Муж фриды кало. Кало Фрида. Биография, названия, описание картин. Кало де Ривера Фрида мексиканская художница, наиболее известная автопортретами
Мексиканская художница Фрида Кало известна даже тем, кто далек от мира живописи. Тем не менее, мало кто знаком с сюжетами её картин и историей их создания. Исправляем эту ошибку публикацией материала о знаменитых полотнах художницы.
Автопортреты
В детстве и юности Фрида столкнулась с серьезными проблемами со здоровьем. В 6 лет она заболела полиомиелитом, а спустя 12 лет попала в аварию, в результате которой долгое время оказалось прикованной к постели. Вынужденное одиночество и врожденный талант художницы воплотились во множество полотен, на которых Фрида изображала саму себя.
В творческом наследии Фриды Кало больше всего автопортретов. Сама художница объясняла этот факт тем, что лучше всего она знает себя и свои состояния, тем более, что находясь наедине с собой, волей-неволей изучишь свой внутренний и внешний мир до мелочей.
На автопортретах лицо Фриды всегда имеет одинаковое задумчивое и серьезное выражение: никаких очевидных признаков эмоций и чувств на нем не прочтешь. Но глубину эмоциональных переживаний всегда выдает взгляд женщины.
Больница Генри Форда, 1932
В 1929 году Фрида сочеталась браком с художником Диего Ривера. После отъезда молодоженов в США Кало не раз находилась в состоянии беременности. Но каждый раз женщина теряла ребенка из-за прежних травм, перенесенных ею еще в юности. Свои страдания и эмоциональный упадок художница передала на полотне «Больница Генри Форда». На картине изображены рыдающая женщина на залитой кровью кровати, окруженной символическими элементами: улиткой, зародышем ребенка, розовой анатомической моделью женского седалища и пурпурной орхидеей.
Автопортрет на границе между Мексикой и США, 1932
Изображая себя в центре полотна, стоящей на границе Мексики и Соединенных Штатов, Кало передала свою растерянность и отстраненность от реальности. Героиня картины раздвоена между технологичным миром Америки и естественной жизненной силой, свойственной Мексике.
Левая и правая часть картины представляют собой контрастное сочетание: дым из труб индустриальных гигантов и светлые чистые облака, электрооборудование и буйная растительность.
Автопортрет «Рама», 1937
Первая работа художницы, приобретенная Лувром, после успешной выставки Фриды Кало в Париже. Притягательная красота мексиканской женщины, спокойное задумчивое лицо, обрамленное узором из птиц и цветов, пестрая цветовая гамма — композиция этого полотна считается одной из наиболее гармоничных и самобытных во всем творческом наследии художницы.
Две Фриды, 1939
Картина, написанная художницей после развода с мужем Диего Риверой, отражает внутреннее состояние женщины после разрыва отношений с любимым. На полотне изображены две сущности художницы: мексиканская Фрида с медальоном и фотографией мужа и новая, европейская Фрида в белых кружевах. Сердца обеих женщин соединены артерией, но европейское альтер эго художницы страдает от кровопотери: с потерей любимого женщина теряет часть самой себя. Если бы не хирургический зажим в руке Фриды, женщина, вероятно, истекла бы кровью.
Сломанная колонна, 1944
В 1944 году состояние здоровья художницы резко ухудшается. Уроки живописи, которые Фрида давала в Школе живописи и скульптуры, теперь она ведет только на дому. К тому же, врачи рекомендуют ей носить стальной корсет.
На картине «Сломанная колонна» художница изображает своё тело сломанным пополам. Единственная опора, помогающая ей удерживаться в положении стоя — стальной корсет на ремешках. Лицо и тело женщины изрешечены гвоздями, а бедра обернуты белой плащаницей - эти элементы являются символами мученичества и перенесенных страданий.
Текст: Мария Михантьева
До конца апреля в Санкт-Петербурге проходит ретроспектива Фриды Кало - великой мексиканской художницы, ставшей душой и сердцем женской живописи во всём мире. О жизни Фриды принято рассказывать через историю преодоления физической боли, однако, как это обычно бывает, это лишь один из аспектов сложного и многогранного пути. Фрида Кало была не просто женой признанного живописца Диего Риверы или символом душевной и физической силы - всю жизнь художница писала, отталкиваясь от собственных внутренних противоречий, сложных отношений с самостоятельностью и любовью, рассказывая о том, кого знала лучше всего, - себе.
Биография Фриды Кало более-менее известна всем, кто смотрел фильм Джули Теймор с Сальмой Хайек: беззаботные детство и юность, страшная авария, почти случайное увлечение живописью, знакомство с художником Диего Риверой, брак и вечный статус «всё сложно». Боль физическая, боль душевная, автопортреты, аборты и выкидыши, коммунизм, любовные романы, всемирная слава, медленное угасание и долгожданная смерть: «Надеюсь, что уход будет удачным и я больше не вернусь», - спящая Фрида улетает в вечность на кровати.
Был ли сам уход удачным, мы не знаем, но первые двадцать лет после него казалось, что желание Фриды исполнено: о ней забыли везде, кроме родной Мексики, где почти сразу открылся дом-музей. В конце 1970-х на волне интереса к женскому искусству и неомексиканизму её работы начали изредка появляться на выставках. Тем не менее в 1981 году в словаре современного искусства The Oxford Companion to Twentieth-Century Art ей отвели всего одну строчку: «Kahlo, Frida. See Rivera, Diego Maria».
