Конспект урока внеклассного чтения по рассказу Дины Рубиной «Терновник. Художественное своеобразие рассказов Д. Рубиной Дина рубина терновник краткое содержание
по рассказу Дины Рубиной «Терновник».
Тема урока : «Мир детей и взрослых».
Цели урока :
Познакомить учащихся с творчеством Дины Рубиной;
Донести до учащихся мысль о взаимопонимании друг друга, раскрыть мир взрослых и мир детей в рассказе «Терновник»;
Показать сложность детского мира;
Выявить художественные особенности произведения.
Оборудование урока :
Презентация о жизни и творчестве Дины Рубиной;
Рисунки учащихся по рассказу;
Портрет Дины Рубиной;
Тексты произведения.
Словарь записан на доске:
*Терновник - колючий кустарник с терпкими синевато-черными плодами.
*Репатриация - возвращение на Родину эмигрантов, пленных, беженцев.
*Лауреат - победитель конкурса.
*Кооператив -организация для совместного предприятия, жилищный кооператив - совместно складываются, чтобы построить доим.
* Левая работа - дополнительная работа к основной, дающая приработок.
Ход урока.
Слово учителя.
Мы с вами провели анкетирование на тему «Взаимоотношение, взаимопонимание детей и взрослых», «Хорошо ли вместе родителям и детям?».
Результаты анкетирования.
По списку-29
Отсутствовло-1
Биография Дины Рубиной. Презентация Винокуровой Юлии.
Беседа по рассказу.
О чём рассказ?
(О трудной судьбе мальчика, который живёт с мамой. а с отцом встречается в определённые дни.)
Кто ведёт рассказ?
(Мальчик любил мать. И она любила страстно. Но ничего толкового из этой любви не получалось.)
Почему ничего путного из этого не получалось?
(Мать была противоречивая по характеру. Часты переходы от одного настроения к другому. Но малышу было интересно с матерью.)
Инсценировка (ссора героев)
(Участники: мальчик - Смирнов С., мама - Конобеева В., от автора –Никитина Ирина)
Несмотря на то что отец и мать любят сына, ребёнок испытывает чувство одиночества. Мать воспитывает сына одна: и бытовая неустроенность, денежные затруднения, и вместе с тем острое желание доказать, что оно со всеми трудностями справится сама.
Рассказ о Левой работе, о кооперативе (Винокурова Ю.)
Беседа о системе ценностей в жизни мальчика
Когда мальчик больше всего любил мать?
А когда более всего жалел?
Рассказ ученика о том, как мальчик пошёл в первый класс (Пушков А.)
(Вывод: мальчик твёрдо знал, что его настоящий дом там, где его мать)
Чтение отрывка о том, как складывались отношения мальчика с отцом.
(Мать стремится воспитывать сына добрым, сострадательным, искренним человеком. А отец уверен, что без мужского влияния сын не станет настоящим мужчиной. Родители все же смогли вложить в ребёнка всё лучшее: он добр, великодушен, с способен чувствовать и переживать чужую боль)
Каков смысл названия рассказа? Что это за образ – терновник?
(Учащиеся комментируют свои рисунки к рассказу с изображением терновника)
Примечательно, что «…терновник тянул к самой решётке свою скрюченную руку с корявыми пальцами, как тот нищий у магазина, которому они с матерью дают всегда гривенник. Если присмотреться, можно различить в сплетении веток большую корявую букву «Я», оно как будто шагает по перекладинам решётки».
Мальчик взрослеет, постепенно приближаясь к дверям взрослого мира, и уже пытается разобраться во взрослых проблемах, однако мало что понимает: ну как, например, понять то, что люди, любящие друг друга до сих пор, живут отдельно, мучась сами и мучая своего ребёнка.
У героя нет имени, он - просто мальчик. Это неслучайно. Ему ещё только предстоит научиться жить по –взрослому, быть самостоятельным человеком, принимающим решения,- такие, которые не сделают никого несчастным, не принесут ближним разочарований и боли.
