И ф богданович душенька анализ. Виссарион Григорьевич БелинскийДушенька, древняя повесть И. В.Г. Белинский Душенька, древняя повесть И. Богдановича
Существуют 2 точки зрения на данный тип конструкций: 1. Инфинитивные предложения – это разновидность безличных предложений. Быть грозе великой. Быть – ГЧП безличного предложения.
2. Точка зрения АК и школьных учебников.
Инфинитивные предложения – это самостоятельный тип односоставных предложений. Докажем. Инфинитивное предложение – это предложение, передающее значение желательности, возможности, невозможности, уверенности, неуверенности говорящего, где ГЧП выражен формой самостоятельного независимого инфинитива. Вам не видать таких сражений из Бородино. Не видать – ГЧП инфинитивного предложения. Уверенность говорящего в том, о чем он говорит. Доказательства:
а Особый способ выражения ГЧП:
Либо независимый инфинитив Быть грозе великой, либо независимый инфинитив + именная часть Быть тебе профессором. б Как рассматривать парадигму в таких предложениях Полная парадигма русского предложения восьмичленна, а парадигма инфинитивного предложения: Включает 4 формы. Здесь не пройти. Здесь было не пройти. Здесь будет не пройти. Здесь было бы не пройти условное наклонение.
Предложение без парадигмы. Форма может быть только одна: независимый инфинитив без связочных глаголов. Эти формы нужно называть безлично инфинитивными.
в Особый характер выражения деятеля. Если в безличных предложениях деятель не обозначен, то в инфинитивных предложениях есть деятель. Молчать! Сидеть! Молчать и сидеть должен тот, к кому обращаются. Это апелляция к субъекту, активному деятелю. Руками не трогать. г Особое ГЗ инфинитивных предложений.
Значение факта нереального, протекающего в неопределенном синтаксическом времени. По газонам не ходить всегда. Т.к. инфинитив не имеет показателей наклонения и времени.
д Объективная модальность в таких предложениях всегда нереальная и передается формой инфинитива, но оттенков субъективной модальности может быть множество. Эти оттенки создаются как говорил Виноградов частицами в сочетании с инфинитивом и, если устная речь, то и интонационным оформлением.
е Следовательно, семантические типы инфинитивных предложений опираются на различные значения субъективной модальности: Уверенность говорящего. Быть тебе профессором. Желательность действия. Только бы успеть. Значение побуждения. Руками не трогать. Оценочное значение. Тебя не обмануть.
Значение рефлексии. В предложении отражается процесс размышления. Зима. Что делать нам в деревне Беда. Куда бы за помощью сходить Как быть И другие значения сомнения, опасения. Опасение: Только бы не опоздать.
Для того, чтобы квалифицировать оттенок субъективной модальности, можно подобрать синтаксический синоним среди безличных предложений. Поехать бы отдыхать. Синтаксический синоним: Мне хочется поехать отдыхать. В этом предложении передается значение желательности, только в инфинитивном предложении – более категорично. Эти особенности указывают на то, что инфинитивные предложения рационально можно считать самостоятельным типом предложений. Мы будем придерживаться второй точки зрения на инфинитивные предложения.
Вы также можете найти интересующую информацию в научном поисковике Otvety.Online. Воспользуйтесь формой поиска:
Еще по теме 3.9. Инфинитивные предложения:
- 16. Классификация односоставных предложений.Инфинитивные предложения:модальность. (проблема целевых оборотов)
- 18. Понятие осложненной структуры простого предложения.Разновидности осложненных предложений. Осложненный характер структуры и семантики предложений с предикатвным определением, с объектным инфинитивом, С целевым инфинитивом и инфинитивным оборотом.
- Понятие членов предложения как его структурно-семантических компонентов. Отличия главных и второстепенных членов. Семантика и способы выражения подлежащего в двусоставных предложениях (номинативное и инфинитивное подлежащее, подлежащее – слово и словосочетание).
- Классификация простого предложения. Членимые и нечленимые предложения. Дву- и односоставные предложения, их отличия. Полные и неполные предложения. Вопрос об эллиптических предложениях. Знаки препинания в неполных и эллиптических предложениях.
- Структурно-семантическая классификация предложений. Простое и сложное предложения, их отличительные признаки. Классификация предложений по функции и эмоциональной окраске. Классификация предложений по отношению к действительности.
При классификации ОП могут использоваться следующие критерии: 1) по схожести главного члена с подлежащим или сказуемым;. 2) по форме (морфологической выраженности) главного члена.
По первому признаку вслед за Шахматовым выделяют сказуемные (сказуемно-бесподлежащные) и подлежащные (подлежащно-бессказуемные) предложения. В школьной традиции это предложения с главным членом подлежащим и с главным членом сказуемым.
По второму признаку односоставные предложения делятся на глагольные и именные (субстантивные).
Классификации по обоим признакам совпадают: сказуемные – это в основном глагольные, а подлежащные – именные. Это деление по структуре является одновременно и делением по значению.
В свою очередь глагольные ОП по форме выражения главного члена и его семантике делятся на ряд типов. Наиболее популярной является следующая структурно-семантическая классификация односоставных предложений. К глагольным относятся: 1) определенно-личные, 2) неопределенно-личные, 3) обобщенно-личные, 4) безличные, 5) инфинитивные. Именным предложениям соответствуют номинативные. Также выделяют вокативные предложения (хотя непоследовательно). Остановимся подробнее на каждом типе.
Определенно-личные предложения . Это конструкции, в которых главный член выражен формами глагола изъявительного наклонения 1 и 2 лица единственного и множественного числа и обозначает действие определенного лица (говорящего или собеседника). Также для главного члена определенно-личных предложений характерны формы повелительного наклонения. Люблю грозу в начале мая (Тютчев); Во глубине сибирских руд храните гордое терпенье (Пушкин); Чему смеетесь, над собой смеетесь! (Гоголь). Наличие в таких предложениях подлежащего в форме 1 или 2 лица нечего не прибавляет к значению предложения, напротив, они становятся информативно избыточными. Достаточность одно главного члена объясняется тем, что сама его морфологическая форма указывает на определенного деятеля (говорящий или собеседник). Поэтому такие предложения считаются односоставными, а не двусоставными неполными. Глагол в форме 3 лица не может быть главным членом определенно-личного предложения, так как эта форма может указывать на любого производителя действия -–и местоимение он и различные имена существительные: читает – он, мальчик, девочка, существо. Не может быть главным членом определенно-личного предложения и глагол в форме прошедшего времени единственного числа, так как в этой форме нет указания на лицо: читал – я, ты, он. При таких сказуемых обязательно должно быть подлежащее, то есть такие предложения относятся к двусоставным неполным.
Определенно-личные предложения делают нашу речь динамичной, экономной, так как дают возможность избежать излишнего повторения личных местоимений.
