Обсерватория «Сфера»

Плановое донесение спецгруппы «Кристалл-2»,

№ 142-д

В течение последних трех суток наблюдалось локальное возмущение межузловых четырехмерных полей. В пространстве «Бэта» (максимально приближенная гипотетическая грань) имел место кольцевой ретросдвиг с суточным радиусом. На границе сдвига зафиксировано перемещение малой (ок. 1,7 г) металлической массы – предположительно с характеристикой типа «прокол». Данное явление могло быть как причиной, так и следствием возникновения Т-кольца. Могло быть также и случайностью, не имеющей связи с ретросдвигом. (Особое мнение мл. науч. сотр. М. Скицына: «Последнее исключается. Связь несомненна».)

Далее (в пределах амплитуды) отмечено «эхо» поля «VITA», совпадающее с теоретическими расчетами М.А. Мохова. Тем не менее группа не считает этот факт достаточным, чтобы рассматривать «эхо» как резонанс явлений типа «переход» или «бросок» (по М.А. Мохову – «Мёбиус-вектор»).

Примечание: мл. науч. сотр. М. Скицын считает, что «эхо» есть именно резонанс «Мёбиус-вектора».

Что касается понятий, предложенных нам Центром под шифрами «Дорога», «Окно» и «Командор», группа считает, что данные абстрактно-философские категории программированию и анализу не подлежат и к теме «Кристалл-2» отношения не имеют. (Особое мнение мл. науч. сотр. М. Скицына: «Имеют».)

* * *

…Сюжеты о Командоре – продукт студенческого (в основном стройотрядовского) фольклора периода активной реставрации исторических памятников и увлечения модными, хотя и псевдонаучными, идеями о многомерности миров и явлений. Заметного влияния на молодежное самодеятельное творчество не имели.

(Из реферата доцента Т-ского пединститута У.О. Валуевой, изданного на правах рукописи.)

Часть первая
Изгнанники

Пароход «Кобург»

1

Пристань Лисьи Норы построена у низкого травянистого берега, недалеко от поселка с тем же названием. Поселок большой. Можно сказать, городок. Но «метеоры» и «кометы» минуют Лисьи Норы, не сбавляя хода. И когда кто-нибудь хочет попасть на такое быстрое судно, он должен ехать на пристань Столбы. Отсюда на теплоходе с подводными крыльями можно за четыре часа добраться до самого устья. Но это если повезет с билетом… В разгар лета, когда в здешних краях полно рыбаков, туристов и прочего отдыхающего народа, купить билет на скоростное судно не так-то легко. Поэтому три колесных пароходика местной линии тоже не остаются без работы.

Здешние жители называют их «смолокурами» (потому что пароходики давно уже работают не на угле, а на мазуте). «Смолокурам» не меньше чем по полсотни лет. Но они еще бодро шлепают гребными досками и громко, хотя и сипловато, гудят у сельских пристаней. Уж они-то в отличие от «комет» и «метеоров» не пропускают ни одного деревенского дебаркадера. С дебаркадеров спешат на пароход неразговорчивые бабки с гогочущими гусями в корзинах, гладко выбритые районные уполномоченные, которых командировали в «глубинку», а иногда и местные мальчишки – они не прочь зайцами прокатиться до соседней деревни.

В «смолокурах» не чувствуется смущения перед современными судами. В их неторопливости – солидность пожилых работников, занятых не очень заметным, но необходимым делом. И, может быть, даже усмешка по поводу нынешней суетливой жизни.

От Лисьих Нор до устья «смолокур» добирается через двое суток. Если северо-западный ветер гонит с залива крутую мутно-желтую волну, пароход швартуется в Лесном Заводе, у деревянного пирса под защитой Мохнатого мыса. А когда в заливе тихо, он шлепает до самого Кобурга, к большой радости туристов, которым не терпится осмотреть развалины здешней крепости.

Развалинами крепость сделалась в последнюю войну. А в начале позапрошлого века ее, целехонькую, после неутомительной двухнедельной осады вежливо сдал генералу Кобургу не то шведский, не то прусский гарнизон. Малознаменитый и не избалованный победами генерал-майор был так упоен свалившейся на него удачей, что присвоил крепости и городку свое имя. Сенат и Морская коллегия посмотрели на это мелкое самоуправство сквозь пальцы, и потому имя сохранилось до наших дней. И не только сохранилось, но дало название одному из «смолокуров» (два других называются «Декабрист» и «Кулибин»).

Второго августа «Кобург» подошел к Лисьим Норам после полудня и полтора часа попыхивал у дебаркадера, поджидая пассажиров. На сей раз их оказалось немного. Устроилась на кормовой палубе компания стройотрядовских ребят. Потом поднялся по сходням высокий пассажир в серовато-белой парусиновой куртке.

Пассажир был высок, прям, но еле заметно прихрамывал. Он словно хотел иногда опереться на трость, но вспоминал, что ее нет, и выпрямлялся еще больше, неловко дернув правой рукой. В левой он держал клеенчатый чемодан. Лицо у пассажира было длинное, в резких складках, с мясистым носом, который нависал над впалым прямым ртом. Гладкие волосы, почти сплошь седые, разделял несовременный пробор. Брови, тоже с сединой, торчали мелкими клочками. Из-под этих бровей пассажир быстро, но цепко оглядел небритого пассажирского помощника с полинялой синей повязкой на рукаве, когда тот спросил билет.

В полутемном коридоре, где были двери шести кают, стоял особый «пароходный» запах: старой масляной краски, теплого железа, машинной смазки, речной воды и близкого буфета. Пассажир поморщился и чемоданом двинул внутрь приоткрытую дверь.

Каюта оказалась узкая, с двумя деревянными койками – одна над другой. Напротив коек привинчен был к стене белый крашеный стол, рядом стояло старомодное кресло с вытертым красным плюшем, у окна – конторский стул. У двери светился белым фаянсом умывальник со старинным медным краном. Из крана капало.

– Милая эпоха Сэмюэля Клеменса, – глуховато сказал пассажир. Он был, видимо, доволен тем, что оказался в каюте один. Поставил чемодан под стол, медленно сел в кресло и прислонился затылком к плюшевой спинке. Прикрыл глаза.

Пока человек так сидит, скажем о нем еще несколько слов. Договоримся называть его просто Пассажиром. Во время бесед с мальчиком они так и не узнали имен друг у друга. То ли мешало какое-то смущение, то ли, наоборот, возникло внутреннее согласие, при котором ясно, о чем спрашивать можно, а о чем не надо…

Итак, Пассажир. Можно было бы назвать его и Стариком, но это не совсем точно. Был он очень пожилой, но полным стариком не казался даже мальчику.

2

Мальчик появился на пристани перед самым отчаливанием «Кобурга». Невысокий, в синей круглой кепчонке с большим козырьком и белой надписью «Речфлот», с такой же синей спортивной сумкой на ремне с кольцами. Ремень был длинный, сумка сердито швыркала по пыльно-загорелой ноге, когда мальчик шел от кассового домика к дебаркадеру по тропинке среди подорожников и луговой кашки.

Он шел независимо.

Кепка на нем была надета козырьком назад. Из-под нее на затылок и виски спускались темные сосульки давно не стриженных волос.

В трех шагах позади мальчика так же независимо и молчаливо шла старая женщина. Сухая, рослая, в беретике.

Тропинка привела к мутной луже посреди травы. Это была, видимо, постоянная лужа, через нее перекинули сходню – две доски с поперечными брусками. Мальчик решительно ступил на доски, они хлопнули, вода выплеснулась из щели и забрызгала кеды.

– Промочишь обувь и носки, а запасных у тебя нет.

Худые лопатки мальчика шевельнулись под выцветшей, в бело-розовую клетку рубашкой. Это неуловимое движение стоило нескольких фраз: «Зачем говорить чепуху – какие-то несколько капель; и вообще я как-нибудь сам о себе позабочусь; и я же понимаю что дело не в брызгах, а просто вам надо что-то сказать, потому что идти вот так и молчать вам тошно; но уж если кто-то виноват в этом, то никак не я…»

Перешли лужу, и спутница мальчика заговорила опять:

– Все-таки я не понимаю, почему ты не взял чемодан с вещами…

Не обернувшись, но оч-чень вежливо мальчик сказал:

– Ведь я же объяснил, Анна Яковлевна: я оставил чемодан в залог за испорченные часы.

– В конце концов это просто нелепо… Ты ставишь меня перед своими родителями в двусмысленное положение.

Мальчик опять шевельнул спиной…

Пассажир открыл глаза, когда мальчик и его спутница вошли. Он был, без сомнения, джентльмен и, увидев женщину, хотел было встать. Но поморщился и остался в кресле.

– Извините, – сказала Анна Яковлевна, – мы вас побеспокоили. Судя по билету, здесь место мальчика… Я понимаю, вам, наверно, приятнее путешествовать одному, но что поделаешь…

Пассажир все-таки поднялся. Прямой, седая голова под самый плафон.

