А. П. Суслова и ее роль в русской литературе

Нина Берберова - Дело Кравченко

В откликах критики отмечалась близость прозы Берберовой «хорошо расчищенным садам французского романа» (В.Вейдле) и вместе с тем серьезность ее попытки создать «образ эмигрантского мира в его эпическом преломлении» (В.Набоков).

БЕРБЕРОВА, НИНА НИКОЛАЕВНА (1901–1993), русская писательница, литературный критик. Родилась 26 июля (8 августа) 1901 в Санкт-Петербурге. С 1922 находилась в эмиграции, где и состоялся ее литературный дебют (стихи в журнале «Беседа», издаваемом М.Горьким и мужем Берберовой до 1932 В.Ф.Ходасевичем). Сотрудник и постоянный автор газеты «Последние новости» до ее закрытия в 1940, опубликовала в 1928–1940 серию рассказов Биянкурские праздники; вместе с романами Последние и первые (1930), Повелительница (1932) и Без заката (1938) они определили репутацию Берберовой-прозаика.

В откликах критики отмечалась близость прозы Берберовой «хорошо расчищенным садам французского романа» (В.Вейдле) и вместе с тем серьезность ее попытки создать «образ эмигрантского мира в его эпическом преломлении» (В.Набоков). Повседневная жизнь эмиграции, социальный ландшафт окраины или «подполья» определили звучание цикла рассказов Облегчение участи, печатавшегося в 1930-е годы и в 1948 вышедшего отдельным изданием. Здесь рождается важная для всего творчества Берберовой тема бездомности, осознаннной не как трагедия, но как неизбежный удел человека 20 столетия, который свободен от приверженности «гнезду», переставшему служить «символом защиты, прелести и прочности жизни».

Тем не менее в Последних и первых описана именно попытка построения «гнезда» для терпящих бедствие. Герой романа, запретив себе тоску по России, пробует создать что-то вроде русской крестьянской общины, не только предоставляющей кров, но вернувшей ее участникам ощущение своей культурной самобытности. Эта тема впоследствии не нашла продолжения в творчестве Берберовой, но оказалась вплетенной в ее личную биографию: годы оккупации она прожила на маленькой ферме, занимаясь крестьянским трудом.

В 1950 Берберова переехала в США, где преподавала русский язык, а затем русскую литературу в Принстонском университете. Круг ее писательских интересов остался прежним. В романе Мыс бурь (1950) описаны два поколения эмиграции: старшее, которое не мыслит своей жизни вне традиционных русских установлений («люди прошлого века»), и молодое, для которого «вселенское» важнее, чем «родное». Утрата России приводит «второе поколение» и к утрате Бога, но переживаемые ею житейские и духовные бедствия осмысляются как этапы освобождения от оков традиции, на которой держалось рухнувшее с революцией мироустройство.

Еще до войны Берберовой были опубликованы две книги документально-биографического характера (Чайковский, история одинокой жизни, 1936, Бородин, 1938), оцененные как явления нового литературного качества: роман без вымысла, или, как писал Ходасевич, «творчески увиденная» биография, строго держащаяся фактов, однако освещающая их со свободой, присущей романистам. Как критик Берберова обосновывала перспективность этого жанра, который особенно востребован во времена интереса к незаурядным индивидуальностям и судьбам. Высшим ее достижением на этом пути стала Железная женщина (1981), биография баронессы М.Будберг, жизнь которой была тесно связана с М.Горьким, а затем с Г.Уэллсом. Обходясь без выдумки и без «украшений, рожденных воображением», Берберова создала яркий портрет авантюристки, принадлежавшей к тому человеческому типу, который, с точки зрения автора, особенно наглядно выявил типичные черты 20 в.: исключительная женщина в беспощадное время, заставившее позабыть о многих моральных заповедях и «жить, чтобы выжить». Построенный на неизвестных документах, письмах и свидетельствах очевидцев, воспоминаниях автора о собственных встречах с героиней и историко-философских размышлениях, рассказ охватывает почти полвека, завершаясь описанием поездки Будберг в 1960 в Москву к опальному Б.Пастернаку.

