• Главная
  •  > 
  • Питание
  •  > 
  • Проспер Мериме - Хроника царствования Карла IX Новеллы. Чем знаменит Проспер Мериме? Небольшой рассказ у проспера мериме

Проспер Мериме - Хроника царствования Карла IX Новеллы. Чем знаменит Проспер Мериме? Небольшой рассказ у проспера мериме

Проспер Мериме

Творчество этого писателя – очень важная веха в развитии европейского реализма. Его перу принадлежит первый на Западе реалистический исторический роман «Хроника времен Карла IX»; его сборник «Гузла», в котором П. Мериме опубликовал якобы собранные им в Иллирии народные песни, ввел в заблуждение самого А. С. Пушкина. Поэт поверил в подлинность написанных веселым французом «фольклорных памятников» и перевел их под названием «Песни западных славян».

Особенно часто писатель обращался к жанру новеллы. П. Мериме очень любил этот жанр и умел в небольшом произведении ярко и точно описать сложный мир человеческих взаимоотношений. Новеллистика П. Мериме очень многообразна. Среди произведений писателя есть и несущие на себе налет фантастической мистики («Венера Ильская», «Локис»), и реалистически точные картины нравов современного ему общества («Этрусская ваза», «Партия в триктрак», «Голубая комната»), и экзотические рассказы о людях, сохраняющих черты древнего варварства («Кармен», «Таманго», «Коломба»). Но есть одна черта, объединяющая все очень разные новеллы французского писателя. Это их глубокий психологизм.

П. Мериме обладал удивительным даром: в небольшом повествовании мог раскрыть сокровенные тайны человеческой души. Не случайно, в числе его любимых писателей были А. С. Пушкин, Н. В. Гоголь и И. С. Тургенев, которых французский новеллист читал не в переводах, а в подлиннике.

Новелла «Маттео Фальконе» относится к «экзотическим». В ней описывается остров Корсика, входящий в состав Франции, но сохраняющий свою самобытность, ревниво оберегающий древние обычаи, среди которых и вендетта – кровная месть обидчику, и обостренное чувство родовой чести.

Здесь мне хотелось бы, чтобы вы вспомнили образ Доминика Кервони из очерка Дж. Конрада «Тремолино», с которым вы уже давно знакомы. Сравните этот образ с образом Маттео Фальконе, сопоставьте характеры Цезаря и Фортунато, тогда вам станет понятно, что привлекало писателей разных стран и разных литературных эпох к маленькой Корсике.

Новелла «Маттео Фальконе» – это история чести и предательства. На первый взгляд может показаться, что писатель просто приводит пример проявления необузданных нравов особой, непонятной культуры. Однако есть в новелле не только корсиканская экзотика, но и почти банальная примета времени, в которое создавалось это произведение. Если Маттео Фальконе и Джаннетто Санпьеро – это подобные Доминику Кервони корсиканцы, строго следующие заветам своих предков, не признающие иных законов, кроме понятия родовой чести и традиций, то сержант Гамба и маленький Фортунато уже несут на себе печать нового времени. Сержант Гамба предпочитает подкуп насилию, а Фортунато, не боящийся ни разбойника, ни полиции, оказывается бессильным перед соблазном обогащения. Мериме одним штрихом показал разрушающую силу денег. Обратите внимание на яркую реалистическую деталь: пятифранковую монету. Предает бандита мальчик, соблазненный часами. Если бы писатель ограничился только этой «игрушкой», у читателя могло бы возникнуть желание оправдать мальчика, не устоявшего перед желанием стать обладателем такого замечательного механизма. Но П. Мериме не позволяет зародиться этой иллюзии. Юный Фортунато, знающий, как он обязан поступить по закону корсиканской чести, тем не менее требует за свой поступок дополнительной платы. Именно эта пятифранковая монета, от которой потом мальчик готов отказаться, и является подлинным мерилом его падения. В конце новеллы отец заставляет сына перед смертью читать молитвы и говорит жене, что тот умер «как христианин», но вряд ли вспомнил Фортунато перед смертью о тридцати сребрениках Иуды Искариота.

Вот тут-то кроется основное различие в анализе социальных отношений романтиков и реалистов. Неоромантик Дж. Конрад объяснял пороки Цезаря «дурным воспитанием» и внутренней испорченностью. П. Мериме показывает, как меняется социальная среда патриархальной Корсики, где сержант Гамба использует уже «экономические» средства воздействия на людей и где наглядно противопоставляются понятия чести и выгоды. Непонимание, противоречия, возникающие между отцом и сыном, – это проблема «отцов и детей», чье представление об окружающем мире различается, поскольку различаются формирующие их обстоятельства, среда, исповедующая новые (нередко разрушительные для личности) представления об истинных и мнимых ценностях.

Предательство маленького Фортунато говорит о разлагающей души власти денег не меньше, чем образ Гобсека или Слинктона. Европейские реалисты очень хорошо понимали, что угрожает европейской цивилизации, и старались донести свою тревогу до читателей.

Сказка эта широко известна в Неаполитанском королевстве. В ней можно обнаружить, как и во многих других рассказах местного происхождения, странное смешение греческой мифологии и христианских верований. Возникла она, по-видимому, в конце средневековья.

Жил когда-то молодой дворянин по имени Федериго, красивый, стройный, любезный и добродушный, но крайне распущенный. Он до страсти любил игру, вино и женщин. Особенно игру. Никогда он не бывал на исповеди, а в церковь ходил разве только для того, чтобы найти повод для прегрешения. Вот однажды Федериго обыграл в пух и прах двенадцать юношей из богатых семей. (Впоследствии они стали разбойниками и погибли без покаяния в жаркой схватке с королевскими наемными солдатами.) Потом и сам Федериго быстро спустил свой выигрыш, а там и все свое имущество; и остался у него один замок за Кавскими холмами1; туда он и удалился, стыдясь своей нищеты.

Три года он прожил в уединении: днем охотился, а под вечер играл в ломбер со своим арендатором. И вот как-то раз возвращается он домой с охоты, самой удачной за все время, а Иисус Христос с двенадцатью апостолами стучится к нему в двери и просит приютить его. Душа у Федериго была добрая, ему приятно было, что пришли гости как раз тогда, когда есть чем их угостить. Ввел он странников в свое жилище, любезнейшим образом предложил им стол и кров и извинился, что принимает их не так, как они заслуживают: ведь они застали его врасплох. Господь наш отлично знал, что пришли они вовремя, но за искреннее радушие Федериго он простил тот оттенок тщеславия, который был в его словах.

Что у вас есть, тем мы и будем довольны, - сказал Христос, - но только поторопитесь с ужином: время позднее, а вот он очень голоден, - прибавил Христос, указывая на святого Петра.

Федериго не нужно было повторять два раза; желая угостить своих гостей чем-нибудь получше, нежели добытое им на охоте, велел он арендатору зарезать последнего козленка и зажарить его на вертеле.

Ужин поспел, и вся компания села за стол. Об одном только жалел Федериго: что вино у него неважное.

Сударь! - обратился он к Иисусу Христу. - Хотел бы предложить вам лучшее вино, но то, какое есть, от сердца подано.

На это господь бог, отведав вино, сказал:

На что вы жалуетесь? У вас чудесное вино. Я уверен, что он подтвердит. (И господь указал пальцем на святого Петра.)

Святой Петр попробовал, объявил, что вино превосходное (proprio stupendo), и пригласил хозяина с ним выпить.

