Крамской портрет дочери. Знаменитая "Неизвестная" Крамского. Трагическая судьба дочери великого художника. Мы ждем перемен

Об удивительной судьбе Софьи Крамской, дочери художника И.Н. Крамского, позировавшей для картины "Незнакомка". Какая русская судьба. В школьных учебниках этот портрет есть. Жаль, что никто не рассказывает судьбу этой девушки. Софья Крамская, единственная девочка среди своих братьев (и потому, наверное, отцовская любимица), родилась предположительно в 1866 (по другим сведениям в 1867 году). Она училась в обычной гимназии, но благодаря творческой атмосфере, царившей в родном доме, рано почувствовала интерес к живописи. Отец старался развивать художественные навыки дочери и стал ее первым учителем. В детские годы Соня среди знакомых считалась некрасивой, но в юности, как это случается со многими девочками, похорошела. Однако для отца она всегда была самой любимой моделью. Даже когда девочке из-за болезни обстригли волосы и у нее на голове отрастал неровный ежик (Соня пыталась прикрыть его кружевной косынкой), и тогда на полотнах отца дочь-подросток представала настоящей красавицей с бездонными глазами. Будучи ровесницей дочерей П.М. Третьякова Веры (в замужестве Зилоти) и Сашеньки (в замужестве Боткиной), Соня с ними очень дружила. Вера Зилоти позже вспоминала: «Соня была некрасива, но с умным, энергичным лицом, живая, веселая и необычайно талантливая к живописи… В 16–17 лет Соня… похорошела, волосы отросли. Фигура у нее стала длинная, тонкая. Она прекрасно танцевала. Ее веселость, остроумие и entrain (притягательность, обаяние) привлекали к ней много поклонников». Соня действительно была очень изящной - Репин, ученик Крамского, восхищался ее фигурой, Альберт Бенуа всерьез ухаживал за ней, но в свои 30 лет он казался шестнадцатилетней Соне слишком "старым". У нее появился другой жених - Сергей Сергеевич Боткин, молодой врач, представитель известной медицинской династии. Родственники торжественно отметили помолвку молодых, Крамской на радостях написал великолепные парные портреты жениха и невесты... Как говорится, человек предполагает, а Бог располагает. Сергей Боткин неожиданно для всех влюбился в подругу своей невесты Александру Третьякову. Помолвка оказалась расторгнутой, и вскоре Саша Третьякова вышла замуж за бывшего жениха подруги. Соня Крамская нашла в себе силы сохранить с ней приятельские отношения. Но происшедшее надолго повергло Соню в тоску. Спасла Софью живопись. Шестнадцатилетняя девушка с головой ушла в работу и стала демонстрировать по-настоящему профессиональные успехи. «Между Соней и ее отцом была редкостная дружба, переходившая в обоюдное обожание», – писала Зилоти. В 1884 году Крамской, чтобы отвлечь Соню от душевных терзаний, вместе с дочерью отправляется в заграничную поездку (заодно и свое сердце подлечить - он был уже очень болен). Путешествуя по Франции, Софья пристрастилась к живописным этюдам на плэнере. Спустя год после путешествия Крамской писал: «Дочка моя, известная... ветреница, начинает подавать мне серьезные надежды, что уже есть некоторый живописный талант». Крамской понимал, что умирает, а дочь еще не встала на ноги и не нашла себя. Незадолго до смерти Иван Николаевич, тревожившийся за судьбу Софьи, сказал: «Девочка, а как сильна, как будто уже мастер. Подумаю иногда, да и станет страшно… личная жизнь грозит превратиться в трагедию». Софья действительно долго не могла оправиться от удара, ни в кого не влюблялась и не выходила замуж. Только в зрелом возрасте, в 1901 году. когда отца уже давно не было в живых, она заключила брак с петербургским юристом финского происхождения Георгием Юнкером. Крамской, несмотря на простое происхождение (он был сыном писаря из городка Острогожска), был принят при дворе и даже стал там своим человеком, не раз выполняя портреты членов императорского семейства (Александр III был большим демократом и предпочитал общение с обычными людьми, особенно - талантливыми, общению с романовским кланом), давал уроки живописи дочерям императора. Своими при дворе стали и его дети. Софья Крамская тоже выполнила ряд работ, запечатлев императора, императрицу, их детей, прежде всего цесаревича, и других родственников. Но почти ничего не сохранилось. Что-то было уничтожено либо пропало в годы революции, что-то из собственных работ было передано ею в Острогожский музей, на родину отца, вместе с его картинами, и когда в 1942 году в музее вспыхнул пожар, погибло вместе с большей частью его коллекций. Софья была признанной портретисткой, ее просто осыпали заказами. Увы. судьба многих работ, находившихся в частных руках, в домах и усадьбах, разгромленных в период революции, так же осталась неизвестной. Софья Крамская неоднократно и с большим успехом принимала участие в различных художественных выставках самого высокого уровня - в Академии художеств, в Обществе живописцев-аквалеристов, в художественном отделе Всероссийской ярмарки в Нижнем Новгороде и др. Была она известна и как книжный иллюстратор, оформляя, например, издания к юбилею Пушкина. Замечательными были и ее жанровые картины. После замужества Софья Юнкер-Крамская много помогала своему мужу, который собирал материалы о декабристах и готовил книгу-исследование об этом периоде истории. Книга так и не была опубликована... Муж Софьи Ивановны в 1916 году скончался. А вскоре начались и другие беды - революция, Гражданская война, смерть матери в 1919 году... Но Софья Ивановна, которой было уже далеко за пятьдесят, старалась приспособиться к новой жизни. С 1918 года она работала в художественно-реставрационных мастерских Главнауки. Ей, глубоко верующему человеку, пришлось стать организатором антирелигиозного музея Зимнего дворца и иллюстрировать "Историю религии" в издательстве "Атеист". Ей, дочери Крамского, прославленного мастера религиозной живописи, автора росписей купола Храма Христа Спасителя и великих христианских полотен! Свою веру Софья Ивановна особо не скрывала, как и не скрывала христианское желание помочь ближнему. В Ленинграде мучилось много ее знакомых из "прошлой жизни" - смолянок, фрейлин, просто лиц дворянского происхождения. Лишенные всего - жилья, имущества, службы и каких бы то ни было доходов, многие буквально голодали. Дочь художника помогала им устроиться на работу, пусть с самым скромным жалованьем, достать переводы, уроки, перепечатку на машинке, чтобы как-то выжить. Все это и вменили пожилой женщине в вину - и то, что "была очень религиозной", и то, что помогала друзьям... Не так давно ГТГ запросила материал о С.И. Юнкер-Крамской из закрытых архивов. В ответ на запрос пришли копии личного дела Юнкер-Крамской из архива ФСБ РФ. Софья Юнкер-Крамская была арестована 25 декабря 1930 года, обвинялась по статье 58-II УК РСФСР в контрреволюционной пропаганде. Ей вменялось в вину создание ни много ни мало «контрреволюционной группировки из бывшей знати, ставившей себе целью проведение своих людей в разные советские учреждения на службу для собирания сведений о настроениях…». Все, проходившие по делу, говорили о религиозности художницы, что усложняло ее положение. Кстати, в материалах дела было указано, что София Ивановна Юнкер-Крамская родилась 21 августа 1867. (Дата рождения, указанная на допросе, расходится с той, что была известна ранее – 1866 годом, – из писем отца художницы. Но можно предположить, что отцу это было лучше известно, чем следователю из органов). Крамская-Юнкер была приговорена как «чуждый элемент» к 3 годам ссылки в Сибирь, но из-за нервного потрясения у нее случился инсульт. С тяжелым параличом она была отправлена в тюремную больницу ДПЗ. Ее кое-как подлечили и через четыре месяца все же послали по этапу в Иркутск. Полупарализованная женщина добралась до Иркутска, но через три недели ее перевели в Канск, через месяц, с ухудшившимся состоянием – в Красноярск. 15 октября 1931 года Юнкер-Крамская из красноярской больницы написала письмо Екатерине Павловне Пешковой, оказывавшей помощь политзаключенным. Софья Ивановна рассказала о тяжелой болезни, о перенесенных во время ссылки двух операциях. Она пыталась доказать, что приносит пользу, что всегда, несмотря на состояние здоровья, работала: в Иркутске – как иллюстратор учебников и колхозных журналов, в Канске – как фотограф и ретушер в местной газете. В Красноярске с ней случился второй удар, отнялась левая часть тела. Ее просьба состояла в смягчении участи: если нельзя вернуться домой в Ленинград, то пусть ее хотя бы оставят в Красноярске до поправки здоровья и обязательно предоставят работу, ведь правая рука действует, не разбита параличом. «Я пишу и портреты, и плакаты, лозунги, афиши, вывески, иллюстрации, знаю фотографическую ретушь, раскраску фотографий, языки, я работать могу, люблю… О моей рабочей жизни Вам может подтвердить Елена Дмитриевна Стасова, с отцом которой был так дружен мой покойный муж. О музее Крамского Вам тоже могут дать сведения и она, и товарищ Луначарский…» В конце письма отчаянные строки: «Я могла делать ошибки в своих суждениях, могла что-нибудь не так правильно оценивать, могла криво судить о положении вещей, но преступления я не совершала никакого – и сознательно так горячо любя свою страну, после смерти мужа (он был финляндским подданным) – переменила свои бумаги на русские, подписав тогда уже отказ от каких бы то ни было претензий на имущество. Было даже смешно поступить иначе. Помогите мне! Я написала просьбу о помиловании М.И. Калинину. Я прошу Вашего содействия. Я оправдаю милость, если мне она будет дарована, могу уверить в этом Вас. Я честно проработала 40 лет. Тяжко последний, быть может очень короткий срок – чувствовать себя – так наказанной… Я собрала последние силы, чтобы написать Вам все это…» 28 февраля 1932 года было возбуждено ходатайство о пересмотре дела Юнкер-Крамской в связи с неизлечимой болезнью, а также в связи с тем, что ссыльная «не представляет… социальной опасности». 25 марта 1932 года София Ивановна вернулась в Ленинград. 31 июля 1932 года Юнкер-Крамская написала благодарственное письмо Е.П. Пешковой, сообщив, что собирается работать и дальше, насколько позволят силы. В 1933 году художница умерла при странных обстоятельствах. Якобы, она уколола палец, когда чистила селедку, и, по словам брата, "умерла от рыбьего яда (??)". Реабилитировали ее за отсутствием состава преступления только в 1989 году. В Государственном архиве РФ сохранилось ее письмо: «Высокоуважаемая Екатерина Павловна, Вы разрешите мне послать Вам эти несколько строк. Меня освободили! Если бы Вы только знали, каким чувством глубокой благодарности полны мои мысли и душа. Я не знаю, простите, право не знаю, полагается ли мне писать вообще о моем чувстве признательности, но я следую своей внутренней потребности это сделать… Вы не посетуйте на то, что я делаю это, если это не полагается, я не знаю, но не последовать душе этой потребности было невозможно! Я снова здесь, в Ленинграде, где прошла моя длительная рабочая жизнь - и теперь я снова, быть может, буду в состоянии начать работать хоть немного, насколько позволят мне мои силы, которые восстановятся во мне с сознанием возможности снова работать! Я не знаю даже, кому мне говорить о том, что я чувствую, и как я признательна. Но, думая, что сделалось все это через Высокое учреждение, которого являетесь Представительницей, - я пишу Вам. Ну, это даже ни Вам, никому не будет нужно, пусть это не принято, пусть это не полагается - я все же повторяю: я беспредельно благодарна, что поверили и моему искреннему раскаянию, и моей порядочности старого общественного работника, и моему горячему желанию загладить работой мои какие бы то ни было оплошности и несознательные заблуждения. И хотя я, конечно, очень больна еще и слаба, но, сколько мне позволят воспрянувшие силы - то оставшееся мне время до неизбежного конца я смогу употребить на реабилитацию моего рабочего имени, как самой по себе, так и как дочери Крамского. Еще раз прошу простить меня, если я делаю что-либо, выходящее из рамок допускаемого. С глубоким уважением, Художница С. И. Юнкер-Крамская». ГАРФ. Ф. 8409. Оп. 1. Д. 772. С. 199. Автограф.