Каковы особенности творческого почерка Д. Рубиной в рассказе «Терновник»?
(Лаконизм, ёмкие выразительные диалоги, несложный сюжет, главное - характер, личность и её приключения среди людей)
Слово учителя
Что вы узнали сегодня о мире взрослых и детей по рассказу «Терновник»?
Ваши впечатления об уроке?
Выставление оценок.
Задание на дом: составить рассказ о герое рассказа.
Мальчик любил мать. И она любила его страстно. Но ничего толкового из этой любви не получалось.
Впрочем, с матерью вообще было трудно, и мальчик уже притерпелся к выбоинам и ухабам ее характера. Ею правило настроение, поэтому раз пять на день менялась генеральная линия их жизни.
Менялось все, даже название вещей. Например, мать иногда называла квартиру «квартирой», а иногда звучно и возвышенно – «кооператив»!
«Кооператив» – это ему нравилось, это звучало красиво и спортивно, как «авангард» и «рекорд», жаль только, что обычно такое случалось, когда мать заводилась.
– Зачем ты на обоях рисуешь?! Ты с ума сошел? – кричала она неестественно страдальческим голосом. – Ну скажи: ты человек?! Ты не человек! Я хрячу на этот проклятый кооператив, как последний ишак, сижу ночами над этой долбаной левой работой!!!
Когда мать накалялась, она становилась неуправляемой, и лучше было молчать и слушать нечленораздельные выкрики. А еще лучше было смотреть прямо в ее гневные глаза и вовремя состроить на физиономии такое же страдальческое выражение.
Мальчик был очень похож на мать. Она натыкалась на это страдальческое выражение, как натыкаются впотьмах на зеркало, и сразу сникала. Скажет только обессиленно: «Станешь ты когда-нибудь человеком, а?» И все в порядке, можно жить дальше.
С матерью было сложно, но интересно. Когда у нее случалось хорошее настроение, они много чего придумывали и о многом болтали. Вообще в голове у матери водилось столько всего потрясающе интересного, что мальчик готов был слушать ее бесконечно.
– Марина, что тебе сегодня снилось? – спрашивал он, едва открыв глаза.
– А ты молока выпьешь?
– Ну выпью, только без пенки.
– Без пенки короткий сон будет, – торговалась она.
– Ладно, давай с этой дрянской пенкой. Ну, рассказывай.
– А про что мне снилось: про пиратские сокровища или как эскимосы на льдине мамонтенка нашли?
– Про сокровища… – выбирал он.
…В те редкие минуты, когда мать бывала веселой, он любил ее до слез. Тогда она не выкрикивала непонятных слов, а вела себя, как нормальная девчонка из их группы.
– Давай беситься! – в упоительном восторге предлагал он.
Мать в ответ делала свирепую морду, надвигалась на него с растопыренными пальцами, утробно рыча:
– Га-га! Сейчас я буду жмать этого человека!! – Он замирал на миг в сладком ужасе, взвизгивал… И тогда летели по комнате подушки, переворачивались стулья, мать гонялась за ним с ужасными воплями, и в конце концов они валились на тахту, обессиленные от хохота, и он корчился от ее щипков, тычков, щекотания.
– Ну, все… Давай наведем порядок. Смотри, не квартира, а черт знает что…
– Давай еще немножко меня пожмаем! – просил он на всякий случай, хотя понимал, что веселью конец, пропало у матери настроение беситься.
Вздыхал и начинал подбирать подушки, поднимать стулья.
Но чаще всего они ругались. Предлогов было – вагон и тележка, выбирай, какой нравится. А уж когда у обоих плохое настроение, тогда особый скандал. Хватала ремень, хлестала по чему попадала – не больно, рука у нее была легкая, – но он орал как резаный. От злости. Ссорились нешуточно: он закрывался в туалете и время от времени выкрикивал оттуда:
– Уйду!! К черту от тебя!