Федериго все это принимал за пустую любезность, однако на предложение апостола согласился. Каково же было его удивление, когда он обнаружил, что такого дивного вина он в жизнь свою не пивал, даже когда был на вершине благополучия! Догадавшись по этому чуду о присутствии Спасителя, он сейчас же поднялся из-за стола: он считал себя недостойным вкушать в таком святом обществе. Но господь приказал ему сесть на свое место, и Федериго сел без всяких церемоний. После ужина, за которым служил им арендатор с женою, Иисус Христос удалился с апостолами в помещение, которое для них приготовили. А Федериго, оставшись наедине с арендатором, сыграл с ним обычную партию в ломбер, выпивши остаток чудесного вина.

Когда на следующий день святые путники собрались в одной из нижних зал, Иисус Христос сказал Федериго:

Мы очень довольны приемом, который ты нам оказал, и хотим тебя наградить. Проси у нас три милости по своему выбору, и они тебе будут даны, ибо дана нам вся власть на небесах, на земле и в преисподней.

Тогда Федериго вынул из кармана колоду карт, которую всегда носил при себе, и говорит:

Господи! Сделай так, чтобы я всякий раз выигрывал, когда буду играть этими картами.
- Да будет так! - сказал Иисус Христос. (Ti sia concesso.)

Но святой Петр, стоявший подле Федериго, сказал ему шепотом:

Несчастный грешник! О чем ты думаешь? Ты бы у господа просил спасения души.
- Я мало об этом забочусь, - отвечал Федериго.
- Еще осталось две милости, - молвил Иисус Христос.
- Господи! - продолжал хозяин. - Раз ты такой добрый, сделай, пожалуйста, чтобы всякий, кто влезет на апельсиновое дерево у моей двери, без моего позволения не мог оттуда слезть.
- Да будет так! - отвечал Иисус Христос.

Тут апостол Петр изо всех сил толкнул Федериго локтем и сказал:
- Несчастный! Разве тебя не страшит преисподняя, уготованная за твои прегрешения? Попроси у господа места в раю, пока не поздно…
- Время терпит, - отвечал Федериго и отошел от апостола.

Господь снова обратился к нему:

Чего же ты хочешь как третью милость?
- Я хочу, - отвечал тот, - чтобы всякий, кто сядет на эту скамейку около моего очага, не мог с нее подняться без моего разрешения.

Господь внял и этому желанию и вместе со своими учениками удалился.

Последний апостол не успел уйти со двора, а Федериго уже захотелось попробовать силу своих карт; он позвал арендатора и принялся с ним играть, даже не смотря в карты. С первого же хода он выиграл партию, потом вторую, потом третью. Тогда, уверенный в своем успехе, он отправился в город и, остановившись в лучшей гостинице, снял самое дорогое помещение. Слух о его возвращении сейчас же распространился, и его прежние собутыльники целой толпой явились навестить его.

Мы думали, что ты исчез навсегда! - воскликнул дон Джузеппе. - Говорили, что ты стал отшельником.
- И правильно говорили, - отвечал Федериго.
- Что же ты делал эти три года, черт бы тебя побрал? - спросили все остальные.
- Молился, дорогие братья, - отвечал Федериго ханжеским тоном. - Вот мой часослов, - прибавил он, вынимая из кармана колоду карт, которую он берег, как драгоценность.

Ответ этот возбудил всеобщий смех: все были убеждены, что Федериго поправил свои дела в чужих краях за счет игроков менее искусных, чем те, среди которых он теперь находился, а они горели желанием разорить его еще раз. Некоторые возымели охоту тотчас же, без промедления, тащить его к игорному столу. Но Федериго попросил их отложить игру до вечера и пригласил в залу, где по его приказанию был приготовлен вкусный обед, которому все и оказали честь.

Обед этот был повеселее, чем ужин с апостолами; правда, тут пили только мальвазию да лакриму, но сотрапезники, за исключением одного, лучших вин и не пивали.

Еще до прихода гостей Федериго запасся колодой карт, совершенно схожей с первой, для того, чтобы в случае надобности подменить одну другою и, проиграв одну партию из трех или четырех, рассеять всякие подозрения у своих партнеров. Одну колоду положил он в правый карман, другую - в левый.

Отобедали. Честная компания села за зеленое поле. Федериго сначала положил на стол мирские карты и назначил скромные ставки на круг. Желая увлечься игрой и проверить свои силы, две первые партии играл он как мог лучше и проиграл обе, на что в душе подосадовал. Потом велел подать вина и, воспользовавшись минутой, когда выигравшие начали пить за свои успехи, прошлые и будущие, взял мирские карты со стола и заменил их священными.

Началась третья партия. Федериго уже не следил за игрой и на свободе наблюдал, как играют другие; он нашел, что играют они нечестно. Открытие это доставило ему большое удовольствие. Теперь он мог со спокойной совестью очищать кошельки своих противников. Разорен он был не потому, что они играли хорошо или им везло, а потому, что они плутовали… Поэтому он стал выше ценить свои силы, находя подтверждение этому в прошлых своих успехах. Уважение к самому себе (за что только оно не цепляется!), уверенность в том, что мы сейчас отомстим, уверенность в том, что мы сейчас огребем деньги, - все эти три чувства сладки человеческому сердцу. Федериго испытывал все три одновременно. Но, раздумывая о прошлом своем благополучии, он вспомнил о двенадцати юнцах, за счет которых он разбогател. Убедившись, что эти молодые люди были единственными честными игроками, с которыми ему приходилось иметь дело, он в первый раз почувствовал раскаяние в одержанных над ними победах. Темное облако сменило на его челе лучи радости, и он глубоко вздохнул, выиграв третью партию.

За ней последовало много других, из которых Федериго позаботился выиграть большую часть, так что в первый же вечер он заработал достаточно, чтоб оплатить обед и помещение за месяц. В этот вечер он только на это и рассчитывал. Разочарованные товарищи при прощании обещали собраться на другой день.

На другой день и в течение ряда следующих Федериго так искусно выигрывал и проигрывал, что в короткое время составил себе порядочное состояние, а об истинной причине этого никто не подозревал. Тогда он покинул гостиницу и поселился в большом дворце, где время от времени устраивал великолепные праздники. Красивые женщины оспаривали его внимание, самые тонкие вина подавались ежедневно на его столе, и дворец Федериго слыл за средоточие наслаждений.

Играя осторожно в течение целого года, он решил отомстить виднейшим из местных дворян и пустить их по миру. Для этой цели, обратив в драгоценности большую часть своих денег, он за неделю вперед пригласил их на необычайный праздник, для которого раздобыл лучших музыкантов, скоморохов и все прочее. Праздник этот должен был закончиться азартнейшей игрой. У кого не хватало денег, те вытянули их у евреев, другие принесли с собой, что только имели, - и все спустили. Ночью Федериго уехал, захватив с собою деньги и драгоценности.

С этой минуты он поставил себе за правило играть священными картами только с нечестными игроками, - он считал себя достаточно искусным игроком, чтобы в остальных случаях обходиться без них. Так он объехал города всего света, везде играя, всегда выигрывая и наслаждаясь в каждой стране лучшим, что в ней можно было найти.

И все же воспоминание о двенадцати его жертвах не выходило у него из головы и отравляло ему все радости. Наконец в один прекрасный день он решил или освободить их, или погибнуть вместе с ними.

Укрепившись в этом решении, он взял в руки посох, вскинул мешок за спину и в сопровождении одной только своей любимой борзой по кличке «Маркезелла» отправился в преисподнюю. Дойдя до Сицилии, он забрался в Монджибелло2, затем спустился через кратер настолько ниже подножия, насколько сама гора возвышается над Пьемонте. Оттуда, чтобы пройти к Плутону, нужно перейти двор, охраняемый Цербером. Пока Цербер увивался за его борзой, Федериго беспрепятственно перешел двор и постучался в дверь к Плутону.

Привели его пред очи царя бездны.