В то же время определенно-личные предложения, конечно, очень близки по значению с двусоставными, в которых имеется подлежащее – личное местоимение. Они легко трансформируются друг в друга, заменяют друг друга в тексте: Ты подожди меня. Мы пойдем вместе. – Подожди меня. Пойдем вместе.
Семантическая и структурная близость таких предложений давала возможность ученым не считать данные предложения односоставными, а относить их к двусоставным неполным предложениям с незамещенной позицией подлежащего (Пешковский, Академическая Грамматика – 80). Следует заметить, что для такого решения есть все основания. В определенно-личное предложение легко вводится местоимение соответствующего лица. регулярная незаполняемость в подобных предложениях позиции подлежащего определяется не системой языка (не исходит из нее), а узусом, общепринятым в обществе употреблением. Таким образом, можно говорить, что определенно-личные предложения – это явление узуса, а не системы.
Неопределенно-личные предложения. Это предложения, в которых главный член выражен глагольными формами 3 лица множественного числа настоящего и будущего времен и формами прошедшего времени изъявительного наклонения, а также формами множественного числа сослагательно наклонения и обозначает действие неопределенного лица: Об этом фильме много говорят – говорили – будут говорить – говорили бы.
Грамматическое значение неопределенности возникает в следующих случаях:
1)когда деятель неизвестен говорящему: В окно постучали;
2)действие относится к неопределенному множеству лиц: Поговаривают, что сессию отменят;
3)в качестве действующего лица выступает сам субъект: Уходите немедленно. Вам говорят!;
В целом неопределенно-личные предложения обозначают действие, производитель которого представляется несущественным, так как внимание говорящего сосредоточено на самом действии.
Обобщенно-личные предложения. Это такие предложения, которые по форме выражения главного члена совпадают с двумя вышеназванными группа и обозначают действие обобщенно мыслимого лица. Например: Любишь кататься – люби и саночки возить. В предложении не говорится о конкретном действии определенного слушающего, т.е определенного лица. Выражаемое здесь действие касается более или менее любого лица, любящего удовольствия и должного работать для их получения. Предложение имеет не конкретное содержание, а обобщенное. Из множества конкретных и личных наблюдений делается общий вывод, выводится общий опыт. Этот вывод является обязательным, по мысли говорящего, для всех лиц, для каждого, кто попадает в сходную жизненную ситуацию.
Таким образом, назначение обобщенно-личных односоставных предложений – это выражение общих суждений, сентенций, широких обобщений. Конечно, очень ярко эти значения проявляются в пословицах, обладающих свойствами метафоричности, назидательности, а также в предложениях-поучениях, адресованных всем людям вообще или группе лиц: не трать себя в ненужной ссоре (Островский).
Кроме того, обобщенно-личные предложения используются для передачи личных, интимных переживаний. Это происходит потому, что говорящий стремится облечь облечь свои переживания в форму обобщения, переносит личные чувства, мысли, выводы на всех: Встанешь бывало поутру, и словно с горы на салазках покатишься. Смотришь, уже и примчался к концу (Толстой).
Основным (а некоторые ученые и единственным) средством выражения главного члена в обобщенно-личном предложении считают глагол в форме 2 лица единственного числа настоящего или будущего времени. Именно эта форма в русском языке, помимо конкретного действия, выражает еще и действие обобщенное: Слезами горю не поможешь. Однако значение обобщения может выражаться и другими формами: Чье кушаю, того и слушаю; Что имеем – не храним, потеряем – плачем; Пашню пашет – руками не машут; Знай больше, а говори меньше.
Формы главного члена обобщенно-личного предложения не имеют определенного временного значения. Все они выражают значение вневременное.
Обобщенно-личные предложения имеют много общего и с определенно-личными, и с неопределенно-личными. Их сближает форма, а отличает семантика. По семантике обобщенно-личные предложения ближе к неопределенно-личным, что позволяет некоторым ученым считать обобщенность разновидностью неопределенности.
Безличные предложения. Это предложения, в которых форма главного члена не указывает на производителя действия или носителя состояния. Главный член безличного предложения обозначает такой предикативный признак, который существует в отрыве от субъекта, независимо от него. Таким образом, к безличным предложениям можно применить формулу «подлежащего нет и быть не может». Если определенно-личные, неопределенно-личные или обобщенно-личные предложения можно превратить в двусоставное, подставив подлежащее, то для многих безличных предложений это сделать нельзя: этому противится сама природа главного члена безличного предложения. Например: Ему нездоровилось. Вечереет.
Поскольку предикативный признак, выраженный главным членом безличного предложения, дается в отрыве от субъекта, независимо от него, то общим значением этих предложений будет значение состояния (природы, среды, человека, животных, модальные состояния). Безличные предложения – наиболее употребительный тип односоставных предложений, они очень выразительны в стилистическом отношении.
В структурном отношении (по способу морфологического выражения главного члена) безличные предложения очень разнообразны. Способы выражения главного члена в безличных предложениях:
1. Морфологическим эталоном выражения главного члена служат безличные глаголы, формально стоящие в 3 лице единственного числа настоящего-будущего времени или среднего рода единственного числа прошедшего времени: Даша нездоровится; Вечереет; От радости в зобу дыханье сперло (Крылов).
2. Личные глаголы в значении безличных: Грозою опалило дерево. (Такие предложения легко перестраиваются в личные двусоставные.) знаменательный глагол быть в безличном значении употребляется в отрицательных предложениях в форме прошедшего времени: У меня не было билета. Настоящее время в аналогичных конструкциях выражается в помощью слова нет: У меня нет билета.
3. Краткие страдательные причастия в сочетании со связкой: О свадьбе Ленского давно у них уж было решено (Пушкин).
5. Отрицательные местоимения и наречия в сочетании со связкой или инфинитивом: Мне некуда больше спешить, мне некого больше любить.
6. Сочетание частицы ни и существительного в форме родительного падежа в сочетании со связкой со значением отрицания или отсутствия чего-либо: На небе не было ни облачка. Такие односоставные предложения Лекант выделяет в отдельный тип – генитивные предложения.
7. Различные ФЕ со значением состояния (не по себе, ни шатко ни валко, ни жарко ни холодно, хоть трава не расти) .
Инфинитивные. Это предложения, в которых главный член выражен независимым инфинитивом. Вам не видать таких сражений (Лермонтов).
С одной стороны, инфинитивные предложения структурно и отчасти по семантике сближаются с безличными. Это проявляется в том, что главный член инфинитивного предложения обозначает действие вне деятеля-субъекта, что инфинитив может входить в состав главных членов безличного предложения. Это служило основанием для того, чтобы не выделять эти предложения в особый тип односоставных, что и делают до сих пор некоторые синтаксисты. Это отражено и в школьном курсе, где инфинитивные предложения рассматривают в составе безличных.
