Мастер и маргарита читать полностью онлайн. Кто написал «Мастер и Маргарита»? История романа «Мастер и Маргарита. Ад, вынесенный за скобки

Мастер и Маргарита – легендарное произведение Булгакова, роман, ставший его путевкой в бессмертие. Он обдумывал, планировал и писал роман 12 лет, и он перетерпел множество изменений, которые сейчас и вообразить сложно, ведь книга приобрела поразительное композиционное единство. Увы, закончить дело всей своей жизни Михаил Афанасьевич так и не успел, окончательных правок внесено не было. Сам он оценивал свое детище как главное послание человечеству, ка завещание потомкам. Что же Булгаков хотел нам сказать?

Роман открывает нам мир Москвы 30-х годов. Мастер вместе со своей возлюбленной Маргаритой пишет гениальный роман о Понтии Пилате. Его не допускают к публикации, а самого автора заваливает неподъемная гора критики. В приступе отчаяния герой сжигает свой роман и попадает в психиатрическую лечебницу, оставляя Маргариту одну. Параллельно с этим в Москву прибывает Воланд, дьявол, вместе со своей свитой. Они учиняют беспорядки в городе, такие как сеансы черной магии, представление в Варьете и Грибоедове и т. д. Героиня тем временем ищет способ вернуть своего Мастера; впоследствии идет на сделку с сатаной, становится ведьмой и присутствует на балу у мертвецов. Воланд восхищен любовью и преданностью Маргариты и решает вернуть ей любимого. Также восстает из пепла роман о Понтии Пилате. А воссоединившаяся пара удаляется в мир покоя и умиротворения.

В тексте содержатся главы из самого романа Мастера, повествующие о событиях в Ершалаимском мире. Это рассказ о бродячем философе Га-Ноцри, допрос Иешуа у Пилата, последующая казнь последнего. Вставные главы имеют непосредственное значение для о романа, так как их понимание является ключом к раскрытию идеи автора. Все части составляют собой единое целое, тесно переплетены между собой.

Темы и проблемы

Булгаков на страницах произведения отразил свои мысли о творчестве. Он понимал, что художник не свободен, он не может творить лишь по велению своей души. Общество сковывает его, приписывает ему определенные рамки. Литература в 30-х годах подвергалась строжайшей цензуре, книги часто писались под заказ власти, отражение чего мы и увидим в МАССОЛИТе. Мастер не смог получить разрешения опубликовать свой роман о Понтии Пилате и о своем пребывании среди литературного общества того времени отзывался как о сущем аду. Герой, вдохновленный и талантливый, не смог понять его членов, продажных и поглощенных мелкими материальными заботами, так и они в свою очередь не смогли понять его. Поэтому Мастер и оказался за пределами этого богемного круга с неразрешенным к публикации трудом всей своей жизни.

Второй аспект проблемы творчества в романе – это ответственность автора за свое произведение, его судьбу. Мастер, разочаровавшись и окончательно отчаявшись, сжигает рукопись. Писатель же, по мнению Булгакова, должен добиваться правды посредством своего творчества, оно должно нести пользу обществу и действовать на благо. Герой, напротив, поступил малодушно.

Проблему выбора отражают главы, посвященные Пилату и Иешуа. Понтий Пилат, понимая необычность и ценность такого человека как Иешуа, отправляет того на казнь. Трусость – самый страшный порок. Прокуратор боялся ответственности, боялся наказания. Этот страх абсолютно заглушил в нем и симпатию к проповеднику, и голос разума, говорящей об уникальности и чистоте намерений Иешуа, и совесть. Последняя мучила его всю оставшуюся жизнь, а так же после смерти. Только в конце романа Пилату было позволено поговорить с Ним и освободиться.

Композиция

Булгаков в романе применил такой композиционный прием как роман в романе. «Московские» главы сочетаются с «пилатовскими», то есть с произведением самого Мастера. Автор проводит параллель между ними, показывая, что не время меняет человека, а только он сам способен изменить себя. Постоянная работа над собой – это титанический труд, с которым не справился Пилат, за что и был обречен на вечные душевные страдания. Мотивами обоих романов являются поиск свободы, истины, борьба добра и зла в душе. Каждый может совершать ошибки, но человек постоянно должен тянуться к свету; только это может сделать его по-настоящему свободным.

Главные герои: характеристики

Иешуа Га-Ноцри (Иисус Христос) — бродячий философ, который считает, что все люди сами по себе добры и что придет время, когда истина будет главной человеческой ценностью, и институты власти перестанут быть нужными. Он проповедовал, поэтому обвинялся в покушении на власть Кесаря и был предан казни. Перед своей смертью герой прощает своих палачей; погибает, не предав своих убеждений, погибает за людей, искупая их грехи, за что был удостоен Света. Иешуа предстает перед нами реальным человеком из плоти и крови, способным чувствовать и страх и боль; он не окутан ореолом мистицизма.
Понтий Пилат – прокуратор Иудеи, действительно историческая личность. В Библии он судил Христа. На его примере автор раскрывает тему выбора и ответственности за свои поступки. Допрашивая пленника, герой понимает, что тот невиновен, даже чувствует к нему личную симпатию. Он предлагает проповеднику соврать, чтобы спасти жизнь, но Иешуа не преклонен и не собирается отказываться от своих слов. Защитить обвиняемого чиновнику мешает его трусость; он боится потерять власть. Это не дает ему поступить по совести, так, как подсказывает ему сердце. Прокуратор осуждает Иешуа на смерть, а себя на муки душевные, что, конечно, во многом страшнее мук физических. Мастер в конце романа освобождает своего героя, и тот вместе с бродячим философом поднимается по лучу света.
Мастер – творец, написавший роман о Понтии Пилате и Иешуа. В этом герое воплотился образ идеального писателя, живущего своим творчеством, не ищущего ни славы, ни наград, ни денег. Он выиграл крупные сумму в лотерее и решил посвятить себя творчеству – так и родилось его единственное, но, безусловно, гениальное произведение. В это же время он встретил любовь – Маргариту, которая стала ему поддержкой и опорой. Не выдержав критики со стороны высшего литературного московского общества, Мастер сжигает рукопись, его насильно кладут в психиатрическую клинику. Потом он был освобожден оттуда Маргаритой с помощью Воланда, которого очень заинтересовал роман. После смерти герой заслуживает покой. Именно покой, а не свет, как Иешуа, потому что писатель предал убеждения и отрекся от своего творения.
Маргарита – возлюбленная творца, готовая ради него на все, даже посетить бал Сатаны. До встречи с главным героем была замужем за обеспеченным человеком, которого, впрочем, не любила. Свое счастье она обрела только с Мастером, которого сама так и назвала, прочитав первые главы его будущего романа. Она стала его музой, вдохновляющей дальше творить. С героиней связана тема верности и преданности. Женщина верна и своему Мастеру, и его произведению: она жестоко расправляется с критиком Латунским, оклеветавшим их, благодаря ей возвращается сам автор из психиатрической клиники и его, казалось бы, безвозвратно потерянный роман о Пилате. За свою любовь и готовность следовать за своим избранником до конца Маргарита и была награждена Воландом. Сатана подарил ей покой и единение с Мастером, то, чего больше всего желала героиня.

Образ Воланда

Во многом этот герой походит на Мефистофеля Гете. Само его имя взято из его поэмы, сцены Вальпургиевой ночи, где дьявол единожды был назван таким именем. Образ Воланда в романе «Мастер и Маргарита» очень неоднозначен: он – воплощение зла, и в то же время защитник справедливости и проповедник подлинных моральных ценностей. На фоне жестокости, алчности и порочности обычных москвичей герой выглядит, скорее, положительным персонажем. Он же, видя этот исторический парадокс (ему есть, с чем сравнить), заключает, что люди как люди, самые обыкновенные, прежние, только квартирный вопрос их испортил.

Кара дьявола настигает только тех, кто этого заслуживал. Таким образом, его возмездие очень избирательно и построено по принципу справедливости. Взяточники, неумелые писаки, заботящиеся только о своей материальном достатке, работники общепита, ворующие и реализующие просроченные продукты, бесчувственные родственники, воюющие за наследство после смерти близкого человека,- вот те, кого наказывает Воланд. Не он подталкивает их к греху, лишь обличает пороки общества. Так автор, используя сатирические и фантасмагорические приемы, описывает порядки и нравы москвичей 30-х годов.

