Никита брюс сын карсавиной. Тамара карсавина - штрихи к биографии и родословной. «У меня не было никаких амбиций»

Когда газетные фотографии этой женщины попадали в руки мужчин, далеких от балета и даже не подозревавших, кто именно сфотографирован, – изображения вырезали, вешали на стенку и любовались, пока бумага не пожелтеет. Влияние карсавинских глаз с поволокой, видимо, было еще более сильным, чем магнетизм ее танцев. А взятые вместе достоинства Карсавиной, женщины и балерины, и вовсе сбивали с ног.

Карсавина наряду с Идой Рубинштейн претендует на первое место в списке самых красивых российских танцовщиц. Современники наперебой превозносили женский магнетизм и поминали сердца, разбитые обеими чаровницами.

Но если инфернальная Ида напоминала то «раненую львицу», то остро заточенную бритву, Тамара Карсавина брала другим: она обволакивала лирико-поэтической эротикой. Обаяние Карсавиной было тем сильнее, что она слыла неприступной особой, не склонной к обычным пошлым амурам танцовщиц.

Рубинштейн до конца дней оставалась способной любительницей, пробившейся благодаря огромному состоянию, позволявшему быть самой себе продюсером и спонсором. Карсавина – одна из лучших профессионалок балета, прима петербургского Мариинского театра начала ХХ века, звезда «Русских сезонов» Сергея Дягилева, прославивших наш балет во всем мире.

Дебют в Мариинском театре

Ее отец Платон Карсавин был танцовщиком Мариинского театра, но не хотел, чтобы дочь продолжила династию – «Таточка родилась слишком деликатной для профессии балерины». Сделать дочку танцовщицей захотела мать, внучатая племянница философа-славянофила Алексея Хомякова. Интеллектуальная жилка в семье передавалась по наследству: родной брат Тамары Лев Карсавин был историком-медиевистом и самобытным мыслителем, за что вместе с другими умными людьми в 1922 году большевики выслали его из России на знаменитом «философском пароходе». Брат и сестра были дружны, Лев звал Тамару «знаменитой добродетельной сестрой», а она его – «молодым мудрецом».

Дебютировав в Мариинском театре, Карсавина быстро нажила себе и могущественного друга (Матильду Кшесинскую), и злопамятного врага (Анну Павлову).

Матильда Кшесинская сама предложила ей покровительство («если кто обидит, скажи»), а происки врагини, не называя ее по имени, Карсавина позднее описала в своей мемуарной книге «Театральная улица», где рассказала, как однажды ревнивая соперница с криками набросилась на начинающую балерину за кулисами, обвинив ее сценический костюм в «нескромности».

Балерина Карсавина не захватывала ни виртуозным шиком, как Кшесинская, ни флюидами «плачущего духа», как Спесивцева, ни трагической пронзительностью, как Павлова. Тамаре были чужды яркие локальные краски, она пленяла нюансами, мягкими переходами одного пластического состояния в другое.

Париж у ее ног

В описаниях карсавинских выступлений подчеркивается ее мимический талант, употребляются слова «неуловимая грация», расхваливаются красивые ступни, стройные ноги и высокий от природы прыжок. Парижский рецензент писал, что на сцене «Карсавина похожа на танцующее пламя, в свете и тенях которого обитает томная нега... ее танцы – это нежнейшие тона и рисунок воздушной пастели».

Тамара Карсавина была преданной соратницей основателя «Русских сезонов», его первого хореографа Михаила Фокина и прочих дягилевских деятелей, большую часть которых вначале составляли мирискусники. «Таточка стала одной из нас», – писал Александр Бенуа. В то время как Кшесинская, невзлюбив Дягилева, ставила ему палки в колеса, используя свои связи при дворе, а Павлова, потанцевав у того же Дягилева на первых порах, позже решительно отказалась делить успех с другими звездами.

Исполнив Армиду в «Павильоне Армиды», Коломбину в «Карнавале», девушку из эпохи романтизма в «Видении розы» и Жар-птицу в одноименном балете, Карсавина навсегда вписала свое имя в историю модерна с его «виньеточной» культурой и избытком декоративной изобразительности. Станцевав Куклу в «Петрушке» (как и многие другие роли – в паре с Нижинским), она вызвала к жизни позднейшие мемуарные вздохи автора хореографии – Фокина: «Я видел много Кукол в этом балете, и все они были хуже первой. Я задавал себе вопрос: «Отчего они не могут танцевать, как Карсавина? Это так просто. Но... не выходило».

Франция ее обожала, а вслед за Парижем полюбила вся Европа. Спектакли с Карсавиной посещали Роден, Сен-Санс, Кокто и главные герои светской хроники. Марсель Пруст, срисовавший героев своей эпопеи с великосветских завсегдатаев «Русских сезонов», после приемов часто отвозил балерину в отель на автомобиле. Не успел ее поклонник на спектакле в Лондоне крикнуть «Карсавина!», как «раздался рев галерки, словно грохот отдаленной пушки, и театр аплодировал двадцать минут».

На Родине

В 1913 году Карсавина свернула европейские гастроли с Дягилевым и больше стала выступать в Мариинском театре. Здесь она с головой окунулась в классический репертуар, станцевав «Жизель», «Лебединое озеро», «Раймонду», «Щелкунчик» и «Спящую красавицу».

