Пименов юрий иванович биография. Русские художники. Пименов Юрий Иванович. «О буднях и радостях простой жизни простых людей»

Пименов Юрий Иванович (1903-1977)

Ю. И. Пименову всегда хотелось быть художником современности, воплощать сегодняшнее, соответствующее духу и облику каждого бегущего дня ощущение жизни. Поэтому он оказался художником очень советским.

В 1924 г. с группой студентов Вхутемаса, где он учился в 1920-25 гг., Пименов участвовал в "Первой дискуссионной выставке объединений активного революционного искусства", а через год ее участники учредили Общество станковистов (ОСТ). "футбол, бокс, заводская архитектура, подъемные краны - все самоновейшее, самонаисовершенное - это было страстью моей и многих моих товарищей", - вспоминал Пименов.

Но не только тематику, весь строй своего искусства остовцы хотели сделать остросовременным. Таким казался немецкий экспрессионизм, с его резким, порой гротескным изобразительным языком. Пименов пишет "Инвалидов войны", с безглазыми масками вместо лиц (1926), аскетичных скелетоподобных спортсменов ("Бег", 1928) и почти столь же изможденных рабочих на фоне жестко вычерченных паровозов и стальных ферм в плакатной по заглавию и замыслу картине "Даешь тяжелую индустрию!" (1927).

К 1930-м гг. эта напускная суровость исчезает из творчества Пименова. "Я хочу сделать лирическое и нарядное искусство", - объявляет он. Легким, подвижным мазком, светлыми красками пишет он женские портреты ("Портрет Л. А. Ереминой", 1935), подмосковную природу, переливающуюся пестроту вещей и тканей в уборной актрисы ("Актриса", 1935). Радужная поверхность жизни увлекает его: только что отстроенные громады Охотного ряда, стриженый затылок девушки, ее руки на баранке открытой машины, гвоздики у ветрового стекла - все в розово-голубых переливах импрессионистически-нежного колорита ("Новая Москва", 1937).

Потом эту уже широко известную композицию художник демонстративно повторит в изменившейся декорации и суровом колорите "Фронтовой дороги" (1944). Жанр лирического репортажа, сентиментальное любование праздничной суетой городского быта останутся до конца жизни стихией Пименова.
С конца 1950-х гг. главный для него предмет наблюдения и поэтизации - окружающие Москву новые кварталы. Он любуется самой их неоконченностью и необжитостью, временным, еще не устроенным бытом. Работницы моют в луже свои блестящие боты ("Франтихи", 1958), балансируют по переброшенным через грязь трубам юные красавицы ("Первые модницы нового квартала", 1961), торжественно шествуют по дощатому настилу среди размытой дороги молодожены ("Свадьба на завтрашней улице", 1962). Все это он увлеченно наблюдает и все, пытаясь опоэтизировать, приукрашивает. Известен Пименов и своими театральными работами: для московского Малого театра он оформил спектакль "За тех, кто в море!" Б. А. Лавренева (1946), для Центрального театра Советской Армии - "Степь широкая" Н. Г. Винникова(1949).

Родился в семье юриста. В 1920–1924 учился во ВХУТЕМАСе в Москве у В. А. Фаворского, С. В. Малютина, В. Д. Фалилеева. Еще будучистудентом, работал в области журнальной графики, сотрудничал с изданиями «Советский экран», «Красная нива», «Прожектор».

В 1925 стал одним из основателей и активных участников Общества станковистов (ОСТ), которое провозгласило «революционную современность и ясность в выборе сюжета», «стремление к законченной картине» (из устава ОСТ). До 1928 являлся членом правления, входил в выставочное жюри Общества.

В 1927 вместе с А. Д. Гончаровым оформил постановку «Страсть мистера Марапита» К. А. Давидовского в 4-й студии МХАТа, в дальнейшем много занимался театрально-декорационным искусством.

В 1931 вошел в объединение «Изобригада». В 1932–1933 создал иллюстрации к романам Ф. М. Достоевского «Идиот» и «Братья Карамазовы». Создал костюмы и декорации к спектаклям «Профессор Мамлок» Ф. Вольфа в Театре им. МОСПС (1935), «Мачеха» О. де Бальзака в Театре-студии им. М. Н. Ермоловой (1936), «Кола-Брюньон» Д. Б. Кабалевского в Ленинградском малом оперном театре (1938), «Простые сердца» К. Г. Паустовского (1940), «Волки и овцы» А. Н. Островского в Малом театре в Москве (1941) и многим другим.

Во время Великой Отечественной войны оставался в Москве. В 1943 выполнил оформление постановки «Сирано де Бержерак» Э. Ростана в Театре им. Ленинского комсомола. За декорации к спектаклям «За тех, кто в море» Б. Лавренева в Малом театре (1946) и «Степь широкая» Н. Винникова в театре Советской армии (1949) был удостоен Государственных премий СССР. Сотрудничал также с театром им. Е. Б. Вахтангова («Новогодняя ночь» А. К. Гладкова, 1945), Московским театром им. А. С. Пушкина («Тени» М. Е. Салтыкова-Щедрина, 1953), Ленинградским театром драмы им. А. С. Пушкина («Годы странствий» А. Н. Арбузова, 1954), Большим театром («Паяцы» Р. Леонкавалло, 1957) и многими другими.

С 1945 преподавал живопись на художественном факультете Всесоюзного государственного института кинематографии, с 1947 - профессор ВГИКа. В 1958 совершил поездку в Грецию. В том же году принял участие в XXIX Международной художественной выставке в Венеции.

В 1961 создал эскизы костюмов и декораций к балету «Снегурочка» П. И. Чайковского для Лондонского фестиваля балета. В 1962 прошла персональная выставка Пименова в Индии. В том же году избран действительным членом Академии художеств СССР. К наиболее известным послевоенным живописным циклам художника принадлежат натюрморты «Вещи каждого дня» (1959) и «Новые кварталы» (1963–1967, удостоены Ленинской премии в 1967), проникнутые лирическим настроением и очень точно отразившие эпоху «оттепели». Написал книги очерков «Искусство жизни или “Искусство ничего”» (1960), «Необыкновенность обыкновенного» (1964), «Новые кварталы» (1968).

В 2003 в Московском музее современного искусства прошла ретроспективная выставка произведений художника, приуроченная к 100-летию со дня его рождения.

Юрий Пименов - один из крупнейших мастеров советского искусства. Он имел прекрасную профессиональную школу: поступил во ВХУТЕМАС, когда там преподавали В. Е. Татлин, К. С. Малевич, А. М. Родченко, В. В. Кандинский, П. В. Кузнецов, В. А. Фаворский. В ранний, «ОСТовский» период творчества Пименов в своем стремлении отобразить современность в ее динамике, испытал влияние немецкого экспрессионизма. Для его работ этого времени характерны монументальность композиций, пронизанных бурным движением, резкие ракурсы, аскетизм цветовых решений. С начала 1930-х обратился к жанровой живописи, пейзажу и натюрморту, выработав собственную манеру письма мелкими, полупрозрачными мазками, создающими эффект как бы вибрирующей поверхности картин. Главной задачей своего творчества считал утверждение поэтичности советской действительности в ее повседневности.

