Двойная жизнь чарлза диккенса. Интересные факты из жизни чарльза диккенса Приключения Оливера Твиста
Английский писатель Чарльз Диккенс являет собой один из самых ярких примеров того, что гения от сумасшедшего отделяет весьма призрачная грань.
Писатель нередко самопроизвольно впадал в транс и был подвержен видениям. Признавался, что каждое слово, прежде чем перейти на бумагу, сначала им отчетливо слышится, а персонажи его книг постоянно находятся рядом и общаются с ним. Работая над «Лавкой древностей», Диккенс не мог спокойно ни есть, ни спать: маленькая Нелл постоянно вертелась под ногами, требовала к себе внимания и ревновала, когда автор отвлекался от нее на разговор с кем-то из посторонних. Во время работы над романом «Мартин Чеззлвитт» Диккенсу надоедало своими шуточками другое создание его фантазии — миссис Гамп. По словам близких писателя, он не раз вслух предупреждал ее, что если она не научится вести себя прилично и не будет являться только по вызову, то он вообще не уделит ей больше ни строчки.
В начале 1840 года, во время бракосочетания королевы Виктории, Диккенс поверг в величайшее недоумение одного из своих друзей, сообщив ему письмом, что безнадежно влюблен в королеву. «Я окончательно погибший человек, — писал он, — я ничего не могу делать! Я перечитывал „Оливера“, „Пиквика“ и „Никльби“, чтобы собрать свои мысли и приготовиться к новой работе, — все напрасно: сердце мое в Виндзоре, летит за милой. Присутствие жены мучит меня, мне тяжело видеть родных, я ненавижу свой дом. Я не знаю, что делать: не утопиться ли мне в канале Регента, не зарезаться ли бритвой у себя в комнате, не отравиться ли за обедом у миссис X, не повеситься ли на грушевом дереве в саду, не уморить ли себя голодом, не велеть ли открыть себе кровь и сорвать перевязки, не броситься ли под экипаж, не убить ли Чепмана и Галля и стать великим в истории (тогда она узнает обо мне, может быть, даже подпишет мой приговор), не сделаться ли чартистом, стать во главе заговорщиков, напасть на дворец и спасти ее собственными руками — одним словом, стать чем-нибудь, только не тем, что я есть, сделать что-нибудь не то, что я делаю».
Эта фантазия продолжалась у Диккенса целый месяц. Писатель с неподражаемым искусством изображал влюбленного, доведенного несчастной страстью до полного отчаяния, приводя в полное недоумение знакомых и близких.
«Когда будете писать мою биографию, не забудьте рассказать, что я делал сегодня ночью!» — обратился он однажды шутя к своему другу Форстеру. Оказалось, что его дочери (в то время еще девочки) вздумали выучить отца танцевать польку к балу, который намеревались дать в день рождения старшего брата, и долго заставляли его повторять па. Ночью Диккенсу вдруг показалось, что он забыл их урок. Он вскочил с постели и босиком в темной комнате стал упражняться в танцевальном искусстве.
Странными были и методы работы писателя. Стены его рабочего кабинета со всех сторон были увешаны зеркалами. Работая над очередным своим романом, он вдруг вскакивал из-за стола, подбегал к зеркалу и начинал корчить перед ним немыслимые рожи. Кроме того, каждые 50 строк написанного Диккенс обязательно запивал глотком горячей воды.
Были у Диккенса еще две причуды, граничащие с маниакальностью: он был чрезвычайно опрятен и тщательно заботился о своей наружности. А его пунктуальность почти граничила с пороком. Он являлся на свидания минута в минуту, а к столу в его доме садились с первым ударом часов. В его глазах ничто не могло оправдать человека, опаздывающего на свидание или к столу.
Впрочем, в обществе Диккенс был вполне светским человеком и приятным собеседником, умевшим придавать привлекательность самому пустому разговору. В последние годы, когда он поселился в поместье Гадсхилл, жизнь его протекала вполне размеренно. Вставал он обыкновенно рано и все утро проводил за работой, но прежде чем сесть за свой письменный стол, обходил все комнаты, службы и огород, осматривая, все ли в порядке. В виде отдыха от занятий он совершал длинные прогулки пешком, а когда к нему приезжали знакомые соотечественники или американцы, он устраивал экскурсии для осмотра окрестных замков, соборов и крепостей. Летом у него постоянно гостили родные и молодые друзья, которые устраивали разные атлетические упражнения, игры в мяч и шары, стрельбу в цель, метание диска и тому подобное. Диккенс увлекался этими состязаниями и гордился победами в них не меньше, чем своими литературными успехами.
7 февраля 1812 года родился Чарльз Диккенс — английский писатель, романист и очеркист, классик мировой литературы и один из крупнейших прозаиков XIX века. Самый популярный англоязычный писатель при жизни. Творчество Диккенса относят к вершинам реализма, но в его романах отразились и сентиментальное, и сказочное начало.
Редакция сайт представляет вашему вниманию интересные факты из жизни одного из самых известных английских писателей.
1) Критики его времени часто говорили, что Диккенсу никогда не войти в число лучших писателей английской литературы. Даже сам Оскар Уайльд не воспринимал всерьез сочинения Диккенса.
2) Диккенс был очень суеверным человеком: он ко всему прикасался три раза — на удачу, считал пятницу своим счастливым днем, а в день выхода последней части очередного романа непременно уезжал из Лондона.
Жена Диккенса родила ему 10 детей
3) Диккенс самопроизвольно впадал в транс, был подвержен видениям и время от времени испытывал состояния дежавю. Диккенс однажды рассказал главному редактору журнала «Фортнайтли ревью» Джорджу Генри Льюису о том, что каждое слово, прежде чем перейти на бумагу, сначала отчетливо им слышится, а его персонажи постоянно находятся рядом и общаются с ним.
4) Диккенс каждые 50 строк написанного запивал глотком горячей воды.
5) С самого начала отношений Чарльз Диккенс заявил Кэтрин Хогарт, своей будущей жене, что ее основное назначение — рожать детей и делать то, что он ей скажет. За годы их совместной жизни она родила десять детей, и все это время беспрекословно выполняла любое указание мужа. Однако с годами он начал ее попросту презирать.
6) В 1857 году к Диккенсу приехал в гости Ханс Кристиан Андерсен (автор всемирно известных сказок для детей и взрослых: «Гадкий утёнок», «Новое платье короля», «Дюймовочка», «Стойкий оловянный солдатик», «Принцесса на горошине», «Оле Лукойе», «Снежная королева» и др. ). Товарищи познакомились еще в 1847 году, пришли в полный восторг друг от друга, и 10 лет спустя Ханс решил воспользоваться приглашением Диккенса. Но дело было в том, что за эти годы в жизни Диккенса очень все изменилось и усложнилось — он был не готов принять Андерсена. «Он не владеет никакими языками, кроме своего датского, хотя есть подозрения, что и его он тоже не знает » — в таком ключе рассказывал друзьям о своем госте Диккенс. Спустя пять недель — именно столько гостевал Андерсен в доме Диккенса — хозяин дома написал на стене комнаты: «Ганс Андерсен ночевал в этой комнате пять недель, которые показались нашей семье годами ».
