Кто такой рюк из тетради смерти. Боги смерти (Тетрадь смерти). Другие Боги Смерти

По-настоящему, пророческие произведения всегда идут к своим читателям длинными, извилистыми, а зачастую и неисповедимыми путями. Книгу Герберта поначалу, отвергли несколько издательств, потом ее наконец выпустили в бумажной обложке, причем тираж был настолько «велик», что люди, уже наслышанные о романе, заваливали автора письмами с единственным вопросом: где ее можно приобрести. Этот роман, в корне отличался от всего, что выходило на то момент. От уже порядком приевшейся читателю, стандартной «гуманитарной» НФ с ее роботами, проблемами покорения Марса и возможностями контактов с инопланетными цивилизациями, книга Герберта воспарила в совершенно чужие миры, где отсутствовали любые привычные для землянина ценности, а вся круговерть жизни регулировалась столь же чуждой прагматичной логикой. Так всегда происходит с Настоящими Пророчествами, сулящими человеку грандиозные перемены: их осознание всегда проходит очень долгий путь, всегда начинающийся с полного отторжения и неприятия.

В 1965 году сам термин «Война за ресурсы» был известен лишь узкому кругу политологов и военных специалистов. Герберт много времени посвятил изучению не только различных восточных философий, но и менталитета и культуры современных стран Среднего Востока. Позже все эти накопленные знания он компактно уместил в собирательном образе фриманов. Уже тогда было очевидно, что война между Западом и Востоком неизбежна, и острием ее станет жесткая борьба за энергоносители. Чудесное вещество «спайс» необходимо существам из гильдии Навигаторов для совершения далеких межзвездных перелетов. Нет спайса - нет полетов, нет возможностей для дальнейшего прогресса цивилизации. Увы, но и в нашем современном обществе мы находимся в той же почти наркотической зависимости от источников энергии. Нет бензина - нет движения транспорта, цивилизация, что бы там сейчас не понимали под этим словом, откатывается обратно в каменные века, назад к природе. Аналогия прямолинейная, но никто не отменяет ее актуальности. Империю Шаддама 4 терзает мощнейший кризис; его поданные давно настолько очерствели, что спайс для них из необходимости превратился в средство увеличения благосостояния и получения власти над теми, кто не в силах его добыть. Препятствий для добычи чудесного наркотика не существет: если на пути стоит группка людей - ее сметают, если целая планета - ее уничтожают. Да и целый народ тех же гордых фриманов, поклоняющийся неведомым им пророчествам о приходе Муад,диба тоже не станет серьезной проблемой, ведь спайс все равно должен поступать.

Для читателей, обитающих в «эпоху цветов жизни» этот прагматизм казался диким, в 60-е годы «Дюну» не раз и не два обвиняли в бесчеловечности и жестокости. Характерно, что с каждым годом, приближающим современную реальность, эти обвинения раздавались все реже, а вскоре и смолкли вообще. История все расставила по своим местам. С каждым годом, становилось все очевиднее, что человечеству вряд ли суждено в ближайшем будущем счастливо зажить в мире «Полдня» Стругацких или «Основания» Азимова, но невзирая на отношение к нему, мир «Дюны» наступал за окном с неотвратимостью нового рассвета, и просто отвернуться от этого было невозможно. Все о чем писал в 60-е Герберт неумолимо сбывалось: власть новых Навигаторов из крупных транснациональных корпораций, чья воля настолько могущественна и непреклонна, что все Императоры Земли вынуждены к нему прислушиваться. Да и сама планета Дюна с ее бесконечным ресурсом, постепенно из далекой далекой Галлактики, спустилась на грешную Землю и обрела вполне определенные географические очертания....

Одновременно, на Востоке готовится буря. Простой парень осознает в себе силу Древнего пророчества Муад.диба и собирает народ, который всегда считали лишь досадной помехой на пути к вожделенному спайсу, на Священную Войну, которая сметет все на своем пути. Он и Добро в типичной восточной традиции, где Царство Божие может располагаться лишь под «Сенью мечей» Бога, и Зло для всего остального, ныне живущего и не разделившего его идей. Еще не Бог этого мира, но орудие слепого священного гнева, направленного против неуверовавших, неверных. В этом проявляется сходство «Дюны» с очень многими восточными эпосами и легендами, часть из которых вошла в сборник «1001 ночи» - очень популярный сюжет о простом человеке, осознающего Силу Божественного Предназначения. Да и сам роман написан, скорее в восточной традиции, все его элементы, которые можно отождествить с европейским менталитетом (например, уклад и нравы Домов) выглядят заведомо лживыми, лицемерными и ненадежными.... Что это - простое предупреждение или пророчество нового армаггедона? Здесь я теряюсь, ибо не в силах предложить ни одного внятного ответа. Впоследствии, мир «Дюны» оказался раздробленным на отдельные элементы, которые впитали в себя и другие знаменитые фантастические циклы. Об этом современный читатель постоянно вспоминает, читая «Гиперион», «Колесо времени», саги о приключениях Стэна или Майлза Форкосигана. И даже, несмотря на то, что некоторым из последователей (например, Симмонсу) удавалось подобрать ключи даже к философским трактовкам Герберта, ни один из последующих за «Дюной» романов, уже не оставлял в душе этого чувства неопределенности: вопросов, ответы на которые, казалось бы, были неведомы даже самому Автору. Книга, которую можно заново открывать для себя, каждый раз находя в ней все новые и новые грани, при этом неотвратимо ощущая, что какая-то важная часть этого откровения, вновь ускользает от тебя снова и снова. Именно за это, я ее так сильно люблю.

Оценка: 10

Знакомство с этим знаменитым романом, о котором я столько слышал с детства, стало сплошным разочарованием. «Дюна» представляет из себя нечто среднее между космическими операми Э. Гамильтона и марсианскими авантюрно-фехтовальными приключениями Э. Берроуза. Конечно, нельзя не отметить, что автор удачно внёс замысел психического, а не технического, развития человеческого рода, элемент династической саги, религиозные мотивы, сделал упор на экзотический антураж, позаботился о прорисовке природы планеты. Это всё плюсы, как и присутствующие в тексте стихи, глоссарий, разъясняющие главы.

Однако роман показался мне достаточно скучным. Думаю, не слишком ошибусь, если скажу, что добрых две трети текста уделяется описанию помещений, где находятся персонажи, обстановке этих помещений, скучнейшим диалогам о политике. И только оставшаяся треть объёма вмещает описания природы планеты, сражений, быта фрименов, философию, моменты ключевых событий. Сюжет и персонажи не заинтересовали – слишком прямолинейно и предсказуемо в общих чертах: всё сведено к нудному и нелогичному расписыванию мысли о традиционной для исламского Востока неизменности линии жизни. Кроме того, сама по себе история ясновидящего наркомана, любыми средствами рвущегося к власти, и на определённом этапе осознавшего в себе Зло, оказалась не слишком привлекательна для меня в плане идеи произведения. Часть цитат (которые иногда вызывают уважение глубиной мысли) перед главами, приписываемых персонажам романа, оказались подозрительно похожими на высказывания известных политиков, философов и полководцев от античности до нового времени, слегка искажённые автором и переводчиком.

Другой неприятной чертой, окончательно в моих глазах погубившей роман, стала очень халтурная детализация обстановки и событий, доходящая порой до глупейших противоречий. Именно «несерьёзность» реальности Дюны помешала мне принять философские, социальные и политические выкладки автора. Если замок построен на песке, то какой смысл в его красоте? Наткнувшись на недоработки в деталях, я перестал «доверять» автору в целом. Ни о какой достоверности в романе и речи быть не может, т.к. ради фантазии пришлось пренебречь самыми очевидными фактами. Чтобы не быть голословным, приведу только несколько ярких примеров.

Спойлер (раскрытие сюжета)

Фактические ошибки.

Защитный костюм обитателей пустыни не может выполнять своей функции, т.к. при прекращении испарения с поверхности кожи, организм человека в условиях жаркого климата начинает перегреваться. Т.е. человек в таком костюме сварился бы, я думаю, за несколько десятков минут как рак в кастрюле, ведь только испарение пота охлаждает кожу. Ночью же в таком костюме можно запросто замёрзнуть (температура в пустыне падает до нуля по Цельсию, а ветер усиливает охлаждение на добрый десяток градусов) из-за отсутствия между кожей и одеждой слоя тёплого воздуха. Жизнь фрименов допускает противоположное, хотя автора никто за язык не тянул. Можно было и не вдаваться в тонкости, а сказать просто «костюм защищал от того-то и того-то» без недостоверных технических деталей. Ну, а раз пишешь - изволь соответствовать.

Незнание экологических и биологических закономерностей.

Непонятно, зачем 10 миллионов фрименов-мазохистов сотни лет живут в пустыне, испытывая дикие лишения, если на планете, по утверждению автора, есть еще как минимум 2 климатических пояса – умеренный и арктический. Опять же автор, сделав основным мерилом воду, по какой-то причине поленился прикинуть сколько нужно животной и растительной пищи такой массе людей, заявив, что на Арракисе нет крупных животных, а естественные обитатели планеты для людей не съедобны. По моим прикидкам (за основу расчетов был взят американский учебник экологии Ю. Одума, переведённый в 1967, т.е. примерно соответствующий времени написания романа), если одному фримену в год требуется 60 кг (цифра специально занижена) мяса, то в пустыне для выживания 10 миллионной человеческой популяции должно обитать поголовье животных общей массой 6 миллионов тонн. Для их пропитания требуется в свою очередь 60 миллионов тонн фитомассы (т.е. зелёных растений). Можно подсчитать и примерный объём почвы, требующийся для произрастания этих растений, но ведь автор нам сообщает, что кроме скал и песка в пустыне ничего нет. При этом, в романе почти нет упоминаний об источниках пищи для фрименов, а описываемых растений слишком мало, чтобы прокормить хотя бы несколько коз на 1 съетч. Примерно такой же достоверностью обладают и другие экологические выкладки автора. Снова напомню, что никто не просил его называть конкретные цифры и описывать конкретные условия, а также не мешал пользоваться хотя бы учебниками и консультациями. Пишешь космооперу - не выпендривайся. Пиши как сказку, не надо подделываться под НФ.

Логические ошибки.

С логикой в романе тоже очень неравномерно. Например, я так и не понял (может, конечно, здесь просто виновата моя неспособность понимать сюжет, а не способность автора его строить) за что конкретно император Шаддам невзлюбил герцога Лето Атрейдеса, вступив в сговор с бароном Харконненом. Замечание автора, что Атрейдес собирал на Дюне армию, способную противостоять сардукарам, абсурдно, т.к. заговор против клана Атрейдесов начался ДО их переселения на Дюну, кстати, по личному приказу императора (!). Т.е. получается император сам заставил собирать против себя армию. А зачем? Вообще непонятна логика политической игры императора, направленной на полное уничтожение одного из двух противоборствующих домов, каждый из которых может претендовать на престол, а значит - представлять прямую опасность для самого императора. Намного мудрее было бы поддерживать статус кво, контролируя противостояние Харконенов и Атридесов. На мой взгляд, политическая интрига просто «дохлая». Другая потрясающая ошибка сделана во время описания штурма столицы планеты войсками Пола. Сражение происходит не только во время сильнейшей песчаной бури, которые на Дюне смертельны для человека, но и в очаге атомного взрыва (!), который за несколько минут до начала атаки, разрушил горный хребет около столицы. Очень радует введённый автором «эффект Хольцмана» - благодаря ему любой человек, воспользовавшийся защитным полем для обеспечения физической безопасности, при обстреле из лазера автоматически превращается в живую бомбу. Какой смысл в подобной защите? Далее, автор не пожалел подробностей, описывая как фримены, отгибая чешуйки, управляют движением червя. Оказывается, песчаные черви боятся соприкосновения песка с голым телом и, таким образом, возможно направлять их в нужную сторону. Но как же тогда управиться с червем во время песчаного шторма (опять же, читаем описание штурма столицы) - песок-то сразу попадёт под чешую? При желании можно найти ещё несколько «глюков», вроде несоответствия возрастов героев или участия в сражениях детей 4-5 лет от роду. И чего стоят «философия» и «глубина мысли» автора после таких ляпов?

Странности в религии.

Неясно, как космические перелёты, посадка кораблей на планеты, да вообще их производство и управление осуществляются без помощи ЭВМ, запрещённых религиозными догмами. Неужели дорогие и редкие ментаты стояли вместо мозгов у любой плёвой автоматики? И по каким критериям эти догмы считают ЭВМ сложной машиной, а такие вещи, как антигравитационые установки, лазеры, атомные заряды, межпространственые двигатели, генераторы защитных полей и т.п. под нормы бутлерианских заповедей не попадают? Достаточно невнятно выглядит и главный религиозный лозунг «Не сотвори машину, подобную человеческому разуму». В каком месте компьютер подобен человеческому разуму? Только в двух: передаче импульсов с помощью электричества и умении выполнять математические действия. Следовательно, почти любая электроника попадает под запрет. Однако многие вещи в книге действуют автоматически, явно управляемые компьютером или какой-то иной микроэлектронникой. Например, в одной из глав описан дрон-убийца. Непонятно, на каких основаниях может быть объявлен джихад (война за веру, культуру у мусульман) между фрименами и обитателями других планет, если по сути (см. главу о религии) они являются (при общекосмической синтеистической религии) единоверцами. С таким же успехом сунниты могли бы объявить джихад шиитам или наоборот. В самом романе суть понятия «Джихад» не раскрыта, поэтому я воспринимал его в прямом значении.

Пожалуй, достаточно. Извиняюсь за обилие примеров, но в отзывах регулярно говорится, что автор много внимания уделил деталям и что описания в романе очень качественны. Примеры часто говорят об обратном. Недоработки присутствуют во всех трёх основных китах, поддерживающих успех романа – политике, религии и экологии. Также хорошо заметна лишь поверхностная проработка достоверности текста в плане логики и фактов. Конечно, можно закрыть глаза на недостатки романа и, сделав скидку на время написания, читать его не вдаваясь в детали, как философскую космооперу с элементами политической игры. Но это будет уже совсем иной уровень требований к качеству и, соответственно, иной уровень оценок.

Своеобразное произведение - да. А вот шедевр ли?

