Гоголь никогда не встречался с булгариным. «Бывают странные сближения» (еще раз к вопросу о полемике Гоголя и Пушкина с Булгариным и Гречем). Тайный вояж гоголя
6 (4 по ст. ст.) августа 1878 года в самом центре Петербурга террорист ударом кинжала смертельно ранил шефа жандармов и начальника III Отделения собственной Его Императорского Величества канцелярии генерал-лейтенанта Николая Мезенцова. Преступление было организовано столь профессионально, что по меркам сегодняшнего дня его вполне сочли бы за операцию спецслужб. Только спустя время стало известно имя убийцы. Это был Сергей Кравчинский (обычно к его фамилии присовокупляют псевдоним - Степняк): бывший офицер-артиллерист, за плечами которого немалый опыт конспиративной работы, в том числе и в качестве нелегала. Он также считался умельцем по части использования подложных документов, хорошо владел практикой нелегальной инфильтрации через границы. Имел боевой опыт - диверсионно-террористический и партизанской войны.
Биография Сергея Кравчинского довольно типична для террористов того времени: из дворянской семьи, отец - военный врач. Да он и сам сначала шёл по военной линии: окончил Орловскую Бахтина военную гимназию (кадетский корпус), затем учился в престижном московском пехотном Александровском военном училище, куда тогда вход был открыт лишь для выходцев из столбового дворянства. Оттуда перевёлся в Петербург, в ещё более респектабельное Михайловское артиллерийское училище. По воспоминаниям друзей, юнкер Кравчинский увлекался историей, преуспел в военных науках и иностранных языках. Ещё много читал про социальный вопрос и угнетение трудящихся, утверждали, что тогда же в подлиннике осилил и первый том Das Kapital. В 1870 году Кравчинский выпущен из училища подпоручиком, но через год вышел в отставку, решив, что больше не в силах служить в армии, угнетающей трудовой народ, а должен сам этому самому народу и служить.
Террорист Сергей Степняк-Кравчинский через 15 лет после теракта
Для лучшего служения поступил в Петербургский Земледельческий институт. Но увлёкся «хождением в народ» и вошёл в подпольный народнический кружок, среди членов которого были будущий «отец анархизма» Пётр Кропоткин и Софья Перовская - будущий организатор цареубийства. Далее стандартно: арест, побег, подполье, уход за границу, вхождение в круг известных революционных эмигрантов. Там и «живое дело» приспело: в 1875 году перебирается в Боснию и Герцеговину, где участвует в восстании против османов. Затем нелегально вернулся в Россию, лелея надежду применить дома свежий мятежный опыт, но вынужден вновь бежать за границу. В 1877 году активно участвует в революционной авантюре - вооружённом восстании бакунистов в итальянской провинции Беневенто. Схвачен, но амнистирован и выслан. В мае 1878 года нелегально вернулся из Швейцарии в Россию с заданием от женевской эмиграции: организовать покушение именно на генерала Мезенцова. Последний вовсе не был фигурой одиозной, жестокосердной или кровавой: профессиональный военный, герой Крымской войны, весёлый повеса, человек гуманный, добрый, любимый сослуживцами. Зато - знаковая фигура: шеф жандармов, входит в ближний круг императора, да ещё лёгкая мишень…
Но местные товарищи, на помощь которых рассчитывал Степняк-Кравчинский, категорически против покушения именно на Мезенцова. Обошлись и без них: энтузиастов ножа и топора на Руси всегда хватало, а принятое за рубежом решение обсуждению не подлежало. Из-за рубежа привёз с собой Кравчинский и оружие: четырёхгранный итальянский стилет, специально заказанный под это покушение, а виртуозному обращению с этим оружием террориста обучили итальянские «коллеги». Правда, поначалу Кравчинский носился с идеей публично отрубить Мезенцову голову «и даже заказал для этого, - вспоминал народоволец Лев Тихомиров, - особую саблю по своему вкусу, очень короткую и толстую». Но как-то не с руки оказалось торчать с саблей палача в людном месте…
Непосредственная подготовка операции на месте заняла свыше трёх месяцев, хотя началась она явно до приезда главного исполнителя и велась по классическим схемам, применяемым террористами, профессиональными убийцами и спецслужбами: сбор информации об объекте, его привычках и образе жизни, установка наружного наблюдения, отработка путей отхода. Непосредственно прикрытие террориста на месте акции обеспечивали не менее пяти-шести боевиков. Проблем не предвиделось: охраны у шефа российских спецслужб не было вообще, каждое утро он совершал пеший моцион, ходил обычно один или со своим бывшим сослуживцем, оружия при себе не имел.
