Поэзия байрона читать. Кирилл Кащеев, Илона Волынская - Большая книга приключений для ловких и смелых (сборник)

Стал прототипом бесчисленных байронических героев в литературе разных стран Европы. Мода на байронизм продолжалась и после смерти Байрона, даже несмотря на то, что к концу жизни в стихотворном романе «Дон Жуан» и шуточной поэме «Беппо» сам Байрон перешёл к сатирическому реализму с опорой на наследие Александра Поупа . Поэт принял участие в Греческой войне за независимость , национальный герой Греции .

Биография

Гордон — второе личное имя Байрона, данное ему при крещении и совпадающее с девичьей фамилией матери. Отец Байрона, претендуя на шотландские владения своего тестя, использовал «Гордон» как вторую часть фамилии (Байрон-Гордон), а сам Джордж был записан в школу под такой же двойной фамилией. В 10-летнем возрасте после смерти двоюродного деда Джордж стал пэром Англии и получил титул «барон Байрон», после чего, как это принято у пэров данного ранга, его обычным обиходным именем стало «лорд Байрон» или просто «Байрон». Впоследствии тёща Байрона завещала поэту имущество с условием носить её фамилию — Ноэл (Noel), и королевским патентом лорду Байрону было разрешено в порядке исключения носить фамилию Ноэл перед титулом, что он и делал, подписываясь иногда «Ноэл-Байрон». Поэтому в некоторых источниках его полное имя может выглядеть как Джордж Гордон Ноэл Байрон, хотя одновременно всеми этими именами и фамилиями он никогда не подписывался.

Происхождение

Светская жизнь

В ноябре 1816 года Байрон переехал в Венецию , где, по утверждению недоброжелателей, вёл самую развратную жизнь, которая, однако же, не помешала ему создать большое количество поэтических произведений. В июне 1817 года поэт написал четвёртую песнь «Чайльд-Гарольда», в октябре 1817 — «Беппо», в июле 1818 года — «Оду к Венеции», в сентябре 1818 — первую песнь «Дон-Жуана», в октябре 1818 — «Мазепу », в декабре 1818 — вторую песнь «Дон-Жуана», и в ноябре 1819 года — 3—4 песни «Дон-Жуана».

В апреле 1819 года он встретился с графиней Гвиччиоли , и они влюбились друг в друга. Графиня вынуждена была уехать с мужем в Равенну , куда вслед за ней поехал и Байрон. Через два года отец и брат графини — графы Гамба, замешанные в политическом скандале, должны были покинуть Равенну вместе с разведённой уже в то время графиней Гвиччиоли. Байрон последовал за ними в Пизу , где и жил по-прежнему под одной крышей с графиней. В это время Байрон горевал от утраты своего друга Шелли, утонувшего в заливе Специи. В сентябре 1822 года тосканское правительство приказало графам Гамба выехать из Пизы, и Байрон последовал за ними в Геную .

В апреле 1816 года Байрон посетил армянский остров Венеции .

Байрон жил с графиней вплоть до своего отъезда в Грецию и в это время очень много писал. В этот счастливый период жизни Байрона появились следующие его произведения: «Первая песня Морганте Маджиора» (1820); «Пророчество Данте» (1820) и перевод «Франчески да Римини » (1820), «Марино Фальеро» (1820), пятая песнь «Дон-Жуана» (1820), «Сарданапал» (1821), «Письма к Баульсу» (1821), «Двое Фоскари» (1821), «Каин» (1821), «Видение страшного суда» (1821), «Небо и земля» (1821), «Вернер» (1821), шестая, седьмая и восьмая песни «Дон-Жуана» (в феврале 1822); девятая, десятая и одиннадцатая песни «Дон-Жуана» (в августе 1822 года); «Бронзовый век» (1823), «Остров» (1823), двенадцатая и тринадцатая песни «Дон-Жуана» (1824).

Поездка в Грецию и смерть

Спокойная семейная жизнь тем не менее не избавила Байрона от тоски и тревоги. Он слишком жадно пользовался всеми наслаждениями и полученной славой. Вскоре наступило пресыщение. Байрон предположил, что в Англии его забыли, и в конце 1821 года провёл переговоры с Мэри Шелли о совместном издании английского журнала «Либерал». Однако вышло всего три номера. Впрочем, Байрон действительно начал терять былую популярность. Но в это время вспыхнуло греческое восстание . Байрон, после предварительных переговоров с комитетом филэллинов , образованным в Англии для помощи Греции, решился отправиться туда и со страстным нетерпением стал готовиться к отъезду. На собственные средства купил английский бриг , припасы, оружие и снарядил полтысячи солдат, с которыми 14 июля 1823 года отплыл в Грецию. Там ничего не было готово, ещё и предводители движения сильно не ладили друг с другом. Между тем издержки росли, и Байрон распорядился о продаже всего своего имущества в Англии, а деньги отдал на правое дело повстанческого движения. Большое значение в борьбе за свободу Греции имел талант Байрона в объединении несогласованных группировок греческих повстанцев.