Шедевр, как мне кажется, не должен путаться в собственных подтяжках.

Оценка: 4

Сколько хвалебных речей. И о чем? О баррочной космоопере с простеньким сюжетом. Дюна- наверное самый переооцененый роман в фантастике.

Показан мир, скативший обратно в пучину средневековья и религиозного мракобесия. Бутлерианский джихад- лишь слово- по сути никак не объясняющее произошедший откат. анализа причин, их вскрытия- нету. Сказано- разочаровались в электронных машинах. и точка.И предпочли обратно в средневековье. Верьте этому слепо. И все. Тема Бутлерианского джихада раскрывается в книгах сына Херберта, написанных совместного, с известным халтурщиком Кевином Дж. Андерсоном, успевшим наследить, уже похоже, во всех фантастических вселенных. Но при чем же здесь книги этих последышей? В самой «Дюне» внятного объяснения нет. А мы говорим именно о ней- о романе «Дюна».

Сравните с ефремовским «Часом быка»- вот там есть анализ и вскрытие причин, как тормансианское общество пришло к своему текущему состоянию. А здесь нам многое предлагают принимать просто на веру. О какой же социально-политической глубине романа тогда идет речь?

Дальше- больше: вся цивилизация их зависит от маловразумительной дури под названием спайс. Херберт пишет, что Бене Джессерит и Навигаторская гильдия развивали якобы скрытые способности человека- что за обман? Где бы они были без своего спайса? Они просто заменили компьютерный костыль на наркотический. Сомнительный прием, кстати, с моральной точки зрения, не красящий писателя(говорят он сам сидел на веществах- и это много объясняет))).

Но как раз моралью то, даже ее намеком, в книгах Херберта и не пахнет.Если внимательно читать- Атрейдесы ничем ни лучше Харконнненов, так же ни гнушаются в средствах в борьбе за личную власть. Во вселенной этой процветает работорговля, реальной властью с одной стороны обладают религиозные мракобесы- Бене Джессерит, с другой- торгаши, монополизировавшие космические перевозки- Навигаторская гильдия. И отношение автора к этому всему, вообщем то непонятно, и даже такое ощущение, что ему весь этот бардак даже нравится. Нормальному же человеку вряд ли захочется жить в таком мире. Разумеется- этого добра (мракобесие, торгашество, властолюбие) и у нас все еще хватает, но не в такой же концентрации, как там.

Появляется Пол.Его цель- отомстить за отца. Ее он выполняет- низвергнув за одно императора и сам придя к власти. И что же? А ничего. Ничего не меняется. И даже не может изменится, как показывает автор- джихад Пол не предотвратил- хотя вроде как хотел- читайте остальные книги серии(дети дюны, мессия дюны). Продолжается та же жадная схватка верхов за власть. и все... борьба за власть, во всем ее ничтожестве и низменности. И никакого намёка на нечто лучшее и большее.

Вот теперь и возникает, наверное главная (главная, если автор хотел показать именно это) претензия к Херберту- если он хотел написать роман, в котором хотел показать, что человек ничего на самом деле не может изменить, и даже Герой (Пол ведь Герой именно с большой буквы)- лишь песчинка в абсурдном потоке бытия и истории- то эту же самую нехитрую, довольно затасканную и спорную мысль можно было бы выразить гораздо более талантливо (Марк Твен «Таинственный незнакомец») а, что самое главное - более КРАТКО и менее занудно.

Так что, нет тут никакой проблемы выбора жизненного пути. Есть констатация факта (факта, по мнению автора), что голосуй, не голосуй, всё равно получишь... Прямо скажем не ахти какой глубокий вывод, известный давно и до Херберта.

Но, может быть, «Дюна», может похвастаться какими то техническим описаниями? Или красочными описаниями военных баталий- там ведь все время кто то с кем воюет?

Нет, не может.

Некоторые авторы очень хорошо описывают батальные сцены- Херберт явно не из их числа, он описывает их крайне скупо- видно таланта и знаний просто не хватает. Однако, внимательно читая роман, мы вполне можем себе составить впечатление, как они там воевали. И выйдет у нас нечто странное. Там нет огнестрельного оружия- которым, почему то, награждают героев «Дюны» экранизаторы сего опуса. Оно нигде не упоминается. Упоминаются какие то примитивные устройства, стреляющие стрелам и ласган (как понимаю,лазерное ружьё, если по русски). Но ласган как раз таки используется крайне редко- у всех персональные защитные поля, а луч ласгана вызывает немедленную аннигиляцию и мишени с таким полем, и того кто стреляет- поэтому его используют редко. Зато активно используется холодное оружие. Т.е. войны у них- массовое побоище вполне в стиле средних веков - с клинками, но с защитными полями вместо доспехов. И попробуйте поспорить, что это не так- я достаточно внимательно читал роман. А между тем война всегда стимулировала развитие техники (пускай и однобоко) . Архимед защищал родные Сиракузы при помощи хитроумных машин, римляне использовали баллисты и тд и тп. Но Херберт этого не знает))

С этим связан еще один забавный момент- барон Вл. Харконнен, разбивает на Дюне армию герцога Лето, и при этом, сам себе похваляется- «А здорово я придумал использовать в наш век защитных полей старушку артиллерию» (Цитирую по памяти, не ручаюсь за абсолютную дословность, но такой момент там точно был. Его я хорошо запомнил, по тому недоумению, которое он у меня вызвал) Т.е. у них все это время где то, на каких то складах, была запрятана артиллерия? И они, постоянно друг с другом воюя, ею не пользовались? Хотя защитные поля от пушек- это явно следует из текста- не защищают? И один только барон оказался таким хитрым, что понял это, и использовал таки артиллерию, всем супостатам на зло! А все остальные такие дураки-дураки, и не догадались! Именно такой вывод следует из этой сцены романа. Где же тут логика? Её нету вообще. И роман с ТАКИМ полным отсутствием логики, кто то на полном серьезе называет интеллектуальным?!)) Логика- это атрибут интеллекта. И очень важный. У Херберта этого атрибута нету и в помине.

Какие еще достоинства «находят» в романе его почитатели? Экологический посыл? Ну есть- немножко. Но пионером роман тут явно не был. Хотя бы «Мир смерти» Гаррисона был на три года раньше.

Т.о. бесспорных достоинств у романа нет никаких. Спорных- да тоже.

Что самое интересное- поклонники «Дюны» редко когда могут аргументировать свою точку зрения. «Дюна- это ж шедЁвр! шедёвр и все! так нам сказали, а других доказательств не требуется!»)) Лишь небольшое число может аргументировано сказать, почему им понравилась книга. Ну а первая категория почитателей романа- то самое большинство- давай, минусуй!)))

Оценка: 1

Товарищ Ny конкретно не понял большую часть книги. :confused: Я не буду останавливаться на вопросах экологии я в них просто не специалист, вполне возможно, что автор поста неплохо знаком с предметом, но во-первых фременам не нужен рогатый скот - они могут поменять любую нужную им пищу на спайс, во-вторых, спайс сам по себе очень питательно вещество. Вобщем если здесь и есть неувязка, то она крайне незначительна, опять же повторюсь - я не специалист. кста, про стиллсьют отметили не Вы первый, существует целое эссе посвященное проблематике «научности» Дюны, написанное неким Джоном С. Смитом, в котором он отмечает, что указанный Вами недостаток в принципе может быть преодолен.

А вот на остальные вопросы уважаемого Ny я в меру сил и возможностей постараюсь ответить.

Спойлер (раскрытие сюжета) (кликните по нему, чтобы увидеть)

Шаддам IV вступил в заговор против герцога Лето по ряду причин. Во-первых, у Лето были серьезные личные амбиции, угрожавшие Шаддаму как правителя, а поскольку он не мог с ним породнится (а он это очень хотел, поскольку уважал герцога и даже восхищался им) по жестоким законам этого мира - он должен был его уничтожить. Во-вторых Харрконены имевшие серьезное влияние в CHOAM просто на него надавили.В-третьих, отсылая Дом Атрейдисов на Арракис никто в здравом уме не мог представить, что они решать собирать там армию сардаукаров, по официальным данным фременов на тот момент существовало ничтожное по сравнению с имперскими силами количество.

Про взятие Арракина. Взрыв не был ядерным - это был так называемый эффект Хольтцмана, при соприкосновении с лучем ласгана (лучемета) происходит взрыв сопоставимый по мощи с ядерным, но при этом им не являющийся (то есть нет никакого заражения), естественно при осаде Арракина, Пол не хотел уничтожать город и своих людей, поэтому был использован умеренной силы луч, более того, во время взрыва сам Муад"Диб и его люди находились настолько далеко, что им, чтобы осмотреть вызванные их действиями разрушения пришлось использовать оптику.

Буря же использовалась как прикрытие - естественно они не находились прямо в ней. Вобщем перечитайте эпизод еще раз.

Относительно ЭВМ и перелетов... тут я чуть не упал со стула - Ny, вы видимо совсем не уловили концепт книги. Все операции которые производили раньше ЭВМ и Двигатели кораблей теперь производят ментаты и навигаторы гильдии соотвественно. Ментаты - это по сути люди компьютеры, а навигаторы благодаря спайсу обладают контролем над пространством - произвольно искривляя его. Впрочем, из батлерианских докладов есть исключения планеты Икс и Ричесс (не буду подробно на этом останавливатся). Кстати, Ny спрашивал каким образом определяется «сложность машины», тут все крайне просто и раскрывается в самом начале произведения. Цитата из ОКБ: «Thou shalt not make a machine in the likeness of a man"s mind (Не создай машину уподобившуюся человеку своим разумом.)» - Это главный и единственный критерий.

Джихад у дзен-сунни - это не джихад у мусульман. В данном случае джихад это скорее лексическая единица описывающая войну за восстановление справедливости, истинного порядка вещей.

А теперь собственно мое резюме. Роман великолепен и свеж даже на сегодняшний день. Не зря сам Артур Кларк назвал его «Властелином Колец про космос» - это воистину так, ибо по своему масштабам и эпичности произведение врядли имеет достойных соперников в жанре. Для меня главное в этом романе - это аромат Востока схожий с тем, который можно уловить скажем в великом фильме «Лоуренс Аравийский» или «1001 ночи» и прекрасно раскрученная политическая интрига с ее пресловутыми «планами внутри планов» (как политолог могу сказать, что интрига здесь вполне на уровне, а расстановка сил абсолюно логична и тщательно продумана). Так же нельзя не отметить нечто «кастанедовское» в этом романе, хотя Кастанеда публиковался параллельно с Дюной. Ну и наконец в этом романе есть то, что я называю «дыхание нового мира» - чисто субъективное, неуловимое ощущение, которое возникает при прочтении одних фантастических/фэнтезийных произведений и не возникает при прочтении других (для меня это собственно и есть мерило шедевральности подобной категории книг), так во Дюна будит фантазию, Дюна заставляет простраивать картину мира у себя в голове много дальше, чем это сделал автор, наконец в Дюне декорации перестают воспринимаются как таковые и становятся чем-то большим.

Оценка: 10

«Был он воин и мистик, чудовище и святой, лис и сама воплощенная невинность, меньше, чем бог, но больше, чем человек. Нельзя мерить Муад"Диба обычной меркой.»

В равной степени эта цитата относится и ко всему роману в целом. Это книга-ловушка, книга с двойным дном (а возможно и с тройным). Повествование затягивает своей плавностью, сказочной атмосферой и вдруг в один момент сюжет приобретает огромную скорость (словно в пустыне началась песчаная буря) и несколько страниц невозможно оторваться от книги, однако затем события вновь замедляются и снова читатель погружается в зыбучие пески неторопливости Дюны. До следующей бури.

Сюжет описывать - дело бессмысленное: каждый увидит то, что ему интересно, выберет что-то важное для себя. А выбрать тут есть из чего, так как идей очень много, приведу лишь краткий перечень того, что приглянулось лично мне. Это:

1) Идея миссии-пророка, способного видеть множество линий вероятностного будущего. Напрямую этой линии уделено не много текста, она присутствует всегда, как неизбежность и упоминается зачастую мимоходом, например, можно вспомнить о виденьи Пауля за каждым своим поступком и шагом далекий мираж Джихада.

2) Борьба с будущим. Джихад неизбежен, Пауль понимает это и знает, что даже его смерть не предотвратит кровопролитную войну, а лишь отсрочит ее. Однако он продолжает искать способ, хоть какую то лазейку, чтобы мир не сотрясла война.

3) Мысль Пауля, что его мать, один из самых близких и дорогих ему людей, является его врагом.

4) Множество философских линий, проходящих сквозь текст и распускающихся во всей красе в финале романа.

5) Сами персонажи и отношения между ними. Они не искусственны и ведут себя как живые люди. Хотелось бы даже провести параллель между Атрейдесами Герберта и Старками Мартина: и события, и характеры персонажей, и обстоятельства во многом похожи, однако в какой то момент жизнь Старков все таки катится под откос окончательно. Атрейдесы, не смотря ни на что, смогли выкарабкаться.

Подводя итог, я бы хотел сказать, что Дюна отнюдь не выдающаяся и не гениальная вещь. Но это очень хорошая и великолепно выполненная, самобытная книга.

Оценка: 9

Переживший немало невероятно убогих «локализаций» и всё-таки в конце своего мучительного пути обретший весьма достойный перевод первый роман гексалогии. И самый лучший в ней. Королевский аристократизм, мистицизм, религиозность, пост-техногенное будущее... Нет более уникального и, что важнее, органичного коктейля в научной фантастике. Пророческая книга, до сих пор оказывающая огромное влияние на весь жанр – его следы можно обнаружить даже в фэнтези. Почему «Дюна» уже четыре десятилетия привлекает миллионы людей? Часть секрета – в уникальной концепции романа. Часть – в атмосфере жестокого мира-пустыни, пропитанной духом Востока. Фрэнк Герберт написал действительно универсальное произведение – любой поклонник фантастики найдёт в нём что-то для себя благодаря его слоистости.