– Давай, давай! – кричала она ему из кухни. – Иди!
– Тебе на меня наплювать! Я найду себе другую женщину!
– Давай ищи… Чего ж ты в туалете заперся?..
…Вот что стояло между ними, как стена, что портило, корежило, отравляло ему жизнь, что отнимало у него мать, – Левая Работа.
Непонятно, откуда она бралась, эта Левая Работа, она подстерегала их как бандит, из-за угла. Она наскакивала на их жизнь, как одноглазый пират с кривым ножом, и сразу все подчиняла себе. Кромсала этим ножом все планы: зоопарк в воскресенье, чтение «Тома Сойера» по вечерам – все, все гибло, летело к чертям, разбивалось о проклятую Левую Работу. Можно сказать, она была третьим членом их семьи, самым главным, потому что от нее зависело все: поедут ли они в июле на море, купят ли матери пальто на зиму, внесут ли вовремя взнос за квартиру. Мальчик ненавидел Левую Работу и мучительно ревновал к ней мать.
– Ну почему, почему она – Левая? – спрашивал он с ненавистью.
– Вот балда. Потому что правую я делаю весь день на работе, в редакции. Правлю чужие рукописи. Мне за это зарплату платят. А вот сегодня я накатаю рецензию в один журнал, мне за нее отвалят тридцать рублей, и мы купим тебе сапоги и меховую шапку. Зима же скоро…
В такие дни мать до ночи сидела на кухне, стучала на машинке, и бесполезно было пытаться обратить на себя ее внимание – взгляд отсутствующий, глаза воспаленные, и вся она взвинченная и чужая. Молча подогревала ему ужин, говорила отрывистыми командами, раздражалась из-за пустяков.
– Живо! Раздеться, в постель, чтоб тебя не видно и не слышно! У меня срочная левая работа!
– Чтоб она сдохла… – бормотал мальчик.
Он медленно раздевался, забирался под одеяло и смотрел в окно.
За окном стояло старое дерево. Дерево называлось терновник. На нем колючки росли, здоровенные, острые. Пацаны такими колючками по голубям из рогатки стреляют. Мать однажды встала у окна, прижалась лбом к стеклу и сказала мальчику:
– Вот дерево терновник. Очень древнее дерево. Колючки видишь? Это тернии. Из таких колючек люди однажды сплели терновый венок и надели на голову одному человеку.
– За что? – испугался он.
– А непонятно… До сих пор непонятно…
– Больно было? – сочувствуя неизвестной жертве, спросил он.
– Больно, – согласилась она просто.
– Он плакал?
– А-а, – догадался мальчик. – Он был советский партизан…
Мать молча смотрела в окно на старый терновник.
– А как его звали? – спросил он.
Она вздохнула и сказала отчетливо:
– Иисус Христос…
Терновник тянул к самой решетке окна свою скрюченную руку с корявыми пальцами, как тот нищий у магазина, которому они с матерью всегда дают гривенник. Если присмотреться, можно различить в сплетении веток большую корявую букву «Я», она как будто шагает по перекладине решетки.
Мальчик лежал, глядел на букву «Я» и придумывал для нее разные пути-дороги. Правда, у него не получалось так интересно, как у матери. Машинка на кухне то тараторила бойко, то замирала на несколько минут. Тогда он вставал и выходил на кухню. Мать сидела над машинкой ссутулясь, пристально глядя в заправленный лист. Прядь волос свисала на лоб.
– Ну? – коротко спрашивала она, не глядя на мальчика.
– Я пить хочу.
– Пей и марш в постель!
– А ты скоро ляжешь?
– Нет. Я занята…
– А почему он деньги просит?
– Кто?! – вскрикивала она раздраженно.
– Нищий возле магазина.
– Иди спать! Мне некогда. Потом.
– Разве он не может заработать?
