Павел кукольник. Поэзия и драматургия

Стивенсон Роберт Луис

Похищенный или приключения Дэвида Бэлфура

ПОСВЯЩЕНИЕ

Милый Чарлз Бакстер!

Если когда-нибудь вам доведется прочесть эту повесть, вы, наверное, зададитесь таким множеством вопросов, что мне не под силу будет ответить. Например, каким образом убийство в Эпине могло произойти в 1751 году или почему Торренские скалы перебрались под самый Иррейд и чем объясняется, что печатные свидетельства безмолвствуют обо всем, что касается Дэвида Бэлфура. Все эти орешки мне не по зубам. Зато если б вы стали допытываться, виновен Алан или нет, я, пожалуй, мог бы отстоять версию, изложенную в книге. Эпинские предания и поныне решительно утверждают правоту Алана. Поспрошайте сами о том «другом», чьей рукой был сделан выстрел, и вы, возможно, услышите, что его потомков по сей день можно сыскать в его родных местах. Правда, никакие расспросы не помогут вам узнать его имя: шотландский горец уважает тайну и умение хранить ее впитывает с молоком матери. Я мог бы продолжать в том же духе, защищая неоспоримость одного положения, соглашаясь с несостоятельностью другого, но не честней ли сразу признать, что мною меньше всего движет желание соблюдать достоверность! Этой повести место не в кабинете ученого, а в комнате школьника, в час, когда с уроками покончено и скоро пора спать, а за окном зимний вечер. Честный же Алан - в жизни довольно мрачная и воинственная фигура - служит в новом своем воплощении далеко не воинственной цели: отвлечь иного юного джентльмена от сочинений Овидия, ненадолго умчать его в минувший век, в горы Шотландии, а когда он отправится в постель, наводнить его сны увлекательными видениями.

Вас, дорогой Чарлз, я и не надеюсь увлечь этой книгой. Зато, быть может, она понравится вашему сыну, когда он подрастет; возможно, ему приятно будет увидеть на форзаце имя своего отца, а пока что мне самому приятно поставить это имя здесь в память о многих счастливых, а кое-когда и печальных днях, о которых сегодня, пожалуй, вспоминаешь с не меньшим удовольствием.

Мне, сквозь годы и расстояния, странно глядеть сейчас на былые приключения нашей юности, но как же странно должно быть вам! Ведь вы ступаете по тем же улицам, вы можете хоть завтра открыть дверь старого дискуссионного клуба, где нас уже начинают ставить в один ряд со Скоттом, Робертом Эмметом и горячо любимым, хоть и бесславным Макбином, - можете пройти мимо церковного дворика, где собирались члены славного общества

L.J.R. и потягивали пиво, сидя на тех же скамьях, где некогда сиживал с приятелями Берне.

Живо представляю себе, как вы бродите при свете дня, видя собственными глазами те места, которые вашему другу являются ныне лишь в сновидениях. Как громко, должно быть, звучит для вас голос прошлого в те часы, когда вы отрываетесь от привычных занятий!

Пусть же он чаще будит в вас добрую память о вашем Друге.

Скерривор,Борнмут.

Я ОТПРАВЛЯЮСЬ В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ К ЗАМКУ ШОС

Мне хочется начать рассказ о моих приключениях с того памятного утра в июне 1751 года, когда я в последний раз вынул ключ из дверей отчего дома. Я вышел на дорогу, едва первые лучи блеснули на вершинах гор, а к тому времени, как поравнялся с пасторским домом, в сиреневом саду уж пересвистывались дрозды и завеса предрассветного тумана в долине стала подниматься и таять.

Эссендинский священник мистер Кемпбелл, добрая душа, поджидал меня у садовой калитки. Он спросил, позавтракал ли я, и, услыхав, что я не голоден, обеими руками взял мою руку, продел себе под локоть и дружески пришлепнул.

Так-то, Дэви, милок, - сказал он. - Провожу тебя до реки и отправлю в путь-дорожку.

Мы тронулись в молчании.

Не жаль тебе расставаться с Эссендином? - спросил он спустя немного.

Как сказать, сэр, - отозвался я. - Знать бы, куда идешь" и что тебя ждет, тогда бы можно ответить прямо. Эссендин - хорошее местечко, и жилось мне здесь славно, только ведь больше-то я нигде не бывал. Отца и матушки нет в живых, и до них мне из Эссендина не ближе, чем из Венгерского королевства. Так что, по правде говоря, будь я уверен, что на чужой стороне смогу добиться чего-то лучшего, мне бы не жаль было уходить.