Рецензенты, как правило, восхищались ею, но не всегда: время от времени писали о недостатке техники и даже о некоторой сценической вялости, не забывая, впрочем, отметить артистизм. На родине ее экзотическое лицо тоже «любили принцы и поэты» – Карсавина позировала Баксту, Добужинскому, Серову, Судейкину и Серебряковой. Ей посвящали стихи Михаил Кузьмин («Вы Коломбина, Саломея, вы каждый раз уже не та…») и Анна Ахматова («Как песню, слагаешь ты легкий танец…»).

Поэты, как и Карсавина, много лет посещали кабаре «Бродячая собака», где, по уверениям некоторых мемуаристов, разгоряченная Тамара иной раз танцевала на столе, а аплодировать ей могли практически все значительные завсегдатаи «Собаки»: от Северянина, Мандельштама и Гумилева до Прокофьева, Маяковского и Мейерхольда.

Личная жизнь

За Карсавиной ухаживал знаменитый питерский донжуан Карл Маннергейм (тот самый государственный деятель Финляндии, что построил линию Маннергейма, в начале века он был офицером царской армии). Ею безумно увлекся лейб-медик двора Сергей Боткин, позабыв ради Тамары жену, дочь основателя галереи Павла Михайловича Третьякова. Хореограф Фокин три раза делал ей предложение, получая отказ.

С другой стороны, есть свидетельства, что интеллектуальность и начитанность Тамары, небывалые для балерины и женщины тех лет, периодически отпугивали потенциальных поклонников. В результате Карсавина вышла замуж за небогатого дворянина Василия Мухина, пленившего ее добротой, знанием музыки и страстью к балету.

Брак длился до тех пор, пока в 1913 году балерина не пришла на прием в посольство Великобритании. Там она познакомилась с Генри Брюсом, начальником канцелярии посольства в Петербурге. Брюс влюбился отчаянно, увел Тамару из семьи, она родила ему сына Никиту и в 1915 году стала женой британского дипломата. Они прожили вместе более тридцати лет. Впоследствии Брюс, как он в конце жизни написал в мемуарной книге «Тридцать дюжин лун», досрочно прервал дипломатическую карьеру ради триумфов любимой жены: «Несмотря на эгоизм, свойственный мужчинам вообще, у меня не было никаких амбиций, кроме желания находиться в тени Тамары».

В эмиграции

В 33 года Карсавина в последний раз станцевала в Мариинском театре, выйдя на сцену в «Баядерке». С мужем и маленьким сыном в 1918 году прима императорского балета навсегда оставила родину, о которой впоследствии писала: «Россия – дикая страна большой культуры и поразительного невежества».

Она прожила 93 года, что, если верить астрологам, вполне естественно для женщины, родившейся в марте 1885 года (гороскоп Карсавиной указывает на «расположение многих планет в Рыбах, стихии воды», а это признак долголетия). Вторую половину жизни Тамара провела в Лондоне, периодически выезжая на континент – то к Дягилеву, с которым возобновила активные творческие контакты, то сопровождая мужа в дипломатических поездках.

В 39 лет она выступила в театре Ла Скала, два года танцевала в британской труппе «Балле Рамбер» и от души полюбила Англию, хотя не без иронии отмечала особенности островной психологии. О британцах говорила: в глубине души они всегда бывают несколько удивлены, когда обнаруживают, что иноплеменники пользуются ножами и вилками, как и они сами.

Последние годы жизни

В эмиграции Карсавина возобновляла балеты Фокина, учила приму английского балета Марго Фонтейн танцевать Жар-птицу, служила вице-президентом Королевской академии танца, разрабатывала новый метод записи танцев и консультировала балетмейстера Фредерика Аштона по поводу того, как выглядел в Мариинском театре ее любимый балет «Тщетная предосторожность». (Версия Аштона сейчас идет на сцене Большого театра.)

Карсавина написала мемуары, в которых подробно вспоминает о детстве, проведенном в Императорском балетном училище на улице Росси, о Мариинском театре и о первых годах с Дягилевым. Первое издание ее книги «Театральная улица» вышло в Англии в 1930 году, предисловие написал знаменитый писатель Джеймс Барри (автор «Питера Пэна»). Есть русский перевод 1971 года, в нем, естественно, изъяты воспоминания о революции, когда Карсавина описывает мытарства отъезда в эмиграцию.

Ее семья пробиралась на север, в Мурманск, к английским пароходам, успев на пристань за несколько минут до отхода последнего британского крейсера «Вивисбрук» и с замиранием сердца въезжая в попадавшиеся на пути деревни – а кто там: белые или красные? Для первых был припасен дипломатический паспорт мужа, для вторых – подорожная, подписанная красным наркомом Чичериным.

Знаменитая балерина умерла в 1978 году, надолго пережив брата, жизнь которого окончилась трагически. Лев Карсавин много лет жил в Литве, где был профессором университета. После присоединения Прибалтики к СССР «религиозный идеалист» был снят с должности, в 1949 году арестован за антисталинские высказывания и умер от туберкулеза в лагере.

Ахматова мечтала, чтобы по «Поэме без героя» был поставлен балет. Тамара Карсавина, подруга ее молодости, наверняка была среди тех, кто грезился Анне Андреевне на роль главной героини.

Ее портреты писали Серов, Добужинский, Судейкин, Серебрякова. На Императорском фарфоровом заводе была сделана статуэтка Карсавиной, каким-то чудом стоящей на одном пальце. Критики Петербурга, Парижа и Лондона говорили о ее “византийских глазах” и пропорциях древнегреческой статуи.