– Ничего… – Он даже улыбнулся. Он, видимо, сперва решил, что в каюте поселится эта пожилая дама, и теперь был доволен: мальчик – более удобный сосед. – Я думаю, мы поладим.

Анна Яковлевна посмотрела на мальчика:

– Я уверена: ты будешь вести себя так, чтобы не стеснять взрослого человека.

– Я тоже в этом совершенно уверен… – Мальчик аккуратно устроил кепку на вешалке у двери и поставил на стул сумку. Она, полупустая, мягко осела.

Анна Яковлевна сухо сказала:

– Папе я вечером позвоню.

Мальчик наклонился и опять поднял голову, поправил на стуле сумку. Анна Яковлевна проговорила:

– Я думаю, у тебя нет оснований на меня обижаться.

– Ни в малейшей степени, – сказал мальчик сумке.

Анна Яковлевна коротко вздохнула:

– Что поделаешь, раз мы оба люди принципов…

Пароход басовито гукнул два раза.

– Вы можете опоздать на берег, Анна Яковлевна.

– Прощай.

Он аккуратно кивнул опять и, когда она ушла, вдруг обмяк, неуловимо повеселел. Теперь стало заметно, что лицо у него не твердое, не упрямое, а живое и готовое к улыбке.

Это был мальчишка лет одиннадцати, узкоплечий, но круглолицый, толстые губы, нос сапожком, глаза цвета густого чая. В глазах этих еще держалась недавняя напряженность и досада, но на Пассажира мальчик глянул без хмурости, с нерешительным любопытством: что вы за человек? Правда поладим?

История с аквапланом

1

Тяжело ворочая колесами, пароход стал отодвигаться от пристани. Толчки поршней и вибрация вала передались ногам сквозь каютную палубу. Мальчик переступил, будто от щекотки. Он держался за спинку стула и смотрел в окно.

Пассажир опять опустился в кресло, достал из внутреннего кармана свернутый цветной журнал… Шаткая дверь от вибрации отошла. Из коридора снова дохнуло разными запахами и больше всего буфетом.

– Можно, я открою окно? – тихо сказал мальчик.

Пассажир зашевелился:

– Сделай одолжение. Я сам хотел попросить… – Голос у него был низкий, с прикашливанием.

Квадратное окно совсем не походило на морской иллюминатор. С верхнего карниза свешивалась куцая занавеска в цветочках. Стекло в деревянной раме дребезжало.

В полуметре от пола под окном тянулась белая труба, видимо, отопление. Мальчик встал на трубу, откинул на раме боковые крючки, потянул вниз брезентовую петлю. Перекошенная рама сперва сопротивлялась, потом со стуком опустилась в пазах. Мальчик виновато ойкнул.

Он уперся коленями в узкую подоконную доску, грудью лег на край опущенной рамы и по плечи высунулся из окна.

Увешанный спасательными кругами дебаркадер уходил назад. Берег отодвигался. День был теплый, но почти без солнца. Лишь изредка желтые проблески вылетали из-за мягких серых облаков. Сварливо перекликались чайки.

Мальчик медленно вздохнул – то ли от каких-то переживаний, то ли просто от речного воздуха. Вздыхать было неудобно: рама давила на ребра. Стоять было тоже неловко: острый край подоконной доски резал колени. Но мальчик стоял долго. Влажный воздух шевелил у него волосы, входил через плечи в каюту, качал занавеску, и она щекотала мальчику шею.

Берег сделался выше, и пристань исчезла за мысом…

Пассажир вдруг сказал:

– Голубчик, если не трудно, подвинься немного в сторону. Читать будет посветлее.

Мальчик торопливо сдвинулся в окне, прижался плечом к его краю. Так он стоял еще минуту, затем прыгнул с трубы, потер коленки, подумал и шагнул к стулу. Достал из сумки растрепанную пухлую книжку.

Пассажир укрывался за развернутым номером «Огонька». С обложки улыбалась девица в оранжевой каске строителя. Мальчик полувопросительно сказал девице:

– Моя койка, наверно, верхняя…

– М-м?.. Если не возражаешь, – отозвался Пассажир и опустил журнал. – Мне с моими суставами карабкаться как-то не с руки… Вернее, не с ноги.

Мальчик никак не отозвался на шутку. Присел и стал расшнуровывать кеды.

– Но с другой стороны… – Пассажир, кажется, забеспокоился. – Ты не свалишься оттуда?

Мальчик сердито распутывал на шнурке узел.

– Я и в вагоне-то не падал никогда, а там полки в два раза уже…

Он задвинул кеды под стул и по привинченным к стойке ступенькам забрался наверх. Койка была застелена шерстяным одеялом, в изголовье лежала твердая подушка в синеватой казенной наволочке. Мальчик повозился на одеяле, постукал подушку ребром ладони и притих с книгой.

В каюте стало тихо, только Пассажир изредка шелестел журналом. Под палубой ровно вздыхала машина, за окном бурлила под колесами вода, с кормы доносились голоса и негромкий перезвон струн.

Потом занесло в окно комаров – их в этот пасмурный теплый день было много над берегами и водой. Комары тонко запели. Но Пассажир не обратил на них внимания. И лишь когда отошла опять и заскрипела дверь, он отложил журнал. Медленно встал.

Верхняя койка оказалась у Пассажира на уровне груди. Он взглянул на мальчика. Мальчик не читал. Раскрытая книга съехала к самому краю койки, а мальчик спал. Воздух из окна шевелил его ресницы. Нижняя губа смешно и сердито оттопырилась, к ней прилипло семя одуванчика, влетевшее вместе с комарами.

Пассажир осторожно шагнул к двери, запер ее, скрипучую, на щеколду и вернулся к мальчику. Тот повозился, хлопнул губами и слизнул семечко. Подтянул и обнял коленки (на них все еще краснели рубчики от подоконной доски). На мятых шортах оттопырился карман, из него тополиным листиком выглянул угол новой трехрублевки. Пассажир мизинцем вдвинул твердую бумажку в карман, прогнал с мальчишкиной ноги двух комаров и оглянулся на окно: не поднять ли раму? Но передумал, снял свою парусиновую куртку и укрыл мальчика от пяток до плеч.

Потом взял книгу. Это было старое, тридцатых годов, издание романа Гюго «Человек, который смеется».

Пассажир полистал, постоял, словно что-то вспоминая. Закрыл книгу и положил поближе к мальчику. Затем он, морщась и постанывая, лег на нижнюю койку. Навзничь. И, кажется, заснул.

2

Сколько прошло времени, трудно сказать. «Кобург» успел приткнуться к пристани Косари, постоять полчаса и двинуться дальше. Пассажир или проспал это событие, или не обратил на него внимания. Когда он открыл глаза, все так же плескалась вода и поскрипывали на проволоке кольца занавески.

На потолке змеились длинные живые блики: значит, облака поредели. Блики были неяркие, желтые, видимо, вечерело.

С верхней полки спустилась и закачалась нога в полинялом голубом носке. На пятке была дырка размером с копейку, а к середине ступни прилип расплющенный высохший паук.

– Выспался? – спросил у ноги Пассажир. Нога исчезла, с края свесилась голова с темными нестрижеными прядями.

– Ага… Это вы меня укрыли?

– Естественно… Комары зудят, вот и укрыл.

Мальчик почему-то вздохнул:

– Меня комары не трогают… Хотя если сплю, то, наверно, могут… – Он спустил куртку. – Спасибо.

– Если не трудно, повесь у двери.

– Ага… Спасибо, – снова сказал мальчик и прыгнул вниз.

Вернувшись от вешалки, он боком устроился в кресле, перекинул ноги через подлокотник. Поболтал ими.

– Можно посмотреть журнал?

– Да ради бога…

Мальчик полистал «Огонек», но почти сразу отложил. Поскучнел и стал смотреть в окно.

– Неприятности? – вдруг тихо сказал Пассажир.

Мальчик не удивился. И не оглянулся. Так же тихо спросил:

– Почему вы решили?

Пассажир не то усмехнулся, не то вздохнул. Объяснил:

– Я такую примету знаю с детства: если паука раздавишь, обязательно что-то нехорошее случится. А у тебя паук на носке.

Мальчик быстро подтянул ногу и с минуту сидел в позе известной древнеримской скульптуры. Называется «Мальчик, вытаскивающий занозу». Разглядывал ступню. Взял останки паука за лапку, отнес к окну, дунул.

– Нет, он уже дохлый был, когда я наступил… Это я в чулане веревку искал, разутый, чтобы не топтать зря… На живого зачем наступать?

– Но если случайно…

– И случайно не наступлю. Потому что чувствую.

Мальчик вернулся в кресло, забрался с ногами. Встретился с Пассажиром взглядом и поморщился. Взялся за нижнюю губу.