С другой стороны, инфинитивные предложения отличаются от безличных и по структуре, и по стилистике, и особенно по значению.
1. Структурные отличия. В безличном предложении инфинитив, входящий в состав главного члена, является зависимым, он относится к модальным словам: Нам надо работать (безличное). Нам следует работать (безличное). – Нам работать (инфинитивное). В инфинитивном предложении, наоборот, инфинитив не зависит ни от какого слова, напротив, другие слова зависят от него. В составе главного члена нет модальных слов.
2. Семантические отличия. В безличном предложении предикативный признак (действие, состояние), выражаемый главным членом, временной, протекает во времени. В инфинитивном предложении формы выражения конкретного времени отсутствуют ввиду неизменяемости инфинитива, т.е. главный член выражает вневременной признак. Инфинитивные предложения всегда выражают ирреальную модальность.
В отличие от безличных предложений, инфинитивные служат для выражения нереальных ситуативных значений, причем модальность выражается самой формой инфинитива, частицами, интонацией. Они также передают побуждение к действию, волеизъявление, приказ, призыв: Молчать! Не сметь! Не опаздывать на занятия! Указывают на невозможность действия: Лицом к лицу лица не увидать (Есенин). Показывают желательность – нежелательность действия: Собрать все книги бы да сжечь (Грибоедов); Пойти бы сейчас домой! Только бы не опоздать! , необходимость: То ли в избу залететь просто так, с морозу. То ли взять да помереть от туберкулезу (Высоцкий) , неизбежности действия: Нам теперь сдавать зачеты , предположения: А не убраться ли ему отсюда!
В стилистическом отношении инфинитивные предложения отличаются большой экспрессивностью, эмоциональностью, лаконичностью, поэтому широко используются в разговорной речи и в художественной литературе.
Именные предложения состоят также из нескольких групп, хотя не все лингвисты едины в их выделении. Субстантивные односоставные предложения не содержат в составе глагольных форм, так как не выражают значения действия или процесса, а имеют значение бытийности.
Номинативные Это предложения, в которых главный член выражен существительным в форме именительного падежа и обозначает бытие (наличие, существование) предметов и явлений. Термин впервые употребил Пешковский.
Этот тип односоставных предложений – один из самых неразработанных в лингвистике, поэтому следует привести существующие точки зрения. Сегодня выделяются два диаметрально противоположных подхода. Традиционно признают номинативные предложения самостоятельным типом ОП. Это было обосновано Шахматовым, поддержано Пешковским. Данная концепция номинативных предложений нашла отражение в трех академических грамматиках, в вузовской и школьной традиции. В школе номинативные предложения принято именовать назывными, так как они только называют предмет, явление или событие, но ничего не сообщают, кроме того, что предмет существует.
Несмотря на распространенность данной точки зрения, она имеет ряд слабых мест, да и среди ее сторонников нет единства относительно того, какие структуры считать номинативными предложениями, а какие нет.
Отметим сначала то, что считается более или менее бесспорным, установившимся, признанным большинством ученых (в том числе в вузе и в школе).
1. Общее значение номинативных предложений – значение бытийности.
2. Значение бытия явлений, предметов проявляется в первую очередь в носителе времени или в неопределенно-временном признаке, т. е. номинативные предложения не допускают изменения по временам (нет полной парадигмы). Этому препятствует сама морфологическая форма главного члена. Зима – модальное значение реальности и настоящего времени. Выражается интонацией. Была зима – значение реальности и прошедшего времени, но это уже двусоставное предложение. Здесь тоже выражается значение бытийности, но расчлененно.
3. Главный член номинативного предложения выражается существительным в независимой форме или сочетанием количественного слова (существительного, числительного) и существительного: Шесть часов утра. Село. Дорога к лесу.
4. Номинативные предложения бывают только утвердительными.
5. В зависимости от того, какой семантикой осложняется общее значение бытийности, номинативные предложения делятся на три семантические вида: 1) собственно бытийные номинативные предложения: Ночь. Улица. Фонарь. Аптека (Блок); Двадцать первое. Ночь. Понедельник (Ахматова); 2) указательные бытийные предложения, имеющие в своем составе специальные частицы вот, вон, вот и : Вот парадный подъезд (Некрасов); Вон прохожий ; 3) эмоционально-оценочные бытийные предложения, в которых значение бытийности предметов совмещается с их эмоционально-качественной оценкой. Эти предложения, как правило, восклицательные. В них часто имеются восклицательные частицы какой, ну и, что за: Какая чудесная песня! Ну и денк! Что за погода?!
6. Стилистическими свойствами номинативных предложений следует считать краткость, семантическую емкость, выразительность.
Далее следует остановиться на спорных моментах теории номинативных предложений. Во-первых, нет единства в определении характера распространений главного члена номинативных предложений. В том, что НП могут быть распространенными и нераспространенными, все сходятся. Вопрос в том, какими второстепенными членами может быть распространен главный член односоставного номинативного предложения. Традиционная точка зрения, идущая от Шахматова и Пешковского, допускает распространение только определениями (согласованными и несогласованными): Черный вечер. Белый снег (Блок); Люстра из бронзы. Предложения типа За окном весна являются не односоставными номинативными, а двусоставными неполными или эллиптическими с пропущенным глаголом-сказуемым, к которому и относятся обстоятельство или дополнение. Против этого возражают некоторые лингвисты, в частности Лекант. Он полагает, что это номинативные предложения с второстепенными членами приосновного типа – детерминантами, которые имеют самостоятельное значение. Детерминанты не являются зависимыми компонентами словосочетания, они поясняют предикативную основу в целом
Однако в последние годы выработалось мнение, что обстоятельства или дополнения могут быть особыми членами предложения – детерминантами. Тогда они поясняют не сказуемое, а всю предикативную основу.
Второй сложный вопрос: всякое ли предложение с главным членом в форме именительного падежа следует относить к номинативным. Можно обнаружить много переходных случаев.
1) А кто я такой? Вор. Отдельные лингвисты рассматривают второе предложение как односоставное номинативное. Однако вряд ли с этим можно согласиться. В предложении существительное не называет предмет, а характеризует его, т. е. является сказуемым.
Сложнее объяснить другой пример. В лесу тихо. Воздух чистый. Красота. Последнее предложение имеет ярко выраженную качественно-оценочную семантику и главный член похож на сказуемое, дающее предикативную характеристику чему-то, но неясно чему, так как подлежащее на восстанавливается из контекста. Такие предложения характеризуют ситуацию, но предмет речи не назван словесно как подлежащее, это лишь наглядно-чувственный образ картины (это ). Такие предложения одни лингвисты (Бабайцева) относят к оценочно-бытийным, а другие (Пешковский) считают неполными двусоставными с опущенным подлежащим это .
