Что написал вальтер скотт. Сэр вальтер скотт и его мир семья. Смотреть что такое "Вальтер Скотт" в других словарях

Сюжет, когда родитель отказывается от ребёнка, а тот ему после за то мстит, известен с античных времён. Рассказан он может быть не явно, но и с вольными допущениями. Чего стоят истории, где отцу предсказывается гибель от рук сына, вследствие чего не допускается рождение детей или сыновья непременно оказываются должными быть убиты. Сумароков не настолько жесток по отношению к подрастающему поколению, более негативно он смотрит именно на родителей, должных принять справедливую кару. Отцы всегда страдали ранее, не избежать им таковой участи и в комедии “Опекун”.

Предлагаемое Сумароковым повествование кажется запутанным. Действующие лица до конца не будут знать, кому какая судьба предстоит. Даже виновные не подозревают, насколько они близки к гибели. Тем интереснее внимать происходящему на сцене. Не сказать, чтобы Сумароков поднимал острые социальные проблемы, но отразить современные реалии у него получилось. Да и не надо быть особенно талантливым писателем, чтобы правдиво рассказать о происходящем вокруг тебя.

Главный виновник имеет говорящее имя – Чужехват. Надо сразу понимать, он любит брать чужое и не отдавать его. Нет нужды раскрывать, чем именно он завладел, дабы не отвлекать зрителя или читателя от внимания происходящему на его глазах действию. Либо имеет смысл об этом рассказать, так как, зная о сём обстоятельстве, многое в сюжете станет понятным сразу. Впрочем, ежели автор держит это втайне от всех, включая действующих лиц, то пусть так оно и остаётся.

Действие “Опекуна” начинается с того, что слуга желает покинуть хозяйский дом. Он многое прежде терпел, но вынести кражу дорого его сердцу имущества он принять не может. Ему весьма обидно терять связь с прошлым, оставшись в итоге без всего, в чём заключались его чаяния. Кроме того, на его ухаживания не отвечает другая служанка, по происхождению являющаяся дворянкой. В таком окружении просто невыносимо продолжать жить.

Впоследствии окажется, что злого умысла в краже не было, причина заключалась в любопытстве ещё одного действующего лица, решившего разобраться, чем же мила слуге та вещь, судя по всему, не должная иметь к нему отношения. Дабы слуга не серчал, ему предлагается другая равноценная вещь. Но тот, разумеется, будет отказываться, поскольку его человеческое достоинство стоит выше суеты, не позволяя ему разменивать ценные сердцу вещи на сердцу бесценные. Вот тут-то Сумароков и раскрыл тайну украденной вещи, дабы далее наполнять действие дополнительными деталями.

Обиженному слуге, помимо украденной вещи, предлагался путь в дворяне, начинающийся с подьячего и заканчивающийся чином регистратора, вполне себе дворянского. Видимо, тут имеется сарказм Сумарокова, объясняющий, как легко стало добиваться придворного звания, с рождения к оному не имея отношения.

Отдельно от основной сюжетной линии описывается поведение Чужехвата, считающего, что все вопросы решаются с помощью денег. Даже любовь можно купить, достаточно предложить объекту любви требуемую им сумму. И как же Чужехват удивляется, когда получает отказ. Сей делец не понимает, какое значение имеют человеческие чувства, кои в действительности купить нельзя. Он же удручён необходимостью молиться Богу, вполне принимая и осознавая его реальность, как и смиряясь испытывать адовы мучения, поскольку достаточно нагрешил при жизни.

Помимо чувств, нельзя купить ещё одно. Речь о законе. Если совершил нарушение, то не сумеешь откупиться. Сумароков был в том уверен, поэтому обеспечил для Чухежвата приближение последних его дней. Суд будет суров и постановит применить высшую меру наказания. Потому комедия получилась нисколько не смешной, а очень даже переполненной драматическими событиями.

Дополнительные метки: сумароков опекун критика, анализ, отзывы, рецензия, книга, Alexander Sumarokov analysis, review, book, content

Это тоже может вас заинтересовать:
–

Действие происходит в конце VI – начале VII в., в то время, когда на Руси правит Кий, и власть его прочна и неоспорима.

Шестнадцать лет назад Кий сверг с престола Завлоха, киевского князя, чтобы воцариться на его месте. В том сражении были убиты сыновья Завлоха, а сам побежденный князь вынужден был поспешно убежать с оставшимся воинством в степи. Его супруга, услышав, что победоносный Кий уже в городских воротах, а она, потерявшая детей, осуждена на разлуку с любимым мужем, поцеловала на прощанье свою годовалую дочь Оснельду и покончила с собой. Малютку Оснельду Кий взял в плен.

Хотя подросшая девушка не помнит ни отца, ни матери, она не забывает о своем происхождении и ненавидит Кия – убийцу своего рода. Однако младший брат Кия Хорев вызывает у Оснельды другие чувства. Благородный молодой человек, в меру сил своих старавшийся облегчить бремя томящейся в неволе девушки, нравится ей.

Однажды Оснельдина мамка Асграда приносит княжне счастливую весть: Завлох, подойдя со своим войском к стенам Киева, требует дочь, и Кий, не желая кровопролития, соглашается отпустить Оснельду… Асграда удивлена, видя, что девушка не рада. В ответ Оснельда открывает мамке свою любовь к Хореву. Хотя ей хочется соединиться с отцом, в то же время она понимает, что день встречи с Завлохом будет днем расставания с возлюбленным. Разрываясь между дочерним долгом и любовью, она уже не знает, веселиться ей или грустить о том, что близок миг расставания с этим городом, который для нее – “печалей и утех собрание и смесь…”.