Произведения Пименова находятся во многих музейных собраниях, в том числе в Государственной Третьяковской галерее, Государственном Русском музее, ГМИИ им. А. С. Пушкина.

Юрий Иванович Пименов
(1903 - 1977)
Русский художник, один из наиболее самобытных мастеров круга "Общества станковистов" (ОСТ).

Родился в Москве 13 (26) ноября 1903 в семье юриста. Учился во Вхутемасе (Высшие художественно-технические мастерские, 1920-1925) у С.В.Малютина, В.А.Фаворского и В.Д.Фалилеева. Был одним из членов учредителей ОСТа (1925). Жил в Москве.

В ранний период испытал большое влияние немецкого экспрессионизма, что во многом объясняет надрывно-драматическую остроту лучших его вещей этих лет («Инвалиды войны», 1926, Русский музей; «Даешь тяжелую индустрию!», 1927; «Солдаты переходят на сторону революции», 1932; обе - в Третьяковской галерее). С годами перешел к обновленному импрессионизму, исповедуя творческий принцип "прекрасного мгновения", легкого и артистичного образа-впечатления.

Ю. Пименов. «Новая Москва ». 1937
То, что у иного его коллеги могло стать помпезным Выездом жены наркома, у Пименова превратилось в «Новую Москву» (1937, там же) - с прекрасной незнакомкой, ведущей свой открытый автомобиль по центру столицы. Замечательно удавались красочно-феерические театральные мотивы («Актриса», 1935, там же), поэтому закономерно, что Пименов стал одним из значительных русских сценографов середины 20 в.: он работал для Малого (Волки и овцы А.Н.Островского, 1941), Ленкома (Сирано де Бержерак Э.Ростана, 1943) и других театров. Черты "Пименова-экспрессиониста" вновь, хотя и в значительно смягченной форме, проступили в его тревожных полотнах военных лет («Следы шин», 1944; там же; и др.). За свои театральные работы был удостоен Сталинских премий 1947, 1950.

Художник Ю.Пименов за мольбертом в своей мастерской. 18.05.1973
К наиболее известным послевоенным живописным циклам художника принадлежат натюрморты «Вещи каждого дня» (1959) и в особенности «Новые кварталы» (1963-1967; Ленинская премия 1967) - мажорно-лирические и в то же время не лишенные тонкой сценической условности картины-новеллы, ярко отразившие настроения политической "оттепели". Издал ряд живых очерковых книг, которые, впрочем, кажутся наивно-прекраснодушными в сравнении с его картинами (Искусство жизни или "Искусство ничего",1960; «Необыкновенность обыкновенного», 1964; «Новые кварталы», 1968; и др.).

Новодевичье кладбище
Пименов Юрий Иванович (1903 - 1977)
Живописец, график, театральный художник. Народный художник СССР, действительный член Академии художеств СССР. Член-учредитель Общества художников-станковистов. Профессор ВГИКа. Лауреат Ленинской и двух Государственных премий. В своих произведениях Пименов поэтически изобразил жизнь страны 30-60-х гг., раскрывая красоту и значительность ее обычных явлений. Обращался к изображению лирических жанровых сцен, пейзажей, портретов («Новая Москва», «Обыкновенное утро», серия о Москве военных лет, серия «Новые кварталы»). Автор декораций к спектаклям «За тех, кто в море» в Малом театре, «Степь широкая» в ЦТСА и др.
Художник Г. Епишин. Архитектор В. Борисов. Гранит, бронза.

Ю. Пименов. «Огни университета »
Из темы Внезапный Ренессанс соцреализма: ностальгия по oбразам прошлого?

«Цветочница». 1944

«На бульваре». Бумага, черная акварель. 1954 Графическая работа Ю.Пименова «На бульваре », создана художником в 1954 году. В центральной части картины, мастерски выполненной черной акварелью, изображена молодая мама, убаюкивающая малыша на прогулке, неподалеку играют дети. Фигура женщины, играющие дети написаны, очевидно, с натуры, что придает работе живость и очарование. Известно, что Пименов очень любил натурные работы, но все, что делалось на пленэре, было подготовительным для работы в мастерской. Хотя благодаря таланту все его натурные работы - законченные, завершенные, и в этом уровень его мастерства.

СТАТУЯ (c) В.А. Замков. "Из воспоминаний"

В истории советского искусства, как и в народной памяти, имя Веры Игнатьевны Мухиной прочно ассоциируется с ее главным творением - 24-метровой статуей "Рабочий и колхозница", венчавшей советский павильон на Всемирной выставке 1937 года в Париже, а ныне доживающей свой век на невысоком пьедестале недалеко от бывшего главного входа на ВСХВ (ныне ВДНХ) в Москве. Это произведение, названное западными критиками "величайшим произведением скульптуры XX века", давно уже ставшее неофициальной эмблемой Советского Союза, примелькалось и разбежалось по свету в бесчисленных репродукциях, на почтовых марках и монетах, плакатах и заставках "Мосфильма". Оно принесло своему автору всесоюзное и всемирное признание, всевозможные официальные награды и премии и твердо закрепило за Мухиной репутацию "удачницы" в самые тяжелые и страшные годы советского искусства. Между тем путь создания статуи отнюдь не был усыпан розами. Вера Игнатьевна много раз говорила и писала о бессмысленно долгом, срывавшем все сроки ожидании решения жюри, выбиравшего из пяти представленных на конкурс проектов (В.А. Андреев, М.Г. Манизер, В.И. Мухина, И.Д. Шадр и Б.Д. Королев), и о чудовищных темпах самой работы над статуей (полгода от метровой модели до установки в Париже). Однако ни она сама, ни другие авторы, писавшие о постройке и судьбе статуи, по-видимому, не задумывались о том, что правительственная комиссия во главе с В.М. Молотовым, несомненно *, как могла сопротивлялась предложенному автором решению, и что только "категорический императив" - абсолютная невозможность оставить советский павильон без завершения - заставили после долгих проволочек утвердить модель и приступить к ее выполнению...

Остается рассказать еще только один эпизод. За несколько дней до официального открытия ВСХВ, когда каждый день и час были на счету, неожиданно выяснилось, что каркас кистей рук, сжимающих серп и молот, не стыкуется с остальным каркасом и что подгонка рук на месте невозможна. До сих пор неизвестно, почему это произошло. При восстановлении статуи переделывалась только ее оболочка, тогда как основной, из мостовых ферм клепанный каркас оставался неизменным, так как резонно предполагалось, что повредить его при перевозке просто невозможно. Как бы там ни было, но толстые, из 20-миллиметровой стали "щеки", крепившие кисти к каркасу поднятых вертикально рук, не садились на место, а серп и молот заваливались набок.

