• Главная
  •  > 
  • Первый прикорм
  •  > 
  • Марк шагал как бренд. Шагал марк захарович. Марк Шагал: картины и многогранное творческое наследие

Марк шагал как бренд. Шагал марк захарович. Марк Шагал: картины и многогранное творческое наследие

[нем. Herder] ИоганнГотфрид (25.08.1744, Морунген, Вост. Пруссия (совр. Моронг, Польша) - 18.12.1803, Веймар), нем. писатель, философ и богослов.

Жизнь

Род. в благочестивой протестант. семье. Мать происходила из семьи сапожника, отец был церковным кантором, звонарем, школьным учителем. Стесненность материальных условий усугублялась для Г. проявившимся в 5-летнем возрасте хроническим заболеванием глаза, к-рым он страдал в течение всей жизни. По окончании школы Г. служил в доме диак. Себастиана Трешо в качестве переписчика. Юношеским лит. дебютом Г. стала анонимно опубликованная в 1761 г. ода «Gesanges an Cyrus» (Песнь Киру) на восшествие на престол российского имп. Петра III (в ходе Семилетней войны 1756-1763 территория Вост. Пруссии была занята рус. войсками). В 1762 г. благодаря совету и покровительству рус. военного медика Г. отправился в Кёнигсбергский ун-т с намерением изучать медицину, однако медицинскому фак-ту он вскоре предпочел теологический. В Кёнигсберге слушал лекции И. Канта по логике, метафизике, моральной философии и физической географии, брал уроки англ. и итал. языков у И. Г. Гамана ; оба учителя приняли участие в судьбе юноши и оказали определяющее влияние на формирование его философских взглядов.

Окончив в 1764 г. ун-т, Г. при посредничестве Гамана получил должность учителя школы при кафедральном соборе в Риге; после успешной сдачи в 1765 г. богословского экзамена одновременно служил проповедником. В Риге Г. изучал сочинения Ж. Ж. Руссо , Ш. Л. Монтескьё, А. Г. Баумгартена, Г. Э. Лессинга , И. И. Винкельмана , Д. Юма , А. Э. Купера, гр. Шефтсбери . В первых литературно-критических опытах «Fragmente über die neuere deutsche Literatur» (Фрагменты о новой немецкой литературе, 1766-1768) и «Kritischen Wäldern» (Критические леса, 1769) он заявил себя противником слепого подражания античным лит. образцам и поборником национального своеобразия. Публичные выступления принесли Г. признание городской общественности, однако его увлеченность просветительскими идеалами привела к напряженным отношениям с рижским духовенством. Подав в 1769 г. в отставку, он предпринял морское путешествие во Францию, описанное им в автобиографическом соч. «Journal meiner Reise im Jahre 1769» (Дневник моего путешествия 1769 г.). В Париже Г. встречался с Д. Дидро, Ж. Л. Д"Аламбером и Ш. Дюкло; через Брюссель и Антверпен он переехал в Гамбург, где посетил Лессинга и поэта М. Клаудиуса. В 1770 г. Г. путешествовал по нем. городам в качестве воспитателя голштинского наследного принца. Возлагая надежды на хирургическое лечение глаза, в авг. 1770 г. он приехал в Страсбург, где состоялась его первая встреча с И. В. Гёте . Г. оказал огромное влияние на молодого Гёте, познакомив его с эпосом Гомера, «Поэмами Оссиана» и драматургией У. Шекспира; общение с Гёте способствовало приобщению Г. к кругу идей лит. движения «Буря и натиск».

В 1771 г. Г. принял приглашение занять должность придворного проповедника и консисториального советника при дворе графа Шаумбург-Липпе в Бюккебурге. В марте 1773 г. он женился на Каролине Флахсланд. Обретение прочного социального положения и счастливый брак способствовали творческому подъему Г.: в 1772-1776 гг. им создан ряд эстетических, философских и богословских сочинений. Научные достижения принесли Г. офиц. признание: трактаты «Исследование о происхождении языка» и «О влиянии правительства на науки и наук на правительство» были отмечены премиями Берлинской АН. Под влиянием близкой к гернгутерам гр. Марии Шаумбург-Липпе, а также Клаудиуса и И. К. Лафатера Г. отошел от просветительского рационализма. Особенно ярко это проявилось в изменении его отношения к Свящ. Писанию: от подчеркивания преимущественно лишь художественной ценности Библии как памятника древней поэзии к утверждению исторической достоверности библейского свидетельства об Откровении.