В таком состоянии духа застает ее Хорев. Он приходит попрощаться с Оснельдой и, в очередной раз изъявив ей свою любовь, умоляет хотя бы в последний день ответить, нашло ли его чувство отклик в ее душе. Девушка признается в ответном чувстве, но тут же просит Хорева забыть ее – ведь Оснельда должна навсегда покинуть Киев. Юноша упрашивает ее остаться и стать его женой, однако та помнит о своем дочернем долге: как может она выйти замуж за брата Кия? Хорев возражает: “А если твой отец позволит нам сие?..”. Окрыленные этой надеждой, влюбленные решают послать Завлоху письмо и испросить разрешения на брак, который опять восславит род Завлоха и миром окончит давнюю рознь.

К несчастью, Сталверх, первый Киев боярин, подслушав окончание разговора между влюбленными, ошибочно заключает, что Хорев при содействии Завлоха хочет сам занять престол в Киеве, и предупреждает об этом Кия. Кий не может поверить, что его брат, его наследник, которого он любит как сына, способен на измену. Чтобы испытать верность Хорева, он вызывает брата и приказывает тому собрать воинов и идти против Завлоха. Хорев возражает: зачем сражаться и проливать кровь, если можно кончить дело миром, просто отдав Оснельду отцу? Но если таково веление брата, он, Хорев, без рассуждений пойдет на битву и вернется с головой Завлоха. Кий успокаивается: Хорев не изменник.

Услышав глас труб, сзывающих полки на брань, Оснельда понимает, что отцу ее не отдадут. Проливая слезы, девушка посылает Астраду умолять Кия о милосердии. Но Кий не внемлет ее мольбам. А Хорев уже собирает воинство… Рушатся все надежды. Поэтому неудивительно, что, когда Хорев приходит к Оснельде, она обрушивает на него поток упреков. Юноша оправдывается: уклониться от приказа значит навлечь на себя бесчестие, а снести это Хорев не может – лучше смерть. Княжна умоляет любимого хотя бы пощадить ее отца и пролить в сражении как можно меньше крови. Но оба еще надеются, что от Завлоха придет известие, сулящее конец раздору.

Увы! В своем письме Завлох запрещает дочери любить Хорева. Оснельда решает покончить с собой, но Астрада в последнюю минуту успевает отнять кинжал у своей воспитанницы.

Начинается осада города. Хорев возглавляет войско и творит чудеса храбрости. Однако Сталверх не отказывается от своих подозрений. Он рассказывает Кию, что, по его сведениям, один из бывших Завлоховых подданных был освобожден из плена Велькаром, наперсником Хорева, и отправлен в стан врага, после чего возвращен обратно. Кий требует, чтобы ему представили свидетелей, и боярин приводит стража темниц, который говорит, что пленника от него увели якобы к государю, и стража городских ворот, свидетельствующего, что пропустил к Завлоху пленника будто бы с письмом от Кия. А так как Кий еще сомневается, Сталверх вызывает самого невольника. Кий обещает ему свободу, если он скажет правду, и пленник признается, что Велькар привел его к Оснельде, которая просила отнести отцу грамоту; он исполнил это и принес ответ Завлоха, а что было в тех письмах, он не знает. Невольника освобождают.

Последние сомнения Кия рассеяны. Разгневанный, он восклицает: “Да не низвергнусь в ад Хоревовым рабом”, решив убить себя прежде, чем это сделает брат, но до того погубив виновницу всех бед Оснельду.

Представленная пред очи Кия, Оснельда не хочет оправдываться и просить милости – она готова принять казнь. Княжна только горячо убеждает государя, что Хорев невиновен, и, чтобы доказать это, открывает Кию, какую переписку она в действительности вела со своим отцом. Кий говорит, что поверит ей, если она представит ему письмо Завлоха, но Оснельда не может это сделать – ведь она разорвала грамоту. Тогда Кий, давя в себе жалость, которую он против воли испытывает к девушке, приказывает Сталверху отнести ей кубок с ядом.

Однако вскоре прибывший Велькар приносит весть о победе над врагом и отдает Кию меч Завлоха, взятого Хоревом в плен. Получив такое неопровержимое доказательство верности брата, царь немедленно велит одному из воинов бежать к Оснельде и освободить ее, он теперь согласен даже на свадьбу девушки с Хоревом. Но, к несчастью, приказ опаздывает: княжна уже мертва.

Тем временем Хорев великодушно предлагает побежденному Завлоху забыть прошлое и заключить союз, и тот, тронутый благородством врага, соглашается стать его другом и отдать за него дочь. Услышав это, Кий еще больше ужасается собственной ошибке. Тут же приходит известие, что Сталверх, поняв, как страшно он оклеветал невинную девушку, покончил с собой, кинувшись в Днепр. В отчаянии Кий публично признается в содеянном им убийстве и умоляет брата подвергнуть его справедливой каре.

Но у Хорева нет мысли убить брата или лишить его престола – ведь ни этим, ни слезами все равно не вернешь навек потерянной возлюбленной. Юноша просит Кия вернуть свободу Завлоху и отпустить его с войском из города, а Завлоха – взять с собой тело Оснельды, достойно похоронить и написать над гробом: “Девица, коей прах в сем месте почивает, /И в аде со своим Хоревом пребывает, Которого она любила в жизни сей, – Хорев, ея лишась, последовал за ней!”

С этими словами Хорев закалывает себя кинжалом.

Вариант 2

По одному летописному преданию, Хорив – это один из братьев, которые основали Киев. Источником написания своего произведения “Хорев” Сумарокову послужило сведение “Синопсис, или Краткое описание от разных летописцев о начале славянского народа, о князьях и о жизни святого благоверного князя Владимира”. Правда фабула пьесы не имеет никакого исторического начала и сочинена самим автором.