Подготовку к теракту завершили ко второй половине июля, но исполнение всё время откладывали: никак не могли придумать повод, чтобы объявить банальное убийство актом революционной казни. Дождались. 3 (15) августа 1878 года газеты сообщили, что днём ранее в Одессе казнён некто Иван Ковальский: народник Ковальский организовал подпольную типографию и ратовал за вооружённое восстание, при аресте отстреливался, ранив нескольких полицейских. Поскольку взяли его ещё во время войны с Турцией, когда Одесса была на военном положении, то судили военно-окружным судом и по законам военного времени…
Мезенцов тут был совершенно ни при чём, но какое это имело значение: вот он, долгожданный повод! Воскресным утром 4 (16) августа, получив сигнал одного из наблюдателей, Кравчинский вместе с Александром Баранниковым (кличка Семён, тоже несостоявшийся офицер) двинулся навстречу Мезенцову. Поравнявшись с ним, Кравчинский нанёс удар стилетом в область печени, профессионально прокрутив кинжал в ране! Затем вместе с Баранниковым спокойно сел в ожидавший их экипаж. Спутник Мезенцова кинулся было за террористами, но Баранников пуганул его выстрелом из револьвера… Все поиски террористов оказались тщетны, но вскоре они сами дали о себе знать, громогласно объявив в оперативно отпечатанной брошюре: «Шеф жандармов - глава шайки, держащей под своей пятой всю Россию, убит.
…Убит нами, революционерами-социалистами …за все свои злодеяния против нас». Петербург в шоке: сановников столь высокого ранга, к тому же из ближайшего окружения императора, ещё не убивали! Так над Россией взошла заря настоящего терроризма. Сам Степняк-Кравчинский снова за границей: Швейцария, Италия и, наконец, Лондон. Весь в угаре революционно-литературного творчества, но в 1895 году задавлен паровозом…
1) в связи с убийством Н.В.Мезенцева
Посвящается светлой памяти Мученика Ивана Мартыновича Ковальского2,
расстрелянного опричниками за защиту своей свободы, 2 августа 1878 года в г.
Одессе.
Шеф жандармов - глава шайки, держащей под своей пятой всю Россию, убит.
Мало кто не догадался, чьими руками был нанесен удар. Но, во избежание
всяких недоразумений, мы объявляем во всеобщее сведение, что шеф жандармов
генерал-адъютант Мезенцев действительно убит нами,
революционерами-социалистами.
Объявляем также, что убийство это как не было первым фактом подобного рода,
так не будет и последним, если правительство будет упорствовать в сохранении
ныне действующей системы.
Мы - социалисты. Цель наша - разрушение существующего экономического
строя, уничтожение экономического неравенства, составляющего, по нашему
убеждению, корень всех страданий человечества. Поэтому политические формы
сами по себе для нас совершенно безразличны. Мы, русские, вначале были более
какой бы то ни было нации склонны воздержаться от политической борьбы и еще
более от всяких кровавых мер, к которым не могли нас приучить ни наша
предшествующая история, ни наше воспитание. Само правительство толкнуло нас
на тот кровавый путь, на который мы встали. Само правительство вложило нам в
руки кинжал и револьвер.
Убийство - вещь ужасная. Только в минуту сильнейшего аффекта, доходящего до
потери самосознания, человек, не будучи извергом и выродком человечества,
может лишить жизни себе подобного. Русское же правительство нас,
социалистов, нас, посвятивших себя делу освобождения страждущих, нас,
обрекших себя на всякие страдания, чтобы избавить от них других, русское
правительство довело до того, что мы решаемся на целый ряд убийств, возводим
их в систему.
