Эллинистический портрет в римской империи. Московский государственный университет печати Скульптура и живопись Др. Греции в эпоху классики
Человек классики – принцип соревновательности(олимпиады, диалог, театр), всесторонне развитый человек(изучали мореплавание, виноделие, с/х, торговле), ориентирован на познание(изучали натурфилософию и красоту, изучали риторику; публичность(вся жизнь на улице, существо, связанное с полисом); фаталист(ананкэ – судьба, действовал, не зная судьбы).
Здесь постепенно начинает складываться образ человека нового типа. Он уже в меньшей степени, чем раньше, опирается на традицию, потому что утрачивает к ней доверие. Он эгоист, скептик и часто циник. Он отрывается от старой ценностной почвы, но новой пока не находит. Он испытывает тоску потерянности, заброшенности, не может выяснить, в чем должен заключаться смысл его существования, он тянется к утраченному и в то же время понимает, что оно уже его не удовлетворяет, что он – другой. На месте распавшегося единства с полисным коллективом он пытается установить некие эрзац-единства: постоянно вступает в какие-то сообщества, школы, секты, объединения.
Тоска, разочарованность, убеждение в том, что жизнь не имеет большой ценности – все это определяет общую «тональность» эллинистической культуры. Человек словно бы разуверился в близости богов, в их спасительном соприсутствии. Он чувствует, что свою судьбу он должен выбирать сам, не надеясь ни на какие внешние силы, и от того, что он выберет, зависит вся его жизнь. Наставляют его в этом выборе разнообразные философские учения, которые в эту эпоху приобретают антропологический (в противоположность онтологизму греческой классики) характер. Повышается интерес к этике, человек стремился научиться жить незаметно. Развиваются учения стоицизма и скептицизма.
В это время возникает наука, во многом независимая от религии и мифологического мышления («магический кристалл» мифа отведен от глаз, и мир видится по-новому; вещи воспринимаются как предмет и материал обычного жизненного опыта). Появляются научные специализации. Хотя общая картина мира еще космологична, но человек уже способен занять позицию бесстрастного исследователя природы.
В классический период человек был патриотом, интересовался политикой. Эллинистический человек явл. частью империи, он аполитичен, царит космополитизм. На смену ценности публичной жизни, приходит ценность частной жизни.
16.Особенности эллинистического искусства
Искусство эллинизма на первый взгляд кажется упадочным в сравнении с предыдущими стадиями, особенно в отношении к древнегреческой классике V в. до н. э. Главные особенности эллинистического искусства - деструктивные тенденции, противоречия содержания и формы, отсутствие гармонии и меры в отношении к человеку, простоты и ясности - всего, что составило славу греческой классики. В этом смысле показательна дисгармония души человека эллинизма, его беспокойство, неуравновешенность, страсть к аффектам, будто все чувства уже не действуют и требуются дополнительные стимулы.
Для искусства эллинизма как поздней, завершающей и критической стадии развития античного искусства характерны аналитические устремления, разрушающие целостность композиции. В результате создается ощущение, что каждая часть говорит сама за себя. Отсутствие целостности стиля дополнялось нарушениями мерности. Вместо величия - гигантомания, вместо нежности и чувственности - слащавая красивость, выражение силы превращается в грубость, страх доходит до ужаса. Из мифологии выбирали самые отталкивающие сюжеты - грубые и жестокие, рожденные в глубокой архаике и изжитые классическим искусством Афин. В этих сюжетах особо подчеркивали торжество силы, власти судьбы, неизбежности гибели. Таковы знаменитые произведения пергамской и родосской школ. Произведения художников эллинизма отличает стремление преобразовать гармонию, совершенство пластики, уравновешенность, тектоничность, пропорциональность в напряжение, эмоциональный порыв, смешать эллинские и восточные традиции. Этот дуализм разрушал целостность формы. М. Е. Грабарь-Пассек определил эту особенность как "стремление к грандиозности и любовь к деталям".
Другая черта эллинистического искусства - преобладание декоративной функции и формальных качеств образа над содержательной стороной. В творчестве античных писателей того времени отмечают "миниатюризацию психики", так ярко проявившуюся в романе Гелиодора "Эфиопика". На смену большим характерам пришло любование мелкими бытовыми деталями, житейскими радостями, "пейзажное" отношение к сюжету. Герои древних мифов и Олимпийские боги превращались в элементы оформления любовных историй.
Для эллинизма характерно смешение жанров, тем и сюжетов. В скульптуре образы теряли монументальность, становились нежными и чувственными. Так, например, в эллинистическом Египте изображения богини Исиды сохраняют традиционную иконографию, но они более телесны.
Тенденция обмирщения образов намечалась еще в период поздней классики древнегреческой скульптуры. Пракситель из Афин (ок. 390 - ок. 330 гг. до н. э.) стремился превратить мрамор в живую плоть, делал форму все более живописной.
Другой скульптор, Скопас, современник Праксителя, работавший, в частности, на строительстве мавзолея в Галикарнасе, автор знаменитой "Танцующей Менады", строил форму все более экспрессивно, пользуясь глубокими впадинами и эффектами светотени на мраморе. Это грозило потерей цельности и уравновешенности, отличавшими шедевры Поликлета и Фидия.
Чувственность и страсть парадоксальным образом соединялись в эллинистической скульптуре с натуралистическими тенденциями.
Многообразие противоречивых деталей, излишества экспрессии стали причиной разлада в искусстве эллинистической архитектуры, демонстрирующей сочетание крайностей: от гигантомании дворцов и мавзолеев до мелочного натурализма в декоре интерьеров. Примечательно, что именно в это время классический рельеф сменяется горельефом. Поражающие динамикой и экспрессией горельефы Пергамского алтаря Зевса (164-156 гг. до н. э.) не умещаются даже в специально созданной для них архитектуре. Фигуры Олимпийских богов, сражающихся с гигантами, не "поддерживают" архитектуру алтаря; отрываясь от цоколя, они выступают наружу, выходя за пределы композиции, на ступени стереобата.
В скульптуре активно применяют бурав, сочетания мраморов разнообразной окраски, роспись и позолоту. Дисгармония пропорций и неуравновешенность постановки фигуры отличают знаменитую статую "Венеры Милосской" - типичное произведение кризисной эпохи.
Эклектичное соединение элементов греческой и азиатской культур не дает оснований говорить об "эллинистическом стиле", а лишь о конгломерате традиций. Иногда эллинистическое искусство называют "античным барокко".
«Геродот» - В низовьях долины Борисфена отметил «гилею», дремучие леса. Скончался в 425 году до н. э. Труды Геродота имели огромное значение для античной культуры. Геродот был первым исследователем, посетившим Южное Приднестровье. Мир С точки зрения Геродота. Геродот (484 до н. э. - 425 до н. э.). Общие представления Геродота о планете были далеки от истины.
«Марафонская битва урок» - Персидский воин. Греческий воин. Спартанский гоплит. Симонид. Мильтиад Фемистокл Ксеркс Дарий Леонид. Соотнесите имена и события. Триера. На помост поднимается посол в ярких восточных одеяниях и произносит следующую фразу: САЛАМИНСКОЕ СРАЖЕНИЕ 480 год до н. э. Дарий I. Разгадайте ребус: греческий военный корабль.
«Древняя Греция 6 класс» - Пана. Древняя Греция. Велиев Джахид и Гулиев Руслан. Артемида. Греческие боги. Афина. 6 с класс. Афродита и Гермес. Гипнос. Перикл.