«В моей жизни было две аварии: одна - когда автобус врезался в трамвай, другая - это Диего», - говорила Фрида. Первая авария заставила её начать писать картины, вторая сделала художником. Первая всю жизнь отзывалась физической болью, вторая причиняла боль душевную. Два этих переживания впоследствии стали главными темами её картин. Если автокатастрофа действительно была роковой случайностью (Фрида должна была ехать в другом автобусе, но вышла на полпути, чтобы поискать забытый зонтик), то сложные отношения (в конце концов, Диего Ривера не был единственным) были неизбежными из-за противоречивости её натуры, в которой сила и независимость сочетались с жертвенностью и одержимостью.
«Фрида и Диего Ривера», 1931
Быть сильной пришлось научиться ещё в детстве: сначала помогая отцу пережить приступы эпилепсии, а затем справляясь с последствиями полиомиелита. Фрида занималась футболом и боксом; в школе входила в шайку «качучас» - хулиганов и интеллектуалов. Когда руководство учебного заведения пригласило для выполнения стенной росписи Риверу, тогда уже признанного мастера, она натёрла мылом ступени лестницы, чтобы посмотреть, как этот человек с лицом жабы и телосложением слона поскользнётся. Она считала девичьи компании банальными, предпочитала дружить с мальчиками и встречалась с самым популярным и умным из них, который к тому же учился на несколько классов старше.
Но влюбившись, Фрида словно теряла разум, который так ценила в людях. Она могла буквально преследовать объект своей страсти, забрасывая письмами, обольщая и манипулируя, - всё для того, чтобы затем играть роль верной спутницы. Таким поначалу был её брак с Диего Риверой. Они оба изменяли, расходились и сходились вновь, но, если верить воспоминаниям друзей, Фрида чаще уступала, стараясь сохранить отношения. «Она обращалась с ним, как с любимым псом, - вспоминала одна из подруг. - Он с ней - как с любимой вещью». Даже на «свадебном» портрете «Фрида и Диего Ривера» только один из двух художников изображён с профессиональными атрибутами, палитрой и кистями, - и это не Фрида.
Пока Диего сутками напролёт писал фрески, ночуя на лесах, она носила ему корзинки с обедами, занималась счетами, экономила на столь необходимых ей медицинских процедурах (Диего тратил бешеные деньги на свою коллекцию доколумбовых статуй), внимательно слушала и сопровождала на выставках. Под влиянием мужа менялись и её картины: если самые первые портреты Фрида писала, подражая художникам Возрождения из альбомов по искусству, то благодаря Диего в них проникли воспетые революцией национальные традиции Мексики: наивность ретабло , индейские мотивы и эстетика мексиканского католичества с его театрализацией страдания, сочетающей изображение кровоточащих ран с пышностью цветов, кружев и лент.
«Алехандро Гомес Ариас», 1928
Чтобы угодить мужу, она даже сменила джинсы и кожаные куртки на пышные юбки и стала «теуаной». Этот образ был начисто лишён какой-либо аутентичности, поскольку Фрида комбинировала одежду и аксессуары разных социальных групп и эпох, могла надеть индейскую юбку с креольской блузой и серьгами работы Пикассо. В конце концов её изобретательность превратила этот маскарад в отдельный вид искусства: начав одеваться для мужа, она продолжила создавать уникальные образы ради собственного удовольствия. В своём дневнике Фрида отмечала, что костюм - тоже автопортрет; её платья стали персонажами картин, а теперь сопровождают их на выставках. Если картины были отражением внутренней бури, то костюмы стали её бронёй. Неслучайно через год после развода появился «Автопортрет с остриженными волосами », на котором место юбок и лент занял мужской костюм - в похожем Фрида как-то позировала для семейного портрета задолго до встречи с Диего.
Первой серьёзной попыткой выйти из-под влияния мужа стало решение родить. Естественные роды были невозможны, но оставалась надежда на кесарево сечение. Фрида металась. С одной стороны, она страстно желала продолжить род, протянуть дальше ту красную ленту, которую она позже изобразит на картине «Мои бабушки и дедушки, мои родители и я », получить в своё распоряжение «маленького Диего». С другой - Фрида понимала, что рождение ребёнка привяжет её к дому, помешает работе и отдалит от Риверы, который был категорически против детей. В первых письмах к другу семьи доктору Лео Элоиссеру беременная Фрида спрашивает, какой вариант нанесёт меньший вред её здоровью, но, не дождавшись ответа, сама принимает решение сохранить беременность и уже не отступает. Парадоксально, но выбор, который обычно навязывается женщине «по умолчанию», в случае с Фридой становится бунтом против опеки мужа.
К несчастью, беременность закончилась выкидышем. Вместо «маленького Диего» на свет появилась «Больница Генри Форда » - одна из самых печальных работ, с которой началась череда «окровавленных» картин. Пожалуй, это был первый случай в истории искусства, когда художница с предельной, почти физиологической честностью рассказывала именно о женской боли, да так, что ноги подкашивались у мужчин. Спустя четыре года организатор её парижской выставки Пьер Колле даже не сразу решился выставить эти картины, посчитав их слишком шокирующими.