Мастер — по настоящему талантливый писатель, которому не дали возможности реализоваться, роман просто «задушили» массолитовские чиновники. Он не был похож на своих коллег, имеющих удостоверение писателя; жил своим творчеством, отдавая ему всего себя, и искренне переживая за судьбу своего произведения. Мастер сохранил чистое сердце и душу, за что и был награжден Воландом. Уничтоженная рукопись была восстановлена и вернулась к своему автору. За свою безграничную любовь была прощена за свои слабости дьяволом Маргарита, которой сатана даже предоставил право просить у него исполнения одного ее желания.

Свое отношение к Воланду Булгаков выразил в эпиграфе: «Я – часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо» («Фауст» Гете). Действительно, обладая неограниченными возможностями, герой карает человеческие пороки, но ведь это можно считать наставлением на путь истинный. Он – зеркало, в котором каждый может увидеть свои грехи и измениться. Самая дьявольская его черта – все разъедающая ирония, с которой он относится ко всему земному. На его примере мы убеждаемся, что сохранить свои убеждения наряду с самообладанием и не сойти с ума можно только с помощью юмора. Нельзя принимать жизнь слишком близко к сердцу, ведь то, что нам кажется незыблемой твердыней, так легко рассыпается при малейшей критике. Воланд ко всему равнодушен, это и отделяет его от людей.

Добро и зло

Добро и зло неразрывны; когда люди прекращают творить добро, на его месте тут же возникает зло. Оно – отсутствие света, тень, приходящая ему на смену. В романе Булгакова две противоборствующие силы воплощены в образах Воланда и Иешуа. Автор, чтобы показать, что участие этих абстрактных категорий в жизни всегда актуально и занимает важные позиции, Иешуа помещает в максимально отдаленную от нас эпоху, на страницы романа Мастера, а Воланда же – в современность. Иешуа проповедует, рассказывает людям о своих идеях и понимании мира, его сотворении. Позже за открытое изречение мыслей он будет судим прокуратором Иудеи. Его смерть — это не торжество зла над добром, а, скорее, предательство добра, ведь Пилат не в силах был поступить правильно, а значит, открыл дверцу злу. Га-Ноцри умирает несломленным и не побежденным, его душа сохраняет в себе свет, противопоставляемый тьме трусливого поступка Понтия Пилата.

Дьявол, призванный творить зло, прибывает в Москву и видит, что сердца людей наполнены тьмой и без него. Ему остается только обличать и насмехаться над ними; в силу своей темной сущности Воланд не может творить суд иначе. Но не он подталкивает людей к греху, не он заставляет зло в них победить добро. По Булгакову, дьявол не является абсолютной тьмой, он совершает акты справедливости, что очень сложно считать плохим поступком. В этом заключается одна из главных идей Булгакова, воплощенных в «Мастере и Маргарите»- ничто, кроме самого человека, не может заставить его поступить так или иначе, выбор добра или зла лежит на нем.

Также можно говорить об относительности добра и зла. И хорошие люди поступают неправильно, малодушно, эгоистично. Так Мастер сдается и сжигает свой роман, а Маргарита жестоко мстит критику Латунскому. Однако доброта заключается не в не совершении ошибок, а в постоянной тяге к светлому и их исправлению. Поэтому влюбленную пару ждет прощение и покой.

Смысл романа

Существует много трактовок смыслов этого произведения. Безусловно, нельзя говорить однозначно. В центре романа – извечная борьба добра со злом. В понимании автора эти две составляющие находится на равных правах и в природе, и в сердцах человеческих. Этим объясняется и появление Воланда, как сосредоточение зла по определению, и Иешуа, уверовавшего в природную людскую доброту. Свет и тьма тесно переплетены, постоянно взаимодействуют друг с другом, и уже невозможно провести четких границ. Воланд карает людей по законам справедливости, а Иешуа прощает их вопреки. Таково равновесие.

Борьба происходит не только непосредственно за души людские. Необходимость человека тянуться к свету проходит красной нитью через все повествование. Настоящую свободу можно получить только благодаря этому. Очень важно понять, что героев, скованных житейскими мелочными страстями, автор всегда наказывает, либо как Пилата — вечными муками совести, либо как московских обывателей — посредством проделок дьявола. Других же превозносит; Маргарите и Мастеру дарит покой; Иешуа заслуживает Свет за свою преданность и верность убеждениям и словам.

Также этот роман о любви. Маргарита предстает идеальной женщиной, которая способна любить до самого конца, невзирая на все преграды и трудности. Мастер и его возлюбленная – собирательные образы преданного своему делу мужчины и верной чувствам женщине.

Тема творчества

Мастер живет в столице 30- х годов. В этот период строится социализм, устанавливаются новые порядки, резко перезагружаются моральные и нравственные нормы. Здесь рождается и новая литература, с которой на страницах романа мы знакомимся посредством Берлиоза, Ивана Бездомного, членов Массолита. Путь главного героя сложен и тернист, как и у самого Булгакова, однако он сохраняет чистое сердце, доброту, честность, способность любить и пишет роман о Понтии Пилате, содержащий все те важные проблемы, которые должен решать для себя каждый человек поколения нынешнего или же будущего. В основе его лежит нравственный закон, скрывающийся внутри каждой личности; и только он, а не страх божьего возмездия, способен определять поступки людей. Духовный мир Мастера тонок и прекрасен, ведь он истинный художник.

Однако истинное творчество гонимо и зачастую становится признанным только после смерти автора. Репрессии, касающиеся независимого художника в СССР, поражают своей жестокостью: от идеологической травли до фактического признания человека сумасшедшим. Так затыкали рты многим друзьям Булгакова, ему и самому пришлось нелегко. Свобода слова оборачивалась тюремным заключением, а то и вовсе смертельной казнью, как в Иудее. Эта параллель с Древним миром подчеркивает отсталость и первобытную дикость «нового» общества. Хорошо забытое старое стало основой политики в отношении искусства.

Два мира Булгакова

Миры Иешуа и Мастера связаны теснее, чем кажется на первый взгляд. В обоих пластах повествования затрагиваются одни проблемы: свободы и ответственности, совести и верности своим убеждениям, понимании добра и зла. Не зря здесь так много героев двойников, параллелей и антитез.

«Мастер и Маргарита» нарушает неотложный канон романа. Это рассказ не о судьбе отдельных личностей или их групп, он обо всем человечестве, его судьбе. Поэтому автор соединяет две максимально отдаленные руг от друга эпохи. Люди во времена Иешуа и Пилата не сильно отличаются от людей московских, современников Мастера. Их также заботят личные проблемы, власть и деньги. Мастер в Москве, Иешуа в Иудее. Оба несут истину в массы, за это же оба страдают; первый гоним критиками, задавлен обществом и обречен окончить жизнь в психиатрической лечебнице, второй подвергается более страшному наказанию — показательной казни.

Главы, посвященные Пилату, резко отличаются от глав московских. Стиль вставного текста отличается ровностью, монотонностью, и только в главе казни переходит в возвышенную трагедию. Описание Москвы полно гротескных, фантасмагорических сцен, сатиры и насмешки над ее жителями, лирических моментов, посвященных Мастеру и Маргарите, что, конечно, обуславливает и наличие разнообразных стилей повествования. Лексика тоже разнится: она может быть низкой и примитивной, наполненной даже руганью и жаргонизмами, а может быть возвышенной и поэтичной, наполненной красочными метафорами.

Хоть оба повествования и значительно отличаются друг от друга, при прочтении романа остается чувство цельности, так крепка нить, связывающая прошлое с настоящим, у Булгакова.

Интересно? Сохрани у себя на стенке!

Глава 1. Никогда не разговаривайте с неизвестными

В Москве на Патриарших прудах прогуливаются поэт Иван Бездомный и председатель литературной организации МАССОЛИТ Михаил Берлиоз. Они обсуждают поэму Бездомного об Иисусе Христе. Берлиоз пытается доказать, что Христа не было.

В беседу вмешивается прохожий. Он представляется иностранным профессором черной магии, который приехал в Москву на гастроли. Незнакомец интересуется, если Бога нет, то кто тогда управляет судьбой человека? Литераторы утверждают, что сам человек. Иностранец возражает: человек смертен и даже не знает дату своей кончины. По поводу судьбы Берлиоза профессор сообщает, что тому скоро отрежут голову, ведь Аннушка уже разлила масло.