Кто ты? - спросил тот.
- Игрок Федериго.
- Какого черта ты сюда пришел?
- Плутон! - молвил Федериго. - Если ты считаешь, что первый игрок мира достоин сыграть с тобою в ломбер, то я тебе предлагаю вот какие условия. Мы сыграем столько партий, сколько тебе угодно. Если я проиграю хоть одну, моя душа будет принадлежать тебе, как и все те, что населяют твои владения. Если же я выиграю, то за каждую выигранную партию я имею право выбрать по одной душе из подчиненных тебе и унести ее с собой.
- Ладно, - сказал Плутон. И потребовал колоду карт.
- У меня карты с собой, - сказал Федериго и поспешно вынул из кармана заветную колоду.

Начали играть.

Первую партию выиграл Федериго; он потребовал себе душу Стефано Пагани, одного из тех двенадцати, которых он задумал спасти. Душу эту ему дали сейчас же, и он взял и положил ее в мешок. Выиграл он и вторую партию, потом третью - и так до двенадцати, причем каждый раз он требовал себе и прятал в мешок по одной из душ, которые ему хотелось освободить. Забрав все двенадцать, он предложил Плутону продолжать игру.

Охотно, - отвечал тот (хотя ему уже надоело все проигрывать). - Но только выйдем отсюда на минуту. Здесь чем-то воняет.

Просто он искал предлога избавиться от Федериго, потому что, как только тот со своим мешком и двенадцатью душами вышел наружу, Плутон изо всех сил закричал, чтобы за ним закрыли двери.

Федериго снова прошел двор преисподней: Цербер так заигрался с борзой, что и не заметил его. Дошел он с трудом до вершины Монджибелло. Там он кликнул Маркезеллу, она сейчас же догнала его, и снова спустился к Мессине, радуясь духовной своей добыче так, как никогда не радовался мирским успехам. Прибыв в Мессину, он сел на корабль, с тем чтобы провести остаток дней в своем старом замке.

(Через несколько месяцев Маркезелла произвела на свет множество маленьких чудищ, среди которых были даже трехголовые. Всех их бросили в воду.)

Через тридцать лет (Федериго было тогда семьдесят) приходит к нему Смерть и говорит, чтобы он привел в порядок свою совесть, потому что смертный час его настал.

Я готов, - говорит умирающий, - но раньше, чем утащить меня, Смерть, дай мне, прошу тебя, плод с того дерева, что растет у моих дверей. Доставь мне это маленькое удовольствие, и я умру спокойно.
- Если тебе только этого надо, - говорит Смерть, - я охотно исполню твое желание.

Влезла она на дерево сорвать апельсин. Захотела слезть - не может: Федериго не позволяет.

Ну, Федериго, ты меня надул, - закричала она. - Теперь я в твоих руках. Дай мне свободу, я тебе обещаю десять лет жизни.
- Десять лет! Подумаешь! - говорит Федериго. - Если хочешь слезть, моя милая, нужно быть пощедрее.
- Двадцать дам.
- Шутишь!
- Тридцать дам.
- Ты до трети еще не дошла.
- Что же, ты еще сто лет хочешь прожить?
- Вроде этого, милая.
- Федериго! Ты не знаешь меры.
- Ну и что же! Я люблю жизнь.
- Ладно, получай сто лет, - говорит Смерть. - Ничего не поделаешь!

И тогда ей удалось слезть.

Как только она ушла, Федериго поднялся здоровешенек и начал заново жить с силами молодого человека и с опытностью старца. Все, что известно о новой его жизни, - это то, что он продолжал с прежним рвением удовлетворять все свои страсти, особенно плотские желания, понемногу делая добро, когда представлялся к этому случай, но о спасении души так же мало заботясь, как и в продолжение первой своей жизни.

Прошло сто лет. Опять стучится к нему Смерть, а он лежит в постели.

Готов? - спрашивает.
- Послал за духовником, - отвечает Федериго, - присядь к огоньку, пока он придет. Мне только отпущения грехов дождаться, и я готов лететь с тобой в вечность.

Смерть, особа добродушная, села на скамейку, ждет целый час, - никакого священника не видно. Ей это начало надоедать; вот она и говорит хозяину:

Старик! Второй раз тебя спрашиваю: неужели у тебя не было времени привести свою совесть в порядок за те сто лет, что мы с тобой не видались?
- У меня других дел было много, - отвечает старик и насмешливо улыбается.

Смерть возмутилась таким нечестием и говорит:

Ну, так у тебя не осталось ни одной минуты жизни!
- Полно! - сказал Федериго, в то время как она тщетно старалась приподняться. - Я по опыту знаю: ты покладистая, и ты не откажешь дать мне еще несколько лет передышки.
- Несколько лет, несчастный? - Говоря это, Смерть делала напрасные попытки сойти со своего места у камина.
- Ну, конечно. Только на этот раз я не буду требовательным, а так как дожить до старости мне не очень хочется, я для третьего раза удовольствуюсь сорока годами.

Смерть поняла, что какая-то сверхъестественная сила удерживает ее на скамейке, как в первый раз на апельсиновом дереве, но она была зла и продолжала упорствовать.

Я знаю средство тебя образумить, - сказал Федериго.

И он подбросил три охапки хвороста в огонь. Мгновенно пламя наполнило весь очаг, и вскоре Смерти пришлось солоно.

Помилосердствуй, помилосердствуй! - кричала она, чувствуя, как горят ее старые кости. - Обещаю тебе сорок лет здоровья!

При этих словах Федериго снял чары, и Смерть убежала, наполовину изжаренная.

Срок прошел, и опять она явилась за своей добычей. Федериго бодро ждал ее с мешком за плечами.

Ну, теперь твой час пробил, - внезапно войдя, сказала она. - Никаких отсрочек! А зачем у тебя мешок?
- В нем души двенадцати игроков, моих друзей. Я когда-то освободил их из преисподней.
- Так пусть они отправляются туда обратно вместе с тобою, - сказала Смерть.

И, схватив Федериго за волосы, она пустилась по воздуху, полетела к югу и нырнула вместе со своей добычей в пропасть Монджибелло. Подошла к дверям ада и постучала три раза.

Кто там? - спросил Плутон.
- Федериго-игрок, - ответила Смерть.
- Не отворять! - закричал Плутон, сразу вспомнив про двенадцать партий, которые он проиграл. - Этот бездельник обезлюдит все мое государство.

Так как Плутон отказался отворять, то Смерть перенесла своего пленника к воротам чистилища. Но сторожевой ангел не пустил его туда, узнав, что он находится в состоянии смертного греха. К великой досаде Смерти, которая и так сердита была на Федериго, пришлось ей тащить всю компанию к райской обители.

Кто ты такой? - спросил святой Петр у Федериго, когда Смерть опустила его у входа в рай.
- Ваш бывший знакомый, - ответил Федериго, - тот, который когда-то угощал вас плодами своей охоты.
- Как ты смеешь являться сюда в таком виде? - закричал святой Петр. - Разве ты не знаешь, что небо не для таких, как ты? Ты и чистилища недостоин, а лезешь в рай!
- Святой Петр! - сказал Федериго. - Так ли я вас принимал, когда сто восемьдесят лет тому назад вы со своим божественным Учителем просили у меня приюта?
- Так-то оно так, - отвечал святой Петр ворчливым тоном, но уже немного смягчившись, - однако я не могу на свой страх впустить тебя. Пойду доложу Иисусу Христу о твоем приходе. Посмотрим, что он скажет.