Ситуация усугублялась тем, что нельзя было оставить статую без серпа и молота на открытии выставки, так же как нельзя было и демонтировать подъемный кран "Деррик", служивший для монтажа статуи. Положение было безвыходным, и надо было рапортовать в правительство, что к назначенному сроку статуя готова не будет. За день до открытия, когда все попытки поправить дело оказались неудачными, Иофан, Мухина и П.Н. Львов собрались в кабинете начальника строительства Дворца Советов А.Н. Прокофьева, который отвечал за установку статуи. Остальное рассказываю по памяти, как это запомнилось после возвращения Веры Игнатьевны домой и ее взволнованного рассказа.

"В комнате нас было человек шесть, и все боялись взять трубку, позвонить и доложить ситуацию Молотову. Андрей Никитич (Прокофьев) хоть и храбрый человек, был когда-то помощником Дзержинского, но тоже боялся. Наконец, пододвинул «вертушку» (прямой правительственный телефон) и спросил: «Может быть, Вы, Вера Игнатьевна?» Делать было нечего. Я сняла трубку и под его диктовку набрала номер Молотова. Он снял трубку сам.

«Вячеслав Михайлович! Говорит скульптор Мухина. У нас на постройке статуи "Рабочий и колхозница" чрезвычайное происшествие, и я хочу Вам доложить».

«В чем дело?»

«Руки статуи, держащие серп и молот, не садятся правильно на место. Мы должны их переделать и поэтому не можем демонтировать подъемный кран, который собирает статую. Послезавтра, к открытию, это сделать нельзя».

Пауза, затем вопрос: «А Вы уверены, что в этом деле не было вредительства?»

Я набралась духу и ответила: «Вячеслав Михайлович, я головой ручаюсь, что никакого вредительства не было. Просто одна из несчастных случайностей, которые происходят всегда в неподходящее время. Нам нужно всего несколько дней, и все будет в порядке».

Снова пауза. Затем другим, спокойным тоном: «А сколько времени Вам надо?»

Вижу, что Петр Николаевич показывает мне пальцами десять, и отвечаю: «Максимум десять дней, может быть, меньше».

«И все будет в порядке?»

«Все будет в порядке».

«Ну что же, действуйте».

«Спасибо, Вячеслав Михайлович».

Кладу трубку и вижу, как кровь постепенно приливает к лицу побелевшего Прокофьева. Маленький Иофан показался из-за огромного Львова. Все заговорили".

Статуя была готова через семь дней после открытия выставки. Описанный эпизод, по-видимому, сыграл существенную роль в дальнейшей жизни Веры Игнатьевны. Прокофьев, прекрасно понимавший, от какой участи его спасла Вера Игнатьевна, стал ей верным другом, помог пробить и организовать постройку дома-мастерской, по переулку Островского, иногда предупреждал об опасностях тогдашней чреватой поворотами жизни. Молотов, очевидно, тоже запомнил звонок и оценил мужество Веры Игнатьевны. Во всяком случае он никогда не оставлял без внимания ее редкие к нему обращения.

"МЕЧТЫ НА ПОЛКЕ"

Мастерская Веры Игнатьевны в квартире у Красных ворот (Садовая-Спасская, 21) представляла собой часть бального зала богатого московского особняка конца XIX века. От зала отгородили помещение около 50 кв. метров; наборные полы-маркетри покрыли линолеумом (Вера Игнатьевна категорически отказывалась работать с глиной и гипсом прямо на паркете: "А вдруг эта красота снова кому-нибудь понадобится!"); лепной, ярко раскрашенный потолок закрасили нейтральной желтовато-серой краской, чтобы не мешал смотреть на работу. Три окна со сплошными толстыми зеркальными стеклами в 4 метра высотой выходили на площадь и давали достаточный, хотя и "низкий", неудобный для большой скульптуры свет. Новая стенка размером 6X7 метров, отделявшая мастерскую от жилой части квартиры, была целиком закрыта рядами полок, на которых стояли старые работы и незавершенные замыслы Веры Игнатьевны - "мечты на полке", как она их называла...

Единственной работой, кроме "Рабочего и колхозницы", в которой Вере Игнатьевне удалось воплотить и довести до конца свое образное, собирательно-символическое видение мира, является надгробие ее близкому другу и свойственнику великому русскому певцу Леониду Витальевичу Собинову. Первоначально оно было задумано в виде гермы, запечатлевшей певца в роли Орфея. Впоследствии Вера Игнатьевна остановилась на образе белого лебедя - не только символе духовной чистоты, но более тонко связанном с лебедем-принцем из "Лоэнгрина" и "лебединой песней" великого певца. Эта работа удалась: надгробие Собинову является одним из прекраснейших памятников московского Новодевичьего кладбища. Однако основная масса творческих находок и замыслов Мухиной так и осталась в стадии эскизов, макетов и рисунков, пополняя ряды на полках ее мастерской и вызывая (правда, крайне редко) поток горьких слез бессилия творца и женщины.

Райх Зинаида Николаевна
Родилась 21 июня (3 июля) 1894 года, в селе Ближние Мельницы под Одессой. Окончив 8 классов гимназии, была исключена по политическим мотивам. Поступила на высшие женские курсы в Киеве, а с 1913 года стала членом партии эсэров.
В 1917 году познакомилась в Петрограде с С.А.Есениным, и вскоре обвенчалась с ним.
В 1919-21 годах работала инспектором подотдела народных домов, музеев и клубов.
В 1921 году поступила в Государственные высшие режиссёрские мастерские, рук. В. Э. Мейерхольдом.
В 1922 году вышла замуж за В. Мейерхольда.
В 1923-38 годах - актриса Театра им. Мейерхольда.

В 1938 году ГОСТИМ был закрыт. Вне этого театра артистическая деятельность Райх прервалась.

В 1938-м году появились статьи о "мейерхольдовщине". Под этим подразумевалось тайное пристрастие режиссера к буржуазному искусству. Мейерхольду не дали звания Народного артиста СССР, его театр закрыли. А город давно уже содрогался по ночам от резкого звука подъезжающих автомобилей - проводились нескончаемые аресты. Всеволод Эмильевич Мейерхольд сильно поседел и постарел. Его пока не трогали, но удручало другое... В 1939-м году болезнь жены, Зинаиды Николаевны Райх обострилась. Она кричала через окно милиционеру-охраннику, что любит советскую власть, что зря закрыли театр (ГОСТИМ - театр Мейерхольда), потом написала яростное письмо Сталину:

"Театр - это искусство! И без искусства нет театра! Пойдите по театрам Москвы, посмотрите на эти серые, скучные спектакли, похожие один на другой и один хуже другого. Там, где еще недавно творческая мысль била ключом, теперь, по вашей милости, унылое и добропорядочное среднеарифметическое, потрясающее и убивающее своей бездарностью. К этому ли вы стремились? Если да - о, тогда вы сделали страшное дело. Желая выплеснуть грязную воду, вы выплеснули вместе с ней и ребенка!"

