Портрет сына арсения. Описание картины В. А. Тропинина «Голова мальчика. Плетение из бисера

Когда отец смотрит на своего сына, он видит того, кто исполнит все его мечты и стремления. Но в портрете сына В.А. Тропинина я заметила совсем другой взгляд на ребенка. Словно, автор уже добился желаемого, того, что запланировано. И эта картина как ода, хвалебная песнь тому, что жизнь удалась таким образом, как это и хотелось, или как об этом мечталось.

Детям не очень нравится позировать, долгими часами сидеть перед художником, который так увлечен своей работой, что и поговорить с ним не получится, он только требует, чтобы модель не меняла своего положения. Такое занятие изматывает ребят, ведь им хочется бегать на улице с друзьями. Но сын Тропинина явно никуда не торопится. Он получает удовольствие и от процесса и от возможности побыть с отцом. Он хоть и смотрит в сторону, но во взгляде читается теплота и искренность, свойственные любимым детям. Мальчик никуда не спешит, ни в глазах нет беспокойства и тревоги, что товарищи без него поиграют во все игры и ничего ему не оставят, ни в жестах, ни в мимике. Ребенок словно только что сел перед мастером. Как будто и не было долгих часов позирования.

Веселые светлые кудри украшают это детское милое личико. На некоторых из них солнце задержалось и зеркалом блестит. Правильный овал лица, брови с любопытством и детской непосредственностью вскинулись, огромные карие глаза, через которые прочитывается ум и смекалка мальчика, его пухлые губы, которые и не пытаются сейчас шутить. Он спокоен. Только в самом портрете есть динамика, передающаяся через устремленный куда-то взгляд, нежный румянец на щеках, да распахнутый ворот рубашки. Сразу ясно, что здесь изображена лишь небольшая часть жизни ребенка, к которой он очень серьезно относится. Но основные занятия его так же интересны и познавательны.

Мне понравилось, что живописец использует теплые тона и оттенки. Это делает портрет ближе к тому, кто на него смотрит, и показывает отношение отца к сыну. Смягчающее действие солнечного освещения, которое свободной волной льется через окно, выделяет лицо ребенка. Так автор добивается от зрителя симпатии к написанному им образу.

Портрет Арсения Тропинина, сына художника (ок. 1818), Государственная Третьяковская галерея, Москва

Арсений был единственным сыном Тропинина. Свободу он получил -пятью годами позже отца, когда ему было двадцать лет. Есть сведения, что Арсений продолжил дело Тропинина и тоже стал художником. Их связывали теплые отношения -после смерти Анны Ивановны Тропининой Арсений Васильевич нежно опекал старого живописца, стараясь как можно уютнее устроить его жизнь. На этом проникновенном портрете мальчику около десяти лет. Портрет принадлежит к ряду "детских" работ Тропинина. Он, с одной стороны, исполнен в "доромантической" стилистике, отличающей раннее творчество Тропинина, а с другой, несет на себе все приметы того, условно говоря, "просветительского" отношения к детству, которое всегда было характерно для художника. Апологеты эпохи Просвещения исповедовали культ "натуры", в каждом ребенке видя еще "не испорченный" цивилизацией и неправильным воспитанием "чистый лист бумаги". Они утверждали - те письмена, что будут на нем начертаны, полностью зависят от устройства общества. Тем самым как бы задавался путь его реформирования.

В своем творчестве многие художники уделяли внимание в написании детских образов. Одной из лучших работ считается картина Тропинина портрет сына Арсения или ее еще называют Голова мальчика созданная в 1818 году Детей художник любил писать и им было создано более двадцати образов подростков.

Если кратко Василий Тропинин - мастер романтического и реалистического портрета. Практически все работы художника изысканы, неярки и написаны в золотистой цветовой гамме, напоминающей валерную живопись XVIII века. Изображение ребенка было для него особо привлекательным. Многие детские портреты написаны в виде жанровой сценки. Рядом с детьми или подростками художник рисует собачку, птичку, игрушку или музыкальный инструмент.

Возможно, поэтому портреты Тропинина близки традициям XVIII в, когда в искусстве царила сентиментальность. Философы называли ум малыша "белой доской", считая, что пороки общества возникают только от плохого воспитания. Они признавали уникальный мир ребенка, напряжение его духовной жизни.

Именно таким и представлен хрупкий внутренний мир Арсения, портрет был заслуженно признан одним из наиболее поэтичных произведений живописи I пол. XIX в. Полотно поражает искренностью и эмоциональностью, хотя его колорит практически ограничивается песочно-коричневыми тонами. Через краску и лессировку можно заметить розоватый тон грунта.

