"краткие замысловатые повести". Курганов, Николай Гаврилович

Понятно, поскольку настоящее удается и обретает форму художественного произведения очень редко, а еще реже признается таковым современниками. А потому видеть, оценивать себя и свои творения со стороны, не цепляясь за прошлое, за обстоятельства и законы, в которых эти творения родились, - удел очень немногих и тоже только обладающих мужеством людей.
Анна Андреевна позволяла себе иронизировать по поводу собственных знаменитейших стихов. И это ничуть не противоречило ее внешней царственности, не нарушало ее внутренней поэтической гар-монии. Напротив, только дополняло и обогащало ее образ, сообщая ему то четвертое измерение, по ко-торому Мандельштам отличал поэзию от рифмованных строк.
Помню, как однажды, когда «завтраканье» уже перевалило за полдень, в комнате появилась скромная, совсем еще юная поклонница Ахматовой. Оторопев от развязности и сумбурности разговора, который шел в присутствии ее кумира, она после долгого молчания почтительно и скромно попросила Анну Андреевну надписать ей книгу, которую, как святыню, держала в руках. Глубокая искренность и невероятное волнение, прозвучавшие в голосе этой девушки точно пристыдили сидящих за столом; все как то почтительно подтянулись, будто разом вспомнили чин, звание, возраст и значение Ахматовой, а еще вернее сказать, приняли на себя те роли, которые должны бы играть в присутствии Ахматовой, по разумению этой поклонницы.
Анна Андреевна извинилась и, забрав свою сумочку, пригласила гостью в каморку… Они удали-лись, разговор за столом быстро восстановился, но все таки теперь шел в несколько приглушенных то-нах, поскольку никому не хотелось подводить Анну Андреевну в глазах непорочной представительни-цы читающей публики. Через некоторое время Ахматова в сопровождении раскрасневшейся и еще бо-лее взволнованной поклонницы вернулась в столовую и, предложив ей чашку чая, заняла свое место. Девушка молча глотала кипяток, и даже спокойные слова Анны Андреевны никак не снимали ее напря-жения.
Всякий не совсем бессердечный человек, попав в круг такой сцены, невольно покажется себе чу-точку развязным - уж слишком явственно все существо этой случайной посетительницы отражало ис-тинное значение Ахматовой. Поэтому, когда, не проронив ни слова, девушка, ко всеобщему облегче-нию, благополучно проглотила последнюю каплю чая и, молча поклонившись, ушла, никто из остав-шихся за столом как то не решался первым возобновить разговор. Образовалась пауза, в которой все как бы впервые, наново устраивались, рассаживались вокруг Анны Андреевны. А она, ни на кого не глядя, точно не замечая этого замешательства, занималась своей чашкой. Вдруг, так и не отрываясь от чая, а только высоко, чисто по ахматовски подняв брови, она подчеркнуто драматично продекламиро-вала, медленно роняя слова:

«Сжала руки под темной вуалью…
«Отчего ты сегодня бледна?» -

И подняла лукаво смеющиеся глаза. Вся напряженная, тяжелая холодность минуты треснула, как лед, и живая веселая вода вырвалась на простор. С того дня всех поклонниц Анны Андреевны мы дели-ли по ее стихам и соответственно им легко и весело соблюдали ритуал свидания поэта и читателя.
Но самое безжалостное, публичное издевательство над стихами Анны Андреевны устраивалось в виде представления. Гости, которых Ахматова развлекала таким образом, особенно преданные почита-тели, каменели и озирались, точно оказавшись вдруг в дурном сне. Теперь я могу засвидетельствовать, что вся режиссура и подготовка этого домашнего развлечения принадлежат самой Анне Андреевне. Хо-тя, конечно, тут есть и своя предыстория.
Когда, вернувшись в Москву, на эстраде вновь появился Вертинский, кажется, не было человека, который избежал бы увлечения этим артистом. Его грустноватые иронические песни и безупречно от-точенная манера исполнения были настолько непохожи на все, чем в те годы славились наши концерт-ные программы, что публика принимала каждый номер как маленький неповторимый спектакль. И если для старшего поколения он был еще сколько то знаком по первым выступлениям в маске Пьеро, то для нас, молодых, его явление казалось абсолютным откровением. Не понимая доброй половины француз-ских слов и названий, фигурировавших в тексте его сочинений, мы распевали Вертинского, стараясь придать своим физиономиям бесстрастно утомленный вид все переживших господ.
Благодаря множеству общих друзей Вертинский скоро появился и в доме Ардова. А на лето наши семьи поселились в дачном поселке Валентиновка, где издавна отдыхали многие актеры театра, певцы, писатели и художники. Таким образом я получил возможность не только часто бывать на концертах Александра Николаевича, но и наблюдать его дома. Необычайно доброжелательный, остроумный и какой то открыто талантливый человек, Вертинский легко заражал окружающих своей фантазией и постоянно поддерживал малейшие проблески творческих начинаний, так что ни одно домашнее торжество не обходилось без выдумки и всяческих веселых сюрпризов.
И вот для одного из таких дачных собраний силами молодежи Давид Григорьевич Гутман подго-товил Вертинскому ответное представление, в котором я должен был изобразить самого Александра Николаевича. То была одна из незабываемых и особенно страшных моих премьер: публикой являлись актеры и друзья Вертинских, а прямо напротив в кресле восседал он сам.
Откуда то из театра специально был привезен фрак. Часа за три до начала при общем веселье уст-роителей вечера я стал гримироваться, пытаясь придать своему лицу черты Вертинского. Консультанты по гриму безжалостно требовали преображения, так что в конце концов для точности формы вся голова и брови оказались заклеенными лаком, карикатурный нос - вылепленным из гуммоза, а руки и лицо - отбеленными пудрой. Так я и появился вечером. Александр Николаевич смеялся больше всех и после подготовленного номера заставил меня спеть еще несколько куплетов из разных песен. Надо сказать, что секрет успеха заключался не столько в самом исполнении, сколько в невероятном знании материа-ла. Кроме слов всего репертуара Вертинского, бывая на концертах, я выучил и все его жесты, притом не только вообще присущие ему, а точно к каждому куплету.
С тех пор номер и остался для разных домашних и студенческих развлечений. Постепенно я на-столько приспособился к пластике и характеру интонации, что легко подменял текст, заменяя слова пе-сен нужными к случаю сочинениями. Особенно несуразно и смешно звучали в манере салонного ро-манса стихи Маяковского. Анна Андреевна не раз заставляла меня повторять эти пародии и таким обра-зом прекрасно знала весь мой репертуар.
И вот однажды при большом собрании гостей после чтения стихов, воспоминаний и всяческих рассказов вечер постепенно перешел в веселое застолье. Стали перебирать сценические накладки, изо-бражали актеров, читали пародии и так постепенно добрались до Вертинского. Ничего не подозревая, я изобразил несколько куплетов, в том числе и на стихи Маяковского, и уже собирался уступить площад-ку следующему исполнителю, как вдруг Анна Андреевна сказала:
- Алеша, а вы не помните то, что Александр Николаевич поет на мои стихи?
Я, конечно, помнил переложенные на музыку строки Ахматовой «Темнеет дорога приморского сада…», но Вертинский в те годы не включал этот романс в программу концертов, и его можно было слышать только в граммофонной записи. На этом основании я и стал отговариваться от опасного номе-ра.
- Но это не важно, - улыбнулась Анна Андреевна, - тогда какие нибудь другие, как вы берете из Маяковского… Пожалуйста, это очень интересно.
Так я во второй раз оказался лицом к лицу с автором. Только теперь напротив меня вместо Вер-тинского сидела Ахматова, а вокруг, как и тогда, - несколько притихшие настороженные гости. От-ступать было некуда, мой верный аккомпаниатор уже наигрывал знакомые мелодии. Здесь следует за-метить, что даже переложение Маяковского выглядит не столь противоестественно и разоблачающе, как в случае с Ахматовой, потому что у него речь идет все таки от лица мужчины, в то время как сугубо женские признания и чувства Ахматовой в соединении с жестом и чисто мужской позицией Вертинско-го превращаются почти в клоунаду.
Я сразу почувствовал это и потому решительно не знал, что же делать. Тогда, как бы помогая, Ан-на Андреевна начала подсказывать на выбор разные стихи. И тут мне стало совсем не по себе - это были строки ее лучших, известнейших сочинений…
Но она явно не хотела отступать. В такие минуты глаза Ахматовой, вопреки царствен-но спокойной позе, загорались лукаво озорным упрямством и, казалось, она готова принять любые ус-ловия игры.
Подсказывая, как опытный заговорщик, каждое слово, она наконец заставила меня спеть первые строки. Я осмелел, и романс понемногу стал обретать свою веселую форму.
Так в тот раз Анна Андреевна публично организовала и поставила этот свой пародийный номер, которым потом нередко «угощала» новых и новых гостей. Думаю, многие из них и сегодня не простили мне того, что я делал со стихами Ахматовой, поскольку не знали ни происхождения этой пародии, ни той лукавой мудрости и внутренней свободы, с которыми Ахматова относилась к любым, в том числе и своим собственным творениям.
Все это можно бы оставить в сундуке сугубо домашних воспоминаний и не связывать с представлениями о поэзии Ахматовой, но в таких, несколько варварских развлечениях, а главное, в том, как относятся к ним сами герои, мне всегда чудится и некоторое проявление скрытой силы, ясности авторского взгляда на мир и на свое место в нем. Будучи совершенно явным исключением среди всех окружающих, Анна Андреевна никогда сама не огораживала свои владения, не исключала ни себя, ни свои стихи из окружающей ее жизни.
Она всегда охотно читала свои новые сочинения друзьям, людям разных поколений и спрашивала их мнение и слушала их противоречивые суждения, а главное, до последних дней действительно была способна слышать то, что они говорили.
Около значительного, со всемирной известностью, да еще трудной судьбой человека окружающим иногда выпадают самые неожиданные роли, и весь вопрос в том, сколь тягостна или, наоборот, естест-венно проста и увлекательна оказывается эта новая должность для того, кто ее получил. Конечно, пер-вое время из любопытства или какой то собственной выгоды всякий новичок легко смирится и с нелов-ким положением, но на таких связях никак не может держаться ежедневная долгая жизнь, и потому я думаю, что люди, которые были возле Анны Андреевны на протяжении последних лет, так же как и члены нашей семьи, нисколько не прикидывались в присутствии Ахматовой и никак не были обремене-ны грузом ее славы или величия.