Пансексуальность

Интимная жизнь лорда Байрона вызывала много пересудов среди его современников. Он покинул родную страну на фоне кривотолков относительно непозволительно близких отношений с единокровной сестрой Августой . Когда в 1860 году появилась книга графини Гвиччиоли о лорде Байроне, то в защиту памяти его супруги выступила миссис Бичер-Стоу со своей «Истинной историей жизни леди Байрон», основанной на переданном будто ей по секрету рассказе покойной о том, что Байрон состоял в «преступной связи» с сестрой. Впрочем, подобные рассказы вполне отвечали духу эпохи: к примеру, они составляют основное содержание автобиографической повести Шатобриана «Рене» (1802).

В 1822 году Байрон передал Томасу Муру свои мемуары с указанием опубликовать после его смерти. Однако спустя месяц после его кончины Мур, Дж. Хобхаус и издатель Байрона Дж. Мюррей совместно сожгли записки из-за их беспощадной честности и, вероятно, по настоянию семьи Байрона. Этот поступок вызвал шквал критики, хотя, к примеру,

Бичер-Стоу

Ср. ДалласВ." (Лонд., 1824 г .); г .); БрайджЛонд., 1824 г .); МедвинВ." (Лонд., 1824 г .); Лонд., 1824 г .); ГамбаЛонд., 1825 г .); ПарриГентЛонд., 1828 г .); МилингенЛонд., 1831 г .); МурЛонд., 1830 г .); г .); Бичер- СтоуЛондон); ТрелауниВ." (Лонд., 1858 г .); Графиня г .); г .), ДжефферсонЛонд., 1883 г .); г .), Гальтом (John Galt, 1837 г .), Армстронгом (1846 г .), Эберти (Eberty, 1879 г .), Эльце (Elze, 1880 г .; г .), Энгелем (1876 г .), Лейпциг, 1871 г .), Брандеса, "Hauptströmungen".

Литература о Байроне на русском языке.

Шильонский узник " - В. Жуковского; "Гяур "Морской разбойник" "Мазепа" "Беппо" "Абидосская невеста" "Чайльд-Гарольд" "Манфред" Каин Небо и земля Двое Фоскари "Сарданапал" "Вернер" "Дон-Жуан на острове пирата" "Дон-Жуан"

Энциклопедия Брокгауз-Ефрон

Байрон

(Byron, Джордж-Ноэль Гордон лорд) - род. в 1788, ум. в 1824 г. Жизнь Байрона, одного из величайшях поэтов, описывалась много раз, но редко вполне правдиво. Биографы выставляли в различном свете не только факты его собственной жизни, но и жизни его предков. Несомненно, наследственность играет большую роль в характере человека, а ближайшие предки Байрона не могли назваться людьми почтенными. Отец его, капитан Байрон, был женат первый раз на разведенной жене, с которой бежал во Францию, а второй раз женился только из-за денег, чтобы уплатить свои долги, и, растратив состояние жены, бросил ее. Мать Байрона, Екатерина Гордон, была женщина необузданного характера. Его двоюродный дед, т. е. дядя его отца, после которого Байрон наследовал титул лорда, убил под влиянием винных паров своего соседа и родственника Чаварта, судился за это, хотя был оправдан, но, преследуемый общественным мнением и угрызениями совести, заперся в своем замке Ньюстид, который уже стал приходить в ветхость, и вел в уединении такую непозволительную жизнь, что был прозван: "дурным лордом Байроном". Дед Байрона, адмирал, прозывался "Джеком бурь" (Foulweather Jak) и вел на море такую же беспокойную жизнь, какую внук его, поэт, вел на суше. Более отдаленные предки Байрона отличались храбростью в различных войнах Англии.

Бедность, в которой родился Байрон, и от которой не избавил его титул лорда, дала направление его будущей карьере. Когда он родился (в Лондоне в Голь-Стрите, 22-го января 1788 года), отец его уже спустил все свои земли, а мать возвратилась из Европы с небольшими остатками своего состояния. Леди Байрон поселилась в Эбердине, и ее "хромой мальчуган", как она называла сына, был отдан на год в частную школу, затем переведен в классическую гимназию. О детских выходках Байрона рассказывается много историй. Сестры Грей, няньчившие маленького Байрона, находили, что лаской можно делать с ним, что угодно, но его мать всегда выходила из себя от его непослушания и бросала в мальчика чем попало. На вспышки матери он нередко отвечал насмешками, но, однажды, как он сам рассказывает, у него отняли нож, которым он хотел заколоть себя. В гимназии он учился плохо, и Мери Грей, читавшая ему псалмы и Библию, принесла ему более пользы, чем гимназические учителя. В мае 1798 г., сделавшись пэром, десятилетний Байрон так сильно влюбился в свою кузину Мери Дёф, что, услыхав о ее помолвке, впал в истерический припадок. В 1799 г. он поступил в школу доктора Глени, где пробыл два года и все время лечил свою больную ногу, после чего настолько поправился, что мог одеть сапоги. В эти два года он учился очень мало, зато прочел всю богатую библиотеку доктора. Перед отъездом в школу в Гарроу Байрон снова влюбился - в другую кузину, Маргариту Паркер, и в ожидании свидания с ней не мог ни есть, ни спать. В 1801 г. он уехал в Гарроу; мертвые языки и древность вовсе не привлекали его, но зато он с огромным интересом прочел всех английских классиков и вышел из школы с большими познаниями. В школе он славился рыцарскими отношениями к товарищам и тем, что всегда заступался за младших. Во время каникул 1803 г. он опять влюбился, но на этот раз гораздо серьезнее, чем прежде - в мисс Чаварт - девушку, отца которой убил "дурной лорд Байрон". В грустные минуты своей жизни он нередко жалел, что она отвергла его.