Действие трагедии происходит в конце VI – начале VII века, когда царем Руси является Кий, а власть его прочна и неоспорима. Он шестнадцать лет назад в безжалостной борьбе завоевал город Киев и почти полностью уничтожил семейство киевского князя Завлоха, а его маленькая дочь Оснельда стала заложницей во дворце царя Руси. Девочка не забывает свой народ и возненавидела Кия. У царя был младший брат Хорев, который всеми силами пытается облегчить жизнь заложнице. Они нравятся друг другу. Чрез некоторое время Завлох собрал новое войско и пошел на Киев, чтобы освободить свою дочурку. Мамка Оснольды – Асгарда – рассказала все происходящее девушке, но удивилась, что та не обрадовалась. Девушка не хотела расставаться с Хоревом, потому что любила его. В ту же минуту приходит ее возлюбленный, который просит остаться и выйти за него, на что девушка отвечает отказом. Объяснила это тем, что у нее долг перед своим народом, а ее отец не захочет, чтобы она вышла за брата Кия. Тогда влюбленные решают послать Завлоху письмо, в котором Хорев просит разрешение на брак с его дочерью, который снова восславит их род.

Но боярин Кия Сталверх подслушал весь разговор влюбленных и все рассказывает своему царю, который не мог поверить в предательство своего брата. Тогда он решает проверить Хорева, приказав ему собрать войско и пойти на Завлоха. Брат Кия соглашается, но все равно надеется, что противник вовремя получит письмо и согласится на все, чтобы закончить битву. Но Завлох начинает осаду города и запрещает дочери любить Хорева, который храбро сражается в битве. А тем временем, Сталверх все еще сомневается в неверности брата царя, и пытается всячески доказать это. Но у него это не получается. Кий узнает, что Оснельда передала письмо отцу и хочет отравить девушку. Через некоторое время один слуга приносит весть царю, о победе над Завлохом, которого взял в плен Хорев. Получив очередное доказательство преданности своего брата, Кий сильно пожалел о том, что приказал своему слуге принести бокал с ядом Оснельде.

Царь сию же минуту отдает приказ, чтобы девушку освободили, и он готов женить влюбленных. Но, увы, она уже мертва. А тем временем Хорев заключает союз с Завлохом, который тронут благородством своего врага. Он готов отдать свою дочь замуж за брата Кия. К сожалению этого не случится, потому что царь Руси признался в содеянном убийстве, и просит брата наказать его. Хорев не желает ничего предпринимать и просит Кия лишь об одном – отпустить Завлоха и его войско, а сам же убивает себя кинжалом.

(Пока оценок нет)

Другие сочинения:

Димитрий Самозванец С тех пор как Димитрий обманом занял российский трон, он совершил немало злодейств: сослал и казнил множество ни в чем не повинных людей, разорил страну, превратил Москву в темницу для бояр. Но в 1606 г. его тирания достигает Read More ......
Александр Петрович Сумароков Александр Петрович Сумароков, самый последовательный из писателей-классицистов, наряду с практикой литературной деятельности сумел дать теоретическое обоснование классицизма как литературного направления, характерного для России середины века. В литературе Сумароков выступил как продолжатель в то же время антагонист Ломоносова. Read More ......
Госпожа Ян убивает собаку, чтобы образумить мужа На день рождения купца Сунь Жуна должны прийти только два его задушевных друга, два прохвоста – Лю Лунцин и Ху Цзычжуань. Жена, накрывшая праздничный стол, с горечью упрекает мужа в том, что не Read More ......
Повесть о Шемякином суде Жили два брата-крестьянина: один богатый, а другой – бедный. Много лет богатый давал бедному в долг, но тот оставался таким же бедным. Один раз пришел бедняк просить у богатого лошадь, чтобы привезти дров. Тот с неохотою Read More ......
Хоэфоры Со дня убийства Агамемнона прошло уже много лет. К его могиле однажды подошли два человека, одетых как странники. У того, что младше, был меч, а тот, что постарше, в руках держал два копья. Один из странников, который младше, по Read More ......
Бунт Ван Синьчжи О том, как Ван Синьчжи смертью своей спас всю семью. Во времена династии Южная Сун многие удостаивались государевых милостей. Но случалось не раз, что достойные мужи так и не встретились со счастливой судьбой. Богач Ван Шичжун попал Read More ......
Тупейный художник Рассказ этот автор слышит от няни своего младшего брата Любови Онисимовны, в прошлом красавицы актрисы орловского театра графа Каменского. На Троицу она водит автора на кладбище, где у простой могилы рассказывает историю “тупейного художника” Аркадия. Аркадий – парикмахер Read More ......
Деревня Россия. Конец XIX – начало XX в. Братья Красовы, Тихон и Кузьма, родились в небольшой деревне Дурновка. В молодости они вместе занимались мелкой торговлей, потом рассорились, и дороги их разошлись. Кузьма пошел работать по найму. Тихон снял постоялый дворишко, Read More ......

Краткое содержание Хорев Сумароков

15 августа 1771 года в Шотландии, в семье эдинбургского адвоката благородного происхождения родился девятый ребенок – мальчик, получивший имя Вальтер. Отец его, Вальтер Скотт, был трудолюбивым и мягким человеком. Его совестливость, совершенно излишняя для адвоката, не позволила сколотить приличное состояние, несмотря на наличие клиентуры из богатых шотландских семей. Анна, мать Вальтера Скотта, была дочерью Джона Резерфорда, одного из выдающихся профессоров медицины университета Эдинбурга.

В полтора года Вальтер заболел, и врачи поставили ему диагноз – полиомиелит. Это заболевание оставило писателю вечную хромоту. Надеясь на лечебное действие целительного воздуха деревни, мальчика отправили на ферму его деда в Сэнди-Ноу. Время пребывания на ферме Вальтер вспоминал с большой долей юмора, так как его там пытались лечить различными народными способами, начиная от травяных отваров и заканчивая пеленанием в свежесодранную овечью шкуру. Мальчику не было еще и четырех лет, когда дед умер, но это событие запомнилось Вальтеру. Запомнились ему и народные песни, и страшные рассказы об ужасных зверствах во время якобитских восстаний. Возможно, именно эти воспоминания раннего детства и толкнули мальчика на серьезное изучение истории.

