лесовик ли унёс?

Какой лесовик?

А в лесу который живёт. Страшный-то эдакий - бычьи бельмищи.

Борода синяя, - подтвердила старушка, - а по ней пятнышки.

А вы что, видели лесовика?

Видела, батюшка, видела. Он к нам в магазин ходит сахар покупать.

Откуда ж он деньги берёт?

Сам делает, - ответила старушка и пошла с дороги. Её платочек сразу пропал в высокой траве и выпорхнул только под ёлками.

Несмотря на солнечный день, темно было под ёлками. Где-нибудь в этой темноте, подальше от дороги, и сидит, наверно, лесовик.

Вдруг лес кончился, и я увидел большое поле, подобное круглому озеру. В самом центре его, как остров, стояла деревня.

Голубые масленые волны бродили по полю. Это цвёл лён. Высокий небесный купол упирался в лесные верхушки, окружавшие поле со всех сторон.

Я глядел на деревню и не знал, как она называется, и, уж конечно, не думал, что стану жить здесь, снова увижу старушку в белом платочке и даже лесовика.

ЧИСТЫЙ ДОР

Лесная дорога пошла через поле - стала полевой. Дошла до деревни превратилась в деревенскую улицу.

По сторонам стояли высокие и крепкие дома. Их крыши были покрыты осиновой щепой. На одних домах щепа стала от ветра и времени серой, а на других была новой, золотилась под солнцем.

Пока я шёл к журавлю-колодцу, во все окошки смотрели на меня люди: что это, мол, за человек идёт?

Я споткнулся и думал, в окошках засмеются, но все оставались строгими за стеклом.

Напившись, я присел на бревно у колодца.

В доме напротив раскрылось окно. Какая-то женщина поглядела на меня и сказала внутрь комнаты:

Напился и сидит.

И окно снова закрылось.

Подошли два гусака, хотели загоготать, но не осмелились: что это за человек чужой?

Вдруг на дороге я увидел старушку, ту самую, что искала в лесу топор. Теперь она тащила длинную берёзовую жердь.

Давайте пособлю.

Это ты мне топор-то нашёл?

А я-то думала: не лесовик ли унёс?

Я взял жердь и потащил её следом за старушкой.

В пятиоконном доме распахнулось окно, и мохнатая голова высунулась из-за горшка с лимоном.

Пантелевна, - сказала голова, - это чей же парень?

Мой, - ответила Пантелевна. - Он топор нашёл.

Мы прошли ещё немного. Все люди, которые встречались нам, удивлялись: с кем это идёт Пантелевна?

Какая-то женщина крикнула с огорода:

Да это не племянник ли твой из Олюшина?

Племянник! - крикнула в ответ Пантелевна. - Он топор мне нашёл.

Тут я сильно удивился, что стал племянником, но виду не подал и молча поспевал за Пантелевной.

Встретилась другая женщина, с девочкой на руках.

Это кто берёзу-то везёт? - спросила она.

Племянник мой, - ответила Пантелевна. - Он топор нашёл, а я думала: не лесовик ли унёс?

Так, пока мы шли по деревне, Пантелевна всем говорила, что я ей племянник, и рассказывала про топор.

А теперь он берёзу мне везёт!

А чего он молчит? - спросил кто-то.

Как так молчу? - сказал я. - Я племянник ей. Она топор потеряла и думает, не лесовик ли унёс, а он в малине лежал. А я племянник ей.

Давай сюда, батюшка племянник. Вот дом наш.

Когда выстраивается шеренга солдат, то впереди становятся самые рослые и бравые, а в конце всегда бывает маленький солдатик. Так дом Пантелевны стоял в конце и был самый маленький, в три оконца. Про такие дома говорят, что они пирогом подпёрты, блином покрыты.

Я бросил берёзу на землю и присел на лавочку перед домом.

Как называется ваша деревня? - спросил я.

Чистый Дор.

Чего Чистый?

Дор... Такого слова я раньше не слыхал.

А что это такое - Чистый Дор?

Это, батюшка, деревня наша, - толковала Пантелевна.

Понятно, понятно. А что такое дор?

А дор - это вот он весь, дор-то. Всё, что вокруг деревни, - это всё и есть дор.

Я глядел и видел поле вокруг деревни, а за полем - лес.

Какой же это дор? Это поле, а вовсе не дор никакой.

Это и есть дор. Чистый весь, глянь-ка. Это всё дор, а уж там, где ёлочки, - это всё бор.