В Кембридже Байрон немного увеличил свои научные познания и больше всего отличался искусством плавать, ездить верхом, боксировать, пить, играть в карты и т. п., поэтому он постоянно нуждался в деньгах и делал долги. В Гарроу Байрон написал несколько стихотворений, и в 1807 г. появились первый раз в печати его "Hours of idleness" (Часы Досуга). Это собрание стихотворений решило его судьбу, и, выпустя в его в свет, он сделался совсем другим человеком. Беспощадная критика на "Часы досуга" явилась в "Эдинбург. Обозрении" только спустя год, в течение которого Байрон написал массу стихов. Явись эта критика тотчас же по выходе книги, Байрон, может быть, и совершенно бросил бы поэзию. "Я сочинил, - писал он мисс Фэгот, с семейством которой был дружен, - за полгода до появления беспощадной критики 214 страниц романа, поэму в 380 стихов, 660 строк "Босвортского поля" и множество мелких стихотворений. Поэма, приготовленная мной к печати - сатира". Этой сатирой он и ответил "Эдинбургскому Обозрению". Критика страшно огорчила Байрона, но ответ свой: "Английские барды и шотландские критики" ("Englisch bards und scotch rewiewers") он выпустил только весной 1809 года. Успех сатиры был громадный и мог удовлетворить уязвленного поэта. В июне этого же года Байрон отправился путешествовать. Можно было полагать, что молодой поэт, одержав такую блистательную победу над своими литературными врагами, поехал за границу довольный и счастливый, но это было не так. Байрон уехал в страшно подавленном состоянии духа, и, побывав в Испании, Албании, Греции, Турции и Малой Азии, вернулся в еще более угнетенном состоянии. Лица, отождествлявшие его с Чайльд-Гарольдом, высказывали предположение, что за границей, подобно своему герою, он вел слишком неумеренную жизнь, но Байрон и печатно и устно протестовал против этого, говоря, что Чайльд-Гарольд - плод воображения. Мур говорил в защиту Байрона, что он был слишком беден, чтобы держать гарем, и кроме того питал в это время романическую страсть к неизвестной девушке, ездившей с ним, переодетой мальчиком. Байрона, очевидно, тревожили его финансовые недочеты. В это же время он лишился матери, и хотя жил с ней далеко не в ладах, но тем не менее очень жалел о ней. 27-го февр. 1812 г. Байрон произнес в верхней палате свою первую речь, имевшую большой успех, а через два дня появились две первые песни Чайльд-Гарольда. Поэма имела баснословный успех и разошлась в один день в 14000 экземпляров, что сразу поставило автора в ряду первых литературных знаменитостей. "Прочитав Чайльд-Гарольда, говорит он, - никто не захочет слушать моей прозы, как не захочу и я сам". Почему Чайльд-Гарольд имел такой успех, Байрон сам не знал, и говорил только: "Однажды утром я проснулся и увидал себя знаменитым". В 1812 году, когда Наполеон двинулся на Россию, вся Англия опасалась за свою безопасность. Не было дома, в котором, в случае войны, не боялись бы за кого-нибудь близкого. И что же в это время делали английские поэты? - воспевали подвиги древних героев, предания мифологии, нежную любовь. Но вот явился молодой поэт и начал говорить о том, что интересует всякого. Путешествие Чайльд- Гарольда увлекло не только Англию, но и всю Европу. Поэт затронул всеобщую борьбу того времени, с сочувствием говорит об испанских крестьянах, о героизме женщин, и его горячий крик о свободе разнесся далеко, несмотря на кажущийся циничный тон поэмы. В этот тяжелый момент всеобщего напряжения, он напомнил и о погибшем величии Греции. Сама личность поэта не могла остаться незамеченной. Он был молод, знатен и разочарован - чем? для всех осталось тайной. Слава едва не повлияла пагубно на самого Байрона. Он познакомился с Муром, и тот ввел его в высшее общество в качестве "льва". До этого времени он никогда не был в большом свете и теперь предался с увлечением вихрю светской жизни. Однажды вечером Даллас застал его в придворном платье, и хотя Байрон ко двору не поехал, но один тот факт, что несколько любезных слов регента могли заставить его изменить своему демократизму, доказывает, как характер его был неустойчив, и как обстоятельства могли отвлечь его от литературной деятельности. В продолжение четырехлтней жизни в высшем обществе поэтический талант Байрона нисколько не развился. В большом свете хромой Байрон (у него немного было сведено колено) - никогда не чувствовал себя свободно и высокомерием старался прикрывать свою неловкость.