Портрет этой девушки известен каждому ещё со школьной скамьи - из школьных учебников. Эту Незнакомку зовут Софья Крамская, она дочь художника И.Н. Крамского. И мало кто знает об удивительной и трагической судьбе Незнакомки.

Софья Крамская, единственная девочка среди своих братьев (и потому, наверное, отцовская любимица), родилась предположительно в 1866 году (по другим сведениям, в 1867-м). Она училась в обычной гимназии, но благодаря творческой атмосфере, царившей в родном доме, рано почувствовала интерес к живописи. Отец старался развивать художественные навыки дочери и стал ее первым учителем. В детские годы Соня среди знакомых считалась некрасивой, но в юности, как это случается со многими девочками, похорошела. Однако для отца она всегда была самой любимой моделью. Даже когда девочке из-за болезни обстригли волосы и у нее на голове отрастал неровный ежик (Соня пыталась прикрыть его кружевной косынкой), и тогда на полотнах отца дочь-подросток представала настоящей красавицей с бездонными глазами.

Будучи ровесницей дочерей П.М. Третьякова Веры (в замужестве Зилоти) и Сашеньки (в замужестве Боткиной), Соня с ними очень дружила. Вера Зилоти позже вспоминала:
«Соня была некрасива, но с умным, энергичным лицом, живая, веселая и необычайно талантливая к живописи… В 16–17 лет Соня… похорошела, волосы отросли. Фигура у нее стала длинная, тонкая. Она прекрасно танцевала. Ее веселость, остроумие и entrain (притягательность, обаяние) привлекали к ней много поклонников». Соня действительно была очень изящной - Репин, ученик Крамского, восхищался ее фигурой, Альберт Бенуа всерьез ухаживал за ней, но в свои 30 лет он казался шестнадцатилетней Соне слишком «старым». У нее появился другой жених - Сергей Сергеевич Боткин, молодой врач, представитель известной медицинской династии. Родственники торжественно отметили помолвку молодых, Крамской на радостях написал великолепные парные портреты жениха и невесты…