Незнакомец утверждает, что Иисус существовал. Он начинает рассказ о Понтии Пилате.

Глава 2. Понтий Пилат

Прокуратор Иудеи Понтий Пилат мучается от сильной головной боли, но не все дела на сегодня закончены. Легионеры приводят нового обвиняемого – бедно одетого человека по имени Иешуа Га-Ноцри. Он, по мнению многих горожан, хотел разрушить Ершалаимский храм.

Арестованный свою вину отрицает. Во всем виноват Левий Матвей, который ходит за Иешуа и неверно записывает его слова. Га-Ноцри произносит странные, но удивительно разумные речи, замечает, что прокуратор страдает от головной боли и легко снимает ее.

Понтий Пилат решает отменить смертную казнь бродячему философу, но выясняется, что на Иешуа поступил донос от Иуды из Кириафа. Тот утверждает, что Га-Ноцри выступал против власти кесаря.

Теперь прокуратор не может отменить казнь, но надеется уговорить Синедрион о помиловании. Этот совет иудейских первосвященников имеет право в честь праздника Пасхи отпустить на волю одного из осужденных. Но Синедрион дарует свою милость убийце Варравану.

Глава 3. Седьмое доказательство

Рассказ иностранца прерывает Берлиоз, который замечает, что никто не может подтвердить реальность тех событий. Профессор, в свою очередь, признается, что присутствовал там лично.

Литераторы отходят в сторону, чтобы посоветоваться. Они решают, что незнакомец сошел с ума, следует сообщить об этом в бюро иностранцев. Бездомный остается с приезжим, а Берлиоз направляется к ближайшему телефону. В спешке он перебегает трамвайные пути, поскальзывается на масле, и трамвай отрезает ему голову.

Глава 4. Погоня

Иван Бездомный потрясен увиденным. Вокруг погибшего Берлиоза собираются зеваки, которые обсуждают трагедию. Оказывается, масло разлила Аннушка с Садовой. Иван, который только что слышал предсказание от иностранца, бросается к нему за объяснениями.

Но профессор черной магии делает вид, что не понимает по-русски и уходит в сопровождении странного субъекта в клетчатом пиджаке и огромного черного кота. Бездомный пытается их догнать, но тщетно.

Глава 5. Было дело в Грибоедове

Литераторы МАССОЛИТа облюбовали для своих заседаний «дом Грибоедова». На первом этаже этого особняка располагается лучший в Москве ресторан. Двенадцать тружеников пера ожидают своего председателя Берлиоза, который опаздывает на заседание.

Внезапно появляется Бездомный. Он ведет себя очень странно: заглядывает под столики в поисках огромного черного кота, который ходит на задних лапах. Поэт утверждает, что Берлиоза убил иностранец-профессор вместе с неприятным гражданином в клетчатом пиджаке и разбитом пенсне. Посчитав Ивана сумасшедшим, его отвозят в психлечебницу.

Глава 6. Шизофрения, как и было сказано

Бездомный пытается объяснить медикам, какую опасность представляет профессор и его компания, но никто не хочет воспринимать слова поэта серьезно.

Иван буянит и требует позвонить в милицию. Чтобы его успокоить, врач разрешает сделать звонок. Бездомный требует выделить мотоциклистов с пулеметами для захвата шпиона и преступника – профессора черной магии. В милиции бросают трубку. Тогда Иван пытается сбежать через окно, но после укола затихает. Ему ставят диагноз – шизофрения.

Глава 7. Нехорошая квартирка

Директор театра Варьете Степан Лиходеев занимает одну квартиру с покойным Берлиозом. Утром он обнаруживает в доме незнакомца, который представляется профессором черной магии по имени Воланд. Кроме иностранца в квартире оказывается странный господин в разбитом пенсне и огромный говорящий кот. Из зеркала появляется рыжий и клыкастый Азазелло. Он заявляет, что Степан в квартире лишний, его нужно вышвырнуть из Москвы.

В следующую минуту Лиходеев оказывается на берегу моря в Ялте.

Глава 8. Поединок между профессором и поэтом

Бездомный просыпается в больнице. Он понимает, что буянить и рассказывать о своих подозрениях бесполезно. Поэтому Иван решает молчать, тогда его сочтут нормальным и выпустят. Но врач ловко выспрашивает Бездомного обо всем, начиная с рождения. Профессор-психиатр объясняет: Ивана выпустят, но он опять попадет в «психушку», если начнет искать говорящих котов и черных магов. Доктор предлагает Бездомному успокоиться и описать все, что с ним произошло. А тогда они подумают вместе, что можно сделать.

Глава 9. Коровьевские штуки

Председателя жилищного товарищества Никанора Ивановича Босого, после трагической кончины Берлиоза, замучили претенденты на освободившуюся жилплощадь. Он решает сбежать от просителей и взглянуть на квартиру № 50 лично.

В опечатанной комнате Босой с удивлением обнаруживает гражданина в клетчатом пиджаке. Тот представляется Коровьевым, работает переводчиком при иностранном профессоре. Его патрон приехал на гастроли в театр Варьете и, по приглашению Лиходеева, временно проживает в квартире № 50.

Коровьев предлагает Никанору Ивановичу оформить контракт на съем всей квартиры. Босой соглашается. Кроме суммы по контракту, он получает от переводчика внушительную пачку новых купюр. Как только за Никанором Ивановичем закрывается дверь, Коровьев сообщает по телефону в милицию, что председатель жилищного товарищества спекулирует валютой. Через пять минут Босого арестовывают.

Глава 10. Вести из Ялты

Финансовый директор театра Варьете Римский и администратор Варенуха не могут понять: куда девался Лиходеев. Из Ялты приходят телеграммы с просьбой подтвердить личность Степана. Римский и Варенуха решают, что это розыгрыш пьяного Лиходеева.

Разозленный директор велит Варенухе отнести телеграмму в милицию. По дороге на администратора нападает рыжий клыкастый гражданин и, похожий на кота, толстяк. Они доставляют Варенуху в квартиру Лиходеева.

Глава 11. Раздвоение Ивана

Бездомный пытается описать происшествие на Патриарших прудах, но у него ничего не получается. Иван начинает жалеть, что не дослушал историю о Понтии Пилате. Внезапно на балконе палаты появляется незнакомец, который прикладывает палец к губам, призывая Ивана молчать.

Глава 12. Черная магия и ее разоблачение

В театре Варьете начинается представление «Сеанс магии с последующим разоблачением». Воланд усаживается в кресло на сцене и с любопытством разглядывает московскую публику. Он приходит к выводу, что люди остались прежними, но их испортил квартирный вопрос.

Коровьев стреляет из пистолета вверх, и с потолка в зрительный зал сыплются деньги. Публика бросается за купюрами, в зале начинается суматоха. Конферансье Бенгальский пытается разрядить обстановку, заверяя, что это массовый гипноз. Но переводчик заявляет, что деньги настоящие. Кто-то из публики советует оторвать Бенгальскому голову, что тотчас исполняет огромный черный кот. Одна женщина просит Воланда сжалиться над конферансье, и Бенгальскому возвращают голову.

Коровьев объявляет об открытии на сцене дамского магазина парижской моды. В нем последние новинки сезона можно бесплатно обменять на старую одежду. Женщины бросаются на сцену, чтобы переодеться с парижским шиком.

Глава 13. Явление героя

Незнакомец входит в палату Бездомного через балконную дверь. Это пациент из соседней палаты, который представляется мастером. Выясняется, что оба попали в психлечебницу из-за Понтия Пилата. Гость Бездомного написал о нем роман.

Мастером незнакомца назвала возлюбленная, которая была в восторге от его произведения. Но в печать роман не приняли, только опубликовали небольшой отрывок в журнале. Критики тут же набросились на мастера, особенно свирепствовал некто Латунский. Отчаявшись, автор сжег свои рукописи. Возлюбленной удалось выхватить из огня лишь несколько страниц. Мастера выселили из квартиры, а затем он попал в лечебницу.

Глава 14. Слава петуху!

После выступления профессора начинается полная неразбериха. Парижские наряды дам внезапно исчезают, и полуголые женщины спешат укрыться от позора.

Римский решает как-то разобраться с этой чертовщиной. Но в это время раздается телефонный звонок, и ему советуют никуда не ходить и ничего не предпринимать. Финдиректор в страхе спешит покинуть театр, но в кабинет входит Варенуха и запирает дверь. В окне появляется нагая девица, которая протягивает руки к Римскому. Она разбивает стекло и едва не дотрагивается до финансиста, но тут трижды кричит петух. Женщина и Варенуха исчезают, а поседевший от ужаса Римский срочно уезжает в Ленинград.

