Средневековые христиане считали Везувий кратчайшей дорогой в ад. И недаром: от его извержений не раз гибли люди и города. Но самое известное извержение Везувия случилось 24 августа 79 года нашей эры. И стало последним днем древнеримского города Помпеи.

Мы знаем о нем со слов римского политического деятеля и писателя Гая Плиния Цецилия Секунда, более известного в истории, как Плиний Младший. В письмах к историку Публию Корнелию Тациту он описывал извержение:

Облако по своей форме походило на пинию: вверх поднимался как бы ствол, и от него во все стороны расходились как бы ветви. Местами оно было яркого белого цвета, местами в грязных пятнах, словно от земли и пепла, поднятых кверху.

Но мало кто в мире читает "Письма к Тациту". И все же об извержении Везувия в 79 году знает всякий, кто учился в школе. Помогло… искусство.

Везувий зев открыл — дым хлынул клубом — пламя
Широко развилось, как боевое знамя.

Земля волнуется - с шатнувшихся колонн

Кумиры падают! Народ, гонимый страхом,

Под каменным дождём, под воспалённым прахом,

Толпами, стар и млад, бежит из града вон...

Картину, описанную Пушкиным, видел каждый и не однажды - в Государственном Русском музее или на репродукциях. Это, по словам Гоголя, "светлое воскресение живописи" - "Последний день Помпеи". Александр Брюллов побывал на раскопках засыпанного пеплом города и с разрешения неаполитанского короля сделал зарисовки и обмеры. И подсказал брату Карлу сюжет.

А другие рассказывают, что величественную панораму Везувия Карл Павлович Брюллов увидел с полуострова Сорренто. И загорелся идеей написать его извержение. Русский художник и историк искусства Александр Бенуа считал иначе: замысел картины родился у Брюллова под влиянием одноименной оперы итальянского композитора Джованни Пачини. Не забудем и о заказчике, тем более, что это прославленный князь Сан-Донато из русского рода Демидовых - меценат, исследователь и благотворитель.

Но как бы то ни было, благодаря Карлу Брюллову с поддержкой Анатолия Демидова, мы воочию видим трагедию Помпеи - небольшого, но богатого южного курорта с двумя театрами и тридцатью пятью борделями. Трагедию беспечности танцующих на вулкане: в 62 году сильные подземные толчки предупредили Помпеи о скорой катастрофе. Но горожане остались глухи, и восстановили разрушенный город.

Природа бездумия не простила. 24 августа 79 года в обычный летний солнечный день Везувий заговорил. И говорил почти сутки, покрыв многометровой толщей пепла улицы, дома со всей обстановкой и две тысячи человек из двадцатитысячного населения города. Остальные спаслись бегством: этот бег от смерти и изобразил Брюллов.

Слом судеб обнажает характеры. Заботливые сыновья выносят из ада немощного отца. Мать закрывает собой детей. Отчаявшийся юноша, собравшись с последними силами, не выпускает из рук драгоценный груз - невесту. А красавец на белом коне спешит прочь в одиночестве: скорее, скорее спасти себя, любимого. Везувий беспощадно демонстрирует людям не только свое нутро, но и их собственное. Тридцатилетний Карл Брюллов это отлично понял. И показал нам.

"И был "Последний день Помпеи" для русской кисти первый день", - ликовал поэт Евгений Баратынский. Воистину так: картину триумфально встретили в Риме, где он ее писал, и затем в России, а сэр Вальтер Скотт несколько высокопарно назвал картину "необычной, эпической".

И был успех. И картины, и мастера. А осенью 1833 года картина появилась на выставке в Милане и триумф Карла Брюллова достиг своей высшей точки. Имя русского мастера сразу стало известным на всем италийском полуострове — с одного его конца до другого. В итальянских газетах и журналах печатались восторженные отзывы о "Последнем дне Помпеи" и его авторе. Брюллова приветствовали аплодисментами на улице, устраивали овации в театре. Поэты посвящали ему стихи. Во время переездов на границах итальянских княжеств от него не требовали предъявления паспорта — считалось, что каждый итальянец обязан знать его в лицо.

Холст, масло.
Размер: 465,5 × 651 см

«Последний день Помпеи»

«Последний день Помпеи» страшна и прекрасна. Она показывает, насколько человек бессилен перед разъяренной природой. Поражает талант художника, сумевшего передать всю хрупкость человеческой жизни. Картина беззвучно кричит о том, что нет в мире ничего важнее человеческой трагедии. Тридцатиметровый монументальный холст открывает каждому те страницы истории, повторения которых не желает никто.

… Из 20 тысяч жителей Помпеи в тот день на улицах города погибло 2000 человек. Сколько их осталось захороненными под обломками домов – неизвестно и по сегодняшний день.

Описание картины «Последний день Помпеи» К.Брюллова

Художник: Карл Павлович Брюллов (Брюлов)
Название картины: «Последний день Помпеи»
Картина написана: 1830-1833 г.
Холст, масло.
Размер: 465,5 × 651 см

Российского художника пушкинской эпохи знают как портретиста и последнего романтика живописи, причем не влюбленного в жизнь и красоту, а скорее, как переживающего трагический конфликт. Примечательно, что небольшие по размеру акварели К. Брюллова в период его жизни в Неаполе привозились аристократами из поездок как декоративный и развлекательный сувенир.