Поэты в 1914 году выпустили в честь ее дня рождения сборник “Букет для Карсавиной”, где ее воспевали Кузьмин и Ахматова. Она попала и в английскую литературу: Агата Кристи вывела ее под именем Карзановой в детективе “Таинственный мистер Кин”. Джеймс Барри, автор “Питера Пэна”, написал пьесу “Правда о русских танцорах”, и там ее героиню звали Каррисима. Он же написал предисловие к книге ее воспоминаний “Театральная улица” (1930).

В нее влюблялись и преследовали брачными предложениями. Великий Михаил Фокин делал ей предложение три раза! Густав Маннергейм, будущий президент Финляндии и строитель “линии Маннергейма”, ухаживал за ней еще в 1902 году. В 1909-ом, когда ее танец очаровал весь Париж, двое мужчин были особенно настойчивы: писатель Марсель Пруст и глава религиозной общины Ага Хан. Однако она вышла замуж два раза, и оба раза – за людей незнаменитых и очень скромных. Первый, Василий Мухин, был чиновником и служащим банка, а второй, Генри Брюс, – секретарем английского посольства.

Английский биограф Карсавиной полагает, что она была лучшей лондонской балериной, одной из “трех граций” русского балета XX века.

Первой была Анна Павлова, второй она, Тамара Карсавина. Третьей предлагали Ольгу Спесивцеву, но можно назвать и Лидию Лопухову - тогда получится три великих “дягилевских” балерины, живших в Лондоне.
Павлова воплощала собой классический русский балет Мариуса Петипа и классическую красоту, хотя была очень хрупкой и невысокого роста. Суперподвижная субретка Лопухова стала символом модернизма и прославилась связями с английским кружком интеллектуалов Блумсберри. Карсавина была посередине: она танцевала и классику, и модернизм, обладала классической красотой, отличалась умом, спокойствием и доброжелательностью.

Танец пришел к ней по линии отца, Платона Карсавина, блистательного солиста балета Мариинского театра. Дед Константин начинал как актер, но зарабатывал на жизнь мастерством портного. Брат отца Владимир, дядя Тамары, тоже танцевал в балете, как и его внук Николай Балашов. Платон Карсавин был учеником Петипа, но поссорился с ним, вышел на пенсию в 36 лет и стал учителем танцев. Увы, очень бедным: лавровый венок, подаренный коллегами на бенефис, ушел на супы!

Другой была линия матери, дворянки Анны Хомяковой, внучатой племянницы А.С.Хомякова, одного из вождей славянофилов. Мать сама вела философский дневник “Мысли и наблюдения”. Ее наклонности больше унаследовал брат Тамары, знаменитый историк, философ, поэт и один из теоретиков евразийства Лев Карсавин. Но Тамаре тоже досталось и ума, и христианско-философского отношения к жизни, которыми прославился ее брат.

Самое удивительное, что отдать дочь в балерины было решением матери. Отец, напротив, подбирал для сына-философа библиотеку, покупая дешевые издания и лично их переплетая.

В 1894 году девятилетнюю Тамару приняли в Императорское театральное училище на Театральной улице в Петербурге. В полумонастырской обстановке, при огромных физических нагрузках, она проучилась 6 лет. В 1902 году у нее был дебют, а с сентября ее приняли в Мариинку. Сначала в кордебалет, потом в корифеи, в солисты второго разряда, первого…. Наконец в 1912 ее перевели в балерины. На десятилетие между присвоением этих титулов и пришелся расцвет ее таланта.

Первые два сезона прошли неудачно. Анна Павлова прогремела на всю столицу в “Жизели”. Потом они обе танцевали в “Баядерке” и “Пробуждении Флоры”. У Павловой снова триумф, а Карсавина провалилась. Весной 1904 у нее нашли малярию – сказались нагрузки и болезненный петербургский воздух. Поехали с матерью за казенный счет лечиться в Италию. Через несколько месяцев Тамара выздоровела, но осталась в Милане учиться у Катарины Беретты. Здешнее учение оказалось совсем каторжным: на первом занятии она упала в обморок. Но по возвращении в Петербург ее ждал триумф. О ней заговорили, царская семья прислала подарки. Поклонников стало больше.

Во время революции 1905 года Тамара вошла в комитет из двенадцати актеров балета, вместе с Фокиным и Павловой. Они составили безобидную петицию, и больше Карсавина в политике не участвовала.

В 1906 году на гастролях, устроенных Георгием Кякштом, братом ее одноклассницы Лидии, она исполнила в Варшаве 32 фуэте. Солдаты захохотали: вертится как “волчок”. Больше за рекордами она не гонялась.

Примерно тогда же она встретила двух людей, вскоре ставших для нее очень важными. Первой была юная балерина Лидия Лопухова – Тамару назначили ее наставницей по училищу. В дальнейшем Лопухова будет идти за ней по пятам. Вторым был Вацлав Нижинский, 17-летний ученик того же училища, уже поражавший своими “полетами”.
К тому времени русский балет вошел в период застоя. Созданный Петипа в 1870-х, он с тех пор не менялся. Партнер Карсавиной по училищу Михаил Фокин быстро стал и первым солистом, и профессором, и начал создавать собственные балеты. Их называют “неоромантическими”, но еще они были первым шагом на пути к абстрактному балету, когда танцуют музыку, а не литературную историю.

Фокина с Нижинским приметил Сергей Дягилев и решил попробовать вывезти русский балет за рубеж. Дягилев был гениальный самоучка, знаток искусства и антрепренер. Начал он с выставок живописи и журнала “Мир искусства”, буквально возглавив новое направление, представленное Бенуа, Бакстом, Добужинским и прочими. В своих “Русских балетах” Дягилев соединил декорации и костюмы “мирискусников”, гениальные постановки Фокина и талант трех танцоров: Нижинского, Павловой и Карсавиной.