Глава 15. Сон Никанора Ивановича

Арестованный за спекуляцию валютой Босой тоже попадает в психиатрическую клинику, поскольку на допросе несет околесицу. В лечебнице ему снится сон: Никанор Иванович сидит в зале театра, а на сцене артист предлагает сдать валюту. Никто из зрителей не горит таким желанием.

На сцену приглашают мужчину по фамилии Дунгиль. Он и его жена утверждают, что всю валюту сдали. Тогда выходит девушка с подносом, на котором лежит бриллиантовое колье и пачка денег. Это любовница Дунгиля, у нее и хранилась валюта. Конферансье объявляет, что наказанием для лгуна будет гнев его жены.

Один за другим на сцену поднимаются мужчины и сдают деньги. Когда очередь доходит до Босого, он с ужасным криком просыпается.

Глава 16. Казнь

Приговоренных к смертной казни привозят на гору. Прокуратор выставляет оцепление, опасаясь народных волнений. Но немногочисленные зрители вскоре расходятся, чтобы спрятаться от невыносимой жары. Остается только Левий Матвей. По дороге к месту казни он пытался избавить Иешуа от мучительной смерти и для этого похитил в хлебной лавке нож. Но осуществить свой план Левию не удалось. Теперь он умоляет Бога подарить учителю быструю смерть, но мучения на солнцепеке продолжаются. Тогда Левий проклинает Бога. Словно в ответ собирается гроза. По приказу прокуратора распятых убивают ударом копья. Начинается страшный ливень, холм пустеет. Бывший сборщик податей снимает со столбов трупы и уносит тело Га-Ноцри.

Глава 17. Беспокойный день

С самого утра у театра Варьете толпится народ, ожидая открытия касс. Но все руководство театра исчезло. Приходится вызывать милицию. Стражи порядка с розыскной собакой мало что могут объяснить. Пропали афиши о представлении, а также договор с иностранным магом. Поэтому следующий сеанс отменяют.

Бухгалтер Ласточкин едет сдавать выручку, но в канцелярии происходит невероятное: на месте председателя сидит его костюм и разговаривает. В филиале объявился специалист по хоровому пению в клетчатом пиджаке, после чего всех служащих увезли в психлечебницу.

Ласточкин пытается сдать выручку, но оказывается, что рубли превратились в валюту, и бухгалтера тотчас арестовывают.

Глава 18. Неудачливые визитеры

Дядя покойного Берлиоза Поплавский получает телеграмму от племянника с вызовом на собственные похороны. Он имеет виды на жилплощадь Берлиоза, и поэтому срочно выезжает.

В квартире племянника изумленный родственник встречает Коровьева, который с рыданиями рассказывает о нелепой смерти Михаила. На вопрос, кто отправил телеграмму, ему указывают на кота. Изучив паспорт Поплавского, кот объявляет, что дяде на похоронах и в квартире не место. Поплавского выталкивают за дверь.

На лестничной площадке дядя встречает буфетчика Варьете, который приходит к Воланду с жалобой на то, что все деньги в кассе превратились в этикетки.

Часть вторая

Глава 19. Маргарита

Возлюбленная мастера Маргарита тоскует в богатой квартире мужа. Ей приснился любимый, которого женщина давно и безуспешно ищет.

Прогуливаясь по Москве, Маргарита видит похороны Берлиоза. К ней подходит Азазелло и рассказывает о похищенной голове покойника. Он приглашает женщину в гости к одному иностранцу, у которого она сможет узнать о возлюбленном. Маргарита соглашается. Рыжий мужчина дает ей волшебный крем с инструкцией по его применению.

Глава 20. Крем Азазелло

Обнаженная Маргарита в указанное время намазывается кремом и превращается в красивую ведьму. Она пишет прощальную записку мужу, отдает свои наряды домработнице Наташе, садится на половую щетку и вылетает в окно, как советовал Азазелло.

Глава 21. Полет

Пролетая мимо дома, где живет критик Латунский, Маргарита устраивает погром в его квартире. Вскоре женщину догоняет Наташа на толстом борове. Она признается, что намазалась оставшимся кремом. Боров – это их сосед Николай Иванович, который увидел девушку и стал соблазнять ее деньгами. Расшалившаяся Наташа мазнула кремом и его.

Вскоре Маргарита прилетает на шабаш, где ее встречают с огромным почтением. За женщиной присылают машину, которая по воздуху переносит новоявленную ведьму в Москву.

Глава 22. При свечах

Коровьев проводит гостью в «нехорошую квартиру» и рассказывает, что каждый год сатана устраивает бал в одной из столиц. В этом году торжество пройдет в Москве, и Маргарита будет здесь хозяйкой. Внутри квартиры разворачиваются огромные бальные залы.

Воланд в спальне играет с котом Бегемотом в шахматы. Женщина знакомится с Коровьевым и ведьмой Геллой, помогает натереть мазью больное колено Воланда.

Глава 23. Великий бал у сатаны

Маргариту купают в крови, а затем в розовом масле. Нагая, в тяжелых драгоценностях она встречает гостей. Через камин в зал вваливаются скелеты, которые превращаются в блестящих дам и кавалеров. Гости поочередно целуют колено Маргариты, и вскоре оно распухает, принося невыносимую боль. Но королева бала продолжает мило улыбаться.

Внимание Маргариты привлекает гостья с грустными глазами. Бегемот объясняет, что женщину зовут Фрида. Ее соблазнил хозяин, и она родила ребенка. Но затем удушила младенца платком. Теперь каждое утро Фриде подают этот платок.

Бал продолжается, Маргарита уделяет внимание гостям. Затем в зале появляется Воланд с головой Берлиоза, которая превращается в чашу.

Появляется служащий Зрелищной комиссии барон Майгель, шпион и наушник. Он сам напросился к Воланду в гости, чтобы разнюхать все о загадочном иностранце. Майгеля убивает Азазелло выстрелом в сердце, а Воланд наполняет кровью чашу и пьет. Наступает полночь, гости расходятся.

Глава 24. Извлечение мастера

В спальне квартиры № 50 накрыт ужин. Маргарита, Воланд и его свита отдыхают после утомительного бала. Воланд обещает исполнить одно желание Маргариты в награду за роль королевы бала. Женщина просит, чтобы Фриде больше не подавали платок. Ее желание исполняется, но Воланд предлагает попросить что-нибудь для себя. И Маргарита просит вернуть ей любимого.

Мастер тотчас появляется в комнате. Из подвальчика, где он раньше жил, изгоняется Алоизий Могарыч, который донес о сумасшествии бывшего жильца, чтобы занять его жилплощадь. Воланд возвращает сгоревшую рукопись мастера, отпускает Варенуху, которому не понравилось быть вампиром, и оставляет Наташу ведьмой по ее просьбе.

Вскоре мастер спит в своем подвальчике, а Маргарита перечитывает восстановленную рукопись.

Глава 25. Как прокуратор пытался спасти Иуду

К Понтию Пилату приходит начальник тайной службы Афраний и докладывает, что казнь свершилась. Прокуратор приказывает срочно и в тайне похоронить казненных, а также позаботиться о безопасности Иуды из Кириафа, которого ночью могут зарезать. Так Понтий Пилат намекает, что хотел бы видеть доносчика мертвым.

Глава 26. Погребение

Афраний исполняет распоряжение прокуратора и докладывает о гибели Иуды. Находят Левия Матвея с телом Иешуа, и хоронят всех казненных.

Понтий Пилат горько сожалеет, что не смог спасти Га-Ноцри. Ему снится сон, в котором Иешуа не умер. Прокуратор хочет увидеть Левия Матвея. Он предлагает бывшему сборщику налогов место своего библиотекаря, но тот отказывается.

Глава 27. Конец квартиры № 50

Следствие по делу Воланда ведется весьма активно. Допрошено множество свидетелей, в том числе Варенуха и Лиходеев. В клинике Стравинского обнаружены конферансье Бенгальский, Босой и Бездомный.

Решено брать шайку, засевшую в квартире № 50. Сотрудников милиции некоторое время дурачит Бегемот, затем он поджигает квартиру. В дыму люди видят три мужских и один женский силуэт, которые вылетают из окна.