Первый слой - как крем на торте. Красиво, вкусно. Не слишком питательно? А чего ещё ожидать от украшательств? Аристократия, титулы, дворцовые интриги, пышные обеды, кровная вражда, великие жертвы во имя благополучия подданных и страшные предательства во имя собственной выгоды. Автор блестяще рассказывает приключенческую историю, не растекая при этом мыслью по древу как тот же Симмонс. Весь смак языка Герберта, который не до конца удалось передать даже Вязникову, заключается в нарочитом минимализме: предельной ясности кратких описаний, пробуждающий воображение получше многостраничных «словоизлияний»; особой холодности и отстранённости переживаний, каким-то чудом максимально полно открывающих внутренний мир и эмоции героев; сжатых, но в то же время необычайно ярких, словно лезвие острых, точных, метких визуальных образах.

"- Что в этом ящике?

Яркая оболочка увлекает с первых страниц, но... «Но»? Да, с первого захода становится ясно, кто в этой истории герои, а кто антагонисты – настолько очевидны характеры и типажи центральных персонажей на стороне «красных» и «синих». Да, практически сразу становится известна судьба юного Атрейдеса. Не обманывайтесь этой внешней простотой первичного конфликта. Автор с хитрющей улыбкой намеренно раскрывает главные карты, заманивая читателя в ловушку мнимой предсказуемости сюжета не только потому, что он из тех, которым интересно не столько «что», сколько «как». За яркой, но тонкой шкуркой космической оперы он скрыл слой мякоти. Герберт в роли демиурга творит странный для столь далёкого будущего мир, в котором экономическое благополучие межзвёздной империи стало пугающе сильно зависеть от одного-единственного ресурса. И ладно бы, если это было бы топливо как в реальности, но ведь меланжа, по сути-то, ни что иное как наркотик, хоть и с полезными побочными эффектами. Дома Империи рвут друг другу глотки ради возможности управлять добычей и поставками пряности, но лишь до тех пор пока третья сила, ранее всё время остававшаяся в тени, не нарушает эту идиллию. Намёк? Сегодня, рассматривая мировую политическую обстановку, в этом уже не приходится сомневаться. Конфликт этот произрастает не только из потребительского отношения Домов к Арракису пытающихся контролировать всё, связанное с пряностью – по крайней мере, тех, что были до семьи Атрейдесов. Различны мировоззрения фрименов и чужеземцев, как различно мировосприятие людей Запада и Востока. Вся культура коренных жителей Арракиса отражает их стремление к сбережению энергии за счёт оптимизации всех действий, совершаемых ими в повседневной жизни. А вода на Арракисе имеет ценность, соизмеримую и даже превосходящую ценность меланжи для Империи. Разница здесь в том, что вода действительно необходимая субстанция, а пряность таковой не является - ведь как-то же раньше без неё обходились? Пусть пока властители миров считаю себя богами - вскоре их же сила обернётся против них.

Эпопея о песчаной планете не была бы столь обсуждаема, если бы не множество вложенных в неё идей и открытых вопросов. Мастерство Герберта опять открывается с новой стороны - все концепции раскрываются им только через поступки героев и движение сюжета, а не, как это часто бывает в НФ, через сухие теоретические выкладки, не пойми откуда возникающие посреди повествования. На протяжении всей гексалогии он постоянно размышляет о сущности человека и дальнейших путях эволюции. Но начало всем этому было положено именно в «Дюне» через рассказ о том, как юноша стал Мессией. Историю о борьбе Человека с Судьбой. Прошли десятки тысяч лет, когда человечество почти подошло к новой эволюционной ступени. Появились множество техник и школ, позволяющих человеческому телу и разуму превзойти машины прошлого. Но Человек, похоже, будет всегда смеяться, отказываться признавать эту силу и в то же время бояться и не понимать её - неумолимую власть Фатума. Этот истинно восточный фатализм пронизывает книгу, скрепляя все части истории в единое масштабное полотно. Именно поэтому Герберт изначально даёт понять роль сына герцога в этой истории. «Дюну» можно воспринимать как биографический роман, пусть и написанный в немного вольном стиле, о холодном одиночестве жизни правителя, вокруг которого плелась новая история мира, а Герберта - как историка, перемежающего собственное сочинение с цитатами из достоверных источников. И в этом свете Пауль ничуть не является типичным благородным героем-спасителем со супер-способностями. Ещё задолго до перелёта на свою новую родину он начал чувствовать, будто какая-то невидимая сила определяет его жизненный путь. С мгновения, когда он впервые вдохнул сухой и горячий воздух Арракиса, его судьба навсегда оказалась связана с судьбой фрименов - судьбой планеты. Но повёл ли сам Атрейдес за собой «вольный народ», или он был лишь катализатором предрешённых событий? Даже обретя немыслимые для человека способности, он начал ещё больше страшиться этой предопределённости, словно он - ещё одна пешка в чьих-то руках. Лишь в определённый момент перед его внутренним взором возникает «пелена», скрывающая событийный ряд, превращающая провидца в слепца. Но повлияло ли это на его дальнейшую жизнь? Почему он продолжил идти по выбранной не им дороге? Влиял ли когда-нибудь человек на ход глобальных событий по-настоящему или это лишь иллюзорность?..

Оценка: 10

Гениальный роман, переросший уже рамки жанра НФ и ставший классикой литературы ХХ века. Восхищает, какой титанический труд проделал автор, разрабатывая «мир Дюны». История, религия, этнография, биология, экологическая тема (вспомните, роман был написан в 1965 г., когда экология не была такой модной темой, как в конце 20-нач. 21 века). Непосредственно литературная составляющая книги - тоже выше всяких похвал. Прекрасно проработанные характеры героев - все персонажи Дюны интересны, у каждого из них есть прошлое, судьба, биография. Понимаешь, ПОЧЕМУ они стали именно такими, как написал их Ф. Герберт.

Прекрасно передана атмосфера знойной, иссушающей пустыны, в которой все драгоценности мира - это ничто. Единственной безусловной ценностью является вода.

Отдельных самых добрых слов заслуживает сюжет романа, который не дает читательскому вниманию ослабнуть ни на минуту. В романе органично уживаются элементы космической оперы, детектива, приключенческого жанра. О экологических и социальных мотивах книги я уже говорил. И все эти трудные темы волей авторского таланта (или, скажем прямо - гения!) слиты воедино и составляют увлекательный, умный и яркий текст.

Оценка: 10

«Дюна» для меня - это одна из двух книг, впечатления от которой вполне можно соотнести с впечатлениями от мира, в котором разворачивается действие. Первым таким романом для меня стал «Солярис» Лема - такой же глубокий, таинственный, открывающий миллион различных смыслов и толкований, как и разумный океан, составляющий планету Солярис. «Дюна» же стал вторым, - очень похожим на планету Арракис - роман такой же пустынный, суровый и неуютный, как и сама Дюна. Выжить в уловиях Арракиса непросто и обычному человеку не под силу - вот и получается так, что классического «маленького человека» в романе нету. Нету, грубо говоря, хоббита Фродо Бэггинса, который взвалит на свои хрупкие плечи судьбу мира и не сопереживать ему невозможно. В «Дюне» к каждому без исключения герою можно приделать приставку «супер». И ни один из них так и не снискал моей симпатии. Отношения между героями, к слову, такие же максималистические - если вассальная преданность, то слепая и безоговорочная, если ненависть, то пронесенная через года и толкающая на убийство.

Лично мне в пустынном и жестком мире Дюны пришлось бы крайне некомфортно, это не мой мир. Также некомфортно мне было и во время прочтения романа. Посему, признавая его заслуги, его мощь и его богатство, я все равно не могу поставить «десятку».

Оценка: 10

Моё знакомство с «Дюной» началось в девяносто-каком-то-не-помню-году на работе у мамы с компьютерной игры «Dune». Игра под DOS с CGA-шной графикой в то время казалась мне совершенством графического дизайна, т.к. сравнивать можно было лишь со «Спектрумом». Толком не зная ни английского, ни араксианских реалий, вооружившись словарём, я пытался разобраться кто такой Пол Атрейдес, почему он бегает от орнитоптера к дворцу, а от дворца к пещерам, что такое «harvester» и почему герцога называют русским словом «Leto», а не «Summer».

Особенно непонятной была некая штука под названием «spice», которую добывали в пустыне «harvester-ы». Словарь, дающий перевод как «специя, пряность», помогал мало. Я сразу заподозрил, что эта игра не просто игра, созданная странной фантазией разработчиков, за ней скрывается нечто большее. К сожалению, вскоре с игрой что-то случилось, и я так и не успел разобраться в ней до конца.

Несколько лет спустя я случайно наткнулся по телевизору на фильм режиссера Дэвида Линча «Дюна» и вспомнил об игре, поразившись сходству актеров и компьютерных персонажей. Фильм откровенно меня разочаровал, показавшись ужасно нудным и непонятным. Позже я пытался посмотреть его еще пару раз, но так и не смог ни разу досмотреть до конца, уж очень скучно становилось.

И вот наконец-то, я решился прочесть роман Фрэнка Херберта «Дюна», который стал первопричиной появления фильма и компьютерной игры. С первых эпизодов внимание привлекли слова, термины и имена в тексте, напоминающие арабские. Это было несколько необычно для меня и заинтересовало в чтении ещё больше. Дальнейшие развитие сюжетной линии тоже было очень интересно, несмотря на то, что я частично уже был знаком с сюжетом.

К сожалению, в интересный сюжет придуманный автором, на мой взгляд не вписываются гармонично герои повествования. Какими-то они все у Фрэнка Херберта «картонными» и неживыми получились. К примеру, Пол. Он сразу предстаёт перед читателем этаким мудрецом-философом в теле подростка, преисполненным сознания ответственности перед Вселенной за ещё не свершённые им деяния. Представленный автором молодой Пол Атрейдес мне напомнил Володю Ульянова из учебников «Русская литература» для младших классов советских школ. Не хватает только сакраментальной фразы «мы пойдём другим путём». Не подросток, а ходячий образец для подражания юным пионерам! Таким же мудрым, серьёзным, благовоспитанным, чрезвычайно ответственным и всегда безошибочным остаётся Пол Атрейдес и на протяжении всего романа. Сходство с товарищем Лениным в интерпретации советских учебников также сохраняется. К середине книги мессианство Пола проявляется уже настолько ярко, что полностью убивает интригу. Читатель уже заранее знает, что всё, что происходит с главным героем, закончится неизменно с благополучным исходом: поединок будет выигран, червь будет укрощён, враг будет разбит, победа будет за нами.

Не лучше обстоят дела с изображением противников. Автор, похоже, исповедует догму, если добро абсолютно, то и зло должно быть абсолютным. Никаких полутонов и оттенков! Именно так, как абсолютное зло, вплоть до физического отвращения изображён в книге барон Харконнен.

Вот так я и читал эту книгу, увлекаемый интересным сюжетом и останавливаемый «картонным» и совершенно неправдоподобным описанием главных героев. И хотя роман, несомненно, внёс весомый вклад, как в мировую фантастику, так и в культуру вообще, я не могу считать его шедевром достойным подражания, уж пусть простят меня за это его фанаты.

Оценка: 7

В бесконечном океане фантастических произведений, если задуматься, очень мало островков оригинальности. Да, безусловно, сотни фантастов подарили нам тысячи миров - но какой из них можно вспомнить во всех подробностях, просто глянув на обложку? Какой из них проще всего выделить из бесконечных рядов некоего условного «будущего с лазерами и космическими кораблями»? Какое из произведений воспринимается не просто как очередная книга, но как случайно попавший к нам фрагмент летописи из 10192 года?

Планета Арракис, иначе известная как Дюна. Безводный, жестокий мир где человек может быть сожран гигантским червём, если до этого не погибнет от иссушающего зноя и жажды. Шарик, на 99% покрытый песками пустыми и безжизненными скалами. Главная планета в Человеческой Вселенной - ведь именно на ней и только на ней можно собрать Пряность. С её помощью навигаторы Гильдии могут прозревать будущее, и вести космические корабли единственно верным путём. Она наделяет ведьм Бене Гессерит сверхъестественными способностями. Её чудесные гериатрические свойства продлевают жизнь любого человека. На ней держится вся исполинская космическая Империя, что бы там о себе ни думали Великие Дома. И однажды Император Шаддам передаёт Арракис в ленное владение Дома Артейдесов, завершив, таким образом, семидесятилетнее правление Харконненов. Герцог Лето Атрейдес понимает, что это - часть какого-то чудовищного заговора, но неподчинение приказу грозит изгнанием. Вместе со своей официальной наложницей, и сыном, Паулем Атрейдесом, он переселяется на Арракис, где местное население - фримены - ждут прихода Лисана аль-Гаиба, «Гласа из Внешнего Мира», ожидаемого Мессии, который поведён этот угнетённый народ в Рай. А между тем коварный, хитрый и смертельно опасный барон Владимир Харконнен начинает финальную фазу своего дьявольского плана, призванного раз и навсегда покончить с вендеттой, в незапамятные времена объявленной между двумя Великими Домами...

«Дюна» Фрэнка Герберта - это совершенно необыкновенное произведение. Начать хотя бы с того, что на вопрос «О чём эта книга?» просто невозможно ответить. Нет, ответить-то возможно. Но как-то не так... Попытайся Вы пересказать её содержание тем, кто не читал, и получится какая-то скучноватая сказочка про предательство, месть, взросление героя и космических чудовищ... Да, все это в книге присутствует. Но она не об этом. Вернее, не только об этом. В своей книге автор умудряется рассказать и о взрослении человека, который превращается из мальчика, выросшего в любящей его семье в мужчину, на плечи которого ложится огромная ответственность. И о том, каким страшным и могущественным инструментом может быть человеческое невежество и религиозность. И о роли личности в политических процессах государства. И о том, какое серьёзное влияние может иметь на нас экология, хотя мы, порой, даже не замечаем этого. И о том, что хороший лидер и хороший человек - как правило, не одно и тоже. И о том, что...

Обладая широчайшей эрудицией, Герберт виртуозно смешал в своей книге и мотивы из эпоса, и теологически-философские рассуждения, и макиавеллиевские мотивы, и даже примеры иезуитской полемики. К слову, колоритных Бене Гессерит он создал, наблюдая за своими тётушками, которые были воспитанницами и верными сторонницами этого христианского ордена. Энциклопедическая информация о вопросах экологии органично переплетается здесь с эзотерическими представлениями самых разных разных религий, живописуя нам удивительно убедительную картину общества, которое когда-то с трудом выиграло столь любимую многими авторами Войну с Восставшим Искусственным Интеллектом, что напрочь отказалось от производства «мыслящих машин», доверив функции компьютера специально обученным людям. Более того, даже политические интриги Герберт выводит совершенно потрясающе - мы с самого начала знаем, кто кого предаст. Но нам интересно, как это произойдёт, и что из этого выйдет.