В возрасте двенадцати лет Вальтер Скотт окончил школу и поступил в колледж города Эдинбург. Он начал посещать библиотеку и буквально утонул в океане книг. Здесь он впервые познакомился с сочинениями величайших умов мировой истории и литературы. В библиотеке Вальтер увидел впервые Роберта Бернса, которого немногим позже и слушал – в доме Адама Фергюсона, своего друга и сына известного философа.

В 1785 году Вальтер серьезно заболел и был вынужден прервать учебу в колледже. Когда юноша выздоровел, отец устроил его в свою контору и нередко посылал в пограничные графства по делам своих клиентов. Это дало Вальтеру возможность объездить почти всю Шотландию, познакомиться с народными преданиями, обычаями, собирать антикварные предметы. В это же время юноша начал увлекаться поэзией немецких романтиков. В 1789 году Вальтер Скотт поступил на юридическое отделение университета, а в 1792 сдал экзамены и получил звание адвоката. Следующим летом он отправился в путешествие по Шотландии с Адамом Фергюсоном. Эту поездку друзья посвятили осмотру старинных кладбищ и развалин феодальных замков.

Литературную карьеру Вальтер Скотт начал в качестве поэта. В 1796 году его первой публикацией стал перевод поэмы «Ленора» Готфрида Бюргера, немецкого поэта. Выбор поэмы был, возможно, связан с тем, что сам Вальтер испытывал первое романтическое переживание, которое грозило перерасти в трагедию. Он влюбился в Вильямину Велшес, приходившуюся дочерью сэру Джону Велшесу. Сэр Велшес был достаточно рассудителен для того, чтобы вручить свою дочь молодому человеку, не имевшему прочной финансовой основы. Сама же Вильямина весьма симпатизировала Вальтеру, что, впрочем, не помешало ей подчиниться отцу и выйти замуж за другого – еще не старого и очень состоятельного банкира. В этот период друзья Вальтера всерьез опасались, как бы молодой человек не сошел с ума от горя.

Вальтер помнил о Вильямине всю жизнь, но любовная горячка прошла, и год спустя Вальтер женился на француженке Шарлотте Шарпантье, дочери шталмейстера военной академии Лиона. Некоторые историки утверждают, что мать Шарлотты была француженкой-роялисткой, вынужденной бежать со своими детьми из революционной Франции в Англию. Оставив дочь и сына на попечение лорда Дауншира, она вернулась на родину и через некоторое время умерла. Поэтому Шарлотта выросла в доме лорда Дауншира, и за согласием на брак Вальтер Скотт обратился именно к нему. Если верить письму Вальтера Скотта к леди Эйберкорн, то молодые люди поженились, движимые обоюдным согласием и вполне искренней симпатией, которую совместная жизнь сделала еще крепче. Вальтер Скотт писал, что этой симпатии не хватает любовного пыла, но полагал, что подобное состояние души человек может испытывать лишь один раз в жизни. Вероятно, своей единственной любовью он считал Вильямину Велшес. Однако Шарлотта, хотя и не была особенно красива, но обладала умом, достаточным честолюбием и жизнерадостным характером, а потому всячески поддерживала своего мужа в его литературных начинаниях.

В 1799 году был опубликован перевод Вальтера Скотта «Гец фон Берлихинген», драмы Гете, а через год увидело свет первое собственное произведение поэта – романтическая баллада, которая известна в России как «Замок Смальгольм» (перевод В. Жуковского). Еще два года спустя, в 1802, Вальтер Скотт издал «Песни шотландской границы» в двух томах. Эти народные шотландские песни он начал собирать еще в юности, но систематизация их заняла очень много времени. В 1803 году вышел третий том «Песен». Его поэмы, посвященные средневековью, – «Песнь последнего менестреля», «Мармион», «Дева озера», «Рокби» – имели огромный успех, сделав имя Скотта знаменитым. В поэмах было все, необходимое для этого, – шотландские пейзажи и сцены охоты, старинные замки и сказочные приключения.

В 1808 году при посещении Лондона, по словам Вальтера Скотта, его буквально замучили восхищением по поводу его таланта. Именовали его не иначе как «первый поэт Англии» и даже предложили в 1813 году почетную и прибыльную должность – придворный поэт-лауреат. Эта должность обязывала сочинять стихотворения на любые торжественные случаи и важные события королевского двора. Скотт от этой чести отказался, и поэтому лауреатом стал Саути. В том же году, будучи на самом пике поэтической славы, неожиданно для всех Вальтер Скотт прекращает писать стихи и берется за романы. Через много лет на вопрос, почему он не пишет стихов, Вальтер Скотт ответил, что его корабль решил свернуть свои паруса после знакомства с гением Байрона.

Вот так Вальтер Скотт в сорок два года принялся за прозу и за восемнадцать лет создал двадцать восемь романов, серию повестей и несколько рассказов. Подобная плодовитость объясняется очень просто – каждый день, при любых обстоятельствах Вальтер Скотт проводил за своим рабочим письменным столом не менее пяти часов.

Первый роман Скотта – «Уэверли, или Шестьдесят лет назад» – вышел в 1814 году. Этим прозаическим произведением Вальтер Скотт открыл серию романов об истории Шотландии. Позже эти романы будут именоваться «Уэверлевским циклом». Вальтер Скотт оказался настолько хорошим рассказчиком, что многие его романы популярны и в настоящее время. После 1814 года он писал как минимум один роман в год, а часто читатели имели удовольствие знакомиться с двумя, а то и более, романами, издаваемыми за год. Уже вскоре после «первенца» Скотта читатели ознакомились с романом «Гай Маннеринг», в следующем году вышли «Антикварий» и «Пуритане», а через два года – «Роб Рой». Вальтер Скотт буквально оживил историю Англии в своих романах и дал возможность читателям познакомиться со временем рыцарства – в таких удивительно гармоничных произведениях, как «Айвенго», «Монастырь», «Аббат», написанных в 1820 году, «Кенилворт» (1821 год). В своем романе «Квентин Дорвард», вышедшем в 1823 году, Вальтер Скотт описал события во Франции времен Людовика XI.