Наконец та часть жизни женщины, которая всегда была стыдливо скрыта от посторонних взоров, была явлена
в произведении искусства
Несчастья преследовали Фриду: после смерти ребёнка она пережила смерть матери, и можно только догадываться, каким ударом для неё стал очередной роман Диего, на этот раз с её же младшей сестрой. Она, тем не менее, винила себя и готова была прощать, только бы не стать «истеричкой» - её соображения на этот счёт до боли похожи на извечный тезис о том, что « ». Но в случае с Фридой покорность и умение терпеть шли рука об руку с чёрным юмором и иронией.
Ощущая свою второстепенность, незначительность своих чувств по сравнению с мужскими, она довела это переживание до абсурда в картине «Немного маленьких уколов ». «Я всего лишь ткнул её несколько раз», - говорил на суде некий мужчина, зарезавший свою подругу. Узнав об этой истории из газет, Фрида написала полную сарказма работу, буквально залитую кровью (пятна красной краски «выплеснулись» даже на раму). Над окровавленным телом женщины стоит невозмутимый убийца (его шляпа - намёк на Диего), а сверху, как издёвка, парит название, написанное на ленте, которую держат голуби, так похожие на свадебное украшение.
Среди поклонников Риверы встречается мнение, что картины Фриды - это «салонная живопись». Возможно, поначалу и сама Фрида с этим бы согласилась. Она всегда была критически настроена по отношению к собственному творчеству, не стремилась водить дружбу с галеристами и дилерами, а когда кто-либо покупал её картины, нередко сетовала на то, что деньги можно было потратить с большей выгодой. В этом была доля кокетства, но, откровенно говоря, трудно чувствовать себя уверенной, когда твой муж - признанный мастер, работающий сутками напролёт, а ты - самоучка, с трудом выкраивающая время для живописи между хлопотами по хозяйству и медицинскими операциями. «Работы начинающей художницы, определённо, значительны и угрожают даже её увенчанному лаврами знаменитому мужу», - было написано в пресс-релизе к первой нью-йоркской выставке Фриды (1938); «малютка Фрида» - так называл её автор публикации в TIME. К тому моменту «начинающая» «малютка» писала уже девять лет.
«Корни», 1943
Зато отсутствие больших ожиданий давало полную свободу. «Я пишу себя, потому что много времени провожу в одиночестве и потому что являюсь той темой, которую знаю лучше всего», - говорила Фрида, и в обращении к этой «теме» была не только субъективность, но и субъектность. Женщины, позировавшие Диего, превращались на его фресках в безымянные аллегории; Фрида же всегда была главным героем. Эта позиция усиливалась за счёт удвоения портретов: она нередко писала себя одновременно в разных образах и ипостасях. Большое полотно «Две Фриды » создавалось во время бракоразводного процесса; на нём Фрида написала себя «любимую» (справа, в теуанском костюме) и «нелюбимую» (в викторианском платье, истекающую кровью), словно заявляя, что теперь она сама себе «вторая половина». На картине «Моё рождение », созданной вскоре после первого выкидыша, она изображает себя в виде новорождённого, но, очевидно, также ассоциирует с фигурой матери, чьё лицо скрыто.
Упомянутая выше нью-йоркская выставка помогла Фриде стать свободнее. Она впервые ощутила свою самостоятельность: в одиночку поехала в Нью-Йорк, знакомилась, получала заказы на портреты и заводила романы не потому, что муж был слишком занят, а потому что ей так нравилось. Выставку приняли в целом благосклонно. Конечно, нашлись критики, заявившие, что картины Фриды чересчур «гинекологичны», но это был, скорее, комплимент: наконец та часть жизни женщины, о которой столетиями рассуждали теоретики «женского предназначения», но которая всегда была стыдливо скрыта от посторонних взоров, была явлена в произведении искусства.
За нью-йоркской выставкой последовала парижская, устроенная при непосредственном участии Андре Бретона, который считал Фриду видным сюрреалистом. На выставку она согласилась, но от сюрреализма аккуратно открещивалась. На полотнах Фриды много символов, но нет намёков: всё очевидно, как иллюстрация из анатомического атласа, и при этом сдобрено отменным юмором. Присущие сюрреалистам мечтательность и декадентство её раздражали, их ночные кошмары и фрейдистские проекции казались детским лепетом по сравнению с тем, что ей довелось пережить в реальности: «Со времени [несчастного случая] я была одержима идеей изображать вещи такими, какими их видят мои глаза, и больше ничего». «У неё нет иллюзий», - поддакивал Ривера.
корни , стебли и плоды , а в дневниковых записях рефрен «Диего - мой ребёнок».
Быть мужу родной матерью стало невозможно после череды операций на позвоночнике и ампутаций: сначала пары пальцев на правой ноге, затем - всей голени. Фрида привычно терпела боль, но боялась потерять подвижность. Тем не менее она храбрилась: собираясь на операцию, надела одно из лучших платьев, а для протеза заказала ботинок из красной кожи с вышивкой. Несмотря на тяжёлое состояние, зависимость от наркотических обезболивающих и перепады настроения, готовилась к 25-летней годовщине первой свадьбы и даже уговорила Диего отвезти её на коммунистическую демонстрацию. Продолжая работать из последних сил, в какой-то момент задумалась о том, чтобы сделать свои картины более политизированными, что казалось немыслимым после стольких лет, потраченных на изображение личных переживаний. Возможно, переживи Фрида болезнь, мы узнали бы её с новой, неожиданной стороны. Но пневмония, подхваченная на той самой демонстрации, оборвала жизнь художницы 13 июля 1954 года.