В 1776 г. по рекомендации К. М. Виланда и Гёте Г. был приглашен на должность придворного проповедника герц-ства Саксен-Веймар-Айзенах, генерал-суперинтенданта и пастора в Веймар, где оставался до конца жизни. Первая половина веймарского периода стала для Г. эпохой наивысшего творческого расцвета. Его научный кругозор приобрел поистине энциклопедический характер (география, климатология, антропология и психология, лингвистика, всемирная история, история лит-ры, фольклористика, эстетика и история искусства, философия, библеистика, педагогика и т. д.), а стремление к органическому синтезу различных отраслей знания стимулировало поиски новой мировоззренческой модели, позволяющей соединить научное осмысление реальности с художественным. На этой почве возник интенсивный творческий обмен между Г. и Гёте, плодами к-рого стали предпринятые Г. попытка создания универсальной историософской концепции и переосмысление философии Б. Спинозы . В осуществленных в этот период нем. переводах из поэзии разных народов в наибольшей мере раскрылся поэтический талант Г. Одновременно он управлял делами вверенного ему прихода и принимал активное участие в общественной жизни Веймара: в 1785 г. выступил идейным вдохновителем и руководителем школьной реформы, в 1789 г. стал вице-президентом, а в 1801 г.- президентом верховной консистории герц-ства Саксен-Веймар-Айзенах. Росту авторитета Г. способствовали его публицистические выступления, в частности написанные как отклик на события Французской революции «Письма в поддержку гуманности». Однако в поздний веймарский период стремление занять независимую позицию в философских, эстетических и политических дискуссиях привело Г. к отчуждению от прежних единомышленников. Начавшееся в 1779 г. под влиянием придворных интриг охлаждение в личных отношениях с Гёте повлекло за собой обострение разногласий в эстетических и политических вопросах, особенно после предпринятой Г. в 1788-1789 гг. поездки в Италию. Разногласия переросли в последовательное противостояние Г. т. н. веймарскому классицизму в издаваемом им в 1801-1803 гг. ж. «Adrastea» (Адрастея). Не встретила понимания у современников и развернутая им в 1799-1800 гг. резкая критика трансцендентальной философии Канта. Пожалованное Г. в 1801 г. баварским курфюрстом личное дворянство стало поводом к насмешкам со стороны веймарских обывателей и ухудшило его отношения с герцогом. Идейную изоляцию Г. в последние годы жизни лишь отчасти скрасили состоявшееся в 1789 г. в Риме знакомство с художницей А. Кауфман и дружба с писателем Жаном Полем (Ж. П. Рихтером).

Сочинения

Разнообразное по тематике, огромное творческое наследие Г. отмечено постоянным стремлением соединить строгий научный анализ с поэтической экспрессией, поэтому разделение его сочинений на лит. и научные весьма условно. Большинство поэтических опытов Г. ориентировано также и на научно-исследовательские задачи, а лит. форма философских и богословских сочинений имеет самостоятельную эстетическую ценность.

Богословские

1. Историко-критические исследования, посвященные ВЗ: обширный трактат «Älteste Urkunde des Menschengeschlechts» (Древнейшее свидетельство человеческого рода, 1774-1776), рассматривающий ВЗ в контексте научных, исторических и археологических исследований культур Др. Востока, и 2-томное соч. «Vom Geist der ebräischen Poesie» (О духе еврейской поэзии, 1782-1783), представляющее собой одну из первых попыток литературоведческого анализа библейских текстов.

2. Экзегетические опыты по НЗ: «Erläuterungen zum Neuen Testament aus einer neueröfneten morgenländischen Quelle» (Пояснения к Новому Завету из одного вновь открытого восточного источника, 1775), «Maran Atha: Das Buch von der Zukunft des Herrn, des Neuen Testaments Siegel» (Маранафа: Книга грядущего Господа, печать Нового Завета, 1779), цикл работ о синоптических Евангелиях под общим названием «Christliche Schriften» (Христианские писания. 5 т., 1794-1798), среди к-рых выделяются «Vom Erlöser der Menschen. Nach unsern drei ersten Evangelien» (О Спасителе людей. Согласно нашим первым трем Евангелиям, 1796) и «Von Gottes Sohn, der Welt Heiland» (О Сыне Божием, Спасителе мира, 1797), и др.

3. Сочинения по нравственному богословию, в к-рых Г. размышляет об основах христ. жизни, о смысле и задачах пасторского служения: «An Prediger: Fünfzehn Provinzialblätter» (К проповедникам: Пятнадцать провинциальных писем, 1774), «Briefe, das Studium der Theologie betreffend» (Письма, касающиеся изучения теологии, 1780) и др.

Соч.: Sämmtliche Werke / Hrsg. B. Suphan. B., 1877-1913. 33 Bde. Hildesheim, 1967-1968r; Избр. произв. М.; Л., 1959; Stimmen der Völker in Liedern / Hrsg. H. Rölleke. Stuttg., 1975; Journal meiner Reise im Jahre 1769: Hist.-krit. Ausg. / Hrsg. K. Mommsen. Stuttg., 1976; Briefe, 1763-1803 / Hrsg. K.-H. Hahn e. a. Weimar, 1977-1984. 8 Bde; Werke / Hrsg. G. Arnold, M. Bollacher. Fr./M., 1985-2000. 10 Bde; Italienische Reise: Briefe und Tagebuch-Aufzeichnungen, 1788-1789 / Hrsg. A. Meier, H. Hollmer. Münch., 1988.

Лит.: Haym R . Herder nach seinem Leben und seinen Werken dargestellt. B., 1877-1885. 2 Bde. B., 1954 (рус. пер.: Гайм Р . Гердер, его жизнь и сочинения. М., 1888. 2 т.); Гулыга А . В . Гердер как критик эстетической теории Канта // ВФ. 1958. № 9. С. 48-57; он же . Гердер (1744-1803). М., 1963, 19752; Dobbek W . J. G. Herders Weltbild: Versuch einer Deutung. Köln; W., 1969; Nisbet H . Herder and the Philosophy and History of Science. Camb., 1970; Faust U . Mythologien und Religionen des Ostens bei J. G. Herder. Münster, 1977; Rathmann J . Zur Geschichtsphilosophie J. G. Herders. Bdpst, 1978; Heizmann B . Ursprünglichkeit und Reflexion: Die poetische Ästhetik d. jungen Herder in Zusammenhang d. Geschichtsphilosophie und Anthropologie d. 18 Jh. Fr./M., 1981; J. G. Herder - Innovator through the Ages / Hrsg. W. Koepke. Bonn, 1982; Verri A . Vico e Herder nella Francia d. Restaurazione. Ravenna, 1984; Owren H . Herders Bildungsprogramm u. seine Auswirkungen im 18. u. 19. Jh. Hdlb., 1985; Wisbert R . Das Bildungsdenken d. jungen Herder. Fr./M., 1987; J. G. Herder (1744-1803) / Hrsg. G. Sauder. Hamburg, 1987; Becker B . Herder-Rezeption in Deutschland. St. Ingbert, 1987; Gaier U . Herders Sprachphilosophie und Erkenntniskritik. Stuttg., 1988; Kim Dae Kweon . Sprachtheorie im 18. Jh.: Herder, Condillac und Süßmilch. St. Ingbert, 2002; Zammito J . Kant, Herder, and the Birth of Anthropology. Chicago, 20022; Zaremba M . J. G. Herder: Prediger d. Humanität. Köln, 2002; Herder et les Lumières: l"Europe de la pluralité culturelle et linguistique / Éd. P. Pénisson. P., 2003; Löchte A . J. G. Herder: Kulturtheorie und Humanismusidee der «Ideen», «Humanitätsbriefe» und «Adrastea». Würzburg, 2005; J. G. Herder: Aspekte seines Lebenswerkes / Hrsg. M. Keßler. B., 2005; Markworth T . Unsterblichkeit und Identität beim frühen Herder. Paderborn; Münch., 2005.