Всегда оставаясь собой, Анна Андреевна тем не менее удивительно быстро и деликатно овладева-ла симпатией самых разных людей, потому что не только взаправду интересовалась их судьбой и пони-мала их устремления, но и сама входила в круг их жизни, как добрый и вполне современный человек. Только этим я могу объяснить ту удивительную непринужденность и свободу проявлений, то удоволь-ствие, которое испытывали мои сверстники - люди совсем иного времени, положения и воспитания, - когда читали ей стихи, показывали рисунки, спорили об искусстве или просто рассказывали смешные истории.
Убеленные сединами солидные посетители, которые навещали Ахматову в «Будке» (так она сама называла свою дачу под Ленинградом), не на шутку смущались, найдя за ветхим забором вместо тихой обители у куста знаменитой бузины настежь распахнутый дом. Во дворе валялись велосипеды, стояли мотоциклы и бродили по домашнему одетые молодые люди. Одни разводили костер, другие таскали воду, а третьи шумно сражались в кости, расположившись на ступенях веранды. В соответствии с испу-гом гостя и серьезностью его визита эта публика, конечно, сразу несколько стихала, преобретая необхо-димую долю приличия, но кипевшая вокруг дома жизнь отнюдь не прекращалась и не теряла первона-чального направления. Анна Андреевна очень чинно уводила посетителя в свою комнату, говорила с ним о делах, угощала чаем или «кофием», а потом, если находила это нужным, приглашала гостя на ве-ранду к общему столу.
- Эти молодые люди очень помогают нам, - сказала Анна Андреевна одному весьма важному человеку перед тем, как представить нас по именам.
Гость вежливо улыбнулся, но в глазах его вновь возникло то замешательство, которое появилось, когда он шагнул за калитку, и от этого я вдруг как то со стороны взглянул на нашу компанию. Навер-ное, с точки зрения этого почтенного ученого, мы выглядели странновато. За столом, если не считать хрупкой Анечки Пуниной и милой старушки, которая хлопотала с посудой, сидела пестрая компания здоровенных парней, любой из которых вполне мог бы не то что обслужить, но ограбить две такие дачи вместе с зимним запасом дров.
Примерно такие соображения довольно явственно и отразились на лице почтенного гостя. Боюсь говорить за Анну Андреевну, но в ту минуту мне показалось, что она рассчитывала на этот эффект и теперь была вполне довольна.
А кончилось все наилучшим образом. Без малейшего усилия Анна Андреевна взяла на себя роль переводчика и, хотя переводить ей приходилось не только с языка на язык, но еще и через два поколе-ния, каждое из которых обладало своими симпатиями, она легко находила то, что оставалось живым, понятным и увлекательным для обеих сторон.
Ученый оказался замечательным и очень общительным человеком. Натянутость скоро исчезла, всем стало интересно и весело. Еще и еще раз неистово трещал мотоцикл, прыгавший по сосновым кор-ням на дороге от дачи к магазину. Анна Андреевна всячески поднимала акции каждого из нас, так что к вечеру получилось, что за столом собрались люди, каждый из которых в своей области чуть ли не тако-го же значения, как и сам профессор.
Вообще на таких «балах» и нечаянных встречах мы представали перед гостями Анны Андреевны более умными, образованными, талантливыми, интересными, чем были на самом деле. Шутя и не шутя Ахматова всегда вроде бы между прочим завышала не только наши достижения и способности, но при удобном случае и чины. И это было бы просто мило и смешно, если бы теперь не оказалось, что многое из того, что сделано подленее, вернее, в кругу ее внимания, и в самом деле лучше, значительнее, интереснее, чем то, что появлялось в замысле, в черновике или в эскизе.
Кто знает, может быть, люди именно потому так легко, надолго и охотно прикипали к ее жизни, что становились значительнее, талантливее, сильнее самих себя. Думаю, у каждого, кто бывал с Ахма-товой, найдутся какие то примеры, иллюстрирующие этот эффект возвышения, но они будут столь же различны, сколь непохожи характеры и судьбы окружавших ее людей.
Много раз в жизни я начинал учиться рисовать. Сперва это казалось мне естественным и необхо-димым, поскольку множество взрослых из числа друзей моих родителей были люди, связанные с этим делом по роду своих театральных обязанностей, а кроме того, мастерские, где делали реквизит, шили костюмы, строили декорации или расписывали задники, были неотъемлемой частью моей ребячьей дворовой жизни. Потом я оказался в кругу художников «Крокодила», плакатистов, иллюстраторов, в общем, людей, которые постоянно по любому поводу легко и просто выражали свои мысли или шутили при помощи бумаги и карандаша. Это веселое детское умение мазать красками и пользоваться каран-дашом нежданно негаданно обернулось работой и определило мою должность в профессиональном те-атре Бугульмы, где во время войны пятнадцатилетним мальчишкой я оформлял спектакли, писал афиши и еще подрабатывал, рисуя заголовки всяческих стенных газет в госпиталях и столовых. Так я уже вполне сознательно начал было снова заниматься художеством, но, попав в студию на актерское отде-ление, сразу забросил это дело.
Однако позже, оказавшись на воинской службе в Центральном театре Советской Армии, я опять намеревался попытать счастья в живописи и стал в свободное время заниматься маслом, бегая на уроки к замечательному художнику и педагогу Роберту Рафаиловичу Фальку.
Анна Андреевна, знавшая Фалька и мои намерения, несколько раз интересовалась, как идут дела, и внимательно разглядывала «заданные на дом» натюрморты, наброски, этюды. Молодые актеры, со-стоявшие тогда в команде театра, кроме занятий обычной воинской подготовкой еще работали на сцене и в цехах. Времена были тяжелые, свободных дней оставалось все меньше и меньше, так что мои живо-писные упражнения стали постепенно совсем затухать. И я уже было вовсе потерял интерес к живопи-си, да и веру в серьезность и своевременность этого дела, как вдруг в один из отпускных дней, когда я, наконец вдоволь отоспавшись, слонялся по дому с твердым намерением уже никогда не браться за кис-ти и краски, а придумать что нибудь более подходящее к напряженной послевоенной жизни, Анна Анд-реевна спросила меня, как идут занятия у Фалька. Пользуясь случаем, я стал рассказывать ей о своих сомнениях и трудностях, видимо, более стараясь уверить и утвердить себя, чем описать истинное поло-жение дела. Терпеливо и по обыкновению крайне внимательно выслушав мой сильно сдобренный эмо-циями монолог, Анна Андреевна долго молчала, а потом без тени иронии вдруг сказала:
- Жаль. Я хотела предложить вам попробовать сделать мой портрет…
Я остолбенел от неожиданности и головокружительной крутизны поворота всех моих намерений, рассуждений, жалоб… Легко представить себе, какое действие произвела на меня эта фраза, если учесть, что, написав к тому времени от силы пять или шесть портретов друзей и родственников, я знал о том, как давно Фальк мечтает пополнить свою галерею портретом Ахматовой, я видел, как старик Фа-ворский делал карандашные наброски ее головы, наконец, я собственными руками прибивал в спальне Анны Андреевны строго окантованный рисунок Модильяни, а в памяти были знаменитые работы Ан-ненкова, Тышлера, Петрова Водкина…
Кроме Анны Андреевны и меня, в квартире никого не было. Она сидела на своем обычном месте, в углу дивана, я стоял посреди комнаты, там, где меня застали ее слова.
- Мне кажется, - продолжала после мертвой паузы Ахматова, - вам удаются лица.
Это было в 1952 году. С той поры я больше никогда не писал портреты. Но время, когда я выпол-нял этот заказ, те дни и часы, когда по утрам в тихой прибранной комнате напротив меня сидела Ахма-това, были до краев наполнены творчеством и остались в душе как самая высокая награда за все мои старания и стремления проникнуть в тайны изобразительных искусств.