«За двенадцать лет работы исключалось всё, что не исходило от внутренней лирической мотивации, которая заставляла меня писать, - объясняла Фрида в заявке на грант фонда Гуггенхайма в 1940 году, - Поскольку моими темами всегда были собственные ощущения, состояние моего рассудка и ответные реакции на то, что вкладывала в меня жизнь, я всё это часто воплощала в образе себя самой, что являлось наиболее искренним и настоящим, так я могла выразить всё, что происходит во мне и во внешнем мире».
«Моё рождение», 1932
Вот уже более полувека судьба мексиканской художницы Фриды Кало не только завораживает искусствоведов и поклонников ее таланта, но и считается эталоном стойкости и мужества в жизненной борьбе.
33 несчастья
Всю жизнь Фрида собственноручно плела тонкое кружево легенды, а потом картинно драпировалась в эту «шаль» со сложным, сбивчивым узором − эффектно, как умеют испанки (впрочем, в крови ее матери было намешано множество кровей, в частности, индейских). Те, кто читал знаменитый дневник художницы, напрасно думают, что знают об этой удивительной женщине что-то несомненно подлинное. Она любила уводить «охотников» в непролазные чащи, сбивая со следа. Легенда творится и поныне, обрастая деталями прямо в Голубом доме в Койокане, пригороде Мехико, где прошло ее детство, и где она прожила с мужем, Диего Ривейрой, в разрушительном браке неизвестно сколько лет. Судя по надписи на стене патио, почти тридцать, но на самом деле супруги живали и за границей, и в разных мастерских на родине. Год были в разводе, а потом снова отправились под венец. Сегодня в Голубом доме музей, и сам бог велел сотрудникам выдумывать эффектные небылицы и жонглировать датами.
Очевидно одно: она родилась 6 июля 1907-го (впрочем, и это не стопроцентно), а умерла 13 июля 1954-го (вот это уже достоверно). И еще совершенно очевидно, что судьба с самого раннего детства то ли стала − несмотря ни на что − готовить Фриду Кало к великому предназначению, то ли изо всех сил пыталась помешать художнице занять свое место в сложной иерархии мирового искусства.
В шесть лет девочка из вполне обеспеченной семьи заболела полиомиелитом (как известно, болезнь косила в первую очередь плохо питающихся детей трущоб) и стала объектом насмешек из-за хромоты и заметно утончившейся правой ноги. Злополучная конечность досаждала богу настолько, что через сорок лет он легко позволил ее ампутировать. Неунывающая Фрида тогда прокомментировала: «А зачем ноги человеку, который летает?» А пока она плавала, пыталась играть с мальчишками в футбол, пробовала овладеть приемами бокса, как будто предчувствуя, что всю жизнь ей придется бороться: с собой, непониманием окружающих, злым роком. Другая бы на ее месте со вздохом откинулась на кружевные подушки, пустив события на самотек, а пятнадцатилетняя Фрида, натянув пару чулок, чтобы нога стала потолще, отправилась в Препаторию − Национальную подготовительную школу. Стала изучать медицину (специальные книги из-за постоянной востребованности никогда не пылились на ее полках в компании с заспиртованным эмбрионом): умница, она понимала, что знания такого рода ей пригодятся. Правда, не представляла, насколько скоро.
Очевидцы-однокурсники утверждали, что Фрида никогда не комплексовала (подумаешь, хромота!) - а огромные глаза и прекрасные волосы на что? Она даже стала кокетничать с приходящим художником Диего Ривейрой, который украшал Препаторию росписью «Созидание». В 1929-м он станет ее мужем. Но до этого еще надо было дожить. Фриде исполнилось восемнадцать, она чувствовала себя вполне прилично, но, как сказали бы булгаковские почитатели, Аннушка уже вышла из дома и успела пролить масло. Автокатастрофа, когда девушка была буквально проткнута трамвайной дугой, круто изменила ее планы, зато подарила призвание. Многочисленные переломы позвоночника, таза, ребер стали достаточной причиной, чтобы спеленать и закорсетить бунтарку (кстати, роспись медицинских корсетов политической символикой и бабочками впоследствии стала ее ноу-хау). Отец заказал специальный подрамник, чтобы можно было работать лежа. А чем еще заниматься девочке, обреченной на неподвижность? Фрида почувствовала себя художником.
Замуж − не напасть…
Она выкарабкалась, встала на ноги, но боль уже никогда не отпускала ее далеко от себя. А Фрида не сдавалась: не могла отплясывать на вечеринках, зато громко распевала народные песни, не имела возможности щеголять в коротких платьях, зато пристрастилась к длинным ярким юбкам (а потом и эффектную причесочку с лентами и цветами сообразила), не стала доктором, зато приохотилась к холстам и подрамникам. Конечно, поначалу никто ее работами особо не интересовался, дескать, обычный примитивизм, добросовестные усилия выпускницы художественной школы. Это потом Фриду Кало причислят к сюрреалистам, одно из ее полотен − «Корни» − (хотя никакого полотна там и в помине не было, только металлическая доска и масло) на аукционе Sotheby′s в 2005-ом оценят в $ 7млн, а маленькая лондонская галерея Tate неожиданно прославится благодаря персональной выставке Кало. Она действительно прорастала корнями в родную почву, и ее год от года крепнущий патриотизм придавал картинам самобытность, обольщая зрителя множеством символов и ацтекских фетишей.
