Усыпальница медичи во флоренции микеланджело. Время работы и цены на билеты. Местоположение, время работы и стоимость
Гробницы Медичи (1520-1534)
"Кончина Льва привела в такое смятение художников и искусство и в Риме и во Флоренции, что при жизни Адриана VI Микеланджело оставался во Флоренции и занимался гробницей Юлия. Но когда умер Адриан и папой был избран Климент VII, стремившийся в искусствах архитектуры, скульптуры и живописи оставить по себе славу в степени не меньшей, чем Лев и другие его предшественники... Микеланджело был вызван в Рим папой Климентом VII, по заказу которого он начал библиотеку Сан Лоренцо и Новую сакристию, где должны были быть размещены выполненные им же мраморные гробницы предков папы...
Он поставил там четыре гробницы, украшавшие стены, предназначенные для праха отцов двух пап: Лоренцо старшего и Джулиано, его брата, а также для Джулиано, брата Льва, и для герцога Лоренцо, его племянника. А так как он задумал подражать старой сакристии, созданной Филиппо Брунеллеско, но с украшениями другого ордера, он отделал ее сложным ордером в более разнообразном и более новом духе, чем тот, который когда-либо смели позволить старые и современные мастера, ибо новизной столь красивых карнизов, капителей и баз, дверей, ниш и гробниц он создал нечто весьма отличное от того, что делалось по размерам, по чину и по правилам в соответствии с общепринятым обычаем, с Витрувием и с древностью людьми, не желавшими ничего прибавлять к старому. И вольности эти весьма приободрили тех, кто, увидев его работу, начал ему подражать; после чего в их украшениях появились новые выдумки, скорее как причуды, чем согласно разуму или правилам. Поэтому художники ему бесконечно и навеки обязаны за то, что он порвал узы и цепи в тех вещах, которые они неизменно создавали на единой проторенной дороге" Вазари.
Почти пятнадцать лет работал Микеланджело над усыпальницей Медичи во Флоренции по заказу папы Климента VII, который был из рода Медичи.
Дело шло об увековечении памяти не былых знаменитых Медичи, а тех представителей этого рода, которые открыто установили во Флоренции монархическое правление, двух рано умерших и ничем не примечательных герцогов. Новая сакристия церкви Сан Лоренцо (капелла Медичи) составляла пару Старой, построенной Брунеллески столетием раньше; она осталась неоконченной из-за отъезда Микеланджело в Рим в 1534. Новая сакристия была задумана как погребальная капелла Джулиано Медичи, брата римского папы Льва, и Лоренцо, его племянника, которые умерли молодыми.
В 1520г. кардинал Джулио Медичи, будущий папа Климент VII (с одобрения папы Льва X, второго сына Лоренцо Великолепного) поручил Микеланджело постройку капеллы и гробниц Медичи. Первоначально планировалось сооружение четырех гробниц: Лоренцо Великолепного, его брата Джулиано, погибшего в результате заговора Пацци, и его внука Лоренцо - герцога Урбинского, и Джулиано, герцога Немурского (брата Пьеро и Льва X). Работы были начаты в 1521 г., но смерть папы Льва X остановила работу. Вновь работы развернулись только с 1523 г. после избрания понтификом кардинала Джулио Медичи под именем папы Климента VII, но в план уже не входила пара гробниц Лоренцо Великолепного и его брата Джулиано, которые должны были стоять в центральной нише капеллы. В 1524 г. Климент VII решил добавить на самые почетные места капеллы саркофаги Льва Х и свой собственный.
Папа, желая монополизировать гений Микеланджело, предлагал мастеру постричься в монахи в орден францисканцев (в 1524 г.), обещал доходный бенефиций. После того, как Микеланджело отказался, подарил ему дом возле церкви Сан Лоренцо и назначил жалование, в три раза выше, чем просил Микланджело.
В свободном кубическом пространстве (со стороной квадрата около 12 м), увенчанном сводом, Микеланджело разместил пристенные гробницы Медичи. Микеланджело не только увеличил масштаб гробниц, он также впервые использовал в них фигуры в натуральную величину. С одной стороны располагается алтарь , напротив – статуя Мадонны с Младенцем . По сторонам в нижнем ярусе точно друг против друга размещены саркофаги герцогов Медичи - Лоренцо Урбинского и Джулиано Немурского - органично вписаны в общую структуру интерьера. Их идеализированные статуи помещены в ниши; взгляды обращены к Богоматери и Младенцу. Все эти образы словно отделены определенной дистанцией от зрителя и пребывают в своем особом мире скорби и напряжения. Общий замысел аллегории дополняют фигуры «Утра», «Вечера», «Дня» и «Ночи» .
Глубокий пессимизм, охвативший его перед лицом гибели в Италии политических и гражданских свобод, кризиса ренессансного гуманизма, отразился в образном строе скульптур усыпальницы Медичи. Внутренняя напряженность и в то же время щемящее сомнение, предчувствие обреченности - вот что выражают все эти фигуры. Как очень точно отмечал П. Муратов, «печаль разлита здесь во всем и ходит волнами от стены к стене» . Архитектурой и скульптурным убранством капеллы Микеланджело воздвиг памятник не Медичи, а Флоренции. Он оплакал в ней гибель свободы родного города. Капелла Медичи стала этапом в развитии творчества Микеланджело, а вместе с тем и мирового искусства. Эпоха Возрождения не знала еще такого синтеза архитектуры и скульптуры. Вместе с тем гармоническая ясность и уравновешенность, к чему так стремились архитекторы раннего и Высокого Возрождения, уступили место внутренней напряженности, действенности всех архитектурных форм. Таким образом, в капелле Медичи нашла свое отражение та новая обстановка, которая складывалась тогда в Италии.
В этом архитектурно-скульптурном ансамбле проявились черты нового стиля. Гармоническая ясность и уравновешенность форм раннего Возрождения, величавость массивных полнокровных форм Высокого Возрождения уступают здесь место внутренней напряженности, динамике форм позднего Возрождения.
В 1527 г., когда во Флоренции вспыхнула революция, вовлекая в свой водоворот и великого скульптора, ни одна статуя для капеллы Медичи еще не была готова. В самый разгар осады он удалялся при первой же возможности в свое уединение, где тайно работал над статуей Лоренцо Медичи. Народ бы убил его, если бы нашел за этой работой, но Микеланджело отделял искусство от политики и вечные идеи от временных страстей.
Когда Микеланджело в 1534 уехал в Рим, скульптуры еще не были установлены и находились на разных стадиях завершенности. Сохранившиеся наброски свидетельствуют о напряженной работе, предшествовавшей их созданию: были проекты единой гробницы, двойной и даже свободно стоящей гробницы.
Надгробная портретная статуя Лоренцо Великолепного так и не была создана. Прах Лоренцо и его брата Джулиано покоится на почетном месте у подножья статуи Мадонны, с предстоящими Свв. Космой и Дамианом , небесными покровителями Медичи.
"Архитектурная композиция капеллы Медичи носит беспокойный, напряженный характер. Сравнительно небольшим саркофагам противостоят ложные окна второго яруса большого масштаба. Простенки между окнами так тесно заполнены парными пилястрами, что окна кажутся стиснутыми. Пилястры эти выступают вперед, карниз над ними раскрепован, но сами пилястры не так свободно развиты, как полуколонны у Браманте. На окнах лежат лучковые фронтоны, им противостоят на аттике гирлянды.