Как говорится, человек предполагает, а Бог располагает. Сергей Боткин неожиданно для всех влюбился в подругу своей невесты Александру Третьякову. Помолвка оказалась расторгнутой, и вскоре Саша Третьякова вышла замуж за бывшего жениха подруги. Соня Крамская нашла в себе силы сохранить с ней приятельские отношения. Но происшедшее надолго повергло Соню в тоску. Спасла Софью живопись. Шестнадцатилетняя девушка с головой ушла в работу и стала демонстрировать по-настоящему профессиональные успехи.
«Между Соней и ее отцом была редкостная дружба, переходившая в обоюдное обожание», - писала Зилоти. В 1884 году Крамской, чтобы отвлечь Соню от душевных терзаний, вместе с дочерью отправляется в заграничную поездку (заодно и свое сердце подлечить - он был уже очень болен). Путешествуя по Франции, Софья пристрастилась к живописным этюдам на плэнере. Спустя год после путешествия Крамской писал: «Дочка моя, известная… ветреница, начинает подавать мне серьезные надежды, что уже есть некоторый живописный талант». Крамской понимал, что умирает, а дочь еще не встала на ноги и не нашла себя. Незадолго до смерти Иван Николаевич, тревожившийся за судьбу Софьи, сказал: «Девочка, а как сильна, как будто уже мастер. Подумаю иногда, да и станет страшно… личная жизнь грозит превратиться в трагедию». Софья действительно долго не могла оправиться от удара, ни в кого не влюблялась и не выходила замуж. Только в зрелом возрасте, в 1901 году, когда отца уже давно не было в живых, она заключила брак с петербургским юристом финского происхождения Георгием Юнкером.

Крамской, несмотря на простое происхождение (он был сыном писаря из городка Острогожска), был принят при дворе и даже стал там своим человеком, не раз выполняя портреты членов императорского семейства (Александр III был большим демократом и предпочитал общение с обычными людьми, особенно талантливыми, общению с романовским кланом), давал уроки живописи дочерям императора. Своими при дворе стали и его дети. Софья Крамская тоже выполнила ряд работ, запечатлев императора, императрицу, их детей, прежде всего цесаревича, и других родственников. Но почти ничего не сохранилось. Что-то было уничтожено либо пропало в годы революции, что-то из собственных работ было передано ею в Острогожский музей, на родину отца, вместе с его картинами, и, когда в 1942 году в музее вспыхнул пожар, погибло вместе с большей частью его коллекций.
Софья была признанной портретисткой, ее просто осыпали заказами. Увы, судьба многих работ, находившихся в частных руках, в домах и усадьбах, разгромленных в период революции, также осталась неизвестной. Софья Крамская неоднократно и с большим успехом принимала участие в различных художественных выставках самого высокого уровня - в Академии художеств, в Обществе живописцев-акварелистов, в художественном отделе Всероссийской ярмарки в Нижнем Новгороде и др. Была она известна и как книжный иллюстратор, оформляя, например, издания к юбилею Пушкина. Замечательными были и ее жанровые картины. После замужества Софья Юнкер-Крамская много помогала своему мужу, который собирал материалы о декабристах и готовил книгу-исследование об этом периоде истории. Книга так и не была опубликована…

Муж Софьи Ивановны в 1916 году скончался. А вскоре начались и другие беды - революция, гражданская война, смерть матери в 1919 году… Но Софья Ивановна, которой было уже далеко за пятьдесят, старалась приспособиться к новой жизни. С 1918 года она работала в художественно-реставрационных мастерских Главнауки. Ей, глубоко верующему человеку, пришлось стать организатором антирелигиозного музея Зимнего дворца и иллюстрировать «Историю религии» в издательстве «Атеист». Ей, дочери Крамского, прославленного мастера религиозной живописи, автора росписей купола храма Христа Спасителя и великих христианских полотен! Свою веру Софья Ивановна особо не скрывала, как и не скрывала христианское желание помочь ближнему. В Ленинграде мучилось много ее знакомых из «прошлой жизни» - смолянок, фрейлин, просто лиц дворянского происхождения. Лишенные всего - жилья, имущества, службы и каких бы то ни было доходов, многие буквально голодали. Дочь художника помогала им устроиться на работу, пусть с самым скромным жалованьем, достать переводы, уроки, перепечатку на машинке, чтобы как-то выжить. Все это и вменили пожилой женщине в вину - и то, что «была очень религиозной», и то, что помогала друзьям…
Софья Юнкер-Крамская была арестована 25 декабря 1930 года, обвинялась по статье 58-II УК РСФСР в контрреволюционной пропаганде. Ей вменялось в вину создание ни много ни мало «контрреволюционной группировки из бывшей знати, ставившей себе целью проведение своих людей в разные советские учреждения на службу для собирания сведений о настроениях…». Все проходившие по делу говорили о религиозности художницы, что усложняло ее положение. Кстати, в материалах дела было указано, что София Ивановна Юнкер-Крамская родилась 21 августа 1867 года. (Дата рождения, указанная на допросе, расходится с той, что была известна ранее - 1866 годом, - из писем отца художницы. Но можно предположить, что отцу это было лучше известно, чем следователю из органов.)
Юнкер-Крамская была приговорена как «чуждый элемент» к трем годам ссылки в Сибирь, но из-за нервного потрясения у нее случился инсульт. С тяжелым параличом она была отправлена в тюремную больницу ДПЗ. Ее кое-как подлечили и через четыре месяца все же послали по этапу в Иркутск. Полупарализованная женщина добралась до Иркутска, но через три недели ее перевели в Канск, через месяц, с ухудшившимся состоянием - в Красноярск.

15 октября 1931 года Юнкер-Крамская из красноярской больницы написала письмо Екатерине Павловне Пешковой, оказывавшей помощь политзаключенным. Софья Ивановна рассказала о тяжелой болезни, о перенесенных во время ссылки двух операциях. Она пыталась доказать, что приносит пользу, что всегда, несмотря на состояние здоровья, работала: в Иркутске - как иллюстратор учебников и колхозных журналов, в Канске - как фотограф и ретушер в местной газете. В Красноярске с ней случился второй удар, отнялась левая часть тела. Ее просьба состояла в смягчении участи: если нельзя вернуться домой в Ленинград, то пусть ее хотя бы оставят в Красноярске до поправки здоровья и обязательно предоставят работу, ведь правая рука действует, не разбита параличом. «Я пишу и портреты, и плакаты, лозунги, афиши, вывески, иллюстрации, знаю фотографическую ретушь, раскраску фотографий, языки, я работать могу, люблю… О моей рабочей жизни Вам может подтвердить Елена Дмитриевна Стасова, с отцом которой был так дружен мой покойный муж. О музее Крамского Вам тоже могут дать сведения и она, и товарищ Луначарский…»
В конце письма отчаянные строки: «Я могла делать ошибки в своих суждениях, могла что-нибудь не так правильно оценивать, могла криво судить о положении вещей, но преступления я не совершала никакого - и сознательно так горячо любя свою страну, после смерти мужа (он был финляндским подданным) - переменила свои бумаги на русские, подписав тогда уже отказ от каких бы то ни было претензий на имущество. Было даже смешно поступить иначе. Помогите мне! Я написала просьбу о помиловании М.И. Калинину. Я прошу Вашего содействия. Я оправдаю милость, если мне она будет дарована, могу уверить в этом Вас. Я честно проработала 40 лет. Тяжко последний, быть может очень короткий срок - чувствовать себя - так наказанной… Я собрала последние силы, чтобы написать Вам все это…»
28 февраля 1932 года было возбуждено ходатайство о пересмотре дела Юнкер-Крамской в связи с неизлечимой болезнью, а также в связи с тем, что ссыльная «не представляет… социальной опасности». 25 марта 1932 года София Ивановна вернулась в Ленинград. 31 июля 1932 года Юнкер-Крамская написала благодарственное письмо Е.П. Пешковой, сообщив, что собирается работать и дальше, насколько позволят силы. В 1933 году художница умерла при странных обстоятельствах. Якобы она уколола палец, когда чистила селедку, и, по словам брата, «умерла от рыбьего яда». Реабилитировали ее за отсутствием состава преступления только в 1989 году.