Доложили господу; подошел он к райским вратам и видит: Федериго коленопреклоненный стоит на пороге, а с ним двенадцать душ, по шести с каждой стороны. Тогда, исполнившись сострадания, он сказал Федериго:

Тебя еще - куда ни шло. Но эти двенадцать душ, которым место в аду, я, по совести, не могу впустить.
- Как, господи! - воскликнул Федериго. - Когда я имел честь принимать вас в своем доме, вас ведь тоже сопровождало двенадцать путников, и я принял их вместе с вами как мог лучше.
- Этого человека не переспоришь, - сказал Иисус Христос. - Ну, входите, раз пришли. Только не хвастайтесь милостью, которую я вам оказал. Это может послужить дурным примером для других.

Было уже за полдень, когда приветственный залп холостых ружейных выстрелов возвестил о ее прибытии, и вслед за тем на дороге показалась парадная коляска, запряженная четверкою великолепных лошадей. Лошади были в мыле; нетрудно было догадаться, что опоздание произошло не по их вине. В коляске находились только невеста, г-жа Довгелло и граф. Он сошел и подал руку г-же Довгелло. Панна Ивинская сделала движение, полное грации и детского кокетства, будто она хочет закрыться шалью от любопытных взглядов, устремленных на нее со всех сторон. Тем не менее она привстала в коляске и хотела опереться на руку графа, как вдруг дышловые лошади, испуганные, быть может, дождем цветов, которым крестьяне осыпали невесту, или вдруг почувствовав ужас, который граф Шемет внушал животным, заржали и встали на дыбы; колесо задело за камень у крыльца; казалось, что несчастье неотвратимо. Панна Ивинская слегка вскрикнула… И вдруг все успокоились. Схватив ее на руки, граф взбежал с ней на крыльцо так легко, как будто он нес голубку. Мы все аплодировали его ловкости и рыцарской галантности. Крестьяне бешено кричали "Виват!", а невеста, вся зардевшись, смеялась и трепетала одновременно. Отнюдь не спеша освободиться от своей прелестной ноши, граф с торжеством показывал ее обступившей его толпе…

Внезапно на крыльце показалась высокая, бледная, исхудавшая женщина; одежда ее была в беспорядке, волосы растрепаны, черты лица искажены ужасом. Никто не заметил, откуда она появилась.

Медведь!.. - пронзительно закричала она. - Медведь! Хватайте ружье!.. Он тащит женщину! Убейте его! Стреляйте! Стреляйте!

То была графиня. Приезд молодой привлек всех на крыльцо, во двор, к окнам замка. Даже женщины, присматривавшие за сумасшедшей, забыли о своих обязанностях; оставшись без присмотра, она проскользнула на крыльцо и явилась никем не замеченная среди нас. Произошла тяжелая сцена. Пришлось ее унести, несмотря на ее крики и сопротивление. Многие из гостей не знали об ее болезни. Пришлось им объяснять. Гости долго еще продолжали перешептываться. Лица омрачились. "Дурной знак!" - говорили люди суеверные, а таких в Литве немало.

Между тем панна Ивинская попросила себе пять минут, чтобы приодеться и надеть подвенечную фату, - процедура эта длилась добрый час. За это время лица, не знавшие о болезни графини, успели расспросить людей, осведомленных о причине и всех подробностях ее недуга.

Наконец невеста появилась в великолепном уборе, осыпанная бриллиантами. Тетка представила ее всем присутствующим. Когда же наступило время идти в церковь, вдруг, к моему великому изумлению, г-жа Довгелло в присутствии всего общества дала такую звонкую пощечину своей племяннице, что даже те, внимание которых в эту минуту было отвлечено, обернулись. Пощечина эта была принята с полнейшей покорностью, и никто не выказал ни малейшего удивления; только какой-то человек, одетый в черное, записал что-то на принесенном им листе бумаги, а некоторые из присутствующих с видом полнейшего равнодушия дали свою подпись. Лишь по окончании церемонии мне объяснили, что сие означало. Если бы я знал об этом заранее, я не преминул бы возвысить свой голос священнослужителя против этого ужасного обычая, целью которого является создать повод для развода на том основании, что будто бы бракосочетание состоялось лишь вследствие физического принуждения, примененного к одной из сочетающихся сторон.

Совершив обряд, я счел своим долгом обратиться с несколькими словами к юной чете с целью вразумить их относительно всей важности и святости соединивших их обязательств, и так как я еще не мог забыть неуместного постскриптума панны Ивинской, я напомнил ей, что она вступает в новую жизнь, где ее ждут не забавы и радости юношеских лет, но важные обязанности и серьезные испытания. Мне показалось, что эта часть моего обращения произвела на молодую и на всех тех, кто понимал по-немецки, большое впечатление.

Ружейные залпы и радостные крики встретили свадебный кортеж при выходе его из церкви. Затем все двинулись в столовую. Завтрак был превосходный, гости изрядно проголодались, и сначала не было слышно ничего, кроме стука ножей и вилок. Но вскоре шампанское и венгерское развязали языки, раздался смех, даже крики. Тост за здоровье молодой был принят с шумным восторгом. Только что опять все уселись, как поднялся старый пан с седыми усами и заговорил громовым голосом:

С прискорбием вижу я, что наши старинные обычаи забываются. Никогда отцы наши не стали бы пить за здоровье новобрачной из стеклянных бокалов. Мы пивали за здоровье молодой из ее туфельки и даже из ее сапожка, потому что в мое время дамы носили сапожки из красного сафьяна. Покажем же, друзья, что мы еще истые литвины. А ты, сударыня, соблаговоли мне дать твою туфельку.

Новобрачная покраснела и ответила, сдерживая смех:

Возьми ее сам, пан… Но в ответ пить из твоего сапога не согласна.

Пану не нужно было повторять два раза. Он галантно опустился на колени, снял белую атласную туфельку с красным каблучком, налил в нее шампанского и быстро и ловко выпил, пролив себе на платье не больше половины. Туфелька пошла по рукам, и все мужчины пили из нее, не без труда, впрочем. Старый пан потребовал туфельку себе как драгоценную реликвию, а г-жа Довгелло приказала горничной возместить изъян в туалете ее племянницы.

За этим тостом последовало множество других, и вскоре за столом стало так шумно, что я счел не совсем удобным оставаться в таком обществе. Я незаметно встал из-за стола и вышел на воздух освежиться. Но и там мне представилось зрелище не особенно поучительное. Дворовые люди и крестьяне, угостившись пивом и водкой, были по большей части пьяны. Не обошлось дело без драк и разбитых голов. На лужайке валялись пьяные, и общий вид праздника весьма напоминал поле битвы. Мне любопытно было посмотреть вблизи на народные тайцы, но плясали почти исключительно какие-то разнузданные цыганки, и я счел для себя неприличным находиться в этой кутерьме. Итак, я вернулся в свою комнату, почитал немного, затем разделся и вскоре заснул.

Когда я проснулся, замковые часы пробили три. Ночь была светлая, хотя луна была подернута легкою дымкою. Я пытался опять заснуть, но безуспешно. Как всегда в подобных случаях, я хотел взять книгу и позаняться, но не мог найти поблизости спичек. Я встал и принялся ощупью шарить по комнате, как вдруг какое-то темное тело больших размеров пролетело мимо моего окна и с глухим шумом упало в сад. Первое впечатление было, что это человек, и я подумал, что кто-нибудь из наших пьяниц вывалился из окна. Я открыл окно и посмотрел в сад, но ничего не увидел. Я зажег свечку и, улегшись снова в постель, стал просматривать свой словарь, покуда мне не подали утренний чай.