Сильное влияние на творчество мастера оказала жизнь в Италии, и путешествие по городам Греции, а так же дружба с А. С. Пушкиным. Последняя кардинальным образом сказалась на видении мира выпускника Академии художеств – на первое место в его работах выходит судьба всего человечества.

Как нельзя ярче эту идею отражает картина «Последний день Помпеи» , имеющая в своей основе реальные исторические факты.

Город неподалеку от современного Неаполя погиб при извержении вулкана Везувия. Об этом говорят еще манускрипты древних историков, в частности, Плиния младшего. Он рассказывает, что Помпея славилась на всю Италию мягким климатом, лечебным воздухом и божественной природой. Патриции стоили тут виллы, императоры и полководцы приезжали на отдых, превращая город в древний вариант Рублевки. Достоверно известны, что тут был театр, водопровод и римские бани.

24 августа 79 года н. э. люди услышали оглушительный грохот и увидели, как из недр Везувия начали вырываться столпы огня, пепла и камней. Катастрофе днем ранее предшествовало землетрясение, так что большинство из людей успело покинуть город. Оставшиеся же не спаслись от пепла, достигшего Египта и вулканической лавы. Страшная трагедия наступила за считанные секунды – дома рушились на голову жителей, а метровые слои вулканических осадков покрывали всех без исключения. В Помпее началась паника, да вот бежать было некуда.

Именно такой момент изображен на холсте К. Брюллова, который вживую увидел улицы древнего города, даже под слоем окаменевшего пепла оставшимися такими, какими они были до извержения. Художник долгое время собирал материалы, несколько раз бывал в Помпее, осматривал дома, ходил по улицам, делал эскизы отпечатков тел людей, погибших под слоем горячего пепла. Многие фигуры изображены на картине в тех самых позах – мать с детьми, женщина, упавшая с колесницы и молодая пара.

Писалось произведение 3 года – с 1830 по 1833. Мастер настолько проникся трагедией человеческой цивилизации, что его несколько раз в полуобморочном состоянии выносили из мастерской.

Что интересно, в картине связаны темы разрушения и человеческого самопожертвования. Первый момент вы увидите в огне, охватившем город, падающих статуях, взбесившейся лошади и убитой женщине, которая упала с колесницы. Контраст достигается бегущими горожанами, которым до нее нет дела.

Примечательно, что мастер изобразил не толпу в привычном понимании этого слова, а людей, каждый из которых рассказывает свою историю.

Матери, прижимающие своих детей, которые не совсем понимают что происходит, хотят укрыть их от этой катастрофы. Сыновья, выносящие на руках своего отца, безумно смотрящего в небо и закрывающего рукой глаза от пепла, стараются спасти его ценой своей жизни. Юноша, держащий на руках свою погибшую невесту, будто не верит, что ее уже нет в живых. Обезумевший конь, который пытается скинуть своего всадника, словно передает, что природа не пощадила никого. Христианский пастырь в красных одеждах, не выпускающий из рук кадила, бесстрашно и ужасающе спокойно смотрит на падающие статуи языческих богов, словно видит в этом Божью кару. Поражает образ жреца, который, прихватив из храма золотую чашу и артефакты, покидает город, трусливо оглядываясь по сторонам. Лица людей в большинстве красивы и отражают не ужас, а спокойствие.

Один из них на заднем плане – автопортрет самого Брюллова. Он прижимает к себе наиценнейшее – ящик с красками. Обратите внимание на его взгляд, в нем нет страха смерти, есть лишь восхищение открывшимся зрелищем. Мастер будто остановился и запоминает смертельно прекрасный момент.

Что примечательно, на полотне нет главного героя, есть лишь мир, разделенный стихией на две части. Действующие лица расходятся на авансцене, открывая двери вулканическому аду, а молодая женщина в золотом платье, лежащая на земле – символ гибели утонченной культуры Помпеи.

Брюллов умел работать светотенью, моделируя объемные и живые образы. Важную роль здесь играют одежда и драпировки. Одеяния изображены насыщенными цветами – красным, оранжевым, зеленым, цвета охры, голубым и синим. Контрастирует с ними мертвенно-бледная кожа, которую освещают зарева молний.

Продолжает идею разделения картины свет. Он уже не способ передачи происходящего, а становится живым героем «Последнего дня Помпеи». Молнии вспыхивают желтым, даже лимонным, холодным цветом, превращая горожан в живые мраморные статуи, а кроваво-красная лава потоком накрывает мирный рай. Зарево вулкана оттеняет панораму умирающего города на заднем плане картины. Черные облака пыли, из которых льется не спасительный дождь, а губительный пепел, будто говорят, что спастись не сможет никто. Доминирующий цвет на картине – красный. Причем это не тот жизнерадостный цвет, который призван дарить жизнь. Брюлловский красный – кровавый, словно отражающий библейский Армагеддон. Одежда героев, задний план картины словно сливаются с заревом вулкана. Вспышки молний освещают лишь передний план.