Вот как? - сказал мистер Кемпбелл. - Что ж, Дэви, ладно. Тогда мой долг, насколько это в моих силах, сообщить тебе о твоей дальнейшей судьбе. Когда скончалась твоя матушка, а твой отец - достойный был человек и добрый христианин - стал чахнуть и понял, что конец его близок, он доверил мне на сохранение одно письмо и прибавил, что в нем твое наследство. «Как меня не станет, - сказал он, - и в доме наведут порядок, а вещи продадут, - все это, Дэви, было исполнено, - отдайте моему мальчику вот это письмо в собственные руки и снарядите его в замок Шос, что невдалеке от Кремонда. Я сам оттуда родом, туда и подобает вернуться моему сыну. Малый он, - сказал твой батюшка, - не робкого десятка, отменный ходок, и нет сомнений, что он прибудет в замок цел и невредим и сумеет там - понравиться».

Посвящение

Дорогой мой Чарлз Бакстер! Если вы когда-нибудь прочитаете этот рассказ, то, вероятно, зададите себе больше вопросов, нежели я мог бы дать ответов. Так, например, вы спросите: каким образом убийство в Аппине пало на 1751 год; каким образом Торренские скалы придвинулись так близко к Эррейду или почему опубликованный отчет об этом деле совсем ничего не говорит обо всем, что касается Давида Бальфура? Ведь эти орехи мне не по зубам. Но если вы меня спросите о том, виновен ли Алан или невиновен, то я полагаю, что могу постоять за свой рассказ. Вы могли бы сами убедиться в том, что местное предание в Аппине и доднесь явно высказывается в пользу Алана. Если вы наведете справки, то можете узнать, что потомки «другого человека», того, что стрелял, и теперь еще существуют в той местности. Но можете спрашивать сколько угодно, а имени этого «другого» вы не услышите: горцы свято соблюдают эту тайну, уважая вообще всякие тайны, и свои собственные и своих сородичей. Я могу с успехом оправдывать один пункт, но должен признать, что другой пункт оправдать невозможно; лучше уж признаться сразу, как мало интересует меня желание быть точным. Я пишу книгу не для школьной библиотеки, а для чтения зимними вечерами, когда занятия в классах уже кончены и приближается время сна. Честный Алан, который в свое время был лихим воякой, в своем новом перерождении выведен мною не с каким-либо особым злодейским умыслом, а только затем, чтобы отвлечь внимание какого-нибудь юного джентльмена от Овидия и обратить его хоть ненадолго на горную Шотландию и на минувшее столетие и отпустить его в постель в таком настроении, чтоб в его снах появились кое-какие заманчивые образы.

От вас, мой дорогой Чарлз, я не могу и требовать, чтоб этот рассказ вам пришелся по вкусу. Но он, может быть, понравится вашему сыну, когда он подрастет; ему будет приятно найти имя своего отца на форзаце книги. В то же время мне отрадно начертать это имя здесь в память о многих днях, большею частью счастливых, хотя иногда и грустных, но о которых теперь с интересом вспоминаешь. Если мне кажется удивительным, что я могу бросить взгляд назад сквозь двойное расстояние времени и пространства на приключения нашей юности, то для вас это, быть может, еще удивительнее, как для человека, который ходит по тем же самым улицам и может завтра же отворить дверь старой залы, где мы начали свое ознакомление со Скоттом и Робертом Умчетом и с нашим возлюбленным, но так малоизвестным Мекбином; или пройти в тот уголок, где собирались митинги великого общества I. J. R., где мы пили свое вино и сидели на тех же местах, где когда-то сиживал Берне со своими друзьями. Мне кажется, что я вижу, как вы ходите по этим местам среди белого дня, видите их своими собственными глазами, тогда как для вашего товарища все это может быть только предметом сновидений. Как прошлое звучит в памяти во время перерывов среди текущих дел и занятий! Пусть же это эхо чаще звучит для вас и будит в вас мысли о вашем друге.

Р. Л. С. Скерривор, Бурнемут.

I. Я отправляюсь в Шоос-гауз

Рассказ о моих приключениях я начну с июньского утра 1751 года, когда в последний раз я запер за собою дверь отчего дома. Пока я спускался по дороге, солнце едва освещало вершины холмов, а когда дошел до дома священника, в сирени уже свистали дрозды и предрассветный туман, висевший над долиной, начинал подниматься и исчезать.

Добрейший иссендинский священник, мистер Кемпбелл, ждал меня у садовой калитки. Он спросил, позавтракал ли я, и, услыхав, что мне ничего не нужно, после дружеского рукопожатия ласково взял меня под руку.

– Ну, Дэви, – сказал он, – я провожу тебя до брода, чтобы вывести тебя на дорогу.

И мы молча двинулись в путь.

– Жалко тебе покидать Иссендин? – спросил он немного погодя.

– Я мог бы вам на это ответить, если бы знал, куда я иду и что случится со мной, – сказал я. – Иссендин – славное местечко, и мне было очень хорошо здесь, но ведь я ничего больше и не видел. Отец мой и мать умерли, и, оставшись в Иссендине, я был бы от них так же далеко, как если бы находился в Венгрии. Откровенно говоря, я уходил бы отсюда очень охотно, если бы только знал, что на новом месте положение мое улучшится.