В Государственном архиве РФ сохранилось ее письмо:
«Высокоуважаемая Екатерина Павловна, Вы разрешите мне послать Вам эти несколько строк. Меня освободили! Если бы Вы только знали, каким чувством глубокой благодарности полны мои мысли и душа. Я не знаю, простите, право не знаю, полагается ли мне писать вообще о моем чувстве признательности, но я следую своей внутренней потребности это сделать… Вы не посетуйте на то, что я делаю это, если это не полагается, я не знаю, но не последовать душе этой потребности было невозможно! Я снова здесь, в Ленинграде, где прошла моя длительная рабочая жизнь - и теперь я снова, быть может, буду в состоянии начать работать хоть немного, насколько позволят мне мои силы, которые восстановятся во мне с сознанием возможности снова работать! Я не знаю даже, кому мне говорить о том, что я чувствую и как я признательна. Но, думая, что сделалось все это через Высокое учреждение, которого являетесь Представительницей, - я пишу Вам. Ну, это даже ни Вам, никому не будет нужно, пусть это не принято, пусть это не полагается - я все же повторяю: я беспредельно благодарна, что поверили и моему искреннему раскаянию, и моей порядочности старого общественного работника, и моему горячему желанию загладить работой мои какие бы то ни было оплошности и несознательные заблуждения. И хотя я, конечно, очень больна еще и слаба, но, сколько мне позволят воспрянувшие силы - то оставшееся мне время до неизбежного конца я смогу употребить на реабилитацию моего рабочего имени, как самой по себе, так и как дочери Крамского. Еще раз прошу простить меня, если я делаю что-либо, выходящее из рамок допускаемого.
С глубоким уважением,
Художница С.И. Юнкер-Крамская».

Скопируйте код и вставьте в свой блог:

izbrannoe.com

Трагическая судьба дочери Ивана Крамского

На вопрос «знаком ли вам художник Крамской?» большинство из нас ответит утвердительно. Его картины, выставленные в Третьяковской галерее, Русском музее и других собраниях более чем известны и многократно растиражированы. Кто не видел знаменитую «Неизвестную», которая постоянно возникает там, где ее вовсе не ждешь? Но если имя самого Крамского известно всем, то о его любимой дочери Софье слышали очень немногие. Удивительно, но эту художницу, в своё время по-настоящему знаменитую, сделали никому не известным человеком! Вот настоящая незнакомка - Софья Юнкер-Крамская, дочь Ивана Крамского.

Степень забвения этой женщины такова, что долгое время даже не было достоверно известно, в каком году она родилась - в 1866-м или 1867-м. Она училась в обычной гимназии, но благодаря творческой атмосфере, царившей в родном доме, рано почувствовала интерес к живописи. Отец старался развивать художественные навыки дочери и стал ее первым учителем. В детские годы Соня среди знакомых считалась некрасивой, но в юности похорошела. Однако для отца она всегда была самой любимой моделью. Даже когда девочке из-за болезни обстригли волосы и у нее на голове отрастал неровный ежик (Соня пыталась прикрыть его кружевной косынкой), - даже тогда на полотнах отца дочь-подросток представала настоящей красавицей с бездонными глазами.

Будучи ровесницей дочерей П.М. Третьякова Веры (в замужестве Зилоти) и Саши (в замужестве Боткиной), Соня с ними очень дружила. Вера Зилоти позже вспоминала:

«Соня была некрасива, но с умным, энергичным лицом, живая, веселая и необычайно талантливая к живописи... В 16–17 лет Соня... похорошела, волосы отросли. Фигура у нее стала длинная, тонкая. Она прекрасно танцевала. Ее веселость, остроумие и entrain (притягательность, обаяние) привлекали к ней много поклонников».

И. Н. Крамской. Жена художника Софья Николаевна и дочь Соня

Соня действительно была очень изящной - Репин, ученик Крамского, восхищался ее фигурой, Альберт Бенуа всерьез ухаживал за ней. Но женихом её стал другой - Сергей Сергеевич Боткин, молодой врач, представитель известной медицинской династии. Родственники торжественно отметили помолвку молодых, Крамской на радостях написал великолепные парные портреты жениха и невесты...

Но Сергей неожиданно для всех влюбился в подругу невесты Александру Третьякову. Помолвка оказалась расторгнутой, и вскоре Саша Третьякова вышла замуж за бывшего жениха подруги. Соня Крамская нашла в себе силы сохранить с ней приятельские отношения. Но происшедшее надолго повергло её в тоску. На портрете, написанном отцом после разрыва помолвки дочери, Соня выглядит совсем по-другому...

Спасла Софью живопись. Шестнадцатилетняя девушка с головой ушла в работу и стала демонстрировать по-настоящему профессиональные успехи.

«Между Соней и ее отцом была редкостная дружба, переходившая в обоюдное обожание», - писала Зилоти. В 1884 году Крамской, чтобы отвлечь Соню от душевных терзаний, вместе с дочерью отправляется в заграничную поездку (заодно и свое сердце подлечить - он был уже очень болен). Путешествуя по Франции, Софья пристрастилась к живописным этюдам на плэнере. Спустя год после путешествия Крамской писал: «Дочка моя, известная... ветреница, начинает подавать мне серьезные надежды, что уже есть некоторый живописный талант». Крамской понимал, что умирает, а дочь еще не встала на ноги и не нашла себя. Незадолго до смерти Иван Николаевич, тревожившийся за судьбу Софьи, сказал:

«Девочка, а как сильна, как будто уже мастер. Подумаю иногда, да и станет страшно... личная жизнь грозит превратиться в трагедию».

Эти слова Крамского оказались пророческими.

Софья Крамская

Софья действительно долго не могла оправиться от удара, ни в кого не влюблялась и не выходила замуж. Только в зрелом возрасте, в 1901 году, когда отца уже давно не было в живых, она заключила брак с петербургским юристом финского происхождения Георгием Юнкером.

Софья тоже выполнила ряд работ, запечатлев императора, императрицу, их детей, прежде всего цесаревича, и других родственников. Но почти ничего не сохранилось. Что-то было уничтожено либо пропало в годы революции, что-то из собственных работ было передано ею в Острогожский музей, на родину отца, вместе с его картинами, и когда в 1942 году в музее вспыхнул пожар, погибло вместе с большей частью его коллекций.

Софья была признанной портретисткой, ее просто осыпали заказами. Увы, судьба многих работ, находившихся в частных руках, в домах и усадьбах, разгромленных в период революции, также осталась неизвестной.

Софья Крамская неоднократно и с большим успехом принимала участие в различных художественных выставках самого высокого уровня - в Академии художеств, в Обществе живописцев-акварелистов, в художественном отделе Всероссийской ярмарки в Нижнем Новгороде и др. Была она известна и как книжный иллюстратор, оформляя, например, издания к юбилею Пушкина. Замечательными были и ее жанровые картины.

Муж Софьи Ивановны в 1916 году скончался. А вскоре начались и другие беды - революция, Гражданская война, смерть матери в 1919 году... Софья Ивановна, которой было уже далеко за пятьдесят, старалась приспособиться к новой жизни.