7) Одним из любимейших развлечений Чарльза Диккенса были походы в парижский морг, где он мог проводить целые дни напролет, захваченный видом неопознанных останков.
Диккенс ходил в парижский морг любоваться видом неопознанных останков
8) Он не закончил и начальной школы. Когда Чарльзу Диккенсу было 11 лет, он работал на фабрике по производству крема для обуви
9) Чарльз Диккенс всегда спал головой на север. Также, когда писал свои произведения, садился лицом в эту сторону.
10) Он назвал злостного негодяя из романа «Оливер Твист» Фэйгин — точно так, как звали его лучшего друга, Боба Фэйгина.
Диккенс ненавидел памятники и запретил, чтобы ему их воздвигали
11) Писатель ненавидел памятники, и в своем завещании запретил, чтобы ему возводили какие-либо статуи. Но кто-то из почитателей его таланта ослушался. Семья Диккенса отвергла скульптуру, и та, в итоге, нашла пристанище в филадельфийском Кларк-парке.
12) После смерти Диккенс был превращен в настоящего идола английской литературы.
Он был главным героем в литературном мире Англии эпохи королевы Виктории, стал первым мастером пера, который жил на деньги, заработанные писательским трудом. А еще он оказался первой английской знаменитостью в современном понимании этого слова — стал «звездой», которую боготворили восторженные поклонники. И в то же время Диккенс всегда вел двойную жизнь — публичного человека и человека, одержимого мучительными комплексами и страстями.
Темная сцена освещена лишь скудным светом фонаря, похожего на те, что с трудом пронизывают мглу на мрачных улицах Лондона. За небольшим столом едва различима фигура немолодого мужчины. Проходит мгновение, и его грубая брань разрывает тишину зала. В ответ слышится душераздирающий женский визг. Ссора набирает обороты до тех пор, пока женский голос внезапно не прерывается… В зале, среди публики, наблюдается необыкновенное волнение. Громкие всхлипывания перемежаются с истерическими возгласами. Кто-то падает в обморок. Наконец мужчина придвигается ближе к свету фонаря и с трудом, опираясь дрожащими руками на стол, встает.
Что же это было? Мастерски сыгранная сцена убийства из романа Чарлза Диккенса «Приключения Оливера Твиста». До невероятности правдоподобная. В главной роли — мистера Сайкса — сам знаменитый автор романа. Это он вот уже год изводит публику убийством Нэнси. Играет так, что зрители до последней минуты верят: на их глазах совершается жестокое преступление.
Этой сценой мистер Диккенс закончил свое последнее публичное выступление. Его голова словно стянута железным обручем из-за высокого кровяного давления, пульс стучит в висках так, что теряется ощущение реальности. Лечащий доктор встревожен. Он предупреждает мистера Диккенса, что тот сам может умереть прямо на глазах у своей аудитории.
Но тут, словно очнувшись от гипноза, публика разразилась криками и аплодисментами. Люди кричали и аплодировали до тех пор, пока писатель не заплакал…
Чарлз — старший из шести оставшихся в живых детей Джона и Элизабет Диккенс, родился близ Портсмута, портового английского города, 7 февраля 1812 года. Его отец был служащим Военно-морского казначейства. Несмотря на свое отнюдь не аристократическое происхождение, он был не чужд искусству. Последнее представлялось Джону Диккенсу непременным атрибутом джентльмена, которого он изо всех сил старался из себя изображать. Его супруга в свою очередь отличалась живостью и остроумием. В семье поощряли такие забавы, как исполнение комических куплетов и участие в любительских домашних спектаклях. Отец часто брал с собой Чарлза в местные пабы, где тот охотно пел и танцевал. Родители водили мальчика и в театры — его явные актерские способности льстили самолюбию старшего Диккенса. Правда, Чарлз отличался повышенной чувствительностью и способностью страдать по любому самому незначительному поводу так глубоко и болезненно, что нередко это выглядело в глазах окружающих актерской игрой.
Наделен он был и феноменальной памятью, в том числе на звуки, формы, краски и даже запахи. И, по всей видимости, Чарлз нисколько не кривил душой, когда спустя много лет подтвердил умирающей сестре Фанни, что тоже ощущает запах осенних листьев, когда она, привстав с кровати, уверяла его, что теперь эти листья устилают пол в ее комнате, как в том лесу, где они совершали долгие прогулки в детстве. Недаром память станет источником страданий для Диккенса.
Недолгая учеба в школе и безмятежное детство закончились в 10 лет. В 1822 году отца перевели в Лондон, в Адмиралтейство. В городе, слывшем Вавилоном, нелегко было сохранить тот же образ жизни, что и в провинции. В полной соблазнов столице Джон и Элизабет жили не по средствам, и вскоре их финансовое положение стало отчаянным. Решение пришло в голову Элизабет: Чарлз должен устроиться на работу. И вот, весь перепачканный, он наклеивает ярлыки на бутылки с ваксой. Казалось, ему никогда уже не удастся от нее отмыться. Но самое унизительное для Чарлза — зеваки за окном, которые, корчась в ужимках, наблюдают за его занятием. Но это было только начало кошмара. Вскоре после его трудоустройства отца посадили в долговую тюрьму, и мать вместе с детьми тоже отправилась в специальные тюремные апартаменты. Родители не только не позаботились о старшем сыне, но и ничуть не интересовались, как он живет. Правда, однажды отец позвал его к себе и назидательно сказал: «Если мужчина получает в год 20 фунтов и тратит из них 19, то у него есть шанс остаться счастливым. Потратив же неправедным образом последний фунт, он способен исковеркать себе жизнь». После этой встречи у вернувшегося на фабрику мальчика случился припадок: в полубессознательном состоянии он повалился на пол и пребывал несколько минут в судорожной агонии. Это была одна из первых панических атак, которые будут жестоко терзать его до конца жизни. Вопреки всем перипетиям судьбы Чарлзу удалось выстоять и не превратиться в одного из многочисленных малолетних преступников, которыми кишел Лондон.