– Да! – сказал мистер Кемпбелл. – Прекрасно, Дэви. Значит, мне следует открыть тебе твое будущее, насколько это в моей власти. Когда твоя мать умерла, а отец твой – достойный христианин! – почувствовал приближение смерти, он отдал мне на сохранение письмо, сказав, что оно – твое наследство. «Как только я умру, – говорил он, – и дом будет приведен в порядок, а имущество продано (все так и было сделано, Дэви), дайте моему сыну в руки это письмо и отправьте его в Шоос-гауз, недалеко от Крамонда. Я сам пришел оттуда, – говорил он, – и туда же следует возвратиться моему сыну. Он смелый юноша и хороший ходок, и я не сомневаюсь, что он благополучно доберется до места и сумеет заслужить там всеобщее расположение».

– В Шоос-гауз! – воскликнул я.

– Никто не знает этого достоверно, – сказал мистер Кемпбелл. – Но у владельцев этой усадьбы то же имя, что и у тебя, Дэви. Бальфуры из Шооса – старинная, честная, почтенная семья, пришедшая в упадок в последнее время. Твой отец тоже получил образование, подобающее его происхождению; никто так успешно не руководил школой, как он, и разговор его не был похож на разговор простого школьного учителя; напротив (ты сам понимаешь), я любил, чтобы он бывал у меня, когда я принимал образованных людей, и даже мои родственники, Кемпбеллы из Кильренета, Кемпбеллы из Денсвайра, Кемпбеллы из Минча и другие, все очень просвещенные люди, находили удовольствие в его обществе. А в довершение всего сказанного вот тебе завещанное письмо, написанное собственной рукой покойного.

Он дал мне письмо, адресованное следующим образом: «Эбенезеру Бальфуру, из Шооса, эсквайру, в Шоос-гауз, в собственные руки. Письмо это будет передано ему моим сыном, Давидом Бальфуром». Сердце мое сильно забилось при мысли о блестящей будущности, внезапно открывшейся предо мной, семнадцатилетним сыном бедного сельского учителя в Эттрикском лесу.

– Мистер Кемпбелл, – сказал я прерывающимся голосом, – пошли бы вы туда, будь вы на моем месте?

– Разумеется, – отвечал священник, – и даже не медля. Такой большой мальчик, как ты, дойдет до Крамонда (недалеко от Эдинбурга) в два дня. В самом худшем случае, если твои знатные родственники – а я предполагаю, что эти Бальфуры тебе сродни, – выставят тебя за дверь, ты сможешь через два дня вернуться обратно и постучать в дверь моего дома. Но я надеюсь, что тебя примут хорошо, как предсказывал твой отец, и со временем ты будешь важным лицом. А затем, Дэви, мой мальчик, – закончил он, – я считаю своей обязанностью воспользоваться минутой расставания и предостеречь тебя от опасностей, которые ты можешь встретить в свете.

При этих словах он немного помешкал, размышляя, как бы поудобнее сесть, потом опустился на большой камень под березой у дороги, с важностью оттопырил верхнюю губу и накрыл носовым платком свою треугольную шляпу, так как солнце теперь светило на нас из-за двух вершин. Затем, подняв указательный палец, он стал предостерегать меня сперва от многочисленных ересей, которые нисколько не соблазняли меня, и убеждать не пренебрегать молитвой и чтением библии. Потом он описал мне знатный дом, куда я направлялся, и дал мне совет, как вести себя с его обитателями.

– Будь уступчив, Дэви, в несущественном, – говорил он. – Помни, что хотя ты и благородного происхождения, но воспитан в деревне. Не посрами нас, Дэви, не посрами нас! Будь обходительным в этом большом, многолюдном доме, где так много слуг. Старайся быть осмотрительным, сообразительным и сдержанным не хуже других. Что же касается владельца, помни, что он – лэрд. Скажу тебе только: воздай всякому должное. Приятно подчиняться лэрду; во всяком случае, это должно быть приятно для юноши.

– Может быть, – отвечал я. – Обещаю вам, что буду стараться следовать вашему совету.

– Прекрасный ответ, – сердечно сказал мистер Кемпбелл. – А теперь обратимся к самой важной материи, если дозволено так играть словами, или же к нематериальному. Вот пакетец, в котором четыре вещи. – Говоря это, он с большим усилием вытащил пакет из своего бокового кармана. – Из этих четырех вещей первая принадлежит тебе по закону: это небольшая сумма, вырученная от продажи книг и домашнего скарба твоего отца, которые я купил, как и объяснял с самого начала, с целью перепродать их с выгодой новому школьному учителю. Остальные три – подарки от миссис Кемпбелл и от меня. И ты доставишь нам большое удовольствие, если примешь их. Первая, круглая, вероятно, больше всего понравится тебе сначала, но, Дэви, мальчик мой, это лишь капля в море: она облегчит тебе только один шаг и исчезнет, как утренний туман. Вторая, плоская, четырехугольная, вся исписанная, будет помогать тебе в жизни, как хороший посох в дороге и как подушка под головой во время болезни. А последняя, кубическая, укажет тебе путь в лучший мир: я буду молиться об этом.