Оно довело нас до этого своей цинической игрой десятками и сотнями
человеческих жизней и тем наглым презрением к какому бы то ни было праву,
которое оно всегда обнаруживало в отношении к нам.
[. . .]
Поставленные русским правительством вне закона, лишенные всех гарантий,
доставляемых, общественным союзом, на основании верховного права всякого
человека на самозащиту, мы должны были сами принять на себя защиту своих
человеческих прав, подобно тому, как это делает человек или группа людей,
живущих в дикой первобытной стране.
Мы создали над виновниками и распорядителями тех свирепостей, которые
совершаются над нами, свой суд, суд справедливый, как те идеи, которые мы
защищаем, и страшный, как те условия, в которые нас поставило само
правительство.
Этим судом генерал-адъютант Мезенцев за все свои злодеяния против нас был
признан заслуживающим смерти, каковой приговор и был приведен над ним в
исполнение на Михайловской площади утром 4 августа 1878 года.
[. . .]
Господа правительствующие жандармы, администраторы, вот вам наше последнее
слово:
Вы - представители власти; мы - противники всякого порабощения человека
человеком, поэтому вы наши враги и между нами не может быть примирения. Вы
должны быть уничтожены и будете уничтожены! Но мы считаем, что не
политическое рабство порождает экономическое, а наоборот. Мы убеждены, что с
уничтожением экономического неравенства уничтожится народная нищета, а с нею
вместе невежество, суеверия и предрассудки, которыми держится всякая власть.
Вот почему мы, как нельзя более, склонны оставить в покое вас,
правительствующие. Наши настоящие враги - буржуазия, которая теперь прячется
за вашей спиной, хотя и ненавидит вас, потому что и ей вы связываете руки.
Так посторонитесь же! Не мешайте нам бороться с нашими настоящими врагами, и
мы оставим вас в покое. Пока не свалим мы теперешнего экономического строя,
вы можете мирно почивать под тенью ваших обильных смоковн.
До тех же пор, пока вы будете упорствовать в сохранении теперешнего дикого
бесправия, наш тайный суд, как меч Дамокла, будет вечно висеть над вашими
головами, и смерть будет служить ответом на каждую вашу свирепость против
нас.
Мы еще недостаточно сильны, чтобы выполнить эту задачу во всей ее широте.
Это правда. Но не обольщайтесь не по дням, а по часам растет наше великое
движение. Припомните, давно ли вступило оно на тот путь, по которому идет. С
выстрела Веры Засулич3 прошло всего полгода. Смотрите же, какие размеры оно
приняло теперь! А ведь такие движения растут все с возрастающей силой,
подобно тому, как лавина падает со все возрастающей скоростью. Подумайте:
что же будет через какие-нибудь полгода, год?
Да и много ли нужно, чтобы держать в страхе таких людей, как вы, господа
правительствующие?
Много ли нужно было, чтобы наполнить ужасом такие города, как Харьков и
Киев?4
Подумайте об этом, господа, и затем выслушайте наши требования:
1) Мы требуем полного прекращения всяких преследований за выражение каких бы
то ни было убеждений как словесно, так и печатно.
2) Мы требуем полного уничтожения всякого административного произвола и
полной ненаказуемости за поступки какого бы ни было характера иначе, как по
свободному приговору народного суда присяжных.
3) Мы требуем полной амнистии для всех политических преступников без
различия категорий и национальностей, - что логически вытекает из первых
двух требований.
Вот чего мы требуем от вас, господа правительствующие. Большего от вас мы не
требуем, потому что большего вы дать не в силах. Это большее в руках
буржуазии, у которой мы и вырвем его вместе с жизнью. Но это уже наши счеты.
Не мешайтесь в них. Точно также и мы мешаться не станем в ваши домашние
дела.
До вопроса о разделении власти между вами и буржуазией нам нет решительно
никакого дела. Давайте или не давайте конституцию, призывайте выборных или
не призывайте, назначайте их из землевладельцев, попов или жандармов - это
нам совершенно безразлично. Не нарушайте наших человеческих прав - вот все,
чего мы хотим от вас.