Среди Фридиных работ много автопортретов. Не то чтобы она нарциссировала, просто, по ее словам, писала себя «потому что это тема, которую знаю лучше всего». На нас смотрит красивая серьезная девушка с едва заметным пушком над пухлой губкой. Точно такие же усики «соорудила» себе, взаправду побрившись, актриса Сальма Хайек в оскароносном фильме «Фрида» (2002). Она потрясла внешним сходством родственников художницы, а выстраданной достоверностью − миллионы зрителей.
И все-таки основной темой творчества Кало стала воплощенная боль. Это она вонзалась шипами в шею на «Портрете с терновым венцом», плескалась в тусклой ванне на полотне «Что дала мне вода», выступала кровавыми пятнами на картине «Всего-то несколько царапин». На последнюю «вдохновил» ее Диего Ривера, изменивший жене со свояченицей и отмахнувшийся от упреков: «Подумаешь, это просто царапина». Неизвестно, какое страдание сильнее − физическое или душевное. «В моей жизни было две аварии, − говорила Фрида. − Первая − трамвай, вторая − Диего. Вторая страшнее».
Встречавшийся с Риверой в Париже Максимилиан Волошин называл художника «добрым людоедом». И не только за то, что чокнутый мексиканец любил ошарашить чинных гостей рассказами о собственном каннибализме. Он так шутил. На родине его называли попросту Пузаном и бабником. Но что-то от людоеда у Риверы все-таки было. Например, на собственной свадьбе, пригубив текилы, он до слез напугал новобрачную, выхватив невесть откуда взявшееся оружие и начав беспорядочную пальбу. Если кто-то считает, что так принято на мексиканских свадьбах, он сильно заблуждается. Это был эксклюзив.
Темное дело
Ривера вообще оказался выдумщиком и где-то даже мечтателем. Он вступил в коммунистическую партию и втянул жену в политику. Впрочем, она со своим врожденным чувством справедливости не слишком сопротивлялась, а потом и вовсе увлеклась благородным делом: к примеру, они с мужем, пользуясь известностью и уважением, успешно собирали средства для республиканцев, сражавшихся против Франко в Испании. Дела пошли хуже, когда Ривера на пару с приятелем Сикейросом стал заигрываться. Все началось с его поездки в Советский Союз. В Москве знаменитый художник познакомился со знаменитым мифотворцем, лидером IV Интернационала Троцким. А вскоре, спасаясь от сталинского гнева, Лев Давидович вместе с женой, Натальей Седых, оказался в Мексике. В порту Тампико опальную пару встречала Фрида Кало − Диего в это время лежал в госпитале. Предполагалось, что пожилые политэмигранты поживут неопределенное время в Голубом доме. Гостевание закончилось неожиданно скоро. Говорят, что ценитель красоты и мировой гармонии стал, не скрываясь, ухаживать за хозяйкой. Поощряла эти знаки внимания смешливая Фрида («нет ничего дороже смеха, с его помощью можно оторваться от себя, стать невесомой») или по-своему забавлялась, мы никогда не узнаем (написанный в качестве подарка несгибаемому большевику автопортрет оказался невостребованным). Зато история оставила нам подлинную, хотя и до сих пор темную, историю с меркадерским ледорубом. В любом случае, семья Ривера-Кало оказалась замешанной в убийстве Троцкого. Хотя бы потому, что Ривера дружил с Сикейросом, участником первого, неудачного, покушения, а Фриду видели в кафе с Рамоном Меркадером вечером накануне кровавой расправы. Супругам пришлось объясняться в полиции.
На чужой земле
Но до этих печальных событий Фриде удалось вырваться из осточертевшей обыденности и повидать Париж. Случилось это, когда еще Лев Давидович был живым-живехоньким, и к нему в гости приехал видный поэт-сюрреалист, льнущий к компартии, Андре Бретон. Он-то и пригласил Фриду познакомиться с прекрасной Францией, показать народу хотя бы несколько картин.
Париж 38-го года не слишком поразил нашу экзотическую птичку-колибри. Ей не хватало солнца, ярких красок родины, их не смогли заменить даже разномастные экспонаты выставки мексиканского искусства, достопримечательностью и украшением которой она стала. Ее саму, всю в оборках и ожерельях, рассматривали как какой-то изысканный ацтекский артефакт. Падкая на все новое, Эльза Скиапарелли на скорую руку даже сообразила платье «м-м Ривера» и духи, характеризующие настроение тех недель − Shoching.
Фриду таскали на многочисленные «обеды по случаю», тостирующие приправляли хвалебные речи магическим словом «сюрреализм». Фрида, как в свое время Сальвадор Дали, отметала рамки: «Мои картины − само откровение. Я ненавижу сюрреализм!» Ничего не помогало: французские художники обожали ярлыки. Многие из них, безотносительно к табличкам, были восхищены самобытностью полотен и самой «м-м Риверой». Пикассо был сражен наповал. На устроенном собственноручно обеде он даже подарил «заокеанской орхидее» странноватые сережки в форме кисти руки с растопыренными пальцами. И все-таки настоящим итогом поездки стало другое − картину «Рамка» купил Лувр.