«Древний город Афины» - Наше плавание. Порт «Пирей». План г. Афины. Глиняные сосуды. Физическая организация. Афинский порт. Памятные места по пути плавания. Продажа рабов. Печи для обжига посуды. Путешествие в Древние Афины. Источники рабства. Корабль. Решите кроссворд. Реформы. Географические названия. Отплытие. Работорговцы.
«Спарта» - Роскошь железные деньги. Два царя. Образ жизни спартанцев. Составьте логическую цепочку. Дети не принадлежали родителям. Олигархия – власть немногих. Население Лаконики. Упражнения. Спартанский воин. Управление в Спарте. Спартиаты (спартанцы) потомки дорийцев 9 тыс. человек. Лаконичная (краткая речь).
«Перикл» - Строительство в Афинах при Перикле. Аспасия. Перикл привлек средних и бедных граждан к реальному управлению. Обучение морскому делу. Перикл. Геродот. Деяния Перикла. Софокл. Организация зрелищ. Перикл как гражданин. Сын полководца Ксантиппа. Фидий. Народ. Афинский акрополь. Государственный строй. Друзья Перикла.
Всего в теме 33 презентации
Искусство эллинизма — искусство огромных государств, образовавшихся после распада державы Александра Македонского, художественное явление того этапа, когда в жизни рабовладельческого общества основную роль начинала играть не полисная формация, а деспотическая монархия. Специфика эллинистического искусства не только в исключительно интенсивном развитии всех художественных форм, но прежде всего в их связи как с греческими, так и с «варварскими» принципами культуры.
Хронологическими границами эллинистического искусства принято считать, с одной стороны, смерть Александра Македонского — 323 год до н. э., с другой — год присоединения к Риму Египта — 30 год до н. э. В пределах эллинизма различают иногда периоды раннего (323 г. — середина III в. до н. э.), высокого (середина III — середина II в. до н. э.) и позднего эллинизма (середина II в. до н. э. — 30 г. до н. э.). Территориально эллинистическое искусство было распространено в широких рамках преимущественно восточного Средиземноморья. После ожесточенной борьбы диадохов за власть в первые два десятилетия раннего эллинизма образовались крупные монархии: Македонская, Геллеспонтская, Переднеазиатская и Египетская. Борьба их друг с другом и внутренние распри, длившиеся до середины III века до н. э., привели к отпадению от них и усилению многочисленных новых царств.
В период раннего эллинизма большую роль играли задававшие тон и управлявшие монархиями греки, оттеснявшие на второй план стремившуюся к власти местную знать. Это нашло отражение в характере многих памятников раннего эллинизма, еще сохранявших традиции классического искусства.
Высокий эллинизм совпал по времени с ожесточенными пуническими войнами, отвлекавшими внимание Рима от восточных областей Средиземноморья, и длился до завоевания римлянами Македонии в 168 году и разрушения ими Коринфа. В эти годы процветал Родос, играло огромную роль богатое Пергамское царство при Аттале I (241—197) и Евмене II (197—152), создавались величественные памятники птолемеевского Египта. Этот период усиленного нажима местной знати на греко-македонскую правящую верхушку и бурной междоусобной войны характеризуется в искусстве не только появлением особенно патетических и драматических образов, сочетанием в искусстве трагических и идиллических тем, гигантизма и камерности, но и широким развитием садово-парковой декоративной скульптуры.
В искусстве позднего эллинизма ярко выступила противоречивость действительности, глубокая внутренняя дисгармония жизни в эллинистических городах. Обострилась борьба эллинских и «туземных» местных идей, вкусов и настроений, гипертрофированный индивидуализм сопровождался яростной борьбой за власть, страхом перед власть имущими, хищническими стремлениями к наживе. Это время экономического застоя на Родосе, значение которого перешло к Делосу, начало обнищания птолемеевского Египта, ослабленного династической борьбой, годы упадка Пергамского царства, завещанного последним из Аталлидов — Аталлом III в 133 году римлянам.
Искусство эллинистической эпохи было тесно связано с наукой и техникой, естествознанием и философией, литературой и религией того времени. Успехи архитектуры во многом зависели от возросшего по сравнению с прошлыми веками уровня строительных возможностей, от развития технической и научной мысли. Новшества в сюжетах и в характере стиля живописи, мозаик, скульптуры, вызванные новым отношением к явлениям, были созвучны тому, что находило отражение в философии, религии, литературе эллинизма.
Значительное расширение кругозора эллинов в эту эпоху, связанное с их военными походами, торговыми и научными путешествиями в далекие восточные страны, в Африку и на север, вселяло в человека чувство мировых просторов, мало знакомое греку классической поры, жившему в рамках города-полиса. В то же время открывшийся эллину необъятный мир с возникавшими и распадавшимися на глазах огромными державами оказывался лишенным гармонии, обеспечивавшей некогда благополучие классического полиса; он управлялся уже не мудрыми олимпийскими богами, а капризной и своенравной богиней судьбы Тюхе. Стремление познать законы нового, сложного мира привело к бурному развитию науки. Эллинизм вызвал к жизни деятельность ученого и инженера III века до н. э. Архимеда и определил необходимость смелого путешествия Питея из Массилии к берегам Норвегии, вплоть до Полярного круга; это было время создания математиком Евклидом системы геометрии, определения Эратосфеном длины земного меридиана и доказательства Аристархом Самосским осевого вращения Земли и движения ее вокруг Солнца. Вавилонский жрец Беросс и египетский Манефон знакомили в III веке до н. э. греков с открытиями своих ученых. Больших успехов достигали в те века связанные с медициной физиология и анатомия (Герофил, конец IV—начало III в.; Эрастион, начало III в. до н. э.), а также близкая сельскому хозяйству ботаника (Теофраст, конец IV — начало III в. до н. э.). Широкое развитие получила филология: в Александрии был основан крупный научный центр «Музей» с кабинетами, аудиториями, огромной библиотекой. Тяготением к практическому характеру познания в эпоху эллинизма объясняется некоторое снижение роли философии, однако надо отметить создание в III веке до н. э. эпикурейской (Эпикур, 341—270) и стоической (Зенон, 336—264) школ.
В литературе на смену политической комедии Аристофана пришла бытовая комедия Менандра (конец IV — начало III в.), возникли рассказывавшие о простом народе мимиямбы Геронда (III в. до н. э.) и воспевавшие жизнь вдали от городов, на лоне природы идиллии Феокрита (конец IV — начало III в. до н. э.), появились и такие монументальные сочинения, как «Аргонавтика» Аполлония Родосского (III в. до н. э.).
Глубокая противоречивость эллинистической действительности вызывала в искусстве этой эпохи заметные контрасты, проявляясь в выражении чувств то драматических, то лирических. Эффект бурных эмоций в памятниках искусства сочетался подчас с холодной аналитичностью и рассудочностью, так же как новые тенденции и формы уживались с классицизмом и архаистикой (илл. 130). Мастера эллинизма как в литературе, так и в изобразительном искусстве любили обыгрывать эффекты неожиданности, случайности, отличные от господствовавшей в V веке идеи неизбежности. Эллинистическое чувство безграничных просторов мира, проявившееся, в частности, в возникновении общегреческого языка койне, нашло яркое выражение в формах архитектуры.
Бурное развитие зодчества в эллинистическую эпоху связано во многом со стремлением правителей прославить мощь своих монархий в архитектурных памятниках, созданием больших городов в отдаленных районах античной периферии, куда достигали греческие воины.
