Павел басинский - скрипач не нужен

Так ли уж нужен геям хороший конец? «Морис» Эдуарда Форстера, начатый в 1912 году, был подготовлен к печати уже через год, но автор так и не решился на публикацию. Согласно его воле, роман и рассказы, посвящённые теме однополого влечения, вышли в свет лишь спустя год после

С разу после окончания университета я хотел работать в вузе. В своём родном бесполезно - туда берут только очень своих. Устроился в другой вуз ассистентом, правда, не совсем по своей специальности, но всё-таки. Голый оклад - пять тысяч рублей. С надбавками выходило до восьми. Я, кажется, понимаю, почему оклад называется голым: купить на него одежду совершенно нереально.

Сначала обещали после года работы заключить договор на пять лет. Но в конце того года случилась первая волна «оптимизации»: министерство сократило финансирование вуза на 20%, часы по моему предмету урезали, а на некоторых факультетах вообще ликвидировали. Соответственно, общая нагрузка уменьшилась, и на всех преподавателей часов стало не хватать. Договор со мной не продлили.

После этого три года я работал вместе с женой в частной школе, параллельно учась в аспирантуре. Зарплата была ещё ниже (правда, и нагрузка поменьше - 10 часов в неделю). Платили её с опозданием, в середине следующего за текущим месяца. Меня это поначалу особо не напрягало: всё равно жили мы за счёт репетиторства, а зарплата была настолько маленькая, что мы копили её на карточке до лета. Но в последнем году учредитель школы ввёл новую систему оплаты: разделил прежнюю зарплату на оклад и премию, и премию стал выплачивать ещё позже, в конце следующего месяца. То есть зарплату за сентябрь мы получили полностью лишь в конце октября. Причём сделано было это без предупреждения, учителей поставили перед фактом и стали заставлять подписать новые трудовые договоры задним числом.

Началось глухое брожение в коллективе, на что администрация ответила обвинениями учителей в неблагодарности и советом молиться о благополучии учредителя (школа с религиозным уклоном). Мы попытались оформить недовольство в конкретные действия. Убедить коллег перейти от слов к делу оказалось нелегко. Однако даже элементарный коллективный поход к директору дал определённые результаты: по нашему требованию внезапно «появились» ранее отсутствующие документы и директору пришлось, похоже, впервые в жизни открыть трудовой кодекс. Администрация привыкла манипулировать учителями поодиночке, встретить коллективный отпор со стороны пусть даже нескольких человек они не ожидали.

Однако в главном на уступки так и не пошли. Разговор с учредителем также оказался безрезультатным. Он с пафосом доказывал, что он честный человек и не имеет никакой прибыли со школы, а новая система оплаты введена для того, чтобы удобнее было платить налоги. Доводы о нормах ТК на него не действовали: «Я бы заплатил вам вовремя, если бы мог, но я не могу, мне спонсоры денег не дают». Самым убойным аргументом была жалоба на порванную наволочку, которой они с женой пользуются уже 17 лет. После этого нам ничего не оставалось, как почувствовать себя неблагодарными свиньями и со стыдом удалиться. Правда, на следующий день сын учредителя радостно бегал по школе и хвалился новым айфоном за 40 тысяч...

Короче, поняли мы, что словами делу не поможешь, и написали обращение в инспекцию по труду за подписями почти всего учительского состава. Администрация, ясное дело, запаниковала; посыпались увещевания, обещания, угрозы, просьбы немедленно отозвать жалобу, но мы стояли на своём: утром деньги - вечером стулья. В итоге начальство сочло за лучшее разрешить конфликт миром, потому что, если бы пришла инспекция, обнаружилось бы много нелицеприятных моментов. Перед Новым годом всем выдали полностью долги по зарплате, да ещё и премию каждому в размере 1000 рублей.

Казалось бы, эта маленькая победа должна была вселить в учителей чувство собственного достоинства, уверенность в своих силах и желание бороться дальше. Мы стали подумывать о создании профсоюзной ячейки. Увы, найти хотя бы третьего человека для этой цели нам так и не удалось. Наши коллеги удовлетворились достигнутым и боялись после этого вызвать гнев начальства. А слово «профсоюз» выявило в их головах самых удивительных тараканов: кто-то был убеждён, что профсоюзы в школах запрещены, кто-то не понимал, для чего нужен профсоюз, если он не распределяет путёвки.

В общем, год закончился, я защитил диссертацию и решил, как и планировал раньше, опять пойти в вуз: всё-таки с кандидатской степенью больше шансов устроиться. Но реализовать этот план оказалось не так просто, потому что за эти три года дело оптимизации высшего образования и всей бюджетной сферы продвинулось далеко вперёд.