Наконец, «Дюна» покоряет своими персонажами. Здесь нет ни одной блеклой или неинтересной фигуры, введеной в повествования для массы. Хитроумный, но совершенно уставший от своей работы мастер-ассасин Суфир Хават, военный советник Дома Атрейдес. Юный и горячий Пауль Атрейдес, который по воле обстоятельств полностью меняется, принимая на себя ужасную ответственность и дар предвидения будущего, оборачивающийся настоящим проклятьем, претерпевая колоссальные изменения в образе мышления. Леди Джессика, разрывающаяся между долгом перед своим орденом, и любовью к своему мужу. Великий и Ужасный барон Владимир Харконнен, который представляет собой столь редкий тип «злодея умного»: он не оглашает мрачный замок зловещим хохотом, и не жрёт младенцев, но его боишься и уважаешь - ведь он ведёт игру на нескольких досках, просчитывая ходы противника на много шагов вперёд. Ну а Литанию против страха вы наверняка выучите наизусть, чтобы припоминать её в сложных ситуациях:)

«Дюна» Фрэнка Герберта - ярчайший пример гениального, нетленного произведения, написанного совсем не простым языком, далеко не для каждого читателя. Подобно философским трактатам, эту книгу следует читать не торопясь, регулярно прерываясь на то, чтобы обдумать новую информацию. Это умное, гармоничное и цельное произведение, в котором каждый читатель найдёт что-то свое. И будет прав, потому что книга, в том числе, и «об этом», чем бы оно ни оказалось.

Оценка: нет

Невероятная по глубине проработки и объёму вещь. Герберту удалось создать такую правдоподобную и захватывающую дух картину далёкого будущего человеческой расы, что среди сравнимых по уровню работ вспоминаются разве что «Песни Гипериона» Дэна Симмонса. Каждая деталь, каждый винтик грандиозного механизма в точности на своём месте. Космология, политика, экономика, экология, религия, антропология. Кажется, автор уделил внимание абсолютно всем аспектам общества. Описанный Гербертом мир пугающе реален и осязаем. Только начав читать о новой детали или факте, мы уже отчётливо представляем себе её сущность и место в общей системе. Вселенная Дюны до невероятия логична и цельна, Там, где у других лоскутное одеяло пёстрых деталей вразнобой, у Герберта стройная система мироздания. Взять хотя бы общество фрименов, полностью подчинённое сохранению столь ценной для них влаги. Вокруг этой центральной идеи автор элегантно выстраивает историю, верования, мифологию, мировоззрение целого народа. Можете обратиться к самым мельчайшим подробностям - и обнаружить, что ни одна из них не придумана просто так. Абсолютно всё играет на общее восприятие, абсолютно всё включено в систему.

Но постепенно понимаешь, что эта внешняя системность и упорядоченность всего лишь маска, скрывающая мириады самых разнообразных вопросов, в основном этического и мировоззренческого толка. Как и в симмонсовских «Песнях Гипериона», персонажи Герберта имеют дело с предзнанием и пророческим даром, граничащим по сути с божественной мощью. Но в «Дюне» нам предлагается довольно неожиданная точка зрения. Пауль постепенно становится заложником собственных сверхсил. Чем большее могущество становится ему подвластно, чем большие усилия он прилагает, тем сильнее запутывается в паутине предопределённости. Его старания тщетны, мотивации смешны, а жертвы напрасны. Нам всячески дают понять, что возможные альтернативы случившемуся многажды страшнее наличной реальности. Но джихад Пауля свершился, а возлюбленная его мертва. Именно в этот момент читательское сочувствие герою постепенно сменяется настороженностью и неприятием. Хочешь принести жертву - начни с себя. А Пауль слишком далеко зашёл по ведущей к божественности дороге, чтобы в последний момент без последствий повернуть назад. Великие пророки и мистики, герои не более чем инструменты в руках непреложных правил и закономерностей истории. Даже став мессией, Пауль не сумел помешать ничему, что должно было произойти в просто в силу неодолимой логики этого мира. Несущий в себе память сотен поколений герой постепенно растворяется в вечности и времени, становится их частью. А часть системы не может желать противоречащего устремлениям целого. Даже притом, что уравнений в гербертовской системе определённо больше, чем неизвестных.

Многослойный и неоднозначный текст. Филигранно выписанная картина далекого будущего скрывает в себе и философию, и моралистику, и парадоксы мировоззренческого толка. Сверхестественно точный в деталях и филигранной балансировке заговоров и интриг, Герберт оставляет нам свободу фантазии во всём, касающемся глубинных причин и механизмов. Читателю ещё предстоит разобраться, не лежит ли в основе всего неизменное стремление системы к росту в ней хаоса и неупорядоченности.

Оценка: 10

На днях прочёл «Дюну».

Вторая такая книга: за которую я собирался взяться, но руки не доходили много лет (действительно много: с момента как я увидел компьютерную игру Dune II и узнал, что она сделана по книге), о которой я уверенно знал, что книга неимоверно хороша, слышал превосходные отзывы уважаемых мною людей, которую я, наконец, прочёл - и разочаровался неимоверно. Второй книгой был «Гиперион», там я вообще не смог продвинуться дальше первой сотни страниц, усердно начинал аж трижды, и всякий раз буксовал; а «Дюну» я таки домучал, там «меньше букав». Итак...

Несвязный язык. Неживые, при этом до крайности пафосные в словах и поступках герои; нет никакого желания им сопереживать. Наконец (мелочь по сравнению с предыдущим, но как-то очень много этой мелочи) - неумело описанное интриганство, двусмысленность, трёхсмысленность и так-далее-смысленность в каждой второй фразе, но эти все дополнительные смыслы почему-то не складываются во что-то целостное, в результате создаётся впечатление, что герои шизофреники. За всеми этими недостатками я не смог найти в книге какие-либо философских и психологические глубин, которые хвалит большинство читателей. Ну да, первая художественная книга, затронувшая вопросы экологии... ну да, наверное, можно провести какие-то параллели между описанными в книге арракийскими страстями и последовавшим 30 лет спустя ползаньем американцев на Ближнем Востоке... ну... и что?..

Образы главных персонажей романа очень ярки, даже несколько чересчур подчеркнуты. Если уж барон Харконнен - злодей, то он просто тошнотворен. Если герцог Лето - положительный герой, то он благороден до невероятия. Вот эта чрезмерность и портит впечатление. Как-то не получается воспринять всю эту ситуацию слишком всерьез.

Сюжет романа очень закручен. Много коварных интриг, много хитрых ходов. Но как-то все это кажется немного надуманным. Вообще, общество, описанное Хербертом, с причудливым сочетанием технологий будущего и псевдофеодальных отношений, кажется слишком неестественным. Вызывает сомнения и неожиданная мощь фрименов.

Читается роман тяжеловато. В озможно, дело в не слишком удачном переводе, но в некоторых местах приходится просто продираться сквозь текст.

Если подводить итог, могу сказать следующее: не могу не отдать должной фантазии автора. Роман запомнился, роман произвел на меня сильное впечатление, но вот беда - не зацепил, оставил достаточно равнодушным наблюдателем. Посему оценка - только 8.

Оценка: 8

Помню, ехали как-то с одногруппниками на военные сборы. Дорога не близкая, кто-то травил анекдоты, кто-то играл в карты, а кто-то подбадривал очередной гитарной «нетленкой» под аккомпанемент стука колес электрички. Напротив меня сидел мой приятель и читал какую-то книгу в зеленом оформлении. «Что читаешь?» спросил я его, поскольку прочесть название не получалось; «Капитул Дюны» последовал ответ, без отрыва от чтения; «Дюна – это где черви песчаные что ли?» не унимался я «Ну и как? Хрень небось какая-то?» И вот тут он оторвал глаза от книги и посмотрел на меня в упор. Этот взгляд! Я еще долго буду помнить его, как хороший урок и назидание. Представьте, что к вам подходит ваш хороший знакомый и спрашивает «Слушай, а что за Властелин колец такой? Норм книжка или так себе?» или «Не слышал о фильме Терминатор 2? Стоить глянуть или это те же Трансформеры?» Ну, я немного перегнул, ТАКИХ знакомых не бывает, но, на тот момент, я в действительности мало представлял себе серию романов Фрэнка Герберта. Стратегия на Денди и пару эпизодов линчевской экранизации, где едут верхом на песчаных червях - это всё что я знал о ней. Сборы закончились, и наступила пора ознакомиться с романом, который многие признают лучшим фантастическим романов всех времен и народов. По факту, могу сказать лишь то, что на моем месте сказал бы бургомистр из «Того самого Мюнхгаузена». Нельзя сказать, что данный роман является лучший, но сказать обратное означало бы противоречить собственным глазам. Сойдемся на том, что среди претендентов на звание лучшего НФ романа, произведению Герберта найдется место при ЛЮБОМ количестве номинантов.

Что же отличает или выделяет этот роман? Во-первых, сам мир Дюны. И речь здесь не только о планете, на которой происходит львиная доля событий. Нет, речь о целой вселенной, выдуманной Гербертом и все еще живущей уже после его смерти. Развитие техногенного общества, закономерно закончившееся восстанием поумневших «орудий труда». Новый путь развития, через совершенствование умственных и ментальных способностей, разделившийся на две великие школы «Бене Гессерит» и «Гильд-навигаторов». Если первые пошли по пути развития генетики с целью вывести…хотя об этом пока рано, то вторые достигли абсолютных вершин в математике, став фактически монополистами в космических перевозках людей и грузов. Перечислять другие особенности мира Дюна можно еще долго, но главное здесь одно – мир получился живой и реагирующий на происходящие в нем события.

Кстати, о самих событиях. Создать мир с предысторией и объемом мало, если в нем отсутствуют колоритные и харизматичные персонажи, за чьими судьбами нам и предстоит наблюдать. Но и тут Фрэнк не ударил в грязь лицом. Познакомьтесь с Лансраадом, империей управляемой императором Шаддамом IV. В эту империю входят так называемые Великие Дома, фактические государства планетарных масштабов, формально подчиненные императору, но имеющие свою политическую систему, армию и законы. Так это же…несомненно… не может быть! Ту, ту, тутуту, ту, тададамтам, тададамтам, тададамтам. Да, наш старый знакомым Джордж Р.Р. может хоть на куче Библий поклясться, что слыхом не слыхивал о Дюне и её персонажах, но это все равно будет лукавством. Речь не идет банальном заимствовании сюжета или персонажей, хотя не отметить некое (характерное) сходство между Лето и Эддардом или Бароном и Тайвином крайне трудно. Однако в своих последующих книгах Мартин уходит настолько далеко от сюжета Дюна, что сравнение становиться попросту неуместным.

Сюжет книги стартует на Каладане, планете управляемой Домом Атрейдесов. Её покрывают моря и океаны. Здесь мы знакомимся с главным героем книги Полом (или Паулем) Атрейдесом. Славный малый, искушенный в военном искусстве и науках, под руководством своих опытный и мудрых наставников,он не может свыкнуться с мыслью, что мир, который он знает и любит, скоро останется далеко позади, по дороге к безжизненным пейзажам Дюны. Помимо прочих проблем, ему внезапно оказывает аудиенцию одна из наставниц Бене Гессерит, ордена её матери. Гом-джаббар, как много в этом слове, для сердца Пауля слилось. Если серьезно, то жестокое и бессмысленное, казалось, испытание является тем самым моментом, после которого оторваться от романа крайне сложно. «Зверь отгрызет себе ногу, а человек, подавив боль, дождется того, кто поставил капкан и убьет его. Докажи, что ты человек». Превосходно, просто превосходно! Но эта лишь малая толика последующих бед. Дюна, как планета настолько важная, что не может принадлежать кому-то постоянно, вынуждена сменить своего временного хозяина. Стоит ли говорить, что предыдущий хозяин далеко не в восторге от такой перспективы и именно это положит начало самой эпохальной части сюжета. Тут нам предстоит познакомиться с одним из самых мерзких злодеев в истории литературы. Да Владимир Харконнен одним лишь своим именем (ну для нас фамилией) способен заставить поморщится читателей книги. И это я еще не говорю про внешность. Жирный, как трехлетний боров, гниющий (или это только у Линча?) бурдюк, способный передвигаться лишь благодаря специальному устройству, создающему антигравитационное поле. Однако, вы сами удивитесь насколько сильно он вам понравится через какое-то время.

Нам всем импонируют герои без страха и упрека, с сияющей улыбкой и развевающимися волосами, они сокрушают любые препятствия и решают любые задачи, но как часто вам удавалось восхищаться их умом? Да, барон не наделен (мягко говоря) классической красотой, он отвратителен со всех сторон, включая его тягу к извращениям (или это опять только у Линча?), но он прагматичен, деятелен, обладает не дюжим аналитическим умом и смекалкой. Его коварный план, поначалу, видится настолько абсурдно нелепым, хотя бы потому что он его раскрывает, что кажется «ну не может этого случиться». Увы, благородство герцога Лето, который прекрасно знал, КУДА именно он прибывает, сыграло с ним злую шутку. Ловушка была очевидна, но где она - оставалось тайной. В аналогичной ситуации, Владимир, только ради перестраховки, вырезал бы все свое окружение, но Лето слишком благороден, слишком честен, что поступить подобным образом. Его судьба была предрешена с самого начала, но именно она заложила фундамент произведений, в которых быть хорошим, чтобы выжить мало, нужно быть хитрым, подозрительным и готовый к любому повороту. Пауль учтет ошибки своего отца. Вместе со своими новыми друзьями, он будет мстить врагам теми методами, которые им хорошо знакомы.