В 1969 по-английски, а в 1972 по-русски была опубликована автобиография Н.Берберовой Курсив мой, в которой, оглядываясь на свою жизнь, она устанавливает «возвращающиеся темы» и реконструирует свое прошлое в духовном и идейном контексте времени. Определяя свою жизненную и литературную позицию как антипочвенную, антиправославную и прозападную, Берберова через эти характеристики выстраивает «структуру» собственной личности, противостоящей «бессмысленности и непрочности мира». Книга дает уникальную панораму интеллектуальной и художественной жизни русской эмиграции в период между двумя мировыми войнами. Она содержит ценные мемуарные свидетельства (особенно о Ходасевиче) и разборы творчества видных писателей русского Зарубежья (Набоков, Г.Иванов и др.).

В 1989 Берберова приезжала в Россию, встречалась с литературными критиками и читателями.

ДВА ПИСЬМА А. П. СУСЛОВОЙ К Я. П. ПОЛОНСКОМУ
(Публикация Г. А. Боград)

Достоевский. Материалы и исследования. 6 Л., "Наука", 1985

Яков Петрович!

Я все собиралась писать вам и все откладывала со дня на день, думая найти сообщить вам что-нибудь интересное, но этого должно быть долго ждать. Я почти нигде не была, ничего не видала и думаю оставить осматривать Париж до приезда Федора Михайловича. Теперь я хочу хорошенько заняться языком. Я вам очень благодарна за данные мне письма; Тургенева я не застала, он уехал в Баден-Баден, 1 а по другому письму была два раза и нахожу это знакомство приятным и полезным. Устюжские 2 меня приняли прекрасно, дают разные советы и приглашают часто быть у них, чему я очень рада. Я живу у M me Шелковой, и она мне немножко надоела, потому что вмешивается к мои дела. В Брюсселе я не была и нигде по дороге не останавливалась, кроме Берлина, которого тоже не видала. Если надумаете писать мне, я буду очень рада, тем более что, кажется, скоро начну очень скучать. Во всяком случае я довольна моей поездкой, потому что она меня избавила от присутствия людей и мнений, которые мне не нравилось, и поможет стать от них более независимо; кроме того, может быть, даст возможность хоть неделю жить так, как хочется; это большое благо и дается нелегко. Если общий смысл жизни не дастся, так что по пути к его пониманию встречается бездна сомнений, нужно брать то, в чем уверен. До сих пор я не встречала здесь ни одного человека, сколько-нибудь близкого по мнениям, и думаю, что пропаду со скуки, если не приедет Федор Михайлович.

Аполинария Суслова.