Какую бы часть гробницы ни взять, повсюду бросается в глаза нарушение принятых архитектурных форм и типов. Одни части выпирают вперед, другие уходят назад, карнизы ломаются, членения сдваиваются. Вся капелла рождает противоречивое впечатление движения и застылости, усилия и скованности. В ней нет ни одной архитектурной линии, которая бы не затрагивала другой, не вызывала бы противодействия, сопротивления. В архитектуре капеллы Медичи торжествует не находящий себе разрешения диссонанс.
В развитии взаимоотношений скульптуры и архитектуры капелла Медичи означает важную ступень. В античности фигуры фронтонов легко и свободно входят в архитектуру, в готике архитектура как бы обрастает скульптурными телами. Статуи, которые в XV веке ставятся в ниши, обретают в них свою естественную пространственную среду. В капелле Медичи скульптурные фигуры образуют пирамидальные группы, но фигуры герцогов, венчающие пирамиды, поставлены в нишах и вместе с тем несколько выпирают из них. Фигуры времен дня еще сильнее выходят вперед: они слишком велики для саркофагов, вынуждены делать усилие, чтобы не скатиться с них, и вместе с тем они скованны, распластаны, не могут разогнуть свои члены"
М. Алпатов.
Небольшое по размеру квадратное помещение устремляется ввысь почти с готической настойчивостью. Белый мрамор стен динамично расчленен при помощи темного камня системой арок, пилястров, капителей, наличников окон.
О Новой сакристии написано очень много и профессионалами искусствоведами, и обычными путешественниками. В ЖЖ тоже очень много публикаций на эту тему. Как правило, в последних нет глубокого анализа этого шедевра Микеланджело. Меня огорчает часто довольно поверхностное описание: посетил, много мужского в скульптурах Утра и Ночи и... всё. Многие с восторгом описывают красоты Капеллы Принцев, предпочитая и ставя на первое место её. Для меня же посещение Академии изящных искусств и возможность увидеть оригиналы Микеланджело - его РАБОВ, радикально повлияло на моё отношение к его творчеству ().
Я всегда остерегаюсь описывать гениальные произведения скульптуры, живописи и музыки, потому что у меня не хватает тех слов, которые по достоинству их оценивают. Именно поэтому я обратилась к впечатлениям известных людей, сказавших своё слово в искусстве.
В начале ХХ века замечательно написал о Капелле знаменитый русский историк искусства, знаток флорентийского Ренессанса Павел Муратов:
«В Новой сакристии Сан-Лоренцо, перед гробницами Микеланджело, можно испытать самое чистое, самое огненное прикосновение к искусству, какое только дано испытать человеку. Все силы, которыми искусство воздействует на человеческую душу, соединились здесь — важность и глубина замысла, гениальность воображения, величие образов, совершенство исполнения. Перед этим творением Микеланджело невольно думаешь, что заключенный в нем смысл должен быть истинным смыслом всякого вообще искусства. Серьезность и тишина являются здесь первыми впечатлениями, и даже без известного четверостишия Микеланджело едва ли кто-нибудь решился бы говорить здесь громко. Есть что-то в этих гробницах, что твердо повелевает быть безмолвным, и так же погруженным в раздумье, и так же таящим волнение чувств, как сам «Pensieroso» на могиле Лоренцо. Чистое созерцание предписано здесь гениальным мастерством. Но в атмосфере, окружающей гробницы Микеланджело, нет полной прозрачности, она окрашена в темные цвета печали. Вместе с этим здесь не должно быть места для отвлеченного и бесстрастного созерцания. В сакристии Сан-Лоренцо нельзя провести часа, не испытывая все возрастающей острой душевной тревоги. Печаль разлита здесь во всем и ходит волнами от стены к стене. Что может быть решительнее этого опыта о мире, совершенного величайшим из художников? Имея перед глазами это откровение искусства, можно ли сомневаться в том, что печаль лежит в основе всех вещей, в основе каждой судьбы, в самой основе жизни? Печаль Микеланджело — это печаль пробуждения. Каждая из его аллегорических фигур обращается к зрителю со вздохом: non mi destar [не буди меня]. Традиция окрестила одну из них «Утром», другую «Вечером», третью и четвертую «Днем» и «Ночью». Но «Утро» осталось именем лучшей из них, лучше всего выражающей главную мысль Микеланджело. Ее следовало бы называть «Рассветом», вспоминая всегда, что на рассвете каждого дня есть минута, пронизывающая болью, тоской и рождающая тихий плач в сердце. Темнота ночи растворяется тогда в бледном свете зари, серые пелены становятся все тоньше и тоньше и сходят одна за другой с мучительной таинственностью, пока рассвет не станет наконец утром. Этими серыми пеленами еще окутано неясное в своих незаконченных формах «Утро» Микеланджело. Пробуждение было для Микеланджело одним из явлений рождающейся жизни, а рождение жизни было, по мнению Патера, содержанием всех его произведений. Художник никогда не уставал наблюдать это чудо в мире. Соприсутствие духа и материи стало вечной темой его искусства, и создание одухотворенной формы — его вечной художественной задачей. Человек сделался предметом всех его изображений, потому что в человеческом образе осуществлено самое полное соединение духовного и материального. Но ошибочно было бы думать, что Микеланджело видел гармонию в этом соединении! Драматизм его творчества основан на драматической коллизии, в которую вступают дух и материя при каждом рождении жизни и на всех ее путях. Чтобы охватить величие этой драмы, надо было так чутко слышать душу вещей и в то же время так остро чувствовать их материальное значение, как было дано только одному Микеланджело... На работу ваятеля он смотрел лишь как на освобождение тех форм, какие скрыты в мраморе и какие было дано открыть его гению. Так прозревал он внутреннюю жизнь всех вещей, дух, живущий в мертвой только с виду материи камня. Освобождение духа, образующего форму из инертного и бесформенного вещества, всегда было главной задачей скульптуры. Преобладающим искусством античного мира скульптура сделалась потому, что античное миросозерцание держалось на признании одухотворенности всех вещей. Чувство это воскресло вместе с Возрождением — сперва в эпоху французской готики и проповеди Франциска Ассизского, только как ощущение слабого аромата, легкого дыхания, проходящего сквозь все сотворенное в мире, и позднее это оно открыло художникам кватроченто неисчерпаемые богатства мира и всю глубину доставляемого им душевного опыта. Но родным домом духа, каким он был для греческих ваятелей, или новой прекрасной страной его, какой он был для живописцев Раннего Возрождения, мир перестал быть для Микеланджело. В своих сонетах он говорит о бессмертных формах, обреченных на заключение в земной тюрьме. Его резец освобождает дух не для гармонического и по-античному примиренного существования вместе с материей, но для разлуки с ней. Веры в освобождение духа Микеланджело не нашел в течение всей своей долгой жизни. В сакристию Сан-Лоренцо мы возвращаемся снова, чтобы собрать последние плоды его мудрости и опыта».
Капелла сложена из светлого камня, покрытого белой штукатуркой, но с более богатыми и сложными архитектурными украшениями (нишами, окнами, арками и т.д.).