В июне 1939 года Всеволод Эмильевич Мейерхольд был арестован по обвинению в шпионаже.

Прошло несколько недель, и 14 июля 1939 г. Зинаида Николаевна Райх, отправив сына к родственникам отца в Рязанскую область, а дочь на дачу в Горенки, принимала дома гостей. Угостила их чаем и до поздней ночи собирала бумаги - письма, дневники, наброски воспоминаний. Что потом произошло в Брюсовом переулке, не знает никто. Утром истекающее кровью тело Зинаиды Райх (ей нанесли 17 ножевых ранений) обнаружил дворник. На попытки врача "скорой помощи" остановить кровь Райх ответила: "Оставьте меня, доктор. Я умираю".

Через неделю после ее гибели в квартиру в Брюсовом переулке пришли строители, разделили четырехкомнатные апартаменты на две отдельные квартиры, в которые въехали молодая женщина и шофер Берии с семьей.

Зинаиду Николаевну похоронили на Ваганьковском кладбище, неподалеку от могилы Сергея Есенина. Много позже на памятнике Райх сделали надпись: "Всеволоду Эмильевичу Мейерхольду". Место, где он похоронен, до сих пор неизвестно.

"Венера Советская" в Русском музее . 27 декабря - 16 января 2007 г.
В следующих залах расположились "спортсменки, комсомолки и просто красавицы" 30 - 40-х годов - работы Александра Дейнеки, Семена Луппова, Александра Шевченко. Среди них много работ, мало известных широкому зрителю, работ, которые художники делали для себя. Это "Женщина в гамаке" и "Обнаженная" Юрия Пименова , "Ночь" Александра Дейнеки, "Натурщица" Николая Тырсы - героини картин выглядят женственно, поэтично и даже соблазнительно. А ведь это были годы массовых репрессий, лагерей и тотальных строек коммунизма. Как будто, чем страшнее и жестче было время, чем тяжелее и беспросветнее жизнь, тем больше люди тянулись к теплу и свету вечной женственности.

«Задумчивая франтиха». 1968
"Задумчивая франтиха " отличается яркой типажностью и современностью, лирической и одновременно легкой юмористической интонацией, тонкой, радующей глаз цветовой гармонией.

«Свадьба на завтрашней улице». 1962
Девушка-мини, девушка-клёш (c) Город.Томск.Ру
P.S. Почитайте о «Девушках-мини и девушках-клёш» - полностью , если есть время.
И посмотрите иллюстрации, сделанные к этому ироничному, но довольно верному наблюдению за их судьбами. Картины Пименова оказались прекрасными сюжетными зарисовками для этих сравнений:))

Пименов Юрий Иванович

Yuri Pimenov

(1903 - 1977)

Московский гимназист Юра Пименов. 1915.

Слева направо: Георгий Ряжский, Юрий Пименов, Фёдор Богородский, Александр Дейнека

Юрий Пименов с женой Натальей Константиновной Пименовой

Евгений Кибрик и Юрий Пименов

Ю.Пименов в Италии

Юрий Пименов в мастерской

Юрий Иванович Пименов в мастерской.1970-е гг.

С конца 1950-х гг. главный для него предмет наблюдения и поэтизации - окружающие Москву новые кварталы. Он любуется самой их неоконченностью и необжитостью, временным, еще не устроенным бытом. Работницы моют в луже свои блестящие боты ("Франтихи", 1958), балансируют по переброшенным через грязь трубам юные красавицы ("Первые модницы нового квартала", 1961), торжественно шествуют по дощатому настилу среди размытой дороги молодожены ("Свадьба на завтрашней улице", 1962). Все это он увлеченно наблюдает и все, пытаясь опоэтизировать, приукрашивает. Известен Пименов и своими театральными работами: для московского Малого театра он оформил спектакль "За тех, кто в море!" Б. А. Лавренева (1946), для Центрального театра Советской Армии - "Степь широкая" Н. Г. Винникова(1949).

____________________________

Пименов Юрий Иванович

Родился в Москве в семье юриста, помощника присяжного поверенного И. В. Пименова.

Учился в 10-й московской гимназии.

С 1915 Посещал воскресную Замоскворецкую школу рисования и живописи.
1918 - 1920 Служил в жилищно-земельном отделе Замоскворецкого Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов.

1920 Поступает во 2-е Государственные свободные художественные мастерские к С. В. Малютину, затем его зачисляют на Испытательно подготовительное отделение при Вхутемасе к М. Ф. Шемякину.

1921 - 1925 Учится на полиграфическом факультете в мастерской В. А. Фаворского, одновременно занимается у В. Фалилеева, Н. Ульянова, Д. Кардовского.

1924 Участник 1-й дискуссионной выставки объединений активного революционного искусства. На этой выставке совместно с А. Дейнекой и А. Гончаровым выступает в группе «Объединение трех».

1924 - 1925 Начал заниматься журнальной графикой. Иллюстрирует повести и рассказы в журнале «Самолет» совместно с А. Гончаровым. Иногда они подписывают свои работы псевдонимом ПИГО.

1925 Член-учредитель ОСТа.

1925 - 1928 Активный член ОСТа. Входил в состав жюри, участвовал во всех выставках ОСТа. Иллюстрирует журналы: «30 дней», «Прожектор», «Советский экран», «Красная нива», «Красная панорама». Создает работы на антивоенную, индустриальную и спортивную тематики. За картину «Даешь тяжелую индустрию!» (1928) получил премию жюри на выставке художественных произведений к десятилетнему юбилею Октября. Совместно с А. Дейнекой оформил инсценировку романа Гладкова «Цемент» в Четвертой студии Художественного театра.

1928 - Вместе с П. Вильямсом и Н. Купреяновым командирован Наркомпросом на три месяца в Германию и Италию.

1928 - 1931 Создает римскую и гамбургскую серии рисунков, графический альбом «Перегоним». Пишет картины на индустриальную и спортивную тематики, работает над произведениями, навеянными заграничными путешествиями и поездками по стране.

1931 Вошел в группу «Изобригада», отделившуюся от ОСТа.

Женился на Наталье Аполлинариевне (Константиновне) Вернадской.

1932 - 1936 Годы увлечения В. Серовым и Э. Манэ. Работает над портретами, натюрмортами, афишами. Пишет обнаженные модели. Художник-постановщик спектаклей «Искусство интриги» Э. Скриба (1935) и «Дальняя дорога» А. Арбузова (1936) в Театре-студии им. М. Н. Ермоловой.

1934 Совершил поездку на Уралмашзавод. Создал триптих «Работницы Уралмашзавода».

Написал картину «Новая Москва». Получил золотую медаль на Международной выставке «Искусство и техника в современной жизни» в Париже за панно «Бусыгин ставит новые рекорды», выполненное вместе с В. Васильевым и И. Штанге для павильона СССР. Художник постановщик оперы Д. Б. Кабалевского «Мастер из Кламси» в Ленинградском государственном академическом Малом оперном театре. Родился сын Михаил.