Я приехал в послевоенный Ленинград работать по приглашению знаменитого режиссера Иосифа Хейфица. Первая настоящая роль в художественном фильме, первая встреча с корифеями советского кино, первые дни самостоятельной актерской жизни - все было ново и захватывающе увлекательно. Все силы, все мысли, все чувства накрепко привязаны к работе, и, кажется, происходи эти съемки даже на Луне, и то ничто не могло бы оказаться интереснее и важнее.
Однако мало помалу, сперва просто как плывущая за окном троллейбуса панорама, потом как места, где снимались натурные сцены или жили мои новые друзья, город начал обретать конкретность, а каменные контуры его строений все прочнее сплетались с событиями и фигурами истории.
Вместе с семьей Пуниных я живу в доме у Ахматовой на улице Красной Конницы. Длинный тем-ный коридор и комнаты по фасаду, как во множестве петербургских домов. Шкафы и стеллажи до по-толка, но книгам все таки вечно не хватает места, и они приживаются всюду, где только могут помес-титься - на письменных столах, тумбочках, подоконниках. Жизнь всех обитателей квартиры всецело подчинена искусству, литературе, театру, истории живописи, и все это неизбежно притягивает в дом, в атмосферу его повседневной жизни тени великих художников, писателей, актеров. Порой они почти оживают, выходя из оброненной Ахматовой фразы, из пожелтевших фотографий и гравюр, или сами говорят со страниц книг, и каждое такое явление стократ усиливается городом. Его каменная громада подхватывает малейшее знание и, словно эхом, многократно отзывается на него реально существую-щими памятниками, местами подлинных и фантастических событий.
Набережные каналов, мосты, переходы галерей, плиты мостовых - эти безмолвные, но насквозь пропитанные духом времени свидетельства былого наполняют книжное представление множеством не-оспоримых конкретных деталей. Пушкинский уголок парка, вещи, которых касалась рука Петра Вели-кого, и просто земля, где перед казнью стояли декабристы, пробуждают скрытые за строками протоко-лов живые черты, характеры людей, а главное, чувство реальности их бытия. И это особенное, чувст-венное знание порой дает несоизмеримо больше воображению, чем самый разумный и точный пересказ. Натолкнувшись на какую то созвучную только тебе крохотную подробность, на случайное совпадение глубоко затаенных впечатлений, невольно начинаешь ощущать и те связи, которые сплетают воедино события истории, человеческие судьбы и творческие создания. Но главное, благодаря чему картины и фигуры прошлого так отчетливо и живо выходили из тьмы забвения, захватывая какую то часть и моей собственной жизни, - главная тайна проникновения все таки заключалась в самой Ахматовой.
За много лет я так привык спрашивать у Анны Андреевны, что значит то и как было это, я так час-то, следуя за ее неторопливым рассказом, оказывался в кругу старого Петербурга, в домах, в собраниях или просто на улицах среди припорошенных снегом экипажей, что в конце концов привык видеть ее всюду. Прямо от кухонного стола, за которым мы сидели по ночам в ожидании закипающего чайника, ее жизнь простиралась куда то в бесконечность, через блокаду и годы нэпа, через разруху и невиданный расцвет искусства, туда, за невообразимый для меня революционный разлом России, мимо Царского Села с кирасирами и балами при свечах, мимо первой мировой войны и дальше, ко временам декабри-стов, к совсем еще юному Пушкину с книгой Парни в руках.
Теперь, когда Анны Андреевны нет, когда ее жизнь и судьба ушли той же дорогой на страницы истории, где ничего нельзя ни изменить, ни исправить, ко множеству манящих образов, к духовному богатству Ленинграда, к великой тайне возлюбленного поэтами города прибавилась и ее тень. И покуда будет стоять этот город, покуда останутся люди, читающие на русском языке, эта тень будет вести по своим следам, возникая то в аллеях Летнего сада, то возле узорных ворот «фонтанного дома», то на лесной дорожке Комарова, где за чахлыми елками долго виднеется приземистый силуэт «Будки»…