«Любовь и скорбь, жившие теперь в сердце Микеланджело, толкали его к одному: сказать свое слово о Лоренцо, раскрыть в этой работе всю сущность человеческого таланта и отваги, ревностного стремления к знанию; очертить фигуру мужа, осмелившегося звать мир к духовному и художественному перевороту. Ответ, как всегда, вызревал медленно. Только упорные, постоянные думы о Лоренцо привели Микеланджело к замыслу, который открыл выход его творческим силам. Не раз вспоминались ему беседы с Лоренцо о Геракле. Великолепный считал, что греческая легенда не дает права понимать подвиги Геракла буквально. Поимка Эриманфского вепря, победа над Немейским львом, чистка Авгиевых конюшен водами повернутой в своем течении реки — все эти деяния, возможно, были лишь символом разнообразных и немыслимых трудных задач, с которыми сталкивается каждое новое поколение людей. Не был ли и сам Лоренцо воплощением Геракла?"
Американский автор Ирвинг Стоун в своем романе «Агония и экстаз» (вышедший в России в 1985 году в издательстве «Художественная литература» под названием «Муки и радости» в переводе Н. Банникова) пишет:
Лоренцо изображён в благородном медитативном состоянии (называемый «Мыслитель»), на голове его мощный шлем.
Джулиано мастер изобразил с непокрытой головой, мужественного, энергичного, но безучастного - как олицетворение действенного начала. Непринужденным изящным жестом он опирается на жезл командующего, символизируя мир, добытый войной. Джулиано застыл в красивой и немного меланхолической позе, у него мужественный профиль, замечательно моделированные кисти рук, идеальный мускулистый торс, прикрытый тонким панцирем с декоративными украшениями:
В романе Ирвинга Стоуна о Микеланджело много страниц отведено Капелле. Стоун считает, что в образе «Вечера» Микеланджело изобразил себя в идеализированном виде — с почти прямым носом. Вспомним строки из романа: "Никто не вернет мне моего лица. Лицо мое разбилось под ударом кулака мордобойца Торриджано, как зеркало. Остались осколки: оно у меня в рубцах. Лицо мое вдавилось под ударом его суставов, словно оно из теста, и так затвердело и осталось. Пойду по жизни, а на лице словно дыра, выжранная и прогноенная проказой, я упал замертво, обливаясь кровью. На всю жизнь искалечен! В пору, когда выше всего ценится красота, красота лица, когда судят по выражению глаз, по виду, когда влюбляются навеки с первого взгляда, как в тот чудесный апрельский вечер, когда божественный мессир встретил на мосту свою Беатриче в одеждах нежнейшего розового цвета, среди двух дам, в пору, когда женщины улыбкой ищут нашу улыбку, в пору, когда человек читает только по лицу, не умея проникнуть в темные тайны сердца. В такую пору я до самой смерти буду ходить по белому свету безносым чудищем, с исковерканным лицом. Улыбнусь ли я, тем гнусней растянется прогрызенное отверстие, — по-моему, его никогда не удастся залечить".
Сходство образов «Утра» и «Ночи» дополняется сходством их обеих, особенно «Утра», с образом Мадонны. Первой концепцией, возникшей в связи со сходством женских образов, могла бы быть весьма дерзкая мысль, что Микеланджело в статуе «Утра», на которую во время восхода солнца падают прямые солнечные лучи, изобразил непорочное зачатие. Ведь на лице «Утра» совсем не обязательно читается, как принято полагать, тяжелое пробуждение (как при рождении или выходе из ночного сна), наоборот, оно выражает ту плотскую истому удовлетворенного желания, которую ни с чем спутать невозможно. Такое понимание скульптуры имеет определенные основания. В новейшем английском исследовании Джеймса Холла о статуе «Утро» сказано так: «Утро предлагает себя в первый раз. Она или просыпается, или находится в состоянии эмоционального дурмана». Другой английский автор Энтони Хьюз писал, что «Утро» стала эротическим идеалом для последующих поколений итальянских скульпторов и художников. Неожиданная трактовка, не правда ли?
Пояс-лента под грудью “Утра” является прямым указанием на Венеру и, конечно, не служит, как писал И.Стоун, просто, чтобы подчеркнуть привлекательность груди Утра. Тем более, что практически нигде в известной мировой живописи XV-XVI веков, кроме как на изображении у некоторых Венер, мы не находим такой пояс под грудью на обнаженном теле, под платьем.
В рамках этой концепции статуя «Ночь» — это образ Девы Марии, истерзанной страданиями распятия и заснувшей после Вознесения Христа тяжелым, но уже спокойным сном. Тогда единство этих трех статуй выражает в первый раз (и последний на настоящее время) показанное в искусстве непорочное зачатие, традиционное кормление рожденного в результате этого зачатия Иисуса и забытье после трех дней бессонного оплакивания и получения известия о Его Вознесении. Однако концепция об изображении обнаженной Девы Марии и сцены непорочного зачатия кажется слишком уж смелой. Кроме того, она не имеет прямого научного подтверждения в известных нам искусствоведческих работах.Когда был открыт доступ в капеллу, поэтами было сочинено около ста сонетов, посвященных этим четырем статуям. Наиболее известны строки Джованни Строцци, посвященные «Ночи»:
Вот эта ночь, что так спокойно спит,
Перед тобою - Ангела созданье,
Она из камня, но в ней есть дыханье,
Лишь разбуди - она заговорит.Микеланджело на этот мадригал ответил четверостишием, ставшим не менее знаменитым, чем сама статуя:
Отрадно спать, отрадней камнем быть,
О, в этот век, преступный и постыдный,
Не жить, не чувствовать - удел завидный.
Прошу, молчи, не смей меня будить.(Перевод Ф. И. Тютчева)
Вот почему нам бы хотелось изложить другую концепцию, появившуюся позднее, но имеющую серьезное, хотя и косвенное научное обоснование.7 ноября 1357 года произошло знаменательное для будущего флорентийского Возрождения событие. За несколько лет до этого в Сиене вырыли из земли обнаженную греческую статую Венеры. Добропорядочные сиенцы не выдержали испытания красотой обнаженной статуи и в этот день, 7 ноября, снова зарыли ее в землю, но уже на территории, принадлежавшей Флорентийской республике, — они верили, что языческая богиня принесет несчастье их заклятому врагу. Однако все случилось иначе, и античная красавица принесла Флоренции удачу. Этот город стал вскоре колыбелью Возрождения, а одним из самых известных рожденных здесь шедевров — картина Боттичелли «Рождение Венеры».
Известный историк Раскин в своей лекции 1874 года охарактеризовал Боттичелли как “самого ученого теолога, самого лучшего художника и самого приятного в общении человека, которого когда-либо произвела Флоренция”.
Впервые в истории христианской живописи, создавая образ Мадонны, Богоматери, художник использовал черты лица обнаженной античной героини. Это было невероятно смелое для того времени художественное решение.
В XV — начале XVI века статуя обнаженной женщины с лицом Мадонны не могла находиться в церкви. Сейчас Ботиччеллиевы Венеры и Мадонны висят в галерее Уффици рядом, а в XV веке художник писал их на заказ, и расходились они по частным коллекциям, в разные дома; выставки в те времена не устраивались. Капелла же была местом общественным, храмом, куда мог прийти любой.“А то, от чего был печален Боттичелли, делало его необузданным, и если пальцы Сандро трепетали от тревожной тоски, то кулаки Микеланджело врезали образ его ярости в содрогающийся камень”, - пишет Рильке.