С 1918 года она работала в художественно-реставрационных мастерских Главнауки. Ей, глубоко верующему человеку, пришлось стать организатором антирелигиозного музея Зимнего дворца и иллюстрировать «Историю религии» в издательстве «Атеист».

Свою веру Софья Ивановна особо не скрывала, как и христианское желание помочь ближнему. В Ленинграде мучились многие ее знакомые из «прошлой жизни» - смолянки, фрейлины, просто люди дворянского происхождения. Лишенные всего - жилья, имущества, службы и каких бы то ни было доходов, многие буквально голодали. Дочь художника помогала им устроиться на работу, пусть с самым скромным жалованьем, достать переводы, уроки, перепечатку на машинке, чтобы как-то выжить.

Все это и вменили пожилой женщине в вину - и то, что «была очень религиозной», и то, что помогала друзьям.

Тот факт, что дочь Крамского была арестована и отправлена в ссылку, также долгое время оставался неизвестным. Уже в наши дни по запросу Государственной Третьяковской галереи были получены копии её личного дела из архива ФСБ. Кстати, именно из этого дела наконец стала известна дата её рождения - 21 августа 1867 года.

Софья Юнкер-Крамская была арестована 25 декабря 1930 года, обвинялась по статье 58-II УК РСФСР в контрреволюционной пропаганде. Ей вменялось в вину создание ни много ни мало «контрреволюционной группировки из бывшей знати, ставившей себе целью проведение своих людей в разные советские учреждения на службу для собирания сведений о настроениях...».

Все, проходившие по делу, говорили о религиозности художницы, что усложняло ее положение. Как «чуждый элемент», она была приговорена к 3 годам ссылки в Сибирь, но из-за нервного потрясения у нее случился инсульт. С тяжелым параличом она была отправлена в тюремную больницу. Ее кое-как подлечили и через четыре месяца все же отправили по этапу в Иркутск.

Модница

Полупарализованная женщина добралась до Иркутска, но через три недели ее перевели в Канск, через месяц, с ухудшившимся состоянием - в Красноярск.

В конце письма отчаянные строки:

«Я могла делать ошибки в своих суждениях, могла что-нибудь не так правильно оценивать, могла криво судить о положении вещей, но преступления я не совершала никакого - и сознательно так горячо любя свою страну, после смерти мужа (он был финляндским подданным) - переменила свои бумаги на русские, подписав тогда уже отказ от каких бы то ни было претензий на имущество. Было даже смешно поступить иначе. <...> Помогите мне! Я написала просьбу о помиловании М.И. Калинину. Я прошу Вашего содействия. Я оправдаю милость, если мне она будет дарована, могу уверить в этом Вас. Я честно проработала 40 лет. Тяжко последний, быть может очень короткий срок - чувствовать себя - так наказанной... Я собрала последние силы, чтобы написать Вам все это...»

Женский портрет, выполненный художницей в Красноярске

28 февраля 1932 года было возбуждено ходатайство о пересмотре дела Юнкер-Крамской в связи с неизлечимой болезнью, а также в связи с тем, что ссыльная «не представляет... социальной опасности».

25 марта 1932 года София Ивановна вернулась в Ленинград. 31 июля 1932 года Юнкер-Крамская написала благодарственное письмо Е.П. Пешковой, сообщив, что собирается работать и дальше, насколько позволят силы. В 1933 году художница умерла при странных обстоятельствах. Якобы она уколола палец, когда чистила селедку, и, по словам брата, «умерла от рыбьего яда (??)». Реабилитировали ее за отсутствием состава преступления только в 1989 году.

В Государственном архиве РФ сохранилось ее письмо:

«Высокоуважаемая Екатерина Павловна,

Вы разрешите мне послать Вам эти несколько строк. Меня освободили! Если бы Вы только знали, каким чувством глубокой благодарности полны мои мысли и душа. Я не знаю, простите, право не знаю, полагается ли мне писать вообще о моем чувстве признательности, но я следую своей внутренней потребности это сделать... Вы не посетуйте на то, что я делаю это, если это не полагается, я не знаю, но не последовать душе этой потребности было невозможно! Я снова здесь, в Ленинграде, где прошла моя длительная рабочая жизнь - и теперь я снова, быть может, буду в состоянии начать работать хоть немного, насколько позволят мне мои силы, которые восстановятся во мне с сознанием возможности снова работать! Я не знаю даже, кому мне говорить о том, что я чувствую, и как я признательна. Но, думая, что сделалось все это через Высокое учреждение, которого являетесь Представительницей, - я пишу Вам. Ну, это даже ни Вам, никому не будет нужно, пусть это не принято, пусть это не полагается - я все же повторяю: я беспредельно благодарна, что поверили и моему искреннему раскаянию, и моей порядочности старого общественного работника, и моему горячему желанию загладить работой мои какие бы то ни было оплошности и несознательные заблуждения. И хотя я, конечно, очень больна еще и слаба, но, сколько мне позволят воспрянувшие силы - то оставшееся мне время до неизбежного конца я смогу употребить на реабилитацию моего рабочего имени, как самой по себе, так и как дочери Крамского.

Еще раз прошу простить меня, если я делаю что-либо, выходящее из рамок допускаемого.

С глубоким уважением,

Художница С. И. Юнкер-Крамская».

Искусство и жизнь в кадре

Невероятные снимки Алекс Прагер

Алекс Прагер в буквальном смысле режиссирует свои фотографии, стремясь одним кадром оживить в воображении зрителя целую историю. Каждая её работа - чисто американская гиперреальность, но полюбили и оценили творчество автора по всему миру. Возможно, успех связан с тем, что изображения напоминают фильмы Альфреда Хичкока и Дэвида Линча.

Трагедия весёлого человека

Художник Константин Коровин

Друзья художника Константина Коровина восхищались не только его талантом, но и тем, каким беззаботным, легким человеком он был. Всеобщий любимец и душа общества, он пел, играл на гитаре, рассказывал байки. Его и Константином-то никто не называл - только Костенькой. «Костя, как хамелеон, был изменчив: то он был прилежен, то ленив, то очарователен, то несносен... - вспоминал Михаил Нестеров. - То простодушный, то коварный, Костя легко проникал, так сказать, в душу, и так часто о нем хотелось забыть... В нем была такая смесь хорошего с „так себе“... Все его „качества“ покрывались его особым, дивным талантом живописца». Он никогда не терял ощущения радости жизни - хотя жизнь Константина Коровина не была простой, а значительную ее часть можно назвать даже трагичной.

Леони Нойман и Александр Лабас

Любовь на сломе эпох

В 1931 году фотограф из Германии Леони Нойман, выпускница Баухауса, приехала в Советский Союз, а четыре года спустя познакомилась с художником Александром Лабасом и вскоре стала его женой, оставшись в СССР навсегда. У обоих за плечами было драматическое прошлое, а впереди - неясное и даже опасное будущее. Нойман несколько лет активно работала в СССР как фотограф, однако до сих пор ее работы мало известны даже специалистам. Ее история - это классический сюжет «художник и его муза». С разрешения редакции журнала GARAGE Russia «Артгид» перелистывает сегодня страницы этой истории, начало которой пришлось на самые мрачные для искусства советского периода времена.

Мы ждем перемен

Современное искусство, которое меняет жизнь к лучшему

В наше время искусство - во многом явление социальное: может ли оно положительно влиять не только на среду обитания, но и на жизнь самих обитателей? Во всяком случае, это одна из целей множества проектов. Мы приводим лишь некоторые примеры: итак, что объединяет граффити Бэнкси, лондонских архитекторов и китайских художников?