– Ты отстанешь от меня сегодня?! – кричала мать измученным голосом. – Мне завтра передачу на радио сдавать! Марш в постель!
Мальчик молча уходил, ложился.
Но проходили минута-две, и стул на кухне с грохотом отодвигался, в комнату вбегала мать и отрывисто, нервно бросала:
– Не может заработать! Понимаешь?! Бывает так. Сил нет у человека. Нет сил ни заработать, ни жить на свете. Может, горе было большое, война, может, еще что… Спился! Сломался… Нет сил…
– А у тебя есть силы? – обеспокоенно спрашивал он.
– Здрасьте, сравнил! – возмущалась она и убегала на кухню – стучать-выстукивать проклятую Левую Работу.
У матери силы были, очень много было сил. И вообще мальчик считал, что они живут богато. Сначала, когда ушли от отца, они жили у материной подруги тети Тамары. Там было хорошо, но мать однажды поругалась с дядей Сережей из-за какого-то Сталина. Мальчик думал сначала, что Сталин – это Маринин знакомый, который ей здорово насолил. Но оказалось – нет, она его в глаза не видела. Тогда зачем из-за незнакомого человека ссориться с друзьями! Мать как-то и ему принялась рассказывать про Сталина, но он пропустил мимо ушей – скучная оказалась история.
Смысл названия рассказа
Дины Рубиной
«Терновник»
Подготовка к сочинениюрассуждению
Подготовила:
преподаватель русского языка и литературы
ГБПОУ «Жуковский техникум»
Бархатова А.Ю.
Версия первая:
Кустарник за окном
Тёрн, или Терновник, или
слива колючая (Prinus
spinusa)
- небольшой колючий
кустарник.
«За окном стояло старое
дерево; Дерево называлось
терновник. На нем колючки
росли, здоровенные,
острые. Пацаны такими
колючками по голубям из
рогатки стреляют. »
Версия вторая:
Колин Маккалоу
роман «Поющие в терновнике»
«Поющие в терновнике»
«Мальчик любил мать. И она
любила его страстно. Но
ничего толкового из этой
любви не получалось.
Впрочем, с матерью вообще
было трудно, и мальчик уже
притерпелся к выбоинам и
ухабам ее характера..»
(Д.Рубина «Терновник»)
«Есть такая легенда - о птице,
что поёт лишь один раз за всю
жизнь, но зато прекраснее всех
на свете… Единственная,
несравненная песнь, и достаётся
она ценою жизни. Но весь мир
замирает, прислушиваясь, и сам
Бог улыбается в небесах. Ибо
все лучшее покупается лишь
ценою великого страдания..
(К.Маккалоу «Поющие в терновнике»)
«Терновый венец», Жизнь, как испытание.
Версия третья:
«Терновый венец»
«Мать однажды встала у окна, прижалась
лбом к стеклу и сказала мальчику:
- Вот дерево терновник. Очень древнее
дерево. Колючки видишь? Это тернии. Из
таких колючек люди однажды сплели
терновый венок и надели на голову одному
человеку...
- За что? - испугался он.
- А непонятно... До сих пор непонятно...
- Больно было? - сочувствуя неизвестной
жертве, спросил он.
- Больно, - согласилась она просто.
….Мать молча смотрела в окно на старый
терновник.
- А как его звали? - спросил он. Она
вздохнула и сказала отчетливо:
- Иисус Христос...»
Для матери мальчика
терновник, как символ
«креста», который она должна
с честью пронести по жизни,
выстояв и все переборов.
Подумайте, почему для матери
и мальчика так важна история
жизни Бабы Шуры?
Версия четвертая:
«Сквозь тернии к звездам»
«Терновник тянул к самой решетке
окна свою скрюченную руку с
корявыми пальцами, как тот нищий
у магазина, которому они с
матерью всегда дают гривенник.