Печатается по:
Революционный радикализм в России: век девятнадцатый.
Под редакцией Е.Л. Рудницкой. М., 1997, лл. 397-404.
Примечания:
1 Кравчинский Сергей Михайлович (1851-1895) - из дворян, окончил Михайловское артиллерийское училище, затем учился в Петербургском лесном институте; деятельный участник общества “Земся и Воля”. 4 августа 1878 г. убил главноуправляющего III отделением, шефа жандармов Н.В.Мезенцева; скрылся за границей.
2 Ковальский Иван Мартынович (1850-1878) - революционер-народник, организатор кружка “бунтарей” в Одессе. За вооруженное сопротивление при аресте был приговорен Одесским военно-окружным судом к расстрелу.
3 Засулич Вера Ивановна (1849-1919) 24 января 1878 г. стреляла в петербургского обер-полицмейстера Ф.Ф.Трепова (поводом к покушению послужило наказание розгами Алексея Боголюбова (Андрея Емельянова), произведенное 13 июля 1877 г. в доме предварительного заключения по его приказу); оправдана Петербургским окружным судом, эмигрировала.
4 Вероятно, имеются в виду Харьковские беспорядки 1872 г., в результате которых представители администрации и полиции бежали из города, а также покушения на товарища киевского губернского прокурора М.М.Котляревского и адъютанта киевского губернского жандармского управления Г.Э.Гейкинга, осуществленные в 1878 членами киевского “Исполнительного комитета русской социально-революционной партии” (см. д-т № 9)
Использованы материалы сайта www.auditorium.ru
Здесь читайте:
Народная воля , революционно-народническая организация, образовалась в августе 1879 г.
Земля и воля , тайное революционное общество, существовало в 1870-е гг.
Петрашевцы , участники кружка М. В. Петрашевского (1827-1866).
Для характеристики III Отделения и его руководства еще более авторитетным является высказывание Н.Д. Селивестрова, генерал-лейтенанта, товарища шефа жандармов. После убийства С.М. Кравчинским шефа жандармов Н.В. Мезенцева, он временно исполнял должность шефа жандармов. В качестве такового он писал в русское посольство в Лондоне письмо с просьбой помочь в подыскании в Англии агента для работы в революционной среде: «Его величеству угодно, чтобы я действовал как хозяин всего дела и приступил к некоторым преобразованиям. При существующей обстановке действовать успешно - дело невозможное, и я прошу Вашего содействия. Все то, что было заведено Шуваловым, запущено, а пресловутый Шульц, может быть, в свое время имевший способности, - теперь никуда не годится, - он только сплетничает, жалуется. Агентов у нас вовсе нет, ни единого добропорядочного, и я обращаюсь к Вам за помощью... Не откажите для пользы родины помочь. Шульц уверяет, что агентов-сыщиков и вообще агентов в России вовсе нельзя найти, что до известной степени справедливо. Извините за лаконизм: со дня убийства Мезенцева я работаю по 18 часов в сутки и боюсь свалиться с ног; я совершенно изнемогаю и проклинаю тот день, в который принял назначение товарища шефа жандармов. Ответ пришлите через Министерство внутренних дел, - иначе даже ко мне адресованные письма по почте приятель Шульца Шор все вскрывает»23.
Созданное как одно из отделений собственной его императорского величества канцелярии, III Отделение, как упоминалось выше, подчинялось непосредственно императору. В то время существовало Министерство внутренних дел и внутри этого Министерства - Департамент полиции Исполнительной. Не было четкого разграничения полномочий в деле руководства полицией на местах. Такое положение приводило к соперничеству между МВД и III Отделением, что также не могло не отражаться на эффективности и авторитете полицейских служб.
После проведения судебной реформы 60-х годов стали все более осложняться отношения между III Отделением и судебной властью, стремившейся следовать букве закона и в ряде случаев препятствовать полицейскому произволу. Разногласия между III Отделением и Министерством юстиции нарастали. Жандармы после введения временных правил 1 сентября 1878 г. все больше вмешивались в вопросы судебных властей.