Огромное количество новых городов возникло в эпоху эллинизма в различных частях античного мира. Назывались они чаще всего по имени воздвигавших их монархов — Александриями, Селевкиями, Антиохиями. Уже в последние годы царствования Александра Македонского, когда по его приказу было создано около семидесяти городов, а после его смерти диадохом Селевком — семьдесят пять новых, у строителей и архитекторов не было недостатка в работах. Выбор места для основания городов исключал случайные факторы и учитывал как природные условия (близость морской гавани, реки, плодородных земель), так и характер торговых и стратегических путей. Принципы целесообразности, всегда ставившиеся на первое место, исключали порой даже заманчивые перспективы грандиозности вида или внешней красоты будущего города. Так, Александр Македонский отверг лестное для него и восхитившее вначале предложение архитектора Дейнократа создать из горы Афон фигурное изваяние с огромным городом на ладони левой руки, узнав, что вблизи этого места нет плодородных почв.
Характер планировки эллинистических городов отличался строгой упорядоченностью. Прямизна иногда широких, от десяти до четырех метров, улиц (Пергам, Приена), пересечение их под прямым углом, расположение в центре особенно важных общественных и культовых зданий — все это было свойственно большинству новых городов, даже если они возникали на сложных рельефных участках, на склонах гор, где вводилась террасная планировка районов (Приена, Селевкия).
Особенно процветали в эллинистическую эпоху малоазийские города, служившие центрами оживленной торговли Востока и Запада, средоточием многих ремесел и производств, крупными очагами культуры и искусства. В Приене, Милете, Сардах, Магнезии на Меандре, Пергаме воздвигались в это время многочисленные и величественные сооружения. Бурное строительство шло и на богатых торговых островах Эгейского моря — Родосе, Делосе, Косе, Самофраке. Грандиозные памятники создавались в построенной Дейнократом Александрии египетской. Широкие строительные работы велись в Афинах, уступавших, однако, в размахе архитектурных замыслов другим эллинистическим центрам.
В целях защиты эллинистические города не только имели мощные крепостные сооружения, но были подчас разделены на кварталы, с собственными оборонительными стенами (Антиохия, Деметриада). Порой для безопасности сельского населения города обносились дополнительным многокилометровым кольцом крепостных стен. Акрополи располагались обычно на возвышенностях, обеспечивавших возможность обороны, как в Приене и Пергаме.
Строительные материалы использовались в основном те же, что и в классическую эпоху — мрамор, известняк, дерево, сырцовые кирпичи, несколько чаще привлекался обожженный кирпич. Важно отметить, что инженерно-строительная сущность сооружения начинала отодвигать на второй план архитектурно-художественный образ памятника. Утрачивались постепенно цельность и органичность содержания, свойственные классическим произведениям, зато памятники начинали воздействовать более эмоционально, сильными средствами и на большее количество людей. Сохранилась в основном ордерная система, в которой, однако, наметилась тенденция к смешению различных ордеров и их элементов. Усложнялись и часто обогащались планы эллинистических сооружений, как гражданских, так и культовых. В архитектуре восточных районов использовались иногда арки (клинчатая арка на о-ве Самофраке) и своды (катакомбы Ком-Эль-Шукафа в Александрии).
Особенно много сооружалось в эти века гражданских зданий общественного назначения — булевтериев и экклезиастериев для собраний, пританеев для заседаний должностных лиц, гимнасиев для обучения юношей. Большое внимание уделялось строительству арсеналов (архитектор Филон), подземных водосборных цистерн (Александрия), морских гаваней, доков (Афины), волнорезов, маяков (Фаросский маяк) и других сооружений, необходимых для жизни огромных городов эллинизма. Высотное сооружение — Фаросский маяк — детище этого полного противоречий и дерзаний периода воспевали многие поэты древности:
«Башню на Фаросе, грекам спасенье, Сострат Дексифанов,
Зодчий из Книда, воздвиг, о повелитель Протей!
Нет никаких островных сторожей на утесах в Египте,
Но от земли проведен мол для стоянки судов,
И высоко, рассекая эфир, поднимается башня,
Всюду за множество верст видная путнику днем,
Ночью же издали видят плывущие морем все время
Свет от большого огня в самом верху маяка,
И хоть от Таврова Рога готовы идти они, зная,
Что покровитель им есть, гостеприимный Протей» .
Широкое развитие получала архитектура жилых домов (Делос, Приена), дворцов (Пергам, Пелла) и вилл, иногда плавучих, воздвигавшихся на огромных баржах (корабль Филопатора). В строительстве культовых зданий, хотя и уступавшем гражданскому, создавались величественные огромные храмы и алтари. В городах появилось огромное количество портиков-стой для отдыха в жаркие дни.
В характере многих крупных эллинистических центров архитекторами обыгрывалась грандиозность размаха городских кварталов, протяженность портиков-стой вширь и величественность уходящих ввысь сооружений акрополей, располагавшихся преимущественно на высоких скалистых холмах. В художественной компоновке зданий эллинистических акрополей после величаво спокойных классических ансамблей звучала новая тема — напряжение. Посещение Пергама связано с крутым подъемом в гору. Усложнение композиции построек, размещенных на склонах крутой возвышенности, человек испытывает физически, поднимаясь по священной дороге пергамского кремля, с которого открываются виды на холмы северной части Малой Азии.
Во многих памятниках пергамского акрополя можно заметить новизну художественных форм эллинизма. Театр Пергама имеет особенно крутые склоны зрительских мест. Орхестра кажется маленькой с верхних рядов этого фантастического по своей архитектуре эллинистического сооружения. Человек, который должен снизу подняться на верхние ряды, затрачивает немало усилий. Напряжение выступает везде и во всем.
Динамика эллинистических архитектурных форм нашла отражение и в алтарях крупных малоазийских центров. Уже в алтаре храма Афины в Приене (III в. до н. э.) заметно выдвижение вперед боковых крыльев, украшенных колоннадами, чувствуется эффект захватывания ими пространства и человека, воздействие втягивающей его и влекущей наверх лестницы. Продолженный в алтаре храма Артемиды в Магнесии на Меандре (II в. до н. э.), этот эллинистический принцип взаимодействия архитектуры с человеком особенно ярко выступил в алтаре Зевса в Пергаме (180 г. до н. э.). Величественная ионическая колоннада алтаря Зевса, будто воплощающая совершенство и могущество олимпийского пантеона, вырастает из хаотического потока фигур гигантомахии на фризе цоколя. Необычная для классического памятника система расположения рельефа не над колоннадой, а под нею воспринимается в этом сооружении оправданной и, более того, связанной с символикой архитектурно-пластического образа. Короткие и высокие ступени лестницы алтаря Зевса, сильно отличавшиеся от широких и невысоких классических ступеней, давали чувствам человека возможность ощутить пульсацию напряженной жизни эллинистических городов.
Зодчие эллинизма, не оставившие потомкам художественных образов, по глубине подобных Парфенону или Эрехтейону, превзошли классических мастеров в создании огромных строительных комплексов, стремились решить проблему размещения крупных ансамблей в пространстве, дали возможность в формах архитектуры почувствовать свойственную эллинизму динамику мировых просторов, подготовив в этом отношении почву для зодчих императорского Рима. В грандиозных ансамблях и величественных высотных сооружениях эллинизма находили отражение чувства, вырвавшиеся из тесных рамок полисной уравновешенности в бурный, дисгармоничный мир огромных монархий.