П. В. Резвых

0 комментариев

ГЕРДЕР ИОГАНН ГОТФРИД - немецкий писатель, философ и богослов.

Жизнь

Родился в благочестивой протестантской семье. Мать происходила из семьи сапожника, отец был церковным кантором, звонарем, школьным учителем. Стесненность материальных условий усугублялась для Гердера проявившимся в 5-летнем возрасте хроническим заболеванием глаза, которым он страдал в течение всей жизни. По окончании школы Гердер служил в доме диакона Себастиана Трешо в качестве переписчика. Юношеским литературным дебютом Гердера стала анонимно опубликованная в 1761 году ода «Gesanges an Cyrus» (Песнь Киру) на восшествие на престол российского императора Петра III (в ходе Семилетней войны 1756-1763 годов территория Восточной Пруссии была занята русскими войсками). В 1762 году благодаря совету и покровительству русского военного медика Гердер отправился в Кёнигсбергский университет с намерением изучать медицину, однако медицинскому факультету он вскоре предпочел теологический. В Кёнигсберге слушал лекции И. Канта по логике, метафизике, моральной философии и физической географии, брал уроки английского и итальянского языков у И.Г. Гамана; оба учителя приняли участие в судьбе юноши и оказали определяющее влияние на формирование его философских взглядов.

Окончив в 1764 году университет, Гердер при посредничестве Гамана получил должность учителя школы при кафедральном соборе в Риге; после успешной сдачи в 1765 году богословского экзамена одновременно служил проповедником. В Риге Гердер изучал сочинения Ж.Ж. Руссо, Ш.Л. Монтескьё, А.Г. Баумгартена, Г.Э. Лессинга, И.И. Винкельмана, Д. Юма, А.Э. Купера, графа Шефтсбери. В первых литературно-критических опытах «Fragmente über die neuere deutsche Literatur» (Фрагменты о новой немецкой литературе, 1766-1768) и «Kritischen Wäldern» (Критические леса, 1769) он заявил себя противником слепого подражания античным литературным образцам и поборником национального своеобразия. Публичные выступления принесли Гердеру признание городской общественности, однако его увлеченность просветительскими идеалами привела к напряженным отношениям с рижским духовенством. Подав в 1769 году в отставку, он предпринял морское путешествие во Францию, описанное им в автобиографическом сочинении «Journal meiner Reise im Jahre 1769» (Дневник моего путешествия 1769 года). В Париже Гердер встречался с Д. Дидро , Ж.Л. Д"Аламбером и Ш. Дюкло; через Брюссель и Антверпен он переехал в Гамбург, где посетил Лессинга и поэта М. Клаудиуса. В 1770 году Гердер путешествовал по немецким городам в качестве воспитателя голштинского наследного принца. Возлагая надежды на хирургическое лечение глаза, в августе 1770 года он приехал в Страсбург, где состоялась его первая встреча с И.В. Гёте. Гердер оказал огромное влияние на молодого Гёте, познакомив его с эпосом Гомера, «Поэмами Оссиана» и драматургией У. Шекспира; общение с Гёте способствовало приобщению Гердера к кругу идей лит. движения «Буря и натиск».

В 1771 году Гердер принял приглашение занять должность придворного проповедника и консисториального советника при дворе графа Шаумбург-Липпе в Бюккебурге. В марте 1773 года он женился на Каролине Флахсланд. Обретение прочного социального положения и счастливый брак способствовали творческому подъему Гердера: в 1772-1776 годах им создан ряд эстетических, философских и богословских сочинений. Научные достижения принесли Гердеру официальное признание: трактаты «Исследование о происхождении языка» и «О влиянии правительства на науки и наук на правительство» были отмечены премиями Берлинской АН. Под влиянием близкой к гернгутерам графини Марии Шаумбург-Липпе, а также Клаудиуса и И.К. Лафатера Гердер отошел от просветительского рационализма. Особенно ярко это проявилось в изменении его отношения к Священному Писанию: от подчеркивания преимущественно лишь художественной ценности Библии как памятника древней поэзии к утверждению исторической достоверности библейского свидетельства об Откровении.