Микеланджело не мог не знать и не видеть триаду Боттичелли. То, что в своих образах женских статуй Капеллы Медичи вдохновлялся Боттичелли видно по его рисункам женской натуры, находящихся в Каза Буанаротти - доме-музее скульптора во Флоренции. В этих рисунках, по мнению искусствоведов, прослеживается прямая связь с портретом Симонетты Веспуччи, которая была, в свою очередь, по общепринятому мнению, “моделью” Боттичелли.
Три женских образа Капеллы можно увидеть сразу, из одного места. Если встать лицом к Мадонне, то справа окажется статуя «Утра», слева — «Ночи». Трудно сказать, почему они расположены именно в таком порядке, но можно с уверенностью утверждать, что Микеланджело предпринял дерзкую попытку пересмотреть, дабы обновить и освежить, традиционные христианские символы, внеся в них то прекрасное, что боготворили флорентийцы в античном наследии.
Огюст Роден был не просто потрясен скульптурами Микеланджело (прежде всего, Капеллы Медичи), но, как нам кажется, поставил перед собой «микеланджеловскую» задачу — превзойти великого скульптора. Грандиозность цели позволила Родену достигнуть величайших творческих вершин. Вероятно, он все же сознавал, что не превзошел великого флорентийца, и это составляло драму его жизни.
В романе Ирвинга Стоуна о Микеланджело много страниц отведено Капелле... Статуя «Дня» не завершена, и ее портретное сходство с оригиналом установить трудно. Она представляет крупного, мускулистого мужчину с разбитой переносицей. Скульптор намеренно оставил лицо незавершенным — он ясно дает понять, что это его образ — гиганта невероятной силы, каковым он, скорее всего, себя и осознавал. «День» — мужчина, лица которого не видно; тело его мускулистое и сильное; он лежит спиной к зрителю, беспокойно, и трудно понять, собирается он перевернуться на другой бок, или встать, или улечься получше; правая нога его во что-то упирается, левая поднята и закинута на правую, левая рука за спиною; все вместе — целый вихрь контрапостов, создающих любимое положение Микельанджело: фигура в момент подготовки к неопределившемуся вполне резкому движению.
Скульптура "День" вызвала живейший интерес и раздумья у меня. Я не сознаюсь, какие именно мысли возникли в моей голове. Но как хотелось бы понять этот замысел Микеланджело!!! Именно эта скульптура менее всего обсуждается искусствоведами. Очень интересно, почему?
Как здесь не вспомнить Рильке: «Знайте же, что мастер творит для себя — только для себя самого. То, над чем вы будете смеяться или рыдать, он должен слепить сильными руками души и вывести из себя наружу. В душе его нет места для собственного былого — поэтому он наделяет его отдельным, самобытным существованием в своих творениях. И лишь потому, что у него нет иного материала, кроме этого вашего мира, он придает ему вид ваших будней. Не трогайте же их руками — они не для вас; умейте уважать их».
Мадонна Медичи помещенная в центре противоалтарной стены, ключевой образ капеллы и одно из высших созданий изобразительного гения Микеланджело, выступает как образ, прекрасный и внутренне сосредоточенный, непосредственно сопричастный зрителю миром своих чувств, глубина и сложность которых не заслоняют их простой человечности. Эта статуя была начата еще в 1521 году, была доработана в 1531 году, когда Микеланджело довел ее до полной определенности группы, далекой еще от окончательной отделки, в таком виде она и сохранилась до наших дней. «Мадонна» выполняет очень важную композиционную роль во всей капелле: она объединяет статуи, к ней обращены фигуры Лоренцо и Джулиано.
По первоначальному замыслу она должна была располагаться в отдельной нише напротив алтаря, но последующие изменения в проекте повлекли перестановку скульптурной группы капеллы. В музее Уффици хранится рисунок-копия с проекта Микеланджело, на котором видно, что первоначально «Мадонна» была задумана по типу ранней «Мадонны Брюгге»: младенец, стоящий на полу между коленями мадонны, в руках у мадонны — книга.
В скульптурной группе гробницы Медичи Младенец сидит на коленях Матери в очень сложной позе: голова младенца, сосущего грудь, резко повернута назад, левой ручкой он держится за плечо матери, а правую положил ей на грудь. Он напоминает преисполненные внутренних сил фигуры раннего Микеланджело, но склоненная голова Мадонны, ее скорбный, устремленный в пространство взор полон той же печали, что и вся капелла. Чувства, гнетущие Микеланджело, находят выражение не только в аллегорических фигурах, но во всем ансамбле и даже в статуе «Мадонны с младенцем» («Мадонны Медичи»), которая акцентирует среднюю часть стены между гробницами. К ней обращены сидящие в своих тесных нишах статуи Джулиано и Лоренцо Медичи.
Образ Мадонны, проникнутый трагизмом мироощущения, — значителен, величав и человечен. Задумчив взгляд Мадонны, погруженной в свой внутренний мир. Ее поза, напряженная и динамичная, беспокойный ритм складок одежды — все связывает ее с другими образами капеллы, с самой архитектурой, формы которой то концентрируются, то разрежаются, создавая впечатление напряженности целого. Только сильный, недетски серьезный Младенец, тянущийся к груди матери, продолжает линию образов, полных внутреннего заряда, которые были созданы художником ранее. Но общее настроение скорби, глубокого тяжелого раздумья, горечи утраты передано в ансамбле капеллы с удивительной целостностью и силой.
В 1421-1428 году Брунеллески построил капеллу сбоку от храма Сан-Лоренцо (капелла Медичи) во Флоренции. Она должна была стать склепом для дома Медичи. Почти через сто лет папа Лев Х предложил Микеланджело достроить ее фасад. Из-за нехватки денег работы были прекращены.
Флоренция, церковь Сан-Лоренцо
Самая древняя церковь во Флоренции - это храм Сан-Лоренцо. В 339 году этот кафедральный собор освятил св. Амвросий, епископ Милана. В романский период он был перестроен и вновь освящен в 1059 году. В 1418 году Медичи решили полностью его перестроить и поручили это Филиппу Брунеллески. Храм внутри украшен работами Донателло. Капелла принцев стала усыпальницей для всех герцогов Медичи второй линии семьи, начиная с Козимо I. В ней напоказ выставлены богатство и власть Медичи.
Ее заполняют все гербы городов герцогства Тосканского и герб Медичи на потолке. Пышный интерьер из выполнялся в течение почти двухсот лет. Работа сделана очень тщательно. Там должны были быть захоронения шести герцогов. В действительности же огромные саркофаги пусты и служат только в качестве погребальных памятников. На самом деле Медичи похоронены в склепе. За каждым саркофагом В них должны были расположиться скульптуры герцогов. Однако существует только два памятника - статуя Фердинанда I и Козимо II. Купол повторяет купол Брунеллески и украшен сценами из Писания.
Склеп с захоронениями. Капелла принцев
Место для прохода в капеллу Медичи приведет прямо в склеп. Именно отсюда можно пройти в капеллу принцев и Новую Сакристию. Склеп темный и мрачный, что естественно для усыпальницы, где фактически похоронено большинство членов семьи Медичи, в том числе и те, которые должны были упокоиться в капелле принцев.
На картине в величественном кресле сидит высокородная дама. Это Анна Мария Луиза де Медичи, последняя наследница этой семьи, которая скончалась в 1743 году. Она оставила огромное художественное наследство родной Флоренции.