За указом о временном подчинении III Отделения ВРК уже на следующий день (4 марта) последовало новое «высочайшее» повеление, в соответствии с которым и Отдельный корпус жандармов также был «временно» подчинен ВРК 24. Отдельный корпус жандармов был специальным воинским подразделением, чины которого составляли основу штата жандармско-полицейских учреждений Российской империи: Губернских жандармских управлений (ГЖУ), Петербургского охранного отделения, жандармско-полицейских управлений железных дорог, жандармских дивизионов, крепостных команд и т.д.
Корпус жандармов имел двойное подчинение. По инспекторской, строевой и хозяйственной части он входил в систему Военного министерства. По «наблюдательной части», организации и ведению политического розыска, дознаний подчинялся III Отделению.
Указами от 3 и 4 марта 1880 г. руководство всеми этими учреждениями перешло в руки Лорис-Меликова. Одновременно ему были представлены все права и «круг действий», присвоенные законом шефу жандармов.
11 апреля 1880 г. Лорис-Меликов передал Александру II всеподданнейший доклад, который был программой дальнейших мероприятий ВРК для решения поставленных перед ней задач. В первой части докладной записки говорилось о том, что успела сделать Комиссия (координация деятельности жандармских органов и полиции, ускорение процессов рассмотрения дознаний по политическим делам, урегулирование вопроса административной ссылки и т.д.). Далее в докладе отмечалось, что для вывода страны из кризиса необходимо провести реформы, касающиеся различных сторон общественной жизни России. В части, касающейся «охранения государственного порядка и общественного спокойствия», предлагаемая программа состояла из пяти пунктов.
Примечательно, что эта часть доклада была наиболее внимательно прочитана Александром II, некоторые абзацы были отмечены карандашом с пометкой «да». В первом пункте Лорис-Меликов предлагал «идти твердо и решительно в деле преследования злоумышленников, но не смешивать с ними людей, виновных лишь в проступках, не имеющих прямого отношения к социально-революционным проявлениям».
Во втором пункте указывалось: «Всемерно стремиться к установлению полного единства действия всех органов правительственной власти, призванных к борьбе с преступными лжеучениями.., к объединению, сосредоточению и усилению деятельности разного рода полиций (городской, уездной, жандармской и сыскной)...»
В третьем пункте Лорис-Меликов особо подчеркивал, что необходимо «стремиться к возвращению от чрезвычайных мер к законному течению дела».
Два последних пункта содержали перечень предлагавшихся конкретных мер по нормализации общественных отношений, подчеркивалась необходимость «побудить правительственные учреждения и лица к более внимательному отношению к выразившимся насущным потребностям населения и его представителям». Говорилось также о пересмотре паспортной системы облегчении крестьянских переселений, преобразовании губернских административных учреждений, установлении отношений нанимателей к рабочим и т.д.25.
Хотя предложения Лорис-Меликова, на первый взгляд, имели ограниченный характер, но уже сама постановка вопроса о том, что в настоящий период нельзя ограничиваться только карательными и полицейскими мерами, а необходимо проводить определенные преобразования, указывала на серьезность, намерений председателя Комиссии.
В конце доклада Лорис-Меликов отмечал, что разработка предлагаемых мероприятий «будет составлять предмет заботливости подлежащих министров и других высших установлений», но «возбуждение вопросов», очерченных в программе и. обсуждение «своевременности предложенных с этой целью мер должно входить в круг деятельности Верховной распорядительной Комиссии»26.
Доклад предполагал еще более широкое поле деятельности ВРК. Он был одобрен Александром II, наложившим весьма примечательную резолюцию:
«Благодарю за откровенное изложение твоих мыслей, которые почти во всем согласны с моими собственными.
Вижу с удовольствием, что ты вполне понял тяжелую обузу, которую я на тебя возложил. Да поможет тебе Бог оправдать мое доверие»27.