В 1776 году по рекомендации К.М. Виланда и Гёте Гердер был приглашен на должность придворного проповедника герцогства Саксен-Веймар-Айзенах, генерал-суперинтенданта и пастора в Веймар, где оставался до конца жизни. Первая половина веймарского периода стала для Гердера эпохой наивысшего творческого расцвета. Его научный кругозор приобрел поистине энциклопедический характер (география, климатология, антропология и психология, лингвистика, всемирная история, история литературы, фольклористика, эстетика и история искусства, философия, библеистика, педагогика и т. д.), а стремление к органическому синтезу различных отраслей знания стимулировало поиски новой мировоззренческой модели, позволяющей соединить научное осмысление реальности с художественным. На этой почве возник интенсивный творческий обмен между Гердером и Гёте, плодами которого стали предпринятые Гердером попытка создания универсальной историософской концепции и переосмысление философии Б. Спинозы. В осуществленных в этот период немецких переводах из поэзии разных народов в наибольшей мере раскрылся поэтический талант Гердера. Одновременно он управлял делами вверенного ему прихода и принимал активное участие в общественной жизни Веймара: в 1785 году выступил идейным вдохновителем и руководителем школьной реформы, в 1789 году стал вице-президентом, а в 1801 году - президентом верховной консистории герцогства Саксен-Веймар-Айзенах. Росту авторитета Гердера способствовали его публицистические выступления, в частности написанные как отклик на события Французской революции «Письма в поддержку гуманности». Однако в поздний веймарский период стремление занять независимую позицию в философских, эстетических и политических дискуссиях привело Гердера к отчуждению от прежних единомышленников. Начавшееся в 1779 году под влиянием придворных интриг охлаждение в личных отношениях с Гёте повлекло за собой обострение разногласий в эстетических и политических вопросах, особенно после предпринятой Гердером в 1788-1789 годах поездки в Италию. Разногласия переросли в последовательное противостояние Гердера т. н. веймарскому классицизму в издаваемом им в 1801-1803 годах журнала «Adrastea» (Адрастея). Не встретила понимания у современников и развернутая им в 1799-1800 годах резкая критика трансцендентальной философии Канта. Пожалованное Гердеру в 1801 году баварским курфюрстом личное дворянство стало поводом к насмешкам со стороны веймарских обывателей и ухудшило его отношения с герцогом. Идейную изоляцию Гердера в последние годы жизни лишь отчасти скрасили состоявшееся в 1789 году в Риме знакомство с художницей А. Кауфман и дружба с писателем Жаном Полем (Ж.П. Рихтером).

Сочинения

Разнообразное по тематике, огромное творческое наследие Гердера отмечено постоянным стремлением соединить строгий научный анализ с поэтической экспрессией, поэтому разделение его сочинений на литературные и научные весьма условно. Большинство поэтических опытов Гердера ориентировано также и на научно-исследовательские задачи, а литературная форма философских и богословских сочинений имеет самостоятельную эстетическую ценность.

Богословские

1. Историко-критические исследования, посвященные ВЗ: обширный трактат «Älteste Urkunde des Menschengeschlechts» (Древнейшее свидетельство человеческого рода, 1774-1776 годы), рассматривающий ВЗ в контексте научных, исторических и археологических исследований культур Древнего Востока, и 2-томное сочинение «Vom Geist der ebräischen Poesie» (О духе еврейской поэзии, 1782-1783 годы), представляющее собой одну из первых попыток литературоведческого анализа библейских текстов.

2. Экзегетические опыты по НЗ: «Erläuterungen zum Neuen Testament aus einer neueröfneten morgenländischen Quelle» (Пояснения к Новому Завету из одного вновь открытого восточного источника, 1775), «Maran Atha: Das Buch von der Zukunft des Herrn, des Neuen Testaments Siegel» (Маранафа: Книга грядущего Господа, печать Нового Завета, 1779), цикл работ о синоптических Евангелиях под общим названием «Christliche Schriften» (Христианские писания. 5 т., 1794-1798 годы), среди которых выделяются «Vom Erlöser der Menschen. Nach unsern drei ersten Evangelien» (О Спасителе людей. Согласно нашим первым трем Евангелиям, 1796) и «Von Gottes Sohn, der Welt Heiland» (О Сыне Божием, Спасителе мира, 1797), и др.

3. Сочинения по нравственному богословию, в которых Гердер размышляет об основах христ. жизни, о смысле и задачах пасторского служения: «An Prediger: Fünfzehn Provinzialblätter» (К проповедникам: Пятнадцать провинциальных писем, 1774), «Briefe, das Studium der Theologie betreffend» (Письма, касающиеся изучения теологии, 1780) и др.

4. Проповеди.

Философское наследие.

Философское наследие Гердера отмечено внутренней цельностью. В относительно ранних сочинениях «Abhandlung über den Ursprung der Sprache» (Исследование о происхождении языка, около 1770 года), «Auch eine Philosophie der Geschichte zur Bildung der Menschheit» (Еще одна философия истории для воспитания человечества, около 1773 года), «Vom Erkennen und Empfinden der menschlichen Seele» (О познании и ощущении человеческой души, 1778), разрабатывающих различные аспекты философской антропологии, нетрудно увидеть подготовительные работы к итоговому философскому 4-томному труду «Ideen zur Philosophie der Geschichte der Menschheit» (Идеи к философии иcтории человечества, 80-е - начало 90-х годов), где в целостной концепции осуществлен синтез натурфилософской, антропологической , философско-исторической, этической и религиозно-философской проблематики. Воззрения Гердера на взаимоотношения философии и религии нашли наиболее полное отражение в сочинении «Gott: Einige Gespräche» (Бог: Несколько разговоров, 1787), представляющем собой отклик автора на т. н. спор о пантеизме. Среди поздних философских работ особое место занимают антикантовские сочинения: «Verstand und Erfahrung: Metakritik der Kritik der reinen Vernunft» (Рассудок и опыт: Метакритика критики чистого разума. 2 т., 1799), где Гердер развил основные аргументы «Метакритики пуризма разума» Гамана против кантовского учения об априорных формах познания, и «Kalligone» (Каллигона. 3 т., 1800), в котором подвергнут критике центральный тезис о незаинтересованности суждения вкуса сочинения «Критика способности суждения».