Для любителей Микеланджело
В 1520 году потребовалось соорудить часовню с надгробиями для Лоренцо Великолепного и его брата Джулиано, а также для двух других сыновей семейства Медичи: Джулиано, герцога Немурского, и Лоренцо, герцога Урбинского. Кроме того, кардинал Джулио, двоюродный брат папы Льва Х, хочет поручить Микеланджело строительство библиотеки. В ней должны разместиться книги, принадлежащие всей семье, а также полученные от разных придворных и других известных книголюбов. Капелла Медичи и Новая Сакристия в ней и библиотека - два ответственных поручения для 45-летнего мастера, которому впервые придется иметь дело с архитектурой.
Новая ризница - это один из архитектурных проектов, который мастер довел до конца. В ней имеется не менее семи скульптур гения эпохи Возрождения.
Начало работы
Кардинал Джулио из рода Медичи, избранный папой под именем Климент VII, призвал Микеланджело в Рим и дал твердые указания о том, что капелла Медичи должна быть незамедлительно достроена. Он желает быть прославленным в веках не менее, чем папа Лев Х и его предшественники, оставившие о себе память как о покровителях архитектуры, скульптуры и живописи. Следовало увековечить образы не бывших в давние времена знаменитых Медичи, а тех, кто установил во Флоренции монархию. Это были два молодых, ничем не прославивших себя герцога. Новая Сакристия в церкви Сан-Лоренцо (капелла Медичи) должна составлять единый комплекс со Старой, которую построил Брунеллески.
Микеланджело задумал и потом сделал ее с более сложными ордерами, карнизами, капителями, дверями, нишами и гробницами. Он отступил от принятых ранее правил и обычаев. Капелла Медичи по желанию папы уже не должна включать в себя гробницы Лоренцо Великолепного и его брата Джулиано. На почетные места должны встать усыпальницы папы Льва Х и его собственная. Желая, чтобы более никто не пользовался гением Микеланджело, Климент VII предложил зодчему стать монахом и постричься в орден св. Франциска. Когда художник отказался, папа подарил ему дом. Рядом с ним стояла капелла Медичи. Жалованье превысило в 3 раза сумму, которую просил Микеланджело.
Микеланджело во Флоренции
Что предстояло сделать Микеланджело Буонарроти? Капелла Медичи требовала пристройки часовни. Следовало возвести потолочный свод, соорудить световой фонарь и выполнить ряд не менее трудоемких работ. А потом уже можно думать о скульптурах, которыми ваятель намеревался украсить надгробия Джулиано и Лоренцо Медичи. Для этого потребуются рабочие, а значит, и деньги от Климента VII.
Замыслы скульптур герцогов
Какие чувства вызовет капелла Медичи? Микеланджело, не обманывая себя, предполагал, что когда скульптуры будут готовы, они разочаруют тех, кто хочет увидеть изображение двух потомков семьи. В них не будет портретного сходства. Он хотел создать новых людей, порожденных не только их временем, но и собственными новыми художественными задачами. В статуях движение должно передаваться уравновешенностью позы, которая будто застыла в воздухе. Это будут два сильных молодых человека, преисполненных величавого спокойствия.
Капелла Медичи: описание
В гробнице Медичи человек попадает в совсем иной мир, не тот, что был на улице. Вас охватывает чувство тоски и впечатление, что вы находитесь на площади. Вокруг находятся необработанные фасады домов, потому что темные пилястры, наличники на редких окнах, сами окна, светлые стены этого ансамбля дают тревожное ощущение средневековой улицы и площади. Именно такое пространство, которое включает человека в быстро текущий поток времени, создал Микеланджело. Гробница мастера - это размышление о мере изменчивости, длительности и краткости существования, запечатленное в слиянии архитектуры и скульптуры.
Мадонна
В церкви Сан-Лоренцо (капелла Медичи) Новая Сакристия выглядит как свободный куб, который увенчан сводом. Зодчий разместил в стенах ниши с пристенными, значительно увеличенными гробницами. Для них он воспользовался скульптурными фигурами в натуральную величину. Напротив алтаря он поместил скульптурную группу «Мадонна с младенцем» и окружил ее статуями св. Космы и Дамиана (покровители Медичи).
Их по его глиняным эскизам выполняли ученики. Мадонна - ключ ко всей капелле. Она прекрасна и внутренне сосредоточенна. Лицо Мадонны склонено к ребенку. Она исполнена печали и скорби. Мадонна погружена в глубокое тяжелое раздумье. Складки ее одежды создают напряженное ритмическое действие и связывают ее со всей архитектурной формой. Младенец тянется к ней. Он также наполнен внутренней динамикой и напряженностью, которая согласована со всей капеллой. В композиции капеллы Мадонна играет очень важную роль. Именно к ней обращены фигуры Джулиано и Лоренцо.
Статуи в нишах
Без намека на портретное сходство в доспехах древних римлян сидят две аллегорические фигуры. Мужественный, энергичный Джулиано с непокрытой головой опирается на жезл командира.
Он символизирует мир, который пришел после войны. жизни действенной. Тогда как его брат Лоренцо находится в глубочайшем раздумье и символизирует жизнь созерцательную.
Его голова, покрытая античным шлемом, опирается на руку, а локтем - на шкатулку, звериная морда которой символична. Она означает мудрость и деловые качества. Обе фигуры усталы и меланхоличны. Ниши их стиснули, что вызывает у зрителя чувство тревоги и беспокойства. Они переживают тяжкую годину войн и смут и вспоминают Лоренцо Великолепного, благодетеля Италии, при котором царил мир.
Фигуры на крышках саркофагов
Соскальзывая с покатых крышек гробниц, еле удерживаясь на них, лежат скульптурные аллегории утра и вечера у ног Лоренцо и дня и ночи - у Джулиано. Символам бегущего времени мучительно неудобно. Их мощные с идеальными пропорциями тела - овеществленная истома и скорбь. «Утро» медленно и неохотно просыпается, «День» бодрствует безрадостно и тревожно, «Вечер», цепенея, засыпает, «Ночь» погружена в тяжелый беспокойный сон. Что за птица на капелле Медичи? «Ночь» стопой упирается в сову, которая, если вспорхнет, то разбудит ее.
Камень, который она держит в руке, может выпасть в любой момент и тоже разбудить. Нет покоя «Ночи». Об этом говорит и полная страданий маска в ее руке.
Фигура «Дня» заслуживает внимания, потому что удивляет несогласованность ваяния прекрасного тела и с трудом поворачивающейся к зрителю головы. Тело прекрасно и отполировано, а лицо слегка проступает, образ едва намечен. «День» хранит следы инструментов и художественно недооформлен. Недоработаны фигуры «Утра» и «Вечера». Это создает дополнительную выразительность, тревогу и угрозу. Ваятель не побоялся пойти дальше своего времени, заставляя зрителя додумывать и трактовать скульптуры как угодно. Вот перед вами лицо «Вечера» (капелла Медичи). Фотография подтверждает сказанное выше.
Фигуры не хотят ни жить, ни чувствовать. Все вместе времена суток подтверждают девиз Медичи «Всегда» (Semper), означающий постоянное несение службы. Вместе с фигурами молодых людей аллегории заключены в устойчивую треугольную композицию.
«Скорчившийся мальчик»
Капелла Медичи и тяжкое безвременье, которое охватывает в ней человека, обладала еще одной скульптурой, которая сейчас находится в Эрмитаже.