Так что же такое есть в этом безжизненной пустыне, что за это все готовы буквально глотки друг другу разорвать? Ну, как что? Помимо спайса (не путать с современностью), пряности делающей глаза синими, способной продлевать жизнь и без которой монополисты космических полетов не более чем дети на трехколесных великах, там действительно ничего нет. Трудно сказать, какой аналог держал в голове Герберт придумывая свой легендарный спайс. Проще всего кивнуть в сторону нефти, добываемой в пустынных аравийских просторах, но мне кажется, что здесь показана перспектива, чего-то более глобально востребованного и жутко дефицитного. Впрочем, каждый может представлять что-то свое. Но главное здесь все равно сама идея «Владеет тот, кто может уничтожить».

Заглядывая чуть наперед, трудно сказать, нужно ли было Герберту продолжать свою серию или стоило остановиться на первой книге? «Мессия Дюны» мне понравилось, несмотря на камерность и явный перекос в философскую полемику, она все же оставила некий след в моем сознании. О «Детях Дюны» сказать подобное уже намного труднее, ну а последующие романы, как и книги «Эндеринаны» читаются скорее по инерции, нежели волею искреннего интереса.

Сам лично очень старался избегать всяческих споллеров, да, пожалуй, о Гиганстских Червях и Спайсе не слышал только глухой. Так что, думаю, не случится ничего страшного если я немного расскажу о планете Арракис. Самое ценное на этой планете для местных жителей - это влага. По сути это одна большая пустыня в которой живут-выживают аборигены которые ведут оседлый образ жизни во впадинах и котловинах, и некие воинственные бедуины-фримены - все они весьма религиозны. Существуют и города которые Империя использует в качестве форпостов. Планета не имела бы никакой особой ценности если бы не Пряность которую здесь добывают. Пряность - самый ценный продукт в обитаемой Вселенной, своего рода наркотик который нельзя синтезировать. Здесь стоит упомянуть о гигантских червях обитающих в песках и сильно усложняющих дОбыч меланжи.

Теперь немного о действующих лицах и иерархии Вселенной Фрэнка Герберта. Итак, после великой техногенной катастрофы, войны человека против искуственного разума (теперь роботы под строжайшим запретом), на политической арене остались четыре действующие силы. Падишах-Император, автор многое привнёс из древней Арабской культуры и ислама, так что Падишах и Падишах, условный повелитель всей обитаемой Вселенной. Бене Гессерит - некий религиозный женский орден плетущий интриги и преследующий только им одним известную цель на протяжении многих поколений. Гильдия Космогации - школа специализирующаяся на математических вычислениях и удерживающая монополию на межпланетные перевозки и всё что с этим связано. Четвёртая сила - Дома Ландсраада, совет правящих семей благодаря которым поддерживается равновесие власти.

Вот, собственно, о представителях двух Великих Домов и пойдёт речь. Семья Атрейдесов и Семья Харконненов - непримиримые враги, объявившие друг другу канли - «вендетту». Герцог Лето Атрейдес со своей семьёй и подданными вступает во владение планетой Арракис и вот тут-то всё и начинается. На фоне грандиозных сражений и политических интриг рождается легенда. Которую, пожалуй, по своей эпичности можно сравнить с легендами Нового Завета. У автора действительно получилось создать нечто, ммм... эдакое. Вопросы которые ставит Герберт перед читателем будут актуальны во все времена. Что есть общество? Религия? Чем может пожертвовать человек ради власти? Имеет ли он право отказаться от неё? И это далеко не всё - очень круто завернул. Хочется сказать отдельное спасибо за цитаты Муад Диба. И что самое главное, автор никому не навязывает свою точку зрения, а даёт лишь «пищу для ума» и читатель волен сам решить что для него единственно верно и вообще есть ли ответы на эти вопросы... Тут, пожалуй, буду закругляться.

Очень, как по мне, неглупая Книга с философским подтекстом (мною неожиданным). Думаю, одно из тех произведений которые запоминаются надолго и с удовольствием перечитываются. Любителям жанра рекомендую ознакомиться всенепременно.

Начало есть время, когда следует позаботиться о том, чтобы все было отмерено и уравновешено. Это знает каждая сестра Бене Гессерит, Итак, приступая к изучению жизни Муад"Диба, прежде всего правильно представьте время его: рожден в пятьдесят седьмой год правления Падишах-Императора Шаддама IV. И с особым вниманием отнеситесь к его месту в пространстве: планете Арракис. Пусть не смутит вас то, что родился он на Каладане и первые пятнадцать лет своей жизни провел на этой планете: Арракис, часто называемой также Дюной, - вот место Муад"Диба, вовеки.

Из учебника «Жизнь Муад"Диба» принцессы Ирулан

За неделю до отлета на Арракис, когда суета приготовлений и сборов достигла апогея, превратившись в настоящее безумие, какая-то сморщенная старуха пришла к матери Пауля.

Над замком Каладан стояла теплая ночь, но из древних каменных стен, двадцать шесть поколений служивших роду Атрейдесов, как всегда перед сменой погоды, выступил тонкий, прохладный налет влаги.

Старуху впустили через боковую дверь, провели сводчатым коридором мимо комнаты Пауля, и она, заглянув в нее, увидела лежащего в постели юного наследника.

В тусклом свете плавающей лампы, притушенной и висящей в силовом поле у самого пола, проснувшийся мальчик увидел в дверях грузную женщину - та стояла на шаг впереди его матери. Старуха походила на ведьму: свалявшаяся паутина волос, подобно капюшону, затеняла лицо, на котором ярко сверкали глаза.

Не маловат ли он для своих лет, Джессика? - спросила старуха. У нее была одышка, а резкий, дребезжащий голос звучал как расстроенный балисет.

Мать Пауля ответила своим мягким контральто:

Все Атрейдесы взрослеют поздно, Преподобная,

Слыхала, - проскрипела старуха. - Но ему уже пятнадцать.

Да, Преподобная.

Ага, он проснулся и слушает! - Старуха всмотрелась в лицо мальчика. - Притворяется, маленький хитрец! Ну, да для правителя хитрость не порок… А если он и впрямь Квисатц Хадерах - тогда… впрочем, посмотрим.

Пауль, укрывшись в тени своего ложа, смотрел на нее сквозь прикрытые веки. Ему казалось, что два сверкающих овала - глаза старухи - увеличились и засияли внутренним светом, встретившись с его взглядом.

Спи, спи пока спокойно, притворщик, - проговорила старуха. - Выспись как следует: завтра тебе понадобятся все силы, какие у тебя есть… чтобы встретить мой гом джаббар…

С этим она и удалилась, вытеснив мать Пауля в коридор, и захлопнула дверь.

Пауль лежал и думал. Что такое гом джаббар?

Старуха была самым странным из всего, что он видел за эти дни перемен и суеты сборов.

Преподобная…

Эта «Преподобная» называла его мать просто «Джессика», словно простую служанку. А ведь его мать - Бене Гессерит, леди, наложница герцога Лето Атрейдеса, родившая ему наследника!

Но гом джаббар… что это? Нечто связанное с Арракисом? Что-то, что он должен узнать до того, как отправиться туда?

Он беззвучно повторил эти странные слова: «гом джаббар», «Квисатц Хадёрах»…

Предстояло узнать столько нового! Арракис так отличался от Каладана, что голова Пауля шла кругом от обилия новых сведений.

Арракис - Дюна - Планета Пустыни.

Суфир Хават, старший мастер-асассин при дворе его отца, объяснял ему, что Харконнены, смертельные враги дома Атрейдес, восемьдесят лет властвовали над Арракисом - он был их квазиленным владением по. контракту на добычу легендарного гериатрического снадобья, Пряности, меланжи - контракту, заключенному с Харконненами компанией КООАМ. Теперь Харконнены уходили, а на их место, но уже с полным леном, приходили Атрейдесы - и бесспорность победы герцога Лето Атрейдеса была очевидна. Хотя… Хават еще говорил, что в такой очевидности таится смертельная угроза, ибо герцог Лето слишком популярен в Ландсрааде Великих Правящих Домов. «А чужая слава - основа зависти владык», - сказал тогда Хават.

Пауль спал. Ему снилась какая-то пещера на Арракис, молчаливые люди, скользящие в неясном свете плавающих в воздухе ламп. И тишина - торжественная тишина храма, нарушаемая только отчетливо отдающимися под сводами звуками часто падающих капель: кап-кап-кап… Пауль даже в забытьи чувствовал, что не забудет это видение - пробуждаясь, он всегда помнил сны, содержащие предсказание…

Видение становилось все более зыбким и наконец растаяло.

Пауль лежал в полудреме и думал. Замок Каладан, в котором он не знал игр со сверстниками, пожалуй, вовсе не заслуживал грусти при расставании. Доктор Юйэ, его учитель, намекнул, что на Арракисе классовые рамки кодекса Фафрелах не соблюдаются так строго, как здесь. Люди там живут в пустыне, где нет каидов и башаров Императора, чтобы командовать ими. Люди, подчиняющиеся лишь Воле Пустыни, фримены, «Свободные» - не внесенные в имперские переписи…

Арракис - Дюна - Планета Пустыни…

Пауль почувствовал охватившее его напряжение и применил один из приемов подчинения духа и тела, которым научила его мать. Три быстрых коротких вдоха - и привычная реакция: он словно поплыл, концентрируя при этом свое внутреннее «я»: …аорта расширяется… сознание сфокусировано… сознание контролируется полностью: я могу управлять сознанием, включать и выключать по собственному желанию… моя кровь насыщается кислородом и омывает им перегруженные участки… невозможно получить пищу, безопасность и свободу, пользуясь одним лишь инстинктом… разуму животного не дано выйти за пределы момента или осознать, что оно само может уничтожить свою добычу… животное разрушает, а не создает… удовольствия животного остаются на уровне чувственного восприятия, не возвышаясь до осознания… человек нуждается в системе координат для восприятия мира… концентрируя сознание, я создаю такую систему… единство тела следует заработай нервной и кровеносной систем - согласно нуждам самих клеток… все сущее, все предметы, все живое - все непостоянно… необходимо стремиться к постоянству изменчивости внутри себя…

Снова и снова повторялся этот урок в плывущем сознании Пауля.

Когда же сквозь шторы проник желтый свет утра, Пауль почувствовал его сквозь сомкнутые веки, открыл глаза и услышал, что в замке возобновилась суета. Увидел над собой знакомую резьбу потолочных балок…

Отворилась дверь, и в спальню заглянула мать: волосы цвета темной бронзы перевиты черной лентой, черты лица неподвижны и зеленые глаза торжественно-строги.

Проснулся? - спросила, она. - Хорошо выспался?

Пауль пристально смотрел на нее, пока мать выбирала одежду, примечая непривычную суровость, напряженные плечи… Никто другой не разглядел бы этого, но Джессика сама обучала его тайнам Бене Гессерит, заставляла обращать внимание на мельчайшие детали.

Она повернулась, держа в руках полуофициальную куртку с красным соколом - гербом дома Атрейдес - на нагрудном кармане.

Одевайся быстрее. Преподобная Мать ждет тебя.

Когда-то, давно, она приснилась мне… Кто она такая?

Моя бывшая наставница в школе Бене Гессерит. Сейчас она - личная Правдовидица Императора. И, Пауль… - мать на мгновение умолкла, - Пауль, ты должен рассказать ей о своих снах.

Хорошо. Мы получили Арракис благодаря ей?

Мы еще не получили его. Он не наш… - Джессика стряхнула пылинки с одежды и повесила брюки вместе с курткой на стойку у постели. - Не заставляй Преподобную дожидаться тебя…

Пауль сел, обхватил колени.

А что такое гом джаббар?

И снова материнская наука позволила Паулю заметить ту неуловимую, чуть заметную дрожь, которую он мог истолковать только как страх.

Джессика подошла к окну, раздвинула штору и посмотрела туда, где за приречными садами возвышалась гора Сиуби.

Фрэнк Герберт

Книга I. Дюна

Начало есть время, когда следует позаботиться о том, чтобы все было отмерено и уравновешено. Это знает каждая сестра Бене Гессерит, Итак, приступая к изучению жизни Муад"Диба, прежде всего правильно представьте время его: рожден в пятьдесят седьмой год правления Падишах-Императора Шаддама IV. И с особым вниманием отнеситесь к его месту в пространстве: планете Арракис. Пусть не смутит вас то, что родился он на Каладане и первые пятнадцать лет своей жизни провел на этой планете: Арракис, часто называемой также Дюной, - вот место Муад"Диба, вовеки.

Из учебника «Жизнь Муад"Диба» принцессы Ирулан

За неделю до отлета на Арракис, когда суета приготовлений и сборов достигла апогея, превратившись в настоящее безумие, какая-то сморщенная старуха пришла к матери Пауля.

Над замком Каладан стояла теплая ночь, но из древних каменных стен, двадцать шесть поколений служивших роду Атрейдесов, как всегда перед сменой погоды, выступил тонкий, прохладный налет влаги.

Старуху впустили через боковую дверь, провели сводчатым коридором мимо комнаты Пауля, и она, заглянув в нее, увидела лежащего в постели юного наследника.

В тусклом свете плавающей лампы, притушенной и висящей в силовом поле у самого пола, проснувшийся мальчик увидел в дверях грузную женщину - та стояла на шаг впереди его матери. Старуха походила на ведьму: свалявшаяся паутина волос, подобно капюшону, затеняла лицо, на котором ярко сверкали глаза.

Не маловат ли он для своих лет, Джессика? - спросила старуха. У нее была одышка, а резкий, дребезжащий голос звучал как расстроенный балисет.

Мать Пауля ответила своим мягким контральто:

Все Атрейдесы взрослеют поздно, Преподобная,

Слыхала, - проскрипела старуха. - Но ему уже пятнадцать.

Да, Преподобная.

Ага, он проснулся и слушает! - Старуха всмотрелась в лицо мальчика. - Притворяется, маленький хитрец! Ну, да для правителя хитрость не порок… А если он и впрямь Квисатц Хадерах - тогда… впрочем, посмотрим.

Пауль, укрывшись в тени своего ложа, смотрел на нее сквозь прикрытые веки. Ему казалось, что два сверкающих овала - глаза старухи - увеличились и засияли внутренним светом, встретившись с его взглядом.

Спи, спи пока спокойно, притворщик, - проговорила старуха. - Выспись как следует: завтра тебе понадобятся все силы, какие у тебя есть… чтобы встретить мой гом джаббар…

С этим она и удалилась, вытеснив мать Пауля в коридор, и захлопнула дверь.