В эпоху эллинизма в связи с расцветом архитектуры широкое распространение получили фрески и особенно мозаики, плохо сохранившиеся до наших дней, о которых сообщают древние авторы, а также дают представление римские, помпеянские и геркуланумские копии. В Александрии, в работах художников Антифила, Эванта и Галатона возникали иногда сатирические образы, являвшиеся своеобразной живописной параллелью гротеску в скульптуре и терракотах. В произведениях художников Пергамского царства преобладали в возвышенно-героических сюжетах темы узнавания (Геракл и Телеф) или чудесного воспитания (Ахилл и кентавр Хирон). В работах мастера Тимомаха из Кизика звучала то любимая в эллинизме тема узнавания, драматизированная предполагавшимся жертвоприношением (Ифигения в Тавриде находит в приготовленном к жертве чужестранце брата Ореста), то изображение жестоких страданий Медеи перед убийством детей. Эллинистические мастера и в живописи предпочитали необычные, возбуждавшие, тревожившие сюжеты и темы.
В мозаиках, украшавших полы жилых домов и общественных зданий в Делосе, Приене, Херсонесе (мозаика с моющимися женщинами, илл. 132), дворцов в Пелле, в произведениях мастеров Сосия (неподметенный пол, голуби у чаши) и Диоскуриада с Самоса (уличные музыканты) мозаичисты обращались к бытовым сценкам из жизни и мифологическим образам, а также сюжетам, почерпнутым из современных им комедий или романов. В мозаиках находили выражение разные тенденции: свободная, живописная манера трактовки сюжета или подчеркнуто гармонизированная, тяготевшая к классической продуманности композиции и сдержанности в передаче любимых эллинизмом драматических сцен.
В расписной керамике эллинистические мастера преследовали преимущественно декоративные цели, используя не только живопись и рисунок, но чаще рельеф для украшения поверхности. Нарастало в то же время ремесленное отношение к форме и росписям. Достоинство видели в усложнении форм (лагиносы, эпихизисы), в изысканности цветовых решений (чернолаковые и краснолаковые сосуды), многофигурности мелких рельефных композиций («мегарские чаши»). Распространение в III веке до н. э. получила чернолаковая посуда с накладными росписями белой, золотисто-желтой, пурпуровой красками, так называемая «гнафия». Проявлением своеобразной архаизации явилось некоторое возрождение чернофигурной техники в пределах III века до н. э. в вазах группы Гадры из Александрии, служивших пеплохранильницами в эллинистических некрополях. Своеобразные керамические памятники возникали в эллинистических центрах Великой Греции и Сицилии в III веке до н. э. перед завоеванием их римлянами. В Чентуриппе (Сицилия) создавались большие, до полуметра высотой, сосуды, украшенные многокрасочными росписями, не подвергавшимися обжигу и плохо сохранившимися (илл. 131). В Канозе (юг Апеннинского полуострова) керамисты изготавливали огромные вазы с сильно выступающими рельефными изображениями голов горгоны Медузы или протом лошадей.
В эпоху эллинизма широкое распространение получили стеклянные чаши. В александрийских мастерских появлялись кубки с двойными стенками, между которыми вставлялись тончайшие узоры из золотой фольги, придававшие изделиям красивый и дорогой вид. Создавались чаши из так называемого «мозаичного стекла», исключительно богатые по красочной гамме использованных тонов.
На широко распространенных в эллинистических монархиях резных камнях из драгоценных и полудрагоценных пород (геммах и камеях) изображались многофигурные мифологические сцены и портреты. Преобладали сюжеты, связанные с неожиданными счастливыми концовками, с изображениями дионисийских празднеств, нимф, сатиров. В портретных геммах и камеях часто воспроизводились лица эллинистических монархов, определению имен которых сейчас помогают не менее точные и художественные их изображения на монетах (монеты Македонии, Пергама, Бактрии, Афин). В ряде камей эллинистические резчики по камню достигали высокого совершенства как в передаче портретных черт лица, так и в использовании природных качеств красивых многослойных сардониксов (камея Гонзага, Ленинград, Эрмитаж, III в. до н. э.) (илл. 133).
В скульптуре эллинистической эпохи можно видеть не только продолжение, но и дальнейшее развитие тех тенденций, какие проявились в работах великих мастеров IV века до н. э. Тема праксителевских образов приобрела в эллинизме характер подчеркнутой чувственности, а пафос скопасовских отозвался в повышенной драматичности многих эллинистических изваяний; но и те и другие пронизывала особенная, выраженная впервые Лисиппом напряженная пульсация динамического ритма эпохи.
В годы эллинизма сформировались различные скульптурные школы, каждая из которых характеризовалась неповторимыми чертами. Александрийские, родосские, аттические, пергамские ваятели создавали особенные локальные варианты пластического искусства. Развитие получила в то время декоративная скульптура, украшавшая огромные сады и парки, возникшие вокруг многочисленных дворцов эллинистических правителей. Здесь часто ставились статуи Афродит, изображавшие обнаженную богиню кокетливо-жеманной или стыдливой (илл. 134, 135). В эпоху эллинизма былое величие классического божества утрачивалось, и изваянный часто рядом Амур на дельфине был знаком того, что показана богиня, а не просто хорошо сложенная гречанка. Праксителю не нужно было прибегать к подобного рода атрибутам. Пластические формы убеждали в том, что представлено божество. В густой зелени эллинистических садов и парков можно было встретить беломраморные статуи нежно обнявшихся Амуров и Психей, старого и молодого кентавров, оседланных шаловливыми божками любви. У журчащих струй фонтанов помещались изваяние могучего старца, который должен был изображать реку Нил, статуя дряхлого рыбака с удочкой, поглощенного своим занятием (илл. 137), или старой торговки, спешившей на рынок с ягненком под мышкой. Чувство наслаждения от созерцания Афродиты сменялось порой горьким сознанием могущества времени, превращающего некогда прекрасного и сильного человека в слабого, некрасивого. Мастера эллинистической эпохи, не ограничивая себя какими-либо эстетическими соображениями, показывали впалую грудь и согнутые в коленях подагрические ноги старого рыбака, беззубый рот старухи. В других статуях они, напротив, подчеркивали младенческий возраст, изображая большеголовых пухленьких детей, играющих друг с другом, борющихся с гусем (илл, 136), забавляющихся с птичкой.
Скульпторов, впервые показавших человека то младенцем, то дряхлым стариком, влекла и другая задача: воплотить в пластике форм черты характера, передать чувства, проступившие на лице. Эта проблема начинала занимать мастеров уже в конце IV века, но особенное развитие греческий скульптурный портрет получил в эпоху эллинизма. О существовании портретов, точно воспроизводивших черты человеческого лица, свидетельствуют не только оригиналы, сохранившиеся римские копии и рельефы на монетах и медалях, но и стихотворные эпиграммы:
«Рук мастерских это труд. Смотри, Прометей несравненный:
Видно, в искусстве тебе равные есть меж людьми.
Если бы тот, кем так живо написана девушка, голос
Дал ей, была бы как есть Агафаркида сама» .
Еще в конце IV века скульптор Лисистрат в образе кулачного бойца подчеркнул не столько индивидуальность облика, сколько характерную внешность профессионала с грубыми чертами лица, несущими следы увечий, которые были не редкостью во время боев .
В эпоху эллинизма возникали статуи правителей-диадохов, в которых находили выражение подчеркнутая сила и колоссальное внутреннее напряжение. В других портретах-бюстах— слепого Гомера или Эзопа — олицетворялись противоположные чувства. В статуе ваятеля Полиевкта знаменитый оратор Демосфен показан окончившим речь и сознающим, что все его попытки призвать афинян к сопротивлению македонцам тщетны (илл. 138). Скульптор воплотил печаль и горькое чувство упрека на лице оратора с силой, не известной классическим мастерам. Не физическая мощь, а мудрость — основная тема этого произведения. Эллинистическая же специфика портрета в том, что скульптор представил здесь не торжество мудрости, а горечь ее поражения и показал глубоко подавленного человека. Настроения, воплощенные в изваянии Полиевкта, звучат в одном из древних стихотворений, посвященных волновавшей эллинов теме:
«Если бы мощь, Демосфен, ты имел такую, как разум,
Власть бы в Элладе не смог взять македонский Арей» .