2) Некоторые лингвисты не относят к номинативным предложения, выражающие требование, призыв, пожелание, приветствие: Внимание! Добрый день! Привет . Такие предложения по своей семантике резко отличаются от бытийных и поэтому часто выделяются в особый тип односоставных предложений – побудительно - пожелательных. Отдельные лингвисты (Бабайцева) считают их разновидностью номинативных предложений.
3) Противоречиво оцениваются конструкции, называемые именительным представления . Они называют предмет для того, чтобы вызвать представление о нем в сознании собеседника, читателя. Например: Москва!.. Как много в этом звуке для сердца русского слилось! (Пушкин); Желанья… Что пользы напрасно и вечно желать? (Лермонтов)
Специфичность таких предложений заключается в следующем: они называют предмет, но не выражают идеи бытия (существования) предмета, характеризуются недосказанностью, незавершенностью содержания. Их назначение – дать тему последующему высказыванию, вызвать размышления о свойствах и роли названного предмета. Хотя они синтаксически не связаны с последующим предложением, однако без него употребляться не могут. Многие лингвисты, учитывая специфику таких предложений, вообще не считают их предложениями, так как они не выражают мысли. В этом случае именительный представления считается особой стилистической фигурой, служащей для создания настроения ожидания, торжественности, приподнятости речи. Но есть отдельные ученые (Бабайцева), которые считают эти предложения разновидностью номинативных, определяя как собственно-назывные.
4) Такое же положение наблюдается и с названиями учреждений, предприятий, книг, журналов, различных вывесок, надписей, заголовков. Они обладают функцией называния, но не имеют значения бытия, поэтому чаще всего их не считают предложениями. В качестве разновидности номинативных предложений их рассматривал Пешковский, а за ним Бабайцева. Вероятно, считать их предложениями нецелесообразно, так как они выполняют лишь номинативную функцию.
Также существует еще один взгляд на проблему выделения номинативных предложений. Ее высказывали такие лингвисты, как Седельников, Попов, она отражена в чехословацкой Академической грамматике русского языка, в экспериментальном учебнике для школ под редакцией Панова и Ильенко. Концепция базируется на основе учения о парадигме предложения. Согласно этой точке зрения номинативные предложения рассматриваются как особые двусоставные предложения с нулевой формой глагола-сказуемого быть (эллиптизированное сказуемое). Доказывается такое мнение с опорой на парадигму предложения. Сравните:
Приходит зима. Зима.
Приходила зима. Была зима.
Будет приходить зима. Будет зима.
В первом случае имеем дело с парадигмой двусоставного предложения, соответствующего определенной структурной схеме. Во втором случае картина представляется аналогичной: бытийность значения в трех временных планах. В отличие от первой парадигмы индикатив настоящего времени представлен нулевым глаголом-сказуемым. При таком подходе более явной становится и принадлежность к двусоставным неполным предложений типа За окном зима.
Однако и здесь не все так однозначно. Обратите внимание, например, на такое рассуждение И.П. Распопова (Строение простого предложения в современном русском языке): «Так, например, номинативное предложение Зима в конструктивном плане может быть подведено под обычную схему предложений глагольного строя и, следовательно, может интерпретироваться как одна из разновидностей таких предложений с нулевым сказуемым (Зима. – Была зима. Наступила зима. Стояла зима) . Однако оказывается, что подобного рода операция не всегда осуществима. Так, в случае Земская больница. За отсутствием доктора, уехавшего жениться, больных принимает фельдшер Курятин… (Чехов) номинативное предложение Земская больница уже явно не укладывается в схему глагольных построений».
Вокативные предложения. Такие предложения внешне похожи на обращения. В отличие от обычных обращений, не являющихся членами предложения и не обладающих предикативностью, вокативные предложения являются такими обращениями, которые выражают нерасчлененную мысль, передают наблюдения, чувства. Например: у матери непослушный ребенок, который собирается сделать что-то нехорошее (сломать ветку, сорвать цветок, залезть в воду). Мать, реагируя на это, говорит ему запрещающе, грозно или укоризненно: Ваня! Это предложение произносится с особой интонацией.
По значению вокативные предложения делятся на побудительные и эмоциональные. В побудительных выражается волеизъявление говорящего (призыв, запрет, просьба). Хозяин! – строго окликнул пришедший замешкавшегося на кухне старика. В эмоциональных выражается эмоциональная реакция говорящего на слова и действия того, к кому он обращается. Мама! – стонала Катя, не зная куда деться от стыда и похвал.
Такие предложения квалифицируются неоднозначно и противоречиво. Учитывая форму выражения главного члена, одни относят их к номинативным односоставным предложениям (Руднев), другие вслед за Шахматовым (Бабайцева) выделяют их в самостоятельный особый тип односоставных предложений, третьи (Лекант, Скобликова) считают их нечленимыми предложениями.
Немного из биографии Богдановича
(23.12.1743 - 06.01.1802)
В детстве обнаружил любовь к чтению и искусству.
Его отвезли в Москву и записали в Юстиц-коллегию юнкером. Там президент коллегии, заметив в нем особенную склонность к наукам, позволил ему учиться в математической школе, бывшей тогда при Сенатской конторе.
Но Богданович увлекался поэзией и театром. Побывав в театре, был поражен увиденным
->отправился к М.М.Херсакову, бывшему тогда директором московского театра, с просьбой принять его в актеры. Херасков уговорил 15-летнего Богдановича записаться в число слушателей московского университета, предлагая у себя помещение.
До 1761 Б. проводит время в доме Хераскова и в университете: "учась правилам искусства и языку поэзии", участвуя в издаваемом Херасковым журнале "Полезные Увеселения", завязывая различные знакомства с людьми знатными и высокопоставленными (напр., обратил на себя особенное внимание княгини Е. Р. Дашковой, которая даже принимала участие в журнале "Невинное Упражнение").
1763 -переехал в Петербург, где получил в штате графа H. И. Панина место переводчика Иностранной коллегии
1765 - издал свою первую небольшую поэму "Сугубое блаженство" , уже был известен стихотворениями и довольно удачными переводами из Вольтера, которые печатались в "Невинном Упражнении"
1766-68 - назначен секретарем нашего посольства при саксонском дворе. Дрезденское общество, живописные окрестности города и сокровища искусства, украшающие знаменитую дрезденскую галерею имели сильное влияние на развитие его поэтического таланта.
С сент. 1775 - в течение 6-ти месяцев издавал "Санктпетербургский Вестник" и с этого года до декабря месяца 1782 г. "имел главное смотрение" за изданием "Санктпетербургских ведомостей".
1775-76 – издает журнал «Собрание новостей», где впервые в русск. жур-ке введен отдел критических рецензий
1775 - "положил на алтарь Граций свою "Душеньку".