Спустя три месяца после ареста отец получил наследство, и семья вновь воссоединилась на свободе. Но Элизабет боялась, что муж не сумеет удержаться от карточной игры и выпивки, что денег снова не хватит, и без жалости вновь отправила сына на работу. Диккенс никогда не простит ей этого. Отец был более милостив и разрешил ему вновь пойти в школу, после которой Чарлз устроился клерком в юридическую контору. За небольшую взятку он уговорил одного театрального антрепренера разрешить ему выступать в маленьких уличных театрах перед искушенной лондонской публикой. Однажды, впечатленный талантом перевоплощения юного актера, его мимикой и блестящей пантомимой, импресарио назначил ему встречу в театре Ковент-Гарден. Но у Чарлза в тот день случился один из приступов почечной колики, которыми он страдал с раннего детства, носившей наверняка нервический характер.
Не информировать, а развлекать
Диккенс решил заняться журналистикой. За три месяца освоил стенографию и поступил в одно из первых политических изданий Mirror of Parliament. Это было время начала расцвета политической журналистики, а он действительно был прирожденным репортером. Обладая вулканической энергией, Чарлз мог без устали, сна и еды бродить по городу, не теряться в оглушительном грохоте дебатов на галереях Парламента, где с сумасшедшей скоростью прямо на коленях строчил статьи. Тогда же Чарлз сочинил первые рассказы и скетчи, где превращал жизнь хорошо ему знакомых обитателей лондонского дна в сатирические зарисовки. Когда в 1836 году вышел первый сборник его рассказов, двадцатичетырехлетний автор получил лестное предложение от издательского дома «Чепмэн и Холл». Диккенс обязан был предоставлять им ежемесячные серии рассказов с продолжением. 20 тысяч слов в месяц на протяжении 20 месяцев, гонорар — 14 гиней. С тех пор Чарлз всегда будет писать для изданий, готовых к подобной «сериализации» его произведений, своего рода аналогу современной «мыльной оперы». Сначала — анонс и реклама, а с каждым новым выпуском читательская аудитория росла и ширилась. Ее неослабевающий интерес гарантировал автору не только известность, но и постоянные финансовые поступления, что было для него невероятно важно. И хотя имя Диккенса очень быстро превратилось в настоящий бренд, читатели готовы были скупить все издания, где обещали напечатать его новый роман, — он так и не смог чувствовать себя в финансовой безопасности.
Впервые «Записки Пиквикского клуба» вышли тиражом всего 400 экземпляров. Но уже вскоре их издавали — по частям и целыми томами — тиражом 40 тысяч экземпляров. Диккенс создал мир, вроде бы знакомый каждому англичанину, но феерическим образом его приукрасил, заставив публику хохотать от души. Шляпы Пиквика, сигары Пиквика — именем главного героя романа сразу же стали называть множество вещей. А Диккенс понял: публику нужно не информировать, а развлекать, заставляя попеременно то плакать, то смеяться. «Эффект хорошо приготовленного бекона с прослойками» — так он сам называл искусное сочетание комического и трагического, фарса и патетики в своем искусстве. Он, в отличие от большинства своих коллег, никогда не испытывал желания соорудить себе башню из слоновой кости, куда допускались бы только избранные.
Чарлз стоял под окнами спальни юной дочки банкира Марии Биднелл, которую почти 4 года назад случайно встретил у входа в театр на Друри-лейн, когда бежал мимо по репортерским делам. Его богатое воображение дорисовало ангельский характер, интеллектуальную широту и чувствительность этой девушки, в которой, похоже, не было ничего, кроме хорошенького личика и кокетливых ужимок богатой избалованной барышни. Но из любопытства Мария изредка прибегала на свидания к немного странному, но симпатичному юноше с правильными чертами лица, высоким лбом, красиво очерченным чувственным ртом, пышными и густыми волосами. Отвечала она и на его пылкие бесконечные письма. Чарлз же оказался, по его словам, одержим Марией.
В ту ночь рассвет уже приближался, но Мария так и не показалась в окне. Ее отец каким-то образом узнал о банкротстве Диккенса-старшего. Чарлз не получил ответа на свое последнее письмо: «Я так долго был подвержен страданиям, так долго привык жить в несчастье, что мои нынешние переживания лишь их жалкое подобие. Нет на свете женщины, от которой зависело бы мое существование больше, чем от вас, ведь даже дышу я лишь благодаря вам». Получив отказ, он испытал унижение, сравнимое лишь с тем, когда прохожие могли наблюдать за ним во время работы на фабрике. С тех пор Диккенс станет подавлять свою натуру и держать интимные переживания глубоко в себе. Вновь быть отвергнутым женщиной, будучи теперь публичным человеком, — такая перспектива казалась ему невыносимой, была сродни страху оказаться в нищете. Поэтому он добросовестно пытался «вписаться» в мораль и нравы общества викторианской Англии, с ее культом семейных ценностей и домашнего очага.
Кэтрин Хогарт, красивая черноволосая девушка с яркими голубыми глазами, была старшей дочерью приятеля Диккенса, журналиста Джорджа Хогарта, друга сэра Вальтера Скотта. Кэтрин с Чарлзом были помолвлены год, и за это время он убедил себя, что дружная семья Хогартов в меру буржуазная, добропорядочная, наделенная вкусом к жизни и искусству. А воображение уже нарисовало счастливый и правильный брак с Кэтрин: они будут поддерживать один другого морально и эмоционально, а их любовь станет соседствовать с дружбой. Где-то в глубине души Чарлз всегда завидовал семейной идиллии своих легкомысленных и непутевых родителей, которую на протяжении 40 лет не удалось нарушить никаким жизненным обстоятельствам.
Они поженились весной 1836 года. Медовый месяц 20-летней Кэтрин и 24-летнего Чарлза длился всего неделю: в Лондоне его ждали обязательства перед издателями.
Первые годы брака с четой Диккенс жила Мэри, младшая сестра Кэтрин. Диккенс обожал ее, живую, веселую, непосредственную. Она напоминала Чарлзу его сестру Фанни, с которой были связаны самые дорогие воспоминания детства. Ее невинность заставляла писателя испытывать чувство вины, присущее викторианским мужчинам... Но он всячески обуздывал свою природную страстность. Вряд ли Кэтрин нравилось подобное сосуществование, но она не имела привычки устраивать мужу сцены. Однажды они втроем вернулись из театра, и Мэри внезапно потеряла сознание. С этого мгновения Чарлз не выпускал девушку из своих объятий, и ее последние слова предназначались только ему. Она умерла от сердечного приступа. На могильной плите он велел выгравировать слова «Молодой. Прекрасной. Хорошей». И просил близких похоронить его самого в могиле Мэри.