В педагогических сочинениях отражены опыт просветительской и проповеднической деятельности Гердера, его размышления о воспитании и об образовании. В частности, в сочинении «Vom Einfluss der Regierung auf die Wissenschaften, und der Wissenschaften auf die Regierung» (О влиянии правительства на науки и наук на правительство, 1780), а также во множестве служебных записок, рецензий, предисловий к школьным учебникам, публичных речей и т. д. разработаны принципы предложенной им школьной реформы.

Поэтическое наследие Гердера включает лирические стихотворения, драматические фрагменты: «Philoktet» (Филоктет, 1774), «Fremdling auf Golgatha» (Чужестранец на Голгофе, 1776), «Der entfesselte Prometheus» (Освобожденный Прометей, 1802), «Admetus Haus» (Дом Адмета, 1803) и др.; либретто музыкальной драмы «Brutus» (Брут, около 1772 года); тексты ораторий и кантат: «Die Kindheit Jesu» (Детство Иисуса, 1772), «Michaels Sieg» (Победа архангела Михаила, 1775), «Pfingstkantate» (Кантата на Троицын день, 1773), «Osterkantate» (Пасхальная кантата, 1781) и др.; басни и эпиграммы. Значительным литературным достижением Гердера являются многочисленные поэтические переводы: антология переводов из народной поэзии «Volkslieder» (Народные песни, 2-я половина 70-х годов), комментированный поэтический перевод Песни Песней и некоторых псалмов в книге «Lieder der Liebe: Die ältesten und schönsten aus Morgenlandе» (Песни любви: Древнейшие и прекраснейшие среди созданных на Востоке, 1778), переложения античных поэтов в сборнике «Zerstreute Blätter» (Разрозненные листки, 1785-1797) и стихотворений позднесредневек. поэта Я. Бальде в сборнике «Terpsichore» (Терпсихора, 1795-1796), а также полный немецкий перевод испанского героического эпоса «Der Cid» (Песнь о Сиде, около 1802 года), в которых он гармонично сочетал научный подход с глубоким интуитивным проникновением в дух источника, заложив тем самым основы современной методологии литературного перевода.

К литературным опытам Гердера примыкают литературно-критические очерки, работы по теории и истории литературы и искусства, эссе. Среди таких сочинений: «Wie die Alten den Tod gebildet» (Как древние изображали смерть, 1774), «Ursachen des gesunkenen Geschmacks bei den verschiedenen Völkern, da er geblühet» (Причины упадка вкуса у различных народов там, где он прежде процветал, 1775), «Plastik» (Пластика, 1778), а также многочисленные очерки из истории культуры XVIII века, составившие журнал «Адрастея».

Особое место в творчестве Гердера занимает программное публицистическое сочинение «Briefe zur Beförderung der Humanität» (Письма в поддержку гуманности, середина 90-х годов), в котором в свободной эссеистической форме изложены его философско-исторические, политические, этические и религиозные воззрения.

Учение

Мировоззрение Гердера в целом носит «переходный» характер: развивая и углубляя центральные мотивы философии французского и английского Просвещения , оно вместе с тем предвосхищает важнейшие новации немецких романтиков и закладывает предпосылки для формирования послекантовского немецкого идеализма. Главным философским достижением Гердера является открытие историзма. Уже в ранних философских опытах, отмеченных влиянием Вольтера и Руссо, Г.В. Лейбница и Э.Б. Кондильяка, Дж. Локка и Юма и посвященных преимущественно теоретико-познавательной, антропологической и психологической проблематике, дает о себе знать внимание Гердера к процессам становления и развития. Так, в «Исследовании о происхождении языка» он подверг критике представление о возникновении языка в результате непосредственного Божественного откровения и предложил детальную реконструкцию процесса формирования артикулированной человеческой речи. По мнению Гердера, язык имеет природное происхождение и развивается из общей человеку и животным естественной звуковой экспрессии. Как непосредственное выражение ощущений звуки «естественного языка» уже в животном мире являются средством первичной коммуникации, основанной на симпатии. Однако принципиальное отличие человека от животного Гердер видел в разумности (Besonnenheit). В овладении инстинктивной экспрессией происходит изобретение языка исключительно человеческими силами, без Божественного вмешательства. Вместе с тем Гердер решительно отвергал типичный для многих теорий языка ХVIII века конвенционализм и настаивал на закономерном характере процесса возникновения языка. Подчеркивая экспрессивную основу человеческой речи, Гердер вслед за Дж. Вико и Гаманом считал пение и поэзию наиболее ранними формами языка, а прозу и дискурсивные формы высказывания - позднейшим продуктом дифференциации речевых функций. Понимание языка как продукта человеческой деятельности позволяло Гердеру объяснить генезис его основных структурных элементов. Происхождение множества национальных языков Гердер связывал с различием естественных и исторических условий; однако, будучи укоренены в общей всем людям разумности, языки всех народов имеют общую основу.