В марте 1813 года он издал без подписи сатиру "Вальс", в мае же напечатал рассказ из турецкой жизни "Гяур", навеянный его путешествием по Леванту. Публика с восторгом приняла этот рассказ о любви и мщении, и еще с большим восторгом встретила поэмы "Абидосская невеста" и "Корсар", вышедшие в том же году. В 1814 г. он издал "Еврейские мелодии", имевшие колоссальный успех, и много раз переведенные на все европейские языки. В ноябре 1813 г. Байрон сделал предложение мисс Мильбанк, дочери Ральфа Мильбанка, богатого баронета, внучке и наследнице лорда Уэнтворта. "Блестящая партия, - писал Байрон Муру, - хотя предложение я сделал не вследствие этого". Он получил отказ, но мисс Мильбанк выразила желание вступить с ним в переписку. В сентябре 1814 Байрон возобновил свое предложение, и оно было принято, а в январе 1815 году они обвенчались. В декабре у Байрона родилась дочь по имени Ада, а в следующем месяце леди Байрон оставила мужа в Лондоне и уехала в имение к отцу. С дороги она написала мужу ласковое письмо, начинавшееся словами: "Милый Дик", и подписанное: "Твоя Поппин". Через несколько дней Байрон узнал от ее отца, что она решилась никогда более к нему не возвращаться, а вслед за тем сама леди Байрон известила его об этом. Через месяц состоялся формальный развод. Байрон подозревал, что жена разошлась с ним под влиянием своей матери. Леди Байрон приняла всю ответственность на себя. Перед отъездом своим она призывала на консультацию доктора Больи и спрашивала его, не сошел ли ее муж с ума. Больи уверил ее, что это ей только кажется. После этого она заявила своим родным, что желает развода. Причины развода были высказаны матерью леди Байрон доктору Лешингтону, и он написал, что причины эти оправдывают развод, но вместе с тем советовал супругам примириться. После этого леди Байрон сама была у доктора Лешингтона и сообщила ему факты, после которых он также не находил уже возможным примирение. Истинные причины развода супругов Байрон навсегда остались загадочными, хотя Байрон говорил, что "они слишком просты, и потому их не замечают". Несомненно то, что поэт был характера раздражительного и с женой обращался так, как не должен обращаться муж. Во избежание несчастья леди Байрон должна была требовать развода. Не успел Байрон жениться, как кредиторы обступили его, и грозили продажей имущества, так что о спокойной семейной жизни не могло быть и речи. Спокойная, разумная и любящая женщина прощала бы поэту его вспышки и могла бы счастливо прожить с ним, но леди Байрон далеко не была такой женщиной, и жена, которая могла спрашивать у мужа, "скоро ли он оставит свою скверную привычку писать стихи", вряд ли могла нравиться такому мужу, как Байрон. Ее вечная веселость, обидчивость и мелкая мстительность, вполне уживавшаяся с ангельски кротким выражением лица, доводили Байрона до наступления. Холодный, равнодушный муж может быть и свыкся бы с такой особой, но пылкий, раздражительный поэт ужиться с ней не мог.

Публика не хотела объяснить развода той простой причиной, что люди не сошлись характерами. Леди Байрон отказалась сообщить причины развода, и потому причины эти в воображении публики превратились во что-то фантастическое, и все наперерыв старались видеть в разводе преступления, одно ужаснее другого. Издание стихотворения: "Прощание с леди Байрон", выпущенное в свет одним нескромным приятелем поэта, подняло против него целую свору недоброжелателей. Но не все порицали Байрона. Одна сотрудница "Курьера" заявила печатно, что если бы ей написал муж такое "Прощание", она не замедлила бы броситься к нему в объятия. В апреле 1816 г. Байрон окончательно простился с Англией, где общественное мнение, вследствие его развода, было сильно возбуждено против него. Уехав за границу, он распорядился продажей своего имения Ньюстид, и это дало ему возможность жить, не тревожась постоянным безденежьем. Кроме того, он мог предаться уединению, которого так жаждал. За границей он поселился в вилле Диадаш, неподалеку от Женевы. Лето он провел в вилле, сделав две небольшие экскурсии по Швейцарии: одну с Гобгаузом, другую с поэтом Шелли. В третьей песне "Чайльд-Гарольда" (май - июнь 1816 г.) он описывает свою поездку на поля Ватерлоо. Мысль написать "Манфреда" пришла ему, когда он, на обратном пути в Женеву, увидал Юнгфрау. В ноябре 1816 г. Байрон переехал в Венецию, где, по утверждению своих недоброжелателей, вел самую развратную жизнь, которая, однако же, не помешала ему написать массу поэтических вещей. В июне 1817 г. он написал четвертую песнь "Чайльд-Гарольда", в октябре 1817 - "Беппо", в июле 1818 г. - "Оду к Венеции", в сентябре 1818 г. - первую песнь "Дон-Жуана", в октябре 1818 г. - "Мазеппу", в декабре 1818 г. - вторую песнь "Дон-Жуана", и в ноябре 1819 г. кончил "Дон-Жуана". В апреле 1819 г. он встретился с графиней Гвиччиоли, и они влюбились друг в друга. Графиня принуждена была уехать с мужем в Равенну, куда за ней поехал и Байрон. Через два года отец и брат графини - графы Гамба, замешанные в политическое дело, должны были выехать из Равенны вместе с разведенной уже в то время графиней Гвиччиоли. Байрон последовал за ними в Пизу, где и жил по-прежнему под одной кровлей с графиней. В это время Байрон был страшно огорчен утратой своего друга Шелли, утонувшего в заливе Спецции. В сентябре 1822 г. тосканское правительство приказало графам Гамба выехать из Пизы, и Байрон последовал за ними в Геную.

