Жюстина маркиза де сада краткое содержание. Жюстина, или несчастная судьба добродетели

Удивительным немецкоязычным писателем является именно Франц Кафка. «Процесс» - это книга, которая стала довольно-таки популярной и заинтересовала огромное количество читателей.

История написания «Процесса»

Роман Кафки «Процесс» был написан в 1915 году, однако стоит отметить, что свет увидел только спустя 10 лет, когда автора уже не было в живых. Перед смертью Кафка просил писателя Марка Брода сжечь роман, однако душеприказчик не послушал Франца. Он собрал разрозненные главы «Процесса» и опубликовал роман именно в том виде, в котором сейчас его любит, знает и помнит читатель.

Необычным и глубоко мыслящим писателем был именно Франц Кафка. «Процесс» запомнился всем, кто когда-либо читал это произведение.

Был модернистским писателем, однако «Процесс» опередил своё время, так как роман считается одним из лучших образцов постмодернистского абсурдизма.

Необычный сюжет «Процесса»

Роман Кафки «Процесс» является довольно-таки необычным и фантастическим. Смело можно сказать, что аналогов этого романа просто не существует. Произведение содержит хотя на первый взгляд сюжет кажется читателю непонятным.

Писателем, который отличается стилем написания произведений от других, является Франц Кафка. «Процесс» является этому подтверждением. Это произведение вызывает у читателя огромное количество эмоций и переживаний за главного героя.

Произведение, которое сделало имя своему автору для культуры мирового постмодернистского театра, а также кинематографа, - «Процесс». Читатели ценят и любят творчество автора, потому что роман действительно даёт возможность задуматься над вещами, которые никогда не тревожили ранее. Это произведение не оставит равнодушным ни одного человека, который познакомится с его сюжетом.

Уже не одно столетие на устах любителей фантастики держится: «Франц Кафка. «Процесс». Фантастический роман. Писатель, которого никогда не забудут читатели».

Кафка, «Процесс». Краткое содержание. Арест и предварительное следствие Йозефа

Проснувшись в свой тридцатый день рождения, Йозеф К. обнаружил, что его арестовали.

Вместо служанки с завтраком в комнату господина К. вошёл незнакомый ему человек в чёрном одеянии и сообщил об аресте Йозефа. Мужчина уверен в том, что это всего лишь розыгрыш и злая шутка. Он уверен, что он не совершал ничего противозаконного, и очень удивлён тем, что в правовом государстве допускается непонятный для него произвол, а также необоснованные действия людей в чёрном по отношению к нему.

Йозеф обнаружил, что среди задержавших его мужчин есть его коллеги. Вскоре они сообщили господину К., что тот может отправляться на работу и жить в привычном для него жизненном ритме, так как пока ведётся лишь предварительное следствие.

Господин К. продолжает спокойно жить и изо всех сил старается забыть тот нелепый случай, однако по телефону ему сообщили, что в воскресенье назначено предварительное следствие по его делу. Стоит отметить, что Йозефу не сообщили ни назначенного времени, ни места. По телефону указали только адрес окраины города.

В воскресенье господин К. отправился на поиски назначенного места и, на удивление самому себе, постучав в случайно попавшуюся квартиру, попал точно по адресу.

Судья сообщил Йозефу, что тот опоздал на целый час и пять минут, на что К. ответил ему: «Но всё же пришёл». После К. начал выступать перед судом. Его слова были полны логики, а также убедительности. Толпе явно понравилось выступление Йозефа. После монолога мужчина взял свою шляпу и удалился.

Со временем Йозеф начинает замечать, что всё вокруг него не такое, как раньше. Господин К. не понимает, почему все люди, окружающие его, знают о «процессе». Даже те, с кем он не знаком, наслышаны о деле Йозефа.

К. полностью лишился покоя. Он стал рассеянным, невнимательным и мрачным. Йозеф постоянно чувствует себя уставшим, и вскоре его одолевает простуда. Мужчине кажется, что всеми своими действиями он даёт повод для недовольства, из-за чего сам недоволен всем, что он делает.