Делает эскиз панно «Физкультурный парад» для павильона СССР на Всемирной выставке «Мир завтрашнего дня» в Нью-Йорке и участвует в работе над ним.

1939 - 1940 Иллюстрирует книги В. Маяковского «Детям» и С. Маршака «Хороший день».

1941 - 1945 Во время Великой Отечественной войны принимает участие в создании «Окон ТАСС». Пишет военные пейзажи, тематические картины, натюрморты, цикл работ о городских огородах. Создает эскизы декораций к спектаклю Э. Ростана «Сирано де Бержерак» в Московском театре им. Ленинского комсомола (1943). В 1943 году был командирован на Северо-Западный фронт. Выполнил серию рисунков «Северо-Западный фронт».
1945 - 1972 Преподавал живопись на художественном факультете Всесоюзного государственного института кинематографии.

1945 - 1946 Художник-постановщик спектаклей «Копилка» Э. Ла-биша и А. Делакура и «Дама с камелиями» А. Дюма-сына в Центральном театре Красной Армии.

1947 Присуждена Государственная премия СССР за декорации к пьесе Б. Лавренева «За тех, кто в море!» в постановке Государственного академического Малого театра.

Присвоено звание профессора по кафедре живописи и рисунка ВГИКа.

Состоялась выставка произведений Ю. И. Пименова и В. Г. Одинцова (Москва, Ленинград, Рига).

1949 Принимает участие в создании эскизов декораций к кинофильму «Кубанские казаки».

Родилась дочь Татьяна.

1950 - Присуждена Государственная премия СССР за оформление спектакля «Степь широкая» Н. Винникова в ЦТСА (1949).

В издательстве «Советский художник» вышла первая монография о Пименове (В. Алмоевой).

1950-е Создает серии: «В Подмосковье», «Московскаяжизнь», «Вещи каждого дня», «Рассказы о простой Европе» и др.

1954 Избран членом-корреспондентом Академии художеств СССР.

1957 Присвоено звание заслуженного деятеля искусств РСФСР.

1958 Совершил поездку в Грецию. Участвовал и присутствовал на XXIX Международной выставке искусств (биеннале) в Венеции. В издательстве «Советский художник» вышла первая книга Ю. Пименова «В Подмосковье».
Получил серебряную медаль Министерства культуры СССР за серию картин и рисунков «Рассказы о москвичах». Избран секретарем правления СХ СССР.
1960 В издательстве «Советский художник» вышли большая монография О. Бескина о Пименове и книга Ю. Пименова «Год путешествий».

1960-е Работает над сериями «Новые кварталы», «Вещи людей», «Композиции на античные темы», «Актеры в ролях», «Свидания», «Цветы». Пишет портреты, пейзажи. Художник-постановщик спектаклей «Вишневый сад», «Влюбленный лев», «Таланты и поклонники».

1961 По приглашению английской балетной труппы вместе с художником Г. И. Епишиным ставит в Лондоне балет П. И. Чайковского «Снегурочка».

Состоялась персональная выставка (Москва, Киев, Ленинград).

Командирован в Индию с персональной выставкой (Дели, Хайдарабад).

1962 Присвоено звание народного художника РСФСР. Избран действительным членом Академии художеств СССР.

1964 Присуждена золотая медаль Академии художеств СССР за серию картин «Новые кварталы» (1963— 1964).

В издательстве «Искусство» вышли две книги Ю. Пименова «Искусство жизни, или Искусство ничего» и «Необыкновенность обыкновенного». Там же издана книга-альбом А. Д. Чегодаева «Ю. И. Пименов».

1967 Присуждена Ленинская премия за серию картин «Новые кварталы».
1968 Состоялась персональная выставка в Ленинграде.

1970-е Продолжает работу над сериями: «Композиции на античные темы», «Свидания». Пишет портреты, пейзажи.

Художник-постановщик спектаклей «Дядюшкин сон» Ф. Достоевского в Московском академическом театре им. Вл. Маяковского (1971), «Тот, кто получает пощечины» Л. Андреева в ЦТСА (1972).

Создает афиши и эскизы декораций ряда сцен к телефильму «Красное и черное» (1976).

1970 Присвоено звание народного художника СССР.

В издательстве «Советский художник» выпущена подборка открыток «Цветы».

Награжден орденом Ленина. Персональные выставки в Польше и ФРГ.

В издательстве «Советский художник» вышла последняя из опубликованных при жизни книг Ю. И. Пименова «Таинственный мир зрелищ».

Совершил поездку в Японию с персональной выставкой.

1977 Поездка в Венгрию и Болгарию с персональной выставкой.

Готовя в начале декабря прошлого года лекцию о жизни и творчестве Юрия Пименова, я обнаружил, что в Сети довольно много краткой и разрозненной информации о нем, но вот какого-то более-менее полного материала найти не удалось. Вот и появилась мысль опубликовать некоторые материалы, которые насобирались в процессе подготовки лекции. Использовал я не только текстовые источники - эссе Игоря Долгополова, воспоминания Александра Лабаса и самого Юрия Пименова, но и расшифровывал видеозаписи, сделанные в начале 70-х.

Юрию Пименову удалось практически немыслимое: оставаясь верным себе, он создавал работы, которые понимали и принимали все. Наполненные живым, пульсирующим светом, движением, динамичные и по-своему изящные, его картины до сих пор завораживают и поклонников западного и современного искусства, и убежденных сторонников академического реализма.

Ему удавалось каким-то непостижимым образом передавать звуки и запахи... "Запах дождя и горячего асфальта. Аромат фиалок и душное дыхание солярки. Снежная поземка на затемненной улице. Свежесть цветущего сада... Тишина и томление весны. Угар и грохот московского лета. Радость зимнего вечера, синего-синего, манящего теплыми огнями окон. Прелесть осеннего утра, убранного каплями росы. Шелест новых платьев. Цокот каблучков по доскам, перекинутым через лужи... Первые звуки оркестра. Шепот притихшего зала. Пение ветра в лесах новостроек и смех девушек - штукатуров и маляров... Вздох актрисы и колдовской свет рампы... Звонок телефона, обещающий разлуку... Весь этот поток звуков, запахов, красок охватывает вас, когда вы входите в мир сложный и простой, полный поэзии и будничности, радостей и печали. Мир трепетного ощущения не-обыкновенности обыкновенной жизни, дарящей нам каждоминутно, каждодневно все новые открытия, - мир творчества художника Юрия Пименова" (И.Долгополов "Пименов") .

Но если картины художника известны, то подробности его жизни как-то не очень.

Родился будущий художник 13 (26) ноября 1903 года в Москве, в семье помощника присяжного поверенного Ивана Васильевича Пименова и Клавдии Михайловны Пименовой, происходившей из московского купеческого рода Бабаниных.