После демонстрации картины Николай I наградил Брюллова лавровым венком,
после чего художника стали называли «Карл Великий»
Фрагмент картины Карла Брюллова (1799-1852) «Последний день Помпеи» (1830-1833)

Карл Брюллов так увлёкся трагедией города, уничтоженного Везувием, что лично участвовал в раскопках Помпеи, а позже тщательно работал над картиной: вместо трёх лет, указанных в заказе юного мецената Анатолия Демидова, художник писал картину целых шесть лет. О подражании Рафаэлю, сюжетных параллелях с «Медным всадником», гастролях работы по Европе и моде на трагедию Помпеи среди людей искусства.

Перед тем, как начать смотреть фотографии, которые сын сделал в Помпеях, стоит разобраться, как дело было.
Извержение Везувия 24-25 августа в 79 году нашей эры стало самым крупным катаклизмом Древнего мира. В тот последний день нескольких прибрежных городов погибло порядка 5 тысяч человек. Даже сейчас у современного человека слово «гибель» тут же ассоциативно потребует слова «Помпеи», а фраза: «У меня вчера была просто гибель Помпеи» понятна и метафорически укажет на масштаб неприятностей, пусть то прорвало фановую трубу и затопило соседей.
Нам эта история особенно хорошо известна по картине Карла Брюллова, которую можно увидеть в Русском музее Санкт-Петербурга. Картина эта запоминается, эдакий блокбастер, понятно, что во времена, когда не было кино, она производила неизгладимое впечатление на зрителей

В 1834 году состоялась «презентация» картины в Петербурге. Поэт Евгений Боратынский написал строки: « Последний день Помпеи стал для русской кисти первым днем!» Картина поразила Пушкина и Гоголя. Гоголь ухватил в своей вдохновенной статье, посвященной картине, секрет её популярности: « Его произведения первые, которых могут понимать (хотя неодинаково) и художник, имеющий высшее развитие вкуса, и не знающий, что такое художество» И впрямь, гениальное произведение понятно всем, и в тоже время человек более развитый откроет в нем еще иные плоскости другого уровня.
Пушкин написал стихи и даже набросал на полях эскизно часть композиции картины.

Везувий зев открыл — дым хлынул клубом — пламя
Широко развилось, как боевое знамя.
Земля волнуется — с шатнувшихся колонн
Кумиры падают! Народ, гонимый страхом,
Под каменным дождем, под воспаленным прахом,
Толпами, стар и млад, бежит из града вон (III, 332).

Это краткий пересказ картины, многофигурной и сложной композиционно, совсем не маленькое полотно, в те времена оно было даже самой большой картиной, что уже поражало современников: масштаб картины, соотнесенный с масштабом бедствия.
Наша память не может впитать всё, её возможности не безграничны, такую картину можно рассматривать не единожды и каждый раз что-то увидеть еще. Что же выделил и запомнил Пушкин? Исследователь его творчества Юрий Лотман выделил три главные мысли «восстание стихии — статуи приходят в движение — народ (люди) как жертва бедствия». И сделал вполне разумный вывод: Пушкин только что закончил своего «Медного всадника» и увидел то, что ему было в тот момент близко. И впрямь похожий сюжет: стихия (наводнение) бушует, памятник оживает, испуганный Евгений бежит от стихии и памятника.
Лотман пишет еще и о направлении взгляда Пушкина: « Сопоставление текста с полотном Брюллова раскрывает, что взгляд Пушкина скользит по диагонали из правого верхнего угла в левый нижний. Это соотвествует основной композиционной оси картины. Исследователь диагональных композиций, художник и теоретик искусства Н. Тарабукин писал: «Содержанием картины,построенной композиционно по этой диагонали, нередко является то или другое демонстрационное шествие». И далее: «Зритель картины в данном случае занимает место как бы среди толпы, изображенной на полотне».
Действительно, нас необыкновенно захватывает происходящее, Брюллову удалось сделать зрителя сопричастным событиям максимально. Есть «эффект присутствия».
Карл Брюллов закончил Академию Художеств в 1823 году с золотой медалью. По традиции золотые медалисты уезжали в Италию на стажировку. Там Брюллов посещает мастерскую итальянского художника и в течение 4х лет копирует «Афинскую школу» Рафаэля, причем в натуральную величину все 50 фигур. В это в время Брюллова посещает писатель Стендаль. Несомненно, что Брюллов многому научился у Рафаэля, умению организовывать большой холст. В Помпеи Брюллов попал в 1827 году вместе с графиней Марией Григорьевной Разумовской. Она стала первой заказчицей картины. Однако права на картины выкупает шестнадцатилетний Анатолий Николаевич Демидов, владелец уральских горнорудных заводов, богач и меценат. Чистого годового дохода он имел два миллиона рублей. Николай Демидов, отец, недавно скончавшийся, был русским посланником и спонсировал во Флоренции раскопки в Форуме и Капитолии. Демидов в дальнейшем подарит картину Николаю Первому, а тот передарит Академии Художеств, откуда она попадет в Русский музей. Демидов подписал с Брюлловым контракт на определенный срок и пытался подогнать художника, однако тот задумал грандиозный замысел и в общей сложности работа над картиной заняла 6 лет.
Брюллов делает много эскизов и собирает материал.