Первое выступление “Русских балетов” состоялось летом 1909 года в Париже. Дали пять постановок Фокина. Публика была потрясена, особенно “Сильфидами” и “Клеопатрой”. Во втором сезоне, в 1910 году, Карсавина стала примой-балериной дягилевской антрепризы. Павлова отказалась танцевать на музыку Стравинского и ушла. Кшесинская ушла еще раньше, до начала первых гастролей. “Таточка”, по воспоминаниям Бенуа, была очень скромной и надежной. Карсавиной было предназначено интерпретировать новые идеи Фокина. Она танцевала в его “Клеопатре”, “Шахерезаде”, “Петрушке”, “Сильфидах”, “Видении Розы” и многих других. Для нее он поставил “Жар-птицу”, ставшую символом танца Карсавиной, как “Умирающий лебедь” – Павловой. И точно так же ее “Жар-птица” стала символом времени. Это был ее личный триумф и лучший сезон дореволюционных “Русских балетов”: сезон 1911 года, Лондон.

Приезжая в Мариинку после гастролей, она без труда возвращалась к классическому балету. Здесь она блистала в “Жизели”, “Лебедином озере”, “Щелкунчике” и “Спящей красавице”. Постоянным партнером Тамары до 1913 года был Нижинский.

Затем началась война: Карсавина танцевала на Друри-лейн, а потом сообщили об убийстве в Сараево…

Затем она вышла замуж за Генри Брюса и родила сына. Весь 1917 она продолжала танцевать в Мариинке. Даже 25 октября в “Щелкунчике”: труппа собралась неполная, исполняли избранные партии для очень избранной публики. Снаружи раздавалась канонада… Новое правительство не стало сразу отказываться от старых искусств. 15 мая 1918 года состоялось закрытие сезона, а в июне Брюсу удалось вывезти семью – через озера, посты красных, с сомнительными паспортами, на последнем британском судне из Мурманска. Учитывая, что Англия была страной-интервентом, они спаслись чудом.

Поселились вначале в Париже, но Дягилев заранее предложил Карсавиной продолжить сотрудничество в Лондоне. Она не могла покидать сына надолго, и теперь многие ее партии исполняла Лопухова или другие “русско-лондонские” балерины: Чернышова, Немчинова, Рубинштейн.

Собственно говоря, Лондон был даже не второй, а первой столицей “Русских балетов”: недавно подсчитали, что на него приходится 47% всех “дягилевских” постановок, а на Париж – только 41%.

Правда, и “Русский балет” был уже не тот: Фокин уехал из России в Нью-Йорк, новым хореографом стал Леонид Мясин, чья мастерская располагалась в Сохо. Его эксперименты Карсавиной не нравились, но в “Треуголке”, поставленной в 1919 году в Лондоне, она поучаствовала в роли Мельничихи, и снова с триумфом.

Дягилевская антреприза перебралась из мюзик-холла “Колизей” в солидный театр “Альгамбра” (ныне “Одеон” на Лестер-сквере). Однако слава “Русских балетов” породила новые школы и антрепризы: школу Кякшт, антрепризы Павловой и Брониславы Нижинской. Их начали открывать и английские танцоры, заработавшие себе у Дягилева славу и получившие русские имена. Патрик Хили-Кей стал Антоном Долиным, Вера Кларк – Верой Савиной, Элис Маркс – Алисией Марковой.

В Веру Савину влюбился Мясин и был изгнан Дягилевым в 1920 году, как и Нижинский в 1916 году за то же “преступление”. “Русские балеты” остались без постоянного хореографа. Лишь в 1924 появился Джордж Баланчин. В его постановке Карсавина танцевала с Лифарем, последним великим “дягилевцем”.

Она продолжала танцевать классику, только вместо Мариинки был лондонский “Колизей”. В начале 1920-х снималась в немых фильмах, например, в “Пути к силе и красоте” (1925) вместе с Лени Рифеншталь.

А в 1929 году Дягилев умер. Тогда Тамара Карсавина переехала в Лондон навсегда и еще два года танцевала с “Балле Рамберт”. Последний раз – в 1932 году, с Антоном Долиным в “Видении Розы”. Ей было уже 46 лет. Подобное упорство вызвало уважение у Лопуховой. Годом раньше умерла Анна Павлова, простудившись на репетиции в Амстердаме. После многих лет соперничества Карсавина и Лопухова снова стали друзьями. В 1952 году, после смерти мужа Карсавиной, богатая Лопухова назначила ей ежегодную стипендию.

Русский балет в Лондоне продолжал развиваться. Карсавина помогала восстанавливать старые постановки из репертуара Фокина и Петипа. В 1920 она стала одним из основателей Королевской академии танца (RAD), а в 1930 - курсов учителей танцев. В 1931 вместе с Долиным и Марковой она помогла создать The Royal Ballet. Написала несколько книг по технике балета. “Karsavina syllabus” используется до сих пор. Великая английская балерина Марго Фонтейн училась у нее танцевать в 1954 году “Жар-птицу”. В том же году Лифарь пригласил ее на свою постановку “Жар-птицы”, но она отказалась: “Прости меня, но я верна Фокину…”

Всего Тамара Карсавина танцевала в 77 постановках, исполняя в некоторых из них несколько партий. В конце жизни она с удовольствием выступала с воспоминаниями о великих современниках и партнерах, Павловой и Нижинском. В одной передаче, которую вел сэр Антон Долин, он почтительно сообщил 90-летней балерине и всем слушателям: “У меня в жизни было две мечты. Станцевать у Дягилева и станцевать с Карсавиной. И обе мечты исполнились”.