Сын польки-католички и словака-униата (по другим сведениям, русина) из польского города Замостье (Zamo??) в тогдашней Австрии переехал в Россию с родителями в восьмилетнем возрасте, когда его отец В. Г. Кукольник (1765-1821) был приглашён в 1804 году профессором физики во вновь открытый петербургский Главный педагогический институт.

После нескольких лет службы в различных ведомствах Санкт-Петербурга в 1815 году защитил диссертацию «О влиянии римского права на всероссийское» на звание доктора права в Полоцкой иезуитской академии, ближайшем к Петербургу заведении, где присваивались учёные степени.

Перевод «Сокращённой всеобщей истории» французского историка и государственного деятеля Луи Филиппа де Сегюра (издан в 5 томах в Петербурге в 1818-1820) обратил на Кукольника благосклонное внимание влиятельных кругов.

Вероятно, под впечатлением трагической гибели отца в 1821 году принял крещение по православному обряду.

Весной 1825 года обосновался в Вильне. В первый же учебный год стал секретарём совета университета и членом двух временных комитетов.

Административные должности в университете занимал его брат Платон Кукольник. У П. В. Кукольника поселился по окончании Нежинского лицея Н. В. Кукольник, который в 1829-1831 преподавал в Виленской гимназии русскую словесность и издал на польском языке практический курс русской грамматики.

С 1831 года Кукольник заведовал университетской библиотекой и нумизматическим кабинетом. При чтении лекций в университете использовал свой перевод «Сокращённой всеобщей истории» де Сегюра.

После ликвидации Виленского университета (1832) служил библиотекарем и преподавал русский язык в Медико-хирургической академии (1833-1842); в католической Духовной академии (1834-1842) преподавал всеобщую и русскую историю. Одновременно служил в 1829-1841 цензором. В 1842 году вышел в отставку в чине статского советника.

В 1844 году принял место члена правления Виленской римско-католической епархиальной семинарии, где преподавал историю (до 1851).

Одновременно с 1849 года служил чиновником особых поручений по исторической и статистической части края при виленском генерал-губернаторе в 1840-1850 Ф. Я. Мирковиче, впоследствии состоял членом губернского статистического комитета.

В 1851 году вновь назначается цензором; в 1863-1865 председатель Виленского цензурного комитета. Заслужил репутацию снисходительного цензора. Поддерживал дружеские отношения с виленскими литераторами А. Э. Одынцем, А. Г. Киркором, Л. Кондратовичем, В. Коротыньским. Комиссия для рассмотрения польских и жмудских книг, продаваемых в г. Вильне, созданная в 1865 году для расследования политических злоупотреблений в книжной торговле (под председательством генерал-майора А. П. Столыпина) обвинила Кукольника в разрешении печатать книги, служившие «латино-польской» пропаганде и способствующие восстанию 1863 и стремлении «поощрять распространение вредных жмудских книг», объяснимом близкими отношениями с издателями и книготорговцами Завадскими и желанием угодить епископу Волончевскому.

Состоял действительным членом Виленской археологической комиссии (1855-1865) со дня основания. Выступал с докладами и сообщениями на её заседаниях.

С апреля 1864 года до марта 1865 года был председателем Виленской комиссии для разбора и издания древних актов (Виленская археографическая комиссия). В 1865 году окончательно вышел в отставку в чине действительного статского советника.

Последние годы жизни безвозмездно преподавал историю в женском училище при Мариинском монастыре. Был ревностным прихожанином виленских православных храмов.

Похоронен на православном Евфросиниевском кладбище в Вильне.

Литературная деятельность

Помимо перевода «Сокращённой всеобщей истории» Луи Филиппа де Сегюра (1818-1820), Кукольник перевёл проповеди французского протестантского теолога Эжена Берсье (перевод не издан).

Публицистика и мемуары

Своего рода публицистику представляют назидательная памятка «В знак памяти друзьям и знакомым, удостоившим меня посещения в день окончания пятидесяти лет со времени поступления мною на поприще государственной службы» (1862) и брошюра «Голос христианина по прочтении книги г. Ренана „La vie de Jesus“» (1864).