– У тебя что-то болит?

– Не… По-моему, это у вас болит, – нерешительно сказал мальчик. – Только не пойму, что. Будто везде…

– А! Ты угадал… – Длинное тело Пассажира болезненно шевельнулось. – Эта штука называется «остеохондроз». Не слыхал?

Мальчик свел брови и качнул головой.

– Между позвонками нарастают хрящи и зажимают нервы. И боль отдает в самые неожиданные места, от пяток до мозжечка… Потому как старость, дорогой мой…

Все так же, со сведенными бровями и держась за губу, мальчик проговорил:

– Если позвоночник, то главная боль в спине… Да?

– Ох… пожалуй…

– Тогда… я, наверно, могу…

– Что? – Пассажир приподнял голову. – Что ты можешь, дружок?

– Ну… полечить, если вы хотите. Я немного умею…

– Неужели?

– Ага… Я уже так делал. С одним человеком. И получалось… Только вам надо вверх спиной лечь.

– Гм, это задача… Впрочем, попробую… А что ты предлагаешь? Массаж? – Пассажир глянул на худые мальчишкины руки с короткими рукавами.

– Да не-е… – Мальчик спустил с кресла ноги. – Я не буду касаться. Или чуть-чуть. Вы не бойтесь…

Пассажир коротко, с прикашливанием засмеялся и стал переворачиваться на живот.

– Уверяю, что не боюсь. Хуже не будет…

Мальчик принес к постели стул. Сел задом наперед, грудью навалился на спинку. Втянул и закусил губу. Худая спина Пассажира закаменела под синей с белыми полосками рубашкой.

– Вы не напрягайтесь так, – осторожно попросил мальчик. – Не натягивайте… все жилки.

– Ох, ладно… – Спина обмякла, даже подтяжки ослабли.

Мальчик сощурился, протянул руки, ладонями провел вдоль спины. Шепотом сказал:

– Ой-ей…

– Что? – выдохнул в подушку Пассажир.

– Сколько всего у вас… Ну, от которого боль…

– Да? Уже во всем разобрались, уважаемый доктор?

– А вы не дразнитесь, – строго сказал мальчик.

– Ох, извини, молчу.

– Не, молчать не надо. Лучше про что-нибудь разговаривайте. – Ладони мальчика то замирали, то плавали над синей рубашкой.

– Но я, право, не знаю… Видишь ли, я как-то не имею опыта бесед в… таких ситуациях.

– Значит, сильно болит? – Мальчик говорил с некоторым напряжением. Он грудью сильно налегал на спинку стула.

– Болит? М-м… пожалуй, меньше. Ты не беспокойся, я привык терпеть. В жизни всякое бывало…

– На войне?

– И на войне, и после…

– А вы кто? Ну, профессия у вас какая?

– Профессии были разные. Последняя совсем не романтическая. Ревизор в системе «Плодоовощторга»… Но это так, мимикрия.

– Что? – удивился мальчик.

– Маска для души… В душе человек далеко не всегда тот, кто он в жизни. Впрочем, тебя это еще не должно волновать.

– Ну, почему же, – уклончиво сказал мальчик. И другим голосом, оживленней, спросил: – А вы до какой пристани плывете?

– Сейчас, этим рейсом? До Якорного Поля.

– Даже и не слышал про такую… Это поселок?

– Это… заповедник. Там у меня… друг юности.

– А далеко это Поле?

– Ну… после Краснодольска.

– У-у… Я раньше сойду, в Жуково. А оттуда – в Черемховск.

– И к кому же ты туда направляешься?

– А та… дама, которая тебя провожала? Родственница?

– Не-е… Знакомая отца. Вернее, его мамы, бабушки моей.

– Понятно…

Мальчик, двигая ладонями, вздохнул:

– Нет, вам, наверно, непонятно… почему мы так с ней расстались.

– Признаться, да… Но любопытствовать не смею. Чужие секреты…

– Да никакие не секреты… Просто у меня лопнуло терпение… Я у нее жил две недели, меня папа туда устроил. Ну, вроде как погостить, и заодно немецким позаниматься. У меня с ним никак не ладится. В этом году в шестом классе экзамены по иностранному языку сделали, дак я еле выплыл…

– О… ты, значит, шестой класс закончил? Солидно.

– Ага. Я только ростом не очень, а вообще мне уже скоро тринадцать.

– Как и ему…

– Что?.. Ох, это я так, отвлекся… Ну и как ты жил в Лисьих Норах?

– По-всякому жил. Анна Яковлевна эта… ну, она со своим характером. Вся такая, будто из прошлого века. И с меня стала требовать, чтоб всегда поглаженный, причесанный… Вставать по часам, ложиться по часам. С десяти до одиннадцати, каждый день, зубрежка немецкая… И всегда «извините» и «пожалуйста»… И вилкой не брякать… о старинные тарелки…

– Просто как Гек Финн и вдова Ватсон, – вздохнул Пассажир. – Помнишь?

– Ага… Ну, нет. Наверно, все-таки не совсем так, я зря наговаривать не хочу. Она ведь в общем-то неплохая, наверно… С ней иногда интересно было, она про прежние времена много рассказывала… И по немецкому меня подтянула.

– А из-за чего же конфликт?

– Да так, накопилось… Сперва мне вовсе и не трудно было, я к ее режиму быстро приспособился. Ну, не то чтобы по правде стал таким… совсем уж воспитанным, а просто сказал себе: «Терпи, так надо». Помните, вы про маску говорили?

– Да-да… Значит, ты «принял правила игры»?

– Ага! Вот именно, будто играть стал! И даже интересно сделалось… Да там и хорошего было много! Книг у нее полным-полно, журналов старых про путешествия… И я же не все время с ней дома сидел. А Лисьи Норы – городок интересный, мы там с ребятами везде лазили, исследовали. И всякие игры устраивали.

– Любопытно. И какие же игры у… нынешнего поколения?

– Ну, например, мы акваплан сделали. Знаете?

– Большой кусок фанеры с веревкой. Он к моторке цепляется на буксир… У одного мальчишки есть старший брат, у него моторная лодка. Ну вот, на фанеру встанешь, за веревку держишься, будто за вожжи, и моторка тебя тащит. Быстро так, будто летишь над водой.

– Как на водных лыжах?

– Ага. Только это проще. Можно почти без тренировки, это даже у самых маленьких получалось… И здорово так!.. Ну вот, из-за этого акваплана я с ней и поругался.

– Не разрешала кататься?

– Да не в том дело. Я с ее часами в воду булькнулся… У меня часов нету, она мне дала свои старые. Чтобы я к обеду в точности приходил. А я же их на руке носить не буду, дамские. Вот в кармане и таскал и забыл выложить на берегу…

– Так ты что же, одетый на этом акваплане ездил?

– А чего такого? Только босиком… По ногам брызжет, а выше колена и не замочишься. Мы с отмели стартовали, туда же обратно приезжали. Кто научился, тот никогда не свалится…

– Однако же булькнулся.

– Потому что мотор заглох! Это первый раз случилось, никто даже не ожидал… Ну и ладно бы, самому-то высохнуть недолго. Да только часы остановились наглухо, вода в них попала. Ну и началось: «Ах, какой ужас, ты не только часы испортил, но и сам мог утонуть». И еще: «Аккуратный и собранный человек не позволит себе попадать в такие ситуации…» Я не удержался. «Знаете, – говорю, – как надоело быть аккуратным и собранным! Вы меня будто канарейку в клетке воспитываете…» Она, конечно: «Как ты можешь так говорить, я за тебя волнуюсь…»

Мальчик посопел и сильно заскрипел стулом.

– Ну, тут и я сказал: «Вы не за меня, а за часы волнуетесь. Вы не бойтесь, папа заплатит за ремонт…» Может, я зря такое брякнул, да назад не проглотишь… Она села, помолчала так выразительно и говорит: «Такого я, признаться, от тебя не ожидала… Ты, конечно, мальчишка, но и мальчишкам не все позволено…» А потом: «Одно из двух – или ты немедленно и как следует извинишься, или мне остается проводить тебя на вокзал…» А чего я буду извиняться, если я правду сказал…

Пассажир с осторожным интересом спросил:

– А признайся, голубчик: ты уверен, что сказал ей правду?

– Ну… насчет часов я, наверно, зря. А насчет канарейки… Да и вообще… Так обидно сделалось. Как тут извиняться?.. Она губы поджала, и давай звонить на вокзал, про расписание. А тот поезд, который нужен, уже ушел. С автостанции сказали, что билетов на автобус нет. Тогда она на пристань позвонила, а тут этот «Кобург». Она говорит: «Я иду за билетом, а ты уложи чемодан и ступай за мной…» А я сумку только взял с книжкой, а чемодан не стал собирать. Пускай назло ей останется…

– А может, решил, что она еще передумает?