Текст: Андрей Лазарев

Она была самой красивой из балерин
Мариинского театра. Поэты наперебой посвящали ей стихи, художники писали ее
портреты. Она была и самой образованной, и самой
обаятельной.

«Вы -
Коломбина, Соломея,

Вы каждый раз уже не та,

Но все яснее
пламенея,

златится слово: «красота»…»

Эти строки
поэт-акмеист Кузьмин посвятил в 1914 году
Тамаре Карсавиной - родоначальнице
принципиально новых течений исполнительства в балете 1920-х годов, признанной
«царице Коломбин» .

Тамара
Карсавина была внучатой племянницей знаменитого писателя и философа Алексея
Хомякова. Родной брат Тамары Лев Карсавин был историком-медиевистом и самобытным
мыслителем, за что вместе с другими был в 1922 году выслан из России на
знаменитом «философском пароходе». Брат и сестра были дружны, Лев звал Тамару
«знаменитой добродетельной сестрой», а она его – «молодым мудрецом».

Мама
Карсавиной была выпускницей Института благородных девиц и много времени уделяла
воспитанию детей, сама занималась со старшим сыном, а маленькая Тамара, играя
рядом, слушала. Она рано научилась читать, и книги стали ее страстью. В доме их
было великое множество. Отец покупал дешевые издания и сам переплетал их.
Обладая прекрасной памятью, девочка легко заучивала наизусть поэмы Пушкина и
любила их декламировать. Ее с детства влекло к театру. Но отец ее - Платон
Карсавин, танцовщик Мариинского театра, а затем преподаватель Театрального
училища, был против того, чтобы дочь шла по его стопам, Он считал, что у нее не
«балеринский характер», что она слишком деликатна и застенчива и не сможет
защитить свои интересы. И все же, поддерживаемая матерью, девочка стала
готовиться к поступлению в училище. В день экзамена она очень волновалась.
Конкурс был большой. Приняли всего 10 девочек, среди них была и
Тамара.

Училище
находилось на Театральной улице (ныне улица Зодчего Росси). Впоследствии
Карсавина писала: «Театральная улица навсегда останется для меня шедевром
архитектуры. Тогда я еще была не способна оценить всю красоту, окружавшую меня,
но я уже ощущала ее, и это чувство росло с годами». Именно поэтому книгу
воспоминаний она назвала «Театральная улица».

Первый год в школе не
был отмечен особыми успехами. Но вскоре ее взял в свой класс П.Гердт,
замечательный педагог, воспитавший многих известных балерин, в числе которых
была и несравненная Анна Павлова. Девочка стала более артистичной, появилась
уверенность. Гердт стал поручать ей главные роли в ученических спектаклях.
Карсавина любила своего педагога и всегда вспоминала его с безграничной
благодарностью. Она успешно выдержала выпускные экзамены, получила первую
награду и право выбрать книгу. Тамара выбрала роскошное издание «Фауста» Гете.
На титульном листе была надпись: «Тамаре Карсавиной за усердие и успехи в науках
и танцах и за отличное поведение».

После
окончания Театрального училища в 1902 году Карсавина была зачислена в кордебалет
Мариинского театра. В кордебалете она танцевала недолго, очень скоро ей стали
поручать сольные партии. Но успех пришел не сразу. Она не походила на идеал
балетной премьерши, олицетворением которого в то время была Матильда Кшесинская.
У Карсавиной не было такого виртуозного блеска, напористости. Ей были присущи
другие черты - гармония, мечтательность, томная грация. Критики писали о ней
мало и весьма сдержанно. Самая большая похвала в ее адрес в одной из рецензий
была: «не лишенная грации». Не жаловал ее и партер, заполненный поклонниками
Кшесинской. Но день ото дня росла любовь к ней галерки, где было много
студенческой молодежи.

Работала она
много. Необходимо было совершенствовать технику, и она поехала в Милан, где
занималась со знаменитой преподавательницей Береттой. Сменивший Петипа на посту
балетмейстера труппы.Легат поощрял юную солистку. Она впервые получает главные
партии в балетах «Жизель», «Лебединое озеро», «Раймонда», «Дон Кихот».
Постепенно Карсавина становится любимицей труппы, начальства, значительной части
публики. Ей покровительствовала Кшесинская.

Но только
сотрудничество с Фокиным принесло Карсавиной настоящий успех. Один из ведущих
танцовщиков Мариинского театра, Фокин начал пробовать себя в роли хореографа.
Используя классический танец, как основу, но стараясь избавить его от
напыщенности, он обогатил танец новыми элементами и движениями, приобретавшими
стилевую окраску в зависимости от времени и места действия.

Новаторство Фокина настроило против него значительную часть труппы. Но молодежь
поверила в него и всячески поддерживала молодого хореографа.
Карсавина - одна из немногих актрис, сумевших воспринять, впитать
идеи Фокина.

В образовании Тамары, формировании ее художественного вкуса
огромную роль сыграл старший брат, студент философского факультета Университета.
В их доме часто велись философские и художественные споры, обсуждались выставки,
главным образом, художников возникшего тогда объединения «Мир
искусства».