Не хуже встречали Фриду и в Америке, где они с мужем прожили несколько лет после истории с Троцким. Ривера трудился над росписями в Нью-Йорке и Сан-Франциско, а Фрида лечилась в клинике от алкоголизма и нервного истощения. В общей сложности она перенесла больше тридцати операций на позвоночнике, и упрекнуть ее в увлечении болеутоляющими и легкими наркотиками у близких не хватало духу. Каждый день приносил новую боль и разочарование. Эта «Маленькая серна» была утыкана дротиками почище Св. Себастьяна. Сочилась кровь.
В родных объятиях
По душевному складу Фрида Кало не была космополиткой. Родной город значил для нее очень много. По иронии судьбы единственная персональная выставка художницы прошла здесь лишь за год до ее смерти. Фрида очередной раз лежала в больнице, когда друзья решили сделать ей сюрприз. Воспаление легких, перенесенное накануне, ампутация ноги, в которой началось заражение, не помешали ей насладиться долгожданным триумфом. Она велела поставить кровать посреди выставочного зала и, возлежа как королева, принимала поздравления, периодически запевая громким голосом любимые песни. Это было безусловное торжество духа над слабой плотью.
Умерла Фрида от легочной эмболии, после недолеченной пневмонии. Кстати, во время болезни строптивая пациентка не куталась в одеяла, как предписывали доктора, а участвовала в четырехчасовой акции протеста против ввода американских войск в Гватемалу. В этом была вся она.
В последние дни и ночи муж дежурил у постели неотлучно, как бы подтверждая крепость своей любви и преданности. Но, как говорится, все хорошо вовремя. Брак принес Фриде нескончаемую боль, три неудачные беременности и разочарование, заглушить которое она пыталась в творчестве. Говорят, что в крематории, у самых створок печи, подхваченная горячей волной, она неожиданно приподнялась, как будто потянулась к огню. Пламя к пламени…
Мексиканская художница широко известна на родине. Кое-кто даже умудряется наживаться на этом. Еще десять лет назад венесуэльский предприниматель Карлос Дорадо создал фонд Frida Kalho Corporation, который получил право на использование звонкого имени. Фрида Кало сегодня − это не только картины, но и косметика, нижнее белье, корсеты, обувь, ювелирные украшения, керамика, пиво и даже марка ее любимой текилы. Портрет пары Кало-Ривера красуется на банкнотах 500 песо. Но при такой ярмарочной известности картины Фриды Кало не становятся менее загадочными, расшифровывать их можно бесконечно. Этой замечательной и непонятой женщине очень к лицу блоковские строчки: «Что в ней рыдало, что боролось, чего она ждала от нас?»…
Текст: Дарина Лунина
Как считается рейтинг◊ Рейтинг рассчитывается на основе баллов, начисленных за последнюю неделю
◊ Баллы начисляются за:
⇒ посещение страниц, посвященных звезде
⇒ голосование за звезду
⇒ комментирование звезды
Биография, история жизни Фриды Кало
Фрида Кало де Ривера (Магдалена Кармен Фрида Кало) – мексиканская художница.Детство и юность
Фрида появилась на свет в пригороде Мехико Койоакане 6 июля 1907 года. Много позже художница самовольно поменяла год своего рождения на 1910 – год, когда произошла Мексиканская революция.
Отцом Фриды был Гильмеро Кало, фотограф из Германии. Ее мама Матильда Кальдерон была мексиканкой по происхождению с индейскими предками. Фрида была третьим ребенком супругов. Она росла болезненной девочкой. В возрасте шести лет малышка перенесла полиомиелит, из-за чего она всю жизнь хромала, а правая ее нога была заметно тоньше левой (этот свой недостаток Фрида скрывала под длинными пышными юбками). Несмотря на слабое здоровье, девочка была очень активной и целеустремленной. Она обожала заниматься спортом, особенно был ею любим бокс.
В 15 лет Фрида стала ученицей Национальной подготовительной школы «Препаратории». Профилем Кало выбрала медицину. «Препаратория» считалась одной из лучших школ Мексики. Далеко не все могли туда поступить, особенно девочки. Из 2000 учащихся лишь 25 из них были женского пола. Фрида с первых же дней пребывания в стенах школы стала авторитетом среди соучеников. Она создала закрытую группу «Качучас» и стала ее главой. В школе Фриду знали как эпатажную и яркую девушку.
Авария
17 сентября 1925 года в жизни 18-тилетней Фриды произошла трагедия. Она попала в автокатастрофу во время поездки на городском автобусе. Автобус столкнулся с трамваем. Фрида получила ужасные травмы – тройной перелом позвоночника в области поясницы, перелом ключицы и ребер, тройной перелом таза, одиннадцать переломов костей правой ноги, вывих и раздробление правой стопы, вывих плеча, прокол живота и матки…
После страшной аварии Кало целый год была прикована к постели. Проблемы со здоровьем остались на всю жизнь. Фрида перенесла не один десяток операций, не один месяц она пролежала в больнице. Из-за повреждения матки Фрида стала бесплодной.
ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
Творческий путь
Лежа в постели после аварии и не имея возможности просто быть, существовать привычным образом, юная Фрида Кало начала рисовать. Она попросила отца купить ей кисти, краски и холсты. Для Фриды соорудили специальный подрамник, благодаря чему она могла творить в положении лежа. Под балдахином кровати Кало закрепили большое зеркало. Фрида могла ежесекундо видеть себя. И первой же картиной, вышедшей из-под ее кисти, был автопортрет. Во многом именно эта ситуация – одиночество, уединение с самой собой – и определило все направление творчества Фриды Кало. Однажды она сказала: «Я пишу себя, потому что много времени провожу в одиночестве и потому что являюсь той темой, которую знаю лучше всего». Жанр автопортрета был преобладающим в творчестве Фриды. Ее работы – это символическое описание ее жизни, ее видения мира, наполненное фетишами и аллюзиями.
В 1928 году Фрида Кало вступила в Мексиканскую коммунистическую партию. В 1930-х годах Фрида на какое-то время поселилась в США, где работал ее муж (о нем будет сказано ниже). Пребывание в Америке еще больше укрепило во Фриде любовь к родной Мексике, к ее родной культуре. С той самой поры Кало пристрастилась к национальным мексиканским костюмам, которые она носила в повседневной жизни, и коллекционированию старинных произведений мексиканского прикладного искусства.
В 1939 году Фрида Кало поехала в Париж на выставку мексиканского искусства. Одно из ее полотен было куплено «Лувром». Для Фриды это стало очень высокой оценкой ее стараний. В 1940-х годах картины Кало появлялись на крупных художественных выставках. В то же самое время у Фриды начались проблемы с душевным равновесием. Наркотические препараты, которые она принимала по назначению врача для уменьшения болей, оказали негативное влияние на ее психологическое здоровье. И эти же самые годы критики считают самыми продуктивными в плане творчества Кало.
В 1953 году, уже на закате жизни Фриды Кало, состоялась первая персональная выставка художницы в ее родном Мехико. На открытие выставки Кало принесли на больничной койке в лежачем положении – к тому моменту она уже не могла ходить…
Последние месяцы жизни и смерть
Вскоре после выставки в Мехико доктора ампутировали Фриде Кало правую ногу ниже колена. У художницы началась гангрена, приостановить развитие которой можно было только таким способом.
Здоровье Фриды ухудшалось с каждым днем. Кало готовилась к смерти. В своем дневнике она написала: «Надеюсь, что уход будет удачным, и я больше не вернусь». 13 июля 1964 года ее страдания закончились. Официальная причина смерти Фриды – воспаление легких. Некоторые близкие знакомые Фриды поговаривали, будто бы женщина покончила с собой, намеренно приняв слишком большую дозу лекарств. Но вскрытия тела не проводилось, так что ни доказать, ни опровергнуть эту теорию невозможно.
Прощание с эпатажной художницей состоялось во Дворце изящных искусств в Мехико. После тело Фриды Кало было кремировано. Урну с ее прахом поставили в доме-музее ее имени в Койоакане.
Личное
Фриду Кало современники запомнили яркой женщиной, живой и раскрепощенной. Она позволяла себе сквернословить, много курила, пила, не скрывала от публики свою бисексуальность и всегда была открыта новому.
Еще в «Препаратории» Фрида Кало познакомилась с мексиканским художником Диего Риверой. В 1929 году, уже после трагической аварии, они поженились. Фриде на тот момент было 22 года, Диего – 43. Их брак был бурным и ярким – как и они сами. Диего изменял Фриде, Фрида изменяла Диего, оба страдали от этого, дико ревновали, но все равно продолжали страстно любить друг друга.
В 1937 году у Фриды Кало был роман с советским революционером
Мексиканская художница Фрида КалоФрида Кало (исп. Magdalena Carmen Frida Kahlo y Calderуn, 6 июля 1907, Койоакан - 13 июля 1954, там же) - мексиканская художница.Фрида Кало родилась в семье немецкого еврея и испанки американского происхождения. В 6 лет перенесла полиомиелит, после болезни на всю жизнь осталась хромота, а её правая нога стала тоньше левой (что Кало всю жизнь скрывала под длинными юбками). Столь ранний опыт борьбы за право полноценной жизни закалил характер Фриды.
В 15 лет она поступила в «Препараторию» (Национальную подготовительную школу) с целью изучать медицину. Из 2000 учащихся в этой школе было всего 35 девушек. Фрида сразу же заработала авторитет, создав с восемью другими учащимися закрытую группу «Качучас». Её поведение часто называли эпатажным.
В Препаратории произошла её первая встреча с будущим мужем, известным мексиканским художником Диего Риверой, с 1921 по 1923 работавшим в Подготовительной школе над росписью «Созидание».
В 18 лет Фрида попала в тяжёлую аварию, повреждения от которой включали перелом позвоночника, перелом ключицы, сломанные рёбра, сломанный таз, одиннадцать переломов в её правой ноге, раздробленную и вывихнутую правую стопу, вывихнутое плечо. Кроме того, её живот и матка были проколоты металлическим перилом, что серьёзно повредило её репродуктивную функцию. Она год была прикована к кровати, а проблемы со здоровьем остались на всю жизнь. Впоследствии Фриде пришлось перенести несколько десятков операций, месяцами не выходя из больниц. Она, несмотря на горячее желание, так и не смогла стать матерью.