– Вот уж нет… – Мальчик взялся за спинку стула и утомленно откинулся назад. – Такие, как Анна Яковлевна, ничего не передумывают… А я тоже… А спина у вас, по-моему, уже не болит. Да?

– Что? – Пассажир приподнялся на локтях. – Не может быть… В самом деле… – Он осторожно пошевелил поясницей.

Мальчик улыбнулся и провел ладонью по лбу.

– Сейчас болеть не будет. По крайней мере до утра… Я вас нарочно разговором отвлек, чтобы легче было боль убрать.

– Ох, спасибо… Как же это у тебя получается?

– Получается… иногда. – Мальчик встал и серьезно сказал: – Только потом все тело гудит и есть ужасно хочется.

Плановое донесение спецгруппы «Кристалл-2», № 142-д

В течение последних трех суток наблюдалось локальное возмущение межузловых четырехмерных полей. В пространстве «Бэта» (максимально приближенная гипотетическая грань) имел место кольцевой ретросдвиг с суточным радиусом. На границе сдвига зафиксировано перемещение малой (ок. 1,7 г) металлической массы - предположительно с характеристикой типа «прокол». Данное явление могло быть как причиной, так и следствием возникновения Т-кольца. Могло быть также и случайностью, не имеющей связи с ретросдвигом. (Особое мнение мл. науч. сотр. М. Скицына: «Последнее исключается. Связь несомненна».)

Далее (в пределах амплитуды) отмечено «эхо» поля «VITA», совпадающее с теоретическими расчетами М.А. Мохова. Тем не менее группа не считает этот факт достаточным, чтобы рассматривать «эхо» как резонанс явлений типа «переход» или «бросок» (по М.А. Мохову - «Мёбиус-вектор»).

Примечание: мл. науч. сотр. М. Скицын считает, что «эхо» есть именно резонанс «Мёбиус-вектора».

Что касается понятий, предложенных нам Центром под шифрами «Дорога», «Окно» и «Командор», группа считает, что данные абстрактно-философские категории программированию и анализу не подлежат и к теме «Кристалл-2» отношения не имеют. (Особое мнение мл. науч. сотр. М. Скицына: «Имеют».)

* * *

…Сюжеты о Командоре - продукт студенческого (в основном стройотрядовского) фольклора периода активной реставрации исторических памятников и увлечения модными, хотя и псевдонаучными, идеями о многомерности миров и явлений. Заметного влияния на молодежное самодеятельное творчество не имели.

Часть первая
Изгнанники

Пароход «Кобург»

1

Пристань Лисьи Норы построена у низкого травянистого берега, недалеко от поселка с тем же названием. Поселок большой. Можно сказать, городок. Но «метеоры» и «кометы» минуют Лисьи Норы, не сбавляя хода. И когда кто-нибудь хочет попасть на такое быстрое судно, он должен ехать на пристань Столбы. Отсюда на теплоходе с подводными крыльями можно за четыре часа добраться до самого устья. Но это если повезет с билетом… В разгар лета, когда в здешних краях полно рыбаков, туристов и прочего отдыхающего народа, купить билет на скоростное судно не так-то легко. Поэтому три колесных пароходика местной линии тоже не остаются без работы.

Здешние жители называют их «смолокурами» (потому что пароходики давно уже работают не на угле, а на мазуте). «Смолокурам» не меньше чем по полсотни лет. Но они еще бодро шлепают гребными досками и громко, хотя и сипловато, гудят у сельских пристаней. Уж они-то в отличие от «комет» и «метеоров» не пропускают ни одного деревенского дебаркадера. С дебаркадеров спешат на пароход неразговорчивые бабки с гогочущими гусями в корзинах, гладко выбритые районные уполномоченные, которых командировали в «глубинку», а иногда и местные мальчишки - они не прочь зайцами прокатиться до соседней деревни.

В «смолокурах» не чувствуется смущения перед современными судами. В их неторопливости - солидность пожилых работников, занятых не очень заметным, но необходимым делом. И, может быть, даже усмешка по поводу нынешней суетливой жизни.

От Лисьих Нор до устья «смолокур» добирается через двое суток. Если северо-западный ветер гонит с залива крутую мутно-желтую волну, пароход швартуется в Лесном Заводе, у деревянного пирса под защитой Мохнатого мыса. А когда в заливе тихо, он шлепает до самого Кобурга, к большой радости туристов, которым не терпится осмотреть развалины здешней крепости.

Развалинами крепость сделалась в последнюю войну. А в начале позапрошлого века ее, целехонькую, после неутомительной двухнедельной осады вежливо сдал генералу Кобургу не то шведский, не то прусский гарнизон. Малознаменитый и не избалованный победами генерал-майор был так упоен свалившейся на него удачей, что присвоил крепости и городку свое имя. Сенат и Морская коллегия посмотрели на это мелкое самоуправство сквозь пальцы, и потому имя сохранилось до наших дней. И не только сохранилось, но дало название одному из «смолокуров» (два других называются «Декабрист» и «Кулибин»).

Второго августа «Кобург» подошел к Лисьим Норам после полудня и полтора часа попыхивал у дебаркадера, поджидая пассажиров. На сей раз их оказалось немного. Устроилась на кормовой палубе компания стройотрядовских ребят. Потом поднялся по сходням высокий пассажир в серовато-белой парусиновой куртке.

Пассажир был высок, прям, но еле заметно прихрамывал. Он словно хотел иногда опереться на трость, но вспоминал, что ее нет, и выпрямлялся еще больше, неловко дернув правой рукой. В левой он держал клеенчатый чемодан. Лицо у пассажира было длинное, в резких складках, с мясистым носом, который нависал над впалым прямым ртом. Гладкие волосы, почти сплошь седые, разделял несовременный пробор. Брови, тоже с сединой, торчали мелкими клочками. Из-под этих бровей пассажир быстро, но цепко оглядел небритого пассажирского помощника с полинялой синей повязкой на рукаве, когда тот спросил билет.

В полутемном коридоре, где были двери шести кают, стоял особый «пароходный» запах: старой масляной краски, теплого железа, машинной смазки, речной воды и близкого буфета. Пассажир поморщился и чемоданом двинул внутрь приоткрытую дверь.

Каюта оказалась узкая, с двумя деревянными койками - одна над другой. Напротив коек привинчен был к стене белый крашеный стол, рядом стояло старомодное кресло с вытертым красным плюшем, у окна - конторский стул. У двери светился белым фаянсом умывальник со старинным медным краном. Из крана капало.

Милая эпоха Сэмюэля Клеменса, - глуховато сказал пассажир. Он был, видимо, доволен тем, что оказался в каюте один. Поставил чемодан под стол, медленно сел в кресло и прислонился затылком к плюшевой спинке. Прикрыл глаза.

Пока человек так сидит, скажем о нем еще несколько слов. Договоримся называть его просто Пассажиром. Во время бесед с мальчиком они так и не узнали имен друг у друга. То ли мешало какое-то смущение, то ли, наоборот, возникло внутреннее согласие, при котором ясно, о чем спрашивать можно, а о чем не надо…

Итак, Пассажир. Можно было бы назвать его и Стариком, но это не совсем точно. Был он очень пожилой, но полным стариком не казался даже мальчику.

2

Мальчик появился на пристани перед самым отчаливанием «Кобурга». Невысокий, в синей круглой кепчонке с большим козырьком и белой надписью «Речфлот», с такой же синей спортивной сумкой на ремне с кольцами. Ремень был длинный, сумка сердито швыркала по пыльно-загорелой ноге, когда мальчик шел от кассового домика к дебаркадеру по тропинке среди подорожников и луговой кашки.

Привожу ниже несколько высказываний о славянах, оставленных разными летописцами и путешественниками.