Тридцать первый день рождения

Накануне тридцать первого дня рождения к Йозефу пришли два человека в чёрном одеянии, которые забрали его с собой. Остановившись у заброшенной каменоломни, незнакомцы сняли с господина К. пиджак и рубашку, после чего уложили его на камень. Йозеф не сопротивлялся, однако в его голове было огромное количество мыслей. Он думал о том, что, возможно, были какие-то аргументы, которые помогли бы ему остаться в живых.

Руки одного незнакомца оказались у Йозефа на шее, в то время как другой человек вонзил нож в сердце господина К.

Кафка, «Процесс». Отзывы и главная мысль произведения

Читатели любят делиться друг с другом впечатлениями о произведении, потому что, безусловно, «Процесс» вызывает у них огромное количество эмоций.

Одними из самых известных модернистов и их произведений 20 века, узнаваемых каждым ценителем литературы, являются Эрнест Хемингуэй, «Маленький принц», Кафка, «Процесс». Краткое содержание этих произведений знакомо каждому школьнику. Эти фантастические шедевры литературы вызывают у читателя огромный спектр эмоций, а также заставляют его очутиться в мире, который создали талантливые писатели.

Главная мысль произведения состоит в том, что главный герой обрёл свободу от дуализма, который возник при отделении его собственного «я» от навязанной ему обществом роли.

Роман Кафки «Процесс» имеет увлекательный и фантастический сюжет, который, казалось бы, не имеет смысла, однако на самом деле произведение таит в себе глубокий смысл.

Франц Кафка

Кто-то, по-видимому, оклеветал Йозефа К., потому что, не сделав ничего дурного, он попал под арест. Кухарка его квартирной хозяйки фрау Грубах, ежедневно приносившая ему завтрак около восьми, на этот раз не явилась. Такого случая еще не бывало. К. немного подождал, поглядел с кровати на старуху, жившую напротив, – она смотрела на него из окна с каким-то необычным для нее любопытством – и потом, чувствуя и голод, и некоторое недоумение, позвонил. Тотчас же раздался стук, и в комнату вошел какой-то человек. К. никогда раньше в этой квартире его не видел. Он был худощав и вместе с тем крепко сбит, в хорошо пригнанном черном костюме, похожем на дорожное платье – столько на нем было разных вытачек, карманов, пряжек, пуговиц и сзади хлястик, – от этого костюм казался особенно практичным, хотя трудно было сразу сказать, для чего все это нужно.

– Вы кто такой? – спросил К. и приподнялся на кровати.

Но тот ничего не ответил, как будто его появление было в порядке вещей, и только спросил:

– Вы звонили?

– Пусть Анна принесет мне завтрак, – сказал К. и стал молча разглядывать этого человека, пытаясь прикинуть и сообразить, кто же он, в сущности, такой. Но тот не дал себя особенно рассматривать и, подойдя к двери, немного приоткрыл ее и сказал кому-то, очевидно стоявшему тут же, за порогом:

– Он хочет, чтобы Анна подала ему завтрак.

Из соседней комнаты послышался короткий смешок; по звуку трудно было угадать, один там человек или их несколько. И хотя незнакомец явно не мог услыхать ничего для себя нового, он заявил К. официальным тоном:

– Это не положено!

– Вот еще новости! – сказал К., соскочил с кровати и торопливо натянул брюки. – Сейчас взгляну, что там за люди в соседней комнате. Посмотрим, как фрау Грубах объяснит это вторжение.

Правда, он тут же подумал, что не стоило высказывать свои мысли вслух, – выходило так, будто этими словами он в какой-то мере признает за незнакомцем право надзора; впрочем, сейчас это было не важно. Но, видно, незнакомец так его и понял, потому что сразу сказал:

– Может быть, вам лучше остаться тут?

– И не останусь, и разговаривать с вами не желаю, пока вы не скажете, кто вы такой.

– Зря обижаетесь, – сказал незнакомец и сам открыл дверь.