Московское детство... Игры с приятелями в Замоскворечье, школа... Пименов не ладил с математикой, однако отлично рисовал. Это не прошло незамеченным. Учитель рисования Алферов помог одаренному мальчику устроиться в Замоскворецкую школу рисования. Гипсы, натюрморты, натура. Первые походы в Третьяковку. Саврасовские "Грачи прилетели" - первая любовь.

"Трудно иногда поверить в роль той или иной картины в судьбе художника, но можно сказать с уверенностью, что правда, интимность, душевность саврасовского письма глубоко запали в душу будущего мастера, - писал Игорь Долгополов. - Потом он не раз копировал картины разных художников, копировал тщательно. Он очень любил пейзажные композиции Левитана, Сомова, Бенуа... Пройдут годы, и он обретет новую привязанность, будет пропадать целые дни в Щукинском собрании, любуясь холстами Ренуара, Дега, Моне. Правда, эта его любовь к импрессионистам ему позже дорого обойдется. Его не раз будут за это попрекать и прорабатывать".

Семнадцатилетний Юра Пименов приходит с папкой своих этюдов, рисунков и копий к известному художнику Сергею Малютину. Мастер поглядел работы и взял его к себе в мастерскую. Так Юра Пименов поступил во Вхутемас.

1920-1924 годы — время учебы во Вхутемасе: "Я учился у Малютина, Шемякина, Фалилеева и очень благодарен им. Но большее вхутемасовское время я проучился у Фаворского и — может быть, без права — хочу считать себя его учеником... Владимир Андреевич Фаворский был огромный и необычайно светлый человек. Ему присущи высокое благородство, мужественность, подлинная человечность" (Ю. Пименов).

Вот ранние работы Пименова:

Пименов сам рассказывал о той поре:

"Первые годы Вхутемаса. Первая встреча на первом курсе с Андреем Гончаровым, с которым мы сразу поругались, а потом уже всю жизнь, по сей день, дружим, правда всегда продолжая спорить. В эти молодые годы нам не давали авансов под живопись - и вообще нам за живопись не платили. Мы зарабатывали... в газете, в журнале, деланием вывесок и исполнением декораций. Никогда не уйдут из памяти ночи, когда мы с Андреем Гончаровым работали в его большой квартире в старом доме на Мясницкой. В этой же комнате два его младших брата спали на своих кроватях, а мы за большим круглым столом делали в ночь по десятку иллюстраций.

Надо сказать, это были модные теперь «коллажи», этакая смесь из фотомонтажа и рисования.

Итак, мы, два парня, не мудрствуя лукаво, клеили и рисовали до утра... А утром за окном появлялись первые прохожие, начиналась городская жизнь...

Но вернемся во Вхутемас. Это были горячие денечки. Мы, студенты Вхутемаса, шумели в аудитории Политехнического музея на чтении стихов, поддерживая Маяковского и Асеева. Шумели на спектаклях Мейерхольда... Но не только шумели. Мы познавали мастерство".

С1923 года художник делал иллюстрации для журналов «Самолет», «Красная нива», «30 дней», «Советский экран», «Прожектор» и др.).

Однако станковая живопись для Пименова в этот период все же была на первом месте. Его интересовала картина и ее возможности. И в своих художественных поисках Юрий Пименов был не одинок; большое влияние на формирование его творческих воззрений оказали его друзья-единомышленники, учившиеся во Вхутемасе вместе с ним: Андрей Гончаров, Александр Дейнека, Пётр Вильямс, Сергей Лучишкин. «Первые годы Вхутемаса. Первая встреча на первом курсе с Андреем Гончаровым, с которым мы сразу поругались, а потом всю жизнь дружили, правда, всегда продолжая спорить... Саша Дейнека... Нас в ту пору связывала большая дружба, и ведь это было немудрено. Когда мы смотрим ранние, первые картины Дейнеки, молодость нашего государства и молодость нашего поколения стоят перед глазами» (Ю. Пименов). На Первой дискуссионной выставке объединений активного революционного искусства (1924) среди другой вхутемасовской молодежи даже была представлена «Группа трех» в составе Александра Дейнеки, Андрея Гончарова и Юрия Пименова: «Это действительно, очень однородная группа, о членах которой можно говорить сразу обо всех. Их картины полны движения, ни одна фигура не покоится, каждая форма показана в развертывании. Это очень характерная черта урбанизма... На всех на них очень ощутимо влияние В. А. Фаворского... И их мы назвали бы — экспрессионистический реализм» (А. Федоров-Давыдов, 1924).

Спустя некоторое время эта группа стала ядром, вокруг которого образовалось знаменитое общество художников-станковистов (ОСТ), создавшее целое отдельное направление в русском искусстве первой половины ХХ века. Известный художественный критик и искусствовед Яков Тугендхольд в своей статье «По выставкам» (1925) писал: «Еще не так давно наша левая молодежь, перегибая палку, совершенно бойкотировала живопись во имя производства утилитарных конструкций или в лучшем случае допускала чисто-отвлеченные живописные искания… молодежь, составляющая основу ОСТа, пришла к убеждению, что картина как таковая вовсе не изжила свой век, что именно она находит отклик в душе массового зрителя, столь широко посещающего музеи».

В период работы ОСТа Пименов захвачен в первую очередь спортивно-индустриальными мотивами. В своих работах он монументализирует в общем-то бытовые сцены, отсекает все лишнее и возводит изображенное на полотне в степень абсолюта, используя прием изобразительного монтажа. При таком взгляде на окружающее неизбежна некая схематичность (графичность), которая, однако, придает работам Пименова необходимую для правильного баланса восприятия чистоту и условность, уравновешивая таким образом иногда излишне реалистичное и осязаемое пименовское пространство. К слову, годы спустя самого художника в своих ранних работах не устраивало именно это несовершенство пластики, некоторая холодность, рациональность, а порою несколько схематическая заданность работ, присущая ОСТу.

В 2011 году в ходе торгов аукционного дома Sotheby’s в Нью-Йорке за графику «Пианист» (1926) заплатили 602 500 долларов.

В 1927 году Юрий Пименов получил премию жюри Выставки художественных произведений к десятилетнему юбилею Октября за картину «Даешь тяжелую индустрию!».

Вот, как в 1920-е годы описывал Пименова художник Александр Лабас:

«Пименов был очень деятельным, быстрым, живым, веселым, много смеялся, любил поболтать о пустяках, любил одеться, пофрантить. Было впечатление, что он все делает, не задумываясь, на ходу, с улыбочкой, иногда с усмешкою, любил посмеяться над кем-нибудь, пошутить, а потом все это мгновенно забывалось, и он уже говорил и смеялся по другому поводу. Но среди пустых ребяческих разговоров у Пименова появлялись серьезные нотки думающего и анализирующего человека. Иногда он меня даже удивлял, уж очень они не соответствовали первому впечатлению. И чем больше я его узнавал, тем больше видел именно эту сторону, его способность синтезировать и взвешивать все на основе большого воображения. Его картины были несколько графичны, что мне не было близко, но образы действовали бесспорно. Острое чувство современности было у него в полной мере развито».