Выполнить программу Лорис-Меликова ВРК однако не успела. Летом 1880 г. сам Лорис-Меликов поставил перед Александром II вопрос о целесообразности существования ВРК. 26 июля 1880 г. он представил Александру II новый всеподданнейший доклад, в котором подвел итоги проделанной Комиссией работы, отметил «некоторые благоприятные признаки, свидетельствующие о заметном успокоении умов», считая, однако, что «вредные для государственного строя проявления социальных учений... могут быть парализованы не в короткий срок...». Основная задача, подчеркивал он, - заключается в том, чтобы отнять у «крамолы» почву для развития революционных идей, что «возможно только в результате объединения усилий правительственной власти и общества».
1827–1878). Главный начальник Третьего отделения собственной Его Императорского Величества канцелярии и шеф Корпуса жандармов в 1876–1878 гг. Происходил из дворянского рода, известного со второй половины XVII в. По матери был правнуком великого русского полководца А.В. Суворова. В 1845 г. начал военную службу в лейбгвардии Преображенском полку. В чине подпоручика встретил начало Крымской войны 1853–1856 гг. Принимал участие во многих боевых операциях, в отступлении Южной армии к Севастополю. В качестве адъютанта главнокомандующего Южной армией М.Д. Горчакова в 1855 г. участвовал в обороне Севастополя, был произведен в штабскапитаны. В 1860 г. получает очередной чин капитана с переименованием в подполковники армии, в ноябре 1861 г. становится флигельадъютантом Александра II и на следующий год посылается инспектировать подразделения Корпуса внутренней стражи в губернии Поволжья. В августе 1863 г. прикомандировывается к управлению шефа Отдельного корпуса жандармов. Дальнейшая карьера Мезенцева все в большей степени связывается со сферой политического сыска. С ноября 1863 г. по май 1871 г. состоит членом Следственной комиссии в СанктПетербурге, принимает участие в расследовании покушения Каракозова на императора Александра II в 1866 г. В июле 1864 г. назначается исправляющим делами начальника штаба шефа Корпуса жандармов и управляющего Третьим отделением. В апреле 1865 г. производится в чин генералмайора и утверждается в должности начальника штаба Корпуса жандармов и управляющего Третьим отделением. В мае 1871 г. пожалован в звание генераладъютанта Александра II с отчислением от занимаемой должности. Однако этот перерыв в карьере по сыскной части был непродолжительным. В августе 1873 г. производится в чин генераллейтенанта, а спустя год назначается товарищем шефа жандармов и главного начальника Третьего отделения. Когда в конце декабря 1876 г. А.Л. Потапов в связи с болезнью был уволен со своего поста, назначается главным начальником Третьего отделения и шефом Отдельного корпуса жандармов, одновременно становится членом Государственного совета и комитетов по делам Кавказа и Царства Польского. Был награжден орденами Св. Анны 3й, 2й и 1й степеней, Св. Владимира 4й, 3й и 2й степеней, Св. Станислава 2й и 1й степеней, орденом Белого Орла. Хотя на некоторых знавших его людей новый руководитель государственной безопасности производил впечатление «сонного тигра», а в советскую эпоху неизменно характеризовался в исторической литературе как жестокий каратель, военный министр и прогрессивный реформатор, Д.А. Милютин воспринимал его совершенно иначе. По его словам, «Мезенцев вел дела гуманно, не имел личных столкновений с преступниками. Мне даже всегда казалось, что он, по своей натуре, совсем непригоден для своего поста. С молодых лет он был повеса и в то же время набожен». Понимая, что одними арестами революционное движение не победить, глава Третьего отделения в январе 1878 г. предложил Александру II развернуть по всей стране систему правительственной контрпропаганды: «в простонародье» – распространение книг и брошюр благонамеренного содержания, а «в обществе» – через «кружки, имеющие целью препятствовать дальнейшему развитию революционных замыслов». Однако этот план показался императору слишком смелым и был отвергнут. Для выработки стратегии борьбы с народничеством летом 1878 г. было образовано Особое совещание, в которое вошли шеф