В соседней комнате, куда К. прошел медленнее, чем ему того хотелось, на первый взгляд со вчерашнего вечера почти ничего не изменилось. Это была гостиная фрау Грубах, загроможденная мебелью, коврами, фарфором и фотографиями; пожалуй, в ней сейчас стало немного просторнее, хотя это не сразу было заметно, тем более что главная перемена заключалась в том, что там находился какой-то человек. Он сидел с книгой у открытого окна и сейчас, подняв глаза, сказал:

– Вам следовало остаться у себя в комнате! Разве Франц вам ничего не говорил?

– Да что вам, наконец, нужно? – спросил К., переводя взгляд с нового посетителя на того, кого назвали Франц (он стоял в дверях), и снова на первого. В открытое окно видна была та старуха: в припадке старческого любопытства она уже перебежала к другому окну – посмотреть, что будет дальше.

– Вот сейчас я спрошу фрау Грубах, – сказал К. И хотя он стоял поодаль от тех двоих, но сделал движение, словно хотел вырваться у них из рук, и уже пошел было из комнаты.

– Нет, – сказал человек у окна, бросил книжку на столик и встал: – Вам нельзя уходить. Ведь вы задержаны.

– Мы не уполномочены давать объяснения. Идите в свою комнату и ждите. Начало вашему делу положено, и в надлежащее время вы все узнаете. Я и так нарушаю свои полномочия, разговаривая с вами по-дружески. Но надеюсь, что, кроме Франца, никто нас не слышит, а он и сам вопреки всем предписаниям слишком любезен с вами. Если вам и дальше так повезет, как повезло с назначением стражи, то можете быть спокойны.

К. хотел было сесть, но увидел, что в комнате, кроме кресла у окна, сидеть не на чем.

– Вы еще поймете, какие это верные слова, – сказал Франц, и вдруг оба сразу подступили к нему.

Второй был много выше ростом, чем К. Он все похлопывал его по плечу. Они стали ощупывать ночную рубашку К., приговаривая, что теперь ему придется надеть рубаху куда хуже, но эту рубашку и все остальное его белье они приберегут и, если дело обернется в его пользу, ему все отдадут обратно. – Лучше отдайте вещи нам, чем на склад, – говорили они. – На складе вещи подменяют, а кроме того, через некоторое время все вещи распродают – все равно, окончилось дело или нет. А вы знаете, как долго тянутся такие процессы, особенно в нынешнее время! Конечно, склад вам в конце концов вернет стоимость вещей, но, во-первых, сама по себе сумма ничтожная, потому что при распродаже цену вещей назначают не по их стоимости, а за взятки, да и вырученные деньги тают, они ведь что ни год переходят из рук в руки.

Но К. даже не слушал, что ему говорят, ему не важно было, кто получит право распоряжаться его личными вещами, как будто еще принадлежавшими ему; гораздо важнее было уяснить свое положение; но в присутствии этих людей он даже думать как следует не мог: второй страж – кто же они были, как не стражи? – все время толкал его, как будто дружески, толстым животом, но когда К. подымал глаза, он видел совершенно не соответствующее этому толстому туловищу худое, костлявое лицо с крупным, свернутым набок носом и перехватывал взгляд, которым этот человек обменивался через его голову со своим товарищем. Кто же эти люди? О чем они говорят? Из какого они ведомства? Ведь К. живет в правовом государстве, всюду царит мир, все законы незыблемы, кто же смеет нападать на него в его собственном жилище? Всегда он был склонен относиться ко всему чрезвычайно легко, признавался, что дело плохо, только когда действительно становилось очень плохо, и привык ничего не предпринимать заранее, даже если надвигалась угроза. Но сейчас ему показалось, что это неправильно, хотя все происходящее можно было почесть и за шутку, грубую шутку, которую неизвестно почему – может быть, потому, что сегодня ему исполнилось тридцать лет? – решили с ним сыграть коллеги по банку. Да, конечно, это вполне вероятно; по-видимому, следовало бы просто рассмеяться в лицо этим стражам, и они рассмеялись бы вместе с ним: а может, это просто рассыльные с улицы, вполне похоже, но почему же тогда при первом взгляде на Франца он твердо решил ни в чем не уступать этим людям? Меньше всего К. боялся, что его потом упрекнут в непонимании шуток, зато он отлично помнил – хотя обычно с прошлым опытом и не считался – некоторые случаи, сами по себе незначительные, когда он, в отличие от своих друзей, сознательно пренебрегал возможными последствиями и вел себя крайне необдуманно и неосторожно, за что и расплачивался полностью. Больше этого с ним повториться не должно, хотя бы теперь, а если это комедия, то он им подыграет. Но пока что он еще свободен.