Так я и понял, что дор - это поле, но только не простое поле, а среди леса. Здесь тоже раньше был лес, а потом деревья порубили, пеньки повыдёргивали. Дёргали, дёргали - получился дор.

Ну ладно, - сказал я, - дор так дор, а мне надо дальше идти.

Куда ты, батюшка племянник? Вот я самовар поставлю.

Ну что ж, я подождал самовара. А потом приблизился вечер, и я остался ночевать.

Куда ж ты? - говорила Пантелевна и на следующее утро. - Живи-ка тут. Места в избе хватит.

Я подумал-подумал, послал куда надо телеграмму и остался у Пантелевны. Уж не знаю, как получилось, но только прожил я у неё не день и не месяц, а целый год.

Жил и писал свою книжку. Не эту, а другую.

Эту-то я нишу в Москве.

Гляжу в окошко на пасмурную пожарную каланчу и вспоминаю Чистый Дор.

У излучины реки Ялмы в старой баньке жил, между прочим, дядя Зуй.

Шел мужчина по проселочной дороге в сторону близлежащей деревеньке и наткнулся на лежащий в земле топор. Подобрал он его и продолжил путь.

Войдя в деревню, он направился к колодцу, выпить воды. Жители деревни с интересом рассматривали чужака.

Вдруг мужчина увидел бредущую по дороге бабушку, которая с трудом тащила березовое бревно. Догадался тогда мужик, что топор обронила именно эта бабуля. Решил он оказать помощь пожилой женщине и, вернув ей инструмент, взялся за бревно.

Пока шли они к дому старушки, встречавшиеся им на пути люди постоянно окликали бабушку и интересовались ее спутником. А Пантелевна, так звали старушку, неизменно и гордо отвечала, что это племянник и он отыскал ее топор.

Подойдя к дому бабушки, она предложила помощнику отдохнуть и почаевничать. Согласился мужчина и, за чашкой крепкого напитка, поинтересовался о необычном названии деревеньки – Чистый Дор. Никак он не мог взять в толк, что означает дор.

Пантелевна разъяснила, что дор – это участок поля посреди леса. Когда-то лес был везде, но потом часть деревьев вырубили, пни выкорчевали и появилось поле, то есть дор.

Уговорила бабушка мужчину переночевать в ее избе, он остался и провел вместе с гостеприимной Пантелевной не один день, а целый год.

Книга повествует об отзывчивости и доброте простых деревенских людей.

Картинка или рисунок Чистый Дор

Другие пересказы и отзывы для читательского дневника

• Краткое содержание Филумена Мартурано Филиппо

  Пьесу Филумено Мартурано написал известный драматург Эдуардо де Филиппо. Это комедия в трёх действиях. Одно из лучших произведений автора, принёсшее ему мировую славу.

• Пантелеев

  Рассказы Леонида Пантелеева в кратком изложении

• Краткое содержание Железников Хорошим людям - доброе утро

  Послевоенное время, мальчик Толя не видел своего отца, который, как все считали, погиб на войне. От друга отца семья узнаёт, что отец сдался в плен, и теперь его считают предателем. Катерина, его жена, с сыном переезжает в Гурзуф к деду

• Краткое содержание В круге первом Солженицын

  Действие романа «В круге первом», написанного в 1958 году, происходит в Москве в 1949 году. В центре сюжета экстраординарный поступок одного из героев - Иннокентия Володина. Будучи советским дипломатом

• Краткое содержание Державин Фелица

  Ода написана в 1782 г – первая работа, которая сделала поэта известным, и помимо этого, является образом нового стиля для поэзии в России.

Коваль Юрий Иосифович

Чистый Дор (Рассказы)

Юрий Иосифович Коваль

Чистый Дор

Рассказы

Для старшего дошкольного и младшего школьного возраста.

По лесной дороге

Чистый Дор

Весенний вечер

Фиолетовая птица

Под соснами

Около войны

Берёзовый пирожок

Железяка

Картофельный смысл

Кепка с карасями

Бунькины рога

Вода с закрытыми глазами

По-чёрному

Подснежники

Последний лист

ПО ЛЕСНОЙ ДОРОГЕ

Солнце пекло уже которую неделю.

Лесная дорога высохла и побелела от пыли.

В колеях, где стояли когда-то глубокие лужи, земля лопнула, и трещины покрыли её густой сетью. Там, в колеях, прыгали маленькие, сухие лягушки.