В январе 1931-го раскололся ОСТ; отделившаяся часть его образовала новую группу «Изобригада», в которую вошел и Пименов. Программа нового объединения декларировала: «Наша прежняя практика, протекавшая в условиях старого ОСТа, носила в себе элементы мелкобуржуазного и буржуазного влияния… Порвав с другой частью ОСТа, признав свои ошибки, перед нами стоит задача изжить недостатки… мы считаем, что основой объединения художников должна быть классовая направленность в их творчестве. Поэтому мы будем стремиться к укреплению пролетарского сектора в искусстве…»

Надо сказать, что на выставках ОСТа художественная критика уделяла творчеству Пименова довольно много внимания. Поначалу в основном хвалили, характеризуя его как «превосходного четкого графика» (Ф. Рогинская, 1926) и отмечая, что, например, «в таких вещах, как “Плакаты кино“ и “На взгляд Запада” Ю. Пименова… самый обыденный материал жизни дается в таком подчас неожиданном раскрытии, которое свидетельствует о весьма интенсивной переработке усвоенного материала в образы искусства» (И. Хвойник, 1927). Однако к концу 1920-х отношение критики изменилось. В 1928 году И. Грабарь отмечает, что художник «как-то мало двигается вперед», а в 1931-м Г. Геронский в статье «Атака кистью» сетует, что «Ю. Пименов, пытаясь освободиться от формализма, не находит путей…», и советует ему решительнее рвать с формализмом.

1932-1933 годы — сложный период в жизни художника. Вышло известное «Постановление о перестройке литературно-художественных организаций» (1932), разом прекратившее деятельность всех объединений, в том числе и «Изобригады»; Пименова нещадно клевала критика, он тяжело заболел.

Что это была за болезнь, толком не известно. Однако в «Воспоминаниях о современниках» Александра Лабаса мне удалось найти краткое упоминание:

«Вся его болезнь началась с укуса бешеной собаки и, как видно, несмотря на то, что была сделана прививка, он не был уверен, что она даст положительный результат. Он тогда говорил мне с малой надеждой: «Если я буду жить, но это мало вероятно». Но природа, молодость взяли свое, и спустя несколько лет, к Юре вернулись силы и воля к жизни, и он с увлечением взялся снова за работу».

Сам же Пименов писал о том времени:

"...Это было мое трудное время. У меня расползлись нервы, я совсем не мог работать. К тому же меня постигли и профессиональные беды: одну книжку, которую я иллюстрировал, за рисунки признали формалистической, и я оказался без денег и без работы, так как после этой книжки работы в журналах мне не давали, и мы существовали на те деньги, которые стенографией зарабатывала моя жена".

"В моей жизни жена помогает мне чрезвычайно. Она всегда моя лучшая модель, — вспоминая свои работы, сделанные за многие годы, я вижу то ее фигуру, то ее волосы или руки, они вовсе не одинаковы, но что-то всегда напоминает то женское, что было ближе всего".

"Она же всегда давала мне верные советы - тогда, когда надо было принять самые честные, а следовательно, и самые правильные решения. И выручала в трудное время болезни и в обязательные для художника годы неудач. И просто жила рядом, утром вставала и одевалась, помогала ставить сложные театральные постановки, сама делала отличные костюмы для театра. Купала детей, мыла посуду, носила очень дешевые платья, когда совсем не было денег, и платья хорошие, когда деньги появились, купалась в реке, вечером раздевалась, ложась спать. А Ренуар сказал: «Будет ли обнаженная женщина выходить из соленой волны или вставать со своей кровати, будет ли она называться Венерой или Нини — лучшего никто не изобретет».

Одно время я много работал в театре художником. Театр я любил всегда, но тогда я его узнал, так сказать, изнутри. Я узнал напряженные часы репетиций и пустую ночную сцену с тусклой дежурной лампой; мастерские, где делают театральные костюмы и нежные балетные пачки; узнал замечательных актеров, которые, преображаясь на глазах, создавали сложные и тонкие образы; увидел, как театральный свет превращает людей, пространство сцены и декорации в особый и необыкновенный мир.
И мне очень захотелось попытаться передать свои впечатления, связанные с работой в театре, с тем, что делал там и что видел.
К этому прибавились впечатления от цирка и кино, и все вместе превратилось для меня в образ зрелищ, в мир очень реальный и вместе с тем всегда с оттенком некоторой таинственности".

"С каждой новой работой в театре я вновь и вновь ощущал счастье прикосновения к этому вечному источнику радости. Есть ещё одна, очень важная тонкость в моих отношениях с театром, ведь именно театр давал мне
много работы в ту, теперь уже давнюю пору, когда моя живопись «не шла», когда меня прорабатывали за «импрессионистичность» и обвиняли в тысячах
несуществующих формалистических грехов. Тогда театр просто помогал мне жить. Это был хлеб мой насущный, это была и моя любовь".

Все эти события заставили художника по-новому взглянуть на собственное творчество. Как прежде, вдохновение он искал в окружающем его шумном, быстро меняющемся, заново строящемся мире.

В середине 1930-х он пишет триптих «Работницы Уралмаша»

Но теперь, в 1930-е годы, главной темой его творчества становится город — его стройки, улицы; люди — новые, молодые, жизнерадостные.

Вспоминают, что Пименов часами гулял по Москве или мог уехать в один из подмосковных городков и изучать там местные улицы и пейзажи. «Я люблю эти новые кварталы, — рассказывал Пименов. — В их незаконченности, даже в их неполадках живет молодая душа новизны...

Новые города, районы и кварталы рождают свою особенную поэзию, особенный характер жизни. На новом месте начинают разворачивать землю, на строительных площадках появляется медленное и неуклонное движение огромных кранов...

1937 год... Москвич Пименов пишет программный холст, в котором раскрывает перед зрителем новый пейзаж столицы, - "Новая Москва"

Летний день, Жара. В сизом мареве тают новые дома Охотного ряда... Сегодня, когда двадцатиэтажных махин в Москве десятки, эти первые стройки тех лет кажутся, может быть, небольшими. Но в те далекие дни реконструкция Охотного ряда была символом московской нови. Навеки сгинули лабазы и лавки и уступили место белым зданиям, вызывавшим чувство гордости у тогдашних москвичей.

«Новая Москва»... Широко открытое окно в жизнь... Легко бежит машина по асфальту площади Свердлова. Пестрый калейдоскоп людской толпы, верениц машин разворачивается перед глазами водителя - молодой женщины с короткой прической (как видите, моды через треть века вернулись на круги своя), в легком летнем платье. Во всем полотне Пименова разлито чувство увлеченности жизнью. Оно в цветах гвоздики, пунцовой и белой, прикрепленных к раме ветрового стекла. В блеске асфальта и в трепете алых флажков на Колонном зале Дома Союзов. В бликах солнца, играющих на полированных кузовах автомобилей, и в пестрой мозаике толпы пешеходов... Тайна очарования пименовского полотна - в движении, которое пронизывает каждый мазок в картине. Правда, этот дробный импрессионистский мазок вызвал гнев у некоторых искусствоведов, считавших в ту пору художников типа Ренуара или Дега формалистами. Но, думается, едва ли стоит ворошить эти ошибки критиков, которым свойственно порою заблуждаться, как, впрочем, всем смертным...