Судьбы детских персонажей, изображенных на картинах знаменитых художников

ИЗ МАТЕРИАЛОВ ВАЛЕРИЯ КОЙФМАНА

На вопрос, знаком ли Вам художник Крамской, подавляющее большинство ответит утвердительно. Его картины, выставленные в Третьяковской галерее, Русском музее и других собраниях более чем известны и многократно растиражированы.
Но если имя самого Крамского известно всем, то о его любимой дочери Софье наслышаны очень немногие.
Удивительно, как судьбе удалось сделать прекрасного человека, прекрасную, даже знаменитую художницу, никому не ведомой!

И.Н.Крамской «Неизвестная». Ну, кто не видел знаменитую "Неизвестную" Крамского? ...
На полотне изображена молодая женщина, проезжающая в открытом экипаже по Аничкову мосту. Она одета по последней моде 1880-х годов. На ней бархатная шляпка с перьями, украшенное мехом и лентами пальто, муфта и тонкие кожаные перчатки. Царственная, таинственная и немного грустная.

Имя художницы Софьи Ивановны Юнкер-Крамской, любимой и единственной дочери известного художника И.Н. Крамского, до сих пор было известно немногим даже среди специалистов. Есть много информации о том, что дочь И.Н. Крамского даже позировала для картины "Неизвестная".

Софья Ивановна Крамская родилась 21 августа (2 сентября) 1867 года в семье художника Ивана Крамского.
Мать - Софья Николаевна Крамская (1840-1919, урожд. Прохорова), была ранее в гражданском браке. Братья: Николай (1863-1938), архитектор; Анатолий (1865-1941); Марк (ум.1876) - брат;

Соня окончила частную женскую гимназию. Благодаря творческой атмосфере, царившей в родном доме, рано почувствовала интерес к живописи. Отец старался развивать художественные навыки дочери и стал её первым учителем, у которого она обучалась живописи в течение двух лет.
После смерти отца занималась рисованием под руководством А. Д. Литовченко, брала уроки акварельной живописи у А. П. Соколова, пользовалась советами А. И. Куинджи.
В начале 1890-х годов посещала частную живописную школу в Париже, где её опекал старый друг И. Н. Крамского скульптор М. М. Антокольский.
Живописный портрет И. Н. Крамского, исполненный ею в год его смерти (1887), стал одним из самых ранних её произведений и принес художнице известность.
В.В.Стасов включил этот портрет (точнее офорт, выполненный с него В. В. Матэ), в свою большую статью о Крамском.

В детские годы Соня среди знакомых считалась некрасивой, но в юности, как это случается со многими девочками, похорошела. Однако для отца она всегда была самой любимой моделью.
Даже когда девочке из-за болезни обстригли волосы и у неё на голове отрастал неровный ёжик (Соня пыталась прикрыть его кружевной косынкой), - на полотне отца дочь-подросток предстала с бездонными глазами.
Соня дружила с дочерьми Павла Михайловича Третьякова - Верой и Сашенькой, - будучи их ровесницей. Вера (в замужестве Зилоти) позже вспоминала: «Соня была некрасива, но с умным, энергичным лицом, живая, весёлая и необычайно талантливая к живописи… В 16-17 лет Соня… похорошела, волосы отросли. Фигура у неё стала длинная, тонкая. Она прекрасно танцевала. Её весёлость, остроумие и обаяние привлекали к ней много поклонников».
Её «силуэтом» восхищался Репин, ученик Крамского, за ней всерьёз ухаживал 30-летний Альберт Николаевич Бенуа, но в свои 30 лет он казался шестнадцатилетней Соне слишком «старым».
В 1882 году Соня была помолвлена с Сергеем Боткиным, молодым врачом, представителем известной медицинской династии. Родственники торжественно отметили помолвку молодых.
Крамской написал великолепные парные портреты жениха и невесты.
Но помолвка расстроилась, так как Сергей Боткин неожиданно для всех влюбился в подругу своей невесты Александру Третьякову. Портрет Сергея ушёл в дом Боткиных, а портрет Софии остался в мастерской Крамского на Васильевском острове (ныне - в Государственном Русском музее, ГРМ).
Эта работа - лучший живописный портрет С.И.Крамской (1882). Современники сравнивали его с портретами Ван Дейка. В изысканном силуэте фигуры девушки в светлом платье, изображенном на темно-малиновом, сгущающемся в черноту фоне, прочитывается незащищенность а, быть может, и предчувствие судьбы.(Впоследствии Сергей Сергеевич Боткин стал профессором медицины и лейб-медиком, но до революции не дожил, внезапно скончавшись в 1910 году, в 50 лет от инсульта. А его брат Евгений Боткин, тоже лейб-медик, в 1918 году был расстрелян вместе с царской семьей.)
Вскоре Саша Третьякова вышла замуж за бывшего жениха подруги. Соня Крамская нашла в себе силы сохранить с ней приятельские отношения.
Софью спасла живопись. Шестнадцатилетняя девушка с головой ушла в работу и стала демонстрировать по-настоящему профессиональные успехи.
В другом портрете дочери «Девушка с кошкой» (1882, Киевский музей русского искусства) – дан совершенно иной образ. София изображена в резком ракурсе, прилегшей на диван. Автор подчеркивает изломанность и напряженность позы Софии. В почти остановленном взгляде девушки – душевная усталость. Тонкий и проницательный портретист, знаток человеческих душ и в первую очередь, любящий и внимательный отец, Иван Николаевич с интересом наблюдал за взрослением дочери, становлением индивидуальности, что и нашло отражение в работах художника.

В 1884 году Крамской, чтобы отвлечь Соню от душевных терзаний, вместе с дочерью отправился в заграничную поездку (заодно и своё сердце подлечить - он был уже очень болен). Путешествуя по Франции, Софья пристрастилась к живописным этюдам на плэнере.
Незадолго до смерти Иван Николаевич, тревожившийся за судьбу дочери: «Девочка, а как сильна, как будто уже мастер. Подумаю иногда, да и станет страшно… личная жизнь грозит превратиться в трагедию». Крамской оказался прозорлив. Жизнь Софьи Ивановны действительно была трагична, и причина трагедии таилась в роковых поворотах исторических судеб страны. Софья действительно долго не могла оправиться от удара, ни в кого не влюблялась и не выходила замуж. Только в зрелом возрасте, в 1901 году, когда отца уже давно не было в живых, она заключила брак с петербургским юристом финского происхождения Георгием Юнкером.
Одна из лучших ее живописных работ – «Спящая» (ГТГ, конец 1880-х – начало 1890-х годов). В облике изображенной на портрете есть что-то напоминающее облик самой художницы.
Судя по каталогам выставок, София Крамская выполнила серию портретов великосветской знати. Среди них выделяются акварельные портреты императора, императрицы, цесаревича и великих княжон (до 1942 года находились в Острогожской картинной галерее им. И.Н.Крамского). Связь Юнкер-Крамской с императорским домом не была случайным эпизодом.
Известно, что Иван Николаевич Крамской, несмотря на простое происхождение (он был сыном писаря из городка Острогожска), был принят при дворе. Александр III любил общение с талантливыми людьми. Сам Крамской не раз писал представителей царской семьи. В 1860 – 80-е годы давал уроки живописи и рисунка цесаревнам. Кстати сказать, старший сын Крамского Николай служил архитектором при Министерстве императорского двора.
«Портрет Великого князя Константина Романова в роли Гамлета (музей ИРЛИ – Пушкинский дом) поступил в музей в 1927 году через Государственный музейный фонд из Мраморного дворца, не датирован, имеет подпись: «Софiя Юнкеръ». Возможно, что Юнкер-Крамская присутствовала на единственном представлении «Гамлета» в 1899 году или на репетициях спектакля.
Вообще, Софья была признанной портретисткой, ее просто осыпали заказами.
С 1888 года Софья Крамская неоднократно и с большим успехом принимала участие в различных художественных выставках самого высокого уровня в Академии художеств, в Обществе живописцев-аквалеристов, в художественном отделе Всероссийской ярмарки в Нижнем Новгороде и других. Замечательными были её жанровые картины. Она была известна и как книжный иллюстратор, оформляя, например, издания к юбилею Пушкина.
Вероятно, заказным был большой подписной парадный портрет актрисы Марии Гавриловны Савиной (1854-1915, актриса Александри;нского театра - Российский гос. академический театр драмы им. А. С. Пушкина). История создания этого портрета прояснена благодаря письму И.Е. Репина, который выступал посредником при его приобретении. Первый вариант портрета актрисе не понравился. Другой вариант, принятый актрисой, с черным веером, остался висеть в ее особняке, который по завещанию перешел в собственность Дома-интерната ветеранов сцены имени М.Савиной.