Неподражаемый
В те годы Чарлз еще был привязан к Кэтрин. Мягкость и добросердечие жены служили надежной опорой в постоянной и неутомимой борьбе с жизнью. Эту борьбу Диккенс не мог прекратить ни на секунду. Неуемность и внутренний страх заставляли его постоянно перевозить семью из одного места в другое, и он негодовал, когда Кэтрин осмеливалась выражать свое неудовольствие. Дома писатель требовал железного распорядка. Когда работал — все ходили на цыпочках. Когда хотел веселиться — в доме появлялось огромное количество гостей, и Кэтрин должна была принимать участие во всех развлечениях. Довольно быстро их роли четко распределились: Чарлз был деспотом, домашним тираном, а жена должна была оставаться жизнерадостной и здоровой, несмотря на многочисленные беременности. Но Кэтрин так и не удалось заполнить пустоту, оставшуюся после смерти Мэри.
К 30 годам ее муж стал настоящей звездой, чья слава и популярность вполне сравнимы с популярностью современных кинозвезд. Самая богатая наследница в Англии Анжела Бардетт-Каутс выбрала именно Диккенса своим поверенным в благотворительных миссиях. Сиротские дома, школы для нищих, специальные приюты для раскаявшихся проституток были под опекой Диккенса. Его знание лондонской клоаки и неутомимость в сочетании с деньгами мисс Каутс давали неплохие результаты. Одним из таких приютов Диккенс занимался лично. Арендовал дом, подобрал мебель, следил за установкой канализационных труб и даже придумал униформу, которую полагалось выдавать прибывшим в заведение женщинам.
На торжественных ужинах и встречах с читателями его приветствовали стоя тысячи людей — Диккенс любил такие рекламные акции. Во время своего первого шестимесячного американского турне в 1842 году писатель выяснил, как велика его популярность и по другую сторону Атлантики. Говорили, что даже ковбои запоем читали его романы, собравшись у ночного костра. К примеру, так же как и английские жители, они скорбели над смертью их любимицы маленькой Нелл из «Лавки древностей» и возмущались тем, что автор смог решиться на ее убийство.
«Ты бы видел, как тысячи клерков, священников и юристов заполнили улицы, не давая пройти и приветствуя Неподражаемого», — писал Диккенс Джону Форстеру из Америки. С тех пор шутливый эпитет, которым писатель сам себя наградил, превратится в прозвище. И вот однажды пальто Неподражаемого поклонники разорвали в клочья. Зачем? Разумеется, чтобы взять кусочек ткани на память. В Америке уже тогда умели докучать знаменитостям… Избавляя себя от подобных встреч, Диккенс часто уходил из различных учреждений через черный ход или запирался от поклонников на ключ.
Известность, конечно, грела. Да и что может быть слаще славы? И Диккенс продолжал поддерживать свой имидж, пока не допустил ошибку, позволив себе публично возмутиться. Случилось так, что в газетах без его ведома опубликовали — не выплатив полагающийся гонорар — отрывки из речи писателя, посвященной проблемам авторского права. Аудитория взорвалась: его немедленно подвергли публичной «порке», Неподражаемого обозвали «жадным и неотесанным кокни», обвинили в «типично английской узколобости и неумении вести себя в рафинированном обществе».
Терапия кризиса
В семейной жизни все складывалось иначе. Кэтрин была очень стойкой женщиной, никогда не жаловалась мужу, не перекладывала на него семейные заботы, но ее послеродовые депрессии и головные боли все сильнее раздражали Чарлза, не желавшего признавать обоснованность страданий жены. Домашняя идиллия, рожденная его воображением, не соответствовала реальности. Стремление стать добропорядочным семьянином шло вразрез с его природой. Приходилось многое подавлять в себе, что лишь усугубляло чувство неудовлетворения.
С детьми Чарлз тоже проявлял характерную для своей натуры двойственность. Был нежен и предупредителен, развлекал и поощрял, вникал во все проблемы, а потом внезапно охладевал. Особенно когда они достигали того возраста, когда закончилось его собственное безмятежное детство. Он чувствовал постоянную необходимость заботиться прежде всего о том, чтобы дети никогда не испытали тех унижений, что выпали на его долю. Но в то же время эта забота слишком тяготила его и мешала дальше быть страстным и нежным отцом.
В 1843 году Диккенс написал первое произведение из серии «Рождественские рассказы». «Рождественская песнь» имела такой успех у публики, что одно издательство напечатало ее пиратским образом. Чарлз подал в суд, выиграл дело, но судебные издержки оказались многим больше, чем он ожидал. Больше писатель никогда не станет защищать в суде свои авторские права. Кончилось все тем, что боязнь нищеты довела его до нервной лихорадки. Он вновь, даже не посоветовавшись с женой, собрался в дорогу, решив временно переехать в Европу.
В старый холодный палаццо в Генуе Диккенс привез не только свою семью, но и Джорджину, еще одну младшую сестру жены, назначив ее гувернанткой своих детей. Джорджина была немного похожа на Мэри, но Диккенс отказывался признаваться в своем увлечении — он всеми силами старался устоять перед молодой красивой девушкой.
После 7 лет брака Диккенс все чаще стал флиртовать с женщинами. Первый открытый бунт Кэтрин по этому поводу поразил его до глубины души. Растолстевшая, с поблекшими глазами, едва оправившись от очередных родов, она глухо рыдала и требовала, чтобы он немедленно прекратил свои визиты к «другой женщине». Скандал разразился из-за дружбы Диккенса в Генуе с англичанкой Августой де ля Руа. Августа страдала нервным заболеванием, которое Фрейд, скорее всего, определил бы как истерию. Диккенс предложил ей свои услуги в качестве «доктора». Во время визитов во Францию он увлекся месмеризмом — модным учением врача Антона Месмера. Неудивительно, что, обладая мощной энергетикой, писатель обнаружил в себе дар подавлять чужую. Посылая «энергетические флюиды», он вводил Августу в состояние «магического сна» и, пока она находилась под гипнозом, задавал ей вопросы. Она призналась, что ее посещает, угрожая, некий «фантом». Диккенс был уверен, что фантом всего лишь признак психического расстройства, и попытался выявить его происхождение. Возможно, психоанализ, который, в сущности, начал применять Диккенс, и помог бы его «пациентке», не подчинись он требованиям жены прекратить эти «терапевтические» отношения с Августой. Кэтрин не зря забила тревогу — связь ее мужа с привлекательной соотечественницей была платонической, но в то же время гораздо более интимной, чем даже физическая близость… Диккенс подчинился требованиям жены, но эти «терапевтические» отношения свидетельствовали не только о желании удовлетворить любопытство в отношении всяческих патологий и психических отклонений…
В тот день, когда Диккенс мучительно размышлял над судьбой жены Дэвида Копперфилда Доры и наконец все-таки умертвил ее, его собственная жена рожала девятого ребенка — девочку. Чарлз назвал ее Дорой, повинуясь какому-то непреодолимому импульсу. Через 8 месяцев девочка умерла. Диккенс изнемогал от чувства вины — он не мог не признать, что подсознательно желал дочери смерти, потому как тяготился ее рождением.