863. Апреля 11. Париж; Rue Mazarine No 40 M me Tchelkoff с передачею мне, впрочем, если вздумаете писать, пишите: Poste restante, потому что переменю квартиру. Желаю вам наслаждаться Петербургом. Печатается по подлиннику: ИРЛИ. 12497, No 3. с. 5--6. Апполинария Прокофьевна Суслова (1840--1918) -- близкий друг Ф. М. Достоевского. Печаталась в журналах "Время" и "Эпоха". Сложные отношении Достоевского с А. П. Сусловой и ее своеобразный характер нашли отражение в романах "Игрок" (Полина). "Идиот" (Настасья Филипповна), "Бесы" (Лиза Тушина), "Братья Карамазовы" (Екатерина Ивановна). Об А. П. Сусловой см.: Сусл о ва А. П. Годы близости с Достоевским. Дневник; Повесть; Письма. М., 1923; Долинин А. С. Достоевский и Суслова. -- В кн.: Достоевский; Статьи, и материалы. Л., 1925, 2, с. 150-283; Штакеншнайдер E. А. Дневник и записки (1851-1880). M.; Л., 1934, с. 307--308. Яков Петрович Полонский (1819--1898) -- поэт, близкий знакомый Ф. М. Достоевского. В 1859 г., будучи редактором "Русского слова", поместил в журнале повесть Ф. М. Достоевского "Дядюшкин сон" (No 3 на 1859 г.). В 1861--1885 гг. печатался в журналах, братьев Достоевских "Время" и "Эпоха", полнее в газете-журнале "Гражданин" (1873--1874 гг.), редактором которой был Ф. М. Достоевский. Сохранившаяся часть переписки Достоевского с Полонским свидетельствует о дружеских отношениях, сохранившихся между ними до конца дней Ф. М. Достоевского. Об отношениях Ф. М. Достоевского и Я. П. Полонского см.: Из сношений Ф. M. и M. M. Достоевских с Я. П. Полонским. (Из материалов Пушкинского Дома) / Сообщ. П. Козмин. -- В кн.: Достоевский: Статьи и материалы. Пг., 1922, с. 453--459; Из архива Достоевского: Письма русских писателей. М.: Пг., 1923, с. 62--65. Знакомство А. П. Сусловой с Я. П. Полонским, вероятно, можно отнести к 1851 или к самому началу 1852 г., так как Е. А. Штакеншнейдер записала в своем дневнике 8 апреля 1852 г.: "Вчера были у Полонского, и познакомилась там с сестрами Сусловыми". Очевидно, что к этому времени Полонский и А. Суслова уже были хорошо знакомы. Кстати, в этой же дневниковой записи -- описание А. Сусловой, ее точный, психологический портрет периода близости с Достоевским: "Мне было с ними (сестрами Сусловыми. -- Г. Б.) очень легко говорить, не так мама. Она подошла к старшей, к Апполинарии, сказала ей что-то вроде комплимента, а Апполинария ответила мама чем-то вроде грубости <...> Мама шла к Сусловой в полной уверенности, что девушка с обстриженными волосами, в костюме, издали похожем на мужской, девушка, везде появляющаяся одна, посещающая (прежде) университет, пишущая, одним словом эмансипированная, должна непременно быть не только умна, но и образованна. Она забыла, что желание учиться еще не ученость, что сила воли, сбросившая предрассудки, вдруг ничего не дает <...> Мама не заметила в грубой форме ее ответа наивности, которая в моем разговоре с Сусловой разом обозначила наши роли и дала мне ее в руки. Суслова, еще недавно познакомившаяся с анализом, еще не пришедшая в себя, еще удивленная, открывшая целый хаос в себе, слишком занята этим хаосом, она наблюдает на ним, за собой; на другими наблюдать она не может, не умеет" (Шт а ке неншнейдер Е. А. Дневник и записки, с. 307--308). Приводимые письма свидетельствуют о доверии А. П. Сусловой Полонскому как близкому ей по духу человеку. 1 В это время Тургенев еще находился в Париже. Он прибыл в Баден-Баден 2 мая 1803 г. (см.: Тургенев И. С. Полн. собр. соч. и писем. Письма. М.: Л., 1963. т. 5, с. 118). 2 Родственники Елены Васильевны Полонской (урожд. Устюжской), жены поэта, умершей в 1860 г.