В 1916 году скончался муж Софьи Ивановны. А вскоре начались и другие беды - революция, гражданская война, смерть матери в 1919 году… Но Софья Ивановна, которой было уже далеко за пятьдесят, старалась приспособиться к новой жизни.
С 1918 года она работала в художественно-реставрационных мастерских Главнауки. Ей, глубоко верующему человеку, пришлось стать организатором антирелигиозного музея Зимнего дворца и иллюстрировать «Историю религии» в издательстве „Атеист". Ей, дочери Крамского, автора росписей купола Храма Христа Спасителя и христианских полотен.
Свою веру Софья Ивановна особо не скрывала, как и не скрывала христианское желание помочь ближнему. В Ленинграде мучилось много её знакомых из «прошлой жизни» - смолянок, фрейлин, просто лиц дворянского происхождения. Лишенные всего - жилья, имущества, службы и каких бы то ни было доходов, многие буквально голодали. Дочь художника помогала им устроиться на работу, пусть с самым скромным жалованьем, достать переводы, уроки, перепечатку на машинке, чтобы как-то выжить. Все это и вменили пожилой женщине в вину - и то, что «была очень религиозной», и то, что помогала друзьям…
В 2000-е годы ГТГ запросила материал о С.И.Юнкер-Крамской из закрытых архивов.
В ответ на запрос пришли копии личного дела Юнкер-Крамской из архива ФСБ РФ. Софья Юнкер-Крамская была арестована 25 декабря 1930 года, обвинялась по статье 58-II УК РСФСР в контрреволюционной пропаганде. Ей вменялось в вину создание «контрреволюционной группировки из бывшей знати, ставившей себе целью проведение своих людей в разные советские учреждения на службу для собирания сведений о настроениях…». Все, проходившие по делу, говорили о религиозности художницы, что усложняло её положение.
Софья Ивановна Крамская-Юнкер была приговорена как «чуждый элемент» к 3 годам ссылки в Сибирь, но из-за нервного потрясения у неё случился инсульт. С тяжёлым параличом она была отправлена в тюремную больницу ДПЗ. Её кое-как подлечили и через 4 месяца всё же послали по этапу в Иркутск.
Полупарализованная женщина добралась до Иркутска, но через три недели её перевели в Канск, через месяц, с ухудшившимся состоянием - в Красноярск.
15 октября 1931 года Юнкер-Крамская из красноярской больницы написала письмо Екатерине Павловне Пешковой, оказывавшей помощь политзаключенным. Софья Ивановна рассказала о тяжёлой болезни, о перенесённых во время ссылки двух операциях. В Красноярске с ней случился второй удар, отнялась левая часть тела. Её просьба состояла в смягчении участи: если нельзя вернуться домой в Ленинград, то пусть её хотя бы оставят в Красноярске до поправки здоровья и обязательно предоставят работу, ведь правая рука действует, не разбита параличом. «Я пишу и портреты, и плакаты, лозунги, афиши, вывески, иллюстрации, знаю фотографическую ретушь, раскраску фотографий, языки, я работать могу, люблю… Я собрала последние силы, чтобы написать Вам все это…».

28 февраля 1932 года было возбуждено ходатайство о пересмотре дела Юнкер-Крамской в связи с неизлечимой болезнью, а также в связи с тем, что ссыльная «не представляет… социальной опасности».
25 марта 1932 года София Ивановна вернулась в Ленинград. 31 июля 1932 года Юнкер-Крамская написала благодарственное письмо Е. П. Пешковой, сообщив, что собирается работать и дальше, насколько позволят силы.

В 1933 году художница умерла при странных обстоятельствах. Якобы, она уколола палец, когда чистила селёдку, и, по словам брата, «умерла от рыбьего яда (??)».

Реабилитировали её только в 1989 году за отсутствием состава преступления.
Судьба многих ее работ, находившихся в частных руках, в домах и усадьбах, разгромленных в период революции, осталась неизвестной. Мало что сохранилось. Что-то было уничтожено либо пропало в годы революции, что-то из собственных работ было передано ею в Острогожский музей, на родину отца, вместе с его картинами.
Софья Ивановна Юнкер-Крамская выступила одним из инициаторов создания в городе Острогожске Воронежской губернии, на родине отца - Ивана Николаевича Крамского - картинной галереи его имени.
Такова непростая судьба дочери И.Н.Крамского Софьи Юнкер-Крамской.
На протяжении нескольких десятилетий советской истории имя художницы Софии Ивановны Юнкер-Крамской было незаслуженно предано забвению. В последнее десятилетие ХХ века началось воскресение из небытия творчества Юнкер-Крамской. Оно все более привлекает ценителей и любителей искусства, произведения художницы занимают достойное место в музейных и выставочных экспозициях.

Жены художников - большая и интересная
тема в истории искусства. Часто эти женщины были не только хозяйками
домашнего очага, но и музами живописцев. О многих из них мы знаем только
по портретам и то, если об этом особо сообщается в названии картины.
Имена же других упоминаются лишь вскользь в специальной литературе. Но
не будь этих женщин может быть и не было бы многого из того, что
подарили миру известные художники. У каждой из них была своя судьба: у
кого-то счастливая, у кого-то трагическая. Попробуем же хотя бы
чуть-чуть отдать дань уважения этим спутницам великих талантов. В этот
раз речь пойдет от жене художника Ивана Николаевича Крамского, Софье
Николаевне Крамской.

Крамской И.Н. За чтением. Портрет Софьи Николаевны Крамской, жены художника 1867–1869

(Государственная Третьяковская галерея)

Знаменитый портрет жены художника "За
чтением" знакомит нас с молодой и довольно красивой женщиной. Написан он
был уже спустя 5-7 лет с того момента, как И.Н. Крамской стал
официальным мужем Софьи Николаевны и произошло это в 1862 году, за
несколько месяцев до окончания Академии Художеств. Хотелось бы
здесь написать яркую и романтичную историю знакомства и начала любви
двух людей, но суровая жизнь редко предлагает большинству из нас что-то
подобное. Так было и в жизни этой пары...