Брюллов так увлекся, что сам участвовал в раскопках. Надо сказать, что раскопки начались формально 22 октября 1738 года по указу неаполитанского короля Карла Третьего, их проводил инженер из Андалусии Роке Хоакин де Алькубьерре с 12 ю рабочими и это были первые в истории археологические системные раскопки, когда делались подробные записи всего, что найдено, до этого в основном были пиратские методы, когда выхватывались драгоценные предметы, а остальное могло быть варварски уничтожено. К тому времени, как появился Брюллов, Геркуланум и Помпеи стали уже не только местом раскопок, но и местом паломничества туристов. Кроме этого Брюллов вдохновился оперой Паччини «Последний день Помпеи», которую он видел в Италии. Известно, что он одевал натурщиков в костюмы к спектаклю. Гоголь, кстати, сравнивал картину с оперой, видимо почуствовал «театральность» мизансцены. Ей точно не хватает музыкального сопровождения в духе «Кармины Бураны».

Итак, после долгого эскизирования, Брюллов написал картину и уже в Италии она вызвала колоссальный интерес. Демидов решил везти её в Париж на Салон, где она тоже получила золотую медаль. Кроме этого она экспонировалась в Милане и Лондоне. В Лондоне картину увидел писатель Эдвард Бульвер-Литтон, позже написавший под впечатлением от полотна свой роман «Последние дни Помпеи». Любопытно сравнить два момента трактовки сюжета. У Брюллова мы видим ясно все действие, где-то рядом пожар и дым, но на первом плане отчетливое изображение действующих лиц.Когда уже началась паника и массовое бегство, город был в изрядном дыму от пепла, у художника камнепад изображен мелким питерским дождичком и камушками, разбросанными по тротуару. Люди скорее бегут от пожара. На деле город был уже окутан смогом, невозможно было дышать, в романе у Бульвер-Литтона героев, влюбленную пару, спасает рабыня, слепая от рождения. Поскольку она слепа, то легко находит дорогу впотьмах. Герои спасаются и принимают христианство.
Были ли христиане в Помпеях? В то время они были гонимы и неизвестно дошла ли новая вера до провинциального курорта. Однако Брюллов тоже противопоставляет языческой вере и гибели язычников веру христианскую. В левом углу картины мы видим группу из старика с крестом на шее и женщин, под его защитой. Старик обратил взгляд в небеса, к своему Богу, возможно он его спасет.

Картина знакома мне с детства, когда-то, еще в художественной школе мы разбирали её целый урок, именно на примере «Последнего дня Помпеи» педагог рассказывала про основные живописные приемы, которые использовал художник. Действительно, она может служить учебником по живописи, если её разбирать внимательно. Художник использует цветовые и световые контрасты, умело объединяет группы людей. Хотя современники-художники прозвали её «яичницей» из-за ярких красок, в основном яркого композиционного центра, мы понимаем, что Италия с её яркими природными красками не могла не повлиять. Брюллов считается основателем «итальянского жанра» в русской живописи.

Кстати, Брюллов некоторые фигуры срисовал с фигур из раскопок. К тому времени стали заливать пустоты гипсом и получили вполне реальные фигуры погибших жителей.

Педагоги-классицисты поругивали Карла за отступление от канонов классической живописи. Карл метался между впитанной в Академии классикой с её идеально-возвышенными принципами и новой эстетикой романтизма.

Если разглядывать картину, то можно выделить несколько групп и отдельных персонажей, каждый со своей историей. Что-то было навеяно раскопками, что-то историческими фактами.

На картине присутствует сам художник, его автопортрет узнаваем, здесь он молод, ему около 30 лет, на голове он выносит самое нужное и дорогое — ящик с красками. Это дань традиции художников Возрождения рисовать свой автопортрет на картине.
Девушка рядом несет светильник.



Сын, выносящий отца на себе, напоминает о классическом сюжете про Энея, вынесшего на себе отца из горящей Трои.



Одним куском материи художник объединяет в группу семью, спасающуюся от бедствия. Во время раскопок особенно трогают пары, обнявшиеся перед смертью, дети вместе с родителями.




Две фигуры, сын, уговаривающий мать встать и бежать дальше, взяты из писем Плиния Младшего.



Плиний Младший оказался очевидцем, оставившим письменное свидетельство о гибели городов. Сохранилось два письма, написанных им историку Тациту, в которых он рассказывает о гибели своего дяди Плиния Старшего, известного естествоиспытателя, и собственных злоключениях.
Гаю Плинию было всего 17 лет, в момент катастрофы он изучал историю Тита Ливия, чтобы написать сочинение, и поэтому отказался отправиться со своим дядей смотреть на извержение вулкана. Плиний Старший был тогда адмиралом местного флота, должность, которую он получил за свои научные заслуги была легкой. Любопытство его сгубило, кроме того некая Рекцина прислала ему письмо с просьбой о помощи, из её виллы спастись можно было только морем. Плиний проплыл мимо Геркуланума, людей на берегу в тот момент можно было еще спасти, но он стремился скорее увидеть извержение во всей красе. Затем корабли в дыму с трудом нашли дорогу до Стабии, там Плиний переночевал, но на следующий день погиб, надышавшись отравленного серой воздуха.
Гай Плиний, оставшийся в Мизене, я 30 километрах от Помпей, был вынужден спасаться бегством, поскольку бедствие дошло и до них с матерью.
Картина швейцарской художницы Анжелики Кауфманн как раз показывает этот момент. Испанский приятель уговаривает Гая и его мать бежать, а они мешкают, думая дождаться возвращения дяди. Мать на картине совсем не немощна, а вполне еще молода.