Исследование тесной взаимосвязи чувственного опыта языка и мышления составляет основу теоретико-познавательных построений Гердера. Критикуя монадологию Лейбница в сочинении «О познании и ощущении человеческой души», он подчеркивал диалектическую взаимообусловленность чувственного опыта и мышления: при отсутствии ощущений мышление не имело бы предметного характера, а при отсутствии мышления и силы воображения невозможна была бы связь различных ощущений друг с другом. Cредой, обеспечивающей эту взаимообусловленность, является язык: «Все эти силы суть в основе своей одна сила... Однако неужели нет... среды (Medium), которая пробуждала бы их и служила бы проводником их действия, как мы нашли это... в каждом из наших чувств? Я думаю, есть! Эта среда нашего чувства самих себя и разумного сознания - язык. ...Слово, язык должны прийти на помощь, чтобы пробудить наши внутренние зрение и слух и служить им проводником» (Sämmtl. Werke. Bd. 8. S. 196-197). В других работах этот тезис получает радикальное антропологическое расширение: именно в языке раскрывается изначальное органическое единство всех (теоретических и практических) способностей человека. Этот аргумент имеет решающее значение для оценки Гердером философии Канта. Фундаментальный изъян кантовской философии Гердер видел в стремлении изолировать друг от друга познавательные функции, на деле представляющие собой единое целое: «Тонкая нить связует самое темное ощущение с самым ясным действием разума; все силы познания заняты одним делом: внимать (Innewerden), распознавать (Anerkennen), присваивать (sich aneignen)» (Ibid. Bd. 21. S. 316). Определяя мышление как внутреннюю речь, а речь как мышление вслух, Гердер решительно отвергал кантовское учение о спонтанном характере деятельности рассудка: «Приписывать нашим понятиям подобную независимость от ощущений или от предметов - значит уничтожить их» (Ibid. S. 88). Признавая наличие априорных категорий познания, Гердер, однако, связывал их априорный характер не с трансцендентальными условиями возможности опыта, а с особенностями конституции человека как телесно-духовного существа. Поэтому критический анализ способности познания перерастает у Гердера в исследование становления и развития познавательных функций.

Установка на реабилитацию чувственности является важной предпосылкой эстетики Гердера, разработка которой сделала его одним из идейных вождей «Бури и натиска». Опираясь на учение об экспрессивной основе языка, Гердер выступал против рационалистической эстетики Баумгартена, противопоставлял трактовке искусства как одного из способов познания понимание художественного творчества как выражения. Гердер подчеркивал самостоятельную художественную ценность непосредственного аффективного воздействия во всем его многообразии. Он утверждал наличие у каждой из основных способностей чувственного восприятия (зрения, осязания, слуха и т. д.) собственной логики и характеризовал особенности различных родов искусства, исходя из свойств тех чувственных способностей, к которым они обращены. Например, в сочинении «Пластика» Гердер выводил различие между живописью и скульптурой из различия между зрением и осязанием (первое лишь рядополагает свои предметы как фигуры на плоскости, второе дает восприятие трехмерных тел в пространстве), что позволяло ему утверждать решающее преимущество «телесной истины» пластики по сравнению с живописной иллюзией. Рассмотрение чувственного возбуждения как неотъемлемого компонента всякого эстетического переживания вновь привело Гердера к размежеванию с Кантом. В «Каллигоне» он оспаривал кантовское разграничение прекрасного и приятного, требование независимости суждения вкуса от всякой чувственной привлекательности и обособление эстетической способности суждения от всякого интереса: «Интерес - душа красоты... Отними у нее то, чем она притягивает нас к себе и удерживает подле себя, или, что то же самое, отними у нее то, посредством чего она сообщает себя нам и усваивается нами; что же тогда от нее останется? Интерес к прекрасному - есть ли интерес чище?» (Ibid. Bd. 22. S. 96). Эстетическому формализму Канта Гердер противопоставлял антропологически обоснованное осмысление искусства во всем историческом разнообразии форм явления прекрасного.

В процессе решения теоретико-познавательных и эстетических проблем Гердер пришел к осознанию исторического характера реальности в целом. В «Идеях к философии истории человечества» он предпринял попытку возвести изучение истории человечества в ранг науки наук, объединяя в грандиозном эпическом повествовании об истоках и о смысле всемирной истории все важнейшие отрасли знания о природе и человеке. В обосновании этого проекта большую роль играет динамическое переосмысление Гердером философии Спинозы, развитое одновременно с работой над «Идеями...» в цикле диалогов «Бог: Несколько разговоров». Тезис Спинозы о протяженности и мышлении как о 2 атрибутах одной субстанции Гердер переформулирует в тезис, согласно которому Бог многообразно проявляется в мире в действиях органических сил, процессах органического становления, охватывающих как природу, так и историю. Ключом к пониманию природы и человека становится понятие организации: всякая сила действует через посредство органа, а потому единство мира раскрывается лишь в процессе непрерывного формообразования, где предыдущая ступень всегда становится основой для последующей, более совершенной. В природе эта преемственность ступеней обеспечивается единством естественных законов, а в истории - непрерывностью традиции. Выступая страстным поборником идеи прогресса, Гердер вместе с тем решительно порывает с наивным просветительским универсализмом и стремится утвердить уникальность и непреходящую ценность каждой отдельной формы исторического бытия. Отсюда его особое внимание к культурно-национальному своеобразию, несводимому к общим свойствам человеческой природы. Все исторически особенное: нация , эпоха, конкретная историческая личность - в концепции Гердера впервые выступает не как частный случай действия общего закона, а как уникальное звено в цепи формообразований, которое не заменимо никаким др. и должно быть постигнуто в своей неповторимости. В этом отношении «Идеи...» можно считать первой попыткой обоснования возможности науки о культуре: в 3-м и 4-м томах даны примеры такого исследования, содержащие широчайший и подробнейший обзор всемирной истории: от Древнего Китая до современной Гердеру Европы. Однако историзм никогда не перерастает у Гердера в релятивизм, поскольку многообразные формы исторического бытия остаются соизмеримыми друг с другом через их соотнесенность с общей целью человеческой истории, которую Гердер усматривает в торжестве идеалов гуманности.