2
А. П. Суслова -- Я. П. Полонскому
19 июля 1863 г. Париж

Верите ли, месяца полтора собираюсь писать нам. Да о чем писать? В голове какая-то путаница и тяжесть. Я не буду много распространяться о Париже, о моих впечатлениях, скажу только, что взгляд мой на Европу, на Россию, на состояние нашего общества только теперь начинает определяться, до сих пор он был не тот. Мне теперь как-то яснее представляется пассивная роль моих соотечественников в политических и общественных делах, и это меня бесит. Здесь нас бранят варварами, 1 бесчестящими имя цивилизации, а сами зажгли плошки, когда узнали о взятии Мексики, 2 и за неделю кричали подлецам о взятии. Хороши мы, да и они не лучше. С первого раза Париж мне слишком не поправился, но теперь, в новом обществе (я живу в мужском пансионе, где есть люди всех наций), я начинаю всматриваться и французов и нахожу в них много человеческого. Собственно моя жизнь устроилась довольно скучно: занятия и встречи одни и те же каждый день; я не спешу знакомиться, потому что ищу в людях что-нибудь общего. При тех условиях, при каких я живу в Париже, едва ли ужилась бы я так долго и другом каком городе: Германии или Англии. Я только что начинаю скучать и все собираюсь куда-нибудь ехать, хоть на неделю, но для занятий языком лучше еще подольше оставаться здесь. Осенью думаю ехать в Англию с дамой, у которой живу, и ее мужем; одна пуститься в Лондон, без языка, трушу. Как вы поживаете? Очень бы хотелось получить от вас письмо. Я слышала, что вы куда-то едете. Вот тогда я буду ждать, что вы мне напишете, как нашли Россию. Вы не будете смеяться (как "С.-Пет ведомости") над издали любящими отечество. 3 Я не хвалюсь моей любовью к отечеству, но я не космополитка; однако в жизни русских за границей нахожу смысл: но крайней мере чему-нибудь выучатся. Что же патриоты-то делают? Насколько у нас всякий делает то, что желает? Я здесь довольно часто встречаюсь с англичанами и чувствую к ним полнейшее отвращение за их аристократизм и мораль, а между тем собираюсь жить в Лондоне и учиться английскому языку.

Апол. Суслова.

Мой адрес: Rue St. Michel, St. Hyacinthe, 28 chez M mc Mintian. Здесь я остаюсь на все время моего житья в Париже. Устюжские теперь страшно далеко, но я у них бываю. 19 июля. 1863. Париж Некоторые из моих сожителей такие французы, что, видясь с ними раз по 5-ти в день, я не слышала их голоса, чаще разговариваю с англичанином, но не люблю его очень. 4 Печатается по подлиннику: ИРЛИ, 12497, No 1, с. 1--2. 1 Газета "День" в No 18 от 20 апреля 1863 г. писала: "Варвар! Чего не делаем мы, чтобы попасть в другой чин, сколько поклонов и миллионов потрачено, чтобы заслужить повышения в Европейцы, чтобы своими сочла нас Европа, -- ничто не берет!" (Из Парижа: Письмо И. Касынова (И. Аксакова)}. 2 Речь идет о Мексиканской экспедиции (1861--1867). После установлении республики в Мексике правительство Хуареса в целях восстановления экономического положения страны, пострадавшей в результате гражданской войны, решило отсрочить выплату займов Англии, Испании и Франции на два года. В ответ они предприняли против Мексики вооруженную интервенцию. Однако англичане и испанцы скоро покинули страну. Французы же 10 июня 1863 г. захватили столицу -- город Мехико (см.: С.-Петербургские ведомости, 1863, 13(25) июля. No 157). 3 Речь идет здесь не о "С.-Петербургских ведомостях", а о газете "День". В ней утверждалось: "Наши чужекрайние русские обеспокоились; они хлопочут теперь о том, как бы примирить житье-бытье за границей с "любовью к отечеству", с явным участием в его судьбах. Одним словом: они хотят любить Россию издали, и прослыть любящими ее -- не расходуясь на эту любовь никакими пожертвованиями, не разделяя с Россией ее бед и напастей, не подсобляя нести общую ношу" (День, 1863, 22 июня, No 25). 4 Последний абзац -- приписка сбоку на первой странице письма. Письмо это характеризует политические взгляды Сусловой, находившейся в это время в Париже в ожидании Ф. М. Достоевского. Упоминание об англичанине, возможно, дает дополнительный материал для комментария к роману "Игрок".