Ее еще называют «Мальчик, вынимающий занозу». Если мысленно вернуть его в капеллу, то окажется, что бесконечность времени соединяется с сиюминутностью. Это маленькая статуя, которая свободно входит в куб. Она, как и «День», не вполне закончена: у нее не доработан низ, а спина не отполирована. Ребенок весь согнулся к больной ноге, такая необычная и неожиданная у него поза. Скульптор стремился удалить из мрамора только предельно необходимое, чтобы, если он упадет с пьедестала, то ничего бы не откололось. Мальчик важен в общем замысле, ибо он - мгновение внутри времени. Если Мадонна - время историческое, христианское, которое объединяло людей той эпохи, то мальчик - его кратковременность. Он и ситуация, и мгновение. Фигуры под нишами находятся в этом же цикле перемен времен, а не сами по себе, выделяясь в нечто особенное. Все у гения существует как в жизни - одновременно и многообразно.
Библиотека Лауренциана
Одновременно с работой в Новой Сакристии, которую он превратил в величественную капеллу, Микеланджело строил библиотеку. Пройдя через уютный дворик, через левый неф можно попасть в нее. Она предназначена только для посвященных.
В ней собраны древние манускрипты, иллюстрированные кодексы, текст унии, которая была заключена на Флорентийском соборе в 1439 году. Сначала появился вестибюль, затем зал для рукописей, где их можно было хранить и читать. У этого длинного помещения из серого камня светлые стены. Вестибюль высокий. Далее, чем в него, туристов не пускают. В нем нет статуй, но имеются сдвоенные колонны, которые углублены в стены. Особое внимание было уделено необычной которая напоминает течение расплавленной лавы. У нее полукруглые крутые ступени и очень низкие перила. Она начинается у порога вестибюля и расширяется, образуя три части. Сам мастер был уже в Риме, когда по его глиняной модели строили лестницу - главную достопримечательность вестибюля.
На этом мы заканчиваем описание творения гениального Микеланджело. В этой грандиозной работе он воплотил свои новаторские замыслы. Они настолько универсальны, что приобрели значение для всего человечества. Так изменилась капелла Медичи. Флоренция получила памятник Медичи, который стал памятником самому городу.
Caro m’è il sonno, e più l’esser sasso,
mentre che ‘l danno e la vergogna dura.
Non veder, non sentir, m’è gran ventura;
però non mi destar, deh! Parla basso!
Michelangelo Buonarroti)
Мне сладко спать скульптурным камнем в нише,
покуда мир живет, стыдясь и мучась;
не чувствовать, не знать – блаженна участь;
Ты здесь еще? Так говори потише.
Перевод Елены Кацюбы
.
С именами Лоренцо и Джулиано Медичи связан и один из величайших шедевров эпохи Высокого Возрождения –«Капелла Медичи» - скульптурный ансамбль, выполненный Микеланджело и расположенный в так называемой Новой сакристии (ризнице) церкви Сан Лоренцо (фамильной церкви семьи Медичи) во Флоренции.
После смерти папы Юлия II (Джулиано делла Ровере, понт. 1503-1513), одного из самых требовательных, но и щедрых меценатов, человека непомерных амбиций, папы при котором было начато строительство беспрецедентного по масштабам собора св.Петра, где Микеланджело должен был построить величественную гробницу украшенную полусотней статуй, в которой почиет Юлий; завершены Микеланджело и открыты для обозрения фрески плафона Сикстинской капеллы, часовни св. Сикста, покровителя рода Ровере; расписаны Рафаэлем дворцовые комнаты (станцы) апартаментов папы в Ватикане, папой был избран Лев Х (понт. 1513-1521), Джованни де Медичи, второй сын Лоренцо Великолепного.
Флоренция. ц.Сан Лоренцо
Возможно оттого, что он родился в год памятного флорентийского турнира, так называемой Джостры (1475), а возможно и по природной склонности, Лев Х, переняв дипломатические способности отца, перенял и непомерную любовь к роскоши и развлечениям. Папских имений, рудников и казны, оставленной Юлием II , не хватало, чтобы оплачивать охоты, пиры, празднества. От посещения Рима именно в эти годы пришли в ужас и Эразм Роттердамский, и молодой монах Мартин Лютер. Денег не хватало, и Лев Х осуществил несколько финансовых проектов, два из которых: официальная продажа церковных должностей («симония») и продажа «отпущений» («индульгенций»), окончательно истощили терпение большой части западных христиан. Лютер выпустил «Тезисы», папа в ответ – буллу, приказывающую сжечь труды Лютера. В Германии началась Реформация.
Лев Х умер внезапно, даже не успев собороваться. Разумеется, в годы его понтификата строительство собора св.Петра продвигалось плохо, а о грандиозной гробнице папы Юлия II нечего было и думать. Правда, он предложил Микеланджело создать фасад церкви Сан Лоренцо, незавершенный Брунеллески, дабы этот храм стал «зерцалом всей Италии», и Микеланджело с удовольствием согласился уехать в любимую им Флоренцию, где четыре года напряженно трудился пока, в 1520-м все по той же причине, из-за отсутствия денег, работы над фасадом не были прекращены.
Однако в том же году кардинал Джулио де Медичи, будущий папа Клемент VII(понт.1523-1534), внебрачный сын Джулиано Медичи и ровесник своего двоюродного брата Джованни (Льва Х) выросший в доме дяди (Лоренцо Великолепного) после убийства отца, предложил Микеланджело другой вариант работы в Сан Лоренцо. Он предложил создать в строящейся новой ризнице церкви ансамбль надгробий для недавно умерших членов семьи: Лоренцо, сына Пьетро Медичи (старшего брата Льва Х) и Джулиано, младшего из сыновей Лоренцо Великолепного, - ничем не знаменитых, кроме родовых имен: Лоренцо и Джулиано.
Сначала Микеланджело, подавленный неудачей с фасадом церкви, воспринял идею без энтузиазма: к усопшим он особых чувств не испытывал. Но он помнил годы, проведенные в блистательном кругу Лоренцо Великолепного, чтил его память. А в Новой сакристии должны были находиться и саркофаги с прахом старших Лоренцо и Джулиано.
Архитектурно- пластическое решение гробницы было продиктовано небольшими размерами капеллы, образующей в плане квадрат со стороной 11 метров. Разместить в таком небольшом помещении сооружение, рассчитанное на круговой обход, как он предполагал вначале (ориентируясь на композиционные идеи гробницы Юлия II) было невозможно, и Микеланджело избрал традиционную композицию пристенных гробниц.
Гробница Джулиано Медичи
Композиции гробниц на боковых стенах симметричны. Возле левой от входа стены расположена гробница Джулиано. В прямоугольной стенной нише – фигура Джулиано, сидящего молодого флорентинца в одеянии римского патриция с непокрытой головой, обращенной к фронтальной стене капеллы. Под ней расположен саркофаг, на валютах которого – две аллегорические фигуры: женская - Ночь и мужская - День. Ночь – спит, опираясь склоненной головой на правую руку, под левой рукой у нее – маска, возле бедра – сова.
День – бодрствует, он опирается на левый локоть, полуобернувшись к зрителю таким образом, что половина лица скрыта его мощным правым плечом и спиной. Лицо Дня проработано эскизно.
Гробница Лоренцо Медичи
Напротив, возле правой от входа стены – гробница Лоренцо. Он тоже облачен в римские одежды, но на глаза, скрывая их в тени, надвинут шлем. Его поза полна глубокой задумчивости, левая рука, в которой он держит кошель, поднята к лицу и опирается на ларец с драгоценностями, стоящий на колене. Голова слегка повернута вправо, в сторону фронтальной стены.