В 1817 году одному из друзей Вальтер Скотт с юмором писал, что приобрел ферму и теперь является «большим лэрдом» (землевладельцем), а его сын, тоже Вальтер, при известной осмотрительности и расчетливости имеет шанс когда-нибудь стать богачом. На приобретенной земле Вальтер Скотт возвел замок Эбботсфорд в готическом стиле и со всеми положенными элементами средневековой роскоши. Для него теперь это было несложно – ведь слава, пришедшая к писателю, дала ему и огромные доходы.

Для того чтобы упрочить своим детям будущее, Вальтер Скотт становится компаньоном в издательской фирме, которая выпускает его книги. Однако фирма обанкротилась в 1826 году, и в итоге на Вальтера Скотта списали долг невообразимого размера – сто семнадцать тысяч фунтов стерлингов. Попытки друзей занять ему денег и даже предложенная помощь королевского банка были отвергнуты щепетильным Вальтером Скоттом. На предложения подобного рода писатель отвечал, что в делах ему поможет только его правая рука, – и стал работать буквально до беспамятства, с высочайшей самоотдачей, выпуская один роман за другим. Такое напряжение не мог бы выдержать и более крепкий человек – и Вальтер Скотт перенес в 1830 году апоплексический удар. Врачи заявили, что восстановительный период займет несколько лет, и великому романисту больше ни в коем случае нельзя писать, по крайней мере, таки темпами. Но через три месяца Скотт снова сел за работу, а через полгода вышел очередной роман.

За последующие два года Вальтер Скотт пережил еще три удара, но как только мог, снова садился за работу. Его упорство оборвалось 21 сентября 1832 года – Вальтер Скотт умер в своем имении Эбботсфорд в возрасте шестидесяти одного года. Смерть писателя ввергла в печаль всю Англию.

Великий поэт и романист похоронен в Драйбурге, а в его замке ныне находится музей Вальтера Скотта.

Вальтер Скотт, биография которого описана в этой статье, является известным на весь мир писателем шотландского происхождения. Считается, что он - основоположник Наверное, в образованном мире нет людей, незнакомых с его рыцарем Айвенго или историей Роба Роя.

Детство и юность

Сэр Вальтер родился в августе 1771 года в Эдинбурге. Его семья была очень благополучной и образованной. Отец - Вальтер Джон - был юристом. Мать - Анна Резерфорд - была дочкой профессора медицины. У супругов было тринадцать детей. Писатель родился девятым по счету, но к моменту достижения им полугодовалого возраста у него осталось лишь трое братьев и сестер.

Следом за умершими мог отправиться и сам Вальтер Скотт. Краткая биография для детей не уточняет этот момент. Но в январе 1772 года ребенок тяжело заболел. Медики диагностировали детский паралич. Родные боялись, что малыш навсегда останется неподвижным, однако после долгих терапевтических манипуляций врачам удалось поставить его на ноги. К сожалению, до конца восстановить подвижность не удалось, и сэр Вальтер остался хромым на всю жизнь.

Несколько раз ему приходилось проходить долгое лечение от последствий младенческой болезни на курортах.

Большая часть его детства прошла в чудесном местечке Сэндиноу, где находилась ферма его деда.

В семилетнем возрасте он возвратился к родителям в Эдинбург, а с 1779 года начал посещать школу. Физический недостаток ему с лихвой заменяли живой ум и феноменальная память.

После окончания школы Вальтер Скотт, краткая биография которого очень информативна, поступает в местный колледж.

В это время он начинает увлекаться альпинизмом, опять-таки из-за здоровья. Занятия спортом помогли молодому человеку окрепнуть и получить уважение сверстников. Он много читал, уделяя особое внимание шотландским сказаниям и балладам. Сэр Вальтер выучил немецкий язык, чтобы лучше понимать немецких поэтов, творчеством которых также увлекался в студенческие годы.

Все как один его друзья утверждали, что он - прекрасный рассказчик, и прочили его в великие писатели. Но у Скотта была другая цель: он мечтал получить диплом адвоката.

Карьера

Это произошло в 1792 году, когда будущая литературная знаменитость выдержала экзамен в университете. Ему вручили диплом, и Вальтер Скотт, биография которого является подтверждением успешности писателя, открыл свою юридическую практику.

В 1791 году Скотт вступает в дискуссионный клуб, становится его казначеем и секретарем. Впоследствии он будет читать там лекции на темы парламентских реформ и неприкосновенности судей.

Впервые Скотт выступил защитником на уголовном процессе в 1793 году в Джедбурге.

Из-за характера своей работы Сэр Вальтер мало времени проводил в Эдинбурге, много путешествовал по округе, принимая участие в разных судебных делах. В 1795 году он побывал в Гэллоуэйе, где выступал адвокатом обвиняемой стороны.

Он не оставляет своего увлечения литературой и привозит из каждой своей поездки много фольклорного материала, записей сказаний и местных мифов.

В том же 1795 году Эдинбургская корпорация адвокатов выбирает его хранителем библиотеки, поскольку Скотт наиболее сведущ в этом деле.

Любовь к поэзии и писательству вообще практически никак не влияет на основную работу Вальтера Скотта.

После создания английского ополчения - в 1796 году - он вступает в королевский драгунский полк, где его назначают квартирмейстером.

С 1799 г. в местной газете начинают печатать статьи Скотта по юридическим вопросам. В том же году его назначают шерифом Селкиркшира.

В 1806-м его назначают преемником секретаря суда в Эдинбурге Дж. Хоума. В 1812-м, после смерти последнего, Скотт получает эту должность и доход в 1300 фунтов в год. Эта работа требует от писателя ежедневного присутствия в суде, но, несмотря на это, увлечение литературой не сходит на нет.

Поэтическая деятельность

Вальтер Скотт, краткая биография которого не вместит все события из его интереснейшей жизни, много путешествовал в поисках старинных баллад и сказаний, которые мечтал публиковать.