Около одиннадцати я вышел в гостиную. У многих были подпухшие глаза и помятые физиономии; я узнал, что из-за стола разошлись действительно поздно. Ни граф, ни молодая графиня еще не появлялись. Гости отпускали шуточки, но к половине двенадцатого начали перешептываться, сначала тихо, потом все громче и громче. Доктор Фребер решился наконец послать камердинера постучать графу в дверь. Через четверть часа вернулся взволнованный слуга и сообщил доктору Фреберу, что он стучал раз десять, но не мог добиться ответа. Г-жа Довгелло, я и доктор стали совещаться, как поступить. Беспокойство лакея передалось и мне. Мы втроем направились к комнате графа. У дверей мы застали перепуганную горничную молодой графини, уверявшую, что случилась беда, так как окно госпожи отворено настежь. Я с ужасом вспомнил о тяжелом теле, упавшем перед моим окном. Мы принялись громко стучать. Никакого ответа. Наконец лакей принес лом, и мы взломали дверь… Нет, у меня не хватает духу описать зрелище, которое нам предстало! Молодая графиня лежала мертвая на своей постели; ее лицо было растерзано, а открытая грудь залита кровью. Граф исчез, и с тех пор никто больше его не видел.

ЛЕКЦИЯ 10

КРИТИЧЕСКИЙ РЕАЛИЗМ. ПРОСПЕР МЕРИМЕ

1. Общая характеристика французской реалистической литературы XIX века.

2. Проспер Мериме - мастер реалистической новеллы. П. Мериме и Украина.

3. Характеристика творчества: «Матео Фальконе», «Таманго», «Федериго». Особенности новеллистики.

1. Общая характеристика французской реалистической литературы XIX века

Литературный процесс во Франции XIX в. отмечался сосуществованием и взаимодействием различных литературных направлений, стилей, жанров. В середине XIX в. расцвело целое созвездие известных писателей - реалистов. (Стендаль, Бальзак, Флобер и др.), а в 1860-70 годы появились натурализм, импрессионизм, символизм.

Французский реализм XIX в. прошла в своем развитии 2 этапа:

I этап - конец 20 - 40-е годы - становление и утверждение реализма как ведущего направления в литературе. Этот этап представлен творчеством П. Періме, Ф. Стендаля, О. де Бальзака.

II этап - 50 - 70-е гг. Этот этап связан с творчеством Г. Флобера - последователь реализма бальзаківсько-стендалівського типа и предшественника «натуралистического реализма» Е. Золя.

Становление реализма как метода происходило во второй половине 20-х годов, т.е. в период, когда доминирующую роль в литературе играли романтики. Рядом с ними творческую деятельность начали Мериме, Стендаль, Бальзак. В течение 1-й половины XIX в. почти всех их неизменно называли романтиками. Лишь в 50-е гг. - уже после смерти Стендаля и Бальзака - французские писатели Шанфлері и Дюранти в специальных декларациях предложили термин «реализм».

Из теоретических работ, посвященных обоснованию принципов реалистического искусства, следует выделить памфлет Стендаля «Расин и Шекспир» и труда Бальзака 40-х гг. - «Письма о литературе, театре и искусстве».

Черты критического реализма:

Сосредоточение на несоответствия буржуаВНОго строя нормам человечности;

Изображение раВНОобразие социальных типов;

Развитие жанра романа - эпопеи;

Интерес к классовой борьбе, социальных проблем;

Внимание к сложному внутреннему миру человека.

Реалисты перенесли акценты с изображением необычного в повседневную жизнь. Это направление предусматривал воспроизведение действительности в типовых обобщенных обстоятельствах, образах и ситуациях. Проза жизни стала главной темой реалистического произведения. На первый план вышли прозаические жанры, главное место занимал роман.

Совершенный человек как литературный герой была невозможна в эстетике реализма. По этому поводу Ф. Стендаль говорил о «смерти героя». Этого писателя считали основоположником реализма во французской литературе, хотя сам он называл себя романтиком, а его творческая манера обозначена таким необычным сочетанием элементов романтизма и реализма, что при жизни он был признан лишь узким кругом знатоков литературы и писателей. Ф.Стендаль темами своих романов выбрал жизни Франции периода Реставрации («Красное и черное») и пламенные свободолюбивые порывы Италии («Пармский монастырь»). Итак, признаки реализма как литературного направления появились в произведениях Стендаля, который назвал роман зеркалом, и требовал от писателей покорения «железным законам реального мира».

Окончательно утвердил эстетические принципы реализма Оноре де Бальзак. Если Стендаль изобразил общественные слои и картины провинциального и столичного жизнь как ступени к восхождению главного героя общественной лестнице, то Бальзак стремился как можно шире обрисовать жизнь Франции своего времени. В пределах одного романа такой замысел воплотить было невозможно. Итак, прозаик и создал «Человеческую комедию», жанр которой спорят до сих пор: это цикл романов, повестей и новелл или эпопея.

Новый этап реализма открыл Г. Флобер, мастер психологического раскрытия характера и художественной детали, эстетика которого начала требовать полного и точного отражения действительности, правды во всем, вплоть до мельчайших деталей. В то же время писатель утверждал, что точность второстепенна, она была «трамплином для того, чтобы подняться выше»; целью искусства стала не правда, а красота. Он полемизировал со школой «искреннего реализма», представители которой стремились сделать литературу копией действительности. За Г.Флобером, правда в искусстве - это умение проникнуть во внешнее и отразить сущность жизни. «Все придумано - истинно», - писал он.

Французская реалистическая новелла рассказывала о душевных переживаниях человека, показала противоречия общества, подняла социальные и политические проблемы современности. Пафос новеллистики П. Мериме - в изображении буржуаВНОй действительности как силы, способствовала воспитанию у людей низких, корыстных интересов. Вершины французская реалистическая новелістика XIX века достигла в творчестве ученика Г.Флобера - Ги де Мопассана.

Реалистические традиции продолжились в натурализме, виднейшим представителем и теоретиком которого был Е.Золя. Ведущим жанром этого литературного направления стали роман и эпопея.

2. Проспер Мериме - мастер реалистической новеллы

ПРОСПЕР МЕРИМЕ (1803-1870) прожил в целом счастливую спокойную жизнь. Ему везло во многих начинаниях. Он, можно сказать, родился в рубашке. Это произошло 28 сентября 1803 года в Париже в богатой семье. Отец был художником по профессии и изобретатель по призванию. Искусно одаренной была и мать будущего писателя. Родители с детства развивали эстетические вкусы сына, открывали перед ним мир искусства, литературы, музыки, театра, что повлияло на его дальнейшую судьбу. В их доме часто приходили люди творческих профессий, которые обсуждали все, кроме политики. Парень перенял эту аполитичность и сохранял ее в течение всей жизни. Общественные проблемы не отразились в его произведениях. Вместо этого он сконцентрировал свое внимание на изучении искусства, духовной культуры, истории и литературы. П. Мериме увлекался историей искусства, археологией, изучал языки. Он не знал периода неудач. С первого своего произведения писатель обратил на себя внимание читателя, и это внимание не ослабевала на протяжении всей литературной деятельности.

Будучи материалистами, родители возражали религиоВНОсть, не крестили они и своего сына, о чем никогда не жалел и не скрывал своих атеистических взглядов. Но светское воспитание мальчик получил лучшее. Уже в колледже он привлек внимание преподавателей своими манерами, знанием английского и изысканной внешностью.

После окончания лицея в 1819 г. Мериме по желанию отца поступил на юридический факультет Парижского университета. Однако юриспруденция не была его призванием. Все свое свободное время юноша отдавал изучению греческого и испанского языков, английской литературы и философии. Именно в это время у него впервые проявился интерес к творчеству. К тому же он знакомится с Ф. Стендалем, который вдохновил Проспера на написание произведений. Парень завязал отношения с Ф. Мюссе и В. Гюго, но настоящей близости с романтиками у Мериме, по сути, никогда не было Углублению эрудиции будущего писателя немало способствовали путешествия в Испании и Корсики. Неплохо он знал и родную Францию, которую объездил всю после того, как в 1834 г. стал инспектором исторических памятников.