"Вечер"
Композиция саркофага аналогична, на валютах – фигуры: мужская – Вечер, женская – Утро. Обе фигуры развернуты на зрителя. Вечер склоняется ко сну, Утро – пробуждается.
Италия | Микеланджело Буонарроти | (1475-1564) | Капелла Медичи | 1526-1533 | мрамор | Новая Сакристия ц.Сан Лоренцо, Флоренция |
Возле фронтальной стены капеллы, напротив входа и алтаря в прямоугольной нише, обрамленной темными колоннами, ордерами в стиле Брунеллески, - простой прямоугольный саркофаг с прахом Лоренцо Великолепного и его брата Джулиано. На крышке саркофага находятся фигуры: сидящей Мадонны с младенцем на коленях (в центре), св. Косьмы и св. Домиана по бокам. Фигуры святых изваяны не Микеланджело, а, соответственно: Монторсоли и Рафаэлло да Монтелупо.
Мадонна Медичи – ключевой образ капеллы: она размещена в центре фронтальной стены, к ней обращены взгляды святых, на нее взирают герцоги из своих ниш. Она сидит, опираясь правой рукой о постамент, на выдвинутом левом колене - младенец, прижавшись вполоборота к матери так, что его лица зритель не видит. Мадонна придерживает ребенка левой рукой. Выражение ее лица и вся поза овеяны задумчивой отрешенностью.
Современников поразило то же, что поражает и сегодня, - совершенство архитектурно-пластического ансамбля капеллы в целом, совершенство пластической связи всех изваяний в пространстве, необыкновенный - даже для гения Микеланджело – реализм каждой из скульптур, поднимающийся до высокого обобщения, символа. О символических значениях аллегорий Утра, Дня, Вечера и Ночи сказано много. Как известно, особенное внимание привлекла фигура Ночи, произошел обмен поэтическими эпиграфами между Джованни Строцци и Микеланджело. Мы же хотим остановиться на скульптурах Лоренцо и Джулиано и затронуть проблему «идеального портрета».
Ни в облике, ни в лицах современники не усмотрели портретного сходства с недавно умершими родственниками папы Льва Х и Клемента VII. Нам кажется это легко объяснимым. Не этих конкретных людей изображал скульптор над их саркофагами. Легендой Флоренции были другой Лоренцо и другой Джулиано, братья - те, что покоились возле фронтальной стены.
Братья – и оттого надгробия симметричны.
Лоренцо Великолепный – дипломат, философ, банкир, - подлинный властитель – и оттого голову его венчает римский шлем, рука опирается на ларец с золотом, но сам он погружен в глубокие невеселые раздумья. Прекрасный и юный Джулиано, герой поэм и легенд, – храбрый, влюбленный, трагически погибший от рук заговорщиков. И оттого поза его неспокойна, голова стремительно повернута. Но Микеланджело изваял и не тех реальных Медичи, младшего из которых он не знал, а со старшим был знаком лишь в последние годы его жизни. Он изваял их легендарные образы, можно сказать аристотелевские формы – или платоновские идеи этих двух, запечатленных в истории Флоренции имен: Лоренцо и Джулиано.
За время строительства капеллы с 1520 по 1534 с двумя большими перерывами над Италией вообще и над Флоренцией пронеслись такие грозы, что кажется удивительным, что капелла Медичи была почти достроена. Понтификат Клемента VII ознаменовался таким разграблением Рима армией Карла V Габсбурга, которого Вечный город не знал со времен нашествия варваров, а завершился, помимо разгоравшейся Реформации, еще и расколом между римской и английской церковью, чьей главою провозгласил себя Генрих VIII. Некоторые церковные историки считают Клемента VII последним папой эпохи Возрождения.И если следовать этой, пусть и очень условной, хронологии, то капелла Медичи видится как непревзойденное по совершенству надгробие блистательного флорентийского Ренессанса.
«Страшный суд» Микеланджело писал, будучи свидетелем уже иного времени.
Manon&Gabrielle."Лоренцо и Джулиано".
Есть во Флоренции местечко, которое 6 лет было моей идеей фикс: капеллы Медичи. В первый наш визит они еще закрывались по понедельникам, как все музеи. Во второй - работали до 13:50 (как периодами бывает и сейчас), и после Уффици мы туда не успели. Ну, как говорится, бог любит троицу.
Собственно, капеллы Медичи (а не капелла, как иногда говорят, Cappelle Medicee, сайт , wiki) - приличных размеров комплекс при церкви Сан-Лоренцо, в целом состоящий из трех помещений: крипты, "капеллы принцев" и новой сакристии, причем только последняя - творение Микеланджело.
Крипта не очень интересная: там проходят выставки всевозможных реликвариев, по большей части поздних, когда ценились количество золота и вычурность форм, а не красота или сюжет (не могу не вспомнить реликварий в Орвието или в соборе в Генуе - какие же замечательные вещи). В крипте же находятся гробницы последнего итальянского кондотьера, родоначальника герцогов Медичи Джованни далле Банде Нере (это он сидит перед церковью в неприличной позе) и его жены. (На самом деле, у церкви Сан-Лоренцо есть еще одна крипта, где похоронены Козимо Старший Медичи и Донателло, но туда людей со стороны не пускают.)
В "Капелле принцев", конечно, никаких принцев нет - есть герцоги, а это, согласитесь, слегка другой коленкор. Зато с точки зрения декора некоторые принцы могут не просто позавидовать, а съесть свою шляпу (или там галстук, у кого что) от зависти: восьмигранная капелла с вторым по высоте в городе куполом (после купола Брунеллески самизнаетегде) облицована разноцветным мрамором, порфиром и гранитом...
Саркофаги, кроме одного, гранитного, тоже из полихромного мрамора с инкрустацией и герцогскими коронами (жалко, статуй в нишах только две - не доведено дело до конца)...
В основании пилястров гербы "подопечных" городов...
Купол наборный и расписан весьма богато...
Шикарный пол...
В общем, тот редкий случай, когда Исаакиевский собор и Эрмитаж нервно курят в сторонке. Есть повод гордиться.
Особо хочу отметить алтарь: если вы когда-нибудь видели такую инкрустацию, то я - нет.
Честно скажу, я от таких "роскошеств" был в восторге последний раз лет в 12 и с тех пор испытываю к ним лютую ненависть, но не оценить размах и мастерство у меня не хватит совести. Действительно круто.
Что касается новой сакристии (wiki) - есть еще старая (wiki), работы Брунеллески, с декором Донателло и Луки делла Роббиа, - то я себе ее представлял совсем другой. Не знаю, какой именно - может быть, более похожей на церковь, а не на запасник музея? Во всяком случае, надгробия герцогов Урбинского и Немурского, хорошо знакомые мне хотя бы по слепкам в Пушкинском музее, и тут выглядят какими-то не настоящими.
Я помню, какой испытал трепет 2 года назад в Риме, когда оказалось, что с детства знакомый Моисей на гробнице папы Юлия II - такой: желтоватый, мускулистый даже не по форме, а по структуре, когда прожилки мрамора кажутся живой человеческой кожей. Здесь же чувствуется рука мастера, но структура мрамора - не очень (даже немного странно, что Микеланджело так долго его выбирал).