Опубликованные в «Русском архиве» полемически окрашенные мемуары «Анти-Ципринус. Воспоминание о Н. Н. Новосильцеве», (1873) и «Анти-Фотий. Ответ очевидца на показания Фотия о Татариновой и её союзе» (1874) призваны защитить память многолетнего покровителя всего семейства Кукольников Н. Н. Новосильцева и сыгравшую важную роль в биографии Кукольника руководительницы религиозного кружка 1817-1837 гг. в Петербурге Е. Ф. Татариновой людей. Они содержат любопытные подробности эпизодов собственной жизни Кукольника и нравов его окружения в Петербурге и Вильне.

Драматургия

В юности увлекался театром и писал трагедии в духе Ж. Расина. Громоздкие трагедии и драмы в стихах на исторические и библейские сюжеты писались с оглядкой на каноны классицизма и отличались религиозной дидактичностью. Фабула трагедии «Гуниад» почерпнута в истории венгерского полководца XV Януш Хуньяди. Лежащая в основе проблема долга подданного и государя присуща драматургии классицизма. «Морской разбойник» проповедует верность христианским ценностям.

Кукольник ценил их особенно высоко, сознавая в то же время их архаичность.

Поэзия

Кукольник писал рассказы и повести в стихах «Мария», «Друг», «Враг», «Дедушкино видение». Они публиковались с 1834 (иногда под криптонимом П. К. или анонимно) отдельными изданиями и в трёх сборниках, вышедших в Вильне «Стихотворения» (1861), «Стихотворения. Т. 2» (1872), «Последний кусок моей духовной жизни» (1882).

Роман в стихах «Три года жизни» (1834) с дополнениями включён в сборник «Стихотворения. Т. 2» (1872), эпилог в книге «Последний кусок моей духовной жизни» (1882). Слогом и отдельными чертами напоминает роман А. С. Пушкина «Евгений Онегин».

В сборники, напечатанные маленькими тиражами для друзей и знакомых и не предназначенные для продажи, вошли посвящения и стихотворения «на случай» - дни рождения или именин знакомых, общенациональные или местные события (концерт в Вильне скрипача К. Ю. Липинского, принятие под покровительство цесаревича Николая Александровича виленского Музея древностей, пленение имама Шамиля, оставление должности виленского генерал-губернатора В. И. Назимовым, назначение А. Л. Потапова виленским генерал-губернатором. Отдельным оттиском к приезду императора Александра II вышло стихотворение «6-е сентября 1858 г. в Вильне».

Стихам Кукольника свойственны та же дидактичность, которая присуща и его провиденциальной историософии.

История

Современники подчеркивали первооткрывательство Кукольника в освоении истории Литвы. Его немногочисленные историографические труды компилятивны. Кукольник, как правило, пересказывал работы Ю. И. Крашевского, Т. Нарбутта, М. Балинского, Л. Юцевича, А. Г. Киркора. Кукольник усматривал в истории действие Провидения, поэтому его сочинениям присущи дидактичность и религиозное морализаторство.

К ним близки по использованным источникам, материалу и манере изложения сочинения этнографического и краеведческого характера. В статье «Предания литовского народа» Кукольник представил литовские предания, поверья и обычаи, описал игры, танцы, свадебные и похоронные обряды, привел более полусотни песен, свыше трехсот пословиц и поговорок.

К историко-краеведческим работам относится своеобразный путеводитель по древнейшей улице Вильны «Путешествия по Замковой улице в Вильне» в газете «Виленский вестник / Kurjer Wile?ski» (1860).

Свои работы Кукольник печатал в научно-литературных приложениях к «Памятной книжке Виленской губернии», «Записках Виленской археологической комиссии», в газете «Виленский вестник».

В «Исторических заметках о Литве» и «Исторических заметках о северо-западном крае России», вышедших после подавления восстания 1863 года, Кукольник доказывал, что благоденствие Литвы неизменно зависело от положения православной церкви и степени близости с Россией, а повороты к Западу, усиление польского влияния и католицизма приносили бедствия. «Заметки» изданы книгами и печатались в газетах «Виленский вестник», «Ковенские губернские ведомости», журнале «Вестник юго-западной и западной России» («Вестник Западной России»).