Из «Деяний Данов» Саксона Грамматика
Город Аркона лежит на вершине высокой скалы; с севера, востока и юга ограждён природной защитою… с западной стороны защищает его высокая насыпь в 50 локтей.… Посреди города лежит открытая площадь, на которой возвышается деревянный храм, прекрасной работы, но почтенный не столько по великолепию зодчества, сколько по величию бога, которому здесь воздвигнут кумир. Вся внешняя сторона здания блистала искусно сделанными барельефами различных фигур, но безобразно и грубо раскрашенными. Только один вход был во внутренность храма, окружённого двойною оградой. Внешняя ограда состояла из толстой стены с красною кровлею; внутренняя – из четырёх крепких колонн, которые, не соединяясь твёрдой стеной, увешаны были коврами, достигавшими до земли, и примыкали к внешней ограде лишь немногими арками и кровлей. В самом храме стоял большой, превосходящий рост человеческий, кумир, с четырьмя головами, на стольких же шеях, из которых две выходили из груди и две к хребту, но так, что из обеих передних и обеих задних голов одна смотрела направо, а другая налево. Волосы и борода были подстрижены коротко, и в этом, казалось, художник сообразовывался с обыкновением руян. В правой руке кумир держал рог из различных металлов, который каждый год обыкновенно наполнялся вином из рук жреца для гадания о плодородии следующего года; левая рука, которой кумир опирался на бок, уподоблялась луку. Верхняя одежда спускалась до берцов, которые составлены были из различных сортов деревьев и так искусно были соединены с коленами, что только при внимательном рассматривании можно было различить фуги. Ноги стояли наравне с землёю, их фундамент сделан был под полом. В небольшом отдалении видны были узда и седло кумира с другими принадлежностями. Рассматривающего более всего поражал меч огромной величины, ножны и черен которого, помимо красивых резных форм, отличались серебряною отделкой.… Для содержания кумира каждый житель острова обоих полов вносил монету. Ему также отдавали третью часть добычи и хищений, веря, что его защита дарует успех. Кроме того, в его распоряжении были триста лошадей и столько же всадников, которые всё, добываемое или насилием или хитростью, вручали верховному жрецу; отсюда приготовлялись различные украшения храма. Прочее сохранялось в сундуках под замками; в них, кроме огромного количества золота, лежало много пурпуровых одежд, но от ветхости гнилых и худых.
Можно было видеть и множество общественных и частных даров, пожертвованных с благочестивыми обетами, просящих помощи, потому что этому кумиру давала дань вся Славянская земля. Даже соседние государи посылали ему подарки с благоговением: между прочим, король датский Свенон, для умилостивления его, принёс в дар чашу искуснейшей отделки.…
Этот бог имел также храмы в очень многих других местах, управляемые жрецами меньшей важности. Кроме того, при нём был конь, совершенно белый, у которого выдернуть волос из гривы или хвоста почиталось нечестием. Только верховный жрец мог его кормить и на нём ездить, чтобы обыкновенная узда не унизила божественного животного. Верили, что на этом коне Святовит ведёт войну против врагов своего святилища. Это следовало из того, что конь, ночью стоявший в стойле, часто утром был покрыт пеной и грязью, как будто он воротился из дальней дороги…
Святовита символизировали разные знаки, в частности, резные орлы и знамёна, главное из которых называлось Станица. Оно было отлично по величине и цвету и почитаемо народом руянским почти столько, сколько величие всех богов. Нося его перед собою, они считали себя вправе грабить всё человеческое и божеское, и всё считали себе позволенным. С ним они могли опустошать города, разрушать алтари, неправое делать правым, все пенаты руянские разрушать и сжигать, - и власть этого небольшого куска полотна была сильнее власти княжеской.

"Из всех балтийских племен, вагры, передовые бойцы на суше против немцев, были первыми удальцами и на море. Они сами собой приучились к морской жизни, так что современники называли их страну морской областью славян. С другой стороны, их положение впереди всех славянских народов, среди врагов, саксов и датчан, отнимало возможность мирного, торгового судоходства. Таким образом, главным занятием вагров сделалась война на море с датчанами, как на суше с немцами, а главным их промыслом - морские разбои”.

(А.Гильфердинг. История балтийских славян.)

“Недалеко от области склавов находятся, насколько нам известно, три примечательных острова. Другой остров [рюген] расположен напротив страны вильцов. Его населяет могучее склавское племя ранов, [или рунов]. По закону без учета их мнения не принимается ни одно решение по общественным делам. Их так боятся по той причине, что с этим племенем водят близкую дружбу боги, а вернее, бесы, поклонению которым они преданы более, чем прочие. Оба острова переполнены пиратами и безжалостными разбойниками, которые не щадят никого из проезжающих. Ибо всех, кого другие пираты обычно продают, эти убивают.”
(Адам Бременский ДЕЯНИЯ АРХИЕПИСКОПОВ ГАМБУРГСКОЙ ЦЕРКВИ)

"На острове том живали люди-идолопоклонники - раны или рутены, именуемые люты, жестоки в бою, таковы вельможны, сильны, храбрые воины бывали, против христиан воевали жестоко, за идолов своих стояли, и всем окpестным госyдаpствам гpозны и пpотивны были. Язык у них был словенский да вандальский. Грамотного учения не искали, но и заповедь между собой учинили, чтобы и грамоте, а не только воинским делам прилежные охотники были."
(Герард Меркатор "Космография")

"...Волосы и борода были пострижены коротко, и в этом, казалось, художник сообразовывался с обыкновением руян."
(Саксон Грамматик "Деяния данов")

"Некоторая часть русов бреет свою бороду, другие завивают ее наподобие гривы и красят шафраном."
(Ибн - Хаукаль)

"Русы носят широкие шаровары, на каждые из которых идет 100 локтей материи. Надевая такие шаровары, собирают их в сборку у кален, к которым затем и привязывают..."
"Они соблюдают чистоту своих одежд, их мужчины носят золотые браслеты."
(Ибн - Русте)

"Я не видел людей с более совершенными телами, чем они. Они подобны пальмам, белокуры, красивы лицом, чисты телом. Они не носят ни курток, ни кафтанов, но у них мужчина носит кису, которой он охватывает один бок, причем одна из рук выходит из нее наружу. И при каждом из них имеется топор, меч и нож. Причем со всем этим он никогда на расстается. И от края ногтей иного из них до его шеи имеется собрание деревьев, изображений картинок и тому подобного."
(Ибн - Фадлан)

"Они никогда не вступали в браки с чужеземными женщинами и благодаря этому несмешанному потомству сохранили в своей среде подлинную чистоту рода."
(Прокопий Кесарийский "Война с готами")

"Честность же и товарищество среди них таковы, что они, совершенно не зная ни кражи, ни обмана, не запирают своих сундуков и ящиков. Мы там не видели ни замка, ни ключа, а сами жители были очень удивлены, заметив, что вьюченные ящики и сундуки епископа запирались на замок."
(Жизнеописания Оттона Бамберского)

Пословицы и поговорки Росов. Дохристианский период

1. ЧЕЛОМ В ПРОРУБЬ - НОГАМИ В ИСТИНУ.

2. ПО ПРИМЕТАМ ЧАРУ СЛАВЯТ.

3. ПО ЧАРЕ ИСТИНА, А В ПРОСТОДУШЬЕ - МУДРОСТЬ.

4. НЕ В ВЕЗЕНЬЕ ПРИБЫЛЬ. А В ПРЕИЗБЫТКЕ ВЛАС.

5. ОДИН ВОЛОСОК РОД ДЕРЖИТ.

6. ЧАРА ВОССИЯЕТ - СЛАВА СБУДЕТЬСЯ.

(«Чара» есть вино, употребимое и солнцем и людьми, подразумевается только чара с сурьей).

7. У ВСЕХ ДЕЛ ГОЛОВА ОДНА - РОД.

8. РОДИВШИСЬ В УЗРЕ, НЕ ПРОПАДЁШЬ В УЗДЕ.

9. ПО НАРЕЧИЮ - НАЧАЛО.

10. НАРЕЧЕННЫЕ СХОДЯТСЯ - КОЛИ БРОД РАСХОДИТЬСЯ.

11. ПО БРОДУ НАЧАЛА НЕТ.

12. КАБЫ РЕЧЕЮ НЕ БАЛОВАЛИСЬ - ИЗ ЯИЦ ЦЫПЛЯТА НЕ ВЫЛУПЛЯЛИСЬ.

13. КАЖДОЙ ЦЫПЕ ПО ЦЫПУХЕ, ПО КОЖУТИ И НАВАРУХЕ.

14. СИНЕЙ ПТИЦЕЙ ВЗЛЕТИШЬ - В КОРОМЫСЛО УГОДИШЬ.

15. В КОРОМЫСЛЕ МУДРОСТЬ РОДА.

16. КОРОМЫСЛО КОСМОС ЗНАЕТ.

17. КОРОМЫСЛО - МОСТЫ В КОСМОС.

18. ВСЯКА НЕЧИСТЬ КОРОМЫСЛА УБОИТСЯ, ВСЯК РОЖДЕНИЕМ ОБЯЗАН КОРОМЫСЛУ.

19. ЗАПЛЕЧНАЯ НОША ТЯЖЕЛА, А С КОРОМЫСЛОМ ПРЕОДОЛИМА.

20. ДОЛЯ - НЕДОЛЯ, А КОРОМЫСЛО УВЕСИТ.

21. ПО ПРЯДИ СОХА ПЕРЕНОЩНАЯ, ПО РЯДУ - НОГА ПЕРЕСТУПНАЯ.

22. ИЗМЕЛИ МОЛУ, ВЫСЕВИ СЕВУ - ПО КРАДЕ И ПРЕЙДЁТСЯ.

23. ВОЗВЕЛИТШИ РОД И САЖЕНЬ ПРИЙДЁТ.

24. РОД РОДИТСЯ И ЗЕМЛЯ МОЛОДИТЬСЯ.