Первой
постановкой Фокина был балет «Виноградная лоза» на музыку Рубинштейна.
Исполнительницей главной роли была Анна Павлова. Карсавину же он занимал лишь в
сольных партиях. Когда возникла идея создания Дягилевских сезонов, содружество
Дягилева, Фокина, Бенуа, Бакста представлялось Карсавиной «таинственной
кузницей», где ковалось новое искусство. Бенуа писал о ней: «Таточка стала
действительно одной из нас. Она была самой надежной из наших ведущих артистов, и
все ее существо отвечало нашей работе». Она никогда не капризничала, не
предъявляла требований. Придя в труппу Дягилева первой солисткой Мариинского
театра, имея в репертуаре несколько ведущих партий, она согласилась на положение
второй балерины. Уже в следующем парижском сезоне, когда труппу покинула
Павлова, Карсавина стала исполнять все главные роли.

Тамара Карсавина и Васлав Нижинский в «Жизель»,
1910

Тамара
Карсавина умела ладить и с обладавшим бурным темпераментом
Фокиным , и с Нижинским - человеком весьма сложным и
непредсказуемым. Ее очень любил Дягилев и как бы ни складывались обстоятельства,
и какие бы реформы он не вводил, ее это не затрагивало. За 10 лет антрепризу
Дягилева пришлось покинуть почти всем, кто создавал ее вместе с ним: ушли Фокин,
Бенуа, Бакст и многие другие. Но Карсавиной он был верен до конца. Для нее же
Дягилев всегда оставался непререкаемым авторитетом. В тот день, когда она
закончила работу над книгой «Театральная улица», она узнала о смерти Дягилева.

Тогда Карсавина решила написать третью часть книги, предпослав ей такой эпиграф:
«Я закончила эту книгу 29 августа 1929 года и в тот же день узнала печальную
новость о смерти Дягилева. Посвящаю эту последнюю часть его незабвенной памяти,
как дань моего бесконечного восхищения и любви к нему».

Настоящая
слава Карсавиной связана с сезонами русского балета в Париже. Крупнейшие деятели
культуры Франции называли его «открытием нового мира».

В Карсавиной
Фокин нашел идеальную исполнительницу. Их удивительно органичный дуэт с Вацлавом
Нижинским стал украшением всех программ Русских сезонов. Героини Карсавиной в
фокинских балетах были разными. Это Армида - обольстительница, сошедшая с
гобеленов ХVIII века, из «Павильона Армиды». Шаловливая, очаровательная
Коломбина из «Карнавала». Романтичная мечтательница, уснувшая после бала и в
грезах вальсирующая с кавалером в постановке «Призрак розы». Античная нимфа Эхо,
лишенная собственного лица в постановке «Нарцисс». Кукла-балерина из русского
балагана в постановке «Петрушка». Дева-птица из балета «Жар-птица». Но все эти,
такие непохожие образы, связывала одна тема - тема красоты, красоты роковой,
губительной.

Ошеломляющий
успех в Париже имели балеты на русскую тему: «Жар-птица» и «Петрушка». Оба они
были созданы специально для Карсавиной и Нижинского. Карсавина писала: «Я
влюблена в «Петрушку» и «Жар-птицу» Игоря Стравинского. Это действительно новое
слово в балете. Тут музыка и балет не пригнаны друг к другу, а составляют одно…»
На следующий день после премьеры «Жар-птицы» во французских газетах появились
восторженные рецензии, в которых имена главных исполнителей были написаны с
артиклем: «La Karsavina», «La Nijinsky», что означало особое восхищение и
уважение.

Георг
Барбье. Тамара Карсавина в балете "Жар-птица" 1914

Фокин
использовал высокий прыжок Карсавиной - Жар-птица разрезала сцену как молния, и,
по словам Бенуа, походила на «огненного феникса». А когда птица оборачивалась
чудом-девой, в ее пластике появлялась восточная истома, ее порыв как бы таял в
изгибах тела, в извивах рук. Подобно «Умирающему лебедю» Анны Павловой,
«Жар-птица» Тамары Карсавиной стала одним из символов времени. Великолепна была
Карсавина и в «Петрушке». Фокин считал ее лучшей, непревзойденной
исполнительницей куклы-балерины.

Леон Бакст. Тамара Карсавина в балете
"Жар-птица" 1910

С русской
балетной труппой сотрудничали многие французские композиторы и художники.
К.Дебюсси и М.Равель, Ж.Л.Водуайе и Ж.Кокто, П.Пикассо и М.Шагал. Почти все они
с большой нежностью и уважением относились к Карсавиной.

После
феноменального успеха в Париже Карсавину буквально засыпали предложениями, ее
хотели видеть в Англии, Италии, Америке, Австралии. Балерина подписала контракт
с Лондоном. Первое время она чувствовала себя там очень неуютно - ни одного
знакомого, полное отсутствие языка. Но обаяние этой женщины покоряло и
притягивало, вскоре появились друзья и поклонники. Англия полюбила Карсавину.

Джон Сингер Сарджент. Тамара Карсавина в
балете "Тамар"

В Петербурге
Карсавину обожала вся творческая интеллигенция. В артистическом клубе «Бродячая
собака» собирались артисты, поэты, музыканты. Художник Судейкин расписал стены
подвала, где располагался клуб. Г римасничающие
и смеющиеся
герои сказок Гоцци - Тарталья и Панталоне, Смеральдина и Бригелла приветствовали
входящих, как бы приглашая их принять участие в общем веселье. Программы носили
импровизированный характер. Поэты читали свои новые стихи, актеры пели,
танцевали. Существовала особая процедура приема в члены клуба.

В день
рождения, в 1914 году Карсавину
пригласили в «Бродячую собаку» и попросили исполнить импровизированный танец.
После этого друзья преподнесли ей только что вышедший из печати сборник «Букет
для Карсавиной», включавший произведения известных поэтов и художников,
созданных в ее честь.