Они бегут, мать просит её оставить и спасаться в одиночку, но Гай помогает ей идти дальше. К счастью, они спасаются.
Плиний описал ужас бедствия и описал вид извержения, после чего его стали называть «плинианским». Извержение он видел издали:
«Облако (глядевшие издали не могли определить, над какой горой оно возникало; что это был Везувий, признали позже), по своей форме больше всего походило на пинию: вверх поднимался как бы высокий ствол и от него во все стороны расходились как бы ветви. Я думаю, что его выбросило током воздуха, но потом ток ослабел и облако от собственной тяжести стало расходиться в ширину; местами оно было яркого-белого цвета, местами в грязных пятнах, словно от земли и пепла, поднятых кверху».
Жители Помпеи уже переживали за 15 лет до этого извержение вулкана, но не сделали выводов. Виной — соблазнительное морское побережье и плодородные земли. Каждый садовник знает, как хорошо растет на золе урожай. Человечество до сих пор верит в «авось пронесет». Везувий и после этого просыпался не раз, почти что раз в 20 лет. Сохранились многие рисунки извержений разных веков.

Именно это особенно повлияло на гибель городов, ветер понес взвесь из выброшенных частиц в сторону юго-востока, как раз на города Геркуланум, Помпеи, Стабию и несколько других мелких вилл и селений. В течение суток они оказались под многометровым слоем пепла, но перед этим много людей погибло от камнепада, сгорело заживо, умерло от удушья. Легкое потряхивание не подсказало о приближающейся катастрофе, даже, когда уже с неба посыпались камни, многие предпочли молиться богам и прятаться в домах, где потом оказались замурованы заживо слоем пепла.

Гай Плиний, переживший всё это в облегченном варианте в Мезиме описывает случившееся: «Уже первый час дня, а свет неверный, словно больной. Дома вокруг трясет; на открытой узкой площадке очень страшно; вот-вот они рухнут. Решено, наконец, уходить из города; за нами идет толпа людей, потерявших голову и предпочитающих чужое решение своему; с перепугу это кажется разумным; нас давят и толкают в этом скопище уходящих. Выйдя за город, мы останавливаемся. Сколько удивительного и сколько страшного мы пережили! Повозки, которым было приказано нас сопровождать, на совершенно ровном месте кидало в разные стороны; несмотря на подложенные камни, они не могли устоять на одном и том же месте. Мы видели, как море отходит назад; земля, сотрясаясь, как бы отталкивала его. Берег явно продвигался вперед; много морских животных застряло в сухом песке. С другой стороны черная страшная туча, которую прорывали в разных местах перебегающие огненные зигзаги; она разверзалась широкими полыхающими полосами, похожими на молнии, но большими».

Муки тех, у кого взрывался мозг от жары, легкие становились цементом и распадались зубы и кости, мы и представить не можем.

Как происходила в течение одного дня катастрофа можно увидеть в фильме Би-би-Си, или вкратце на такой вот инсталляции:



Или посмотреть фильм «Помпеи», где тоже с помощью компьютерной графики воссоздан вид города и масштабный апокалипсисец.



А мы посмотрим что же отрыли археологи за долгие годы раскопок..

Город был обнаружен совершенно случайно в конце XVI века при производстве земляных работ.

Карл Брюллов. Последний день Помпеи. 1830-1833

Археологические раскопки начались здесь в середине XVIII века. Они вызывали особый интерес не только в Италии, но и во всём мире. Многие путешественники стремились побывать в Помпеях, где буквально на каждом шагу находились свидетельства внезапно оборвавшейся жизни античного города.

И в 1827 году в Помпеи приезжает молодой русский художник Карл Брюллов. Увиденное там ошеломило его. И эта картина скорей всего есть результат той поездки.

Прежде чем приступить к рисованию картины, Брюллов начинает изучать исторические источники. Он читает письма свидетеля событий Плиния Младшего к римскому историку Тациту. В поисках достоверности художник обращается и к материалам археологических раскопок, некоторые фигуры он изобразит в тех позах, в каких были найдены в затвердевшей лаве скелеты жертв Везувия.

Картина ценна тем, что почти все предметы написаны Брюлловым с хранящихся в неаполитанском музее подлинных вещей. Сохранившиеся рисунки, этюды и наброски показывают, как упорно художник искал наиболее выразительную композицию. И даже когда эскиз будущего полотна был готов, Брюллов около десятка раз перегруппировывает сцену, меняет жесты, движения, позы...

На полотне трижды изображена графиня Юлия Павловна Самойлова - женщина с кувшином на голове, стоящая на возвышении в левой части полотна; разбившаяся насмерть женщина, распростёртая на мостовой, и рядом с ней живой ребёнок (обоих, предположительно, выбросило из сломавшейся колесницы) - в центре полотна; и мать, привлекающая к себе дочерей, в левом углу картины.

Слева на втором плане - толпа беглецов на ступенях гробницы Скавра. В ней мы замечаем художника, спасающего самое дорогое - ящик с кистями и красками. Это - автопортрет Карла Брюллова.