Императрица Екатерина II отозвалась о поэме с большой похвалой , сановники и придворные наперерыв спешили заявить автору знаки уважения; поэты прославляли его "в эпистолах, одах, мадригалах и надписях".
Современникам, утомленным однообразием ложноклассических произведений, написанных по всем правилам строгой теории, в "Душеньке" понравилась игривость, смешение ложноклассического с русским, народным, понравился также и стих - вольный и разнообразный по количеству стоп и сочетанию рифм.
Успех "Душеньки" много способствовал успеху автора и на службе, и в обществе-> Богданович становится придворным поэтом, выполняющим заказы Екатерины, пишет только из желания угодить своей высокой покровительнице, особенно поощрявшей драматургию ("Радость Душеньки" (1786 г.) и драма "Славяне" (1787 г.). Пытался написать "Историческое изображение России", составил сборник пословиц, фальсифицированных в духе правительственного патриотизма.
О «Душеньке»
(«Душенькин поэт»)
1775 – написана 1ая часть
Ирония по отношению к мифологическим героям и сюжетам знаменовала идейно-эстетический кризис классицизма.
Богданович пишет «Д.» для забавы, подчеркивает ее свободный от политических и гражданских целей характер. Это в духе поэтов школы Херсакова, предпочитающих интимную, «легкую» лирику:
Любя свободу я мою,
Не для похвал себе пою;
Но чтоб в часы прохлад, веселья и покоя
Приятно рассмеялась Хлоя.
Б. отходит от вмешательства в общественную борьбу, от серьезной соц. проблематики. Единственное исключение: вскользь высказывает свое отношение к поднятым в сатирических журналах проблемам, заставляя Д. читать приносимые ей зефирами «различные листки» (это намек на сатирические листки Новикова, которые противопоставлены полезным листкам «Всякой всячины».
В начале книги первой противопоставляет «Д.» эпопее:
Не Ахиллесов гнев и не осаду Трои,
Где в шуме вечных ссор кончали дни герои
Но Душеньку пою.
Форма: пишет в «простоте и вольности». Для написания героических поэм был принят александрийский стих, но Б. пишет «вольным стихом» - разностопным ямбом, который до этого употреблялся только в баснях. Это способствует легкой и непринужденной разговорности изложения.
Эпикуреизм, эротика, легкость, изящество стиха делают Б. представителем «легкой поэзии», уводящей от поэтики классицизма. Белинский говорил, что «Д.» предвосхищает новую поэзию, в которой высокое смешивается со смешным, как это бывает в действительности, и поэзия становится ближе к жизни».
Сюжет «Душеньки» построен на античном мифе о любви Психеи и Амура, который был обработан Апулеем в «Золотом Осле». В 1669г. Лафонтеном был написан роман «Любовь Психеи и Купидона». Внешне Б. сохраняет все основные черты мифа, но по существу это не пересказ мифа, а его «перелицовка» - различия в тоне рассказа, в шутливой манере изложения.
Богданович заимствует фабулу, но русифицирует сюжет. Образы античной лит-ры изображены в шутливо-ироническом, сниженном духе (Венера, Марс, Нептун, нимфы, сатиры). Они смешаны с персонажами русских сказок (царь-Девица, Змей Горыныч, Кащей Бессмертный). Такое переплетение создано для травестирования (пародирования) древнегреческого мифа:
· меч, которым Геркулес отсек 9 голов у гидры, хранится в арсенале Кащея и называется Самосеком (заимствовано из русских сказок)
· Венера отправляет Душеньку за живой и мертвой водой (по Апулею – Психея должна зачерпнуть склянку стигийских вод). К змею, охраняющему источники, Д. обращается: «О змей Горыныч, Чудо-Юдо».
· греческую царевну наряжает в русский крестьянский наряд, превращая ее в «Венеру в сарафане»
Но эти намеренные фольклорные черты не имеют отношения к настоящему народному творчеству так же, как и его переделка пословиц. В «Д.» нет философской глубины античного мифа, мудрой непосредственности русских народных сказок. Зато ему удалось создать перелицованное произведение, которое противопоставляли «Елисею» Майкова. (это мнение Д.Д. Благого)
Противопоставление «Елисею»:
· Язык-легкий, изящный, а у Майкова поэма грубо натуралистична.
· Слог поэмы приравнен к звучанию нежно-пасторальной свирели, у М.-к простонародному гудку и балалайке.
· Богданович пишет, чтобы «приятно рассмеялась Хлоя», а М. стремится своей безудержно-веселой поэмой «изнадорвать читателям кишки».
· Боги ведут себя, как придворные, светские люди, у Майкова – как пьяные мужики.
· Сатирические выпады Б. окрашены в «улыбательные» тона и направлены чаще всего на врагов императрицы, на неприязненные ей сатирические журналы, а сатира «Елисея» носит политически-оппозиционный характер.
Но есть одно сходство – обе поэмы не умещаются в рамках поэтики классицизма-> назревают литературные сдвиги, формирование нового литературного состояния-русского сентиментализма.
Поэма написана в форме свободного повествования легким шутливым тоном, который распространяется и на богов, и на людей.
· бог времени Сатурн: «без зубов, плешив и сед, с обновою морщин на столетней роже»
· сама Душенька потеряла черты древней Психеи – олицетворенной души. Д. буквально состоит из плоти и крови, кокетлива, ей свойственны женские капризы, щегольство. Изображена с легкой светлой иронией.
Изгнанная из дворца Амура, Д. в отчаянии решает покончить с собой, но это ей не удается:
Скитаясь в пустыне, встречает рыбака, на вопрос, кто она, отвечает:
"Я Душенька... люблю Амура..."
боги античности ведут себя, как придворные, светские люди. Сказочная обстановка, в которой они действуют, напоминает роскошь екатерининских дворцов и парков (очарованный дворец и сад Амура).
Формальная свобода, непринужденность, как бы нарочитая «небрежность» «Душеньки» в сочетании с шаловливой ироничностью тона была явлением, еще небывалым в нашей литературе - первым в жанре поэмы образцом так называемой «легкой поэзии», своего рода семейным любовным романом в стихах. Это-то и обусловило колоссальный успех «Душеньки» среди современников.
Центральным, лучшим произведением Богдановича, доставившим ему славу, была «Душенька». Она создавалась в ту пору, когда Богданович не стал еще окончательно «шинельным» поэтом, но когда начался уже его отход от передовых взглядов и стремлений его молодости. Богданович писал ее в середине, вернее, во второй половине 1770-х годов. Первая «книга» поэмы была издана в 1778 г. (с названием «Душенькины похождения»); следует думать, что остальные части поэмы не были еще тогда готовы. Полностью поэма вышла в свет только в 1783 г. (Богданович производил стилистическую правку текста поэмы и в последующих изданиях ее – 1794 и 1799 гг.). Переходное состояние творчества Богдановича наложило свой отпечаток на его поэму.