Арсений практически не позирует, он смотрит немного в сторону, мальчик одет опрятно, но несколько небрежно. Возможно, отец оторвал его от интересных занятий или игры, так как у него распахнут ворот, да и мысли его вероятно еще блуждают там, где он был совсем недавно. В изображении отсутствует репрезентативность, которая выражена в некоторой фрагментарности композиции. Голова мальчика нарисована на всей поверхности холста, но таким образом, она становится ближе к нам.

Несомненно, что Тропинин писал портрет сына Арсения, находясь в состоянии необычного творческого озарения. Лицо подростка освещено приглушенным светом и выражает детскую удивительную легкость. Художник использует теплые золотисто-коричневые тона. Вьющиеся волосы немного взлохмачены. Внимание ребенка что-то отвлекло, он повернул голову, вздернул брови и стал сосредоточен. Особо поражает не по-детски задумчивый взгляд Арсения. Может быть, его еще привлекает игра, но он не хочет ослушаться отца и поэтому сидит спокойно. В его облике мы видим благородство и внутреннюю красоту.

Вся картина наполнена гармонией и отражает отцовскую нежность. Тропинин сумел с огромной любовью передать внутренний мир мальчика, поэтому портрет получился полный очарования.

В настоящее время картина «Портрет сына» находится в экспозиции Государственной Третьяковской галереи. Ее размер 40,4 на 32 см масло, холст

Будучи уже признанным художником, Тропинин оставался крепостным графа Моркова. В украинском именин Кукавка Тропинин исполнял обязанности домашнего живописца и лакея.
Для одного из крупнейших русских живописцев своего времени, немолодого человека, обремененного семьей, положение крепостного становилось все горше и унизительнее. Мечты о творческой свободе, о независимом от прихотей самовластного вельможи образе жизни не оставляли художника. И подспудно они сказались в этом незаказном домашнем портрете, наполнив его поразительным ощущением эмоциональной раскованности и чистоты.

«Портрет человека пишется для памяти близких ему людей, людей его любящих». Эти слова Василия Андреевича Тропинина вспоминаются, когда мы смотрим на портрет его сына.

Художник работал над этим портретом с особым подъемом.
Он как бы изливает свою душу. С сокровенной интимностью он раскрывает свою веру в светлое предназначение человека, в ценность личности людской.
Перед зрителем предстает мир юной мечты, озаренный особенно пронзительной и щемящей доверительностью. Мастер словно раскрывает нам свой секрет, драгоценную тайну, которую художник тщательно хранит.

„Портрет сына"... ...Освещенное трепетным светом возникает лицо мальчика. Только что он был занят детскимн играми и забавами, поэтому расстегнут воротник рубашки, слегка разметались волосы, но сейчас его внимание привлекло что-то, и он необычайно серьезен Куда-то в неведомые нам дали глядит этот кудрявый мальчик, с тонкими, вдохновенными чертами лица. Голова повернута влево.Туда же направлен взгляд широко открытых, сосредоточенных глаз. Сколько в облике этого ребенка изящества и благородства, внутренней красоты! Все гармонично в этом полотне: чуть вздернутые тревожно брови, ласковый, но беспокойный взор, целомудренный, мягко очерченный рот, округлый подбородок.
Все, все до малейшей черточки в холсте наполнено любовью художника к своему детищу, своей надежде.
Сколько в облике этого ребенка изящества и благородства, внутренней красоты!
Написанный в теплых, золотистых тонах, портрет, создает лирический запоминающийся образ
Мы не ведаем, о чем думал Тропинин, когда создавал свой шедевр, но верится: он мечтал видеть своего сына вольным человеком, освобожденным от унизительных оков крепостного рабства.
Тропинин получил свободу только в 47 лет, а сын остался крепостным, и это было большим горем художника.
Бесконечно трудно даже представить себе весь сложный комплекс чувств, владевших в тот миг сердцем живописца, но его кисть, движимая гуманизмом, душевным теплом и великолепным талантом, создала один из лучших детских портретов не только отечественной, но и мировой живописной школы.