«Здесь всё меня переживёт,
Всё, даже ветхие скворешни
И этот воздух, воздух вешний,
Морской свершивший перелёт».

Сходство и одновременно противоположность этих двух стихотворений в свое время поразило меня в самое сердце. И это, пожалуй, является самой наглядной иллюстрацией к тому, что обязательно "Ахматова или Цветаева", но никогда "Ахматова и Цветаева".

Впрочем, тему этих стихотворений, бытовую ситуацию, материальную, так сказать, основу для возвышенных душевных переживаний, лучше всего раскрыла не одна из этих двух гениальных поэтесс, а... Алла Пугачева в песенке.

Я знаю, что у нее, нее, нее
Душа кошкина
А я шикарная
Мадам Брошкина
Она такая, никакая-никакая
Ну шо ты в ней нашел?
А я такая, блин, такая-растакая
Но мой поезд ушел

А эта песенка тоже неплохая – отличная иллюстрация к характеристике "понятное о понятном".

А вот собственно стихи:

Марина Цветаева. «Попытка ревности»

Как живется вам с другою, –
Проще ведь? – Удар весла! –
Линией береговою
Скоро ль память отошла

Обо мне, плавучем острове
(По небу – не по водам!)
Души, души! быть вам сестрами,
Не любовницами – вам!

Как живется вам с простою
Женщиною? Без божеств?
Государыню с престола
Свергши (с оного сошед),

Как живется вам – хлопочется –
Ежится? Встается – как?
С пошлиной бессмертной пошлости
Как справляетесь, бедняк?

"Судорог да перебоев –
Хватит! Дом себе найму".
Как живется вам с любою –
Избранному моему!

Анна Ахматова
Я не любви твоей прошу.
Она теперь в надежном месте...
Поверь, что я твоей невесте
Ревнивых писем не пишу.
Но мудрые прими советы:
Дай ей читать мои стихи,
Дай ей хранить мои портреты -
Ведь так любезны женихи!
А этим дурочкам нужней
Сознанье полное победы,
Чем дружбы светлые беседы
И память первых нежных дней...
Когда же счастия гроши
Ты проживешь с подругой милой
И для пресыщенной души
Все станет сразу все постыло -
В мою торжественную ночь
Не приходи. Тебя не знаю.
И чем могла б тебе помочь?
От счастья я не исцеляю.

Основные мотивы стихов общие (впрочем, это же было и в «Мадам Брошкиной») и бросаются в глаза сразу: ничтожество ("обычность") соперницы по сравнению с лирической героиней («эти дурочки», «товар рыночный»), «дешевизна» и убожество, недолговечность нового счастья («счастия гроши», «провал без глубин», «приестся – не пеняй»).

Однако есть и различия, и они более значимы, чем может показаться на первый взгляд.

Прежде всего – в тоне и душевном состоянии лирической героини.

Цветаева показательна тем, что умеет анатомировать бурлящие страсти – показать их во всем их буйстве, но так, чтобы «имеющий очи увидел» ясно все их механизмы, всю их хитрую «технику» – «как оно бывает». И тут поэт не изменяет себе.