Сочинения

История, краеведение, мемуары

История управления и законодательства Литвы // Памятная книжка Виленской губернии на 1853 год. - Ч. 2. Исторически-статистические очерки Виленской губернии. - Вильно: Тип. О. Завадского, 1853. - С. 19-56.
Стоклишские минеральные воды // Памятная книжка Виленской губернии на 1853 год. - Ч. 2. Исторически-статистические очерки Виленской губернии. - Вильно: Тип. О. Завадского, 1853. - С. 57-67.
Предания литовского народа // Черты из истории и жизни литовского народа. - Вильно: Тип. О. Завадского, 1854. - С. 66-149.
О пособиях к дополнению литовской истории = O pomocach do dope?nenia dziej?w Litwy // Записки Виленской археологической комиссии. Ч. I / Под ред. А. Киркора и М. Гусева. = Pami?tniki kommisji archeologicznej Wile?skiej. Cz. I / Pod red. M. Bali?skiego i L. Kondratowicza. - Wilno: Drukiem J. Zawadskiego, 1856. - S. 40-47.
Исторические воспоминания о р. Немане // Памятная книжка Виленской губернии на 1860 год. - Ч. 2. Историко-статистический сборник Виленской губернии. - Вильно: Тип. А. Киркора и К°, 1860. - С. 1-25.
Путешествие по Замковой улице в Вильне // Виленский вестник. 1860. № 1, 1 января - 14, 16, 18, 19, 21-27, 1 апреля.
Отрывки из поездки в Гродненскую губернию // Виленский вестник. - 1860. - № 73-75; 16, 20, 23 сентября.
В знак памяти друзьям и знакомым, удостоившим меня посещения в день окончания пятидесяти лет со времени поступления мною на поприще государственной службы. - Вильна: Тип. А. К. Киркора, 1862.
Исторические заметки о Литве // Вестник юго-западной и западной России. - 1863. - Т. II, кн. 6, отд. II, с. 150-186; т. III, кн. 7 и 8, с. 1-36, 99-12.
Исторические заметки о Литве. - Вильна: тип. А. К. Киркора, 1864.
Исторические заметки о северо-западной России. Период 2. От начала 1813 до 1831 года. - Вильна: Тип. Виленского губернского правления, 1867.
Анти-Ципринус. Воспоминание о Н. Н. Новосильцеве // Русский архив. - 1873. - № 2. - Стлб. 203-224, 0193-0200.
Анти-Фотий. Ответ очевидца на показания Фотия о Татариновой и её союзе // Русский архив. - 1874. - № 3. - Стлб. 589-611.

Поэзия и драматургия

6 сентября 1858 года в Вильне. - Вильно: Тип. Гликсберга, 1858.
Стихотворения Павла Кукольника. 1861 года. - Вильно: Тип. А. К. Киркора, 1861.
Гуниад. Трагедия в пяти действиях в стихах. - Вильна: Печатня А. Г. Сыркина, 1872 (рукопись 1837).
Святой апостол Иуда, брат Господень. - Лейпциг, 1866 (рукопись подарена виленскому Музею древностей в ноябре 1857).
Мария. - СПб., 1870.
Морской разбойник. Трагедия в пяти действиях в стихах. - Вильна: Печатня А. Г. Сыркина, 1872.
Воспоминания о Крыме. 1870 г. - Вильна: Печатня А. Г. Сыркина, 1872.
Стихотворения Павла Кукольника. - Т. II. - Вильна: Печатня А. Г. Сыркина, 1872.

Переводы

Wr?g - kusiciel. Powie?? wierszowana Paw?a Kukolnika // W. Syrokomla. Gaw?dy i rymy ulotne. Poczet 3. - Wilno, 1856. - S. 181-217. (польск.)
Sierotka / Przek?ad W. Koroty?skiego // Teka Wile?ska. - 1857. - T. 2. - S. 73-74. (польск.)
Dwa s?dy / Przek?ad W. Koroty?skiego // Teka Wile?ska. 1858. - T. 4. - S. 16-20. (польск.)
S?d poety. Z Paw?a Kukolnika // A. E. Odyniec. Poezye. Wydanie nowe. Poprawione i pomno?one. - T. I. - Wilno: Drukarnia A. Syrkina, 1859. - S. 222-227. (польск.)
Wr?g - kusiciel. Powie?? wierszowana Paw?a Kukolnika; Alboin. Z Paw?a Kukolnika // L. Kondratowicz (W. Syrokomla). Poezye. Wydanie zupe?ne na rzecz wdowy i sierot autora. - T. X. - Warszawa: Gebether i Wolf, 1872. - S. 171-198. (польск.)
Lietuvi? padavimai / Vert? J. Trink?nas // Lietuvi? mitologija. T. 1 / Pareng? N. V?lius; red. R. Merkait?. - Vilnius: Mintis, 1995. - P. 236-240. (лит.)

Произведения на сайте Lib.ru

Па́вел Васи́льевич Ку́кольник (24 июня (5 июля) , Замостье, Австрия (ныне Замосць , Польша), - 3 () сентября , Вильно) - русский историк, поэт , педагог , литератор, драматург ; брат Н. В. Кукольника .

Биография

Сын польки-католички и словака-униата (по другим сведениям, русина) из польского города Замостье (Zamość ) в тогдашней Австрии переехал в Россию с родителями в восьмилетнем возрасте, когда его отец В. Г. Кукольник ( -) был приглашён в 1804 году профессором физики во вновь открытый петербургский Главный педагогический институт.

Перевод «Сокращённой всеобщей истории» французского историка и государственного деятеля Луи Филиппа де Сегюра (издан в 5 томах в Петербурге в -) обратил на Кукольника благосклонное внимание влиятельных кругов.

Вероятно, под впечатлением трагической гибели отца в 1821 году принял крещение по православному обряду.