Пауль лежал и думал. Что такое гом джаббар?

Старуха была самым странным из всего, что он видел за эти дни перемен и суеты сборов.

Преподобная…

Эта «Преподобная» называла его мать просто «Джессика», словно простую служанку. А ведь его мать - Бене Гессерит, леди, наложница герцога Лето Атрейдеса, родившая ему наследника!

Но гом джаббар… что это? Нечто связанное с Арракисом? Что-то, что он должен узнать до того, как отправиться туда?

Он беззвучно повторил эти странные слова: «гом джаббар», «Квисатц Хадёрах»…

Предстояло узнать столько нового! Арракис так отличался от Каладана, что голова Пауля шла кругом от обилия новых сведений.

Арракис - Дюна - Планета Пустыни.

Суфир Хават, старший мастер-асассин при дворе его отца, объяснял ему, что Харконнены, смертельные враги дома Атрейдес, восемьдесят лет властвовали над Арракисом - он был их квазиленным владением по. контракту на добычу легендарного гериатрического снадобья, Пряности, меланжи - контракту, заключенному с Харконненами компанией КООАМ. Теперь Харконнены уходили, а на их место, но уже с полным леном, приходили Атрейдесы - и бесспорность победы герцога Лето Атрейдеса была очевидна. Хотя… Хават еще говорил, что в такой очевидности таится смертельная угроза, ибо герцог Лето слишком популярен в Ландсрааде Великих Правящих Домов. «А чужая слава - основа зависти владык», - сказал тогда Хават.

Пауль спал. Ему снилась какая-то пещера на Арракис, молчаливые люди, скользящие в неясном свете плавающих в воздухе ламп. И тишина - торжественная тишина храма, нарушаемая только отчетливо отдающимися под сводами звуками часто падающих капель: кап-кап-кап… Пауль даже в забытьи чувствовал, что не забудет это видение - пробуждаясь, он всегда помнил сны, содержащие предсказание…

Видение становилось все более зыбким и наконец растаяло.

Пауль лежал в полудреме и думал. Замок Каладан, в котором он не знал игр со сверстниками, пожалуй, вовсе не заслуживал грусти при расставании. Доктор Юйэ, его учитель, намекнул, что на Арракисе классовые рамки кодекса Фафрелах не соблюдаются так строго, как здесь. Люди там живут в пустыне, где нет каидов и башаров Императора, чтобы командовать ими. Люди, подчиняющиеся лишь Воле Пустыни, фримены, «Свободные» - не внесенные в имперские переписи…

Арракис - Дюна - Планета Пустыни…

Пауль почувствовал охватившее его напряжение и применил один из приемов подчинения духа и тела, которым научила его мать. Три быстрых коротких вдоха - и привычная реакция: он словно поплыл, концентрируя при этом свое внутреннее «я»: …аорта расширяется… сознание сфокусировано… сознание контролируется полностью: я могу управлять сознанием, включать и выключать по собственному желанию… моя кровь насыщается кислородом и омывает им перегруженные участки… невозможно получить пищу, безопасность и свободу, пользуясь одним лишь инстинктом… разуму животного не дано выйти за пределы момента или осознать, что оно само может уничтожить свою добычу… животное разрушает, а не создает… удовольствия животного остаются на уровне чувственного восприятия, не возвышаясь до осознания… человек нуждается в системе координат для восприятия мира… концентрируя сознание, я создаю такую систему… единство тела следует заработай нервной и кровеносной систем - согласно нуждам самих клеток… все сущее, все предметы, все живое - все непостоянно… необходимо стремиться к постоянству изменчивости внутри себя…

Снова и снова повторялся этот урок в плывущем сознании Пауля.

Когда же сквозь шторы проник желтый свет утра, Пауль почувствовал его сквозь сомкнутые веки, открыл глаза и услышал, что в замке возобновилась суета. Увидел над собой знакомую резьбу потолочных балок…

Отворилась дверь, и в спальню заглянула мать: волосы цвета темной бронзы перевиты черной лентой, черты лица неподвижны и зеленые глаза торжественно-строги.

Проснулся? - спросила, она. - Хорошо выспался?

Пауль пристально смотрел на нее, пока мать выбирала одежду, примечая непривычную суровость, напряженные плечи… Никто другой не разглядел бы этого, но Джессика сама обучала его тайнам Бене Гессерит, заставляла обращать внимание на мельчайшие детали.

Она повернулась, держа в руках полуофициальную куртку с красным соколом - гербом дома Атрейдес - на нагрудном кармане.

Одевайся быстрее. Преподобная Мать ждет тебя.

Когда-то, давно, она приснилась мне… Кто она такая?

Моя бывшая наставница в школе Бене Гессерит. Сейчас она - личная Правдовидица Императора. И, Пауль… - мать на мгновение умолкла, - Пауль, ты должен рассказать ей о своих снах.

Хорошо. Мы получили Арракис благодаря ей?

Мы еще не получили его. Он не наш… - Джессика стряхнула пылинки с одежды и повесила брюки вместе с курткой на стойку у постели. - Не заставляй Преподобную дожидаться тебя…

Пауль сел, обхватил колени.

А что такое гом джаббар?

И снова материнская наука позволила Паулю заметить ту неуловимую, чуть заметную дрожь, которую он мог истолковать только как страх.

Джессика подошла к окну, раздвинула штору и посмотрела туда, где за приречными садами возвышалась гора Сиуби.

Ты узнаешь, что такое… гом джаббар… очень скоро. В ее голосе он отчетливо услышал нотки страха и изумился вновь.

Не оборачиваясь, Джессика произнесла:

Преподобная Мать ждет тебя в моей утренней приемной. Поторопись.

Преподобная Мать Гайя-Елена Мохийам сидела в обитом гобеленовой тканью кресле, разглядывая подходивших к ней женщину и ее сына. Из окон по обе стороны кресла открывался великолепный вид на южную излучину реки и зеленые поля владений Атрейдесов, но Преподобная не обращала на эту красоту никакого внимания. Утром она особенно сильно чувствовала свой возраст и оттого была раздражительна. В дурном самочувствии она винила космический перелет и общение с проклятой Гильдией Космогации. Ох уж эта Гильдия с ее тайными интригами!.. Но здесь ее ждало дело, требующее личного внимания Бене Гессерит с Проникающим взором. Даже личная Правдовидица Падишах-Императора не может отказаться исполнить свой долг.

Хроники Дюны - 1

Книга I. Дюна

Начало есть время, когда следует позаботиться о том, чтобы все было отмерено и уравновешено. Это знает каждая сестра Бене Гессерит, Итак, приступая к изучению жизни Муад"Диба, прежде всего правильно представьте время его: рожден в пятьдесят седьмой год правления Падишах-Императора Шаддама IV. И с особым вниманием отнеситесь к его месту в пространстве: планете Арракис. Пусть не смутит вас то, что родился он на Каладане и первые пятнадцать лет своей жизни провел на этой планете: Арракис, часто называемой также Дюной, — вот место Муад"Диба, вовеки.
Из учебника «Жизнь Муад"Диба» принцессы Ирулан

За неделю до отлета на Арракис, когда суета приготовлений и сборов достигла апогея, превратившись в настоящее безумие, какая-то сморщенная старуха пришла к матери Пауля.
Над замком Каладан стояла теплая ночь, но из древних каменных стен, двадцать шесть поколений служивших роду Атрейдесов, как всегда перед сменой погоды, выступил тонкий, прохладный налет влаги.
Старуху впустили через боковую дверь, провели сводчатым коридором мимо комнаты Пауля, и она, заглянув в нее, увидела лежащего в постели юного наследника.
В тусклом свете плавающей лампы, притушенной и висящей в силовом поле у самого пола, проснувшийся мальчик увидел в дверях грузную женщину — та стояла на шаг впереди его матери. Старуха походила на ведьму: свалявшаяся паутина волос, подобно капюшону, затеняла лицо, на котором ярко сверкали глаза.
— Не маловат ли он для своих лет, Джессика? — спросила старуха. У нее была одышка, а резкий, дребезжащий голос звучал как расстроенный балисет.
Мать Пауля ответила своим мягким контральто:
— Все Атрейдесы взрослеют поздно, Преподобная,
— Слыхала, — проскрипела старуха. — Но ему уже пятнадцать.
— Да, Преподобная.
— Ага, он проснулся и слушает! — Старуха всмотрелась в лицо мальчика. — Притворяется, маленький хитрец! Ну, да для правителя хитрость не порок… А если он и впрямь Квисатц Хадерах — тогда… впрочем, посмотрим.
Пауль, укрывшись в тени своего ложа, смотрел на нее сквозь прикрытые веки. Ему казалось, что два сверкающих овала — глаза старухи — увеличились и засияли внутренним светом, встретившись с его взглядом.
— Спи, спи пока спокойно, притворщик, — проговорила старуха. — Выспись как следует: завтра тебе понадобятся все силы, какие у тебя есть… чтобы встретить мой гом джаббар…
С этим она и удалилась, вытеснив мать Пауля в коридор, и захлопнула дверь.
Пауль лежал и думал. Что такое гом джаббар?
Старуха была самым странным из всего, что он видел за эти дни перемен и суеты сборов.
Преподобная…
Эта «Преподобная» называла его мать просто «Джессика», словно простую служанку. А ведь его мать — Бене Гессерит, леди, наложница герцога Лето Атрейдеса, родившая ему наследника!
Но гом джаббар… что это? Нечто связанное с Арракисом? Что-то, что он должен узнать до того, как отправиться туда?
Он беззвучно повторил эти странные слова: «гом джаббар», «Квисатц Хадёрах»…
Предстояло узнать столько нового! Арракис так отличался от Каладана, что голова Пауля шла кругом от обилия новых сведений.
Арракис — Дюна — Планета Пустыни.
Суфир Хават, старший мастер-асассин при дворе его отца, объяснял ему, что Харконнены, смертельные враги дома Атрейдес, восемьдесят лет властвовали над Арракисом — он был их квазиленным владением по. контракту на добычу легендарного гериатрического снадобья, Пряности, меланжи — контракту, заключенному с Харконненами компанией КООАМ. Теперь Харконнены уходили, а на их место, но уже с полным леном, приходили Атрейдесы — и бесспорность победы герцога Лето Атрейдеса была очевидна.

© Frank Herbert, 1965

© Перевод. П. Вязников, 2015

© Издание на русском языке AST Publishers, 2015

Книга первая

Начало есть время, когда следует позаботиться о том, чтобы все было отмерено и уравновешено. Это знает каждая сестра Бе́не Гессери́т. Итак, приступая к изучению жизни Муад’Диба, прежде всего правильно представьте время его: рожден в пятьдесят седьмой год правления Падишах-Императора Шаддама IV. И с особым вниманием отнеситесь к его месту в пространстве: планете Арракис. Пусть не смутит вас то, что родился он на Каладане и первые пятнадцать лет своей жизни провел на этой планете: Арракис, часто называемой также Дюной, – вот место Муад’Диба, вовеки.

(Из учебника «Жизнь Муад’Диба» принцессы Ирулан)

За неделю до отлета на Арракис, когда суета приготовлений и сборов достигла апогея, превратившись в настоящее безумие, какая-то сморщенная старуха пришла к матери Пауля.

Над замком Каладан стояла теплая ночь, но из древних каменных стен, двадцать шесть поколений служивших роду Атрейдесов, как всегда перед сменой погоды, выступил тонкий, прохладный налет влаги.

Старуху впустили через боковую дверь, провели сводчатым коридором мимо комнаты Пауля, и она, заглянув в нее, увидела лежащего в постели юного наследника.

В тусклом свете плавающей лампы, притушенной и висящей в силовом поле у самого пола, проснувшийся мальчик увидел в дверях грузную женщину – та стояла на шаг впереди его матери. Старуха походила на ведьму: свалявшаяся паутина волос, подобно капюшону, затеняла лицо, на котором ярко сверкали глаза.

– Не маловат ли он для своих лет, Джессика? – спросила старуха. У нее была одышка, а резкий, дребезжащий голос звучал как расстроенный балисет.

Мать Пауля ответила своим мягким контральто:

– Все Атрейдесы взрослеют поздно, Преподобная.

– Слыхала, – проскрипела старуха. – Но ему уже пятнадцать.

– Да, Преподобная.

– Ага, он проснулся и слушает! – Старуха всмотрелась в лицо мальчика. – Притворяется, маленький хитрец! Ну, да для правителя хитрость не порок… А если он и впрямь Квиса́тц Хаде́рах – тогда… впрочем, посмотрим.

Пауль, укрывшись в тени своего ложа, смотрел на нее сквозь прикрытые веки. Ему казалось, что два сверкающих овала – глаза старухи – увеличились и засияли внутренним светом, встретившись с его взглядом.

– Спи, спи пока спокойно, притворщик, – проговорила старуха. – Выспись как следует: завтра тебе понадобятся все силы, какие у тебя есть… чтобы встретить мой гом джаббар…

С этим она и удалилась, вытеснив мать Пауля в коридор, и захлопнула дверь.

Пауль лежал и думал. Что такое гом джаббар?

Старуха была самым странным из всего, что он видел за эти дни перемен и суеты сборов.

Преподобная …

Эта «Преподобная» называла его мать просто «Джессика», словно простую служанку. А ведь его мать – Бене Гессерит, леди, наложница герцога Лето Атрейдиса, родившая ему наследника!

Но гом джаббар… что это? Нечто связанное с Арракисом? Что-то, что он должен узнать до того, как отправиться туда?

Он беззвучно повторил эти странные слова: «гом джаббар», «Квисатц Хадерах»…

Предстояло узнать столько нового! Арракис так отличался от Каладана, что голова Пауля шла кругом от обилия новых сведений.

Арракис – Дюна – Планета Пустыни.

Суфир Хават, старший мастер-асассин при дворе его отца, объяснял ему, что Харконнены, смертельные враги дома Атрейдес, восемьдесят лет властвовали над Арракисом – он был их квазиленным владением по контракту на добычу легендарного гериатрического снадобья, Пряности Пряности, меланжи – контракту, заключенному с Харконненами компанией КООАМ. Теперь Харконнены уходили, а на их место, но уже с полным леном, приходили Атрейдесы – и бесспорность победы герцога Лето Атрейдеса была очевидна. Хотя… Хават еще говорил, что в такой очевидности таится смертельная угроза, ибо герцог Лето слишком популярен в Ландсрааде Великих Правящих Домов. «А чужая слава – основа зависти владык», – сказал тогда Хават.