Бронзовые и мраморные эллинистические портреты, чеканные портретные рельефы на монетах и медалях убеждают в пристальном внимании скульпторов не только к физиономическим особенностям, но прежде всего к миру человеческих переживаний.
Остротой внутреннего напряжения пронизаны и созданные в эти тревожные годы монументальные пластические произведения. Яркий памятник эллинизма — статуя Ники Самофракийской — был поставлен в честь морской победы греков. Крупное мраморное изваяние быстро движущейся богини помещалось на фигурном постаменте, уподобленном носу военного корабля. В правой руке Ники была зажата труба, звуками которой она возвещала победу. В далекое прошлое ушла не только манера наивного и сложного своей условностью изображения бега архаической Ники Архерма, но и гармония величаво-спокойного парения классической Ники Пэония, утверждавшая само собой разумеющееся торжество прекрасных и совершенных сил. Порывистость стремительного широкого шага Ники Самофракийской передает напряжение эллинистической эпохи, острое и радостное чувство победы. Могучие тяжелые крылья, распахнутые за ее спиной, будто держат огромную статую в воздухе, создавая почти реальное ощущение полета (илл. 139).
Илл. 139. Ника Самофракийская
II в. до н. э., паросский мрамор
Париж. ЛуврМастер дает почувствовать дующий навстречу Нике шквальный морской ветер, сильные порывы которого волнуют складки одежды богини, обрисовывают прекрасные формы могучей фигуры и заставляют вихриться край ее плаща. Одежды Ники кажутся пропитанными солеными брызгами волн. Морская стихия, сильный ветер, огромные просторы нашли воплощение в пластических формах статуи. Скульптурное произведение вырвалось из тех незримых оков, в которых оно находилось прежде, существуя будто в ином пространстве. Окружающая зрителя природа нашла теперь отзвук в самом изваянии. Рубеж, который остро воспринимался в статуе Менады Скопаса и был нарушен резким движением руки лисипповского Апоксиомена, здесь оказался преодоленным. Условность, продолжающая сохраняться в образе крылатой женщины, оказалась близкой почти осязаемой реальности. Свойственная эпохе противоречивость и контрастность выступили с патетической силой в этом монументе, созданном в честь военной победы.
Изменился в эпоху эллинизма и характер декоративной скульптуры. Реже использовались фронтонные композиции и рельефы метоп и фризов (Новый Илион, храм Артемиды в Магнезии). Скульптурные украшения нередко переносились на нижние элементы здания — цоколь, базы колонны. Изменениям подвергались не только нижние части колонн, лишавшиеся до определенной высоты каннелюр (колоннада стой в Приене), а иногда и капители, получавшие фигурные изображения (портик Быков на Делосе).
Пластичность классической архитектуры, особенно ярко выразившаяся в формах Парфенона, в эллинизме утрачивалась. Нарастала отвлеченность декоративной скульптуры, предназначенной для украшения зданий. Распространялись барельефные композиции щитов, поножей, панцирей, шлемов и копий. Воинственно-патриотические чувства вызывались не изображением реальной битвы, а воспроизведением предметов вооружения и трофеев (Пергам, Святилище Афины).
Одно из самых значительных произведений архитектурного декора эпохи эллинизма, сохранившееся до наших дней, — фриз Пергамского алтаря Зевса. Борьба богов и гигантов, изображенная на фризе, должна была напоминать о победе, одержанной Пергамом над варварами-галлами. В рельефе показаны принимающие участие в битве огромные змеи, хищные звери. Шелест широко распахнутых крыльев, шорох змеиных тел, звон мечей и щитов создают звуковой аккомпанемент битвы. Мастера используют горельефные формы, показывая некоторые фигуры почти в круглой скульптуре: резец и бурав ваятеля глубоко врезаются в толщу мрамора, обрисовывая тяжелые складки одежд. Рельеф приобретает контрастность освещенных и затененных поверхностей. Светотеневые эффекты усиливают впечатление напряженности боя, ощущение трагизма обреченных гигантов и восторга победителей. Эпизоды борьбы, исполненные патетического накала, сменяются в ленте фриза то изысканными в своем пластическом воплощении образами прекрасных богинь, то полными глухой скорби и подлинного отчаяния сценами гибели гигантов.
Условность изображенного сражения начинает здесь сопоставляться с реальным пространством: ступени, по которым поднимался человек, шедший к алтарю, служили и участникам яростной битвы (илл. 140). Они то опускаются коленями на эти же ступени, то восходят по ним подобно реальным существам. В действиях олимпийцев можно почувствовать отзвуки небожественных эмоций. Афина, показанная на одной из плит пергамского фриза поражающей гиганта Алкионея, уже не похожа на классическую богиню, которой достаточно было легкого движения руки, чтобы добиться победы. Решительно схватив противника за волосы, влечет она его за собой, чтобы довершить победу последним смертельным ударом.
Звучание пластических форм напряженных мускулов, трагические, обращенные к небу лики гигантов приобретают порой характер драматической феерии, разыгранной искусными актерами, сумевшими в своей трагедии передать чувства, волновавшие людей той бурной эпохи (илл. 141). И все же, несмотря на весь драматизм изображения яростной битвы, в рельефах фриза Пергамского алтаря Зевса все участники боя в полном смысле слова прекрасны. Здесь нет сцен, вызывающих ужас или отвращение. В эпоху, несколькими столетиями удаленную от классики, эллинистические скульпторы продолжали сохранять основу ее искусства.
Внутренний малый фриз Пергамского алтаря Зевса (170—160 гг. до н. э.), не имеющий пластической силы обобщенно-космического характера большого, связан с более конкретными мифологическими сценами и повествует о жизни и судьбе Телефа, сына Геракла. Он меньше размерами, фигуры его спокойнее, сосредоточеннее, порой, что также характерно для эллинизма, элегичны; встречаются элементы пейзажа. В сохранившихся фрагментах изображен Геракл, устало опирающийся на палицу, греки, занятые постройкой корабля для путешествия аргонавтов. В сюжете малого фриза выступила излюбленная в эллинизме тема неожиданности, эффект узнавания Гераклом своего сына Телефа. Так патетическая закономерность гибели гигантов и случайность, господствующая в мире, определили темы двух эллинистических фризов алтаря Зевса.
В Пергаме было создано много выдающихся памятников скульптуры. На площадях Акрополя стояли статуи, среди которых были изваяния побежденных галлов. Один из них был изображен на своем щите поверженным, но не сдавшимся. Скульптор показал его с трудом подтягивающим ногу и опирающимся на слабеющую руку. Резкость композиции, угловатость очертаний фигуры отвечают напряженным чувствам и трагизму образа.
Эллинистические скульпторы любили волновать зрителя своими произведениями. Экспрессивность движений, острота ситуаций в эту эпоху особенно ценились. Мастер, обратившийся к мифу об Афине и Марсии, теперь изобразил не начало трагедии, как Мирон в V веке, а жестокую развязку события. В сохранившейся скульптурной группе представлены приготовленный к казни самонадеянный силен Марсий и палач-раб, точащий нож.