Теперь Диккенс был по-настоящему богат и успешен, диктовал свои условия издателям, справедливо полагая, что те зависят от него больше, чем он от них. Осуществил «детскую» мечту — купил поместье Гэдсхилл-плейс в Кенте. Этот старинный замок (в нем разыгрывалась одна из сцен с участием Фальстафа в шекспировском «Генрихе IV») когда-то ребенком показал ему во время прогулки отец и сказал, что если сын будет правильно себя вести, то когда-нибудь сможет стать его хозяином.
С писателем Эдвардом Булвер-Литтоном (автором «Последних дней Помпеи») Диккенс создал Гильдию литературы и искусства для поддержки людей, чьи артистические карьеры складывались не очень удачно. Деньги решили собирать, давая антрепризные представления. На спектакль по пьесе Уилки Коллинза «Замерзшая бездна» он пригласил самую главную персону в Англии — королеву Викторию. После этого народ валом валил в театр. В этой мелодраме писатель играл главную роль и в конце умирал на руках у некогда любимой, но отвергнувшей его женщины, так и не найдя себе достойную подругу. И вот Диккенсу представили актерское семейство Тернан — мать, Фрэнсис, ее дочерей Фанни, Мэри и младшую Эллен восемнадцати лет. На третий день представлений Диккенс признался за кулисами своему приятелю Уилки Коллинзу, что «помешался» на Эллен. Вернувшись из турне, он устроил ей ангажемент в Лондонском театре Хэймаркет, но любовниками они стали не сразу. Новая женщина в его жизни требовала уважительного отношения и ухаживаний, к ней нельзя было предъявлять требования, как к жене, а свое неудовлетворение приходилось скрывать. Следовательно, ярость и обида вылились на ту, которая больше не вызывала страсти, а лишь раздражение.
Дома он велел служанке жены разделить их спальню ширмой, чтобы больше не делить с ней постель. Предлагал Кэтрин уехать во Францию, оставив его с детьми и Джорджиной. В ответ миссис Диккенс обвинила супруга в желании избавиться от нее, чтобы остаться наедине с ее сестрой. Но кульминацией семейной драмы стала вполне банальная сцена ревности. Увидев браслет, купленный Чарлзом для Эллен, Кэтрин устроила истерику и уехала вместе со старшим сыном к родителям. Муж не позволил ей забрать остальных детей и не разрешал им видеться с ней. Только старшие дочери изредка навещали мать. Одна из них — Кейт поспешила выйти замуж без любви за человека много старше. Диккенс пытался помешать и плакал в комнате дочери в день ее свадьбы. Другая — Мэйми замуж не вышла. Никто из его детей не унаследовал ни талантов, ни энергии отца. Атмосфера несчастья и семейных неурядиц, перепады его настроения, разрыв родителей, тяготы последствий популярности и славы отца — все это не могло не сказаться на их жизни.
 Джорджина Хогарт |
Джорджина стала хозяйкой в доме — ей было нелегко, но привычка преклоняться перед Диккенсом заставила девушку пренебречь горем сестры и гневом родителей. Ему почти удалось договориться с Кэтрин о раздельном проживании и выплате ей 600 фунтов в год. Но Хогарты стали распространять слухи о связи зятя с их младшей дочерью, вероятно, рассчитывая открыть глаза Эллен. Диккенс привел Джорджину к доктору, и тот засвидетельствовал ее девственность. Получилось, что Диккенса обвинили напрасно, когда он впервые в жизни решился на выражение своих чувств в отношении молодой и невинной женщины. Его ярость от случившегося выражалась в приступах, которые дочери называли «безумными». С этого момента он почувствовал себя жертвой Хогартов и перестал сдерживаться, ввергнув себя в грандиозный публичный скандал. Писатель опубликовал в своем еженедельнике «Домашнее чтение» письмо, получившее название «гневного». До сих пор публика ничего и не подозревала о событиях в личной жизни писателя, теперь он все рассказал сам. Основные тезисы этого послания таковы: в их разрыве с женой виновата сама Кэтрин, это она оказалась неприспособлена к семейной жизни с ним, к роли жены и матери. Джорджина — вот кто удерживал его от разрыва. Она же воспитывала детей, так как Кэтрин, по версии супруга, была никудышней матерью («Дочери превращались в ее присутствии в камни»). Диккенс не лгал — его чувства к женщинам всегда отличались особой либо негативной, либо позитивной интенсивностью. Все их поступки, которые они совершали с того момента, как он награждал их негативным «образом», лишь подтверждали в его сознании собственную правоту. Так было с матерью, а теперь — с Кэтрин. Значительная часть письма была посвящена Джорджине и ее невинности. Признавался он и в существовании женщины, к которой «испытывает сильное чувство». Своей публичной исповедью, ставшей после долгой привычки хранить свои душевные секреты, экстремальной по своей форме и содержанию, он словно выиграл еще одну «битву с жизнью». Завоевал право порвать с прошлым. Почти все друзья отвернулись от писателя, встав на сторону Кэтрин. Этого он не простил им до конца своей жизни. Тогда же сочинил еще одно письмо, чтобы опровергнуть поднявшуюся бурю сплетен и слухов. Но большинство газет и журналов отказались его опубликовать…
Смертельный номер
Тогда же ему пришла в голову мысль выступить с публичным чтением своих романов. Это был способ заработать деньги и вместе с тем проверить отношение к себе читателей, людей, которые еще ни разу его не предавали. Он начал читать свои произведения давно, в узком кругу друзей. Тогда никто не оставался равнодушным к этому чтению, но ему не советовали ронять свое достоинство, выступая перед широкой публикой. Теперь же общество, в которое он так и не сумел «вписаться», могло порицать его сколь угодно, но публика встречала аплодисментами. Люди занимали с вечера очередь, чтобы купить билет, полицейские создавали оцепление, чтобы не допустить давки. Диккенс выходил на сцену со свежим цветком в петлице и ждал, пока смолкнет гул. И начинал читать — якобы заглядывая в книгу. Говорят, что он помнил все свои романы наизусть, волшебным образом преображался в их героев. Между автором и сидящими в зале происходил контакт сродни мистическому. Ходили слухи, что Диккенс вводил публику в состояние транса.
С 1857 года Чарлз начал жить двойной жизнью — публичного человека и тайного любовника. Он поселил Эллен вместе с ее матерью в отдельном доме и наносил ей тайные визиты. На сцену она больше не вернулась. Но и в этом романе, длившемся 14 лет, Диккенс не обрел ни покоя, ни удовлетворения.