Пауль спал. Ему снилась какая-то пещера на Арракисе, молчаливые люди, скользящие в неясном свете плавающих в воздухе ламп. И тишина – торжественная тишина храма, нарушаемая только отчетливо отдающимися под сводами звуками часто падающих капель: кап-кап-кап… Пауль даже в забытьи чувствовал, что не забудет это видение – пробуждаясь, он всегда помнил сны, содержащие предсказание…

Видение становилось все более зыбким и наконец растаяло.

Пауль лежал в полудреме и думал. Замок Каладан, в котором он не знал игр со сверстниками, пожалуй, вовсе не заслуживал грусти при расставании. Доктор Юйэ, его учитель, намекнул, что на Арракисе классовые рамки кодекса Фафрелах не соблюдаются так строго, как здесь. Люди там живут в пустыне, где нет каидов и башаров Императора, чтобы командовать ими. Люди, подчиняющиеся лишь Воле Пустыни, фримены, «Свободные» – не внесенные в имперские переписи…

Арракис – Дюна – Планета Пустыни…

Пауль почувствовал охватившее его напряжение и применил один из приемов подчинения духа и тела, которым научила его мать. Три быстрых коротких вдоха – и привычная реакция: он словно поплыл, концентрируя при этом свое внутреннее «я»: …аорта расширяется… сознание сфокусировано… сознание контролируется полностью: я могу управлять сознанием, включать и выключать по собственному желанию… моя кровь насыщается кислородом и омывает им перегруженные участки… невозможно получить пищу, безопасность и свободу, пользуясь одним лишь инстинктом… разуму животного не дано выйти за пределы момента или осознать, что оно само может уничтожить свою добычу… животное разрушает, а не создает… удовольствия животного остаются на уровне чувственного восприятия, не возвышаясь до осознания… человек нуждается в системе координат для восприятия мира… концентрируя сознание, я создаю такую систему… единство тела следует за работой нервной и кровеносной систем – согласно нуждам самих клеток… все сущее, все предметы, все живое – все непостоянно… необходимо стремиться к постоянству изменчивости внутри себя…

Снова и снова повторялся этот урок в плывущем сознании Пауля.

Когда же сквозь шторы проник желтый свет утра, Пауль почувствовал его сквозь сомкнутые веки, открыл глаза и услышал, что в замке возобновилась суета. Увидел над собой знакомую резьбу потолочных балок…

Отворилась дверь, и в спальню заглянула мать: волосы цвета темной бронзы перевиты черной лентой, черты лица неподвижны и зеленые глаза торжественно-строги.

– Проснулся? – спросила она. – Хорошо выспался?

Пауль пристально смотрел на нее, пока мать выбирала одежду, примечая непривычную суровость, напряженные плечи… Никто другой не разглядел бы этого, но Джессика сама обучала его тайнам Бе́не Гессери́т, заставляла обращать внимание на мельчайшие детали.

Она повернулась, держа в руках полуофициальную куртку с красным соколом – гербом дома Атрейдес – на нагрудном кармане.

– Одевайся быстрее. Преподобная Мать ждет тебя.

– Когда-то, давно, она приснилась мне… Кто она такая?

– Моя бывшая наставница в школе Бене Гессерит. Сейчас она – личная Правдовидица Императора. И, Пауль… – мать на мгновение умолкла, – Пауль, ты должен рассказать ей о своих снах.

– Хорошо. Мы получили Арракис благодаря ей?

– Мы еще не получили его. Он не наш… – Джессика стряхнула пылинки с одежды и повесила брюки вместе с курткой на стойку у постели. – Не заставляй Преподобную дожидаться тебя…

Пауль сел, обхватил колени.

– А что такое гом джаббар?

И снова материнская наука позволила Паулю заметить ту неуловимую, чуть заметную дрожь, которую он мог истолковать только как страх.

Джессика подошла к окну, раздвинула шторы и посмотрела туда, где за приречными садами возвышалась гора Сиуби.

– Ты узнаешь, что такое… гом джаббар… очень скоро.

Не оборачиваясь, Джессика произнесла:

– Преподобная Мать ждет тебя в моей утренней приемной. Поторопись.

Преподобная Мать Гайя-Елена Мохийам сидела в обитом гобеленовой тканью кресле, разглядывая подходивших к ней женщину и ее сына. Из окон по обе стороны кресла открывался великолепный вид на южную излучину реки и зеленые поля владений Атрейдесов, но Преподобная не обращала на эту красоту никакого внимания. Утром она особенно сильно чувствовала свой возраст и оттого была раздражительна. В дурном самочувствии она винила космический перелет и общение с проклятой Гильдией Космогации. Ох уж эта Гильдия с ее тайными интригами!.. Но здесь ее ждало дело, требующее личного внимания Бене Гессерит с Проникающим взором. Даже личная Правдовидица Падишах-Императора не может отказаться исполнить свой долг.

«Проклятие этой Джессике! – думала Преподобная Мать. – Если бы только она родила нам не сына, а дочь, как мы приказывали ей!..»

Джессика остановилась в трех шагах от кресла и присела в легком реверансе – левая рука изящно скользнула вдоль юбки. Пауль коротко поклонился: по этикету – «приветствие того, в чьем статусе не уверен».

Преподобная Мать не преминула отметить это.

– А он осторожен, Джессика, – промолвила она.

Ладонь Джессики, лежавшая на плече сына, сжалась. На мгновение, за которое сердце сделало один удар, он почувствовал, как тонкие пальцы ее дрогнули – от страха. Затем она вновь овладела собой.

– Так его учили, Преподобная.

«Чего она боится?» – в который раз подумал Пауль.

Короткое мгновение глаза старухи изучали его: овал лица – как у Джессики, но мальчик пошире в кости… волосы отцовские, черные как вороново крыло, но их линия надо лбом напоминает о деде по матери, имя которого нельзя называть… а этот тонкий надменный нос, разрез прямо смотрящих зеленых глаз – наследство Старого Герцога, деда по отцовской линии. Этот дед уже умер.

«Да, вот был человек, который даже в смерти знал цену и силу храбрости!» – подумала Преподобная.

– Одно дело учение, – сказала она, – совсем иное – основа… Посмотрим.

Старуха метнула на Джессику короткий взгляд.

– Оставь нас. Налагаю на тебя урок. Ступай, совершенствуйся в умиротворяющей медитации, укрепляй спокойствие духа.

Джессика сняла руку с плеча Пауля.

– Преподобная, я…

– Ты знаешь, Джессика, что это необходимо.

Пауль озадаченно посмотрел на мать.

Та выпрямилась.

– Да… конечно…

Мальчик снова обернулся к Преподобной. Покорность и очевидный страх, которые его мать испытывала перед старухой, призывали к осторожности. Но он чувствовал также исходящие от матери гнев и опасение.

– Пауль, – Джессика глубоко вздохнула, – испытание, которое тебе предстоит… Оно очень много значит для меня.

– Испытание?

– Помни, что ты – сын герцога, – сказала Джессика, резко повернулась и вышла из залы, прошелестев тканью юбок. Дверь плотно затворилась.

Пауль, сдерживая гнев, спросил:

– Можно ли отсылать леди Джессику как простую служанку?

Улыбка тронула уголки сморщенных губ.

– А леди Джессика и была моей служанкой, мальчик, все четырнадцать лет в нашей школе. – Старуха покивала. – И кстати, неплохой служанкой. Теперь подойди ко мне!

Приказ прозвучал как удар бича, и Пауль повиновался прежде, чем понял, что делает.

– Ты видишь это? – сказала она, извлекая откуда-то из складок облачения куб из зеленоватого металла, со стороной сантиметров в пятнадцать. Она повернула куб, и Пауль увидел, что одна из граней открыта – внутри была странно пугающая темнота, казалось, полностью поглощавшая свет.

– Вложи сюда руку, – приказала старуха.

Почувствовав внезапный укол страха, Пауль отшатнулся, но старуха остановила его:

– Так-то ты слушаешься свою мать?

Он взглянул в ее блестящие, как у птицы, глаза. Медленно, ощущая давление чужой воли, но не в силах противостоять ей, вложил руку в ящичек. Темнота поглотила ее, и Пауль почувствовал холодок, затем гладкий металл под пальцами и какое-то покалывание, будто ладонь затекла и теперь отходила.

На лице старухи появилось хищное выражение. Она подняла правую руку с коробки и положила на его плечо, рядом с шеей. Пауль заметил уголком глаза блеск металла и начал было поворачивать голову…

– Стой! – каркнула она.

– У твоей шеи я держу гом джаббар, – отчетливо произнесла она. – Гом джаббар, враг высокомерия. Это игла с каплей яда на острие. А! Не отдергивай руку, не то испытаешь его на себе.

Пауль попытался сглотнуть, но горло пересохло, и он не мог оторвать взгляд от изборожденного морщинами лица – сверкающие глаза, бледные десны и серебристые металлические зубы, поблескивающие, когда она говорила…

– Сын герцога должен кое-что знать о ядах, – сказала старуха. – В такие уж времена мы живем, верно? Муски в кубке, аумас на блюде… Быстрые, медленные, и те, что посредине. Этот яд – новый для тебя, гом джаббар: он убивает только животных.

Гордость оказалась сильнее страха.

– Ты смеешь предполагать, что сын герцога – животное?! – гневно спросил Пауль.

– Скажем так: я допускаю, что ты можешь оказаться человеком, – усмехнулась она. – Спокойно! Не пытайся уклониться. Я, конечно, стара, но моя рука всадит эту иглу в твою шею раньше, чем ты успеешь отпрянуть…

– Кто ты? – прошептал Пауль. – Какой хитростью сумела вынудить мать оставить меня наедине с тобой? Ты служишь Харконненам?

– Харконненам?! Еще чего не хватало! Ну довольно, молчи. – Сухой палец прикоснулся к его шее, но мальчик сумел сдержать невольное желание отпрянуть.

– Недурно, – сказала она. – Первое испытание ты, будем считать, выдержал. А вот что будет теперь: если только ты выдернешь руку из ящика, ты умрешь. Это единственное правило. Держишь руку внутри – живешь. Выдергиваешь – умираешь.

Пауль глубоко вдохнул, усмиряя дрожь.

– Если я закричу, через несколько секунд тут будут слуги. И тогда умрешь ты.

– Слугам не войти сюда: твоя мать стоит на страже у дверей. Поверь мне. Когда-то твоя мать выдержала это испытание; теперь твоя очередь. Ты можешь гордиться: нечасто мы допускаем к этому испытанию мальчиков…

Любопытство было слишком сильно, оно помогло преодолеть страх, довести его до терпимого уровня. Старуха говорила правду, сомневаться не приходилось: Пауль судил по ее интонации. Если мать действительно сторожит дверь… если это действительно лишь испытание… Как бы то ни было, он попался, и старческая рука крепко держит его. Гом джаббар. Он мысленно произнес формулу-заклинание против страха из ритуала Бене Гессерит, которому научила его мать.

Я не боюсь, я не должен бояться. Ибо страх убивает разум. Страх есть малая смерть, влекущая за собой полное уничтожение. Я встречу свой страх и приму его. Я позволю ему пройти надо мной и сквозь меня. И когда он пройдет через меня, я обращу свой внутренний взор на его путь; и там, где был страх, не останется ничего. Останусь лишь я, я сам.

Пауль почувствовал, как вместе со знакомыми словами спокойствие вернулось к нему.

– Начинай, старуха, – надменно сказал он.

– Старуха! – каркнула она. – А ты храбрец, в этом тебе не откажешь. Н-ну что ж, посмотрим… – Она наклонилась ближе и понизила голос до шепота: – Сейчас твоей руке станет больно. Очень больно. Но помни! Чуть только ты отдернешь ее – я коснусь твоей шеи гом джаббаром. Смерть будет быстрой, как топор палача. Вынешь руку – и тотчас гом джаббар убьет тебя. Ты хорошо понял?

– Что в этом ящике?

Он почувствовал, что покалывание в ладони усилилось, и сжал губы. Что можно испытать таким образом? Покалывание переросло в сильный зуд.

Старуха заговорила:

– Ты слыхал, как животные отгрызают себе лапу, зажатую капканом? Это типичная реакция животного. Человек же на их месте остался бы в капкане, преодолев боль, и, прикинувшись мертвым, дождался бы того, кто поставил капкан, чтобы убить его и этим отвести угрозу от своих собратьев!

Зуд превратился в слабое жжение.

– Зачем ты делаешь это? – спросил Пауль.

– Чтобы определить, человек ли ты. Молчи.

Пауль сжал левую руку в кулак: жжение в правой усиливалось все больше, все росло… жар внутри куба нарастал… нарастал… Он попробовал сжать пальцы правой руки, но не мог пошевелить ими.

– Жжет, – прошептал он.

Боль пульсировала в его ладони. На лбу выступил пот. Все тело кричало, приказывая немедленно выдернуть руку из этой жаровни… но… гом джаббар. Не поворачивая головы, Пауль скосил глаза, пытаясь увидеть страшную иглу возле своей шеи. Он вдруг обнаружил, что дышит, судорожно хватая ртом воздух, попытался успокоить дыхание – и не смог.

Какая боль!

Из его вселенной исчезло все, осталась лишь погруженная в боль рука и древнее лицо совсем рядом… изучающий взгляд…

Губы так высохли, что он едва смог разлепить их.

Какая боль!

Казалось, он видел, как кожа на его истязуемой руке чернеет и трескается, плоть обугливается и отпадает с обгоревших костей…

И тут все кончилось.

Боль исчезла, словно повернули выключатель (так оно и было).

Пауль ощутил, что его правая рука дрожит, а все тело мокро от пота.

– Довольно, – пробормотала старуха. – Кул вахад! Ни одна из девочек никогда не выдерживала такого. Я, наверно, хотела, чтобы не выдержал и ты… – Она откинулась в кресле, убрала иглу с ядом от шеи мальчика. – Ну что же, вынь руку, человек … и посмотри на нее.