Его собственная деятельность в качестве писателя началась с переводов. Первым опытом стал немецкий поэт Бюргер, чьи поэмы ("Ленор", "Дикий охотник") он адаптировал для жителей Соединенного Королевства. Затем были Гете и его поэма "Гец фон Берлихингем".

В 1800 году он пишет первую оригинальную балладу "Иванов вечер". В 1802-м сбывается его мечта - в свет выходит издание "Песни шотландской границы", в котором был опубликован весь собранный фольклорный материал.

Вальтер Скотт, биография которого стала интересовать почитателей его творчества, в один миг сделался знаменитым. С 1807 по 1815 годы он выпустил множество романтических произведений, которые прославили его как новатора и гения лиро-эпической поэмы.

Прозаический путь

Приступая к написанию романов, Вальтер Скотт сомневался в успехе этого дела, хотя уже был известен публике. Его первое "Уэверли" вышло в 1814 году. Не сказать, что оно снискало успех и славу, но было высоко оценено как критиками, так и простыми читателями.

Долгое время Скотт размышлял о том, в каком жанре писать свои романы. То, что они будут связаны с историей, автор не сомневался. Но чтобы быть непохожим на других и привнести что-то новое в литературный мир, он разработал совершенно новую структуру и создал тем самым романа. В нем реальные личности выступают лишь фоном и отражением эпохи, а на первый план выходят вымышленные персонажи, на судьбу которых влияют исторические события.

Вальтер Скотт, биография и творчество которого объединены любовью к прошлому, написал за свою жизнь двадцать восемь романов. Это невероятная работоспособность писателя, ведь первый роман был опубликован, когда ему уже исполнилось сорок два года!

До 1819-го Скотт пишет произведения с острой социально-исторической направленностью. Например, "Пуритане" (о восстании против династии Стюартов), "Роб Рой" (о шотландском Робине Гуде) и т. д.

После тематика его произведений значительно расширяется. Если раньше писателя интересовала лишь шотландская история, то теперь он обращается к событиям в Англии и Франции ("Айвенго",

Начиная с 1820 годов, Вальтер Скотт, биография которого впоследствии станет источником вдохновения для многих писателей, публикует ряд исторических произведений ("История Шотландии", "Жизнь Наполеона Бонапарта").

Для своей страны он стал героем. Вальтер Скотт, биография, творчество которого имело огромное значение для шотландцев, сделал так, что весь мир узнал историю его родины благодаря его писательским трудам.

Айвенго

Для русского читателя самым значимым в библиографии писателя является его роман "Айвенго". Его проходят в школе, им зачитываются мальчишки, мечтающие о славе рыцаря, и романтичные девушки, жаждущие любви.

Уже в девятнадцатом веке этот роман признали классикой литературы. Тиражи и скорость продажи книг для того времени были просто феноменальными.

Внимание романа обращено исключительно к английской культуре. Автор описывает события, происходящие во время правления Ричарда Первого. Основой сюжета стала борьба между саксами и норманнами.

Книга была четырежды экранизирована и дважды адаптирована для оперы.

Смерть писателя

Жизнь Вальтера Скотта была невероятно насыщенной, успешной и, без сомнения, счастливой. Но слабое здоровье и полное отсутствие отдыха дали себя знать.

В 1830 году после у писателя парализовало руку. А 21 сентября 1832 года случился инфаркт, который и унес жизнь Сэра Вальтера.

Личная жизнь

Вальтер Скотт, полная биография которого будет описана вскоре после смерти писателя, был человеком верным и добропорядочным. Он влюблялся дважды в своей жизни. Впервые это случилось в 1791 году. Это была Вильямина Бельшес, дочь адвоката из Эдинбурга. Но она предпочла ему банкира.

В 1796 году Скотт познакомился с француженкой Шарлоттой Шарпантье, на которой женился спустя год. У супругов родилось четверо детей (София, Вальтер, Анна, Чарлз).

Первые романы автора публиковались анонимно, а потом под псевдонимом Уэверли.
Большинство своих энциклопедических знаний писатель получил самостоятельно, для этого ему стоило все один раз прочитать книгу, что еще раз подтверждает факт его отличной памяти.
Именно Скотт ввел в обиход термин "фрилансер", использовав его в романе "Айвенго".

Информации.

Вальтер Скотт начал свой творческий путь с поэзии. Первые литературные выступления В. Скотта приходятся на конец 90-х годов XVIII века : в 1796 году выходят переводы двух баллад немецкого поэта Г. Бюргера «Ленора» и «Дикий охотник», а в 1799 году - перевод драмы И. В. Гете «Гец фон Берлихинген».

Первым оригинальным произведением молодого поэта стала романтичная баллада «Айвенго» (). Именно с этого года Скотт начинает активно собирать шотландский фольклор и, как результат, в 1803 году выдает двухтомный сборник «Песни шотландской границы». В сборник вошло несколько оригинальных баллад и множество проработанных южношотландских легенд. Третий том сборника вышел в 1803 году . Всю читающую публику Великобритании более всего покорили не его новаторские по тем временам стихи и даже не его поэмы, а прежде всего первый в мире роман в стихах «Мармион » (на русском языке впервые появился в 2000 году в издании «Литературные памятники»).

Наиболее удачными среди них являются «Пуритане» и «Роб Рой». В первом изображено восстание 1679 года , которое было направлено против отреставрированной в 1660 году династии Стюартов ; герой «Роб Роя» - народный мститель, «шотландский Робин Гуд». В 1818 году появляется том «Британской энциклопедии» со статьей Скотта «Рыцарство».

Если обобщить события романов Скотта, то мы увидим особенный, своеобразный мир событий и чувств, гигантскую панораму жизни Англии, Шотландии и Франции, в течение нескольких веков, с конца к началу XIX века .