Байрон жил с графиней до своего отъезда в Грецию и в это время очень много писал. Следующие произведения появились в этот счастливый период его жизни: "Первая песня Морганте Маджиора" (1820 г.); "Пророчество Данта" (1820 г.) и перев. "Франчески да Римини" (1820 г.), "Марино Фальеро" (1820 г.), пятая песнь "Дон-Жуана" (1820 г.), "Голубые" (1820 г.), "Сарданапал" (1821 г.), "Письма к Баульсу" (1821 г.), "Двое Фоскари" (1821 г.), "Каин" (1821 г.), "Видение страшного суда" (1821 г.), "Небо и земля" (1821 г.), "Вернер" (1821 г.), шестая, седьмая и восьмая песни "Дон-Жуана" (в феврале1822 г.); девятая, десятая и одинадцатая песни "Дон-Жуана" (в августе 1822 г.); "Бронзовый век" (1823 г.), "Остров" (1823 г.), двенадцатая и тринадцатая песни "Дон-Жуана" (1823 г.).

Спокойная, семейная жизнь не избавила его, однако, от тоски и тревоги. Он слишком жадно пользовался всеми наслаждениями и скоро пресыщался. Упившись славой, он вдруг стал воображать, что в Англии его забыли, и в конце 1821 г. завел переговоры об издании вместе с Шелли английского журнала "Либерал", который, однако, прекратился после трех номеров. Отчасти, впрочем, Байрон действительно начал терять свою популярность, но, к счастью для него, в это время вспыхнуло греческое восстание. Байрон, после предварительных сношений с комитетом, образовавшимся в Англии с целью вспомоществования Греции, решился отправиться в Грецию и со страстным нетерпением стал готовиться к отъезду. Он собрал деньги, купил английский бриг, и, забрав припасы, оружие и людей, 14 июля 1823 г. отплыл в Грецию. Там ничего не было готово, и кроме того предводители движения сильно не ладили друг с другом. Между тем издержки росли, и Байрон распорядился о продаже всего своего имущества в Англии, и деньги отдал на дело Греции. Каждый успех греков радовал его. В Миссолонги Байрон простудился, но, несмотря на болезнь, продолжал деятельно заниматься делом освобождения Греции. 19 января 1824 г. он писал Ганкопу: "Мы готовимся к экспедиции", а 22 янв., в день своего рождения, он вошел в комнату полковника Стенгопа, где было несколько человек гостей, и весело сказал: "Вы упрекаете меня, что я не пишу стихов, а вот я только что написал стихотворение", и Байрон прочел: "Сегодня мне исполнилось 36 лет". Постоянно хворавшего Байрона очень тревожила болезнь его дочери Ады, но, получив письмо о ее выздоровлении, он захотел выехать прогуляться. Во время прогулки с графом Гамба пошел страшный дождь, и Байрон окончательно захворал. Последними его словами были отрывочные фразы: "Сестра моя! дитя мое!.. бедная Греция!.. я отдал ей время, состояние, здоровье!.. теперь отдаю ей и жизнь!". 19-го апреля 1824 г. поэт скончался. Тело его было отвезено в Англию и погребенов родовом склепе Байронов.

Жена поэта, леди Анна-Иззабелла Байрон, провела остаток своей долгой жизни в уединении, занимаясь делами благотворительности, - совершенно забытая в большом свете. Только известие о ее смерти, 16 мая 1860 г., пробудило о ней воспоминания. А когда в 1860 г. появилась книга графини Гвиччиоли о лорде Байроне, то в защиту памяти умершей вывыступила мистрисс Бичер-Стоу со своей "Истинной историей жизни леди Байрон" (пом. в "Macmillans Magazine"), основанной на переданном будто ей по секрету рассказе покойной. Но эти разоблачения и уверения Бичер-Стоу (намеки на то, что Байрон был в преступной связи с сестрой) не возбудили к себе доверия и поднятые ею литературные пререкания весьма скоро замолкли. Единственная дочь лорда Байрона - Ада, вышла в 1835 г. замуж за графа Уильяма Ловласа и скончалась 27 ноября 1852 г., оставив двух сыновей и дочь. Старший внук лорда Байрона, Ноель, род. 12 мая 1836 г., недолго служил в английском флоте, и после буйной и беспорядочной жизни † 1 окт. 1862 г. работником в одном из лондонских доков. Второй внук, Ральф-Гордон-Ноель Мейльбэнк, родился 2 июля 1839 г., вступил после смерти брата, наследовавшего незадолго до кончины баронство Уинтворт от бабушки, в права лорда Уинтворта (Wentworth).

Ср. Даллас (Dallas), "Recollections of Lord В." (Лонд., 1824 г .); Гордон, "Life and genius of Lord В., (Лонд., 1824 г .); Брайдж (Brydges), "Letters on the character etc. of Lord B." (Лонд., 1824 г .); Медвин (Tg. Medevin), "Conversations of Lord В." (Лонд., 1824 г .); МаркиздеСальво, "Lord В. en Italie et en Grèce" (Лонд., 1825 г .); "Lord Byron"s private correspondence" (Лонд., 1824 г .); Гамба, "Narrative of Lord Byron"s last journey to Greece" (Лонд., 1825 г .); Парри (Parry), "The lost days of Lord B." (1828 г .); Гент, (Leigh Hunt), "Lord B. and some of tus contemporaries" (Лонд., 1828 г .); Милинген, (Millingen), "Memoir on the affairs of Greece" (Лонд., 1831 г .); Мур (Th. Moore), "Leters and Journals of B. with notices ofhis life" (Лонд., нов. изд. 1874); Кеннеди, "Conversations on religion with Lord B." (Лонд., 1830 г .); ледиБлессигтон, "Conversations wiht Lord В." (Лонд., 1834 г .); Бичер- Стоу (Beecher Stowe), "Lord B. vindicated" (Лондон); Трелауни (Trelawney), "Recolections of the last days of Lord В." (Лонд., 1858 г .); Графиня Guiccioli, "My Recollections of Lord В." (ситалян. 2 ч., Лонд., 1869 г .); Кастеляр "Character of Lord В." (Лонд., 1870 г .), Джефферсон, "Thereal Lord B. review of the poet"s life" (Лонд., 1883 г .); БиографииБайронанаписаны, Лэком (Lake, 1827 г .), Гальтом (John Galt, 1837 г .), Армстронгом (1846 г .), Эберти (Eberty, 1879 г .), Эльце (Elze, 1880 г .; русскийперевод, Харьков, 1884 г .), Энгелем (1876 г .), ХарактеристикуБайронасм. Маколей, "Essays" (т. I), Треичке, "Historische und politische Aufsätze" (Лейпциг, 1871 г .), Брандеса, "Hauptströmungen".