Русская эмансипантка, дочь крепостного крестьянина графа Шереметева. Оставила мемуары.

С конца 1850-х годов активно принимала участие в политических манифестациях, кружках, публичных лекциях и балах, происходящих в Санкт-Петербурге.

Наиболее известна как возлюбленная Ф.М. Достоевского (после смерти первой он предложил ей выйти за него, но она отказалась) и жена В.В. Розанова . Позже она не давала В.В. Розанову развода более 20 лет.

«Аполлинария Суслова - поразительная женщина «как по способности издеваться над одарёнными людьми, так и по степени её чудовищно-садистического эгоизма.
Суслова - феномен, безусловно, патологический.
Это ярко выраженная истерическая психопатка, которая могла быть убедительнейшей иллюстрацией к любой книге об извращениях характера...
Жаждущая беспредельного признания, эмоционально холодная, расчётливая, презиравшая жалость и милосердие, эта психопатка, побывав в руках Достоевского, стала ещё более извращённой...
Аполлинария с детства отличалась неудержимой капризностью, кокетством, чувством неполноценности.
Как все истерические психопатки, она страдала извращением полового влечения.
Никого не любя, а испытывая лишь неглубокую чувственность без оргазма и благодарности к партнёру, она, говоря словами дочери Достоевского, «служа Венере, переходила из рук в руки, от одного студента к другому». Может, так она мстила Достоевскому за то, что он был много старше её?..
Импульсивность, неустойчивость, непредсказуемость поступков сочетаются с расчётливостью, неэмоциональностью, каким-то шахматным, бухгалтерским подходом к Достоевскому. «Я его не хотела бы убить - но мне бы хотелось его очень долго мучить», - заявила Суслова по адресу одного из своих недолгих возлюбленных...» Отечественный психиатр М.И. Буянов этим высказыванием даёт всеобъемлющую характеристику Сусловой.
После смерти своей первой жены Достоевский предложил Сусловой выйти за него замуж, но она отказалась. Их отношения продолжали оставаться нервными, неясными, мучительными прежде всего для Фёдора Михайловича.
Для Сусловой Достоевский был не великим писателем, а всего лишь поклонником, книг которого она почти не читала.
После окончания романа с Достоевским Суслова сожгла многие компрометирующие её бумаги, в том числе и письма к ней великого писателя. Тайна их бурных и необычных отношений так и канула в историю, оставив исследователям только догадки и предположения.
В 40-летнем возрасте Суслова вышла замуж за Василия Васильевича Розанова , которому было 24 года. (Тут Суслова поменялась ролями с Достоевским по части возрастных различий.) Может быть, благодаря Сусловой Розанов и стал знаменитым Розановым, одним из самых оригинальных и парадоксальных русских мыслителей. Но из-за разницы в возрасте и взбалмошного характера Аполлинарии их семейная жизнь постепенно становилась кошмаром. Она не только «пилила» своего молодого мужа, но и устраивала ему дикие сцены ревности с «публичным мордобитием».
И всё это шло параллельно с её собственными «вольностями», флиртом и интрижками с молодыми друзьями мужа.
В воспоминаниях писателя В.В. Розанова хорошо передана особенность сексуальной жизни Сусловой: «Мы с ней «сошлись» тоже до брака... Обниматься, собственно дотрагиваться до себя - она безумно любила. Совокупления - почти не любила, семя - презирала («грязь твоя»), детей что не имела - была очень рада».
Уже первая обширная цитата расставляет все диагностические точки над «i».
Целесообразно только уточнить сам диагноз, приведя его в соответствие с новой психиатрической классификацией, - истерическое расстройство личности.
Многие историки пишут, что этой женщиной была прожита пустая и бездарная жизнь, что она не оставила после себя ни доброй памяти, ни детей. Это одна правда.
Но есть и другая правда: эту странную женщину любили два гения земли Русской -