Осенью 1833 года картина появилась на выставке в Милане и вызвала взрыв восторга и преклонения. Ещё больший триумф ожидал Брюллова на родине. Выставленная в Эрмитаже, а затем в Академии художеств, картина стала предметом патриотической гордости. Её восторженно приветствовал А.С. Пушкин:
Везувий зев открыл - дым хлынул клубом - пламя
Широко развилось, как боевое знамя.
Земля волнуется - с шатнувшихся колонн
Кумиры падают! Народ, гонимый страхом,
Толпами, стар и млад, под воспаленным прахом,
Под каменным дождем бежит из града вон.

Брюллова сравнивали с великими итальянскими мастерами. Поэты посвящали ему стихи. Его приветствовали аплодисментами на улице и в театре. Спустя год Французская Академия искусств присудила художнику за картину золотую медаль после ее участия в Парижском Салоне.

"И был "Последний день Помпеи" для русской кисти первый день", – писал поэт Евгений Баратынский. И действительно, картину триумфально встретили в Риме, где её писал Брюллов, и затем в России, а сэр Вальтер Скотт несколько высокопарно назвал картину "необычной, эпической". А Николай I удостоил художника личной аудиенцией и наградил Карла лавровым венком, после этого художника называли "Карл Великий".

Анатолий Демидов подарил картину Николаю I, который выставил её в Академии художеств как руководство для начинающих живописцев. После открытия Русского музея в 1895 году полотно переехало туда, и к нему получила доступ широкая публика.

August 15th, 2011 , 04:39 pm

1833 г. Холст, масло. 456,5 х 651см
Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

Картина Брюллова может называться полным, всемирным
созданием.В ней все заключилось.
Николай Гоголь.

В ночь с 24 на 25 августа 79 г. н. э. извержением Везувия были разрушены города Помпеи,Геркуланум и Стабия. В 1833 г. Карл Брюллов написал свою знаменитую картину «Последний день Помпеи».

Трудно назвать картину, которая пользовалась бы у современников таким же успехом, как «Последний день Помпеи». Едва полотно было завершено, римская мастерская Карла Брюллова подверглась настоящей осаде. «В есь Рим стекался смотреть мою картину» , - писал художник. Выставленная в 1833 г. в Милане «Помпея» буквально потрясла публику. Хвалебными рецензиями были полны газеты и журналы, Брюллова называли ожившим Тицианом, вторым Микеланджело , новым Рафаэлем …

В честь русского художника устраивались обеды и приемы, ему посвящались стихи. Стоило Брюллову появиться в театре - зал взрывался овациями. Живописца узнавали на улицах, закидывали цветами, и порой чествования заканчивались тем, что поклонники с песнями носили его на руках.

В 1834 г. картина, по желанию заказчика, промышленника А. Н. Демидова, была выставлена в Парижском Салоне. Реакция публики была здесь не столь горячей, как в Италии (завидуют!- объясняли русские), однако «Помпея» удостоилась золотой медали французской Академии изящных искусств.

Энтузиазм и патриотический подъем, с которыми картину встретили в Петербурге, трудно вообразить: благодаря Брюллову русская живопись перестала быть старательной ученицей великих итальянцев и создала произведение, восхитившее Европу! Картина была подарена Демидовым Николаю I , который ненадолго поместил её в императорский Эрмитаж, а затем подарил Академии художеств.

По воспоминаниям современника, «толпы посетителей, можно сказать, врывались в залы Академии, чтобы взглянуть на "Помпею"». О шедевре беседовали в салонах, делились мнениями в частной переписке, делали заметки в дневниках. Почетное прозвище «Карл Великий» утвердилось за Брюлловым.

Под впечатлением от картины Пушкин написал шестистишие:
«Везувий зев открыл — дым хлынул клубом — пламя
Широко развилось, как боевое знамя.
Земля волнуется — с шатнувшихся колонн
Кумиры падают! Народ, гонимый страхом,
Под каменным дождём, под воспалённым прахом,
Толпами, стар и млад, бежит из града вон».

Гоголь посвятил «Последнему дню Помпеи» замечательно глубокую статью, а поэт Евгений Баратынский выразил всеобщее ликование в известном экспромте:

« Принес ты мирные трофеи
С собой в отеческую сень,
И стал „Последний день Помпеи“
Для русской кисти первый день!»

Неумеренные восторги давно улеглись, но и сегодня картина Брюллова производит сильнейшее впечатление, выходящее за пределы тех ощущений, которые обычно вызывает в нас живопись, даже очень хорошая. В чем тут дело?

«Улица гробниц». В глубине - Геркуланские ворота.
Фотография второй пол.19 в.

С тех пор, как в середине 18-го столетия в Помпеях начались раскопки, интерес к этому городу, погибшему при извержении Везувия в 79 г. н. э., не угасал. Европейцы стекались в Помпеи, чтобы побродить по руинам, освобожденным от слоя окаменевшего вулканического пепла, полюбоваться фресками, скульптурами, мозаиками, подивиться неожиданным находкам археологов. Раскопки притягивали художников и архитекторов, офорты с видами Помпей были в большой моде.

Брюллов , впервые посетивший раскопки в 1827 г., очень точно передал ощущение сопереживания событиям двухтысячелетней давности , которое охватывает всякого, кто приезжает в Помпеи: «Вид сих развалин невольно заставил меня перенестись в то время, когда эти стены были еще обитаемы /…/. Нельзя пройти сии развалины, не почувствовав в себе какого-то совершенно нового чувства, заставляющего все забыть, кроме ужасного происшествия с сим городом».