Захожу в вуз - престижный, даже можно сказать, «блатной». Слышал, что там есть место. На интересующей меня кафедре сидит древняя старушка, согнувшаяся в три погибели, обвязанная какими-то цветными платками, и рядом с ней печатная машинка. «Нет, сынок, нету у нас вакансий. Вон давай у специалиста спросим». Молодой парень произносит привычное: «Ну вы же знаете, везде часы урезают»... Я понимающе киваю - именно эту фразу я слышу вот уже два месяца подряд в ходе всех переговоров о трудоустройстве. «Но вы попробуйте, поднимитесь на кафедру на следующий этаж, спросите у них».

Поднимаюсь. На кафедре всё очень симпатично, по стенам висят рисунки и плакаты, сделанные студентами. Думаю: вот бы хорошо здесь работать, тем более, что предмет этот я уже вёл. В преподавательской идёт заседание кафедры. Жду, пока кто-нибудь выйдёт, прислушиваюсь к разговору. «Уважаемые коллеги, лекционные часы в этом году сокращаются в три раза»... Вышедшая из дверей заведующая кафедрой подтверждает, что мне ничего не светит.

Уходя, слышу обрывок разговора: обсуждается преподавание христианской антропологии. Этому предмету сокращение не грозит. При словах «христианская антропология» я вспоминаю батюшку, который преподавал её в нашем вузе, и его любимые изречения вроде «души животных смертны». А также преподавательницу по истории религий в аэрокосмическом, прославившуюся внедрением в науку понятия «вакуумный супермозг». Межвузовская кафедра теологии продолжает своё победное шествие по вузам нашего города. В настоящее время она окормляет восемь высших учебных заведений.

Еду в трамвае. Разговаривают две женщины. Тоже обсуждают проблему трудоустройства. Они работают в сфере медицины. И тут похожая картина: рабочих мест нет, штаты сокращаются, больницы закрывают под видом укрупнения. Меньшему количеству врачей приходится обслуживать большее количество посетителей. Безусловно, это будет способствовать росту эффективности оказываемых услуг.

В двух вузах мне всё-таки удалось устроиться, в общей сложности на 0,75 ставки. В нынешних условиях это за счастье - преподаватели везде грызутся за жалкие крохи учебной нагрузки. И дальше будет ещё хуже, ибо Болонская система ещё только начинает вступать в действие. Сейчас ещё, наряду с вновь принятыми бакалаврами, доучиваются те, кто поступал на специалитет. Один из курсов, который я буду вести, у «старых» групп идёт три семестра, а у начинающих бакалавров - один.

Сижу на первом собрании преподавателей. Доклад ректора про итоги прошлого года и перспективы нынешнего. «Мы должны быть конкурентоспособными и эффективными, иначе нам не выжить». «Мы, к сожалению, не можем повлиять на тот ветер, который дует, но можем подставить ему паруса». Я пытаюсь представить себе, как это может выглядеть. Вспоминаю, как пару дней назад в поисках нагрузки разговаривал с заведующей одной из кафедр, спрашивал, какие курсы я мог бы вести. Например, «Основы интеграционных коммуникаций» - это про разные способы впаривания товара клиенту: ярмарки, выставки, телефонные звонки, приход на дом и т.п. Или «Предпринимательская деятельность в социально-культурной сфере» - очень актуально в связи с происходящим переходом библиотек и музеев на самоокупаемость. Увы, пришлось отказаться. У меня нет ни знаний по этим предметам, ни желания читать их студентам.

Наверное, именно увеличение количества подобных курсов и является для нашего вуза единственным способом выживания в суровой реальности. Ещё можно открыть специальности вроде «Музыкальное искусство русского шансона» или «Эротические танцы», и тогда у нас будет хоть какой-то шанс доказать свою востребованность в условиях рыночной экономики. А иначе всё наше учреждение выглядит каким-то унылым пережитком совка.

«Скрипач не нужен» - этот лозунг из фильма «Кин-дза-дза» оказался гениально угаданным эпиграфом к нынешнему времени. Общество деградирует, и социально-культурная сфера должна деградировать вместе с ним, чтобы не отстать от темпов прогресса. У Льюиса Кэрролла в «Алисе в Зазеркалье» есть диалог Алисы с Королевой, который часто вспоминается применительно к нашему времени: «Здесь, знаешь ли, приходится бежать со всех ног, чтобы только остаться на том же месте! Если же хочешь попасть в другое место, тогда нужно бежать по меньшей мере вдвое быстрее!». Всё верно, только в наших условиях нужно бежать не вперёд, а назад.