Издалека я увидел: в придорожной канаве в кустах малины мелькает белый платочек. Небольшая старушка искала что-то в траве.

Не иголку ли потеряли? - пошутил я, подойдя.

Топор, батюшка. Вчера попрятала, да забыла, под каким кустом.

Я пошарил в малине. С коричневых мохнатых стеблей и с вялых листьев сыпалась пыль. Топор блеснул в тени под кустами, как глубинная рыба.

Вот он! - обрадовалась старушка. - А я-то думаю: не лесовик ли унёс?

Какой лесовик?

А в лесу который живёт. Страшный-то эдакий - бычьи бельмищи.

Борода синяя, - подтвердила старушка, - а по ней пятнышки.

А вы что, видели лесовика?

Видела, батюшка, видела. Он к нам в магазин ходит сахар покупать.

Откуда ж он деньги берёт?

Сам делает, - ответила старушка и пошла с дороги. Её платочек сразу пропал в высокой траве и выпорхнул только под ёлками.

Несмотря на солнечный день, темно было под ёлками. Где-нибудь в этой темноте, подальше от дороги, и сидит, наверно, лесовик.

Вдруг лес кончился, и я увидел большое поле, подобное круглому озеру. В самом центре его, как остров, стояла деревня.

Голубые масленые волны бродили по полю. Это цвёл лён. Высокий небесный купол упирался в лесные верхушки, окружавшие поле со всех сторон.

Я глядел на деревню и не знал, как она называется, и, уж конечно, не думал, что стану жить здесь, снова увижу старушку в белом платочке и даже лесовика.

ЧИСТЫЙ ДОР

Лесная дорога пошла через поле - стала полевой. Дошла до деревни превратилась в деревенскую улицу.

По сторонам стояли высокие и крепкие дома. Их крыши были покрыты осиновой щепой. На одних домах щепа стала от ветра и времени серой, а на других была новой, золотилась под солнцем.

Пока я шёл к журавлю-колодцу, во все окошки смотрели на меня люди: что это, мол, за человек идёт?

Я споткнулся и думал, в окошках засмеются, но все оставались строгими за стеклом.

Напившись, я присел на бревно у колодца.

В доме напротив раскрылось окно. Какая-то женщина поглядела на меня и сказала внутрь комнаты:

Напился и сидит.

И окно снова закрылось.

Подошли два гусака, хотели загоготать, но не осмелились: что это за человек чужой?

Вдруг на дороге я увидел старушку, ту самую, что искала в лесу топор. Теперь она тащила длинную берёзовую жердь.

Давайте пособлю.

Это ты мне топор-то нашёл?

А я-то думала: не лесовик ли унёс?

Я взял жердь и потащил её следом за старушкой.

В пятиоконном доме распахнулось окно, и мохнатая голова высунулась из-за горшка с лимоном.

Пантелевна, - сказала голова, - это чей же парень?

Мой, - ответила Пантелевна. - Он топор нашёл.

Мы прошли ещё немного. Все люди, которые встречались нам, удивлялись: с кем это идёт Пантелевна?

Какая-то женщина крикнула с огорода:

Да это не племянник ли твой из Олюшина?

Племянник! - крикнула в ответ Пантелевна. - Он топор мне нашёл.

Тут я сильно удивился, что стал племянником, но виду не подал и молча поспевал за Пантелевной.

Встретилась другая женщина, с девочкой на руках.

Это кто берёзу-то везёт? - спросила она.

Племянник мой, - ответила Пантелевна. - Он топор нашёл, а я думала: не лесовик ли унёс?

Так, пока мы шли по деревне, Пантелевна всем говорила, что я ей племянник, и рассказывала про топор.

А теперь он берёзу мне везёт!

А чего он молчит? - спросил кто-то.

Как так молчу? - сказал я. - Я племянник ей. Она топор потеряла и думает, не лесовик ли унёс, а он в малине лежал. А я племянник ей.

Давай сюда, батюшка племянник. Вот дом наш.

Когда выстраивается шеренга солдат, то впереди становятся самые рослые и бравые, а в конце всегда бывает маленький солдатик. Так дом Пантелевны стоял в конце и был самый маленький, в три оконца. Про такие дома говорят, что они пирогом подпёрты, блином покрыты.

Я бросил берёзу на землю и присел на лавочку перед домом.

Как называется ваша деревня? - спросил я.