У героини – истерика. Ревность без границ, кровоточащее самолюбие, стремление любой ценой утвердить свое превосходство, утешить свою гордыню, мол, не выдержал «судорог да перебоев», «дом нанять» захотел…

Да может ли женщина в таком состоянии быть объективной? На самом ли деле так плоха, низка и заурядна ее соперница и так высока и «божественна» она? Сомнительно. Сомнительное превосходство – «судороги да перебои». Остальное ее превосходство либо только постулируется, ничем не подкрепляемое («плавучий остров по небу», «мраморы Каррары», «государыня», еще «Синай» каким-то образом приплелся – ниже увидим каким), либо лежит собственно в сфере накала чувств («волшбы», «познавший Лилит»). То есть на поверку выходит, что героиня лучше только тем, что счастье с ней было более страстным и острым, чем с другой. Из-под возвышенной риторики показывает свой остов старое как мир соперничество ложа законного – земного («дом», «здешняя», «живется-хлопочется») и ложа страстного – причастного миру божественных и демонических сущностей («Синаю», миру «Лилит»). Причем последние в архетипе вообще не особенно различаются: гурия ли перед тобой или суккуба – всё едино; впрочем, кто-то из христианских критиков ислама утверждал, что это и есть одно и то же. Ева и Лилит – так зовутся маски, что надевает на себя и соперницу героиня Цветаевой. И, судя по всему, незаслуженно - обе они Евины дочки, в пух и прах разругавшиеся из-за сына Адама.

Героиня Ахматовой – не в истерике. Она если и раздосадована, если ее самолюбие и оскорблено, то – слегка. Финальное «В мою торжественную ночь не приходи – тебя не знаю!» звучит не большей местью за «попранные чувства», чем отказ Татьяны Онегину в конце романа.

Героиня Ахматовой осознает свою реальную, а не мнимую только высоту. Она – знаменитый поэт, ее стихи читают и портреты хранят такие «дурочки», как ее соперница. Кроме того, из контекста не ясно – была ли собственно любовь между нею и ее адресатом или эти отношения были только «в мире поэзии»; впрочем, если они и были любовными, то главное свойство их было не в этом.

Она действительно живет в другом пространстве – не там, где бывает счастье, торжество над соперницей, пресыщение любовью. Она, в отличие от своей антагонистки (и от героини Цветаевой!) живет не среди чувств, а в мире «светлых бесед» и «памяти» – в мире идей. Она выше своей соперницы и неверного возлюбленного не какими-то своими личными качествами, а онтологически - по положению. Как мысль выше чувства, память о незабвенном выше сиюминутного триумфа, а возвышенное торжество - выше счастья.

И ей «в торжественную ночь» действительно будет не о чем говорить с человеком, который так пресытился счастьем, что его понадобилось от этого «исцелять». Это невозможно, в ловушку эроса он угодил по своей воле, как муха в блюдце с медом, и будет там пребывать покуда будет мыслить категориями "счастия" и "постылости" и просить у героини "исцеления". Из этой ловушки - скорее всего - есть путь только вверх, но об этом стихотворение умалчивает. И правильно делает, потому что этот разговор будет гораздо более долгим и серьезным, чем коротенькие пять строф легкого четырехстопного ямба:)

Укажите все цифры, на месте которых пишется НН.

Цифры укажите в порядке возрастания.

Анна Ахматова позволяла себе иронизировать по поводу своих знаменитейших стихов, и это ничуть не противоречило её царстве(1)ости, не нарушало её внутре(2)ей поэтической гармонии, а только обогащало её образ, сообщало ему то «четвёртое измерение», по которому Мандельштам отличал подли(3)ую поэзию от рифмова(4)ых строк.

Пояснение (см. также Правило ниже).

Приведём верное написание.

Ответ: 1234.

Ответ: 1234

Актуальность: Текущий учебный год

Правило: Написание Н и НН в словах разных частей речи. Задание 15.

ПРАВОПИСАНИЕ -Н-/-НН- В РАЗЛИЧНЫХ ЧАСТЯХ РЕЧИ.

Традиционно является самой сложной темой для учащихся, так как обоснованное написание Н или НН возможно лишь при знании морфологических и словообразовательных законов. Материал "Справки" обобщает и систематизирует все правила темы Н и НН из школьных учебников и даёт дополнительную информацию из справочников В.В. Лопатина и Д.Э Розенталя в том объеме, что необходим для выполнения заданий ЕГЭ.

14.1 Н и НН в отыменных прилагательных (образованных от имён существительных).

14.1.1 Две НН в суффиксах

В суффиксах прилагательных пишется НН, если:

1) прилагательное образовано от существительного с основой на Н при помощи суффикса Н: тумаН+ Н → тумаННый; кармаН+Н → кармаННый, картоН+Н → картоННый

старинный (от стариНа+Н), картинный (от картиНа+Н), глубинный (от глубиНа+Н), диковинный (от диковиНа+Н), недюжинный (от дюжиНа+Н), истинный (от истиНа+Н), барщинный (от барщиНа+Н), общинный (от общиНа+Н), длинный (от длиНа+Н)

Обратите внимание : слово «странный» с точки зрения современного языка не имеет в своём составе суффикса Н и не является родственным к слову «страна». Но исторически объяснить НН можно: человека из чужой страны считали инакомыслящим, чужим, посторонним.