Отдельно хочется сказать про женские фигуры. Для итальянского (и, в целом, европейского) искусства эпохи Возрождения вообще свойственно не уметь изображать женщин и детей. Ощущение, что так проявился запрет на тело в католичестве: даже когда живопись и скульптура ушли от готической диспропорции и обрели анатомическую точность, это коснулось только мужской фигуры, поскольку подмастерьев всегда можно было раздеть, поставить в нужную позу и рисовать часами хоть лицо, хоть тело, добиваясь грамотности расположения мышц и рефлексов.
С женщинами не так. Есть замечательные образцы: тут надо снова сказать про Филиппо Липпи и Сандро Боттичелли с их музами - и противоположные примеры у сиенцев, которым, видимо, категорически не везло с женами. Но одно дело - позировать лицом, а совсем другое - телом. Есть даже ощущение, что художники и жен-то своих не видели голыми при обычном освещении, не то что натурщиц. Так и рождались монстры с грудью на плече или на боку, по принципу "где-то там что-то там у нее есть". С детьми еще хуже: если младенец Иисус просто похож на уменьшенного восьми-десятилетку, как у Джотто, или на двадцатилетнего юношу, как на греческих иконах, - считай, повезло, может же быть и просто диспропорциональный уродец. Даже у Леонардо с его эстетством младенцы не живые - потребовался Рафаэль (пусть и стоящий на плечах Перуджино), чтобы младенцы обрели естественный вид.
Надо сказать, что с младенцами у Микеланджело порядок - он всегда, даже в ранних работах, на младенцах не экономил: видимо, как это ни прискорбно, трупы младенцев ему попадались наряду с трупами взрослых мужчин, которых он вскрывал, тщательно шифруясь от церкви. То ли трупы женщин ему не попадались, то ли слухи об ориентации - не вымысел, но с голыми женщинами, в отличие от одетых, у Микеланджело явно было не очень.
Скажем, ночь - очевидный мужчина с неумело приделанной грудью (еще и такой конфигурации, что в жизни не сыщешь).
Грудь Авроры (Утра) больше напоминает женскую, но фигура по-прежнему мужская, хотя и не столь ярко выраженная, как в случае с Ночью.
На этом фоне Мадонна Медичи на надгробии Лоренцо Великолепного и его брата Джулиано, убитого во время заговора Пации, смотрится эталоном стиля и анатомической точности, хоть и построенной по классическим греко-римским образцам (скажем, лицом Мадонна явно напоминает Афину, а то и Геру, если принимать во внимание нос). Безусловно, видно, что это та же рука, что сделала Рахиль для гробницы папы Юлия II в Риме, а вот единство авторства с ватиканской "Пьетой" может вызывать вопросы: "Пьета" восхитительно современна, а здесь намеренный посыл в античность (в отличие от окружающих Космы и Дамиана, сделанных учениками по эскизам и моделям мастера - эти совсем не смотрятся древними).
В общем и целом, задачу мы выполнили, капеллы Медичи посетили. Мне лично это удовлетворения не принесло - скорее, разочарование. Хотя тут каждый видит по-своему, конечно.
Закрывая другой гештальт, мы пошопились на Mercato di San Lorenzo, прикупив обещанную Мыше пару сумок и пару кошельков. Говорите что хотите, но флорентийская кожа прекрасна, а сторговаться можно всегда. Правда. мне показалось, что ассортимент сумок слегка поуменьшился, но м.б. это только показалось.
Подняв таким образом себе настроение, мы направились в любимое место - монастырь Сан-Марко (wiki). Если вы вдруг здесь не были или путаете флорентийский Сан-Марко с венецианским, обязательно посетите: запомнится надолго, обещаю. (Кстати, в связи с тем, что опять шел дождь, у входа нас встречала девушка, ловкими и быстрыми движениями натягивавшая на наши зонты специальные полиэтиленовые чехлы, чтобы не капало. Мы нервно сглотнули.)
Монастырь был построен в XIII веке, но только в 1437 году перешел в руки доминиканцев. Заручившись поддержкой Козимо Медичи, который привлек великого архитектора Микелоццо и оплатил расходы, монастырь быстро стал одним из важнейших во Флоренции. Вдобавок Козимо организовал при монастыре первую в истории города публичную библиотеку и попросил выделить ему келью для медитаций (в отличие от других монахов, окно в келье у Козимо выходило на север, где меньше солнца, и было размером с ладонь).
Монастырь расписали местные монахи - правда, надо понимать, что это были фра Джованни (Анджелико) и фра Бартоломео. С появлением во Флоренции Савонаролы (которого, на свою голову, пригласили именно Медичи) монастырь стал его штабом, а он сам - настоятелем. Трехкомнатную (в отличие от всех прочих: даже у Козимо все две маленькие комнаты) келью Савонаролы с выставкой орудий для уничижения плоти можно посетить и сейчас.
Экспозиция музея, в основном, состоит из работ фра Анджелико: они размещены на первом этаже, у входа (бывший странноприимный дом) и в зале капитула, на втором в кельях и коридорах (включая одно из лучших "Благовещений" в истории, wiki - только посмотрите на выражение лица Марии!). Отдельно надо сказать про книжные миниатюры в библиотеке второго этажа: насколько же фра Анджелико лучше, тоньше, интереснее своего современника Заноби Строцци, насколько Строцци архаичнее!
Фотографировать в музее нельзя - в кельях за этим довольно строго следят, хотя "Благовещение" все равно массово щелкают с лестницы, где охраннику не видно. А вот внизу можно и поснимать немного, если хочется. Честно говоря, нам хотелось мало, мы ходили и в очередной раз поражались тому, насколько хорош фра Анджелико. Но одну работу частично пощелкали: это "Распятие со святыми" из зала капитула (wiki). Не верится, что это 1442 год: Вероккьо было 7 лет, а Лоренцо Великолепный, Гирландайо, Боттичелли, не говоря уж про Леонардо и Микеланджело, еще не родились. Посмотрите на эти лица и скажите мне, что фра Анджелико прост и примитивен!
Среди других представленных художников - уже упомянутый фра Бартоломео (написавший, кстати, самый известный прижизненный портрет Савонаролы), Паоло Уччелло, ученик фра Анджелико Беноццо Гоццоли, Бартоломео Капорали, Лука и Андреа делла Роббиа и многие другие. В качестве примера - "Тайная вечеря" Гирландайо (wiki): даже кажется, что за 40 лет с момента "Распятия со святыми" живопись шагнула не очень далеко, хотя на самом деле был пройден огромный путь.
В общем, Сан-Марко - место к посещению обязательное.
А для нас во Флоренции есть еще одно обязательное к посещению место: так уж получилось, что традиции зайти поесть "к дуракам" мы не изменяем, несмотря безусловный интерес к другим местам и регулярную критику знатоков, считающих Borgo San Lorenzo отвратительным туристическим районом, а рестораны, где есть русское меню и куриная грудка - не стоящими внимания. Так что - в очередной раз I Matti (сайт).
Брали: риболита, cacio e pepe (пичи с пекорино и черным перцем - просто и потрясающе вкусно, ничуть не хуже местной вкуснейшей аррабиаты), панакотту и восхитительный тирамису (местный точно входит в тройку самых вкусных из тех, что я ел). В общем, "дураки" снова не подкачали. И это хорошо, потому что день подошел только к середине, и нас ждали еще два важных места.
продолжение следует