Литература о Байроне на русском языке.

I. Биографии и жизнеописания: "Маколей о лорде Байроне" ("Русский Вест.", 1856, т. V, кн. II); Т. Мур, "Жизнь лорда Байрона" (редак. Н. Тиблена и Думшина, изд. Вольфа, СПб., 1865 г.); "Лорд Байрон" ("Очерки Англии" изд. Вольфа, СПб., 1869 г.); А. С. Пушкин, "О Байроне" (5 том его "Сочинений", изд. Общ. для пособия нужд. литерат. и ученым, СПб., 1887); "Новые сведения о брачных отношениях Байрона" ("Отеч. Зап.", 1870, № 1); П. Вейнберг, "Байрон" ("Европейские классики" в русском перев., с примеч. и биографиями, вып. VIII, СПб., 1876); О. Миллер, "Судьба лорда Байрона" ("Вестн. Евр.", 1878, кн. 2 и 4); И. Шерр, "Лорд Байрон" (биогр. очерк у Гербеля, т. I, 1884 г.); В. Спасович, "Столетний юбилей лорда Байрона" ("Пантеон литературы", 1888, № 2, с польского); Георг Брандес, "Байрон и его произведения" (перев. И. Городецкого, "Пант. литер.", 1888, №№ 3, 4 и 5); В. Спасович, "Байронизм у Пушкина и Лермонтова. Из эпохи романтизма" ("Вестник Европы", 1888, №№ 3 и 4).

II. Переводы Байрона на русский яз. Трудно указать на какой-либо журнал в русской литературе, который не уделил бы места тем или другим произведениям Байрона. Почти все русские поэты, начиная с 20-х годов, переводили Байрона; но эти переводы, разбросанные в журналах и отдельных изданиях наших поэтов, оставались малодоступными для русской читающей публики. Н. В. Гербель пополнил этот пробел. Опытной рукой он собрал все лучшее и издал в 1864-1867 гг. в С.-Петербурге 5 томов под загл.: "Байрон в переводе русских поэтов"; 2-ое издание последовало в 1874-1877 гг., 4 т., СПб., а в 1883-1884 гг. вышло 3-е изд., 3 т. с библиографическими перечнями в конце каждой книги и биографией Байрона, написанной И. Шерром. Здесь собраны поэтические произведения Байрона в переводе лучших русских поэтов: Жуковского, Пушкина, Батюшкова, Лермонтова, Майкова, Мейя, Фета, Плещеева, Щербины, Гербеля, П. Вейнберга, Д. Минаева, Огарева и мн. др. Назовем также те переводы, которые не помещены у Гербеля: "Шильонский узник " - В. Жуковского; "Гяур " - М. Каченовского ("Вестник Европы", 1821, №№ 15, 16 и 17, прозаический перевод); Н. Р. (Москва, 1822, в стихах); А. Воейкова ("Новости Литер.", 1826, сент. и октяб., прозаич. перев.); Е. Мишеля (СПб., 1862, проза); В. Петрова (размером подлинника, СПб., 1873); "Морской разбойник" (Корсар) - А. Воейкова ("Нов. лит.", 1825, окт. и нояб.; 1826, январь, проза); В. Олина (СПб., 1827, проза); "Мазепа" - М. Каченовского (проза, "Выбор из соч. лорда Байрона", 1821); А. Воейкова ("Новости литературы", 1824, ноябрь, проза); Я. Грота ("Современник", 1838, т. IX); И. Гогниева ("Репертуар и Пантеон", 1844, № 10; перепеч. в "Драматическом сборнике", 1860 г., кн. IV); Д. Михайловского ("Современник", 1858 г., № 5); "Беппо" - В. Любича-Романовича ("Сын Отечества", 1842, № 4, вольный перевод); Д. Минаева ("Современник", 1863 г., № 8); "Абидосская невеста" - М. Каченовского ("Вестник Евр.", 1821, №№ 18, 19 и 20, проза); И. Козлова (СПб., 1826, стихами, перепеч. в его "Стихотворения"); М. Политковский (Москва, 1859, переделка); "Чайльд-Гарольд" - единственный полный перевод сделан Д. Минаевым ("Русское Слово", 1864, №№ 1,3,5 и 10, исправленный и дополненный помещ. у Гербеля); П. А. Козлова ("Русская Мысль", 1890, №№ 1, 2 и 11); "Манфред" - полные переводы: М. Вронченко (СПб., 1828); О. ("Московский Вестник", 1828, № 7); А. Бородина ("Пантеон", 1841, № 2); E. Зарин ("Биб. для Чтения", 1858, № 8); Д. Минаев ("Русское Слово", 1863, № 4); "Каин " - полные переводы: Д. Минаева (у Гербеля); Ефрема Барышева (СПб., 1881 г.); П. А. Каленова (Москва, 1883 г.); "Небо и земля " - полн. перев. Н. В. Гербеля в его "Пол. собр. стихотв. (т. 1); "Двое Фоскари " - Е. Зарина ("Библ. для Чтения", 1861, № 11); "Сарданапал" - E. Зарина ("Байрон для Ч.", 1860, № 12); О. Н. Чюминой ("Артист", 1890, кн. 9 и 10); "Вернер" - Неизвестного (СПб., 1829 г.); "Дон-Жуан на острове пирата" - Д. Мина ("Русский Вестн.", 1880; отд. 1881); "Дон-Жуан" - В. Любич-Романовича (песни I - X, вольный перевод, 2 тома, СПб., 1847); Д. Минаева (песни 1 - 10, "Современник", 1865, №№ 1, 2, 3, 4, 5, 7, 8 и 10; его же, песни 11 - 16 у Гербеля, т. II, 1867); П. А. Козлова (т. I и II, СПб., 1889; печатался в 1888 г. в "Русской Мысли"); переводы русских поэтов из Байрона помещены также в книге Н. Гербеля: "Английские поэты в биографиях и образцах" (СПб., 1875).