Эллен не хотела упустить свой шанс когда-нибудь выйти замуж. В тайной жизни для Диккенса, несмотря на разочарование, по крайней мере, сохранялся драматизм, накал страстей. Он все время жил, словно в вагоне поезда, перемещаясь из редакции в свой дом, из дома — к Эллен, оттуда — за границу, постоянно курсируя между городами, где выходил на сцену. Но нередко, несмотря на раздельное проживание, в нем просыпался деспот, их встречи превращались в скандалы любовников, один из которых не только был намного старше, но и являлся тем, от которого зависят, а значит — в такие моменты — еще больше ненавидят. Эллен (хотя и не существует тому неопровержимых доказательств) родила за границей ребенка, умершего в младенчестве. Диккенс до последнего дня не желал признаваться сам себе, что Эллен не примирила его с реальностью и не сделала счастливым. Признать это означало испытать унижение, которого он боялся больше всего на свете.
Однажды Чарлз, старший сын Диккенса, услышал душераздирающие крики из сада. Яростно, злобно и грубо спорили мужчина и женщина. Бросившись в сад, испуганный Чарлз увидел там отца. Диккенс, который к тому времени едва мог передвигаться, а его пульс невозможно было сосчитать, так сильно дрожали руки, репетировал сцену убийства Нэнси из романа «Приключения Оливера Твиста», написанного им 30 лет назад. Лечащий врач предупредил, что подобный «эксперимент» приблизит его собственную смерть. Но не было человека, способного помешать Диккенсу. Он включил эту сцену в свое последнее турне, начало которого совпало с поворотным моментом в его отношениях с Эллен. Она, с одобрения матери и старшей сестры, удачно вышедшей замуж за одного из приятелей Диккенса, ограничила свое общение с ним, милостиво оставив писателю роль покровителя и ментора. В одном из писем того периода Эллен признавалась в письме к своему духовнику, что «ей всегда была ненавистна даже мысль о близости с Диккенсом». Убивая на сцене созданную его собственным воображением молодую женщину, отвергнутый Диккенс испытывал неимоверное облегчение. Убивая себя, он ставил точку в той реальности, которую он так и не сумел преобразить силой своего гения…
8 июня 1870 года около полудня он отправился навестить Эллен — она изредка принимала его визиты и деньги на хозяйство. Там он потерял сознание. Эллен вызвала экипаж и с помощью своего дворецкого перенесла в него Диккенса. В этом состоянии она и доставила его в Гэдсхилл-плейс. Вместе с Джорджиной уложила писателя на диван, где он умер, так и не приходя в сознание, через сутки, 9 июня. За минуту до смерти по его щеке медленно скатилась слеза. Обе женщины договорились не предавать огласке тот факт, что Диккенс был у Эллен накануне смерти и что именно ей предназначались его последние слова, тайну которых она так и не раскрыла.
14 июня Чарлза Диккенса похоронили в Вестминстерском аббатстве. Хотя в своем завещании он просил о другом… Однако публичный человек такого масштаба и после смерти вынужден подчиняться желаниям общества. Ни Кэтрин Диккенс, ни Эллен Тернан не присутствовали на скромной, но торжественной церемонии. Зато тысячи англичан пришли поклониться своему любимому автору, погребенному под тяжелой мрачной плитой в стенах знаменитого аббатства.
by Записки Дикой ХозяйкиВ 1839 году 27-летний Чарльз Диккенс, только выпустивший свой первый роман «Записки Пиквикского клуба», был уже настолько популярен, что портрет писателя, принадлежащий кисти его друга, ирландца Дэниэла Маклиса, выставили в Королевской академии художеств в Лондоне. В последующие 30 лет Диккенс написал 13 крупных романов, а его слава распространилась по всему миру. О том, как это произошло, рассказала знаменитая британская писательница, биограф Чарльза Диккенса Клэр Томалин в лекции, организованной Британским советом совместно с Государственной Третьяковской галереей. «Лента.ру» публикует выдержки из ее выступления.
Вакса и тайны
Чарльз Диккенс родился в начале XIX века в 1812 году во времена правления короля Георга III, на исходе долгой войны Великобритании с Францией. В то время Англия вкладывала все свои ресурсы в борьбу с французами, и основной ее военной силой был флот - самый главный работодатель в стране. Отец и прадед Диккенса по материнской линии работали на флоте чиновниками - занимались выдачей жалованья. Оба трудились в городе Портсмуте, там же и родился писатель.
Его отцу, Джону Диккенсу, сыну слуги, сильно повезло, что он получил такую хорошую должность. Прадед писателя по материнской линии имел хорошее образование, положение и уважение в обществе, но имени его Диккенс не знал, оно никогда не упоминалось в семье, потому что незадолго до рождения отца Джона этого человека признали виновным в систематических хищениях денег флота, и он был вынужден бежать из страны, чтобы избежать тюрьмы. Прадед писателя стал семейной тайной, о которой не принято говорить, - той самой, которую Чарльз Диккенс часто эксплуатировал в своих произведениях.
С 1817 года семья жила в Чатеме, в графстве Кент, и это время Чарльз запомнил как самый счастливый период своего детства. Ему нравилась сельская жизнь, леса и реки, сады и болота, берег моря.
У его отца была хорошая библиотека, и Чарльз страстно читал: старые романы, пьесы и сказки. Он исполнял комические куплеты со старшей сестрой - семья шла в паб, детей ставили на стол, и они пели. Диккенс любил аплодисменты.
Там он впервые посетил театр, который стал его увлечением на всю жизнь. Кроме того, его устроили в хорошую школу, где учитель распознал необыкновенную одаренность ребенка и стал поощрять его много читать, писать и стремиться преуспевать в жизни.
Но это счастливое время подошло к концу, когда работодатели отозвали Джона Диккенса в Лондон. Он не потерял работу, но влез в такие долги (из-за книг, вина и плохого управления расходами), что у семьи начались неприятности. Для детей не нашли школу, а старшего ребенка - Чарльза, которому тогда было 10 лет, - регулярно посылали в ломбард закладывать мебель, посуду, ткани и другие вещи. Ему пришлось отнести туда все свои книги, которые он так любил. В конце концов закладывать стало нечего.
Чарльз Диккенс. Картина художника Дэниела Маклиса
В 1824 году отца Диккенса отправили в долговую тюрьму. Вскоре к нему присоединилась мать со всеми детьми, кроме Чарльза. Друг семьи устроил будущего писателя на фабрику по производству ваксы, которая располагалась на кишащем крысами берегу Темзы в центре Лондона.
Это событие стало основным эпизодом в формировании его личности. Чарльз Диккенс чувствовал себя беспомощным и оставленным своей семьей. Он жил в жалкой лачуге, каждый день просыпался в одиночестве, вставал и шел на работу, где расфасовывал по банкам ваксу.