Именно после трагедии она впервые попросила у отца кисти и краски. Для Фриды сделали специальный подрамник, позволявший писать лёжа. Под балдахином кровати прикрепили большое зеркало, чтобы она могла видеть себя. Первой картиной был автопортрет, что навсегда определило основное направление творчества: «Я пишу себя, потому что много времени провожу в одиночестве и потому что являюсь той темой, которую знаю лучше всего».
В 1929 Фрида Кало стала женой Диего Риверы. Сближало двух художников не только искусство, но и общие политические убеждения — коммунистические. Их бурная совместная жизнь стала легендой. В 1930-х гг. Фрида какое-то время жила в США, где работал муж. Это вынужденное долгое пребывание за границей, в развитой индустриальной стране, заставило художницу острее чувствовать национальные различия.
С тех пор Фрида с особенной любовью относилась к народной мексиканской культуре, коллекционировала старинные произведения прикладного искусства, даже в повседневной жизни носила национальные костюмы.
Поездка в Париж в 1939, где Фрида стала сенсацией тематической выставки мексиканского искусства (одна из её картин была даже приобретена Лувром), ещё сильнее развила патриотическое чувство.
В 1937 году в доме Диего и Фриды ненадолго нашёл убежище советский революционный деятель Лев Троцкий. Считается, что уехать от них его вынудило слишком явное увлечение темпераментной мексиканкой.
"В моей жизни было две аварии: одна - когда автобус врезался в трамвай, другая - это Диего", - любила повторять Фрида. Последняя измена Риверы - адюльтер с ее младшей сестрой Кристиной - почти добила ее. В 1939 году они развелись. Позднее Диего сознается: "Мы были женаты 13 лет и всегда друг друга любили. Фрида даже научилась принимать мою неверность, но не могла понять, почему я выбираю тех женщин, которые меня недостойны, или тех, которые уступают ей... Она предполагала, что я был порочной жертвой собственных желаний. Но это ложь во спасение думать, что развод положит конец страданиям Фриды. Разве она не будет страдать дальше?"
Фрида восхищала Андре Бретона, - он находил ее творчество достойным своего любимого детища - сюрреализма и пытался рекрутировать Фриду в армию сюрреалистов. Очарованный мексиканским простонародным бытом и искусными ремесленниками, Бретон организовал после возвращения в Париж выставку "Вся Мексика" и пригласил для участия Фриду Кало. Парижские снобы, пресытившиеся своими же выдумками, без особого воодушевления посетили выставку кустарных поделок, но образ Фриды оставил глубокий след в памяти богемы. Марсель Дюшан, Василий Кандинский, Пикабиа, Тцара, поэты-сюрреалисты и даже Пабло Пикассо, который дал в честь Фриды обед и подарил ей одну "сюрреалистическую" серьгу, - все оценили уникальность и загадочность этой особы. А знаменитая Эльза Скьяпарелли, любительница всего необычного и шокирующего, увлеклась ее образом настолько, что создала платье "Мадам Ривера". Но шумиха не ввела Фриду в заблуждение относительно места ее живописи в глазах всех этих "сукиных детей". Она не позволила Парижу адаптировать себя, осталась, как и всегда, в "не-иллюзии".
Фрида оставалась Фридой, не поддаваясь ни на какие приманки новых течений или веяний моды. В ее действительности абсолютно реален только Диего. "Диего - это все, все, что живет в минутах не-часов, не-календарей и пустых не-взглядов, - это он".
Они вторично сыграли свадьбу в 1940 году, спустя год после развода, и оставались вместе до ее смерти.
В 1940-е гг. картины Фриды появляются на нескольких заметных выставках. В то же время обостряются её проблемы со здоровьем. Лекарства и наркотики, призванные уменьшить физические страдания, меняют её душевное состояние, что ярко отражается в Дневнике, ставшем культовым среди её поклонников.
Незадолго до смерти ей ампутировали правую ногу, ее мучения превратились в пытку, но она нашла в себе силы, чтобы открыть последнюю выставку весной 1953 года. Незадолго до назначенного часа собравшиеся услышали вой сирен. Это на санитарной машине, сопровождаемой эскортом мотоциклистов, прибыла виновница торжества. Из госпиталя, после операции. Ее внесли на носилках и поместили на кровать в центре зала. Фрида шутила, пела свои любимые сентиментальные песенки под аккомпанемент оркестра "Марьячи", курила и пила, надеясь, что алкоголь поможет снять боль.Тот незабываемый перфоманс потряс фотографов, репортеров, поклонников, так же как и последний посмертный 13 июля 1954 года, когда с ее телом, завернутым в знамя мексиканской коммунистической партии, в зал крематория пришли проститься толпы поклонников.
Несмотря на полную боли и страданий жизнь, Фрида Кало имела живую и раскрепощённую экстраверсивную натуру, чья ежедневная речь была усеяна сквернословиями. Будучи томбоем (девушкой-сорванцом) в юности, она не лишилась своего пыла в поздние годы. Кало изрядно курила, в избытке употребляла спиртные напитки (особенно текилу), открыто была бисексуалкой, пела непристойные песни и рассказывала гостям своих диких вечеринок столь же неприличные шутки.
В работах Фриды Кало очень сильно влияние народного мексиканского искусства, культуры доколумбовых цивилизаций Америки. Её творчество насыщено символами и фетишами. Однако в нем заметно и влияние европейской живописи — в ранних работах отчётливо проявилась увлечённость Фриды, например, Боттичелли.