Если присмотреться, можно
различить в сплетении веток
большую корявую букву "Я", она
как будто шагает по перекладине
решетки. Мальчик лежал, глядел
на букву "Я" и придумывал для
нее разные пути дороги. »
Версия четвертая:
«Сквозь тернии к звездам»
..Уже засыпая, он опять пришел во
двор отцом, и мать встречала его. Он
шел от отца к матери, словно плыл от
одного берега к другому. Трудно
плыл, как против течения. Мальчик
чувствовал, что отец смотрит в спину,
а мать смотрит в вихор, выбившийся
изпод шапочки. О чем думали эти
двое?..
За окном сгустилась темень, и не
видать было терновника, и не
видать было, как шагает в
неизвестные дали самостоятельная
и отважная буква "Я"...
У героя нет имени, он просто мальчик. Это
неслучайно.
Мальчик взрослеет, постепенно приближаясь
к дверям взрослого мира, и уже пытается
разобраться во взрослых проблемах, однако
мало что понимает: ну как, например, понять
то, что люди, любящие друг друга до сих пор,
живут отдельно, мучась сами и мучая своего
ребёнка.
Ему ещё только предстоит научиться жить по
–взрослому, быть самостоятельным
человеком, принимающим решения, такие,
которые не сделают никого несчастным, не
принесут ближним разочарований и боли.
Рубина Дина
Терновник
Дина Рубина
ТЕРНОВНИК
Мальчик любил мать. И она любила его страстно. Но ничего толкового из этой любви не получалось.
Впрочем, с матерью вообще было трудно, и мальчик уже притерпелся к выбоинам и ухабам ее характера. Ею правило настроение, поэтому раз пять на день менялась генеральная линия их жизни.
Менялось все, даже название вещей. Например, мать иногда называла квартиру "квартирой", а иногда звучно и возвышенно - "кооператив!".
"Кооператив" - это ему нравилось, это звучало красиво и спортивно, как "авангард" и "рекорд", жаль только, что обычно такое случалось, когда мать заводилась.
Зачем ты на обоях рисуешь?! Ты с ума сошел? - кричала она неестественно страдальческим голосом. - Ну скажи: ты человек?! Ты не человек! Я хрячу на этот проклятый кооператив, как последний ишак, сижу ночами над этой долбаной левой работой!!
Когда мать накалялась, она становилась неуправляемой, и лучше было молчать и слушать нечленораздельные выкрики. А еще лучше было смотреть прямо в ее гневные глаза и вовремя состроить на физиономии такое же страдальческое выражение.
Мальчик был очень похож на мать. Она натыкалась на это страдальческое выражение, как натыкаются впотьмах на зеркало, и сразу сникала. Скажет только обессиленно: "Станешь ты когда-нибудь человеком, а?" И все в порядке, можно жить дальше.
С матерью было сложно, но интересно. Когда у нее случалось хорошее настроение, они много чего придумывали и о многом болтали. Вообще в голове у матери водилось столько всего потрясающе интересного, что мальчик готов был слушать ее бесконечно.
Марина, что тебе сегодня снилось? - спрашивал он, едва открыв глаза.
А ты молока выпьешь?
Ну выпью, только без пенки.
Без пенки - короткий сон будет, - торговалась она.
Ладно, давай с этой дрянской пенкой. Ну, рассказывай.
А про что мне снилось: про пиратские сокровища или как эскимосы на льдине мамонтенка нашли?
Про сокровища... - выбирал он.
В те редкие минуты, когда мать бывала веселой, он любил ее до слез. Тогда она не выкрикивала непонятных слов, а вела себя как нормальная девчонка из их группы.
Давай беситься! - в упоительном восторге предлагал он.
Мать в ответ делала свирепую морду, надвигалась на него с растопыренными пальцами, утробно рыча:
Га-га! Сейчас я буду жмать этого человека!! - Он замирал на миг в сладком ужасе, взвизгивал... И тогда летели по комнате подушки, переворачивались стулья, мать гонялась за ним с ужасными воплями, и в конце концов они валились на тахту, обессиленные от хохота, и он корчился от ее щипков, тычков, щекотания.