Это мистический роман. Булгаков практически в этом роман вложил свое мировоззрение. Он писал не выдуманную историю, а настоящую жизнь наших дней. И сейчас существует эта Маргарита.Ведь высшие силы существуют. В одном лице она же Иисус и Воланд, а остальная энергия Божья как бы распространилась во вселенной и кто также знает как Булгаков и Мастер то имеет именно ту Божественную суть, но не яв-ся той самой Маргаритой и Воландом и Люци и Источником и Абсолютом. 😉 .Эта Маргарита известна многим кто имеет такого рода знания и более того о ней везде упоминают- в фильмах, песнях, и т.д. Мастер, Иван Бездомный, Матвей, Иешуа. Маргарита, ПП, собака Бинго, Матвей, Воланд, это одни и те же лица. Ииуда, Алоизий Магарыч, Латунский, сосед снизу Маргариты, это своего рода Иуды. Пока Мастер отсижывается в больнице как ПП в аду 2000 лет за трусость, Маргарита как Иисус на кресте страдает за тех кто ей кажется добрым Иисусом живя в неведении. Свита Воланда как и сам Воланд самая настоящая темная сторона этого мира. Ведь Азазель, Бегемот это демоны. И если поразмышлять, вот Воланд в романе хоть и участвует как гипнотизер, маг, но по сути это нечистая сила явившаяся из ниоткуда. Почему именно эта Маргарита? Поверьте высшие силы не делают ничего просто так, этому всегда есть разумное действие и Маргарита именно та часть высших сил. Они ее нашли и начали действо именно с ее знакомства. Мастер как и писатель писали то что имели в знаниях, но о настоящей сути не догадывались. Ведь свою судьбу и миссию человеку даже со сверх способностями знать не ведомо. Маргарита же ничего не знала, но к ней явилась вся темная сторона вселенной. Повторю, Маргарита на балу у сатаны страдала также как и Иешуа на кресте, из-за людских грехов. Заметили в этом сходство? Мастер это реинкарнация Иешуа. А Иисус это Маргарита. Высшие силы перплетены между собой, и это говорит о том что это единая сила. А мое личное мнение в том что Маргарита являясь светлой королевой у темной силы и есть та самая высшая сила и Иисус, а сам мастер по средствам знаний как Левий Матвей, помощник, чья миссия заключена в том чтобы быть ей верным слугой, помощником. Мастер пишет роман, Маргарита как Воланд спасает его от предательства людей. Но не забываем что Маргарита также вместе с ним страдает, и выпивает кровь предателей Иисуса, будучи свидетелем смерти Иуды, который реинкарнировал. Если Мастер Иешуа, то почему же Маргарита на балу пьет кровь того кто загубил Иисус и рушится мир, бал? Это рушатся все построенные воздушные замки предателей высших сил. Воланд уже надет не в рванину, а костюме воина, защитника, кто его породил. И Маргарита ликует. Она живет двойной жизнью, и поэтому в подвальчики она говорит мысленно с тем кем считает по не знанию Иисусом, но это по сути Иуда который предал ее, и опять погубила темная сила опять Иисуса-Маргариту по причине людских грешных дел. Вобщем это Космос)))

Михаил Булгаков

Мастер и Маргарита

Москва 1984

Текст печатается в последней прижизненной редакции (рукописи хранятся в рукописном отделе Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина), а также с исправлениями и дополнениями, сделанными под диктовку писателя его женой, Е. С. Булгаковой.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

…Так кто ж ты, наконец?

– Я – часть той силы,

что вечно хочет

зла и вечно совершает благо.

Гете. «Фауст»

Никогда не разговаривайте с неизвестными

Однажды весною, в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах, появились два гражданина. Первый из них, одетый в летнюю серенькую пару, был маленького роста, упитан, лыс, свою приличную шляпу пирожком нес в руке, а на хорошо выбритом лице его помещались сверхъестественных размеров очки в черной роговой оправе. Второй – плечистый, рыжеватый, вихрастый молодой человек в заломленной на затылок клетчатой кепке – был в ковбойке, жеваных белых брюках и в черных тапочках.

Первый был не кто иной, как Михаил Александрович Берлиоз, председатель правления одной из крупнейших московских литературных ассоциаций, сокращенно именуемой МАССОЛИТ, и редактор толстого художественного журнала, а молодой спутник его – поэт Иван Николаевич Понырев, пишущий под псевдонимом Бездомный.

Попав в тень чуть зеленеющих лип, писатели первым долгом бросились к пестро раскрашенной будочке с надписью «Пиво и воды».

Да, следует отметить первую странность этого страшного майского вечера. Не только у будочки, но и во всей аллее, параллельной Малой Бронной улице, не оказалось ни одного человека. В тот час, когда уж, кажется, и сил не было дышать, когда солнце, раскалив Москву, в сухом тумане валилось куда-то за Садовое кольцо, – никто не пришел под липы, никто не сел на скамейку, пуста была аллея.

– Дайте нарзану, – попросил Берлиоз.

– Нарзану нету, – ответила женщина в будочке и почему-то обиделась.

– Пиво привезут к вечеру, – ответила женщина.

– А что есть? – спросил Берлиоз.

– Абрикосовая, только теплая, – сказала женщина.

– Ну, давайте, давайте, давайте!..

Абрикосовая дала обильную желтую пену, и в воздухе запахло парикмахерской. Напившись, литераторы немедленно начали икать, расплатились и уселись на скамейке лицом к пруду и спиной к Бронной.

Тут приключилась вторая странность, касающаяся одного Берлиоза. Он внезапно перестал икать, сердце его стукнуло и на мгновенье куда-то провалилось, потом вернулось, но с тупой иглой, засевшей в нем. Кроме того, Берлиоза охватил необоснованный, но столь сильный страх, что ему захотелось тотчас же бежать с Патриарших без оглядки. Берлиоз тоскливо оглянулся, не понимая, что его напугало. Он побледнел, вытер лоб платком, подумал: «Что это со мной? Этого никогда не было… сердце шалит… я переутомился. Пожалуй, пора бросить все к черту и в Кисловодск…»

И тут знойный воздух сгустился перед ним, и соткался из этого воздуха прозрачный гражданин престранного вида. На маленькой головке жокейский картузик, клетчатый кургузый воздушный же пиджачок… Гражданин ростом в сажень, но в плечах узок, худ неимоверно, и физиономия, прошу заметить, глумливая.

Жизнь Берлиоза складывалась так, что к необыкновенным явлениям он не привык. Еще более побледнев, он вытаращил глаза и в смятении подумал: «Этого не может быть!..»

Но это, увы, было, и длинный, сквозь которого видно, гражданин, не касаясь земли, качался перед ним и влево и вправо.

Тут ужас до того овладел Берлиозом, что он закрыл глаза. А когда он их открыл, увидел, что все кончилось, марево растворилось, клетчатый исчез, а заодно и тупая игла выскочила из сердца.

– Фу ты черт! – воскликнул редактор, – ты знаешь, Иван, у меня сейчас едва удар от жары не сделался! Даже что-то вроде галлюцинации было, – он попытался усмехнуться, но в глазах его еще прыгала тревога, и руки дрожали.

Однако постепенно он успокоился, обмахнулся платком и, произнеся довольно бодро: «Ну-с, итак…» – повел речь, прерванную питьем абрикосовой.

Речь эта, как впоследствии узнали, шла об Иисусе Христе. Дело в том, что редактор заказал поэту для очередной книжки журнала большую антирелигиозную поэму. Эту поэму Иван Николаевич сочинил, и в очень короткий срок, но, к сожалению, ею редактора нисколько не удовлетворил. Очертил Бездомный главное действующее лицо своей поэмы, то есть Иисуса, очень черными красками, и тем не менее всю поэму приходилось, по мнению редактора, писать заново. И вот теперь редактор читал поэту нечто вроде лекции об Иисусе, с тем чтобы подчеркнуть основную ошибку поэта. Трудно сказать, что именно подвело Ивана Николаевича – изобразительная ли сила его таланта или полное незнакомство с вопросом, по которому он собирался писать, – но Иисус в его изображении получился ну совершенно как живой, хотя и не привлекающий к себе персонаж. Берлиоз же хотел доказать поэту, что главное не в том, каков был Иисус, плох ли, хорош ли, а в том, что Иисуса-то этого, как личности, вовсе не существовало на свете и что все рассказы о нем – простые выдумки, самый обыкновенный миф.