– Позвольте, – сказал он и быстро прошел мимо них в свою комнату.

– Видно, разумный малый, – услышал он за спиной.

В комнате он тотчас же стал выдвигать ящики стола; там был образцовый порядок, но удостоверение личности, которое он искал, он от волнения никак найти не мог. Наконец он нашел удостоверение на велосипед и уже хотел идти с ним к стражам, но потом эта бумажка показалась ему неубедительной, и он снова стал искать, пока не нашел свою метрику.

Когда он возвратился в соседнюю комнату, дверь напротив отворилась и вышла фрау Грубах. Но, увидев К., она остановилась в дверях, явно смутившись, извинилась и очень осторожно прикрыла двери.

– Входите же! – только и успел сказать К.

В начале XX века «Процесс» на протяжении целого столетия волнует умы литературных критиков и кинорежиссёров. Произведение, написанное в уникальном литературном стиле модернизма, «магического реализма» и экзистенциализма , анализирует классическую проблему современного общества – противостояние человека и системы.

По своему жанру «Процесс» относится к философскому роману. При этом в нём удивительно тонко переплелись черты и классического романа эпохи реализма, и фантастического романа. Всё вместе дало потрясающий литературный результат. На протяжении всего повествования, затрагивающего один год из жизни главного героя – старшего прокуриста банка, Йозефа К., читатель погружается автором в хорошо знакомый и понятный ему мир. Вот перед нами пансион, в котором живут обычные люди начала XX века. Вот – банк, в котором работают ничем не примечательные чиновники и курьеры. Вот – город с его улицами, домами и предместьями, его бытом и людьми. Всё, как всегда, всё, как надо, и только Суд, как незримая рука судьбы, постоянно врывается в привычную реальность и разрушает её своим присутствием.

Периодическое появление фантастических элементов в «Процессе» никак не выделяется автором. Они входят в повествование естественным образом. Даже при описании самых невероятных вещей (например, повторяющихся изо дня в день сцен порки экзекутором двух стражей в банковской кладовке, которые видит только Йозеф К.). Кафка не использует никаких особых художественных средств выразительности речи. Его литературный стиль, его язык одинаково спокоен, подробен и чёток в любых ситуациях. Но именно это невыделение странностей, разрушающих привычную картину реальности, и позволяет «Процессу» показать всю нелепость окружающей действительности.

Композиция романа строится по классическому принципу: в начале происходит завязка сюжета (пробуждение Йозефа К. от сна, извещение об аресте и допрос в комнате фройляйн Бюстнер), затем идёт развитие действия (и идёт очень медленно, судя по тому, что первое ходатайство в суд адвокат Гульд пишет на протяжении нескольких месяцев), после чего наступает кульминация (отказ Йозефа от услуг адвоката и выслушивание им глубоко философской притчи «Перед Законом»), вслед за которой следует неожиданная, на первый взгляд, но подготовленная всем ходом повествования логичная развязка (приведение в исполнение смертельного приговора). За что он наказан, Йозеф К. не узнаёт даже тогда, когда его убивают «как собаку» - ножом в сердце.