жандармов, министр юстиции и помощник министра внутренних дел. На нем Мезенцев предложил расширить штат секретных агентов, полагая, что лучшим способом борьбы явится их проникновение в подпольные организации. Эти агенты не только смогут раскрыть планы заговорщиков, но, войдя к ним в доверие, спровоцировать действия, которые вызовут общественное негодование и будут способствовать их изоляции. Такие агенты должны находиться в полном распоряжении Третьего отделения. На эти цели правительство немедленно выделило 400 тысяч рублей в дополнение к бюджетным ассигнованиям. Пока царские сановники обсуждали стратегию борьбы, народники перешли к новой тактике. Разочарованные тем, что агитация не привела к немедленному народному восстанию, и озлобленные репрессиями власти, они становятся на путь индивидуального террора. Начало положила Вера Засулич, стрелявшая в петербургского градоначальника Ф.Ф. Трепова и оправданная судом присяжных. Вскоре последовали террористические акты в Киеве. Быстро оценивший поворот тактики народников жандармский полковник В. Д. Новицкий предупредил начальника Третьего отделения, что следует ожидать покушений на высшее руководство его ведомства, ненавистного для противников самодержавного режима. В ответ Мезенцев самоуверенно заявил: «Власть шефа жандармов так еще велика, что особа шефа недосягаема, обаяние к жандармской власти так еще сильно, что эти намерения стоит отнести к области фантазий и бабьих сплетен, а не к действительности». Эта самоуверенность стоила ему жизни. 4 августа 1878 г. он был убит на Михайловской площади в Петербурге народником С. Кравчинским, через два дня после расстрела в Одессе по приговору военнополевого суда революционера И. Ковальского, оказавшего вооруженное сопротивление при аресте. Виновником гибели одесского народника революционеры считали Мезенцева. Это убийство, по свидетельству князя В.П. Мещерского, «повергло в ужас правительственные сферы». Военный министр в своем дневнике зафиксировал собственное видение этого события, которое разделяли многие: «Убийство подобного человека не может быть иначе объяснено, как сатанинским планом тайного общества навести террор на всю администрацию. И план этот начинает удаваться». По Северной столице поползли настойчивые слухи о том, что революционеры готовят «варфоломеевскую ночь» своим противникам. В обстановке паники, охватившей высшее общество Петербурга, Третье отделение продемонстрировало потрясающую беспомощность, оказавшись не в состоянии даже схватить убийцу, который, бежав за границу, ушел от преследования и под псевдонимом Степняк потом описал покушение на шефа жандармов в брошюре.
Дунайская кампания
Оборона Севастополя
Чёрная речка
Биография
Происхождение и военная служба
Происходил из дворянского рода Мезенцовых - младший сын Владимира Петровича Мезенцова и графини Веры Николаевны, урождённой Зубовой (1800-1863), дочери цареубийцы графа Н. А. Зубова и внучки генералиссимуса А. В. Суворова . Старший брат Николая, Михаил - гофмейстер .
Военную службу начал 3 октября 1845 года, в чине унтер-офицера лейб-гвардии Преображенского полка . Через два года получил офицерский чин прапорщика . В 1849 году участвовал в походе к западной границе Российской империи, причиной которого была революция в Венгрии , подавлявшаяся Россией вместе с Австрийской империей . В конце этого же года произведён в подпоручики .
Николай Мезенцов умер неженатым и бездетным . На панихиде присутствовали император Александр II и цесаревич Александр Александрович , министры и высшие сановники, члены дипломатического корпуса. Служил панихиду митрополит Исидор . В почётном карауле стояли эскадроны кавалергардского полка , конной артиллерии , конных жандармов, гвардейских жандармов, казаков. Н. И. Мезенцов был похоронен в фамильном склепе в Сергиевой Приморской пустыни .
Убийца Н. И. Мезенцова - будущий писатель и публицист Сергей Кравчинский - сумел в суматохе бежать за границу, где впоследствии описал свой теракт в брошюре «Смерть за смерть» как месть за недавнюю казнь народника И. М. Ковальского .
Личная жизнь
Никогда не был женат и не имел детей. Его любовницей была знаменитая куртизанка