Василий Тропинин был крепостным, поэтому не имел не только отчества, но и фамилии: Васька, Васютка, –– и всё. Родился он в Новгородской губернии, рос смышленым, и барин, граф Миних, отдал его в губернское училище постигать грамоту. Мальчик учился прилежно, но через два года его возвратили в имение и сделали «казачком» –– натирать господскую обувь, бегать по поручениям и заменять при надобности лакея. Потом Миних отдал его в качестве приданого своей младшей дочери, которая вышла замуж за генерала Моркова и уехала в Могилево-Подольск.
Помещики в Могилево-Подольске важничали, если имели у себя «ученых поваров», но у Моркова такого повара не было, поэтому он решил отправить Василия в Петербург, чтобы выучился кондитерскому искусству.

В Петербурге в ту пору Академия художеств объявила набор учеников. Василий страстно любил рисовать. У Миниха разрисовывал стены девичьей яркими цветочками, и это нравилось девушкам, да и граф был приятно удивлен. А в поместье Моркова иногда копировал картины, развешенные в парадных комнатах.
Крепостных в Академию не брали, но крепостники обходили этот параграф. И когда Василий рискнул попросить разрешения у Моркова, тот согласился, приписав в письме: «Если не оправдаешь средств, затраченных на твое обучение, будешь возмещать».
И Тропинин успевал выпекать торты, украшая их Аполлонами и Дианами, делать конфеты и заниматься живописью. Его талант и упорство были необыкновенны, –– Тропинин стал одним из лучших учеников Академии, получая за свои работы первые номера и медали.
Но Морков отозвал его.

Снова генеральская усадьба. Кухня, прислуживание за столом, и живопись, которой можно отдать свободный час. Василий Тропинин писал заказные портреты помещиков, а для души –– крестьян в их редкие счастливые минуты. Кисть его постепенно набирала силу, портреты наполнялись живой кровью и плотью. О Тропинине заговорили в округе, художник становился известным. Но горько было жить, затянутым в лакейскую ливрею! От нее избавил лишь случай, когда в усадьбу Моркова заглянул какой-то ученый иностранец и генерал решил похвастаться своим художником. Увидев работы Тропинина, иностранец был поражен! Но еще больше его поразило, когда за обедом Василий Андреевич вышел с накрахмаленной салфеткой, перекинутой через руку. Недолго думая, иностранец подал Тропинину стул, смутив и сконфузив хозяина. С тех пор Василий Андреевич не служил за столом. А генерал Морков, когда-то предпочитавший Тропинина-кондитера Тропинину-художнику, стал вдруг ревностным ценителем искусства своего крепостного. За порчу картин Тропинина взыскивал даже с дочерей. Более того, стал заботиться о его здоровье.

Заказы сыпались на Василия Андреевича один за другим. От усталости он порой засыпал за работой. Но не парадные портреты помещиков стали главной его заслугой, его славой, а портреты крепостных. Российское общество после победы над Наполеоном повернулось наконец лицом к своему народу, приветствуя жизненную правду изображения и сюжета. Тропининские сюжеты были незамысловаты, зато исполнены горячей любви к своей натуре и веры в высокое предназначение искусства.
В 1818 году художник написал портрет своего сына Арсения при утреннем освещении. (Отец на сеансах старательно подбирал краски, а сын рвался на улицу).
«Портрет сына» Василий Андреевич выставил в Москве, когда поехал в первопрестольную с генералом Морковым. И сразу стало понятно, что это один из шедевров русской живописи первой половины XIX века. Никто никогда не писал так портретов: бесхитростно, простодушно, но при этом соблюдая точные правила живописи. Ценители таланта Тропинина потребовали у Моркова освободить художника. Судьба Василия Андреевича стала предметом разговора даже в высоких кругах. Был момент, когда граф Дмитриев, выиграв у Моркова в карты большую сумму, предложил ему простить карточный долг, если тот даст Тропинину вольную.
Дальше оставлять художника крепостным было нельзя, вокруг Моркова росло отчуждение. И он решился. Освобождение своего крепостного он обставил очень торжественно. В Пасху, когда православные, христосуясь, целуются и дарят друг другу пасхальное яичко, Морков вручил Тропинину вольную, по которой, согласно закону, отпускалась и супруга художника. Но сына Арсения Морков не отпустил. (Семья воссоединилась только через пять лет, когда умер старый граф, а его наследники не решились продолжать постыдное издевательство над известным теперь уже всей России художником).

И все равно Тропинин был рад! Его уже не продадут, как живописца Григория Озерова за две тысячи рублей ассигнациями. Его работы не затеряются в глубокой провинции. Правду изрек архитектор Баженов: «Хотя появились прямые и великого духа российские художники, оказавшие свои дарования, но цену им не многие знают, и сии розы от терний зависти либо невежества глохнут». Такая участь Василию Андреевичу уже не грозила.