Все герои романа так или иначе связаны с судебным производством. Бесконечные судейские чиновники разных рангов и мастей, адвокат Гульд, судейский художник Титорелли, сиделка адвоката Лени – все они работают либо на Суд, либо на тех, кто в него вхож. Даже совершенно нейтральная фройляйн Бюстнер (машинистка по профессии), появившаяся в жизни Йозефа К. после его ареста, сразу же хочет заняться юриспруденцией для того, что иметь возможность помочь персонажу оправдаться. Стоит сказать, что на протяжении всего «Процесса» женщины к главному герою так и липнут. Адвокат Гульд объясняет это тем, что они подсознательно видят всех обвиняемых красивыми. Особенно сильно эта черта проявляется в сиделке адвоката – Лени. Она готова дарить свою любовь каждому обвиняемому – и не по очереди, а всем сразу.

Абсурдность жизни показывается Кафкой и через хронотоп произведения. Йозеф К. постоянно сталкивается с судебной системой в замкнутых, душных пространствах – у себя в комнате (и чуть ли не в постели), на чердаке судебной канцелярии, в ателье с наглухо заколоченными окнами. Со временем пространство начинает замыкаться и в пределах обычной жизни персонажа: в окна ему открываются крохотные кусочки стен и крыш соседних домов, внутри помещений его постоянно окружают толпы людей – судебные чиновники, банковские служащие, распущенные девочки-подростки.

Один из самых знаменитых откровенных романов фривольного XVIII века "Жюстина, или Несчастья добродетели" был опубликован в 1797 г. без указания имени автора - маркиза де Сада, человека, провозгласившего культ наслаждения в преддверии грозных социальных бурь.

"Скандальная книга, ибо к ней не очень-то и возможно приблизиться, и никто не в состоянии предать ее гласности. Но и книга, которая к тому же показывает, что нет скандала без уважения и что там, где скандал чрезвычаен, уважение предельно. Кто более уважаем, чем де Сад? Еще и сегодня кто только свято не верит, что достаточно ему подержать в руках проклятое творение это, чтобы сбылось исполненное гордыни высказывание Руссо: "Обречена будет каждая девушка, которая прочтет одну-единственную страницу из этой книги". Для литературы и цивилизации подобное уважение является, конечно же, сокровищем. Поэтому не удержаться от скромной внятности наказа всем нынешним и грядущим издателям и комментаторам: уважайте в де Саде по крайней мере его скандальность!"

Морис Бланшо о романе Маркиза де Сада "Жюстина, или Несчастья добродетели"

ГЛАВА ВТОРАЯ - Новые испытания, которым подвергается добродетельность Жюстины. - Как небо своей справедливой рукой вознаграждает ее за неизменную верность своим обязанностям 8

ГЛАВА ТРЕТЬЯ - Событие, освободившее Жюстину от оков. - Странное общество, в которое она попадает. - Ее невинность подвергается новым опасностям. - Непристойности, свидетельницей коих она оказывается. - Как она спасается от злодеев, с которыми свела ее судьба 11

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ - Неблагодарность. - Странный спектакль. - Удивительная встреча. - Новый приют. - Безбожие. - Безнравственность. - Дочернее неуважение. - Состояние души Жюстины 19

ГЛАВА ПЯТАЯ - План ужасного преступления. - Усилия, предпринятые для его предотвращения. - Софизмы его автора. - События, предшествующие его исполнению. - Жюстина спасается 27

ГЛАВА ШЕСТАЯ - Что представляет собой новое убежище для нашей несчастной героини. - Странное гостеприимство. - Ужасное приключение 32

ГЛАВА СЕДЬМАЯ - Продолжение злосчастий Жюстины. - Признательность. - Как всевышний вознаградил ее за благонравие 45

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ - Конец приключений в монастыре. - Как Жюстине удалось покинуть его. - Постоялый двор, который путникам лучше обходить стороной 99

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ - Странная встреча. - Отвергнутое предложение. - Какую награду получила Жюстина за доброе дело. - Убежище нищих. - Нравы и обычаи этих людей 135

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ - История Серафимы. - Как Жюстина ушла от бродяг. - Новый добродетельный поступок и его последствия. - Кто такой Ролан. - Пребывание в его доме 142