«Душенька» выросла на основе стилистической традиции школы Хераскова; она многим обязана и стилистике басни (самый стих поэмы, разностопный ямб, связывал ее с басней), и опыту легкого рассказа повестушек в стихах Хераскова, и отчасти героикомической поэме. Свободная речь рассказчика укладывается в привычные формулы, выработанные поэзией школы Хераскова. Но поэтическая система, воспринятая Богдановичем смолоду, в его поэме начинает перестраиваться, служить иным идеологическим и эстетическим задачам.
«Душенька», как и героикомические поэмы, снижает царей, богов и героев античного мира, но она не «груба», в ней нет своеобразного реализма «Елисея», нет «низкой» натуры, нет ямщиков-мужиков. Богданович стремится в «Душеньке» к изяществу салонной игривости, как он стремится к пасторальной изысканности придворного балета в своей любовной лирике (песнях, идиллиях). Самая эротика его поэмы иная, чем в «Елисее», – не полнокровная полубарковщина «Елисея», а гривуазность салонного флирта.
«Душенька», как и поэма Майкова, несмотря на свой мифологический сюжет, не лишена полемических выпадов литературного характера и вообще элементов злободневности, нарушающих ее античную декорацию. Но Богданович хочет быть «аполитичным» в своей поэме, т.е. воздерживается от социальной и политической критики и учительности. В канву рассказа о древних греках вплетаются мотивы великосветской современности. Греческие персонажи неприметно превращаются у Богдановича в вельмож или царей его эпохи, и окружение их подменяется окружением петербургского или царскосельского дворцового празднества. Описание очарованного дворца Амура становится прославлением дворцов и парков российской самодержицы. Античный миф дается не всерьез, а в травестированном виде, в тонах безобидной шутки дамского угодника и льстеца. Весь аппарат образов и мифологии Богдановича связывается с представлениями о балетах, праздниках, о живописи и скульптуре, украшавших дворец.
Сама героиня поэмы нередко становится похожей на комплиментарный портрет Екатерины II (см., например, описание портрета Душеньки во II книге, напоминающее известный портрет Екатерины верхом на лошади). Богданович включает в поэму и комплиментарный намек на московский маскарад 1763 г. «Торжествующая Минерва» и намек на организацию на счет Екатерины «Собрания, старающегося о переводе иностранных книг». Душенька стала читать:
…переводы
Известнейших творцов;
Но часто их она не разумела,
И для того велела
Исправным слогом вновь Амурам
перевесть,
Чтоб можно было их без тягости
прочесть.
Зефиры, наконец, царевне приносили
Различные листки, которые на свет
Из самых древних лет
Между полезными предерзко
выходили,
И кипами грозили
Тягчить усильно Геликон.
Царевна, знав, кому неведом был
Листомарателей свобод не нарушала,
Но их творений не читала.
В таком издевочно-игривом тоне говорит Богданович (в последних стихах приведенного отрывка) о борьбе прогрессивной журналистики с официальной в 1769-1773 гг. «Различные листки», которые «предерзко выходили», – это, конечно, сатирические листки Новикова и т.п., а «полезные» листки, выходившие тогда же, – само собой, «Всякая всячина».
Салонный стиль «Душеньки» поглощает без остатка мысль, лежавшую в основе античного мифа об Амуре и Психее, о любви души (???? - по-гречески – душа; отсюда и имя героини Богдановича). Богданович следовал в своей поэме изложению не Апулея в его «Золотом осле», а роману Лафонтена «Любовь Психеи и Купидона» (1669), написанному прозой со стихотворными вставками. Но Лафонтен, стремясь к предельной простоте рассказа, задавался целью воссоздать дух античности, как он ее понимал. Богдановича не интересуют ни античность, ни миф сами по себе. Он пишет изящную сказку, и его задача – увести читателя от больших и серьезных проблем в светлый, веселый мир шутки, легких чувств, безобидных горестей, розового света. Поэтому вся его поэма от начала до конца шутлива, иронична. Он низвергает своей усмешкой все идейные кумиры. Он смеется над людьми и над богами, над любовью и над страданием, над Венерой и даже иной раз над самой Душенькой. При этом его смех – не сатирический смех отрицающего сознания; это смех спокойный и безразличный. Богданович не верит больше ни в какие идеалы: он верит только в смех, в возможность забыться, в то, что можно заполнить эстетизмом пропасть в душе, заменить улыбкой, позой и любованием фикциями настоящую жизнь.
Вот, например, царь, отец Душеньки, в глубоком горе расстается с дочерью, которую он принужден оставить на таинственной горе в добычу неизвестному чудищу:
И напоследок царь, согнутый скорбью в крюк,
Насильно вырван был у дочери из рук.
Так же легко и шуточно изображены мифологические божества, например, Амуры услужают Душеньке:
Иной во кравчих был, другой носил посуду,
Иной уставливал, и всяк совался всюду;
И тот считал себе за превысоку честь,
Кому из рук своих домова их богиня
Полрюмки нектару изволила поднесть.
И многие пред ней стояли рот разиня:
Хоть Амуры в том,
По правде, жадными отнюдь не почитались,
И боле нежели вином
Царевны зрением в то время услаждались.
Совсем забавно рассказано в поэме о том, как Душенька, изгнанная из дворца Амура, решилась окончить жизнь самоубийством, – но неудачно, так как заботливое божество отстраняло от нее все виды смерти. Наконец, Душеньку встретил старик-рыбак:
Но кто ты старец, воспросил.
“Я Душечка… люблю Амура…”
Потом заплакала, как дура,
Потом, без дальних с нею слов,
Заплакал вместе рыболов,
И сней взрыдала вся Натура.
Так забавляют Богдановича самые слезы.
Богданович шел иным путем, чем Муравьев, но он пришел, в сущности, к тому же; Муравьев говорил, что сладостные красоты искусства – это то, «что создал бог для украшения пустой вселенной». Этим украшением и занимается Богданович; и для него все равно – комплиментировать ли Екатерину или нет. Для него его поэма – только сказка, игра опустошенного ума, «легкая игра воображения», как определил «Душеньку» Карамзин, и все образы сказки для него безразличны, равно фиктивны, равно иллюзорны.
Поэтому Богданович вспоминает о морали своей сказки, о смысле ее сюжета только тогда, когда пришло время уже кончать ее; Поэтому он так мало занят сюжетом мифа и больше всего уделяет места и искусства описаниям очаровательного мечтательного мира сказки, блаженных садов и т.п. Поэтому, хотя он иногда довольно близко следует за изложением Лафонтена, он создает оригинальное произведение, потому что стиль, детали, тон – все у него свое, а в стиле, деталях и тоне весь смысл поэмы как выражения эстетизма упадочнического толка. Читатель, уже имевший в то время в руках в русском переводе и роман Апулея (перевод Е.И. Кострова, 1780), и роман Лафонтена (перевод Ф. Дмитриева-Мамонова, 1769), мог без труда увидеть сам различие трактовки единого сюжета у всех трех писателей.