25. У КРЕНЯ ЕСТЬ ЗАБОР, У КРЫНЯ - ВЕСЬ ЧЕРТОГ, А ВОЗВЕЛИТШЕНОЕ СТОЙМЯ СТОИТ («креня» - кривда, «крыня» - правда)

26. ВОЗЛЮБИ, ЛЮБИ ЗАПРЕТ.

27. ВО РАДУГЕ БОГ РОДИТЬСЯ - ЗЕМЛЯ МОЛОДИТЬСЯ.

28. ПРАВДА С КРИВДОЮ РОЗНЯТЬСЯ - ЛИШЬ КОРОМЫСЛА УБОЯТЬСЯ.

29. ЛЮТЫЙ ВОРОГ - СТАРУХА БЕЗЗУБА.

30. НЕТ КРИВДЫ ЗЛЕЕ - ЧЕМ ЗУБЫ СТЁРТЫ.

31. ИЗМЕЛИ МОЛУ, ПЕРЕСЕЙ ТРАВУ, СВЯТА КРИНИЦА, ПО ЖИТУ - И ХЛЕБ.

32. ИЗ УСТАЛИ ПОРОСЛЬ СЕЕТСЯ.

33. ПО ПРИЧИНЕ И ОХВАТ УМА.

34. ПО ЛЮБУ И МИР.

35. ВО СЛАВИ - ДЕД, НА ЗЕМЛЕ - РАЙ, ПОД ЗЕМЛЁЙ - РОЙ, А В НЕБЕ - ИСТИНА.

36. ВО СЛАВУ РОДА ВОСПОЁТ МЛАДО. МЛАДО, СТАРО - ВСЁ ОДНО.

37. ВОЗСИЯЕТ РОД - ОЖИВЁТ НАРОД.

38. НАРОД ВО СЛАВЕ МОГУЧ.

39. ОБРЯЗШИЕ СЕВЕР - ПОЛУЧАЮТ РАЙ.

40. НА СЕВЕРЕ - МОГУЧ НАРОД, А ВО ХЛЕВЕ - ЗЫБЬ-ЗЕМУН.

41. БОРУ ЧАДИШЬ - СВЕТ ХВАЛИШЬ.

42. ИЗ ТРИЗНЫ ВОЗРОДИВШИСЬ - БОРУ НЕ ОДОЛЕТЬ.

43. УБОР - БОРЕЮ, А СЫТЬ - ЗЕМЛЕ.

44. СЫТНО БОРЕЮ - ХВАЛА БОГАМ.

45. УБОР НА СВЯТА - ВОЗЫМЕЕШЬ СИЛУ.

46. НЕТ ПРЕГРАД БОРЕЮ, КОЛИ СВЕТО ЧТИШЬ.

47. ИЗУМСТВО - СВЕТ БОРЕЯ.

48. ПРИЛЕПИШЬ КРАДУ - РОД ОБОСНЁШЬ.

49. ИЗ-ЗА МОРЯ -ОКИЯНА ВЕТЕР ВСЕГДА ПО БУЯНУ.

50. БРЕЕШЬ БОРОДУ - СЕМЯ ПУСТЕЕТ.

51. ПОБРИТОМУ ЛЮБО ЗНАТЬ - ДЕТЕЙ НЕ РОЖАТЬ.

52. УЛЕПНОЕ ОТРОДЬЕ В ХВОСТЕ ЗАКРУЧЕНО.

53. У РОЖЕНИЦЫ СВЕТЕЛ УМ.

54. И ЗМЕЮ ПАСКУДНО ЖИТЬ, КОЛЬ В ХЛЕВУ ОДНО ЗОЛОТО.

55. УЗРИШЬ МНОГО, КОЛИ СЕЛО ОГРОМНО.

56.О ПРАВДЕ КРИВДА СКАЖЕТ.

57. ПО НЕДОМЫСЛИЮ И УМ.

58. НЕ ЛЕЗЬ В СОР - НЕ ПОЛУЧИШЬ РАЗДОР.

59. У ИНОЙ МЫСЛИ И ВЕТЕР НАЧАЛО.

60. ОБ ИСТИНЕ СПОРИТЬ - ПРАВДУ ЗАБЫТЬ.

61. ПО ЛЖИ И УМЕНИЕ БЕГАТЬ.

62. ПО РАЗУ КАК ПО ТРИ, ПО ТРИ РАВНО КАК ПО РАЗУ, КОЛИ ОПЫТА НЕТ.

63. В КАЖДОЙ СВЕТЁЛКЕ СВОЁ КОРОМЫСЛО.

(«Коромысло» - созвездие Большой Медведицы у славян)

64. НЕПОЮЩЕМУ НА ТЫНЕ - СМЕРТЬ ОТ ДОСТАЛИ (переизбыток).

65. ПО ТЫНУ И РАССВЕТ.

66. У РОДА ПОЮЩИХ РАССВЕТ - НЕТ ЗАКАТА.

67. У КАЖДОГО ПРАЗДНИКА СВОЙ ГЛАС.

68. ЖИВОТ РОДИТЬСЯ ЧЕРЕЗ ОЧИ.

69. ОЧИ В НЕБО - ДИТЯ К РОДУ.

70. РОД ВЕЛИК - ЗУБЫ БЕЛЫ.

71. ЛЮБА И ПРИБОЙ ОДОЛЕЕТ.

72. СЕЙ В ВОДЕ - ГРЕМУЧИМ СМЕРТЬ!

73. ВОДА ВОДОЙ, А ХЛЫНЕТ - НЕ ОПОМНИШЬСЯ, В СВОЙ ЧЕРЁД - ВОДА СВОЯ.

(дано пояснение: на тыне пели рассвет и кто рождался обязан был петь на тыне, иначе - смерть. Встречная просьба - дать пословицу о муже.)

74. ПО МУЖУ (ЧАРЕ) БРОВИ СХОДЯТСЯ, ВОТ ТЕБЕ И ПОСЛОВИЦА.

1. СВЕТ В ОКНЕ - ЧТОБ СНАРУЖИ ВИДЕТЬ.

2. НЕ ДЕЛИ ТОГО, ЧЕГО САМ НЕ ИМЕЕШЬ И НИКОГДА ИМЕТЬ НЕ БУДЕШЬ.

3. НЕ СТОЙ ПОДЛЕ ТОГО, ЧТО СИЛЫ НЕ ДАЁТ - ИДИ ТУДА, ГДЕ СИЛА ТЕЧЁТ.

4. БУДИ СОЛОВЬЯ НЕ БАСНЯМИ, А СВЕТОМ ЛАЗОРЕВЫМ.

5. ДАЙ ДЕРЖАТЬСЯ ЗА ТЕБЯ ТОМУ, КТО ПЛЫТЬ ХОЧЕТ, А НЕ НА ДНО МЕТИТ.

6. БУДИ ЗАРЮ НЕ ПРИЧИТАНЬЯМИ, А СОЛНЦА В НЕБЕ ЛОБЫЗАНЬЯМИ.

7. СИЛА МУДРОСТИ НЕ В ТВОИХ ЛЕТАХ, А В РАДЕНИИ БОЖЬЕМ И ОТ СНА ВОССТАВШИХ РОДАХ.

8. КОЛИ ДЕНЬ - ДЕНЬСКОЙ РАЗБОЕМ БУДИШЬ - ВЕКОВУЮ КЛАДЬ ОПАЛОЮ ОСТУДИШЬ.

9. ЛЁГКОЮ БУДЕТ ДОБЫЧА ДЛЯ СЕБЯ, КОЛЬ УСЛАДУ В НЕЙ ИЩЕШЬ.

10. ДУЮТ ВЕТРЫ НЕ СТОЙ СТОРОНЫ, ЧТО ПОДЛЁТНА - УБЛАЖАЮТ ЛИШЬ ТУ, ЧТО ВО МГЛЕ ИСКРОМЁТНА.

11. РАДОСТЬ СЕРДЦЕ ВЗБУЯНИТЬ НЕ МОЖЕТ - ГУБИТ СЕРДЦЕ ТОСКА, МЕСЯЦАМИ ЧТО ГЛОЖЕТ.

12. ДАЛЕКО ЗА ЛЕСОМ СОЛНЦЕ НЕ САДИТСЯ, А ТУДА СТРЕМИТСЯ, ЧТОБ В РОСЕ ОМЫТЬСЯ.

13. ПО ДОЛИНЕ РОВНОЙ, НО ВО ТЬМЕ КТО ХОДИТ - НИ ПУТИ, НИ СОЛНЦА В СУЕ НЕ НАХОДИТ.

14. ВО РУБАШКЕ ЯРКОЙ ТЕЛО ДОМ СВОЙ ИЩЕТ, А ДУША ВО ЗВЁЗДАХ ВЕЧНУ ПРИСТАНЬ РЫЩЕТ.