Чистый Дор.

Чего Чистый?

Дор... Такого слова я раньше не слыхал.

А что это такое - Чистый Дор?

Это, батюшка, деревня наша, - толковала Пантелевна.

Понятно, понятно. А что такое дор?

А дор - это вот он весь, дор-то. Всё, что вокруг деревни, - это всё и есть дор.

Я глядел и видел поле вокруг деревни, а за полем - лес.

Какой же это дор? Это поле, а вовсе не дор никакой.

Это и есть дор. Чистый весь, глянь-ка. Это всё дор, а уж там, где ёлочки, - это всё бор.

Так я и понял, что дор - это поле, но только не простое поле, а среди леса. Здесь тоже раньше был лес, а потом деревья порубили, пеньки повыдёргивали. Дёргали, дёргали - получился дор.

Ну ладно, - сказал я, - дор так дор, а мне надо дальше идти.

Куда ты, батюшка племянник? Вот я самовар поставлю.

Ну что ж, я подождал самовара. А потом приблизился вечер, и я остался ночевать.

Куда ж ты? - говорила Пантелевна и на следующее утро. - Живи-ка тут. Места в избе хватит.

Я подумал-подумал, послал куда надо телеграмму и остался у Пантелевны. Уж не знаю, как получилось, но только прожил я у неё не день и не месяц, а целый год.

Жил и писал свою книжку. Не эту, а другую.

Эту-то я нишу в Москве.

Гляжу в окошко на пасмурную пожарную каланчу и вспоминаю Чистый Дор.

Коваль Юрий Иосифович

Чистый Дор (Рассказы)

Юрий Иосифович Коваль

Чистый Дор

Рассказы

Для старшего дошкольного и младшего школьного возраста.

По лесной дороге

Чистый Дор

Весенний вечер

Фиолетовая птица

Под соснами

Около войны

Берёзовый пирожок

Железяка

Картофельный смысл

Кепка с карасями

Бунькины рога

Вода с закрытыми глазами

По-чёрному

Подснежники

Последний лист

ПО ЛЕСНОЙ ДОРОГЕ

Солнце пекло уже которую неделю.

Лесная дорога высохла и побелела от пыли.

В колеях, где стояли когда-то глубокие лужи, земля лопнула, и трещины покрыли её густой сетью. Там, в колеях, прыгали маленькие, сухие лягушки.

Издалека я увидел: в придорожной канаве в кустах малины мелькает белый платочек. Небольшая старушка искала что-то в траве.

Не иголку ли потеряли? - пошутил я, подойдя.

Топор, батюшка. Вчера попрятала, да забыла, под каким кустом.

Я пошарил в малине. С коричневых мохнатых стеблей и с вялых листьев сыпалась пыль. Топор блеснул в тени под кустами, как глубинная рыба.

Вот он! - обрадовалась старушка. - А я-то думаю: не лесовик ли унёс?

Какой лесовик?

А в лесу который живёт. Страшный-то эдакий - бычьи бельмищи.

Борода синяя, - подтвердила старушка, - а по ней пятнышки.

А вы что, видели лесовика?

Видела, батюшка, видела. Он к нам в магазин ходит сахар покупать.

Откуда ж он деньги берёт?

Сам делает, - ответила старушка и пошла с дороги. Её платочек сразу пропал в высокой траве и выпорхнул только под ёлками.

Несмотря на солнечный день, темно было под ёлками. Где-нибудь в этой темноте, подальше от дороги, и сидит, наверно, лесовик.

Вдруг лес кончился, и я увидел большое поле, подобное круглому озеру. В самом центре его, как остров, стояла деревня.

Голубые масленые волны бродили по полю. Это цвёл лён. Высокий небесный купол упирался в лесные верхушки, окружавшие поле со всех сторон.

Я глядел на деревню и не знал, как она называется, и, уж конечно, не думал, что стану жить здесь, снова увижу старушку в белом платочке и даже лесовика.

ЧИСТЫЙ ДОР

Лесная дорога пошла через поле - стала полевой. Дошла до деревни превратилась в деревенскую улицу.

По сторонам стояли высокие и крепкие дома. Их крыши были покрыты осиновой щепой. На одних домах щепа стала от ветра и времени серой, а на других была новой, золотилась под солнцем.

Пока я шёл к журавлю-колодцу, во все окошки смотрели на меня люди: что это, мол, за человек идёт?