Крамской И.Н. Портрет Софьи Николаевны Крамской 1863

А начиналось все довольно неприглядно,
учитывая условности и правила поведения того времени, Софья Николаевна
Прохорова вполне могла бы претендовать на то, чтобы ее называли
"женщиной легкого поведения". Ее гражданский брак с женатым на другой
женщине господиным Поповым (тоже художником) закончился катастрофой:
возлюбленный бежал за границу, оставив молодую женщину одну без средств к
существованию и с подмоченной репутацией. Как и где Крамской с ней
познакомился источники умалчивают, но презрев все светские условности он
принял живейшее участие в судьбе Софьи Николаевны и спустя некоторое
время она стала его женой уже официально.

Художник Крамской Иван Николаевич с женой Софьей Николаевной Крамской 1864

На плечи Софьи Николаевны легко ведение
хозяйства в созданной после "бунта четырнадцати" Санкт-Петербургской
Артели Художников., а чуть позже и участие в судьбе Товарищества
передвижных художественных выставок, организатором и руководителем
которого стал Иван Николаевич Крамской. В 1869 году семья И.Н. Крамского
сняла одну из квартир в районе Васильевского Острова на третьем этаже
елисеевского доходного дома. Об этом есть упоминание в письме
к основателю знаменитой московской галереи П. М. Третьякову: "Если
до моего отъезда Вы почтите меня ответом, то сообщаю к сведению мой
адрес: В. О., Биржевой переулок, дом братьев Елисеевых (бывший Меняева),
кварт. № 58 ". Членами семьи художника на тот момент были: дети,
теща Феодора Романовна Салтыкова, жена Софья Николаевна и прислуга. За
время брака Софья Николаевна родила мужу шестерых детей, вела хозяйство в
доме, организовывала вечера-собрания художников и прочих людей
искусства, а кроме того была еще и вдохновительницей его творчества.

Крамской И.Н. Крамская Софья Николаевна с ребенком и Салтыкова Феодора Романовна мать жены художника (семья художника, 1866)

Вот как вспоминает свою первую встречу с Софьей Николаевной Крамской худодник Михаил Васильевич нестеров: "В
начале 80-х годов, переехав из Москвы в Петербург, я поступил в
Академию художеств. Занятия мои в ней пошли плохо, и я вскоре охладел к
ней - стал ежедневно посещать Эрмитаж, стал копировать «Неверие Фомы»
Вандика... По понедельникам в определенный час приезжал туда Крамской
давать уроки вел. кн. Екатерине Михайловне и до начала урока, а иногда
после него он проходил анфиладой зал к дочери американского посла,
копировавшей что-то, и делал ей свои замечания... И, помню, как-то в
один из понедельников, когда копия была почти закончена, вдали
показалась фигура Крамского, раздались его какие-то особенные шаги, шаги
«значительного человека», и совершенно неожиданно он, поравнявшись со
мной, повернул, подошел ко мне вплотную; окинув копию внимательно,
спросил, как моя фамилия, где учусь, давно ли в Петербурге. Я ответил,
что зовут меня так-то, учусь в Академии, из Москвы, ученик Перова, что с
Академией не в ладах. Говоря о Перове, видимо, чем-либо выдал свои
неравнодушные чувства к нему, что понравилось Крамскому. Кончилось дело
совсем неожиданно: Крамской пригласил меня бывать у него, просил не
откладывать свой приход и дал адрес. Через несколько дней,
принарядившись изрядно, - однако, полагаю, имея вид порядочного
«бурсака», - я пустился на Малую Невку, где тогда, в доме Елисеева, жили
Крамской, Куинджи, Литовченко, Клодт, Волков и еще кто-то из
передвижников. Поднявшись на третий этаж, с замиранием сердца я
позвонил; прошла минута, дверь отворилась, и передо мной стояла дама,
красивая, средних лет, в каком-то необычном костюме, не то в греческой,
не то в римской тунике. Я спросил Ивана Николаевича, назвал свое имя,
меня пригласили войти. Вид мой едва ли был боевой; все меня поражало
своим великолепием, я мысленно говорил: «Так вот как живут настоящие
художники». Красивая дама была жена Крамского. Она скоро увидала, что со
мной каши не сваришь, позвала лакея и приказала провести меня к Ивану
Николаевичу в мастерскую, которая была в верхнем этаже по той же
лестнице ".

Крамской И.Н. В парке. Портрет Софьи Николаевны и Софьи Ивановны Крамских, жены и дочери художника 1875

(Воронежский областной художественный музей им. И.Н.Крамского)

Крамской безумно любил свою семью, и как
сообщают его письма к друзьям, именно благодаря ей появились на свет
многие его живописные работы. Портретов Софьи Николаевны не так много,
но каждый из них рассказывает нам историю ее жизни. Картина "В парке.
Портрет жены и дочери" (1875) - одна из таких работ. Крамской не раз
делился с Третьяковым своими мыслями о семье и в частности о жене: "Не
знаю также, отчего я угадал человека, но я угадал его, потому что во
всех критических случаях жизни (когда именно человек и сказывается) этим
человеком все приносилось в жертву, если по моему мнению мое искусство
этого требовало ". И в другой раз: "Если она говорит мне что-нибудь относительно моих работ, я беспрекословно подчиняюсь. Одиннадцатилетний опыт сделал меня таким ".

Крамской И.Н. Неутешное горе 1884

Как и в любой семье, в семье Крамского
случались и несчастья. В 1876 году он потерял сына Марка, а в 1879 году
умер и второй сын, Иван. Это было одно из причин резкого ухудшения
здоровья художника. Вместе с ним страдала и жена. И если женское сердце
все привыкло носить в себе, то страдания Крамского-отца выплеснулись на
холст, что стало причиной появления картины "Неутешное горе". "Совершенно
справедливо, что картина моя «Неутешное горе» покупателя не встретит,
это я знаю также хорошо, даже, может быть, лучше, но ведь русский
художник, пока остается еще на пути к цели, пока он считает, что
служение искусству есть его задача, пока он не овладел всем, он еще не
испорчен и потому способен еще написать вещь, не рассчитывая на сбыт.
Прав я или ошибаюсь, но я в данном случае хотел только служить
искусству.Если картина никому не будет нужна теперь, она не лишняя в
школе русской живописи вообще. Это не самообольщение, потому что я
искренне сочувствовал материнскому горю, я искал долго чистой формы и
остановился, наконец, на этой форме потому, что больше 2-х лет это форма
не возбуждала во мне критики..." - так писал И.Н.Крамской
П.М.Третьякову. Чтобы помочь другу, Третьяков выкупил эту картину для
своей частной коллекции и таким образом нам осталовь на память живое
свидетельство горя, постигшего семью художника.

Крамской И.Н. Этюд к картине "Неизвестная" 1883

В 1883 году И.Н.Крамской выставил на
Передвижной выставке свою знаменитую картину-загадку "Неизвестная".
Так до сих и не ясно, что же за дама изображена на ней. Искусствоведы и
историки до сих пор спорят, называют имена, но тайна так и остается
тайной. По одной из версий, прототипом для написания картины послужила
жена художника Софья Николаевна Крамская. Вполне так может и быть, если
вспомнить историю ее жизни...

К сожалению, сведения о Софье
Николаевне довольно скупые: ни точных годов жизни, ни места ее
последнего упокоения пока узнать не удалось. Но такова судьба многих
муз, ведь они пребывают лишь в тени великого таланта и история редко
воздает им должное...