Ну, все... Давай наведем порядок. Смотри, не квартира, а черт знает что...
Давай еще немножко меня пожмаем! - просил он на всякий случай, хотя понимал, что веселью конец, пропало у матери настроение беситься. Вздыхал и начинал подбирать подушки, поднимать стулья.
Но чаще всего они ругались. Предлогов было - вагон и тележка, выбирай, какой нравится. А уж когда у обоих плохое настроение, тогда особый скандал. Хватала ремень, хлестала по чему попадала - не больно, рука у нее была легкая, - но он орал как резаный. От злости. Ссорились нешуточно: он закрывался в туалете и время от времени выкрикивал оттуда:
Уйду!! К черту от тебя!
Давай, давай! - кричала она ему из кухни. - Иди!
Тебе на меня наплювать! Я найду себе другую женщину!
Давай ищи... Чего ж ты в туалете заперся?.. ...Вот что стояло между ними, как стена, что портило, корежило, отравляло ему жизнь, что отнимало у него мать, - Левая Работа.
Непонятно, откуда она бралась, эта Левая Работа, она подстерегала их, как бандит, из-за угла. Она наскакивала на их жизнь, как одноглазый пират с кривым ножом, и сразу все подчиняла себе. Кромсала этим ножом все планы: зоопарк в воскресенье, чтение "Тома Сойера" по вечерам - все, все гибло, летело к чертям, разбивалось о проклятую Левую Работу. Можно сказать, она была третьим членом их семьи, самым главным, потому что от нее зависело все: поедут ли они в июле на море, купят ли матери пальто на зиму, внесут ли вовремя взнос за квартиру. Мальчик ненавидел Левую Работу и мучительно ревновал к ней мать.
Ну почему, почему она - Левая? - спрашивал он с ненавистью.
Вот балда. Потому что правую я делаю весь день на работе, в редакции. Правлю чужие рукописи. Мне за это зарплату платят. А вот сегодня я накатаю рецензию в один журнал, мне за нее отвалят тридцать рублей, и мы купим тебе сапоги и меховую шапку. Зима же скоро...
В такие дни мать до ночи сидела на кухне, стучала на машинке, и бесполезно было пытаться обратить на себя ее внимание - взгляд отсутствующий, глаза воспаленные, и вся она взвинченная и чужая. Молча подогревала ему ужин, говорила отрывистыми командами, раздражалась из-за пустяков.
Живо! Раздеться, в постель, чтоб тебя не видно и не слышно! У меня срочная левая работа!
Чтоб она сдохла... - бормотал мальчик. Он медленно раздевался, забирался под одеяло и смотрел в окно.
За окном стояло старое дерево; Дерево называлось терновник. На нем колючки росли, здоровенные, острые. Пацаны такими колючками по голубям из рогатки стреляют. Мать однажды встала у окна, прижалась лбом к стеклу и сказала мальчику:
Вот дерево терновник. Очень древнее дерево. Колючки видишь? Это тернии. Из таких колючек люди однажды сплели терновый венок и надели на голову одному человеку...
За что? - испугался он.
А непонятно... До сих пор непонятно...
Больно было? - сочувствуя неизвестной жертве, спросил он.
Больно, - согласилась она просто.
Он плакал?
А-а, - догадался мальчик. - Он был советский партизан...
Мать молча смотрела в окно на старый терновник.
А как его звали? - спросил он. Она вздохнула и сказала отчетливо:
Иисус Христос...
Терновник тянул к самой решетке окна свою скрюченную руку с корявыми пальцами, как тот нищий у магазина, которому они с матерью всегда дают гривенник. Если присмотреться, можно различить в сплетении веток большую корявую букву "Я", она как будто шагает по перекладине решетки.