Истолкование понятия гуманности и раскрытие ценностного горизонта истории содержатся в «Письмах в поддержку гуманности». Гуманность Гердер трактовал как осуществление гармонического единства человечества во множестве автономных индивидов, каждый из которых достиг максимальной реализации своего уникального предназначения: «Тенденция человеческой природы объемлет собою универсум, чей девиз гласит: «Никто лишь для себя, каждый для всех; лишь так все вы достойны друг друга и счастливы». Бесконечное различие в стремлении к единству, которое заключено во всем, которое поощряет всех» (Ibid. Bd. 18. S. 300). Выводя из этого принципа некоторые конкретные политические следствия (например, разработанный независимо от Канта проект установления вечного мира), Гердер вместе с тем последовательно избегал хилиастического утопизма, подчеркивая, что полная и окончательная реализация гуманности для конкретного индивида в какой-либо определенный момент истории невозможна. Единственным исключением является Христос: «Религия Христа, та, которую Он Сам исповедовал, проповедовал и практиковал, была сама гуманность. Ничто иное, нежели она, но именно в ее наибольшей полноте, в ее чистейшем источнике, в ее самом действенном применении. Христос не знал для Себя более благородного наименования, нежели данное Им Себе наименование Сына Человеческого, т. е. просто человека» (Ibid. Bd. 17. S. 121).

В поле диалектического напряжения между универсализмом и историзмом развертывается и богословское творчество Гердера. Обостренное внимание к историческому своеобразию сказывается прежде всего в его работах по библеистике, где историческая критика Священного Писания сочетается с попытками его символического толкования. В «Древнейшем свидетельстве человеческого рода» - развернутом комментарии к первым 6 главам книги Бытие - Гердер рассматривает библейское повествование о творении как документальное свидетельство первоначального откровения, в котором Господь в символической форме сообщил человечеству элементарные понятия о мире, «иероглифы творения», представляющие собой образы и прототипы для всех позднейших языков и письменностей (особое значение придается в этом отношении символике числа 7). Гердер пытался доказать, что книга Бытие была создана на основе устной традиции, существовавшей задолго до пророка Моисея. Он интерпретировал все древневосточные религиозные и философские учения (религию Египта и Финикии, греческую философию, гностические космогонии, каббалу, зороастризм и др.) как продукты искажения документированного в Библии первоначального откровения. В сочинении «О духе еврейской поэзии» на примере толкования псалмов Гердер сформулировал ряд правил библейской экзегетики: отказ от обращения к другим авторитетным толкованиям и опора преимущественно на оригинал; учет исторических обстоятельств возникновения толкуемого текста; внимание к специфическим особенностям языка и образности автора; реконструкция индивидуального характера автора; отказ от оценки поэтических достоинств текста согласно критериям, сформированным в других национальных традициях (прежде всего античной), и от любой модернизации. В работах Гердера по текстологии Евангелий осуществлена попытка их относительной датировки: самым ранним он считал Евангелие от Марка, а наиболее поздним - Евангелие от Иоанна, в к-ром обнаруживал многочисленные параллели с Зенд-Авестой (о датировке Евангелий смотри в статье Синоптическая проблема, а также в статьях о евангелистах). Большое значение Гердер придавал также истолкованию евангельского повествования в контексте иудейской традиции, в особенности учения о грядущем Мессии. Он проводил различия между историческим содержанием Евангелий и апостольской проповедью о Спасителе («верой Иисуса» и «верой в Иисуса»), а также приписывал преобладающее значение в процессе складывания новозаветного канона традиции устного предания. В этом Гердер выступал прямым предшественником «демифологизирующего» подхода к толкованию Священного Писания.

Историческая критика Священного Писания становится для Гердера предпосылкой догматического и нравственного богословия: только после научной оценки исторической достоверности библейского свидетельства, по Гердеру, может быть поставлен вопрос о том, что оно значит для современного христианина. Вслед за Гаманом Гердер настаивал на том, что догматика, равно как и проповедь, может развиваться только на основе исторически обоснованного толкования Библии: «Конечно, догматика есть философия и должна изучаться как таковая; только она есть философия, почерпнутая из Библии, и последняя всегда должна оставаться ее источником» (Ibid. Bd. 10. S. 314). Поскольку откровение Бога, согласно Гердеру, дано в человеке как в образе Божием и поскольку раскрытие образа Божия в человечестве происходит в истории и посредством истории (Ibid. Bd. 14. S. 207-211), то главная задача богослова и проповедника - побудить верующего воспринимать Священное Писание как ключ к пониманию собственного исторического предназначения. В нравственном богословии Гердер опирался прежде всего на НЗ, в котором видел полновесное раскрытие смысла истории как процесса воспитания человечества в духе гуманности. В соответствии с этой типично просветительской установкой Гердер считал, что главную роль играют нравственные добродетели Спасителя, в то время как Его искупительная жертва и воскресение отступают на задний план. Так, признавая в работе «Von der Auferstehung als Glauben, Geschichte und Lehre» (О Воскресении как вере, истории и учении) историческую фактичность воскресения Христова, Гердер подчеркивал преимущественно воздействие этого события на внутреннее состояние апостолов: «Они сами умерли и были погребены со Христом; с ним они родились вновь к новой живой надежде... Это была их история; и они насадили ее в души христиан» (Ibid. Bd. 19. S. 99). Напротив, вознесение, Второе пришествие Спасителя, воскресение мертвых Гердер считал всего лишь «иудейскими образами» в контексте ожидания Мессии и иудейского хилиазма и называл «пережитком слабости былых времен то, что каждый из этих образов был впоследствии превращен в догмат» (Ibid. S. 117).