Тамара
Карсавина в балете Сильфида. Худ. Сорин. 1910

Михаил Кузмин
писал ей:

Полнеба в улице далекой

Болото зорь
заволокло,

Лишь конькобежец одинокий

Чертит озерное
стекло.

Капризны беглые зигзаги:

Еще полет, один,
другой...

Как острием алмазной шпаги

Прорезан вензель
дорогой.

В холодном зареве, не так ли,

И Вы ведете свой
узор,

Когда в блистательном спектакле

У Ваших ног - малейший
взор?

Вы - Коломбина, Саломея,

Вы каждый раз уже не та,

Но
все яснее пламенея,

Златится слово "красота".

Писала
и Ахматова:

Как песню, слагаешь ты легкий танец -

О
славе он нам сказал, -

На бледных цеках розовеет румянец,

Темней и
темней глаза.

И с каждой минутой все больше
пленных,

Забывших свое бытие,

И клонится снова в звуках
блаженных

Гибкое тело твое.

За Карсавиной ухаживал
знаменитый питерский донжуан Карл Маннергейм (государственный деятель Финляндии,
построивший линию Маннергейма, в начале века служивший офицером царской армии).
Ею безумно увлекся лейб-медик двора Сергей Боткин, позабыв ради Тамары жену,
дочь основателя галереи Павла Михайловича Третьякова. Хореограф Фокин три раза
делал ей предложение, получая отказ.

Последний раз
она выступала на сцене Мариинского театра в роли Никии в балете «Баядерка».
Многие считали эту роль лучшей в ее классическом репертуаре. Вскоре после этого
она навсегда покинула родину. Ей было 33 год

Немецкий
документальный фильм 1925 года режиссера Вильгельма Прагера.

В сцене из
балета "Сильвия" Делиба па-де-де исполняет Т. Карсавина и П. Владимиров. Но
только замедленная сьёмка способна отобразить всю красоту и силу искусства
Карсавиной.

В.
А. Серов. Портрет балерины Карсавиной. 1909

Тамара
Карсавина была избрана вице-президентом Британской Королевской Академии танца и
занимала эту почетную должность в течение 15 лет.

Перу Карсавиной
принадлежит несколько книг по балету, в том числе пособие по классическому
танцу. Ею разработан новый метод записи танцев. Она перевела на английский язык
книгу Новерра «Письма о танце». «Театральная улица» была издана в Лондоне в 1930
году, через год вышла в Париже, и только в 1971 году воспоминания Карсавиной
были переведены на русский язык и вышли в России.

В 1965 году в Лондоне
широко отмечалось 80-летие Карсавиной, на этом торжестве говорили о её
удивительном обаянии и силе духа.

Тамара Платоновна Карсавина прожила
долгую, очень достойную жизнь. Умерла она в Лондоне 25 мая 1978 году в возрасте
93 лет.

http://lusisoleil.livejournal.com/39691.html

Ее образ вдохновлял поэтов и художников. Ей посвящали свои работы Мстислав Добужинский, Сергей Судейкин, Джон Сарджент, Валентин Серов. Савелий Сорин, прославившийся как живописец, способный передать не только внешность, но и характер героя, создал два портрета этой балерины. На одном полотне она блистает в балете «Сильфиды», на другом - позирует мастеру вполоборота.

Тамара Карсавина в балете «Сильфиды», Савелий Сорин, 1910 Фото: Public Domain

Образ «звезды» Русского балета Сергея Дягилева - Тамары Карсавиной - вдохновил и Жоржа Барбье, который выпустил целый альбом рисунков, посвященный ей.«Сорин - верный паладин искусства Карсавиной с максимальным наслаждением писал одно время ее и только ее. Карсавина!.. какая чудесная, какая волшебная форма для Соринского содержания!», - писал позже о его работах французский режиссёр и драматург Николай Евреинов.

В день рождения легендарной балерины сайт вспоминает петербургский период жизни Карсавиной.

«Разумная любовь» к детям

Одни из первых ее воспоминаний связаны с большим домом в Лигове, расположенным неподалеку от Петербурга. Туда вся семья перебралась ранней весной после того, как маленькая Тамара переболела воспалением легких, и врач порекомендовал ей пить березовый сок для восстановления сил. Здание, находившееся в парке поместья графа Позена, казалось девочке огромным, а стоявший неподалеку павильон с минаретами, который все называли турецкой баней, словно элементом восточной сказки, ставшей былью.

В Петербурге семья жила в пятиэтажном доме богатого купца. Историки предполагают, что это был дом на набережной Екатерининского канала.

«Для нас, детей, главным достоинством этой квартиры была возможность наблюдать за стоявшей напротив каланчой пожарной станции, где постоянно дежурил часовой. А какое прекрасное зрелище представляли собой пожарные в форме, в медных касках, когда по сигналу тревоги проносились по улице под звуки рожка на четверке лошадей, мчащейся галопом. У нас просто дух захватывало при виде этой безумной скачки», - писала она в своих воспоминаниях.

Говоря о родителях, Тамара отмечала порой суровый характер матери Анны Иосифовны, испытывавшей, по ее словам, «разумную любовь» к своим чадам. Она приходилась внучатой племянницей известного философа - славянофила Алексея Хомякова. Отец же Тамары - Платон Карсавин - был сыном провинциального актёра, который обосновавшись в Петербурге, зарабатывал на жизнь, работая портным.

По воспоминаниям девочки, ее отец был прекрасным танцовщиком, исполнителем партий и танцев в постановках легендарного балетмейстера Мариуса Петипа.