В творчестве Скотта 1820-х годов, при сохранении реалистичной основы, имеет место существенное влияние романтизма (особенно в «Айвенго» - романе из эпохи XII века). Особенное место в нём занимает роман из современной жизни «Сент-Ронанские воды» (). В критических тонах показано обуржуазивание дворянства, сатирически изображается титулованная знать.

В 1820-х годах был опубликован ряд произведений Вальтера Скотта на историческую и историко-литературную тему: «Жизнь Наполеона Бонапарта» (), «История Шотландии» ( -), «Смерть лорда Байрона» (). Книга «Жизнеописание романистов» ( -) дает возможность уточнить творческую связку Скотта с писателям XVIII века , особенно с Генри Филдингом , которого он сам называл «отцом английского романа».

Романы Скотта распадаются на две основные группы. Первая посвящена недавнему прошлому Шотландии, периоду гражданской войны - от пуританской революции XVI века до разгрома горных кланов в середине XVIII века и более позднему времени: «Уэверли» (), «Гай Маннеринг» (), «Эдинбургская темница» (), «Шотландские пуритане» (), «Ламмермурская невеста » (), «Роб Рой» (), «Монастырь» (), «Аббат» (), «Сен-Ронанские воды» (), «Антиквар» () и др.

В этих романах Скотт развертывает необыкновенно богатый реалистический типаж. Это целая галерея шотландских типов самых разнообразных социальных слоев, но преимущественно мелкой буржуазии, крестьянства и деклассированной бедноты. Ярко конкретные, говорящие сочным и разнообразным народным языком, они составляют фон, который можно сравнить только с «фальстафовским фоном» Шекспира. В этом фоне немало ярко комедийного, но рядом с комическими фигурами многие плебейские персонажи художественно равноправны с героями из высших классов. В некоторых романах - они главные герои, в «Эдинбургской темнице» героиня - дочь мелкого крестьянина-арендатора. Скотт по сравнению с «сентиментальной » литературой XVIII века делает дальнейший шаг на пути демократизации романа и в то же время дает более живые образы. Но чаще все же главные герои - это условно идеализированные молодые люди из высших классов, лишенные большой жизненности.

Вторая основная группа романов Скотта посвящена прошлому Англии и континентальных стран, преимущественно средним векам и XVI веку : «Айвенго» (), «Квентин Дорвард» (), «Кенильворт» (), «Карл Смелый, или Анна Гейерштейнская, дева Мрака» () и др. Здесь нет того интимного, почти личного знакомства с ещё живым преданием, реалистический фон не столь богат. Но именно здесь Скотт особенно развертывает своё исключительное чутье прошлых эпох, заставившее Огаюстена Тьерури назвать его «величайшим мастером исторической дивинацяи всех времен». Историзм Скотта - прежде всего внешний историзм, воскрешение атмосферы и колорита эпохи. Этой стороной, основанной на солидных знаниях, Скотт особенно поражал своих современников, не привыкших ни к чему подобнаму.

При оценке Скотта надо помнить, что его романы вообще предшествовали работам многих историков его времени.

Для шотландцев он - больше, чем просто писатель. Он возродил историческую память этого народа и открыл Шотландию для остального мира и в первую очередь - для Англии. До него в собственно Англии, особенно в её столице Лондоне , шотландской историей почти не интересовались, считая горцев «дикими». Произведения Скотта, появившиеся сразу же после Наполеоновских войн , в которых шотландские стрелки покрыли себя славой при Ватерлоо , заставили образованные круги Великобритании в корне изменить своё отношение к этой бедной, но гордой стране.

Большую часть своих обширных знаний Скотт получил не в школе и университете, а с помощью самообразования. Все, что его интересовало, навсегда запечатлевалось в его феноменальной памяти. Ему не требовалось изучать специальную литературу перед тем, как сочинить роман или поэму. Колоссальный объём знаний позволял ему писать на любую избранную тему.

Романы Скотта первоначально выходили без имени автора и инкогнито было раскрыто только в 1827 году .

В 1825 году на лондонской бирже разразилась финансовая паника, и кредиторы потребовали оплаты векселей. Ни издатель Скотта, ни владелец типографии Дж. Баллантайн не смогли уплатить наличными и объявили себя банкротами. Однако Скотт отказался последовать их примеру и взял на себя ответственность за все счета, на которых стояла его подпись, что составило 120 000 фунтов стерлингов, причем долги самого Скотта составляли лишь малую часть этой суммы. Изнурительный литературный труд, на который он себя обрек, дабы выплатить огромный долг, отнял у него годы жизни.

Романы Скотта пользовались огромной популярностью в России среди читающей публики, и поэтому сравнительно быстро переводились на русский язык. Так, роман «Карл Смелый, или Анна Гейерштейнская, дева Мрака», опубликованный впервые в Великобритании в 1829 году , уже в 1830 году вышел в Петербурге , в Типографии Штаба отдельного корпуса внутренней стражи.

Известного писателя-исторического романиста Ивана Лажечникова (1790-1869) называли «русским Вальтер Скоттом».

Термин «фрилансер» (букв. «вольный копейщик») впервые был употреблен именно Вальтером Скоттом в романе «Айвенго» для описания «средневекового наёмного воина».

В 1971 году к 200-летию со дня рождения писателя королевская почта Великобритании выпустила почтовую марку достоинством в 7,5 пенса.

Проза

Уэверли, или Шестьдесят лет назад ()
Гай Мэннеринг, или Астролог ()
Эдинбургская темница ()
Ламмермурская невеста ()
Приключения Найджела ()
Вудсток, или Кавалер ()
Пертская красавица, или Валентинов день ()
Карл Смелый, или Анна Гейерштейнская, дева Мрака ()
Граф Роберт Парижский ()

Поэзия

Песни шотландской границы ()
Песнь последнего менестреля ()
Видение дона Родерика ()
Властитель островов ()

Прочее

Жизнеописания романистов ( -)
Смерть лорда Байрона ()
Жизнь Наполеона Бонапарта ()
()
Дедушкины рассказы ( -)
История Шотландии ( -)

Напишите отзыв о статье "Скотт, Вальтер"

Примечания

См. также

Литература

Вальтер Скотт . Собрание сочинений в 20 томах. .: Художественная литература, - .