Характерен для эллинизма и другой памятник скульптуры — Лаокоон, дошедший до нашего времени в римских копиях. Троянский жрец, предупреждавший о хитрости ахейцев своих сограждан, собиравшихся ввести в город троянского коня, изображен в момент наказания его богами, пославшими на него огромных ядовитых змей (илл. 142). Эллинистический скульптор показал могучего Лаокоона, борющегося с огромными змеями и стонущего сквозь стиснутые зубы. Его рот полуоткрыт, однако здесь нет аффекта, лишившего бы изваяние художественной ценности: человек показан в мучительной безнадежной борьбе, но погибает он с гордо поднятой головой. В фигурах сыновей Лаокоона скульптор дает разработку основной темы. Один из юношей еще живой и борется, снимая с ноги кольца змей. Другой, полузадушенный, теряет последние силы.
Трудно назвать другое произведение, в котором более отчетливо нашло бы выражение виртуозное мастерство скульпторов этой эпохи. Змеи нужны были ваятелю не только как один из элементов сюжета, они играли огромную композиционную роль. Без них распалась бы цельная трехчастная группа: как канатами скульптор змеями связывает воедино статуи борющихся. Не исключено, что Вергилий, создавая в «Энеиде» сцену гибели Лаокоона, вспоминал свое впечатление от виденной им статуи, настолько описание и памятник близки друг другу:
«... (змеи) уверенным ходом
К Лаокоону ползут. И, сначала несчастные члены
Двух сыновей оплетая, их заключает в объятья
Каждая и разрывает укусами бедное тело.
После его самого, что спешит на помощь с оружьем,
Петлями вяжут, схватив великими. Вот уже дважды,
Грудь его окружив и дважды чешуйчатым телом
Шею, над ним восстают головой и гребнем высоким.
Он и пытается тщетно узы расторгнуть руками,
Черным ядом облит и слюной по священным повязкам,
И одновременно вопль ревущий бросает к светилам» .
В эллинистическом искусстве воплощено много трагических сцен. Гибнут гиганты под натиском богов на фризе Пергамского алтаря Зевса, умирает на своем щите галльский вождь, страшный бык собирается растоптать привязанную к нему злую царицу Дирку, глухо стонет Лаокоон, исполнены конвульсивных движении тела и мучительной боли и отчаяния ли́ца Одиссея и его спутников из многофигурной группы, найденной в гроте Сперлонга (илл. 143). Среди подчеркнутого драматизма эпохи лишь статуя Афродиты Мелосской воспринимается величавой и строгой в своей мудрой простоте. В ее позе нет ни кокетства, ни жеманства: перед глубокой сущностью этого божества, по-иному понятой на исходе эллинизма, кажутся напрасными страдания окружающих ее героев. Величие, запечатленное в мраморной статуе, отражает жажду людей неспокойной эпохи к гармонии и любви. Не только физическая природа человека прекрасна, утверждает мастер Афродиты Мелосской. В идеальности пластических форм он воплощает то интуитивно понятое духовное совершенство, поискам которого человечество посвятит долгие последующие века. Великая мысль древнего скульптора дошла через тысячелетия до нашего времени. Сознание ее глубины и возвышенности потрясло Гейне. Глеб Успенский видел в этой статуе чудесный источник чувств, пробуждающих веру в возможности человека, поэты различных эпох писали о ней восторженные стихи . В изваянии скульптора Александра, а может быть Агесандра (часть букв его имени, высеченного на постаменте, оказалась сбитой), творившего в особенно трагические годы эллинской истории, гениальным озарением воспринимается уверенность в силе гармонии и красоты (илл. 144).
Илл. 144. Агесандр (может быть, Александр). Афродита Мелосская. Паросский мрамор. Высота - 2,04 м. II в. до н. э.
Париж. ЛуврВ годы, когда ваятель создавал статую Афродиты Мелосской, в эллинский мир вторгалась новая сила — римляне. Горели покоренные города, завоеватели несли гибель той великой культуре, которая в формах искусства, в поэтическом, порой сказочном облике мифа умела воплотить всеобъемлющие, общечеловеческие идеи. На смену метафорическому пониманию красоты мира эллинами приходила трезвая практическая оценка явлений.
Некогда цветущие города Эллады были разрушены, но скоро они вновь восстали из руин, и еще несколько веков, вплоть до варварских нашествий, в них кипела жизнь. Но никогда более после римских разгромов не возродились чувства, питавшие эллинских зодчих, скульпторов, художников, о которых скорбел на развалинах Коринфа поэт Антипатр Сидонский:
«Где красота твоя, город дорийцев, Коринф величавый,
Где твоих башен венцы, прежняя роскошь твоя,
Храмы блаженных богов, и дома, и потомки Сисифа —
Славные жены твои и мириады мужей?
Даже следов от тебя не осталось теперь, злополучный,
Все разорила вконец, все поглотила война.
Только лишь мы, Нереиды, бессмертные дочери моря,
Как алькионы, одни плачем о доле твоей» .
Искусство эллинизма ярко и полно отражало идеи, волновавшие людей той бурной эпохи. Мастера чутко реагировали на настроения общества, несмотря на все возраставшую в условиях монархических режимов официозность, сохраняя в своих произведениях искренность и острую злободневность господствовавших настроений и чувств. Эллинистическое искусство оказало огромное влияние не только на характер много взявшего из его наследия римского искусства, но было основой дальнейшего художественного развития в таких областях Средиземноморья, как Египет, Сирия, Малая Азия, Балканский полуостров. В длительный период четырех столетий, когда эти земли были римскими провинциями, у населения их не угасало стремление выражать в произведениях искусства свои чувства и настроения. Не случайно именно в этих районах пышно расцвело впоследствии новаторское образами и формами, глубокое содержанием памятников византийское искусство.
Эллинизм - это широкое распространение греческой культуры, религии, философии, искусства, экономики, политики и образа жизни на Восток и тесное их взаимодействие с местным общественным укладом. В результате возникла особая синкретическая культура, в которой греки были уже не этническим, а социо-культурным явлением.
Широко распространился греческий язык - койне («общая»), созданный на основе аттического диалекта, ставший языком Нового Завета. Параллельно койне существовал другой международный, но уже восточный язык - арамейский.
В эллинистическую эпоху рождалось новое мировоззрение, получившее широкое распространение и философское оформление, - космополитизм, осознание себя «гражданином мира». Продолжалось разрушение гражданского мышления людей, но на чужбине греки даже из враждебных городов сознавали духовное единство перед лицом иной культуры; рассеянные по всей ойкумене, они ощущали свою принадлежность эллинскому миру. Упадок полисной идеологии вел к быстрому развитию индивидуализма. Переживания, чувства, мысли отдельного человека оказались в центре религии, литературы и искусства. Неустойчивость жизни, социальная нестабильность, войны, перевороты имели результатом широкое распространение фатализма, отраженного в философских и религиозных системах. Космополитизм, индивидуализм и фатализм ярко характеризовали эллинистическую эпоху в плане серьезных духовных изменений. Изучить «эллинизм» как историческую эпоху и понять его во всем его своеобразии нельзя без учета того основного факта, что «эллинизм»- этап в истории античного рабовладельческого общества. В эпоху «эллинизма» мир изменился и расширился. Греческим языком можно было пользоваться от Марселя до Индии, от Каспийского моря до порогов Нила. Национальность отступает на второй план; общий язык и общее воспитание содействуют развитию общей культуры. Литература, наука и, прежде всего, философия связаны в известной мере с более широким миром, чем Греция. Торговля стала международной. «Эллинизм» установил иные формы государства вместо восточной деспотии и эллинского полиса. Но эллинистические монархии на Востоке, Македонская коалиция, Ахейский и Этолийский союзы на Балканах не ликвидировали греческого полиса с его узкими интересами. Конечно, то не были независимые города- государства, но существование их связывало граждан со старыми учредителями полиса.