Влияние

Влияние Гердера на европейскую культуру XIX-XX веков велико. Историческое значение его творчества выходит далеко за рамки прямой рецепции. Многие ключевые мотивы, воспринятые и переработанные романтической мыслью и немецким классическим идеализмом, настолько прочно вошли в интеллектуальный обиход европейской культуры, что приобрели характер постоянно обсуждаемых общих мест. Таковы тезис о неразрывной связи языка и мышления, динамическое и органицистское понимание природы, концепция исторического прогресса, идея национально-культурного своеобразия, обоснование принципов секулярной гуманистической этики. Гердер оказал влияние на такие явления культуры XIX века, как поэзия Гёте и романтиков, спекулятивная философия И.Г. Фихте, Ф.В.Й. Шеллинга и Г.В.Ф. Гегеля, теология Ф.Э.Д. Шлейермахера, исторический материализм К. Маркса , эволюционная теория Ч. Дарвина и т. д. Разносторонность философских интересов Гердера обусловила и многообразие форм освоения его наследия в философии ХХ века: к нему как к предшественнику апеллируют философия символических форм Э. Кассирера, философская антропология Х. Плеснера и А. Гелена, герменевтика Х.Г. Гадамера. Гердера без преувеличения можно назвать отцом современной культурной антропологии (в частности, на него опирался в обосновании теории культурного эволюционизма Л.А. Уайт). Неоднозначную роль в истории ХХ века сыграла политическая философия Гердера, не раз становившаяся предметом идеологических баталий: если гердеровская концепция гуманности вошла в золотой фонд либеральной мысли, то его размышления о нации и национальном, воспринятые в гипертрофированной форме немецкими националистическими движениями 2-й половины ХIX века, были включены в идеологический арсенал национал-социализма. Научное освоение наследия Гердера продолжает оказывать стимулирующее воздействие на современные дискуссии по философии языка, философии сознания и политической философии.

В России рецепция идей Гердера началась еще в XVIII веке. Среди русских философов-просветителей его влияние наиболее явственно прослеживается у А.Н. Радищева, трактат которого «О человеке, его смертности и бессмертии» содержит многочисленные парафразы сочинений «Исследование о происхождении языка» и «О познании и ощущении человеческой души». Мысли Гердера о национальном своеобразии литературной традиции, несомненно, отразились в литературно-критических дискуссиях 30-40-х годов XIX века вокруг понятия народности, в частности в творчестве В.Г. Белинского. Наряду с мыслителями французского Просвещения Гердер сыграл существенную роль в формировании традиции российской либеральной мысли. Критическое размежевание с философией истории Гердера составляет один из центральных мотивов историософских размышлений Л.Н. Толстого .

Сочинения:

Sämmtliche Werke / Hrsg. B. Suphan. B., 1877-1913. 33 Bde. Hildesheim, 1967-1968r;

Избр. произв. М.; Л., 1959;

Stimmen der Völker in Liedern / Hrsg. H. Rölleke. Stuttg., 1975;

Journal meiner Reise im Jahre 1769: Hist.-krit. Ausg. / Hrsg. K. Mommsen. Stuttg., 1976;

Briefe, 1763-1803 / Hrsg. K.-H. Hahn e. a. Weimar, 1977-1984. 8 Bde;

Werke / Hrsg. G. Arnold, M. Bollacher. Fr./M., 1985-2000. 10 Bde;

Italienische Reise: Briefe und Tagebuch-Aufzeichnungen, 1788-1789 / Hrsg. A. Meier, H. Hollmer. Münch., 1988.

Дополнительная литература:

Haym R. Herder nach seinem Leben und seinen Werken dargestellt. B., 1877-1885. 2 Bde. B., 1954 (рус. пер.: Гайм Р. Гердер, его жизнь и сочинения. М., 1888. 2 т.);

Гулыга А.В. Гердер как критик эстетической теории Канта // ВФ. 1958. № 9. С. 48-57; он же. Гердер (1744-1803). М., 1963, 1975;

Dobbek W. J. G. Herders Weltbild: Versuch einer Deutung. Köln; W., 1969;

Nisbet H. Herder and the Philosophy and History of Science. Camb., 1970;

Faust U. Mythologien und Religionen des Ostens bei J. G. Herder. Münster, 1977;

Rathmann J. Zur Geschichtsphilosophie J. G. Herders. Bdpst, 1978;

Heizmann B. Ursprünglichkeit und Reflexion: Die poetische Ästhetik d. jungen Herder in Zusammenhang d. Geschichtsphilosophie und Anthropologie d. 18 Jh. Fr./M., 1981;

J.G. Herder - Innovator through the Ages / Hrsg. W. Koepke. Bonn, 1982;

Verri A. Vico e Herder nella Francia d. Restaurazione. Ravenna, 1984;

Owren H. Herders Bildungsprogramm u. seine Auswirkungen im 18. u. 19. Jh. Hdlb., 1985;

Wisbert R. Das Bildungsdenken d. jungen Herder. Fr./M., 1987;

J.G. Herder (1744-1803) / Hrsg. G. Sauder. Hamburg, 1987;

Becker B. Herder-Rezeption in Deutschland. St. Ingbert, 1987;

Gaier U. Herders Sprachphilosophie und Erkenntniskritik. Stuttg., 1988;

Kim Dae Kweon. Sprachtheorie im 18. Jh.: Herder, Condillac und Süßmilch. St. Ingbert, 2002;

Zammito J. Kant, Herder, and the Birth of Anthropology. Chicago, 2002.

Иллюстрации:

Портрет И.Г. Гердера. 1785 г. Художник А. Графф (Литературный музей Хальберштадта). Архив ПЭ.

Литература

  • Markworth T. Unsterblichkeit und Identität beim frühen Herder. Paderborn; Münch., 2005
  • J.G. Herder: Aspekte seines Lebenswerkes / Hrsg. M. Keßler. B., 2005
  • Löchte A. J.G. Herder: Kulturtheorie und Humanismusidee der «Ideen», «Humanitätsbriefe» und «Adrastea». Würzburg, 2005
  • Herder et les Lumières: l"Europe de la pluralité culturelle et linguistique / Éd. P. Pénisson. P., 2003
  • Zaremba M. J.G. Herder: Prediger d. Humanität. Köln, 2002