Ссылки

в библиотеке Максима Мошкова
- текст романа на русском и английском языках
- сайт библиотеки Эдинбургского Университета посвящённый Вальтеру Скотту (на англ.)

Статья основана на материалах Литературной энциклопедии 1929-1939 . Шаблон:Ссылки

Вальтер Скотт

Романы

1810-е

1820-е

1830-е

Поэзия

Рассказы

Отрывок, характеризующий Скотт, Вальтер

Кутузов строго посмотрел на своего адъютанта и, помолчав, ответил:
– Я думаю, что сражение будет проиграно, и я так сказал графу Толстому и просил его передать это государю. Что же, ты думаешь, он мне ответил? Eh, mon cher general, je me mele de riz et des et cotelettes, melez vous des affaires de la guerre. [И, любезный генерал! Я занят рисом и котлетами, а вы занимайтесь военными делами.] Да… Вот что мне отвечали!

В 10 м часу вечера Вейротер с своими планами переехал на квартиру Кутузова, где и был назначен военный совет. Все начальники колонн были потребованы к главнокомандующему, и, за исключением князя Багратиона, который отказался приехать, все явились к назначенному часу.
Вейротер, бывший полным распорядителем предполагаемого сражения, представлял своею оживленностью и торопливостью резкую противоположность с недовольным и сонным Кутузовым, неохотно игравшим роль председателя и руководителя военного совета. Вейротер, очевидно, чувствовал себя во главе.движения, которое стало уже неудержимо. Он был, как запряженная лошадь, разбежавшаяся с возом под гору. Он ли вез, или его гнало, он не знал; но он несся во всю возможную быстроту, не имея времени уже обсуждать того, к чему поведет это движение. Вейротер в этот вечер был два раза для личного осмотра в цепи неприятеля и два раза у государей, русского и австрийского, для доклада и объяснений, и в своей канцелярии, где он диктовал немецкую диспозицию. Он, измученный, приехал теперь к Кутузову.
Он, видимо, так был занят, что забывал даже быть почтительным с главнокомандующим: он перебивал его, говорил быстро, неясно, не глядя в лицо собеседника, не отвечая на деланные ему вопросы, был испачкан грязью и имел вид жалкий, измученный, растерянный и вместе с тем самонадеянный и гордый.
Кутузов занимал небольшой дворянский замок около Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся кабинетом главнокомандующего, собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены военного совета. Они пили чай. Ожидали только князя Багратиона, чтобы приступить к военному совету. В 8 м часу приехал ординарец Багратиона с известием, что князь быть не может. Князь Андрей пришел доложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовым позволением присутствовать при совете, остался в комнате.
– Так как князь Багратион не будет, то мы можем начинать, – сказал Вейротер, поспешно вставая с своего места и приближаясь к столу, на котором была разложена огромная карта окрестностей Брюнна.
Кутузов в расстегнутом мундире, из которого, как бы освободившись, выплыла на воротник его жирная шея, сидел в вольтеровском кресле, положив симметрично пухлые старческие руки на подлокотники, и почти спал. На звук голоса Вейротера он с усилием открыл единственный глаз.
– Да, да, пожалуйста, а то поздно, – проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.
– Une lecon de geographie, [Урок из географии,] – проговорил он как бы про себя, но довольно громко, чтобы его слышали.
Пржебышевский с почтительной, но достойной учтивостью пригнул рукой ухо к Вейротеру, имея вид человека, поглощенного вниманием. Маленький ростом Дохтуров сидел прямо против Вейротера с старательным и скромным видом и, нагнувшись над разложенною картой, добросовестно изучал диспозиции и неизвестную ему местность. Он несколько раз просил Вейротера повторять нехорошо расслышанные им слова и трудные наименования деревень. Вейротер исполнял его желание, и Дохтуров записывал.
Когда чтение, продолжавшееся более часу, было кончено, Ланжерон, опять остановив табакерку и не глядя на Вейротера и ни на кого особенно, начал говорить о том, как трудно было исполнить такую диспозицию, где положение неприятеля предполагается известным, тогда как положение это может быть нам неизвестно, так как неприятель находится в движении. Возражения Ланжерона были основательны, но было очевидно, что цель этих возражений состояла преимущественно в желании дать почувствовать генералу Вейротеру, столь самоуверенно, как школьникам ученикам, читавшему свою диспозицию, что он имел дело не с одними дураками, а с людьми, которые могли и его поучить в военном деле. Когда замолк однообразный звук голоса Вейротера, Кутузов открыл глава, как мельник, который просыпается при перерыве усыпительного звука мельничных колес, прислушался к тому, что говорил Ланжерон, и, как будто говоря: «а вы всё еще про эти глупости!» поспешно закрыл глаза и еще ниже опустил голову.
Стараясь как можно язвительнее оскорбить Вейротера в его авторском военном самолюбии, Ланжерон доказывал, что Бонапарте легко может атаковать, вместо того, чтобы быть атакованным, и вследствие того сделать всю эту диспозицию совершенно бесполезною. Вейротер на все возражения отвечал твердой презрительной улыбкой, очевидно вперед приготовленной для всякого возражения, независимо от того, что бы ему ни говорили.
– Ежели бы он мог атаковать нас, то он нынче бы это сделал, – сказал он.
– Вы, стало быть, думаете, что он бессилен, – сказал Ланжерон.
– Много, если у него 40 тысяч войска, – отвечал Вейротер с улыбкой доктора, которому лекарка хочет указать средство лечения.
– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.
Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.

Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»
– Ну, – отвечал старик.
– Тит, ступай молотить, – говорил шутник.
– Тьфу, ну те к чорту, – раздавался голос, покрываемый хохотом денщиков и слуг.
«И все таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»

Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.