15. РУКИ В ЗЛАТЕ НЕ КУПАЙТЕ, А ДЛЯ ЗНАТНЫХ ДЕЛ ПРИБЕРЕГАЙТЕ.

16. РОБОСТЬ В ДЕЛЕ НЕ ПОМОЖЕТ - ЯД ГОРДЫНИ СЕРДЦЕ ГЛОЖЕТ.

17. ПРЫТКОСТЬ ПОПЕРЁД КОЛЬ СТАВИШЬ И ЗАБАВУ В ДЕЛЕ ЗРИШЬ - ВО ИСТОКЕ ДЕЛО ОБЕЗГЛАВИШЬ…

18. СПЕТА ЛЬ БУДЕТ ПЕСНЯ ДО КОНЦА, КОЛЬ В НЕЙ НЕТУ КРАСНОГО СЛОВЦА.

19. ВЬЁТСЯ ЛЬ ВПЕРЕДИ ДОРОГА, КОЛИ СКЛИЗКАЯ У НЕЙ ПОДЛОГА?!

20. ПОЗАБАВИТЬСЯ ЛИШЬ СМОЖЕШЬ, КОЛИ ЗРЯ НАУКУ ГЛОЖЕШЬ.

21. МЕНЬШЕ ТЕЛО ОБУВАЙ - МЫСЛИ СВЕТОМ ЛУЧШЕ НАВОСТРЯЙ

22. ЧРЕЗ РУИНЫ, КОЛЬ ВО ПРОШЛОЕ ИДЁШЬ - ХРУПКИЙ СТАН И МЫСЛИ ХЛИПКИ ОБРЕТЁШЬ.

23. ПО ГОРАМ-ДОЛАМ ШАГАЕМ - ТОЛЬКО ПРЫТКОСТЬ ОБРЕТАЕМ, А ЗА СОЛНЦЕМ ТЯНЕМСЯ - СВЕТУ БОЖЬЮ НРАВИМСЯ.

24. ВО СЕМИ ВОДАХ, НА СЕМИ ВЕТРАХ, ДА ЗА ТРИДЕВЯТЬ ЗЕМЕЛЬ ОБЪЯВИЛСЯ СВЕТОВ ДЕНЬ. ВО БОЛОТЕ ТЕНЬ РОДИЛАСЬ, НОЧИ ПИТЬ ДАЛА, А С ДНЁМ НЕ ПОРОДНИЛАСЬ.

25. БЕГАЛИ ПИЯВКИ ДА ПО СВЕЖЕЙ ТРАВКЕ, КАК БЫ ПРЫГАТЬ НЕ СТАРАЛИСЬ МЫСЛЯМИ ВО МОКРОТЕ ОСТАЛИСЬ.

26. КУР СЧИТАЙ ДО ВЕЧЕРА, В ГОЛОВЕ КОЛЬ МЕССИВО.

27. ВЕСЕЛ, ЯРОК БЫЛ ПЕТУХ И ЛАСКАЛ ОН ГЛАСОМ СЛУХ, С ДЯТЛОМ ПОПЫТАЛСЯ СОСТЯЗАТЬСЯ, ДО ГЛУБИН ВО ДЕРЕВЕ ДОБРАТЬСЯ, ПЫЖИЛСЯ, ПАВЛИНОМ ХВОСТ РАЗДУЛ, ШПОРЫ ВВЕРХ, А ГОЛОВОЮ ВНИЗ НЫРНУЛ.

28. ВЕТЕР ВО ПОЛЕ РЕЗВИЛСЯ, ИЗ ВОСХОДА ДЕНЬ РОДИЛСЯ, ДОЖДИК НОГИ ОМЫВАЛ, А ЗАКАТ ВО ПЛАМЯ ВЕЧЕР ПЕЛЕНАЛ.

29. ТЬМОЮ ЧТО ПОМЕЧЕНО - СВЕТОМ БУДЕТ СЕЧЕНО.

30. КОРОТАЕШЬ ЖИЗНЬ, КОЛЬ БОБЫЛЁМ - ЗАРОСТЁТ ДОРОГА КОВЫЛЁМ.

31. ВО ЦВЕТУ, КОЛЬ БУЙНОМ ТЫ РОДИШЬСЯ, ВО ГНЕЗДЕ РОДНОМ НЕ ЗАСИДИШСЯ.

32. КОЛИ ТЬМОЮ МЫСЛЬ ПРОБУЖЕНА, В ХЛАД ИЛЬ ПЛАМЕНЬ БУДЕТ ГРУЖЕНА.

33. К СВЕТУ ВАСИЛЬКОВУ КОЛИ ТЯНЕШЬСЯ - С ЖГУЧИМИ ПРИВЫЧКАМИ РАССТАНЕШЬСЯ.

34. СТОЙ НЕ СТОЙ ВОДА ТЕЧЁТ, ИЛЬ ОМОЕТ ИЛЬ СНЕСЁТ.

КОЛИ ВОВСЕ ОТОЙТИ - В ЖАЖДУ МОЖНО ТЛЕН ВВЕСТИ.

А КОЛЬ ПРОЧЬ ИЛЬ ПО ТЕЧЕНЬЮ - ВОЛЯ ЛИШЬ ТВОЯ (твое решенье)

35. НА ПАРУ-ТО ПИЩА СЛАЩЕ, НА ОГНЕ ЖЕ БУЙНОМ СМАЩЕ!

36. РОДОМ МАЛЫМ НЕ ГНУШАЙСЯ, МЫСЛЕЮ БЛАГОЙ К НЕМУ ВЕРТАЙСЯ, КОЛИ ДАЛ ТЕБЕ ЖИТЬЁ, ТО РАЗДЕЛИТ И ПИТЬЁ.

37. ДОРОГА-ТО НЕ ДОРОГА, А В ДОРОГЕ ТОЙ ПОДМОГА, ЧТО ГОТОВА СИЛЫ ДАТЬ, ЧТОБ ПУТИ В ЕДИН СВЕРСТАТЬ.

38. ЕСТЬ ЛИ ПРОК ВО ТОЙ ВОДИЦЕ, ДЛЯ ПИТЬЯ ЧТО НЕ ГОДИТСЯ?!

39. ПРИВЕЛА ДОРОГА ДА К КРУТУ ОТРОГУ, А РЕКИ ИЗЛУЧИНА - МЫСЛИ ПЕРЕМУЧИЛА (вариант: «кривь и кось навьючила»).

40. ГУЛЯЛ ВЕТЕР В ПОЛЕ, СВИЛА ВОЛЯ ДОЛЮ.

ВЕТЕР ВОЛЬНЫМ НАРОДИТСЯ, ВОЛЯ Ж С ДОЛЕЮ РОДНИТСЯ.

41. УМ ПО-СВОЕМУ КУМЕКАЛ - НА ЧУЖУЮ ПАШНЮ ВЪЕХАЛ.

НЕТ МЕЖУ ОСВОБОДИТЬ - ДАЛ ЗЕРНУ ЧУЖОМУ ПИТЬ.

42. ВЕРЕНИЦА-НЕБЫЛИЦА - НЕПОКОРНА КОБЫЛИЦА.

СРАЗУ ЕСЛИ НЕ СУЗДАЕШЬ - УПРЯЖЬ, ВРЕМЯ ПОТЕРЯЕШЬ.

43. ПРИВЕЛА ДОРОГА К ЖИЗНЕННУ ПОРОГУ, КОЛИ ПУТЬ ТОТ СКУЧЕН, ТО ПОРОГИ КРУЧЕ.

44. ШАГОМ ПЕШИМ ИЗ-ПОД ПЛЁТКИ, СНОСИШЬ ВСЕ РАВНО ПОДМЁТКИ.

45. ЕСЛИ В НЕБО ТЫ ШАГАЕШЬ - КРЫЛЬЯ РАЗОМ ОБРЕТАЕШЬ.

1. ЗА ГРАНЬЮ ВЕХ КОСМИЧЕСКИХ И ВЫШЕ ФАНТАЗИЯ УЖ РАЗУМА НЕ СЛЫШИТ.

2. В КОСМИЧЕСКИХ ДОЛИНАХ РАСПРОСТЁРТЫ ГРАНИЦЫ РАЗУМА, ФАНТАЗИИ УЖ СТЁРТЫ.

3. ВЕЛИКО ПОЛЕ, ГДЕ НЕ СЯКНЕТ ВОЛЯ, А ПЛЕН ЕЁ - У КАРМЫ В ДОЛЕ.

4. НЕТ МЕРЫ, КОЕЙ РАЗУМ МЕРИТ, ЕСТЬ ВЕРА, ЧТО УМЫ ПРОВЕРИТ.

5. УГРОЗОЙ СОН - ЛУЧА ОБЪЁМ, ОБИЛЕН СВЕТ И ТЕНИ НЕТ.

6. ВО КРУГЕ СВЕТ ИЗ МЛЕЧНЫХ ЛЕТ, КОЛЬ СВЕТ ПОБЛЕК - ИССЯК ТВОЙ ОБЕРЕГ.