Сфера образования в каком-то смысле универсальна, потому что от неё зависит воспроизводство общества. С ней так или иначе сталкивается каждый человек. Начало нового учебного года - это важное событие не только для учителей и преподавателей, но и для всей страны: тех, кто идёт учиться, или тех, у кого идут учиться дети и внуки. И, тем не менее, у меня складывается ощущение, что учителя и все остальные люди не видят, не слышат, не понимают друг друга.

Среди учителей хорошим тоном считаются жалобы на тупых учеников и наглых родителей. Работники средней и высшей школы, на своей шкуре вот уже 20 лет испытывающие все прелести капиталистических реформ, в массе своей совсем не приближаются к осознанию причин своего бедственного положения. В разговорах между собой они регулярно проклинают очередную придурь министерства или несправедливость со стороны своей администрации, но на деле боятся малейшего проявления протеста и подобострастно глядят в рот начальнику. Максимум, до чего дотягивает их сознательность - до вывода «у нас всё плохо, потому что страна такая, и тут уж ничего не поделаешь». И это ещё не самый худший вариант. Есть и такие, кто до сих пор сохраняет веру в либерально-рыночные ценности и ожидает избавления от какого-нибудь эффективного менеджера типа Прохорова.

Чего уж тогда требовать от «простого народа», если даже те, кто гордится своей принадлежностью к интеллигенции, неспособны делать элементарные логические выводы по принципу «от частного к общему». Проклятая идеология «образовательных услуг» сделала своё дело, и родители школьников и студентов всё больше воспринимают себя как потребители, мыслят в соответствии с принципом: «Сделайте мне красиво». В их глазах главными виновниками падающего качества знаний, коррупции в школах и вузах становятся сами учителя, а не политика правительства, которая как раз и нацелена на превращение образования в супермаркет. Ведь, как известно, любой продавец стремится продать свой товар с наименьшими издержками и с наибольшей прибылью для себя, а если удаётся сбыть товар плохого качества, то это вообще показатель офигенной предприимчивости и эффективности.

Учителя винят учеников и родителей, родители и ученики винят учителей. Замкнутый круг. Такая ситуация - очень яркое проявление профессионального кретинизма, присущего современному обществу, когда человек настолько отождествляет себя со своей работой, своим способом зарабатывания денег, что теряет возможность видеть дальше собственного носа. Это касается в равной мере и преподавателей, и людей других профессий.

В действительности виноваты все и в то же время никто. Никто - потому что главная проблема заключается в тех обстоятельствах, которые заставляют и учеников, и родителей, и учителей поступать так, как они поступают. Все - потому что представители всех трёх категорий в большинстве своём не делают ничего, чтобы изменить эти обстоятельства.

Кто в ответе за то, что угнетенье живуче? Мы.
Кто в ответе за то, чтобы сбросить его? Тоже мы.

Бертольт Брехт.

Проблема образования - это не проблемы учеников, родителей и учителей как таковых. Это всего лишь одно из ярких, но частных проявлений болезни всего общества. Общество не нуждается в качественном фундаментальном образовании, во всестороннем развитии каждого человека, потому что таковое развитие является избыточным для капитализма вообще, а для нашего полупериферийного капитализма - в особенности. А значит, борьба за образование без борьбы против капитализма - это всё равно что мёртвому припарки. Болезнь не может тянуться бесконечно, она рано или поздно закончится либо смертью, либо выздоровлением. Исход зависит от поведения больного.

Отрадно, что в среде студентов, учителей и преподавателей начался процесс самоорганизации. Отрадно, что на массовых демонстрациях в Москве появилась Научно-образовательная колонна. Пока это капля в море в масштабах страны, и нам, работникам провинциальных вузов и школ (а также студентам), предстоит сделать многое, чтобы такая колонна была, по крайней мере, в каждом крупном городе. Но мы должны понимать, что и участие в манифестациях, и отстаивание трудовых прав на рабочем месте - это необходимые, но не достаточные условия для того, чтобы решить проблемы образования.

Если мы хотим действительно изменить нашу жизнь, придётся расстаться с обывательскими предрассудками и брезгливостью по отношению к политике. Это не значит, что нужно пристраиваться в хвост любым политиканам, обменивая свою поддержку на их обещания. Нет, как раз наоборот, нужно делать свою политику - такую, которая заключается не в смене правящих лиц у властной кормушки, а в смене общественного строя. Причём не в одиночку, а вместе со всем огромным трудящимся большинством нашей страны. Мы должны обращаться к своим ученикам, студентам, к их родителям, объяснять им, почему средняя и высшая школа находится в таком плачевном состоянии, и вместе с ними бороться за будущее, в котором не стыдно и не грустно будет встречать новый учебный год.