Но уже тогда он отличался от своего отца. Ему платили несколько шиллингов и пенсов в неделю. Чарльз делил деньги на семь частей и тратил на еду ровно отведенную сумму, чтобы не остаться голодным к выходным.
Воспоминания об этом периоде детства повлияли на то, о чем писал Чарльз Диккенс, - он часто описывал страдающих детей. Как говорил его друг Джон Фостер, все эти дети были в какой-то мере самим писателем.
Когда отца писателя выпустили из тюрьмы, произошло нечто странное: родители Диккенса никогда не вспоминали о его работе на фабрике по производству ваксы - словно этого никогда не было. Он тоже хранил это в тайне, как и прадеда, скрывшегося за границей, упоминание которого было табуировано. Все это в немалой степени повлияло на формирование воображения Чарльза.
Его устроили в скромную лондонскую школу, но вскоре его отец вновь влез в долги и не смог платить за обучение сына. Формальное образование Диккенса завершилось, когда ему было 15 лет. Мать устроила его посыльным в адвокатскую контору.
Путь к славе
Через девять лет он прославился. Как это случилось? Он научился стенографировать и стал репортером, освещал дебаты сначала в Палате лордов, а потом в Палате общин. Диккенс преуспел на этом поприще, а также убедился, что политики неэффективны и обладают излишним самомнением. Презрение к парламентаризму он пронес через всю свою жизнь. Позже у него появилось несколько друзей-политиков, но он так и не изменил своего отношения к ситуации в целом.
Он работал в газетах. Газетчики находили его умным, быстрым, амбициозным и трудолюбивым - восходящей звездой журналистики. Он был нарасхват.
В эти годы он много работал на улицах Лондона, наблюдая все, что происходило вокруг. Современник писателя, политолог Уолтер Бэджет, говорил: «Диккенс описывал Лондон как специальный корреспондент последующих поколений».
Чарльз Диккенс начал с заметок об увиденном на улицах. Сначала он просто отдавал свои эссе в небольшие газеты и журналы. Они нравились читателям, и тогда Диккенс стал продавать их. Наконец друг сказал ему: «Почему бы не собрать их и не найти издателя?» Издатель нашелся. В 1836 году книга Диккенса «Очерки Боза. Том I» вышла.
Диккенс называл себя Бозом - его младшего брата звали Мозес, и он сократил это имя до Моз. Но в то время у него был насморк, и вместо Моз он гнусавил Боз. В дальнейшем он так и подписывался - Боз.
Это великолепная книга. Она позволяет читателю видеть, слышать и обонять Лондон таким, каким он был тогда. В ней есть социальная сатира, репортажи с судебных заседаний, сострадание к людям и умные наблюдения. Книга оказалась настолько успешной, что другой издатель предложил ему выпустить роман и выдал хороший аванс, благодаря которому Диккенс написал «Записки Пиквикского клуба».
Эта книга, представляющая собой ежемесячные зарисовки жизни холостяка и его слуги, имела феноменальный успех. Диккенс и его жена переехали в комфортный дом - первый хороший дом в его жизни. Другие издатели боролись за право сотрудничать с ним.
Лондон
В 1847 году родился первый ребенок Диккенса, сын Чарли, которого он считал продолжением себя самого. Тогда же началась его дружба с Джоном Фостером, которая изменила всю его жизнь. Фостер тоже происходил из бедной семьи, но получил лучшее образование и сделал хорошую карьеру литературного критика и редактора. Он быстро стал литературным консультантом Диккенса. Фостер вычитывал его произведения, вносил предложения и договаривался с издателями.
Он видел гений Диккенса и был готов служить этому гению, Диккенс верил ему и полагался на него. Они говорили, гуляли, обедали и ходили в театр вместе. Фостер ввел Диккенса в свой круг друзей-интеллектуалов. В одном из писем к нему Чарльз Диккенс писал, что ничто, кроме смерти, не сможет положить конец их дружбе - так в итоге и получилось.
Три карьеры
Восхождение писателя к успеху было обусловлено его неисчерпаемой энергией - умственной и физической. Физическая была необходима для того, чтобы проходить до 20 миль в день. Диккенс всегда хотел двигаться, путешествовать, исследовать. Однажды он отправился в продолжительное путешествие из Англии в Италию с женой, несколькими детьми, няней и собакой.
Он работал за своим столом с раннего утра до ланча, а потом еще во второй половине дня. Но как бы много Диккенс ни писал, он был очень коммуникабельным: любил вечеринки, праздники, обеды, клубы и танцы до пяти утра.
Он мог писать два романа одновременно. Еще не закончив «Записки Пиквикского клуба», он начал писать «Оливера Твиста», имевшего совсем другой тип нарратива - с комплексным сюжетом. Закончив «Записки...», начал «Николаса Никльби». Одновременно с романом он писал и рассказы - например «Рождественскую историю». Диккенс был настолько энергичным, что в 1850 году, не желая быть только писателем-романистом, решил выпускать собственный еженедельный журнал. Это его вторая карьера: он редактировал, работал с авторами и сам писал статьи. Диккенс выпускал свой журнал до конца жизни.
В 1859 году он начал свою третью карьеру. Продолжая писать романы и редактировать журнал, он начал устраивать публичные чтения, адаптируя свои произведения для этого формата и дописывая новые сцены.
Чарльз Диккенс выступает на благотворительной встрече Далидж-колледжа в театре Адельфи
Диккенс славился своей щедростью и благотворительностью. В своем знаменитом рассказе «Рождественская история» он писал, что общество разрушают невежество и нищета, и невежество даже опаснее нищеты. В те времена не было государственного образования, и он помогал открывать школы для бедных. Диккенс разъезжал по Англии и читал лекции, чтобы собрать деньги для образования рабочих. После его смерти многие учебные заведения, которые он помог открыть, стали университетами, и этим мы обязаны его вере и усилиям.
Очень немногие знают о другом общественном проекте, которому он тоже отдал много времени и сил. С 1847 по 1858 год писатель основал и содержал дом для молодых женщин, которые либо были проститутками, либо могли ими стать.
Диккенс настаивал на том, что их не надо заставлять исповедоваться или чувствовать вину, но необходимо показывать им, что жизнь может быть счастливой и интересной. Этим женщинам давали хорошую еду, они могли работать в саду, шить и готовить, их, если это было необходимо, учили читать.
Диккенс знал, что некоторые из них отвергнут это предложение, но многим это помогло - спасенные Диккенсом и его единомышленниками девушки переезжали в Австралию, Канаду или Южную Африку и начинали новую жизнь.