По окончании университета, в 1823 г. П. Мериме стал простым чиновником в министерстве, но все мысли его были направлены на литературу, чем он упорно занимается в свободное от работы время. В течение 40 - 50-х гг. он написал целый ряд исторических трудов по истории Древнего Рима, России и Украины, литературно-критических статей о испанскую и русскую литературы, переводил Пушкина, Гоголя.

В 1830 г. писатель совершил пятимесячную путешествие в Испанию, следствием чего стал сборник новелл «Письма из Испании». Когда он вернулся в Париж, его встретили так, будто он участвовал в июльской французской революции, а в аппарате нового правления ему даже предложили должность начальника кабинета при морском министерстве.

На некоторое время Мериме оставил писательскую деятельность, создав за 4 года только одну повесть под названием «Двойная ошибка». Это любовная история, в которой критики усматривали отзывы короткого любовного связи П. Мериме с Же. Санд.

Служба при министерстве не была обузой, и Мериме полностью предался светским приключениям. Он стал звабником женских сердец, разделяя любовь со знатными лицами, но не гнушаясь и девушками легкого поведения. Молодой прозаик Мериме прежде всего ценил свободу, не стремился брака, что очень огорчало его поклонниц.

Проведя 4 года в веселье и любовных утехах, Мериме нашел в себе силы вырваться из круга наслаждения и вернуться к творческой деятельности. Поводом этого стала должность, которая лучше отвечала его эстетическим вкусам. Он стал главным инспектором исторических памятников. В течение почти 20 лет Проспер Мериме инспектировал все, что представляло собой историческую ценность. Он объехал всю страну, встречался с интересными людьми.

Некоторые изменения в отношениях с женщинами состоялись в 1836 г., когда он познакомился с женщиной, которая пробудила у него серьезные чувства. Возлюбленной писателя стала одна из самых ярких женщин Парижа Валентина Делассер, дочь графа Александра де Лаборда и жена зажиточного чиновника Габриэля Делассера. 18 лет с небольшими перерывами продолжался любовная связь Проспера и Валентины. Во времена споров Мериме находил утешение в объятиях другой женщины, которую также преданно любил. Ее имя Жанна Дакен. И, вероятно, что Валентина об этом ничего не знала. В конце 40-х годов началась линия неудач в жизни писателя: смерть матери, личные проблемы, охлаждение отношений с Валентиной.

В 1844 г. он был избран членом Французской академии наук, а затем и Академии надписей. Следовательно, П. Мериме был не только эрудированным литератором, а ученым. После 1848 г. прозаик вообще ничего не писал. За год до смерти им была опубликована новелла «Локіс». Сам факт издания новеллы автором свидетельствует о том, что он рассматривал его как итог своей литературной деятельности.

В 1853 г. после помолвки Наполеона III с давней подругой Мериме Евгенией Монтихо, Проспера назначили сенатором, и он стал товарищем императорской семьи. Именно в это время проявился большой интерес писателя к русской литературе. Он с увлечением переводил Гоголя, Пушкина, Тургенева (с Тургеневым в течение 13 лет переписывался). До своего 60-летия Мериме подошел уставший физически и морально. Падение второй империи после революции 1870 г. стало последним ударом для художника. Это событие он пережил лишь на несколько недель. Умер в Канне 23 сентября 1870 г.

Становление Мериме - писателя происходило во время ожесточенной борьбы между литературной молодежью, которая пыталась обновить французскую литературу, и писателями старшего поколения, которые оказывали предпочтение классицизму. Мериме, поддерживая дружеские отношения со Стендалем и Гюго, стал на их сторону в борьбе с классицизмом. Но он по-новому взглянул на некоторые ключевые темы романтического мировоззрения. Например, писатель в своих произведениях критически отнесся к романтического культа исторического прошлого и «местного колорита», иронизировал из романтического культа мистики. Убежденным доказательством этого могли быть уже первые художественные произведения писателя - сборник пьес «Театр Клары Гаусель» (1825 г.), роман «Хроника времен Карла IX» (1829 г.).

В начале 30-х годов основным жанром Мериме стала новелла, поскольку он великолепный стилист и мастер психологической зарисовки. В 1833 г. писатель опубликовал книгу «Мозаика», которая содержала короткие энергичные новеллы, которые отличались большим раВНОобразием тем и форм:

Реалистичные («Матео Фальконе», «Взятие редута»);

Фантастические («Видение Карла XI», «Федериго»);

Психологические («Этрусская ваза») и др.

Наиболее известные и совершенные новеллы писателя были созданы в период с 1834 - 1845 гг. («Двойная ошибка», «Души чистилища», «Ільська Венера», «Кармен»). Это период расцвета реалистической новеллы Мериме. Проблема человека становится одной из центральных. По сюжету новеллы прозаика - это яркие рассказы, в которых изображены сильные характеры, «целеустремленные люди». Среди них были новеллы, в которых изображена современная автору Франция, но в основном действие происходило в экзотических странах (Корсика, Испания, Алжир, Литва). Автор использовал красочные старинные легенды и мистические истории. Итак, новеллы Мериме на первый взгляд - романтические. Однако писатель взрывал этот романтизм сдержанным, точным, ироничным и даже сухим стилем повествования. Еще один любимый прием автора - введение рассказчика, который был своеобразным «Я» новеллиста. Объективная и несколько ироничный рассказ рассказчика была одновременно комментарием, что ставил под сомнение вероятность необычных событий.

Герой новелл Мериме выступал нередко человеком двусмысленной. Много критиков, наблюдая эту особенность как в самом Мериме, так и в его героях, обвиняли писателя в цинизме и холодности, но в действительности ни того, ни другого у него не было. Один французский критик (Анри Лион) сказал о Мериме, этот писатель всегда будто боялся быть пойманным на месте преступления чувство». Здесь удачно раскрыта одна из ярких особенностей творчества Мериме. Все его герои афишировали свою холодность, пытались стать циниками, но за этим нередко скрывалось совсем другое - «девственница болезнь» быть оскорбленным в своих личных чувствах. Чтобы не обнаружить этого, они пытались замаскировать свои чувства насмешкой, иронией, часто даже цинизмом. Истинный пафос творчества Мериме содержал в нахождении высокой ценности великого чувства. Но именно потому, что в буржуаВНОм обществе не было места для большого чувства, герой Мериме и становился нередко «двойником».

Уже этим самым новеллист вынес приговор буржуаВНОму обществу. Если человек вынужден скрывать свои чувства, обманывать окружающих, то ответственность за это падала на общество, которое его к этому подталкивало. Изображая своих героев, Мериме всегда подчеркивал эту двойственность в их поведении. Они представали совершенно разными перед глазами общества и в своей личной жизни. Ярким примером стала новелла «Этрусская ваза» (1830). Общество заставило человека лгать, лицемерить, завуальовувати свои чувства, скрывать их от окружающих, глубоко прятать в себе.

Начиная с 1848 года П. Мериме «литературно эмигрировал в России и Украины». Знакомство с историей, произведениями писателей этих стран побудило его к изучению их языка, потому что писатель стремился читать произведения на языке оригинала.

Особенно прозаик восхищался Украиной, его привлекало прошлое и героическая борьба украинского народа за национальную независимость. Больше всего новеллиста заинтересовала эпоха украинского казачества, гетмана, их обычаи и обряды. Об истории украинского народа изданы такие труды писателя, как «Украинские казаки и их последние гетманы», эссе «Богдан Хмельницкий», в которых он изложил свое восхищение Мазепой и Хмельницким.

Под влиянием историко-литературных исследований П. Мериме в 1869 г. французский сенат принял изучать в школах Франции курс истории Украины. Этим самым писатель способствовал взаимопониманию и уважению одного народа к другому.