"Клуб диких ниндзя"

Круто выйти на татами и победить соперника в честном бою!

Особенно на первом в твоей жизни чемпионате Европы! Мурка и Кисонька долго готовились к соревнованиям… Но не к коварному и внезапному нападению неизвестных. Одетые в черное "ниндзя" делают все, чтобы близняшки отказались от участия в чемпионате. К счастью, Мурка и Кисонька – не просто спортсменки, они сотрудники и совладельцы детективного агентства "Белый гусь". Распутывать заговоры девчонки умеют не хуже, чем выигрывать спарринги!

"Снегурочка с динамитом"

В детективном агентстве "Белый гусь" подобралась классная команда! У компьютерного гения Вадьки, сестер-спортсменок Мурки и Кисоньки и специалиста по финансам Севы есть все основания считать себя настоящими профессионалами, способными справиться с любым расследованием. А вот Катька… Девчонка младше остальных компаньонов, и иногда ей кажется, что ребята не принимают ее всерьез. Но, когда накануне Нового года прямо на ее глазах произошло похищение крылатого талисмана агентства, Катька поняла: возвращение боевого гуся теперь зависит только от нее.

Илона Волынская, Кирилл Кащеев
Клуб диких ниндзя. Снегурочка с динамитом

Клуб диких ниндзя

Глава 1
Какая нога задняя?

Раздался сочный звук удара, хриплый, захлебывающийся вздох…

– Голова отвалилась! – с подлинным бешенством выкрикнул мужской голос. – Не нужна тебе голова!

Удары пробарабанили снова – дам-дам-дам! – послышался короткий задыхающийся стон, оборвавшийся мучительным всхлипом…

– Зад вывалился и торчит непонятно куда. И подбирать его, кажется, никто не собирается, – уже без всякой ярости, с покорной мрачностью профессионального патологоанатома объявил неизвестный мужчина. Удары посыпались с такой частотой, что тот, второй, потерявший уже голову, руки и попу, должен был вообще развалиться на кусочки.

Вадька Тихонов задумчиво поглядел на свои ноги. Раньше он думал, что у него одна нога левая, а вторая – правая. Но которая из них задняя? Утешает лишь одно – хвоста у него точно нет.

– Хво-ост! – немедленно донесся из-за дверей все такой же яростный вопль. – Вы что думаете, если я не смотрю, так я уже и не вижу? Что ты там хвостом своим трясешь? А ну, быстро хвост втянуть, голову подобрать, руки к голове, а ногу поднять! Выше бедра ноги, выше должны идти! И пошли, пошли, не спать!

Вадька дернул дверь. Он догадывался, что, наверное, входить нельзя, но выдержать дольше был просто не в состоянии. Он должен увидеть, как можно ходить на ногах, которые сами ходят выше бедра? И кто умудряется при таких условиях еще и спать!

Не спал никто. Во всяком случае, с Вадькиной точки зрения. Наоборот, фигуры в белых, перетянутых цветными поясами кимоно стремительно перемещались, то наскакивая друг на друга, то уклоняясь. Кроме одной девчонки, которая, стащив с рук округлые, как мячи, боксерские перчатки, распустила завязки шлема и теперь заталкивала под него выбившийся хвост ярко-рыжих волос. Головы, руки, ноги и другие части тела тоже у всех оказались на месте. Но тут же Вадьке было доступно разъяснено, что он просто ничего не понимает в этой жизни.

Крупный мужчина, облаченный в кимоно, издал сиренообразный вопль.

– Черепахи! – с уже знакомыми интонациями орал он. – Черепахи на татами!

Вадька вздрогнул и уставился на мягкое пружинящее покрытие пола, невольно отыскивая взглядом черепах, которые невесть каким образом заползли в зал и теперь неспешно лазают под ногами у бойцов.