Что за девушка сидит за рулем кабриолета? То ли это Лиля Брик, которой Владимир Маяковский привез машину из Парижа, то ли дочка какого-то наркома? Может быть, эта молодая женщина и есть символ новой жизни? Мне эта картина очень напоминает сцену полёта над Москвой героини Любови Орловой из фильма "Светлый путь": там она почти в таком же ракурсе парит на автомобиле, и за рулём, разумеется, сама... Конечно же, оттенок социальной утопии в этой картине тоже есть.

«Новая Москва» - ставшая хрестоматийной, ее можно увидеть в Третьяковской галерее вместе с другими полотнами Пименова. Кстати, работы Пименова в Третьяковке - рядом с работами Дейнеки, в одном и том же зале... Так через пятьдесят лет после первой выставки вновь эти два мастера экспонируются рядом...

Мотивы "Новой Москвы" были использованы художником в написанной им в 1944 году картине "Фронтовая дорога" .

Эмоциональное содержание картины построено на контрасте между ставшим уже знакомым советскому зрителю образом мирной, меняющейся Москвы и разграбленного и разрушенного в результате фашистского нашествия города, изображенного на картине "Фронтовая дорога".

Эта работа, конечно, не так известна, как «Новая Москва», но все-таки ее знают. И уж совсем мало кто знаком с фактом, что в 1960 году Юрий Пименов вновь возвращается к теме «Новой Москвы».

Я, право, очень подивился, увидев эту фотографию. Стал искать источники… Только в одной публикации ссылаются на то, что репродукция этой картины была опубликована в журнале «Огонек». У родственников художника удалось узнать, что и вправду, была такая работа. Вот только где она сейчас - неизвестно.

Такое же название получило монументальное панно «Новая Москва» (оно же - «Физкультурный парад в Москве) в 1939 году. Панно предназначалось для заключительного зала Советской части на Всемирной выставке в Нью-Йорке, посвященного архитектуре и градостроительству.

Панно исполнила бригада художников по общему эскизу Юрия Пименова. В ходе работы панно осматривали архитекторы Чернышев, Заславский, Зарубин и Иофан, внося свои предложения, и вот, как это было:

"Принимать панно пришла правительственная комиссия, в составе которой были и архитекторы. Комиссия нашла, что люди на панно не вызывают возражений, но архитектура не та. Ее надо писать заново и строить, исходя из других принципов. Не в том дело, как она написана, - она написана красиво, - а в том дело, что именно изображено, какие дома нарисованы, какого размера и характера. Город будущего должен выглядеть по-другому. А какой архитектуре принадлежит будущее - на этот счет были разные мнения. Четких указаний мы не получили, хотя большинство архитекторов высказались в пользу классики. Пришлось закрывать белилами очень большие площади и возводить заново колонны и высотные дома, а главное - строить архитектуру, которую еще никто не видел. <…>

Правительственная комиссия пришла во второй раз и опять сказала: людей можно принять, но архитектура нуждается в коренной перестройке. После долгих переговоров архитекторов сначала между собой, а потом с Пименовым, договорились, что остаются боковые кулисы, то есть правая и левая части архитектуры, а центрально расположенные здания уйдут очень далеко, погрузятся в воздушную дымку и станут еле различимы. Понадобились еще килограммы белил и неделя напряженного труда. Наконец все было закончено и правительственная комиссия приняла панно. Его навернули на огромную катушку и отправили в Нью-Йорк".

В период Второй мировой войны Пименов, совместно с еще одним бывшим ОСТовцем, Владимиром Васильевым, работал над Окнами ТАСС, а также создал серии произведений на военную тематику.

В 1943 году он был командирован на Северо-Западный фронт, в район Старой Руссы и в Ленинград; другой главной темой в творчестве Пименова в этот период стало изображение героев тыла.

"Ночная улица"... Метет поземка... 1942 год. Затемнение. Из морозного мрака холодными призраками выступают мертвые громады домов.
Ветер воет в немом просторе оледенелой улицы. Щетина,ежей" ...
Вьюга рвет брезент с грузовика, мчащегося во тьму. Шевелит пряди волос, концы платка у женщины, идущей по ночной Москве. Неверный синий свет озаряет суровое застывшее лицо.
Кто она? Куда идет в эту глухую пору? Мы не знаем. Знаем только, что ночные пропуска выдавали на работе. Эта женщина, наверное, идет со смены. В ее лице решимость. Заменить мужа, брата, победить.
Железный строй „ежей"", сквозь который как бы проходит женщина, подчеркивает суровый ритм холста.

"…В мастерской у меня сейчас стоит картина, которую я начал писать. Это картина о военной очереди 41-42 года. О московской военной очереди. У меня даже есть такое ощущение, что я должен это написать. Должен. Потому что я это видел, очень хорошо это чувствовал. Эту вещь я задумал очень давно, я пробовал к ней подойти, и вот сейчас я ее работаю.
Я очень хорошо помню московские улицы - пустые, с поземкой.
Вот такая поземка с тех пор осталась для меня воспоминанием войны. Такая острая поземка по асфальту - как она проходит быстро, быстро... Идут люди. Где-то случайно попадают в синий свет - какое-то лицо в платке, мешок, рука… Где-то снег высвечивается, где-то снег сдут, черная крыша. Получаются страшно глубокие тени…Все это создавало совершенно особые пластические ситуации. Особые пластические формы. И вот это был совершенно особый пейзаж города, который как будто бы и знал хорошо, а он выглядел совершенно по-другому. Причем он был трагически красив. Это была совершенно особенная трагическая красота".

С окончанием войны, в 1945 году Пименов начал преподавать на художественном факультете ВГИКа, а в 1950-м как художник работал на съемках одного из самых ярких по оформлению фильмов послевоенного советского кино — «Кубанские казаки». Работа для театра и кино вообще занимала не последнее место в его жизни. Уже в 1930-х он участвовал в создании около 10 постановок.

В 1947 году Пименову была присуждена Государственная премия СССР за оформление спектакля по пьесе Б. А. Лавренёва «За тех, кто в море!» (1946, Малый театр, Москва) и в 1950-м — за оформление спектакля «Степь широкая» Н. Винникова (1949, Центральный театр Советской Армии).

В послевоенные годы в станковой живописи Пименова преобладали пейзажи, а также зарисовки московской жизни, где много внимания он уделял женским персонажам. Его излюбленным мотивом стала тема «женщина — цветы».

И до, и после войны - Пименов работал и как художник-иллюстратор.

Но вот что интересно, буквально недавно я впервые увидел эти эскизы - остается только поражаться, сколь филигранно они сделаны. Если рассматривать их вне контекста книги - это вполне законченные графические произведения...