Также он восхищался украинскими и российскими писателями: написал статьи о Гоголе, мечтал переводить французском Г. Вовчка, перевел Пушкина, Гоголя, Тургенева на французском языке. О творчестве этих писателей Мериме написал статьи, дав высокую оценку русской литературе.

3. Характеристика творчества: «Матео Фальконе», «Таманго», «Федериго». Особенности новеллистики

Реалистическая новелла П. Мериме имела ряд интересных композиционных и стилистических особенностей. Мериме - мастер психологической новеллы, в центре его внимания - внутренний мир человека, показ ее внутренней борьбы, эволюции или наоборот деградации. Внутренняя борьба героя у писателя всегда определялась столкновениями человека с обществом, средой, которое формировало ее характер. Драмы главных героев новелл (Сен-Клера, Жюли, Арсени и др.) рождались из противостояния окружающей действительности. Отсюда вытекала интересная особенность новеллистики Мериме: большого значения предоставлено события, которое так или иначе определяла внутренний конфликт героя.

Новеллы прозаика обычно очень драматические. Из любого его произведения можно сделать драму. Событие, которая поставлена автором в центре новеллы, чаще всего имели характер катастрофы - это убийство, самоубийство, кровная месть, смерть героя, изменение всей его жизни. Сен-Клер (герой «Этрусской вазы») убит на дуэли, Кармен (героиня «Кармен») убита доном Хосе. В новелле «Локіс» совершено убийство графом своей молодой жены. В новелле «Маттео Фальконе» происходит кровное убийство сына отцом.

Это своеобразный прием умолчания о самом важном и значительном, описанное в произведении. За этим умолчанию скрывалась подлинная взволнованность автора, чувство ужаса, его оценка того, что произошло. То, что изображено в новеллах «Кармен», «Локіс» или «Этрусская ваза» всегда глубоко волновала читателя. Автор обычно скрывал собственную оценку событий, чтобы этим самым не уменьшить впечатление читателей. Резко переключая внимание на что-то другое, побочное, он заставлял лучше вдуматься в то, что произошло. В результате само событие стало для читателя более ощутимой.

Динамизм, драматичность и напряженность действия в новеллах Мериме определили еще одну своеобразную черту. Это скудность описания, особенно описания природы. Новеллист очень скуп на описание, ибо в центре его внимания всегда действие, драма, нарастание драматического конфликта. Описание сыграл лишь второстепенную роль. В связи с этим особое значение в произведениях Мериме приобрела деталь - отдельный небольшой штрих, который часто заменял большие описания и характеристики.

Художественные особенности новелл Проспера Мериме:

Центр внимания писателя - внутренний мир человека, показ ее внутренней борьбы;

Событие определяла внутренний конфликт героя;

Сочетание психологизма и приема замалчивания;

Динамизм, драматичность и напряженность действия;

- «скупость» описаний природы;

Герой с сильным характером;

- образы раскрывали через собственные поступки, события, без авторской оценки;

Характер и психология человека появились как результат определенных условий существования;

- еліпсна (двоцентрова) композиция новеллы - рассказ в рассказе;

Тяготение к экзотическим описаний;

- введение рассказчика, который был вторым «я» самого автора;

Мотивы убийства, дуэли, пытки, соблаВНОв, ревности.

Проспер Мериме неоднократно говорил, что залог успеха писателя заключалась в умении выбирать из всей совокупности явлений бытия какое-то одно, неординарное. Новелла «Матео Фальконе» - первая из опубликованных новелл, которая была воспроизведением такой неординарной «находки».

Дом Маттео Фальконе находился недалеко от маки (сожжена часть леса под поле). Он был состоятельным человеком, потому что жил с прибыли от стад овец, пастухи - кочевники перегоняли с места на место. Ему было не больше 50 лет. Он умело владел оружием, был хорошим товарищем, опасным врагом. Был женат на женщине, Джузеппе, которая родила ему сначала 3-х дочерей и, наконец, сына, которому он дал имя Фортунато, - надежду семьи и продолжателя рода. Дочери удачно вышли замуж, а сыну исполнилось только 10 лет.

Однажды утром Матео с женой отправился посмотреть на свои стада. Фортунато, который хотел пойти с ними, оставили, чтобы сторожил дом.

Парень лежал на солнце, когда услышал выстрелы. Он увидел человека в лохмотьях, с бородой, которая еле двигалась, потому что была ранена в бедро. Это был разбойник Джанетто Санпьєро. Он попросил Фортунато спрятать его. Парень поинтересовался, даст ли тот что-то взамен? Бандит вытащил п"ятифранкову монету. Фортунато спрятал его в куче сена. Через несколько минут появилось шестеро стрелков, которых возглавлял родственник малыша - Теодоро Гамба. Он спросил парня, тот не видел Джанетто. Парень не говорил, что видел, и это раздражало стрелков. Они даже обыскали дом Матео, но никого не нашли. Тогда Гамба показал парню серебряные часы и сказал, что если укажет, где бандит, то подарит часы. Парень начал колебаться, у него загорелись глаза, а потом указал на сено. Стрельцы начали раскапывать копну, а Фортунато получил часы. Бандита связали, но тут на дороге появился Матео с женой, они возвращались домой. Гамба рассказал им о том, как они задержали бандита, о том, что сделал сын. Матео посмотрел на бандита, который назвал его дом «домом предателей».

Образ героя новеллы Матео Фальконе стал началом длительных раздумий писателя над природой человеческой личности, которая соединила в себе, казалось бы, несовместимое. Немногими, но правдивыми чертами обрисован портрет и характер Матео - прямого, мужественного мужчины, который не привык колебаться при выполнении того, что он считал свой долг. Он воплотил в себе определенный корсиканский идеал чести, где измена - это самая смертельная обида: «Только человек, обреченный на смерть, могла решиться назвать Матео предателем. Он немедленно отомстил бы за такое оскорбление ударом кинжала, и удар то не пришлось бы повторять». Именно то, что его сын, «продолжатель рода,» на которого Матео возлагал все свои надежды, стал первым в их семье предателем, и привело к ужасному поступку.

Матео не смог простить измены. И здесь Фальконе сильный и верный себе. Убийство единственного сына состоялось не в состоянии аффекта, а строго, спокойно, убежденно: «Фортунато сделал отчаянное усилие, чтобы встать и припасть к отцу ног, но не успел. Матео выстрелил и Фортунато упал мертвый. Даже не взглянув на тело, Матео снова двинулся по тропинке к своему дому, «чтобы взять лопату». Этот величественный покой еще больше поразил читателя. Мериме в новелле не выразил своего отношения и поэтому часто его упрекали в равнодушии до описываемых событий, в сознательном стремлении отстраниться от своих героев. Но на самом деле это не равнодушие автора, это его позиция.

Особенности новеллы «Матео Фальконе»:

Сосредоточение внимания на исключительных ярких событиях;

Герои отличаются сильным характером;

Использование художественной детали;

Неожиданная развязка, что предоставляет новому ритму всей действия.

Образ Матео не завершил художественных исканий Мериме. Эти поиски продолжались и нашли свое проявление еще одной непревзойденной новелле П. Мериме - «Федериго». Сюжет очень прост и интересен. Жил когда-то молодой дворянин Федериго, красивый, стройный, он любил игру, вино и женщин, особенно игру. Герой никогда не исповедовался. Однажды Федериго выиграл в 12 юношей из богатых семей, но быстро спустил свой выигрыш, и у него остался только один замок за кавказскими склонами. Там он одиноко прожил 3 года: днем занимался охотой, а вечером играл в азартные игры.

Однажды к нему на ночь попросился Иисус Христос с 12 апостолами. Федериго принял их, но извинился, что не скрыл их должным образом. Он приказал арендатору зарезать последнюю козу и зажарить ее.