– Вы, вы – черепахи! – уточнил кричавший, продолжая методично отмолачивать то кулаками, то ногами мелкую фигуру в кимоно, болтавшуюся под этими ударами, как лист на ветру. – Не работаете, а спите! Головы тут, похоже, никому не нужны, никто голову не защищает! Быстро все – отработали удар и вернули руки к голове!

Вадька успел заметить, как бойцы торопливо вскинули упакованные в перчатки руки повыше. И зал снова наполнился сосредоточенным движением и гулкими тяжелыми хлопками ударов. Бойкий сквознячок прошелестел от распахнутого окна в приоткрытую Вадькой дверь, гоня ему в лицо крепкий запах пота.

– Кто там в дверях застрял – давай или туда, или сюда, – не оборачиваясь и продолжая обрабатывать короткими ударами своего уже вконец измочаленного и почти не сопротивлявшегося противника, бросил тренер, подтверждая, что если он не смотрит – это и впрямь не значит, что он не видит. – Хочешь поглядеть, садись на лавку и сиди тихо!

Первым порывом Вадьки было нырнуть обратно в коридор, но потом он все-таки передумал и, стараясь не наступать ботинками на татами, скользнул вдоль стенки и пристроился на уголке длинной низкой скамеечки. Среди непрерывно перемещающихся и то и дело натыкающихся друг на друга пар бойцов нашел глазами одну-единственную девчоночью. Попытался понять, кто из них Мурка, а кто – Кисонька, но бросил это занятие. Сейчас в одинаково мятых и пропыленных кимоно, да еще под глухими защитными шлемами, из прорези которых разве что посверкивали одинаково азартные зеленые глазищи, различить близняшек было совершенно невозможно. Вадька хотя бы попытался понять, кто из них побеждает, но и это оказалось невозможным – движения сестер были словно стремительный танец атак, отходов, уклонений, снова атак…

– Так, всем – ямэ! – отступая от своего полуживого противника, выкрикнул тренер, и все пары немедленно остановились, быстро и четко кланяясь сопернику.

Тренер и измочаленный им мальчишка тоже коротко поклонились друг другу. Зажав под мышкой содранные с рук перчатки, мальчишка потянул с головы шлем – и глазам Вадьки предстала мокрая и красная, как из-под горячего душа, физиономия его старого, но совсем не доброго знакомого Ромки Лаврова. Вадька немедленно помрачнел. Как-то подзабыл он, что Ромка по-прежнему ходит в ту же секцию рукопашного боя и видится с Муркой три раза в неделю – почти так же часто, как и сам Вадька.

– Сэйдза дзэн! – бросил тренер странную фразу, но все, кроме Вадьки, ее отлично поняли. Мальчишка едва успел пригнуться – в его сторону полетел настоящий град шлемов и перчаток. Чуть-чуть не долетев до скамейки, поток снаряжения красно-черно-синей мозаикой осыпался у его ног. А бойцы рванули в угол зала и после короткого мгновения суеты "высадились" в шеренгу у стены. Именно высадились, а не выстроились – на коленях, с упертыми в бедра кулаками.

– Доджо-рэй! – выкрикнул тренер.

– Осс! – дружно рявкнули его бойцы и, сохраняя совершенно прямые спины, согнулись в "сидячем" поклоне.

– Сэн-сэй-ни-рэй!

– Осс! – Из десятка глоток вырвался еще более дружный рев, поклон повторился.

– Тренировка окончена, все свободны, – коротко бросил тренер. – Косинские и Лавров остаются.

Шеренга сорвалась с места. На бегу подхватывая раскиданные по татами шлемы и перчатки, бойцы бурным потоком вывалили в коридор. Слышно было, как захлопала дверца раздевалки, где-то побежала вода, вскипел гомон возбужденных голосов…

Дверь захлопнулась словно сама собой – радостный гомон коридора будто отрезало. В зале воцарилась глухая и неприятная тишина. Три растерянные фигурки – рыжеволосые, похожие друг на друга, как две капли морковного сока, девочки и распаренный уставший мальчишка – неловко переминались посреди опустевшего зала. Теребя подернутый сединой ус, тренер обвел тяжелым взглядом всех троих.

– Обе кошки, брысь на лавку, – так же негромко приказал он, и Мурка с Кисонькой сорвались с места. На лицах их было написано острое облегчение, будто их зубной врач из своего кресла отпустил. На Вадьку дохнуло жаром разгоряченных тел, и девчонки плюхнулись по обе стороны от него. Он открыл рот, собираясь заговорить, но Мурка торопливо и слегка даже испуганно покачала головой, и Вадька покорно умолк.

Ромка стоял посреди пустого татами – один-одинешенек. Напротив него, скрестив на груди руки, возвышался тренер и сверлил мальчишку взглядом. И молчал. Под этим взглядом Ромка сперва начал неловко перетаптываться, словно татами жег ему босые ноги. Потом завертелся, мечтая отвернуться, но не осмеливаясь. А тренер продолжал просто смотреть. Не отрываясь. В звенящей, сокрушительной тишине.

Вадька вдруг понял, что несчастный Ромка сейчас упадет. Просто-напросто свалится, вмятый в пол давящей силой этого взгляда. Коленки у Ромки и правда дрогнули, подгибаясь… И только тогда тренер заговорил.