В ранние годы чтение книг стало настоящей страстью для маленькой Тамары. Фото: Public Domain

«Среди немногочисленных томов, стоявших в шкафу в комнате отца, были иллюстрированные собрания сочинений Пушкина и Лермонтова. Нашим чтением никто не руководил, и в то время, когда другим в качестве интеллектуальной пищи вручали нравоучительные истории о «добром Пете» и «непослушном Мише», мы пили вволю из Кастальского ключа. Настолько божественно проста поэзия Пушкина и так кристально прозрачна его проза, что даже мне, шестилетнему ребенку, она была понятна», - писала она.

В воспоминаниях она отмечала, что знала поэмы Пушкина наизусть и любила их декламировать. Часто это становилось забавой для всей семьи, так как она обычно картавила, но очень старалась правильно выговаривать букву «р». Когда же ей это удавалось, то это «звучало ужасно раскатисто, и это еще больше веселило слушателей».

Отдать девочку в балет была идеей матери. Отец же не видел в дочери артистки, считая, что она слишком застенчива и не обладает «балеринским характером». Но в день экзамена в балетное училище Тамара показала себя, и жюри включило ее в список 10 девочек, показавших лучший потенциал.

Отдать девочку в балет была идеей матери. Фото: Public Domain

«Истязающий себя факир»

В годы учебы юная особа приобрела ту самую уверенность, которой ей не хватало в детстве, а также артистичность, которая в будущем стала одной из ее визитных карточек. Также добиться значительных результатов в учебе ей помогало упорство и желание быть первой:

«Я работала с фанатичным упорством и в классе и по вечерам, так что даже получила от девочек, предпочитающих отдых вечерним занятиям, прозвище «истязающий себя факир».

Блестяще выдержав все выпускные экзамены, она получила в награду издание «Фауста» Гете, на титульном листе которого было написано: «Тамаре Карсавиной за усердие и успехи в науках и танцах и за отличное поведение».

В 1902 году Карсавина была зачислена в кордебалет Мариинского театра. Некая мечтательность и томная грация, присущая ей, сперва не впечатляли критиков, но со временем число поклонников ее творчества стало расти, так же как и число завистников. В своей книге Карсавина даже описала один момент, когда за кулисами одна из соперниц набросилась на нее, обвинив в «бесстыдстве».

«- Довольно бесстыдства! Где ты находишься, что позволяешь себе танцевать совсем голой?..

Я не могла понять, что произошло. Оказалось, что у меня соскользнула одна из бретелек корсажа, обнажив плечо. Во время танца я этого не заметила. Я стояла на самой середине сцены онемевшая, растерянная под потоком брани, срывавшейся с жестоких губ. Подошел режиссер и увел пуританку, а меня окружила толпа сочувствующих коллег», - вспоминала она момент, отпечатавшийся в ее памяти на долгие годы.

В годы учебы юная особа приобрела ту самую уверенность, которой ей не хватало в детстве. Фото: Public Domain

Со временем Карсавина стала исполнительницей главных партий в балетах «Жизель», «Спящая красавица», «Щелкунчик», «Лебединое озеро» и др.

Работая с Сергеем Дягилевым за границей, она танцевала в балетах «Карнавал», «Петрушка», «Жар-птица» и др. По ее словам, станцевать в «Жар-птице» ей довелось по счастливой случайности, так как партия изначально предназначалась для другой балерины. Но именно этот балет произвела в Париже настоящий фурор.

Вацлав Нижинский и Тамара Карсавина в балете М.Фокина «Видение розы», 1911 г. Фото: Public Domain

«Чрезвычайно живое, хотя и не слишком утонченное описание того, что происходило среди публики в тот вечер, когда мы с Нижинским танцевали это pas de deux, я позаимствовала у Михаила, нашего курьера: «Но когда вышли эти двое… Боже мой! Я никогда еще не видел публику в таком состоянии. Можно было подумать, будто под их креслами горел огонь», - писала она.

После этого Дягилев стал называть Вацлава Нижинского и Тамару Карсавину своими детьми.

Позже Карсавина писала: «Я влюблена в «Петрушку» и «Жар-птицу» Игоря Стравинского. Это действительно новое слово в балете. Тут музыка и балет не пригнаны друг к другу, а составляют одно…»

«У меня не было никаких амбиций»

Успех Карсавиной в то время был огромным. Перед ней преклонялись, ее грацию боготворили многие мужчины. Так в числе поклонников, добивавшихся ее расположения, был офицер Карл Маннергейм, будущий государственный деятель Финляндии, хореограф Михаил Фокин и даже лейб-медик двора Сергей Боткин, который на тот момент был женат. Но она обратила свой взор на Василия Мухина, небогатого дворянина, который пленил ее своей страстью к балету.

Их союз продлился недолго. В 1913 году балерина познакомилась с Генри Брюсом, сотрудником британского посольства в Петербурге, который смог увлечь ее своей страстью. Забыв о первом супруге, Карсавина вышла замуж за Брюса, которому в 1915 году родила сына.

Спустя много лет в своих мемуарах бывший британский дипломат писал: «Несмотря на эгоизм, свойственный мужчинам вообще, у меня не было никаких амбиций, кроме желания находиться в тени Тамары».

В эмиграции Тамара продолжала блистать на сцене и заниматься преподавательской деятельностью. Фото: Public Domain

Вместе они прожили около 30 лет. В эмиграции Тамара продолжала блистать на сцене и заниматься преподавательской деятельностью. Около 25 лет она занимала должность вице-президента Королевской академии танца в Лондоне.