Таким образом, стремление Богдановича к изяществу и легкости во что бы то ни стало, его эстетизм явились проявлением глубокого кризиса дворянского самосознания и литературы. В то же время в «Душеньке» Богданович не опустился в то болото пошлости, в которое его втянули потом его официальные связи и успехи. В этом своем шедевре он еще был мастером стиха, искусство которого выросло на основе традиции, шедшей от Сумарокова через творчество Хераскова и всей его школы. Наряду с «Россиадой» и «Душенька» в отношении мастерства, слога и стиха была предельным достижением этой школы, причем Богданович использует весь накопленный за четверть века опыт своих учителей в специфическом направлении – именно в целях создания легкой, свободной поэтической речи. Освобождая свое искусство от задач активной общественной борьбы, он сосредоточивается на разрешении задач выразительной гибкости языка, на всем протяжении поэмы сохраняя камерный, интимно-разговорный тон, не поднимаясь к величию «Россиады» и не опускаясь до «простонародной» грубоватости сумароковских басен. Этот «средний», сглаженный, несколько жеманный язык стихотворства, впервые разработанный в большой форме Богдановичем, сыграл большую роль в истории русского словесного искусства. Он оказал немалое влияние на Карамзина и на Дмитриева, он подготовил «легкую» поэзию начала XIX века вплоть до Батюшкова, недаром высоко ценившего «Душеньку».
Богданович научил русских поэтов передавать стихами весьма тонкие оттенки темы, создавать изящные узоры-картины, не реальные, но не чуждые эмоционального обаяния. Прямолинейная четкость анализа Сумарокова уступает в «Душеньке» место созданию общего синтетического представления, не «разумного», но стремящегося воздействовать на фантазию. Богданович создает в «Душеньке» особый язык поэзии, поэтичности, эстетического самоуслаждения, язык «приятности»; оттого у него так часты слова вроде «прелестный», «нежный», «украдкою», «благоприятный», «сладкий»; оттого он ищет благозвучной, уравновешенной фразы с изящной отделкой. Вся эта эфемерная стихия поэтического изящества не имеет никакого касательства к полнокровной стихии народного искусства. Богданович и не стремится, творя сказку, писать русскую сказку. Но он пользуется некоторыми русскими мотивами, если они нужны ему как материал, включаемый в космополитическую ткань «легкой» поэзии изысканных салонных интеллигентов. Поэтому в «Душеньке» есть и «Змей Горынич», и Кащей, правда, нимало не похожие на настоящих сказочных, – и стоят они рядом с Аполлоном, Дианой, Парисом; есть в ней и сарафан рядом с мраморными статуями, колесницей, оракулом, благовонными мылами и т.д. Для Богдановича и Кащей, и Аполлон, и оракул, и сарафан, и сказка, и миф, и пародия на подьяческий протокол, и шутка, и слова любви – все в мире потеряло свое подлинное значение: для него существует только мечта о красоте, о легких фантазиях, спасающих от реальности.
Белинский писал в «Литературных мечтаниях» о «Душеньке»:
«Подражатели Ломоносова, Державина и Хераскова оглушили всех громким одолением; уже начинали думать, что русский язык не способен к так называемой легкой поэзии, которая так цвела у французов, и вот в это-то время является человек с сказкою, написанною языком простым, естественным и шутливым, слогом, по тогдашнему времени, удивительно легким и плавным; все были изумлены и обрадованы. Вот причина необыкновенного успеха «Душеньки», которая, впрочем, не без достоинств, не без таланта». Впрочем, уже в статье «Русская литература в 1841 году» Белинский называл «Душеньку» «тяжелою и неуклюжею», а еще раньше, в заметке о «Душеньке» (1841), писал: «Что же такое в самом-то деле эта препрославленная, эта пресловутая «Душенька»? – Да ничего, ровно ничего: сказка, написанная тяжелыми стихами… лишенная всякой поэзии, совершенно чуждая игривости, грации, остроумия».
В старинной Греции, в Юпитерово время, когда «властительное племя» так размножилось, что в каждом городе есть свой особый царь, один монарх всё же выделяется из остальных богатством, приятной внешностью и добротой, а более всего тем, что имеет трёх прекраснейших дочерей. Но младшая дочь своею внешностью всё же затмевает красоту остальных. У греков эта красавица зовётся Психея, что значит «душа»; русские же повествователи зовут её Душенькой.
Слава младшей царевны разносится повсюду, и вот уже «веселий, смехов, игр собор», амуры и зефиры покидают Венеру и убегают к Душеньке. Богине любви больше никто не приносит ни жертв, ни фимиамов. Вскоре злоречивые духи доносят богине, что Венериных слуг присвоила себе Душенька, и, хотя царевна даже не думала гневить богов, прибавляют, что она сделала это, чтобы досадить Венере. Поверив их лжи, разгневанная богиня немедленно летит к своему сыну Амуру и умоляет его вступиться за её поруганную честь, сделать Душеньку уродливой, чтобы все от неё отвернулись, или же дать ей мужа, хуже которого нет на свете.
Амур, чтобы успокоить мать, обещает отомстить царевне. И в скором времени к Венере приходит весть, что Душенька оставлена всеми; бывшие воздыхатели даже не подходят к ней близко, а только кланяются издали. Подобное чудо мутит умы греков. Все теряются в догадках… Наконец Венера объявляет всей Греции, на что гневаются боги, и сулит страшные беды, если Душеньку не приведут к ней. Но царь и вся родня единогласно отказывают богине.
Между тем Душенька в слезах взывает к Амуру: почему она одинока, без супруга, даже без дружка? Родные всюду ищут ей женихов, но, страшась гнева богов, никто не хочет жениться на царевне. В конце концов решено обратиться к Оракулу, и Оракул отвечает, что назначенный судьбами супруг для Душеньки - чудовище, язвящее всех, рвущее сердца и носящее за плечами колчан страшных стрел, а чтобы девушка соединилась с ним, надо отвезти её на вершину горы, куда досель никто не хаживал, и оставить там.
Такой ответ повергает всех в скорбь. Жаль отдавать девушку какому-то чудовищу, и вся родня заявляет, что лучше терпеть гонения и напасти, чем везти Душеньку на жертву, тем более что даже неизвестно, куда. Но царевна из великодушия (или потому, что хочет иметь мужа, всё равно какого) сама говорит отцу: «Я вас должна спасать несчастием моим». А куда ехать, Душенька решает просто: запряжённых в карету лошадей надо пустить без кучера, и пусть её ведёт сама судьба.