Творец персонажей
Если Диккенса как социального реформатора стоит популяризировать, то Диккенса-писателя никогда не забывали, он никогда не выходил из моды. За 44 года он создал 13,5 романов и множество рассказов. Спектр его прозы потрясает: юмор, история, преступность, произведения, апеллирующие к чувствам, и философские трактаты, посвященные борьбе с ложными образовательными идеями.
Он был первым писателем, который напрямую заговорил об уязвимости ребенка. Диккенс сочувствовал бедным, даже оборванцам. В его романах маленькие люди всегда важнее сильных мира сего. Он восхвалял работающих детей - Диккенс вставал на их сторону и писал о них так, как никто другой.
Как говорил его друг Фостер, Диккенс был поэтом, пишущим в прозе. Как Шекспир и Чосер, Диккенс был величайшим творцом персонажей в англоязычной литературе. Имена его героев сразу же входили в обиход. Он создавал персонажей, слушая их голос. Работая в своем кабинете, Диккенс иногда перед зеркалом проговаривал их реплики.
Мисс Флайт из «Холодного дома», которая держит у себя птиц в клетках, называет их Надежда, Радость, Юность, Крах, Отчаяние, Безумие - она собирается выпустить их, когда выиграет безнадежную судебную тяжбу. Самовозгорание мистера Крука - не столько реальное событие, сколько метафора. Диккенс описывает адвоката Воулса, душащего своих жертв как змея, делающего последний вдох перед тем, как поглотить последний кусок своего клиента. Эми Доррит, символ чистоты, идет через порочный мир...
Оливер Твист просит добавки каши у надзирателя работного дома
Добродетель, порок и память
С годами писатель возненавидел Лондон, называя его черным, крикливым городом с рекой, вонючей, как канализация. Он предпочитал жить в сельской местности - в Кенте, и часто бывал во Франции. Диккенс восхищался уважительным отношением французов к писателям и находил их менее лицемерными в вопросах сексуального поведения.
Ключевой темой жизни Чарльза Диккенса является его труд. Он работал до последнего и умер, дописав 14-й роман до середины. Диккенс не хотел, чтобы ему ставили памятник. В своем завещании он писал: «Я возлагаю свои надежды на то, что моя страна будет помнить мои работы, и полагаюсь на память моих друзей, на их впечатления от общения со мной».
В романе «Тяжелые времена» Диккенс словами хозяина цирка описал свое главное жизненное кредо. Перед нами скромный человек, настаивающий на том, что воображение важнее таблицы умножения. «Людей нужно развлекать», - говорит он, и именно в это верил писатель.
Записал Михаил Карпов
Фото: Globallookpres.com, Mary Evans Picture Library / Globallookpres.com, George Cruikshank / Wikipedia
Сегодня, 7 февраля, исполнилось 205 лет со дня рождения британского писателя Чарльза Диккенса. Он был вторым в семье, проживавшей в в пригороде Портсмута. Судьба его была не простой, однако Диккенс нашел себя прежде всего как репортер. Как только Диккенс выполнил - на пробу - несколько репортёрских заданий, он сразу же был замечен читающей публикой. Однако самой главной для него всего оставалась литература.
Первые нравоописательные очерки Диккенса, которые он назвал "Очерками Боза", были напечатаны в 1836 году. Дух их вполне соответствовал социальному положению Диккенса. Это была, в некоторой степени, беллетристическая декларация интересов разоряющейся мелкой буржуазии. Психологические зарисовки, портреты лондонцев, как и все диккенсовские романы, также сначала выходили в газетном варианте и уже принесли молодому автору достаточно славы. Известность же к нему пришла после публикации глав "Посмертных записок Пиквикского клуба".
А уже в1850-е годы Диккенс достиг зенита славы.
Интересные факты о Чарльзе Диккенсе
1) У писателя было множество странностей. Диккенс нередко самопроизвольно впадал в транс, был подвержен видениям и время от времени испытывал состояния дежавю. Когда это случалось, писатель нервно теребил в руках шляпу, из-за чего головной убор быстро терял презентабельный вид и приходил в негодность. По этой причине Диккенс со временем перестал носить головные уборы.
2) Писатель Джордж Генри Льюис, главный редактор журнала "Фортнайтли ревью" (и близкий друг писательницы Джордж Элиот) рассказал, что Диккенс однажды рассказал ему о том, что каждое слово, прежде чем перейти на бумагу, сначала им отчетливо слышится, а персонажи его постоянно находятся рядом и общаются с ним.
Работая над "Лавкой древностей", писатель не мог спокойно ни есть, ни спать: маленькая Нелл постоянно вертелась под ногами, требовала к себе внимания, взывала к сочувствию и ревновала, когда автор отвлекался от неё на разговор с кем-то из посторонних.
Во время работы над романом "Мартин Чезлвит" Диккенсу надоедала своими шуточками миссис Гамп: от нее ему приходилось отбиваться силой. "Диккенс не раз предупреждал миссис Гамп: если она не научится вести себя прилично и не будет являться только по вызову, он вообще не уделит ей больше ни строчки!" - писал Льюис.
Именно поэтому писатель обожал бродить по многолюдным улицам. "Днем как-то можно ещё обойтись без людей, - признавался Диккенс в одном из писем, - но вечером я просто не в состоянии освободиться от своих призраков, пока не потеряюсь от них в толпе".
"Пожалуй, лишь творческий характер этих галлюцинаторных приключений удерживает нас от упоминания о шизофрении в качестве вероятного диагноза", - замечает парапсихолог Нандор Фодор, автор очерка "Неизвестный Диккенс" (1964, Нью-Йорк).
3) Был очень суеверным человеком. Он ко всему прикасался три раза – на удачу, считал пятницу своим счастливым днем, а в день выхода последней части очередного романа непременно уезжал из Лондона.
4) Каждые 50 строк написанного Диккенс запивал глотком горячей воды.
5) Питал странную привязанность к парижскому моргу, где мог проводить целые дни напролет, захваченный видом неопознанных останков.
6) Писатель ненавидел памятники и в своем завещании запретил, чтобы в его честь возводили какие-либо статуи.
7) Всегда спал головой на север. Также он садился лицом на север, когда писал свои великие произведения.
8) С самого начала отношений Чарльз Диккенс заявил Кэтрин Хогарт, своей будущей жене, что ее основное назначение - рожать детей и делать то, что он ей скажет. За годы их совместной жизни она родила десять детей, и все это время беспрекословно выполняла любое указание мужа. Однако с годами он начал ее попросту презирать.
9) Диккенс не смог закончил и начальной школы. Когда будущему писателю было 11 лет, он начал работать на фабрике по производству крема для обуви.
10) Писатель назвал главного негодяя из романа "Оливер Твист" Фэйгин - точно так, как звали его лучшего друга, Боба Фэйгина.