Состоял действительным членом Виленской археологической комиссии ( -) со дня основания. Выступал с докладами и сообщениями на её заседаниях.

Литературная деятельность

Помимо перевода «Сокращённой всеобщей истории» Луи Филиппа де Сегюра ( -), Кукольник перевёл проповеди французского протестантского теолога Эжена Берсье (перевод не издан).

Публицистика и мемуары

Своего рода публицистику представляют назидательная памятка «В знак памяти друзьям и знакомым, удостоившим меня посещения в день окончания пятидесяти лет со времени поступления мною на поприще государственной службы» () и брошюра «Голос христианина по прочтении книги г. Ренана „La vie de Jesus“» ().

Драматургия

Роман в стихах «Три года жизни» (1834) с дополнениями включён в сборник «Стихотворения. Т. 2» (), эпилог в книге «Последний кусок моей духовной жизни» (). Слогом и отдельными чертами напоминает роман А. С. Пушкина «Евгений Онегин».

В сборники, напечатанные маленькими тиражами для друзей и знакомых и не предназначенные для продажи, вошли посвящения и стихотворения «на случай» - дни рождения или именин знакомых, общенациональные или местные события (концерт в Вильне скрипача К. Ю. Липинского, принятие под покровительство цесаревича Николая Александровича виленского Музея древностей, пленение имама Шамиля , оставление должности виленского генерал-губернатора В. И. Назимовым , назначение А. Л. Потапова виленским генерал-губернатором. Отдельным оттиском к приезду императора Александра II вышло стихотворение «6-е сентября 1858 г. в Вильне».

Стихам Кукольника свойственны та же дидактичность, которая присуща и его провиденциальной историософии.

История

Современники подчеркивали первооткрывательство Кукольника в освоении истории Литвы. Его немногочисленные историографические труды компилятивны. Кукольник, как правило, пересказывал работы Ю. И. Крашевского , Т. Нарбутта , М. Балинского , Л. Юцевича , А. Г. Киркора . Кукольник усматривал в истории действие Провидения, поэтому его сочинениям присущи дидактичность и религиозное морализаторство.

В «Исторических заметках о Литве» и «Исторических заметках о северо-западном крае России», вышедших после подавления восстания 1863 г. , Кукольник доказывал, что благоденствие Литвы неизменно зависело от положения православной церкви и степени близости с Россией, а повороты к Западу, усиление польского влияния и католицизма приносили бедствия. «Заметки» изданы книгами и печатались в газетах «Виленский вестник», «Ковенские губернские ведомости», журнале «Вестник юго-западной и западной России» («Вестник Западной России»).