Выразить это «новое чувство», создать новый образ античности - не отвлеченно-музейный, а целостный и полнокровный, стремился художник в своей картине. Он вживался в эпоху с дотошностью и бережностью археолога: из пяти с лишним лет на создание самого полотна площадью 30 квадратных метров ушло всего 11 месяцев, остальное время заняла подготовительная работа.

«Декорацию сию я взял всю с натуры, не отступая нисколько и не прибавляя, стоя к городским воротам спиною, чтобы видеть часть Везувия как главную причину», - делился Брюллов в одном из писем. В Помпеях было восемь ворот, но далее художник упомянул «лестницу, ведущую в Sepolcri Sc au ro » - монументальную гробницу именитого горожанина Скавра, и это дает нам возможность точно установить выбранное Брюлловым место действия. Речь идет о Геркуланских воротах Помпей (Porto di Ercolano ), за которыми, уже вне пределов города, начиналась «Улица гробниц» (Via dei S epolcri ) - кладбище с пышными усыпальницами и храмами. Эта часть Помпей была в 1820-е гг. уже хорошо расчищена, что позволяло живописцу с максимальной точностью реконструировать на полотне архитектуру.

Гробница Скавра. Реконструкция 19 в.

Воссоздавая картину извержения, Брюллов следовал знаменитым посланиямПлиния Младшего к Тациту. Юный Плиний пережил извержение в морском порту Мизено к северу от Помпей и подробно описал увиденное: дома, которые, казалось, сдвинулись со своих мест, широко разлившееся по конусу вулкана пламя, падающие с неба горячие куски пемзы, тяжелый дождь из пепла, черный непроглядный мрак, огненные зигзаги, подобные гигантским молниям… И все это Брюллов перенес на холст.

Сейсмологи поражаются тому, с какой убедительностью изобразил он землетрясение: глядя на разрушающиеся дома, можно определить направление и силу подземного толчка (8 баллов). Вулканологи отмечают, что извержение Везувия написано со всей возможной для того времени точностью. Историки утверждают, что по картине Брюллова можно изучать древнеримскую культуру.

Чтобы достоверно запечатлеть уничтоженный катастрофой мир древних Помпей, Брюллов брал за образцы найденные в ходе раскопок предметы и останки тел, делал бесчисленные зарисовки в археологическом музее Неаполя. Способ восстанавливать предсмертные позы погибших, заливая в образовавшиеся от тел пустоты известь, был изобретен только в 1870 г., но и во время создания картины обнаруженные в окаменевшем пепле скелеты свидетельствовали о последних судорогах и жестах жертв. Мать, обнявшая двоих дочерей; молодая женщина, насмерть разбившаяся при падении с колесницы, наскочившей на булыжник, вывернутый землетрясением из мостовой; люди на ступенях гробницы Скавра, защищающие головы от камнепада табуретами и посудой, -все это не плод фантазии живописца, а художественно воссозданная реальность.

На холсте мы видим персонажей, наделенных портретными чертами самого автора и его возлюбленной, графини Юлии Самойловой. Себя Брюллов изобразил художником, несущим на голове ящик с кистями и красками. Прекрасные черты Юлии узнаются в картине четырежды: девушка с сосудом на голове, мать, обнимающая дочерей, женщина, прижимающая к груди малыша, знатная помпеянка, упавшая с разбитой колесницы. Автопортрет и портреты подруги - лучшеедоказательство того, что в своем проникновении в прошлое Брюллов действительно сроднился с событием, создавая и для зрителя «эффект присутствия», делая его как бы участником происходящего.

Фрагмент картины:
автопортрет Брюллова и портрет Юлии Самойловой.
Фрагмент картины:
композиционный «треугольник» - мать, обнимающая дочерей.

Картина Брюллова угодила всем - и строгим академикам, ревнителям эстетики классицизма, и тем, кто ценил в искусстве новизну и для кого «Помпея» стала, по словам Гоголя, «светлым воскресением живописи». Эту новизну принес в Европу свежий ветер романтизма. Достоинство картины Брюллова обычно видят в том, чтоблестящий воспитанник петербургской Академии художеств был открыт новым веяниям. При этом классицистический пласт картины часто трактуется как пережиток,неизбежная дань художника рутинному прошлому. Но думается, что возможен и другой поворот темы: сплав двух «измов» оказался плодотворным для картины.

Неравная, роковая борьба человека со стихиями - таков романтический пафос картины. Она построена на резких контрастах тьмы и гибельного света извержения, нечеловеческой мощи бездушной природы и высокого накала человеческих чувств.

Но в картине ощущается и еще нечто, противостоящее хаосу катастрофы: непоколебимый стержень в сотрясающемся до основ мире. Стержень этот - классическая уравновешенность сложнейшей композиции, которая спасает картину от трагического чувства безнадежности. Выстроенная по «рецептам» академиков композиция - осмеянные последующими поколениями живописцев «треугольники», в которые вписываются группы людей, равновесные массы справа и слева -читается в живом напряженном контексте картины совсем по-другому, чем в сухих и мертвенных академических полотнах.