Этимологически объяснить можно и написание слова «подлинный» : подлинной в Древней Руси называлась та правда, которую подсудимый говорил «под длинниками» - особыми длинными палками или кнутами.

2) прилагательное образовано от имени существительного путём добавлением суффикса -ЕНН-, -ОНН: клюквЕННый (клюква), революциОННый (революция), торжествЕННый (торжество).

Исключение: ветрЕНый (но: безветрЕННый).

Обратите внимание:

Встречаются слова-имена прилагательные, в которых Н является частью корня. Эти слова надо запомнить.Они не образовывались от имён существительных:

багряный, зелёный, пряный, пьяный, свиной, рдяный, румяный, юный.

14.1.2. В суффиксах прилагательных пишется Н

В суффиксах прилагательных пишется Н , если:

1) прилагательное имеет суффикс -ИН- (голубИНый, мышИНый, соловьИНый, тигрИНый ). Слов с этим суффиксом зачастую имеет значение «чей»: голубя, мыши, соловья, тигра.

2) прилагательное имеет суффиксы -АН-, -ЯН- (песчАный, кожАНый, овсЯНый, землЯНой ). Слова с этим суффиксом часто имеет значение «сделан из чего»: из песка, из кожи, из овса, из земли.

Исключения: стеклЯННый, оловЯННый, деревЯННый.

14.2. Н и НН в суффиксах слов, образованных от глаголов. Полные формы.

Как известно, от глаголов могут быть образованы и причастия, и имена прилагательные (=отглагольные прилагательные). Правила написания Н и НН в этих словах различны.

14.2.1 НН в суффиксах полных причастий и отглагольных прилагательных

В суффиксах полных причастий и отглагольных прилагательных пишется НН, если соблюдается ХОТЯ БЫ ОДНО из условий:

1) слово образовано от глагола совершенного вида , С ПРИСТАВКОЙ ИЛИ БЕЗ, например:

от глаголов купить, выкупить (что сделать?, совершенный вид): куплЕННый, выкуплЕННый ;

от глаголов бросить, забросить (что сделать?, совершенный вид): брошЕННый-заброшЕННый .

Приставка НЕ не меняет вид причастия и не влияет на написание суффикса. Любая другая приставка делает придаёт слову совершенный вид

2) в слове есть суффиксы -ОВА-, -ЕВА- даже в словах несовершенного вида (маринОВАННый, асфальтирОВАННый, автоматизирОВАННый ).

3) при слове, образованном от глагола, есть зависимое слово, то есть оно образует причастный оборот, например: морожЕННое в холодильнике, варЕННые в бульоне ).

ПРИМЕЧАНИЕ : В случаях, когда полное причастие переходит в конкретном предложении в имя прилагательное, написание не меняется. Например: ВзволноваННый этим сообщением, отец говорил громко и не сдерживал эмоций. Выделенное слово - причастие в причастном обороте, взволнованный чем? этим сообщением . Меняем предложение: Его лицо было взволноваННым , и уже нет причастия, нет оборота, ибо лицо нельзя «взволновать», и это - имя прилагательное. В таких случаях говорят о переходе причастий в прилагательные, но на написание НН данный факт никак не влияет.

Ещё примеры: Девушка была очень организоваННой и воспитаННой . Здесь оба слова - имена прилагательные. Девушку не «образовывали», да и воспитанная она всегда, это постоянные признаки. Изменим предложения: Мы спешили на встречу, организоваННую партнёрами. Мама, воспитаННая в строгости, и нас воспитывала так же строго . А теперь выделенные слова - причастия.

В таких случаях в пояснении к заданию мы пишем: прилагательное, образованное от причастия или прилагательное, перешедшее из причастия.

Исключения: нежданный, негаданный, невиданный, неслыханный, нечаянный, медленный, отчаянный, священный, желанный. .

Обратите внимание на то, что из ряда исключений ушли слова считаНые (минуты), делаНое (равнодушие) . Эти слова пишутся по общему правилу.

Добавляем сюда ещё слова:

кованый, клёваный, жёваный ева/ова входят в состав корня, это не суффиксы, чтобы писать НН. Но при появлении приставок пишутся по общему правилу: изжёваННый, подковаННый, исклёваННый.

раненый пишется одна Н. Сравните: ранЕННый в бою (две Н, потому что появилось зависимое слово); изранЕННый , вид совершенный, есть приставка).

смышлёный определить вид слова сложно.

14.2. 2 Одна Н в отглагольных прилагательных

В суффиксах отглагольных прилагательных пишется Н, если:

слово образовано от глагола несовершенного вида , то есть отвечает на вопрос что с предметом делали? и при слове в предложении нет зависимых слов .

тушЕНое (его тушили) мясо,

стрижЕНые (их стригли) волосы,

варЕНый (его варили) картофель,

ломаНая (её ломали) линия,

морЁНый (его морили) дуб (тёмный в результате специальной обработки),

НО: как только у этих слов- прилагательных появляется зависимое слово, они тут же переходят в разряд причастий и пишутся с двумя Н.