С другой стороны, и восточная деспотия не была ликвидированы. Приемники Александра продолжали действовать подобным же образом. Даже в области культуры, где «эллинизм» означает коренной переворот, дело не было доведено до конца; не были поглощены восточные культуры, не была забыта эллинская культура классического периода.
Таким образом, эллинизм можно расценивать как прогрессивный этап в истории античности, но с существенной оговоркой. В его начальный период были созданы новые формы экономической, политической и духовной жизни. Но изменения, совершившиеся во всех областях жизни в эллинистический период, были недостаточно глубоки, причины, приведшие к кризису эллинских государств не были преодолены.
Во всех областях культуры эллинизм означает поворот всемирно-исторического значения. Многое было только намечено, эллинистическая экономика не создала условий для окончательной переработки классического наследия, для создания на его основе нового цельного мировоззрения, целостности гармоничной культуры. Противоречия рабовладельческого общества после краткого периода подъема сказались очень быстро и привели к тому, что развитие шло лихорадочными темпами с кратковременными взлетами и длительными периодами упадка; в некоторых областях - философии, литературе - упадок стал хроническим. Но в целом эллиптическая культура - это новая стадия в культурной истории человечества, повлиявшая на весь дальнейший ход ее.
Сложившаяся на всей территории эллинистического мира культура не была единообразной. В каждой области она формировалась путём взаимодействия местных, наиболее устойчивых традиционных элементов культуры с культурой, принесённой завоевателями и переселенцами - греками и не греками. Формы синтеза определялись воздействием многих конкретных обстоятельств: численным соотношением различных этнических групп (местных и пришлых), уровнем их экономики и культуры, социальной организацией, политической обстановкой и т. д. Даже при сопоставлении крупных эллинистических городов, где греко-македонское население играло ведущую роль, отчётливо видны особые, характерные для каждого города черты культурной жизни; ещё яснее проступают они во внутренних областях эллинистических государств (например, в Фиваиде, Вавилонии, Фракии). И, однако, всем местным вариантам Эллинистической культуры свойственны некоторые общие черты, обусловленные, с одной стороны, сходными тенденциями социально-экономического и политического развития общества на всей территории эллинистического мира, с другой - обязательным участием в синтезе элементов греческой культуры. Образование эллинистических монархий в сочетании с полисной структурой городов способствовало возникновению новых правовых отношений, нового социально-психологического облика человека и общества, нового содержания его идеологии. Напряжённая политическая обстановка, непрерывные военные конфликты между государствами и социальные движения внутри них также наложили существенный отпечаток на Эллинистическую культуру. В Эллинистической культуре более выпукло, чем в классической греческой, выступают различия в содержании и характере культуры эллинизированных верхних слоев общества и городской и сельской бедноты, в среде которой устойчивее сохранялись местные традиции.
Эллинистическая культура не должна заслонять тех материальных основ, на которых она возникла. Напротив, именно в аспекте общественных отношений становится ясной ее сущность и ее историческая роль. Становится ясной историческая роль эллинизмa, как одного из этапов, на которых подтачивалась социально-экономическая ограниченность рабовладельческого общества, создались, хотя в недостаточной степени, предпосылки для более прогрессивного общественно- экономического подъема. Созданная на этой базе эллинистическая культура была принципиально новой, поскольку она, хотя в неполной мере, порвала рамки прежней ограниченности.
Основные художественные центры и памятники.
Лаокоон с сыновьями
Лучшие произведения эллинистического искусства создавались с конца IV века до н.э. до середины II века до н.э., в период расцвета эллинистических государств и возникновения рядя самостоятельных культурных центров.
Характер художественного творчества эпохи эллинизма резко изменился по сравнению с классическим периодом. На смену обобщённому образу героя-гражданина полиса приходят, с одной стороны, изображение обожествлённой и героизированной личности монарха, а с другой - индивидуализированный образ личности, либо находящейся в трагическом конфликте с окружающей средой, либо эгоистической, любыми средствами добивающейся своей цели, либо образ с преувеличенным героическим началом. Возникает интерес к социальным мотивам, лирически-интимным и будничным аспектам индивидуальности.
Развитие частной жизни, распространение роскоши в быту знати вызвали подъём жилищной архитектуры. Дома, имеющие в центре двор с перистилем, увеличиваются в размерах, украшаются мозаикой, росписями, скульптурой.
Целый ряд архитекторов пишут трактаты, излагая основы строительной науки и сведения по теории архитектуры. Важное место в этих трактатах уделяется архитектурным стилям. Если в классической греческой архитектуре ордеры - дорический, ионический, коринфский - не были канонизированы и обладали в каждом отдельном случае своими своеобразными пропорциями, то в эллинистической архитектуре делается попытка установить известные каноны, наиболее удачные пропорции ордеров и их отдельных частей. Наметились тенденции к смешению различных ордеров и их элементов в одном здании, усложнялись планы сооружений. В архитектуре восточных районов наряду с ордерной системой использовались иногда арки и своды.
Зодчие эллинизма не создали архитектурных образов, по глубине подобных Парфенону, но превзошли классических мастеров в создании огромных строительных комплексов. В формах архитектуры нашло яркое выражение эллинское чувство безграничных просторов. В грандиозных ансамблях и величественных высотных сооружениях эллинизма находили отражение чувства, вырвавшиеся из тесных рамок полисной уравновешенности в бурный, дисгармоничный мир огромных монархий.
Ещё одной особенностью эллинистической архитектуры было звучание новой темы - напряжения - в художественной компоновке зданий эллинистических акрополей, особенно заметной после величаво спокойных классических ансамблей.
В связи с расцветом архитектуры в эпоху эллинизма широкое распространение получили фрески и мозаики, которыми украшали дома и общественные здания. Мозаика украшала часто не только стены, но и полы. В живописи и мозаиках эллинистические мастера предпочитали необычные, возбуждающие, тревожащие сюжеты и темы.
В скульптуре нашли продолжение и развитие те тенденции, которые проявились уже в работах поздней классики. Однако тема образов Праксителя приобрела в эллинизме характер подчёркнутой чувственности, а пафос образов Скопаса отозвался в повышенной драматичности многих эллинистических изваяний. Но и те и другие пронизывала особенная, выраженная ещё Лисиппом, напряжённая пульсация динамического ритма эпохи.
В эллинистическом искусстве скульпторы научились передавать самые свободные движения, но целью этого мастерства является - произвести как можно более сильное впечатление на зрителей, поэтому все средства выражения усиливаются, и уже нет сдержанности, присущей высокой классике. Таков фриз алтаря, воздвигнутом на Пергамсом Акрополе. Его грандиозные образы призваны потрясти человека, заставить его почувствовать свою слабость перед высшими силами.
Эллинистические правители и их вельможи, богатые люди желали украсить свои дворцы, сады и парки художественными произведениями, как можно более похожими на те, что почитались совершенством в эпоху классики и могущества Александра Македонского. Развивается декоративная скульптура. Получив многочисленные заказы, мастера эпохи эллинизм уже не утруждали себя поисками новых форм, а стремились лишь смастерить статую, которая показалась бы не хуже оригинала Праксителя или Лисиппа, что неизменно приводило к заимствованию уже найденных форм, то есть к академизму, и появлялись статуи Афродиты, изображавшие богиню кокетливо-жеманной или стыдливой. В густой зелени садов и парков можно было встретить статуи нежно обнявшихся Амуров и Психей, кентавров, оседланных шаловливыми божками любви...
Однако в 1820 году на острове Милос (в Эгейском море) была найдена статуя Афродиты, известная ныне как "Венера Милосская". Автором её был ваятель по имени Александр или Агесенд: в надписи сохранились не все буквы. В этой статуе всё так стройно и гармонично, в сильном, спокойном и прекрасном теле воплощён высокий идеал классической эпохи, а классически прекрасное лицо полно внутренней страстности под стать эллинистической эпохе.