Сочинения

История, краеведение, мемуары

История управления и законодательства Литвы // Памятная книжка Виленской губернии на 1853 год. Ч. 2. Исторически-статистические очерки Виленской губернии. Вильно: Тип. О. Завадского, 1853. С. 19-56.
Стоклишские минеральные воды // Памятная книжка Виленской губернии на 1853 год. Ч. 2. Исторически-статистические очерки Виленской губернии. Вильно: Тип. О. Завадского, 1853. С. 57-67.
Предания литовского народа // Черты из истории и жизни литовского народа. Вильно: Тип. О. Завадского, 1854. С. 66-149.
О пособиях к дополнению литовской истории = O pomocach do dopełnenia dziejów Litwy // Записки Виленской археологической комиссии. Ч. I / Под ред. А. Киркора и М. Гусева. = Pamiętniki kommisji archeologicznej Wileńskiej. Cz. I / Pod red. M. Balińskiego i L. Kondratowicza. Wilno: Drukiem J. Zawadskiego, 1856. S. 40-47.
Исторические воспоминания о р. Немане // Памятная книжка Виленской губернии на 1860 год. Ч. 2. Историко-статистический сборник Виленской губернии. Вильно: Тип. А. Киркора и К°, 1860. С. 1-25.
Путешествие по Замковой улице в Вильне // Виленский вестник. 1860. №№ 1, 1 января - 14, 16, 18, 19, 21-27, 1 апреля .
Отрывки из поездки в Гродненскую губернию // Виленский вестник. 1860. № 73-75; 16, 20, 23 сентября.
В знак памяти друзьям и знакомым, удостоившим меня посещения в день окончания пятидесяти лет со времени поступления мною на поприще государственной службы. Вильна: Тип. А. К. Киркора, 1862.
Исторические заметки о Литве // Вестник юго-западной и западной России. 1863. Т. II, кн. 6, отд. II, с. 150-186; т. III, кн. 7 и 8, с. 1-36, 99-12.
Исторические заметки о Литве. Вильна: тип. А. К. Киркора, 1864.
Исторические заметки о северо-западной России. Период 2. От начала 1813 до 1831 года. Вильна: Тип. Виленского губернского правления, 1867.
Анти-Ципринус. Воспоминание о Н. Н. Новосильцеве //
Переводы
- Wróg - kusiciel. Powieść wierszowana Pawła Kukolnika // W. Syrokomla. Gawędy i rymy ulotne. Poczet 3. Wilno, 1856. S. 181-217.(польск.)
- Sierotka / Przekład W. Korotyńskiego // Teka Wileńska. 1857. T. 2. S. 73-74.(польск.)
- Dwa sądy / Przekład W. Korotyńskiego // Teka Wileńska. 1858. T. 4. S. 16-20.(польск.)
- Sąd poety. Z Pawła Kukolnika // A. E. Odyniec. Poezye. Wydanie nowe. Poprawione i pomnożone. T. I. Wilno: Drukarnia A. Syrkina, 1859. S. 222-227.(польск.)
- Wróg - kusiciel. Powieść wierszowana Pawła Kukolnika; Alboin. Z Pawła Kukolnika // L. Kondratowicz (W. Syrokomla). Poezye. Wydanie zupełne na rzecz wdowy i sierot autora. T. X. Warszawa: Gebether i Wolf, 1872. S. 171-198.(польск.)
- Lietuvių padavimai / Vertė J. Trinkūnas // Lietuvių mitologija. T. 1 / Parengė N. Vėlius; red. R. Merkaitė. Vilnius: Mintis, 1995. P. 236-240.(лит.)
Литература
- G. T. Ustęp z życiorysu nieboszczyka Pawła Kukolnika // Kraj. 1884. Nr. 41, 7 (19) października.(польск.)
- П. И. К[отович]. Кукольник [некролог] // Виленский календарь на 1885 (простой) год. Вильна, 1884. С. 204-205.
- А. И. Шверубович . Братья Кукольники. Очерк их жизни: Биография, служебно-литературная деятельность и хроника современных им событий в Северо-западном крае. Вильна: Тип. Губернского правления, 1885.
- Русский биографический словарь : В 25 т. / под наблюдением А. А. Половцова. 1896-1918. , И. Кубасов. Кукольник, Павел Васильевич // [Т.:] Кнаппе - Кюхельбекер. СПб., 1903. С. 537-538.
- Z. Makowiecka. Kukolnik Paweł // Polski słownik biograficzny. T. XVI, zeszyt 68. Wrocław etc.: Ossolineum, 1971. S. 120-121.(польск.)
- А. К. Рябов. Кукольник Павел Васильевич // Русские писатели. 1800-1917: Биографический словарь / Гл. ред. П. А. Николаев. Т. 3: К-М. Москва: 1994. С. 215-217.
- П. Лавринец. Очерк П. В. Кукольника «Путешествие по Замковой улице в Вильне» // Балтийский архив. Русская культура в Прибалтике. Т. I. Таллинн, . С. 80-94.

Па́вел Васи́льевич Ку́кольник (24 июня (5 июля) 1795, Замосць, Речь Посполита - 3 (15) сентября 1884, Вильно) - русский историк, поэт, педагог, литератор, драматург; брат Н. В. Кукольника .

Биография

Сын польки-католички и словака-униата (по другим сведениям, русина2009) из польского города Замостье (Zamość) в тогдашней Австрии переехал в Россию с родителями в восьмилетнем возрасте, когда его отец В. Г. Кукольник (1765-1821) был приглашён в 1804 году профессором физики во вновь открытый петербургский Главный педагогический институт.

Вероятно, под впечатлением трагической гибели отца в 1821 году принял крещение по православному обряду.

Административные должности в университете занимал его брат Платон Кукольник. У П. В. Кукольника поселился по окончании Нежинского лицея Н. В. Кукольник , который в 1829-1831 преподавал в Виленской гимназии русскую словесность и издал на польском языке практический курс русской грамматики.

В 1851 году вновь назначается цензором; в 1863-1865 председатель Виленского цензурного комитета. Заслужил репутацию снисходительного цензора. Поддерживал дружеские отношения с виленскими литераторами А. Э. Одынцем , А. Г. Киркором, Л. Кондратовичем, В. Коротыньским. Комиссия для рассмотрения польских и жмудских книг, продаваемых в г. Вильне, созданная в 1865 году для расследования политических злоупотреблений в книжной торговле (под председательством генерал-майора А. П. Столыпина) обвинила Кукольника в разрешении печатать книги, служившие «латино-польской» пропаганде и способствующие восстанию 1863 и стремлении «поощрять распространение вредных жмудских книг», объяснимом близкими отношениями с издателями и книготорговцами Завадскими и желанием угодить епископу Волончевскому.

Павел кукольник. Поэзия и драматургия

Литературная деятельность

Публицистика и мемуары

Драматургия

Поэзия

История

Сочинения

Переводы

Биография

Литературная деятельность

Публицистика и мемуары

Драматургия

История

Сочинения

Переводы

Литература

Биография