Я споткнулся и думал, в окошках засмеются, но все оставались строгими за стеклом.

Напившись, я присел на бревно у колодца.

В доме напротив раскрылось окно. Какая-то женщина поглядела на меня и сказала внутрь комнаты:

Напился и сидит.

И окно снова закрылось.

Подошли два гусака, хотели загоготать, но не осмелились: что это за человек чужой?

Вдруг на дороге я увидел старушку, ту самую, что искала в лесу топор. Теперь она тащила длинную берёзовую жердь.

Давайте пособлю.

Это ты мне топор-то нашёл?

А я-то думала: не лесовик ли унёс?

Я взял жердь и потащил её следом за старушкой.

В пятиоконном доме распахнулось окно, и мохнатая голова высунулась из-за горшка с лимоном.

Пантелевна, - сказала голова, - это чей же парень?

Мой, - ответила Пантелевна. - Он топор нашёл.

Мы прошли ещё немного. Все люди, которые встречались нам, удивлялись: с кем это идёт Пантелевна?

Какая-то женщина крикнула с огорода:

Да это не племянник ли твой из Олюшина?

Племянник! - крикнула в ответ Пантелевна. - Он топор мне нашёл.

Тут я сильно удивился, что стал племянником, но виду не подал и молча поспевал за Пантелевной.

Встретилась другая женщина, с девочкой на руках.

Это кто берёзу-то везёт? - спросила она.

Племянник мой, - ответила Пантелевна. - Он топор нашёл, а я думала: не лесовик ли унёс?

Так, пока мы шли по деревне, Пантелевна всем говорила, что я ей племянник, и рассказывала про топор.

А теперь он берёзу мне везёт!

А чего он молчит? - спросил кто-то.

Как так молчу? - сказал я. - Я племянник ей. Она топор потеряла и думает, не лесовик ли унёс, а он в малине лежал. А я племянник ей.

Давай сюда, батюшка племянник. Вот дом наш.

Когда выстраивается шеренга солдат, то впереди становятся самые рослые и бравые, а в конце всегда бывает маленький солдатик. Так дом Пантелевны стоял в конце и был самый маленький, в три оконца. Про такие дома говорят, что они пирогом подпёрты, блином покрыты.

Я бросил берёзу на землю и присел на лавочку перед домом.

Как называется ваша деревня? - спросил я.

Чистый Дор.

Чего Чистый?

Дор... Такого слова я раньше не слыхал.

А что это такое - Чистый Дор?

Это, батюшка, деревня наша, - толковала Пантелевна.

Понятно, понятно. А что такое дор?

А дор - это вот он весь, дор-то. Всё, что вокруг деревни, - это всё и есть дор.

Я глядел и видел поле вокруг деревни, а за полем - лес.

Какой же это дор? Это поле, а вовсе не дор никакой.

Это и есть дор. Чистый весь, глянь-ка. Это всё дор, а уж там, где ёлочки, - это всё бор.

Так я и понял, что дор - это поле, но только не простое поле, а среди леса. Здесь тоже раньше был лес, а потом деревья порубили, пеньки повыдёргивали. Дёргали, дёргали - получился дор.

Ну ладно, - сказал я, - дор так дор, а мне надо дальше идти.

Куда ты, батюшка племянник? Вот я самовар поставлю.

Ну что ж, я подождал самовара. А потом приблизился вечер, и я остался ночевать.

Куда ж ты? - говорила Пантелевна и на следующее утро. - Живи-ка тут. Места в избе хватит.

Я подумал-подумал, послал куда надо телеграмму и остался у Пантелевны. Уж не знаю, как получилось, но только прожил я у неё не день и не месяц, а целый год.

Жил и писал свою книжку. Не эту, а другую.

Эту-то я нишу в Москве.

Гляжу в окошко на пасмурную пожарную каланчу и вспоминаю Чистый Дор.

У излучины реки Ялмы в старой баньке жил, между прочим, дядя Зуй.

Жил он не один, а с внучкою Нюркой, и было у него всё, что надо, - и куры, и корова.

Свиньи вот только нету, - говорил дядя Зуй. - А на что хорошему человеку свинья?

Ещё летом дядя Зуй накосил в лесу травы и сметал стожок сена, но не просто сметал - хитро: поставил стог не на землю, как все делают, а прямо на сани, чтоб сподручней было зимой сено из лесу вывезти.

А когда наступила зима, дядя Зуй про то сено забыл.