Борясь с болезненной дрожью, Пауль вгляделся в черный провал, где его рука, казалось, оставалась по собственной воле, независимо от него. Рассудок упрямо твердил, что, вытащив ладонь, он увидит обугленную культю…

– Ну же! – прикрикнула старуха.

Пауль рывком выдернул руку и изумленно посмотрел на нее. Никаких следов! Он пошевелил пальцами.

– Боль вызывается невроиндукцией, – объяснила старуха. – Нельзя же в самом деле калечить тех, кто может оказаться Человеком. Да, некоторые дорого заплатили бы за секрет этой штучки… – Она убрала коробочку обратно в складки мантии.

– Но боль… – начал Пауль.

– Боль! – фыркнула Преподобная. – Человек способен управлять любым нервом своего тела!

Пауль почувствовал боль в левой руке, с трудом разжал сведенный кулак, посмотрел на четыре кровавые отметины там, где в ладонь вонзились ногти. Уронил руку и перевел взгляд на старуху.

– Ты и с моей матерью это проделывала?

– Видел, как просеивают песок сквозь сито? – спросила она в ответ.

Тон вопроса подхлестнул его внимание. Песок сквозь сито… Он кивнул.

– А мы, Бене Гессерит, просеиваем людей, отделяя их от животных.

Он снова поднял руку, воскрешая воспоминание о боли.

– И все, что вам для этого надо, – боль? Это единственный критерий?

– Нет. Я наблюдала не за болью – за тобой в боли. Боль, мальчик, – это лишь ось всего испытания. Твоя мать рассказывала тебе о наших методах наблюдения, не так ли? Я вижу в тебе признаки учения. А наше испытание – это кризис и наблюдение.

– Ты говоришь правду.

Она уставилась на мальчика. Он чувствует правду! Неужели это… Неужели… Она подавила волнение, напомнив себе: «Надежда мешает вниманию».

– Ты видишь, когда люди верят в то, что говорят!

– Возможно… возможно, ты и в самом деле Квисатц Хадерах… Сядь возле моих ног, маленький брат.

– Предпочитаю стоять.

– А твоя мать сидела когда-то у моих ног…

– Я – не она.

– Хм, похоже, особой любви я тебе не внушила, а? – Старуха посмотрела на закрытую дверь, позвала: – Джессика!

Дверь распахнулась. На пороге стояла Джессика; в ее глазах было неимоверное напряжение. Увидев Пауля, она чуть-чуть успокоилась. Ей даже удалось слабо улыбнуться.

– Джессика, ответь, ты по-прежнему ненавидишь меня? – спросила старуха.

– Я люблю и ненавижу одновременно, – откликнулась Джессика. – Ненависть – это причиненные тобой страдания. А любовь…

– А любовь – суть, только и всего, – сказала старуха, но голос ее смягчился, став почти ласковым. – Ты можешь войти, но молчи, не говори ничего. Закрой дверь и следи, чтобы нам не помешали…

Джессика закрыла дверь и устало прислонилась к ней. «Мой сын жив , – думала она. – Мой сын жив – и он… человек. Я знала, что он человек, но он… жив. Значит, и я могу жить…» Дверь за спиной была такой твердой и – реальной… Все в комнате просто-таки давило на нее.

Мой сын жив.

Пауль посмотрел на мать. «Старуха не соврала», – решил он. Хотелось уйти и побыть одному, обдумать случившееся, но он знал, что не сможет уйти без позволения. У старухи была над ним власть… Они обе говорили правду. Мать тоже прошла через это испытание, у которого должна быть очень важная цель… такая сильная боль и… страх… Пауль чувствовал за всем этим какую-то огромную и пугающую цель. Они действовали вопреки вероятности. И сами устанавливали свою цель, сами решали, что необходимо… Мальчик чувствовал, что и он заразился той же пугающей необходимостью и отныне движется к той же огромной и страшной цели. Но что это за цель, он еще не знал.

– Может быть, настанет день, – произнесла старуха, – и тебе, мальчик, точно так же придется стоять за дверью и ждать, как сегодня твоей матери. Это нелегко…

Пауль снова всмотрелся в свою правую руку, а затем поднял взгляд на Преподобную. Ее голос отличался от любого слышанного им ранее. Слова, казалось, были очерчены яркими, сияющими линиями, каждое из них имело острое лезвие… Пауль чувствовал, что любой заданный им вопрос может повлечь за собой ответ, который поднимет его над этим зримосуществующим и увлечет куда-то выше…

– Но зачем вы испытываете людей?

– Чтобы освободить их.

– Освободить?

– Когда-то человечество изобретало машины – в надежде, что они сделают людей свободными. Но это лишь позволило одним людям закабалить других с помощью этих самых машин…

– «Да не построишь машины, наделенной подобием разума людского», – процитировал Пауль.

– Верно, так заповедовано со времен Великого Джихада. Так записана эта заповедь в Экуменической Библии. Но только не так бы надо записать ее, а по-иному: «Да не построишь машины, наделенной подобием разума человеческого ». Ты изучал ментата, который служит вашему Дому?

– Я учился вместе с Суфиром Хаватом.

– Великий Джихад лишил человечество костылей, – промолвила она. – Это заставило людей развивать свой мозг. И тогда появились школы, развивающие способности человека – именно человеческие способности.

– Ты говоришь о школах Бене Гессерит?

Она кивнула.

– От школ того времени сохранились две: Бене Гессерит и Гильдия Космогации. Гильдия, по нашим сведениям, занимается в основном чистой математикой. Бене Гессерит интересует нечто другое…

– Политика, – утвердительно сказал Пауль.

– Кул вахад ! – воскликнула изумленная старуха, бросив жесткий взгляд на Джессику.

– Я не говорила ему этого, Преподобная!

Преподобная Мать снова повернулась к Паулю.

– Ты сумел понять это по очень немногим косвенным данным… – проворчала она. – Действительно, можно сказать и так. Изначально учение Бене Гессерит было заложено теми, кто видел необходимость преемственности в жизни человечества. Они понимали также, что такая преемственность невозможна без разделения людей и животных – для наших евгенических программ.

…Внезапно слова старухи потеряли для Пауля свою сверкающую остроту. Он почувствовал: здесь нарушено то, что мать называла его «инстинктивным ощущением правды». Нет, Преподобная Мать не лгала ему. Совершенно очевидно, что она верит в сказанное. Тут было что-то, спрятанное гораздо глубже… нечто, связанное с той пугающей целью…

Он негромко заметил:

– Но моя мать говорила, что многие из Бене Гессерит не знают, от кого они происходят…

– Однако их генетические линии занесены в наши книги, – ответила старуха. – Твоей матери известно, что она либо происходит от Бене Гессерит, либо ее генетический код нас удовлетворил.

– Почему же тогда ей нельзя знать, кто ее родители?

– Некоторые из нас знают своих родителей, другие – многие! – нет. Допустим, мы можем планировать рождение ею ребенка от кого-то из близких родственников, чтобы закрепить доминанту в генетической линии. Могут быть и другие причины, множество причин…

И снова Пауль почувствовал нарушение истинности, снова сработало его «чувство правды».

– Много же вы на себя берете, – проговорил он.

Преподобная Мать пристально посмотрела на подростка. В его голосе прозвучала критика – она не ослышалась?

– У нас тяжелая ноша, – ответила она.

Пауль чувствовал, что совсем оправился от шока испытания гом джаббаром. Он испытующе взглянул на Преподобную:

– Ты говоришь, что я, возможно… Квисатц Хадерах. Что это такое? Человек – гом джаббар?

– Пауль, – остерегла его Джессика, – ты не должен разговаривать таким тоном с…

– Я сама разберусь, Джессика, – оборвала ее старуха. – Теперь следующее, молодой человек: что ты знаешь о Снадобье Правдовидиц?

– Его принимают для усиления способности распознавать обман, – отвечал Пауль. – Мать рассказывала мне о нем.

– А Транс Правды ты видел?

Он потряс головой:

– Никогда.

– Снадобье – опасный наркотик, но он дает проницательность, и… Когда Правдовидица принимает его, она может заглянуть одновременно во множество разных мест, скрытых в памяти ее тела. Мы видим множество путей прошлого… но лишь прошлого женщин. – В ее голосе прозвучала печаль. – И есть одно место, в которое не способна заглянуть ни одна из Бене Гессерит. Оно пугает и отталкивает нас. Было предсказание, что однажды появится мужчина, который, приняв дар Снадобья, сумеет открыть свое внутреннее око. И увидит то, что нам недоступно, сумеет заглянуть в прошлое и по мужской, и по женской линии своей генетической памяти…

– Это и будет тот, кого вы называете Квисатц Хадерах?

– Да – тот, кто может быть одновременно во множестве мест, Сокращающий путь, – Квисатц Хадерах. Немало мужчин рискнули попробовать Снадобье… да, немало. Но ни одна попытка не увенчалась успехом.

– Неужели все мужчины, принимавшие Снадобье, оказались не способны к правдовидению?

– Нет. Все мужчины, принявшие его, умерли.

Пытаться понять Муад’Диба без того, чтобы понять его смертельных врагов – Харконненов, – это то же самое, что пытаться понять Истину, не поняв, что такое Ложь. Это – попытка познать Свет, не познав Тьмы. Это – невозможно.

(Принцесса Ирулан, «Жизнь Муад’Диба»)

Наполовину скрытый тенью рельефный глобус, раскрученный пухлой, унизанной перстнями рукой, вращался на причудливой формы подставке у стены кабинета. Окон в помещении не было, и три другие стены походили на пестрое лоскутное одеяло – они были сплошь заставлены разноцветными свитками, книгофильмами, лентами и роликами. По комнате разливали свет плавающие в подвижном силовом поле золотистые шары.

Центр кабинета занимал овальный стол с узорчатой – розовое с зеленым – крышкой из окаменевшего элаккового дерева. Его окружали кресла на силовой подвеске, приспосабливающиеся к форме тела сидящего, два кресла были заняты: в одном сидел круглолицый темноволосый юноша лет шестнадцати с угрюмыми глазами, а второе занимал изящный, хрупкий невысокий мужчина с женоподобным лицом.

Оба они внимательно смотрели на глобус и того, кто вращал его, стоя в тени.

Оттуда, из сумрака, донесся смешок, и густой бас прогудел:

– Полюбуйся, Питер: вот самая большая ловушка из всех, какие ставились на человека за всю историю. И наш герцог направляется прямо в нее. Поистине я, барон Владимир Харконнен, творю вещи изумительные!

– Вне всякого сомнения, мой барон, – ответил старший из двоих. У него оказался приятный, музыкально звучащий тенор; может быть, чуть слишком сладкий.

Жирная ладонь опустилась на глобус и остановила его. Теперь было хорошо видно, что это очень дорогая вещица: из тех, что изготовлялись для богатых коллекционеров и назначенных Империей правителей планет. На нем лежала неповторимая печать ручной работы мастеров метрополии: параллели и меридианы были обозначены тончайшей платиновой проволокой, полярные шапки инкрустированы отборными молочно-белыми бриллиантами.

Жирная рука поползла по шару, отмечая детали рельефа.

– Прошу сосредоточиться, – пророкотал бас. – И ты, Питер, и ты, мой милый Фейд-Раута, смотрите! От шестидесятой параллели на севере и до семидесятой на юге – все заполняет эта изысканная волнистая рябь, этот чудесный узор. Не правда ли, цвет напоминает о лакомой карамели?.. И нигде его нежность не нарушается голубизной рек, озер или морей. А эти сверкающие полярные шапочки, такие крохотные и изящные!.. Можно ли спутать с чем-либо подобный мир? Это – Арракис, и ничто иное… Он воистину уникален. Прекрасная декорация для не менее прекрасной победы.

По губам Питера скользнула улыбка.

– И подумать только, мой барон: Падишах-Император полагает, что он отдал герцогу вашу планету, планету Пряности. Забавно, не правда ли?

– Не говори ерунду, – пробурчал барон. – Ты же напоминаешь об этом нарочно, чтобы смутить и запутать Фейд-Рауту, но смущать моего племянника сейчас вовсе не обязательно.

Угрюмый юноша зашевелился в кресле, разглаживая невидимые складки своих черных, в обтяжку, брюк, и лениво выпрямился, услышав осторожный стук в находившуюся за его спиной дверь.

Питер выскользнул из кресла, прошел к двери и приоткрыл ровно настолько, чтобы можно было просунуть почтовую капсулу. Взял ее, защелкнул замок и развернул послание. Хмыкнул. Вчитавшись, хмыкнул опять.

– Ну, что там? – нетерпеливо окликнул барон.

– Глупец ответил нам, мой барон!

– А когда это Атрейдесы упускали возможность сделать красивый жест?.. – сказал барон. – Ну и что же он пишет?

– Он в высшей степени нелюбезен, мой барон. Обращается к вам просто «Харконнен» – ни «Сир и дражайший кузэн», ни титула – ничего!

– Харконнен – достаточно хорошее имя, – проворчал барон. В его голосе слышалось нетерпение. – Что же изволит сообщить дорогой Лето?

– Он пишет: «Ваше предложение о встрече отклоняется. Я уже много раз сталкивался с вашим известным всем вероломством».

– Это все?

– «Старинное искусство канли имеет еще поклонников в Империи». Подписано: «Лето, герцог Арракиса». – Питер засмеялся. – Подумать только: герцог Арракиса! Это уже, пожалуй, чересчур!

– Замолчи, Питер, – спокойно сказал барон, и смех оборвался, словно от поворота выключателя. – Так, значит, канли? Вендетта? И ведь использовал старое доброе слово, напоминающее о древних традициях, – специально, чтобы я понял, насколько он серьезен. Хм…

– Вы сделали попытку к примирению, – заметил Питер, – таким образом, приличия соблюдены.

– Ты излишне болтлив для ментата, Питер, – одернул барон, подумав: «Скоро придется избавиться от него. Пожалуй, он почти пережил свою полезность».

Взгляд барона пересек комнату, задержавшись на той черте своего ментата-асассина, которую сразу же замечали все, впервые встречающиеся с Питером: глаза – темные щели синего на синем, без единого мазка белого цвета.