Фрагмент картины: молодая семья.
На переднем плане -поврежденная подземным толчком мостовая.
Фрагмент картины: погибшая помпеянка.

«Мир все же гармоничен в своих основах» - это ощущение возникает у зрителя подсознательно, отчасти вопреки тому, что он видит на холсте. Обнадеживающее послание художника читается не на уровне сюжета картины, а на уровне ее пластического решения. Буйную романтическую стихию усмиряет классически совершенная форма, и в этом единстве противоположностейкроется еще один секрет притягательности брюлловского полотна.

В картине рассказано множество захватывающих и трогательных историй. Вот юноша в отчаянии всматривается в лицо девушки в свадебном венце, лишившейся чувств или погибшей. Вот молодой человек в чем-то убеждает сидящую без сил старуху. Эту пару называют «Плиний с матерью» (хотя, как мы помним, Плиний Младший находился не в Помпеях, а в Мизено): в письме к Тациту Плиний передает свой спор с матерью, которая убеждала сына оставить ее и, не мешкая, бежать, а он не соглашался покинуть немощную женщину. Воин в шлеме и мальчикнесут больного старика; младенец, чудом уцелевший при падении с колесницы, обнимает погибшую мать; молодой мужчина вскинул руку, словно отводя удар стихии от своей семьи, малыш на руках у его жены с детским любопытством тянется к мертвой птичке. Люди пытаются унести с собой самое дорогое: языческий жрец -треножник, христианин - кадило, художник - кисти. Погибшая женщина везла драгоценности, которые, никому не нужные, валяются теперь на мостовой.

Фрагмент картины: Плиний с матерью.
Фрагмент картины: землетрясение- «кумиры падают».

Такая мощная сюжетная нагрузка на картину может быть опасна для живописи, делая полотно «рассказом в картинках», но у Брюллова литературность и обилие деталей не разрушают художественной целостности картины. Почему? Ответ находим все в той же статье Гоголя, который сравнивает картину Брюллова «по обширности и соединению в себе всего прекрасного с оперой, если только опера есть действительно соединение тройственного мира искусств: живописи, поэзии, музыки» (под поэзией Гоголь, очевидно, подразумевал литературу вообще).

Эту особенность «Помпеи» можно обозначить одним словом - синтетичность: картинаорганично соединяет драматический сюжет, яркую зрелищность и тематическое многоголосье, подобное музыке. (Кстати, у театральной основы картиныбыл реальный прототип -опера Джованни Паччини «Последний день Помпеи», котораяв годы работы художника над полотном ставилась в неаполитанском театре Сан Карло. Брюллов был хорошо знаком с композитором, несколько раз слушал оперу и одалживал костюмы длясвоих натурщиков.)

Уильям Тернер. Извержение Везувия. 1817 г.

Итак, картина напоминает заключительную сцену монументального оперного спектакля: для финала припасены самые выразительные декорации, все сюжетные линии соединяются, а музыкальные темы сплетаются в сложное полифоническое целое. Эта картина-спектакль подобна античным трагедиям, в которых созерцание благородства и мужества героев перед лицом неумолимого рока приводит зрителя к катарсису - духовному и нравственному просветлению. Чувство сопереживания, охватывающее нас перед картиной, сродни тому, что мы испытываем в театре, когда происходящее на подмостках трогает нас до слез, и слезы эти отрадны сердцу.

Гэвин Гамильтон. Неаполитанцы наблюдают за извержением Везувия.
Вторая пол. 18 в.

Картина Брюллова захватывающе красива: огромный размер - четыре с половиной на шесть с половиной метров, потрясающие «спецэффекты», божественно сложенные люди, подобные ожившим античным статуям. «Его фигуры прекрасны при всем ужасе своего положения. Они заглушают его своей красотой», - писал Гоголь, чутко улавливая еще одну особенность картины - эстетизацию катастрофы. Трагедия гибели Помпей и, шире, всей античной цивилизации представлена нам как невероятно красивое зрелище. Чего стоят эти контрасты давящей на город черной тучи, сияющего пламени на склонах вулкана и безжалостно ярких вспышек молний, эти запечатленные в самый момент падения статуи и рушащиеся, словно картонные, здания…

Восприятие извержений Везувия как грандиозных спектаклей, поставленных самой природой, появилось уже в 18-м столетии - создавались даже специальные машины, имитирующие извержение. Эту «моду на вулкан» ввел британский посланник в Неаполитанском королевстве лорд Уильям Гамильтон (супруг легендарной Эммы, подруги адмирала Нельсона). Страстный вулканолог, он был буквально влюблен в Везувий и даже построил на склоне вулкана виллу, чтобы с комфортом любоваться извержениями. Наблюдения за вулканом, когда он проявлял активность (в 18-19 вв. произошло несколько извержений), словесные описания и зарисовки его изменчивых красот, восхождения к кратеру - таковы были развлечения неаполитанской элиты и приезжих.

Следить с замиранием сердца за гибельными и прекрасными играми природы, даже если для этого приходиться балансировать у жерла действующего вулкана, свойственно человеку. Это то самое «упоение в бою и бездны мрачной на краю», о котором писал Пушкин в «Маленьких трагедиях», и которое передал Брюллов в своем полотне, вот уж почти два века заставляющем нас восхищаться и ужасаться.

Современные Помпеи

Марина Аграновская