7. СОГРЕТ, ОБЛАСКАН С МАЛЫХ ЛЕТ ЗЕМНОЮ МАТУШКОЙ - ВОСПРЯНЕШЬ СВЯТОЧЕМ В РОДУ ВСЕЛЕНСКОЙ ЛАДУШКИ!

8. БЕДУ НАВЛЕКШИЙ - НЕ СМИРЕНЕН, В ДУШЕ - РАЗЛАД, А В ТЕЛЕ - БРЕМЯ!

9. НЕТ СИЛЫ РОСТА В ВСХОДАХ ТЕХ, КОГО ПОПУТАЛ БЕС И ГРЕХ.

10. КОЛЬ СВЕТ В ДУШЕ СВОЕЙ ТЫ СПАС, ТО РАСПРОСТИШЬСЯ С ТЬМОЙ ТЫ ВРАЗ.

11. У НИТИ ДВА КОНЦА, ЧТОБ СВЯЗЬ ВЯЗАТЬ - НЕ НА КЛОЧКИ СУДЬБУ ТЕРЗАТЬ!

12. НЕТ ПОСТИЖЕНИЮ ПРЕДЕЛА, ГРАНИЦ ЗАПРЕТ - ЗАСЛОН ДЛЯ ВЕРЫ.

13. ПОСЕЯН СВЕТОМ ДЕНЬ, А ТЬМОЮ НОЧЬ. НА ТО И СВЕТ, ЧТОБ ТЕНИ ПРЕВОЗМОЧЬ.

14. НЕ ОТВРАТИШЬ ПРЕДНАЗНАЧЕНЬЕ, ПРИМИ БЕЗ РОПОТА ЗНАМЕНЬЕ, КОТОРЫМ БОГ С ТОБОЙ ДЕЛИЛСЯ, КОГДА НА СВЕТ БЕЛ ТЫ ЯВИЛСЯ.

15. НЕ ВЕДОМ СУЕТЕ ПОЧИН, ОН В НЕБО СТАРТ И ДУХУ ЧИН

16. ЕДИНА НИТЬ В ТВОЁМ ТВОРЕНЬЕ И ДУХУ СВЯТУ ПРИОБЩЕНЬЕ

Несмотря на то, что история славянских народов уходит корнями в глубокую древность, этот факт не торопится популяризировать официальная наука. До сих пор в некоторых изданиях ссылаются на немецких историков Миллера и Шлецера, благодаря которым получила распространение крайне недобросовестная и однобокая версия истории Руси, недаром великий Ломоносов считал их сочинения собранием нелепостей и измышлений:

«У Миллера на всякой почти странице русских бьют, грабят благополучно... Сие так чудно, что если бы Миллер умел изобразить живым штилем, то он бы Россию сделал столь бедным народом, каким еще ни один (…) народ ни от какого писателя не представлен…».

Шлецер без тени сомнения заявлял: «На Руси до Рюрика были, конечно, люди, но люди без государства; они жили как лесные звери, ничем не выделялись, без всякого общения с миром и потому никем из культурных европейцев не отмеченные и не описанные… Дикие, грубые славяне начали делаться общественными людьми только благодаря посредству германцев, которым назначено было судьбою рассеять в северо-западном и северо-восточном мирах первые семена цивилизации».

И это пишет человек, не только не читавший древних летописей, но и не сумевший выучить русский язык, невзирая на то, что он до конца своих дней жил в России!

Август Шлецер и Герхард Миллер

С тем, что древность славянских корней сознательно утаивалась на протяжении столетий, сложно спорить. Но неужели действительно отсутствуют источники, подтверждающие подлинный возраст истории славян-ариев, которая, конечно же, не ограничивается полутора тысячелетиями, отпущенными ей миллерами и шлецерами?

Конечно, не стоит забывать, что множество древнейших источников исчезло или было уничтожено. Сгорели знаменитые Александрийская, Константинопольская, Афинская библиотеки. Потерялись следы книгохранилищ Ивана Грозного и Ярослава Мудрого. А сколько еще ценных летописных материалов было уничтожено на Руси!

Но, тем не менее, мы и сегодня можем найти у античных и более поздних авторов целый ряд подтверждений древности и великого прошлого славянских народов. Многие из известных историков, писателей, правителей или полководцев не обошли вниманием эту тему.

Одними из первых это сделали Гомер и Геродот. Правда, в их трудах славяно-арийские народы упоминаются под именами венедов, венетов, вендов, антов, энетов, ругов, скифов и сербов .

Прозванный отцом истории Геродот дал одно из первых описаний древних обитателей Причерноморья: «Среди всех известных нам народов только скифы обладают одним, но зато самым важным искусством. Оно состоит в том, что ни одному врагу, напавшему на их страну, они не дают спастись» .

Спустя почти два с половиной тысячелетия прославившийся своей воинственностью король Пруссии Фридрих Второй практически повторил эти слова: «Избегайте столкновения с жестоким и непобедимым народом. Русские происходят от скифов, разрушивших Римскую империю…»

Фридрих II

Как видим, по поводу скифских корней русичей у Фридриха нет и тени сомнения. А вот чтобы внести ясность в тему якобы «жестокости» славянских воинов, приведем слова еще одного автора – Маврикия Стратега (6-7 вв. н.э., Византия), написавшего знаменитый трактат о военном искусстве «Стратегикон». В трактате довольно внушительная часть посвящена славянским народам, из этого документа мы узнаем, что «племена славян и антов… многочисленны и выносливы, легко переносят и зной, и стужу, и дождь, и наготу тела, и нехватку пищи. К прибывающим к ним иноземцам добры и дружелюбны. Пребывающих у них в плену они не держат в рабстве неопределенное время, как остальные племена, но, определив для них точный срок, предоставляют на их усмотрение: либо они пожелают вернуться домой за некий выкуп, либо останутся там как свободные люди и друзья…»

Немногим ранее почти то же самое утверждал византийский историк и писатель Прокопий Кесарийский (507 – 565 гг.): «Самим нападать на других, чтобы завладеть их имуществом и людьми, законы их запрещают так же, как и торговать людьми. Поэтому рабов они не имеют, а работают все без различия должности и положения...»

Прокопий отмечает не только бесстрашие и миролюбие, но и высокую духовность славянских народов.

Об их могуществе, образе жизни, территории писали многие древнеримские, готские, итальянские, арабские, немецкие, а также русские и другие знаменитые историки, путешественники, географы, писатели и прочие выдающиеся люди своего времени.

Но, пожалуй, наиболее однозначно около 400 лет назад высказался итальянский священник Мауро Орбини в своей книге «Славянское царство» (опубликована в 1601 году): «Славянский род старше пирамид и столь многочислен, что населил полмира» .

Под заголовком «Великие о Славянах» без сомнения должны стоять и более поздние имена первой величины – Екатерины Великой и Михаила Васильевича Ломоносова.

Российская императрица писала: «Славяне на востоке, западе и севере обладали толикими областями, что в Европе едва ли осталась землица, до которой они не касались» .

М.В.Ломоносов, русский гений и ученый-универсал, в своих исторических изысканиях имел возможность работать с ныне исчезнувшими летописями и античными источниками, в частности, он опирался на труды Плиния, Птолемея, Страбона. Свои выводы он изложил в обширном историческом труде, из которого до наших дней дошла малая часть, но и сохранившейся информации достаточно, чтобы всерьез пересмотреть многие постулаты современной исторической науки.

О древности и величии Славян говорили ученые последующих столетий – Чертков, Классен, Воланский и многие другие.

Тема «Великие о Славянах», конечно, не исчерпывается приведенными авторами и их цитатами. Вопреки представлениям о том, что до наших дней дошло слишком мало сведений о древности славянских народов, таких материалов множество. Например, сохранилось довольно много сербских и болгарских источников, из которых можно почерпнуть богатые сведения о далеком прошлом славянских Предков. Именно поэтому ученые этих стран практически сразу признали подлинность «Велесовой Книги» - они нашли в ней прямые подтверждения сведений, изложенных в их летописях и преданиях.

Сегодня ученые обнаруживают все новые и новые материалы. Найден и переведен на русский язык первый вариант сочинений Орбини, благодаря чему появилась возможность прочесть этот труд в первоначальном виде, без сокращений. Археологические находки текущих десятилетий вызвали новый всплеск интереса к истории славянских народов, в свет вышли сотни книг, исследующих эту тему. Благодаря этим исследованиям, можно с уверенностью сказать, что корни Славян-Ариев уходят в глубокое прошлое, которое насчитывает никак не меньше 4-5 десятков тысячелетий, а, по мнению целого ряда специалистов, этот возраст на порядок древнее. В следующих наших статьях мы более подробно расскажем о выдающихся людях, коснувшихся этой темы в разных странах, в разные времена и эпохи.