Надо заметить, что редактор был человеком начитанным и очень умело указывал в своей речи на древних историков, например, на знаменитого Филона Александрийского, на блестяще образованного Иосифа Флавия, никогда ни словом не упоминавших о существовании Иисуса. Обнаруживая солидную эрудицию, Михаил Александрович сообщил поэту, между прочим, и о том, что то место в 15-й книге, в главе 44-й знаменитых Тацитовых «Анналов», где говорится о казни Иисуса, – есть не что иное, как позднейшая поддельная вставка.

Поэт, для которого все, сообщаемое редактором, являлось новостью, внимательно слушал Михаила Александровича, уставив на него свои бойкие зеленые глаза, и лишь изредка икал, шепотом ругая абрикосовую воду.

– Нет ни одной восточной религии, – говорил Берлиоз, – в которой, как правило непорочная дева не произвела бы на свет бога. И христиане, не выдумав ничего нового, точно так же создали своего Иисуса, которого на самом деле никогда не было в живых. Вот на это-то и нужно сделать главный упор…

Высокий тенор Берлиоза разносился в пустынной аллее, и по мере того, как Михаил Александрович забирался в дебри, в которые может забираться, не рискуя свернуть себе шею, лишь очень образованный человек, – поэт узнавал все больше и больше интересного и полезного и про египетского Озириса, благостного бога и сына Неба и Земли, и про финикийского бога Фаммуза, и про Мардука, и даже про менее известного грозного бога Вицлипуцли, которого весьма почитали некогда ацтеки в Мексике.

И вот как раз в то время, когда Михаил Александрович рассказывал поэту о том, как ацтеки лепили из теста фигурку Вицлипуцли, в аллее показался первый человек.

Впоследствии, когда, откровенно говоря, было уже поздно, разные учреждения представили свои сводки с описанием этого человека. Сличение их не может не вызвать изумления. Так, в первой из них сказано, что человек этот был маленького роста, зубы имел золотые и хромал на правую ногу. Во второй – что человек был росту громадного, коронки имел платиновые, хромал на левую ногу. Третья лаконически сообщает, что особых примет у человека не было.

Приходится признать, что ни одна из этих сводок никуда не годится.

Раньше всего: ни на какую ногу описываемый не хромал, и росту был не маленького и не громадного, а просто высокого. Что касается зубов, то с левой стороны у него были платиновые коронки, а с правой – золотые. Он был в дорогом сером костюме, в заграничных, в цвет костюма, туфлях. Серый берет он лихо заломил на ухо, под мышкой нес трость с черным набалдашником в виде головы пуделя. По виду – лет сорока с лишним. Рот какой-то кривой. Выбрит гладко. Брюнет. Правый глаз черный, левый почему-то зеленый. Брови черные, но одна выше другой. Словом – иностранец.

Часть первая

… так кто ж ты, наконец?

– Я – часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо.

Гете. «Фауст»

Глава 1
Никогда не разговаривайте с неизвестными

В час жаркого весеннего заката на Патриарших прудах появилось двое граждан. Первый из них – приблизительно сорокалетний, одетый в серенькую летнюю пару, – был маленького роста, темноволос, упитан, лыс, свою приличную шляпу пирожком нес в руке, а аккуратно выбритое лицо его украшали сверхъестественных размеров очки в черной роговой оправе. Второй – плечистый, рыжеватый, вихрастый молодой человек в заломленной на затылок клетчатой кепке – был в ковбойке, жеваных белых брюках и в черных тапочках.

Первый был не кто иной, как Михаил Александрович Берлиоз, редактор толстого художественного журнала и председатель правления одной из крупнейших московских литературных ассоциаций, сокращенно именуемой МАССОЛИТ, а молодой спутник его – поэт Иван Николаевич Понырев, пишущий под псевдонимом Бездомный.

– Дайте нарзану, – попросил Берлиоз.

– Нарзану нету, – ответила женщина в будочке и почему-то обиделась.

– Пиво привезут к вечеру, – ответила женщина.

– А что есть? – спросил Берлиоз.

– Абрикосовая, только теплая, – сказала женщина.

– Ну давайте, давайте, давайте!..

Тут приключилась вторая странность, касающаяся одного Берлиоза. Он внезапно перестал икать, сердце его стукнуло и на мгновенье куда-то провалилось, потом вернулось, но с тупой иглой, засевшей в нем. Кроме того, Берлиоза охватил необоснованный, но столь сильный страх, что ему захотелось тотчас же бежать с Патриарших без оглядки. Берлиоз тоскливо оглянулся, не понимая, что его напугало. Он побледнел, вытер лоб платком, подумал: «Что это со мной? Этого никогда не было… сердце шалит… я переутомился… Пожалуй, пора бросить все к черту и в Кисловодск…»

И тут знойный воздух сгустился над ним, и соткался из этого воздуха прозрачный гражданин престранного вида. На маленькой головке жокейский картузик, клетчатый кургузый воздушный же пиджачок… Гражданин ростом в сажень, но в плечах узок, худ неимоверно, и физиономия, прошу заметить, глумливая.

– Фу ты черт! – воскликнул редактор. – Ты знаешь, Иван, у меня сейчас едва удар от жары не сделался! Даже что-то вроде галлюцинации было… – он попытался усмехнуться, но в глазах его еще прыгала тревога, и руки дрожали.

Речь эта, как впоследствии узнали, шла об Иисусе Христе. Дело в том, что редактор заказал поэту для очередной книжки журнала большую антирелигиозную поэму. Эту поэму Иван Николаевич сочинил, и в очень короткий срок, но, к сожалению, ею редактора нисколько не удовлетворил. Очертил Бездомный главное действующее лицо своей поэмы, то есть Иисуса, очень черными красками, и тем не менее всю поэму приходилось, по мнению редактора, писать заново. И вот теперь редактор читал поэту нечто вроде лекции об Иисусе, с тем чтобы подчеркнуть основную ошибку поэта. Трудно сказать, что именно подвело Ивана Николаевича – изобразительная ли сила его таланта или полное незнакомство с вопросом, по которому он писал, – но Иисус у него получился, ну, совершенно живой, некогда существовавший Иисус, только, правда, снабженный всеми отрицательными чертами Иисуса. Берлиоз же хотел доказать поэту, что главное не в том, каков был Иисус, плох ли, хорош ли, а в том, что Иисуса-то этого, как личности, вовсе не существовало на свете и что все рассказы о нем – простые выдумки, самый обыкновенный миф.

Надо заметить, что редактор был человеком начитанным и очень умело указывал в своей речи на древних историков, например, на знаменитого Филона Александрийского, на блестяще образованного Иосифа Флавия, никогда ни словом не упоминавших о существовании Иисуса. Обнаруживая солидную эрудицию, Михаил Александрович сообщил поэту, между прочим, и о том, что то место в пятнадцатой книге, в главе 44-й знаменитых Тацитовых «Анналов», где говорится о казни Иисуса, – есть не что иное, как позднейшая поддельная вставка.

– Нет ни одной восточной религии, – говорил Берлиоз, – в которой, как правило, непорочная дева не произвела бы на свет бога. И христиане, не выдумав ничего нового, точно так же создали своего Иисуса, которого на самом деле никогда не было в живых. Вот на это-то и нужно сделать главный упор…

Высокий тенор Берлиоза разносился в пустынной аллее, и, по мере того как Михаил Александрович забирался в дебри, в которые может забираться, не рискуя свернуть себе шею, лишь очень образованный человек, – поэт узнавал все больше и больше интересного и полезного и про египетского Озириса, благостного бога и сына Неба и Земли, и про финикийского бога Фаммуза, и про Мардука, и даже про менее известного грозного бога Вицлипуцли, которого весьма почитали некогда ацтеки в Мексике.

Приходится признать, что ни одна из этих сводок никуда не годится.

Пройдя мимо скамьи, на которой помещались редактор и поэт, иностранец покосился на них, остановился и вдруг уселся на соседней скамейке, в двух шагах от приятелей.

«Немец», – подумал Берлиоз.

«Англичанин, – подумал Бездомный, – ишь, и не жарко ему в перчатках».

А иностранец окинул взглядом высокие дома, квадратом окаймлявшие пруд, причем заметно стало, что видит это место он впервые и что оно его заинтересовало.