тушЕННое в духовке (его тушили) мясо,

стрижЕННые недавно (их стригли) волосы,

варЕННый на пару (его варили) картофель.

РАЗЛИЧАЙТЕ: у причастий (справа) и у прилагательных (слева) разные значения! Большими буквами выделены ударные гласные.

назвАный брат, назвАная сестра - человек, не состоящий в биологическом родстве с данным человеком, но согласившийся на братские (сестринские) отношения добровольно.- нАзванный мною адрес;

посажЁный отец (исполняющий роль родителя жениха или невесты при свадебном обряде). - посАженный за стол;

придАное (имущество, даваемое невесте её семьёй для жизни в замужестве) - прИданный шикарный вид;

сУженый (так называют жениха, от слова судьба) - сУженная юбка, от слова сУзить, сделать узкой)

ПрощЁное воскресенье (религиозный праздник)- прощЁнный мною;

пИсаная красавица (эпитет, фразеологизм)- пИсанная маслом картина.

14.2.3. Написание Н и НН в сложных прилагательных

В составе сложного слова написание отглагольного прилагательного не меняется :

а) первая часть образована от глаголов несовершенного вида, значит, пишем Н : гладкокрашЕНый (красить), горячекатаНый, домоткаНый, пестроткаНый, златоткаНый (ткать); цельнокроЕНый кроить), златоковаНый (ковать), малоезжЕНый (ездить), малохожЕНый (ходить), малоношЕНый (носить), малосолЁНый (солить), мелкодроблЁНый (дробить), свежегашЁНый (гасить), свежеморожЕНый (морозить) и другие.

б) вторая часть сложного слова образована от приставочного глагола совершенного вида, значит, пишем НН : гладкоо крашЕННый (о красить), свежеза морожЕННый (за морозить) и др.).

Во второй части сложных образований пишется Н, хотя есть приставка ПЕРЕ-: глажеНые-переглажеНые, латаНые-перелатаНые, ношеНый-переношеНый, стираНое-перестираНое, стреляНый-перестреляНый, штопаНое-перештопаНое.

Таким образом, выполнять задания можно по алгоритму:

14.3. Н и НН в кратких прилагательных и кратких причастиях

И причастия, и прилагательные имеют не только полные, но и краткие формы.

Правило: В кратких причастиях всегда пишется одна Н.

Правило: В кратких прилагательных пишется столько же Н, сколько в полной форме.

Но, чтобы применить правила, нужно различать прилагательные и причастия.

РАЗЛИЧАЙТЕ краткие прилагательные и причастия:

1) по вопросу : краткие прилагательные - каков? какова? каковы? каково? каковы?, краткие причастие - что сделан? что сделана? что сделано? что сделаны?

2) по значению (краткое причастие имеет отношение к действию, можно заменить глаголом; краткое прилагательное даёт характеристику определяемому слову, о действии не сообщает);

3) по наличию зависимого слова (краткие прилагательные не имеют и не могут иметь, краткие причастия имеют).

14.4. Одна или две Н могут писаться и в наречиях.

В наречиях на -О/-Е пишется столько же Н, сколько их в исходном слове , например: спокойно с одной Н, так как в прилагательном спокойНый суфффикс Н; медленно с НН, так как в прилагательном медлЕННый НН; увлечённо с НН, так как в причастии увлечЁННый НН.

При кажущейся несложности этого правила существует проблема разграничения наречий, кратких причастий и кратких прилагательных. К примеру, в слове сосредоточе(Н, НН)о невозможно выбрать то или иное написание БЕЗ знания того, чем это слово является в предложении или словосочетании.

РАЗЛИЧАЙТЕ краткие прилагательные, краткие причастия и наречия.

1) по вопросу : краткие прилагательные - каков? какова? каковы? каково? каковы?, краткие причастие - что сделан? что сделана? что сделано? что сделаны? наречия: как?

2) по значению (краткое причастие имеет отношение к действию, можно заменить глаголом; краткое прилагательное даёт характеристику определяемому слову, о действии не сообщает); наречие обозначает признак действия, как оно происходит)

3) по роли в предложении: (краткие прилагательные и краткие причастия зачастую являются сказуемыми, наречие же

относится к глаголу и является обстоятельством)

14.5. Н и НН в именах существительных

1.В существительных (как и в кратких прилагательных и наречиях) пишется столько же Н, сколько в прилагательных (причастиях), от которых они образованы:

От имён прилагательных образованы и слова

родственн/ик от родственный, сторонн/ик от сторонний, единомышленн/ик от единомышленный, (злоумышленн/ик, соумышленн/ик),ставленн/ик от ставленный, утопленн/ик от утопленный, численн/ик от численный, соотечественн/ик от соотечественный) и многие другие.

2. Существительные могут также образовываться от глаголов и других имён существительных.

Примечание к таблице : *Слова, которые пишутся с Н и при этом не образованы от прилагательных (причастий) в русском языке единичны.Их нужно выучить наизусть.

Пишется НН и в словах путешеств/енник (от путешествовать), предшеств/енник (предшествовать)