Искусство портрета очень распространено в эллинистическом мире. Множатся "именитые люди", преуспевшие на службе у правителей-диадохов или выдвинувшиеся на верхи общества благодаря более организованной, чем в былой раздробленной Элладе, эксплуатации рабского труда: им хочется запечатлеть свои черты для потомства. Вместе с тем портретное искусство продолжало развивать позднеклассическую традицию. Портреты всё более индивидуализируются, но вместе с тем, если перед нами высший представитель власти, то подчёркивается его превосходство, исключительность занимаемого им положения.
Ника Самофракийская
Такие грандиозные скульптурные группы, как "Лаокоон с сыновьями" и "Фарнезский бык" вызывали восхищение многих поколений просвещённых представителей европейской культуры. Ныне же, когда открылись красоты Парфенона, они кажутся излишне театральными, перегруженными, размельчёнными в деталях.
Однако "Ника Самофракийская", изваянная в более ранний период эллинизма, - одна из вершин искусства. Статуя эта стояла на носу каменного корабля-монумента. Во взмахе могучих крыльев Ника-Победа неудержимо несётся вперёд, рассекая ветер, под которым колышется её облачение. Голова статуи отбита, но грандиозность образа доходит до нас полностью.
Именно в эллинистическом мире впервые появились камеи - рельефно вырезанные самоцветы. Они не имели никакого практического применения. Ими украшались, ими любовались - и только. Однако для их создания требовались редкие камни и кропотливейший труд. Только богатое общество в стремлении к блеску и утончённому великолепию могло позволить себе такую роскошь, такое широкое распространение этого искусства. Камеи появились впервые именно в эллинистическом мире и, по всей вероятности, в Александрии, где царствовала с подлинно фараоновской пышностью македонская династия Птолемеев.
Маленькими шедеврами, навеянными гением Праксителя, были терракоты - статуэтки из обожжённой глины, которые воспроизводят характерные типы, выхваченные из самых разных слоёв населения: нарядных молодых женщин, детей, музыкантов, акробатов, кулачных бойцов, рыбаков, струх, негров, пигмеев, ремесленников, слуг, рабов. Это было самое дешёвое производство, так как статуэтки выделывались в формах и производились в огромном количестве как в самой Греции, так и в греческих городах Малой Азии, в Александрии, в Северном Причерноморье. ПЕрвое же место по своим художественным качествам занимают терракоты из Тангары в Беотии, почти полностью посвящённые женской прелести и изяществу. И нет вних ничего слащавого, никакой нарочитой грациозности. маленькие, словно игрушечные, женские образы пленяют нас своей свежестью и самой живой непосредственностью.
Эллинистическое «барокко» – это эпоха похожая на нашу. Как и люди, выходившие из опыта классики, мы переживаем переход от тоталитарности к множественности, от связанности к разнообразию. Нас объединяет с художниками того «нового времени» античности свобода выражения, которая не соотносится с установленными нормами, но рождается из событий. Лишенная привычного шаблона, форма ориентирована на жизнь самой широкой публики. Как и в театральности, где уже отмечен конец существования греческого мира. Образ-зрелище сам себя формирует и предлагает, преодолевая традиции и стили . Аристотель высказал предположение, что реальное и возможное, подлинное и мнимое неразличимы в конечном послании, заключенном в произведении искусства, где все существует одновременно.
Самостоятельность, провозглашенная Лисиппом в аллегорической статуе Кайроса , требует от каждого мастера определить собственный путь, преобразовать каноны и условности, установить новую, относительную истину. Суть творческого кредо эллинизма – изображать не согласно природе, но каждый раз по-разному для достижения задуманного эффекта . Осознание дистанции и отличия от классики открывает простор экспериментированию. В одной из гробниц Потидеи на фреске изображен Силен в красных сапогах с отворотами и растрепанной бородой \300\. Изображение теперь создается не путем «придания каждой части соответствующего ей цвета» \ рекомендации Платона \. Форма складывается из наложения различными красками тонких отдельных мазков, обрисовывающих объемы. Синтез происходит в глазу зрителя в соответствии с техникой, которая будет использоваться в дивизионизме в ХХ веке. Гробница Лисона и Калликла \эпоха Филиппа У, 197 век до н.э.\, изображенные на люнетах оружие и доспехи братьев кажутся настоящими. Это живопись сочетаний красок и переходов, расположенная с учетом пластической неоднородности поверхности стены, цветовых контрастов и блеска. Четко обрисованные металлические предметы сочетаются с воздушностью перьев на позолоченном шлеме.
После смерти Лисиппа его последователи переносят на Родос опыт, накопленный в Таренте: Харит создает «Колосса» \32 м., 304-293\ , который в два раза превышает «Зевса» \Лисипп\; Боэд \Боэф \ создает в святилище Солнца фигуру «Поклоняющейся», подобно mulier admirans \восхищающаяся женщина, Эвбул\. Изображения «Колосса» проникнуто движением, знаменуя собой начало искусства, открытого всему миру, зрительное воплощение бесконечной шири. На дне емкости, брошенной в плавильной яме у подножия Акрополя, процарапан автограф Эвбула . Эта емкость весьма совершенная благодаря кирпичной облицовки стен и системы желобов, через которые сливался воск. Сооружение, в котором осуществлялась выплавка конструкций высотой до 3 метров, до сих пор остается непревзойденной. В Антиохии Евтихид, сын Лисиппа, создает статую «Тихе» \300\, повторяя очертания тарентского колосса, «Размышляющего Геракла».
282 год до нашей эры . В Пергаме оформляется местный стиль: эксцентричность форм, неправильность жестов, незакрепленность фигур в пространстве, «обнимающих пустоту».
В период правления Эвмена 1 \263-241\ формируются два основных течения классического периода: афинский и сикионский. Фиромах, Никерат и Ксенократ создают образцы пергамского стиля, «барокко », который получил всеобщее признание и периодически становится актуальным: более ощутимо анатомическое строение, скелет и мускулы просвечивают сквозь натянутую кожу.
Разделение труда \скульптор и отливщик \ повышает промышленную активность. Благодаря банкирам товары превращаются в числа, обмен материальными благами производится в кредит. Города стремительно развиваются. В пластике этого периода появляется многоплановое расположение фигур во временном развитии: перспектива становится методом изображения удаленных предметов. Помещенные в природную обстановку, скульптурные группы оживают и разрастаются, управляемые давними законами, которые связывают человека с началом жизни. Чтобы понять это, необходимо выйти из настоящего и вернуться к первородному колдовству, с помощью которого художник наделяет свои творения самостоятельной силой. Как в театре, художники стремятся передать запутанность и усложненность мира в скульптурных композициях, чтобы зритель, созерцая их, мог избавляться \очищаться \ от своих тревог. В стоической философии мораль есть «плод из сада» , в соответствии с этим скульпторы создавали образы, побуждающие к размышлению: это наказания, посланные богами для восстановления предопределенного равновесия, и свидетельства человеческого мужества. Содержание мифов утрачено, но художник предлагает эмоции для размышления: украденный палладий, тирс и венок Дирки, злой вакханки, окровавленный кубок Полифема \ «Казнь Дирки», «Опьянение Полифема» \.
Ника Самофракийская и Алтарь Зевса \189-182\ прославляют совместную победу Родоса, Пергама и их союзников римлян над Антиохом Ш Сирийским ; тела Гигантов извиваются на ступенях алтаря так, что зритель перестает отличать то, что могло произойти в ранние времена, от современной истории.