Это фантастическая новелла, которая построена на сказочной фольклорной основе, и отразила стремление Мериме искать смысл бытия вне буржуаВНОй обыденностью. Живописная, с характерной прискореністю действия, новелла воспринималась как народно-сказочное повествование, как живая разговорная форма.

Тяга писателя к героического начала, сильных характеров ощутимый в новелле «Таманго», где автор раскритиковал такое позорное явление как работорговля, выступил против рабства вообще. Однако основная тема произведения - не разоблачение работорговли, а раскрытие характера Таманго.

В этом образе отразились дальнейшие размышления Мериме над человеческой природой, а особенно - конфликт высокого, героического и низменного начал. Добрые и злые качества героя здесь не скрыто, а явно обнажено. Он властолюбивый, жестокий, злой и деспотичный. Таманго торговал своими одноплемінцями. Но ему присущи и существенные человеческие черты, которые оказались в непреодолимому стремлении героя к свободе, его гордости и выдержке, что он проявил во время испытаний.

Невежественный ум дикаря оказался способным на быстрые и правильные решения, на тонкий расчет, когда Таманго поднял бунт на корабле. Злой дикарский обычай не заглушил в нем подлинного чувства любви, когда он, забыв об осторожности, догоняет корабль, который отвозил его жену, или когда, почти умирая в лодке с голода, делился с женщиной последним сухарем. Итак, в дикости Таманго - какая-то зловещая энергия, отвага, свободолюбие, ловкость и даже самоотречения.

Мериме показал своих героев в таких жизненных столкновениях, когда они должны были решить для себя вопрос огромной важности - сохранить жизнь, пренебрегая совестью, честью, личными моральными принципами, или остаться верным этим принципам, но погибнуть. Героическое начало в сильных характерах, которые привлекали писателя, состояла именно в том, что победа оставалась за моральными принципами.

Вопросы для самоконтроля

1. . Раскройте жанровое раВНОобразие и основную тематику произведений писателей - реалистов.

2. Благодаря каким творческим открытием П. Мериме стал классиком французского реализма?

3. В каких сферах раскрывается связь П. Мериме с Украиной?

4. Почему П. Мериме называют мастером психологической новеллы? В чем его мастерство?

Имя Проспера Мериме в сознании большинства читателей ассоциируется с образом Кармен, героини одноименной оперы. А между тем он по праву занимает место в галерее крупнейших французских писателей и собрание только его литературных произведений превышает двадцать томов. Жизнь автора была яркой и интересной, а потому и биографию Просперо Мериме можно читать как увлекательный роман.

Мериме родился в семье преуспевающего французского художника в 1803 году, и под влиянием отца с ранних лет занялся рисованием. Очевидно, мальчик не только перенял от отца навыки, но и сам обладал неплохими способностями, так как при поступлении девятилетнего Проспера в наполеоновский лицей преподаватели обратили внимание на его талантливые акварели.

После окончания лицея Мериме поступил о колледж Генриха IV, но потом увлекся юриспруденцией и в 1823 году получил звание лиценциата права. Тогда же Мериме стал заниматься и литературой. В 1820 году вместе со своим школьным товарищем Ж.Ампером он перевел на французский сочи­нение английского поэта Дж.Макферсона «По­эмы Оссиана», а в следующем году написал и первое драматическое произведение - романтическую драму «Кромвель». С тех пор у Мериме и зародилась страсть к изучению истории разных времен и народов.

Одаренный юноша привлек внимание известного французского писателя Стендаля, с которым он потом продолжал дружить всю свою жизнь. Именно под руководством Стендаля Мериме раз­рабатывал неповторимый стиль своих рассказов и новелл.

В середине двадцатых годов Мериме входит в круг французских писателей-романтиков, зна­комится с В.Гюго, Э.Делакруа, Ф.Листом, а также с русским писателем Иваном Тургеневым, большую часть своей жизни прожившим в Париже.

Любопытно, что в своем творчестве Мериме несколько раз прибегал к мистификациям, выпуская сборники своих произведений под именами вымышленных авторов. Так, в 1825 году Мериме опубликовал сборник пьес «Театр Кла­ры Гасуль». В каждой из книг он даже помещал портрет вымышленного автора, для которого сам позировал художнику в подходящем вымыслу костюме. Одно из своих произведений Мериме даже опубликовал под вымышленным именем испанской актрисы. Это понадобилось писателю для того, чтобы провести в пьесах, как будто посвященных Испании, язвительные намеки на современную ему французскую действительность. Эта мистификация не сразу была разгадана даже таким внимательным читателем, как Стендаль.

Следующая книга Мериме - сборник «Гузла» («Гусли» по-русски) - оказалась еще более удачной мистификацией. Глубокое изучение фольклора южнославянских народов позволило Мериме создать песни настолько похожие на подлинный фольклор, что даже А.Пушкин был убежден в их подлинности и переложил несколько баллад, написанных Мериме, как народные. Подлинными считал опубликованные Мериме песни и другой крупнейший писатель - И.Гёте.

Интерес к истории вскоре становится профессией Мериме, поскольку в конце двадцатых годов его назначают главным инспектором по охране исторических памятников Франции. По долгу службы писатель совершает несколько поездок по различным районам страны, во время которых посещает археологические раскопки, городские архивы и руководит работой реставраторов. Эти поездки дали писателю материал не только для нескольких книг путевых очерков, но и для научных работ по истории архитектуры и культуры средневековья, а также истории Испании.

В своих литературных произведениях Мери­ме прежде всего обращается к событиям истории Франции. Драматическую хронику «Жакерия», в которой рассказывается о крестьянском восстании XIV века, и роман «Хроника царствования Карла IX» Мериме написал в форме мемуаров, которые тогда пользовались особой популярностью. Используя в качестве основы воспоминания одного из писателей, Мериме удачно вписал в исторический фон приключения вымышленных героев. Этой книгой были заложены основы приключенческого жанра нового типа. Через несколько лет опыт Мериме блестяще продолжит другой французский писатель - А.Дюма.

Проспер Мериме писал не только крупные произведения - романы и хроники. Он был замечательным мастером новеллы и умел сделать эти небольшие по объему произведения настоящим искусством. В его новеллах всегда присутствует острый драматический конфликт, они наполнены действием, изящны по языку. Мери­ме блестяще строит интригу каждой новеллы, использованные им приемы позже мы встретим и в детективных рассказах Конан Дойла, и в романе ужасов, и даже в фантастике.

Не случайно многие новеллы Мериме стали впоследствии основой для произведений композиторов и драматургов, а позже и сценаристов. Так, уже в 1875 году французский композитор Ж.Бизе создает замечательную оперу «Кар­мен».
На протяжении всей своей жизни Мериме интересовался также русской литературой и историей. Он не только прекрасно знал русский язык (страсть к изучению языков владела им с детства), но и переводил сочинения русских писателей. В частности, Мериме принадлежат первые переводы на французский язык поэм А.Пушкина, а также комедии Н.Гоголя «Реви­зор» и рассказов И.Тургенева.

В конце жизни Мериме даже хотел писать роман на сюжет из русской истории, для чего собирал материалы о восстании Степана Разина и о преобразованиях Петра I. Писатель считал, что без научного освоения истории чужой страны невозможно написать о ней достоверно.

Последние несколько лет жизни Мериме практически совсем перестал писать, занявшись политической деятельностью и даже был избран сенатором Франции. Свои впечатления от закулисных интриг в высших сферах французского общества он потом отразил в пьесе «Два наследства».

Одно из последних произведений Мериме - пьеса «Первые шаги авантюриста» - представляла собой драматизированную историю приключений Григория Отрепьева. Отталкиваясь от сюжета драмы А.Пушкина «Борис Годунов», Мериме создал увлекательный рассказ о приключениях самозванца в России.