Он остановил взор на верхних этажах, ослепительно отражающих в стеклах изломанное и навсегда уходящее от Михаила Александровича солнце, затем перевел его вниз, где стекла начали предвечерне темнеть, чему-то снисходительно усмехнулся, прищурился, руки положил на набалдашник, а подбородок на руки.

– Ты, Иван, – говорил Берлиоз, – очень хорошо и сатирически изобразил, например, рождение Иисуса, сына Божия, но соль-то в том, что еще до Иисуса родился целый ряд сынов Божиих, как, скажем, финикийский Адонис, фригийский Аттис, персидский Митра. Коротко же говоря, ни один из них не рождался и никого не было, в том числе и Иисуса, и необходимо, чтобы ты, вместо рождения или, предположим, прихода волхвов, изобразил нелепые слухи об этом приходе. А то выходит по твоему рассказу, что он действительно родился!..

Тут Бездомный сделал попытку прекратить замучившую его икоту, задержав дыхание, отчего икнул мучительнее и громче, и в этот же момент Берлиоз прервал свою речь, потому что иностранец вдруг поднялся и направился к писателям.

Те поглядели на него удивленно.

– Извините меня, пожалуйста, – заговорил подошедший с иностранным акцентом, но не коверкая слов, – что я, не будучи знаком, позволяю себе… но предмет вашей ученой беседы настолько интересен, что…

Тут он вежливо снял берет, и друзьям ничего не оставалось, как приподняться и раскланяться.

«Нет, скорее, француз…» – подумал Берлиоз.

«Поляк?..» – подумал Бездомный.

Необходимо добавить, что на поэта иностранец с первых же слов произвел отвратительное впечатление, а Берлиозу скорее понравился, то есть не то чтобы понравился, а… как бы выразиться… заинтересовал, что ли.

– Разрешите мне присесть? – вежливо попросил иностранец, и приятели как-то невольно раздвинулись; иностранец ловко уселся между ними и тотчас вступил в разговор.

– Если я не ослышался, вы изволили говорить, что Иисуса не было на свете? – спросил иностранец, обращая к Берлиозу свой левый зеленый глаз.

– Нет, вы не ослышались, – учтиво ответил Берлиоз, – именно это я и говорил.

– Ах, как интересно! – воскликнул иностранец.

«А какого черта ему надо?» – подумал Бездомный и нахмурился.

– А вы соглашались с вашим собеседником? – осведомился неизвестный, повернувшись вправо к Бездомному.

– На все сто! – подтвердил тот, любя выражаться вычурно и фигурально.

– Изумительно! – воскликнул непрошеный собеседник и, почему-то воровски оглянувшись и приглушив свой низкий голос, сказал: – Простите мою навязчивость, но я так понял, что вы, помимо всего прочего, еще и не верите в Бога? – Он сделал испуганные глаза и прибавил: – Клянусь, я никому не скажу.

– Да, мы не верим в Бога, – чуть улыбнувшись испугу интуриста, ответил Берлиоз, – но об этом можно говорить совершенно свободно.

Иностранец откинулся на спинку скамейки и спросил, даже привизгнув от любопытства:

– Вы – атеисты?!

– Да, мы – атеисты, – улыбаясь, ответил Берлиоз, а Бездомный подумал, рассердившись: «Вот прицепился, заграничный гусь!»

– Ох, какая прелесть! – вскричал удивительный иностранец и завертел головой, глядя то на одного, то на другого литератора.

– В нашей стране атеизм никого не удивляет, – дипломатически вежливо сказал Берлиоз, – большинство нашего населения сознательно и давно перестало верить сказкам о Боге.

Тут иностранец отколол такую штуку: встал и пожал изумленному редактору руку, произнеся при этом слова:

– Позвольте вас поблагодарить от всей души!

– За что это вы его благодарите? – заморгав, осведомился Бездомный.

– За очень важное сведение, которое мне, как путешественнику, чрезвычайно интересно, – многозначительно подняв палец, пояснил заграничный чудак.

Важное сведение, по-видимому, действительно произвело на путешественника сильное впечатление, потому что он испуганно обвел глазами дома, как бы опасаясь в каждом окне увидеть по атеисту.

«Нет, он не англичанин…» – подумал Берлиоз, а Бездомный подумал: «Где это он так наловчился говорить по-русски, вот что интересно!» – и опять нахмурился.

– Но, позвольте вас спросить, – после тревожного раздумья заговорил заграничный гость, – как же быть с доказательствами бытия Божия, коих, как известно, существует ровно пять?

– Увы! – с сожалением ответил Берлиоз. – Ни одно из этих доказательств ничего не стоит, и человечество давно сдало их в архив. Ведь согласитесь, что в области разума никакого доказательства существования Бога быть не может.

– Браво! – вскричал иностранец. – Браво! Вы полностью повторили мысль беспокойного старика Иммануила по этому поводу. Но вот курьез: он начисто разрушил все пять доказательств, а затем, как бы в насмешку над самим собою, соорудил собственное шестое доказательство!

– Доказательство Канта, – тонко улыбнувшись, возразил образованный редактор, – также неубедительно. И недаром Шиллер говорил, что кантовские рассуждения по этому вопросу могут удовлетворить только рабов, а Штраус просто смеялся над этим доказательством.

Берлиоз говорил, а сам в это время думал: «Но, все-таки, кто же он такой? И почему он так хорошо говорит по-русски?»

– Взять бы этого Канта, да за такие доказательства года на три в Соловки! – совершенно неожиданно бухнул Иван Николаевич.

– Иван! – сконфузившись, шепнул Берлиоз.

Но предложение отправить Канта в Соловки не только не поразило иностранца, но даже привело в восторг.

– Именно, именно, – закричал он, и левый зеленый глаз его, обращенный к Берлиозу, засверкал, – ему там самое место! Ведь говорил я ему тогда за завтраком: «Вы, профессор, воля ваша, что-то нескладное придумали! Оно, может, и умно, но больно непонятно. Над вами потешаться будут».

Берлиоз выпучил глаза. «За завтраком… Канту?.. Что это он плетет?» – подумал он.

– Но, – продолжал иноземец, не смущаясь изумлением Берлиоза и обращаясь к поэту, – отправить его в Соловки невозможно по той причине, что он уже с лишком сто лет пребывает в местах значительно более отдаленных, чем Соловки, и извлечь его оттуда никоим образом нельзя, уверяю вас!

– А жаль! – отозвался задира-поэт.

– И мне жаль! – подтвердил неизвестный, сверкая глазом, и продолжал: – Но вот какой вопрос меня беспокоит: ежели Бога нет, то, спрашивается, кто же управляет жизнью человеческой и всем вообще распорядком на земле?

– Сам человек и управляет, – поспешил сердито ответить Бездомный на этот, признаться, не очень ясный вопрос.

– Виноват, – мягко отозвался неизвестный, – для того, чтобы управлять, нужно, как-никак, иметь точный план на некоторый, хоть сколько-нибудь приличный срок. Позвольте же вас спросить, как же может управлять человек, если он не только лишен возможности составить какой-нибудь план хотя бы на смехотворно короткий срок, ну, лет, скажем, в тысячу, но не может ручаться даже за свой собственный завтрашний день? И в самом деле, – тут неизвестный повернулся к Берлиозу, – вообразите, что вы, например, начнете управлять, распоряжаться и другими и собою, вообще, так сказать, входить во вкус, и вдруг у вас… кхе… кхе… саркома легкого… – тут иностранец сладко усмехнулся, как будто мысль о саркоме легкого доставила ему удовольствие, – да, саркома, – жмурясь, как кот, повторил он звучное слово, – и вот ваше управление закончилось! Ничья судьба, кроме своей собственной, вас более не интересует. Родные вам начинают лгать, вы, чуя неладное, бросаетесь к ученым врачам, затем к шарлатанам, а бывает, и к гадалкам. Как первое и второе, так и третье – совершенно бессмысленно, вы сами понимаете. И все это кончается трагически: тот, кто еще недавно полагал, что он чем-то управляет, оказывается вдруг лежащим неподвижно в деревянном ящике, и окружающие, понимая, что толку от лежащего нет более никакого, сжигают его в печи. А бывает и еще хуже: только что человек соберется съездить в Кисловодск, – тут иностранец прищурился на Берлиоза, – пустяковое, казалось бы, дело, но и этого совершить не может, так как неизвестно почему вдруг возьмет – поскользнется и попадет под трамвай! Неужели вы скажете, что это он сам собою управлял так? Не правильнее ли думать, что управился с ним кто-то совсем другой? – и здесь незнакомец рассмеялся странным смешком.