Через несколько недель кони сами останавливаются у какой-то горы и не хотят идти дальше. Тогда Душеньку ведут на высоту без дороги, мимо пропастей и пещер, где ревут какие-то злобные твари. А на вершине царь и весь его двор, попрощавшись с девушкой, оставляют её одну и, убитые горем, уходят.
Однако Душенька остаётся там недолго. Невидимый Зефир подхватывает её и возносит к «незнаемому ей селению небес». Царевна попадает в великолепные чертоги, где нимфы, амуры и зефиры выполняют все её желания. Ночью к Душеньке приходит её муж, но поскольку является он впотьмах, девушка не знает, кто это такой. Сам же супруг на её вопросы отвечает, что до поры ей нельзя его видеть. Утром он исчезает, оставив Душеньку недоумевающей… и влюблённой.
Несколько дней требуется царевне, чтобы осмотреть роскошные палаты и прилегающие к ним леса, сады и рощи, которые являют ей множество чудес и диковин. А однажды, зайдя поглубже в лес, она находит грот, ведущий в тёмную пещеру, и, зайдя туда, обретает своего супруга. С тех пор Душенька каждый день приходит в этот грот, и каждую ночь её муж навещает её в опочивальне.
Так проходит три года. Душенька счастлива, но ей не даёт покоя желание узнать, как выглядит её супруг. Однако тот на все её просьбы лишь умоляет, чтобы она не стремилась его увидеть, была ему послушна и не слушала в этом деле никаких советов, даже от самых близких родственников.
Однажды Душенька узнаёт, что её сёстры пришли её искать к той страшной горе, где царевна когда-то была оставлена. Душенька немедленно велит Зефиру перенести их в её рай, любезно встречает и старается «всяко их забавить». На вопрос, где её супруг, она сначала отвечает: «Дома нет», но потом, не выдержав, признаётся во всех странностях своего брака. Она не знает, что её сестры, завидуя ей, только и мечтают о том, чтобы лишить Душеньку её счастья. Поэтому они говорят, что якобы видели страшного змея, заползающего в грот, и что это-де и есть Душенькин супруг. Та, придя в ужас, решает покончить с собой, но злонравные сёстры возражают ей, что сначала она, как честная женщина, должна убить чудовище. Они даже добывают и приносят ей для этой цели лампаду и меч, после чего возвращаются домой.
Наступает ночь. Дождавшись, когда супруг заснёт, Душенька освещает его лампадой… и обнаруживает, что это сам Амур. В восхищении любуясь им, она нечаянно проливает масло из лампады на бедро мужа. Проснувшись от боли, тот видит обнажённый меч и думает, что жена замыслила на него зло. «И Душенька тогда, упадши, обмерла». Приходит в себя она на той же горе, где давным-давно прощалась с родными. Бедняжка понимает, что сама виновата в этой беде; она громко рыдает, вопиёт, просит прощения. Амур, украдкою следящий за ней, уже хочет было кинуться к ногам возлюбленной, но, опомнившись, спускается к ней, как положено богу, во всём блеске своего величия и объявляет, что преступившая закон Душенька теперь в немилости у богов, и потому он больше не может быть с нею вместе, а предоставляет её судьбе. И, не слушая её оправданий, исчезает.
Несчастной царевне остаётся только самоубийство. Она кидается в пропасть, но один из зефиров подхватывает её и осторожно переносит на лужайку. Решив зарезаться, Душенька ищет острый камень, но все камни в её руках превращаются в куски хлеба. Ветви дерева, на котором она хочет повеситься, опускают ее невредимой на землю. Рыбы-наяды не дают ей утопиться в реке. Заметив на берегу огонь в дровах, царевна пытается сжечь себя, но неведомая сила гасит перед ней пламя.
«Судьба назначила, чтоб Душенька жила /И в жизни бы страдала». Царевна рассказывает вернувшемуся к своим дровам старцу-рыболову о своих несчастьях и узнаёт от него - увы! - что её ждут новые беды: Венера уже повсюду разослала грамоты, в которых требует, чтобы Душеньку нашли и представили к ней, а укрывать под страхом её гнева не смели. Понимая, что скрываться всё время невозможно, бедная Душенька просит о помощи степеннейших богинь, но Юнона, Церера и Минерва по тем или иным причинам отказывают ей. Тогда царевна идёт к самой Венере. Но, появившись в храме богини любви, красавица приковывает к себе все взгляды; народ принимает её за Венеру, преклоняет колена… и как раз в этот момент входит сама богиня.
Чтобы как следует отомстить Душеньке, Венера делает её своей рабыней и даёт ей такие поручения, от которых та должна умереть или хотя бы подурнеть. В первый же день она велит царевне принести живой и мёртвой воды. Прознав об этом, Амур велит своим слугам помочь Душеньке. Верный Зефир немедленно переносит свою бывшую хозяйку в тот удел, где текут такие воды, объясняет, что змея Горынича Чудо-Юда, стерегущего воды, надо угостить выпивкой, и вручает ей большую флягу с пойлом для змея. Так Душенька выполняет первое поручение.
Венера даёт царевне новое дело - отправиться в сад Гесперид и принести оттуда золотых яблок. А сад тот охраняется Кащеем, который загадывает всем приходящим загадки, и того, кто не сможет их отгадать, съедает. Но Зефир заранее называет Душеньке ответы на загадки, и та с честью выполняет второе поручение.
Тогда богиня любви посылает царевну в ад к Прозерпине, велев взять там некий горшочек и, не заглядывая в него, принести ей. Благодаря советам Зефира Душеньке удаётся благополучно сойти в ад и вернуться обратно. Но, не сдержав любопытства, она открывает горшочек. Оттуда вылетает густой дым, и лицо царевны немедленно покрывается чернотой, которую нельзя ни стереть, ни смыть. Стыдясь своего вида, несчастная прячется в пещере с намерением никогда не выходить.
Хотя Амур, стараясь угодить Венере, делал вид, что не думает о Душеньке, он не забыл ни её, ни её сестёр. Он сообщает сёстрам, что намерен взять обеих в супруги, и пусть они только взойдут на высокую гору и бросятся вниз - Зефир сейчас же подхватит их и принесёт к нему. Обрадованные сёстры спешат прыгнуть в пропасть, но Зефир только дует им в спину, и они разбиваются. После этого Амур, описав матери, как подурнела Душенька, добивается от удовлетворённой богини разрешения вновь соединиться с женой - ведь он любит в ней не преходящую внешность, а прекрасную душу. Он находит Душеньку, объясняется с ней, и они прощают друг друга.
А когда их брак признан всеми богами, Венера, рассудив, что ей невыгодно держать в родне дурнушку, возвращает снохе прежнюю красоту. С тех пор Амур и Душенька живут счастливо.