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ - Неожиданная встреча. - Философская диссертация. - Новый покровитель. - Все рушится из-за чудовищных интриг одной известной нам дамы. - Необычная страсть могущественного человека. - Отъезд из Гренобля 154

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ - Приключения в Вильфранш. - Тюрьма. - Что получила Жюстина от друзей, за которыми она послала. - Как отнеслись к ней судьи. - Освобождение. - Поездка в Париж. - Последняя встреча 160

Маркиз Де Сад
Жюстина, или Несчастья добродетели

"Да, я распутник и признаюсь в этом, я постиг все, что можно было постичь в этой области, но я, конечно, не сделал всего того, что постиг, и, конечно, не сделаю никогда. Я распутник, но не преступник и не убийца… Ты хочешь, чтобы вся вселенная была добродетельной, и не чувствуешь, что все бы моментально погибло, если бы на земле существовала одна добродетель."

Маркиз де Сад

"Кстати, ни одной книге не суждено вызвать более живого любопытства. Ни в одной другой интерес - эта капризная пружина, которой столь трудно управлять в произведении подобного сорта, - не поддерживается настолько мастерски; ни в одной другой движения души и сердца распутников не разработаны с таким умением, а безумства их воображения не описаны с такой силой. Исходя из этого, нет ли оснований полагать, что "Жюстина" адресована самым далеким нашим потомкам? Может быть, и сама добродетель, пусть и вздрогнув от ужаса, позабудет про свои слезы из гордости оттого, что во Франции появилось столь пикантное произведение".

Из предисловия издателя "Жюстины" (Париж, 1880 г.)

"Маркиз де Сад, до конца испивший чащу эгоизма, несправедливости и ничтожества, настаивает на истине своих переживаний. Высшая ценность его свидетельств в том, что они лишают нас душевного равновесия. Сад заставляет нас внимательно пересмотреть основную проблему нашего времени: правду об отношении человека к человеку".

Симона де Бовуар

РОМАНЫ МАРКИЗА ДЕ САДА В КОНТЕКСТЕ ЧИТАТЕЛЬСКОЙ КУЛЬТУРЫ XX СТОЛЕТИЯ

Великий французский писатель и мыслитель Маркиз де Сад (1740 - 1814) предвосхитил интерес западной культуры XX века к проблеме эротики и сексуальности, показав в своих книгах значение эротического и сексуального инстинкта и зафиксировав различные формы их проявления, тем самым в определенной степени наметив проблематику эротической и сексуальной стихии в творчестве Г. Аполлинера, С. Дали, П. Элюара, А. Арго, Л. Бунюэля, Э. Фрейда, Э. Фромма, И. Бергмана, Ф. Феллини, Ю. Мисима, Г. Маркузе, А. Камю и других.

Г. Аполлинер, открывший Сада, выказался о нем как о самом свободном из когда-либо существовавших умов. Это представление о Саде было подхвачено сюрреалистами. Ему отдали дань А. Бретон, нашедший у него "волю к моральному и социальному освобождению", П. Элюар, посвятивший восторженные статьи "апостолу самой абсолютной свободы", С. Дали, придающий, по его собственным словам, "в любви особую цену всему тому, что названо извращением и пороком". Это было в основном эмоциональное восприятие. В книгах Сада сюрреалистов увлек вселенский бунт, который они сами мечтали учинить; Сад стал для них символом протеста против ханжеской морали и был привлечен на службу "сюрреалистической революции". В действительности Маркиз де Сад хотел того, чего не может дать простая перестройка, чего нельзя добиться изменением материальных и относительных условий; он хотел "постоянного восстания духа", интимной революции, революции внутренней. В ту эпоху он хотел того, что сегодняшняя революция уже не считает "невозможным", а полагает как исходный пункт и конечную цель: изменить человека. Изменить его окончательно и бесповоротно, изменить любой ценой, ценой его "человеческой природы" и даже ценой его природы сексуальной и прежде всего ценой того, что в нашем обществе сформировало все отношения между людьми, сделало их неестественными и объединило любовь и целостность в одной катастрофе, в одной бесчеловечности.