Берлиоз с великим вниманием слушал неприятный рассказ про саркому и трамвай, и какие-то тревожные мысли начали мучить его. «Он не иностранец… он не иностранец… – думал он, – он престранный субъект… но позвольте, кто же он такой?..»

– Вы хотите курить, как я вижу? – неожиданно обратился к Бездомному неизвестный. – Вы какие предпочитаете?

– А у вас разные, что ли, есть? – мрачно спросил поэт, у которого папиросы кончились.

– Какие предпочитаете? – повторил неизвестный.

– Ну, «Нашу марку», – злобно ответил Бездомный.

Незнакомец немедленно вытащил из кармана портсигар и предложил его Бездомному:

– «Наша марка».

И редактора и поэта не столько поразило то, что нашлась в портсигаре именно «Наша марка», сколько сам портсигар. Он был громадных размеров, червонного золота и на крышке его при открывании сверкнул синим и белым огнем бриллиантовый треугольник.

Тут литераторы подумали разное. Берлиоз: «Нет, иностранец!», а Бездомный: «Вот черт его возьми, а!..»

Поэт и владелец портсигара закурили, а некурящий Берлиоз отказался.

«Надо будет ему возразить так, – решил Берлиоз, – да, человек смертен, никто против этого и не спорит. Но дело в том, что…»

Однако он не успел выговорить этих слов, как заговорил иностранец:

– Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус! И вообще не может сказать, что он будет делать в сегодняшний вечер.

«Какая-то нелепая постановка вопроса…» – помыслил Берлиоз и возразил:

– Ну, здесь уж есть преувеличение. Сегодняшний вечер мне известен более или менее точно. Само собою разумеется, что, если на Бронной мне свалится на голову кирпич…

– Кирпич ни с того ни с сего, – внушительно перебил неизвестный, – никому и никогда на голову не свалится. В частности же, уверяю вас, вам он ни в каком случае не угрожает. Вы умрете другою смертью.

– Может быть, вы знаете, какой именно, – с совершенно естественной иронией осведомился Берлиоз, вовлекаясь в какой-то действительно нелепый разговор, – и скажете мне?

– Охотно, – отозвался незнакомец. Он смерил Берлиоза взглядом, как будто собирался сшить ему костюм, сквозь зубы пробормотал что-то вроде: «Раз, два… Меркурий во втором доме… луна ушла… шесть – несчастье… вечер – семь…» – и громко и радостно объявил: – Вам отрежут голову!

Бездомный дико и злобно вытаращил глаза на развязного неизвестного, а Берлиоз спросил, криво усмехнувшись:

– А кто именно? Враги? Интервенты?

– Нет, – ответил собеседник, – русская женщина, комсомолка.

– Гм… – промычал раздраженный шуточкой неизвестного Берлиоз, – ну, это, извините, маловероятно.

– Прошу и меня извинить, – ответил иностранец, – но это так. Да, мне хотелось бы спросить вас, что вы будете делать сегодня вечером, если это не секрет?

– Секрета нет. Сейчас я зайду к себе на Садовую, а потом в десять часов вечера в МАССОЛИТе состоится заседание, и я буду на нем председательствовать.

– Нет, этого быть никак не может, – твердо возразил иностранец.

– Это почему?

– Потому, – ответил иностранец и прищуренными глазами поглядел в небо, где, предчувствуя вечернюю прохладу, бесшумно чертили черные птицы, – что Аннушка уже купила подсолнечное масло, и не только купила, но даже и разлила. Так что заседание не состоится.

Тут, как вполне понятно, под липами наступило молчание.

– Простите, – после паузы заговорил Берлиоз, поглядывая на мелющего чепуху иностранца, – при чем здесь подсолнечное масло… и какая Аннушка?

– Подсолнечное масло здесь вот при чем, – вдруг заговорил Бездомный, очевидно, решив объявить незваному собеседнику войну, – вам не приходилось, гражданин, бывать когда-нибудь в лечебнице для душевнобольных?

– Иван!.. – тихо воскликнул Михаил Александрович.

Но иностранец ничуть не обиделся и превесело рассмеялся.

– Бывал, бывал, и не раз! – вскричал он, смеясь, но не сводя несмеющегося глаза с поэта. – Где я только не бывал! Жаль только, что я не удосужился спросить у профессора, что такое шизофрения. Так что вы уж сами узнайте это у него, Иван Николаевич!

– Откуда вы знаете, как меня зовут?

– Помилуйте, Иван Николаевич, кто же вас не знает? – здесь иностранец вытащил из кармана вчерашний номер «Литературной газеты», и Иван Николаевич увидел на первой же странице свое изображение, а под ним свои собственные стихи. Но вчера еще радовавшее доказательство славы и популярности на этот раз ничуть не обрадовало поэта.

– Я извиняюсь, – сказал он, и лицо его потемнело, – вы не можете подождать минутку? Я хочу товарищу пару слов сказать.

– О, с удовольствием! – воскликнул неизвестный. – Здесь так хорошо под липами, а я, кстати, никуда и не спешу.

– Вот что, Миша, – зашептал поэт, оттащив Берлиоза в сторону, – он никакой не интурист, а шпион. Это русский эмигрант, перебравшийся к нам. Спрашивай у него документы, а то уйдет…

– Ты думаешь? – встревоженно шепнул Берлиоз, а сам подумал: «А ведь он прав…»

– Уж ты мне верь, – засипел ему в ухо поэт, – он дурачком прикидывается, чтобы выспросить кое-что. Ты слышишь, как он по-русски говорит, – поэт говорил и косился, следя, чтобы неизвестный не удрал, – идем, задержим его, а то уйдет…

И поэт за руку потянул Берлиоза к скамейке.

Незнакомец не сидел, а стоял возле нее, держа в руках какую-то книжечку в темно-сером переплете, плотный конверт хорошей бумаги и визитную карточку.

– Извините меня, что я в пылу нашего спора забыл представить себя вам. Вот моя карточка, паспорт и приглашение приехать в Москву для консультации, – веско проговорил неизвестный, проницательно глядя на обоих литераторов.

Те сконфузились. «Черт, слышал все…» – подумал Берлиоз и вежливым жестом показал, что в предъявлении документов нет надобности. Пока иностранец совал их редактору, поэт успел разглядеть на карточке напечатанное иностранными буквами слово «профессор» и начальную букву фамилии – двойное «В».

– Очень приятно, – тем временем смущенно бормотал редактор, и иностранец спрятал документы в карман.

Отношения таким образом были восстановлены, и все трое вновь сели на скамью.

– Вы в качестве консультанта приглашены к нам, профессор? – спросил Берлиоз.

– Да, консультантом.

– Вы – немец? – осведомился Бездомный.

– Я-то?.. – переспросил профессор и вдруг задумался. – Да, пожалуй, немец… – сказал он.

– Вы по-русски здорово говорите, – заметил Бездомный.

– О, я вообще полиглот и знаю очень большое количество языков, – ответил профессор.

– А у вас какая специальность? – осведомился Берлиоз.

– Я – специалист по черной магии.

«На тебе!..» – стукнуло в голове у Михаила Александровича.

– И… и вас по этой специальности пригласили к нам? – заикнувшись, спросил он.

– Да, по этой пригласили, – подтвердил профессор и пояснил: – Тут в государственной библиотеке обнаружены подлинные рукописи чернокнижника Герберта Аврилакского, десятого века. Так вот требуется, чтобы я их разобрал. Я – единственный в мире специалист.

– А-а! Вы историк? – с большим облегчением и уважением спросил Берлиоз.

И опять крайне удивились и редактор и поэт, а профессор поманил обоих к себе и, когда они наклонились к нему, прошептал:

– Имейте в виду, что Иисус существовал.

– Видите ли, профессор, – принужденно улыбнувшись, отозвался Берлиоз, – мы уважаем ваши большие знания, но сами по этому вопросу придерживаемся другой точки зрения.

– А не надо никаких точек зрения, – ответил странный профессор. – Просто он существовал, и больше ничего.

– Но требуется же какое-нибудь доказательство… – начал Берлиоз.

– И доказательств никаких не требуется, – ответил профессор и заговорил негромко, причем его акцент почему-то пропал: – Все просто: в белом плаще…